Знаете ли вы, как выматывает работа с магией, использующей твое тело как посредник, как промежуточное звено в своем бесконечном круге вращения, каких сил стоит подавить её, подчинить, заставить не разорвать твое тело на тысячу мелких кусочков, а склониться и следовать твоей воле? Огромных… Особенно, когда магия эта чужая, тебе по природе вещей не свойственная, одолженная одним из твоих соседей по голове, привыкшего пользовать её в куда большем объеме чем ты способна пропустить, вытренировавшего свое тело под её использование. Родная-то магия порой может обернуться против тебя, потому что как и все природное, она беспристрастна, для неё и перед ней все равны, как перед морем, что может доставлять корабли куда нужно, а может разразиться штормом и смыть половину прибрежного города. “Я тебе говорил, что нафиг не надо лезть туда со своей водой? Говорил! Отдала бы волю и бед бы не было - порвал бы их на тысячу щенят! Гасфер, заткнись. Ты забываешь, что я не ты! Я - не оборотень! Я всего лишь полукровка от человека! я НЕ умею перекидываться в огромного медведя! Да заткнитесь вы оба, кретины неспокойные! Нам что-то суют, чуете? Кто пойдет? Я пойду. Ага сейчас! Чтоб ты нас опять втянула в задницу? Гас, отвали от неё. К ней привыкли, пусть идет. О да, господа! Нечеловеческое спасибо что милостиво предоставили мне мое тело! Сволочи… ВО! Видала! Я ж говорил, что её придушить надо! Гас, заткнись...”
Она лениво отмахнулась, убирая от себя настолько мерзко воняющий флакон, что это попахивало прям таки оскорблением её обоняния рывком повернулась, свесившись за борт повозки, ведомая порывом выворачивающегося желудка, но… облегчения не последовало. Надо было что-то есть прежде чем это выплёвывать, вместо этого она из себя смогла выдавить только сиплый кашель и ощутила дичайшую режущую боль в глотке. “Мать перемать… Гас, я тебя кастрирую, когда ты вернешься в свою шкуру… Сволочь! Это была моя глотка! Какого рожна ты её драл? Я пытался договорится. Свой глоткой договаривайся, скотина!” Поднявшись от края борта она быстро нашла взглядом свою заплечную сумку, сунулась туда, но так и не нашла чем прогреть горло.
- Дерьмовый из тебя целитель, если ты все свое с собой не носишь.
Тихо просипела она едва различимым шепотом, все ещё пытаясь найти хоть что-нибудь крепче той ослиной мочи, что тут, на севере, именовали элем. Крепко выругавшись, она запустила в сумку руку по самое плечо и принялась доставать оттуда кое что из своего врачевательного арсенала. Нет, на всех и полностью не хватит, но хоть что-то, раз тут только она озаботилась вопросом сохранности и подручности хранения целительских приблуд. Ворчание гнома она проигнорировала. Он ещё не знал, что у него, рыжего упрямца, просто выбора нет. Спастись от врачующей Эт ещё никому не удавалось и лучше на это дело сдаваться добровольно, чем под уколом успокоительного или даже снотворного зелья. Но.. это уже мелочи.
- На, лекарь-калекарь. - Она достала ещё несколько деревянных коробков достаточно внушительных размеров, несколько аккуратно свернутых длинных узких лоскутов, в одной из коробок звякнули склянки. - Там две банки с обеззараживающим и черная с лютейшей дрянью. Её не тронь. Сама займусь, а то кого угробишь...
Под конец разговора голос у неё почти полностью пропал и она снова зашлась кашлем, потому что любой звук резал глотку похлеще её ненавистного пойла. “Да, кстати… пора, товарищи вам на свое место...” Она достала из малой поясной сумки небольшой флакон, отпила и передернулась всем телом. Чертово пойло легло на травмированную глотку отвратительно. Амулет на груди начал гореть, а голоса постепенно уходили на второй план, тускнея и бледнея на фоне её собственного сознания. Спустя несколько минут она была готова заняться делом. Эт попыталась поймать уходяшего от Анки целителя за шкварник, но не успела, тот ускользнул от неё как уж со сковороды. Гневно шикнув ему в след, она обернулась к Анке, пощелкала пальцами перед ней, отвлекая её от Ленгара. После чего показала сверток ткани, который видимо был повязкой, моток тонких жильных ниток, иголку тонкую, кривую как серп луны, воткнутую в неё и флакон, видимо с обеззараживающей дрянью. Потом показала на ушедшего и на Анку, видимо подразумевая, что этот щегол сам сделает и протянула её маленькую пилюлю из одной из поясных сумок, тихо прошипев.
