Катрин&Шайло
– Что ты чувствуешь?
Катрин устало прикрывает глаза рукой, сидит так некоторое время, а затем смотрит перед собой сквозь пальцы.
– Совсем ничего?
Вампиресса отводит руку от лица, кладет ее на стол, барабанит по ее поверхности пальцами, и в этом движении сквозит раздражение. Острое, словно клинок, надоедающее, как заноза, которую не может вытащить, отвлекающее на себя внимание, это чувство преследует де Лафаль уже несколько дней подряд, грозясь в один момент перерасти в нервную злобу. Деве нужна чистая, свободная от ненужных беспокойств голова, потому что в Эреш Ниоре и без того есть о чем волноваться.
– Это было твоей благодарностью, Катрин?
Уже несколько дней подряд. Голоса, плетущие паутину речей, звуки, образы из далекого прошлого, которое де Лафаль оставила за спиной; они появляются, они преследуют, они кажутся слишком реальными, настоящими, осязаемыми, но Катрин знает – ей не дотронуться, не схватить, не отшвырнуть от себя прочь бесплотные галлюцинации, отравляющие ее жизнь. Видения. Образы. Уже несколько дней. Сколько? Неважно. Гораздо важнее то, что жизнь Девы на какое-то время превратилась в беспорядочную реальности и теней, пришедших по чьему-то зову.
Ее это не устраивает.
Призраки прошлого не дают ей ни минуты покоя.
Вампиресса поднимает темные глаза и всматривается в силуэт, застывший в нескольких метрах от ее стола. Шэй выглядит так, как Катрин его помнит: некогда смуглая кожа, темные волосы, стянутые в низкий хвост, борода с проглядывающим серебром седины, острый нос и черные глаза, почти незаметно отливающие алым. Потрепанный плащ – его любимый, – а под ним одежда странника, но никак не воина. Прелестный обман. Шэй, которого де Лафаль знала, был суровым противником, но это не помешало ему сложить голову там, недалеко от окраины Темных земель, в битве с той, что считала его наставником.
Шэй, которого видит Дева сейчас, смотрит на нее немигающим взглядом, в котором невозможно читать эмоции, и шею его пересекает рана с мокрыми краями. Катрин снесла мастеру голову с плеч, избавившись от слабого звена в их разношерстном сборище. Но он стоит, дважды мертвый, стоит и смотрит, порой открывает рот, чтобы что-то сказать – де Лафаль сжимает зубы, потому что ей не нравится то, что она слышит и видит.
Шэй взывает к ее совести.
– Разве я заслужил смерти?
Но у Железной Девы ее нет.
– Смерть от моего клинка – величайшая честь.
Катрин поднимается из-за стола, обходит его и устремляется к двери, не обращая внимание на застывший посреди комнаты оживший труп, которого не существует – он есть лишь в ее мыслях, в ее голове, выброшенный на пересечение двух реальностей, граница между которыми вдруг стала слишком тонка. Пожалуй, больше затягивать нельзя. Женщина открывает дверь и бросает одному из своих Псов в коридоре только два слова:
– Приведи Марш, – а затем скрывается в помещении, оставаясь ждать.
* * * *
Шайло появляется в покоях де Лафаль через несколько часов.
Окно в спальню наместника оказывается приоткрытым, и этого достаточно: летучая мышь легко проникает в прохладную темную комнату, бесшумно проскользнувшая в спальню и вскарабкавшаяся на подоконник, а потом меняет облик на более привычный. Шайло окидывает взглядом покои, перешедшие к де Лафаль вместе с полномочиями наместника: просторная кровать с балдахином, определенно слишком широкая для одного, высокий и длинный шкаф, вырезанный из черного дерева с позолотой и заставленный книгами, мягкий ковер под ногами, несколько картин в тяжелых рамах, круглый столик в тон всей мебели стоит между парой высоких кресел, в одном из которых сидит Катрин – Марш видит профиль Железной Девы, увлеченной чем-то, чтобы не заметить сразу гостью, в своих одеждах похожую на очередную тень среди общего мрака.
Вампиресса обходит кресло и заглядывает в пожелтевшие страницы, остановшвись за спиной Катрин. Судя по всему, в руках де Лафаль одно из произведений многотомника, посвященное истории столицы. Странно думать, что через несколько лет – десятилетий? столетий? – имена союзников нового короля будут вписаны в такие же страницы, в такие же книги, и кто-то будет так же читать труды историков и хронологов. Шайло делает еще один шаг к высокому креслу и, чуть наклонившись, оказавшись совсем рядом с Катрин и дочитывав последнюю строчку страницы из-за плеча Девы, наконец спрашивает:
– Вы хотели меня видеть?
