Договорившись с одним из своих давних знакомцев-караванщиков, Эйнеке и Наталь решили отправиться в сторону довольно удаленного от этих мест Леммина вместе с очередным скопищем торговцев. Это было неплохой передышкой после очередной изматывающей охоты и давало еще и немало различных плюсов. Например, очередную возможность небольшого заработка, ведь приятель близнецов дураком не был и потенциальных партнеров терять не хотел, да и охрана магов по вполне очевидным причинам и за скромную плату казалась ему ценным приобретением на время этого путешествия. Помимо денег близнецы получили и вполне пристойную компанию. Нат иногда поболтать любил с людьми своего же пошиба, а Эйнеке предпочитал слушать, особенно на темы пошлин и цен на те или иные товары. Возможность занять одну из кибиток, устроив там свои немного оскудевшие припасы, ценные охотничьи трофеи, что везлись на продажу, и кое-какие личные вещи, которыми оба брата дорожили, но оставить в таверне на время очередной вылазки никак не могли, определенно радовала. В кибитку эту старался не лезть никто посторонний, опасаясь, что младший близнец и впрямь наложил на нее какое-то хитросплетенное заклинание, призванное живьем сжечь возможное ворье. Конечно все те пасы руками и шутовские заклинания, сопровождаемые посыпанием песка в разные стороны были всего лишь обычной игрой на публику, но простые караванщики о том явно не ведали. Среди них не было ни одного, кто хоть что-то бы смыслил в колдовском искусстве, а Эйнеке же они все-таки несколько остерегались. По большей части потому, что сам Эйнеке себя так ставил, а глава каравана над такими выходками лишь посмеивался.
Уже почти вторую неделю они путешествовали вместе и за все это время не произошло ничего достаточно примечательного, что могло бы вызвать у мага нечто кроме привычной ленивости и обыденной скуки. До сего дня. Точнее вечера. Все началось с грохота у той самой кибитки, что была частично отдана под имущество близнецов. Грохот этот послужил причиной настоящего переполоха, в ходе которого почти с десяток мужчин, из тех что сопровождали караван, похватались за оружие. Эйнеке с братом переглянулись, да рванулись следом. Нат бегом, Эйни неторопливым шагом. Волк. Причиной всего этого бардака послужил волк. Самый обыкновенный на первый взгляд волк, погребенный бочками целыми и разбитыми, да забрызганный-заваленный их содержимым. Полуэльф явился как раз в тот момент, когда его брат уже наспех тараторил заклинание, призванное сковать лапы и некоторую часть тела зверя камнем, окончательно обездвижив его. Отстранив парня с копьем, вовсю порывавшегося заколоть "паскудную тварь", Эйнеке подобрался ближе и дал пару сигналов жестами главе каравана, что уже вовсю принялся наводить порядок среди своих людей. Пускай этим занимаются те, кто смыслит в охоте. Он собирался убить зверя тихо и почти безболезненно, нанося прицельные ментальные удары по звериному мозгу, но, коснувшись чужого разума, Эйнеке все понял. Животное так мыслить и чувствовать не может.

Прошли почти сутки. Скоро порядком потрепанный разум оборотницы должен был восстановиться после всех тех ударов, уколов и тычков, что провернул с ним Эйнеке, используя телепатию, дабы обездвижить это существо и лишить его возможности передвигаться. Пришлось немало потрудиться, чтобы успеть за это время добраться до наиболее подходящего места, где маг мог бы вдоволь изучить пойманную добычу, не рискуя собственной жизнью и здоровьем. Можно было счесть за настоящее везение тот факт, что они проезжали не так уж далеко от небольшого селения, где в завидном каменном доме жил один из бывших наставников мага. Он был алхимиком и пару лет учил Эйнеке своему ремеслу. Договор был с ним простой - он им дает в аренду на пару-тройку дней свою лабораторию в подвале особняка, а близнецы оставляют зверюгу в полном распоряжении алхимика, когда оговоренный срок пройдет. Прочные каменные стены должны были заглушить лишние звуки, оборудование помочь в изысканиях, а специально слаженная клеть, чьи прутья предварительно смазали жидким составом с серебряной крошкой, сдержать зверя, что явно не получит особого удовольствия от прикосновений к решетке. Оборотницу оставили там, в этой клети, предварительно заперев ее на зачарованный замок. Соломенная подстилка и более ничего в пределах клетки.
Эйнеке время от времени поглядывал в сторону клетки, продолжая все это время работать за столом, смешивая некоторые отвары, что он желал испытать на пойманной "зверюшке". Собирался маг и оценить реакцию волчицы на серебро, а потому выложил поближе несколько брусочков этого металла. Он был один в помещении, хотя и это несколько нервировало мага. Брату пришлось ненадолго отлучиться, а алхимик временно отсутствовал в своем жилище, отдав его целиком и полностью в чужое владение. Худощавый, темноволосый и бледный... Эйнеке смотрелся едва ли не под стать этому мрачному серому помещению, освещенному магическими кристаллами. Он чуть улыбался в некотором предвкушении предстоящих опытов.
И ждал.

Оборотень - не самое редкое в этом мире создание, но изловить его, да еще и без особой борьбы не всегда подворачивается удача. Честно сказать, подобное впервые было в практике близнецов, хотя и охотой они уже промышляли немало лет. Правда, охотились они не на оборотней, а на настоящее зверье, не одаренное даже каплей человеческого сознания. Впрочем, неважно. Дареному коню, а точнее волчице, в зубы не смотрят. Ближайшие несколько дней Эйнеке намеревался провести с максимально возможной пользой и как следует насладиться возможностью изучать пойманное существо, оценивая особенности его тела и искаженной проклятием сущности. Для начала ее предстояло обмерить, изучить структуру шерсти и клыки. Сравнить с нормальным животным прототипом, после опробовать алхимические смеси и серебро. Закончить дело Эйнеке намеревался магией. Сколь сильный удар током может выдержать оборотень? Как скоро организм перевертыша сможет залечить ожоги? Все это будоражило мозг, заставляя мысли лихорадочно пульсировать в подсознании. Предвкушение. И вместе с тем легкий страх. Эйнеке не был трусом, но и дураком тоже. Укус оборотня - штука не самая приятная, а проклятие перешедшее через кровь еще хуже. Это могло бы сделать его тело сильнее. Теоретически. Но быть зверем... нет, звериного в Эйнеке хватало и без неконтролируемых и болезненных обращений. Пускай его волк остается в клетке разума и несгибаемой воли (или банального упрямства?), где и всегда жил с тех пор, как родился из нелепого, но дикого волчонка.
"Мда, а стоило только отцу нас взять в лес как мы сбежали и, заплутавшись, заснули в пустом логове. Общие сны... волчьи сны... забавно было..." - обрывочные мысли смешанные с не самыми приятными (но и не с самыми дурными) воспоминаниями детства скользили в голове, перепутываясь с формулами алхимических смесей и составов. Маг рассчитывал, что успеет закончить все приготовления к моменту пробуждения оборотня. Рассчитывал он и на то, что Наталь успеет вернуться к моменту начала... начала чего? Братец сказал бы, что потехи. Эйнеке же заявил бы в ответ что экспериментов, хотя внутренне непременно согласился бы с близнецом. По крайней мере согласилась бы та его часть, что всегда получала удовольствие от жестокости и осознания своей власти над другим живым существом. Почему Эйнеке не желал начинать без Наталя? Ему нужна была подстраховка и крепкие руки брата на случай, если зверюга сдохнет и ее придется перетащить на стол для вскрытия. Еще долгое отсутствие брата всегда нервировало его. Они с малых лет были неразлучны, теперь же сказывалась привычка десятилетий. Впрочем, все опять пошло вопреки планам. Заслышав возню со стороны клетки, свидетельствовавшую о том, что зверь поднимается, Эйнеке раздраженно цокнул языком, затем заставил себя успокоиться и вновь сосредоточиться. Ладно, если брата нет, то он просто не станет особо увлекаться и использует дополнительные меры предосторожности. Пара слов на языке магического аркана, сопровождаемые хитроумным жестом, и поверх бледной кожи мага легла ало-золотая эфемерная чешуя, имитирующая шкуру дракона. Конечно, заклинание куда эффективнее действовало против огненной магии, но и от нападок порядком ослабшего оборотня должно было защитить сносно. На первое время.
- Я знаю, что ты не обычный волк. Можешь не придуриваться, - как бы между прочим заметил Эйнеке совершенно равнодушным и холодным тоном. На всякий случай. Ему не хотелось играть в бирюльки с этим существом. Взяв со стола кусочек мяса пропитанный особым отваром, он направился к клетке. Непроницаемый взгляд льдисто-синих глаз, все та же легкая усмешка на тонких губах. Маг не выдавал своего беспокойства. Природный актерский талант не пропьешь, хе-хе. Элисс бы непременно добавила, что не прокуришь и не протрахаешь.
"А потом бы залезла к тебе в штаны..." - ехидно заметил внутренний голос. Полукровка его проигнорировал. Подойдя к клетке и, сев рядом, но все же чуть в стороне, он оскалился и низко зарычал, относительно умело передразнивая волчьи повадки. Пускай знает, кто вожак здесь и что за зверь рядом, хоть от него и пахнет травами, магией и пеплом. Впрочем, пленница могла и попросту не оценить его шутки.
- Ешь, Волчишка. Это ослабит боль, немного укрепит тебя и подготовит твое тело, - вполне спокойно заявил маг, поднявшись и закинув в клетку через верхнюю решетку кусочек пропитанного алхимией сырого мяса. В принципе, он и не врал. Напитанное почти наркотиком угощение, приготовленное Эйнеке, должно было немного восстановить тонус тела оборотницы, но вместе с тем несколько одурманить разум. Сделать его более мягким и податливым для телепатического вмешательства, которое уже, к слову, готовилось. Сознание Эйнеке скользило вокруг огонька чужого. Скользило рядом, соприкасалось и обволакивало, но еще не рвалось внутрь, только готовилось к этому. И да, подобное можно почувствовать. Вам когда-нибудь гладили извилины кончиками тонких, почти музыкальных пальцев?

