Краткая информация:

◊ Рост: 194 см
◊ Цвет/длина волос: темно-каштановый, с рыжими прядями (на свету); опускаются чуть ниже лопаток. Крашенные.
◊ Цвет глаз: левый - осмиевый (серый, с черными прожилками); правый (невидящий) - белый, цвета сварившегося яйца, без зрачка и радужки.
◊ Общий вид лица: лоб узкий и высокий, низкие слабовыступающие скулы, нос длинный с широкой переносицей и небольшой горбинкой, тонкие губы серо-розового цвета, обветренные и обкусанные, небольшой подбородок. Короткие ресницы и широкие, низко расположенные брови (одна вздернута чуть выше) - родного цвета (белого золота).
◊ Общий вид тела: широкие плечи, крепкие руки, небольшая опустившаяся грудь, золотисто-бежевая кожа. Тонкие длинные пальцы с обкусанными ногтями. Ноги длинные, но полноваты – бедра при ходьбе постоянно соприкасаются и трутся.
◊ Особенности внешности: Правую часть лица покрывает ожог – ухо почти отсутствует, вместо глаза – спёкшийся белок. Ожог начинается с уха, затем опускается на плечо и руку (до локтя), часть декольте (едва затрагивая грудь), переходит на правый бок, опускается по бедру к голени и заканчивается у лодыжки. На спине присутствуют два продольных шрама от правого плеча до левого бока (на спине шрамов от ожога нет). Вместо крыльев – два кровавых отростка без кожи, но с пучками перьев на мышцах и жилах (обычно крылья спрятаны, но в момент испуга появляются).
◊ Одежда: свинцовые, мышастые, коричневые, блекло-зеленые – преобладающие цвета в одежде. Чаще всего можно заметить в простых холщовых штанах, рубахах, перепоясанных бечёвкой, сандалиях на жесткой подошве.

