Сквозь лобовое стекло land rover’а просачивался рыжий локон восходящего солнца. Казалось, что шоссе, уходящее за очередной покатый пригорок, врезалось прямо в раскалённый диск небесного светила. Шесть часов утра. Вокруг тишь да благодать – пробудившиеся пташки встречали рассвет беспечным щебетанием, а расчёсываемая ветром зелень шелестела так же приятно, как купюры с ликом дядюшки Франклина.
Новый день для Кроуфорда начинался на обочине, с созерцания очередного пейзажа из богатой коллекции необъятной страны, в компании английского внедорожника и тлеющей сигаретой Marlboro в зубах. Ветер, пропитанный свежестью Горного Штата и ароматом свободы, с удовольствием её докуривал, пока сделавший остановку водитель просверливал взглядом табличку с надписью “добро пожаловать в западную Верджинию”. Лишь одна вещь портила всю гармонию – из хрипящего динамика радио знаменитая певица надрывала связки, повествуя о синей луне прямо на фоне восходящего солнца. Пожалуй, малышке Розмарин можно простить эту небольшую оплошность.
Кому-то подобное утречко покажется своеобразным, но Мак (так называли близкие товарищи опытного охотника на крупную и не очень дичь) не за что бы не променял его на навязываемую американской мечтой подгоревшую глазунью, жёлтую прессу и крутящуюся у плиты жену, жалующуюся на то, что на неё не налезает очередное платье, купленное всего месяц назад. Растворимый кофе каждое утро, работа на большого папочку, пара спиногрызов на шее… Нет, спасибо. Все эти прелести жизни воспринимались им вполне нормально, но примерять шкуру примерного семьянина мистер Мак не торопился.
Уроженец Далласа вытащил изо рта окурок и пафосно отправил его в полёт щелчком пальцев, одарив придорожный знак «не парковаться» угрожающим взором, схожим со взглядом того самого безымянного стрелка из новенького вестерна, требующего от шайки негодяев извинений за простреленное мулу копытце. Хлопнув дверью, он нервно уселся за баранку и повернул ключ зажигания. Нездешний зверь заревел во всю глотку, отправляясь шуршать резиной по шоссе за горизонт.
Стрелка спидометра застыла на отметке девяносто, а рокот механического сердца стального коня был настолько громким, что заглушал радио. Что может быть лучше? К слову, Кроуфорд был единственной персоной на, казалось бы, абсолютно пустом шоссе, кому подобный звук ласкал уши. Вскоре в зеркалах бокового вида шофёр заметил красный мерцающий огонёк на крыше отполированного до блеска shevrolet bel air. Офицер полиции, находящийся в патрульной машине, ехал с включенной сиреной уже добрые пять минут, однако и она меркла на фоне хищного рыка четырёх цилиндрового двигателя. Выругавшись под нос нарушитель тишины свернул на обочину, а полицейская машина наконец обогнала его и припарковалась спереди, дабы заблокировать путь.
Моторы и сирена стихли. Мак настороженно наблюдал за тем, как из открывшейся двери патрульной машины спешно выскочил явно женский силуэт в полицейской форме. Вот дела! За спиной остались Арканзас, Теннесси и Кентукки, а первую женщину копа удалось повидать лишь на въезде в Верджинию. Наверное, не стоит описывать то, с какой недовольной походкой обладательница полицейской формы и широких солнцезащитных очков медленно подбиралась к своей «жертве». Отмечу лишь то, что делала она это неспешно, предвкушая момент того, как изощренно офицер может отыграться на нарушителе закона. Если в одном штате вас, в лучшем случае, свернут в баранку, посадят в полицейскую карету и прочитают многочасовую лекцию о том, как стоит вести себя, например, в Нью-Йорке, то в Алабаме знатно отделают дубинкой и окунут моськой в дорожную пыль. Это только для жителей Алабамы суровый штат был «милым домом»…
Невозможно не быть заворожённым видом того, как фигуристая дамочка в строгой форме покачивая бёдрами направляется именно к твоей машине. Мужская фантазия подобно постоянному току (то бишь работающая, как правило, в одном известном направлении) прописывала пикантные, но довольно банальные сценарии развития дальнейших событий. Конечно, реальность сурова, и подобные фантазии рушились в тот момент, когда всё заканчивалось выписанным штрафом за превышение скорости. Хотя, если послушать рассказы дальнобойщиков с придорожных задрюканых кафе, гостиниц или заправок, то невольно начинаешь верить в чудеса. Но Малрик в чудеса не верил, однако с трудом удержался, дабы не присвистнуть от увиденного.
Строгая с виду дамочка заглянула в салон внедорожника с такой кислой миной, что водитель даже не обратил внимание на подсунутый под нос полицейский значок.
- Мэм? – поправив шляпу опомнился Кроуфорд, ожидая худшего исхода событий. Пока что он даже не догадывался, за что был остановлен и какое наказание ему грозит. Но чёрт возьми, в самом деле! Кто в здравом уме принимает на службу таких фигуристых куколок? Более выразительным у представителя закона было отнюдь не лицо, а то, что упиралось в дверь внедорожника, что собственно уже не есть норма для хранителя правопорядка. Как же она гоняется за преступниками с такой ношей? Хотя нет, лучше этого не представлять, по крайней мере, в данный момент…
Офицер ещё несколько мгновений предпочитала молчать, одаривая водителя и его машину оценочным взглядом, то и дело морщась и покачивая головой. Заприметив шляпу, услыхав режущий уши акцент, а главное - номера, полицейский сразу смекнул, из какого штата примчался фанат кантри, широкополых головных уборов и классических вестернов. Если бы в текущем году Кубрик успел снять свою знаменитую картину про доктора Стрейнджлава и майора Дж. Т. "Кинг" Конга, то первой ассоциацией у офицера при виде Кроуфорда был бы размахивающий ковбойской шляпой лётчик верхом на ядерной бомбе, сиганувший из бомболюка под рёв авиационного двигателя.
- Так-так, что тут у нас? – сменив серьёзное выражение лица на кокетливую улыбку запел обладатель остроугольной фуражки – Не уж то ковбой Мальборо собственной персоной?
- Это не смешно. – огрызнулся Мак и полез в бардачок за толстой папкой с документами. Передав её брюнетке по другую сторону двери, он наконец был избавлен от ненавистного взгляда ярого демократа, повстречавшего на шоссе республиканца.
- Мистер Кроуфорд, - официально огласил офицер – Ваше ведро с гайками ревёт как пикирующий бомбардировщик.