Все же невинную шутку его не оценили, ответив на нее фырканьем. Эйнеке хмыкнул и чуть повел плечами. Не хочешь веселиться, как хочешь, не больно-то и хотелось. В конце концов, они тут встретились действительно не при самых благоприятных обстоятельствах. Оборотница трофей и с ней будут делать отнюдь не самые приятные вещи. Наверное, вполне справедливым было не давать ей надежды на лучший исход, который она, впрочем, вероятно и не ждала, очнувшись в клетке. На ее месте Эйнеке бы точно не ждал свободы через мгновение после пробуждения. Если есть решетка, значит ты пленник. Иногда статус пленника фактически равен статусу раба - бесправной живой вещицы. Нет, наверное, слишком уж любезничать и дурачиться в ее присутствии все же не стоило. Тогда, возможно, будет легче перенести боль. По крайней мере та уже не станет в определенный момент неожиданностью. С другой стороны, а почему бы и не поиграть? Нет, не поребячиться, а именно поиграть, путая чужие мысли и ощущения собственными весьма туманными намерениями? Это было бы жестоко. Крайне жестоко, но вместе с тем увлекательно и интересно. Не менее интересно чем грядущие опыты. В конце концов, волчица этого заслуживала. Она полазушничала в его вещах, а подобного Эйнеке в отношении себя крайне не любил в силу обостренного чувства собственности, и даже хуже - она попалась на этом, неудачников (иначе пока назвать оборотницу он, увы, не мог) маг не любил куда больше. Завязался небольшой внутренний спор. Эйнеке прислушивался к нему, продолжая оплетать чужой разум незримой сеточкой ментальной силы и готовясь к последующему этапу своих действий. Краем глаза, а может уже и сознания, видел полуэльф и борьбу человека со зверем внутри плененного существа.
Оборотница была голодна. Магу стало интересно сколь сильны ее воля и голод, кто же победит из них. Честно говоря, Эйнеке и не рассчитывал на то, что волчица примет угощение. Он бы на ее месте отказался. Не стал бы есть из рук пленителей. Впрочем, он бы и никогда не дал взять себя в плен, если бы не знал наверняка что сможет выкарабкаться. Два пузырька смертельного яда - важная необходимость в жизни подобной Эйнеке занозы, сующей свой курносый нос во все свои и особенно чужие делишки. Иногда лучше самому себя убить, чем позволить это сделать врагу, и плевать что на этот счет порой говорят служители богов, не одобряющих суицида. Под пытками и безвинный припишет на себя вину за все грехи мира, лишь бы прекратить свои мучения, но редкий палач перестанет изгаляться над жертвой, если та потеряла ценность в глазах господина (или госпожи, не суть), что оплатил весь карнавал боли, чар и весьма хитроумных изобретений, порожденных людским гением. Мучить и пытать у людей получалось немногим хуже, чем размножаться. Это уже маг знал по личному опыту. Нет, его не пытали, зато пытал он, бывало дело. Опыты, заготовленные специально для волчицы, конечно не пытки, но иногда уж лучше попасться в руки палача, чем ученого или исследователя. Тяга к знаниям не терпит моральных ограничений. Да и вообще ограничений не терпит.
- Ну как хочешь, - проследив за сомнениями волчицы, Эйнеке пожал плечами. Он был свято уверен в том, что делает великое одолжение этому существу, предлагая угоститься напитанным снадобьем мясом, - С другой стороны, если что, тебе и блевать будет толком нечем.
Всего лишь констатация факта, не более того. Позабыв про угощение и отказ оборотницы его есть, полуэльф сконцентрировался на чужом сознании, которое до этого лишь мягко обходил вокруг, едва касаясь своим. Закончив сплетение своеобразной ловушки для огонька чужой души, Эйнеке сделал шаг вперед. Он надавил на чужой разум, затем накинул сотканную сеть. Его сознание точно яд стало растекаться по чужой нервной системе. Пока не нарушая и не перекраивая ее на свой лад, только беря под контроль волчье тело, но позволяя разуму оборотницы мыслить относительно свободно. Эмоциональная реакция была крайне важна в предстоящих экспериментах. Иначе Эйнеке бы просто поступил именно так, как поступают ментальные маги, желая сделать из своей жертвы безвольную марионетку - подавил ее личность, подменил чужую волю своей и только своей. Теперь предстояло проверить сколь хорошо и верно контролируют оборотницу его чары. Эйнеке повелел ей, а точнее ее тушке, лечь и завилять хвостом, несмотря на тесность клетки и близость посеребренной решетки.

