«Дия вновь попадала в ту знакомую ей ситуацию, когда грозы и молнии, все тучи мира собираются аккурат над ее головой. Пара капель, предвестников ливня, уже упали на макушку.» (с) Лоренцо Сальгари

Арадии не нравилось в палаццо. Она этого не скрывала, просто при Лоренцо об этом ни разу не упоминала; а тот, если и догадывался, никак на это не реагировал. Еще бы. Разве у доблестного правителя Ниборна было время на капризы его ручной демоницы? Разве имела тифлинг право сказать что-то против? О нет, здесь, среди этих неуютных серых стен, Дия была не больше чем нежеланным гостем, которого все терпели лишь потому, что того хотел сам хозяин.
Ее воля была в руках Сальгари. Ее жизнь была в руках Сальгари.
Нравилось ли девчонке это?
Нисколько.
Но она свыклась, терпела лишь потому, что... потому что... привязалась к Лоренцо?
Было в этом что-то больное, неправильное - испытывать что-то, кроме жгучей ненависти, к человеку, который сломал тебя, разбил, как фарфоровую куклу, заковал в цепи; было что-то отвратительное в том, чтобы добровольно искать встречи с тем, кто тебя изнасиловал.
Впрочем, Арадия никогда не отрицала того, что психически нездорова.
Ей сломали всю жизнь. И Сальгари не без удовольствия проходился по обломкам.
* * * * *
Герцог не удостоил ее встречей ни на следующий день после своего триумфального возвращения, ни даже спустя два дня, и это заставляло рогатую нервничать. Черт возьми! Он не сразу вернулся в Ниборн после путешествия в Ариман, в которое она покорно за ним отправилась, а теперь еще избегал полукровку по каким-то своим невероятным причинам - и как тут было не злиться, молча сжимая зубы? И Дия злилась, напряженная до состояния натянутой струны, грозившейся лопнуть в любой момент, и здешние пустые и холодные серые стены давили на разум сильнее любого ментального воздействия. Хуже всего было то, какие взгляды, раз за разом обжигающие ее кожу, ей приходилось терпеть... и молчать.
Злобные. Неприязненные. Настороженные. Недоверчивые. Все эти люди вокруг будут рады при любой удобной возможности избавиться от рогатой нечисти, дышащей их воздухом и живущей под их крышей. Но пока был жив Лоренцо - Арадии ничего не угрожало. Ни слуги, ни стража не зайдут дальше презрительных взглядов в спину, грязных слов и отвратительных мыслей, от которых девчонку уже тошнило. А если и зайдут... она им ответит.
Иногда, правда, от собственных душевных метаний тифлинг кое-что отвлекало - присутствие в в палаццо гостьи, дочери барона Аримана, о которой порой шептались между собой слуги. Дия помнила их мимолетный разговор (и нет, не корила себя за грубость в адрес наследной баронессы), а из чужих слов делала вывод, что госпожа де Шоте - человек скрытый, скромный и беспомощный из-за своей слепоты. Первым двум пунктам очень легко находили оправдание - мол, баронесса все-таки далеко от своего родного дома и никого здесь не знает, но вот у Арадии это вызывало отнюдь не жалость.
Только раздражение. Жгучее.
«Зачем она здесь? На кой черт?»
* * * * *
Тифлинг поднималась по лестнице, отстранено глядя куда-то перед собой, погруженная в собственные мысли. Ей было невдомек, что кто-то в этом огромном палаццо пытается найти ее и вовсе не для того, чтобы разглядеть поближе. Остановившись на самом краю последней ступени, Дия вдруг дрогнула, вынырнув из омута с собственными чертями, и повертела головой, останавливая взгляд на стоявшем неподалеку стражнике. Мужчина, скосивший на нее глаза, отреагировал как и многие - скривил уголок губы, высказывая свое явное неудовольствие стоять здесь, рядом с демоническим выродком, и не иметь возможности что-либо сделать.
- Что смотришь, чудовище? - донесся до Арадии хриплый шепот, но девчонка промолчала, лишь непонимающе хмурясь и отворачиваясь.
Где-то на коже вновь кольнуло, словно мазнул по спине чей-то слишком внимательный взгляд, а потом все стихло. Полукровка была готова признать, что ей это всё просто показалось, и уже сделала было первый шаг от лестницы прочь, как остановилась как вкопанная снова.
Кто-то столкнулся с ее ментальным барьером. В ее голове. В ее голове с ее ментальным барьером. О, Дия знала, прекрасно знала, как это ощущается, и очень надеялась, что вместе с Балором останутся позади и все попытки сломать ее защиту или проникнуть в мысли.