    - Ты у нас расколешься, как миленький! В её руках и не такая падаль говорила. – Сказал первый тюремщик.
    - Кхак-кхак! – рассмеялся второй. – Главное, что б он, значица, язык свой поганый не проглотил! Кхак-Кхак!
    - Темнейший из Темнейших защитит меня от всего, что Вы мне приго…. – узник заткнулся также быстро, как если бы ему в рот засунули кочан брюссельской капусты.
    В дальнем конце бесконечного коридора послышались шаги: приглушенные, шаркающие, неравномерные, будто у приближающегося была сломана нога. Из мглы приближался тёмный силуэт, облаченный в обсидиановый плащ и черную маску, казавшуюся фарсом в этой прогнившей, мрачной темнице. Силуэт вошел в пыльное помещение, аккуратно снял плащ и педантично сложил его на столе в углу. Под плащом одежды не было. Совершенно! И тут Гарм, непутевый узник, попавшийся на темном обряде призыва духа своей покойной тетки, что бы выведать у нее, где же хранятся нажитые ею ценности, понял, что силуэт был женщиной.
    Она оказалась высокой, почти двух метров росту, с широкими плечами и крепкими, жилистыми руками, чахлая, небольшая грудь, уже начинающая свисать, покачивалась при каждом движении ее тела. На правом плече и частично на груди был ярко выраженный обширный ожог, переходящий на правый бок и закрывающий руку чуть ниже локтя. Правую ногу «украшала» обожжённая плоть, доходящая вплоть до голени. Узник, чувствующий ледяное дыхание Смерти за своей спиной, замечал мельчайшие детали этого воплощения его ночных кошмаров.
    Пленник мог поклясться своей матерью (благо она уже много лет как покинула этот бренный мир), что видел девушку на улицах города. Она обычно представала в одеяниях земляных оттенков – коричневые, мышастые, свинцовые, блекло-зеленые – именно такими цветами изобиловала ее одежда. Чаще всего на ней можно было увидеть костюм из вощеной кожи или, на худой конец, холщовые штаны на подвязках, да льняные рубахи, что скупаются по сотне за десяток. Реже, но она одевала платья, юбки с блузами, отороченными кружевом. Единственной яркой, совершенно неуместной, страстью девушки по части внешнего вида была бижутерия – она, как сорока, стремилась к блестящим безделицам: будь то дешевое колечко из посеребрённой меди или же колье, утяжеленное искусно обработанными, чистыми, как слеза младенца, камнями. И каждый раз на ней был плащ с глубоким капюшоном, скрывающий её от любопытных глаз. Гарм ее смог вспомнить только потому, что раз зашел с ней в один бордель, где она, не таясь, щедро одаривала знаками внимания и мужчин и женщин (по крайней мере тех, кто рискнул к ней подойти), а после уж замечал то на рыночной площади, то в бакалейной лавке.
    Девушка выдвинула нижний ящик стола, доставая сверток с инструментами. Узник мог наслаждаться видом ее изящных, тонких, длинных пальцев, которые, как лапки паука, были постоянно в движении: подрагивали, едва касаясь хромированного металла, трепетали, выбирая нужный предмет предстоящих пыток.
    Гарм неотрывно смотрел на тело девушки, разглядывая его так, будто от этого зависела его жизнь. На спине от правого плеча вплоть до левого бока шли два ужасных параллельных друг другу шрама, выделяясь серовато-блеклым цветом на золотистой коже. Ни один ожог не посмел отразиться на этой дивной спинке. Волосы были собраны в тугой хвост, но Гарм был уверен, что обычно они распущены: ниспадают чуть ниже лопаток, струясь тяжелым водопадом из каштановых нитей с рыжими всполохами. Девушка красила волосы уже многие годы: когда-то они радовали глаз окружающих белесыми паутинками средь локонов белого золота.
    Палач медленно, демонстративно сняла маску, положив ее к плащу, повернулась к Гарму и приблизила своего лицо вплотную так, что последователь Темнейшего мог чувствовать ее дыхание, отдающее запахом мокрого дерева. На него пристально смотрело совершенно невообразимое лицо. Сразу бросилась в глаза деталь – отсутствие правого глаза. Его место занимает обширный уродливый ожог, частично запечатавший кожу, а от самого глаза остался белесый шарик в глазнице, похожий на сварившееся яичко. Ожог опускался на шею, к плечу, покрывая нѐкогда бархатную кожу паутинкой рваных нитей, рытвин и борозд. Оставшийся глаз светился цветом осмия. Высокий узкий лоб, густые низкорасположенные брови, нос с широкой переносицей и легкой горбинкой, невыразительные скулы и маленький изящный подбородок – вот и весь образ страшного кошмара Гарма.
    Девушка улыбнулась, хищно и пугающе, обнажив ряд белых ровных зубов, обрамленных тонкой линией обветренных и обкусанных губ пепельно-розового цвета. Она облизнула их кончиком языка и прикусила нижнюю губу, опустив пушистые белесые ресницы. Вновь отошла к свертку с инструментами, явно решив для себя все, что нужно для «битвы с тьмой в душе этого нечестивого человека».
    Обычно палач работала днем, это все знали, но сегодня пришлось задержаться. Неожиданный порыв ветра задул расположенные в пыточной свечи, и помещение погрузилось во мрак. Во тьме раздался нечеловеческий крик, полный боли, невыносимо тоскливый, перемежающийся с воем загнанного животного. Оставшиеся в подземелье стражники дрожащими от страха руками смогли зажечь притороченные к поясам вместо мечей факелы. И их взору предстала поистине ужасная картина.
     На полу, неестественно свернувшись, прижимая колени к груди лежал их Палач. Из спины, из-под лопаток, буграми пробивались крылья. Нет, то были кровавые отростки, разрывающие кожу; по полу растеклись багряные лужи, покрытые кровавой испариной перья опали осенней листвой на холодный гранитный пол. То, что некогда, многие годы назад было прекрасными, ослепляющими, белоснежными крыльями, ныне являлось лишь кровавым культями из плечевых костей, мышц и жил. Кое-где еще пробивались перья – пучками, слипаясь от кровавых сгустков. Гарм слышал рассказы об представителе расы айрэс на службе у Альянса, что держит у себя в подвале в хрустальном шкафу защищенные от тлетворного влияния времени крылья, которые однажды отняли у него, в надежде когда-нибудь их вернуть. Но, как и остальные последователи, Гарм считала это лишь преувеличением тех, кто так боится Альянса.
    Девушка усилием воли, сжав кулаки, впившись ногтями до крови в ладонь, смогла сесть на полу, а затем подняться. Отростки медленно втягивались под лопатки. Палач посмотрела на заключенного и заговорила тихим, спокойным голосом, почти шепотом:
    - Тебе выбирать – либо быстрая смерть… Либо я продлю твои мучения на многие годы. – Её голос был хриплым, шелестящим, Гарму послышалось, что в отзвуках ее голоса слышится хруст костей. И он сделал выбор, так великодушно предоставленный ему Палачом.
    Он умер.

