Ночь прошла прекрасно, как и день. Следующим вечером Амарилла и Вей как обычно рано ушли отдыхать, но, вопреки обыкновению, в этот раз они и "уснули" пораньше. Шуршание и возня в повозке прекратились, а вскоре уснул и весь лагерь, хотя ждать похитителей пришлось ещё довольно долго. Осторожные сукины дети появились ближе к полуночи и принялись воплощать свой план. Полог повозки приоткрылся и липкий сонный порошок разлетелся во все стороны, оседая на тюках, волосах и коже. Где-то впереди, за сундуками и скатками ковров хрипло закашлялась Шалиса. Вампиресса совсем про неё позабыла. Оставалось надеяться, что зелье только усыпит, а не прикончит такое странное создание, как химера. Но даже если так, разбираться с этим придётся уже после.
Запряжённая парой верблюдов повозка тихо тронулась с места и, покачиваясь на барханах, покатилась в пустыню. Тем временем, внутри закружился лёгкий ветерок. Он подхватил остатки порошка и унёс их прочь. Постепенно набрав скорость и вглядываясь в залитые лунным светом пески, похитители совершенно не обратили на это внимания. Ещё около часа они ехали вперёд, потом фургон остановился и один из погонщиков, которого Лила до этого видела всего пару раз, откинул края тента, чтобы не уснуть самому. Впрочем, это оказалось излишним, ни зелья, ни вивенди внутри уже не было, только две бессознательные женщины, Амарилла и Шалиса, сладко посапывали на одеяле.
- А где их хозяин?! – переполошился незадачливый вор, обходя небольшое пространство с фонарём.
Внутрь заглянул второй, тоже осмотрелся и, разумеется, тоже не нашёл там вивенди.
- Да пёс его знает. Может, по дороге вывалился? Пару раз нас крепко тряхнуло. На стоянке он точно не выходил, значит, остался где-то в пустыне. Пусть подыхает, ведь именно это нам с тобой и приказали.
- Нам приказали его прикончить, - проворчал первый, заглядывая под повозку.
- Ну… будем считать, что прикончили. Главное, девки у нас. Тащи сюда ящик. Две рыжие лучше, чем одна.
- А они вдвоём туда поместятся?..
- Поместятся. Наша-то вон вообще крошечная, совсем не кормят, видать.
- Ни разу не видел, чтоб она вообще что-нибудь ела, - поразмыслив, кивнул второй. – Пожалуй, мы делаем благое дело.

Когда фургон остановился в тени бархана, одиноким огоньком сияя в ночной темноте, невидимая людскому глазу фигура материализовалась на склоне огромного песчаного холма, осторожно направляясь к источнику света. Чутко улавливая каждое слово, каждый звук, Вей подобрался ближе, следя за тем, чтобы остаться незамеченным. Если его обнаружат, похищение неминуемо перейдёт в кровопролитную стычку, и шанс добраться до организатора этого коварного плана наверняка будет безвозвратно утерян.
Всё это время вивенди держался поблизости, то невесомо и бесплотно лавируя в воздушных потоках, то возвращаясь в своё тело и переходя на бег. В этот раз ветер не был попутным, смещаясь поперёк движения украденной повозки, а Эсту не хотелось отдаляться в сторону, чтобы иметь возможность быстро нагнать бандитов, увозивших свою драгоценную добычу прочь от спящего каравана. Поэтому он двигался зигзагами, скользя по воле стихии и преследуя повозку бегом, с нечеловеческой быстротой преодолевая песчаные склоны, делая себя немного легче, чтобы не увязать в нём и согреваясь на бегу. Он чувствовал, что погода неуловимо меняется. С юга, из сердца пустыни, надвигалось что-то значительное, и скоро ветра донесут до них эти перемены. Серебристая луна уже почти исчезла с ясного небосклона, и гряды барханов вырисовывали на призрачном песке длинные, вытянутые, угольно-чёрные тени. Ветер быстро заметал следы колёс и отпечатки верблюжьих мозолистых лап, но это совершенно не мешало вивенди уверенно продолжать погоню.
Благодаря магии путевого браслета он постоянно и безошибочно чувствовал направление, в котором находилась его женщина, так что не было не малейшего шанса сбиться с пути, даже если бы похитители вовсе не зажигали огня. Но, похоже, удалившись от каравана на значительное расстояние, теперь они чувствовали себя в полной безопасности, ведь за высокими спинами барханов их могла бы заприметить разве что случайно пролетающая птица.

Притаившись в глубокой тени, напряжённый, как струна, вивенди коснулся обода повозки и весь превратился в слух, готовый моментально вмешаться, если это потребуется. Он ощущал стремительно нарастающее эхо жарких эмоций, воспламеняющих Лилу, отчётливо слышал, как гулко бьётся сердце разбойника и каким тяжёлым, прерывистым стало его дыхание... Его собственное сердце, казалось, сейчас выскочит из груди, столь велико было охватившее Эста напряжение и тревога, причудливо смешанная с возбуждением и сокровенным томлением.
- Ещё нескоро очнутся, я подбросил им достаточно дурмана. На поездку обратно точно хватит.
- Это хорошо, - хрипло ответил первый голос. - Мы увезли их из лагеря, так что никто ничего не просёк, и теперь заслуживаем награду за свои труды! До утра ещё далеко, можно поразвлечься - никто не узнает! Если хочешь, возьми себе вторую, а эта сегодня - моя!..
Ухватив Амариллу за оковы на щиколотках, разбойник уложил её на спину и рывком подтащил её к себе, разводя ноги в стороны и поднимая вверх. А затем навис сверху, прижимая рабыню к полу, задыхаясь от нетерпения. Мозолистые мужские ладони, подрагивающие от вожделения, скользнули по упругим бёдрам, пальцы крепко стиснули восхитительно нежную, гладкую кожу…
- Халас! Стой, Убар! Думаешь, наш господин совсем ишак!? Так вот, ишак - это ты! Если попортишь рабыню, господин сразу узнает, и тогда!..
- Да хрен даю, такую красотку имели во все щели на всём пути на юг! Ещё один раз ничего не изменит! И вообще, нам же никто не говорил, что её нельзя трогать!
- Вечно ты пытаешься воспользоваться моментом! Не для тебя она. Лучше захлопни пасть и займись делом, не хочу подохнуть из-за твоей блудливой елды!
Погонщик, названный Убаром, какое-то мгновение ещё колебался, будто намереваясь послать всё к бесам и поддаться столь желанному и дикому порыву, но потом всё-таки выпустил ноги обнажённой Амариллы и недовольно отстранился, даже не заметив, как с пальцев невольницы исчезли внезапно удлинившиеся когти. Переполнявшие его желания до сих пор остро ощущались Веем, и вивенди беззвучно выдохнул, расслабив крепко сжатые кулаки и отступив от края светового круга обратно в тень. Внутри него всё кипело. Этим мерзавцам было невдомек, на волоске от какой жуткой участи они только что находились. Впрочем, им и так не светило ничего хорошего. В то же  самое время острота и пикантность ситуации, притворная податливость Амариллы и жгучие желания в мыслях и действиях похитителей, адресованные ей, дико возбуждали Эста – как случалось множество раз по пути на юг, в трюме барки Вирстейна, когда к скованной или связанной вампирессе, пребывающей в самом развратном и соблазнительном виде, наведывались многочисленные горячие «поклонники», или ещё раньше, когда она подманивала случайных путников, используя собственный вожделенный образ в качестве наживки. В последнее время в экзальтацию вивенди и его женщины оказывались в той или иной мере вовлечены все окружающие их люди, что ещё больше распаляло жар ненасытных любовников. И то, что эти окружающие потом всё равно получали по заслугам или просто становились обедом Амариллы, никак не мешало сладостному удовольствию, а даже наоборот, подстёгивало его.
Выбравшись из фургона, подельники сходили за сундуком, и Эст смог их разглядеть. Крупные, смуглокожие и черноволосые, они ничем особенно не отличались от других погонщиков каравана. Разве что на шее у каждого висела целая коллекция амулетов, а широкие штаны всё ещё ощутимо топорщились.