Лоренцо так не делал.
Тогда кто?
Ответ почему-то напрашивался сам собой. Не этот идиот, стоявший за спиной Арадии. Не слуга, проходивший мимо. Аделинда, мать ее, де Шоте.
О, кажется, только что кто-то из женщин обмолвилась, что отвела баронессу музицировать на клавесине в кабинете достопочтенного герцога? Вот и отлично. Значит, милая рогатая девчушка сейчас придет помочь ей нажимать на клавиши и, возможно, даже не сломает при этом ариманской шлюхе все пальцы. Дию передернуло от закипающей в ней злости, и она, скользнув когтями по перилам, с непривычной для людей резкостью вдруг рванулась прочь от лестницы, скрываясь в полумраке коридора.
«Да что она себе позволяет?!»
Всё, что находилось в голове полукровки, должно было оставаться только там.
«Только там»
Аделинда хотела посмотреть, о чем тифлинг думает? Так она ведь может сказать ей это прямо в лицо! Зачем такие сложности?
Арадия знала путь к кабинету Сальгари наизусть и даже не стала прощупывать ментальный фон, чтобы убедиться, что баронесса там. Оглядевшись, она кошкой скользнула в приоткрытую дверь, закрывая ту за собой, и зацепилась взглядом за одинокую фигурку, восседавшую за клавесином.
- Если ваша светлость хотела меня видеть, необязательно было лезть в мою голову. Меня можно просто позвать, - незримо для де Шоте девчонка оскалила клыки, не двигаясь с места. О, станцевать с Аделиндой они еще успеют...

Тифлинг облизнула губы, закусывая нижнюю клыком, намеренно причиняя себе боль, чтобы отвлечь от мечущейся в груди злости. Чтобы не сделать ни одного неверного шага, за которые потом придется отвечать сполна. Она была готова ударить по юной баронессе сразу, без подготовки без предварительных нежностей, чтобы эта дрянь напрочь забыла о том, как лазить по чужим головам, но сдерживалась. Если что-то внутри госпожи де Шоте сломается (неважно, будет это кость или психика), то Лоренцо потом Арадии сломает... всё.
Значит, надо быть умнее. Надо танцевать вокруг этой маленькой сучки, чтобы подобраться к ней поближе. Полукровка терпеть это не могла, но отступать ей было некуда - закрытые двери за ее спиной ненавязчиво об этом напоминали. Поэтому, слабо дернувшись, когда ненавязчивая мелодия, льющаяся из-под пальцев Аделинды, смолкла и вновь возобновилась, Арадия покрепче сжала зубы, делая первый шаг вперед, не спуская с ариманской гостьи глаз, светившихся изнутри недобрым огнем.
- Я н-не думала, что В-в-вы з-захотите со мной в-вид-деться...
Дия поморщилась. Что это? Страх? Нервы? Что за детский лепет? «Замолчи, ты что, ребенок?!»
- Я бы еще столько же вас не видела, - надменно процедила в ответ рогатая, снисходительно склоняя голову и обходя клавесин большим полукругом, неторопливо ступая по покрытому ковром полу, мягко, едва слышно, как кошка.
Она внимательно наблюдала за тем, что происходило в эти мгновения с пытавшейся ей что-то сказать де Шоте, и мрачно усмехалась себе под нос. Ее поза ясно говорила о том, что баронесса ждет вполне себе физического удара, если будет на то воля полукровки, но Арадия вынуждала себя не спешить. Ей бы хотелось разок-другой проехаться когтями по смазливому личику непрошеной гостьи, чтобы та как следует запомнила тот урок, который тифлинг собралась ей преподать - это было бы вишенкой на тортике, алой и крупной, как капли крови, застилающие чьи-то слепые глаза... Дия облизнулась, скользя коготками по стенке камина, стоявшего напротив клавесина. Ох, и невдомек было Аделинде, как же трудно подавить рвущуюся наружу настоящую натуру... и ее заикания этому совсем не способствовали.
Раздражали сильнее.
Заставляли нервно дергаться.
Неужели этой девке так сложно говорить нормально?
- Моя с-совесть... Я... Я в-виновата...
Дальнейшая речь де Шоте была прервана ее же нервными всхлипами, грозящимися перерасти в настоящие рыдания. И лишь на горе баронессы Арадия знала, как заставить человека молчать, а не реветь во весь голос, привлекая ненужных свидетелей беседы.