Нету к таким ни любви, ни доверия.
Люди глядят на наличие перьев. ©

Краткая информация:

◊ Мировоззрение: законопослушное-нейтральное.   
◊ Пристрастия: любит горячительные напитки – особливо грог и эль, предпочитает одиночество или скромные компании столпотворениям людей. Тишину ценит больше, чем шумные и веселые сабантуи. Работу свою любит беззаветно, боготворя начальство и искренне им восхищаясь. Во время «дискуссий с гостями» на работе наслаждается возможностью безнаказанно и беззастенчиво касаться чужой здоровой кожи на шее, лице и ушках.
◊ Поведение: предпочитает не показывать эмоций, молчалива, время от времени озирается по сторонам из-за паранойи, чаще всего подрагивают пальцы рук. Неосознанно облизывает и прикусывает губы во время задумчивости. Четко разграничивает добро и зло, не допуская понятия серости. Придерживается буквы Закона, без ослушания и обдумывания приказов. Не имеет собственной воли, предпочитая подчиняться начальству. О своем детстве не рассказывает. Прямолинейна, не умеет вести себя в обществе, нетерпелива.
◊ Ненавидит: всех, кто ниже её по рангу и статусу, показывая презрение и гадливость. Ненавидит тех, у кого нет видимых внешних изъянов, как у нее самой. Свою расу не переносит из-за зависти к крыльям, коих у нее нет.
◊ Страхи: боится темноты в замкнутых пространствах и высоты. Опасается нарушить правила и Законы. Лошади являются одной из тем её кошмаров.