Контроль был взят, а заклятие работало если не безупречно, то по крайней мере так, как и рассчитывал Эйнеке. Чужое тело было ему подвластно. оно послушно исполняло команды того, кто теперь вместо самой оборотницы отдавал приказы мышцам. Беззвучная команда лежать - волчица лежит, да еще и радостно хвостиком виляет, несмотря на все свои истинные мысли и порывы, несмотря на свой страх, который маг тоже ощущал, хотя и совсем смутно. Он обходил его стороной, лишь слегка дотрагивался. Полноценной эмоциональной связи полуэльф не строил с этим существом. В том был свой определенный резон. Он не желал чувствовать все то, что чувствует она, но вместе с тем намеревался быть своего рода сторонним наблюдателем. Холодным, точным и безжалостным - абсолютно равнодушным к ее возможным дальнейшим страданиям. На фоне этого в голове самого мага разгорался новый внутренний спор. Эльфийское как и всегда спорилось с человечьим, пытаясь убедить полукровку в том, что ему следует быть мягче или вовсе оставить оборотницу в покое. Слишком уж светлы по своей натуре эльфы. Для большинства из них не существует понятия "зло во благо" и "меньшего зла" для них нет. Идеалисты по своей натуре, Перворожденные дети богов, что с них взять? Радовало, пожалуй, то, что нить этого ментального контакта Эйнеке сплел так, чтобы его разум и чувства оставались скрыты. По крайней мере до тех пор, пока он сам не концентрирует на них свое внимание.
Проверка заклятия дала понять о том, что все более-менее идет как надо. Притворства тут быть не могло, команды вслух он не произносил, даже мысль свою не облек в слова, лишь дал импульс - беззвучный и незримый. Теперь оставалось навести лоск, своего рода, настроить инструмент, подтянуть струны для чистоты звука. Впрочем, скорее сэкономить силы на поддержание чар, повысить безопасность и эффективность. Где-то следовало затянуть потуже узелок магии, а где-то наоборот ослабить, завязать новый или развязать старый, оказавшийся определенно лишним. Как уважающий себя исследователь, Эйнеке считал своим долгом с подобной дотошностью и явным перфекционизмом все довести до ума. Он сосредоточился на сети заклятия, но почти в тот же миг случилось нечто несколько непредвиденное. Полуэльфу пришлось если не отскочить ментально, то как минимум отстраниться, пытаясь понять что же именно происходит. И он спустя некоторое время понял, хоть никогда прежде не ощущал подобного на своей шкуре. Чужой разум, как и чужое тело, начал изменяться. В нем проступало все больше того, что присуще человеку. Сдержать подобного Эйнеке не мог. В конце концов, его коньком была стихийная магия, а не ментальная, да и не мог полукровка позволить себе потерять слишком много сил на сопротивление этим странным и непривычным для него самого метаморфозам. В конце концов, что он мог сделать с проклятием, гуляющим в крови урожденного оборотня? Оно слишком сильно.
Оставалось только спасать сеть заклятия, сохраняя затраченные на нее силы. Эйнеке ослабил ее и откинул назад, давая оборотню свободу на ментальном плане, но не отступая слишком далеко. Он перекраивал сеть вслед за метаморфозами, подгоняя и ее размер и свойства уже под образ человека. Вряд ли этот оборотень способен удерживаться в промежуточной форме или обращать начавшееся превращение в человека обратно, а потому оставалось лишь дождаться конца этих метаморфоз. Следить за ними и запоминать, чтобы перенести все увиденное на пергамент при помощи пера и чернил. Открывать клетку раньше того, как все кончится маг не собирался. В целях личной безопасности. Да, ей там будет тесно и да, больно. Но разве это его проблемы? Скорее возможность воочию оценить реакцию на серебро.

Несколько проблематичным оказалось одновременно и следить за процессом оборота в человека, и одновременно исправлять, чинить и перекраивать незримую сеточку ментальной энергии. Ну, ничего удивительного. Не зря говорят, что если уж за двумя зайцами погнался, ни одного в итоге и не поймаешь. Эйнеке пришлось ненадолго отвлечься от переплетения собственного заклятия, да сконцентрироваться на происходящем в клетке. Он думал. И он вспоминал. Вспоминал написанное об оборотнях в бестиариях, вспоминал и те многочисленные сказки, да легенды, говорящие о перевертышах. Процесс обращения нужно хоть раз увидеть собственными глазами, чтобы понять насколько это странно и удивительно, а вместе с тем и мерзко. Впрочем, всякая магия имеет свойство вызывать не только такие банальные чувства как восторг или ужас, но и отвращение. Проклятие оборотня, суть тоже магия, хоть и древняя, да заключенная в крови. Эйнеке не испытывал по отношению к ней брезгливости, скорее интерес. Интерес то ли ученого, то ли простого мальчишки хищно и искренне заинтересованного своей новой игрушкой. Его тонкие и бледные губы вновь изогнулись в легкой пародии на удовлетворенную полуулыбку. Правда обращение прошло не просто быстро, но слишком быстро. Не удалось как следует изучить его взглядом, не то, что мысленно сравнить с зарисовками на обложках особенно удачных ученых трудов на тему оборотничества. В этот момент Эйнеке даже несколько пожалел о том, что им попалась столь... молодая особь. По крайней мере маг не испытывал особой уверенности в том, что перед ним действительно матерая особь, способная надолго задерживаться в промежуточной форме. Ментальный контакт с существами древними или хотя бы просто разменявшими два-три столетия жизни имеет особый вкус и оттенок.
"Хотя лучше уж иметь дело с молодым оборотнем..." - весьма резонно заметил голос разума. Ну или по крайней мере то, что в этом самом разуме отвечало за здравый смысл или около того, - "Я с этим-то не уверен, что смогу справиться, что уж говорить о матером..." - а вот это было уже, пожалуй, не самой достойной мыслью. Справедливой, но не уместной в данный момент. Впрочем, Эйнеке не считал ее за проявление слабости, скорее за благоразумие и осторожность, плюс констатацию факта: да, ему и его магии неподвластны метаморфозы. Благо, что перекинуться опять эта особь сможет лишь через несколько часов, если верить разбросанным на краю стола трактатам. За это время Наталь точно успеет вернуться, а может и хозяин дома тоже. Он был куда более искушен в данном вопросе, а потому, возможно, предложит алхимический способ решения проблемы эдакого самопроизвольного перекидывания. Пока же полуэльф решил, что проведет лишь парочку незначительных опытов, дабы не рисковать лишний раз собственной шкурой.
- Значит это что-то вроде ожога, верно? - спросил Эйнеке у оборотницы, глядя на ее ступни, что невольно соприкоснулись с посеребренной решеткой. Магу было все равно, сможет ли девушка сейчас ответить или нет. Именно девушка. Что, к слову, тоже особой роли не играло. Он знал что это оборотень, а как особь женского пола ее в этот момент он даже и не воспринимал. Скорее как подопытного кролика.
- Еще раз проверим. Чуть позже, - полукровка беспечно усмехнулся и повел плечами, возвращаясь к сплетению заклинания. Нужно было окончательно перекроить сеть. Несколько долгих мгновений Эйнеке провел в молчании и лишь только тогда, когда чары были перекроены, изволил ответить на вопросы оборотницы. Точнее на один из них "Зачем?".
- Ты попалась. Попыталась украсть и попалась. Считай все это воспитательной мерой ради собственного же блага, - маг фыркнул, затем накинул воображаемую сеточку ментальной энергии и повелел пленнице протянуть руку к решетке, беззвучно приказал коротко коснуться ее, между тем говоря, - Думаю, ты бы захотела попытаться договориться со мной. Увы, тебе нечего предложить мне взамен, кроме послушания, а этой монеты я не приму без гарантий, которых ты мне опять же не сможешь дать.

