И всё-таки история - это колесо.
Наверное, такие мысли могли зародиться в голове Лонсора Баха, если бы он сподобился взглянуть на сложившуюся ситуацию философски. Однако ему было совсем не до того, так как всё его время уходило на то, чтобы в очередной раз убегать и скрываться от новой (точнее, хорошо забытой старой) угрозы. Казалось, судьбе просто скучно наблюдать за тем, как жизнь бывшего каторжника постепенно налаживается, и она раз за разом насылает на него различные напасти, которым нет числа. Вот и теперь Лонс, отрастивший бороду пуще прежнего, с ранними седыми прядями в волосах и парочкой новых шрамов, в поисках убежища въезжает на старой обшарпанной повозке в ворота Кримеллина.
Он надеялся, что в связи с грядущей осенней ярмаркой ему удастся затеряться в толпе спешащих попасть в город людей, однако вид заросшего мужика бандитской наружности, одетого в грязную парадную ливрею, с мечом на боку, сидящим на скрипучей телеге, в которую запряжён явно дорогой породистый скакун, волей-неволей приковывал взгляд явно неизбалованной подобными персонажами публики. И в тоже время никто, даже стражники, не попытались преградить ему путь, взяв разве что положенный сбор за телегу и лошадь. Вот поэтому Лонсор и выбрал Кримеллин в качестве перевалочного пункта в Свободные земли - территории, вплотную примыкающие к проклятому эльфийскому лесу, рядом с которым отваживались селиться только те, кому некуда было деваться. Конечно, куда разумнее было бы бросить коня и повозку, но Лонс не смог бросить Родриго просто так, тем более что за него можно было выручить весьма хорошие деньги, которые пригодятся Баху для покупки припасов и нужных для дальнего похода инструментов. Да и одежда новая не помешает - пусть днём ещё довольно тепло, всё же лето уступает бразды правления сестрице осени, и та уже начинает брать своё, особенно по ночам. Именно поэтому разбойнику очень не хотелось бы оставаться на ночлег под открытым небом, ибо в черте города костёр разжигать запрещено. Но как назло все постоялые дворы в виду предстоящей ярмарки были битком, а уж мест под повозку днём с огнём было не сыскать, что уж говорить теперь, когда вовсю уже смеркалось.
Лонсор уже собирался было впадать в отчаяние, как вдруг его взгляд зацепился за паутину. Огромную чёрную паутину, нарисованную на фасаде двухэтажного дома. И именно при виде неё кто-то в голове Лонса дёрнул за рычажок, высвобождая давно и глубоко запрятанные воспоминания о ночных прогулках по крышам Элл-Тейна, маскарад в стиле знатного вельможи и званый ужин вместе с двумя сочащимися ложью богачами, игра в кошки-мышки с клыкастым здоровяком Рихардом и конечно же ночи, проведённые в одной постели с миниатюрной смертоносной чёрной эльфийкой, которую он оставил одну в подвале особняка. Он о ней так ни разу и не вспоминал с тех пор, вполне справедливо полагая, что вряд ли она сумела выбраться из него живой. Но вот сейчас воспоминания нахлынули на него, вычленяя главное - именно в этом доме он может получить помощь, воспользовавшись именем покойной эльфийки. Может, это и не очень прилично, но выбирать особо не приходится. Да и попытка, она, как говорится, не пытка (хоть зачастую именно так и бывает).
Решившись, Лонсор остановил повозку, слез с козел и забарабанил в дверь (предварительно, конечно, к ней подойдя).
Её открыли неожиданно быстро - разбойник не успел ещё даже передумать и броситься обратно в Родриго. За ней на Баха уставились две пары злобных, настороженных, но явно человеческих глаз.
"А ту да ли я попал?", успела промелькнуть мысль в голове Лонса, прежде чем пришла очередь для вербального разговора.
- Доброго вам вечерочка, молодые люди, - как можно непринуждёнее начал Бах свою непринуждённую беседу, - Я тут по такому делу...Пересекался я как-то с одной вашей... Эльфийкой чёрной... Луватвар её вроде зовут... Короче, она сказала, что я могу смело к вам обращаться по любому вопросу. И вот я здесь.
- Это он что ли? - переглянувшись между собой, ошарашил Лонсора своей репликой один из головорезов.
- Да не, какой-то он старый, да и с мечом, - пристально окинув разбойника взглядом, с сомнением в голосе произнёс второй.
- Но он её знает, и вообще похож, - возразил ему первый.
- Ну это да, похож, - задумчиво кивнул тот, и, ещё раз переглянувшись, добавил, - - Входи, мы скажем госпоже Луа'тлар о твоём приходе.
   
Чрезвычайно насторожившийся от подобного поворота Лонсор боролся с искушением схватиться за меч, которым, по правде говоря, так толком и не научился владеть и использовал его больше для понту, но всё же принял предложение и вошёл внутрь, последовав за одним из лакеев госпожи Луа'тлар, в то время как второй направился наверх, видимо, сообщать той о её визите.
"Всё-таки она жива," - подумалось Лонсу, пока он вслед за своим провожатым оказался в гостиной комнате.
Интересно, как она воспримет его столь нежданное появление, особенно учитывая, что он её бросил там, в Элл-Тейне. И хоть тогда она и не была против его ухода, кто знает, что сейчас творится в голове у женщины спустя столько-то лет. Но пока что ничего не оставалось, как ожидать её появления да готовиться к худшему.

*Примечание: поскольку события эпизода происходят в будущем, автор позволил себе некоторые вольности в описании и внешнем виде персонажа. Однако на основную игру, понятное дело, данные изменения никак не повлияют.

Отредактировано Лонсор Бах (21-09-2016 21:50:14)

