Сколько времени прошло с тех пор, как его не стало? День? Два? Неделя? Нилуфар не знала. Потеряла счет бессонным ночам, каждая из которых тянулась бесконечно долго: секунды превращались в минуты, минуты прятались под маской часов, а часы, в свою очередь, становились вечностью. Она с нетерпением ждала, когда же ласковые лучи утреннего солнца нежно коснутся её продолговатого лица, а тьма отступит, ослабит свою крепкую хватку, перестанет снова и снова бередить рваные кровоточащие раны, превращая сердце в одно месиво из сплошной боли и скорби по тому мягкому взгляду и теплым рукам, которых больше нет.

Но даже с приходом утра не было ни намека на долгожданное исцеление. Солнце освещало комнату, рассеивая лишь ночной мрак, тогда как мгла в душе оставалась, сгущаясь всё сильнее. Нилуфар устала от своего бессилия и осознания, что другим членам её семьи также плохо, как и ей. И сейчас она безликим призраком стояла на входе в покои своей матери, не в силах решить, следует ей остаться и заговорить или же уйти да не оставить ни намека на свое недавнее присутствие.

Уставшие потускневшие глаза скользнули по безупречному телу, от одного вида которого грудь обычно переполнялась меланхоличной грустью и приторно-сладким трепетом, но в этот момент лишь резкая боль впилась ядовитыми иголками в покрывшийся трещинами орган с аортой. Девушка даже не могла понять, что больнее: не видеть пахнущего жизнью лица Олларда, или смотреть на мертвенно-бледный лик Айрис.

- Ма.., - мысли, роящиеся в голове, не спешили облачаться в слова, а привычное обращение к этой женщине в траурных одеждах так и застряло костью в горле, перекрыв дыхание. Нилуфар судорожно вздохнула, словно каждый глоток воздуха давался ей с трудом. – Мама? – сорвалось с её уст, тихо, неуверенно, а голос её предательски дрогнул, и она снова умолкла, словно испуганный жаворонок, чья песнь внезапно оборвалась.

- Что такое, Нилу? – любимый голос, лишенный каких-либо признаков жизни, заставил девушку внутренне содрогнуться и сжаться в комочек. У Айрис было живое лицо и сегодня оно выражало страдание. И хотя сама Нилуфар чувствовала себя ни на йоту лучше, сострадание да сопереживание к горю близкой сердцу женщины отталкивало её собственную боль на второй план, заставляя ту протяжной да завывающей мелодией скорби и приторной трелью горечи звучать на фоне.

- Я... - девушка замешкалась, а щеки её побагровели, пока она судорожно пыталась собраться с мыслями и выдавить из себя хоть слово, нечто, хотя бы отдаленно напоминающее членораздельную речь. - Просто... - ты просто что? Сейчас или никогда. Соберись.

- Позволь мне помочь тебе, - реплика прозвучала резко, что так несвойственно для мягкого образа Нилуфар. Она и сама удивилась тому, с какой настойчивостью прозвучали сорвавшиеся с уст слова, перешедшие чуть ли не на визг да разрезавшие тишину острым лезвием. Если чужие страдания просто невыносимы, то страдания близких убийственны. Свои же Нилуфар способна выдержать, а если даже нет, есть ли смысл думать о том, что случится, когда тонкий стебель прогнется под тяжестью эмоций и сломается?

Девушка подошла к сидящей матери, опустилась рядом с ней, чтобы их глаза оказались на одном уровне, и нервно сжала своими тонкими пальцами её руки, да так, что костяшки побелели. Она боялась. Боялась, что призрак матери вот-вот исчезнет, если не удержать его силой.

- Прошу, - горячо зашептала Нилуфар, прижав материнские руки, не выражающие особо сильного протеста, к своей груди, прямо туда, где зияла рана. - Только скажи, и я уберу всю твою боль. И даже пылинки от печали не останется, - разумеется, девушка понимала, что ответ матушки не изменит её решения: скажи она да, и Нилуфар сделает все, чтобы хоть немного ослабить хватку горя, будь её ответ отрицательным, она применит силу и сделает все, что планировала. Синие озера с мягкой мольбой и в то же время настойчивым убеждением вглядывались в спелые гранаты потухших очей.

Как и ожидала девушка, Айрис начала поиск тысячи причин, почему Нилуфар не стоит даже пытаться оказать ей помощь. Она снисходительно покачала головой и мягко улыбнулась:

- Разумеется, ты в полном порядке, - проговорила девушка, делая вид, что согласилась со словами мамы, а сама незаметно для неё, но вполне ощутимо для себя применила свою ментальную силу. Её очи цвета неба сверкнули, стали тягучими, сладкими, завораживающими, её взгляд, все еще нежный, но полный решимости, был призван окутать сознание матушки легкой туманной дымкой, приятной пеленой полузабытия.