- Чтоб не чувствовать боли и не заразилась…
Вложив этот последний штрих в руку девки, она поманила пальцем Ленгара, потому что связки опять отказались подчиняться. Не хватало их даже на сип. Слова виконта, коснувшиеся её слуха вызвали в ней откровенное презрение к этому зазнавшемуся уроду с которым носятся как дураки с писаной торбой, а он, почему-то не на секунду не задумывается о том, что если всё его славное воинство, которое после варгов сидит драное как подстилка у неспокойной собаки, в таком виде пустить дальше, то первый же разбойничий отряд всех закопает и места не оставит мокрого. Вот только похоже до командующего это никак не доходило, а она объяснять не собиралась. Люди всегда ведут себя как ненормальные. Лезут куда попало очертя голову, думают только о себе, причем глупо и поверхностно. Однако, тут же нарисовался её второй пациент, очень культурно и без крепких выражений выразив её мнение. Она пощелкала пальцами, привлекая внимание гнома и указав ему на место рядом с Ленгаром у повозки, ставшей её временным врачевательным пунктом.
Указав Ленгару на определенное место, дождавшись пока Грас расположится неподалеку, она разложила по верху повозки то, что могло ей помочь - свертки лоскутов, банку с обеззараживающей дранью, моток ниток ещё какие-то пузырьки и туески. Как только удалось привлечь внимание обоих гномов, она показала на себе жестом порез, а затем указала на него, после чего изобразила на себе, что скатывает рукав на месте только что изображенного пореза. Сложно работать, когда у тебя тело одеждой обмотано как капуста листьями. И все равно пришлось напрягать сорванное горло.
- Показывайте где что. - Тихо просипела она.
Пробежавшись по их общему состоянию взглядом, она отметила для себя только несколько существенных моментов, которые могли бы серьезно омрачить жизнь Ленгару, но более её интересовал Грас. Она заметила его ломкую, кривую, будто бы пьяную походку и ей это не понравилось даже просто потому что пить было некогда. Ленгар хромал, да, но он хотя бы шел более менее прямо, не опираясь ни на какие подручные предметы, а этот… Этому нельзя было на спор ходить по прямой пятнадцать шагов - проиграл бы. Теперь же, когда под Грасом стремительно расползалось темное пятно, она нехорошо нахмурилась, из фляги с водой, жившей тут же на повозке рядом, потянулась гибким длинным лоскутом струя воды, обвив тело гнома, одежду, вымывая из ткани и омывая с тела кровь и грязь, этот поток, уже бурый, сплетался в большой мутный шар, что удерживала Эт чуть в стороне. Она глянула на Ленгара и кивнула на Граса.
- Помоги ему снять доспех и штаны, мне нужен доступ к ранам.
Голос отзывался очень неохотно, мстительно отзываясь режущей болью в глотке. Она не сестра милоседия и не в лазарете, чтобы носиться с мужиками как с малыми детьми. Хотят жить - пусть напрягутся. Шар бурой воды был отправлен в сторону реки. Он катился достаточно шустро, отслеживаемый Эт, огибая встречных людей, повозки, лошадей и груз, пока не докатился до реки и не растаял в ней, точно снег в горячей воде. Внимание её вернулось к Грасу.
“Боец, мать вашу… да как вас с такими навыками из дома-то выпустили… Вон этот, рыжий, хоть и упертый баран, а поживее этих обоих будет... Ноги хоть унес… На кой тебе защищать тело, если тебе задницу откусят, а? Вот на кой? Куда ты уйдешь без ног? Что один, что второй, мать вашу, словно у кого одолжили ноги, будто не свои, будто чхать, что оторвут, главное-то конечно сиськи спасти! Аччерт… какое счастье, что мысли наши над головой нашей как картины не отображаются… Меня б только за одни только мысли вскрыть бы попытались…” Она несколько ухмыльнулась, в плотную занимаясь остановкой крови. Какая-то особенно хитрая скотина догадалась прокусить этому паразиту крупный сосуд, благо не перекусить, а просто зацепила и все, но приятного все одно было мало. Шить это было бесполезно, не здесь, не в поле, в какой-нибудь келье, под светом искусственных огней в полном вооружении ножей, шелковых нитей и пары ловких рук, она бы этим занялась, а сейчас… Сейчас слишком быстро утекало время, а с ним и кровь из тела представителя подгорного народа.
“ох как тебе сейчас не понравится то что я сейчас с тобой сделаю… ох как не понравится…” Сипло выругавшись, она бросила попытки стянуть рану жильной нитью, как бы она ни старалась, ей мешал поток крови, неудобное положение дел, тел и вообще чертова обстановка. Она резко поднялась, хватанула бутыль с черной лентой на горлышке, достала чистый лоскут, скатала его в длинный жгут, который запросто можно было бы использовать как кляп, опустилась на одно колено и протянула жгут Грасу.
- Это - пламя Азуриана, единственное, что сейчас в состоянии тебе помочь. Береги зубы, закуси это. - Она кивнула на жгут, что дала ему, после чего открыла флакон и протянула ему. - Один глоток, если не хочешь повстречаться со своими предками. - Отследив, чтобы он действительно употребил только один глоток, она отобрала флакон, мысленно уже готовясь к тому, что последует за этим. - Советую припомнить всех своих богов, сын подгорного племени, потому что только они тебе сейчас и помогут.