Девчонка остановилась, ожидая, что Аделинда продолжит попытки сказать то, что хотела, но та молчала, как рыба, а потом и вовсе развернулась на своем пуфе, слепыми глазами глядя в пустоту; Дия не сомневалась - этот взгляд предназначался ей, хоть и стояла она чуть правее. Слезы, ручьями текущие по чужим бледным щекам, рогатую не трогали - она была слишком ведома жаждой мести, чтобы обращать внимание на соленую воду, бегущую из глаз. А когда разума Арадии коснулся чужой голос, говоривший внятно и без запинок, она довольно хмыкнула - давно бы так.
Смущало только одно - почему де Шоте все еще обращается с ней на "Вы"?
- Мне нет дела, как ты будешь говорить, - произнесла тифлинг, оставляя все церемонии и правила этикета где-то за закрытыми дверьми. Ощутив, что можно наконец-то перейти в наступление, Дия расправила плечи, с наслаждением пробегаясь коготками по стене и делая первый шаг вперед. - Как нет дела и до того, что ты там увидела в Аримане.
Демона? - девчонка скривилась. - На твоем месте я бы радовалась, что эта тварь не забрала нас всех в могилу вместе с собой. Но тебе же не сидится на месте ровно даже после Аримана, да? Мало было крови? - Арадия подбиралась к Аделинде все ближе и ближе, шагала с грацией хищника, уверенного в том, что сумеет одним укусом оборвать жизнь своей жертвы. Она упивалась моментом. Готова была давить на чужой разум словами столько, сколько потребуется, чтобы потом совершить финальный рывок. - Скажи мне, каково это - жить с осознанием того, что кровь всех тех людей, которые умерли или пострадали там, на этой площади, чтобы тебя спасти, навсегда останется на твоих руках? - Дия оскалилась в отвратительной улыбке, увидеть которую де Шоте не довелось. Если она такая совестливая, то тифлинг с радостью подкинет ей пару-тройку поводов поубиваться морально! - Они тебе еще не снятся? Не приходят к  тебе ночью, не стоят у изголовья кровати? Не тянут к тебе руки? - девчонка сделала последний рывок, склоняясь к сидевшей на пуфе Аделинде, и ухватила ту за ее прелестное личико, рывком разворачивая к себе. - Не проклинают тебя и всю твою семью за то, что бесславно сдохли на этой проклятой площади?
Она была очень близко к де Шоте, но все равно понизила голос до шипения, не переставая мерзко улыбаться - баронесса все равно этого не видит, а для Арадии это еще один способ выплеснуть эмоции так, чтобы ничего вокруг не разбить.

Отредактировано Арадия (26-01-2018 11:35:11)

Видеть, как лицо, испещренное дорожкой слез, искажает оскал, едва ли приятно и едва ли ожидаемо. Особенно... от баронской дочурки. Что это? Отпор? Она может дать отпор?
Арадия отшатнулась прочь, как только де Шоте резко стряхнула ее руку со своего лица, слабо морщась, как только ее сознание пронзил девичий крик. Ей было все равно. Все равно, хотела Аделинда быть здесь или нет, мечтала ли она там о спасении или о смерти - да какая разница, если девчонка уже была здесь?
Тифлинг сжала зубы, терпя этот звонкий голосок в своей голове, уже давно сорвавшийся на беззвучные для других вопли, терпя тонкие пальцы, вцепившиеся в ткань ее платья. Кошмары ариманской наследницы мелькали перед глазами: кровь, горящий город, некромант. Трупы. Трупы. Трупы. Огонь. Где-то внутри еще сильнее закипала кровь, но уже не от желания подпортить искаженное оскалом прелестное личико баронессы напротив, а от желания оказаться там, в самой гуще, среди крови и огня. Там, там, там! Арадия так судорожно вздохнула, чтобы вынырнуть из отвратительно сладкого послевкусия чужих воспоминаний, что почти закашлялась, не спуская с Аделинды глаз.
Человеческая девка этого всего боялась. Боялась битвы, боялась стихии, боялась крови, боялась смотреть в обезображенные лица солдат и простых людей, которые стеклянными глазами глядели в никуда, боялась быть там, среди них, в самой гуще!..
Боялась... искать смерть.
Чего было бояться бастарду от демона? Арадия понимала, что рано или поздно сдохнет. Но умирать бесславно она не хотела... Хотела перед этим забрать сотни жизней вслед за собой, отплачивая миру за плевки в лицо и обиды сполна.
Убьешь единожды - убьешь снова.
Затем это стало чем-то вроде привычки. Способом снять стресс. Способом закончить разговор, не особо начиная его. Заявить о себе. Сделать так, чтобы все вокруг боялись злобную демоническую суку, которая совсем не хотела идти на адекватный контакт с обществом.
