Это были родные места, которым раньше Зинтейрэнаар имени не знал. Здесь гнилое влажное дерево и сорные травы пахли знакомо, а вода была знакомого оттенка, только в ней гуще был запах человеческих отходов. Хотя, может, это была другая река, выше по течению. Он помнил точно её внешне, но не помнил названий в глупой человеческой карте, по которой находил язык со смертными столько лет, досадуя, что нет для этого вздора человечки.
- Нет, нет! Ваше племя же здесь перебили давным давно! Поди прочь от меня, тёмная тварь! - лепетал человек, забиваясь спиной в бок повозки. Это был его конец, но как и многие трусливые слабые создания, которыми, несомненно, большая часть двуногих голошкурых и были, он дрыгался. Червь на железной щепке на удочке.
Дракон выдохнул, обдав тяжёлым зловонным дыханием болотной кислоты человека прямо в лицо. Остальные его спутники уже лежали, обданные ей, как уточка в маринаде перед запеканием в печи: четверо на берегу, с вытащенной на берег и скрытой в камышах лодкой с основным грузом, убитые после того, как сидевший в засаде чёрный дракон всплыл, семеро здесь, в перелеске, прямо посреди узкого лесного съезда, пойманные перед поваленным сухостоем.
Мужик рванулся, пытаясь сбежать - и получил лапой по боку, падая на место.
- Люди такие, такие жалкие, - мысленно ответил человеку, скалясь ему в лицо пастью заострённой морды, - чего не видят - считают, того нет.
Он обратился в движение зрачков: вот ящер с худым туловищем и непропорционально длинными хвостом и лапами изогнулся, как готовая к прыжку кошка, а вот он стал парнем в линялых чёрных лохмотьях, тоже скалящимся в лицо авантюристу, доставая кинжал из чернёного металла.
- Не бойся, я не напугаю твоих вшивых подружек. Сомневаюсь, что тебя хоть кто-то станет искать.
Напавший грозил ножом, но прекратил жизнь последнего контрабандиста, свернув шею одним движением, как не раз и не два делал с первого превращения.
У него гулко засосало под рёбрами из-за очередной смены тела. Человек или дракон, а обед попался ему плывущим выше вдоль берега реки очень вовремя. У него и из человеческой пасти чем-то пахло, если поднести руку, чем-то кислым.
Используя человеческие руки, он выколупал большую часть людей из их одежд и бесполезных доспехов, чтобы не жрать оплавившийся и окислившийся материал вместе с мясом, и, проверив переставших в ужасе орать мулов, привязанных к коряге, обернулся назад, принимаясь за трапезу. Людей было много, можно было забрать только самые вкусные места и объесться, а сокровищ хватит на вкусную человеческую пищу на месяцы вперёд, а телегу и скотину использовать, чтобы путешествовать с этими сокровищами и менять их. Он особо не беспокоился о вмешательстве, место было в стороне от дороги, за зарослями. Сюда засветло заходили разве что собиратели ягод и грибомв

Дракон перемялся на лапах перед первой закуской, только срезал одним когтем кожу с подкожным жиром, как воры аккуратно и точно срезают дно кошеля на рынке в толчее и оторвал сытный кусок, как на него накатила тревога. Запах концентрированных болотных газов, возгорающихся самих по себе блуждающими огнями, запах его дыхания, явственно видал над разрыхлевшими снаружи до плёнки жира на студне раздетыми людьми. Он сделал ещё пару жадных рывков, почти не жуя заглатывая мясо и, раздражённый, поднял голову, потревоженный изменением в его восприятии. Обращаясь в человека он оказывался наедине с всеми теми неудобными вещами, которые причиняли физическую боль шкуре без чешуи (но и бывали довольно приятны, стоит признать, давно), что приглушало его не-зрение магической ткани бытия, но оказываясь на четырёх, с хвостом и крыльями, он будто глох, чтобы потом узнать вновь, какого это чуять и знать каждый мельчайший элемент леса вокруг. И теперь он почувствовал две вещи: сияние тьмы и кислый запашок человечьей отрыжки под осевшим облаком кислоты.
