На правах достопочтенной синьоры, Аурелия крайне редко выбиралась в город для каких-то закупок. Она уже и не могла вспомнить, когда в последний раз сама ссорилась с торговцами, что так и норовят найти глупца да продать товар подороже. Дракониха уже так привыкла к своему высокому положению, что воспринимала его как данность.
Люди уступали ей дорогу. Люди отводили взгляд и почтительно приветствовали её. Дикая дракониха уже давно превратилась в глубоко уважаемую синьору Аро де Драго. Горожане почти всегда и везде узнавали её пёстрый зелёный камзол, а если не узнавали, то относились с уважением: дорогая одежда выдавала в ней даму знатного рода.
В порту Аурелии доводилось бывать довольно часто, но вовсе не для того, чтобы что-то купить. Скорее, чтобы что-то продать - часть её лошадей отправлялись к своим новым хозяевам вплавь, на кораблях. Дракониха очень бережно относилась ко всем своим животным, и по возможности лично прощалась как с новым владельцем, так и с самим конём.
Сегодня в Гульрам отправились две прекрасные кобылы, и домой Аурелия возвращалась в приподнятом настроении, решив немного прогуляться по оживлённому порту пешком. И лишь Оцелотка огромной, хмурой тучей цокала позади, злобно оглядываясь на прохожих.
И ничего, как говорится, не предвещало.
Дракониха совершенно случайно зацепилась краем глаза за какую-то невзрачную телегу. И прошла бы дальше, не обратив на это никакого внимания, если бы не грубый окрик с той стороны.
-Это моя лошадь! Я без бабских указаний решу, что мне с ней делать!
Аурелия оглянулась.
Рядом со старой грязной телегой разворачивалась целая драма: девушка, на вид, совсем малышка, пыталась как-то вразумить агрессивного мужчину, что размахивал бичом направо и налево. Даже, кажется, вместо своей лошади хлестнул по её защитнице. Впрочем, ничего необычного в этой ситуации не было. Люди вообще народ немножко дикий, в особенности это относилось к жителям глухих деревень. Они резко выделялись на фоне города, не только внешностью, но и повадками. Этот определённо был из таких: крепкий, бородатый мужчина, который и бревно на себе утащит, и медведя заломает. И нет в них тяги ни к образованию, ни к добродетели.
Это, конечно, объяснимо: когда приходится выживать тяжким трудом, думаешь лишь о том, как прокормить ораву голодных ртов. В окружении суеверий и диких зверей хочешь, не хочешь, а очерствеешь. Но у Аурелии не было сострадания к ним - при желании почти каждый может найти что-нибудь получше. Кроме, разве что, женщин, ведь в таких сёлах бедняг бьют смертным боем, да и замуж выдают еще совсем детьми.
Но люди это люди.
Удивительные создания: с одной стороны, они очень хорошо двигают прогресс, а с другой - именно они и тормозят развитие мира. Такое расслоение весьма... интересно.
- Эй! - звонко окрикнула дракониха, прерывая поток гневных ругательств и обращая всё внимание на себя. Не то, чтобы Аурелия славилась помощью каждому, кто в ней нуждается, но когда есть свободное время и желание - почему бы и нет? К тому же, стоило драконихе подойти ближе, как она почуяла необычную ауру этой девушки. Дриада!
А вот это уже действительно интересно. И её храбрая попытка защитить животное становится более чем ясна.
- Что за дебош вы устроили?
Как же резко меняется поведение человека в зависимости от одежды его собеседника. Мужчина едва ли не задыхался от возмущения, указав пальцем на побитую девицу, сказал:
- - Да тутмо ця чертовка к моей клячи лезет!
Драконихе хватило одного взгляда, чтобы заставить мужчину замолчать. Она знала, что в данной ситуации дриада не в выигрышном положении, но синьора де Драго хотела слегка растянуть этот спектакль, чтобы он выглядел... правдоподобно?
- Ваша версия событий?

