— Надеюсь, у трактирщика найдётся столько кроватей! — воскликнул огромный лысый мужик с топором, открывая дверь и пропуская лучницу и воровку вперёд. Мечник в пластинчатом доспехе попытался сунуться следом, но лысый остановил его движением крупной ладони. — Сначала бабы.
— Они вошли, — спокойно ответил мечник, не обративший внимание на возмущённое "эй!" со стороны женщин отряда, и вновь попытался пройти в дверь. Неудача, мужик с топором опять остановил приятеля.
— Дохан не вошёл ещё!
— Пошёл ты! — стоящий позади молодой маг, бросивший учёбу распрямился и скрестил руки на груди. Громогласный хохот здоровяка, которому вторил приятный баритон мужчины с лютней на спине, прокатился по улицам маленькой деревни. Группа скрылась за дверью неказистого трактира, в котором помимо шестёрки гостей сидела одна деревенщина.
Между двумя неказистыми избами чуть поодаль стояла фигура, наблюдавшая за этим театром одного шутника. Как только дверь захлопнулась, наблюдатель развернулся и побрёл к окраине посёлка. Минуя редких крестьян, что готовились к ночи, некто в грязном и штопанном походном плаще с глубоким капюшоном, что скрывал лицо, казалось, даже несколько неестественной тенью, отчего подбородок, видимый при некоторых ракурсах, выглядел серо-синим, небыстрым шагом приближался к условному концу деревушки: большому дорожному указателю. Там, где он стоял, постепенно начинались поля, которые и кормили этот населённый пункт, там же было корыто с нагретой за день водой, где лошади путников могли выпить воды и отстояться ночь-другую. Там как раз и стояла небольшая покосившаяся повозка, запряжённая старой клячей. На повозке были какие-то товары, накрытые тряпкой, судя по форме: бочки, да несколько ящиков. Фигура в пальто отвязала клячу, забралась на телегу и тронула поводья, скрипя скомандовав "но". Пегая лошадь нехотя зашагала, предварительно громко фыркнув. Странный наблюдатель на повозке вышел на дорогу и повернул не наверх, куда заботливо показывал дорожный знак, а в низину. Туда, где было деревенское кладбище.
Подъезжая к цели, Д'жэхут, кем и был тот наблюдатель, с некоторым отвращением сбросил с себя нищенскую маскировку и натянул поводья, останавливая лошадь у покосившихся деревянных воротец, символизирующих вход в общую погребальню деревенщин Поверхности. Скривившись ещё больше, дроу слез с места правителя повозки. Откуда-то изнутри доносились всхлипы. Проклятый, глядя исподлобья, вошёл в нестройный ряд могил. Медленно и бесшумно обходя каждый ряд, Д'жэхут наконец нашёл источник всхлипов: молодая девушка в белом платье рыдала на свежей могиле. Чародей, долго не размышляя, схватил плакальщицу за волосы и заставил посмотреть себе в глаза. То, что называется естественной красотой. Тонкие черты лица, большие заплаканные глаза, светлые волосы… По всем законам, некроманту требовалось немедленно влюбиться и бросить своё Искусство… Но Д'жэхут увидел в девушке лишь практическую пользу. И в данном случае, не как женщины, что, возможно, было бы хорошо, не будь дроу некромантом. Девушка онемела от ужаса настолько, что не могла больше ничего говорить: возможно, она бы лишилась дара речи и так, но оцепеняющий страх помимо естественного, имел ещё и магическую природу. Эльф оттащил девушку к телеге и бросил на землю, затем сдёрнул тряпку с повозки. Там, среди ящиков, лежало три бледных тела: обычный крестьянский мужик с пшеничного цвета бородой, из которой обычно торчал колосок пшеницы там, где должен был бы быть рот в бороде, большая дородная женщина с красными щеками, видимо, жена, и маленький, лет восьми, мальчонка, похожий на мужика, почти точная его копия, но без бороды. Они ещё были живы, но отравлены отвратительнейшим парализующим ядом, прямиком из Подземья. Много времени ушло, чтобы найти на поверхности ингридиенты-заменители, но всё же Д'жэхут справился. Взяв верёвку, что лежала на одном из ящиков, он ловко переплёл руки и ноги новой пленницы, ударив её наотмашь, когда та попыталась не даться, и разбив ей нос. Закончив с окончательным пленением, некромант взял из телеги свой посох с черепом и, выбрав земляную площадку получше, прямо перед калиткой на кладбище, начал чертить огромные символы концом своего магического оружия: сперва треугольник, в который затем оказалась вписана спираль, сходящаяся в центре. Вновь вернувшись к телеге, дроу положил в неё посох и вытащил из кучи груза обычный, не боевой, топорик. Обрубив ремни упряжи, мужчина взял за поводья конягу, которая не переставая фыркала, и поставил её в спираль. Топор полетел в ближайшие кусты и с приятным уху звуком атамэ – жертвенный кинжал – покинул ножны на поясе и чернёное серебро вошло в глотку клячи, довольно быстро лишая её жизни, да так, что она не успела даже дёрнуться. Горячая кровь лилась на руки и рукава мантии Д'жэхута, но того казалось это вовсе не беспокоило. Осталось семейство. Первой не без труда была извлечена женщина, весившая добрых фунтов двести пятьдесят, но маг был настроен решительно, поэтому кряхтя, но усадил дамочку в одну из вершин треугольника. Тем же жертвенным клинком он рассёк от груди до колена её платье и избавил от тряпья крупную женскую фигуру. Следом пошёл мужик, глава семейства, после своей суженной казавшийся пушинкой. Его точно так же избавили от его тряпок. Дитя Д'жэхут и вовсе приволок, держа за горло, уже без одежды, усаживая на последнее место. Впрочем, вернулся он уже с посохом. Встав перед тушей лошади, он поднял шест с черепом вертикально вверх, после чего с размаху и с неприятным звуком вонзил его прямо в желудок коня, кровь которого, вытекающая из шеи, уже заполнила спираль и держалась ручейком в прорытом для неё канальце.