Ночной гость снял с лица шарф, сдвинул капюшон и, оказалось, что это была девушка. Длинные, тёмные волосы, заплетённые в причудливый тугой узел на затылке, переливались в лунном свете, выбившиеся редкие пряди падали на треугольное личико, оттеняя светлую, почти как у Амариллы, кожу и острые кончики ушей. Черты в такой темноте рассмотреть оказалось сложно, хотя было в них то ли что-то исконно южное, то ли даже эльфийское. Глаза незнакомки были так же черны, как и волосы.
- Чего тебе тогда надо? – с подозрением спросила Шалиса.
- Я хочу помочь, - слова темноволосой девушки не расходились с делом и она уже вовсю помогала химере выбраться из тесного плена. – Вот только твоя подруга, похоже, уже мертва. Мне очень жаль…
- Моя подруга? – вывалившаяся из сундука химера покосилась на оставшуюся там Амариллу. – А… Ну да, точно.
Не успев удивиться такой нейтральной реакции Шалисы на скорбную весть, незнакомка выпрямилась, опираясь на колено и прислушиваясь к внутренним ощущениям: её глаза сузились. В следующее мгновение фигура Вея возникла в нескольких шагах позади, тёмным пятном вырисовываясь на фоне звёздного неба.
- Кто ты, и что ты здесь делаешь? – отрывисто спросил он, накладывая стрелу на тетиву. – Не шевелись, - сразу же попросил он мысленно, обращаясь к Лиле, стремясь уберечь её от излишнего внимания. – С тобой всё хорошо?.. Эти гады чуть тебя не оприходовали!..
- Ты же знаешь, радость моя, кто кого в итоге оприходовал бы, - мысленный голос Амариллы так и искрился весельем. – Не тревожься ни о чём. Это просто люди и их всего двое. Они даже доставили мне несколько приятных минут.
Куда больше вампирессу интересовала незнакомка. Пустыня, это такое место, где каждый сам за себя и прав тот, кто первым воткнёт кинжал в чужое горло. Рыцари и паладины здесь не водятся, если только забредают иногда из других краёв. По крайней мере, Лила всегда так считала и теперь, прямо скажем, была заинтригована. К тому же, человеком от девушки не пахло.
Услышав голос Эста незваная спасительница подскочила, как ужаленная, вихрем развернувшись навстречу.
- Могу задать тот же вопрос. – Изумление и настороженность в певучем голосе смешивалась с явной угрозой. – Я тебя не знаю.
Внезапное появление этой вивенди в самый разгар «похищения» оказалось для Вея абсолютной неожиданностью и сразу же спутало все карты. Очевидно, она тоже признала в нём сородича, ощутила его приближение в слиянии с родной стихией и теперь пристально вглядывалась сквозь тьму, силясь распознать намерения, готовая отреагировать на любое резкое движение.
- Стой, где стоишь!
Вей чуть усилил натяжение тетивы, вскидывая лук. Незнакомка наверняка обладала магией, не уступая ему в скорости реакции и, судя по всему, была готова действовать опрометчиво.
- Я тоже это почувствовал, - ответил Лиле он, продолжая следить за дочерью ветров. – Это было так… горячо! Не представляю, как тебе удалось сохранять неподвижность в таком состоянии. «Камушек» трясся так неистово – странно, что они этого не услышали… Потерпи немного, вот разберусь с этой девицей и решим, как быть с нашим «похищением».
Обуревавшие Лилу эмоции, проводником которых выступил пикантный артефакт, были стократ сильнее прямого физического воздействия гладкого перламутрового окатыша, погружённого в лоно, и если бы погонщики распалили вампирессу ещё немного, наглядные признаки её состояния стали бы заметны даже в свете единственного слабого фонаря…
Вей мысленно зажмурился и потряс головой. Такое направление его мысли только вновь раззадорит её.

Бандиты-погонщики, похитившие Амариллу, жаждали отыметь её, но им были даны чёткие указания доставить пойманную рабыню к заказчику. Эта же девица-вивенди могла отреагировать непредсказуемо, могла попытаться причинить Лиле вред, а Вей ни за что бы этого не допустил
- Ньен? – с сомнением переспросила она. – Никогда не слышала такого кланового имени… Пустынные вивенди зовутся Нот. Я - Эстрея Нот. А Великие пески всегда были нашей вотчиной.
- Я не из этих краёв, – ответил Вей и опустил лук, всё же оставаясь начеку. -  Не знал, что здесь живут вивенди. Спасибо, что помогла Шалисе, Эстрея.
Ему так давно не доводилось встречать других вивенди, что наткнуться на одну из детей ветра вот так, случайно, казалось почти невероятным. Для неё же встретить пришельца из другого клана на своих землях и вовсе, наверное, было потрясением.
- К слову, вы  так и не сказали, что вы здесь делаете? И почему она была заперта в сундуке?
- Да, почему это!? - Шалиса встала, но почти тут же запнулась о лежащего верблюда, который возмущённо всхрапнул. - Да чтоб тебя…
- Ты что, работорговец? – в мелодичном голосе Эстреи прозвучало изумление, даже осуждение.
Для детей ветра такое было не просто нехарактерным – владеть кем-то казалось немыслимым. Вей постарался напомнить себе, как он изменился рядом с любимой вампирессой, и насколько его взгляды и желания, должно быть, теперь отличаются от таковых у всех прочих вивенди. Будучи жителями этих краёв, Нот наверняка были знакомы с южными порядками и процветающими невольничьими рынками, но это вовсе не означает, что они разделяли такой уклад жизни.
Притихшая в сундуке Амарилла изумлённо прислушивалась. Посвящённые стихиям магические создания, одним из которых был её Вей, огромная редкость. Это мелкую нечисть и нежить можно найти на любом кладбище, в любом лесу и болоте, рилдировы твари всегда брали числом и плодились похлеще крыс. А тут, слыханное ли дело, ещё один вивенди. Лила с трудом представляла себе, как друг к другу относятся представители этого народа, если случайно встречаются где-нибудь далеко от дома. Да что уж там, вообще не представляла. Если бы им попался пустынный вампир, то она едва ли обрадовалась бы сородичу, как и он ей. Но это и понятно, кто же захочет пускать ещё одного хищника в свои охотничьи угодья. Но у детей ветра не было причин делить землю, по крайней мере, вампиресса их не видела.

Отредактировано Вей-Эст (03-02-2019 13:14:19)

- Вивенди людьми не торгуют, да и вообще ничем, предпочитая прямой обмен, - пояснил Вей хвостатой. – Им… Нам чуждо стяжательство. Что же до моих намерений… Предположим, что я лишь претворяюсь работорговцем, - осторожно сообщил он пустыннице. – Это позволило нам присоединиться к каравану, идущему на запад….
Вкратце он обрисовал ей события последних недель, включая путь по долине Алькоата, избегая при этом упоминания «Серебряной стрелы», событий в башне на озере и прочих инцидентов – вплоть до того, как пара безобидных, но дерзких пройдох-погонщиков, охочих до чужих женщин, попыталась под покровом ночи похитить Лилу с Шалисой.
По ходу рассказа выражение лица Эстреи несколько раз менялось, от заинтригованного до неодобрительно-удивлённого, но Вей, не видя её, мог только догадываться об этом. В конце концов, она не могла больше сдерживаться:
- «Безобидных»!? Они убили твою спутницу!! Ты же слышишь? Не можешь не слышать…
- Не беспокойся за Лилу, она в порядке, - улыбнулся Эст. – Даже более чем. Она владеет магией и умеет казаться мёртвой, когда это необходимо. Теперь можем представиться ей, как полагается, - мысленно предложил он своей женщине. - А с твоим похищением разберёмся потом.
- Вот оно как!.. – в мелодичном голосе звучало облегчение, смешанное с подозрением. – Но… тогда её нужно поскорее освободить!
- С этим лучше пока повременить, - осадил её Вей. – Будет лучше, если Лила побудет «пленницей» ещё немного.
Пройдя между лежащими на песке верблюдами, он склонился над сундуком и осторожно подхватил Амариллу на руки, доставая из тесного плена. Вей ослабил ремешок на её затылке и вытащил кляп, по ходу дела отметив вновь ожившую вибрацию между ног связанной вампирессы. Наверное поэтому предложение познакомиться как положено Лила восприняла буквально.
- Почему это?.. – В словах Эстреи слышалось беспомощное непонимание. – Если она не рабыня, почему ты называешь её «своей»? И почему она в кандалах!?..

Шальные эмоции вампирессы растекались под кожей Вея щекочущим игристым вином. Он решил не рассказывать пришлой вивенди о «даре Рилдира» и об антураже их любимых ненасытных удовольствий. Услышав такое, она вообще впадёт в ступор. 
- Мы заранее знали о готовящемся похищении… - признался Эст. – Так  и задумано. В общем, у нас с Лилой есть план.
- Что-о!? – надулась хвостатая. – Вы всё знали!? Да в пекло вас, с вашими планами!.. Я больше в этом не участвую!!
Нежданная спасительница, почувствовав, что её вмешательство, оказывается, было лишним, вспыхнула и покачала головой.
- Кстати, это хорошая мысль… - медленно произнёс Эст.
- Действительно, - согласилась Амарилла. – Если уж кто из нас и подвергается опасности, так это Шалиса. А она ведь просто ищет мудрого совета и совсем не желает сложить голову в этих поисках. Может, есть способ найти мудрость в более безопасном месте?
- Может и есть, - задумчиво отозвалась Эстрея. – И, пожалуй, я даже могла бы её проводить.
- Куда угодно, только не в сундук, - буркнула хвостатая, обхватив себя за плечи. – И поскорее, а то я ужасно замёрзла.
- Возьмите фургон, - нетерпеливо предложил Вей. – Он хорошо сохраняет тепло ночами и прохладу – днём. Правда, он остался без верблюдов, но с помощью магии наверняка что-нибудь можно придумать. Ступайте, пока погонщики не очнулись!
Шалисе не надо было предлагать дважды – она уже шустро карабкалась на высокий бархан. Эстрея на прощанье лишь покачала головой:
- Не понимаю я вас… Что ж, ещё увидимся. Удачи вам. И поспешите! Ветер поднимается, - пояснила она, и отправилась за хвостатой.
- Передавайте привет Гафуру и Кудаю! – донеслось из-за холма. – А этому, Какао… не передавайте!..

