Уже давно в воздухе повис какой-то легкий, едва уловимый уху звон. Он то смолкал, то снова звучал, чуть громче или чуть тише. И напоминал он… монеты, золотые и серебряные, высыпанные из кошелька на прилавок ярмарочного торговца. Временами звон терялся в шуме листвы вековых деревьев, в дроби стука дятла, в перекличке будничных трелей птиц. И все же он был.
В этом огромном убранстве лесных чертогов любой может остаться незамеченным. Неуслышанным, не увиденным. Яркая шкура или горящие самоцветами глаза меркнут за праздной накаленной медью солнечного света, прокладывающего себе дорожки сквозь кроны деревьев. Теряются голоса, как звериные, так и людские. И этот лес уже давно не знал беспокойства и бед, всем своим видом выказывая богатство зеленого убранства, сытость своих обитателей, довольство и мир. Словно за ним, как за своим королевством, приглядывал незримый глазу царь.
И в его владениях гуляла совершенно не вписывающаяся в обстановку девица - в черном плаще, таких же черных штанах, заткнутых в голенища сапог с ремешками со стальными пряжками в обхвате. Особо цацками не обвешенная, именно она была источником звяканья железок. На одной руке бряцала тройка браслетов, охотно ловящих на себе солнечные зайчики, на большой, но пока еще худой сумке спотыкались друг о друга повязки красной ленточки с медными грузиками на концах, а внутри самой котомки звенели полые стеклышки флакончиков и пузырьков.
Василика, гулявшая среди деревьев, беззаботно оглядывалась вокруг себя в поисках чего-нибудь интересного, любопытного - даже если это будет опустевшее пчелиное гнездо. Сладкий мед - отличное лакомство в час долгой прогулки. На самом деле цели у нее были несколько другие в этом маленьком походе, но травница решила не терять времени даром, наслаждалась спокойствием и получала немалое удовольствие от дружелюбного изумрудного леса, щедро залитого золотом солнца. Будь она живописцем, обязательно бы прихватила с собой краски и холст, чтобы запечатлеть такую красоту.
Но живописцем Василика себя не считала, а потому, любуясь видами, она периодически сходила с намеченной дорожки, приглядывая себе поваленные временем деревья, оглядывала их со всех сторон, срезала себе мох, иногда натыкалась на кустики лесной земляники, еще не поеденной зверьем. И конечно же собирала, отправляя ягоду в рот. Кисловата, но очень даже съедобна. Откуда в столь раннюю пору взялись ягоды, она даже не задумывалась.
Травница не собиралась задерживаться здесь надолго, надеясь уже к алому закату вернуться назад к людям, но сама не замечала, как шло время, как полнилась ее сумка всевозможными дарами леса, как глубже она уходила в чащу. Легкомысленно, но не столь страшно - дорогу назад Василика всегда найдет, а вот такую плодотворную прогулку повторить можно будет еще не скоро.
Так, мало-помалу, с тропки на дорожку, от куста к кустику девица набрела на полянку с маленьким пересохшим руслом ручейка. И простому обывателю ничего бы здесь не приглянулось - трава как трава, густые кусты, сухие сучья и остатки пожухлой листвы с пережитой зимы в окружении дубов, кленов и осин, но Василика замерла, обомлев. Большие глаза так округлились от удивления, неверия своему счастью и сочувствия своим рукам.
Среди кустов благоухала и красовалась облепиха, ветви которой были сплошь увиты гроздьями литых янтарным сочным цветом плодов. Но ведь... не время же! Какой маг-ботаник решил пойти против устоя времени природы? Чье это сокровище?
Чем дольше травница смотрела на лесное диво, тем сильнее пушистая серенькой как серебро листвой красавица становилась красочнее и манящей.
Василику уговаривать совершенно не приходилось, руки уже потянулись в густые заросли шипастых ветвей.
...
-Да я ж не знала! - девичий крик был громким, но быстро терялся в густом лесу. Дружелюбная на первый взгляд чаща вдруг ощетинилась, озверела, своими могучими ветвями и темной листвой закрыв небо и погрузив землю в черный мрак. Птицы смолкли, но тут и там они слетались к поляне с пересохшим ручьем - мелкие певчие птахи, трудолюбивые дятлы, тетерева и куропатки,  от мала до велика. Зелень пестрела от быстрых взмахов крыльев, от коготков и смольных клювиков. Все это было совершенно не к добру.
Василика отступала назад с полянки подальше от облепихи, колючие ветки которой как плети, вились ей вслед и пытались добраться до лица и глаз. Из-под земли вырывались ее корни, змеями тянувшиеся к ногам травницы, оплетенные дождевыми червями и белыми личинками майского жука. Мерзкое и пугающее зрелище. И все это под взором сотен пар глаз слетевшихся птиц, щебетавших, чирикавших и свистевших как в насмешку непутевой гостьи.