А все же была в этом определенная ирония. Его боялись, а может и самой ситуации. Слишком уж сложно не испугаться, очнувшись в клетке, да еще и в таком-то не шибко располагающем для мирных бесед и чайка с печеньками помещении. Остерегался и Эйнеке. В первую очередь за свою жизнь и хрупкое здоровье, которому проклятие оборотня вряд ли бы пошло на пользу. Отчетливо звенящий в голове инстинкт самосохранения говорил о том, что магу не следует терять бдительности в общении с существом, что вполне может ему навредить, если дать ему такой шанс. Говорил он и том, что нехватка сведений о противнике - явный повод задуматься и не давать лишний раз волю своему неуемному интересу. Настороженность с обеих сторон, а между ними посеребренная клетка и паутина магии - единственные гаранты безопасности, которым пока мог верить Эйнеке. Правда, от клетки в ближайшее время предстояло избавиться. На час или полтора. Пока к оборотнице не вернулась способность сменять облик, что означало бы необходимость вновь корректировать заклятие контроля. Конечно, был еще один способ решения этой проблемы - полный захват чужого сознание, подавление личности и всякого желания обращаться, но... это пока подождет. Побудет на роли крайней меры. Хотя бы просто потому, что оборотница теперь могла говорить. И да, Эйнеке вновь проняло любопытство. Любопытство столь явное, что даже промелькнуло слабыми всполохами интереса в льдисто-синих глазах. Существо перед ним вполне разумно, а значит и диалог с ним можно счесть за очередной научный эксперимент. Главное лишь завязать его и направить в нужное русло. Из этого тоже могло чего-то, да получиться.
- Не прекращу, - коротко и весьма спокойно молвил маг, разглядывая девушку. Впрочем, во взгляде этом не было ни похоти, ни чего-либо схожего с ней. Эйнеке не пялился в попытке хоть как-то оценить (да попробуй тут оцени, учитывая позу несчастной!) прелести женской фигуры, скорее просто изучая и запоминая все то, что можно будет занести в записи. Сложение, цвет кожи, степень развитости мускулатуры, характерные особенности, присущие конкретно этой особи. Подопытных следует описывать с особой тщательностью. Никогда не знаешь в начале эксперимента, какие сведения понадобятся тебе по его окончанию.
- Сейчас я проверял работает ли мое заклинание, - все тем же равнодушно спокойным тоном отозвался полуэльф на вопрос его пленницы, да ненадолго затих, впадая нечто со стороны похожее на транс и вызванное необходимостью подправить заклинание и чуть усилить его для более тщательного контроля. Лишь когда это было окончено, Эйнеке махнул ладонью, вызывая слабый порыв воздуха. Это движение посредством уже воздушной магии было немного усилено и направлено в сторону песочных часов, стоявших на полке чуть в стороне. Песка в часах хватало ровно на час, да и видны они были отсюда превосходно, а значит отследить примерное время он сможет при случае. Главное не слишком-то увлекаться своими сомнительными играми. После мысленно было брошено слово, отпиравшее магический замок клети. Дверца распахнулась, а чужое тело получило приказ выбраться наружу и застыть на месте. Теперь приходилось постоянно удерживать контроль над чужим телом и движениями, чтобы не попасть врасплох. Эфемерная драконья шкура, конечно, защитит на первых этапах в случае неудачи, но полагаться на нее не очень-то хотелось, потому Эйнеке беззвучно приказал чужому телу стоять, но стоять совершенно неподвижно. Тем не менее способности говорить Эйнеке оборотницу не лишал, как и вполне свободно дышать или двигать челюстями.
- Что меня интересует... - задумчиво протянул маг, чуть отступив на шаг и продолжая разглядывать трофей, - Ты. Твое тело. Его возможности и особенности. Сам твой вид. Возможно, твои знания о себе и себе подобных.

Да, чары и впрямь работали отменно. Как точный механизм часов, созданный руками умельцев-гномов. Эйнеке это приносило особое, почти непередаваемое чувство гордости и удовольствия. Ему категорически нравилось, когда его магия работала исключительно верно и отменно, это приносило ощущение того, что он не зря столько лет потратил на ее изучение, пожертвовал многим, не только временем, чтобы добиться таких успехов, и того, что это далеко не предел возможного для него, что его таланта и упертости хватит на куда большее. Как, впрочем, и жизни. Он еще не разменял и первого столетия, а уже не просто изловил оборотня, что в общем-то было всего лишь банальным везением и стечением обстоятельств, но и сплел сеть заклятия так, чтобы контролировать чужое тело, не затмевая разума и не подавляя личность. Оборотница вышла из клетки, повинуясь беззвучному приказу, Эйнеке же чуть покривил губы в пародии на довольную улыбку. Он подошел к своей пленнице ближе. Достаточно близко, чтобы начать ее преспокойно изучать, но не настолько, чтобы она могла попытаться схватить его зубами и хорошенько укусить, да и для такого ему, пожалуй, пришлось бы подойти почти вплотную и еще наклониться, подставляясь под удар. В конце концов, ни наклон, ни поворот головы оборотнице не совершить без его на то ментального дозволения, которое Эйнеке, разумеется, давать не собирался.
В первую очередь маг оценил существо перед ним взглядом. Совершенно холодным и беззастенчивым взглядом. Он изучил изгибы ее тела, сложение, развитость мускулатуры и все прочее, затем коротко хмыкнул, делая определенные выводы, которые следовало бы записать, однако Эйнеке решил отложить писанину до вечера. Память у него превосходная, факты он запоминает более чем отлично, а вот времени маловато. Всего лишь час-два до того момента, как это существо опять может перекинуться в зверя. С другой стороны, ничего не мешало по истечению первого часа просто взять чужое сознание под контроль. Подчинить себе не только тело, но и мысли, и чувства, да развлекаться дальше, запрещая сами мысли о превращении. Не так интересно, да. И не так информативно. Зато абсолютно безопасно, покуда хватает сил поддерживать заклятие и чужое существо в состоянии марионетки.
- Недостаточно много, - с некоторой снисходительностью молвил Эйнеке в ответ оборотнице, затем принялся за более тщательный осмотр. Сначала кисти рук. Он изучал взглядом и на ощупь чужие пальцы и ладони, кожный покров в тех местах, где оборотница по его приказу обожглась об посеребренную решетку. Мягкие, но довольно властные и уверенные прикосновения. Маг считал себя хозяином положения, но пока не торопился причинять объекту изучения ни боли, ни действительно явного дискомфорта. Это подождет еще немного. Тонкие пальцы полуэльфа теперь принялись прощупывать мышцы на чужой руке, после остроухий переключил свое внимание на ключицы и шею оборотницы. Далее был живот и брюшные мышцы, а после и грудь. А что? Когда у тебя есть сугубо научный интерес к женщине, мацать сиськи вполне уместно. Впрочем, как оказалось, на ощупь сиськи оборотня ничем не отличаются от сисек той же самой Элисс. Ну, разве что чуть более упругие...
- Понимаешь, людишки постоянно что-то изобретают. Способ сплетения чар, алхимические отвары, оружие... на ком-то это надо пробовать, - хмыкнул Эйнеке и отошел к столу, дабы взять с него сосуд, жгут и посеребренный кинжал, - Вдобавок, ты настоящая кладезь довольно редких и ценных компонентов. Алхимические свойства скажем слюны или крови оборотня еще не столь хорошо изучены. Лично меня интересуют только они, - маг вернулся к своей "жертве". Холодный, точный и совершенно спокойный. Ментально он приказывал чужому телу стоять неподвижно.