Глядя им вслед, Вей лишь рассеянно похлопал по Лилиной бездонной сумке, висящей через плечо. Всё самое нужное оставалось с ними, в целости и сохранности. Вампиресса за его спиной тихо рассмеялась.
- Какие они славные. И наконец-то они ушли. И эти горе-похитители тоже возились целую вечность. Я не могу без тебя так долго…
Её пальчики скользнули вдоль ворота куртки, но забираться под него не стали. Ночью в пустыне было слишком холодно, чтобы Эст мог по-настоящему расслабиться и насладиться плотскими удовольствиями, но если немного подумать, то всегда можно найти какой-нибудь выход. Или вход.
- А я больше не вытерплю ни мгновения!.. Иди  ко мне.
Развернувшись, он сжал её в объятиях, запустил пальцы в роскошные рыжие локоны и принялся торопливо, судорожно осыпать обжигающими, страстными, поцелуями, опаляя дыханием, снова и снова пробуя на вкус упоительно нежные лепестки ласковых, чувственных, приоткрытых губ, впиваясь в них, будто умирающий от жажды.
- Ты себе не представляешь, чего мне стоило сдерживаться всё это время… Оставаться в стороне. Когда ты, в таком виде, в таком положении, и эти погонщики вокруг, и их эмоции, и стремления!.. Каждая минута казалась мне вечностью…

Отредактировано Вей-Эст (10-02-2019 16:13:26)

Вампирессе казалось, что стоит Эсту оказаться в ней и оргазм будет неизбежен. Но это не принесло облегчения, напротив, обжигающе-острое возбуждение продолжало расти, не просто игнорируя все попытки его выплеснуть, а только усиливаясь из-за них. Задыхаясь от упоения, Вей нависал сверху, вонзаясь в неё сериями резких толчков, насаживая на окаменевший член, и аппетитные шарики грудей так и прыгали в неистовом ритме. Пожалуй, сейчас верёвки пришлись бы весьма кстати, а без них вивенди приходилось прилагать немало усилий, чтобы удержать на месте извивающуюся Амариллу.
Вопреки ночному морозцу, Вей весь покрылся испариной. Заниматься этим в одежде было жутко неудобно. Подрагивающие ножки вампирессы всё норовили соскользнуть с его плеч, и Эст сжимал её всё
крепче, не выпуская, напористыми смачными шлепками  врываясь в сладкую упругую попку. В конце концов, она всё же едва не выскользнула из-под него и Вей перевернул маленькую женщину на живот, вновь неистово вторгаясь в судорожно напряжённое тело. Несмотря на ночную прохладу, у вампирессы внутри всё горело, а округлый камешек бился так сильно, будто норовил проделать себе новый выход. Кажется, она совершенно явно ощущала, как он прямо сквозь плоть задевает крышку сундука и вонзающийся до основания член. И горячее, вязкое семя, заполнившее её изнутри в этот раз не потушило пожар, а лишь разожгло его ещё больше.
Похоже, утолить снедавший её пыл теперь не смогла бы и целая бадья мужского семени.
Заметив яркую золотую вспышку, Эст решил было, что ему мерещится, но нет – по белеющей во мраке спине обнажённой Лилы змейкой скользнула золотая лента неведомых символов, прошла вдоль позвоночника, сделала игривую петлю на левой ягодице и перетекла на внутреннюю сторону бедра, покрытую следами горячей страсти. Какой-то момент Вей озадаченно следил за ней, а потом сообразил, что раз вибрирующий окатыш в момент превращения оказался на дне сундука, среди мотков верёвок, то и амулет защиты от света остался там же. Оставалось только подивиться количеству разнообразных магических воздействий, окутавших Лилу с тех пор, как она всецело стала принадлежать ему, стала его женщиной. Впрочем, и физических – тоже…

Покачиваясь на кожаных ремнях, висящих на горбах кораблей пустыни, сундук с бесценной добычей похитителей возвращался обратно в лагерь. Погонщики спешили, как могли, понукая верблюдов, но когда почти добрались до каравана, звёзды на бархатно-чёрном небосклоне уже начали бледнеть, предвещая приближение нового дня. На подходе к стоянке им наперерез бросилась целая группа всадников, с ног до головы укутанных в просторные тканевые одежды, так что открытыми оставались лишь глаза. Всадники не зажигали огня, и их силуэты вместе с фигурами верблюдов казались тёмными бесформенными пятнами на фоне песков.
- Где вас носило, шакальи выродки, в лагере вот-вот начнётся подъём! – угрожающе прогудел предводитель новоприбывших, подъехав совсем близко. – Две вонючих кучи ослиного навоза! Вы должны были вернуться два часа назад!! Надеюсь, вы разобрались с фургоном и владельцем?
Вей, припавший к песку за гребнем ближайшего бархана, узнал низкий густой голос, роняющий слова словно чугунные болванки. Это был тот самый организатор похищения, велевший разбойникам использовать дурман.
Те попытались было оправдываться, но он их и слушать не стал.
- Тащите сундук к хозяину, не стойте столбом! Если нас кто-нибудь увидит, всыплю по десять плетей! А если из-за вас хозяин не получит желаемого, я вас выпотрошу, как бешеных собак, и заставлю сожрать собственную требуху!!
Окружив горе-похитителей, караванщики направились в лагерь в обход бархана, стараясь двигаться как можно тише.
Несмотря на серьёзность ситуации, связующая нить эмоций, владеющих Амариллой, заставила Эста улыбнуться. Похоже, её снедало жгучее нетерпение и жажда, и можно было бы только посочувствовать таинственному «хозяину», которому предстояло скорое и весьма близкое знакомство с рыжеволосой красавицей. Вот только сочувствия к наглецу вивенди не испытывал. Попытавшись покуситься на Лилу, тот сам избрал свою судьбу. Эротическое томление вампирессы тоже ощущалось сейчас значительно слабее – видимо, только троим караванщикам было известно содержимое сундука, но сейчас им было не до страстных фантазий о белокожей рабыне.
Неслышный и незаметный, словно тень, вивенди скользнул следом, стараясь держаться как можно ближе, оставаясь необнаруженным. Он знал, что Лиле, даже связанной в окружении целой группы крепких мужиков, не грозит опасность. Они лишь следовали приказам своего господина, те же, кто был посвящён в нюансы удавшегося похищения, видели в ней великую ценность, объект вожделения и источник наслаждений, а значит, навредить ей - это последнее, что пришло бы им в голову. И всё же, близость стольких мужчин, преисполненных недвусмысленными желаниями… Ощущая разрастающееся возбуждение, моментально передающееся и Лиле, вивенди прочувствовал всю остроту момента. Он не сомневался, её сегодня ждёт настоящий пир!

В притворном ужасе Лила широко распахнула глаза и попыталась сесть, что, естественно, у неё не получилось.
- Тише, тише, - проворковал над ней новый хозяин. – Успокойся. Никто тебя больше не обидит.
Ну, надо же! Желающим спасти вампира сегодня прямо-таки в очередь нужно было вставать. Джафар помог ей подняться и сесть на край ящика, а потом принялся неторопливо распутывать верёвки. Впрочем, путы на щиколотках и связанных за спиной запястьях хитрозадый купец так и не тронул, но зато от остальных избавлял рыжую очень старательно и даже, пожалуй, не без удовольствия. Впрочем, Амарилла не слишком-то обольщалась. Никакие благородные порывы тут были ни при чём, просто свою добычу, особенно столь желанную, нужно было как следует осмотреть.
Казалось, Джафар изучал её всю, с ног до головы, не упуская из внимания каждый изгиб, каждую выпуклость обнажённого тела, упругую грудь, стройные ножки, рассыпавшиеся по плечам огненные локоны, будто стремился запечатлеть её образ в мельчайших деталях, как нечто удивительное и уникальное. И поистине драгоценное. Разумеется, для них она такой и была – и для него в особенности, раз уж родовитый купец решился на похищение. Безо всяких сомнений, у него на неё были большие планы.
- Ш-ш-ш… Ничего не бойся, здесь ты в безопасности. Ты можешь полностью довериться мне.
Но похищенная невольница и так не пыталась бежать или вырываться, хотя неосознанное сопротивление крепким путам сделало бы представшую перед мужчинами картину лишь ещё более соблазнительной. Джафар осмотрел широкие стальные несъёмные оковы, украшавшие запястья, щиколотки и шею пленницы, и одобрительно поцокал языком. Похоже, рыжая уже давно носила кандалы, а значит, успела не только свыкнуться со своим положением, но и обрести соответствующие навыки. Рядом с поймавшим её охотником она, определённо, выполняла роль одалиски, и, несомненно, выполняла её постоянно… 
- Превосходно, превосходно… Как тебя зовут, красавица? Впрочем, неважно…
Подхватив вампирессу, купец уложил её на спину, на пушистый ковёр, покрывающий пол просторного шатра, так, что обнажённая фигурка оказалась со всех сторон освещена тёплым пламенем фонарей. Припав на одно колено, Джафар низко склонился над ней, проводя кончиками пальцев по восхитительно гладкой, атласной, белой коже, будто усладив взор, принялся исследовать наощупь.
- Иль Эвереу… Аллигра… Аллигра. Искушение… - Ты – воплощённое искушение! – сладкоречиво произнёс он, сверкая горящим взглядом из-под полуприкрытых век. – Здесь, на Юге, тебе предначертано великое будущее. Я знаю, упавшая звезда предсказала мне это. Ведь золотые Пески -  это край, где мужчины всегда обладали женщинами полностью, и любили сладко!.. Многими женщинами, и тебе предстоит затмить собой их всех!