Ждать пришлось недолго. Спустя пару минут дверь открылась, и показалась сама госпожа. Судя по её внешнему виду, единственное, что не застыло во времени, так это волосы. Спустя столько лет они отрасли настолько, что их можно было в косу заплести. Одна такая как раз и болталась в такт шагам эльфийки. Судя по всему, тут она окончательно осела, прекратив заниматься своими авантюрами, ибо настоящий мастер, выбравший убийство своим ремеслом не стал бы отращивать себе волосы, способные помешать ему сделать точный выстрел или ещё каким-либо образом помешать сделать дело. Ну и в бою за них схватить можно, и тогда желание сохранить красивую шевелюру может стать летальным. Лонсор вот свою бороду не сбривает только лишь потому, что туда, куда он собирается, она очень пригодится суровыми зимними вечерами. Ну и потому что он не настоящий мастер. Да и вообще волосы делают девушку более... домашней, что ли.
И в то же время она тут и правда являлась госпожой. Вон как люди её слушаются. Правда, почему вдруг они его знают и зачем она вообще про него рассказывала своей охране, слегка тревожило(на самом деле нет. Тревожило это очень сильно).
- Ты все еще живой. Молодец. - прислонившись к дверному косяку, с лёгкой усмешкой поприветствовала его девушка.
- Спасибо, я старался, - вернул ей усмешку Бах. Всё-таки с их последней (и единственной) встречи прошла куча лет, его возраст вплотную приблизился к преклонным тридцати годам, и за свою длинную жизнь он успел многое повидать и много где побывать, поэтому чёрные эльфы уже не вызывали в нём того трепета, который Лонс испытывал ранее. Так что теперь он мог вполне спокойно перекинуться парой словечек даже с представителем чужого, чуть ли не во всём отличного от рода людского племени.
- Что-то случилось или ты просто погостить? - в свою очередь спросила та, будто он вышел из соседнего дома за хлебом, а не пропадал невесть где столько лет.
А вот тут следовало быть крайне осторожным. Конечно, помощь ему была бы очень даже кстати, но предугадать, как себя поведёт хозяйка дома, по всей видимости ставшая вести оседлый образ жизни, если узнает, что за собой волочёт этот бородатый индивид в нелепо смотрящейся на нём ливрее. Тогда он не только помощи не дождётся, но и лишь хуже себе сделает.
- Ну, как тебе сказать... - медленно растягивая слова, чтобы дать себе время сообразить, что, собственно сказать, начал было объясняться Лонс, как снизу послышался скрип открываемой двери.
- Кара пришла! - возвестил голос эльфийского прихвостня (а как ещё назвать человека, служащего эльфийке?), и по какой-то неведомой причине от этого объявления спокойствие девушки дало трещину. Она повернулась на звук частых мелких шагов, как будто по лестнице взбегал карлик. Но самом деле это оказался ребёнок. Ребёнок, со всей прыти бегущий к Луа'тлар.
- Ма! Сегодня было так весело! Кара столько всего мне читала! А еще смотри, смотри, я тебе сделал! - с видом, присущим благородным рыцарям, малыш протянул маме какую-то детскую безделушку, бывшую для него сейчас самым большим сокровищем.
А вот у Лонсора от этой идиллической брови помимо воли поползли вверх. Вот этого он уж точно не ожидал. Подумать только, ещё вчера он считал убийцу мёртвой, а сегодня узнаёт, что она теперь не только из наёмницы переквалифицировалась в домохозяйку, так ещё и мамашей заделалась. А то, что это её родной сын, легко можно было понять по той улыбке, что появилась на лице эльфийки. Ну надо же, оказывается, только лишь у Лонса всё осталось по-прежнему. Он как был босяком, так им и остался, несмотря на меч, повозку и коня, а кое-кто и семьёй, и жильём собственным обзавёлся, оставив тёмное прошлое позади. Случается всё же в этой жизни что-то хорошее с такими,  как Лонс и  Луа'тлар.
А тем временем малец заметил гостя и стал хмуро разглядывать новое действующее лицо. Лонсор не остался в долгу и пристально рассмотрел ребёнка. Ну, волосами он точно весь в мать, да и взгляд у него очень похожий, а вот коже светлее, да и уши не такие острые. Ну, может это возрастное и он ещё успеет и потемнеть, и заостреть. А вот цветом глаз он ясно не в мать пошёл, что странно. Бах думал, что у всех чёрных эльфов глаза красные, но вот перед ним стояло опровержение его представлений. Но в конце-концов, иметь другой цвет глаз - не преступление. У Лонсора глаза вот тоже ни в отца, ни в мать - у тех они были светло-карими, а у него зелёные оказались как у дедушки по материнской линии (сам ах никогда его не видел, но мать про него рассказывала). У пацана вот тоже зелёные, только бледнее. Бывает, что уж тут.
Игра в гляделки закончилась весьма скоро. Мать отправила мальчика вниз с наказом подготовиться к приятному времяпровождению за обеденным столом, сама ненадолго задержавшись, чтобы пригласить к столу Лонсора. Правда, сделано это было как-то холодно, словно нехотя. Боится, что муж нагрянет и сделает и ему и ей ата-та? Признаться, Бах и сам опасался подобного исхода. Ясно ведь, что муж у неё не простой, раз у его жены такие охранники, так что мало ли какая пакость может ему в голову стукнуть. Но Лонс действительно был очень голоден, поэтому решил рискнуть и задержаться подольше в этом гостеприимном доме. А там, глядишь, и удастся получить-таки так нужную ему помощь.
- Твой малой что ли? - поравнявшись с ушедшей было вперёд Луа'тлар, задал Бах самый очевидный из всех вопросов, - Добрый хлопец.
Не зная, что ещё сказать, он молча добрался до трапезной, где уже располагалась куча народу, включая мальца, головорезов, какую-то женщину (няня наверное), ну и теперь ещё и эльфийку с разбойником.
- А батька его против не будет, что с вами тут нищеброд какой-то кушает? - решил таки закинуть удочку Лонс. Так, на всякий случай, чтобы знать, стоит ли расслабляться, или лучше будет схватить вон ту булочку и дать дёру от греха по-дальше?

Вопрос Лонса об отце мальчика, казалось, застыл в воздухе. Брент так, бедняга, вообще подавился воздухом, а остальные вели себя более сдержанно, однако взгляды, которыми они потчевали друг друга, весьма красноречиво говорили об их недоумении. Недоумении, которое было Лонсору жутко неприятно. Никому не нравится, когда все кроме тебя знают что-то такое, о чём ты ни сном ни духом. А эльфийка, судя по всему, желала, чтобы всё так и оставалось, иначе зачем так ободряюще хлопать подавившегося охранника, что тот аж задрожал от её усилий. Лишь малец со свойственной детям непосредственностью как ни в чём не бывало выдал ужасную тайну о том, что у него нет отца, которого ему заменяет трио дядей.
- Ну, это бывает, у меня вот тоже батьки нету, - в тон мальчугану ответил Бах, упустив тот факт, что именно он его и прирезал. Наверное, эти подробности были излишни.
Тем временем взрослые освободили разбойнику место за столом и стали вести обычную светскую беседу, старательно делая вид, что всё идёт так, как и должно быть, будто и не завалился к ним в дом грязный заросший оборванец с мечом, который сейчас сидит рядом сними и уплетает суп с хлебом. Но нет-нет, да бросали на него свои исполненные тайным знанием взгляды. Особенно в этом преуспевал вышеупомянутый Брент. Лонсор же, молча евший свою порцию, исподтишка оценивал этого громилу, раздумывая, куда бы сподручней засадить тому нож, что располагался у Баха в правом сапоге, в случае, если эти украдкой брошенные взгляды его таки достанут. Да и вообще у Лонса к нему была куча вопрос, начиная с того, откуда они его знают? Эльфийка рассказала? Но зачем ей это надо было? Столько лет ни слуху, ни духу, а тут его чуть ли не ждали. Странно? Не то слово. Можно даже сказать, подозрительно, очень подозрительно.
Ну а в том, что ему удастся в случае необходимости выведать эти секреты, он не сомневался. Пусть Брент и в габаритах куда мощнее, да и выглядит весьма бывалым и грозным бойцом, но он, как и бывшая убийца, стал слишком домашним. Как известно, волка ноги кормят, он не засиживается на одном месте, не привыкает к одному и тому же. Если же это произошло, то из волка он превращается в пса. А те, хоть и порой могут оказать волку сопротивление и даже выйти победителем, в подавляющем своём большинстве уступят дикому зверю. Именно потому что он дикий, и не привязан ни к чему, в то время как пёс оседает, обрастает связями, знакомствами, и становится предсказуемым и управляемым. Для него появляются определённые правила и запреты, в то время как у волка никаких правил нет. Очевидно, кто из них охотнее готов пойти до конца.
Но выяснить, стал ли Брент окончательно псом, или в нём осталось что-то волчье, по счастью не довелось. После трапезы он вместе с остальными домочадцами остался играть с ребёнком, а госпожа этого дома позвала Лонса наверх. Впустив его в своё рабочий кабинет, она какое-то время не спешила начинать разговор, видимо, давая разбойнику проникнуться важность сего момента, после чего всё же нарушила сложившуюся тишину:
- Я помню о своем обещании помочь. Говори, в чем дело? Не обманывай сам себя. Ты же не думаешь, что я полностью забыла о своей обычной жизни? - пристально глядя на мужчину, с едва заметной усмешкой произнесла она.
Что же, насчёт последнего её утверждения он бы поспорил. Во-первых, неизвестно ещё, что для неё была обычная жизнь, ну а во-вторых... Может, она и правда считает, что не совсем отошла от дел, но та безжалостная убийца, которую Лонсор помнил, умерла в тот момент, когда из неё появился родной сын и она оставила его себе. У убийцы не должно быть таких тесных связей. Это - слабость, которая рано или поздно довела бы её до гроба. Поэтому забыть она может и не забыла, но той, прежней чёрной эльфийки нет и больше не будет.
Но, естественно, все эти мысли Лонсор оставил при себе. 
- Дело? Дело есть, да... - стараясь не сболтнуть лишнего, начал излагать Лонс, - Это, можешь помочь мне коня с телегой сбыть, да по самой лучшей цене? Нет, конь и правда добрый и стоит дорого, но надо так, чтоб как можно больше за него выручить, и чтоб вопрос, откуда он появился, не было. Ну и ещё надо бы мне из города утечь так, чтоб никто про это не пронюхал, а по городу пустить слушок, что одного сильно борзого чужака за длинный язык в канале утопили. Можно так сделать?- с просьбой в голосе улыбнулся Бах, а потом резко сменил тему:
- Откуда твои люди меня знают? Почему ведут себя так, будто меня ждали?

