~ Альмарен ~

Объявление

Активисты месяца

Активисты месяца

Лучшие игры месяца

Лучшие игровые ходы

АКЦИИ

Наши ТОПы

Рейтинг Ролевых Ресурсов - RPG TOP Рейтинг форумов Forum-top.ru Демиург LYL photoshop: Renaissance

Наши ТОПы

Новости форума

12.12.2023 Обновлены правила форума.
02.12.2023 Анкеты неактивных игроков снесены в группу Спящие. Для изменения статуса персонажа писать в Гостевую или Вопросы к Администрации.

Форум находится в стадии переделки ЛОРа! По всем вопросам можно обратиться в Гостевую

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » ~ Альмарен ~ » Старые рукописи » [4-acts] Дикие пляски туманных холмов.


[4-acts] Дикие пляски туманных холмов.

Сообщений 1 страница 23 из 23

1

http://savepic.ru/12357148.jpg

http://prostopleer.com/tracks/5933559iQCR

Участники: Кая-Рысь(Амарилла), Вей-Эст(Верин), Гансель тей Ронна(по ситуации) и прочие.
Место: Рузьян. За топями Трихдора, за землями Предков, за великой Видавией. Распростертый под небесами край зимней пурги и ненависти, презрения и гнева. Земли дикарей и бесчеловечных баронов, земли ночных тварей, духов и древней магии. Именно эти земли зовут Рузьянским Лесом, огромные Чащобы, огромные просторы едва обжитых лесов. Предел Видавии, обитель зверей.
Время: Настоящее. Полгода от конца зимы, до конца лета.
Вставка: Так говорят скальды. Давным-давно, во времена куда более темные, земли эти покрывались единым густым лесом. Здесь жили оборотни, дриады, нимфы... жили здесь во смерти вампиры, упыри меньшие, умертвия, грязные духи и мелкие пакостники. Много легенд о героях тех времен сохранено на рунных камнях в лесных чащах, легенды о первых рыцарях, о паладинах, что помогали людям захватывать у природы все больше земель. И несмотря на то, что далекие времена первобытной дикости и мифов ушли - остался великий Рузьянский лес, огромный, увенчанный Чащобой. Гневный лес, в утробе которого все также скрываются живые еще мифы. Окраинные леса Чащобы обжиты людьми, дикими кланами, разбойниками и местными дворянами-землевладельцами. Они стараются уживаться в уродливом полубандитском перемирии, а дороги едва пригодны для спокойного передвижения. Ныне медленно и тактично вежливые люди из западного штаба Рузьянской Армии проходят по этим землям, прокладывая дороги, подчиняя кланы и баронов, изничтожая разбойников и собирая свои силы на случай новой гражданской войны с севером. Неспокойно. Звезды уже не говорят с друидами как прежде, деревья замолкают, или верещат, и звуки те отдаются мольбами в ушах лишь некоторых детей полуночи. Зимний снег уже впитал в себя кровавые следы. Жестокость природная уступает место жестокости человеческой.
Описание: А если отпустить высокопарные слова и оставить место для дикой простоты - то в сухом остатке будет Гансель тей Ронна и те, кто собирается в чертоге вождя-скальда в холмах Каррейнских земель. Он назвал себя ярлом от крови драконов, и глаза этого пришельца из великого Рузьянского Леса сверкают изумрудным светом, за ним идут люди.. и не только. Лесные существа все чаще выбираются из своих убежищ в зиму, сметая посты Рузьянской Армии, и умирая лишь под натиском армейских магов. Древесные тролли, гневные дриады, на чьи рощи покусились грязные люди, духи, лесные жители, недовольные тем, что творят люди с юга. Их немного, но гнев дикого мира сверкает в очах Ганселя тей Ронны, рычащего громче рогов и барабанов. Дикого дракона Рузьянского Леса... и то ведомо идущим за ним людям, коих больше, чем прочих тварей. Проклятые души, ведуньи, шаманы и друиды, простые дикари, собранные из кланов. Сказка вновь оживет сотней лиц... но добрая ли то сказка.

Кая-Рысь.

http://savepic.ru/12328603.jpg

http://savepic.ru/12381850.jpg

http://savepic.ru/12384922.jpg


1. Имя: Кая-Рысь

2. Возраст: 32 года

3. Раса: Человек

4. Профессия: Знахарка

5. Внешность:
Русые волосы, густые и вьющиеся, доходящие до середины спины. Карие, очень светлого орехового оттенка глаза, прямые брови, когда-то ломанный и потому с небольшой горбинкой нос, широкие скулы. К ней давно не обращаться уменьшительным прозвищем "Рыська" и не называют "девушкой", в кудрях уже появились седые волосы, а у глаз мелкие морщинки, но это не сделало их менее зоркими. Выше среднего роста, крепкого телосложения. На загорелой коже рук и ног множество небольших светлых шрамов от старых порезов и ожогов.

6. Характер:
Упряма и своенравна. Обладает редким для женщины достоинством – молчаливостью. Вообще не любит болтунов, считая их хвастунами и трусами. Очень серьёзно относится к своим занятиям магией и магия отвечает ей тем же. Дороже дара для неё только семья, хотя внешне это никак не проявляется, скорее наоборот, к тем, кто входит в это понятие, она проявляет куда большую строгость, чем к посторонним.

7. Биография:
Кая родилась и всю жизнь прожила на одном месте, потому прекрасно знает свой лес и его окрестности. Знания и дар передаются в её семье по наследству от матери к дочери. Отца своего Кая не знает, хотя живёт он недалеко и по старости не раз приходил к ней лечить больные суставы. Сам он, конечно же, помнит, что когда-то приглянулся лесной колдунье, ну так мало ли кто ещё ей мог приглянуться, потому в молодой знахарке своих черт тоже не замечает. Матушка Каи жива, но очень стара, плохо ходит и почти не покидает дом. Помимо их двоих в нём ещё живёт двенадцатилетняя девочка-найдёныш Сигги. Изображение.
И Кхыр, ничем не примечательный, кроме страшной рожи и крепких кулаков. Изображение.

8. Способности:
- немагические умения и способности:
Бытовые умения, ориентирование на местности, чтение следов и прочие навыки, необходимые для выживания в лесу, знание лекарственных растений, умение обращаться с метательными ножами, арбалетом и древковым оружием, приобретённые большей частью на охоте.
- магия:
Тёмная и рунная магия, средний уровень.

9. Оружие и артефакты:
Артефакт – серебряный амулет из когтя рыси, позволяющий принимать облик этого животного.
Амулет - ссылка.
Звериный облик - ссылка.
Оружие меняется по мере необходимости. Излюбленное – метательные ножи. Но в обычной жизни ничего кроме ножа для различных хозяйственных нужд не носит.
Так же по необходимости, зелья и магические заготовки собственного изготовления.

Верин.

http://savepic.ru/12375707.jpg


1. Имя: Верин
2. Возраст: 53
3. Раса: оборотень
4. Профессия: охотник
5. Внешность: Крепкий и широкоплечий, среднего роста. Во всём облике Верина присутствует некая... диковатость. Острый, немного хищный взгляд, широкий разлёт тонких бровей. Тёмные волнистые  волосы - густые, словно грива. Лицо широкоскулое, выразительное, с эльфийскими чертами и заострёнными ушами - должно быть, оттого, что мать была эльфийкой. На шее носит ожерелье из когтей и клыков - весьма разнообразных и необычных.   
6. Характер: Справедливый и уравновешенный, но вместе с тем бывает вспыльчивым, недоверчивым и резким. Многие годы стараний жить среди людей сделали скрытность его второй натурой. Стремится обстоятельно подходить к любому делу. Терпеливый, но нетерпимый, отчего порой всё же действует импульсивно. Весьма азартен. Верина отличает живой и пытливый ум.
7. Биография:
Урождённый оборотень, умеет превращаться в огромную чёрно-бурую росомаху. Отец тоже был оборотнем, а мать - полуэльфийкой, о которой Верин почти ничего не знает. Роковые обстоятельства - нападение и массовая резня, заставили его покинуть Лунную Падь в довольно юном возрасте, и Верин мало что помнит о тех временах. Пришлось отправиться на юг, учиться уживаться с людьми, не раскрывая им своей сущности. С детства научился контролировать процесс обращения в звероформу, но никогда не делает этого при свидетелях. В полнолуние каждого месяца на несколько дней уходит в леса, "на охоту", или просто пропадает где-нибудь, и никто из окружающих людей не догадывается о его нечеловеческих способностях. 
Постепенно, благодаря разным удобным случаям, книгам и знающим людям, осторожно осваивал магию крови, развив свои умения до среднего уровня.

8. Способности:
- немагические умения и способности:
Отлично умеет охотиться и загонять добычу. Очень выносливый. Кроме того - любит играть, готовить и делать одежду из шкур.
- магия:
Магия крови - средний уровень.
9. Оружие и артефакты:
Носит при себе метательные ножи и дротики, широкий тесак. Но всё же лучшие оружие - собственные когти и клыки.

Гансель тай Ронна|Hansel taeh Ronnah

1. Имя: Настоящее имя - Драгхирис Книтран дри'Аэльвин ун'Асвендир, «Драконий король, хранитель золота под холмом», так переводят люди его имя и таково название сказки о драконе огромного Рузьянского Леса. На деле, он унаследовал свое имя от отца, и сказки, которые ходят о нем, также относятся больше к отцу. Сам Книтран Четвертый(отец тоже наследовал имя от своего отца) не так стар, и еще не успел сплести для себя такую крепкую нить мифов. Отец же его исчез, или был убит, ничего больше о нем не известно, но в Рузьяне его нет. Кратко - Книтран.
Человеческое имя, которое принял - Гансель тай Ронна, по старой дикарской традиции, также герой здешних баллад, похититель сердец и искусный музыкант. Сам дракон лишь пожелал украсть это полузабытое имя и назваться новым ярлом, или даже конунгом Рузьянского Леса.
2. Возраст: 957 лет.
3. Раса: зеленый дракон.
4. Профессия: ярл дикарей.
5. Внешность:
Истинный облик - среди драконов своей породы Книтран мог бы считаться небольшим, но гибким, сухим, словно стихия воздуха, которой владеет в совершенстве. Крепкий скелет и подобранная сухая мускулатура обеспечивает плавное и чарующе быстрое движение. Несмотря на небольшие размеры среди драконов своего рода, для людей Книтран велик. Гибкие крылья его, не мешающие передвижению по лесу, в размахе своем равны двадцати метрам. Высотой старый дракон в восемнадцать метров, и длиной в двадцать один. Привыкший к хитрости и осторожности, в природе он напоминает волка, медведя, напоминает лань своими жестами. Великолепный лесной убийца, в изумрудно-зеленых глазах которого блещет сила, и драконья властность.
Человеческий - мужчина с собранными на затылке густо-черными волосами. Высокий, среди людей он всегда желал быть выше всех, как и среди прочих тварей, ему нравилось быть больше и сильнее, в жестах он нарочито плавный, но силы в нем хоть отбавляй, и он скор, когда необходимо. Человеческий вид его великолепен, как у древних людских правителей. Зеленые глаза взирают с благородного лица, один лик этот мог бы стать легендой и воспеваться скальдами. Сильное лицо, лицо воина и правителя, лицо дракона, хитрого, умного, великолепного. Дракон редко носит больше одежды, чем приличествует моменту, одежда кажется ему недостойной, чтобы касаться даже человеческого облика его. Обожает серебро, золото и магические артефакты, потому на губе его можно увидеть порой серебряное тонкое колечко, порой в ухе или в левой суровой брове.
6. Характер: Зеленые драконы не добры по своей природе, они не обладают альтруистическими наклонностями, не сострадают людям и не видят смысла в признании людей равноценными себе жизнями. Книтран же любит людей. Не так. Он любит, когда люди признают его власть, когда они порабощены его красотой, его речью, его силой, его мыслями, когда они стремятся выполнить то, что он от них требует. Ему нравится властвовать подобным образом над существами и кроме людей. Он любит золото, но не сухой звон монет в сокровищнице, а золото, которое приумножается, которое чего-то кому-то стоило. Так, золото полученное данью ему нравиться меньше всего, но золото, за которое сотни людей заплатили жизнями в кровавой войне - заставит его трепетать и мурлыкать, он будет холить эти монеты и помнить каждую из них. Книтран не любит открытые сражения, но любит побеждать, хитро, умно, загадочно, легендарно. О да, подобно своему отцу - славу он любит, любит и песни людей, в которых упоминаются свершенные им чудеса, жестокость, величие. Хотя порой, насытившись всем этим вдосталь или увидев как поднимаются против него превосходящие силы, он уходит в свой лес, бежит и забывается в блаженном сне на золоте своего отца, деда и прадеда. Теперь же, когда Рузьян неспокоен и леса его тревожат топоры Рузьянской Армии - он проснулся и вновь вышел за властью, славой... и затем, чтобы сохранить свою родовую обитель от разрушения и разграбления.
7. Биография:
   Маленький драконенок еще будучи вирмлингом потерял своих родителей. Отец собирался прогнать мать, а после убил, как то и водилось в их "семье", но и сам не так долго прожил со своим драконенком. Уйдя однажды ненадолго, он пропал навсегда. Книтран вынужден был расти в опасном темном лесу, одинокий и грязный. Так научился он осторожности и хитрости. Единственным успокоением его было золото отца, кости огромного деда, и еще более огромного прадеда, кости матери, разорванной отцовской лапой. Их пещера в лесистом холме была одинокой темной обителью, так юный вирмлинг, знавший от отца лишь свое имя и своих предков - рос, охотился, учился. Он видел изображение какого-то короля, высеченное в каменном барельефе закрытой чьей-то усыпальницы. Отец говорил ему - что в той запечатанной колдовством и камнем усыпальнице спит их предназначение, но спустя десятилетия, повзрослев и окрепнув, юный дракон перестал верить в чужие легенды и хотел сам ею стать, а образ прекрасного человека с барельефа стал его собственным образом, к тому моменту он уже видел людей и знал как они выглядят, оттого проблем не возникло.
    Годы и столетия тянулись, пока он медленно проникался властью, пролетая многие километры ради того, чтобы разорить единственную ферму. Постепенно он узнавал и более простые способы получать удовольствие. Книтран представлялся другими людьми, слушал сказки и легенды в тавернах, и сам создавал вокруг себя подобные. Воевал с кланами, сражался с графами, добывал славу магией, которую изучал в великой Лоренее. Он бывал в Рузьяне, тогда еще не окрепшем, но всегда возвращался со своей славой и со своим золотом в обитель предков. Цикл повторялся, но тепло в животе дракона не слабело от повторений. Люди всегда умудрялись сделать все так, как он не ожидал. Злой дракон Рузьянского Леса оставался злым, когда насылал ядовитый ветер на обнаглевших людей, поселившихся не так далеко от Чащобы, но притворятся добрым он никогда не гнушался. Ему нравились эти хитрые интриги, в которых он возвышал свое имя, вписывал очередную главу в повествование, тянущееся на протяжении столетий... правда никогда во власти своей и могуществе он так и не смог добраться до настоящей короны и явить людям свой настоящий лик. Теперь же, когда люди подступили к лесам, убивают дикарей и строят из деревьев уснувших дриад корабли - он проснулся снова. Силой, идеей, магией и словом подчинил он жителей Каррейна и Вальриды, они знают что дракон от крови древних драконов ведет их, и едва ли против. Ведет дракон и ничтожно малую часть присягнувших ему жителей Рузьянского Леса, Чащобы ее. Чтобы защитить лес от тех, кто прокладывает дороги через их жилища. Правда пока не в своем истинном облике... но то только пока.