- Спасибо.
- Это не комплимент, мистер. Везёте что-либо запрещённое? Оружие?
- Вы спрашиваете у техасца есть ли у него пушка?! – усмехнулся Мак, нехотя выходя из машины и заходя за багажник. Открыв его, законопослушный гражданин округа Даллас изъял из чехла с промасленной ветошью сверкающее в ласковых лучах солнца Верджинии ружьё;
- Ремингтон модель восемь, - гордо хвастался перед скептически наблюдающим за выходкой офицером мужчина – Тридцатый калибр. Эта малышка может остановить бизона на расстоянии в двести ярдов. Бонни и Клайда, кстати, пришили из таких же…
Чрезмерного энтузиазма от рассказа дамочка не испытывала, продолжая ожидать, пока чудак наконец завяжет разыгрывать спектакль.
- … Ну, почти. Что вы, чёрт возьми, смотрите на меня как на сумасшедшего?
- Пытаюсь прикинуть, насколько всё плохо. Надеюсь, это всё?
- Нет конечно! Говорю же, я ещё не тронулся умом, дабы взять в дорогу всего одну пушку. Есть у меня калибр и покрупнее... – Малрик отдёрнул куртку и полез в кобуру. Женщина, вытаращив от удивления глаза поняла, что пора бы охладить пыл техасца, пока не поздно;
- Боже, храни Америку, не надо его доставать! Я верю вам на слово, мистер Кроуфорд. – на невозмутимом лице закона проступил лёгкий румянец, и девушка отвела взгляд, окунувшись в кипу документов с росписями, сухими цифрами и штампами. Ничто так не отвлекает бурную фантазию, как скучная бюрократия! Мистер Кроуфорд действительно имел на руках всю необходимую документацию для свободного перемещения по штатам, в том числе и разрешение на ношение двух экземпляров холодного и огнестрельного оружия. Дамочка вздохнула с облегчением – видимо гражданин Мак’Кроуфорт, всё-таки, имел в виду под «крупным калибром» пистолет, а не ту похабщину, которая неожиданно пришла на ум служителю закона.
- Что же, всё чисто. Однако, я вынуждена выписать вам штраф за неисправный глушитель и разбитую фару.
Малрик покосился на свою машину и убедился, что все фары на его внедорожнике, несмотря на слова офицера, были целыми. Уловив тонкий намёк техасец коротко кивнул, принимая из рук полицейского папку с бумагами;
- Это формальность, но… я обязана спросить – куда вы направляетесь?
- Элиссвилл. Мой фронтовой друг - шериф Дуглас Квинзи - переехал в Верджинию пару лет назад и с тех пор мы видимся каждый год, чтобы сходить на оленя.
- Постойте, вы сказали Квинзи? – обернувшись переспросила девушка, в глазах которой загорелся огонёк неподкупного любопытства.
- Совершенно верно, мэм. Вы с ним знакомы?
- Настолько, насколько могут быть знакомы дочь и отец.
- Мир тесен! – удивлённо огласил Мак - Старина никогда не рассказывал мне о том, что у него есть дочурка…
Девушка сняла с пояса блокнот, вальяжно распахнула его и принимаясь старательно описывать причину штрафа и его кругленькую (по меркам пятидесятых годов) сумму. Аккуратно зажатый дамскими пальцами лист легко оторвался от переплёта и был вручен гостю в качестве сувенира. На этом вручение подарков не закончилось – как и обещала строгая леди в форме, её дубинка превратила одну из фар в месиво из разбитых осколков и отражающего свет стекла;
- Мужчины редко хвастаются тем, что бросают жену и детей, мистер Кроуфорд. Передавайте моему «любимому» папочке привет.
Выполнив служебный долг, полицейский гордо задрал голову и так же покачивая бёдрами направился к припаркованной поблизости сверкающей карете с алой мигалкой.
- Да кстати, - обернулась она, выдавив язвительную улыбочку – Добро пожаловать в Верджинию. Cчастливого пути!

***
Едва слышно ворча себе под нос и проклиная демократов водитель внедорожника подъезжал к небольшому городку под названием Эллиссвил. По дороге Кроуфорт, как принято законопослушному гражданину, оплатил штраф в полном размере и заменил разбитую фару, прикупив новенький глушитель в автомастерской. Теперь железный зверь нежно мурлыкал, как сытый кот, налопавшийся сметаны.
Как и было сказано доселе, Элиссвилл – город небольшой, и найти не платящего алименты шерифа не составило следопыту никакого труда. Пухлый любитель пончиков в сахарной глазури мирно обедал у себя в офисе, попивая свежий капучино.
Давние фронтовые друзья побратались, бегло вспомнили былое и от души посмеялись над случившимся с Кроуфортом казусом на дороге. Шериф Квинзи полностью возместил товарищу затраты, объясняя тайну о дочери тем, что был вынужден отдать долг своей родине. Платить алименты из окопов фронта, неохотно называемым американцами «вторым», занятие столь же глупое, как попытки купить новенькие джинсы в бакалейном магазине.
Что было, то прошло, а кто старое помянет, как говориться, тому и глаз вон. Лихо махнув рукой на все недоразумения, Малрик принялся интересоваться у старого друга о деталях предстоящего сафари. К дюжему разочарованию охотника, у шерифа было много дел, точнее, одно «маленькое», по его словам, дельце, которое мешает отправиться на цветущие просторы лесов Верджинии здесь и сейчас. К служителям правопорядка испокон веков прилипла дурная привычка – когда что-либо касалось непосредственно рабочей деятельности, то они хитро соскакивали с пояснений и посвящали в суть дела неохотно, постепенно, и всё на бегу. Умножая все эти факторы на отсутствие драгоценного времени, вы могли узнать, что едите накрывать преступную шайку уже на порогах притона негодяев. Нечто подобное случилось и с Кроуфордом, благо вместо притона оказалось довольно миленькое заведение, в котором всегда можно выпить крепкого алкоголя, выкурить пару кубинских сигар и послушать живую музыку. В подобных барах не было принято говорить о бейсболе или пить что-либо менее крепкое, чем виски (если вы, конечно, не дама или простите за выражение, голубой).
- Ты бы хоть предупредил, что мы выйдем в люди. – усаживаясь за столик язвил Кроуфорд – Я бы приоделся, шляпу свою постирал в конце концов! А то меня не покидает ощущение, что я ношу на голове мёртвого опоссума...