Рассказ эльфийки изобиловал множеством замысловатых речевых оборотов, что делало усваивание получаемой информации несколько затруднительным, однако общую суть Лонсор всё же уловил.
- Семя? Какое семя? - ещё не до конца всё осознав, непонимающе переспросил Лонс, - Моё что ли? А откуда у тебя моё семя?
И вот, так, задавая глупые, бессмысленные вопросы, до него дошло наконец, что именно сказала ему Луа'тлар.
Что же, по здравому размышлению, все эти несуразности в поведении, чрезмерная осведомлённость телохранителей эльфийки и бросаемые на него взгляды получали логичное объяснение, только вот услышавший столь шокирующее известие Бах не был способен размышлять здраво. Он был обескуражен, сбит с толку и никак не мог прийти в себя. Нет, конечно он не страдал целибатом и использовал любую возможность, дабы выпустить наружу своего змея, и вполне допускал, что где-то по свету могут бегать парочку его ублюдков. Но одно дело представлять себе это чисто теоретически, и совсем другое, столкнуться лицом к лицу, да не абы от кого, а от чёрной эльфийки - чудовища, которым пугают детей. Он вообще даже помыслить не мог, что от таких вот дел между чёрным эльфом и человеком может получиться ребёнок. Это ведь противоестественно. Не зря же он человек, а она - нет. Поэтому сразу принять тот факт, что сейчас внизу носится его отпрыск от остроухого племени.
- Да не, не может быть такого, - от волнения Лонсор заметался по комнате, будто зверь в клетке, не замечая, что разговаривает вслух, - Это ж вообще какая-то балясина. Да я в неё даже не кончал... Ну может разок, ну это ж фигня... Да не, не может такого быть... Чтоб я, и вот так вот это всё. Это ж того, этого... Да не...
В голове Лонса шёл внутренний диалог с самим собой. Одна часть его начинала приводить доводу в пользу того, что эльфийка говорит правду, а другая, несмотря на всю их весомость, всё ещё отказывалась в это верить. И обрывки этого противоречия вырывались из уст Лонса, впервые, наверное, за всю жизнь не контролирующего себя и свои действия.
Он никогда не видел себя в роли отца, боялся даже думать об этом. Ведь при слове "отец" у него сразу же представал образ собственного папаши - жалкой спившейся твари, избивающего жену и детей, ни разу не озаботившись проблемами родных ему людей. Несмотря на всю ненависть и жестокость, что таились внутри Баха, несмотря на все передряги, в которые ему доводилось встревать, самым жутким и страшным, что могло с ним стать - это превращение в копию своего батюшки. И Лонс, боялся, что, заведи он собственного ребёнка, именно это ему и грозит. И из-за этого внутри него нарастала лютая злость - злость на то, что он узнал о существовании своего ребёнка, и одновременно с этим злость на то, что не знал о нём. Всё-таки это его сын, его кровь, и несмотря ни на что он должен был о нём знать. И сейчас эта противоречивая злоба готова была вот-вот переполнить его и выплеснуться наружу, что, самом собой, до добра не доведёт.
Внезапно остановившись, Лонсор с яростью в глазах повернулся к безучастно сидящей эльфийке и бросил:
- Ну охренеть теперь, - после чего резко развернулся и, пылая гневом, вышел из комнаты, с треском захлопнув за собой дверь.
Лонс чувствовал, как от нахлынувших эмоций ему стало буквально не хватать воздуха, поэтому направился  к противоположной стене, чтобы открыть окно и тем самым хоть чуть-чуть остудить голову, но на пути к нему наткнулся на низенький стол и стоявший вплотную к нему табурет. Ударившись коленом, Лонсор не смог больше сдерживаться и, яростно зарычав, с грохотом опрокину стол и отшвырнул несчастную табуретку так, что та разбилась о стену.
Твою мать, ну твою ж мать! Как так вышло!? Почему это произошло!? И почему ему так тяжко от того простого факта, что он стал отцом? При этом стал он им уже лет шесть как, если верить эльфийке. Ну почему это вызвало в нём столько эмоций, столько чувств, что даже привычное хладнокровие напрочь отказало?
Пока Бах пытался разобраться в себе, со стороны лестницы послышался топот тяжёлых ботинок, а вслед за ним мелкие тихие шажки. Через пару мгновений в пролёте показался старина Брент, готовый убивать, вместе с малым - его малым, который, стиснув кулачки, грозно выглядывал из-за спины мужчины.
- Не смей трогать маму!, - пока Брент оценивал обстановку и приходил к выводу, что их гость просто бурно отреагировал на новость о сыне, мальчик, для которого столь быстрый анализ был ещё не под силу, решил громко заявить о себе. Удивительно, но тонкий, но в то же время звенящий от ярости детский голосок успокоил Лонса. Успокоил - и в то же время раззадорил.
- А то что? - дерзко осведомился он у мальца, - Что ты мне сделаешь? Будешь за дядькой прятаться? Стоять! - крикнул он уже Бренту, собравшемуся было увести ребёнка обратно. - Он мужчина или нет? Пускай маленький, но мужик, так должен маму защищать сам. Что, хочешь маму защитить?
Солстран, несмотря на страх перед большим злобным мужиком с длинной бородой, которых явственно читался в его бледно-зелёных глазах, нашёл в себе решимости кивнуть.
- А как, ты её защитишь, если у тебя нет ничего?
С этими словами Лонс быстрым отточенным движение вытащил из-за голенища сапога нож. Это был маленький, неширокий нож с намотанной бечёвкой вместо рукояти, но тем не менее он являлся смертоносным оружием, способным унести множество жизней. Малыш вздрогнул при его появлении, а Брент выругался и потянулся за своим.
- Брось нож! - грозным голосом воскликнул он.
- Ты что, испугался?  - игнорируя здоровяка, Лонсор продолжал смотреть только на ребёнка, - Как ты маму собрался защищать, если увидел нож и готов штаны наложить? Запомни, малой. Если хочешь кого-то защитить, тебе нельзя бояться, понял? Никого и ничего. Иначе твой страх убьёт и тебя, и маму. Уяснил? Тогда иди сюда, дерись, защищай мать!
Естественно, он не подошёл. Во-первых, потому что дядюшка Брент ему не позволил, а во-вторых, потому что он сам дрожал как лист на ветру. Но тем не менее, и назад он не побежал. Лишь смотрел и стоял с побелевшим от напряжения лицом.
- Не будешь жраться? Тогда я пошёл твою маму убивать, - кровожадно оскалился Лонс, одновременно с этим успев подмигнуть Бренту. Дескать, не бойся, я всё контролирую и ничего такого делать не собираюсь. Не понять было, одобряет ли он это представления или же нет, но намёк до него дошёл. А раз приказов из комнаты госпожи, прекрасно слышавшей это представление, не поступало, действовать он пока не решился. Но зато это сделал Солстран.
Нет! - закричал он на двинувшегося в сторону кабинета Баха и бросился тому наперерез. Бросился бездумно, но со столь ярым желанием задержать злого друга мамы, который хочет ей навредить. Как и подобает хорошему, любящему сыну. Такому, каким не стал для своей матери Лонс.
- Похоже, ты понял, - подойдя к мальцу, опустился перед ним разбойник. - Бояться нельзя, кто бы тут не стоял. Только так ты можешь защитить маму. А ещё, нельзя делать этого без оружия, - с этими словами Лонсор взял руку мальчика и вложил в него клинок. Пусть в руке взрослого мужчины он казался маленьким, но для пятилетнего мальчугана это был настоящий боевой нож.
- Вот теперь ты настоящий защитник. И не бойся пускать его в ход. Как у нас говорят: есть нож, режь сук.
- К-какой сук? - завороженно уставившись на настоящее оружие в своей руке, спросил пацан.
- Не какой, а каких, - поправил его Бах, после чего продолжил. - А теперь беги к маме, узнай, как там она. А то что ты за защитник, если не знаешь, что с ней.
С присущей детям непосредственностью позабыв, что как раз от него и надо маму защищать, мальчик повернулся к Лонсу спиной и побежал в кабинет, громко зовя маму, оставив на время разбойника в компании Брента.
- И зачем? - не преминул поинтересоваться тот, пряча свой не пригодившийся клинок в ножны.
- Ну надо ж мне сына чему-то научить, - пожав плечами ответил Лонс. - Я ж его и не увижу наверно больше никогда. А так хоть что-то останется.

