Да, Эйнеке иногда забывал о некоторых своих планах, если не считал их исполнение достаточно важным делом, ибо тогда он их записывал. Впрочем, о разговоре с одной из участниц их первой вылазки он все-таки не забыл, просто не находил для того времени. После возвращения в лагерь пришлось столкнуться с целой кучей самых разнообразных дел и проблем. Например, пришлось растолковывать своему брату-болвану, где шатер нанимателя и что вообще с этим нанимателем, пребывающем в бессознательном состоянии, делать. Пришлось отделаться и от Элисс, пускай и обманом, ибо ее навязчивое желание утащить мага в укромный уголок немного мешало всем прочим необходимым делам и мерам, которые следовало бы предпринять по возвращению. Еще где-то с час-полтора Эйнеке разъяснял сложившуюся ситуацию капитану судна, на котором они прибыли сюда, пересказывая раза два почему ученый без сознания, а в их отряде не хватает Черного, ну и какие тут плотоядные деревья растут он тоже рассказывал, после на кой-то ляд слушая ответный рапорт кэпа о том, как проходила разгрузка, устройство лагеря и разведка острова в исполнении других групп. Нет, информация эта была в определенной мере полезной, только вот не относилась она никаким боком к разряду того, что Эйнеке бы хотел услышать в этот момент своей жизни. Честно сказать, ему ничего не хотелось слышать. Совсем ничего. Он всеми фибрами своей души хотел завалиться спать и просто забыть обо всей той хрени, что свалилась на голову за эти Рилдир ведает сколько-то там часов. Эйнеке слишком вымотался. Прогулка по острову его утомила, бой с деревом и последующий приступ кашля так и вовсе лишили мага последних остатков сил.
И нет, тогда он не пошел спать. Эйнеке поплелся в шатер нанимателя, дабы осмотреть того и привести в чувство. В конце концов, некоторые лекарские навыки и скудная пародия на совесть (изрядно дополненная острым нежеланием потерять прибыль из-за смерти непутевого работодателя) обязывали мага хоть немного, но озадачиться чужим здоровьем. В общем, когда он добрался до собственной постели было уже далеко за полночь, а когда изволил проснуться (благо никто не вздумал его будить, иначе бы рисковал словить лицом молнию или огненный шар) солнце стояло высоко в зените, близился полдень. Второй день на острове оказался немногим легче первого. Близнецов ждала еще одна вылазка, но этот раз без ученого и Лиссы, которую, собственно, и оставили приглядывать за господином Нильсом. Тот чувствовал себя пока неважно, и маг искренне надеялся, что нимфа не угробит беднягу ненароком. Ну и это было всяко лучше, чем позволять рыжей крутить задницей перед оставшимися в лагере матросами или же превращать в бордель на выезде их маленький поход вглубь острова. Путешествие без Элисс и плотоядных деревьев, к слову, прошло менее болезненно для нервов одного полуэльфа, а потому он все-таки отважился поискать Кэслин, да попробовать вызнать как она там. Даже с законченными эгоистами иногда случаются неконтролируемые приступы альтруизма… или это все магия рыжих шевелюр и зеленых девичьих глаз, что б их…
Вернувшись в лагерь и худо-бедно отвязавшись от брата, что следовал за ним неотступно, Эйнеке в первую очередь привел себя в порядок. Излишняя совестливость, проявившаяся вдруг на этом гребанном острове, не позволяла магу тащиться к малознакомой особе женского пола, будучи в несколько… неподходящем виде. Как минимум следовало переодеться в чистое, ибо грязная и пропахшая потом (полуэльфы не всегда пахнут ромашками, увы) одежда, пожалуй, не очень-то располагает к общению. Еще одной проблемой стали поиски самой Кэслин, но с этим уже помогли справиться матросы, когда маг с помощью «дает всем» и «вроде приличная» (орать «не дает» было бы не очень разумно), ибо смог им все-таки растолковать в чем разница между Элисс и Кэслин, также где именно следует искать последнюю. Вон в том шатре значит?
- Кэс… Кэслин? – маг немного запнулся, выговаривая несколько непривычное ему имя, но вовремя исправился. Отодвигать полог и заходить внутрь без приглашения он не намеревался. Тоже не самый лучший способ добиться поставленной цели, ну то есть завязать мирную беседу.