Припавший к сплетению аппетитных мускулов со спины, юный дракон замер, оторвав блестящую кровью морду от добычи. И даже прикрыл назад сорванным вместе со слоем сала куском кожи, чтобы не было песка, если что-то неприятное. Повёл носом, больше пластаясь по земле, пружиня мышцами. Тихо клацнул зубами, разобрав присутствие точно.
- Стой где стоишь, женщина, - как хлыст ударил по сознанию чужачки ментальный голос дракона. Он видел её там, среди деревьев и за деревьями, и душа её была черна как его. Отчасти скрывшись, насколько это было возможно с его возвышающимся шипами хребтом и слишком длинными пальцами крыльев и хвостом, он замышлял отвлечь внимание того, что бы там ни стояло за существо, и застать в расплох. - От тебя несёт больным желудком - хочешь вовсе с ним расстаться? Могу устроить!
Драконы известны своей взрывной силой, так нужной для прыжка и первого набора высоты, и сейчас в сторону деревьев, среди которых спряталась эльфийка, метнулась, змеясь между стволов (и заставляя их покоситься, оперевшись о ствол в прыжке одной лишь задней лапой) чёрная, отливающая ранними сумерками пасмурного дня тень метров семи в длину. Дракон заходил с бока, сощурив зелёные глаза.
- Убери оружие и я не плюну в тебя чем похуже! На землю! - ментально рявкнул охотник, нарезая кольца между деревьями, наблюдая - но и оберегая глаза. У дракона мало слабых мест, но одно из них - как и у всех - зрение.
http://i.imgur.com/q73jJhI.png

Дракон замедлил шаг, с которым кружил как челнок в ткацком станке между стволами вокруг незнакомки (а сомнений из-за её такого, довольно выраженного запаха, не было). Предположим, двуногой хватало мозгов не стрелять в него и даже не пытаться, но она не мочилась от страха и даже не подрагивала. Не за ним она.
"Одна, женщина - и за контрабандистами?" - подумал, не транслируя мыслеречью свои подозрения дракон. Он чувствовал её темноту, но она была не похожа на дракона. Он встречал двоих по сей день, но у них было иное присутствие в ткани мира.
- За кем, за чем? - нетерпеливо подёргивая кончиком хвоста с перепорчатым с шипами опахалом. Бандитка, или что-то такое, да? "Конкур-р-ренция!" - ревели инстинкты, а, видят небеса, Зинтейрэнаар за двадцать лет на двух ногах мало продвинулся с примитивного существа, каким был. Он совсем не хотел делиться добычей, это была его добыча по праву силы, он устроил засаду и убил каждого этого человека, чьи стрелы и мечи могли прервать жизнь этой... этого...
"Тошнотик", - хихикнул в голове голос мёртвой человечки, чьё имя, как ни стирай из памяти, не уходила, как и всё, начиная с пожарища в форпосте. Проклятье драконьей памяти. Зинтейрэнаар даже не понимал, что это за слово такое, зачем люди выворачивают слова, когда они нужны, чтобы передавать смыслы.
Одно верно, впрочем. Дракону везло встречаться с невменяемыми, безумными, бесстрашными двуногими самками. И, исходя из опыта знакомства, этот сорт живых существ крылатый единственно мог взаимно выносить, несмотря на болтливость и непонятное поведение.
- Посмотришь сама, я не смотрел добычу. Но до того, как я закончу, ты никуда не пойдёшь, двуногая. Иди вперёд, чтобы я тебя видел, и ройся в повозке сколь угодно. Заберёшь что-то без моего ведома - убью. Попробуешь убежать - догоню и убью.
С точки зрения дракона - текущего владельца контрабанды - всё было разумно и настолько справедливо, что даже как-то стыдно, будучи чёрным драконом, так поступать - подумают, что слабак.
Он не знал, что в лодке и в повозке, но от обеих смутно веяло тьмой и магической энергией, хотя у Зинтейрэнаара не было опыта с такими вещами и он не знал точно, что это, но ещё сильно пахло орехами, сушеными плодами и травами, какие обычно продавали жители далёкой местности на человечьих сходках-ярмарках, чтобы взять красители, ткани и редкие товары. Вероятно, люди загодя зарыли свой ценный груз в мешки и планировали провезти под носами других людей. Вполне в их духе.