Аурелия окинула нимфу оценивающим, скептическим взглядом. Она была еще очень молода. Не мудрено, что человеческая жизнь кажется ей настолько вопиющей, дикой и жестокой. Что ж, жизнь расставит всё на свои места, выбор у девушки небольшой: или она однажды погибнет, в очередной раз вмешавшись во имя благого дела в чьи-то разборки, или её нежная душа не вынесет борьбы с огромным монстром под названием Человечество, и вернётся в лес, где будет жить долго и счастливо.
Не то, чтобы драконихе было интересно, но... в конце концов, не только же за людьми ей наблюдать. Нимфы тоже привлекательны со стороны своей натуры.
Но, вернёмся к ситуации. Пока дело еще можно решить миром.
- В нашем герцогстве никто не может указывать человеку, как распоряжаться его имуществом, - резко ответила дракониха, заложив руки за спину.
Каким бы жестоким это ни было, а животное - это собственность хозяина. И хозяин имеет право делать со своей собственностью всё, что ему захочется: хоть в реке утопить, хоть на мясо пустить, хоть выжимать из неё все соки.
Этот же конь уже отжил свою жизнь, и вряд ли мог служить как прежде. Не мудрено, что его хозяин в такой ярости: новое животное стоит не копейку, а в случае потери лошади крестьянская семья и вовсе может голодать.
Впрочем, это человека никак не оправдывало.
Аурелия, как уважаемая синьора этого города, могла бы призвать стражу. Могла бы по одному своему приказу отобрать коня, и ничего бы ей за этот произвол никто не сделал.
Таковы реалии этого мира: у кого власть, тому законы не писаны.
Но дракониха не желала так поступать. В конце концов, это был её город, она была в какой-то степени его покровительницей.
- К сожалению, синьора, вам придётся оставить свои... потуги в благородство, - лицо Аурелии оставалось строгим и отстранённым, будто бы она и не собиралась более задерживать себя этой разборкой, - впрочем!
Она выдержала небольшую паузу.
- Этот конь действительно уже слишком стар и болен, чтобы служить человеку, - Аурелия перевела взгляд с нимфы на лошадь, затем на хозяина, а затем обратно на нимфу. В глазах синьоры блеснули искорки озорства.
Она достала из кармана пару золотых, и бросила их крестьянину. На эту сумму можно было купить очень хорошую, молодую лошадь, а то и двух. Мужчина, выпучив глаза, неловко поймал монеты.
- Я покупаю твоего скакуна.

Крестьянин смотрел на блестящие монетки в его руках, будто не веря, что всё действительно происходит на самом деле. Вот вчера он думал да гадал, как прокормить еще один лишний рот в семье - его баба вновь разродилась - а теперь ни с того ни с сего уважаемая синьора ему коня дарит, да еще и на десятков мешков муки останется, и... и... ох! Два золотых! Невероятная сумма для простого крестьянина.
- Распрягай, - приказала дракониха, чем привела мужика в чувства.
Возиться еще дольше с "формальностями" у неё не было желания. Как, впрочем, и думать, куда крестьянин денет телегу, пока будет бегать за новой лошадью, и не сопрут ли эту телегу за это время (хотя еще вопрос, кому она вообще нужна-то). Да и чёрт с ней, в общем-то: теперь он вполне может и новую купить.
Не желая заставлять ждать почтенную госпожу, крестьянин довольно быстро освободил коня от упряжи, оставив лишь старую узду. Лишившись груза, старый конь весьма охотно зашагал за своим хозяином. Мужик подвёл его к синьоре, и, что-то пролепетал, скрылся с глаз долой.
Двигался конь относительно неплохо, но его состояние оставляло желать лучшего. Копыта длинные, расплющенные, в сколах и трещинах. Один глаз был затянут бельмом, второй - зрячий, но и это разглядели не сразу: длинная неухоженная чёлка закрывала морду лошади. Рот её был чуть приоткрыт: железо на узде давно уж проржавело, чем натирало и воспаляло дёсны старого коня. Шерсть скатывалась в грязные корки а кое-где мелькали лысины и язвы. И то вовсе не результат отсутствия чистки или избиений - у коня была чесотка.
М-да, фронт работ обозначился не малый. Понадобятся месяцы, чтобы привести животное в подобающий вид. Вряд ли конь когда-либо уже сможет носить всадника, но если заняться его ногами, то пробегает на пастбищах от еще добрых десять лет.
Аурелия перевела взгляд на нимфу.
- Ну, чего стоишь, дитя природы? - она протянула ей повод, предлагая самой вести спасённого, - помогай, раз уж взялась.
Дракониха на миг задумалась, куда определить страдальца: в поместье ему бы оказали помощь со всех сторон, а в городском доме, помимо служанки бабы Ванды и её внучки, нету даже конюха. Уж слишком небольшой это дом, и слишком редко там гостит кто-то, кроме самой Аурелии и её Оцелотки.
Но пешком к поместью они доберутся в лучшем случае к вечеру.
Выбирать не приходилось.
Дракониха повернулась спиной к стоящим в порту кораблям, и направилась по мощёной улочке в сторону своего дома.
- Следуй за мной.

