Довольно высокая девушка скрывающая лицо под капюшоном некоторое время наблюдала за поляной с небольшого холма, она явно что-то или кого-то потеряла. Следопыт из неё был так себе, в прочем и охотник относительный. Она слышала запах своей жертвы, но он отчего-то бы повсюду. Это немного насторожило девушку, и она забыла об осторожности.
"Ты же понимаешь, что мы зря его упустили?" - осторожно поинтересовалась Дайна.
"Никого мы не упустили..." - Майя всмотрелась куда-то вперед, затем перевела взгляд на кусты неподалеку, - "он где-то здесь. Должен быть где-то здесь..."
"Ой, а что это там?" - будто по волшебству из скалы вышел мужчина. Майя насторожилась. "Нашла?" - неуверенно заметила Дайна.
А вот когда вслед за предполагаемым беглецом вышла толпа гоблинов, Отис осторожно отошла в сторону и скрылась за ближайшим кустом. Мужчина продолжил свой путь под весьма интересные выкрики, после чего гоблины вернулись в пещеру. Некоторое время девушка стояла, молча, пытаясь осознать, что это только что произошло.
"Эммм... Бог? Мне не послышалось?" - Майя провела взглядом удаляющийся силуэт. Информация для размышлений было достаточно. Она даже на мгновение забыла о том, что преследовала вполне обычного воришку, а не...
"Божество? Гоблины? Бррр..." - пробудившись от странного наваждения, девушка посмотрела на поляну. Там было пусто, однако появилась новая проблема - солнце пробудилось ото сна и начало свой путь по небесному своду.
"Вот же влипла..." - Майя еще несколько раз негромко чертыхнулась и побежала к пещере, так как других укрытий от палящих лучей она не видела.
Очутившись в укрытии, Майя напряглась, вполне логично было ожидать неприятной встречи с гоблинами, однако грот оказался пустым. Ну, поначалу он был таковым. Первые полчаса девушка сидела почти у входа, не решаясь двигаться дальше - ей явно не были нужны новые проблемы. Однако, любопытство, которое девушка назвала разведкой местности для большей безопасности, взяло свое.
- Амарилла? - одними губами произнесла имя Майя и чуть не выронила из рук нож, которым собиралась защищаться. Вампиршу Отис узнала сразу, а вот странной позе старой знакомой она удивилась, наверное, не меньше голбинского населения. Девушка сделала несколько шагов и коснулась щеки рыжеволосой, пытаясь убедиться в том, что та только спит.
- И как Вы умудряетесь попадать в неприятности?

Отредактировано Майя Отис (09-01-2018 15:05:09)

Глядя на Майю, с которой когда-то была знакома и даже путешествовала по столь опасным местам, Амарилла не вспомнила ничего, кроме смутных ощущений. Видимо, прогулка по землям орков выдалась не самой приятной и была связана с неловкостью и каким-то нелепым стечением обстоятельств. Впрочем, когда дело касалось зеленокожих, в этом не было ничего удивительного, с девушкой они, похоже, были в достаточно дружеских отношениях, да и воспитана она была хорошо, хотя и слегка заикалась. Наверное, от неожиданности.
- Куда вы собирались постучать? – весело полюбопытствовала Лила, кивнув в сторону входа в грот, занавешенного плетёной циновкой. – Да и зачем? Ведь вы не могли знать, что найдёте меня здесь.
Широкая чёрная лента в несколько раз обернула тело вампирессы, не скрывая, а только подчёркивая наготу. Лила уселась на алтарь для подношений и закинула ногу на ногу.
- Простите, дорогая, но я, действительно, вас не помню, - улыбнулась она. – Полгода назад у меня случился магический поединок с очень странным существом, своего рода ожившей тенью и, видимо, какой-то из ментальных блоков сработал не совсем так, как должен был. Теперь он скрывает моё прошлое даже от меня самой. Думаю, это пройдёт, как только моя жизнь войдёт в спокойное русло, но пока… - Амарилла неопределённо повела рукой, давая понять, что спокойной жизни в ближайших перспективах не наблюдается. – Надеюсь, вас не затруднит познакомиться со мной ещё раз.
В пещерах было тихо, гоблины спали после ночной охоты и последовавшей за ней находки в собственной пещере, порядком заинтересовавшей и озадачившей всё племя. Вея тоже нигде не было слышно, но Амарилла чувствовала, что он неподалёку, живой и здоровый, хотя порядком уставший. И теперь он расстроится, когда увидит, что его милая сама выбралась из пут. Оба знали, для неё это не составит труда, но между ними существовало негласное соглашение, что это только на крайний случай, и едва ли можно считать таковым появление ещё одной девушки в их "спальне".