Ну, попыток поупражняться в остроумии и следовало ожидать. Язвительность и ехидство оборотницы не удивили Эйнеке, да и не вызвали у него особенного эмоционального отклика. Он лишь коротко фыркнул и сконцентрировался на своем деле. В конце концов, он бы тоже плевался ядом на ее месте. Хотя бы просто из вредности, да и от скуки тоже. В таком развлечении, как научный эксперимент (ну или что-то около того) весело как правило только тому, у кого в руке скальпель. Ну или посеребренный клинок как сейчас. Вспоминая слова мастера Фирревайна, что когда-то доучивал Эйнеке алхимии, у оборотня крайне проблематично взять немного крови - слишком высокая регенерация при относительно мелких и несерьезных ранах и порезах, а это определенно проблема, когда нельзя источник ингредиента увечить или калечить. Проблема решалась при помощи серебра, но... вряд ли это понравится оборотнице, да и порез стоило нанести верно, дабы свести возможные нежелательные последствия к минимуму. Маги и ученые они такие... всегда заботятся о своих подопытных кроликах, дабы те вынесли как можно больше различных прихотей чужого гения прежде чем издохнуть.
Эйнеке уже возвращался к оборотнице с кинжалом и прочими необходимыми для изъятия чужой крови вещицами, но, заслышав очередные и далеко не самые лестные слова пленницы, не удержался и тихо рассмеялся. Ладно, это было хоть и банально, но довольно забавно. Во многом благодаря тому, что девица его, кажется, воспринимала за мальчишку, ученика или неофита, но никак не больше. Ладно, козырять своими семьдесят лет в обед было бы некрасиво, как и прочими более весомыми достижениями. Да, гордость его задели, пускай и не сильно, однако это далеко не повод вести себя так, как повел бы чертов двадцатилетний сопляк, на которого Эйнеке вероятно и смахивал со стороны.
- Наверное, стоило продать тебя не алхимику, а в балаган. У тебя бы неплохо получилось сидеть цепи и зубоскалить на публику, Волчишка, - весело хмыкнул маг, затем опять вернулся к столу и, оставив там кинжал со жгутом и склянкой, вернулся к оборотнице. Впрочем, учтя ее обещание пожертвовать на благо науки немного слюны, Эйнеке обошел девушку так, чтобы ни разу не попасть в зону поражения и зашел к ней со спины. Да, в планах изначально были только некоторые эксперименты, но никак не игры с пойманной добычей, но у него в запасе еще целых три дня, если считать вместе с этим. Можно же хоть иногда позволить себе час-два веселья, весь смысл которого лишь в том, чтобы пощекотать и себе, и жертве нервы, а заодно потешить собственное самолюбие, несколько уязвленное выпадами оборотницы?
Он стоял за ее спиной, не позволяя обернуться и все еще удерживая контроль над чужим телом, затем, несколько изменив сеть заклинания, сделав ее плотнее и крепче за счет большего количества энергии, подошел ближе, обнимая рукой за плечи и прижимая к себе. Подобные телесные контакты не приносили Эйнеке особого удовольствия. Бывало даже, что он находил их неприятными. Сейчас же дело обстояло иначе. Это была игра. Его игра и его маленькая партия, устроенная по большей части из скуки. Свободную руку полуэльф приложил к чужой щеке так, чтобы кончиками безымянного и указательного пальца касаться мягкого виска. Еще несколько мгновений и он попросту вклинился в ход чужих мыслей, проникая в них. При зрительном контакте было бы проще, но пришлось довольствоваться тем, что есть. Он не запрещал ей думать, не запрещал чувствовать, лишь сплетал свое сознание с чужим, подминая его под себя.
"А все-таки ты мне можешь кое-что предложить взамен," - шептали его мысли, - "Веселье, Волчишка, веселье".
И он ненадолго затих, давая еще несколько мгновений привыкнуть к происходящему или хотя бы осознать это.

Нет, это серьезно было весело. До безобразия. И по большей части от осознания того, что Эйнеке играл не с простой девицей, которой при должном желании он мог бы попытаться навязать свое грубой силой (хотя и вряд ли, ибо грубая сила - это к Наталю), а с оборотнем - существом, что в принципе его сильнее физически. Безрассудство чистой воды, но мужчинам нравится играть с потенциально опасными созданиями. Это был своего рода вызов, попытка испытать себя и доказать что ты лучше. Лучше кого? Не суть важно. Эйнеке, как бы он не кичился своей мнимой уникальностью и обособленностью, все равно был подвержен подобного рода страстям. И азарту. Особенно азарту, который теперь только лишь разгорался стараниями оборотницы, не упускавшей оказии выдать очередное ехидное замечание. Впрочем, зачем она это делала? Тянула время, надеясь, что у Эйнеке просто в определенный момент не хватит сил ее удержать на этом незримом поводке? Возможно. Вообще, это было бы очень даже логично и запросто могло прокатить с молодым колдуном лет двадцати. Могло бы... пределы могущества Эйнеке, его резервы, все же заметно превосходили то, что доступно юному ученику. Играть часик-другой с чужим сознанием не столь уж и великая нагрузка при грамотном распределении сил, а время... что ж, песочные часы с этой точки были вполне заметны. Главное не забыть про их существование. Маг был склонен думать, что с такой-то задачей он  вполне может справиться. Самоуверенность такая самоуверенность, хоть и грешил ей Эйнеке вполне оправданно.
"А ты бы предпочла, чтобы я тебя пощекотал посеребренным кинжалом, Волчишка?" - зашелестели его мысли в ответ на очередной выпад оборотницы, - "Лучше думай, а не говори вслух. Я все равно знаю, что и когда ты скажешь," - а вот тут явно послышалась насмешка из разряда "зря стараешься", после Эйнеке с некоторым раздражением принялся откидывать в сторону все те мысли, что пленница явно специально подкидывала ему, пытаясь, вероятно, отвлечь или заставить отказаться от настоящего телепатического контакта. Маг же лишь с некоторой долей пренебрежения отмахивался от них, точно от вороха бесполезных бумаг, посвященных влиянию темной магии на социальное поведение волнистых попугайчиков. Ценного в них было до неприличия мало, разве что только в тех, что принадлежали волчьей части сознания оборотницы, находилось нечто, на что маг ненадолго останавливался глянуть. Благодаря, пожалуй, именно этим волчьим мыслям интерес Эйнеке к придуманной им игре только рос. Обнаженное девичье тело явно проигрывало на фоне содержимого ее же головушки, либо полукровка и впрямь относился к тем мужчинам, что искали в женщине интересного тролля и хама собеседника, а не милую мордашку при упругой заднице и больших сиськах.
"А мы ведь и вправду можем договориться..." - продолжал "шептать" Эйнеке, легко отмахиваясь от мыслей-обманок и столь же легко втягивая внутрь чужого сознания свои. Впрочем, на этот раз это были уже не столько мысли и слова, а образы-видения, выуженные из памяти. Эйнеке показывал оборотнице те сцены, что он видел сам почти три десятка лет назад. Он тогда сжег деревню на границах Гульрама. Один (ну почти, демон к поджогу отношение имел посредственное). Показывал три взрыва огненной энергии, затем кольцо пламени и огненное облако, накрывшее поселение, показывал и тот короткий поединок в таверне. С девушкой, которой маг так страстно желал отомстить. Завалив на стол ее парализованную тушку, Эйнеке прокусил той девке шею, а после пытался насытиться людской кровью, точно зверь или вампир. Передавал он и свои ощущения в тот момент: голод, ярость и радость на грани безумия. Пока все эти воспоминания навязчивыми сценами мелькали перед чужим сознанием, сам Эйнеке убрал руку от чужой щеки, да откинув шевелюру оборотницы чуть в сторону, укусил ее за шею. Ну как укусил, скорее просто схватил зубами, несильно сжав челюсти.