- Да не суетись ты так, старик, – дружелюбно похлопал по плечу шериф, который в свою очередь вырядился в белоснежный костюм со схожим фасоном, пользующимся популярностью у плантаторов, имевших в распоряжении несколько гектаров земли и дюжину чернокожих рабов;
- С каких пор парни из Далласа начали задумываться о том, что о них подумают окружающие? А насчёт запаха – тут всегда так пахнет. Твоя шляпа тут не при чём и вообще – ты просто ещё не привык.
- Всегда удивлялся тому, как ты складно поёшь. Помнишь тот случай, когда мы врезались в ограждение кукурузного поля? Старикан, что жил на ранчо неподалёку, скакал по зарослям резвее, чем ужаленный в задницу кузнечик…
- … А потом я на полном серьёзе утверждал ему, что мы федералы, а на его поле приземлился осколок метеорита. Самое забавное, что этот болван нам поверил. Такое по гроб жизни не позабудешь.
Под подобные беседы и проходило время в стенах людного бара. За спиной доносился звон бокалов, смех и отрывки разговоров о политике. Параноиков, верящих в присутствие «красной угрозы», хватало везде. Тут и там сновали одетые с иголочки официанты, проходили мимо юные и не очень леди в вечерних платьях. Одни искали компанию состоятельных джентельменов, другие наоборот – еле успевали уносить от неё ноги. Происходящую в зале суету можно было сравнить разве что с муравейником. Гармония подконтрольного хаоса и разодетых жуков, снующих от столика к столику. Только на широкой сцене всё выглядело последовательно и логично – певец выходит, поёт, кланяется под жидкие овации и стирается из подогретой парами алкоголя памяти.
- Может быть наконец расскажешь, почему мы сюда пришли? Не за что не поверю, что ты действительно пьёшь в подобных заведениях, или того хуже, слушаешь местных певичек.
- Хорошо. – шериф опрокинул бокал, слегка поморщившись – Моя очередь быть занудой, Кроуфорд. Четвёртый столик слева от барной стойки.
Зоркий глаз рейнджера в одно мгновение остановился на указанных Квинзи координатах. Бутылка бурбона, три стакана с подтаявшим льдом и затушенная сигара в стеклянной пепельнице – вот и всё, что предпочитали джентельмены в строгих, серых как зацикленный на понедельнике день сурка костюмах. Подобно стервятникам, устроившим засаду в узурпированном гнезде, они не пропускали мимо ни единой юбки, что-то бурно обсуждая и в мгновение затихая в тот момент, когда на сцене появлялся тот или иной певец.
- Этого парня зовут Анрольд Вив.
- Которого из четверых?
- Того, что в сером костюме, конечно же. Это его любимый цвет.
- Ну спасибо, Шерлок. – мотнул головой Мак, потянувшись за бутылкой – Либо они все в серых костюмах, либо у меня двоиться в глазах. Кстати, как мы будем отсюда добираться? За руль ни тебе, ни мне уже точно не сесть.
- Эй, сейчас моя очередь быть занудой, забыл? – ткнул локотком приятеля Дуглас – В данный момент не так важно, кто из них Арнольд. Ты сам быстро смекнёшь, кто есть кто, если запахнет жаренным. Пока он говорит, остальные – помалкивают, а ещё реже скулят ему под руку.
- Мальчики явно вдохновились творчеством Монти Клифта, но ещё не решили, кто из них больший выскочка. – Мак брезгливо отвёл взгляд и уставился на своего товарища – И ради кучки пижонов мы протираем штаны в этой дыре?
Через несколько мгновений последователь «утончённых» вкусов пожалел, что задал столь резкий вопрос фронтовому товарищу. Когда сладкая парочка в обнимку с гитарой и банжо наконец пожелали Ирен спокойной ночи, на сцене подобно яркому лучу заходящего солнца, пробивающегося сквозь открытое окно, появилась столь неотразимая красавица, что привычный стенам заведения галдёж порядком утих. Стоило девушке смахнуть рыжий локон с мраморно белого лица вальяжным жестом мягкой длани и начать петь, как в заведении и вовсе воцарилась тишина, таящая возгласы неподкупного восторга.
Её песня повествовала о негодяе, в котором последняя по какой-то из причин усомнилась. Иначе зачем ведать мужчине о результатах того, что он, покинув свою возлюбленную в летний день, мог забрать с собой и ярко светящее солнце, навсегда обрекая мир разбитого сердца на кромешную тьму?
Проще говоря незнакомка, оказавшаяся в итоге далеко не местной певичкой (как смел грубо выражаться Кроуфорд) произвела эффект восторга с двойным дном – высокая ирландка на длинных как телерадиомачта Дакоты каблуках поражала гостей заведения не только своим вечерним платьем, миловидным личиком и пышной прической, но и ангельским голосом. Чертовски ангельским! Глас этот разве что с огранённым алмазом возможно сравнить, уж очень ярко в нём переливались сильные, высокие эмоции и мимолётная страсть, присущая обладательницам приятной наружности. Фурор достиг такой шкалы, что все просто-напросто молчали и увлечённо слушали. Наверное, это и есть показатель того, что певец пользуется блистательным успехом? Лишь где-то подаль барной стойки неловкий официант засмотрелся на сцену и уронил с подноса бокал, хотя, утверждать последнего Кроуфорд не мог, так как сидел спиной к источнику звука. Вполне возможно, что кто-то банально уронил челюсть в собственную тарелку.
- Охренеть, у вас что, появился собственный Бродвей?
Шериф, кажется, просто не услышал своего закадычного друга. Уподобившись толпе Дуглас неустанно хлопал в ладоши, не в состоянии отвести прикипевший к женщине взгляд. Вскоре взорвавшая зал певица уплыла за кулисы (обозвать иначе столь грациозную походу было просто невозможно). Вместе с ней в зале растворились зеркальные проекции деловых костюмов, что в свою очередь сильно насторожило шерифа.
- Не думаю, что этот квартет появится на сцене.
- Что? – наконец опомнился Квинзи, осмотревшись по сторонам;
- Твои ряженные пижоны рвут когти, вот что.
- Арнольд? Сукин сын! Дуй на парковку, Мак. Сейчас тут будет жарко.