    Если увидеть эту девушку на улице – и мысли не проскользнет, что она Палач Альянса. Всегда спокойная, сдержанная, излишне молчаливая, Клава не даёт волю эмоциям просто потому, что у нее их нет. У нее нет собственной воли, потому она так держится за букву закона и им руководствуется – всегда делает то, что говорит ей начальство, что является Правильным. В тоже время в ее понимании добро и зло весьма субъективны: если надо пытать темного Магистра до смерти, узнавая необходимую начальству информацию – это есть добро; а если оборотень обратил умирающего человека, чтобы спасти его от проказы или чумы – то как ни посмотри, но это зло.
    Клавир искренне любит свою работу – ей нравится изучать людей, нравится безнаказанно, во имя Света, супротив Тьмы, совершать то, что она делает. Лишь на работе девушка ощущает власть над теми, кто лучше нее: красивые, здоровые, сильные «гости» ее пристанища здесь же становятся игрушками в ее руках. Она не испытывает наслаждения от пыток или казней, но ей доставляет удовольствие смотреть как сильные мира сего пресмыкаются, лебезят перед её уродством. При этом главной целью для нее, как и для любого из расы айрэс остается торжество Света, замаливания своих несовершенных грехов "праведными поступками". В понимании Клавир ее работа - только на благо данной цели вернуться на Небеса, где некогда жили ее предки.
    Подвергшись сжиганию заживо, Клавир пострадала больше разумом, чем телом. Ее восприятие боли перешло на иной план: любые манипуляции, вызывающие у обычных людей болевые ощущения, представляются ею как нечто приятное, возбуждающее, манящее. Она чувствует боль, но ее мозг воспринимает ее как приятную истому. От боли у девушки теплеет внизу живота, мурашки пробегают по коже, тело сводит судорогой наслаждения. Самым страшным болевым кошмаром для нее является прорыв ее крыльев за спиной: она ощущает резь, жжение, будто ей в тело через позвоночник вливают раскаленный металл. Лишь неописуемо дикую боль для обычного существа она чувствует, зато так, что теряет сознание.
    При сильной задумчивости начинает грызть ногти, язычком прижимая ожоги под ногтями, ощущая легкую боль при этом. Когда перед ней находится свеча или любое другое открытое пламя – частенько водит ладонью над ним, чтобы почувствовать обжигающее тепло. Часто что-то бормочет себе под нос, разговаривая сама с собой, при этом руки немного начинают дрожать, а тело время от времени передергивает.
    Нормы общества, неписанные правила поведения, по которым живут люди, далеки от понимания для Клавир: она не видит смысла в простых вещах, как то – смеяться над тем, что не смешно, говорить комплименты (ей и в голову не придет мысль врать или же говорить и так понятные всем истины), заводить друзей, делиться с кем-то своими мыслями или слушать чужие переживания. Она не умеет просчитывать последствия своих поступков, весьма прямолинейна – если она о чем-то думает, то обычно озвучивает это, вне зависимости от того, насколько этом может быть правильными. Из-за весьма печального детства образовалась паранойя, которая преследует ее, заставляя время от времени оглядываться назад.
    Клавир крайне неохотно переносит общество людей более трех человек, а уж столпотворения и вовсе вызывают у нее жуткую мигрень, потому крайне не любит, когда за ее работой наблюдают служители Альянса, которым необходимо услышать признания самим, или же публичные казни (благо маски помогают отгородиться от публики).
Медленно, размеренно, с завидной тщательностью может проводить только свою работу, во всем же остальном у нее не хватает терпения и на десяток минут. Ожидать опоздавших не любит, считая, что, если встреча была важна, на нее можно прийти и раньше, а ежели кто-то опаздывает – значит у него есть дела поважнее.
    Из-за своей сдержанности, Клавир пристрастилась к грогу и элю, закусывая их пряным сыром и гренками. Порой напивается просто для того, чтобы почувствовать свободу от своей пустоты, ощутить в себе жизнь и желания чего бы то ни было. При этом она на дух не переносит курительные трубки, и дым, так как запах гари и тлеющий табак вызывают у нее страшные воспоминания.
    Любит касаться чужой кожи, изучая ее, пробуя на ощупь бархат плоти, нетронутой пламенем. Ей нравится изучать своих «гостей», прежде чем приступать к работе: кончиками пальцев она проводит по шее, щеке, ушку – при этом прикусывает губу и смотрит немигающим взором, как кожа продавливается под натиском пальца. Ей нравится представлять, что данная плоть могла принадлежать ей самой, и в тоже время у нее всплывают чувства отвращения и гадливости, ненависти к тем, кто этой плоти недостоин (ведь в ее каморке только виновные, «злые» и «темные» личности, нуждающиеся в её победе над их внутренними демонами).
    Всецело ненавидит всех, чья плоть не подверглась внешним изъянам. Ненавидит остальных за способности (будь то магические или физические), за красоту, за похоть, за любовь, за целостность. Чаще всего предметами ее гнева могут стать соплеменники – айрэс, что имеют совершенные белые крылья, более недоступные ей самой. Вся ее ненависть проистекает исключительно из зависти, которая чернильным пятном терзает ей душу изнутри, снедая без остатка всё то светлое, что дало ей рождение среди крылатых воителей.
    Клавир боится оказаться одной в темной закрытой комнате, без окон и даже намека на свет. Из-за страха непроизвольно вырастают остатки крыльев, причиняя ни с чем несравнимую боль.
    Боготворит свое начальство в Альянсе, восхищаясь ими как столпами, на которых стоит этот грешный, погрязший в темной магии мир. В тоже время с брезгливостью относится ко всем, кто младше нее по чину.

Слабости и страхи

- Помни: то, что не убивает, делает нас сильнее.
- А то, что убивает, делает нас мертвыми!
© "Carpe Jugulum. Хватай за горло!"