- Итак, имя моё вам уже известно, как и мне ваше. Я очень смутно и отрывочно помню, как жила до прошлой осени. И сейчас мы с мужем путешествуем, присматривая место для собственного дома. Эта пещера вполне неплоха, хотя немного тесновата, - озорно улыбнулась Лила.
Тот факт, что в пещере уже живут гоблины её совершенно не смущал, разве что, если они останутся здесь надолго, то нужно будет заставить этих уродцев помыться и закопать разбросанные всюду объедки, вонь от которых доходила даже в жилище "божества". Рыжая вампиресса задумчиво глянула на осиротело болтающиеся на вбитых в скалу крюках верёвки, покрутила в пальцах увесистую янтарную бусину.
- А теперь расскажите, что мне следует знать о вас, - предложила она и сладко потянулась. – Оставаться можете так долго, сколько понадобится. А пока рассказываете, не могли бы вы привязать меня на прежнее место? Всё же мне хотелось бы, чтобы Вей нашёл меня в том же виде, в каком оставил.

- О, что Вы, - вампиресса улыбнулась. - Буду рада познакомиться с Вами вновь.
"Рассказать о себе? Вот ведь странный вопрос, хотя с чего бы... Вполне логичный," - определилась вампирша.
"Быть может потому, что за последние полгода в твоей жизни произошло столько всего-о-о..." - Дайна затянула одно слово так сильно, что казалось, скоро задохнется, но нет. Двойник замолчал на мгновение, перевел дыхание и продолжил свое повествование, которое больше походило на упреки. "И быть может не все нужно знать, большую часть тех событий?"
- Даже не знаю с чего начать, - вампирша улыбнулась, после чего махнула рукой, и веревки на крюках взлетели в воздух, ожидая того, кого можно было бы "обнять". - Прошу, - Отис кивнула своей собеседнице.
- Я странствующий музыкант, и частенько бываю в разных опасных местах, - она задумалась на мгновение, - это место в мой список, пожалуй, относить не стоит, тут я по случайности. Вернее из-за неосторожности.
Мы с мужем путешествуем... - всплыло в подсознании.
"Забавно, могу поклясться, никогда бы не подумала, что Амарилла выберет супружескую жизнь..." - отметила Майя.
"Ой, кто бы говорил... Сама замуж выскочила, как только от Ская сбежала," - поспешила напомнить Дая.
- Воришка, - она как-то виновато покачала головой, - украл мое кольцо. Вернее, обручальное кольцо, - она замолчала, выбирая момент с которого стоит начать рассказ.
"Ага, кольцо с гербом... и защитой от солнца... И вообще, являющимся единственной вещью, подтверждающей твою власть в герцогстве."
"А я погляжу тебе весело," - поинтересовалась Майя.
- В свое время, я ходила к магу и просила зачаровать его - оно должно было защищать меня от солнечного света и помогать вести "нормальную жизнь" - девушка сделала жест, показывающий на сколько она считала жизнь нормальной. - Ну, а после смерти моего мужа - оно осталось этакой памятью о тех днях.
Стоило Амарилле занять свою позицию, Майя принялась водить руками по воздуху, привязывая вампиршу к валуну.
- Позвольте спросить, Вы с мужем не встречали здесь гоблинов?

- Божеством? - вдумчиво повторила вампиресса. - Тогда, кажется, я видела Вашего мужа на рассвете.
Продолжая вязать в воздухе узлы, Майя улыбнулась, вспоминая утренние переживания по поводу обретенного гоблинами божества. Тут же она вспомнила и обстоятельства, при которых встретилась (заочно) с Вэем.
"Смешно, охотник... Хищник - жертва," - хохотнул голосок.
- Жертву? - она немного удивилась. - Забавно... Вампир-жертва, - как-то особенно воодушевленно произнесла девушка, после чего добавила, - кому-то расскажи, со смеху помрут. Тут правда Майя соврала, неосознанно, но... Лет эдак сто с лишним ей уже пришлось побывать в этой роли. Жертва из неё вышла отличная - наивная и уверенная в своем всесилии, а вот слуга, как показала практика, специфическая - с характером. И наверное стоит поблагодарить Ская и Ордалиона, которым удалось таки убедить девушку в том, что не все некроманты опасны.