Мужчина в белоснежном костюме вскочил с места, обратив на себя внимание толпы. Кивнув кому-то из зала в сторону кулис, полицейский достал пистолет и ловко запрыгнул на сцену. Сотрудники под прикрытием в штатском ринулись за ним. Вскоре каждый присутствующий понимал, что выпивал и курил бок о бок с ряженными фараонами, и сдаётся, что Вив знал об этом задолго до того, как за ним увязался хвост…

***
Чем больше то или иное деяние обретало рамки скрупулёзного подхода, тем выше возрастала вероятность появления медного таза, угрожающего оное накрыть. Спонтанность и инициатива – тоже камень краеугольный, палка о двух концах. Любому простофиле известно, какие вульгарные вещи инициатива могла сотворить с инициатором. Однако, когда план уже прогорает на глазах, альтернатив не остаётся.
Кроуфорд, будучи далеко не самым глупым мужиком, понимал, что стал соучастником проваливающейся облавы. Мак проникся фразой унесённого ветром Ретта – ему было абсолютно наплевать, чем не угодил Вив легавым. Однако, это не означало того, что Малрик позволит щеглу улизнуть от длинных рук закона. Чего уж скрывать – за один только дурной вкус в выборе гардероба Арнольд заслуживал оказаться за решёткой. Вив одевался так, будто бы начинал и заканчивал свой день в деревянном макинтоше. Да, именно на этой стоянке гроб на колёсиках дожидался своего хозяина. Вот только влажной мечте каждого гробовщика-автолюбителя было не суждено прокатиться даже одну жалкую милю.
Вив действовал логично, но предсказуемо. На шкуру скользкого типа не раз выпадала доля беглеца, посему как и когда нужно смываться Арнольд чувствовал пятой точкой. К сожалению, думать ею он не научился.
Что не говори, а слушать свою задницу трусливый пижон умел как никто другой, а она, в свою очередь, кричала своему хозяину, что сегодня обладатель строгого костюма может не просто обзавестись лишней дыркой в теле, а вовсе откинуть копыта от передозировки свинца. Дрожащий трус ни за что не подставит своё тельце под удар, посему малыш Арнольд додумался взять заложника – ту самую рыжеволосую ирландку. Ни у одного фараона не поднимется рука брать на мушку такую красоту. Но тут невольно вспоминается один не совсем приличный анекдот про «один нюанс», о котором Вив просто-напросто не знал – Мак не был фараоном.
Как и было предсказано шерифом, Вив в итоге оказался на парковке. Спешно подталкивая певицу дулом девятнадцать-одиннадцатого, заткнутого прямо промеж лопаток, он торопился запрыгнуть в cadillac вместе со своими дружками. Те так же неустанно продолжали суетится вокруг него, как навозные мухи вокруг мешка с удобрением. Малыш Арнольд явно спешил – ключи в его охваченных тремором руках звенели, как бубенцы на оленьих упряжках Санты. Это и стало для Кроуфорда сигналом для того, чтобы наконец покинуть свою засаду.
- Эй, янки! – громогласно рыкнул техасец, вальяжно отчеканивая шаг из-за кузова мини-вена. Вив вздрогнул от неожиданности, и кажется, даже уронил ключи наземь, плотнее прижав дуло пистолета к своей новенькой подружке. На какие-то пару мгновений серые под копирку костюмы оцепенели и уставились на обладателя широкополой шляпы.
- Я ищу засранцев, проткнувших все шины на этой стоянке. – Арнольд и его соратники вытаращили глаза. Казалось, что они стали свидетелями сценки из какого-то малобюджетного вестерна – съёмочная группа даже не удосужилась прикупить ковбою гремящие сапоги со шпорами для пущего антуража. Эффект неожиданности – штука полезная и крайне коварная. Только сейчас пижоны удосужились убедиться в правдивости слов незнакомца – все машины на стоянке действительно стали жертвой какого-то вандала, спустившего каждое чёртово колесо. Каждое, кроме колёс квадратного land rovera – слегка потрёпанная временем машинка была полностью исправна и готова выдвинуться в любой момент.
Пока каша в котелках пижонов ещё не доварилась, Малрик продолжал сыпать в неё соли.
- У тебя наверняка возникает логичный вопрос – а какого хрена у всех машин спущены колёса, кроме той с техасскими номерами?
- Чего?! – первым не выдержал потока информации подельник Вива, находящийся от него по левое плечо, отчего заслужил от своего центрового дружка недовольный взор и просьбу заткнуться. Однако, все четверо пижонов уже проглотили крючок, и рыпаться становилось дороже для потрохов;
- Заткнись, Денни! – огрызнулся Арнольд, спрятавшись за заложницей на высоких каблучках – Ты ещё кто такой?
- Статливый обладатель машины с целыми шинами.
Вив потупил взгляд и едва выглянул из-за тонкого дамского плеча, недоумевающе подняв бровь.
- Так почему же у всех машин, кроме твоей, спущены колёса?
- Каждой вшивой дворняге известно, – Кроуфорд с прищуром уставился на щегла в строгом костюме –  если она посмеет нагадить техасцу, то сыграет в ящик быстрее, чем успеет досчитать до одной «миссиссипи».
В итоге всеобщее замешательство развеялось, и квартет дружно засмеялся.
- Сдаётся мне, это была комедия? – Вив дал знак своей шайке, и лихие парни все как один взяли на мушку остряка – Ты кем себя, мать твою, возомнил? Чарли Чаплином? У моих ребят, мать их, пушки, а в них, мать их, пули! Отдавай ключи от своего поганого драндулета и вали отсюда, пока мои парни не превратили тебя в решето.
- Вив? – проскулил тот, что стоял справа. Его насторожило то, как медленно рука Малрика потянулась к карману с ключами от машины;
- Похоже у этого засранца тоже есть пушка!
- Техасец с пушкой? Это хренов стереотип, болван! Давай живее, ковбой, у меня нет времени.
По просьбе трудящихся на нелёгком гангстерском поприще связка ключей была подброшена Кроуфортом прямо над макушкой рыжеволосой дамы, которая, судя по всему, недоумевала от происходящего гораздо больше, чем все остальные. Вив ловко поймал её и почувствовав сладкий вкус победы усмехнулся. По классике жанра, опускать стволы ребята в пепельных костюмах вовсе не торопились.
- Ты ещё здесь? Проваливай!
- Знаешь который час, Вив? – Мак уткнул длани в пряжку ремня, хищно оскалившись. Панибратский посыл и хлещущий через край пафос снова заставили его впасть в ступор. Шайка без пяти минут калек заметила ручку револьвера слишком поздно, и успела напоследок встрепыхнуться.