Холёные смуглые руки, украшенные многочисленными перстнями, скользили по её коже, поднимаясь от коленей вверх. Да, обижать вампирессу здесь явно не собирались. Судя по всему, Джафар отлично умел обращаться с прекрасными пери. Но всё спокойствие и благодушие мгновенно улетучилось, когда он высвободил верёвку, которую Эст пропустил Лиле между ног.
Вся она была насквозь мокрой, чего во время действия сонного зелья быть попросту не могло. К тому же, семя изрядно отличается от женских любовных соков и последствий слабости мочевого пузыря, так что ошибиться с происхождением этой влаги было трудно. Перевернув Лилу на живот и разведя в сторону её ягодицы, Джафар поднял взгляд на наёмников, пялящихся на исполосованную следами витой верёвки попку вампирессы, и лицо его потемнело от гнева.
- Ах вы, недоношенные ублюдки шелудивой собаки… – злобно прошипел он, разом растеряв всю свою сдержанность и обаяние. – Вы, что же, думали, что я этого не замечу?!
Ничего не понимающие степняки уставились на него, словно пара козодоев. Несмотря на накатывающую время от времени отчаянную смелость, невольницу они не трогали и теперь не могли взять в толк, из-за чего же негодует хозяин. А тот не взял на себя труд что-либо объяснять, а просто вскочил на ноги, перехватил верёвку на манер плети и принялся хлестать обоих по чему ни попадя.
- Бесполезные, безродные, вшивые куски ишачьего навоза!.. – в голосе Джафара звучала ледяная ярость. – Да будет проклят тот день, когда опаршивевшие шавки в вонючей выгребной яме вздумали произвести вас на свет!.. Вам бы крыть бешеных шакалих в пыльной пустыне, всё равно ума не больше, чем у дикого зверья!.. Вам было приказано украсть рабыню, а не трахать её!!!
- Мы ничего не… - проблеял один из погонщиков в полном ужасе, прикрываясь руками от гнева господина. – Мы делали лишь то, что нам велено!
- Это всё Убар! – выдавил второй, обречённо решив, что напарник развлекался с пленницей, пока тот спал.
- Забит! – рявкнул Джафар, жестом подзывая к себе чернобородого. – Ты должен был организовать похищение, и подвёл меня, доверив дело пустоголовым мулам, которые даже не способны доставить мне женщину, предварительно не отымев её!
Забит бухнулся перед ним на колени.
- Я виноват, господин! – прогудел он.
Схватив бугая за кончик бороды, купец вытащил из-за пояса длинный кривой кинжал, острый и тонкий, словно змеиный клык, и замахнулся им. И взгляд господина был так страшен, что громила безмолвно съёжился и закрыл глаза, будто младенец. Амарилла повернула голову и из-под полуприкрытых век наблюдала за происходящим. О, она бы и сама сейчас с огромным удовольствием пустила бы кому-нибудь кровь! Хотя едва ли во всех топчущихся здесь людишках её набралось бы столько, чтобы утихомирить полыхающую в вампирессе жажду. Разве что, вместе с этим над её попкой вновь старался бы Вей.
А когда кинжал, прочертив резкую дугу, опустился, в руках Джафара остался лишь клок бороды, наискось отсечённой под самым подбородком. Повисла напряжённая тишина. В глазах Забита плескалось такое потрясение, что глядя на эту сцену со стороны невольно возникала мысль о том, что такой позор для него, возможно, даже хуже смерти. Но всё же не было пролито ни капли крови и под сводами шатра прозвучал полный разочарования и неудовлетворённости стон. Он был едва настолько тих, что едва ли различим человеческим ухом, но при этом Джафар прямо-таки на себе ощутил, как страдает его драгоценная Аллигра.

***
Вивенди застыл, скрытый от глаз рваным пологом навеса у потухшего костра. Он весь превратился в слух, ловя каждое движение, каждое слово, выделяя их из прочих шумов спящего лагеря. Хотя звёзды на небе уже начали меркнуть, до рассвета было ещё далеко. И стражи вокруг шатра Лилиного «возжелателя» и не думали спать, бдительно охраняя своего господина. Эст приметил шестерых, нет – семерых. Сопроводив двоих бандитов и сундук с пленницей, они не стали расходиться, будто ожидали дальнейших приказов. И несмотря на темноту, могли засечь его, поэтому подходить ближе было слишком рискованно. Впрочем, ему и отсюда было всё слышно.
Итак, вопреки незваным «спасителям» и скудоумию наёмников, план сработал, им с Амариллой удалось выяснить, кто стоял за похищением. Оставалось выведать его мотивы и дальнейшие шаги, и тут надо было действовать с осторожностью. Ведь если даже Убар с напарником были увешаны амулетами, кто знает, с какой магической защитой  придётся столкнуться теперь. Поэтому вивенди ничуть не удивился, что Лила продолжила изображать сладкую невольницу даже после своего «пробуждения». Это был самый безопасный и изящный способ выведать всё, что надо, особенно – для бесконечно соблазнительной женщины, лишённой одежды и всякой скромности. Вей ожидал, что похитивший её «господин», раз уж пошёл на такие отчаянные меры, окажется властным, несдержанным и грубым, что, разумеется, осложнит попытку хищной могущественной вампирессы притворяться белым пушистым кроликом, но медовое красноречие бархатного, обволакивающего голоса Джафара выбило вивенди из колеи.
Он не мог не узнать его. Рослый и статный вельможа, сопровождающий Анвара Мусира во главе каравана, в любом разговоре проявлял образцовую учтивость и такт, ловко обходя любые завуалированные намёки и неясные угрозы, которыми пестрили бесконечные пышные иносказательные беседы высокородных и влиятельных господ, одновременно тревожащие душу и ласкавшие слух.
И теперь всё это бархатное сладкозвучие досталось пленённой Амарилле. Даже отсюда Эст чувствовал переполнявшую её жажду и страсть. Того быстротечного, скоропалительного экстаза под ночными небесами было совершенно недостаточно ни ему, ни ей. Особенно ей – постоянно распаляемой пикантным артефактом, затапливаемой вожделением и фантазиями окружающих её мужчин. От продолжительного томления оно лишь усилилось, а по прибытию в шатёр, когда обнажённая, связанная пленница предстала пред жаждущими очами велеречивого Джафара, и вовсе вспыхнуло тёмным огнём.
Сосредоточившись на происходящем внутри шатра, Вей не сразу заметил, что не он один следит за похитителями. Темнокожий здоровяк Два Мешка, должно быть, приметивший позднее возвращение отряда с добычей, прокрался с другой стороны, миновал кольцо стражей и успел подобраться гораздо ближе, почти к самому шатру. То ли неуёмное любопытство, то ли какие-то личные интересы толкнули его на это – вивенди не знал, и мысленно чертыхнулся, проклиная неуместное появление джигита. Только его здесь не хватало! Если Два Мешка сейчас обнаружат, ситуация явно осложнится, а если в шатре станет жарко, тот может оказаться лишь помехой. В любом случае, Вей не мог предупредить его, даже с помощью магии, не рискуя при этом обнаружить их обоих, а человечий слух Какао не позволил бы ему рассылать что-либо из происходящего в шатре с более безопасного расстояния.

Смуглокожий великан ввалился под навес, обозрел творящееся там непотребство и, прежде чем Джафар успел что-нибудь сказать или сделать, повалился на колени перед Амариллой. Сверху тут же насели стражники, но он будто не обратил на это внимания.
- О, гхоспожа, накхонец-то я тебя нашёл!
От такого заявления направленный на него взгляд вампирессы даже стал более осмысленным. Хозяин же палатки, напротив, смотрел на нового пленника, как на безумца.
- Что такое ты говоришь, полоумный смерд? Какая из неё госпожа, - всё ещё тяжело дыша, вопросил Джафар.
Занятно, но у Амариллы сейчас был тот же вопрос.
- Что такхое? Неужели никто из вас не заметхил, что этха жгенщина – пхленённый ифхритх? – преувеличенно поразился Какао, украдкой подмигнув Лиле. – Окхотник поймал её и надел эти окховы, запхерев внутри вхсю магию. Я хогтел освобходить её, а взагмен получхить испхолнение гжелания. Ихфриты ведь могхут сделать всё что угходно.
Вампиресса и не подозревала, что этот простоватый разговорчивый здоровяк на самом деле настоящий пройдоха и так замечательно умеет заговаривать зубы. Хотя, жить захочешь и не такое выдумаешь. Лилу очень забавляло, что вампира представили духом огня. Желания она, пожалуй, исполняла лучше ифрита. Те слишком уж злобные и непредсказуемые. Но сейчас Амарилле было совсем не до того. Скорее она предпочла бы, чтобы кто-нибудь исполнил её желание.
Из-за её близости Джафар был приблизительно в таком же состоянии. Он был мужчиной практичным и прагматичным и не принимал сказки всерьёз, но и желаний у него имелось немало, а поверить так хотелось. Тем более, вот же она, Аллигра. Глядя на неё, и правда, закрадывались мысли о сверхъестественном. Пока он размышлял, Лиле почему-то вспомнился Великий Кацарг и та богиня, которая вызвала у великана Страбона такую основательную эрекцию, что её сила смогла поднять из песка целый храм. Чем она хуже этой парочки? В конце концов, она здесь приблизительно тем же занимается. И вполне успешно. Даже широкие одежды здешних мужчин не всегда могут скрыть последствия этих стараний.
Джафар, кажется, что-то решил и, развязав ремешок на затылке вампирессы, он осторожно вынул кляп, видимо ожидая, что сейчас Амарилла развеет его сомнения в ту или иную сторону, но та только улыбалась и поглядывала на мужчин потемневшим от вожделения, ненасытным взглядом. Какао был ей симпатичен, но не как мужчина, а просто по-человечески, как бы странно это не звучало по отношению к вампиру. Джафар тоже, вроде, был неплох, но и он в этом плане Амариллу не заинтересовал. Быть может, в какой-то иной ситуации её предпочтения сложились бы иначе, но прямо сейчас вампиресса хотела одного конкретного мужчину и заменить его никем было невозможно.