Женщина дергается так сильно, что тонкие пальцы почти выпускают из своей хватки тяжелую книгу. Рилдир! Де Лафаль ругается – таким словам не пристало слетать с уст благородной аристократической девицы, и Катрин радуется, что она уже давно не носит корсеты и не делает реверансы.
– Что тебе сделали двери? Почему ты так упорно их игнорируешь? – она поворачивает голову к стоящей около нее Шайло и бросает на нее взгляд, полный вспыхнувшего вновь раздражения и моральной усталости. Но понимая, что вразумительного и четкого ответа от Марш не дождаться, вампиресса лишь сжимает зубы и берет себя в руки. – Садись, – Кэт не кивает на кресло напротив своего, полагая, что младшая и сама догадается, куда бы присесть. Де Лафаль откладывает книгу, и та с негромким хлопком приземляется на столик подле стоящего там же бокала крови. Выпивать она Шайло не предлагает; поднимает на светловолосую девицу глаза, выжидает пару мгновений, словно собираясь с мыслями, и спрашивает: – Мне птички нашептали, что ты знакома с некромантией. Насколько хорошо? – ее голос звучит холодно и ровно; закидывая ногу на ногу, Катрин откидывается на спинку кресла, ожидая ответа.
Шай только думает, что «птички» де Лафаль больше похожи на клыкастых псов, но держит свои мысли при себе. Решает только, что неплохо когда-нибудь обзавестись своими «птичками». Катрин выглядит уставшей, раздраженной и вовсе не настроенной на посторонние беседы. Впрочем, Марш тоже не хочет тратить время попусту: в столице, которая возрождается из пепла былого величия, есть слишком много злых языков, подкармливающих недовольства, перевирающих все в очередной раз, и нужно умаслить их, усмирить, найти компромисс, надавить, заставить их сцепить зубы, исчезнуть, перейти на сторону новой власти.
– Некромантия многогранное искусство, - осторожно отвечает Шайло, занимая кресло напротив. Вопрос Катрин ее озадачивает, вампирессе приходится аккуратно подбирать слова. – Что-то знаешь хорошо, о чем-то только имеешь общее представление, что-то остается тайным и непостижимым. Ответ на ваш вопрос зависит от того, какая грань вас интересует.
– Проклятия.
Катрин переводит взгляд с лица Марш куда-то вверх; там, за спинкой такого же непомерно удобного кресла, в каком восседает сама Дева, стоит Нитраль. Воин. Один из тех, кто показал себя во времена войны в Темных землях как искусный боец, один из Псарей, один из клана де Лафаль. Один из тех, кто пал от ее руки. Нитраль не говорит о совести, как это делает Шэй, но пытается утробно рычать, и до слуха женщины доносятся отвратительные булькающие звуки – он умер от своего же кинжала, который Катрин воткнула ему в горло.
Де Лафаль на пару мгновений прикрывает глаза, подносит руку к лицу, трет пальцами переносицу, пережидая, когда видение оставит ее в покое. Едва в комнате вновь воцаряется тишина, Дева расслабляется, но не меняет позы.
– Кажется, есть незначительные сложности. Меня прокляли, и это, – вампиресса открывает глаза, снова глядя на Шайло, – очень раздражает, – ее бледные губы искривляются. – Ты умеешь работать с проклятиями?
– Теоретически. Мне ближе работа с плотью.
Шайло смотрит на де Лафаль недоверчиво. Проклятия, которые многих доводят до безумия, разрушают разум, заставляют сгнивать в собственных кошмарах, Катрин называет незначительными сложностями. Темная паутина, созданная, чтобы погрузить жертву в чрево страданий и боли, Деву раздражает. Удивительная женщина.
– Я могла бы попробовать снять его или найти источник, но в случае неудачи все кончится окончательной смертью. Моей и вашей, – Марш остается только хмуриться, раздумывая над всеми рисками. Ее знания некромантии – капля в море, а это вкупе с самоуверенностью малейшая ошибка может дорого обойтись. – Нужен либо специалист по проклятиям в частности, либо гений некромантии в целом.
Шайло очень не хочется проверять, как умирают окончательно.
– Вы понимаете, кого я имею в виду.
Дева лишь качает головой. Анклав – сборище единожды мертвых существ, не испытывающих особого доверия к собратьям после личной игры со смертью. У каждого свое видение мира. Свои цели. Свои характеры. Но на сегодняшний день цель у них была общая. Если один не подставит другому плечо, то еще хрупкая империя, которую они так скрупулёзно выстраивают вместе, рухнет, словно карточный домик.
Можно и наступить на горло своим принципам. Хотя бы на этот раз.
– Тогда приведи Доули. Скажи, что мне нужна его… помощь.

Отредактировано Катрин де Лафаль (14-09-2019 20:03:43)