Той скорости, с которой охотник выхватил револьвер из кобуры, позавидовал бы сам Техасец Рэд, если бы остался в живых после стычки с аризонским рейнджером с большой пушкой на бедре. Одного мгновения было достаточно, чтобы твёрдая рука стрелка ударила по курку револьвера ровно шесть раз. Первые две пули угодили в самое неожиданное место – длинные каблуки ирландской певицы. Потеряв равновесие, она рухнула наземь, освобождая тем самым Арнольда от живого щита. Остальные четыре снаряда оставили на серых костюмах бордовые оттенки крови, уронив Вива и подельников в аккуратный ряд, где они ещё продолжали корчится от боли.
- Ровно полдень. – стрелок ловко крутанул револьвер в руках и отправил верного друга обратно в кобуру. Брехня, скажете вы? О каком полдне идёт речь, если концерты устраивали как минимум вечером, а тот в свою очередь, уже давно успел закончится. Это как посмотреть – барабан револьвера прокрутился по часовой стрелке ровно один раз, выпустив все шесть пуль. От того и фраза, скорее всего, носила характер метафоры чистой воды.
- Кранты каблукам. – подметил Кроуфорт, когда подошёл поближе и осмотрел весь нанесённый имиджу певицы ущерб. Хотя, кто знает, что конкретно имел в виду уроженец Далласа? Он с легка мог завуалированно намекать на совсем иные каблуки, а именно на распластавшихся на парковке обладателей лишнего отверстия в теле.

Как говорил Джон Диллинджер – фараоны всегда появляются не вовремя. Кто-кто, а враг общества номер один знал толк в этом деле. Пожалуй, это откровение Кроуфорду пришлось испытать на собственной шкуре.
Стоило стрелку опустошить барабан револьвера и отправить его в кобуру, как на парковке появились бравые сотрудники полиции. Подоспели на готовенькое, точнее, на готовеньких. Мак не собирался убивать доходяг в серых пиджачках, а лишь утихомирить: дать возможность горе-гангстерам полюбоваться градиентом заходящего солнца, покрасившего небо Вирджинии в оттенки червонного злата, в удобном для того положении лёжа, пусть и с лишней дыркой в плече. Однако, стоит отметить, что столь благородный порыв приобщения к прекрасному не оценили ни Вив, ни его ребята, ни полицейские, собирающиеся арестовать паренька с дурным вкусом в выборе гардероба. Чего греха таить - дамочке, которой пришлось сказать стильным каблукам аu revoir, это тоже не сильно нравилось.
Хочешь как лучше, а получается “как всегда”. Бог бы с ним, если бы недовольным остался кто-то один – угодить всем просто невозможно, но тут уникальный случай. Недовольны были все.
Большим удивлением для Кроуфорда стало то, что сотрудники правоохранительных органов зачем-то взяли его на мушку, приказывая поднять руки вверх. Сказано – сделано, Малрик считал себя законопослушным гражданином и последовал наставлениям офицеров, на что те в ответ уложили обладателя широкополой шляпы на землю, отделали ногами и надели наручники. Справедливость восторжествовала, боже храни Америку!
Если бы справедливость была изысканным блюдом, то, пожалуй, не сыскало бы большого спроса среди гурманов. Сладкому для одних и горькому для других деликатесу сулил бы громкий провал. Находящийся в патрульной машине охотник был как раз одним из тех , у кого блюдо с громким названием “справедливость” казалось столь же сладким, как дёготь. Есть такие моменты, когда есть что сказать и повод для возмущений довольно весомый, но смысл? Синяки на теле уже не пропадут, не прирастут отстрелянные каблучки к туфелькам, не сползут с запястий крепкие объятия оков наручников. Оставалось лишь позволить судьбе делать своё дело и пытаться получать от того удовольствие.
- Офицер, - обратился Мак к водителю сквозь решетку, отделяющую задержанных от сотрудников полиции – Будьте любезны, включите радио.
Фараоны переглянулись с ехидной улыбкой на лице. Через хрипящий динамик приёмника доносились скучные беседы через рацию с характерным для того шипением, жужжанием и дребезжанием. Слушать такое двенадцать часов напролёт – сомнительное удовольствие.
- Прости, дружище, но звонил дядя Сэм – просил передать, что ты наказан. Так что сегодня ковбой останется без музыки.
- Видишь, как нехорошо получается? – подхватил тот, что крутил баранку – Не слушаешься ты, а без музыки остались мы все. А я не могу представить конец смены без старины Френка.
Полицейские дружно засмеялись. Да, им было дозволено применить физическую силу, но нет ничего лучше, чем утереть нос очередному сомнительному пассажиру колкой остротой. Со стороны заднего сидения донеслось красноречивое молчание – офицеры праздновали свою маленькую победу. Но продолжалось затишье недолго. Вскоре слуги закона услышали то, что задержанный выстукивает сапогами незамысловатый ритм и щёлкает пальцами в такт.
- Я не танцую, и не проси;
- Я не танцую, и не проси;
- Я не танцую. C вами, мадам;
- Воли я ногам своим не дам!
Офицеры вновь переглянулись, но на этот раз делясь друг с другом изумлением. Задержанный пел так натурально, будто бы был внебрачным сыном Синатры.
- Знаешь что? Ты душка;
- Знаешь что? Ты такая душка;
- И, ох, что делаешь со мной?
- Я будто морской берег, омываемый волной;
- И на танцполе вовсе сам не свой!

Патрульная карета припарковалась на стоянке полицейского участка. От лениво закатывающегося за горизонт солнца остались лишь рыжие полосы, разлитые по редким облакам. Некогда яркие лучи побагровели, утратив былое тепло, оставаясь фантомными отблесками на крышах и стёклах машин. Только в свете увядающего дня серое неприметное здание служителей правопорядка смывало с себя оттенки угнетающей рутины и меланхолии. Лишь одно оставалось неизменным – гордо реющий флаг штата, соседствующий с большим братом с пятьюдесятью звёздами, круглосуточно пылал факелом над  монументом закона.