А вот и веселье! Эйнеке ощущал чужой страх перед пламенем. И он наслаждался им, запоминая каждый момент и каждое мгновение, каждое мимолетное ощущение, связывающее волчицу с тем, что она видит теперь перед своим мысленным взором. Что ж, они нашли друг друга: оборотень, боящийся огня, и маг-пиромант, отдавший значительную часть своей жизни боевой магии, так или иначе, но завязанной на применении огненных заклятий. Мысли об этом полукровку веселили куда больше реакции волчицы на его маленькие трюки с ее сознанием. Теперь Эйнеке знал на что будет давить дальше, развлекая себя и гостью. Улавливая и ее речь, и мысли, маг откровенно радовался успеху своих выходок.
"Разве люди не звери? Разве эльфы не звери? Разве все они не связаны с природой, хоть и некоторые о том забыли?" - в шепоте его мыслей послышалась легкая издевка, оттененная некоторой долей напускного разочарования. В своей абсолютной безупречности эльфы куда более жестоки и отвратительны, чем оборотни или дикие звери, потому как их намерения и поступки продиктованы соображениями о мнимом высшем благе и столь же безупречной как и они сами моралью. Да, Эйнеке не очень-то симпатизировал эльфам, хотя и телом был скорее эльф, чем человек. Не скрывал он и своего пренебрежения к этому народу от того существа, что сейчас оказалось во власти его сознания, а вполне позволял этому чувству плавно перетекать от одного края их сдвоенного общего разума к другому. На вопрос о том, что он за зверь такой, Эйнеке решил повременить с ответом. Для него он найдет и более подходящий момент. Чуть позже.
"Не выгоняй меня! Здесь тепло и уютно!" - явно подтрунивая над волчицей, отозвался Эйнеке на ее просьбу прекратить все эти шутки, да чуть сильнее сжал челюсти на чужой шее, делая этот укус более ощутимым. Зачем он ее укусил? Нет, Эйнеке и не подозревал о том, что это оборотнице может понравиться, слишком уж он увлекся собой и игрой на чужих нервах. Изначально это была лишь дурная шутка. Очередная дурная шутка. Бывало дело, когда показываешь кому-то воспоминания о том, что ты отрубаешь врагу пальцы тесаком, а потом, позволив мороку ненадолго отступить, резко выхватываешь кинжал из ножен и втыкаешь его в столешницу рядом с чужой культяпкой. Жертва как правило пугается и пугается настолько сильно, что порой на некоторое время теряет дар речи. Тут же вероятно, сыграло нечто звериное. Цапнуть самку за загривок - вполне себе распространенный способ заигрывания, разве нет? Поняв и осознав это, даже несмотря на возмущение девушки, Эйнеке против воли ухмыльнулся. Крайне самодовольно ухмыльнулся. Видят боги, он даже и не думал сводить свою игру к подобному, но она сама виновата. Заинтересовала.
"Тебе же это нравится?" - весело откликнулся маг, опустив руку, которой он обнимал девушку, с ее плеч на талию. Так было удобнее. И более уместно в данной ситуации, - "Я читаю тебя, как открытую книгу, Пепельная Ио," - управляя ее телом и понемногу захватывая разум, что стоило магу и вытянуть ее имя из памяти? Тем более, что такие вещи как имена, их сокращения или прозвища почти всегда лежат на поверхности, - "Дабы соблюсти правила приличия... мое имя Эйнеке," - вполне спокойно представился маг. В конце концов, эта информация вряд ли нанесет ему особый урон. Он даже не назвал ей своего полного имени, - "Хочешь знать, что я за зверь?" - поинтересовался он, затем вновь принялся наполнять чужое сознание образами и видениями. Сначала это были "волчьи" сны. Те самые странные фантазии, что два-брата близнеца пяти лет от роду разделили друг с другом, потерявшись и уснув в пустующем волчьем логове. Эфемерные и легкие, как  всякие грезы, сны скользили все дальше и дальше, рассказывая нечто сродни сказки про мальчишек, росших среди волков. Точнее про мальчишек, что могли бы жить среди волков. После они перетекли в образы куда более тяжелые и реалистичные, в воспоминания. И опять об огне, о буйстве стихии вокруг существа, которое эта стихия воспринимала за своего.
"Я - маг," - подытожил Эйнеке, а после, протянув вперед свободную руку, заставил на кончиках пальцев вспыхнуть золотистый огонек.

Отредактировано Эйнеке (19-07-2016 14:35:11)

Эйнеке бы не был Эйнеке, если бы не испробовал этот трюк. Что будет, если напугать зачарованного оборотня? И сколь сильно этот оборотень боится огня? Сколь много сил придаст оборотню его страх? Это почти как оставленные в детстве: "А что будет если я надую лягушку через соломинку?" или "Как долго проживет кузнечик без одной лапки?", только вот дитятко немного выросло, да игрушки несколько переменились. Азарт и жажда испытать и себя, и нового "кузнечика" настолько вскружили магу голову, что он не шибко-то и задумывался о том, что может потерять контроль и над чужой тушкой, и над чужим телом. Возможно, давало знать и иное чувство, точнее желание. Желание сломить это существо, подчинить его себе, а после... еще немного потешить себя и свое самолюбие тем самым способом, что диктуют инстинкты. В конце концов, Эйнеке имел право немного оскотиниться и начать рассуждать, да самоутверждаться столь нехитрым образом. В конце концов, это было бы действительно... забавно, а возможно и приятно, благодаря одному только осознанию власти над живым существом.
Почувствовав рывок чужого разума, сознав, что сеть заклятия соскальзывает и рвется в некоторых местах под напором неконтролируемого звериного страха перед пламенем, Эйнеке ощутил некоторый... диссонанс - разлад и противоречие своих стремлений. Этот рывок послужил не хуже ведра холодной воды, вылитой на голову и плечи, но вместе с тем он еще больше раззадорил мага, заставил азарт вскипеть в крови. Хотелось пустить в эту лабораторию еще больше огня, нагнать еще больше страха на пленницу и либо свести ее с ума, по крайней мере попытаться это сделать, либо научиться ломать в себе страх перед пламенем. Первый вариант мага интриговал, второй же явно будоражил, заставляя и кровь, и жидкий огонь, растворенный в ней, пульсировать в жилах. О том, сколь все это небезопасно Эйнеке старался не думать, но... не получалось, Рилдир побери! Уцелевший кусочек рационального стальной иглой жалил мозг, говоря о том, что пора бы и меру знать. Впрочем, Эйнеке все еще продолжал бороться за контроль над чужим телом, сжимая тиски чар и пытаясь подавить чужой инстинкт самосохранения. Случайный взгляд на песочные часы, а после прозвучавший будто из плотной прослойки тумана голос Наталя, заставили полукровку все-таки подчиниться велениям разума. Он не ответил брату, который, похоже, только спускался в лабораторию, но сосредоточился на предстоящем ударе.
Огонек в руках погас, сам Эйнеке метнулся назад, просто и безыскусно толкая чужое тело от себя. Сдерживая чужой порыв ударить его локтями, маг, естественно, понимал, что как только он распустит сеть заклятия, его все-таки неплохо так огреют по животу. Вот он и оттолкнул в сторону потенциального врага, ибо в следующий момент не столько распустил сеть заклятия, удерживающее или точнее уже частично удерживающее чужое существо в повиновении, сколько скомкал его и обратил в один точный и прицельный удар, что попросту должен был временно лишить оборотницу сознания. Волк ты или человек, но коли у тебя есть мозг, его можно порядочно так ткнуть магией, отправив на перекур.