- Но если ты правда не хочешь, чтобы мне было больно, просто не сопротивляйся, - впервые девушка действовала вопреки материнской воли, применяла свои способности, чтобы помочь, без согласия пациента. Возможно, она поступала не лучшим образом, может быть, её действия были вызваны банальными проблесками эгоизма – залечив раны любимой женщины, она исцелит и свои собственные. Разумеется, они затянутся не полностью, но этого должно хватить, чтобы продолжить жить и бороться, а не отдаться депрессивным дебрям на съедение, - будь умницей, расслабься, - промурлыкала Нилуфар.

- И прости меня, - она чувствовала себя виноватой перед Айрис. Очень виноватой. Но девушка не могла послушать маму и сделать так, как она велит. Не в этот раз. Нилуфар тяжело вздохнула, приготовившись открыть свой разум потокам мыслей, исходящих из головы той, что сидела напротив. - Мне правда очень жаль.

Нилуфар притронулась губами ко лбу матери в легком, словно перышко, поцелуе, а взгляд её глубинно-льдистых осколков мягко коснулся покоящейся на столе вазы с маками, что склонили свои кровавые, блекло-красные головы в скорби, а тусклое освещение придавало им вид еще более безжизненный и несчастный.

И они обе погружались в сладкие воспоминания, которые с помощью своих ментальных способностей старательно навевала Нилуфар, доставая обрывки счастья из далеких глубин своего сердца да делясь ними со своей собеседницей без помощи слов.

Нежный взгляд, в котором притаилась глубина синих озер, мимолетно коснулся маков, чьи ярко-красные лепестки, эти кроваво-алые вспышки жаркого пламени переливались да горели огнем, которые усыпали собой всю небольшую поляну, а горячий золотистый диск, стоящий в зените, придавал им вид еще более живой да счастливый. А в воздухе пахло свободой.

Ветер трепал белокурые кудри маленькой девчушки, которая зачудовано рассматривала цветы, и тянулась к ним своей маленькой ручкой, намереваясь коснуться, но в последний момент отдернула руку, словно красное пламя маков было способно обжечь тонкие пальчики.

Обернулась на приглушенные родительские голоса, звучащие за спиной, стоило ей уловить в их разговоре звучание своего имени, и увидела их, сидящих под тенью цветущей липы – любимую маму, и не менее любимого папу. Улыбнулась и тут же пошла к ним, чтобы спрятаться от солнца, которое, однако, все же играло на лицах двух прекрасных и, без сомнений, счастливых людей, отливая золотом.

Эпизоды, доселе размытые, а теперь приобретшие удивительную четкость, раскрывались перед взором двух сидящих бок о бок девушек, заставляя их с замиранием сердца наблюдать за третьим, которого больше нет. Здесь он был достаточно молод и красив, на лице его застыл здоровый румянец, а блеск в глазах говорил о том, что еще целая жизнь впереди.

- Мама, какая ты… красивая сейчас! – совершенно искренне воскликнула малышка-Нилуфар, разглядывая её резкие, поражающе прекрасные черты. – Не подумай, ты красивая всегда, но, просто… И, к слову, твои глаза сейчас прямо как те маки, – обернулась сначала на поляну, усыпанную цветами, затем опять на Айрис, а потом на Олларда. – Скажи папа, да?

Мужское лицо усмехнулось, хотя и было поддернуто неким подобием дымки – воспоминание слишком давнее, многие моменты оказались стерты или упущены. Но понятно было одно – оно светилось радостью и неуемной жаждой жизни.

- Только еще краше, - мягкий баритон коснулся ушей, и девчушка, щурясь да улыбаясь, уверенно закивала. – Так о чем это мы говорили? Ах да, я остановился на рассказе о своем знакомом, кажется. Исправь меня, если я не прав, дорогая, - он говорил учтиво, а в голосе его сквозили любовь да обожание, точно такие же, как и в недавней реплике Нилуфар.

- Как я уже сказал, познакомились мы с Понтием во время одного из наших путешествий, с тех пор поддерживаем общение, и вот, совсем недавно получил от него весть, что он прибудет в Кельмир. Но не по делам, а на отдых да и просто повидаться, - все это время девочка слушала краем уха, занимаясь чем-то своим, но все же пытаясь не пропустить ни единого слова. – Может, ты помнишь, что Понтий не только всесторонне развитый в интеллектуальном плане человек, но к тому же достаточно хорошо обученный маг, и, если ты понимаешь, к чему я веду, просто замечательный учитель.

https://image.freepik.com/free-photo/portrait-little-girl-summer-meadow-with-decorations-field-flowers_92056-447.jpg

Отредактировано Нилуфар фон Айнцберн (07-07-2020 13:36:19)