Как и трактованным на иной лад семи заповедям не суждено избавить жизни людей от грехов, так и сутолоке вокруг полицейского департамента не грозило утихнуть хотя бы на одно ничтожное мгновение. Однако, бывалый офицер, без пяти минут находившийся на пенсии, мог уверенно утверждать, что именно в этот вечер народу в участке собралось куда больше, чем обычно. Патрульные неустанно о том судачили, но Кроуфорд списал наблюдательность на обыкновенное недовольство, присущее служащим правоохранительных органов. Да и разум нарушителя был отягощён опасениями о собственной шкуре и недоумением, связанным с произошедшими с ним событиями. Как-то не укладывался в голове факт того, что фронтовой товарищ недвусмысленно намекал ему отправиться на парковку и выжидать стиляг в строгих костюмах, там, в засаде, с целью их задержания, чтобы в итоге вполне логических действий вынудить своих коллег задержать ко всему прочему и его самого. Идеи о предательстве или неких личных счётах между Дугласом и Кроуфордом были отвергнуты последним сразу же – уж слишком хорошо ладили давние товарищи, выручавшие друг друга на полях отгремевшей мировой войны. Итог анализа оказался таковым – что-то явно пошло не по плану, наперекор идеям Квинзи. Что-бы то ни было, давать любые показания в данный промежуток времени идея столь же глупая, как попытка рассказа анекдота про посещающих бар немца и еврея в стенах синагоги.
Интуиция подсказывала Маку, что ему нужно тянуть время. Так долго, насколько это вообще возможно. Правда делать это будучи закованным в наручники, экскортированным парой фараонов с вечно чешущимися до болтовни языками и до взбучки кулаками – занятие нелёгкое. Пока Кроуфорд взвешивал, какая выходка может выиграть хотя бы несколько драгоценных минут, патрульные успели завести нарушителя за пороги полицейского участка.
Даме, громко именуемой Правосудием, присущи дурные вкусы в интерьерах и подборе персонала, что собственно совсем не удивительно – статуи, частенько стоявшие возле судов или коллегий адвокатов, намекали на то, что она была слепой. Несмотря на завязанные глаза, женщина умудрялась удерживать равновесие на весах закона, которые символично находились в её мраморных руках. Наверное, вышеперечисленные факты оправдывали то, что увидел перед собой Кроуфорд, когда его любезно заволокли на задворки твердынь синтетической справедливости. Серость бетонных плит просочилось внутрь помещения, сконцентрировав вокруг себя атмосферу тревоги, неоднозначности и бессмертия людских пороков. Было людно. Делилось столпотворение на два лагеря – одни были облачены в форму, другие в штатское. Однако, различия во внешнем виде отнюдь не отображала степень «паршивости овец» - по мнению Правосудия все они были виновны: кто-то в большей, а кто-то в меньшей степени. Царящий вокруг шум якобы пытался заглушить эту истину – гремела, пищала и клокотала речь, неустанно стучали пальцы по клавишам пишущих машинок, шуршала бумага и звенели колокольчики у бесконечного множества дверей, ведущих, как правило, в одно не столь отдалённое место.
После регистрации, обыска и конфискации имущества, Мак попал именно туда – за решетку, пока что не такую мерзкую и вероломную, как принято её считать. Скорее, она носила некий формальный характер, отправной точкой на пути исправления, чистилищем между раем и адом. Впереди открывались не радужные перспективы – допрос и суд. Витающие в участки запахи типографской краски, табачного дыма и крепкого кофе сменились на запивающую ноздри пыль и тяжёлый спертый воздух плохо вентилируемого помещения. Будем честны – это далеко не самые мерзкое зловоние, которое возможно почуять, будучи брошенным в обезьянник.
Место заключения было разделено на несколько секций-камер, огороженных друг от друга стальной решёткой с толстыми прутьями. Она же становилась для нарушителей символической стеной, препятствующей им вновь оказаться на свободе. Неестественно яркий свет, скрип закрывающихся дверей и лязг замков давили на психику, заставляя впасть в отчаяние, опустить руки и смиренно сесть – пока что на узенькую металлическую полочку, крепящейся к стене несколькими массивными кранштейнами. Полка, на которой неудобно сидеть, не говоря уже о сне, была единственным предметом интерьера в камере. Санузла и вовсе не присутствовало, что недвусмысленно намекало на то, что надолго заключенные здесь не задерживаются. Однако, от сего их здесь всегда находилось в достатке, и людской зоопарк никогда не жаловался на опустение.
В соседней камере по правое плечо от Кроуфорда расположился некий господин, находившийся в крепких объятиях Морфея. Резкий запах перегара и заливистый храп сигнализировали о том, что он был пьян в стельку. Вот уж кому было не до рассуждений об удобстве тюремной лежанки. Признаться, ему вообще не до чего дела не было – устроив заезд по опустевшей пригородной трассе, нетрезвый водитель умудрился врезаться в телефонный столб и оставить без связи несколько домов и организаций, за что и загремел в каталажку.
Отдавая дань символизму, на левой стороне от охотника оказались заключенные в клетку ночные бабочки. Те моментально одарили оценочным взглядом незнакомца в шляпе, а тот в ответ вежливо снял шляпу и молча кивнул, осторожно присаживаясь на жутко неудобную полку. Пойманные гигантским сачком правосудия, жрицы любви томились в тесной клетке одним большим и крайне сплоченным коллективом.
- Курить есть? – донёсся голос с хрипотцой со стороны, столь побудительный к действиям и требовательный, что Мак невольно потянулся к карманам кожаной куртки. Бинго! Видимо, офицеры так торопились, что забыли изъять у задержанного пачку сигарет. Зато зажигалка не избежала пристальных взоров служителей закона и оказалась конфискована. Проблема решилась довольно оригинально – одна из девушек запустила руку в глубокое декольте и угостила жаждущих табачного дыма огоньком.
- За что тебя? – атмосфера располагала на беседу по душам. Судьба продолжала играть комедию, а Кроуфорд не долго размышляя решил не раскрывать всех карт.
- Курил в неположенном месте. – девушка недоверчиво улыбнулась и качнула головой с сигаретой в зубах. Представителю древнейшей профессии была известна истина, гласящая о том, что у всех есть свои тайны, и порою лучше не извлекать скелетов на белый свет.
- Пеппи. – представилась она, протягивая руку в наручниках через прутья решётки. Охотник скептически отнёсся к жесту и ответил на рукопожатие с задержкой. Было ли это актом брезгливости – загадка.
- Дай угадаю – длинный чулок? – предположил Мак и попал прямо в яблочко. Девушка рассмеялась и коротко кивнула в знак согласия, перебрасывая ноги на ногу, якобы пытаясь акцентировать внимание мужчины на них. Ей это удалось, и острый взгляд рейнджера приметил, что чулок Пеппи не носила. Отдёрнув короткую юбку, она как-то хитро улыбнулась и в пол голоса ответила;
- Чулок у меня тоже длинный.
