- Ну тут смотрю я, короче, как он пялится на меня, будто на бабу голую, и такой ему: "Чё палишь, мудень?"
- А он чего?
- А чего он? стал там мямлить что-то, типа "не, не, я не смотрю", и всё такое. Но меня уже, знаешь, кони брали. Стоит тут петушара помойный, и зыркает своими глазёнками педовочными, глазками хлопает. И что, что я в одних портках стою? Ему-то дело какое? Короче, подлетаю к нему и с локотухи херак в носяру! Такой хруст был, на весь дом слышно было.
- А-ха-ха, представляю, как бабы переполошились.
- Да не то слово. Такой вой подняли - караул невероятнейший! "Ты что творишь, паскуда! Да как ты посмел, бла-бла-бла..."
- А ты что?
- А я на них в ответ. Ты ж знаешь, когда я пьяный, да ещё на конях, то всё! Это ж караул невероятнейший. Но это фигня. Прикинь, в этот момент как раз Кот заходит, и что он видит: стою я в порванных портках с бутылкой в одной руке и морковкой в другой, ору на этих шлюх, они на меня, а его племянник на жопе сидит, кровь по лицу размазывает и чуть ли не ревёт, неженка. И знаешь, что он сразу сказал? "Всё, с завтрашнего дня не курю, а то уже мертвецы в портках мерещатся". Он ж думал, что я после того дела сдох, не знал, что Псы проверять не стали, не добили, я и слинял.
- А-ха-ха-ха-ха! Ну, с тобой никогда скучно не бывает, Туз. А ты чего молчишь, малой? Не смешно тебе, что ли?
- Угу, смешно, - откликнулся Лонс, мрачной тучей идя вслед двоим шутникам: высоким тощим Тузом, выделявшимся длинными сальными патлами и щербатой ухмылкой, и его приятелем Черкашом, получившим своё прозвище, судя по всему, из-за своих коричневых зубов и отвратительнейшему запаху изо рта. Помимо этого можно было выделить его впечатляющую ширину плеч и недостаток пальцев на руках. Однако он, как и Туз, с ножом управлялся отменно, и нехватка трёх пальцев нисколько не сказывалась на его мастерстве. Поэтому их и отрядили на это дело, зачем-то добавив к ним новичка. Впрочем, Бах, кажется, догадывался, зачем.
- Ты чего кислый-то такой? - не унимался взявший слегка на грудь для храбрости Туз. - Идёшь тут, будто мочи обпился.
- Ага, и дерьмом закусил. Мне что, должно нравится то, что мы делать будем?
- Ну, нравится, не нравится, а делать надо, - философски заметил более спокойный и рассудительный Черкаш. - Шеф слово своё дал, да и деньги уплочены. Ты же помнишь, сколько нам за это отвалят. Да ещё и развлечься можно. Выше нос, малой. Это ж не работа, а праздник.
- Во-во, - поддакнул Туз. - Проще надо быть, проще. И вообще, раз вписался, то и вздыхать теперь нечего.
- Ага, - вздохнул Лонс. Что же, возвращение в Грес было большой ошибкой, и это стоило осознавать, но кто же знал, что его припечёт так скоро? Кто знал...
Вообще, Лонсор и не планировал возвращаться в места, где его разыскивали за жестокое убийство (которое он не совершал, надо заметить), а также за побег из тюрьмы, и ещё неизвестно, что задело стражу Греса больше, но вариантов было немного. В тот же вечер, когда он сумел покинуть Элл-Тейн, караван того купца, с помощью которого Бах покинул город, догнал разъезд вооружённых и злых до чёртиков гвардейцев, разыскивающих одного бородатого зеленоглазого злостного преступника с тёмными волосами и чёрной душой. Надо сказать, что купец сразу понял, о ком они говорят, о чём после поведал Лонсору, однако его покоробила та надменность и хамство, с которой с ним обращались какие-то служаки, поэтому он пошёл на принцип и не выдал разбойника, спрятавшемуся в то время под одной из повозок. Выдать он его не выдал, однако потребовал, чтобы Лонс "отработал" это одолжение, став чернорабочим и работая за одну лишь еду. Находясь в окружении людей купца и не имея при себе ни гроша - не то что оружия, он не смог отказать своему спасителю. А направлялся он как раз в Грес...
Так история сделала очередной свой круг, вернув Баха в то место, с которого она пару месяцев назад так рвался сбежать. Оставалось лишь положиться на удачу, так благоволившую ему в Элл-Тейне, и надеяться, что ему не попадётся никто из тех, кто мог знать его в лицо. Благо пробыл он в городе чуть больше суток.
Но на этот раз капризная госпожа отвернулась от бродяги. Не прошло и двух часов с того момента, как он пересёк ворота города, как нос к носу столкнулся с тем самым смотрящим гресской тюрьмы, из камеры которого он и совершил свой дерзкий побег. Лонс, хоть и видел-то его всего ничего, да и внешность у того была неприметная, однако его глаза бандит узнал сразу. К сожалению, и тот прекрасно запомнил борзого кельмирца, столь бесцеремонно нарушившего установленный порядок. Лонсор не успел даже удивиться, почему тот жив и, более того, на свободе, как оказался сбит с ног подсечкой, а нога серолицего убийцы со стальным, страшным взглядом оказалась на его груди.