Примечание: Собственно, нож

Успокаивался Лонс долго. Даже слишком долго. Хоть в реальном мире прошло всего ничего, но для него эти минуты растянулись на месяцы. Несмотря на внешнее, казалось, примирение со свалившимися на него откровениями и даже их принятием, в голове бандита продолжала бушевать буря. Буря, эпицентром которой был вопрос: как ему дальше жить с такими знаниями?
Бах особо не задумывался о том, будут ли у него дети и как себя с ними вести, так как семейной жизнью он жить не мог, точнее не умел и учиться не желал. Но порой закрадывалась мыслишка, что вдруг когда-нибудь он да повстречается с маленькой незаконнорожденной копией себя. И в своих представлениях об этой встрече Лонсор всегда видел себя как каменно спокойного, умудрённого опытом человека, просто проходящего мимо и ничем не показывающего того, что ему есть дело до этого малолетнего ублюдка. Но реальность оказалось гораздо неожиданнее. Его настолько сильно затронуло осознание факта своего отцовства, что теперь было очень сложно представить себя прежним. Казалось, прямо сейчас он из обычного душегуба превращается в нечто большее, и даже, страшно сказать, в нечто лучшее. Теперь у него помимо себя есть ещё кто-то, о ком нужно заботиться, за кого можно и жизнь отдать, до этого оберегаемую любыми, даже самыми грязными средствами. И это при том, что он видит мальца в первый раз, а тот и на человека не очень-то похож. Это что, отцовский инстинкт? Может вообще быть такое? Ну, судя по тому, что сейчас у него на душе, то может. Но вот и встаёт опять всё тот же вопрос: как теперь с этим жить?
Внутренняя борьба всё не утихала, но у Лонсора несмотря на неё остались мозги, и благодаря им он понимал, что, хоть его вопреки всему тянет остаться со своим сыном и узнать его получше, самым логичным и безопасным для всех вариантом будет как можно скорейшее исчезновение Лонса как из города, так и из жизни сына и его матери. Пусть эльфийка и пребывает в полной уверенности, что сможет справиться с какой угодно опасностью (и вполне может быть не безосновательно), но Бах был в корне иного мнения, особенно учитывая, от кого он скрывается. Поэтому надо бежать, бежать как можно дальше и без оглядки, желательно немедленно. Но без припасов далеко он не уйдёт, а его голова теперь ни в коем случае не должна достаться преследователям - кто знает, что они могут из неё вытянуть и как решат этой информацией воспользоваться.
Приняв наконец это крайне тяжёлое решение, Лонс отбросил все страхи и решительно вернулся в кабинет Луа'тлар.
- Так, - шумно выдохнув, начал Бах, - короче, бежать мне надо уже сейчас, чтоб чего не случилось. Когда сможете всё что я просил сделать? До ночи управитесь?
А потом, поколебавшись, всё же не удержался и спросил:
- Ты ему рассказывала что-нибудь про меня?

Ну вот почему все бабы такие любопытные? Какая разница, от чего он убегает? Нет, оно может и правильно - надо знать, во что вляпываешься, помогая практический незнакомому тебе человеку, пусть даже у тебя от него ребёнок есть, но он ведь и не защиты просит. Просто помочь коня продать. Как информация о преследователях Лонса поможет в продаже лошади? Да и потом, кто их знает, этих молодых эльфийских мамаш: вдруг ещё вписаться захочет да сына во всё это втянет. А про сына тому, кто за ним гонится, лучше никогда не знать.
- Вот от этого всего и бегу, - не желая излагать подробности и не придумав никакой правдоподобной выдумки отозвался Бах, не сильно покривив, впрочем, душой. Разбойник надеялся, что больше она спрашивать не будет, но где-то внутри понимал, что так просто от неё не отвертеться. Так оно в итоге не случилось, но об этом позже.
- Сбыть повозку и коня мы сможем только завтра, хотя я думаю, коня мы можем оставить себе. Торговцы сейчас работают только в пределах ярмарки, поэтому сегодня не думай высовывать свой трусливый нос в город, если ты правда от кого-то прячешься. - продолжила эльфийка, наливая себе вина,- Касательно слухов я уже говорила. Но если тебе уже так не терпится покинуть своего отпрыска, мы можем сделать быстрее и куда более эффектно... Город сам заполнится слухами...
После этих слов Лонсор аж за голову схватился от досады. Завтра. Целое завтра. А ведь до откровений эльфийки об их совместно нажитом ребёнке он был бы весьма доволен таким скорым решением дел. Бах считал, что тем финтом под Нижними Конопельками выиграл себе дня два форы, так что если бы все дела ему бы удалось сделать завтра, то послезавтра на рассвете, хорошенько отдохнув, можно было бы выдвигаться. Но теперь... Теперь завтра для него было чем-то очень, очень далёким. Теперь он был вовсе не уверен, что эти два дня у него есть, что слухи собьют преследователей с цели, что они не выйдут на этот дом и что не сожгут его вместе с малышом ему в назидание. И это ещё они по доброму поступят, если просто сожгут.
- Так может, ну его, эту телегу, - отчаянно пытаясь найти выход из этой ситуации, зачастил Бах, - бери одного коня, а её в подарок на именины. А за коня дай там шмоток каких тёплых, можно и не по размеру, да поесть в дорогу, и я того этого. А слухи, как ты там обозвала... эфектна не надо, надо нормально, чтоб точно поверили. Хотя... Может и их тоже не надо от греха, а то ещё не так что сделаете и подставитесь...
А вслед за этим Луа'тлар ответила нв его крайний вопрос. И это было обидно. и главное ведь, что тут она была права целиком и полностью. Конечно, его - перекати-поле, не было никакого резона искать, и он действительно легко мог оказаться в канаве (пару раз даже оказывался, но умудрялся вылезать), так что тут никаких претензий нет и быть не может. Эльфийка делала всё верно. Но даже умом понимая это, Лонсору было обидно до слёз. При этом если бы кто-нибудь спросил у него, чего же он так впечатлился, Лонс не смог бы ответить. Оказалось, что у него всё же есть душа, и душа эта не смогла остаться безучастной к тому факту, что есть на свете тот, кто является частичкой тебя. Твоя родная кровь. Но выразить это словами было решительно невозможно.
- Ай, - махнул рукой Бах, - Ты, женщина, всё равно не поймёшь. Налей лучше, я в печали.
А потом, как и говорилось ранее, хозяйка дома вернулась к теме преследователей. Да ещё и пригрозила в помощи отказать. Понятно что не прямо так отказать, но и ножом по горлу при некоторых обстоятельствах тоже порой бывает помощь, если уж совсем всё плохо. А ножом по горлу Лонсор пока что не хотел.
- Слушай, ну зачем оно тебе надо, а? - предпринял последнюю попытку увернуться Лонс, - Какая разница, кто это и чего? Я ж не воевать за меня прошу. Мне б только до диких земель дойти, да и всё. Тебе зачем сюда лезть? У тебя ж сын... - последнее он произнёс с неожиданной даже для себя горечью. Вот уж зацепило его так зацепило.