- Телекинез, - ответила вампирша, - и никакого мошенничества, как любит поговаривать один мой знакомый фокусник. А на счет использования - приходится время от времени. Честно признаться, вещь полезная. Между делом, я очень рада, что у "Великого лжеца", - она улыбнулась, - мой первый мужчина, который так и не стал моим мужем, - уточнила девушка, - хватило сил и терпения учить меня. Каюсь, ученик я не благодарный.
Девушка уселась на алтарь. Взяла в руки янтарный шарик и отчего-то обреченно произнесла:
- А колечко жалко, хорошая вещь.
Когда же Амарилла попросила вернуть последнюю вещь из "экипировки" на свое место Отис спрыгнула и подошла к вампирше. Когда кляп был возвращен хозяйке, Отис подошла к алтарю, правда не лезла на него, а уселась рядом.
- Приятного отдыха.
Сказав последнее, она уперлась спиной в холодный камень и прикрыла глаза. Спать вампиресса не собиралась, все же соседство с гоблинами её немного смущало.

΅  В гроте, где гоблины прежде приносили жертвы своему божеству, а ныне каждая по-своему мирно отдыхали две вампирессы, воцарилась тишина, только капала где-то неподалёку стекающая по стенам вода, да вздыхал гуляющий по пещерам ветер. А глубоко под землёй, в маленькой обжитой шаманкой племени Синих черепов комнатушке на постаменте из куска необработанного мориона покоился настоящий Великий Кацарг. Внешне он ничего примечательного собой не представлял и походил на кусок всё того же мориона, только обработанный. Чьи-то умелые руки выточили из него небольшой диск с отверстием посередине и молочно-белыми символами, будто впаянными в тёмную глянцевую поверхность.
   Любой, кто хоть немного разбирался в рунах, понял бы, что эта вещь создана для очищения и исцеления и должна служить благим целям. А если он действительно хорошо разбирался в начертании, то непременно понял бы, что сделана она немного неверно. Собирающие негативную энергию артефакты должны её рассеивать, постепенно, с течением времени или сразу, при проведении особого ритуала. И если его не провести своевременно, то артефакт заполняется и прекращает действовать, надёжно запирая внутри гнев, жадность, похоть, зависть и злобу, вынутые из чужих душ.
   У этого же плетение защитного контура было нарушено, сто могло привести к непредсказуемым последствиям. Вероятно, поэтому мастер и избавился от этой вещи, а не отдал в храм или целителю, где ей было бы самое место. Или он просто не успел закончить свою работу, когда красивую безделушку стянул кто-то из гоблинского племени. Диковинный чёрно-белый камешек с отверстием удобно было вешать на шею и он долго кочевал из лап в лапы, пока не насобирал достаточно ментальной грязи. А потом она выплеснулась наружу, породив шипастого злобного монстра, сожравшего треть незадачливых гоблинов, а потом уничтожившего под корень соседнее племя, с которым Синие черепа не поделили охотничьи угодья и давно враждавали.
   Истребив ненавистных соседей и воплотив породившее его коллективное желание, монстр исчез, а камень передали шаманке, ведь подобные вещи должны быть у знающих, как с ними обращаться. Та осмотрела находку и объявила, что это дар покровителя племени, Великого Кацарга, требующего больших жертв и вершащего великие дела. С тех пор в случае острой нужды камню приносили жертвы, артефакт переполнялся и Кацарг появлялся вновь. Каждый раз он был в новом обличии, но неизменно исполнял то, о чём его молили гоблины, хоть и сеял при этом повсюду смерть и разрушение.
   За это Кацарга боялись и уважали. Его не тревожили понапрасну, а чтобы он не прогневался и не перебил всех из-за невнимания к своей божественной персоне, оставляли в гроте подношения и подарки, от еды и самодельной посуды, до честно уворованных безделушек и вражеских голов. В этот раз Кацарг-Вей появился неожиданно, выглядел странно, да и вёл себя так же и порядком озадачил набожных гоблинов. Они нервничали и готовы были сделать что угодно, лишь бы задобрить своё божество, ведь его недовольство грозило истреблением. Так что, идею шаманки отвлечь Кацарга приняли с радостью. А артефакт, следуя своему предназначению, очищал пространство вокруг, на этот раз напитываясь вовсе не ненавистью.