8. Способности:
- немагические умения и способности:
Он дракон, достаточно близкий к людям, перенявший их музыку, легенды, слагающий собственные басни. Он не знает терминов, не знает как строится дипломатия, но помнит старые древние гербы, знает историю в лицах и вообще, знает великое множество вещей. Умеет говорить пронзительно и красиво, захватывая дух. Книтран осторожен, умеет проигрывать, чтобы попытаться снова, знает как подчинять и как властвовать. Не лучший генерал, но все-же участвовал в сражениях, в войнах, и знает многое о военном ремесле. Пусть не по-дворянски, но по-драконьи. В человеческой форме сражается на среднем уровне полуторным клинком.
В драконьей форме своей гибок, быстр и умеет сражаться, преследовать, следить и атаковать, в воздухе или на земле - плевать. В лесу же с ним не сравнятся даже эльфы. И все-же, не любит пачкать когти и подставлять для топоров, баллист, пик и мечей свою шкуру, пусть он и большой - но в столь близкое сражение включится только если иного выхода нет.

- магия:
Расовые особенности зеленых драконов.
Ментальная магия - высший уровень.
Магия воздуха - высший уровень.
Магия земли - средний уровень.

9. Оружие и артефакты:
Aerhild. Полуторный меч, один из тех, которые долго хранятся у нимф, и после попадают в руки героя. В данном случае, клинок был получен от трагически умершей несговорчивой нимфы. Клинок не поддается ржавчине, не разрушается временем или битвой, магия почти не властна над ним, как и драконье пламя. Особенными качествами не обладает, лишь выглядит эффектно, а также является исторической реликвией, которую потерял давным-давно кто-то из эльфийских дворян. Также передавался из рук в руки между людскими героями, пока не попал в Рузьянский Лес и не был насильно отдан нимфой дракону.

+3

2

Занесённые снегом ветви старой обломанной ели шатром опускались до самой земли. Лет семь назад в неё попала молния, отчего верхняя часть раскололась и засохла. Но с тех пор дерево оправилось, дало три новые вершины и летом радовало глаз свежей пушистой хвоей, а сейчас превратилось в огромный сугроб. Вокруг всё было испещрено множеством следов, звериных, человечьих и вообще не пойми чьих, а из-под ветвей доносился негромкий говор и тянуло дымком.
Косматый широкоплечий Кориус, похожий на внебрачного сына медведицы и выворотня, хмуро поглядывал в потрескивающий на плоском камне костерок, то и дело кряхтел и теребил бороду. Маленькая Пиза тоже хмурилась, что делало её хорошенькую мордашку не по-детски серьёзной. Она рассказывала о том, что видела в чаще новых людей, так дриада величала тех представителей рода людского, которые селились по берегам рек и дальше, у моря, строили каменные дома, большие лодки и уже не слышали того, что говорит им земля, шум дождя, шелест трав, огонь и ветер.
Были ещё просто люди, те, что жили здесь издревле. Их дочь леса тоже не шибко жаловала, но терпела, потому как лес этот был не её. Пиза перебралась сюда вместе с несколькими своими сестрицами откуда-то с северных границ Арисфея и очень переживала, что придётся уходить дальше, в Змеиную чащобу. Ели там росли огромадные, но почему-то дриаде туда совсем не хотелось.
Кае туда не хотелось тоже, но у неё причины были более очевидные, её семейство просто не осилит такой переход. И даже если у них получится, у матушки больные ноги, жизнь в сырой землянке ей на пользу не пойдёт, да и они не духи леса, им нормальная еда нужна, а не ягоды и орехи, до которых, кстати, ещё дожить придётся.
Хотя может, еловичка и леший преувеличивают. Приходили и раньше люди с берегов со своими порядками, да так и убрались восвояси несолоно хлебавши. Было дело, даже к ним в дом забредали, непутёвые и беспокойные, про зло и про дикость толковали, про просвещение, про Свет, про богов, про ци-ви-ли-за-ци-ю. Кая одному из этих просвещённых потом руки лечила, за росянку в дождь схватиться умудрился, пообжёгся весь, чисто дитё малое. А про зло в лесу только тот говорить может, кто ни разу не видел, как волчья стая по тропе идёт, сильные по краям, слабые в середине, как приходят дикие звери и птицы помощи у человека просить и сами в тяжёлый час в ней не отказывают. Зло в лесу только тот видит, кто туда его сам принёс.
Но теперь, видать, и правда дело худо. Теряют силу хранители леса, бегут, скрываются и больше его не защищают. В первый раз Кая поняла это у руин города, что остались от эпохи расселения эльфов по миру. Давно уже не вспоминали люди, почему старики ходить туда не велят, что таиться под беломраморной плитой с надписью: "Верны и в посмертии". А Кая почувствовала это и оно почувствовало Каю, почуяло тьму в ней и зашевелилось. Но едва ли разбудить его могла такая малость.
- Пойду завтра в Сухую балку, - решила она. – Землекопы, должно быть, уже вернулись, чтоб каналы для отвода талой воды почистить и инструмент к весне подготовить. Они из разных мест собираются, может, и расскажут чего.
В Сухой балке резали торф, грузили на подводы и везли в те места, где с дровами было небогато или требовался больший жар, чем могло дать горящее дерево. Зимой на выработке жили около десятка семей, а по тёплому времени приходил народ на заработки и посёлок разрастался втрое, а в иной год бывало и впятеро.
Рысь вышла из-под полога ветвей, потянулась и большими прыжками помчалась к озеру. Ледяной осколок Тьмы засел у неё внутри и душа горела от соприкосновения с ним, так же как лапы горят от соприкосновения со снегом. Кае нравилось это ощущение и, проверив силки на заячьих тропах, она так и возвращалась домой в облике лесной кошки, хотя заяц попался крупный, задние лапы его волочились по снегу и приходилось высоко задирать голову, чтоб не запинаться об них. А утром, завернув в узелок кусок того же запечённого зайца и получив благословение у матушки, Кая ушла искать ответы на свои вопросы.
Кошачья гордость, волчья честь Кая-рысь
https://dl.dropboxusercontent.com/s/2333aulbhf32lxi/%D0%A0%D1%8B%D1%81%D1%8C%206.jpg?dl=0

Отредактировано Амарилла (04-12-2016 16:02:12)

+3

3

Опустившись на одно колено прямо в рыхлый снег, косматый, укутанный в шкуры мужчина принюхался и коснулся пальцами алого пятна на белоснежном полотне измолотого наста. Кровь…  Пропитанная страхом и болью. Оленухи-первогодока, из летнего выводка. Придушена силком, а затем прирезана. Знакомая картина… Уже третий оленёнок за последние несколько дней.  Дело рук Чужих, больше некому.
Поджав верхнюю губу, Верин беззвучно оскалился. Пришлые люди – воины с оружием -  бесчинствовали, разоряли лес, переделывали землю под себя – везде, где только появлялись. Слухи расползались повсюду, множились, передаваясь из уст в уста, у горячего камелька ли, или в пронизанном ветрами полесье. Чужие приходили словно стихия, словно лесной пожар, навсегда меняя, разрушая  веками устоявшийся уклад жизни. Жители деревеньки поначалу не больно-то беспокоились, ведь их урочище было так удалено от любых дорог, заглублено далеко в Чащобу, но всё же скоро эта волна могла докатиться и до них. Время продолжало неумолимый бег, принося за собой новые тревожные веянья, и Верин нутром чувствовал, что ветер меняется. А если разразится буря, даже самые кряжистые, вековечные стволы могут не устоять под её натиском.
Оборотень поднял голову и навострил уши. Вековые заснеженные ели безмолвными часовыми возвышались над ним. Всё было тихо в заснеженном лесу, и лишь следы на охотничьей тропе свидетельствовали о произошедшем.
Оставалось надеяться, что эти трое, уничтожающие лесную дичь так, словно завтра никогда не наступит, были тут одни и не привели за собой других. Если лес поглотит этих соглядатаев, другие, возможно, появятся ещё не скоро.  Пусть до сих пор они считали себя охотниками – очень скоро чужим придётся почувствовать себя в другой роли. Верин умел выслеживать свою добычу.Веринhttp://s1.uplds.ru/XcjZw.jpg

Отредактировано Вей-Эст (29-11-2016 20:02:27)

+2

4

До Сухой балки было три дня пути и, оказавшись там, Кая пошла не к старосте, а к старухе. Косая Мерта жила в посёлке, наверное, с незапамятных времён, ну, по крайней мере, с тех пор, как Кая себя помнила – точно. И уже тогда она была стара. Теперь они сидели в маленькой избушке, пили чай с желудёвыми лепёшками и не пойми откуда взявшимся у старухи под конец зимы сотовым мёдом, да разговаривали о том, о сём. Вернее, говорила всё больше Мерта, шамкая беззубым ртом и роняя на стол куски хлеба. Редкий раз ей попался благодарный слушатель и упускать такой случай наговориться не хотелось.
Рассказывала она о тех, кто не пережил зиму, и о тех, кто успел народиться на свет с прошлого раза, как Кая бывала здесь. О том, что Енох топором по ноге себе рубанул, два пальца отсёк, полудурок эдакий. Так его теперь и зовут. Трёхпалым, а не полудурком. Хотя второе, пожалуй, было бы вернее. А брату его жена как раз двух сыновей принесла. Одни мальчишки в этом году родятся. Скверно это.
Скверно – соглашалась Кая, кинув в блюдце комочек воска, в котором совсем не осталось сладости. В том, что дети родятся, ничего дурного не было, да и мальчишек всегда чуть больше выходит. Но вот когда девчонок совсем нет, это примета плохая. Такое перед чумой, перед войной или голодом бывает. Никто не знает, почему так, просто людьми замечено и в правильности наблюдений этих Мерта на своём веку не раз убедиться успела, а Кая от матери слышала.
Потом завела старая о том, как время быстро идёт, она уж за пределом одной ногой, а передать мастерство некому. Вот помрёт и останется тогда село без повитухи. Кая помалкивала, но тоже соглашалась. Ей и самой давно пора было дочь обучать. Только вот нет у неё дочери. Видать угодно богам, чтобы на ней род Рысей и прервался. Тяжело было об этом вспоминать, но Кая не торопила вопросами. Сейчас выкажет Мерта свои беды и до новостей доберётся, а перебьёшь, так ещё чего-нибудь важное позабудет, или может, нарочно не расскажет. А тяжесть на душе это ничего, не на спине ведь, хребет пополам не переломит.
На столе помаленьку коптила одинокая маслёнка, потрескивали дрова в очаге и с тихим шипением в кривоватом кувшине подкипал травяной взвар. Но тут вечернее спокойствие и размеренность нарушили тревожные крики с улицы. Женщины переглянулись и, не сговариваясь, оставили трапезу и пошли одеваться. Мерта обмоталась шалью и принялась утепляться, а Кая только накинула поверх рубахи мохнатую безрукавку. Сроду она не болела не от холода, не от голода, только от побоев разве что, да и то давным-давно было.
На улице сыпал снежок и как-то даже потеплело. Когда идёт снег всегда тепло. Хотя попробуйте объяснить это южанину, как есть засмеёт. По деревне загорались огни, люди выходили из домов и стекались ко двору старосты. Все галдели и переспрашивали друг друга, но понять, что именно случилось, Кая так и не смогла. Она скрестила руки на груди и, немного свысока поглядывая по сторонам, подалась следом за всеми. Из-за чего бы ни случился переполох, едва ли это коснётся её.
У дома старосты уже собралось порядком народу и шумели здесь ещё больше, а в центре, на небольшом свободном от людских ног пятачке прямо на снегу сидел какой-то мужик, выглядевший так, будто его собаками рвали. Кая протолкалась вперёд и с удивлением узнала Орзона, сына кузнеца. Собственно, мужчиной называться ему ещё было рано, у отца в кузне не пригодился, всё на подвиги рвался, в чёрную сотню ушёл, да и там ума не дали. Но сотня стояла далеко, в старом урочище, у самого края леса, границы стерегла, налог подорожный взымала с купцов, что короткой дорогой, минуя Кримеллин и Элл-Тейн на север попасть хотели. Одному из её воинов, пусть даже и такому непутёвому, в Сухой балке делать было нечего.
Кто-то, видимо, уже спросил об этом и Орзон как раз рассказывал, что нет больше чёрной сотни. Из Рузьяна явилась целая армия, объявили их разбойниками и всех перебила. Собравшиеся в сомнении качали головами, армия армией, но как-то слабо верилось, что вот так просто всех и перебили. Хотя лжецом и трусом, бросившим своих, Орзона называть никто не торопился. Других больше волновало, что нужно южанам. Опять им своей земли мало, что ли.
А у Каи заныло в груди, от старого урочища до её хутора было куда ближе, чем до Сухой балки и если Орзон успел добраться сюда, то кто знает, куда успела дойти эта армия. Больше не слушая людских разговоров, знахарка пошла прочь. Вот же понесла её нелёгкая в такой час из дому.
Кошачья гордость, волчья честь Кая-рысь
https://dl.dropboxusercontent.com/s/k8xt3dpkqip8fc9/%D0%A0%D1%8B%D1%81%D1%8C%203.jpg?dl=0

Отредактировано Амарилла (04-12-2016 16:02:39)