Полностью завлечённый своими тяжкими размышлениями, Бах и не заметил, как менялся взгляд эльфийки. Хотя признаться, не факт, что он бы сумел в них углядеть что-нибудь эдакое - перед ним ведь не человек. Поэтому когда та наполнила для него бокал, Лонсор без всяких задних мыслей подошёл и залпом опрокинул его содержимое в себя.
А в следующий момент уже согнулся пополам и отчаянно пытался вдохнуть ртом воздух после неожиданного удара под дых. Впрочем, его страдания от нехватки кислорода были недолгими, и уже через мгновение он растянулся на полу от хлёсткого удара в челюсть. На пару секунд свет в его глазах померк, однако благодаря крепости своей головы полностью в забвение Лонс не впал. Но обескуражен он был наверняка. И во время красноглазой бестии пытался оправиться от потрясения (которое, впрочем, не помешало ему уловить суть её претензий). Пусть ему были известны способности Луа'тлар, осознание того, что его уложила девчонка, давалось не так-то и легко. Обычно всё случалось наоборот. И вместе с тем просыпалась лютая злоба на отделавшую его эльфийку.
Вот паскуда черноухая. Он делает всё, что только приходит ему в голову, чтобы её в свои тёрки не впутывать, чтобы хоть раз сделать всё по-правильному, заботясь не только лишь о себе, а вместо понимания получает по лицу. Ишь ты, самолюбие её, такой важной особы, задето. Не говорят ей того, чего она хочет. Небось, давненько никаких потрясений не испытывала и привыкла, что по одному её слову все на цырлах ходят. Забыла, что на каждого свой ящик найдётся.
- Ну давай, режь! - заорал усевшийся на пятую точку Лонс, раскинув руки в приглашающем жесте и с ненавистью глядя эльфийке прямо в глаза. - Давай, страдалица ты наша! Окажи милость, потому что те не окажут. Ну! - продолжал неиствовать мужчина, прекрасно осознавая при этом, что Луа'тлар вполне может исполнить свою угрозу, даже не поморщившись. Но в тот момент ему было всё равно. Да и потом, умереть от её руки было даже предпочтительнее, чем попасть в их лапы.
Однако, судя по всему, черноухая решила повременить с экзекуцией, подозвав к себе своих псов и выгнав Лонсора в какую-то там "ванную комнату". Ничего больше не говоря, разбойник поднялся с пола, убедился, что сильного сотрясения избежать удалось, раз голова не кружится и равновесие удерживать труда не составляет, и, держась за ушибленную челюсть, так же молча пошёл вслед за холуём её эльфийского величества в эту загадочную комнату.
"Ванной" комнатой вопреки ожиданием оказался вовсе не подвал или ещё чего похуже, а небольшая каморка, посередине которой располагалась бадья, наполненная водой. Судя по тому, что топить его пока никто не собирался, ему предлагалось помыться. Надо же какие тут все чистюли. Свою собственную умывальню сделали. нет бы как все нормальные люди общественными пользоваться или по-простому, в речке. Нет, вы что, месье. По статусу не положено. Прямо дом благородных манер.
Пока злость Лонса продолжала выдумывать очередные придирки к хозяйке дома, свои пять медяков решил вставить Брент.
- Зря ты ее злишь. Она вытащила меня из такой задницы в Гресе... И скажу тебе, то, что они с братом сделали с Королем Крыс, - врагу не пожелаешь... Лучше быть ее другом.
Его откровения заставили Баха лишь презрительно скривиться. Интересно, он правда думает, что обрывками фраз и мимолётным намёком о деле непойми какой давности, о котором Лонс и слыхом не слыхивал, заставит его впечатлиться? С той же лёгкостью и такой же интонацией Бах мог сказать: "А знаешь, что я сделал с Билли Винегретом за то, что тот хотел меня в карты обдурить? Врагу не пожелаю." Сильно ли он проникся бы таким рассказом?
- Ой, не лечи меня, - сказал вместо этого Лонс, - Я видел, что она может и всё что ты хотел мне донести знаю. А ещё я видел, что могут они. И лучше б я был её врагом, чем их. Так своей хозяйке и скажи - всё равно ж к ней побежишь. и ещё скажи, что раз ей так неймётся, я всё скажу. Только пускай малого спрячет где-нибудь хорошо, но чтоб я не знал где.... Хотя толку, она ж всё равно по-своему сделает. 
С этими словами разбойник отвернулся от Брента и принялся снимать с себя одежду. Раз предоставляют возможность помыться, то смысл от неё отказываться?

Отредактировано Лонсор Бах (28-01-2017 20:56:26)

- Выходит, ты видел, как она колдует? - продолжил откровенничать Брент - Я не видел, она при нас не колдует. Но мне всегда было интересно... Ее брат вот может залезть в голову.
"Так она ещё и колдует" - при упоминании особых талантов убийцы брови Лонса поползли вверх. Вот уж чего он не ожидал, так это того, что его давняя знакомая ещё и ведьма. Зато теперь понятно, как он в итоге в её постели оказался. Околдовала, чертовка, не иначе. Да и вообще, откуда в Альмарене столько магов? В последние годы Лонсор сталкивался с носителями сверхъествественных способностей гораздо чаще, чем хотелось бы любому здравомыслящему человеку. И само собой, в подавляющем большинстве случаев эти встречи не приносили ему ничего хорошего.
- Чего я только не видел, - глухо отозвался Лонс, решив не афишировать своё незнание истинной сущности эльфийки перед Брентом и продолжая раздеваться, делая вид, что подробности дела с каким-то там королём его не шибко волнуют. Видимо, это понял и Брент, поскольку вдруг прекратил своё красочное повествование, оставил чистую одежду и удалился.
"Хм, а ведь не так уж и плохо иметь свою умывальню," - вынужден был признать Лонс, растянувшись в бадье. И правда, иметь возможность разлечься и расслабиться в тёплой воде оказалось очень приятным времяпровождением. И спешить никуда не нужно, как например при умывании в реке - там обычно всё приходится делать быстро, чтобы не околеть. Единственный минус - вся грязь не уносится течением, а остаётся в воде. Уже через пару минут вода в бадье стала мутно коричневой, при виде которой людям впечатлительным могло и поплохеть. Но если закрыть галаза и не обращать на это внимание - ах, как же это приятно.
Но идиллия была нарушена внезапным появлением хозяйки дома. Даже не взглянув на нежившегося Баха, эльфийка собрала его старые вещи и принялась внимательно их рассматривать. Наблюдавший за её манипуляциями из-под полуприкрытых век Лонсор, несмотря на пробудившийся интерес, не стал её отвлекать. равно как и начинать разговор. Да, он сказал, что всё ей расскажет, и если она ещё раз спросит, отнекиваться разбойник не станет. Но раз она молчит и даже делает вид, что его тут нет, будет молчать и Лонс. Подыграет. так сказать.
Решив что-то про себя, Луа'тлар забрала все его старые шмотки и вышла вон. После её ухода Бах ещё некоторое время повалялся в умывальне, прекрасно понимая, что скорее всего пользуется подобным чудом прогресса в последний раз, а после всё-таки вылез наружу. Вытершись  заботливо оставленным полотенцем, разбойник натянул на себя новенькие подштанники, за которыми последовали штаны и рубаха. Всё простенько, но сделано качественно и удобно. Сапогов, правда, взамен унесённых эльфийкой ему так и не даль. А жаль. Будь у него сейчас сапоги, он бы может и рискнул прямо сейчас дать дёру. Но без обуви далеко не уйдёшь, равно как и в обуви не по ноге. А уйти Лонсор планировал очень далеко.
Несмотря на поздний час, в доме царило оживление. По всей вероятности кто-то куда-то собирался, но Лонс и не подумал даже узнавать кто и куда. Лучше, чтобы он вообще ничего не знал, и лучше в первую очередь для самих обитателей дома. Разве что ему где спать можно улечься спросить не у кого - всем стало разом не до бедняги прохиндея. Но это ничего, Баху не привыкать ложиться в самых неожиданных местах. Лишь бы под рукой что-нибудь острое находилось, и нормально. Так что Лонсор, ничтоже сумняшеся, залез на первую попавшуюся лавку  накрылся подобранным с пола ковром, и, отгородившись ото всех тревожащих его мыслей, практически сразу заснул.