   Там, где останавливались Амарилла и Вей, царила похоть, такая насыщенная и густая, будто бы почти осязаемая. Казалось, можно взять нож и отрезать по кусочку всем желающим, будто от медового пирога. Артефакт вобрал в себя сколько смог от этой пары и от гоблинских песен и плясок с пожеланиями довольства своему божеству. А потом миру явился новый монстр.

΅  Гоблинские пещеры под гротом наполнились странными звуками: скрежетом когтей, визгом и хрюканьем. Поначалу испугавшись появления непонятного существа, теперь гоблины облепили его со всех сторон, пытаясь лизнуть или хотя бы просто прикоснуться к Кацарг. Она принимала их потуги благосклонно, обвивая щупальцами, прижимая к себе, и вскоре была погребена под горой вонючих копошащихся тел. Те, кому не хватило места, забирались поверх счастливчиков, сумевших добраться до своего божества, и на всех них действовала его, или, может быть, её аура, отчего акт поклонения вскоре превратился в оргию.
   Восторженно повизгивая и не обращая внимания на то, кто угодил им в лапы, гоблины облизывали и тискали уже друг друга. Не замечая, как первые из них попадали под брюхо ползущей вперёд твари, оставляющей за собой след из покрытых слизью, задушенных, раздавленных и захлебнувшихся тел. Впрочем, и уцелевшие гоблины выглядели точно так же. За исключением шаманки, которая шествовала рядом с воплощением Кацарг, освещая той путь к гроту. Божество вернулось не в том виде, в котором ожидала гоблинская знахарка, но ведь на то оно и божество, чтобы быть непостижимым в своей силе и величии.
   Но свалка дрыгающихся и корчащихся гоблинов сильно задерживала шествие. Казалось, что в жто раз Кацарг и вовсе не намерена исполнять то, для чего явилась, и её вполне устраивает внимание племени Синих черепов. Растерянная и истекающая слюной от неутолённого желания шаманка на подгибающихся лапах всё ещё плелась за ней. Возраст и опыт на какое-то время помогли ей сохранить здравый разум, но и они не могли полностью уберечь от такого мощного воздействия. Была надежда, что когда Кацарг доберётся до грота, всё это прекратится, но та почему-то проигнорировала своё жилище и устремилась дальше к выходу.
   Впрочем, вскоре выяснилось, что божество безгранично не только в своём могуществе, но и в мудрости. Оказывается, пока племя совершало обряд, в их пещеры проникли чужаки. Один из них с фанатичным огнём глазах вышел на встречу процессии, но светилось в нём вовсе не стремление во что бы то ни стало очистить мир от скверны, а всё та же вездесущая похоть. Кацарг встретила его с распростёртыми объятиями и вместе со своей зелёной бородавчатой свитой посвятила в такие таинства и глубины порока, до каких не додумалось бы самое изощрённое воображение.
   Она не торопилась, поклонение похоти не терпело спешки, да и ни к чему это было столь могущественному и привлекательному созданию. От Кацарг не бежали, наоборот спешили к ней и не успела гоблинская свора покончить с одним новообращённым, как появился второй. Открывшаяся ему картина сплетённых, покрытых грязью, слизью и семенем тел повергла бы в ужас кого угодно, но дурман воплощённой похоти расползался по пещерам, вместо отвращения вызывая желание окунуться в эту восхитительную мерзость.
   Монстр занялся следующей жертвой, а выбравшиеся из пещеры охотники на вампиров, ментальная защита которых выдержала напор буйствующих страстей, тем временем поняли, что растеряли половину своих товарищей и остались без вожделенной во всех смыслах добычи. Перед ними встал нелёгкий выбор между двумя пороками, возвращаться в жуткое логово похоти или поддаться трусости, но Амариллу и Вея уже не интересовало ничто, происходящее за приделами грота.
   Пожалуй, при желании вампиресса могла бы сохранить ясный разум даже в присутствии воплощённой Кацарг, хотя подобные подвиги духа, определённо, дались бы ей не без труда. Вот только она не желала прилагать к тому ни малейших усилий. Точно так же неспешно, как ползучая нечисть расправлялась со своими жертвами, Лила и Вей могли позволить себе не спешить, занимаясь друг другом. Созданная вивенди воздушная линза сместилась ко входу в капище, перекрыв его иллюзорной стеной и сделав незаметным для стороннего наблюдателя, а взору Эста открылось то самое захватывающее зрелище, о котором он только что грезил наяву.
