Мерный стук копыт по обледеневшей твердой земле возвестил о прибытии в городок незваного и очень чудного гостя. Старики смотрели вслед и сплёвывали себе под ноги. Кто-то тер подслеповатые глаза, пытаясь понять, уж не привиделось ли. Женщины выглядывали в окна и спешили задернуть занавески, если таковые еще имелись.
Дети, что не были в силу возраста или по обстоятельствам заняты работой, смотрели на гостя как на ожившую сказку. Под толстой обледеневшей коркой повседневных забот и серого однообразного существования, внезапно ярко забилось то детское непосредственное любопытство. Живой интерес к чудному и необычному.
Взгляды приковывала зверюга: живая, сытая и полная сил. Черной масти, с длинной густой гривой и заплетенным в какое-то подобие косы хвостом. Тяжелые копыта и мощные телосложение. Тут таких красавцев видывали разве что у богатых гостей, да только давно то было – еще до войны.
Однако же один только вид черной лошади будил воспоминания и возрождал надежду, что все может вернуться. Вернуться к тем временам, когда не было войны, а были полные семьи, веселые дети, и заезжие торговцы с путниками.
Но как зверь олицетворял надежду, так его всадница вызывала отторжение. Зверолюды… Мутанты это, вот кто они. Выдумал же кто-то человека со зверем скрестить в предавние времена. Не хорошо то, вот неправильно. Не естественно.
Союзники, говорят о них. Да какие то союзники, скажите на милость? Делают, что хотят. Слушать никого не слушают. Живут сами по себе непонятно где. И вот – заявилась одна такая! Как ни глянь страшная: лапы звериные, уши длиннющие, наверняка еще и хвост есть. Срам один. И хуже всего то, что пришлая выглядела до безобразия живой и полной сил. Ну ясно-ясно… ее-то война никак не коснулась…

«Замечательный городок! Именно то, что нужно. Тут определенно есть работенка для меня!»
Девушка скидывает с головы капюшон не по сезону легонького плаща и начинает озираться с удвоенным интересом, будто выискивая в этих серых стенах что-то очень важное.
Взрослые кривятся и поджимают губы. Мало того что зверолюд, так еще и деваха в самом непотребном виде! Всем ведь известно, что только распутницы простоволосыми ходят. И эта – вон, не стесняется же. Хотя ее, бесстыжую, вообще кажется не волновало чужое мнение.
А вот для детей эта гостья была как нечто непостижимое… Более возвышенное и приятное. Прям как сказка ожившая. Не то что все простое и обычное, вроде яков и птиц, а вот совсем диковинное! Лошади, великие путешественники, воители, сказочные монстры и целое море подвигов!
Такие точно могут и войну выиграть и все-все-все проблемы махом решить!
Потому как раз детей совершенно не удивило, когда всадница повернула в сторону «Приюта Козодоя» Вот кому-то наверняка свезет. Заберут его с собой и настоящим героем воспитают. Не нужно будет целый день возиться с нудными работами и мерзнуть на холоде.

Героев непременно ведет вперед великое предназначение. Хотя послушать тех же шаманов Тихого Пути, так все тлен. Пред лицом великого времени и необъятного мира все свершения – пыль, тщета и суета.
По мнению Зайца эти шаманы как-то уж очень сильно стали злоупотреблять сушеными грибочками. Торчать на месте и смотреть в небо она опять же считала крайне скучным занятием. Но… по сути вперед ее вело шило. Самое обычное несуществующее в физическом плане шило, которое, однако, весьма бодро вертелось в заднице.
Так что в сторону приюта деваха свернула отнюдь не по велению судьбы, и не из желания заграбастать какого-нибудь недоросля с собой. Может в определенного рода сказках она и могла бы занять роль той чудесной спасительницы и избавительницы, что уводит самого тщедушного и обездоленного, превращая того со временем и упорными тренировками в героя. Но не в этой.
Ей было все равно где цеплять неприятности и кому бросать вызов. Она готова сложить голову здесь и сейчас, но желательно успеть перед тем заехать кому-нибудь лапой в морду. В общем, по сути, обычная буйная да самоуверенная девка, которая по странному стечению обстоятельств еще не была избита, изнасилована или убита на большой дороге. Не, такие героями не становятся. Разве что героями каких-нибудь поучительных бабкиных присказок. Мол, вот не будешь себя хорошо вести, кончишь как вон то существо.
Детский приют – это вообще не то место, где Зая горела желанием оказаться. Но… оказалась.