Спал Лонсор плохо. Но не потому, что на лавке ему было неудобно спать. наоборот, она оказалась довольно таки широкой и сделана будто бы из мягкого дерева. Лонсу было не привыкать ночевать на деревянном лежбище и он слишком уж хорошо знал, что бывают породы дерева, по своей жёсткости не уступающие камню. Здесь же всё было не так. Но несмотря на это, а также на усталость и полученное перед сном прямо таки божественное омовение, Баха нагнали его старые друзья - кошмары. Они преследовали его ничуть не хуже погони из плоти и крови, и если тех ему удавалось пока что опережать на пару шагов, то от дурных сновидений избавиться было невозможно. Конечно, они снились ему не каждую ночь. Будь так, он бы свихнулся уже давно. Однако его посещения мира страшных грёз происходили с крайне нежелательной для Баха решулярностью, что радовать ну никак не могло. После них разбойник был совершенно разбит, слаб и подавлен. В такие моменты конечности были будто свинцовые, и каждый шаг давался с трудом, как по речке против течения идти. И всё же преследователи так его и не нагнали. Лонсору постоянно удавалось найти в себе силы двигаться дальше, несмотря ни на что. И эти силы Бах черпал из собственного страха.
О да, если бы он так сильно не боялся, наверняка уже кормил бы червей, или, что ещё хуже, очень этого желал бы. Но именно страх быть пойманным извлекал наружу все потаённые ресурсы из организма разбойника. Порой ему удавались такие штуки, что он и вообразить себе не мог, что способен на такое. Наверное, не всякий до мелочей продуманный план срабатывал бы так, как получалось импровизировать у напуганного до усрачки человека. Получалось, что именно благодаря своему ужасу Лонс ещё дышал, когда более смелые и решительные люди давно уже разлагались в земле.
Правда, стоит признать, страх был далеко не всегда к месту. И особенно не к месту он приходился во сне. Надеявшийся хорошенько выспаться Лонс исполнил свой замысел лишь на половину, потому как посреди ночи его стали донимать ночные гости из мира сновидений, отчего спокойный здоровый сон улетучился ка дым. Он непрестанно ворочался и пару раз даже стонал во сне, лишь по счастью никого тем самым не переполошив. Под утро его всё же отпустило, позволив Баху наконец забыться, но забытьё продолжалось не так долго, как ему хотелось. Под конец кошмары вновь настигли бедолагу, и во время очередного финта фантазии Лонсор неловко повернулся и грохнулся с лавки на пол.
- Курррва, - простонал вырванный из дрёмы Лонс, потирая ушибленное плечо. Что же, пробуждение оказалось не очень приятным, но всё лучше, чем продолжать мучатся и искать выход из безвыходного положения.
Судя по заполонившему помещение свету, солнце уже взошло, а значит, падение было как нельзя вовремя. Да и другие жильцы дома тоже уже повставали, если верить собственному носу. Больно уж аппетитные запахи доносились из соседней комнаты.
Но прежде чем присоединиться к трапезе, Бах снова наведался в умывальню. Воду в бадье никто не менял, она давно уже остыла, но главное, что была на месте, да и грязь в большинстве своём осела на дно. Лонсор окунул голову в бадью, прогоняя сон окончательно, после чего, ещё раз воспользовавшись полотенцем, отправился таки на кухню, где и застал Луа'тлар со вторым её охранником.
При виде еды рот Баха непроизвольно наполнился слюнями, и при других обстоятельствах он бы не церемонился, но ещё раз получить по лицу в его планы не входило, поэтому он скромно примостился в углу и принялся ждать начала разговора. Вчера он так и не состоялся, но сегодня-то эльфийка точно уж захочет удовлетворить своё неуёмное любопытство. Да и по поводу приготовлений, или их отсутствия, тоже узнать не мешает, но мало ли, вдруг он опять не то скажет. Лучше подождать.

Некоторое время все молчали. Эльфийка с подчинённым завтракали, Лонсор пожирал глазами сковородку с аппетитно пахнувшими остатками еды. Этот его плотоядный взгляд не укрылся от мужика, который великодушно позволил ему присоединиться к трапезе.
Баха не нужно было просить дважды. Разбойник, привыкший жить по принципу "дают - бери, бьют - беги", не стал изображать из себя того, кем не являлся, а именно человеком гордым, и поспешил к сковородке. Правда, там ему пришлось приплясывать на месте, так как для босых нос пол был слишком уж холодный. и это тоже не осталось без внимания.
- С голыми ножками бегать сложно? - ехидно поинтересовался громила. А потом, несмотря на оклик хозяйки, продолжил, - Значит, пока мы тут выполняем требования его величества, а он с нами только потому, что ему сапожки новые не дали.
"А он догадливый," - вынужден был признать Лонс, не отвлекаясь от быстрого поглощения пищи, пока хозяева не передумали, и оставляя нападки Лорна без ответа. За свою долгую преступную карьеру Баху не раз доводилось бывать в ситуации, когда над ним вот так вот изгаляются. Причина могла быть самая разная: или попытка вывести из себя, или провокация на драку, или просто желание поглумиться, упиваясь вседозволенностью. В такие моменты, когда сила не на твоей стороне, самым правильным было просто молча сносить все оскорбления и никак на них не реагировать. Очевидно ведь, что шавка могла лаять только с позволения хозяина. А поскольку сам Лонс сейчас был крайне заинтересован в помощи этого самого хозяина, он легко позволял здоровяку повысить свою самооценку за свой счёт. В конце концов жизнь - штука переменчивая. Сейчас ты на коне, а в следующую секунду - в грязи под его копытами. так что пусть развлекается.
Но, что удивительно, продолжалось это недолго, поскольку слово взяла Луа'тлар.
- Но да, Лорн прав. Кримеллин говорит про обкраденного и убитого мужика в ливрее, который вчера продал нам лошадь и повозку. Брент и Кара забрали Солстрана. Давай говори, что там у тебя случилось, и покончим с этим по-быстрее.  - рассказав, в принципе, то, что хотел выяснить Бах, потребовала она плату. А в следующее мгновение сумела сбить его с толку. А хочешь, я и правда дам тебе сапоги, деньги, и вали, куда хочешь. Поверь, мне с тобой настолько же "приятно" находиться, насколько и тебе со мной...
Увлечённый набивание брюха голыми руками прямо со сковородки Лонс та и не смог уразуметь: это что, ему сейчас выбор предложили? Он-то думал, что такой привилегии ему уже не окажут. Но нет, следующей фразой черноухая будто подтвердила то, что рассказывать в общем-то и не обязательно. Или он спросонья не так всё понимает?
- Так, я чё-то не понял, - оторвался от завтрака Бах, - Не, за то, что вот это всё сделали, и за то, что меня послушала и малого спрятала, тебе благодарочка, базару ноль. И раз тебе так узнать хочется, что почём, я, как и обещал, всё скажу. хоть и не хочу. Но если ты мне вот щас выбирать предлагаешь, то я б второе выбрал. Дайте мне сапоги, деньги и выгоняйте меня. Можете в рожу плюнуть и ногой под жопу дать, если хотите. Я просто правда не догнал, мне говорить или нет?