   Привязанная заботливыми руками Майи Амарилла, распятая между двумя жертвенными столбами, выглядела совершенно неподвижной. Ей не нужно было дышать, у неё не билось сердце и общее безумие, казалось, не могло потревожить покоя смерти, но так было только на первый взгляд. Вей же был способен почувствовать то, что сейчас испытывала вампиресса, и стоило двум разумам соприкоснуться, как их затопило бушующим потом эмоций, так сильно расставшиеся ненадолго влюблённые успели истосковаться друг по другу.

Груди всколыхнулись. Лила медленно подняла голову и вивенди увидел, что в её серых глазах плещется тот же голодный огонь, что затапливал её изнутри. Он шагнул вперёд, ухватился за колечко ошейника и сгрёб в охапку рыжие локоны, растворяясь в этом зовущем, искушающем взгляде. Пальцы скользнули по краешку губ, сжимающих янтарный шарик, по щеке, по шее. Порывисто стиснули, выкрутили соски, и тут же мягко перетекли на талию, спускаясь всё ниже.
Лила издала низкий, рычащий стон. Заглушённый кляпом он не был слышен для уха, но расставленные на алтаре кувшины и чашки с подношениями мелко задребезжали. Трепетное влажное дыхание Эста окутало тонкую шею вампирессы, и он принялся осыпать её жадными поцелуями. Ухватив пульсирующее толстое щупальце, Вей рывком вытянул его из раскрытого лона Амариллы. Морф тут же растворился клочьями чёрного тумана, а его место заняли горячие подвижные пальцы вивенди.
Даже без всякой магии руки Вея могли творить чудеса, заставляя трепетать и отзываться на каждое прикосновение, нежное или требовательное, сплетая изысканную мелодию страсти среди общей какофонии сорвавшихся с цепи эмоций. После долгого и однообразного ожидания она обжигала новизной ощущений, но больше всего, конечно, Амарилла была счастлива оттого, что Вей, наконец-то, рядом. Ведь сейчас они оба безумно желали друг друга.
Безумие помноженное на безумие не могли сдержать даже стальные стены самоконтроля, многократно проверенные на прочность когтями и клыками проклятья. Путы, удерживающие вампирессу на столбах, тоже  не справились бы с этой задачей, если бы не присутствие Вея и владеющее Амариллой слепое, всеобъемлющее желание угодить своему мужчине. Именно оно удерживало её на месте, не смотря на полыхающее в низу живота пламя.
Эта чуждая вампирам стихия медленно испепеляла изнутри, продлеваясь в бесконечную, мучительно-сладкую агонию, и Амарилла не представляла, что смогло бы утолить её. Пока всё, что делал Вей, лишь усугубляло это состояние и творимые прежде изощрения казались невинными шалостями по сравнению с тем, чего вампирессе хотелось ныне. Впрочем, она пока и сама не смогла бы с уверенностью сказать, что это будет, целиком полагаясь на способность вивенди угадывать её потаённые желания.
Истоптанный гоблинскими лапами песчаный пол и закопчённый потолок сырого грота так не походили на тот тёмный храм, где началось путешествие Амариллы и Вея в хитросплетения плотских и духовных желаний. Разве что алтарь грубостью отделки немного напоминал о том месте, хотя конечно, не был так велик и хитроумно устроен, как в обители Спящего бога. Но так ли это важно? Ведь у этих двоих уже давно появился свой собственный храм, посвящённый бесконечному обожанию друг друга и ставший хранилищем грёз, страстей и сюрпризов. И обитающее в нём божество сегодня требовало особенно щедрых жертвоприношений и обильных возлияний. Иначе… чем грозил гнев демиурга, было неизвестно, ведь гневить его они ещё ни разу не осмелились.

Вот вся ладонь целиком туго вошла внутрь, так что прикованная к стене Лила оказалась буквально насажена на его кисть. От нового заглушённого стона, казалось, содрогнулись своды пещеры и вивенди освободил пульсирующее лоно вампирессы, чтобы через мгновение ворваться в него вновь. Мужское естество заняло положенное ему место и ураган резких толчков обрушился на связанную Амариллу, вбивая её в скалу, заставляя извиваться на тугом и скользком члене, так что груди запрыгали, словно мячики, а жаркие стоны слились в сплошной приглушённый крик.
Надсадно дыша, стиснув пальцами тонкую шейку Амариллы, Вей рывками вонзался в полностью оприходованную рыжую развратницу, туго связанную и обнажённую, и смачные шлепки эхом отражались от стен под аккомпанемент полузадушенных бессвязных стенаний. Впрочем, для Лилы нехватка воздуха не имела особого значения, позволяя всецело отдаваться безумию жгучих желаний, скручивающих тело и разум в тугой жгут сплошного умопомрачительного исступления.