***
Сука – та самая кобыла, что так впечатлила людей в момент появления зверолюдки в городе – сейчас стояла в каком-то подобии стойла. Из которого в спешном порядке выгребли все, что там было наставлено. Видать раньше и впрямь кони и яки там бока грели, но ныне здание отвели под сарай и хранили там все, чему пристало гнить в хозяйстве.
Лошадь была ни разу не довольна обслуживанием детворы. Пару раз пыталась ухватить кого-то из шибко наглых за пальцы. Удалось отстоять честь собственной попоны, и даже седла. Первое отдавать не хотелось из соображений собственного комфорта, а второе – из вредности.
Зато позволить мелким пошуршать ручками в хозяйских сумках – мило дело. Там все равно уже две недели как не было ни яблока, ни морковки.
Самых маленьких привлекала лошадь. Тех же, что постарше, – упомянутые ранее сумки, принадлежавшие внезапной гостье. Эти хоть и оценили фигуристость и зверолапость заезжей девки, а в сказочки не верили. К несчастью… в сумках у Зайца было как-то скудновато. Даже медной монетки – и той не завалялось. Хотя быть может она где поближе к телу деньжата держала?..
«Плешивая Волчица, загрызи меня…»
Белая грела зад и уже почти тридцать минут слушала о проблемах «Козодоя» Пока все сводилось к тому, что деткам нужен дом. А по факту: чем меньше здесь голодных ртов, тем всем лучше. Причем местному дядьке было совершенно плевать, что станет с мелкими. Главное, чтоб не прибили сразу за порогом.
«Мне подвиг нужен. И пожрать бы чего. На какой хрен мне дети сдались? Не, если не заткнется, то я…»
Заячье ухо дернулось, улавливая такой милый и приятный сердцу звук. Где-то кто-то нарывался на неприятности. Значит, она обязана вмешаться! На чью сторону вставать, девке было все равно. Кто первым себя правым покажет, за того и вступится.
Со стуком опустив на стол кружку с непонятной бурдой, Заяц поднялась, не удосужившись дослушать мужика.
— Так-так, и что у нас тут?..
Уши развернулись в сторону, где что-то началось, закончилось, но зародилось. Сложно что-то толком слышать в городе – здесь все трещат как бабы базарные. Но вот… да… кто-то удирал переулками.
— Замечательно, детки. Догонялки я тоже люблю.
Дети, выпучив глаза от удивления и восхищения, проводили нечеловеческий прыжок зверолюдки, которая одним махом оказалась на крыше. А потом – хоп! – и на соседнюю метнулась. Упрыгала, что кошка… или тёзка лесная. Хотя не… те так не могли. Иначе бы в суп не попадали.

Сосредоточившись на своей цели, а именно на топоте удирающих проулками парнишек, Заяц более-менее сориентировалась в чужом городе. Усилием воли ей удалось отгородиться от шума города, от скрипа повозок, от пыхтения тягловых зверей, от звука людских голосов.
В этом есть свои огромные плюсы. Есть ты, и есть цель. Ну или жертва, добыча, коли так будет угодно. Вас связывает незримая нить, которую мало кто разорвёт. Но в то же время… все остальное отдаляется на второй план, не переставая существовать.
Уж сколько раз прыгучая дамочка врывалась в гущу не своих событий и отхватывала по милому личику и прочим прекрасным частям тела. Было даже, что пришлось плюнуть на тупую гордость и рвать когти как самый простой перепуганный заяц. Но ведь здесь-то тухлый и блеклый городок, где есть выпивохи, брюзгливые старики, да вороватые ребятишки. Сойдут «на закуску»
— А мы его точно не зашибли?
— Зашибли – не жалко. Батька говорил, что все беды от чужаков.
Двое остановились за полусгнившими ящиками, служившими конурой какой-то тощей дворняге. Псина поджала остаток хвоста и забилась в темный угол своего неказистого убежища. Как бы печально ни жилось, а в суп ей не хотелось. Посему: чем меньше ее замечают, тем лучше.
— Давай-ка глянем, чего там у него.
— Просто глянем? А то старшие поколотить могут, если что прикарманим, а мелкие опять плакать начнут.
— У тебя мозгов меньше, чем у яка. Потому тебя вечно шпиняют. Ого, ты глянь только! Я такого раньше не видел…
— А мне дадите взглянуть?