Джафар с силой провёл по лицу ладонями, будто пытаясь прояснить мысли.   
- Говоришь, освободить... Но эти оковы - несъёмные, - наконец, произнёс он, и вновь взглянул на Лилу. - Может, ты и пери, может - нефрит. Или сама богиня наслаждений, ниспосланная мне в награду. Но ты - "Аллигра", я сразу почувствовал это. Ты - моя, ты сама - воплощение желаний. И прекрасно можешь воплощать их, оставаясь моей невольницей и наложницей... Начнём прямо сейчас. А что касается тебя, смерд,  - повернулся он к Два Мешка. - Забит, говоришь, он всё слышал?..
Протянув руку, купец сорвал с пояса Какао белоснежную плеть и заткнул за собственный.
- Вы не смогжете устроить покхушение, - пробормотал джигит, пожирая взглядом Амариллу. - Мой гхосподин не допхустит этого...
- Возможно. А вот ты - сможешь. Приведите Фатиму, - махнул рукой Джафар. - Она погрузит тебя в транс, и ты без вопросов выполнишь, что должно. А я займусь моей дорогой Аллигрой...
Вельможе пришлось повторить дважды, прежде чем одержимые вожделением стражи, наконец, повиновались.
Где-то снаружи шатра лагерь уже начал пробуждение. Им предстояло пройти как можно больше до дневного привала. Эст вытащил нож и перехватил его поудобнее. Услышав последние слова Джафара, он резко выдохнул - по нервам прокатился отголосок непреодолимой, неудержимой волны экзальтации. Вивенди скрипнул зубами и тут же растворился в воздухе.

Южные мужчины, привыкшие чувствовать себя хозяевами положения, не могли даже представить той опасности, в которой сейчас находились. Грань между жизнью и смертью, агонией и сладострастным экстазом истончилась настолько, что всех захватило близкое к одержимости состояние. Не все могли его распознать, но это было так. Одно-единственное стремление завладело каждым из них и даже крепкий и выносливый Два Мешка поддался общему помешательству, неотрывно глядя на извивающуюся на ковре огненнокудрую невольницу и напрочь позабыв о своём хитром плане спасения себя и господина Мусира.

***
Воздушный поток, неумолимо скользящий прямо к пологу шатра, внезапно остановился и затих, будто наткнувшись на невидимую преграду. Неспособный оставаться в ветреном облике, будто споткнувшись, вивенди вновь вернулся в своё тело посреди пробуждающегося лагеря, тяжело дыша, озираясь по сторонам, влекомый единым стремлением как можно скорее попасть внутрь шатра.
- Что?...
Краткий миг озадаченности был прерван странным воздушным завихрением, возникшим на самой периферии зрения. Чья-то рука перехватила занесённый нож, выбила из рук и дернула Эста в сторону, под прикрытие соседнего фургона.
- Тише! Не здесь…
Это была Эстрея Нот. Вей моментально узнал этот мелодичный голос, и в сумраке нарождающегося утра смог явственно различить свойственные всем вивенди черты. Он не ожидал ещё когда-либо вообще столкнуться с ней, и вот, встретил вновь, спустя всего несколько часов. И в тот момент, когда меньше всего хотел бы видеть её. Он жаждал вернуться к Лиле, не мог терять ни секунды, ни одного мгновения, дикое нетерпение захватило всё его существо. Эст резко высвободил руку и изумлённо воззрился на девушку.
- Что ты здесь делаешь?
Страстные, непрекращающиеся стоны Амариллы, полные вожделения, обжигали слух, распаляли чувственность до предела, прокатываясь под кожей эхом крупной неудержимой дрожи...
- О, я бы никогда… - вивенди покосилась на шатёр и быстро огляделась по сторонам. - Мне нужна твоя помощь!
Её голос был тих, как порыв ветра. Тёмно-сапфировые внимательные глаза, того же самого оттенка, что и его собственные, смотрели с напряжённым ожиданием.
- Что?.. Почему ты не с Шалисой?
Жгучие мысли о том, что прямо сейчас делают похитители с его пленённой Амариллой, одержимые соблазнами её остро-обнажённой, податливо-желанной и столь открытой близости, заставляли Вея буквально содрогаться от сладостного возбуждения и нетерпения. Он едва мог сосредоточиться на чём-то другом.
- С ней всё в порядке, она с другом. И я узнала… Тот ветер, что идёт с юга, это вовсе не… Это один из наших, один из молодых Нот, не совладавших с воздушным обликом, - зачастила Эстрея. – Он в опасности, и может развоплотиться! Он не прошёл посвящения и покинул дом, не смог удержать собственную магию и теперь превратился в пустынный смерч, кольцевой вихрь, вращающийся  наподобие воронки и втягивающий в себя всё вокруг. И если мы его сейчас не остановим, он будет поглощать энергию, становясь всё больше и больше, пока не превратится в бушующую бурю, затмевающую небо сплошными облаками песка, а когда она развеется, не останется больше ничего!.. Нет, стой!
Вей услышал, что Лила призывает его, всё глубже утопая в безудержной экзальтации, и рванулся было навстречу, но Эстрея вновь удержала его.
- Далеко не все бури и ураганы – порождение нашей стихии. Порой это сами вивенди, попавшие в ловушку собственного дара. Похоже, так случилось и в этот раз. Но если действовать без промедления, если добраться до него, его ещё можно будет спасти! По крайней мере, я надеюсь… Но одна я не смогу, а другие не успеют! Только ты можешь помочь!
Вей отстранённо подумал о собственных бесконтрольных молниях, вспомнил о полёте к Арисфею через леса южных отрогов Скалистых гор, в попытке обогнать время и вернуть юных вивенди, попавших в ловушку воздушных течений… Всё это казалось ему таким далёким, словно произошло в другой жизни. А прямо сейчас, чувствуя ураган пылающих ощущений и эмоций, захлёстывающих стонущую вампирессу, Эст весь превратился в оголённый нерв сплошного вожделения. Оставить её в такой момент было абсолютно, совершенно немыслимо!.. Всё его существо восставало против этого, и ничто иное не имело значения, пусть хоть весь мир треснет пополам, выпустив Рилдира, и тот трахнет Имира в зад..
- Прости, я не могу последовать за тобой, - отрывисто ответил Вей, разворачиваясь в сторону. – Уверен, ты справишься и сама.
Мысли о происходящем в шатре, в этот самый момент, дико, неистово возбуждали его…
- Одна не смогу! Потому и прошу о помощи!.. Нет, погоди!
- Я не смогу тебе помочь. Только не сейчас.
- Почему!? - Острый взгляд Эстреи скользнул ниже, её глаза расширились. - Из-за неё!?
- Да.
- Но ты должен помочь!.. Нет!.. – Эстрея вновь удержала его. - Он же погибнет!
- Ты этого точно не знаешь.
- Нельзя же бросать его!
- Ты что-нибудь придумаешь, непременно.
- Но он же тоже вивенди! Наш родич, наша семья!
- Лила – моя семья. А теперь - оставь меня.
Погружённый в эхо острых ощущений, Вей просто не мог сейчас думать ни о чём другом. Вся его сущность буквально звенела и вибрировала в унисон сладостным стенаниям его безумно желанной, ненасытной, страстной женщины… С немым изумлением Эст расслышал рассеянный голос Два мешка, убеждённо повторяющего вслед за Фатимой, что он должен отправиться к Анвару Мусиру и непременно оприходовать того…
- Ступай, не теряй времени, – Вей отвернулся и огляделся в поисках упавшего ножа. – Желаю тебе удачи, и попутного ветра.
- Не понимаю я тебя, - в голосе вивенди прозвучала горечь, а затем ветер унёс её слова.

Под полупрозрачным пологом балдахина воцарились тишина и неподвижность. Но вот Амарилла снова пошевелилась и томно застонала. Жизни одного никчёмного человечишки ей было явно недостаточно. Вампиресса приподнялась и осмотрела оставшихся в шатре стражников, Забита, Фатиму и ещё не успевшего покинуть их Какао. Ах, какая славная компания! Мужчины уже давно принадлежали ей, поэтому взгляд Амариллы устремился на женщину. Она не собиралась никого упускать.
Тут уж выяснилось, что Фатима была ментальным магом. Не слишком умелым, едва ли выше среднего уровня. Но вампиресса вообще никогда не училась этому искусству и они оказались примерно равны. Встретив неожиданно толковый отпор, Лила только усмехнулась и поманила к себе Два Мешка.
- Богиня сладострастия одарила тебя сверх всякой меры, - качнула она головой, устраиваясь на ложе так, чтобы кожаные "хвосты" не путались в ногах. – Мне было бы очень любопытно узнать, каково почувствовать внутри такую штуковину. Но, боюсь, это едва ли возможно. Может, ты сделаешь это с Фатимой, а я хотя бы полюбуюсь со стороны? Ведь она же сама велела тебе кого-нибудь сегодня поиметь, - глаза южанки округлились и она попятилась к выходу из шатра, но сбежать так и не сумела. – И вы идите сюда, - щедро предложила вампиресса стражам. – Пока хозяин спит, никто не запретит вам прикасаться ко мне. Только красавицу тоже прихватите, очень уж мне хочется посмотреть, как будут выполнять её повеление.
Хозяин спал мёртвым сном, но никого сейчас это не волновало, как и согласие Фатимы. Вот только зрелище Амарилла получила совсем не то, которое ожидала. Какао, похоже, не умел быть жестоким с девушками и, вместо того, чтобы просто взять то, чего ему сейчас без сомнения очень хотелось, он склонился к смуглянке и принялся нашёптывать ей что-то успокаивающее, ласково поглаживая по плечам и спине. "Тоже что ли гипнотизировать пытается?.." – с усмешкой подумала Лила и на время утратила к парочке интерес. Пожалуй, Два Мешка сейчас был единственным из всей этой братии, к кому она относилась хорошо и не собиралась ни к чему принуждать. Зато остальной троице досталось по полной. Не утруждая себя предварительными ласками, вампиресса выпила их одного за другим и небрежно столкнула с ложа. Как раз вовремя, чтобы услышать, как Какао пообещал Фатиме, что не обидит её. Ну что ж, пусть так.
- Не бойся, - успокоила её вампиресса, извернувшись и освободив стянутые за спиной запястья. – Никто не причинит тебе вреда. А то, что принадлежало твоему хозяину, будет твоим, если сможешь придумать объяснение всему этому, - Лила обвела рукой трупы на ковре. – Ты ничем меня не обидела и я не желаю тебе зла. Сейчас я желаю только одного, чтобы здесь оказался мой господин.
В это самое время Вей как раз разделался с последними стражниками, оставшимися снаружи шатра, и ворвался внутрь. Тяжело дыша, вивенди замер на мгновение, обозревая лежащие на коврах бездыханные тела вокруг смятого ложа, на котором возлежала обнаженная Амарилла.
Жарко вздыхающие в уголке Два Мешка с Фатимой, целиком поглощённые друг другом, по всей видимости, оставались последним живыми из всех присутствующих, не считая самого вивенди.
И единственным объяснением тому, почему темнокожий великан предпочёл Фатиму Амарилле были последствия недавней ментальной обработки. Эст не сомневался, что в любом другом случае после всего происходящего ничто иное не смогло бы удержать его от соблазна угостить Лилу своим выдающимся достоинством.