Услужливый морф поднялся выше и подался назад, запрокинув Амарилле голову, будто вознамерившись оторвать её. Но на этот раз ему не было места рядом с руками вивенди. Тогда чёрные щупальца стекли под ошейник и потянулись у груди, ухватив отвердевшие соски и потянув наверх. Мужское орудие страсти вонзалось в вампирессу с бешеным напором, проскальзывая внутрь всё быстрее и быстрее, давно преодолев человеческие возможности и едва ли не раскалившись докрасна.
Вей двигался в ней так, что казался размытым силуэтом в ореоле тусклого пламени коптящих факелов. Для него сейчас не существовало никого кроме его восхитительной любовницы, сотрясающейся в лавине яростного наслаждения, и даже если бы в этот момент само небо обрушилось на землю, унеся обоих в пучину забвения, Лила так и встретила бы его в объятиях Вея, глубоко насаженная на его член.
Распятая и измученная вампиресса и так будто бы была на грани гибели, более не в состоянии ни шевелиться, ни кричать. Конечно, быть затраханной насмерть ей не грозило, но ощущения были весьма близки к этому. Сладострастная агония тела освободила дух и сейчас Амарилла как никогда была близка со своим вивенди. Страсть выжгла её изнутри и теперь вампирессу заполняла раскалённая лава его эмоций, переполняя невыразимым, всеобъемлющим восторгом. Лила задержалась, балансируя на грани беспрестанно усиливающейся жгучей боли и сорвалась в бездонную пропасть наслаждения.

Неукротимая похоть, густо пропитывающая пещерный воздух, по-прежнему жгла изнутри, превозмогая возможности обессиленного, ноющего от напряжения тела. Несмотря на едва пережитое цунами невероятного оргазма, Вей отчаянно жаждал продолжения, как тогда, в чертогах Чёрного храма перед ликом Спящего, всем своим существом отдаваясь этой непреодолимой жажде. Развязав непослушными пальцами незнакомые узлы, удерживающие Амариллу в тугих верёвочных путах, он увлёк её на алтарь, смёл в сторону ритуальные жертвенные чаши с кувшинами и прижал вампирессу к каменной плите, навалившись сверху, хрипло дыша, расслабленно лаская губами гладкую нежную кожу. В глазах его зажглось огненное зарево заката, а движения мало-помалу становились всё более порывистыми.
Амарилла двигалась очень мало и осторожно. Прежде всего, чтобы ненароком не помешать Вею, ведь он делал такие невообразимо приятные вещи. И ещё, потому что каждое движение эхом отдавалась внутри и, раз пошевелившись, уже невозможно было остановиться. Расслабленно распластавшись на камне и прикрыв глаза, вампиресса наблюдала за тем, как Эст покрывает её поцелуями и чувствовала, как тот каждого её пробирает сладкая дрожь.
В гроте сделалось душно. От закрытого иллюзией входа тянуло лёгкой освежающей прохладой и влажная кожа Амариллы покрылась россыпью мелких мурашек. Дыхание вивенди напротив, обдавало жаром. Контраст ощущений и живое тепло, сулящее вампиру насыщение, вновь разбудили только что утолённые инстинкты и вампиресса нетерпеливо заёрзала на каменной плите.
Достав замки от кандалов, Эст приковал окольцованные запястья Лилы к металлическим скобам, вмонтированным в углы алтаря, а затем та же участь постигла и её покрытые спермой стройные ножки. Вырубленный гоблинами алтарь был невелик, но для миниатюрной фигурки вампирессы пришёлся почти впору, и в итоге она вновь оказалась в развратной позе, с разведёнными в стороны ногами и руками, являя собой обнажённое сосредоточие всяческих искушений.
Теперь Амарилла могла позволить себе чуть больше. Она приподнялась и попыталась согнуть руки, пробуя на прочность новые незнакомые оковы. Гоблины слыли не такими хорошими кузнецами, как, к примеру, орки, но для божества и они расстарались. Тёмно-серые, почти чёрные скобы были намертво вогнаны в каменный монолит и, пожалуй, какое-то время могли удерживать даже вампира. Но ведь Амарилла не собиралась намеренно вырываться, они нужны были лишь для того, чтобы сдержать неосознанные порывы.