   ◊ Девушка до истерики боится высоты. Клава, встав на стул, сразу начинает чувствовать предательскую дрожь в ногах и потничку на ладонях. Очень неприятное чувство, ибо девушка не любит, когда она что-либо не контролирует.

   ◊ Весьма подозрительно относится к лошадям, полагая, что их создали в Темные маги, что бы те сеяли хаос и разрушения. Один раз получив копытом в грудь, что переломало ей кости (благо целитель попались хорошие - вытащили с того света буквально), сильно возненавидела данный вид транспорта. Боится даже в глаза взглянуть этим животным, не то, что сесть на них. При виде лошади, стоящей спокойно у коновязи, решает, что прогулка в обход по соседнему кварталу в три часа ночи, одной, лишних семь километров не сильно ее перегрузят, а даже более того – укрепят здоровье, если сделать это бегом.

   ◊ К своей профессии относится с ответственностью и любовью фанатика, никогда не выходя за рамки Закона, не нарушая установленные в Альянсе правила, так как полагает, что если нарушить Закон – весь мир погрязнет в хаосе и Тьме, и что на небесах ей это зачтется, и она вечно будет бродить по этой грешной земле, не зная покоя.

   ◊ Основной ее слабостью является Хрофт. Единственное существо в мире, которое она не обидит ни под каким предлогом и не даст никому в обиду. Как бы внешне она не старалась порой показать безразличие, истинное положение вещей говорит о том, что она готова заплатить сотнями чужих жизней ради его одной.

За окнами их временного жилища кричали сипухи: их глухие роптания были единственными гостями на начавшихся родах. Димитрий крепко сжал руку своей женщины, придерживая второй рукой ее голову. Будущая мать его ребенка билась в агонии: пот градом стекал по ее изможденному лицу, а тело сотрясали конвульсии, но она мужественно терпела, закусив короткую деревяшку меж зубов, и не издавала ни звука. Вот уже час как она пыталась вытолкнуть из себя ребенка, но он, будто почуяв неладное, не желал появляться на свет.
    - Дорогая, все будет хорошо! Ты должна постараться еще. Это будет лучший воин: о нем будет сложено множество легенд, именно он откроет дорогу нам на Небеса, я это чувствую! – Айрэс как мог подбадривал женщину, но никакие его слова не могли избавить ее от невыносимой боли, она могла лишь стонать.
    «Это чудовище! Мы прокляты, Димитрий. Мы все будем прокляты…» - Карма не могла думать ни о чем другом.
    Сутки не смыкая глаз, когда силы женщины были на исходе, из её чрева появился ребенок. Прекрасная девочка, измазанная в крови и кровяных сгустках. Димитрий обрезал пуповину, взял ребенка на руки и поднес Карме.
     - Смотри, как она сильна, душа моя! Смотри на нее.
     - А-а-а-а-а!!! – Женщина неестественно изогнулась, а затем схватилась за живот. Ее дыхание стало таким частым, что было удивительно, почему она не задыхается. Она тужилась еще и еще и ее старания увенчались успехом: у них была двойня. Димитрий, не знающий себя от радости из-за рождения двух наследников, положил девочку с рук в уготованную мешанину из тряпок и подошел к ногам Кармы, чтобы взять второго ребенка.
    Мертвого ребенка