Парни, уткнувшиеся носами в сворованные пожитки, дружно вздрогнули. Отсюда прекрасно просматривался кусок проулка, зато их было почти не видно. Кто вообще к ним мог подкрасться незаметно? Только кто-то из своих…
Но сидящая на ящиках девка точно своей не была. Тут таких ушастых никогда не водилось. Смотрит на парней, смотрит на сумку и скалится во все свои белоснежные зубки.
— Ну что ребятки? Не свое присвоили, а? Тц-тц-тц. Так хорошие люди не поступают. Знаете, что случается с плохими?
— Это… – одно дело, когда на своем месте промышляешь и заранее готовишь ловушку для чужака и пути к бегству. Совсем другое, когда тебя застают врасплох. Со зверолюдами и вовсе драться опасно. Говорят, они свою звериную болячку в когтях таскают. Вот так возьмут и превратят тебя в урода!
Из-за постоянных поколачиваний и тяжкой работы парни вообще красавцами не были. Тот, которому чаще всего и доставалось, был готов сразу покаяться. Но инициативу враз перехватил второй.
— Теть, да мы со страху это…
— Со страху? И кто же вас так напугал?
— Да въехал мужик с тех ворот. Мы ему предлагаем дорогу показать, а он как взял ту штуку и сказал, что убивать будет. Ну мы и убежали. Он в нас… стрелял, ага.
Зая склонила голову. Брешут ведь… Хотя, что-то народ и впрямь в указанной стороне бубнит. Сломать пару пальчиков и синяков наставить, чтоб знали свое место, – это она каждому вору и идиоту готова предоставить. Но убивать? Не, людей она не убивает. Даже таких паршивых щенков, как эти.
— Ну-ну, как там ваш убивец выглядел?
***
— Слушай… а если она с ним разберется… или он с ней… и за нас…
— Мне все равно кто кому шею свернет. Все равно никто из них не знает, где нас искать.
— Она же нашла.
— Случайно. Шевели ногами, хочу убраться отсюда поскорее…
***
С крыш скатывались вниз лёд и снег, когда Заяц с силой отталкивалась и подпрыгивала высоко вверх. Приземлялась легко, но вот при прыжке казалось еще чуть-чуть и посыплется уже черепица.
Искать потенциального убийцу сложнее, чем двух олухов. Те пыхтели так, что их на другом конце города было бы слыхать. А этот… тих. Все они, сучьи дети, тихие. Но шороху такого могут навести!..
Вот Зая и прочесывала райончик, в который ткнули грязными пальцами парни. Периодически вот так вот зависая и, прыгая, осматривая окрестности. Запахи… запахов много и от каждого блевать тянет. Ну и преступники особо по вони не отличаются от обычных горожан.
«А что это у нас?»
По спине прошла дрожь. Знакомым пахнуло. Не конкретным человеком или нелюдем, но… Да. Зверь. С острыми клыками и самомнение по самую холку. Зайцы не охотятся от волков. Зайцы им перекусом служат.
«Сделаю из твоей шкуры себе плащик», но когда такие условности останавливали тех, у кого храбрости было больше, чем благоразумия?
Выцепив «волка» (а он оказался внезапно близко), девушка уже не разменивалась на осторожное приближение (чтоб похлопать по плечу и посмотреть на испуганную рожу). Рванула в нужную сторону и сразу же прыгнула, вытягивая лапу для удара. Щас она ему таким сюрпризом с крыши навернется – сосульки с черепицей сказкой покажутся!

«Чего?»
Мысль не блистала красотой слов, зато всецело описывала мнение Зайца о случившемся, когда ее схватили налету. Такое бывало пару раз, ну может быть чуть чаще. Только вот…
Во-первых: противники (и собутыльники, ловившие ее пляшущее тело со стола) как правило удержаться не могли и все завершалось закономерным приземлением на пол, на землю… иногда на кого-то, кто уже лежал. Во-вторых: удары у девушки очень редко улетали в никуда. Редко, но тоже бывает. Как сейчас.
Какое-то мгновение она с перевертышем представляла донельзя нелепую картину. Почти любой человек (и не-человек) ростом этак в метр с шапкой не нашел бы ничего потешного в том, что кто-то высокий держит кого-то низкорослого как дитё непутевое. Зая комплексами не страдала, но на руках висеть не любила.
«Собачье племя!»
От последующего удара вышибло душ, а может и не только его. На краткое мгновение девушке показалось, что сейчас она пополнит ряды тех самых неудачников, что кончаются в грязных переулках. Но нет, пока еще стоит на лапах. А раз стоит, то может и ответить на оплеуху своей собственной.