+2

5

Проламываясь сквозь кусты и валежник, Верин тяжеловесно бежал по сугробам, преследуя побросавших оружие людей. Осыпающийся с веток снег запорошил густой чёрно-бурый мех его шкуры, забивался между когтями, лез в нос и глаза, но оборотень не останавливался.  В нём всё больше разгоралась жажда охоты. Чужаки не должны уйти – они оставили позади кровь и мясо, много крови, и Верин, наконец, настиг их. Перекинувшись в зверя, он в сумерках подстерёг одетых в железо людей, потерявших бдительность после резни, обрушился на них с дерева и задрал нескольких, обратив оставшихся в бегство. У страха глаза велики, и вопли о диком медведе вызвали лишь хищный оскал его острых зубов. Рррр.. Будь он диким медведем, им, возможно, повезло бы больше. Тот бы резко выдохся, Верин же всё бежал и бежал, не так быстро, но неутомимо, загоняя свою добычу, и ни ночная тьма, ни сугробы не могли ему помешать. Там, в другой своей жизни, он точно знал, чего заслуживают эти налётчики, да и сейчас помнил эмоции, вызванные неподвижными, ещё тёплыми телами, распростёртыми на красном снегу. Теперь же чувства сменились полуосознанными стремлениями и побуждениями, и именно инстинкт гнал его вперёд. Резкий запах добычи пробуждал тихое нарастающее рычание в глотке огромной росомахи, медленно, но верно настигающей горстку солдат.
Добравшись до склона лесистого холма,  круто обрывающегося в низину, Верин остановился и принюхался. Он уже слышал треск ветвей, потревоженных чужаками, но следы вели вниз, в непролазную глушь, а это значило, что его охота подошла к концу. Есть в Чащобе такие места, откуда не возвращаются, куда никто, даже оборотень, не станет соваться. Негласные границы, преступить которые – значило навсегда бесследно сгинуть. Заполненные потаённым шёпотом и тенями, раскинувшись на многие мили, самые древние участки леса таили в себе величайшую силу и опасность, с которой ни одно лесное существо не пожелало бы встретиться лицом к лицу. И если чужаки предпочли именно такую участь, это скорее всего означало, что их ждёт долгая смерть вместо быстрой.  Хотя, наверняка они просто ничего не соображали от страха, удирая от чёрного зверя по ночному заснеженному лесу.
Фыркнув и сверкая во тьме горящими глазами, Верин развернулся и отправился в обратный путь, оставшись в облике росомахи – так было теплее. Надо было вернуться за одеждой и исследовать место побоища – вдруг появятся и другие солдаты. В той человечьей жизни он помнил, что это было важно. Верин не ел человечину, но неутолённая жажда охоты стала ещё острее. А прямо сейчас он был голоден.Веринhttp://s019.radikal.ru/i605/1612/4a/5bfdfe83a59c.jpg

+2

6

Надежда

https://pp.vk.me/c626618/v626618937/3f292/jVTdad-vK-4.jpg

Обратный путь занял у Каи вдвое меньше и всё это время её не оставляло томящее тревожное чувство. Можно было остановиться, послать весточку домой, дождаться ответа, но она не хотела ждать. По лесу растекались сизые предрассветные сумерки, когда Рысь, наконец, добралась. И облегчённо вздохнула – вон изба, и поленница, и ограда занесённого снегом птичника. И даже как будто свет теплится в окошке.
Но чем ближе она подходила, чем жиже становились ночная мгла, тем сильнее сжимали сердце когти унявшейся было тревоги и, когда Кая подошла к околице, казалось, вот-вот разорвали бы его пополам.
Снег у калитки был весь истоптан и на нём, словно цепной пёс, странно вывернув кряжистое тело, лежал Кориус. Неведомая сила наискось отсекла ему половину головы и срезала плечо, да так хорошо и гладко, как ни один меч или топор не разрубит. Видать леший по глупости и простоте своей решил заступиться за нечужих ему людей, за что и поплатился.
На дворе снега не было, только замёрзшая уже грязь всё с теми же следами сапог, кровь и сажа. И дома не было, от сруба уцелела единственная стена, всё остальное превратилось в головешки, и свет, что видела Кая в окне, был светом разгорающейся зари. Её робкий румянец разукрашивал всё вокруг нежностью приближающейся весны, красотой, так неуместно смотревшейся на пепелище. Знахарка бродила по нему со спокойным сосредоточенным видом, будто бы это был вовсе не её дом. Раздвигала ногой погасшие уголья, присматривалась и принюхивалась.
Она нашла шесть или семь тел, от каждого по несколько кусочков, так что точнее сосчитать было сложно, горстку праха с лежащими в нём оплывшими, полопавшимися украшениями, всё, что осталось от её матери, и обгорелые косточки под печью. Сигги часто пряталась там и те, кто превратил их жилище в погребальный костёр, должно быть даже не знали о её существовании.
Хотелось кричать, разрыдаться, порушить что-нибудь, выплеснуть горе, что клокотало внутри. Наверное, лучше было бы выплеснуть, но Кая мочала, глаза её были сухими и только плотно сжатые губы побелели ещё больше, так, что даже восходящее весеннее солнце своею щедростью не могло вернуть им жизнь. Этот давно отбушевавший пожар выжег её изнутри, оставив после себя горечь и пустоту.
Кая вышла за ворота, повернувшись к трупам и пепелищу спиной и глядя на становящуюся всё ярче полоску зари. Куда идти? Что делать? Захотелось пить. Не пить даже, а смыть оставшийся во рту привкус гари. Рука потянулась к поясу, но фляги там не нашлось. Рысь ушла из Сухой балки в чём была и та, вместе с другими нехитрыми вещичками, осталась у старой Мерты.
Куда идти? Что делать? Кая не знала. Но она точно знала, чего сейчас делать нельзя. Нельзя разбрасываться своим горем, доверять его слезам, расточать бессмысленной злобой. Она потом отплачет своё, когда получит на это право, но сначала нужно было его заслужить.
Кошачья гордость, волчья честьКая-рысь
https://dl.dropboxusercontent.com/s/k8xt3dpkqip8fc9/%D0%A0%D1%8B%D1%81%D1%8C%203.jpg?dl=0

Отредактировано Амарилла (23-12-2016 08:00:49)

+2

7

Тяжело гружёная кибитка медленно перевалилась через бугор, кренясь и покачиваясь на неровностях почвы. Запряжённая двойкой каурых битюгов, она с трудом катилась по зарослям, поскрипывая, с треском подминая под себя заснеженные кусты, и двое возниц на облучке напрасно подгоняли лошадей – телега просто не могла бы двигаться быстрее.  Ведь и дороги здесь никакой отродясь не было, сплошной лес кругом. Висячие еловые лапы то и дело обрушивали на крытый холстиной свод потоки снега, но ухабистый путь не позволял накопиться на крыше  сугробам – они сразу же осыпались, срываясь вниз белыми хлопьями.
Эти селяне пытались переправить через лес груз зерна и провианта, королевской милостью пожалованных в дар самым отдалённым поселениям Чащобы, в знак того, что владыка этих земель наслышан о творящемся повсюду разбое, да и времена нынче смутные…
Ещё пару лун назад Верин с усмешкой бы заметил, что у Чащобы нет и не может быть владык, а её жители сами знают, как противостоять невзгодам, как выживать в этих суровых краях, и им нет дела до чужаков. Но наводнившие лес бандиты, называющие себя рузьянскими солдатами, будто целенаправленно вырезали дичь, уводили скот, забирали продовольствие, лишая целые деревни пропитания, а если жители артачились – устраивали резню… Верин и сам был свидетелем этого, видел то, что осталось после нашествия одетых в железо разбойников, и, пылая жаждой крови, устроил на них охоту. Вот только чужаки всё пребывали  – отовсюду летели слухи и рассказы о вершившихся бесчинствах, он то и дело натыкался на оставленные ими следы, и только разрозненность, удалённость и изолированность лесных поселений, скрывающихся в чаще, позволяли чувствовать себя в относительной безопасности, а отсутствие дорог замедляло продвижение армии, рассеивая её – можно было надеяться, что и вовсе в конце концов остановит, обратит в спять. Но те же причины мешали и подводе с припасами добраться до деревни, потому Верин вызвался стать проводником, чтобы помочь сопроводить её до своего селения.
И вот теперь он шагал чуть впереди, осматриваясь по сторонам, прокладывая путь между скрытых ям, в обход бурелома, оврагов и валежника, углубляясь всё дальше в дикую чащу. Несмотря на то, что он знал этот край, этот лес, как свои пять пальцев, это было не таким простым делом – для широкой телеги тут вообще оставалось очень мало проходимых мест… Порой приходилось делать крюк в несколько миль, чтобы обогнуть очередное препятствие, и возницы потеряли всякое терпение, ёжась на морозе и прикладываясь к бурдюку с вином. Наконец, за древесными стволами показались приземистые, вросшие в землю срубы, курящиеся дымком, и до ушей Верина донесся людской говор и козье блеянье.
- Мы добрались, - сообщил он сидящим на козлах мужикам.
- Наконец-то! – воскликнул один из них, похлопывая себя по бокам, чтобы согреть замёрзшие руки. Края его стёганой накидки разошлись в сторону, и Верин внезапно заметил под ней тяжёлую тёмную кольчугу. Одновременно с этим, в крытом фургоне отчётливо послышался звон вынимаемого из ножен оружия.
Это были вовсе не селяне.
Веринhttp://s1.uplds.ru/XcjZw.jpg

Отредактировано Вей-Эст (20-12-2016 15:52:30)

+2

8

До самого вечера Рысь шла по следам. Зверь, что бывал частым гостем в её душе, делился своею силой, вёл вперёд, подсказывал, как следует поступить. Она найдёт их. И убьёт. А потом вернётся к сгоревшему дому, ляжет в сугроб и больше не сойдёт с места. Голоса оповестили Рысь о том, что люди близко, задолго до того, как она увидела их. Кошка сошла с только что оставленной ими тропы и убежала вперёд, затаившись на низкой ветке.
Всадников было семеро и четыре лошади шли пустыми. Видимо, их седоки остались лежать на пожарище. Рысь дождалась пока они пройдут рядом с нею, и прыгнула, приземлившись на конский круп, позади последнего. Ей приходилось ломать шею косуле одним движением челюстей, а человеческая оказалась тоньше. Перепуганная лошадь рванулась вперёд. Рысь успела вскочить на следующую, но загрызть второго так же легко не получилось. Его шею защищала брамица и кошачьи когти лязгнули по металлу.
От удара воин вылетел из седла, повалился в снег и Рысь, оказавшись сверху, вцепилась ему в лицо, практически сорвав его с костей. Ослепший человек орал и дергался, оставляя на снегу алые пятна. Он больше не представлял опасности и, бросив добычу, кошка прыгнула к следующему. Оставшиеся без присмотра кони кинулись врассыпную. Рысь пробежала между ними, нырнула под одного, но тут же угодила под ноги другого.
От удара подкованными копытами затрещали рёбра, она отлетела и упала в снег рядом с хрипящим человеком, только что попавшим ей в когти. Рысь тут же вскочила снова, но остальные всадники уже успели спешиться. Удар мечом прошёл вскользь. Где-то совсем рядом свистнул и вонзился в ствол дерева арбалетный болт, но в густеющих сумерках попасть по движущейся мишени оказалось не так-то просто.
Она бежала до тех пор, пока окончательно не убедилась, что оторвалась от погони. Тогда, высунув язык и опустив голову, Рысь остановилась и, вернув себе человеческий облик, тяжело привалилась к дереву. На боку наливался огромный синяк и каждый вздох отдавался болью, но на удивление кости остались целы. Всё-таки тело кошки куда крепче её собственного.
Но ещё ничего не было кончено. Отдышавшись, она нагнала всадников, собираясь устроить засаду снова, но теперь до её слуха донеслись не голоса и фырканье замёрзших лошадей, а звон оружия. Рысь выскочила на поляну, где пятерых уцелевших южан уже перебили без неё помощи, и остановилась напротив огромного заросшего мужика, в подступающей тьме казавшегося необъятной громадиной. С широкой односторонней секиры, такой же внушительной, как и её владелец, капала тягучая чёрная жижа, и тут же валялся разрубленный чуть ли не пополам южанин.
Вардо Синезубый опустил секиру в снег и, опершись на её рукоять, присел на корточки. Рысь долго разглядывала страшного, пахнущего дымом, кровью и железом человека своими огромными жёлтыми глазищами, потом подошла и благодарно ткнулась лбом ему в колени. Соврал-таки гадёныш Орзон. Должно быть, чтобы оправдать собственное бегство. Уцелела чёрная сотня, хоть и немного от неё осталось.
Кошачья гордость, волчья честьКая-рысь
https://dl.dropboxusercontent.com/s/k8xt3dpkqip8fc9/%D0%A0%D1%8B%D1%81%D1%8C%203.jpg?dl=0

+2

9

Косматые люди, одетые в тёмное, бродили под деревьями, оставляя глубокие следы на девственном снегу, переговариваясь и обустраивая временный лагерь. Сверху, сквозь густые хвойные ветви, разглядеть их было непросто, зато это было идеальное укрытие. Высокие разлапистые сосны росли так близко друг к другу, что их толстые раскидистые ветви создавали сплошное переплетение крон, и перемещаться поверху не составляло труда.
Резкий запах дыма от костра  достиг носа чёрной росомахи, устроившейся на суку. Верин заворчал и поскрёб когтями сосновую кору, внимательно наблюдая за происходящем внизу. У этих людей тоже были стальные зубы, и они пахли кровью, а значит – должны были умереть. Но он не нападал, потому что помнил, что важно узнать и увидеть как можно больше, а ещё – потому что не наступил подходящий момент.
Чужаки были хитры и опасны, их не стоило недооценивать. Они застали его врасплох, их было слишком много, и в его деревне пролилась кровь. Хуже того, он сам привёл их туда.
Оборотень оскалился. Сражаясь с ними, он получил глубокую рану и вынужден был отступить в лес, а тем временем бандиты из рузьянской армии разграбили всё, что только можно, лишив селян не только средств к существованию, но и прирезав всех, кто пытался сопротивляться. И Верин знал, что ещё больше погибнет позже, просто потому, что теперь не смогут пережить зиму из-за голода и болезней.
Восстановившись, он шёл по следам телеги с украденными припасами, но снежный буран полностью скрыл её местонахождение, лишая возможности попытаться исправить причинённое зло или хотя бы расквитаться с разбойниками.
Смутные воспоминания жгли и царапали его изнутри, но в зверином обличье противостоять эмоциям было куда как проще,  жажда мести переходила в стремление охотиться и убивать, а заклятые враги становились просто добычей. Верин был терпелив и умел выжидать. Если нельзя достать тех, что пришли в его деревню, он просто займётся другими, пока они не кончатся, а затем следующими, и так далее, покуда в лесу совсем не останется чужаков.
Отправившись на восток, он выследил эту группу чужаков и теперь караулил подходящий момент, чтобы утащить кого-нибудь и разузнать об их целях, численности и передвижении. Узнав о своей добыче больше, он сможет лучше охотиться и нападать. Это можно будет сделать в человечьем облике, а пока главное было отловить одного – так, чтобы не поднять на ноги остальных. 
Среди одетых в железо людей Верин приметил женщину с густыми вьющимися волосами. Зрачки росомахи чуть расширились, и оборотень пошевелил пушистым хвостом. Женщина – это хорошо, это удобно. Проще поймать, чем убить. Потом он всё равно убьёт, но сперва узнает, есть ли поблизости другие группы и куда направляется эта. Осталось только дождаться подходящего момента.
И он дождался. В наползающих на лес сумерках оборотень подстерёг, когда она отошла подальше от лагеря, потеряв из виду костёр. Бесшумно следуя за ней по ветвям, выждал момент, когда женщина осталась одна и тут же обрушился сверху всей своей чёрной мохнатой громадой.
http://s019.radikal.ru/i605/1612/4a/5bfdfe83a59c.jpgВерин