— Ol sonuf vaoresaji, — нож вновь оказался в руке некроманта, который подошёл к крестьянину с бородой. — gohu IAD Balta, elanusaha caelazod.
Длинный надрез от подбородка до живота. Кровь течёт в нарисованный треугольник.
— vonupeho sobra zod-ol Roray i ta nazodapesad — очередь ребёнка. — Giraa ta maelpereji, das hoel-qo qaa notahoa zodimezod.
То же самое, но более светлая, ещё не порченная алая.
— od comemahe ta nobeloha zodien; soba tahil ginonupe pereje aladi, od vaurebes obolehe giresam.
Женщина получила свой удар много крат сильнее, отчего и рана осталась несравнимо глубже. Эльф отошёл чуть назад, возводя руки к небесам, не прекращая читать заклинания.
— Causarem ohorela caba Pire: das zodonurenusagi cab: erem Iadanahe. Pilahe farezodem zodenurezoda adana das gono Iadapiel das home od tohe, — Самоцветы в черепе загорелись зелёным светом изнутри, стали напоминать изумруды. С каждым следующим словом из них начали появляться небольшие молнии, а древко посоха будто бы краснело. — soba ipame lu ipamis: das loholo vepe zodomeda poamal, od bogira aai ta piape Piamoel od Vaoan! Zodacare, eca, od zodameranu! odo cicale Qaa; zodoreje, lape zodiredo Noco Mada… Hoathahe IAIDA!
Д'жэхут расставил руки в стороны, резко и хлёстко. Череп искрил зелёными огнями, ещё пару лет назад причинявшими бы адскую боль заклинателю, но сейчас вызывая лишь дискомфорт. Д'жэхут требовательно выставил руку и откуда-то со стороны кладбища к нему прилетел полусгнивший череп. Раскрошив его одной рукой, дроу направился к могилам. Встав в центре кладбища, он медленно начал будто бы поднимать что-то двумя руками. Этим "чем-то" оказались покойники разной степени разложения. Скелеты, полусгнившие и слегка "подрумяненные" трупы. Из свежей могилы, той самой, у которой Дроу нашёл плакальщицу, поднялся ещё даже не синий и с целой кожей, но с белыми глазами и отвисшей челюстью молодой парень. Все пробудившиеся встали вкруг своего призывателя, верно дожидаясь приказа. Он не заставил себя долго ждать.
— Деревня там, убить всех. — Д'жэхут повернулся к тому, что поцелее. Он ещё должен остаточно понимать более сложные приказы. — Чё-рна-я кни-га. При-не-си е-ё мне.
Свежий зомби отчётливо сказал "понял" – его голосовые связки ещё не сгнили, после чего присоединился к небольшой армии умертвий, что шли наверх, повинуясь зову своего господина. Сам же господин направился к оставленной собственности — посох он выдернул из истлевшего скелета коня в окружении обгорелых человеческих, а в прочерченных фигурах словно выкипела вода… но никакого огня точно не было. Сила ритуала, что провёл дроу, и заключалась в том, чтобы при минимуме своих собственных затрат силы поднять как можно больше нежити… пусть и ценой жизни других. У девочки, что видно пыталась уползти, ручьём текли слёзы, когда достигший её эльф перевернул ту на спину. Та сперва оправила платье, затем просительно сложила руки.
— У меня на тебя другие планы, — презрительно фыркнул дроу, поднимая девушку за горло. — Почему ты, даже увидев всю свою родню до пятого колена, восставшую из земли, свято уверена, что мне нужна от тебя любовь или как ты это называешь? Тьфу.