Слабый разряд электричества прошёлся по распалённым нервам. Амарилла выгнулась и получила кроткий обжигающий удар, оставивший на её груди медленно исчезающую тёмную полосу и заставивший вампирессу вновь упасть на алтарь. Сидящий на ней вивенди навалился сверху, глубоко вторгаясь в раскрытое лоно, чем вызвал новую судорогу, но на этот раз уже исключительно от удовольствия. Вей снова отстранился, жадно огладив бледную кожу замершей в ожидании вампирессы. Дальше могло случиться всё, что угодно, и эта неизвестность распаляла чуть ли не больше всех эротических ухищрений.
Новая молния вонзилась в почти стёршийся след от удара, рассыпая искры по дерзко смотрящим в потолок, налившимся грудям и вновь Вей уложил Амариллу на лопатки придавив собой и едва не пришпилив к алтарю, несколькими мощными толчками. С тихим стоном она сжала его в себе, взглядом буквально умоляя о продолжении, и добилась того, что новая молния впилась в низ живота. Стон вампирессы оборвался на высокой ноте, а плеть опять вернула её на алтарь. Лишь для того, чтобы через несколько мгновений всё повторилось снова.
Жёлтое и голубое пламя плясали на стенах грота. Змеящиеся острые молнии срывались с пальцев, вонзаясь в кожу, целиком окутывая аппетитную фигурку, плеть взлетала и хлёстко обрушивалась на сочное, обнажённое, трепещущее тело надломлено стонущей, разогретой трением Амариллы, воспламенённой, надёжно прикованной к алтарю. Они перемежались с сериями яростных толчков, сотрясающих её с ног до головы, снова и снова, отчего чаши грудей так и колыхались в бешеном ритме, и конвульсивно подрагивающие мышцы горели огнём, не в силах сдержать судорожные волны экстаза, накатывающие и раз за разом пронизывающие до основания.
В какой-то момент рукоять плётки ткнулась вампирессе между ног и вторглась в скользкое лоно, проталкиваясь всё глубже и глубже, пока не вошла в неё на всю длину, выдавливая наружу густые струи вязкого семени. А потом на обнажённую кожу ручьями полился расплавленный воск из глиняных чаш, обильно растекаясь по дрожащему телу, покрывая блестящей глазурью нежную белую кожу. Напряжённый член занял место кляпа, глубоко погрузившись в сдавленное спазмом горло, каскад молний засверкал в полутьме и безумная пляска вакханалии сковала разумы и тела любовников.
Голова вампирессы свесилась с края алтаря, опутав его рыжими волнистыми прядями, спускающимися до самой земли. Колени Эста прижали их с обеих сторон, вовсе не давая пошевелиться, а раскрасневшийся, лоснящийся "кляп" то скользил по языку, то проталкивался под ошейник, приподнимая на шее внушительный бугор, пока вивенди покрывал Лилу очередной порцией воска.
Один за другим факелы шипели и гасли, догорая, пока пещера не погрузилась в непроницаемую тьму, нарушаемую лишь вспышками разрядов, а неистовство страстей всё продолжалось и продолжалось, вытягивая последние силы из изнурённых любовников, заставляя залитую воском и семенем вампирессу сотрясаться в экстазе в своих кандалах, пока донельзя истомлённый Вей не соскользнул в блаженное беспамятство, повалившись прямо на затраханную Амариллу, так и не выходя из её распятого тела. И в святилище Кацарга, наконец, воцарилась звенящая тишина.

Эст вновь предпринял попытку подняться, нервы обожгло вспышкой молнии и она выплеснулась наружу, впившись разветвлённым сверкающим каскадом в женские бёдра, так что Лила дёрнулась, а вивенди замер, почувствовав опасную близость острых клыков. Осторожно высвободившись с тихим чмоканьем, он создал магический источник света и так и прирос к месту, зачарованный зрелищем откровенно-пикантного и очень развратного результата ночных страстей.
"Расскажи... Расскажи, как... что случилось, пока меня не было", немного путано попросил он, блуждая восхищённым взглядом по обильно окроплённой семенем и залитой воском с ног до головы, обнажённой вампирессе, накрепко прикованной к алтарю. Весь её вид и поза, нега и соблазн, витавшие в воздухе, так и напрашивались на продолжение, отзываясь сладкой болезненной пульсацией внизу живота. Впрочем, недавнее яростное наваждение, кажется, отступило. Во всяком случае, Вея больше не снедало непреодолимое стремление судорожно насадить распятую Амариллу на острие вожделения, пронзить насквозь и затрахать до полного изнеможения. Вместо этого вивенди разыскал фляжку с водой, наконец утолил жажду, а затем, кряхтя и охая при каждом неосторожном движении, устроился на Лиле сверху, обнимая коленями и будто бы совсем не спеша освобождать из оков.