Сотни переросли в тысячи, а обида так и не пропадала. Зато пропадало желание жить и существовать, и чем дальше, тем всё в больший омут полукровка погружалась. Последние два года она буквально сходила с ума от пустоты, которая пожирала ее изнутри, не оставляя даже пепелища от костра, который горел в душе тифлинга почти две сотни лет. Арадия искала смерть. Она буквально бежала за своей смертью в Ниборн, терзаемая чувством моральной усталости, но вместо кинжала под ребром под успокаивающий змеиный шепот Морока нашла Сальгари.
Вернее, он ее нашел. Выдернул девчонку из омута с ее собственными чертями, заставил пробудиться ото сна, попытался сломать, усмирить, приручить, встречая дикий, почти звериный отпор. Герцог играл в опасные игры с огнем... и лишь спустя некоторое время Дия поняла, что он помог ей снова начать жить, а не просто существовать день за днем.
Это был как глоток свежего воздуха.
- Вы любите его... Я чувствовала эту ревность еще на площади...
Арадия закрыла глаза, сжимая зубы до предела, до скрипа, до боли, лишь бы ни о чем не думать. Страшно было подумать о том, что полукровка, прожившая две сотни лет, просто не может признаться себе в том, что может любить кого-то. Больно было осознавать то, что эти чувства ничего не решали.
Де Шоте знала, куда бить.
- О какой свободе идет речь? - тифлинг снова открыла белые глаза, щурясь с грустной насмешкой. До нее начинало доходить - баронесса понятия не имела, на каких условиях Дия находится в палаццо. - О чем ты вообще говоришь? D'yaebl*! Если бы я была свободной - ноги бы моей не было в этом месте, - злобно прошипела полукровка, глядя на севшую обратно на пуф Аделинду. - Знаешь что? - она снова склонилась к баронессе, как только та закончила говорить, одной рукой опираясь на клавесин, который жалобно простонал от резкого нажатия на клавиши. - У меня, может, и нет права свернуть тебе шею, потому что иначе моя голова будет висеть у Лоренцо в этом самом кабинете на стенке, - Арадия наклонилась так близко, что рогом почти касалась чужой щеки (она уже третий раз приближается к этой девке так близко - может, стоить задуматься?), - зато у меня есть полное право оставить тебя в живых, - вторая рука полукровки скользнула вверх по спине де Шоте, вцепившись вдруг в темные волосы почти на затылке, чтобы оттянуть ее голову назад. Одновременно смакуя каждый момент и испытывая нестерпимую злобу лишь из-за того, что Аделинда прошлась сходу чуть не по всем ее болевым точкам, Дия почти игриво шершавым рогом скользнула по девичьей щечке и зашипела ей на ухо: - Если хочешь продолжать играть со мной в игры, то давай я буду твоим худшим палачом. Сохраню тебе жизнь, чтобы она тебя сама добила, а как - неважно. Эта сука умеет делать больнее, чем любое заклинание или когти. Живи и обдумывай каждый свой день, страдай
от того, что никто не хочет прервать твое существование только потому, что ты желаешь этого больше всего. А если я узнаю, что ты опять хотела залезть в мой разум, то приду к тебе ночью и заставлю раз за разом вспоминать Ариман. Раз. За разом. Пока ты не захочешь сама выйти в окно.
Арадия отстранилась, чуть поднимаясь, и рыкнула, повысив голос:
- Не трогай мою голову.
«Иначе это сведет тебя с ума еще сильнее, чем сейчас, ненормальная ты дрянь»
- А извиниться можешь за то, что родилась, - рогатая отдернула руку, отпуская волосы де Шоте, и презрительно взглянула на ту сверху вниз, выпрямляясь окончательно. - Гостите у нас с удовольствием, госпожа, - процедила Дия сквозь зубы, разворачиваясь и вылетая прочь из кабинета, закрывая за собой дверь.

*Дьявол (в кач-ве ругательства)

Отредактировано Арадия (02-02-2018 22:28:00)

Арадия была в этом палаццо всего лишь гостьей. Не постоянной, потому что постоянных гостей обычно называют жителями, а временной, и то, как долго она здесь еще пробудет, зависело только от Сальгари. Это и без того грызло одинокими ночами полукровку изнутри, а сегодня де ла Серра не постеснялся об этом напомнить, словами влепив рогатой девке невидимую, но вполне ощутимую пощечину. Дия застыла на месте во время их спора, глядя на человека, который значил для нее многое, с непониманием и всколыхнувшейся в груди едкой обидой.
Как он может?
Как может так говорить?