Отредактировано Вей-Эст (05-01-2017 09:55:23)

+2

10

К сгоревшему хутору Рысь не вернулась, оставшись у разбойников. Ей не слишком доверяли, но остатки чёрной сотни находились в столь плачевном состоянии, что готовы были принять любую помощь. Зима ещё не уступила своих прав теплу и остаться без крыши над головой в такое время оказалось тяжело. Многие были ранены, к тому же в отряд входили воины, а не охотники и накормить полтора десятка рыл двумя кроликами, несколькими пригоршнями ячменя и корешками, выпрошенными у сонной лесовички, это тоже та ещё задачка. Тем более что на ведьму, мешающую варево в котле, мужики смотрели так, будто она не еду им готовит, а потравить решила или ещё чего похуже.
Настрой у Каи был скверный. В человеческом обличии тоска изводила не так сильно. А может, это было проще скрывать, ведь люди больше склонны к лицемерию. Вот только легче от этого не становилось и знахарка всё больше помалкивала, не тратясь на объяснения и обходясь короткими фразами вроде "не хочешь – не ешь", а особо надоедливых и разборчивых лупила по чему ни попадя. Как ни странно, это помогло и коситься на неё перестали. Ну, в самом деле, баба да баба, кормит, лечит, поварёшкой иногда огреет – все они такие.
Потом кто-то приметил, что она вообще-то ничего так, хоть и глазищи страшные, обниматься полез даже. Но мужское внимание пришлось как-то не ко времени и Кая с размаху врезала внезапно появившемуся поклоннику затылком в переносицу. Сама же потом сломанный нос ему вправляла, зато синяк в пол-лица, украсивший физиономию смельчака, стал наглядным примером всем остальным, соскучившимся по женской ласке. Хотя окончательно их убедило, пожалуй, всё-таки не это, а заживо сгнивший на глазах у всей Сухой балки Орзон.
Кая обошлась с ним жестоко, но единожды солгавшему веры не было да и оставлять предателя у себя за спиной неразумно. Жители роптали, пеняли Синезубу, что с ведьмой связался, а тот сказал, пусть ведьма, зато своя. Потом был долгий разговор. В хате старосты собрались почти все мужчины деревни, за исключением разве что тех, кто совсем уж был неходячий. В тот день отряд стал почти вдвое больше и обзавёлся кое-какими припасами, а наутро ушёл из деревни обратно в сторону старого урочища.
Такими силами уже можно было думать о мести, но знахарка отговорила Вардо нападать в лоб на хорошо подготовленных и снаряжённых рузьянцев. Она предложила чёрной сотне вернуться на прежнюю стоянку и снова начать разбойничать на тракте. Тогда южане сами явятся к ним, но только в этот раз их будут ждать и встретят достойно. Затея была сомнительная, ведь даже с пополнением от прежнего отряда осталась едва ли четверть, но слухи по лесу распространяются быстро и в урочище стали стекаться все, кому незваные гости уже успели насолить.
Движение на тракте тоже оживилось и очень скоро постепенно подрастающая чёрная сотня могла похвастать немалой добычей, но наученные горьким опытом разбойники прятали её теперь в разных местах, а кое-что и вовсе предпочитали раздавать. Ведь богатство с собой за придел не утащишь и больше, чем влезет в брюхо, не съешь, так пусть от него польза будет там, где оно действительно нужно. Вот во время одной из таких вылазок вглубь чащи с целью пристроить в хорошие руки награбленное добро, Верин и свалился на Каю.
Привыкшей надеяться только на себя знахарке даже в голову не пришло кричать и звать на помощь. Да и сделать это она едва ли смогла бы. Единственное, что успела Кая, это скинуть упавший на глаза капюшон и закрыться рукой. Если что, рука заживёт, а вот шея уже навряд ли. Впрочем, помогло это не слишком, зверь не пытался её загрызть, а видно всё равно ничего не было, потому что под его весом она буквально утонула в снегу. Колючие ледяные крупинки сыпались за шиворот, царапали холодными коготками щёки, забивались в рот и нос. Потом тяжесть внезапно исчезла и, смахнув с лица снег, знахарка увидела над собой покрытую седой шерстью широкую грудь их проводника Кегара. Но смотрел кентавр мимо неё и Кая сочла за лучшее поскорее убраться из-под его копыт.
Кошачья гордость, волчья честьКая-рысь
https://dl.dropboxusercontent.com/s/i7lvauhp3pzsbdi/%D0%A0%D1%8B%D1%81%D1%8C%202.jpg?dl=0

+2

11

Получив сильный удар, Верин, рыча, покатился по снегу, но тут же опять вскочил, сверкая глазами и беззвучно скалясь на возникшего из ниоткуда противника. Как он мог не заметить, не учуять кентавра?.. Перед прыжком чутьё подсказывало оборотню, что женщина была здесь одна, и вообще, с какой стати конелюд защищал чужаков, заполонивших Чащобу?.. Все эти мысли занимали бы Верина, будь он в человечьем обличье – теперь же значение имело только то, что враг попытался отнять его добычу!.. Это лишь подхлестывало его дикие инстинкты.
Вздымая клубы снежной пыли, чёрный зверь метнулся в сторону, стараясь напасть сбоку и одновременно отрезая кентавру и женщине путь к лагерю, если те попробуют сбежать. След от удара копытом жгло, будто калёным железом, но в пылу сражения оборотень почти не обращал на это внимания – его переполняло неукротимое стремление разорвать, убить, вонзить клыки  в гарцующего противника. Припадая к земле, Верин бросался из стороны в сторону, стремясь измотать, ослабить кентавра, уворачиваясь от  мелькающих в воздухе передних копыт и длинного стального зуба на палке, которым тот пытался достать его. Глубокие сугробы лишали его манёвренности, и пару раз острое лезвие оказывалось совсем близко, проскользнув по самой кромке густой черно-бурой шерсти. Но тяжёлому конелюду приходилось ещё хуже. Увязая в снегу, тот прикрывал собой женщину, держась между ней и оборотнем, блокируя выпады огромной росомахи, пока острие копья, воткнувшись в сугроб, не увязло в древесном корне.
В каждой охоте наступает момент, когда противник допускает ошибку, промахивается, оказывается наиболее уязвим, и Верин тут же воспользовался им, кинувшись на врага. Острые когти располосовали конский бок, глубоко вонзившись в плоть, и кентавр взвился на дыбы, крича от боли. Запах крови наполнил ноздри, ещё пуще распаляя звериные инстинкты, но не он был целью Верина. Вместо того, чтобы вцепиться в глотку раненого конелюда, чёрный зверь сшиб женщину в снег и, схватив зубами за ногу, поволок в кусты.  Крики наполнили лес, отовсюду бежали люди, и надо было как можно скорее убраться отсюда, чтобы без помех заняться добычей.
Будь сейчас ночь, чужаки и не разглядели бы его, но, к несчастью, ещё было слишком светло. Свистнув в воздухе стрела ужалила его в бок, и оборотень взвыл, на миг выпустив жертву. Хрипя от боли, он вновь вцепился в неё, и этот миг другая стрела вонзилась в лапу, пробив её насквозь. Подскочив на месте, Верин высоко тявкнул и метнулся в сторону, ломая кусты. Бросив свою добычу, он потащился прочь, оставляя на снегу рубиновую россыпь кровавых брызг, взрыкивая и поджимая переднюю лапу. Сквозь застилавшую разум боль пробивалась лишь одна мысль: отыскать тепло, иначе, обратившись, он просто околеет на снегу.http://i026.radikal.ru/1701/da/ba204f4dcddc.jpgВерин

+2

12

Благодаря быстрым ногам Кегара и плотной меховой одежде знахарка осталась цела. Люди погнались за напавшим на неё зверем, но войны были далеко, а Кая хоть и успела прийти в себя, но по сугробам шибко-то не набегаешься. Многие из пришедших в чёрную сотню новичков впервые видели, как она перекидывается и уносящуюся прочь Рысь провожали удивлённые возгласы. Видимо понадеявшись на свои размеры, раненый зверь бежал не разбирая дороги, а, тем не менее, впереди был заросший орешником овраг, где и ветки мешали, и снега было поболее. Рысь свернула с его следов и, вместо того, чтобы ломать кушары, пробежала по краю оврага. Днём здесь припекало солнце, снег подтаял, и его прихватило морозцем, образовав солидную корку наста.
Она основательно разогналась и с размаху влетела в бок хромого, зацепила его когтями, роняя на землю, и прыгнула вперёд, чтобы отрезать путь к отступлению. Верин был больше, сильнее и, пожалуй, перешиб бы её одним хорошим ударом. А вот она его убить навряд ли смогла бы, зато могла задержать. Подобно всякой лесной твари, коей пришлось нападать или защищаться, в попытке отстоять свои угодья, добычу или жизнь, Рысь пыталась казаться страшнее, выгнула спину, взъерошила серую шерсть и низко утробно зарычала.
Одним рычанием дело не кончилось. Рысь напала первая, метя когтями в глаза и по уже нанесённым ранам. Она была уверена, что это необычный зверь. И Рыси не искалечить его нужно было, а узнать, чем они его разозлили, но Верин напугал её, отчего хотелось не беседы с ним вести, а освежевать живьём. Вот только силёнок было маловато. Впрочем, люди уже спешили к ним, но первым всё же успел кентавр. Даже с порванным боком он оказался куда быстрее двуногих. Росомаха так получил по затылку, что чудом не лишился головы, и затих, ткнувшись мордой в покрытый алой росписью снег.
Кая вернула себе человеческий облик и уселась рядом, тяжело дыша и зажимая глубокие царапины на шее. Магия обращения сохранила одежду в целости, но знахарка чувствовала, как под ней расползается горячее мокрое пятно. Она не была оборотнем и, хоть на звере всё заживало гораздо быстрее, раны её не исчезали за пару часов. На боку до сих пор красовался пожелтевший синяк, оставшийся от удара копытами, едва не сломавшего рёбра, и вот теперь на её теле ещё прибавится отметин. Оторвав полосу от нижней рубахи, Кая свернула её в несколько раз и сунула за шиворот. Кегара тоже надо было перевязать. Да и из этого, лохматого стрелы вытащить, и может порасспросить всё-таки. Похоже придётся провести на этой поляне чуть больше времени, чем она рассчитывала.https://dl.dropboxusercontent.com/s/fak28in48rlw9v8/%D0%A0%D1%8B%D1%81%D1%8C%207.jpg?dl=0 Кошачья гордость, волчья честьКая-рысь

+2

13

Карта, карта, карта...