— Что, серенький, совсем нюх теряешь в этом городе, э? Не можешь домашнего кролика от дикого зайца отличить? Давай я тебе прочитаю маленькую лекцию. Кстати, выпить не хочешь? Каждому блюду свой букет!
Одним эльфам, пикси, феечкам и духам рождества ведомо что, побери их всех, в том злосчастном переулке забыла полная бутылка вроде бы не дешевого… вина? Эля? Пива? Этикетка была заботливо содрана, оставляя на темном стекле обрывки бумаги.
Зая нащупала ее случайно, когда опиралась рукой о стену, чтоб позорно не шмякнуться носом в замерзшую грязь. А тут чей-то тайник оказывается! Ну, в общем-то, кому бы тот ни принадлежал, а мужичок сам виноват. Лучше надо прятать!
Пить сомнительное содержимое из сомнительной бутылки, найденной в сомнительном грязном переулке стремного городка? А почему бы и нет?
Пробка звонко покинула свое место. Заяц щедро глотнула и поморщилась, но перекинула бутылку волчику. Дождалась пока тот попробует или хотя бы понюхает содержимое и предприняла вторую попытку достать своего уже собутыльника. На этот раз взмахом заячьей лапы. Как ни крути, а лапки будут помощнее рук, а ей тут счет сравнять надо!

  В какой-то момент волчья морда вытянула свои очень и очень не подходящие для этого губы в намерении расцеловать и Кралю, и вот эту непонятную котопёсю, которая прилипла к его глазам с настойчивостью моли. Да не только их, и быка тоже. Вообще, все животики и щёчки мира были в опасности, пока эти растрескавшиеся губы тянулись шут пойми куда в поисках тепла.
  Губы коснулись обледенелой стены дома и Нойхофф зарычал, отозвавшись на внутренние позывы к поеданию плоти. Ему пришлось задрал голову к крышам чтобы услышать звук собственных инстинктов и они заставили его взвыть волком. Изо рта Джаника повалил зелёный, зловонный и проклятый пар.
  - Жрааать… - Зарычал он, зачем-то сообщая снежинкам, что собирается всех вокруг сожрать. Зверь торжествовал, но крайне недолго. Ведь фейское вино, теперь уже совсем взявшее верх над мыслями, с укоризной исправило последнее слово, вернув в мир совсем другой призыв. - Дааать… подаррки…
  И снова попытка выгнать прочь голос добра, и снова полнейший провал. Нойхофф перевёл взгляд с безразличных к несправедливости небес, он подпрыгнул шесть раз, словно пытаясь в конвульсиях выбить из себя Что-то. Но ничерта не получалось.
  И вокруг всё ещё был этот цирк уродов. Такой умилительный, что злодею аж хотелось их всех выпотрошить. Вернее - войти в них настолько глубоко, чтобы обеспечить летальной близостью душ. Впрочем, даже такие попытки остаться Зверем легко обнаруживались вином. Оно бдело, щелчками вышибая из головы бывшего приватира ненависть.
  Карие глаза отупело скользили по их зверинцу. Котопёся-мальчик чего-то говорил, мяувафкал и наверняка хотел обняться, но вслух этого не говорил. Джаник почувствовал, как при взгляде на него отпускает прочь Зверя, как возвращается к своей исключительно человечьей ипостаси. «Потому-что так можно целоваться, играть в карты, быть другом, признаваться в любви, дарить подарки и не пугать прохожих! Единственной действительно грустной потерей можно назвать хвост... он подло втянулся обратно и Зверь его не отдаёт. А жаль. Хвост был милый. Прям как крылышки у фей, разве что крылышки не кажутся подранными в отличие от этой шерстяной жопной штуки».
  Он нащупал ногой свой пистолет и поднял, в который раз Злодей попытался справится со всеми вокруг. Палец на курок, да только спустя мгновение рука обхватывала уже дуло и он попросту не мог выстрелить пистолетом вот так - наоборот. Зато мог подарить его этому милашке с тёплым рычащим лобиком, красным от кусающихся бабочек носом. Он чего-то говорил, но Джаник его не слушал. Бывший приватир улыбнулся, протянув Сфинксуслику оружие.