Она отошла на несколько шагов уже заготавливая несколько широких холодных водяных лент. Что-что, а действие этого пойла она имела возможность наблюдать когда-то на другом гноме, который её ему и научил. Увы, это было настолько мощное и особенное зелье, что ни один представитель ни какой другой расы так и не сумел выжить, употребив его на свою голову. Лишь рожденные пламенным богом Гримниром, дети Грунгни и Валайи выживали после этой редкостной дряни, разливающейся по телу раскаленным металлом, да ещё и восставали после этого живыми, бодрыми и без единой царапины на теле, хотя и оставались на волосок от смерти. Вот только… только это все после.. После того, как они почти час бились в судорогах не зная куда себя деть, как погасить выжигающее изнутри пламя, что металось по всему телу от первого волоска на макушке, до самых кончиков пальцев, особенно отмечаясь на местах ран. Она это помнила, помнила настолько хорошо, что теперь была готова к первым же проявлениями. Захестнув Граса несколькими широкими лентами, она держала его в этом коконе, пока на поверхности его не образовался ледяной слой, не позволявший гному носиться по лагерю и крушить все вокруг в попытках заглушить или выплеснуть хотя бы малую долю того, что сейчас бушевало внутри него, но кокон не ограничивало его в выражениях своих мыслей в вербальной форме. Сквозь прозрачный лед Эт прекрасно видела как места раны темнеют, наливаясь темными тонами, это было хорошим признаком, потому что даже отсюда, из под корки льда, было видать как края стягиваются, перекидывая друг в дружку тонкие волокна мышц и связок. А чего это стоило… это уже другой разговор. Умереть не умрет, теперь, а вот как долго на неё материться будет, это её уже не трогало. Процесс шел и сроку ему было от силы три четверти часа, а значит, пока было время заняться вторым гномом.
Обернувшись к Ленгару она посмотрела на него спокойно, ровно, словно бы за её спиной не творилось то, что творилось, будто бы она к этом не приложила ни йоты усилий. С этим сыном гор все было проще. Поверхностные раны она обработала быстро, без единой ошибки в движениях, с холодностью лекаря-исследователя, дорвавшегося до очередного интересного трупа в мертвецкой. Особо глубокие царапины она стянула тонкой ниточкой и залила поверх то ли смолой, то ли чем-то подобным, но эти места начинало жутко щипать, это она знала по себе, а потому несколько раз хлопнула его по рукам, чтоб не чесался и дал смоле* засохнуть. Примерно такая же участь ждала и небольшие ожоги, только вот вместо смолы, полукровка использовала небольшие кусочки лоскута, посыпанного каким-то голубоватым порошком, что так же мерзко щипался, а края лоскутов посадила на все ту же лечебную смолу.
С открытыми ранениями возни было больше. Пришлось действительно вынудить гнома разуться, закатать штанину и снять одежду, закрывающую плечо от целителя, а не то она просто бы порезала все к чертям прям на нем и грехом бы не сочла. Ногу пришлось шить. Шить не шуточно, с полным порядком и как положено. Благо тонкая ледяная иголка-полумесяц, появившаяся в руках полукровки частично облегчала неприятные ощущения, которые один черт были, даже после того как она дала ему ту же пилюлю, что и Анке. Она не любила укушенные раны, они всегда грозили заражением, зашивать их было сложно, муторно и не всегда это приносило тот результат и так скоро, как хотелось бы. Работа заняла больше времени и создала больше возни, чем ей бы хотелось потратить, может быть тому виной было отсутствие речи, приходилось все объяснять на пальцах и это нервировало и без того нервную Эт.
Закончив с этим гномом, как тем, что казался ей самым спокойным и не дерганным, она выпустила из ледяного плена переставшегося бесноваться Граса. Посадив его рядом с его конем, она только накинула поверх него шкуру, шуточное ли дело, пережить такую дрянь. Как по ней, так лучше бы он сейчас поспал хотя бы часок, проснулся бы живее всех живых. Бросив взгляд на Анку, на Готрека, она фыркнула мысленно про себя “Тоже мне… не трогай меня я сам помру… рыжый, мать твою… хотя, должна отдать должное, тебя пожрали меньше этих... детей...” Мысленно отчиталась сама себе она и глянув на дела рук своих, в целом осталась довольна, можно было идти дальше, мало ли кого ещё надо зашить. Благо чем шить ещё оставалось.
* лечебная застывающая смола с соками трав, заживляющего эффекта действия. Современный аналог: медицинский клей БФ-6
Эт'Терри
http://s5.uploads.ru/JSInx.jpg
Отредактировано Рада (23-10-2017 15:56:40)
Шрифт:
#main-reply, .punbb .post-content { font-size: ${value}px; }