Честно говоря, Эйнеке довольно слабо представлял, что ему следует говорить и как действовать, дабы добиться желаемого. Когда дело доходило до женщин, он либо поспешно ретировался от греха (скорее от всех трудностей, последующих за грехом) подальше, предпочитая спихнуть необходимость общаться с особью слабого пола Наталю, либо без безбожно врал. Наталя рядом не было, а потому оставалось походу врать, ну и не лезть пока на рожон, нарушая чужое личное пространство. Мало ли чем девушка может заниматься одна в своей палатке? Можно было бы конечно предположить, что Кэслин в палатке-то нет, но звуки, улавливаемые тонким почти эльфийским слухом, говорили об обратном. Эйнеке не мог разобрать и сказать наверняка, что шептал чужой тихий голос, но слышал собственно сам шепот. И как ему показалось звуки, присущие плачущему существу. Прикинув свои дальнейшие перспективы, Эйнеке поймал себя на крамольной мысли о незамедлительном побеге. Инстинкт самосохранения говорил полуэльфу о том, что нужно незамедлительно бежать как можно дальше от логова плачущей женщины, возможно плачущей. Быть может далеко не все мужчины (ага, как же!) бояться подобного, но Эйнеке с удовольствием встретился бы вновь с недавним сильваном, нежели с расстроенной женщиной. Впрочем, вариант убежать прочь более не рассматривался. Полукровка уже демаскировал себя, позвав Кэслин по имени, и раз уж та откликнулась, то следовало довести начатое до конца, подавив в себе неконтролируемый порыв страха.
- Ты мне нужна, дело есть, - бросил Эйнеке в ответ первое, что пришло ему на ум. Похоже разум его счел тактику лжи и хитрожопости не таким уж абсурдным вариантом. С другой стороны, это была никакая не ложь. Она действительно нужна ему, поскольку маг желал завязать разговор именно с Кэслин и только с ней, никто другой подобной цели бы не дал ему добиться. И да, у него действительно было к ней дело, иначе незачем тут и стоять, дожидаясь ответа и растрачивая попусту свое драгоценное время, разве нет? Наверное, как-то так Эйнеке бы и убеждал свою совесть в правильности собственных поступков, однако эта до безобразия правильная и праведная хренотень молчала, не причиняя магу лишних неудобств. Следовательно, пока он мог действовать вполне свободно, не шибко отвлекаясь на порывы ненужных головных тараканов. Мог еще и надеяться на то, что не придется размениваться на уговоры и попытки убедить Кэслин последовать за ним, а еще на то, что не придется снисходить до попыток успокоить или утешить эту особу. Эйнеке всегда замечал за собой некоторую склонность сочувствовать тем, кого считал слабым, но сочувствия этого толком проявлять, пожалуй, не умел, да и Кэслин назвать недостаточно сильной у него язык пока не поворачивался. В конце концов, во время боя с ожившим деревом и уже после, при бегстве с эдакого поля боя, себя она проявила вполне достойно…
- Мне можно зайти или следует подождать снаружи? – коротко и вполне учтиво осведомился маг, лишний раз напоминая о своем присутствии и вместе с тем давая понять, что уходить пока никуда не намерен. Собственно, с чего бы это? Мало ли какое у него там дело… может важное и срочное? Не станет же рыжая его прогонять, не осведомившись даже что что именно ему надо? Хотелось бы надеяться, что нет, но кто ж знает, что там у этих женщин на уме? Одно слово... женщины!

Эйнеке все мялся у чужой палатки, ожидая что же его ждет дальше и удастся ли вообще убедить Кэслин в необходимости беседы или же нет. Как-то маг не был уверен в том, что затеянная им авантюра увенчается успехом, точнее, он постепенно терял эту свою уверенность, раздражаясь и злясь и на самого себя, и на вынужденное ожидание одновременно. К сожалению, но мысли о том, что по другую сторону от стены из плотной материи находится (возможно) плачущее существо женского пола, и он должен с этим существом поговорить, несколько пугали Эйнеке. Ну как пугали… его скорее пугало осознание того, что все может пойти не по плану и что он в силу своей некоторой неопытности и кучи паскудных свойств характера, в таких делах являвшихся все-таки лишними, не сумеет и не успеет сложить и уж тем более осуществить новый. Даже сейчас маг несколько сомневался в том, что правильно поступил, явившись к порогу чужого, хоть и временного жилища. Может стоило просто не лезть, а заодно не тратить свое время и силы? Может так будет лучше? Что ж, так действительно было бы лучше. По крайней мере лично для него. Какая, в конце концов, ему выгода в этом? За такое денег не платят, а по-настоящему полезных связей у этой девочки нет, по крайней мере не очень-то похоже, чтобы они у нее были. Женщины на одну ночь Эйнеке не искал, в продолжительном романе он был заинтересован еще меньше. Дружба? Тоже бессмысленно, невыгодно и бесполезно. Этот поступок целиком и полностью был спровоцирован нещадным приступом альтруизма или же дичайшей глупостью, иного объяснения своему крайне нелогичному поведению маг не находил.