Итак, он подпустил двуногую к повозке, чувствуя смутное превосходство, зная, каково может терпеться на побоище с остаточным запахом кислотного дыхания. Сам же, не с меньшим удовольствием, поглядывая хоть одним зелёным глазом поверх тел, продолжил начатое: сначала обрывал зубами лучшие мускулы, а потом, взрывая когтями рёбра, искал, хороши ли у обеда сердце и печень. На его памяти, даже считающаяся своим племенем абсолютно безумной, человечка не могла долго выносить его трапезы, и поэтому даже грабя кого-то на тракте они часто оставляли трупы, забрав сокровища, и спешили к ближайшему постоялому двору греть холодные тела и есть человеческую пищу.
http://i.imgur.com/q73jJhI.png

Отредактировано Зинтейрэнаар (09-12-2016 05:21:34)

Зелёные глаза внимательно наблюдали за фигурой на повозке. И хотя обрезанные неровно и коротко волосы белого цвета пощекотали память, тёмный торчащие кончики ушей были тем, что привлекало истинное внимание. Тёмная, дроу.
За двадцать лет с момента, когда он снялся со своих не слишком богатых угодий, дракон повидал немало вещей и созданий большого мира, но тёмные эльфы оставались чем-то, о чём он лишь слышал. И вот пожалуйста, из самых тёмных глубин подземелий... а может двуногая родилась на поверхности. Кто знает. Сомнительно, чтобы тёмные эльфы поднимались наверх не в армии захватчиков, если они не изгои.
Он прожевал печень, подозревая неладное. Слова людей имеют свойство выворачивать смыслы до невозможности, однако...
- Тёмные земли - тёмные чары - тёмные силы, двуногая. Я планировал забрать всё, и из лодки на берегу тоже. Я тебя просто так не отпущу.
Фраза звучала угрожающе, но в многотональном ментальном голосе молодого дракона не было угрозы. Он поднялся на вытянутые ноги, сделавшись ростом как раз наравне с ушастой на повозке и некоторое время смотрел на неё напрямую, ожидая признаков тревоги. Затем он обошёл тела, пиная лапами их в кучу, чтобы, подёргав мускулами на шее, топорща скрытые под большими чешуйками жаберные щели, выдохнуть густое кислотное облако. Оно, светло-зеленоватого цвета и воняющее болотными испарениями, стелилось достаточной силы, чтобы закрыть раздетых людей и разложить останки до костей в состоянии худых, размягчённых, почти неопознаваемых узоров на выжженной земле. Квёлая трава совсем завяла меж двумя полозьями едва накатанной лесной дороги, пока дракон кругами своего тела очерчивал побоище, создавая внутри кислотный котёл. Мулы фыркали и дёргали башками, глядя своими тёмными глазами вниз на дорогу с противоположного вала лесного ковра.
- Где твоя банда? Двуногие не действуют одни, - обратился, разобравшись с телами, дракон. - Если тебе нужна пара вещей из Тёмных земель - ты можешь знать тех, кому нужно больше. Вот стоят животные, повозка цела, и в неё можно загрузить больше, не хитря, как эти люди и довезти до любого города к югу, не к этому клоповнику, - он дёрнул хвостом на север, где на противоположном берегу в сумерках начинал моргать огненными глазами Аменд. - Товары превращаются в деньги, и тебе - выгода, мне - выгода. Если не посмеешь меня обмануть.
http://i.imgur.com/q73jJhI.png

Син не поверил дроу, но не сказал ей этого, и вообще пропустил под формулируемыми словами в активном сознании мыслями. Вылези он из своего болота вчера, а не двадцать лет назад, он, может быть, и купился на навешиваемые на рога мотки вонючих лосиных кишок, но он знал лучше. И по себе знал, как тянет тёмное существо юлить, лгать, недоговаривать, ловко играя со словами и смыслами.
"Вы для меня не более различны, чем таракан и ядовитая сколопендра. Без могучей магии и оружия - букашки", - весьма по-мальчишески оценил выпендрёж ушастой ящер и вернулся к своим заботам: начал убирать преградившую съезд сухую сосну, которую сам же расшатал и уронил на пути отъезжающего каравана. Оказалось, ликвидировать её с пути повозки сложнее, чем повалить, дракон попытался справиться лапами и сел, недовольно похлопывая по сухой грязи, подумать.