Тифлинг не нашла что сказать в ответ, бросив лишь надломленное "Я поняла тебя", и развернулась, выходя прочь и не слушая злобные оклики за спиной. Мы еще не договорили, рычал Лоренцо ей в спину. «Договорили,» - жмурясь, мысленно отвечала ему Арадия, зная, что он не услышит.

Эта обида преследовала ее весь день. С Сальгари они сегодня больше не виделись. Дия не могла сказать, что была этому рада, но все-таки испытывала облегчение оттого, что ей не придется смотреть герцогу в глаза и пытаться единственной фразой не разрушить тот мост, который они с ним вместе так долго прокладывали друг к другу. Но чувствовала - одна из подпорок этого моста сегодня очень серьезно пошатнулась, грозясь рухнуть.
Девчонка просидела в своей комнатке до самой ночи, проспав большую часть времени, и решилась выйти наружу только под покровом темноты. Арадия понятия не имела, спит ли сейчас Лоренцо или же принимает кого-то у себя - если быть честной перед собой, то ей было все равно. Она не собиралась идти к нему просто так. Не собиралась и покорной зверушкой являться по первому же зову и падать к нему в колени. Если де ла Серра так хотел безмолвной покорности, то не стоило так обращаться с тварью, которая в любой момент могла показать характер.
Коридор встретил ее светом одинокой свечи, за пределом которого всё тонуло в полумраке. Подслеповато щурясь на свечку с непривычки, Дия фыркнула и отвернулась от нее прочь, оглядевшись по сторонам. Было тихо, по-сонному тихо, когда уже и слуги перестают сновать туда-сюда в этой каменной коробке, и другие обитатели палаццо затихают, доделывая свои последние дела и возвращаясь к любимой кровати, которую они покинули утром. Тифлинг вздохнула, дрогнув, когда позади нее прошел стражник, и опустила плечи, застыв на месте в смятении. Куда податься? «Может, в сад?» - Арадия вспомнила о ночной прелести природы, приносившей хоть что-то, похожее на удовлетворение, и качнула головой. Может, и в сад. «Какая, впрочем, разница?»
Неслышно ступая, полукровка двинулась вперед по коридору, искренне желая ускользнуть из плена холодных каменных стен. Обида жгла ее изнутри и заставляла периодически сжимать руки в кулаки. Дия понимала, что ничего не может сделать, и эта беспомощность душила рогатую, гнала ее на улицу, где она хотела попытаться сделать глоток свежего воздуха и попытаться во всем разобраться. Она не привыкла ни от кого зависеть. С самой юности ей была противна эта мысль, и Арадия всеми силами пыталась избегать этого состояния.
Когда твоя жизнь насильно находится в чьих-то руках - это отнюдь не удовольствие.
Тифлинг встрепенулась лишь тогда, когда по полу поползла странная прохлада - как будто где-то было открыто нараспашку окно или.. балкон? Рогатая замерла на месте, оглядывая коридор, и уперлась взглядом белоснежных глаз в приоткрытую дверь, заставившую ее заметно насторожиться. «Кто-то окно забыл закрыть? Сейчас не так уж и жарко, чтобы...» - не заканчивая собственную мысль, Дия осторожно приблизилась к двери и, с пару мгновений посомневавшись, уперлась в ее деревянную поверхность ладонью. Откровенно говоря, если это и впрямь было лишь открытое окно, то это была не ее забота. Но Арадию что-то влекло в эту комнату, и она сначала не понимала, что именно.
Складывалось ощущение, что девчонка должна быть там.
А когда ментальщица решила откинуть собственные чувства и горечь обиды, не дававшей ей чувствовать ничего другого, прочь, то едва не отшатнулась от двери прочь. Она едва не захлебнулась в накативших на нее эмоциях, едва смогла вдохнуть после того, как на ее отвыкший от подобного разум обрушилась агония - безудержные, бесконтрольные всплески чувств, таившихся глубоко внутри того, с кем сейчас Арадию разделял лишь этот кусок дерева. Глаза полукровки расширились, а дыхание участилось. Что происходит? Что там происходит?
Девчонка, больше не раздумывая ни секунды, толкнула дверь.
- Чт... - она оборвалась на полуслове, когда ей открылась картина, которую рогатая ожидала увидеть меньше всего.
Аделинда де Шоте. Аделинда. Ариманская баронесса. Сидела на балконе. Сидела, свесив ноги вниз. Сидела, собираясь прыгать вниз.
Потом, спустя, может, несколько дней, Арадия спросит себя, почему она не дала ей прыгнуть. Так ведь было бы лучше... или нет? Спустя несколько недель тифлинг будет радоваться тому, что не стала медлить.