  - Хочешь поиграться с пистолетиком? Мааленький, на играйся! - Волшебный пистолет вместо тысячи ответов был дан прямо в руки юноше. И в переулке оставалось ещё двое, кому можно было причинить добро. Быка Нойхофф оставил напоследок, а сам устремился за Кралей, по пути насвистывая всякие штуки. - А ты чего прыгаешь, попрыгайк… - Он шёл за ней следом, приглядываясь к самой манере двигаться. Разумеется, он же был натуралистом. Ему необходимо было... «ЧТО?! Какой нахрен натуралист?», возопил было он сам в себя, но слишком отвлёкся. - Стой, так ты у нас не Краля, ты Зая? Чего сразу не сказала. Я бы приготовился к более жёсткому мяску и может быть сделал бы из тебя милую шапочку… прости.
  Придерживая приватирскую шляпку, пьяница пополз вслед за Зайкой. Он пытался скрыться за сугробами, чтобы это всё равно напоминало охоту. Снаружи его черепной коробки это выглядело так, будто взрослый мужик загребает к себе грязный снег и скрывается за ним, словно идиот, а после переползает дальше и проделывает то же самое. Изнутри же он крался как настоящий следопыт. Вынюхивая не то добычу (как подсказывал Зверь), не то просто бедную маленькую Зайку, чтобы поздравить её с праздником (как подсказывало фейское вино).
  Когда же она оказалась прямо перед ним на расстоянии укуса или поздравления, Нойхофф не нашёлся что выбрать, а потому впился зубами в её задницу и пропел с обрывками штанов и шерсти в человечьих зубах: «Ф нофым гофом!».
  И вот именно в этот момент свершилась магия. Словно давно того ждала где-то внутри, она розовыми соплями оповестила о своём присутствии. Джаник, моргнув странному ощущению в животе и на глазах и хмуро уставился на котопарня. Осталось только ответить на это странное важное ощущение так, как следовало. Потому Джаник прополз в сторону Сфинксуслика чуть меньше метра и только тогда, открыв рот, смог выблевать в его сторону слова.
  - Тефя… тофе…
  А после отрубился в снегу в одной из наиболее злодейских поз. С ладошкой под ухом.
Джаник НойхоффГосподин с Фонарёмhttp://forumupload.ru/uploads/0001/31/13/1658/632314.png

Отредактировано Гоц (07-01-2021 06:49:35)

Зае еще предстояло узнать, что ее плащик порвали на тряпочки (на одну и для благой цели!) и в штанах зияет приличная дыра на месте покусанного зада. Вообще осознать факт того, что ее укусили… А по-хорошему бы избавиться от бреда в голове и понять, что произошло за несчастные десять минут в этой подворотне.
Но все это, конечно же, будет как-нибудь потом. Посему как сейчас девушка максимум, что смогла сделать – самостоятельно забраться на яка, чмокнуть его в ухо, активно покивать на обещания вина и блинчиков (кто же откажется-то?) и… во время очередного кивка, боднуть животинку. Пушистый бычок оказался все же более выносливым, чем зверолюдка, выдержал коварный удар и не отрубился. В отличие от Зайца.
В густую плотную шерсть радостно потекли слюнки и похрапывание.
***
Закончив бодрствовать в бренном мире, девушка пошла свершать подвиги в мире грёз. Здесь тоже творилась какая-то вакханалия. Ну, насколько это вообще применимо к сновидениям. Хотя если они активно мешаются с пьяными бреднями…
«И где это я?»
Вокруг было как-то до отвращения серо и уныло. И при том очень грустно, будто сам воздух и место в целом едва сдерживаются от того, чтоб не всхлипнуть. В целом – прекрасное отражение Олларда. Город явно не был здоров. Храбрился, держался, но едкая зараза отравляла его кости и выпивала душу.
Девушка, шатаясь вышагивала по пустым улицам приснившегося Олларда. Здесь не было ни души. Только то тут, то там испуганно скользили чьи-то тени. Они боялись зверолюдки, старались не привлекать к себе ее внимания, но своим мельтешением добивались обратного. А еще они куда-то спешили.
Торчать посреди унылого что во сне, что в реальности города девушка посчитала очень глупым. Может там – куда все так целеустремленно следуют – будет оживленнее и поинтереснее?
Звериными скачками преодолевая немыслимые для реального мира расстояния, Заяц допрыгала до огромного костра. Где-то далеко за Оллардом, но в то же время буквально у него под боком.
Поленья радостно потрескивают, тени преображаются в каких-то странных существ – начиная от зверолюдов и заканчивая чем-то совсем невиданным. У яркого огня им явно становится получше, но все равно какие-то они унылые. Никто не улыбается. Сонные как заработавшиеся мужики и женщины.