- Я тоже не собираюсь здесь оставаться на зиму, ил-ли-ти-ри, - повернул голову дракон, в то же время примеряясь к поваленному стволу, чтобы одним рывком откинуть его. - Слова не делают желудок полнее, а товар превращается в золото, которое имеет ход среди двуногих, даёт тепло, еду, и знакомства, и, представь себе, я весьма заинтересован в них.
Драконы не улыбались, они скалились: хищно, неприятно, угрожающе, и Зинтейрэнаар именно так и клацнул челюстями, наконец рывком разбираясь с деревом. Конечно, его можно было растворить кислотой, но от дыхания сверх меры очень скоро делалось голодно и тянуло в шее, да и от тёмной пахло... пахло как-то знакомо-необычно, и дело не в желудочном соке, но только теперь, когда воздух прочистился от резкого запаха кислоты, начинало до дракона доходить.
И он ещё паскуднее оскалился, разворачиваясь к двуногой и медленными шагами подходя в упор, глядя со своей невеликой по драконьим, но внушительной для двуногих высоты с хитрым прищуром.
- Совы всегда выбирают брюхатую мышь, и не спрашивают, сколько лет она училась драться один на один с мышами слабее. Покажешь на нужных людей и сделаешь ту магию, которую женщины применяют против двуногих - и у тебя будет всё, что нужно самке с детёнышем: защита и еда - во время пути до нужного города, а там разберёшься. Тебя, может быть, даже вознаградят сверх обещанного. И болтать можешь всё, что хочешь, я привык слушать человечек и даже отвечать.
Уговаривать женщину ещё немного дракону не хотелось, хотя не то чтобы у неё был выбор. Дунуть-плюнуть - цаца задохнулась и разлеглась, обожжённая токсичным облаком и выплёвывающая свои внутренности, и никакой арбалетный болт не спасёт. Но с годами, по мере взросления и узнавания больше о разумных существах, дракон пересмотрел свои принципы "убивай, всё, что движется, а что не можешь - подкарауль и убей" и пришёл к некоторому пониманию обоюдной выгоды. Вот особенно ему нравилась тактика отъёма чужой собственности под названием "пока девушка делает грудью та-ак...". Или представление с дамой в беде и злым драконом, в котором уже дама с бешеным огнём в глазах силой магии разрывает спасителей, я потом дракон выпутывается из сетей и у костра в человечьем теле жмёт её за все места, за какие хотела её жать добыча. Двуногие были любопытными, особенно те, от которых не искрило паточной святостью.
http://i.imgur.com/q73jJhI.png

Она огрызалась и топорщила несуществующие перья, стараясь казаться более грозной, чем есть, и Син не мог не заметить в этом большой иронии. В соревновании двух хорохорящихся петухов побеждает тот, кто реально сильнее. А ушастая пахла только смрадом человеческих муравейников и своим собственным телом со всеми соками, никем посторонним. Одиночка.
"У тебя нет сестёр, и даже если кто-то из твоего племени ещё водит дела с тобой, вы все давно вросшие ногами в подлунную грязь одиночки. Кое-что, а о вашем племени здесь да я слышал."
И какая разница, насколько она мнит себя змеёй, если у неё нет пары лап с когтями, чтобы вывернуться из впившейся хватки на шее. В битву метафорами дракон влезать, несмотря на всю юношескую дурь и мнение, что он кругом правее, а тёмная не права, не стремился, и потому, похлопав по земле кнутоподобным, длинным и тонким кончиком хвоста с очень узкой и вытянутой пикой грубого плавникового нароста, подытожил:
- То, что ты знаешь кого-то, кому нужны эти вещи и разговариваешь на одном языке с ним - достаточно с посредника, а цвет лица и начинка из отродья мало кого волнует, если уж мы говорим о выродках, которые охочи до любого женского мяса.
Дракон не особо выбирал слова и совсем не пробивался в мысли эльфийки дальше, чем до её внутреннего уха, но так уж получалось, что плевал неглядя, но метко.