- Лежать, - тихим, безэмоциональным голосом, который Бах тоже прекрасно помнил, приказал тот, и мужчина не посмел ослушаться, тем более что рядом со смотрящим мгновенно выросли ещё двое, не понимавших, с чего вдруг их босс набросился на какого-то залётного бродягу, но готовых разорвать его на части по первому слову.
Постояв так несколько мгновений, серолицый, решив, что будет делать со свалившимся на его голову Лонсом, убрал наконец ногу, приказав амбалам поднять разбойника. Те послушно поставили Лонсора на ноги и повели вслед за главарём. Тут жизнь славного каторжника и должна была по идее закончиться, но вместо ножа по горлу и канавы босс предложил Баху... работу. И очевидно, что это было предложение, от которого невозможно было отказаться.
Вот почему сейчас Лонсор плёлся вместе с Тузом и Черкашом на столь скверно пахнущее дело, что Элл-Тейнские перипетии были просто великолепным времяпровождением, ибо сейчас они шли, чтобы убить одну девушку. И не просто убить, а выпотрошить, в самом буквальном смысле этого слова. При этом с самим телом делать можно было всё, что душе угодно - главное, доставить в целости и сохранности внутренние органы, в первую очередь сердце, но также и печень, и селезёнку, и прочее, что есть внутри каждого человека. Это было главное требование неведомого заказчика, за которые он готов был платить такие деньги, что бандиты готовы были пойти на риск и содеять такое прямо посреди Греса - города, где с преступниками не церемонились вообще и могли зарубить на месте безо всякого суда только за подозрения в столь мерзком злодеянии. И для этого Карат, как звали босса, отрядил своих лучших мясников, для которых убивать было так легко, как дышать, и зачем-то приставив к ним Баха - чужака без имени и репутации, непроверенного и не питавшего тёплых чувств к заправилам преступного мира Греса. И ясное дело, что вовсе не для подмоги. Нет, им нужен был козёл отпущения, на которого можно было бы повесить это зверское убийство. Это ведь гораздо проще, нежели похищать и потом прятать тело - просто взять да подставить чужака, и так разыскиваемого за нечто подобное. Ну а чтобы всё было как можно правдоподобнее, пусть он и в самом деле поучаствует в этом убийстве и обагрит выданный ему нож - короткий широкий уродец, чьей рукоятью был намотанный на хвостовик кусок верёвки - кровью жертвы. А там и куча свидетелей подтянется. Ну и такие опытные парни как Туз и Черкаш за ним присмотрят и не дадут свернуть с пути истинного.
- О, а вот и краля! - осклабившись, показал рукой Туз на медленно бредущую невысокую загорелую девушку с волосами, спускавшимися ниже пояса. Стараясь, чтобы девушка не заметила их раньше времени, предвкушавшие забаву бандиты поспешили вслед за ней, не забывая посматривать по сторонам.
Дождавшись, когда улица окажется пустынна, душегубы прибавили шаг и, догнав юную барышню, перегородили ей путь.
- Ой, а что это за краса такая одна по улице гуляет? - не сумев отказать себе в глумлении над жертвой, завёл свою шарманку Туз. - Как же так, тёмной ночью, да без мужчины. Хочешь, мы тебя до дома доведём, а заодно покажем чего? О, тебе точно это понра.....   - внезапно он захрипел и судорожно схватился за горло, которое одним ударом перерезал подобравшийся сзади Лонс.
Заметивший неладное Черкаш стал поворачиваться к угрозе и успел даже достать свой тесак, не в пример лучший, нежели достался Баху, но пустить его в ход не успел - Лонсор, толкнувший превращавшегося уже точно в мертвеца Туза на землю, подскочил к его напарнику и стал быстро вонзать свой нож ему в живот. Выше было опасно - можно было обломать лезвие о рёбра, а к горлу уже не особо подберёшься. Так что до того, как Черкаш с угасающими глазами осел на землю, Бах успел всадить в него нож не менее десятка раз, а то и больше. При этом на всё про всё у него ушло не более пары секунд. Как финальный штрих, Лонсор с размаху всадил своего уродца в затылок Черкашу уже после того, как он окончательно упал на землю лицом вниз.
- Доброго здоровичка,  - невозмутимо, будто только что резал не живых людей, а колбасу, поздоровался с девушкой разбойник, после чего вытер руки, оказавшиеся в крови, об одежду Черкаша и затем сноровисто обыскал карманы своих бывших подельников, в результате чего к нему перекочевали два серебряка и пригоршня медных монет, а также он обзавёлся ножами убиенных негодяев. Найденную также травку бандит выбросил за ненадобностью. Подняв после всего этого на так и оставшуюся на месте даму, Лонсор продолжил их милый разговор:
- Слушай, я тебя не знаю и знать не хочу, и почему тебя завалить кто-то захотел, тоже знать не желаю, но я тебе сейчас вот жизнь только что спас, - он почесал затылок, - А теперь ты мне помоги. Услуга за услугу, все дела. Короче, - он кивнул головой в сторону, где находились ворота в город, - Мне валить надо, но тут ворота на ночь закрывают, и мне надо эту ночь перекантоваться где-то. 
Сделав небольшую паузу, Лонс добавил:
- Ты это, не бойся, тебя я и пальцем не трону. Просто тут я не знаю ничего, и идти мне некуда. А жизнь я ведь тебе спас, - ещё раз повторил он, чтобы закрепить, так сказать, материал.

Примечание: прошу прощения за большое обилие не совсем цензурных выражений. Решил использовать их, дабы подчеркнуть колорит Туза и Черкаша.