Отредактировано Аурелия (02-06-2018 16:54:25)

- Аро де Драго, - Аурелия улыбнулась уголками губ. Ей не хотелось бы вводить нимфу в ступор своей строгостью. Впрочем, почему "старалась"? Такой она была совершенно искренне. Главное, чтобы нимфа различила дружелюбие в манерной сдержанности, которой дракониха любила следовать. Всё же, для молодых созданий (Аурелия не сомневалась, что её "подопечная" оказалась в большом городе впервые), встреча с аристократией может обернуться некоторыми... трудностями перевода. У жителей отдалённых поселений и у жителей городов был абсолютно разный язык тела, уровень знаний о мире, уровень терпимости к другим. Это порою вводит в замешательство.
Дракониха знала это по себе.
Много лет назад она сама ощутила этот контраст между деревенской и городской жизнью. А встреча с людьми знатного рода, имевших при себе еще знатных размеров самомнение, и вовсе ввела её в ступор.
Нимфа выглядела так же, как и дракониха в те времена. Растерянной и чуточку напуганной.
Хорошо, что Аурелия нашла её раньше, чем кто-то с плохими намерениями.
- Не стоит так часто извиняться, - сказала госпожа де Драго, - в этом мире нерешительность дамам не к лицу.
Пожалуй, это было основное различие между большим городом и уединённой деревней. В деревнях люди держатся друг за друга - не все, порою лицемерно, но пекарь понимает, что ему не прожить без кузнеца, а рыбаку без плотника. Все друг друга знают, каждый каждому брат, сват и так далее. А город же - бурлящая махина, где мало кого будет беспокоить, если ты окажешься на улице. Дома порою полны тех, кто не знает своего соседа, а на улицах так много людей, которых ты в жизни более никогда не увидишь, ведь их лица сотрутся в памяти, смешаются с толпой. Странная, пугающая многих приезжих безликость. И огромный простор для существ злонамеренных.
- Вы, синьора, впервые в Ниборне? - поинтересовалась дракониха, хотя прекрасно знала ответ.

Оцелотка оказалась крайне недовольна тем, что её оставили. Вот просто взяли и пошли в другую сторону!
Более того, променяли на какую-то мерзкую старую, и к тому же вонючую лошадь! Кобыла терпеть не могла других лошадей. Особенно жеребцов - они задирались. А бурая кобыла терпеть не могла задир, и с удовольствием указывала им на их место. Физически. Порою доходило до летального исхода.
Оцелотка любила кровь. Она осознавала мощь своего полуторатонного тела и с удовольствием использовала его. Она давила противников, она рвала их зубами, ломала кости мощными ногами.
Она, как свирепый боевой пёс, впадала в азарт драки.
Но дракониха редко позволяла ей подобное поведение. С годами кобыла научилась смирению и послушанию. Ей было нельзя есть и бить всех, кто ей не нравился. С Аурелией у них установились особенные взаимоотношения, в которых Оцелотке всё же приходилось скрепя сердце признать над собою лидерство драконихи.
И вот, в порту, кобыла вновь оказалась перед выбором. Она могла "потеряться", сделав вид, будто бы совершенно не понимает, куда ей идти без направляющего. Её, конечно, непременно найдут, но за это время Оцелотка может успеть набедокурить и даже полакомиться парой-тройкой смельчаков, решившихся самолично отвести бурую хозяйке.
Но за это она не получит свежую курицу.
Оцелотка обожала птиц. Их кровь была не менее сладкая, чем конская.
Но такой увалень, как ниборнская боевая лошадь, никак не могла самостоятельно поймать живую птицу. Да и зачем, когда подадут едва ли не на блюдичке?