-Слушай, я правда не думала, что это твое дерево. - Пыталась достучаться до хозяйки леса Василика, следя за продвижением преследующих ее корней. Она успела только снять пару ягод, как дриада показала свое лицо и проявила свое негодование. Высокая, даже не старающаяся походить на человека внешним видом, женщина-берегиня положила руку, увитую луговыми цветами, на веточку облепихи, с которой травница взяла плоды, как на головку маленького беззащитного дитя, и не спешила с речами. Вместо нее ругались птицы, кусались и хлестались ветки, травы и корни.
-Уходи.
Василика даже вздрогнула, услышав такую просьбу. Ее так просто отпускают? Дриада казалась вне себя от ярости, и собравшиеся зрители были тому доказательством, но похоже, она и впрямь отпускала нарушительницу спокойствия.
-Уходи.
Медленно травница отступала назад, уже сосредотачиваясь на своем браслете, оставленном в своей комнате, по которому она найдет дорогу обратно. Девица понимала, что ей много времени на прогулку не дадут, и бежать нужно со всех сил.
Дриада сделала шаг вперед, вытянув к ней руку, как словно дала сигнал. Одновременно с этим, покрепче вцепившись в свою котомку, девушка сорвалась на бег, бросившись в глубь леса в ту сторону, в какую, как ей казалось, звал браслет. В ушах стоял безумный треск веток, шелест листвы и громкие голоса птиц. Василике казалось, что весь этот шум переплетался в единый голос дриады. Преследовала она или нет, но смеялась точно. И от этого травнице было совсем не по себе.
Казалось, весь лес обезумел.

†a¤Сколько не пыталась бежать Василика, сбиваясь с ног и спотыкаясь о выступающие корни из-под земли, она никак не могла сориентироваться на своем пути побега. В ушах стоял гвалт из птичьих недовольных голосов, смешанный в шуме пышной обильной листвы многовековых деревьев, не давая голове спокойно мыслить и обдумать дальнейший план. Да и какой план? Вокруг сплошное живое безумие - все двигалось, мчалось, рябило в глазах, царапалось и хлесталось. Лес походил на один живой монолитный океан, и травнице постепенно мерещилось, что даже земля и небо, редкими голубыми вспышками пробивающееся сквозь стены зелени, роились хуже новорожденных ос.
Исклеванная, исцарапанная, девушка вдруг поняла, что бегает кругами, петляя по одним и тем же тропкам - вот тут в грязи остались отпечатки ее сапог, впереди виднелось поваленное поросшее мхом бревно, с которого она срезала кору, а позади то и дело виднелась та самая злосчастная полянка с пересохшим руслом ручья и с высокими кустами. Дриады же видно совсем не было, хотя ее присутствие совсем не отпускало.
Василика, когда вдруг чуть затихли трели сотен птиц, перешла на шаг, поняв, что в своей панике выдохлась. Сердце колотилось как сумасшедшее, истерзанные коготками и ветками конечности саднило. Но не это ее больше всего пугало. А то, что она не слышала зова оставленного в уютном доме браслета. Артефакт был мертвым, не давая никаких сигналов и признаков жизни. Словно вдруг резко разрядился, опустел или же попросту сломался.
-Ыых... - простонала шепотом травница, вскинув голову к небу и плотнее сжав челюсти, чтобы не завыть с досады и не привлечь к себе внимание дриады вновь. - Я ж теперь отсюда не выйду вовек, глупая ты женщина!
Оборотница, конечно, боялась, но вместе с тем была возмущена. Ей сказали уходить, а как же она уйдет, коли дриада сбила с толку ее путеводную ниточку, а саму ее стала водить по кругу? Мстительное нелогичное создание!
И, конечно же, в этот момент она споткнулась о вовремя выскочивший корешок ближайшей лиственницы. Да так, что засадила носком сапога в своеобразную петлю, шлепнулась наземь, лицом в рыхлую землю. За спиной снова возник птичий гам, не давая времени чиститься и ругаться. Подобрав упавшую сумку, Василика снова вскочила на ноги и снова побежала, на бегу стирая свободной рукой грязь, чтобы хоть как-то разбирать дорогу перед собой.
И не успела она даже разлепить глаза, как вдруг снова налетела на что-то, что даже разобрать толком не могла, как от силы удара снова встретилась лицом с землей. От такой подставы ей и в правду хотелось взвыть да наорать да весь безумный лес сумасшедшей дриады, вот только птичьи стаи, от которых она никак не могла отделаться, не давали и минуты покоя. Отличная мотивация подняться.
