Гульрам – жемчужина востока. Пестрый, ароматный, шумный, приветливый – он достаточно быстро восстановился после событий лета, однако они наложили свой отпечаток. И без того тяжелое положение рабов ухудшилось в разы. Немногие, Римма в их числе – брала слово перед Владыкой и предлагала отказаться от пережитка прошлого, но не многие были готовы терять столь выгодный рынок. 
Вместо этого – усилился контроль. На всякого раба должны были быть надлежаще оформленные ярма, и даровать свободу ему более было нельзя. Раб мог получить её лишь на арене. В бою – зачастую на смерть. И выглядело это на взгляд бийим ужасающе.
Она собиралась на очередной бой и не находила в себе настроения на пышные тяжелые платья, расшитые бусами. Вместо этого девушка облачилась в длинную тунику под горло, но открывающую спину по самую поясницу, расшитую приятным цветочным орнаментом. Золотые нити лежали на алой, что кровь, ткани, опоясывая мелкие драгоценные камни и превращая все это в единую цветочную композицию. Под туникой были такие же алые облагающие шаровары с золотым поясом. Волосы были убраны в тугие косы и сплетены в сложный узор, оголяя длинную шейку. Как завершающий штрих – жемчужная заколка, что держит полупрозрачный расшитый по краям традиционный платок. Критично взглянув на себя в зеркало, Римма вдруг подумала, что является отражение колизея сейчас. Кровавая, вычурная, закрытая и отстраненная.
Дополнив образ вишневым маслом на губах и капелькой духов, она, наконец, покинула покои. Это было ей новой неприятной обязанностью. Присутствовать на боях и голосовать за то, кому дать свободу, а кто попытает удачу ещё раз.
-Карета подана, бийим. – Лаконично сообщил Делмар, глядя на свою госпожу. Он знал, какая буря бушует внутри.
-Хорошо. Пусть все встречи на сегодня отменят. Я буду не в духе. – Коротко сказала она, покидая дом.
Делмар лишь пожал плечами. Он их и не назначал. Как и Ида. Они оба быстро поняли, что этот день на недели теперь станет не рабочим.
Колизей жил. Люди жестоки. Они любят зрелища. Они заполняют трибуны каждый раз, каждый раз, когда Дильшат мечтает оказаться где угодно, но не в этом месте. Однако она занимает место в главной ложе, с лучшим обзором на состязание, которое вызывает у неё желание расточительнейшим образом выкупить всех рабов разом. Но она не дура. Ей не суметь обеспечить их всех, не суметь прокормить и столько земли у неё нет, чтобы отдать на возделывание и позволить им обеспечивать себя самим.
Голубые глаза холодны и печальны, они блуждают по толпе, в поисках хоть чего-то, на что можно отвлечься. Но вот звучит гонг, заставляя пушистые ресницы дрогнуть в приступе тревоги, скрытой от других маской безразличия  -  распорядитель арены объявляет о начале сражения.