Некоторое время кобыла стояла на месте, ожидая, что на её царское величество кто-то обратит внимание. Но хозяйка и не думала звать её за собой. Возмутительно!
Она ждала максимально долго. И только когда дракониха почти скрылась за поворотом улицы, сорвалась с места, и широкой, размашистой рысью стала нагонять владелицу. Люди возмущённо верещали, кобыла то и дело натыкалась на этих мерзких двуногих тараканов. Ей приходилось резко останавливаться, петлять, шугать их в сторону своим могучим видом.
Но как только Оцелотка пересекла набережную, людей на её пути стало гораздо меньше. Она в считанные мгновения нагнала владелицу и пристроилась рядом, с противоположной от нимфы стороны. Она попыталась толкнуть владелицу мордой в плечо, но та ловко увернулась.
Получив шлепок по морде, Оцелотка клацнула зубами, кусая воображаемого противника, и присмирела.
- Люблю этот город за его контрасты, - улыбнулась дракониха, глядя на нимфу, - тут... даже не знаю, как это объяснить. Здесь мирно уживаются самые разные расы, представители разных религий и магических школ, и, я думаю, именно терпимость друг другу, сделает мир лучше, а никак не ненависть одних к другим.
Аурелия окинула взглядом улицу, рассматривая прохожих. Некоторых из них она знала, некоторых нет. Драконья память позволяла помнить мельчайшие детали событий, и тот, кого человек забудет через мгновение, может жить с драконом веками.
- Да, вы правы, люд здесь немного... суетливый, - она ухмыльнулась. Догадывается ли нимфа, что за существо шагает рядом с ней? Или всё внимание перетянет на себя Оцелотка? - но как и в любом другом крупном человеческом городе. Люди они... это их природа. Вот, кажется, только ярко загорелась жизнь, а через мгновение потухла. Словно спички. Им позволено спешить. Успеть реализовать свои немалые амбиции.
Она оглянулась на коня, что покорно шагал следом за ними, скучающе шлёпая губами. Очень смирный конь. Хороший характер. Попади он к драконихе на десяток лет раньше, она бы нашла ему достойное применение.
- Вы не представились, - напомнила Аурелия, переведя взгляд на нимфу.

- Нет, - девушка отрицательно мотнула головой. Она не видела смысла поддерживать "легенду" о своём человеческом происхождении, которая ходила слухами в городе, перед нимфой.
Аро де Драго для многих была лишь человеком. Люди боятся того, что на них не похоже, и дракониха не спешила рассказывать им о том, что на самом деле может их случайно раздавить и не заметить. Она никогда не отрицала своего не человеческого происхождения, но и не подтверждала. Люди сами говорили. Одно из любимых занятий в простонародье - слушать рассказы о балах, рыцарях и знатных дамах. Слух о небольшой женской династии де Драго родился еще до того, как сама Аро решила, как объяснить свою молодость и стоит ли пугать людей страшным словом - дракон. Среди знати, впрочем, скрыть подобное было не так просто, не залезая людям в головы и не "отводя" ненужные мысли и вопросы. Лишняя огласка была ни к чему, Аурелия не спешила расставлять все точки над "ё". Кто-то догадывался, кто-то точно знал о настоящем происхождении Аурелии, а вот те, кому лучше было не совать нос в её дела - тактично уводились её ментальной магией в другую сторону.
- Я родилась далеко отсюда. На востоке, у морей. В этом городе обосновалась... совершенно случайно, если можно так выразиться. И осталась. Да, вы правы, он мне совершенно родной.
Аурелия... ничего не могла сказать о своём родном крае. Чувства к прибрежным скалам угасли. Стёрлись с веками.
Она хорошо помнила своё детство, хорошо помнила лица всех, кто был ей близок. Но у неё не было желания вернуться туда еще раз, не было тоски по чему-то конкретному. По абстрактной родной земле.
Как и любой бронзовый дракон, Аурелия любила море. И это, пожалуй, единственное, по чему она иногда сильно тосковала.
Но сейчас она бы не обменяла Ниборн на бескрайние морские просторы.
Тем более, когда дракониха вольна путешествовать туда, когда вздумается. В её крыльях - весь мир, зачем ограничивать себя всего лишь одним герцогством?
- А вы откуда родом? - поинтересовалась Аурелия.