- Приглянувшееся тебе получишь, когда приедем и сбудем хоть часть остальной добычи, раньше дележа не жди.
Он отвёл морду, искоса глазом глядя на слетающий с тонкой морды, по которой не прошёлся языком, кровавый налёт.
Магия.
Дракон отступил в сторону привязанных мулов, отчего те обеспокоенно затоптались и зафыркали, а потом, пронаблюдав за действиями эльфийки, ментально хмыкнул.
- Да ты же находка! А мимо стражи так проедешь запросто?
Только, кажется, ей заклинания давались не так легко, как человечке, или усталость тела давала о себе знать. Дракон, пока она расслаблялась, обошёл повозку и лапой дёрнул её за борт назад, под горочку катиться в сторону берега, где ещё лежали даже не раздетые тела и не разворованная лодка. Повозка запнулась об торчащие из влажной земли палки, а дракон, сорвав покрывающую лодку грубую ткань, не особо беспокоясь о хрупкости груза, ящик со всем ворохом незашитых мешков сверху переставил сначала на землю, а потом рывками, насколько помогала не предназначенная для хождения на задних лапах истинная форма (зато не надрываясь) - переставил ящик на повозку, выкинув один из центральных мешков. Из дыры в нём немного просыпался урожай.
Повозка сильно просела в мягкую грязь - ящик, в отличие от распиханного по мешкам орехов и яблок хабара, был битком наполнен обломками старой, но тронутой очень странной коррозией стали, тёмными кристаллами не то стекла, образованного из чёрного песка, не то излившегося из магического вулкана, нетленной парчой какого-то богатого мага, хранящей поверх зачарования след злой земли, который въелся даже в цвет серебристого шиться синеватой чернотой. Словом, это был именно тот сорт сокровищ, который расхитители упокоищ вытаскивали куда чаще истинно волшебных или просто полезных вещей. Просто очень возмущающий ткань бытия след теней мёртвых. За сколько их можно было продать, дракон уверен не был, но что такое было годно для подпитки проклятий и подобных чар сверх сил чародея - знал точно. Они с человечкой натаскались подобного дерьма, и оно же её, взорвавшись в лицо нестабильной маной, как ловушкой, погубило.
Подтолкнув транспорт обратно на сухие прокатанные полозья съезда (и наехав ей на труп, с которого ещё не было снято всё ценное), дракон посоветовал эльфийке не ложиться на мешковину на ящике, а сам, обратившись в куда менее внушительную, хотя и очень хмырино выглядящую для подростка лет надцати двуногую ипостась, порезал с людей кошели и привёл кряхтящих животных, чтобы кое-как их впрячь, как получалось.
- Если ты умеешь заставить этих тварей ехать - сотвори волшебство. Они меня разве что с яблоком в руках не до ступора боятся, - пряча бледные и грязные руки в складках растрёпанного похлеще своей неделями нечёсанной и немытой головы плаща, сказал дракон куда менее внушающим голосом, отступая от воротящих морды мулов на несколько шагов. Казалось бы, бери и стреляй в такого, с голосом мягким, юношеским, и вроде бы не детским, но и слома не ведавшим. С таким бы петь по трактирам, а не контрабанду отжимать в одиночку. Но, всё ещё во многих вещах - примитивное создание до ужаса, дракон этой прелестью двуногой ипостаси не пользовался.

Отредактировано Зинтейрэнаар (16-12-2016 04:52:06)

"Нет, - подумал дракон, но не сказал мыслеречью, - ты попытаешься убежать ночью... и я не стану тебе возражать. Просто поймаю за задницу, двуногая".
Ему было не впервой разбираться со сбегающими девицами. В прошлый раз его приложили магическим всплеском об дерево, а он ударил лапой в ответ. У него некрасивого шрама не осталось.
"Грес-Гресское-что-то-там? - подумал дракон про себя. - Понятно. Помню. Один из вонючейших клоповников, и там пахнет сильными".
Живущему инстинктами Сину туда всё нутро подсказывало не соваться, но опыт двуногой жизни породил некое подобие двуногого в нём, который тянулся к зловонному теплу многих тел, кислому элю и наваристой похлёбке.