«Болван… ох, болван…» - назойливо нудил внутренний голос, пока сам Эйнеке, убрав руки за спину, взирал на полог чужой палатки и раздумывал о целесообразности своих действий. Да, в тот момент, когда в его остроухой башке зародилась навязчивая идея переговорить с Кэслин, по возможности помочь ей пережить не столь давнее злоключение с сильваном, Эйнеке находил куда больше аргументов в пользу этого действа, сейчас же хотел позорно сбежать, сверкая пятками, и заодно ловился себя на мыслях о том, что если Кэслин просто посоветует ему отвалить никому хуже не станет. Ему уж точно. Наверное, все это было глупо. Ну, так думать. Все же не мальчик уже, чтобы девушек шарахаться, но у всех свои тараканы в голове. И лучше уж Эйнеке попробует решить этот вопрос сам, покуда рыжая ничего не начудила (кто ж этих баб знает?) и не лишила отряд одного весьма ценного кадра – мага, которые везде и всюду на вес золота, и пока выяснять что не так «с той рыженькой» не начал Наталь или кто-то из матросни. Что первое, что второе в перспективе могло привести к весьма непредсказуемому результату. Ковыряясь в собственных ощущениях и мыслях, Эйнеке как-то упустил момент появления Кэслин, вестимо решившей вести диалог за пределами палатки.
- О… хм… все в порядке, - несколько смутившись, выпалил маг после небольшого столкновения (ну почти столкновения) на выходе, которое его и вернуло к реальности и вынудило немедленно отступить на шаг, чтобы не потерять равновесие, а после еще на один, чтобы восстановить необходимую магу для ощущения личного комфорта дистанцию. Коротко глянув на девушку, Эйнеке убедился в том, что в своей палатке та не жизни радовалась. Да, рыжая пыталась, кажется, скрыть все то, что выдавало ее мимолетную слабость, совершая немыслимое количество, по мнению Эйнеке, лишних движений, но остроухий все-таки заметил и заплаканные глаза, и искусанные губы, а потому, перебарывая себя и изменяя давней привычке, и сам отвел в сторону взгляд, дабы не смущать Кэслин, да и просто из некоторого… легкого инстинктивного испуга, вызванного сложившейся ситуацией.
- Хотел, - коротко сказал Эйнеке, тоже разглядывая песок. Со стороны, пожалуй, это все выглядело даже забавно, но благо все в лагере были заняты своими делами и вряд ли бы кто нашел пару мгновений для того, чтобы поглазеть на двух чудаков, разглядывающих что-то у себя под ногами. Маг бы добавил и еще чего, однако, ничего толком не успев ни придумать, ни объяснить, резко вскинул голову, провожая Кэслин удивленным взглядом.
«Серьезно?» - с некоторым недоумением Эйнеке смотрел девушке вслед, а после быстрым шагом двинулся за ней, поскольку бегать он желанием не горел и вообще силы экономил, а отступать уже не видел смысла. Что ж, к воде, так к воде…  Дав рыжей фору, маг шел за Кэслин.