Фокус удался. Эйнеке чуть растерянно хмыкнул, затем, чувствуя определенное головокружение и легкую слабость, оперся рукой о стол и зажмурился. Волчица хлопнулась в обморок, а в себя придет явно нескоро. По крайней мере маг не помнил, чтобы цели аналогичных заклятий умудрялись выкарабкаться из обморочного состояния за пару минут, а значит он считал себя в праве немного передохнуть, прежде чем опуститься рядом с упавшей на каменный пол тушкой и осмотреть ее, проверяя не убилась ли та ненароком при приземлении. Оборотни, конечно, мрази живучие, но даже они не застрахованы от повреждений черепушки и ее содержимого при неудачном падении. По-прежнему как из-за густой пелены тумана слышались оклики Наталя. Уже не на шутку взволнованного, а может даже и испуганного самой мыслью о том, что оборотень мог вырваться из своей клетки, да растерзать его младшего братца. Глухой удар безвольной тушки об пол, кажется, заставил старшего близнеца перейти на бег. Тот стремительно спускался в лабораторию, громко и злобно матерясь. Эйнеке этого почти не замечал, а если бы и заметил, то, пожалуй, предпочел бы и вовсе проигнорировать. Магия и кровь все еще кипели в его жилах, кипел и азарт.
Маг опустился рядом с оборотницей и рывком перевернул ее, осматривая на предмет наличия серьезных повреждений, которые не могли бы срастись мгновенно даже с пресловутой повышенной регенерацией этих существ. Кажется, волчице повезло. Пролети ее голова чуть-чуть поближе к столу и она бы как минимум ободрала себе скулу, сейчас же... ну, вроде целая. Эйнеке хмыкнул, заслышав как дверь громко стукается об косяк - это в комнату вломился Наталь. Благо что успокаивать его долго не пришлось. Убедившись, что с младшим все в порядке или около того, старший почти мгновенно вернулся в состояние покоя и здорового пофигизма по отношению ко всему вокруг.
Совместными усилиями братья быстренько обмерили оборотницу, вписывая полученную информацию, а после Эйнеке все же изловчился и сцедил из только что нанесенного серебряным кинжалом пореза немного крови пленницы. Влить в горло грохнувшейся в обморок жертве один из составленных заранее отваров оказалось несколько труднее, но все же получилось. Когда вас двое, подобные трюки провернуть куда легче: один заливает, другой держит голову подопытной в наиболее удобном положении. Что это было за варево? Для оборотня яд. При нужной концентрации не исключено что смертельный. Из-за определенного содержания пресловутого серебра опять же. Впрочем, в данном случае дозировка была выдержана такая, чтобы не угробить оборотницу, а лишь существенно ослабить. По крайней мере Эйнеке на это рассчитывал. Наталь же сетовал на то, что если это существо заблюет всю клетку, ему и именно ему там придется убираться.
По окончанию всех этих веселых и занимательных действий близнецы (а точнее опять многострадальный Наталь) вернули оборотницу за решетку, да заперли, ожидая пробуждения. Эйнеке, успев смотаться наверх и немного перекусить, теперь работал за столом, повернувшись к клетке спиной и тщательно записывая всю полученную за сегодня информацию. Наталь же сидел на стуле рядом с клеткой (впрочем, на таком расстоянии, чтобы его не смогла цапнуть протянутая сквозь решетку рука) и развлекал себя тем, что стягивал со всех углов помещения песок и пыль, формировал из них маленьких птичек и кидал их в оборотницу снова и снова.

Отредактировано Эйнеке (22-07-2016 13:07:08)

Пока младший брат занимался столь необходимой в исследованиях писаниной, старший все игрался со своей магией. Эйнеке приглядывал за этим действом лишь украдкой, отмечая про себя то, что не видит никакого смысла в том, чтобы забавляться с бессознательной тушкой. С бодрствующей такие развлечения веселее, а иногда и опаснее. Впрочем, не шли из головы у мага те забавы, что принудили его временно "отключить" оборотницу. Они бы могли продолжить. Он бы мог продолжить, испытывая себя на прочность, да и не только себя, но и чужой страх перед огнем. Если бы не заявился Наталь, как думалось Эйнеке, он бы смог продолжить это, не боясь что кто-то возьмет и попросту вмешается, лишив возможности продолжать. Ревнивая злость по отношению к близнецу опять всколыхнулась в маге, однако он ее не проявлял. Старался не проявлять, прикрыв все сосредоточенностью на предмете опытов и самих опытах. Скрыл он от брата и свои мысли. По большей части не из-за своей ревности и раздражения от того, что приходится с кем-то делиться своей новой "игрушкой", но и из-за того, что в один прекрасный момент он захотел... кое-чего чуть больше, чем научные эксперименты и опыты. Подобное рассматривалось Эйнеке как слабость, а слабостями своими козырять перед Наталем было чревато, да и слишком унизительно для себя самого. Вот потому-то молодой маг и не стал позволять брату коснуться его мыслей, да прибегнуть к наиболее привычному для близнецов образу общения - телепатии и обмену не только мыслями, но и эмоциями. В конце концов, он намеревался заняться писаниной, а это бы стало только отвлекать...
- Ага, - тем временем согласно кивнул Наталь и, подтянув к себе рассыпавшиеся в разные стороны пыль, да песок при помощи чар, стал опять лепить птичку, только на этот раз по-крупнее, чем все предыдущие. Эйнеке, заслышав это, оглянулся в сторону клетки, лишний раз убедившись в том, что пленница пришла в себя и подыхать пока вроде бы не собирается, хотя и вряд ли испытывает особый комфорт, счастье-радость и прочую дрянь от всего происходящего.
- Если бы близнецы размножались почкованием... - насмешливо протянул Эйнеке в ответ на второй вопрос оборотницы, затем, отложив в сторону перо, и сам направился к клетке, остановившись у брата за плечом, - Это Наталь, - довольно мягко произнес младший близнец, довольно-таки красноречиво покосившись на старшего. Что ж, говорить о том, что не так уж они и схожи внешне, теперь было бы излишним. Это оборотница при должном желании могла заметить и сама. Старший крупнее и сильнее физически, немного попроще на вид, но вряд ли добрее и ласковее. Младший тонкий и куда более изящный, смотрящий на всех вокруг с неизменной надменностью во взгляде и кривящий губы в чуть презрительной насмешке.
- Как ты себя чувствуешь, Волчишка? - ровным тоном поинтересовался Эйнеке, сложив руки на груди, - Попробуй сменить обличье. Тебе хватает на это сил? Ничего... хм, не мешает? - реакция оборотня на яд более чем интересовала мага, в конце концов, вливал он в пленницу алхимическое пойло еще и с той целью, чтобы несколько "застопорить" процесс превращения, обезопасив себя, - Сейчас ты отравлена. В твоих интересах говорить и говорить правду. Я мог неверно рассчитать дозировку, а если это так, то ты умрешь, постепенно угасая и слабея. В конце концов, тебе лучше говорить и потому, что я все равно вытяну из тебя необходимую мне информацию, но если я буду слишком часто копаться в твоей голове или же совершенно случайно сделаю что-то не то... ты же не хочешь превратиться в слюнявого овоща? Кстати, именно по этой же причине тебе лучше не лгать и не придуриваться.