- Это до Элл-Тейна почти месяц пути, двуногая, и почти столько же до Греса, если гружёной повозкой.
Он не заботился о её благополучии - оценивал, не найдёт ли она перекупщиков ближе. Да сядь они на корабль здесь, треть пути бы по времени ушла: человеческие лодки были быстроходнее вьючных животных.
Дракон ещё думал о припасах: всего этого сушёного добра в мешках, яблок, которые приметила тёмная, чтобы скормить низшим созданиям, да и орехов, даже если оно всё у них горлом не пойдёт, хватит до одного города, и то едва ли. Это если не кормить скотину, которую надо кормить. Если не попадётся настоящая добыча. Если она не сбежит.
Да и в такой город дракон соваться опасался, там были маги, чуткие к его плачущей тьмой ауре, о которой он впервые узнал от человечки, но пока так и не удосужился узнать, как скрываться.
От человечки он же узнал, что даже его едва двигающееся, и всё больше в оскалы и прищуры, лицо, является каким-то образом привлекательным.
По сравнению с двуногими, дракон знал одну красоту: здоровую сытость. И всегда был голоден, даже если был сыт.
- У нас с людской скотиной взаимные чувства: я не хочу кормить их, и они не хотят, чтобы ими кормился я. Но даже для такого создания есть полезное применение, - объяснил довольно высоким и мягким голосом, скашивающим весь лишний (намытый немытостью и одеждой с чужого плеча) возраст дракон. Голос у него звучал странно, как одна и та же струна, которую никак не оставят в покое, без интонации и ощутимых эмоций. Тут не надо было даже говорить, что научился по-людски общаться он гораздо позже, чем начал себя кормить - о чём, конечно, он не собирался плакаться на плечо никакой твари, даже такой на вид и запах уязвимой, как эльфийка из-под-земли.
Где-то в складках плаща на поясе мелькнули отполированной временем заклёпкой ножны не по размеру тёмной витой рукояти. Он запрыгнул на козлы, несмотря на храп мулов, и, забрав без просьбы поводья, щёлкнул кожаными ремнями по бокам, как видел, что щёлкали людские возницы. На второй раз животные пошли, очевидно, не видя - или уже не чуя - хищника за своей спиной.
Вот честно, Зинтейрэнаару они всегда больше нравились в сосисках. Он не питал никакого восторга человечки по поводу полнокровных лошадей, что говорить о этих низких неестественных помесках, ему не нравились их облики, которые она звала "стать" (что это?), его раздражали их трусоватые и упрямые повадки, медленный шаг, вонь, но сам впрягаться в повозку он ещё меньше хотел.

Свинцовые небеса наливались дымчатой синевой вечера, леса синели колючими елями и голыми вязами и ясенями. Тёмные с зеленцой, больше в зрачках, нежели в сливающихся с ними радужках, глаза смотрели с невыразительным вниманием вперёд, изредка переползая на женщину рядом и вновь - на тёмный край горизонта. Он не спрашивал ничего долго - и в нём не читалось никак. Ни в движениях чуть сгорбленной, не ведающей осанки как понятия, спины, горло с острым кадыком в принятой позе стервятника спасал лишь вылинявший повязанный на шею льняной с каким-то очень женским сине-белым узором платок в вороте; ни в мимике. Под глазами у дракона залегали тёмно-розовые крылья ночного мотылька, из которого алхимики варят зелье невидимости, но усталости он не демонстрировал. На деле же он был настолько погружён в разговор с самим собой в мыслях, что сам не заметил, как прервал обитание в себе - и вломился, вместе с голосом человеческой глотки - голосом разума - в голову эльфийке. Звук внутри и извне расслаивался, как плачущий начинкой из разных ягод пирог, создавал шум и какафонию, точно с Луа'Тлар говорило несколько существ, и некоторые нотки не вполне можно было даже определить по полу и характеру.
- Ты зря ходишь одна в землях "светлых" рас. Твои ноги не могут пробежать сотни лиг в одну ночь. Если волшебство перестанет или встретится сильный маг - опасно, неразумно. Почему?

Отредактировано Зинтейрэнаар (21-12-2016 02:42:50)