Порой разум творит просто нечеловеческие вещи. Например, позволяет видеть неочевидное, прийти к верному выводу или к гениальному открытию. Открытие, которое сделал охотник, не таило в себе ни толики гениальности, выбивая из колеи. Посему Мак больше не улыбался, а некоторое время вопросительно взирал на даму из соседней камеры. Наступило неловкое молчание, продлившееся ровно до тех пор, пока офицеры не выпустили бабочек на волю. Следующей целью их визита стал Малрик…

Прогулка по длинному коридору завершилась у двери в кабинет для допросов. Надзиратель отворил стальную массивную дверь и приказал Кроуфорду войти. Внутри помещения было холодно, жутко пахло хлоркой или ещё какой-то неведомой дрянью, используемой для дезинфекции помещения. В одном из углов комнаты для допросов находился громкоговоритель –  грубый мужской голос, прозвучавший в нём, настоятельно порекомендовал задержанному присесть за стол и ожидать.
Малрик провёл наедине со своими мыслями ещё пятнадцать минут. Видимо, офицеры полиции поголовно страдали непунктуальностью, что жутко злило Кроуфорда. За это время к Маку пришло озарение  - адвокат, точнее его отсутствие, могло сыграть ключевую роль в партии с правопорядком. Без присутствия защищающего интересы задержанного проводить допрос являлось незаконным актом. Набрав в лёгкие воздуха, он готовился произнести вошедшим заветную фразу, которая должна была выиграть хотя бы немного драгоценного времени.
За дверью послышался звон связки ключей – надзиратель отпирал замок. Серый кусок металла со скрипом отворился, а охотник выправился на стуле и мгновенно посерьёзнел, перестав витать в облаках размышлений.
- Квинзи! – удивлённо возгласил он, когда увидел в качестве вошедшего своего давнего друга в форме шерифа. Тучный мужчина был один. Он спешно захлопнул за собою дверь и ничего не ответив резко рухнул на стул напротив, метнув на стол стопку бумаг в пожелтевшей папке. Судя по виду, Дуглас явно был на взводе – испещренный морщинами лоб блестел от пота, лицо побагровело и распухло, дыхание шерифа было сбитым, а в глазах затаилось смятение. А вот Кроуфорд наоборот – по какой-то из неведомых причин стал спокоен как удав, обвивающий пойманную мышку. Это была лишь маска спокойствия – за ней находился гремучий тихий гнев. Водрузив закованные в наручники руки на стол, он развёл руками – настолько, насколько позволяла короткая цепь;
- Ничего не хочешь мне рассказать?
Шериф вздохнул, снимая широкополую фуражку. Вытирая пот со лба платком и елозя на стуле, казалось, что он готов раскаяться перед давним другом, но просто не знал с чего начать.
- Прости Мак, всё получилось чертовски дерьмово.
- Да уж... - хмыкнул охотник, откинувшись на спинку стула – К чему весь этот спектакль? Решил упрятать меня за решетку?
Слова фронтового товарища резали Дугласа по живому – он недовольно поморщился и отвёл взгляд, собираясь с мыслями. Ему предстояло поведать Кроуфорду, в какую заварушку они ввязались.
- За решетку ты не попадёшь. Обещаю. – как и упоминалось ранее, Дуглас и Малрик знали друг-друга очень давно. Настолько, что могли прочувствовать тонкую грань между искренностью и ложью. Обещание Квинзи якобы зацепила некую струну в душе Мака, и его тихая злоба утихла наглухо. Пережитое так или иначе сближает людей. Так получилось, что общим между старыми друзьями стала война. Вместе они пережили все её ужасы, унеся их отрывки в воспоминаниях домой в качестве сувенира. Эти двое не понаслышке знали, что за собой таит это страшное слово. Воцарившаяся в кабинете для допросов тишина знаменовала акт солидарности между людьми, вывернувшими жизнь наизнанку. Так и получалось, что чаще всего Квинзи и Кроуфорд подолгу молчали. Молчали вместе, молчали о своём, наслаждались тишиной, которой так не хватало там, на другом краю океана.
- Те ребята, которых ты чуть не пришил...
- У них что, есть связи в полиции? – предположил Ван, на что в ответ Дуглас мотнул головой в знак отрицания;
- ...Нет. Несколько лет назад они были мелкими сошками, шестёрками. Да и сейчас ими остались, честно говоря, но коллекторы – это лишь верхушка айсберга. Весь этот бизнес чист только на бумаге, Мак, и ровно до тех пор, пока должники не становятся жертвами.
- Ты правда думаешь, что эти сопляки могут кого-то убить?
- Я не уверен, - с усмешкой сказал Дуглас, скрестив руки на груди – Но факты говорят об обратном. Последние две недели местный лесничий находил в заповеднике тела – все изуродованные падальщиками. Не думаю, что факт того, что все они задолжали банкам кругленькую сумму обыкновенная случайность.
- Так значит, я попортил шкурку твоей дичи?
- К сожалению, да, Мак. Мы хотели поймать их ещё тёпленькими и передать федералам – они-то как раз и стали виной тому, что ты сейчас находишься здесь. Не знаю как у вас Техасе, но в нашем штате для того, чтобы открыть пальбу нужны полномочия, а не веские основания.
- К чему ты клонишь? Зачем я нужен федералам?- засуетился Мак - Не уж то я пришил единственных свидетелей, ведущих к низинам этого «айсберга»?
- Не пришил, но тяжело ранил. – Дуглас пододвинул к охотнику папку бумаг, любезно раскрыв её – Их состояние оценивают как стабильно – тяжелое. Пока что они не могут дать показаний, что сильно замедляет ход следствия. Но это всё дело времени – вернёмся к разговору о полномочиях.
Шериф ткнул указательным пальцем на подпись, принадлежащую Кроуфорду. Охотник не мог припомнить, что в последнее время подписывал какие-либо бумаги, отчего был крайне удивлён.
- Это документы, подтверждающие то, что ты лесничий государственного заповедника Па́нтера. Прости, но только так я могу оправдать твои действия перед ребятами из бюро.  Это всё, конечно же, временно, пока я не найду нового лесничего. Не волнуйся об этом.
Обретение столь ответственной должности далось Кроуфорду тяжело, однако он понимал, что Дуглас руководствовался благими намерениями, подделывая подписи и расставляя фальшивые штампы необходимых инстанций. Если обычно благими намерениями вымощена дорога в ад, то для охотника это был единственный путь на свободу. В голове Мака родился вполне логичный вопрос;
- Слушай, а что стало со старым лесничим?