Пригвоздив стонущую вампирессу к постели, стискивая её в жадных объятиях и надсадно дыша, Вей принялся врываться в неё сериями мощных рывков, не обращая ни малейшего внимания на тоненько ахнувшую Фатиму, когда Два Мешка, наконец, пустил своё главное орудие в ход. Проталкиваясь рядом с рукоятью кожаной плети Эст всё увеличивал темп, смачно, быстро, жадно, горячо трахая свою сладострастную обольстительницу, судорожно вонзаясь в её скользкое от соков лоно. Всё глубже и глубже вбивая неистово вибрирующий окатыш, грозя прорвать преграду эластичных внутренних стеночек и в конце концов протолкнуть артефакт туда, оттуда его и вовсе будет не достать.
На улице уже давно должно было начать светать, но утро сегодня почему-то задержалось. На самом деле, причина тому была проста и очевидна. Погода портилась, на лагерь надвигалась ужасная песчаная буря. Первыми её приближение почувствовали варрены, улавливая мельчайшие колебания наэлектризованных трением песчинок. Потом заволновались верблюды и лошади, а за ними и погонщики, хорошо знавшие своих животных.
Вся стоянка почти мгновенно пришла в движение. Люди закрепляли палатки и повозки, поплотнее увязывали тюки, укладывали поближе еду и воду. Бури в этих местах коварны и непредсказуемы, они могут пронестись мимо за пару часов, зацепив лишь краем пыльного облака, а могут бушевать несколько суток кряду, поддразнить временным затишьем и продолжать ещё несколько суток.
Начало урагана Амарилла даже не заметила. Шатёр трепало ветром, где-то раздавались крики, хлопала ткань, но её куда больше занимала буря собственных эмоций и ощущений. Даже несмотря на то, что названный Эстреей смерчем поток воздуха оказался гораздо больше, чем можно было представить и, собственно, стал причиной приближающегося ненастья, но с Веем ему было не сравниться.
Вивенди был поистине неутомим. Даже Два Мешка, куда более осторожный и медлительный, сплошь покрылся каплями пота, а его внезапная подруга и вовсе разомлела до такой степени, что едва могла дышать. Наверное, Фатиме нечасто удавалось заполучить внимание хозяина и привычки к долгим и глубоким ласкам женщина совсем не имела.
К счастью, шатёр Джафара выдержал первые порывы ветра, а потом сверху насыпало песка, придавив и без того тяжёлый полог, и сорвать его сделалось в разы труднее. Фатима и Какао давно уже притихли в своём уголке, а вампирессе всё никак не удавалось достигнуть пика. Желание томилось в ней слишком долго и теперь не могло вырваться наружу.

Вокруг бегали, суетились люди, что-то кричали, подгоняли фургоны, закрепляли вещи, согнувшись в три погибели под натиском стихии. Караван спешно собирался в путь, стремясь уйти от надвигающегося ненастья У Эста же внутри всё горело и пульсировало от неутолённых желаний. Крепко прижимая к себе Амариллу и кое-как натянув штаны, он двинулся в сторону больших крытых повозок и при содействии Айвенкура вскоре они с Лилой оказались в одной из них, наполовину загруженной тканным товаром. Плотно натянутая материя хлопала на ветру, но каркас был крепким, и тяжёлый полог сразу приглушил шум бури, а любовники, наконец, остались наедине.
Изнеможенная томлением вампиресса тут же едва не набросилась на него, сверкая белой кожей в свете фонаря, но теперь Вей жаждал не просто спешно овладеть ею, но и сокрушить стену, не дающую достигнуть пика, ошпарить терзающее её вожделение... Поэтому, приметив крепления на передней стенке фургона, он поймал недавнюю пленницу и один за другим приковал браслеты на её запястьях к металлическим скобам. Замки пришлись как раз впору. Видимо, эта повозка прежде служила для перевозки невольников. Теперь изнывающая от страсти Амарилла могла лишь стоять, подрагивая, покачиваясь на носочках в сотрясаемом ветром фургоне, вытянувшись вверх, с высоко вскинутыми, разведёнными в стороны руками, а Вей наконец-то мог заняться ею по-настоящему.
Тяжело дыша, он застыл, наслаждаясь представшей перед ним картиной. В его глазах, горящих тёмными страстными желаниями, отражалось неистовство урагана... Взгляд прошёся по изгибам обнажённой фигурки, задержался на пучке кожаных полосок, до сих пор свисающих между ног вампирессы, скользящих по напряжённым бёдрам.
Крепкая витая рукоять была основательно, целиком погружена в Лилину попку - очевидно, дело рук Джафара. Эст судорожно сглотнул. Кожистый "хвостик" плотно засел в тесной глубине промеж сочных ягодиц, но уступая давлению пальцев, начал медленно выскальзывать из тугого плена.
Целиком вытянув наружу кожаную плеть, вивенди сжал её в кулаке, качнул в руке, примериваясь. И следом на упругое трепещущее тело обрушился первый хлёсткий, сочный шлепок...
Лила вздрогнула, внутри у неё всё сжалось и гладкий, уже почти прижившийся там артефакт выскользнул и со стуком упал на доски пола. Какое же это оказалось облегчение! Больше не было всех этих липких желаний, десятков вожделеющих её мужчин, был только Вей, мысли которого она по-прежнему слышала и разделяла словно свои. Его тягучее томление пульсировало, билось, проникая в разум, захватывая эмоции, отзываясь горячим, сладостным предвкушением.... Резко вздохнув, вивенди потянулся к ней, запустил пальцы в густые рыжие локоны и с горячностью сжал их, потянув вниз, заставляя Лилу запрокинуть голову. Эст замер, вглядываясь в прелестные черты любимого лица, совершенного в своей чувственной притягательности. Такая податливая, обворожительная, аппетитная!.. Снедавшее её неистовство страстей и ненасытная жажда дикого, распутного экстаза могли сравниться разве что с кротостью и нежностью облика, подобно контрасту крепких кандалов и хищной неудержимости желаний...  Пойманная в оковы роскошная женщина, пленённая наслаждением, опьянённая вожделением и негой... Стройные ножки, гладкость алебастровой кожи, напряжённо выгнутая спина. Дивные пепельно-серые глаза неотрывно следили сквозь длинные ресницы за бьющейся на его шее жилкой. Мягкие губы, приоткрытые в немом стоне, в молчаливой пылкой мольбе, жажде продолжения...

Вивенди медленно провёл плетью по обнажённому телу своей скованной любовницы. Мягкие кожаные полоски защекотали живот, грудь... Хлестнули по бёдрам. Последовал новый смачный шлепок, отозвавшийся дрожью потаённого упоения. Затем ещё и ещё. Белая, искусно сделанная плеть, изысканная вещица, созданная скорее с символической или церемониальной целью, просто никак не могла причинить существенного вреда даже самой нежной коже. К тому же казалось, сочные упругие формы и округлые выпуклости женской фигурки будто специально были созданы для того, чтобы их шлёпали.
Плеть прошлась по бокам, не причиняя боли, только напоминая, что Лила ещё жива. А тело тем временем нашло применение части поглощённой энергии, затягивая царапины и ссадины, возвращая всё в первоначальное состояние, хотя вампиресса, кажется, уже позабыла, каково это – быть целой.
В то же время Амарилле казалось, что регенерация слишком перестаралась, и теперь внутрь не поместится даже тот маленький перламутровый камушек, что недавно покинул её без всякого сопротивления. Но возбуждение никуда не делось. Неистовым тёмным пламенем оно бушевало в душе, то и дело вспыхивая под полуопущенными ресницами, словно огрызаясь на свист плети. Но вампиресса уже распробовала эту мощь, почти сроднилась с нею и теперь медленно, но верно придавала направление этому постоянно усиливающемуся потоку, то загоняя его вглубь, то заставляя скручиваться спиралями и пока не пуская в опалённый бесконечно долгим ожиданием разум.
Но теперь Эст был здесь, совсем рядом. О, как же Амарилла его хотела! И где-то на краю сознания недоумевала, почему в прошлый раз этого оказалось недостаточно. Плеть взвивалась вверх всё более яро и опускалась на бледную, будто светящуюся изнутри кожу, стряхивая с неё налипшие на подсыхающее семя песчинки и прочий сор. На Вее его тоже было немало. Вспомнив, где они оба так выпачкались, вампиресса закусила губу.
Смачные резкие шлепки пикантно будоражили слух, заставляя её выгибаться, вскидываться, вздрагивать, трепетать и стонать от возбуждения, почти повисая на прикованных к стене запястьях. Мягкие кожаные полоски снова и снова припечатывали обнажённое тело, приходясь по бёдрам, животу, груди и бокам, по голеням и промежности, распространяя волны дрожи по натянутым нервам, так что почти невозможно было предсказать, куда придётся следующий сочный удар.