Полукровка рванулась вперед дикой кошкой, забыв об обидах, забыв о недопонимании, забыв обо всем; перед ее глазами стоял только силуэт баронессы на фоне ночного неба, а в ушах эхом отдавался оглушительный стрекот цикад на улице, раздражавший до дикости, мешавший думать. Дия преодолела расстояние от самого начала комнаты до раскрытого настежь балкона за считанные секунды, лишь спустя некоторое время поразившись тому, насколько быстрой она была, и в сердцах выругалась, хватая Аделинду за талию. Тифлинг потянула глупую девку прочь, стянула с перил балкона, сбросила на пол, упав на колени рядом, и, задрожав всем телом, прижала де Шоте к себе в необъяснимом порыве.
Сердце колотилось так, словно Арадия только что один на один вышла на бой с самым сильным на свете существом, из схватки с которым едва-едва смогла выкарабкаться живой.
- Ar tu na'din*! - рявкнула рогатая, словно со стороны слыша, как ее голос ощутимо дрогнул. - Что ты делаешь?
Что ты делаешь, bloede beanna**?! - она развернула баронессу к себе, не без ужаса вглядываясь в ее лицо, словно ища там ответы на все интересовавшие ее вопросы, и пару раз встряхнула ее за плечи. В этот момент Дия в последнюю очередь думала о том, зачем спасла эту дуру; ощущение тепла под собственными ладонями медленно, но верно помогало поверить в то, что все хорошо, что вот она, де Шоте, сидит рядом, живая и невредимая... а не лежит под балконом на каменной тропинке с размозженной головой. - Идиотка, - беззлобно прошептала Арадия, резко прижимая Аделинду к себе и глядя поверх ее головы. - Дура... your darkness

*Я убью тебя!
**...проклятая девка

Отредактировано Арадия (11-02-2018 16:04:30)

Когда под ее ухом раздался жалобный вой, тифлинг устало закрыла глаза, позволяя де Шоте вцепиться в свои плечи, словно те были ее единственным спасением. От баронессы так несло отчаянием и желанием закончить всё прямо здесь и прямо сейчас, что Арадия боялась просто в этом всем захлебнуться. Как давно она уже подобного не чувствовала, не испытывала сама - и почему именно сейчас какие-то обрывки из прошлого снова дают о себе знать?
- Я больше не могу... - плача навзрыд, зашептала в голове полукровки Аделинда. Та лишь приоткрыла белые глаза, глядя в пустоту поверх девичьей головы, и едва ощутимо сжала зубы. О, она прекрасно всё понимала: эти чувства, тянущие вниз и только вниз, это состояние, сковывающее тебя, вмерзающее до самой души, чтобы ты не дай бог не смог сбросить с себя его оковы. Как отвратительно, как мерзко, как... знакомо.
«Я больше не могу»
Правда?
Сколько раз Дия повторяла это себе? Лежа в грязи и одергивая собственную юбку, слыша над собой насмешливые мужские голоса; стоя на коленях посреди поднятого вверх дном особняка и в ступоре глядя на обезображенные тела людей, которых знала; задыхаясь от боли где-то в подреберье и одновременно растекающейся по телу немой, опасной ярости; воя от одиночества, уткнувшись лицом в собственные ладони - сколько раз? Сколько раз? «Почему ты еще жива, тварь?» - рычит где-то над ухом обезображенный больным сознанием голос Балора, мешаясь с голосами других людей из прошлого Арадии, заставляя ту сходить с ума бессонными ночами.
«Эта пустота... Это... влечение... У тебя было такое? Непреодолимое желание... Покончить со всем этим...»
Она стала так плохо спать.
Лоренцо буквально сводил девчонку с ума своими выходками и только усугублял то, что появилось задолго до него. Тот зверь внутри нее, та Бестия, натворившая столько дел, та тварь, та тьма, которой Арадия была одержима, уже давно не подает голос и еле-еле шевелится, но приносит вместо себя наполненные бесформенным ужасом кошмары. Там, где раньше горел пожар, теперь осталось только пепелище, такое же невыносимо серое, как кожа полукровки. Огня не осталось. Вместо него пришла пустота. И абсолютное нежелание жить.
- Оно у меня есть, - отвечая на вопрос Аделинды, произнесла тифлинг, опуская глаза на скрытое вуалью полумрака лицо.