- Я тоже провела своё детство в окрестностях деревень, - дракониха улыбнулась, вспомнив родные места.
Разговоры о былом сопровождались приятным послевкусием ностальгии. Вспоминался запах морского побережья, пронзительный крик чаек. По одну сторону драконьего гнезда простиралось до горизонта море, по другую - ковёр зеленого леса. Изолированные от остального мира непроходимой чащей деревушки были идеальным местом для роста маленького одинокого дракона.
Аурелии вспомнились имена давно умерших людей, их лица и задорный смех девчушки, чью внешность дракониха сделала своей. Вспомнились жаркие деньки с рыбалкой у берега маленькой речушки, приятные посиделки в кузнице у местного дядьки-добряка (до тех пор, пока Аурелия могла протиснуться в двери кузницы), охота на мелкое зверьё, встреча с опаснейшим древним вампиром...
Дракониха ничуть не скучала по родному краю, хоть воспоминания и были окрашены в очень приятные, тёплые тона. Это было так давно, что стало безразличным.
- Разве для этого нужна причина? - синьора вопросительно вскинула бровь. Человеку, гному, тифлингу позволено без зазрения совести искать выгоду везде, где только можно - в том числе и в поступках других существ. Но слышать подобный вопрос от нимфы было крайне... неожиданно, и в какой-то мере забавно. Она определённо знала толк в людях. Возможно, Аурелия поторопилась с выводами, и Клио знает больше, чем "положено" очень юному и неопытному созданию.
- Человек и его семья не будут голодать, потому что их кормилица больше не может вспахивать поле. Герцогству ни к чему голодные крестьяне, - дракониха пожала плечами, - с меня не убудет, а животное проживёт остаток жизни в заботе.
Пока девушки беспечно разговаривали, скрашивая скучную дорогу, солнце достигло своего зенита. Сухая дорожная пыль облаками взлетала под мохнатыми лошадиными ногами. Когда мимо пролетал какой-нибудь всадник, оставляя за собой прозрачный серый туман, иногда хотелось чихнуть, если ветер решал дуть не в ту сторону.
Марта* гневилась. Она ненавидела солнце, и теперь, казалось, только и ждала момента и повода, чтобы цапнуть кого-нибудь из злобы. Но когда так и не нашла, кого ей укусить, не получив за это люлей, просто грозно фыркнула, и тяжелой рысью, низко опустив голову, убежала вперёд.
Аурелия лишь безразлично наблюдала за тем, как её лошадь отдаляется, пока та не скрылась за поворотом холма.

*Марта - после обновления анкеты имя Оцелотки.