Ссылка

http://savepic.ru/11370888.jpgГаворн дан Лиенграсс

    Старший интедант мялся, его помощники громко считали, командовали солдатней. Одного рекрута - неудавшегося насильника прямо на месте поставили на колени и лишили головы, оставив тело на земле. Солдаты перешагивали через трупы, таскали мешки, взваливали пленных на плечи и кидали в телеги, привязывая к стальным кольцам веревками и цепями. Туман стелился по земле, поднимаясь от трех теплых, горячих озер вверх, ближе к штабу командования.
    Гаворн дан Лиенграсс, прихрамывая, подошел к старшему интеданту контрформы и тот отдал честь. Бледный генерал облизывал губы, сглатывал и медленно моргал, шею его придерживал высокий стеганый воротник с деревянными вставками, он хорошенько получил в этой битве. Раздался хриплый и тихий вопрос. - Что интересного, Сульк?
    - У них были драгоценные камни, сударь, магические амулеты, даже старые деньги, очень старые. На общий пересчет…за всё это можно выручить больше четырех сотен золотых. Цех ремесленников в Рузьяне не пожелел бы трех сундуков серебра, и еще больше они наварились бы с перепродажи, уж мне поверьте. - Лысый бородатый Сульк утер слезящиеся от дыма глаза и заглянул в счетную книгу. Грубоватый голос продолжил деловитым тоном. - Пленные.. их много. В основном нимфы, соплячка-дриада… да, она Горму по центру доставила больше всего проблем, ее взяли живой. Было несколько леших, но один куда-то сплыл. Тут мелких тварей полным-полно, крылатые, остроносые, да на любой вкус... Думаю, их тоже было бы неплохо продать столичным магам. Мало ли что из них там вытащить можно. - Гаворн кивнул интеданту, пальцы генерала вплелись в сальные черные волосы и он откинул их назад, а после утер об стеганку пот.
    - Хорошо. - Только и смог сказать он, переступая через походную табуретку, на которой надлежало сидеть усталому Сульку. Солдаты волочили раненых. Черные доспехи и красные крылья на груди, вышитые на табардах, нанесенные на эмаль нагрудников. Маг в черной мантии и стальном нагруднике прислонился к еще молодой березе и кивнул солдатам с лопатами. Те принялись отмерять, где именно покоятся корни этого громоздкого, несмотря на моложавый вид растения, а потом копать. Генерал шел дальше, спускаясь по скользким тропинкам мимо вездесущих солдат.
    Трехозерная Роща, магическое место, почти священное… ныне было залито кровью. Полулига от одного края до другого. Хребты яров, уходящих природными террасами вниз. Всюду зелень, мягкие мхи, зимние цветы, грязь, кровь, ошметки тел. Древние и толстые березы уходили вершинами вверх. Островки талого снега были истоптаны. Ручьи стекали вниз, унося с собой кровь. Три озера расположились друг под другом, соединенные блестящими водопадами. Место невыносимо красивое, даже сейчас, после того как контрформа «Fiertess» или «краснокрылых» заявилась сюда. Солдат в черном было много. Даже рекруты здесь имели какой-никакой опыт. Барон Доль’Реты шел мимо трупов своих солдат, перешагивал через одно поваленное дерево, другое. Командир Горм стоял над раненой дриадой, кричал на нее, но она лишь роняла слезы, не понимая человеческой речи и осознавая своё бессилие. В ноге и под ключицей ее зияли кровавые раны от пролетевших насквозь болтов. Хрупкое тельце жалось к земле, пальцы вплетались во влажную теплую траву. Солдаты окружили голое тельце кольцом, разглядывая диковинку. Гаворну дан Лиенграссу она казалась обычной девчонкой четырнадцати лет, спутанные светлые волосы, острые коленки и локотки, грязное личико и тельце. Это было сущим обманом. Эта девчонка похоронила заживо дюжину людей, и по ее приказу деревья убили тридцать, а то и сорок его солдат. Она наверняка надеялась на победу до тех пор, пока за малыми отрядами Горма подошли основные силы. Одна тысяча и семь сотен солдат. Латники, всадники, стрелки, рекруты. Черный рой мог похоронить эту рощу под пологом массивного обстрела. Тогда нимфы сдались, не желая терять своих сестер. Дриада сдалась позже, когда не сумела сбежать через родительское дерево прочь. Она умоляла на древнем языке, скорее всего умоляла не рубить деревьев, не убивать животных, не уничтожать того растения, из которого появилась. И Гаворн, не понимая просьбы, исполнил её. Всех сдавшихся связывали и грузили в телеги. Два или три десятка нимф, большей частью беженки из других окраин Рузьянского Леса, они умоляли не трогать их. Гаворн милосердно исполнил и эту просьбу. Трое насильников лишились голов, а другие желающие решили поостеречься. Нимфы глядели в пустоту, грязные, испуганные, некоторые были ранены. Женственность, ради которой создала их Играсиль, не подразумевала такой страшной моральной встряски. Но его солдаты спокойно перешучивались, хмуро заявляли, что всё это варварство, или просто молча исполняли приказы. Все они пришли сюда по приказу. Если есть приказ, то незачем искать еще что-то. Надо смотреть правде в лицо. Для того и существуют солдаты.
     - Не убивайте её. - Молвил генерал тихо, сильной рукой растолкав сгрудившихся солдат и оскалив зубы. Солдаты принялись расходиться, отдавая честь. Несколько офицеров поприветствовали его, но он не ответил. - Горм, её дерево нашли. Нужно подвезти еще телеги из запасников, пошлите к резервам кого-нибудь. Её нельзя ни убивать, ни насиловать. - Очевидная вещь, но солдаты, услышав это от генерала, решили медленно расходиться. Надеялись, что старший командир формы даст им поблажку, ну хоть разочек. Громадный бородатый Горм кивнул, убрав сапог с груди дриады. - Дерево доставить в Доль’Рету. Вы этим и займётесь. Чтобы не сбежала и не убила себя… и чтобы никто не прикасался к ней даже пальцем.
     - Вас понял, ваше благородие. - Едва внятно, но громко по-солдатски произнес третий сын столичного баронета. Громадный лысый командир Горм подхватил нагую девчонку на плечо и понес прочь. Она даже не сопротивлялась, только глядела испуганными пустыми глазами пока не сомкнула век. Разумеется, она не поняла ни слова. Но дикие существа понимали ритм жизни. Она была готова ко всему, потому-что таков мир. Лучше закрыть глаза и пусть этот мир делает с тобой то, что решил, если защититься от него никак нельзя. Надо смотреть правде в глаза.   
     Гаворн шел дальше, черные солдаты допрашивали пленного фавна, или кто он там был. Существо с отрубленной рукой тряслось от боли и пускало розовые слюни, в животе его торчала стрела. Жить ему осталось не так долго, но командир Фисвелл спрашивал достаточно разборчиво и прямо. Обычные вопросы, обычне обещания. - Где Гансель тай Ронна? Где его люди? Где его штабы? Сколько у него солдат? Где золото? Где Обитель Сердец? Где Черная Сотня? Где артефакты? Что ты знаешь о здешних лесах? Кто ты? Говори, и мы пощадим тебя. Говори. Говори. - Медленно сменяющиеся вопросы. Рогатое существо мужского пола кашляло, отвечая хриплыми отрицательными выкриками на неизвестном языке. Дикарское чудище пыталось выдернуть из себя стрелу, но Фисвелл ногой небрежно прижал его единственную ладонь к земле, тот поморщился и затрясся еще больше. Солдаты уже забрали короткий магический меч из его рук, хотели прикарманить, пока не видят интеданты, но увидев Гаворна кинули в общий мешок трофеев. Тот сверкнул глазами. Всюду воры, ублюдки, предатели и бездушные твари. Но все они боятся его… какой же бездушной тварью и ублюдком нужно быть, чтобы такие солдаты тряслись при виде тебя и готовы были рвать врага хоть зубами? Больше боялись только Уэйка. И это не льстило Гаворну дан Лийенграссу. Второй сын рузьянского правителя, родной брат Людовика Эста… вот кем он был. Жаль, что собственный брат предпочитал видеть своего родича послушным диким псом. Но таковы приказы.
     - Он не понимает. - Клинок Фисфелла выскользнул из ножен и оказался в руках Гаворна. Генерал не бросал милосердных взглядов, лишь проткнул рогатую тварь посередине груди, уперся сапогом в его плечо и вытащил отрез стали. - Бесполезно, ищите других информаторов. Фисвелл, за мной. - Меч перекочевал в руки знатного сына купеческого дома Фисвеллов. Бывшие крестьяне, дорвавшиеся до благородных титулов за счет дельской жилки, коррупции, воровства, убийств и подстав. Одни из тысячи, таких сейчас было очень много.
    - Так точно, ваше благородие. - Разгоняя ладонью туман, офицер отер тряпкой клинок от черной крови и пошел за своим генералом. Лязг стали, меч снова лег в ножны. Вокруг сновали солдаты, было тепло, несмотря на то, что в какой-то лиге отсюда разыгралась в лесу настоящая метель. Теплые воды трех озер бурлили, но пахло приятно. Возле теплого берега самого высокого из озер лежало больше всего трупов. Отчего-то именно здесь, зажатые в клещи, собрались все основные силы Трехозерной Рощи. Солдаты остановились на берегу, возле которого горели костерки, сжигающие трупы не выживших магических созданий. - Говорят, в озерах тоже кто-то скрывается. Некоторые солдаты видели свечения, блеск, плеск, голоса. Кто-то в них есть. Оставим их… или…
    - Или. - Хрипло молвил генерал. Кричать сам он не мог, но для этого и взял с собой командира арбалетчиков Фисвелла. Тот кивнул. - Повторяй за мной, да погромче. - Еще один кивок, солдаты хмуро уставились на воду. - Все кто не покинет воду, все дикари и твари, все магические уроды, чудища, убогие перевертыши и богомерзкие создания, каждый кто пожелает скрыться или скрыть свое дитя, скрыть свои богатства, свою грязную жизнь... Умрет. - Хриплому тихому голосу вторил голос, разносящийся над округой, сходящий вниз, скатывающийся по ярам, по водопадам. Громкий голос Фисвелла, повторяющий слово в слово генеральскую речь. - Мы отравим воду, сроем ваши озера, обрушим деревья и запрудим ручьи. Пустим грязь в ваши воды и дадим сверху арбалетные залпы. Каждой твари, что обитает в них, придет конец. У вас час на то, чтобы сдаться, и когда час этот пройдет, мы начнем исполнять свои угрозы. Умрет каждый, кто не пожелает сдаться. Сдавшиеся же в плен не потерпят урона. Даю слово человека, солдата, генерала и наследника этой земли. Время пошло. - Голос рыжего Фисвелла оборвался и солдаты хмуро поежились. Это было жестоко. Но каждый знал, сколько солдат ежедневно убивают лесные жители. Патрули, посты, отряды, нападают даже на контрформы. Это был первый настоящий удар Рузьянской Армии в ответ. Солдаты жалели только, что удар пришелся по такому светлому месту. Но приказ есть приказ. Сегодня роща, завтра логово лесного лжекороля. Сразу ничего не делается. Таков мир.
     - Запомнили приказы? Повторите у каждого из озер, и ту пещеру тоже проверьте. Через час исполнять. Нужны все обитатели этого урочища, живыми или мертвыми. Ясно? - Гаворн блеснул глазами в сторону купеческого сыночка. Тот кивнул, стараясь выглядеть втрое суровее, чем был на деле. «Зря ты так, сынок… моя война никогда не кончится, мне положено быть суровым, а тебе еще возвращаться домой и любить жену, детей, родителей», подумал генерал и зашагал прочь. Из воды показалась голова, ладошки, а после и нагое тельце какой-то волшебной девчонки, нимфа ли, дриада ли, какая-то другая тварь, какая разница? Уэйк, суровый убийца, кровавый генерал, пес и жуткая сука. Его приказ был однозначен, уничтожить это место, а всех тварей взять в плен. Уничтожить безусловно светлое место, светлых же существ взять в плен. Приказ есть приказ. Надо смотреть правде в глаза.
     
**********

    Штабские патрули обходили густой холодный лес в четверть лиги от колонны. Телеги медленно двигались прочь. На них трижды нападали, пытаясь разорвать колонну, отрезать центр, правый или левый фланги сопровождения, или вовсе тянущихся позади солдат Горма, идущих впереди рыцарей Гаворна дан Лиенграса. Сам генерал сидел в крытой телеге, скрестив ноги. Перед ним на маленьком столике тряслась прибитая к столешнице карта. Он медленно вычерчивал маршрут циркулем, отмечал, измерял, зарисовывал, ставил пометки. Тряска мешала, но он уже привык к ней. Ко всему можно привыкнуть. Две тысячи, если считать с обозным резервом из сущих крестьян. А также пленные твари числом в сотню, может даже две, это лучше было спрашивать у Анкельмо дан Сулька. Тот любил считать.
    Карта медленно заполнялась. Вот восточный штаб. Самый большой, если говорить честно. Куча контрформ. Десять тысяч человек опытных оперативных войск, разбросанных по контрформам и гарнизоны, гарнизоны заброшенных до того крепостей, фортов, даже городов. Сюда стекались наемники из Кримеллина и Греса, стекались вольные отряды из столицы, были рекруты Межречья. Уэйк уже три года формировал здесь силы Рузьянской Армии, и западный штаб был готов к возможной войне с севером… относительно.
    Если не считать ковен Третьяра, который спрятался на юге и постоянно движется по землям Предков, огибая холмы, переводя своих лягушачьих баронов под предводительством Стаута и совершая набеги… иначе назвать эти дикие атаки никак было нельзя… на расположения Восточного Штаба вдоль северного побережья Видавии. Мятежники были всюду. Благородные разбойники, опаленные графы и бароны здешних земель оседали в Нерринском и Витьенском лесах, атаковали обозы, пока их не ловили и не вешали. Здешние жители уже боялись поддерживать разбойников, хотя раньше давали им приют в своих хуторах и селах. После того как Уэйк создал отряды безумных охотников за головами, убивающих любых, кто подозрительно говорит и выглядит чрезмерно нелояльно. Эти черные всадники ничем не отличались от разбойников, вернее… разбойники на их фоне казались истинными героями. Лиенграсс рычал, умолял, пытался приказывать и заклинать Уэйка, чтобы тот обходился с народом мягче, но суровые карие, почти черные глаза этой суки ответили лишь пустым взглядом. И как ни странно, люди вокруг понимали его жестокость. Понимали куда лучше, чем милосердие, пытались услужить, боялись предать или даже показаться предателями. Бароны, графы, выделяли деньги вовремя, выделяли вовремя людей, провизию. Крестьяне при виде отрядов армии открывали ворота своих частоколов и привечали солдат, бани, корм лошадям… отрывали последний кусок от себя, лишь бы эти самые куски не стали отрывать силой… ведь у всех есть дочери, которых можно забрать, есть сыновья, которые могут служить мясом на поле боя, у всех есть жены, отцы, матери. Уэйк подчинил себе эти земли наиболее кровавым способом, и Гаворн до сих пор не мог простить ему это. Но приказы… есть приказы. Ты либо выполняешь их, либо молча уходишь и становишься предателем. Надо смотреть правде в глаза.
    Палец его коснулся границ Западного Штаба, в котором командовал Брюн фон Эйсфилд… ну или Один Вигберг, зависит от того, кто говорит. На западе лишь несколько месяцев назад начали свою грязную работу части Рузьянской Армии. Они без сопротивления взяли себе более или менее цивилизованные земли Календорфа, Ветас’Лиррена, присоединили Кенриоль и Корндаль, где сейчас базируются их морские силы. И тогда встал вопрос Каррейна и Вальриды. Лиенграсс смотрел на пустые детали карты, которые угольком были помечены как «Неизведанные земли». Теоретически, конечно, там были свои бароны, были дикарские таны, которые должны были платить налоги, следовать законам Рузьяна, но на деле - все они были дикарями. Бароны, которые поклонялись духам леса и шли на сотрудничество с разбойниками и дикарями. Таны, которые никогда не служили Рузьяну. Дорога через эти земли, которая существовала две сотни лет назад, ныне уже была разрушена и следа от нее не осталось, лишь деревья и кусты. Западный штаб… самый слабый штаб, если говорить честно, слабый - потому-что туда отправили всех оставшихся, кого только могли. Офицеры, командиры. Все выходцы из простолюдинов, либо малого дворянства. И главой всего этого парада можно назвать Вигберга. Уэйк хотел убить его. Трижды восточный штаб обсуждал возможность уничтожить и стереть в порошок этого мальчонку, который слишком заигрался в благородного воителя. И трижды Дюрих мон Рихт присылал со своими канцеляристами твердое «Нет», и Лиенграс был рад этому. Он верил, что можно подчинять себе людей без лишней крови, умом, благородством и честностью… если Вигберг был таким, то пусть живет, черт его дери. Колонна снова остановилась, и послышались крики, громкие вопли несущихся с западного фланга чудовищ. Он слышал голос тролля, дикого рогатого ублюдка в три человеческих роста. Треск деревьев, и… всадники опрокинули его. Послышались вспышки, огонь. Слаженный строй пехоты опрокинул и несущихся вместе с ним суровых детей леса, они побежали прочь. - Живи быстро… умирай под копытами рыцарей. - Хрипло усмехнулся Гаворн, покачав головой. Его контрформа была обучена убивать. Делать жуткие вещи несмотря на темноту леса, на ночь, на грязь, на то что раны гноятся. Пожалуй, самые опытные ублюдки, после личной трехтысячной Первой Армии Уэйка, те были хуже, но могли опрокинуть врага с двойным и тройным численным перевесом и знали, куда ставить своих воинов так, чтобы лишить врага всех преимуществ даже ценой многих мирных жизней. Краснокрылые Гаворна могли взять вторую медаль по ублюдочности, и это брать себе в заслуги Лиенграсс не спешил.
    Вдали высокие телеги на подставках тянули длинное дерево. Рунный маг нанес на него десятки начертаний кровью умерших нимф, магия облегчила коням ношу. Где-то вдали плакали лесные создания. Слезы роняла и дриада. А караван шел.