На протяжении всего монолога отправившей восвояси лишние уши эльфийки Бал молчал. Но не потому, что не хотел говорить, или нечего было сказать. Нет, всё было гораздо проще - Лонс ел. Он понимал, к чему идёт дело, поэтому торопился набить брюхо и сожрать как можно больше из приготовленного. А наготовлено было немало, что неудивительно наблюдать от женщины. Видимо привыкла, что завтракает много народу, а в этот раз было всего двое. Ну и третий, который поспешил помочь разобраться с лишними порциями, пока их у него не отобрали. Зато никто не мешал эльфийке говорить, а Лонсору слушать.
Что же, стоило признать, что, хоть Луа'тлар и воспользовалась довольно обыденным приёмом всякого расследователя, а именно сменила гнев на милость и посулила любую помощь (по крайней мере для Лонсора это выглядело так), разбойник не мог не признать, что в её словах был смысл. Действительно, всегда лучше значть, с чем ты можешь столкнуться, а если его всё-таки догонят, то эта вероятность вырастает очень и очень весомо. И дитё его в таком случае защищать будет она. Ну и если Брент не брехал, то убийца и в ведьмовстве смысли. Значит, у неё шансов всяко по более будет разобраться с лиходеями. Да и обещание это тоже держит. Не то чтобы Лонс имел какие-либо принципы по части данного им слова, но в сложившейся ситуации юлить ему было не с руки.
Так что Лонсору ничего особо не оставалось, кроме как горестно вздохнуть и устроиться поудобней. Разговор мог получиться долгим.
- Короче, - начал Лонс издалека, - С год назад где-то взяли меня в банду одну. Она сама маленькая была, человек двадцать всего, но дела серьёзные крутили. Ну там заказы всяких толстосумов, важных людей, ну такое вот всё. У нас даже колдун свой был, прикинь. И вот как-то раз заказали нам одну штуку подрезать. Что за штука - я тебе не скажу, хоть ты меня тут режь. Это я сразу говорю, чтоб потом не спрашивала. И вот, короче, пошли мы на дело. Всё получилось так гладко, как никогда наверное не получалось. Надо было наверно уже тогда задуматься, чего это так фартануло, но мы все весёлые были, потому как за эту штуку нам нормально так деньжат отвалить обещали. И вот, идём мы к заказчику, обмен, короче, делать. Заходим, а там пинзец какой-то. Всё в кровище прямо до потолка, воняет кругом жуть, и трупы всех кто в доме был в кучу покиданы, и все без кожи. Она по стенам была развешана. Я тогда сразу блеванул, и легко отделался ещё. Кто-то прямо в кровищу отрубился, кто-то в штаны напрудил. Никто из нас такого страха не видел никогда. Я даже не помню, как мы оттуда убёгли. Очухался только на нашем месте на окраине города. Тогда мы и стали думать, что делать. Ведь это всё непотребство стража на нас повесить могла, я ж этих собак знаю. Ну, главный наш решил, что надо с утра на поклон к теням идти - это главные в городе по всяким таким делишкам, да к страже тоже, благо что свои подвязки там имелись. Но сперва штуку эту спрятать надо, и главный мне сказал это сделать. Ну я и спрятал. А куда - не скажу, хоть ты опять меня режь. Возвращаюсь я, значит, и крики слышу. И такие жуткие, что у меня ноги затряслись. И кричат от нашего места как раз. Ну, надо ж знать, кто там орёт. Я тихонько подполз к кустам, что рядом росли, выглядываю, значит, и глазам своим не верю: все наши кто сидит, кто лежит, кто висит, а рядом какие-то чужаки бродят. И они такое там вытворяли - мне до сих пор в кошмарах снится. Помнишь, как ты в Элл-Тейне глаза одному додику выковыривала? Так вот, это ты считай его пожалела. Там же просто зашквар был. Одни спорили, кто больше с одного удара костей наломает, и били Вана палкой по всему что можно, а тот не отрубается никак и всё орёт так, что волосы дыбом встают. Жругие уселись и стали от Борова по кусочку отрезать и жрать прямо сырым. Ещё и его собой же угостили. Третий так вообще ходил-ходил между нашими, тыкал там куда-то, а потом схватил Марти и стал его вместо девки пользовать прямо в зад, у всех на виду... И это я тебе только что запомнил говорю, и что сам понял. Потому что некоторые такое вытворяли, что я и разобрать не мог, как это так. Но насколько это больно, я по крикам сразу смекнул. Не, я много чего повидал и много чего творил, но такого... Я и не думал, что человек так орать может... Ой, вот вспомнил, и колотиться начинаю, - пожаловался ей Лонс, показывая задрожавшую кисть руки, - я никогда в жизни так не боялся.
Но то ладно. А посередине всего этого беспредела стояли два мужика, и рядом с ними колода деревянная. Один, значит, спиной ко мне стоял, а другой, старый такой, с бородой до пупа, взял и на колоду голову нашего главного положил. А рядом ещё наш колдун корчился. И у него на лице такая боль написана была, что я даже как описать не знаю. И вот, короче, поставил тот голову, что-то там шептать стал, пальцами щёлкать, и вдруг у головы отрезанной глаза открылись. Вот на чём хочешь могу поклясться, что не пил я тогда и не почудилось мне. Вот как тебя всё это видел. Открыл он глаза, и тот, другой, сразу спросил, где та штука. А голова ему и стала отвечать всё как на духу. И как только говорить могла без шеи - колдовство, не иначе. Ну и рассказала им голова, что штуку он эту Баху, то есть мне, отдал, чтобы я её спрятал. Вот мне тогда и утикать надо было, но не мог, прикинь. Вот как будто примёрз я к месту, и ни в какую дёрнуться не могу. А тот второй, как это услышал, повернулся и стал прямо на меня смотреть, как будто видел. И главное, смотрит прямо на меня, и лыбится во весь рот. Но самое страшное - это глаза его. Вот даже твои глаза не такие страшные. Хоть он и выглядел совсем как человек, но не может у человека глаз таких быть, точно тебе говорю.
Вот, глядел он на меня, глядел, а потом подозвал там кого-то. Он его четвёртым назвал. Тот и подошёл. И вроде бы с виду человек, и глаза у него нормальные, но вот было в нём что-то такое, что заставляло волосы дыбом стоять. Ну, может не так, как от ихнего главного, но тоже жутко до усёру было. И главный, значит, ему и говорит:"Четвёртый, ты давно у меня нормальную погоню выпрашивал, вот я тебе её и даю, за заслуги," - и потом приказывает голове отрубленной всё заново сказать. А я понимаю, что опять двигаться могу, и как дал дёру. Я так много и так быстро никогда не бегал. Не знаю, сколько я отмахал, но свалился только когда города видать уже не было.
И вот с тех пор я всё убегаю. Почему ихний главный решил меня отпустить и вместо того чтоб штуку эту забрать за мной погоню выслал, я не знаю, да и знать не хочу. Хочу просто от них утечь. Но, твою мать, они меня всё время находили. Я с конца весны в бегах, прикинь. Чего я только не делал, что со следа их сбить. Порой они на неделю исчезали, но потом всё равно, падлы, как-то разнюхивали и опять на след мой нападали. Я своими глазами где-то десяток видел, но есть там главный и тот колдун бородатый, или нету, не знаю. Но уверен, что они меня если и будут пытать, то чтоб скучно не было. А если захотят что узнать, то голову мне отрежут и колдуну своему отдадут. Блин, да я б им сам всё рассказал, я б им отца родного заложил, если б надеялся, что так они от меня отстанут, да только хрен там плавал. Поэтому я и хочу в дикие земли утечь, потому что некуда больше. И знай я, что у тебя сын от меня, то нипочём к тебе не полез. Я вообще и не думал тебя искать, но тут паутину на доме увидел и как-то всё само вспомнилось...
Слушай, ты, надеюсь, поняла, что я не знаю ничего. Так что отпусти меня как можно быстрее. Я, пока убегал, успел разведать более-менее обстановку и придумал, что надо сделать, чтоб тех надолго со следа сбить. По моим прикидкам я успеваю. Но ты малого пока не возвращай, где б он ни прятался. Я тут слышал, что ты и сама колдовать можешь, так что может ты  с ними сдюжишь, а вот за сына я боюсь. Пускай я не знаю, захотят они ему и тебе что сделать, или стороной обойдут, но мало ли, сама понимаешь. Я, может, их порядком развлёк своим бегством, но кто этих мразей знает.