Та вдруг отстранилась, побледнела, но не отодвинулась от своей спасительницы прочь; Дия подавила в себе тяжелый вздох, пытаясь закрыться от чувств баронессы, которые грозились сожрать рогатую девку вкупе с ее собственными. Она понимала, что в каком-то смысле сильнее де Шоте - да хотя бы потому, что так и не дошла до попытки разом перечеркнуть свою жизнь последним полетом вниз; что Аделинда нездорова, как и она сама; понимала, что если так пойдет и дальше, то ее человеческий разум просто не выдержит, и девчонка сойдет с ума. Насовсем. Окончательно. Люди были такими слабыми и хрупкими, что достаточно было порой просто надавить, чтобы те сломались.
Арадия открыла было рот, чтобы ответить на вопрос, зачем она спасла де Шоте, но замерла, понимая, что не находит слов. Вместо этого она качнула головой, глядя на Аделинду, лежащую на ее коленях, сверху вниз и не решаясь коснуться ее головы. То, как менялись интонации чужого голоса в ее голове, заставило полукровку едва ощутимо дрогнуть, выдыхая.
- Да никто не хочет, чтобы ты сходила с ума, - собравшись с мыслями и сумев хоть как-то успокоиться, холодно произнесла тифлинг. - Мне это не нужно, - Дия облизнула пересохшие губы, вспоминая всё, что в порыве слепой злости наговорила де Шоте всего лишь несколько дней назад, и снова посмотрела на вцепившуюся в ее платье баронессу. - А остановила потому, что ты дура. Ты бы не разбилась насмерть. Выжила и сломала бы себе жизнь еще больше.
Девчонка замолчала. Спустя пару мгновений закусила губу, опуская ладонь на голову Аделинды, и мягко провела рукой по ее темным волосам. Темным. Темным, как то, что захватывало душу баронессы в плен день ото дня все больше и больше. Психические расстройства не проходят даром, не уходят, совсем не оставив следов, не отпускают своего носителя так просто. Арадия понимала де Шоте как никто другой. Только как было найти слова утешения, когда она сама стояла в шаге или двух от того, чтобы всё закончить?
- Я знаю, что страшно, - шепнула тифлинг, не переставая гладить Аделинду по голове. - Всё, что в твоей голове, сводит тебя с ума, и ты ничего не сможешь сделать с этим. Надо только научиться жить, игнорируя это. Искать человека, рядом с которым тебе станет легче, или занятие, которое тебя отвлечет. Найди. Найди, слышишь, или закончишь, как я, - голос Арадии дрогнул, и она затихла снова, закрывая глаза. - Не сможешь думать. Не сможешь спать. Мне всё это снится. Снится, как те, кого я убила, приходят за мной, тянут руки, спрашивают, почему я еще не сдохла, почему еще стою на ногах. Снятся пожары. Реки крови. Твари, щелкающие зубами над самым ухом.
Девчонка сжала зубы, не понимая, почему она вообще это говорит. Она устала. Ей сложно.
- Я уже близка к тому, чтобы упасть. Но не сейчас. Не сегодня. Мое время еще не пришло. А твое - и подавно. У тебя вся жизнь впереди, глупая, а ты хочешь оборвать ее, не дойдя даже до середины? your darkness

Аделинда не отстранялась, а Арадия не пыталась ее отстранить. Опустив голову, она гладила баронессу по волосам, вслушиваясь в ее становящиеся редкими всхлипы, и сжимала зубы. Она устала. Ей тяжело. Когда в очередной раз влетевший через распахнутую балконную дверь в комнату ветер коснулся лица полукровки, Дия подняла глаза, вглядываясь в темное небо. Там, за пределами палаццо, сияли звезды, весело перемигиваясь друг с другом.
Когда Арадия была маленькой, она безуспешно пыталась сосчитать блестящие на ночном небе точки. Когда Арадия была юной, она всерьез и надолго задумывалась над тем, хватит ли у нее сил, чтобы долететь до звезд с помощью магии, или сможет ли до них долететь демон или дракон. Когда в хрупком полуэльфийском тельце проснулось кровожадное чудовище, Арадия отвернулась от звезд, перестала смотреть вверх, чтобы всегда смотреть прямо перед собой, с нескончаемой дрожью в пальцах ища себе новую жертву. А холодные небесные огоньки продолжали взирать на нее свысока, наблюдая за тем, как тифлинг ломает собственную жизнь.
И сейчас, сидя на полу и не в силах пошевелиться, чтобы не спугнуть мало-помалу успокаивающуюся де Шоте, Дия как никогда хотела улететь отсюда прочь. Прочь из палаццо. Прочь из Ниборна. Прочь от Сальгари. Забрать с собой Аделинду и на спине у дракона подняться к самой вершине небес.
Раствориться среди звезд.
Смотреть на всё свысока.
Не волноваться.
Ни о чем.