Эст вновь прижал её к стене и подёргивающееся естество заскользило по коже вокруг очага возбуждения. Тугая набухшая головка медленно раздвинула лепестки лона и остановилась, едва-едва погрузившись внутрь. Выскользнула наружу и вновь двинулась вперёд, уступая давлению между дрожащими телами, соединёнными пульсирующей, горячей плотью. И снова едва крупная горячая «ягода» протолкнулась в лоно, скрывшись внутри, последовало возвратное движение, высвободившее её. Удерживая изнывающую Амариллу на месте, Вей вновь и вновь безмерно дразнил её и себя, едва проникая в пропитанное соками лоно, скользя по грани лепестков, замирая у самого входа, доводя прикованную к стене Лилу до исступления. В какой-то момент пробуждённая из небытия чёрная блестящая субстанция метаморфа выплеснулась наружу, охватывая распалённое тело скованной вампирессы, но вместо того, чтобы стянуть его тугими витками подвижных лоснящихся щупалец, спустилась вниз и растеклась по коже, со всех сторон охватывая напряжённые ножки сплошным упругим покровом, словно парой гладких чулок.
Чем дольше Вей растягивал это восхитительно-возмутительное промедление на грани проникновения, тем резче и бессвязнее становились приглушённые стоны и рывки его изнывающей от желания любовницы. Затопившие её эмоции, казались, способны были прожечь металл. Наконец, резко подхватив такую хрупкую с виду женщину за бёдра, Вей так обстоятельно насадил её на вздыбленный кверху член, заполнив собой изнутри, что пленённая Амарилла содрогнулась  всем телом, едва не забившись в сладких конвульсиях.
Внутри оказалось неожиданно горячо и с каждым новым толчком становилось жарче. Войдя сначала лишь на две трети, он постепенно проталкивал вибрирующий камушек всё дальше, пока наконец не поместился целиком, хоть это и казалось невозможным.

Язычок становился всё настойчивее, яркие губы лишь слегка приоткрывались и теперь вивенди приходилось прилагать усилия. Лила положила ладони чуть ниже спины вивенди и выпустила коготки. Так она лучше могла чувствовать ритм, а Эст – настроение своей рыжей кошечки. Впрочем, угадать его и без того было несложно, однажды достигнув пика возбуждения, вампиресса снова собиралась подняться туда, а без него сделать это было невозможно.
Внутри вивенди растекался жидкий пульсирующий огонь, и сидевшая у его ног Амарилла находилась на самом его острие, на самом пике, пронзительно нежными ласками лелея его, старательно будоража и воспламеняя неистовым пламенем своих тёмных желаний, которые становились всё более ненасытными, требовательными и жадными.
Укол острых коготков ошпарил тягучее томление и по напряжённому телу Эста вновь растеклись искорки колких разрядов, брызнув на алебастровую атласную кожу обнажённой женщины, покрытой многочисленными следами страсти. Мягкая, нежная, податливая распутница заполучила его себе и теперь творила своим игривым язычком и губками такое, отчего взор вивенди поминутно помрачался, расцветая яркими вспышками, а звон цепи и смачные причмокивания обволакивали пылающее сознание, окутанное сладостной неудержимой дрожью. Намотав на кулак роскошные рыжие локоны он порывисто прижал её к себе, судорожно входя глубже, проскользнул в тесное горло, после чего замер в таком положении, позволяя Лиле сполна почувствовать тугое биение, пульсацию неудержимой горячей жизни внутри себя. Не обременённая необходимостью дышать, она могла оставаться в таком положении сколь угодно долго, содрогаясь и захлёбываясь волнами вожделения, сжимая скользкое распалённое мужское естество, глубоко погружённое в своё нежное горлышко как самый основательный и внушительный кляп. Но Вей не мог больше терпеть и вскоре на смену дрожащему оцепенению пришли напористые резкие толчки, всё повышавшие скорость и амплитуду, смачным чмоканьем отмечавшие каждое острое проникновение, когда тугой напряжённый член выскальзывал из горла вампирессы и вновь с усилием врывался в него, погружаясь на всю длину.

Вею казалось, что каждая частичка его сущности превратилась в пылающее пламя, в дикий огонь, и на какой-то миг он поразился, как столь распалённое тело всё ещё способно сохранять целостность, удерживать в себе такую энергию, рвущуюся наружу. Но эта мысль была тут же снесена гигантской волной подступающего безграничного восторга, вздымающегося всё выше и выше. С каждым глубоким, резким, смачным толчком, сотрясающим Амариллу с головы до пят, мускулы Эста всё туже скручивались в раскалённые жгуты. Сладостные судорожные конвульсии пронзённой страстью женщины не позволили ей удержаться на месте, стройные ножки, затянутые в тугую чёрную плёнку, постоянно соскальзывали и под напором окаменевшего члена, неистово врывающегося в горло, вампиресса могла ощутить, как залитое соками и семенем податливое тело постепенно уступает сплошному распирающему давлению в переполненной промежности, всё больше раскрывается навстречу, впуская в себя дальше и дальше. Как мужская ступня проскальзывает вперёд, к беснующемуся в глубине артефакту, вдаваясь глубже… ещё глубже… и ещё!...
С шипящим треском воздух прошила слепящая жгучая молния, вонзившись в Амариллу, найдя свою сокровенную цель. Мужская ступня рывком вдавилась глубже, Лила дёрнулась, затряслась, неистово забилась пуще прежнего, выгибаясь дугой, не в силах издать ни звука из-за тугого горячего члена, протиснувшегося прямо под ошейник. Звенящая пустота разбилась на мириады острых осколков, разлетаясь вдребезги, растворяясь в бесконечности и безвременье. Цунами всеохватного экстаза окончательно накрыло любовников, обрушивая их в бездну исступления, и обильный поток вязкой спермы хлынул прямо в горло вампирессы, затапливая изнутри, переполняя, заставляя захлебнуться им, ведь свободного места в ней больше просто не оставалось. С густым сочным чавканьем пульсирующая плоть резко выскользнула из объятий нежных губ и семя щедро окропило гладкую кожу, покрывая жемчужными нитями щёки, плечи и грудь. 
Политая им, словно сиропом, Аммарилла медленно завалилась набок. Влажные, скрутившиеся в тугие локоны волосы упали на лицо, но вампиресса ничего не сделала, чтобы убрать их, дожидаясь, пока Вей отпустит её, но сделать это было затруднительно покуда морф не отпустит вивенди. Впрочем, постепенно клубок разгорячённых тел и странных субстанций распутался и Эст смог, наконец, прилечь. Лила ласково заползла ему под бок и свернулась калачиком, прижав колени к груди. А неугомонный морф переплёл чёрными, лоснящимися жгутами всё её тело, будто тоже хотел свою порцию внимания. На самом деле, он всё ещё был голоден и собирал то, что не успевало поглотить вампирье проклятье.

Постоянное пребывание рядом с пустынниками, хотя большую часть времени Вей оставался в фургоне, наедине с Лилой, всё же давало ему возможность ближе познакомиться с их укладом жизни, мировоззрением, постепенно проникнуться их внутренними порядками и ярким обозначением ролей мужчин и женщин в обществе. Оно казалось настолько выраженным, контрастным в своих противоположностях, что северянам, скрупулёзно впитывавшим моральные устои своего окружения, было бы крайне трудно постичь его как нечто само собой разумеющееся. И хотя Эст пока мог наблюдать лишь небольшой мирок бредущих по пустыне караванщиков, было очевидно, что женщины здесь прежде всего выступают как источники всевозможных удовольствий, и как говорил Два-Мешка, «призваны усхлаждать и взгляд, и тело, и дхушу». К тому же каждая рассматривается как наложница – действительная или потенциальная, в зависимости от того, будь это жена, рабыня или пленница. Более того, некоторые вообще не видели в этом особой разницы, следуя распространённой в золотых песках философии «расслабься и получай удовольствие». Женщины всецело принадлежали мужчинам, отдавались им с какой-то особенной южной, дикой, неистовой страстью, стремились найти себе покровителя. И если и находились недовольные таким положением вещей, вивенди пока их не встречал. Даже несколько «ничейных» рабынь, перевозимых в отдельном фургоне, очевидно для дальнейшей продажи на рынках Лайнидора, как будто бы сами стремились, наконец, попасть в город и особо не возражали против визитов доблестных стражников господина Мусира, жаждущих тепла долгими морозными ночами. Или, по крайней мере, оставляли такие возражения при себе. А ведь острый слух вивенди порой позволял расслышать происходящее в подробностях, разве что шум крови в ушах, стоны и вздохи Лилы под ритмичный звон цепей заглушали все остальные звуки. И всё же при всём при этом вивенди до сих пор поражало, что Два-Мешка воспринимал как само собой разумеющемся, что Аллигра (ныне он величал её только так), была собственностью Вея, затем некоторое время принадлежала господину Джафару, а после этого вновь перешла к своему прежнему хозяину. Казалось, Какао и сам видел и подразумевал в этом свой шанс, ведь яркая экзотическая внешность вампирессы сразу же вызвала ажиотаж, а тягучий соблазн, окутывающий её, довершал дело, и очень многие караванщики так или иначе жаждали заполучить себе столь желанную огневолосую красотку с жемчужно-белой кожей. К тому же он имел неосторожность наблюдать её в самом вожделенном виде, преисполненную жгучими желаниями, одним из которых, вестимо, несмотря на миниатюрность нагой прелестницы, было его собственное внушительное распалённое достоинство. О, она не была обычной женщиной, и даже нисколько не испугалась его…Тут уж никто бы не удержался, и только внезапное горячее появление Фатимы в жизни темнокожего гиганта помогало ему запрятать крамольные мысли куда подальше и надеяться, что обнажённая Аллигра не будет являться ему во снах самым беззастенчивым образом.