Отредактировано Гоц фон Эрмс (10-01-2017 11:10:18)

+1

14

Впервые открыв глаза после неудачного нападения, Верин встряхнул головой, убирая с лица длинные спутанные пряди. Попробовав пошевелиться он обнаружил, что привязан к стволу сосны внутри маленькой импровизированной палатки из плотной холстины, обёрнутой вокруг дерева наподобие шалаша. Снаружи была ночь. Острый слух оборотня улавливал далёкие голоса ночных обитателей леса, шелест ветра в ветвях, потрескивание костра и обрывки разговоров. Верин сидел на тряпье, привалившись спиной к шершавой коре, а отведённые назад руки, охватывая ствол, оказались крепко связаны с другой его стороны. С некоторым усилием он мог встать и даже переместиться по кругу, помогая себе локтями, но в остальном его подвижность была ограничена. Мужчина подёргал скрещенные запястья, напрягая мышцы, проверяя путы на прочность, но быстро понял, что даже его немалых сил будет недостаточно, чтобы разорвать верёвку. Оборотень оскалился и попробовал принять звериную форму – ведь тогда никакие верёвки не удержат его, но… ничего не вышло. Должно быть, прошло ещё слишком мало времени с последнего обращения. Заглянувший на шум человек в меховой безрукавке пообещал вспороть ему брюхо, если Верин попробует перекинуться, а затем остался караулить у входа в палатку, бдительно приглядывая за пленником.   
Как он мог так попасться?.. Ярость и желание убивать переполняли оборотня, смешиваясь с недоверием и недоумением от того, что он всё ещё жив. Враги  ведь видели, в кого он превращается, узнали столь тщательно оберегаемый секрет – но почему-то не убили его на месте. Он не помнил, как вернулся в человечий облик.
Кто-то вытащил из него стрелы, перевязав места ранений, и даже одел в рубаху и штаны. Вся его одежда и оружие остались в неприметной развилке среди ветвей старого дерева, дожидаясь его возвращения, так что в лагерь чужаков он попал обнажённым. А вот перевязки, это было лишнее – на нём всё заживало очень быстро. И всё же самые свежие раны ещё давали о себе знать, да ещё Верину казалось, расцарапанный когтями рыси нос до сих пор саднит, и он никак не мог почесать его. Откуда взялась эта лесная кошка, и почему напала не него – это и вовсе казалось необъяснимым.
Будь он росомахой, эти вопросы сейчас не тревожили бы его – кровожадные побуждения захватили бы всё его существо, но в человечьем обличии Верин мог держать их под контролем. И всё же враги оставались врагами, чужаками, убийцами, и даже теперь, пытаясь найти способ освободиться, он думал над тем, как нанести ответный удар. В этом плане охотник был непримирим.
На рассвете здоровенный косматый мужик в чёрном зашёл в палатку, пригибаясь под низко натянутым полотном и попробовал было вести расспросы, но обозлившийся Верин пообещал вырвать ему глаза и перегрызть горло, и тот ушёл, ни сказав не слова.
Караульный тоже сменился, теперь его пришёл сторожить тот самый кентавр. Весь бок лошадиной части его тела был туго перебинтован, но это не мешало Кегару приглядывать за пленным. Впрочем, конелюд всё ещё гневался и не был настроен на разговоры.
Что бы не задумали захватившие его чужаки, Верин не собирался участвовать в этом. Нужно было выбираться, и он, наконец, нашёл способ.
Опустившись как можно ниже к земле и вонзив ногти в ладони связанных рук, он принялся раздирать собственную кожу, до тех пор, пока с пальцев не потекла тоненькая струйка крови, впитываясь в устилавшее землю тряпьё и хвою. Мужчина прошептал заклинание, и сокрытая в льющейся крови магия начала действовать, обратившись в маленького мышонка, выбравшегося из складок ветоши у корней сосны. Послушный его воле, зверёк забрался на залитые кровью ладони и принялся перегрызать крепкие путы, стянувшие запястья, неутомимо работая зубками.   
http://s1.uplds.ru/XcjZw.jpgВерин

Отредактировано Вей-Эст (10-01-2017 14:07:54)

+2

15

После того, как небольшой отряд черносотенцев разобрался в том, кто им попался, было много разговоров. В основном они сводились к тому, что перевёртыша надо убить пока он не очнулся. Впрочем, велись они вполголоса и с оглядкой на Каю. Никто не знал, как она делает то, что делает, как становится кошкой. Может она сама оборотень, может они давно знают друг друга и причиной драки послужили какие-то старые дела, о которых люди ни сном ни духом. Поди, разбери, что у них там, между ушами делается.
О том, что Кая знать не знает этого оборотня в курсе был только Кегар. Не потому что как-то особенно близко был знаком с нею, а потому что он единственный догадался спросить об этом. Кентавры, конечно, народ своеобразный и с людьми ладят скверно, да и не только с людьми, а вообще со всеми, кроме себе подобных. Но одного у них не отнять – на кентавров можно положиться. Они не обманывали, не предавали, считая это уделом двуногих слабаков, и потому предпочитая обходить их стороной. И если уж им что было нужно, то говорили об этом напрямую.
Но как среди двуногих были отщепенцы, искавшие прибежища в лесу, так и среди кентавров были те, кто не смог ужиться с остальными. Кая не спрашивала, за что изгнали Кегара и сам он не рассказывал. Много лет назад он просто пришёл и поселился у семи ключей, а на прошлое новолуние появился в старом урочище. Косматый и хмурый он явился к двуногим, чтобы заставить их очистить лес от скверны, что пугает лесных дев. Рядом с ним прежде жила одна и то было терпимо, но теперь их там стало четверо и непоседливые соседки доконали привыкшего к покою и уединению старика.
Приближалась весна, природа вот-вот должна была пробудиться. Но чаща в этот год проснулась раньше срока, её разбудили плач и звон оружия, согрели кровь и слёзы, растопившие снег и пропитавшие землю. Чаща проснулась и поднялась на дыбы, словно медведь шатун, потревоженный охотниками и поднявшийся из своей берлоги, чтобы покарать их и каждого, кому случится оказаться на пути разъярённого зверя. Все жители леса чувствовали это и реагировали каждый по-своему. Кто-то бежал и прятался, а кто-то наоборот выходил из убежища, вставая на защиту своего дома.
Именно поэтому Кая не торопилась решать судьбу оборотня, хотя тварей этих не любила, ведь уж кто-кто, а она-то не понаслышке знала, на что они способны. Человек не может стать зверем, он может стать только хуже. Поговаривали, что где-то есть целые племена оборотней, где молодняк воспитывают в строгости, а внутреннего зверя помогает укротить опытный и мудрый шаман. Каю в своё время учила её мать и знахарка на себе испытала, как тяжело бывает совладать с этим. Из-за чего и опасалась перевёртышей-одиночек, но поговорить с ним всё-таки было нужно.
Ират попытался сделать это по-человечески, но ничего кроме рычания и угроз не услышал. Кая ничего другого и не ожидала и перед рассветом пришла к оборотню сама. Она молча закрыла полог, поставила перед собой маленькую жаровню, сыпанула на угли зелья, того самого, что когда-то помогло ей приручить дух кошки, живущий в амулете, села на колени и стала ждать. Сизые клубы дыма мелено поднимались вверх, слоями расстилаясь в маленьком пространстве шатра, и постепенно заполнили его целиком. Кая задумчиво провела над дымом рукой, подняла глаза на оборотня и попросила: "Назови своё имя".
https://dl.dropboxusercontent.com/s/k8xt3dpkqip8fc9/%D0%A0%D1%8B%D1%81%D1%8C%203.jpg?dl=0 Кошачья гордость, волчья честьКая-рысь

Отредактировано Амарилла (11-01-2017 10:44:04)

+2

16

Совместно с Амариллой

Мужчина поднял голову, разглядывая её размытый в дыму силуэт.
- Верин. Но что тебе до моего имени? Стоит мне обратиться – всё равно ведь убьёте.
Слишком долго он дожидался подходящего момента, в надежде, что бдительность караульных ослабнет и под покровом тьмы он сможет силой вырваться из пут, в облике росомахи взобраться на дерево и раствориться в густом пологе леса... Хотя, тогда он бы скорее начал убивать направо и налево, ведь чувство самосохранения по сравнению с гневом, было так мало.  Нужно было сразу использовать магию – теперь же приходилось скрывать свои намерения, как сидящему в засаде зверю, почти не двигаясь и давая мышонку закончить свою работу. Чужаки могли бы что-нибудь заподозрить. Хорошо хоть, сизый дым, заполнивший тёмное пространство шатра,  скрадывал детали, не привлекая излишнего внимания к его окровавленным рукам.
Оборотень тихонько пошевелил запястьем. Верёвочный узел заметно ослаб. Ещё немного, и он освободится.
- А ты что, шаманка? – помолчав, спросил он.
Верин ни находил никаких других объяснений её действиям. Всё это было… странно. Закручиваясь кольцами, дымка расползлась по палатке, щекоча ноздри тонким ароматом трав, и этот обволакивающий запах проникал глубоко внутрь, мягким давлением отдаваясь в висках.
Шаманы ощущали мир вокруг, были близки к земле и воде, чувствовали изменения погоды, умели находить с духами  природы общий язык – и всё это никак не вязалось с действиями чужаков, мечом и огнём разрушающих вековечную природу, раз за разом вторгавшихся в Чащобу, как нож в брюхо медведицы. Вообще, он был удивлён, увидев здесь именно её. Это она должна была стать его добычей, а не наоборот.
- Не совсем… Я – Кая, ведьма из старого урочища, - после долгого молчания ответила она. – И ты умрёшь в любом случае, независимо от того, обернёшься или нет. Я пришла узнать, есть ли у твоего народа особые обычаи и обряды для похорон, - хоть он и напал на неё, Кае не доставляло ни малейшего удовольствия говорить об этом, но всё уже было решено. – Ты явился издалека. Кегар знает здешние леса, как никто другой, и оборотней здесь никогда не водилось. И ты явился один, иначе мы бы уже встретились с твоей стаей. Только поэтому ты до сих пор жив, - пояснила она. – Мы ждали, что тебя будут искать, но нет. Впрочем, ты и сам об этом знаешь.
Снадобье действовало на них обоих, делая движения плавными и спокойными, замедляя реакцию и усыпляя эмоции. Кая сидела ниже и доставалось ей меньше, к тому же спасала привычка, но Верин был мужчиной, да и не человеком вовсе. Но Кая хотела говорить именно с человеком.
- Ты понимаешь, за что тебя убьют?
http://s1.uplds.ru/XcjZw.jpgВерин

Отредактировано Вей-Эст (12-01-2017 18:12:18)

+2

17

Совместно с Верином

- Ты лжёшь, ведьма, и совершенно напрасно. Вы, чужаки, вторглись в Чащобу совсем недавно, раньше здесь всё было иначе. Вы уничтожаете всё вокруг, проливаете кровь и не цените ни её, ни жизнь. - Верин встряхнул головой, отгоняя тягучий дурман благовоний. - Вы принесли смерть и разорение в эти края, и я поклялся избавить леса от вашего пожара - так,  как только сумею. И вот теперь меня убьют за это, за защиту дома от чужаков.
Мышонок практически закончил свою работу и путы ослабли. Прижимаясь к стволу, мужчина с трудом поднялся на ноги, постаравшись, чтобы это движение казалось естественным - одновременно аккуратно высвобождая руки. Наверху дым был ещё гуще, и ноздри оборотня расширились, втягивая испарения. Голова будто налилась свинцом.
- Ваши люди обманом и силой проникли в Чащобу, грабя, убивая, лишая жителей средств к существованию. Растаптывая  веками сложившийся уклад жизни, ставший и моим, за множество зим, проведённых в этих лесах. Вы разрушаете мой дом, и после всего этого ты ещё спрашиваешь, как мне умереть?.. - Верин беззвучно оскалился и обрывки верёвки упали к подножию дерева. Дурман застилал сознание, и мужчина совершенно не чувствовал себя готовым сражаться и убивать, испытывая странную вялость побуждений – будто растеряв былой пыл. Но жгучий гнев всё же прорывался наружу, жаждал расплаты, и оборотень всё равно бросился на Каю.
Схватка была короткой и тихой. Кая вскинула руку, закрывая разодранные плечо и шею и одновременно открывая разум. Как и когда оборотень смог освободиться, так и осталось загадкой, но это было уже неважно. Кая видела его путь, но в обратном порядке. Вчерашнее нападение, слежка, дорога к обжитым местам от безымянной деревушки, к которой она никогда не бывала. И то, что с этой деревушкой произошло.
Чужие воспоминания растревожили её собственные. Мгновения того, пахнущего морозцем и гарью утра сначала тяжким грузом лежали на душе, но потом молот кузнеца-времени придал форму этой заготовке, выковав из неё клинок вины, будто заживо снимающий кожу. Знахарка задохнулась, хотя никто её давно не душил. Между ней и этим оборотнем не было ничего общего, кроме одного, они оба не справились с самым важным делом в своей жизни – не уберегли тех, кто был им дорог. И теперь эти жизни были пусты, утратив всякую ценность.
Кая справилась с собой, найдя оправдание мимолётной слабости в действии зелья, и села, отстранив от себя руки Верина. Лицо знахарки сделалось холодной непроницаемой маской, за которой нельзя было ничего разглядеть, но раз уж оборотень был до сих пор цел, то, пожалуй, убивать его больше никто не собирался.
- Ты умеешь скрываться, - произнесла она, вторя мыслям, которые, наконец, смогла привести в порядок. – Непросто зверю жить среди охотников, да ещё так, чтобы они не догадывались о его присутствии, - и спросила без всякого перехода или предисловия: - Что ты собираешься делать дальше?https://dl.dropboxusercontent.com/s/gy6zn9zqb147gxt/%D0%A0%D1%8B%D1%81%D1%8C%209.jpg?dl=0Кошачья гордость, волчья честьКая-рысь