- Ну и как тебе алтарь Великого Кацарга? - лукаво осведомился он, проведя кончиком пальца по уютной ложбинке между чашами сочных грудей.
- Ты же сам видишь, - в тон ему отозвалась молчавшая до того Лила и потянулась тем единственным движением, которое могла позволить себе в нынешнем положении.
Она почувствовала, как пробудился Вей и как он мысленно обращался к ней, но отвечать не спешила, давая ему возможность хоть немного прийти в себя. Они ведь никуда не торопятся.
- Здесь каким-то чудом оказалась моя давняя знакомая по имени Майя. Правда, я её почти забыла и пришлось знакомиться снова. У неё украли очень важную для неё вещь и она преследовала вора, но настал день и пришлось искать убежища под землёй. Мы ждали тебя, а мотом её и саму утащили. Впрочем, это ты уже видел. Вот, собственно, и всё. И ещё я соскучилась, - мягко улыбнулась она.
Что происходило в гоблинских пещерах, Амарилла не знала. Просто там было очень шумно, а потом в какой-то момент воцарилась тишина. Может, воплощение Кацарг насытилось и исчезло, а может, измотало всех, кого можно было измотать и теперь дремало где-нибудь в прохладе и мраке, в ожидании новых жертв. Если верно второе, то с этого дня у гоблинов начнётся самая что ни на есть весёленькая жизнь.

Отредактировано Амарилла (02-04-2018 21:25:54)

На самом деле, Вей не имел представления, куда их забросил портал из мира Изнанки. Им ещё только предстояло определить это. Пока же он знал лишь, что студёное дыхание надвигающейся зимы, от которого они с Лилой стремились убежать, в одночасье исчезло, и вокруг царит благодатное лето, утопающее в шепчущей зелени лесов. Шалисы со спутниками тут не было и в помине, и вивенди сомневался, смогут ли они отыскать их, и даже если да – то станут ли. В любом случае, земли Альмарена были бескрайними, и путь до Лайнидора предстоял не близкий, так что им тем больше хотелось насладиться друг другом наедине, никуда не торопясь. Правда, тут была целая толпа охотников и гоблинов, да ещё и некая Майя – первая представительница Лилиного народа, что встретилась Эсту помимо её самой. Впрочем, сейчас пещеры безмолвствовали, что бы ни случилось с разведчиками «Серебряной стрелы», им не удалось помешать единению влюблённых, горящих желанием воплощения самых горячих порывов. Что они и сделали, да так, что покрытая воском и спермой вампиресса теперь смотрелась почти столь же роскошно, как после собственного жертвоприношения в храме Рилдира.
- Так ты предпочитаешь оценивать богов по тому, как мы проводим время на их алтарях? – лукаво спросил Эст, сминая ладонями упругие округлости с зажатыми между пальцев сосками. – В таком виде ты меня безумно воспламеняешь!.. – Сглотнув, он медленно окинул взглядом её распятую фигурку, чувствуя, как всё тело вновь охватывает пожар. Скованная, в ошейнике и стальных рунных кандалах, она одним своим видом умела исполнять его желания, провоцируя безграничным соблазном обнажённой податливости и страсти.
Мужские ладони, рассыпающие снопы крохотных синих искорок, спустились Лиле на живот, чувствуя кожей скользкие дорожки воска и шершавость подсохшего семени, следуя изгибам аппетитных форм, словно созданных исключительно для услаждения и предназначенных для него. Добрались до пульсирующего цветка вожделения, полузалитого застывшими восковыми подтёками, и принялись хозяйничать в нём, медленно, но неуклонно подводя распятую на алтаре Амариллу к границе всепоглощающего экстаза.
Где-то на краю сознания маячила мысль, что надо бы отговорить Вея от этой затеи. Страсть одурманивала, заставляя забывать о других насущных потребностях, покуда в них не возникала действительно острая необходимость. Но мысль эта снова затерялась в безбрежном океане наслаждения. Лила заёрзала на месте и попыталась свести колени, что впрочем, не возымело никакого эффекта. А вскоре ей не составило труда убедить себя в том, что за несколько часов ничего страшного не случиться. До наступления темноты они всё равно не выйдут из грота, так почему бы не провести это время за своим излюбленным занятием.