Так продолжалось еще несколько суток. Клавир потеряла счет времени, уже ничего не соображая. Она видела, как ее родители, без рук и ног, лежали в куче дерьма, что навалили «незваные гости».
    -  Ну что, птаха, доставай свои перья! – Дроу сел на корточки рядом с Клавой, водя тонким лезвием по ее обнаженному телу.
Клавир молчала, так как давно потеряла возможность кричать или что-нибудь говорить.
- Ты что же, не любишь своих родителей? Ай-ай-ай. А как сладко нам было с твоей потаскухой-матерью! ...– Дроу заржал, его смех подхватили дружки, догрызавшие прожаренную ногу Димитрия. – Ну что же ты? Может разделишь с нами трапезу, предоставленную вон тем голубком? – Ей насильно в рот засунули куски мяса, зажали нос и заставили проглотить. Клавир стошнило.
Человек в балахоне подошел к Карме и начал водить ножиком по ее лицу, выреза нечестивые символы.
- Ну что ж, последний шанс даем тебе, поборница принципов. Доставай свои крылья, и мы убьем твоих родителей, здесь и сейчас. А ежели упрешься – то так и оставим их гнить здесь. – Дроу ухмыльнулся, поглаживая Клавир по волосам.
Девочка смотрела на своих родителей. Она понимала, что убить себя они уже не смогут, что она сама не сможет избавить их от страданий, ведь по учениям Кармы, это будет злом. Ах если бы ее мать не была столь фанатична, если бы могла объяснить дочери, что есть в мире понятие контекста, возможно тогда не случилось того, что случилось. Но нет: Хаммерклавир выросла с четким пониманием добра и зла.
    Изогнувшись, она выпустила свои белоснежные крылья, казавшиеся оплотом невинности среди разыгравшегося кошмара. Они набросились как стервятники, расклевывающие добычу, не щадя, они отпиливали, отламывали, грызли, сдирали кожу с ее крыльев. Клавир чувствовала, как стекает кровь по ее спине, ощущала, как медленно, миллиметр за миллиметром крылья перестают ей принадлежать, будто она теряла часть себя. Что-то внутри нее надломилось, и она нашла в себе силы… заплакать.
    Культисты выполнили своё обещание и убили родителей Клавир. Девочка еще долго лежала, не шевелясь и смотрела на трупы тех, кто хотел подарить ей Свет. Спустя трое суток она смогла встать. На негнущихся ногах она прошла к телам, источавшим трупный смрад, перетащила к ним измазанные в грязи и крови крылья, накрылась ими и уснула.

    Как-то раз, возвращаясь с очередной плотской "подработки", проходя через грязные переулки темных районов города, Клавир услышала крики и ругань и решила посмотреть, что же там твориться. Вокруг костра, разведенного в жестяной бочке, стояли трое мужчин и о чем-то спорили. Она попыталась подкрасться еще ближе и не заметила, обо что споткнулась, когда кубарем прокатилась в одну из куч мусора. Девушка почувствовала вместо боли приятную истому от того, что что-то острое вцепилось ей в ногу – уже давно она поняла, что пережитое ею дало свои преимущества, и она перестала быть восприимчивой к боли. Девушка присмотрелась, но в темноте ничего нельзя было разглядеть. Она протянула руку к двум сверкающим уголькам во тьме. Пальцы коснулись чего-то мягкого, пушистого.
    - Мяу. – сказало существо вполне себе утвердительно. Прищурившись, Клавир смогла разглядеть перед собой сидящего на ноге котенка весьма жалкого вида, облезшего, какого-то чумного, но яростно вонзившего когти ей в ногу. Когда девушка так неразумно упала, она задела клетку с питомцем, которого собирались зажарить заживо и съесть, и непроизвольно сломала замок на дверце. Она подняла котенка на руки, приблизив его морду к лицу. Кот в свою очередь также вытянул свою мордаху и с интересом ее изучал.
    - Я тебе руки оторву, грязная подстилка для Рилдира, если не отдашь мне его! – Все еще ломавшийся мальчишечий голос донесся до ее ушей. Девушка прижала кота к себе, поглаживая его по шерстке и немигающим взором посмотрела на человеческого ребенка лет пятнадцати.– Ну, чего думаешь, а?..
    Тут свет от костра озарил «чудесный» лик Клавир: белок блеснул в свете костра, шрамы заиграли тенями. Типы попятились назад, в пьяном угаре приняв ее за больную проказой, бушующей на тот момент среди существ низшего слоя.
    - Да пусть забирает, тварь, ей все равно недолго осталось. – Парни решили ретироваться, чтобы не дай Имир, она не заразила их тем, чем сама болела.
    Клава покрепче прижала к себе котенка и пошла домой. По дороге выяснилось, с кем же её свела судьба: котенок что-то прохрипел, конвульсивно содрогнулся и затих. Девушка уже почти выбросила его в близлежащую сточную канаву, поняв, почему его сжечь хотели, но, будто почуяв неладное, животинка заговорила. Хрофт, а именно так его звали, объяснил ей, что является феллисом и что «настал его смертный час, если не сжалится над бедным котеночком на смертном одре прелестница такая» и демонстративно отрубился (продолжая при этом подсматривать одним глазом).