- Пропал. Видимо, ребята Вива и о нём позаботились, когда тот поднял шумиху вокруг трупов в его заповеднике. – наверное, ничего так красноречиво не опишет чувства уроженца Далласа от услышанного, как выражение его лица. Чтобы прочувствовать нечто подобное, достаточно сесть в лужу, на дне которой находился капкан;
- Ты творишь чудеса, Дуглас. – досадно буркнул Мак, хватаясь за голову в прямом и переносном смысле – Всего за несколько часов ты сделал этот день одним из самых паршивых в моей жизни.
- Ещё кое-что... - якобы невзначай припомнил шериф, чувствуя, что вынужден подлить масла в огонь – какие всё же «весёлые» времена ожидают охотника после того, как оковы наручников спадут с его запястий и тот отправиться дышать опьяняющим воздухом свободы!
- ...Работодатель той певички, которой ты отстрелил каблуки, хочет получить деньги за порчу имущества и моральный ущерб. Чёрт, ты ведь ещё половине участка резину попортил!
Стены кабинета для допросов содрогнулись от истерического смеха Кроуфорда. Иногда всё настолько плохо, что ничего не остаётся, как смеяться над собственной неудачей;
- И что теперь? Этот гад будет со мной судиться?
- Ринглинг не из тех, кто взыскивает деньги судебными тяжбами, Мак. Поэтому дам тебе совет – постарайся не попасться ему на глаза, а ещё лучше – заляг на дно. Нескольких дней должно быть достаточно…

***
Дружеская беседа продолжалась ещё очень долго. В тот момент, когда Мак покинул стены полицейского участка, на Элисвилл опустились густые сумерки. В ночном небе ярко светил бледный лик луны, освещая парковку серебряным светом. Тут и там стрекотали сверчки, пели цикады, гулял свежий ветер, унося трещащую симфонию высоко в звёздное небо. Кроуфорд потянулся к пачке сигарет и закурил, неспешно отправившись к штрафной стоянке, дабы забрать свою машину. Её вход был огорожен опущенным шлагбаумом, неподалёку расположилась сторожевая будка с ярко-красной крышей из металлочерепицы, похожая на некое подобие гриба с короткой ножкой и массивной шляпой. Прямо у подходов к сторожу перед Кроуфордом остановился элигатный Pullman imperial crown, тем самым преградив Маку путь. Из-за спины донёсся голос – надменный и дерзкий, явно принадлежащей какой-то большой шишке, с толикой наигранной вежливости и некой издёвки;
- Любите прогулки под луной, мистер Кроуфорд? – Малрик успел понять, кто именно находился за его спиной. Обернувшись в пол оборота, охотник взглянул на мужчину в строгом костюме из-под борта шляпы, глубоко затянулся и выбросил бычок щелчком пальцев. Хитрые глаза незнакомца блеснули, наблюдая за полётом окурка прямо под его дорогую карету.
- Наедине. – сухо вымолвил он, выдыхая облако сизого дыма – А вы, должно быть, мистер Ринглинг?
Собеседник коротко кивнул, любезно улыбнувшись. Казалось, что несмотря на предостережения Квинзи, расчётливый господин был рад видеть виновника порчи казенного имущества, что показалось охотнику очень странным;
- Если вы знаете мое имя, то наверняка ведаете о цели моего визита, мистер. Видите ли, деньги – это топливо моего бизнеса. Звучит заезжено, но это так. Я надеялся на то, что местные власти возместят мои убытки, но… я проехал добрую половину Америки и знаю, что их обещания писаны вилами по воде.
- Вынужден вас огорчить – у меня нет таких денег.
- А хотите, чтобы они появились? Я хочу. Вам это под силу, мистер Кроуфорд. Я не привык говорить о делах на бегу – присаживайтесь в машину, прокатимся и потолкуем.
Ринглинг был назойлив, как жужжащий над ухом комар. Кроуфорд думал над тем, чтобы послать отпетого бизнесмена ко всем чертям собачим, но разве это остановит его от преследования? Такие люди добиваются результата крайним упорством, и методы их, как правило, выходят за рамки закона. Но Мак отнюдь не боялся фантомных угроз – предложение Ринглинга было отличным шансом расставить все точки над и. Плясать под чужую дудку охотник явно не собирался. Неохотно отворив дверь лимузина, Малрик присел в роскошный салон, отделанной кожей и слоновой костью. Водитель тут же повернул ключ зажигания, и мотор нежно замурлыкал, как ластящаяся кошка. Ринглин сел вперёд и обернулся к своему пассажиру. Напротив виновника его убытков томилась та самая ирландская красавица с ангельским голосом, заворожившая вечерний зал. Пусть та и ответила гостю на сиденье напротив подобием милой улыбки, Мак чувствовал, что здесь ему вовсе не рады. Атмосфера, царившая в оплоте роскоши, сковывала туже полицейских наручников, а слащавая речь Ринглинга лишь усугубляла ситуацию;
- Вы уже знакомы с мисс Лилой, верно? – поразительно, как гигант бизнеса оперировал риторическими вопросами. Они загоняли собеседника в угол, заставляя последнего покорно слушать, постепенно подбираясь к крупицам соли в галлонах воды;
- Она сказала, что не смогла устоять на ногах – в прямом смысле слова. Скажите, где вы научились так метко стрелять?
- Этому невозможно научиться. – огрызнулся охотник как загнанный в угол зверь – Это как чувство стиля – либо оно есть, – Мак недвусмысленно прошёлся оценочным взглядом по пропитанным шиком интерьерам салона лимузина – либо его нет.
Фраза Ринглингу по душе не пришлась. Уверенный в своем утонченном вкусе, он не любил, когда столь несокрушимые (по его мнению) факты ставились под сомнения. Посему выражение лица бизнесмена приобрело некий хищный прищур – он гасил в себе пожар негодования, проглатывая вертящуюся на языке ответную фразу.
- Поговорим о делах. – решил было тот сменить тему и выбрал верный путь – Не знаю, известно вам или нет, но я владелец собственного цирка. Это семейное дело. Его особенность хорошо описывает одна из рецензий в Нью-Йорк Таймс – «безопасная прогулка по острию ножа». Это представление острых ощущений, чистых и ярких эмоций, присущих людям из всех слоёв общества. Таких как страх, например. Мы все чего-либо боимся! – Ринглинг как-то неловко засмеялся, переглянувшись с остальными пассажирами. Все они любезно ответили хозяину улыбкой – все, кроме Кроуфорда;
- Я не люблю цирк. Живодерни с разукрашенными рожами тупых клоунов заставляют чесаться мой указательный палец. К добру это, как успели заметить, не приводит…