- Ты кто? Ты что тут делаешь? Тут деревья бешеные!
Заслышав возгласы над собой, Василика вскочила как ошпаренная, совсем не ожидавшая встретиться с живым человеком в подобной обстановке. В какой-то миг ей начинало казаться, что это персональная комната для пыток с тысячей иллюзий, в которую никак не вписывался посторонний человек. Тем не менее, рыжая девица с взбалмошным видом была более чем живой, о чем свидетельствовало ее раскрасневшееся от бега лицо.
-А ты кто? - не найдясь с ответом, пробормотала травница, стряхнув налипшие на ресницы и брови комья земли и встав на ноги. Вот только безумие над их головами не дало покою и времени на знакомство.
Оказавшись схваченной за руку, Василика была совсем не против, с превеликой охотой присоединившись к бегу.
Живая душа, думала она, отчаянно сопя, это хорошо. Может, за двумя разом дриада гнаться не будет и даст им спокойно уйти. В конце концов, рыжая девушка в этой беде вообще ни при чем, светлая берегиня леса же не должна наказывать неповинных?
Но даже для двух пар ног дорожки оказались хожеными не в первый раз. Василика завидела издалека приближающийся поваленный ствол дерева с порезанной корой, с которым в своем забеге встречалась уже в третий раз, но как будто в разной обстановке - до этого возле него не было молодой еловой поросли, которая теперь угрожающе приветствовала бегущих раскачивающимися словно на ветру ветками, густо усеянными зелененькими колкими иголками.
-Я тут уже пробегала, - сообщила она товарке по беде, перекрикивая лесной гвалт. - Она нас кругами водит!

-Ай! Ой! - не удерживаясь от вскриков и всклоков от преследующей их армии клювиков и коготков, Василика не успевала даже отвечать на вопросы сестры по несчастью. Да и о чем ее спрашивали? Морщась, оборотница пыталась понять, что там ей кричали, но все внимание уделяла в первую очередь их побегу.
-Что ты делаешь? - крикнула травница, обнаружив, что их руки расцепились, и рыжая вдруг подбежала к ели, совсем прекратив их общий побег. Ей бы стоило бежать дальше в одиночестве, но Василика послушно осталась на месте, исколотыми до покраснения руками отмахиваясь от птиц, что уже нагло рвали ей волосы, тягая на себя пряди, а особо смелые прицепились к одежде и к ремню сумки, начав как проголодавшиеся волки, жевать ткань и кожу, явно желая разрушить их целостность.
В руках то и дело проскакивали живые мягкие тельца с бьющимися от ярости сердечками, когда девушка сбивала с себя нападавших, скидывая их на землю и при этом стараясь никого не задавить. Даже в этом безумии она понимала, что не хочет никому навредить... да и дриада лишь больше ополчится, если не досчитается солдат своей грозной армии.
Но и отдать себя на растерзание оборотница не могла, и, все еще дожидаясь рыжую девушку, вытащила из сумки первый попавшийся флакон с чем-то невообразимым... Позже Василика вспомнила, что сливала в него все остатки ненужных нот.
И как ударила о землю!
Стекло хрустнуло, и сапогом девушка помогла разворошить осколки. Запах самогона вдарил в нос почти сразу же, а вместе с ним в воздухе заиграли резкие ароматы яблока, дуба, садовых цветов и прочих нот, смешавшихся в жуткую неразборчивую солянку.
Обычно к своим экспериментам лояльная, сейчас Василика лишь зажала нос, чувствуя, как режет глаза сие сумбурное зловоние.
- Теперь будет, чем от птиц отбиваться!
За своим оборонным средством травница как во сне наблюдала, как рыжая девушка налетела на птичью армию, изрядно ошеломленную и запахом, и внезапной атакой, вооруженная здоровой еловой ветвью. Как знаменем она размахивала получившимся веником перед собой, и Василика бы даже обрадовалась такому героическому поступку, если бы могла нормально дышать.
Когда птицы разлетелись, в первую очередь травница взяла грозную воительницу под руку и потащила подальше от въедливого облака "смерти", после чего, устало привалившись к какому-то большому валуну, глубоко вздохнула и выдохнула.
-Василика. - Утирая слезы, сказала девушка, - Меня зовут Василика.
Оторвавшись от своего камушка, она подошла к подставленной спине и принялась за еловые иголки.
-Я тут... разозлила дриаду. И она наслала птиц. - Продолжала между делом травница. - Водила меня кругами. А потом я налетела на тебя. И она стала водить кругами нас обеих.
Выкинув последнюю хвоинку, она оглядела получившееся решето рубашки. Потом, когда они выберутся отсюда, нужно будет помочь заживить синяки и ссадины. Хоть перед кем-то загладить вину.