+2

18

    Тук-тук-тук, как дятел бьет. Тук-тук-тук, как рубит лесоруб. Тук-тук… с таким звуком лоб дикаря врезался в лицо сцепившегося с ним южанина. Кровь, зубы в стороны, перекошенная челюсть. Пальцы патрульного в черной стеганке разжались, он пытался вцепиться в шею чернобородого, в бороду, пытался сказать что-то перекошенным ртом с опухшими и порванными окровавленными губами, но полуголый лесной воитель лишь отступил и рухнул в снег, ощущая боль во лбу. «Будет шишка», подумал он, отползая к стволу высокого дерева и отыскивая рукоять топора пальцами. В сугробе валялся, кряхтел и пытался оттереть с глаз кровавую плёнку южанин. Рожа его была навсегда изувечена, а кровь лилась из вдавленного в череп носа ручьем. Руки патрульного южанина пытались зацепиться за корни деревьев, отыскать оброненный короткий меч. Дикарь смотрел с широко раскрытыми глазами на поверженного здоровяка и тяжело дышал. Рузьянский воин походил на крестьянина. Широкоплечий, громоздкий, с простоватым лицом, ныне разбитым в кашу. Ничего сверхъестественного, шесть футов бездумного мяса.
     - Кусака! - Раздались за деревьями голоса собратьев, грубые голоса, давным-давно утерявшие мелодичность. Дикарь сидел на снегу и всё так же тяжело дышал. - Кусака! - Рыкнул единственный голос не так далеко, голос вожака.
     - Здесь… - Ответил дикарь, отыскав наконец топор. Кусака медленно встал, в голове кружилось, шея ныла. Южанский солдат в их краткой стычке заехал ему между ног коленом и оттого дикаря до сих пор тянуло вытошнить вчерашний ужин. На нетвердых ногах сухощавый высоченный дикарь подошел к поверженному патрульному и рухнул, вдавив коленом широкую грудную клетку в сугроб.
     - Агх… гхрх… ммгх… - Хрипел патрульный, сплевывая на ворот черной стеганки кровь. Залитые кровью глаза бешено метались, он не видел ничего, или видел лишь обрывки происходящего вокруг действа. Промерзший лес, седловина промеж трех вековых деревьев, ручеек, ныне замерзший, облетевшие кусты. И Кусака, туповатым топором отрубающий ему голову в шесть, или семь медленных ударов.
    Позади неслышно ступала тень Рваного Бока, едва ли того можно было назвать человеком, сущий великан с длинным копьем. Восемь футов роста и вес, огромный вес. Фигура цокнула языком. Вокруг стали появляться другие тени. Зоркий Урод, на веревке волокущий одного из патрульных. Кишка, стягивающий с лука тетиву, чтобы та не растянулась до следующего раза. И еще дюжина людей из их отряда. Нормальные имена редко закреплялись и нравились этим воинам, куда легче было запомнить забавное прозвище, в котором есть доля истинной сути носителя. Кусака своё получил за то, что откусил нос и губы в поединке с другим дикарем лет пять назад, еще до того, как началась вся эта южанская заварушка, еще до того, как вожак присягнул Ганселю тай Ронне, лесному королю. До того как отец сдал топор вождества южанам там, далеко на юго-востоке за лесами. Многие сдали. Лесному королю ли, разбоийничьим ли главарям, или южным армейским псам. Сейчас свободный народ лишили свободы, и каждый урод норовил заявить о своих правах. Кусаке это не нравилось, но мир такой. Всё меняется. Широко вышагивая, из-за дерева в сопровождении Попки вышел вожак. Темноволосая девка с холодными глазами шла за его спиной, вдоль неприятного будто собачьего приплюснутого лица её шли глубокие белые царапины, левое ухо отсутствовало, волосы были коротко бриты. А сам Сорок Черепов (отец этой приятной только при взглядах сзади девчонки) обошел пленника, похлопал по плечу Зоркого Урода и подошел ближе к трупу патрульного.
     - Догнал значит… не ранен? - Спросил вожак, приподнимая Кусаку под плечо. Тот покачал головой. Вся кровь, которая была на нём, принадлежала южанину. По лицу стекали капли её, в черной бороде кроме редких проседей завелись и красные прядки. Кусочек плоти прилип к его лбу, содранная кожа ли, а может еще что. Набухала хорошая шишка.
     - Хм… лбом… ловко, Кусака… очень ловко. - Хохотнул один из дикарей, поднимая со снега разбитую окровавленную голову южанина за изувеченное ротовое отверстие. Некоторые другие поморщились, самого Кусаку едва не стошнило. Он конечно много раз рубил людей в фарш, выпускал кишки и рвал на части, но сейчас ему было хреново. - Покажу своей Ласточке, может перестанет пока меня нет отсасывать всем кому ни попадя...
     - Ага, я вонь и живого южанина терпеть долго не смогу, а ты еще мертвого волочить собрался? Идиот... - Ответил Кишка, сплюнув в снег. Дикарь с головой в руках, которого очень символично называли Оленьим Рогом (за любовь к рассказам о похождениях собственной женушки), облизнул губы и бросил голову в снег.
     - Нет так нет… - Сказал он, возвращаясь к разглядыванию Кусаки и Сорока Черепов.
     - Куда дальше, вожак? - Спросил спокойным рокочущим голосом медведеподобный Рваный Бок. Он сам был вожаком лет восемь назад, а потом Сорок Черепов булавой раздробил ему бок в поединке и победил его, оставив в живых. Чем и добился своего положения. Собственно, потому здоровяка так и звали, ведь след той страшной раны до сих пор виднелся на его боку. Сорок Черепов отдал Кусаку юному дикаря, тот едва не подломился под весом чернобородого, но даже слова не молвил, лишь крякнул под нос.
      - То, что приказывал нам король мы здесь исполнили, пора возвращаться в чертоги Обители Сердца. - Ответил он, разглядывая пленника. В пленниках они не шибко нуждались. По пути от Тьярре они уже столкнулись с разведывательным отрядом чьей-то контрформы и вырезали из главаря этого отряда много слов. Не все из них были правдой, но страх перед дочерью вожака и её ножами добыл для них хотя-бы часть правды. Южане уже принялись по кусочкам отнимать у них у них Каррейн и Вальриду, а с востока наседали воины ублюдка Уэйка. Южане принялись воевать. Гансель должен был ответить пламенем в ответ на пламя. То был главный закон жизни, как считал Кусака и все прочие дикари.

*****

     Густой лес без дорог, лишь тропинки для тех, кто умеет смотреть. Кусака приник к земле, наблюдая за процессией северян. Сорок воинов, еще сорок, и еще сорок. В кольчугах, при щитах, топорах, мечах. С копьями. Приземистые северные кони тянули сани, в которых было свалено прочее барахло. Воины все до одного, здоровенные, бородатые и спокойные. Такие воины росли в дантоанских лесах, они были взращены речными просторами эгильских земель и прочих. Глядя на них хотелось думать, что все на севере такие сильные, такие здоровые, бесстрашные. Кусака был в тех краях во дни своей молодости и знал, что это не так. Люди везде были одинаковы. Хотя, стоит отдать им должное, хребты у тамошних мужчин и были гораздо тверже, чем у жителей юга. Но не тверже, чем у свободного лесного народа.
     Зоркий Урод сидел рядом, опершись о ствол дерева ладонью, колено его утопало в снегу. Он то уж точно мог сосчитать количество воинов, хотя дикарских разведчиков и северян разделяли добрых три сотни метров, а непролазные дебри едва просматривались. Кусака видел лишь часть, Урод видел большую часть. Оба дикаря молчали.
    Когда они вернулись в маленький лагерь их отряда, Урод поведал всем, что в сторону Обители Сердец идет войско северян числом в четыре сотни душ. Хускарлы, карлы, если не считать безбородых треллей, кои лишь разводили костры, готовили пищу и были вооружены охотничьими луками. Сорок Черепов хмуро кивнул, но сразу отвечать на донесение не стал. Все хорошенько поели, прежде чем вожак цокнул языком и вымолвил.
     - Король заключил союз с северным остроухим ублюдком Адельрихом. Иначе северяне не прошли бы так далеко. Их вели наши сородичи, и скорее всего мы встретим этих чужаков в Обители Сердца, но не как завоевателей, как гостей короля. - Большая часть дикарей восприняла эту новость не лучшим образом, хотя громко кричать не стали. Вокруг всё также был дикий страшный лес, где один шаг не туда означал гибель в зубах неизвестной бестиарологам твари. Кусака насадил на кинжал шмат кроличьего мяса и понуро принялся жевать, прислушиваясь к разговору лишь мельком. Ночь в дозоре измотала его, да и весь судорожный путь с окраин леса досюда был изнурительным. Их едва не пожрал какой-то лесной дух, а про мелкие стычки с какими-то зубастыми тварями и говорить не стоило. Хищный лес, но лес, на окраинах которого они всегда жили. Теперь же южане вынуждали кланы перебираться ближе к центру, умирать, или идти в Обитель Сердец, чтобы присягнуть королю и выжить.
     - Он говорил, что это наши земли. Земли свободных людей, настоящих людей. - Тихо молвил Рваный Бок, разглядывая костер. - Еще один лжец…
     - Сколько можно обманывать наш народ… - Сплюнул в снег Кишка, но ответа не последовало. Очевидно было, что никому не нравиться то, что по тайным тропам их хищного леса бродят северные псы. Любые псы. Кусака был против того, чтобы люди с юга, севера, с побережья или из Саксских равнин подходили к их уютным селениям. Земли вокруг было много, земель плодородных, земель, которые не принадлежали настоящим людям. И всё-же всем вокруг хотелось подчинить, разорвать их, заставить дать присягу, поставить на колени. Что лесной король, что король севера, что рузьянский пес, сидящий на троне из черепов своих же крестьян. Все они бесили Кусаку. Он пережевал мясо и запил мёдом.
     - Выгоним южан, а потом отправим прочь северян. - Сказал дикарь, утирая черные усы и бороду. Другие вяло поддержали его, Сорок Черепов кивнул, вожак лгать не любил, ему бы это не простили. А Кусака мог лгать, он простой дикарь, на него никто не надеется. Вот так нужно было лгать во благо, как думал он.
     А после, когда все отдохнули, отряд двинулся дальше. До священной Обители Сердец оставалось совсем немного и они могли опередить медленно тянущуюся по неровному жуткому лесу колонну северян.

*****

     Древнее поселение, что было выстроено пять, а то и шесть тысячелетий назад эльфами. Бессмертные оставили Обитель Сердец, когда лес стал хуже, опаснее, злее. Он исторг на них хищников, болезни и несчастья, чудеса их слабели в диком лесу, даже дриады будто были против того упорядоченного света, что несли с собой эльфы. С тех пор город остался почти неизменным. Кусака шел вдоль обрывистого берега за Попкой и разглядывал сокрытую в опасном лесу жемчужину. Высокие деревья корнями оплетали берег, уходили в великое Чащобное Озеро, что простиралось на многие километры. Гиганты, в изножье которых были сложены дома. Крепость, природная крепость. Стволы, если глядеть отсюда, были украшены редкими огоньками. Темные стволы, не белые, не русые, как принято у эльфов. Это были черные деревья с пепельно-красными отсветами. Золотой закат подчеркивал этот красный цвет. Кусака улыбался, глядя на маленькие лодчонки, вытащенные на побережье к корням. Это были самые древние деревья Рузьянского Леса, всего пять гигантов. Здешние легенды гласили, что деревья эти были даром Играсиль для великого леса. У каждого из этих деревьев, как говорили сказания былых лет, имелась дриада, оберегающая леса вокруг, сильная дриада, могущественная. Дикари называли их по-разному, и это были просто сказки. Ведь деревья стояли здесь, отбрасывая гигантские тени... а дриад не было. Ни одной.
     Чем ближе подходил отряд Сорока Черепов к столице самопровозглашенного королевства, тем больше следов жизни обнаруживалось. Вот лагерь беглецов-дикарей, что остановились на привал перед последним рывком в сторону спасительного города. Вот отряд жутких кентавров, эти твари не присягали королю Ганселю, но обещали сражаться за него, чтобы не пустить в дикие леса захватчиков. Здесь были разные диковинные твари. Снегопад скрадывал звуки, сугробы намело. Дороги здесь отродясь не было, и движение оттого становилось тяжелее. Кусака всё также лыбился в бороду, теперь уже глядя больше за задницу впереди идущей девки, та несколько раз оборачивалась и фыркала, но природный шарм Кусаки не дал ей обнажить топора. Редко у кого из дикарей были здоровые зубы и не воняло изо рта, потому он мог считаться завидной партией.
      Обитель Сердец не имела ворот, но неровные земли вокруг заставляли любого путника пригибаться, раздляться, проходить по очереди, или сначала проталкивать телеги-сани. Корни, растущие вокруг деревья, кустарники, высокая трава. Ручейки, изрезавшие почву, всё вокруг было пропитано природой. Сам город, когда они наконец прошли через патрули, встретил их живым светом. Части этого города лежали по разные стороны тонких речушек, и городом то было назвать сложно. Города огораживались стенами, здесь же стен толком не было. Красивые каменные и деревянные домики, ручейки, древние эльфийские каналы, рощицы, рунные камни, тонкие речушки. Место было величественным, безусловно. И безусловно, дикари, обжившие его… портили это место собой. Света было немного, снегопад заметал кустарники, сугробы залегли близ домов. Вдали виднелся чертог короля на возвышении. Кусака хмыкнул. Говорить с королем должен был Сорок Черепов, а остальным в то время надлежало отдыхать и пить в свободных длинных чертогах близ корней пяти гигантских древ. Это было не так дурно. Лучше было выпить и уединиться с Попкой, благо она уже дала ему знак, что не прочь.

Отредактировано Гоц фон Эрмс (22-01-2017 18:58:05)

+4

19

Совместно с Каей

Мужчина помедлил, охваченный противоречивыми эмоциями,  чередой ярких образов и ощущений, промелькнувших перед внутренним взором, словно всплывших на поверхность омута памяти. Тех самых, что больше всего терзали и гложили его. И ведь там были не только его воспоминания… Верин внимательно вгляделся в застывшие черты лица Каи, сквозь дымчатый сумрак, заполняющий шатёр. То, что он почувствовал в ней, всецело отличалось от его собственных представлений – она вовсе не была чужаком, в его понимании этого слова, и причина её пребывания в бандитском лагере казалась тем более странной, ведь он не мог сказать такого же об окружающих её лиходеях, пришедших с оружием в эти леса. Посторонние образы и переживания вторглись в его сознание, схлёстываясь с непогасшим ещё гневом.
С ним и раньше случалось такое, но только в зверином обличие. Он умел чувствовать лес и его обитателей, сущность вековых деревьев, уходящих корнями глубоко в чёрную почву. И тут, впервые в жизни он ментально почувствовал другое существо, мало того – человека, находясь в полном сознании, и это здорово сбило оборотня с толку. Должно быть, виною тому было ведовство знахарки. 
Верин прижал к губам палец, окроплённый каплей её крови, что выдавилась из-под повязки на шее, и заключённая в этой крови магия поведала ему даже больше, чем наплыв ярких сбивчивых образов, подкреплённых пережитыми эмоциями. Женщина так же, как и он, ценила родной дом и готова была бороться за него, даже после лишений и горя, постигших её. 
- Я не стану тебя убивать, - наконец, произнёс Верин, отсев в сторону и встряхнув густой гривой тёмных волос. – Но это ничего не меняет. Бандиты, что с тобой, не дадут мне уйти живым… Но всё же я попытаюсь.
Мужчина поднялся на ноги, задохнувшись новой порцией сгустившегося дурмана.
- Они не бандиты. Такие же жители леса, как и ты, чьи дома разорили, и кому больше некуда податься.
Голос ведьмы звучал глухо и говорила она чистую правду. От чёрной сотни, державшей в страхе тракт на два дневных перехода в обе стороны, почти ничего не осталось. Пара десятков особенно лютых вояк, но и они были изранены или покалечены и толку от них было мало. Теперь в неё пришли совсем другие люди. Впрочем, южане, должно быть, поостереглись бы называть их людьми, ведь в чаще находили прибежище те, кому среди людей не нашлось места. Кому из-за прежних дел и скверного характера, кому из-за завёрнутых не в ту сторону ушей, рогов, иного цвета кожи или вертикальных щёлочек зрачков.
По миру бродило великое множество отщепенцев и многие из них, устав с этим миром сражаться, оседали здесь, заводили дома, семьи. Чаща тоже принимала не каждого, но, по крайней мере, здесь куда меньше смотрели на клыки и копыта и куда больше – на дела того, кому они принадлежали.
- Ты ошибся. Дай слово, что больше не будешь мешать нам, и можешь идти, куда хочешь, - продолжала Кая. – Попадёшься ещё раз – убьют.
- В таком случае, я готов рискнуть, - рыкнул Верин.
Порождённая словами Каи, новая вспышка ещё не угасшего полностью гнева пробилась на поверхность, побуждая к опрометчивым поступкам. Гнев немного отрезвил волю убаюканного дурманом сознания, почти готового отозваться на внешнее воздействие, сконцентрироваться на этой женщине, что внезапно оказалась столь близка ему по духу, отрешиться от всего прочего. В ней было нечто такое… Но он не лесной зверь и не будет скрываться. Охотник, а не добыча. И не для того продолжал преследование чужаков, чтобы отступить перед чужой волей незнакомцев, готовых диктовать свои условия. Что эта колдунья себе позволяет?! И, раз уж они тоже не являются врагами Чащобы… Стоило это проверить.
Оборотни движутся быстрее людей. Реакции Верина сейчас были замедлены, но и женщины – тоже. Неожиданно дёрнувшись вперёд, он схватил её и свёл руки за спиной, удерживая, не давая нанести удар или вырваться, зажав рот ладонью.
- Есть способ куда лучше. Если эти люди в самом деле не палачи и разорители, как ты говоришь, то у нас нет причин для вражды. Но сперва нужно убедиться. Ты мне поможешь. Они ведь ценят свою знахарку и не станут нападать первыми?..
Из сгустка крови, что ещё сочилась из раны на ладони Верина, сформировалось небольшое багровое лезвие. У Каи при себе оружия не было, но даже такой импровизированный клинок у горла женщины поможет остудить горячие головы, готовые  при виде пленника тут же схватиться за оружие.
- Отведи меня к вашему вожаку.
http://s1.uplds.ru/XcjZw.jpgВерин