    Когда, прикупив припасы в дорогу, она собиралась уже покидать это богом забытое место, кони, стоявшие у коновязи, почуяли трупный запах из ее мешка, что она неустанно носила с собой. Она пыталась перебить запах травами, но это помогало от людей, но не от животных. Когда она привязывала коняшку – никого там и в помине не было; Клавир надеялась, что быстро расправится с делами, да уедет. Но кони там были и им явно было не по душе соседство с тем, что пахнет тленом. Одна из резвых кобылок, хозяин которой не удосужился даже привязать ее, бодро подскочила к Клаве и, пронзительно заржав, ударила копытом девушке в грудь. Послышался хруст, Хаммерклавир упала на спину как подкошенная. В ушах был звон, перед глазом – мелькали искры, а дыхание… а его не было.
    «Как же так?! Пережить так много, быть почти у цели и умереть от парнокопытного животного?! О Рилдир, за что ты так со мной? Имир, сжалься надо мной! Возьми меня…» - Сквозь звон девушка начала различать голоса. Огонь разливался по ее груди, медленно перешел в тепло, а затем в невыносимую боль. От страха перед смертью начали пробиваться остатки крыльев; боль скрутила так, что девушка более не была жива: её тело парило, она не чувствовала ничего, кроме боли…
    - Эй! Очнись же, Клава! Да очнись ты, сорок вурдалаков тебе в кальсоны! – Она услышала хлопок и только потом почувствовала, что ей дали пощечину.
    Открыв глаза девушка увидела беловолосого парня неопределенного возраста, который смотрел ей в глаза.
    Как выяснилось, именно его коняшка так любезно и «своевременно» решила отправить айрэс на встречу с Небесами. Парень был из Альянса, его рейд направлялся к древним захоронениям, где участились случаи пропажи детей. В его арсенале оказалась пара светлых заклинаний, которыми он и смог вернуть ребра на их первоначальное место. Сам же парень выглядел весьма уставшим, да Клава и не вдавалась в особенности использования магией, так как родители неустанно повторяли: «Магия – есть зло! Всё магическое – от Рилдира, и только его сторонники обладают магией!». При этом магические вещи трогать и использовать, по их мнению, не возбранялось.
Клавир пообещала своему губителю-спасителю вернуться в ряды Альянса, но сначала «необходимо закончить старое дело». Парень, при помощи ребят из рейда, поднялся в седло, помахал ей, и скрылся в пыли из-под копыт.

«— Ой! Я и не знала, что коты такие умные бывают. Я думала, что они только на деревьях кричать умеют.
— Подумаешь, я еще и вышивать могу… и на машинке тоже…» ©

◊ Имя питомца — Хрофт.
◊ Возраст питомца — 33 года.
◊ Вид питомца — Феллисы (*-авторская раса) – магические существа, ютящиеся в горах меж скал, в гротах, надежно пряча свои жилища.  Феллисы рождаются весьма редко, но вполне естественным путем, а не в алхимических лабораториях Темных Магистров и иже с ними. Срок их жизни зависит от выбранного Хозяина, который может быть лишь один за всю жизнь существа: умирает хозяин – умирает и феллис. Эти существа питаются жизненной силой Хозяина, а бо̀льшее количество силы – в крови. Соответственно, если Хозяин погибает, то и теряется источник силы. Им нужна перезарядка резервов раз в неделю, иначе они впадают в защитную спячку, из которой их может вывести, опять же, кровь собственного Хозяина. Если же феллис был ранен или же иным способом обессилен – крови ему понадобиться больше и в ближайшие сроки. Эти создания не доживают до 15 лет, если не выбран Хозяин, хотя до этого времени вполне себе легко живут и без поглощения крови, ни в чем не отказывая своим животным инстинктам. Их могут убить как любое живое существо, хотя их способности дают им небольшой шанс выдержать бой, хотя при всем при этом феллисы не могут убивать разумных существ. Хозяина пытаются найти, уходя в Паломничество, когда переходят рубеж 10 лет, давая себе 5 лет в запас.
◊ Внешность питомца - Хрофт выглядит как кот. Обычный черный кот с глазами цвета расплавленного золота. Его отличает внешне от представителей домашних питомцев одна маленькая особенность: он больше.
Нет-нет! Не просто большой кот с отрезанными «бубенцами». Он похож на меховой черный шар с четырьмя лапками, глазами, пастью, заполненной клыками в три ряда сверху и снизу, и пушистым хвостом. В холке Хрофт достигает примерно семидесяти сантиметров - такого котика на ручки не возьмешь. Это его обычный естественный облик, приемлемый для людей.