Закончив своё повествование, Лонсор издал нечто похожее на вздох облегчения. И правда, когда есть возможность выговориться, как-то действительно легче на душе становится. Вероятно, поэтому всё тайное всегда становится явным - груз знаний давит на тебя с невероятной силой, и каким бы стойким человек не был, это груз, если им не поделиться, сведёт тебя в могилу. И даже там не даст покоя, вот и всплывают на свет на смертном одре множество невероятных историй. Бах же, подгоняемый страхом, боялся кому-либо довериться и тянул всё на себе. Но первые же слова эльфийки доказали ему, что таил он это всё не зря.
- Что-то в этом не вяжется...  А не придумал ли ты чего со страха? - с явным сомнением в правдивости его слов протянула убийца.
Эти смола мигом вернули Баху угрюмость и недоверие. И зачем тогда, спрашивается, она так рвалась всё выяснять, если по итогу ему не верит? Вот и раскрывайся потом перед людьми. Ну или в его случае с нелюдями.
- Да ты как хочешь думай, - с разочарованием в голосе ответил на эти обвинения Лонс, - Ты хотела, чтоб я рассказал, я рассказал. А верить или нет - дело твоё.
Кто знает, может, после этого она всё же поверила разбойнику, а может, и осталась при своём мнении, но всё-таки было видно, что эльфийка о чём-то крепко задумалась. "лишь бы не додумалась до чего дурного" - понадеялся Лонс. Но, к сожалению, его опасения оказались не напрасны. она действительно додумалась до чего-то очень дурного.
Сперва Луа'тлар высказала предположение, что ему нужно путать следы, против чего Бах не имел ничего против (собственно, он этим самым и занимался), если бы не странный вопрос, не ранился ли он, когда бежал. А ему-то откуда знать? Он и себя в тот момент не помнил, не то чтобы следить, поранился он где-то или нет. Ну, серьёзно то точно нет, потому как такое ранение игнорировать было бы весьма сложно, но всякие царапины он не замечал, да и не считал их за ранения.
Но дальнейшее повергло беднягу в шок.
- Мне потребуется твоя кровь. -  - Холодно заявила женщина. - Подумают, ты пойдешь на север...
И описание той штуки, а еще где ты оставил. 
Вот такого поворота Лонсор никак не ожидал. И как теперь доверять кому-то? Он, можно сказать, ей тут душу изливает, а она хочет его в своё богомерзкое колдунство втянуть. Правильно говорят, что нельзя с нелюдями якшаться. Их хлебом не корми - дай над простым человеком издеваться.
Пока Лонс был в ступоре, эльфийка продолжила своим обычным, лишённым эмоций голосом подтверждать необходимость держаться от подобных тварей, лишь напоминающих человека, подальше.
- Да, я порежу тебя в любом случае. Если им так нужна эта вещь, я знаю, кому она точно может пригодиться. И этим твоим монстрам она не достанется... Мои монстры по-страшнее.
После этого просто невозможно было оставаться спокойным.
- Чиво!? - вскочил Лонс, опрокидывая стул, - Да ну тя в сраку с такими делами! ничего я те не дам! Ты обещала, что дашь мне уйти, как я всё скажу. Я сказал. Так дай уйти и не лещь со своими мерзостями. Себя не жалко, так сына пожалей! Ему если что тоже отвечать, иуда ты черноухая!

†a¤Дело принимало совсем скверный оборот. Бах понимал, что вряд ли его слова вразумят женщину (хотя бы потому, что она женщина), и вовсю стрелял глазами по сторонам, лихорадочно пытаясь отыскать пути для побега. Самым простым и надёжным способом было сигануть в окно - вон оно какое большое и просторное, как у самых первых богатеев, к тому же располагалось совсем рядом с ним, да и и от земли недалеко. Но факт его босоногости и наличия в окне стекла мешал бродяге принять окончательное решение в пользу этого варианта. Это же сколько порезов он получит, разбивая собою это стекло? А если не подфартит, то и вообще убьётся. Стёклышки то глубоко режут... Конечно, всегда можно уйти как порядочный люди - через дверь. Но до неё надо ещё добежать, и разбойника терзали смутные сомнения, что она сейчас не будет закрыта на замок. А времени открыть его ему никто не даст. Что же делать?
Но не успел Лонсор впасть в отчаяние, как произошло то, что никак кроме чуда не назвать. Эльфийка.... отступила.
- Ему отвечать не за что. Он ничего не знает. И я тоже. - Подняв руки в всем известном жесте капитуляции, промолвила девушка - Я предложила помощь, и ты отказался. ...Больше я не буду этого делать.
- Что, правда что ли? - не поверив своим ушам, брякнул Лонс. Неужели она так легко отступится? Конечно, он её не сказать что хорошо знал - так, переспал пару раз - да и сколько лет с того прошло, но как-то не вязалось с эльфийкой такое лёгкое отступление. Лонсор настраивался совсем на другое. Чего тогда выспрашивать так дотошно надо было, чтобы потом так просто сдаваться?
Но это было далеко не всё. Луа'тлар повела его на тайный склад, по пути не забыв подтрунивать над человеком и посвящать его во всякие магические премудрости, из которых Лонс не понял ровным счётом ничего. Какая разница, как там себя этот колдун величает. Колдун - он и есть колдун, и как ты не обзывайся, лучше от этого ты не станешь. Ведьмачья сущность всё равно вылезет. Но Бах благоразумно помалкивал, не желая пробудить гнев чёрного эльфа и испоганить свой самый реальный шанс спастись. Поэтому он молча выслушивал её разглагольствования и послушно плёлся за ней следом. Пускай покажет, что она в этих делал действительно разбирается, от него не убудет.
А на складе его ожидал сюрприз.
- Ничоси! - не удержался от восклицания Бах, увидев нагромождения всякой всячины на многочисленных полках и вбитых в стены крюках. О, чего там только не было. И как оно уместилось то всё? Впрочем, не важно. Главное, что ему было позволено беспрепятственно всё это потрогать и даже кое-что забрать. И Лонс на всех порах прикоснуться к таким богатствам. Такое чувство, что сегодня у него день рождения, что, конечно же, было не так (А может и так. Лонсор не знал, когда у него день рождения).
Провозившись в итоге около часа, всё это время пребывая под неусыпным присмотром эльфийки, разбойник выбрал себе крепкие разношенные сапоги, пришедшиеся как раз по ноге, тёплые штаны, пару рубах, тёплый шерстяной дуплет, походный плащ и большой заплечный мешок, куда побросал несколько подштанников, носки, кальсоны и два толстых одеяла. Из оружия ограничился тремя ножами - простые, крепкие, надёжные, готовые к работе, без всяких выкрутасов, годящихся лишь чтобы перед бабами пофорсить.
Тут же приодевшись, рассовав ножи и забросив мешок себе за спину, Лонсор убедился, что сумеет сдюжить с ним пройти пару дней (а при удаче больше и не понадобится), довольно крякнул и повернулся к женщине:
- Ну что, я пошёл?