Раз сонные, то надо разбудить, верно?
Заяц повертела головой. Рядом стояли огромные сундуки, доверху набитые праздничной атрибутикой. Всеми вот этими праздничными пирогами, винами, компотами, игрушками, украшениями и так далее. Словно тени к чему-то готовились, а потом взяли и махнули рукой, погребенные под ворохом дел.
Воровато оглядевшись, Зая хватанула хлопушку и как ни в чем не бывало вышла в центр чудаковатого собрания. Взгляды невольно стали на ней задерживаться. Значит, не все равно, а?
— Подъем, ребятки!
Брошенная в костер хлопушка оглушительно взорвалась и все пространство окуталось ярким дымом, меняющим свой цвет, стоило ему добраться до следующего гостя прикостровых посиделок. Из огня в небо и окружающих сыпались безобидные искры.
Зая же внезапно потеряла равновесие и ухнула своей покусанной волками задницей в огонь.
***
Вздрогнув всем телом, девушка с трудом подняла тяжелую голову. И затуманенным взглядом огляделась, силясь понять на каком она свете и в каком окружении.

Ему снилось, что он был частью вихря, который вырвал с корнем города, пожирал само основание мира, разрастаясь и желая только одного - насытится. Но насыщение никогда не приходило.
  - Тебе нужно вернутся… я голоден… я хочу чтобы души молящихся в эту ночь обрели приют в моей пасти. Я хочу, чтобы все огни погасли до полуночи и пустые глаза людей встретились с частью того голода, который никогда не был им известен. Дети в зубах своих матерей. Мясо и кровь. Хо… хо… хо… я должен принести им подарочки!
  Демонский голос, алобелый силуэт мелькал, пока не исчез, создавая давящую музыку одним своим присутствием. А после Джаник проснулся и пробуждение оставило в голове кромешную пустоту.
  - Рота подъём! - Крикнул на него какой-то залётный юноша, но раз кричали подниматься - значит по флотской традиции нужно было подниматься. Слишком поздно Нойхофф понял, что уже давно не является ни частью флота, ни морским волком. Некоторая горечь осадочком осталась в его груди.
  - Это не Оллард… - С лёгким рыком выдохнул бывший приватир. Ему не нравилось здесь, ибо окружение слишком походило на то, чего он больше всего не любил в своей жизни. Юг.
  А ещё, на нём было только исподнее и кто-то ведь раздел его? Всё, что необходимо было бы скрывать - от демонических начертаний, до татуировок, которые он набил по глупости и ради женщин, которых уже давно не существовало на свете. Всё было сейчас обнажено перед равнодушным миром. И хорошо, что мир вокруг был равнодушен.
  Запах еды пропитал всё жилище. И ещё живой, и уже совсем мёртвой. Одно из блюд кто-то добропорядочно разложил на подушках прямо под его носом. Завёрнутый в одеяльное тесто Заяц валялся и уже открыл глаза, но ещё почему-то не вскочил, пытаясь повторить их драку.
  Можно было сожрать её без каких либо проблем. С пистолетом конечно сподручнее получилось бы, но даже так. Он облизнул зубы, скорее по привычке, чем потому-что это на самом деле было нужно.
  - Ты напала на меня. И я не знаю где мы, но я сожру тебя, стоит тебе только начать прыгать в мою сторону или позариться на мои вещи вновь. Я надеюсь, мы друг-друга поняли? - Он присел на одно колено и даже не заметил, как собрал в кулаке её одеяло. Ну да, как будто взял за воротник, только воротник обычно - часть одежды, а не одеяло. Эх, тяжело угрожать людям, на которых нет воротников. Выходит совсем не как в сказках, и свою злодейскость даже не покажешь.
  Нойхофф ещё сверкнул в неё глазами, но мысленно приготовился к тому, что будет обедать в этом бедламе, говорить с этим бедламом и может даже чем-то помогать всему этому кромешному бедламу. Главное тобы этот бедлам не противоречил тому бедламу, который он сам хотел устроить.
  «Что он там нёс про героев, этот... котолюд? Он действительно думает, будто здесь двое героев, а не одна эта мрачная длинноухая сука и один мрачный короткоухий мудак в виде меня?»
Джаник НойхоффГосподин с Фонарёмhttp://forumupload.ru/uploads/0001/31/13/1658/632314.png

Отредактировано Гоц (09-01-2021 06:54:45)