— Я всегда хотел знать, — горько проговорил Ипслор, — что в этом мире есть такого, ради чего стоит жить?
Смерть обдумал его вопрос и наконец ответил:
— КОШКИ. КОШКИ — ЭТО ХОРОШО.
© 

Характер питомца

Хрофт ведет себя достаточно цинично, ревнив, считает себя наивысшим творением всех Богов, верит в свое исключительное совершенство, его гордость снискала славу даже средь колоний мышей в их доме, а эгоцентризм стал синонимом этой хвостатой шутке природы. Ходит с надменным видом, останавливает Хозяйку от необдуманных действий, снисходительно напоминая о ее глупости вперемешку с тотальным невезением, спасает из всех неприятностей (по правде говоря, он-то обычно и впутывает девушку туда).
Клавир крайне к нему привязана за эту болтливость, но и достается ему порядком - он терпит даже прицельные попадания табуреткой в пушистую наивную мордаху. Хрофт, оберегая свою тушку от лишней грязи, весьма любит убираться и готовить, так как искренне полагает, что едой Клавы можно пытать узников или совершать дворцовые перевороты, потравив королей, как мышек.

Способности питомца

Основной особенностью котенка является наличие речи. Телепатией не обладает: если уж говорить, то так, что б слышала ближайшая площадь. Также феллис может ходить на задних лапах, хоть и недолго, но весьма твердо, успешно балансируя длинным хвостом. Хрофт прекрасно готовит, в отличие от хозяйки, помешан на чистоте, любит во всем порядок (исключая его шутки), из-за чего ведет себя порой как заботливая наседка. Способность, которую высоко ценит Хозяйка – его всеядность. Хорошо начитан, прекрасно видит в темноте, обладает хорошим нюхом и слухом, как и все представители кошачьего рода.
Из магических способностей – Хрофт способен менять свой облик (1 артефакт). Нет, конечно, стать Драконом он не сможет, да и человеком тоже – то есть изменить свою сущность кота он не в силах. Но вместо этого Хрофт изменяет свои размеры, становясь то котенком (не менее двадцати сантиметров в холке), чтобы взяли на ручки, то огромной двухаршинной плюшевой махиной (не более полутора метров в высоту в холке). Так же Хрофт способен менять цвет своей шкурки (2 артефакт) – она может быть естественно-черной, призрачной (белесо-серой), используемой для запугивания простого люда, и даже становиться под цвет местности, чтобы спрятаться в травинках. При этом, он не может стать невидимым. При этом, хоть шерсть и невероятно мягкая на ощупь, в тоже время она весьма крепкая и упругая, что защищает его от постоянных посягательств Клавы на его священную жизнь, но может и в бою быть полезной, защищая от стрел и скользящих ударов.
Так как феллисы являются существами магическими - то и магию чувствуют рядом с собой - магические эманации любого толка, если они не прикрыты маскирующими заклятиями. Но, к великому сожалению самого Хрофта, он не может их различать, от слова «совсем». Он лишь ощущает само присутствие и силу, но то, что он учуял – то ли Дракона лихим ветром занесло, то ли темное отродье из земли восстало – не понять.