Все к лучшему. Что бы не случилось, все только к лучшему. Успокаивать себя подобным образом было несколько странно, да и определенная часть его натуры противилась такому-то ничем не обоснованному абсурду, но Эйнеке упрямо продолжал заниматься эдаким самовнушением. Оно успокаивало. В определенной мере. Во всяком случае магу удалось заставить себя несколько присмирить собственное беспокойство и волнение, да двинуться вслед за рыжеволосой девицей, решившей приблизиться к морю. Почему Кэслин направилась именно в этом направлении, Эйнеке как-то даже и не задумывался. Для него все было очевидно. Он и сам пытался искать утешение (через сжигание всего подряд?) и силу в пламени. Наверное, каждому магу свойственно время от времени обращаться к источнику своих сил. По крайней мере это казалось логичным, а поступок Кэслин ожидаемым, но… как там было? Ах да, все только к лучшему. Шагая по направлению к морю, неторопливо нахлестывающему на золотистый песчаный берег, Эйнеке надеялся на то, что ему больше не придется ощущать ту неловкость и смущение, которые у него вызывала сама мысль о том, что рядом находится не очень счастливая особа женского пола. Еще он надеялся, что ему не придется как-то ее утешать, поскольку если утешения ей не даст близость с родной стихией, то что тогда сможет сделать он? И что вообще следует делать в подобной ситуации? Ну да, там вроде что-то говорят или точнее лгут, выдавая желаемое за действительное, и лапают друг друга. То есть обнимают. Пожалуй, лезть обниматься было бы странно, да?
«Ага, а потом она тебя утопит в море, перекинув через плечо… боги, о чем ты только думаешь? Хотя… кажется где-то я уже читал… легенду, которая начиналась точно так же,» - подавив нервный смешок, Эйнеке предпочел все же прервать эдакие беззвучные беседы с самим собой и прибавить шагу. Он коротко оглянулся назад, глянув в сторону лагеря. Там все шло своим чередом, фигуры Наталя или Элисс на горизонте видно не было, а значит… куда больше шансов провернуть задуманное. Довольно хмыкнув, Эйнеке вскинул голову вверх, подставляя курносую физиономию солнцу. Каждому свое. Кто-то блаженствует, соприкасаясь с прохладой морских вод, и млеет, слушая шорох волн, лижущих береговой песок, а кто-то получает удовольствие от солнца, греющего худосочную тушку и теплого ветра, тушку эту обдувающего. Эйнеке любил тепло, предпочитая все же проводить куда больше времени на солнце, у окна или в саду, нежели в собственной лаборатории. Он неплохо переносил и подобный климат, не мучаясь от жары, но наслаждаясь солнцем и мягким бризом. Полукровка приблизился к воде, остановившись в полуметре границы прилива и Кэслин, которая уже успела подняться, повернуться к нему и… преобразиться. Ответная улыбка, скривившая губы Эйнеке, вышла несколько отстраненной. Впрочем, это было, пожалуй, куда лучше громкого облегченного вздоха, который только чудом не успел вырваться из легких пироманта.
- Ничего страшного не свалилось, - на всякий случай и сразу бросил Эйнеке, осматривая рыжеволосую девицу внимательным и несколько настороженным взглядом, пытаясь оценить нынешнее ее состояние и настроение, а заодно и исходя из этого решить, как вести себя дальше, - С нанимателем все в порядке. Всего лишь несколько сильных ушибов и царапин, господин Нильс куда больше испуган, чем ранен, - вполне честно сказал полуэльф, считая в том, что особого секрета в сказанном нет, и что Кэслин будет полезно знать, что работодатель еще жив и относительно здоров. Вот вопрос про цыплят поставил полукровку в тупик. Эйнеке не сразу понял, что имеет в виду девушка, а когда понял весело хмыкнул, - Еще нет, но я не теряю надежды. Оставил Наталя присмотреть за ними. Мой брат, несмотря на его не очень… утонченную наружность, глубоко в душе существо весьма трепетное и заботливое. Думаю, из него выйдет чудесная наседка, - вполне себе безобидная шутка, Эйнеке вновь попытался улыбнуться, хотя и эта улыбка вышла несколько… странной и неуклюжей. Пожалуй, улыбаться «красиво» и «по-доброму» у него не получалось никогда. Но… неважно. В определенный момент стало как-то не до улыбок. Нарушение дистанции в исполнении Кэслин, заставило Эйнеке вновь насторожиться и инстинктивно отступить на шаг назад, внимательно взглянув в зеленые глаза напротив. Девушка тут же отвернулась, а Эйнеке так и остался недоумевать. Недолго.
- Что до дела… хм, идем. Куда скорее и разумнее показать, чем пытаться рассказать, - молвил маг и протянул Кэслин руку.