Лошадь - не служебная собака.
Это травоядное, пугливое по своей натуре животное. Лошадь не просто привязать к одному единственному человеку, ведь, по сути, это не столь уж и социальное животное - ей всё равно, кто будет греть на ней спину и дёргать за повод. Лошадь без какой-либо личной трагедии перейдёт из табуна в табун, от человека к человеку. Она не будет, как охранный волкопёс, с подозрением смотреть на незнакомцев, и не будет искать в них повода для драки, чтобы почувствовать себя нужной и важной в стае. Она не будет тосковать по своему табуну. Она не шелохнётся, когда кто-то попытается ударить хозяина, и скорее всего сама испугается и дёрнется в сторону. В природе у этих животных - страх, а не отвага.
Но, всё же, бывали исключения.
- Эти лошади, - имела ввиду дракониха, конечно же, ниборнских боевых лошадей, как породу. Аурелия никогда не волновалась за Марту, ведь та даже как лошадь - не совсем обычная. Она всегда знает, куда ей вернуться, - Они хорошо запоминают местность, а значит, и дорогу к дому. А еще их нельзя украсть.
Аурелия взращивала в них недоверие и агрессию. Черты, присущие у обычных лошадей разве что жеребцам в период кобыльей охоты. Черты, которые люди на протяжении всей истории пытались у этих животных искоренить, ведь они были неудобны - человек привык подчинять, а не договариваться, человек не хочет думать, что пол тонны живого веса однажды скажет ему "нет".
Но именно таких лошадей синьора де Драго получила, используя в разведении не только одомашненных, но и диких особей. А так же подвиды магические, что никак по природе своей не приручались из-за агрессии или пугливости - люди веками охотились на них из-за рогов, зубов, волшебных свойств крови, буквально вынуждая этих прекрасных созданий бояться и ненавидеть человеческие силуэты, запахи и поселения. Точно так же, как человек боится и ненавидит змей.
Именно этот безумный суп из совершенно разных лошадей и подобных им животных дал итог, который сейчас славится своевольностью и жаждой битвы.
- Нет моей заслуги в том, что люди не могут справиться с ними силой, - синьора улыбнулась. Она даже была горда именно таким характером своих зверюг, - дипломатия берёт своё начало там, где сила не имеет смысла.
В каком-то роде это действительно перекликалось со всей сутью людского нрава. Если человек знал, что может отобрать что-то у другого человека и не иметь с этого последствий - он это делал. Был ли это один бедолага, группа или государство - не важно.
- Животные весьма просты, - дракониха нарочито беспечно пожала плечами, - нужно лишь создать иллюзию, что подчинение - это их собственный выбор.
Многие люди делали это силой. Ведь самая простая и быстрая мотивация собаки или лошади подчиняться - избежание боли.
Но ниборнских лошадей нельзя бить, ведь пережить "сдачу" от почти полутора тонн веса - а именно столько весил конь тяжелого типа ростом более двух метров - у человека вряд ли получится. И если агрессивный хозяин для собаки - это минное поле, в котором она на своих ошибках может усвоить, за какие действия получит наказания, а за какие - ничего, а может быть даже человек снизойдёт до похвалы, то для лошади таких размеров человек, причиняющий боль - не более, чем назойливый овод.
С ниборнской боевой лошадью можно только договориться, убедив, что ты, именно ты - представляешь для коня интерес. Будь то интерес в еде, игре или сражении. Что ты можешь предложить лошади, а не она тебе. Лошадь тебе ничего не должна, ей не интересны твои желания.
Именно это и было залогом обучения ниборнских лошадей на территории земли де Драго. Именно так всадники, приезжающие в лошадиный палаццо, учились взаимодействовать с могучими животными. Их буквально вынуждали смотреть на мир с иной точки зрения, где человек должен просить и договариваться с тем, кто не может и не должен понимать его слов и мотивов.
Аурелия, несомненно, была в каком-то роде довольна собой. Ведь именно она, её конное хозяйство и её труд учили людей быть чуть добрее и внимательнее к окружающему их миру. Взамен же всадник получал то, что было совершенно уникально и необычно для животного, необходимого лишь чтобы доставить человека из пункта А в пункт Б - привязанность и верность.
- Я могу научить тебя, - внезапно даже для самой себя предложила Аурелия.
Из-за очередного холма наконец показалась более ровная местность, а вместе с ней и поместье де Драго.

Отредактировано Аурелия (05-12-2018 17:24:42)

- Ох, знаете! Я слышала нечто подобное о мужчинах.
Дракониха хохотнула.
- К сожалению ли, или к счастью, но на существах разумных методы воспитания животных работают... лет до трёх, - воистину, на драконьей памяти самые воспитанные крестьянские дети малых лет принадлежали людям, которые так или иначе работали с животными и умели добиваться нужного человеку поведения.
Аурелия мало что, на самом деле, знала о воспитании человеческих детей, и могла судить лишь отдалённо.
Дети в какой-то степени её даже пугали - были такими... хрупкими, капризными и глупыми, а их поведение граничило с кретинизмом. Пока вирмлинг практически с рождения может сам о себе позаботиться, человек и похожие на него породы первые годы отличается несамостоятельностью и достигает относительно полноценного физического развития лишь к пятнадцати как минимум.
Странные с драконьей точки зрения существа, крайне странные.
- Талант даёт лишь предрасположенность, но талантливый человек не станет мастером без долгих лет упорной работы, - дракониха отрицательно покачала головой. Она сама никогда не отличалась каким-либо талантом, по крайней мере так, как этого волшебного зверя описывали люди. Да, что-то давалось тяжелее, что-то легче, но все навыки и достижения Аурелии были результатами тяжелой, долгой и упорной работы. Многие люди, которых знала синьора де Драго, "талантом" не отличались, тем не менее были среди них такие мастера, чьи работы ценятся по всему миру и, несомненно, останутся в веках.
- Добро пожаловать в мои владения, - заявила дракониха.
Они наконец подошли к логическому завершению этого небольшого путешествия. Перед ними предстали высокие каменные стены, разделенные массивными коваными воротами. Каменная арка отбрасывала на путниц  десятки копий длинных теней. Вырезанные в каменной арке драконы как бы держали громоздкие железные врата, отделяющие внешний мир от внутренней усадьбы. 
- Ты можешь оставаться здесь сколько тебе будет угодно.