Иногда пустынники сами выходили навстречу купцам, чтобы продать им шкуры животных, поделки из кости, змеиный яд и прочие ценимые алхимиками гадости, а также новых рабынь. Лила припомнила, что именно там находился храм Великой Матери и приблизительно могла предположить, откуда тех рабынь брали. И тот факт, что в этот раз к ожидающим в оазисе торговцам никто не вышел, только подтверждал её догадки. Ведь после того, как в храм наведалась некая рыжая вампиресса с парой знакомых драконов, место это сделалось необитаемым.
Впрочем, торговцы вовсе не потеряли время напрасно. Внутри горы, оказывается, тоже скрывались свои обитатели. Это и был тот самый Жатаркал посёлок-шахта, о котором Лила слышала ещё у переправы, что-то около недели назад. Но, откровенно говоря, из-за на редкость бурного времяпровождения в пути, совершенно успела позабыть об этом. Поэтому, не особо задумываясь о том, что поблизости может находиться кто-то ещё, помимо привычных уже купцов и их работников, вампиресса обернула бёдра полупрозрачным платком, взяла кувшин и направилась к ручью.
Вода, тонкой струйкой вытекавшая из щели в камне, наполнявшая небольшое, мелкое озерцо и почти сразу вновь исчезавшая под землёй, медленно наполнила кувшин. Помыться таким её количеством не было никакой возможности, но и налипшие на тело пыль и песок уже начинали мешать, попадая на чувствительные места в самый неподходящий момент, так что Амарилла смочила ткань и принялась стирать их с кожи, стараясь разливать не слишком много драгоценной влаги, но в то же время и почиститься как следует.
Крупные песчинки смывались легко, стоило только к ним прикоснуться. А вот слюдяные чешуйки, которыми изобиловали местные дюны, пристали основательно и, ни в какую не желая отмачиваться, поблёскивали в лучах заходящего солнца, делая белокожую вампирессу похожей то ли на водного духа, то ли на какую-то загадочную человекообразную рептилию. Отчаявшись справиться с этой напастью, Лила решила смыть хотя бы то, что удастся, когда округлый камешек в её лоне вновь мелко завибрировал, намекая на то, что за рыжей опять кто-то наблюдает.
Она уже успела привыкнуть ко всеобщему вниманию и к своей реакции на него, потому не стала разыскивать любопытствующего, а просто продолжила заниматься своим делом, разве что движения скользящих по телу ладоней сами собой сделались плавными и будто ласкающими. Подаренная Мусиром безделица тут же отозвалась более сильной вибрацией. А потом вампиресса подняла голову и увидела на скалах над источником дюжину довольных буро-коричневых рож с вытянутыми рыльцами и разлапистыми острыми ушами, слегка просвечивающими от последних солнечных лучей.
Оказывается, внутри горы жили не люди, а кто-то порядком похожий на гоблинов. Только кожа у них была не зелёная, как обычно, а красная, с крупными тёмными и светлыми пятнами на мордах и по всему телу и, кажется, покрыта какими-то бляшками. И теперь полтора десятка таких вот созданий с интересом разглядывали обнажённую вампирессу.

- Никто не откхазался бы от такой услады очей, - великан всё ещё улыбался, умудряясь сохранять обычную весёлость и невозмутимость.
А вот Амарилле это давалось весьма непросто, потому что камешек внутри прямо-таки взбесился. Казалось, ещё немного и вибрация её небольшого, секретного украшения станет заметна снаружи. Впрочем, в каком-то смысле это уже произошло, ведь женское возбуждение хоть и не так заметно, как мужское, но тоже вещь вполне явная. Впрочем, вампирессу, как и Два Мешка, это абсолютно не смущало. Наигравшись с ним через ткань штанов, Лила ослабила широкий пояс, над которым сразу же показалось устрашающее навершие члена, наверное, с её кулак размером.
Обнажённая проказница провела языком по ладони и принялась поглаживать его, словно котёнка. Какао хрипло вздохнул, положил ладони ей на плечи и запрокинул голову, вперившись взглядом в темнеющее небо. Тонкие чуткие пальчики со знанием дела порхали по набухшей плоти, пышущей жаром, словно сама Пустыня в полуденные часы. По телу великана прокатывалась крупная дрожь, у Лилы же весь низ живота был охвачен сокровенно-тягучим зудом. Так они стояли несколько минут, он – погружённый в свои фантазии, она – занятая чтением заклинания, что в таком состоянии тоже давалось весьма нелегко. Живительная сила, буквально бившая фонтаном из огромного человека, потекла к вампирессе.
- Ох, Аллигра… - выдохнул Какао, спустил штаны и вывалил огромный член ей на грудь, зажав его ладонями между припухших, мягких округлостей. Тугой шоколадный ствол резко контрастировал с жемчужной белизной нежной кожи, с ареолами отвердевших сосков… То же касалось и тёмных пальцев, охвативших наливные упругие мячики, так что теперь сочные груди с обеих сторон плотно обнимали внушительное мужское достоинство.
От первого же движения оно упёрлось Амарилле под подбородок, заставляя тоже запрокинуть голову. А после нескольких резких рывков оттуда выстрелила горячая струя и вся шея и плечи вампирессы вновь оказались покрыты потёками семени.
- Что? – хитренько усмехнулась та. – Фатиме достанется немножко меньше. Не думаю, что она заметит.
- О-ох, Аллигра… - хрипло повторил здоровяк, словно потрясённый внезапно свалившимся на него счастьем. – Услада мхоего естхества. Сакхтар был прав, тхы – настоящий ифрит, испхолняешь желания…   - Какао широко улыбнулся. Широкие ладони мягко спустились по её обнажённому телу, скользнув на талию и удобно устроившись на ягодицах. – Не тревхожься, даже жрицхы храма всегда оставались довольными... А Фатхима быстро устаёт, и поэтому получхает немного… Она такая нхежная. Но мы стархаемся…В тебе же я чхувствую настоящий огхонь, такхой же, как в твоих удивитхельных волосах, пламенных будто корячая кровь зхемли, будто закхатное солнце. И нет награды превысше той, чтобы испить некхтар твоей близости, о, родник моих желаний!..

- Не верихшь? – догадался Два Мешка. – Тогда смотри.
Он чуть отстранил руку и камешек потянулся за ней, обозначившись бугорком внизу живота. Амарилла охнула, а Какао повёл ладонью из стороны в сторону и бугорок последовал за ней, повинуясь мысленным командам и вибрируя то быстрее, то медленнее.
- Он не просто трепыхается, а дехлает то, что пожехлаешь. Мохжно даже предхставить, что это тоже часть мужхчины.
Легко приподняв маленькую вампирессу, Два Мешка развернул её спиной и усадил на свой член так, чтобы он полотно скользил между бёдрами, не проникая внутрь, а потом повёл бёдрами, будто действительно собирался в ней оказаться. Этого не произошло, но проехавшись самыми чувствительными местами по внушительному, политому любовными соками орудью, Амарилла едва сдержала стон. Более того, хитрый артефакт похоже сговорился с великаном и теперь следовал не за его рукой, а за его членом, туго упираясь в самое дно её лона и не прекращая вибрировать.
Какао шумно вздохнул, отчего вибрация усилилась, и медленно отодвинул женщину от себя, а потом снова вернул обратно. Камешек проделал то же самое внутри неё, заставляя вампирессу извиваться всем телом от новых, неожиданных ощущений. И почему она в своё время не уделяла должного внимания созданию артефактов? Надо будет обязательно заняться этим на досуге. Но пока она наклонилась вперёд и обняла показавшийся между ног огромный член ладонями, пощекотав кончиком языка.
Какао одобрительно погладил Лилу по спине и движения его стали постепенно ускоряться. Впрочем, великан явно не стремился поскорее со всем покончить. Со знанием дела он продолжал неспешную парную мастурбацию, то нежно сжимая груди вампирессы, то массируя пальцем отверстие выставленной кверху попки. Поначалу Лила поддразнивала его в ответ, но её движения становились всё непродуманнее и хаотичней. Вместе с накатившей волной удовольствия палец Какао всё-таки проскользнул в неё, прижимая артефакт сквозь тонкую стеночку и заставляя рыжую придушенно стенать. Член великана тоже пульсировал, хотя на этот раз не выделилось ни капли семени, сколько не наглаживала его Амарилла.
Может дело было в том, что Два-Мешка действительно пытался сдерживаться, не собираясь заводить от неё потомков, или же просто излияние человека, даже такого здоровяка, как Какао, никогда не могло быть столь обильным, как у вивенди. Но эрекция оказалось просто каменной, во многом благодаря её собственным сумбурным и страстным ласкам...