Отредактировано Вей-Эст (24-01-2017 12:33:03)

+2

20

Кая спокойно вышла из шатра впереди него, жестом остановив встрепенувшегося при их появлении кентавра. Кроме той, из которой они вышли, на полянке было ещё две палатки. Неподалёку, совершенно не обращая ни на что внимания, рыли снег копытами несколько крупных лосей. Их куда больше интересовал прошлогодний вкусный мох, чем дела двуногих. Солнце пока не взошло, но было уже достаточно светло и весь небольшой отряд собрался у костра, в ожидании завтрака. При появлении Каи и Верина разговоры стихли и все взгляды устремились на них, не суля оборотню ничего хорошего.
- Это Беара Лобоносая, - принялась знахарка перечислять присутствующих.
Беара начала подниматься и казалось, что этому не будет конца. Она была ростом в полторы Каи, и минимум две в ширину, потому даже взрослый мужчина выглядел рядом с ней мелким. Мясистое лицо, не имеющее выемки между лбом и носом, что и послужило причиной прозвища, было не лишено определённой миловидности, а по обе стороны от него лежали две короткие, в руку толщиной косицы, с вплетёнными в них перьями, амулетами и оберегами. Завёрнутая в медвежью шкуру фигура просматривалась с трудом, на виду оставались только руки, такие же огромные и сейчас сжимающие длинную рукоять топора, тоже размерами подстать хозяйке.
- Это Фрай и Симон сыновья Окруса. Сама иной раз путаю кто из них кто, - продолжала Кая. Русобородые близнецы, молодые ещё парни, даже усмехнулись синхронно, потому перепутать их действительно было немудрено. – Халфдан Руддран, - седой, носящий на себе следы десятков битв воин в рогатом шлеме хмуро глядел на происходящее, но за оружие хвататься не торопился. Дальше сидела узкоплечая фигура в глубоко надвинутом на лицо капюшоне. - Аюн-Сиди-Меллук-Бен-Герир-Сабат-ан-Анима по прозвищу Дурной Глаз, - представила его знахарка.
Старательно выговоренное длиннющее имя, как будто стало сигналом и все, сидящие у костра немного расслабились. Иначе как в шутку глазливого Меллука полным именем не величали, а шутить с ним отваживались немногие, потому, раз уж Кая поступала так, то значит, и нож у горла её не слишком-то беспокоит.
Мужчина, названный Аюн-Сиди-Меллук-Бен-Герир-Сабатом, сдвинул капюшон и узкое лицо его в обрамлении светлых, давно немытых волос, оказалось жутковато разделено на две половины. Одна принадлежала задумчивому утончённому красавцу с небесно-голубыми глазами, другая имела те же тонкие черты, но на ней абсолютно чёрный глаз окружали сотни мелких вытатуированных рун, расползающихся по коже, словно пауки.
Последним у костра оказался совсем ещё мальчишка, которого Кая назвала Идром. Тот потеребил в руках ложку, которой только что помешивал варево в котле, и нервно переступил с ноги на ногу. Он был куда старше, чем выглядел, но с оружием не ладил, зато готовил отменно и с животными управлялся не хуже. А ещё, если присмотреться, у него и самого колени были вывернуты по-звериному.
- С Кегаром Топтуном ты уже знаком, - указала Кая в сторону кентавра. – А это Верин Оборотень, - представила она бывшего пленника и вновь осторожно повернула голову, чтобы видеть его хотя бы краешком глаза. – У нас в отряде нет вожака, каждый и без указки знает свои обязанности. Но можешь сказать мне всё то, что собирался сказать ему.https://dl.dropboxusercontent.com/s/gy6zn9zqb147gxt/%D0%A0%D1%8B%D1%81%D1%8C%209.jpg?dl=0 Кошачья гордость, волчья честьКая-рысь

Отредактировано Амарилла (24-01-2017 13:03:42)

+2

21

Это походило на постановочное знакомство. Верин нахмурился и выпустил Каю. Всё равно больше удерживать её не имело смысла. Сидящая у огня горстка незнакомцев удивительно хладнокровно встретила его появление  и даже не думала нападать. Красное лезвие в его руке истаяло и растворилось пылью.
- Хочешь сказать, это и есть ваш отряд?..
Мужчина поочерёдно оглядел каждого, на миг усомнившись, в тот ли лагерь он попал. Сидя в засаде на дереве он видел большую группу воинственных людей, одетых преимущественно в тёмное и чёрное, их слаженную работу по обустройству бивуака, слышал команды и резкие голоса, видел оружие, палатки, даже лошадей – но не приметил никого из той пёстрой кампании, что теперь расположилась  у костра – а уж на них он не мог не обратить внимания… Ему очень давно не приходилось встречать иных обитателей Чащобы, помимо людей и всякого лесного зверья. Большинство поселений в этих краях были человеческими, и оборотень провел долгие годы, уживаясь бок о бок с селянами, не раскрывая им своей сущности. Столкновение с кентавром стало полнейшей неожиданностью,  а теперь, помимо более-менее обычных на вид людей, на него смотрела женщина – полувеликан, маленький безрогий фавн и какой-то двуликий колдун…
Понятно, что с такой внешностью некоторым из них было бы непросто жить в деревнях, даже если Чащоба была для них таким же домом, как и для людей. Но теперь отверженные  умудрялись как-то соседствовать с ними, своей отдельной группой внутри одного отряда. Иначе бы не остались тут все вместе.
От того лагеря, что был здесь ранее, осталась едва ли пятая часть. Должно быть, все остальные воины ушли на рассвете, пока Верин был занят освобождением от пут. А может, когда вдыхал колдовской дурман… Об их уходе свидетельствовали многочисленные следы на снегу, проторённые тропки и выровненные площадки под деревьями – там, где ещё совсем недавно стояли палатки.
Если бы не Кая, группа оставшихся в лагере двуногих не успели бы остановить его, да и кентавр, пожалуй, тоже. А теперь оказалось, что они сами - жители Чащобы. Больше того, все они знали его секрет. Знали, что он оборотень. Это было так странно и необычно, что Верин вновь испытывал замешательство и смятение. С ним никогда такого не случалось, а ведь он их видел впервые, и ничуть им не доверял.
Он вновь остановил свой взгляд на той женщине, что уже трижды едва не стала его добычей. Ей опять удалось внести сумятицу в его сознание, и Верин был сердит и взбудоражен. Кто знает, что стало бы с его разумом, если бы он подольше подышал этим её травяным дымом?...
Поглядывая на Каю и оставаясь в постоянном, неприметном глазу напряжении, мужчина лаконично поведал им о причинах своего нападения на Кегара и знахарку, и убедился, что эти люди и не только - не проявляют враждебности. А затем покинул их и разыскал свои вещи – одежду и оружие, оставленные в лесу. Всё было в целости, и у него даже мелькнула мысль просто уйти, продолжить свою собственную охоту – как он это умел, но похоже, эти отверженные тоже собирались противостоять чужакам, и вместе они могли бы делать это куда эффективнее. Поэтому он вернулся. Всё же оборотень не терял бдительности, природная осторожность и сумбур противоречивых эмоций вносили смуту в его мысли, и Верин держался особняком, почти не участвуя в разговорах, присматриваясь и наблюдая.
http://s1.uplds.ru/XcjZw.jpgВерин

Отредактировано Вей-Эст (27-01-2017 18:09:16)

+2

22

Понятное дело, весь отряд не стал дожидаться пробуждения Верина. На окраине леса видели настоящих южан. Много настоящих южан. Те из лесных жителей, кто мог и хотел сражаться, направлялись туда, кто хотел, но не мог, уходили вглубь чащи. Но Кая ничего не сказала об этом оборотню. Сбежит ещё, чего доброго, мстить им в одиночку, и погибнет самым глупым и бессмысленным способом, что можно придумать. Оставшийся неполный десяток должен был доставить провизию беженцам. Именно этим сразу после завтрака они и занялись.
Шли быстро и молча. Кегар выбирал дорогу, за ним лоси тянули волокуши с мешками и корзинами, люди шли рядом и следили, чтобы те не застряли и не растеряли груз. После полудня они были на месте, в большом палаточном лагере, разросшемся возле капища друидов. Оставив им провизию и отпустив животных, отряд двинулся в обратный путь.
На этот раз привала на ночь не было. Приближалось полнолуние и света оказалось достаточно, чтобы двигаться дальше. Кая пропустила вперёд шедших за ней близнецов и подождала Верина.
- Скоро мы будем в Старом урочище, - предупредила она. – Там ты снова встретишь тех людей, что видел с нами вчера. И не только их. Не говори никому о том, кто ты есть на самом деле. Солги, что обращаешься в зверя так же как и я, что это дар, а не проклятие. И мы не скажем, - она обвела взглядом свой отряд, у них у каждого был свой секрет, а-то и не один, потому держались они особняком и остальные воины обходили их стороной.
Старое урочище представляло собой два скальных пика, выдающихся из земли посреди равнины и возвышающихся над вековыми деревьями. У их подножья недавно стояло обнесённое частоколом поселение, но после того, как здесь в первый раз побывали южане, от него мало что осталось. Погорелые дома разобрали, забор восстановили и теперь за ним бродило лишь несколько охранников, создавая иллюзию бурной деятельности на случай, если южане вновь явятся по их души.
Чёрная сотня квартировала чуть дальше в лабиринте пещер. Пару столетий назад на этом месте была община друидов, именно под действием их магии разошлась земля. Но потом люди стали селиться всё ближе и друиды переселились глубже в чащу. Долгое время ход в эти пещеры был закрыт, лишь редкие смельчаки отваживались заходить туда, но теперь заставила нужда и дело было уже не в смелости, а в необходимости. Пещеры обжили снова и именно туда отряд и направлялся.https://dl.dropboxusercontent.com/s/gy6zn9zqb147gxt/%D0%A0%D1%8B%D1%81%D1%8C%209.jpg?dl=0 Кошачья гордость, волчья честьКая-рысь

+1

23

Высоко-высоко, под самым куполом ледяной небесной тверди светила огромная ясная луна, озаряя мертвенным светом притихшую заснеженную Чащобу, её бескрайние леса. Пробиваясь сквозь рваные комья облаков, так похожие на клочья шерсти, её внимательный взор достигал раздвоенных вершин высоких скал, скользил по макушкам деревьев,  добирался до глубокого искристого наста в самом низу, укрывающего стылую землю, даже проскальзывал в тёмные разломы и провалы, притаившиеся среди сугробов. И от этого бесстрастного взгляда снежный покров вспыхивал мириадами  крошечных звёзд, таинственно мерцающих в сонном безмолвии.
Тихая ночь…
Тяжёлым, тёмным силуэтом Верин застыл на границе светового пятна, такого яркого в окружающем его пещерном сумраке. Серебристый лунный свет, льющийся из щербатой скошенной дыры в потолке, отражался в его глазах, и крохотные сверкающие снежинки, кружась, оседали на косматой голове.
Охотник хмурился.  Лунный лик уже почти обрёл свою абсолютную завершённость, неодолимо влекущую к себе его дух и его сущность. Ещё немного, и он не сможет противиться её зову. А вокруг было слишком много людей, суеты и толчеи. Сколько они уже здесь?.. Все они.
Верину претило отсиживаться в норе,  подобно кроту,  но из пещер нельзя было выбраться просто так, по собственному желанию. Люди уходили и приходили, совещались, будто дожидаясь чего-то, но вынужденная бездеятельность истощала его терпение. Выходы бдительно охранялись караульными, и оттого оборотень чувствовал себя здесь, будто в ловушке.
Как он и ожидал, встреча с чёрными оказалась не из приятных. Те были явно удивлены, увидев его здесь. Угроза вырвать глаза одному из них не осталась без внимания, и если бы не вмешательство отверженных, наверняка закончилась бы кровопролитием. Но это же вмешательство вызвало ещё большее отчуждение, и в итоге всем им запретили выходить из пещер без особого на то позволения и надобности.  Заправлял тут здоровенный кнур по прозвищу Синезубый, его вояки и распоряжались всем. Людей здесь было куда больше, но похоже даже под землёй они не чувствовали себя в безопасности, зорко следя за действиями группы обособленцев, выделявшихся причудливым цветом или фактурой кожи, размерами, количеством ног или формой ушей… Или Имир-знает-чем ещё… Да, здесь были и другие...  даже с рогами и крыльями. И всех их не обрадовала возросшая напряжённость, что никак не способствовало побратимству. 
Они не верили ему, а он не доверял им. Вдобавок, теперь все считали их с Каей кем-то вроде сородичей одной стаи, что было абсолютно не так. Их способности имели совершенно разную природу и источник происхождения, отличаясь, как Солнце и Луна.
Мысли Верина вернулись к светлоокой знахарке, способной обращаться в рысь. Он живо припомнил, как внутренне ощетинился, услышав, что именно она была той самой кошкой, что подрала когтями его нос. Хватить бы её за холку да потрясти как следует, и обстучать об сосенки, чтоб не рычала на оборотня в следующий раз…
Размышления мужчины были прерваны появлением громадной Беары, с трудом умещавшейся в тесноватых  пещерных туннелях.
- Посторонись, - буркнула она,  - а не то я сама тебя постороню…
- В чём дело? – спросил Верин, отступив на шаг. Великанша явно куда-то спешила.
Кая, - одним словом ответила та.http://s1.uplds.ru/XcjZw.jpgВерин

Отредактировано Вей-Эст (21-02-2017 17:39:52)

+1


Вы здесь » ~ Альмарен ~ » Старые рукописи » [4-acts] Дикие пляски туманных холмов.