еллиан легко, чуть касаясь мягкой кожи, провёл кончиками пальцев по спине обнажённой эльфийки, уснувшей прямо на его груди. По её изящному телу пробежала невольная судорога, словно в своих грёзах она вновь окунулась в пламя безумной страсти, совсем недавно царившей под полупрозрачным балдахином. Блаженная улыбка спящей стала шире, а с чувственных губ сорвался томный, едва различимый шёпот. Лесной диалект эльфийского наречия переплёлся с морским, образовав совершенно непонятную комбинацию произвольных слов, созданную окутанным дурманом сознанием.
Где-то далеко пробил звонкий колокол, - его отзвук донёсся сквозь туманную пелену, пуховым одеялом укрывавшую вековые деревья. Несколько бесцеремонно, но довольно нежно переложив девушку на измятую шёлковую простынь, усыпанную вишнёвыми лепестками, Кель поцеловал её в лоб и смахнул упавшую на щёку прядку длинных тёмных волос. Плавно и бесшумно он скользнул с кровати на прохладное дерево красиво украшенной беседки без крыши, затерянной посреди дремучего леса. Где-то в высоких кронах шумел ветер, изредка перебиваемый пением птиц. Он приносил с собой тонкий аромат весны: вкус распускающихся яблонь и черёмух сменялся душистым веянием трав и полевых цветов, смешиваясь во что-то необыкновенное.
Почти неслышными шагами мужчина подошёл к стоящей у самого края площадки ванне и попробовал рукой воду. Горячая в самом начале визита гостьи, теперь она была лишь едва-едва тёплой. Аккуратно забравшись в прохладный, освежающий источник, Келлиан набрал полную грудь воздуха и сразу опустился на самое дно. Он смотрел сквозь толщу воды на полную луну и мерцающие в вышине звёзды. Лепестки роз, медленно плававшие на поверхности, иногда закрывали собой ночное светило и тогда казались призрачными, пришедшими из другого мира. Но вот лёгкая рябь уносила их прочь – и видение пропадало.
Он лежал под толщей воды, позволяя ей забрать с собой приятную усталость, смыть похоть и грех со своего прекрасного тела, пока лёгкие не стало обжигать болью. Только тогда он вынырнул и жадно глотнул свежего воздуха, восстанавливая сбившееся дыхание. Позволив себе ещё несколько долгих минут насладиться негой, мужчина будто нехотя выбрался из ванны. Ловким движением перебросив волосы на одну сторону, он взял лежащее на краю полотенце и слегка промакнул их для скорейшего высыхания.
Для начала встав на цыпочки и потянувшись, Кель махнул рукой, развеивая иллюзию. Сказочный лес исчез, растаяв лёгкой дымкой и оставив вместо себя просторную, богато украшенную комнату с раскиданной повсюду одеждой. Мужчина облачился в пурпурный шёлковый халат, поднятый с пола. Запахнувшись и повязав вокруг талии широкий пояс, он подошёл к комоду у окна со стоящими на нём многочисленными бутылками всех форм и размеров. Налив немного гвионского вина в хрустальный кубок, он покачал его в руке, позволяя напитку подышать, а после в несколько крупных глотков испил до дна – церемониться было совершенно не перед кем.
Поставив пустой бокал назад, он распахнул плотно задёрнутые тяжёлые шторы, впуская в комнату закатное солнце, заставившее его поморщиться от бьющего прямо в глаза яркого света. Ласковые весенние лучи играли с лёгким воздушным тюлем, заставляя причудливые тени падать на спящую эльфийку, выгодно подчёркивая красоту её наготы. Периодически она всё ещё конвульсивно подрагивала в своих грёзах, изредка позволяя сладострастным вздохам прорываться наружу.
Келлиан позволил себе насладиться этой картиной в полной мере, словно стараясь каждую деталь запечатлеть в памяти навсегда. Через полчаса, когда она наконец-то проснётся, в комнате его уже не будет. Созданное ради неё одной волшебство исчезнет, оставив наедине с надвигающейся мрачным штормом громадой реальности, и в итоге она вернётся сюда вновь, чтобы опять испытать переполняющую её эйфорию настоящей любви, чарующий коктейль иллюзий и благовоний, уносящих прочь от забот и суеты.
Именно этим “Тигровая лилия” разительно отличалась от других подобных заведений. Здесь платили не за разовое удовлетворение низменных физических потребностей, но за возможность окунуться в собственные самые смелые фантазии, какими бы они ни были. Однажды познав этот сладкий запретный плод, сюда всегда возвращались за тем, что нельзя было получить никак иначе, – это был лишь вопрос времени.
Как и у каждого гостя, у эльфийки была своя история, печальная и довольно прозаичная – её выдали замуж за кошелёк богатого дряхлого торговца, чтобы пополнить стремительно тающий бюджет рода вливанием крупного выкупа. Сегодня она пришла в “Лилию” впервые, золотом заплатив за свою мечту, за переполнившие её естество восторг и радость, за сердце, впервые за долгое время бьющееся чаще не от страха перед выходками пьяного старика, а от накрывающей с головой страсти, приятным жаром разливающейся по венам.
Завтра, встретив друг друга на улице или рынке, они с Келлианом пройдут мимо, даже не взглянув друг на друга, не удостоив тайным кивком, связывающим двух любовников, – таковы нерушимые правила. И лишь что-то внутри неё приятно кольнёт томительным ожиданием новой встречи, очередного приключения, заставив спустя несколько шагов стыдливо зардеться и опустить взгляд.
Улыбнувшись своим мыслям, Кель тихо вышел из комнаты, закрыв за собой дверь и давая гостье насладиться последними волшебными моментами её затухающей фантазии.