- Я ждала его... Всю жизнь...
Девчонка встрепенулась, снова опуская глаза на лежавшую на ее коленях баронессу. Она вслушивалась в ее ментальный шепот, прежде чем уставшая и обессилевшая Аделинда впустила рогатую в свои воспоминания. Наблюдать за тем, что скрыто в самых глубинах памяти, Арадию, как и Балора, всегда забавляло - ты будто видишь своими глазами то, что видел человек десять, двадцать лет назад, чувствуешь отклики почти забытых чувств, ощущаешь под пальцами прикосновения. Проживаешь частичку чужой жизни.
Это воспоминание было словно нарезкой из других, но полукровка понимала, что раз за разом сменяющая мелькающие перед глазами деревья и чужие лица абсолютная темнота была всего лишь тем, что де Шоте могла видеть без помощи чужих глаз. Люди. Кровь (ее запах больно бил в ноздри). Металл. Человек, чье лицо мелькнуло и тут же исчезло в понятной только Аделинде тьме. Знакомое лицо, слишком знакомое.
Волкодав. Волкодав? Арадия никогда не слышала этого прозвища и не могла сказать, что жалеет об этом.
Когда же поверх лица таинственного спасителя вдруг вырисовались черты лица Лоренцо, совпав с предыдущими идеально, тифлинг вдруг все поняла. «Так он... был бродягой?» Глядя куда-то сквозь де Шоте, Дия пыталась сопоставить внезапно открывшиеся ей факты. Она никогда не спрашивала Сальгари о его прошлой жизни. Он никогда и не рассказывал. Дрожащей рукой поглаживая баронессу по голове, Арадия закусила губу, хмурясь.
- Я любила все эти годы... Эту тень... Молилась Имиру за его сохранность... А он такой же... Как они все...
«Такой же... как и они все»
- Я не хочу быть одна... Мне так страшно...
Остатки ее горя выплеснулись на ментальщицу с такой силой, что та дрогнула, закрывая глаза. Только сейчас, под покровом ночи, сидя на полу и позволяя человеческой девчонке так судорожно сжимать подол ее платья, Дия вдруг увидела то, что было скрыто от ее глаз, застеленных пеленой ревности. Аделинда была несчастной игрушкой в руках собственного отца, без желаний, без возможности что-то изменить. Ее использовали. Не давали жить. Наследная баронесса, почетная гостья в ниборнском палаццо - а на деле всего лишь сломанная кукла.
Разве Арадия была не такой же?
Дышать было тяжело. Тифлинг едва-едва повернула голову, поглядев на влетевшую в комнату служанку де Шоте, и снова уставилась куда-то в стену. Обрывки их разговора доносились до ее ушей словно сквозь вату. У Ары гудела голова под гнетом тяжелых мыслей, свалившихся на нее после откровения Аделинды, и девчонка вздрогнула, когда теплая человеческая ладонь коснулась ее руки.
- Останься со мной... Пожалуйста... Мне хорошо с тобой.
Арадия подняла на баронессу глаза.
- Если ты хочешь... - шепнула рогатая и осторожно поднялась на ноги, утягивая за собой де Шоте. - Только давай ты ляжешь, а я... посижу рядом.
Она помогла Аделинде добраться до кровати и закрыла балконную дверь, возвращаясь к девушке и усаживаясь на край постели, осторожно сжимая ее руку в своей. В ночном полумраке де Шоте казалась почему-то особенно хрупкой и маленькой, и Арадия лишь качнула головой, вспоминая о том, что наговорила ей в кабинете герцога.
- Так он спас тебя? Занятно... - она не повышала голос, зная, что Аделинда ее прекрасно слышит. - Но из-за того, что какой-то Сальгари вдруг разрушил твои мечты, не смей больше пытаться... умереть. На нем свет клином не сошелся, - тифлинг едва слышно хмыкнула, понимая, что противоречит самой себе. - И если он вдруг снова сделает тебе больно... - Дия замолкла, вдыхая, и продолжила: -...то скажи мне. И больно ему сделаю уже я.
Даже если Лоренцо пытался скрывать их отношения, девчонка наедине с де Шоте не видела смысла врать о том, что она-то, в отличие от многих слуг и советников герцога Ниборна, может высказать Сальгари любую грубость, любое сомнение в его действиях, не страшась того, что может последовать в наказание. Ей, собственно, уже нечего было бояться: Лоренцо не мог сделать Арадии больнее, чем она уже испытывала за две сотни лет.
И если у полукровки есть возможность стать опорой для Аделинды, то она ей воспользуется.
- Ты все поняла? Я всегда в палаццо, ищи меня...