Наталь сосредоточенно и несколько мрачно хмурился, Эйнеке же смотрел на оборотницу с прежним интересом, теперь разбавленным изрядной долей веселья. Веселья, связанного отныне не только с существом по ту сторону посеребренной решетки, и ее, очевидно, показной дерзостью, но и с собственным братом, что медленно злился и закипал. Судя по всему, оборотница ему не нравилась или же ее слова, адресованные в сторону младшего близнеца. Нат всегда отличался некоторой фанатичностью в этом плане. Эйнеке же просто не воспринимал волчицу всерьез. Ему было все равно, что о нем думает пленница, попавшаяся в руки магов по вине своей неосторожности и банальной неудачи. Слова - не то, что могло заставить мага выйти из состояния равновесия и абсолютного равнодушия. Он был свято уверен в правильности своих действий. Смелость должна быть обоснована разумом и подкреплена холодным расчетом, ибо иначе это обыкновенное безрассудство, неспособное дать желаемого результата. Близнецы привыкли сражаться в паре друг с другом. Каждый из них превосходно знал слабые и сильные стороны другого. Каждый действовал в соответствии со своей ролью, и если со стороны это могло казаться трусостью, подставой или наглейшим узурпированием чужой шкуры в личных интересах, то на самом деле все происходящее между братьями было частью проверенного временем сценария и негласным договором двух родственных существ, в бою и порой в делах совершенно обыденных идеально дополняющих друг друга. И не имело никакого смысла объяснять это оборотнице, раскрывая свои карты и ставя под сомнение их сложившийся альянс воина и мага.
- Мои вопросы - часть научного эксперимента, - холодно и спокойно молвил Эйнеке, пожав плечами и чуть усмехнулся. Что ж, в одном волчица была определенно права: голос звучал ее отвратительно и изрядно раздражал тонкий слух как минимум одного из двух полуэльфов. Эйнеке коротко кивнул брату, и тот послушно поднялся на ноги, распрямляясь во весь свой немалый рост (хоть и не превышающий роста младшего близнеца, оба брата были весьма высоки), чтобы спустя буквально пару мгновений отправиться наверх за водой. Пока Наталя в комнате не было, Эйнеке внимательно разглядывал оборотницу, оценивая то, как на ней сказался яд. Никаких признаков, говорящих о гибели этого существа он не видел. Если угроза смерти для организма волчицы от яда и есть, то пока ее невозможно разглядеть вот так вот сходу. Впрочем, то, что яд оказал нужный эффект, ослабив оборотня, казалось фактом очевидным и достаточно убедительным, чтобы Эйнеке не ставил его под сомнение. Он чуть усмехнулся, думая о том, что и впрямь верно рассчитал дозировку, хотя и в изначальном рецепте указывались пропорции рассчитанные на оборотня-медведя не меньше чем двух сотен лет от роду. О примерном возрасте своего оборотня Эйнеке мог судить лишь по его де воспоминаниям. Волчица была моложе его самого где-то на десяток лет, но и не более того.
- Мальчишка? - весело хмыкнул Эйнеке, взглянув на пленницу, - Не верь глазам своим, - ухмыльнулся он. Да, маг ее старше, а вот кто из них более эмоционально зрел оставалось под вопросом, хотя Эйнеке и не исключал того, что он действительно ведет себя как.... мальчишка. Впрочем, все то было бы только маской, скрывающей все то, чего потенциальному врагу показывать не следовало. Особенно, когда соратник находится на другом этаже и при оказии не сможет вмешаться в спонтанно начавшийся мордобой.
- Цветочки? На могилку? - Эйнеке широко ухмыльнулся, затем презрительно фыркнул. Он по-прежнему стоял в стороне от клетки и заинтересованно разглядывал оборотницу, уделяя теперь, в отсутствие брата, особое внимание ее телу и изгибам, которых нынче ничего не скрывало, ни намека на одежду. Впрочем, во взглядом этом не было ни намека на похоть или вожделение, что зачастую мелькают в глазах мужчины, узревшего обнаженную женщину, теперь в них отражался лишь холодный хищный интерес.
- У тебя не будет могилы, Волчишка, - мягко произнес он, затем, решив вновь позабавиться уже проверенным на оборотнице трюком, сконцентрировался на биении магии внутри себя и приказал пламени вспыхнуть на ладони. Оно повиновалось, явив себя и затрещав бело-золотыми всполохами в руке полукровки.
- Я сожгу твои останки и развею прах по ветру, разве это не очевидно?

- Разумеется, сожгу. Это куда дешевле и требует разительно меньше сил, времени и места, - Эйнеке чуть усмехнулся, продолжая развлекаться со сгустком пламени, бившимся у него на ладони. Усилием воли он наращивал силу пламени, заставлял разрастаться с небольшого клубка всполохов до шара, а после вытягивая его вверх. Людей непричастных к магии такое обычно оставляет неравнодушными, а для опытного огненного мага, посвятившего этому искусству значительную часть своей жизни, это всего лишь баловство. Трюк сравнимый с нелепым фокусом, в ходе которого трюкач крутит между пальцев монетку, а потом заставляет ее выскочить у кого-нибудь из уха. Эйнеке даже не приходилось толком концентрироваться на сгустке огня, что на его ладони уже в который раз менял цвет и форму. Теперь он был сине-зеленым, обвился вокруг руки мага змеей и пах жженой карамелью - тем самым запахом, что по некому случайному стечению обстоятельств напоминал Эйнеке далекое детство, проведенное в Гресе, а еще о мальчишке, который откликался на имя Эйнеке Вейнса и очень хотел стать самым могущественным магом, когда вырастет. Магия - отражение души колдующего. По крайней мере Эйнеке нравилась эта мысль. Еще ему нравилось присутствие Волчишки, перед которой магией этой можно было гарцевать. У каждого свои слабости.
- Хм, знаешь, меня когда-то обучал один орк-шаман. Шаманы практикуют такую забавную штуку... едят части тела своих поверженных врагов и убиенной на охоте дичи. Они верят, что так забирают у них силу, - маг ухмыльнулся, а пламя в его руке в очередной раз изменило форму и цвет, став ярко-алой птицей, цепляющейся когтистыми лапками за пальцы полукровки, - Возможно, кому-то из их предшественников доводилось жрать, скажем, сердце оборотня, полное свежей крови, и он обратился, переняв проклятье убитого, а от того-то и возникла эта миленькая традиция и вслед за ней и некоторое количество обращенных оборотней, зараженных проклятой кровью, - Эйнеке чуть поморщился, затем поспешил подвести итог, - Я это все к чему... Не имею ничего против вашей полузвериной братии, но содержимое дряни в ваших тушках резко отбивает аппетит у всякого здравомыслящего существа, - он презрительно скривил губы, внутренне желая чтобы Наталь провозился наверху подольше. Это желание порядочно раздражало остроухого, ибо было лишено всякого практического смысла, но... делиться младший близнец категорически не любил. По крайней мере до тех пор, пока сам не набалуется с приглянувшейся игрушкой, а Эйнеке, Рилдир побери, не оставляла мысль о том, что он уделил этому существу слишком мало внимания, что мог бы и большее. Беззастенчиво разглядывая обнаженную девицу, маг ухмыльнулся.
И едва ли не в этот момент заявился Наталь с деревянной плошкой в руках. Кажется, он решил, что если у них в клетке сидит оборотень, то поить его стоит не из кружки, а из миски. Эйнеке же пришлось сменить выражение лица. Слишком уж болезненной для него была мысль о том, что Нат просто заподозрит его в слабостях такого толка...
- Пей, - между тем старший близнец уже протянул миску к решетке, давая оборотнице возможность втянуть небольшую плошку в клеть. Младший же, потушив пламя, поймал себя на довольно... заманчивой мысли, да потянулся к сознанию Волчишки, всячески скрывая пока свое присутствие там и готовясь в нужный момент потянуть за уже знакомую ниточку, дабы существо в клетке, потянувшись за "поилкой", вместо того, чтобы схватить ее, оттолкнула посудину, опрокидывая ее на Наталя. Нужен всего лишь повод.

- Ну, знаешь ли, есть теория о том, что проклятие передается посредством попадания слюны или крови оборотня в кровь жертвы, - выслушав пленницу, заговорил Эйнеке, сложив руки на груди, - Смею предположить, что испитая кровь, которой полно еще теплом сердце, тоже оказывает определенный эффект, - маг чуть ухмыльнулся, думая о том, что все-таки слишком уж загнул с теплым сердцем, да еще и полным крови. Не любил он излишний пафос, а потому старался изъясняться как-нибудь менее вычурно, но порой получалось... ну, что получалось, Рилдир с ним! - Впрочем, я запишу. Занимательная традиция, - а вот тут он лишь коротко кивнул. К чужим традициям Эйнеке старался относиться более или менее с уважением и почтением. Воспитание что уж поделать, да и образование тоже давало знать. Не гоже умному остроуху ржать над чужими устоями и привычками, а вот проводить опыты на разумных формах жизни очень даже гоже. Наука на том и строится: кто-то страдает, а кто-то это изучает, контролирует и записывает чернилками на пергамент, сохраняя сию мудрость для будущих поколений, которым уже никого мучить ради знаний не придется. Это в идеале, конечно.
Возможно, Эйнеке бы еще чего-нибудь сказал Волчишке, но в лаборатории вновь появился Наталь с плошкой полной воды, а перед младшим из близнецов встала куда более важная задача, нежели трепать языком и разводить рассуждения на тему проклятия оборотней или же их традиций относительно погребения почивших сородичей. Например, нужно было медленно, неторопливо и крайне аккуратно опутывать чужой разум уже неплохо так испробованной в деле сеточкой заклинания, и выжидать наиболее подходящий момент, чтобы верно разыграть эту партию, разложить карты в наиболее удобной ему комбинации и в очередной раз добиться чужими руками желаемого результата. Ну а почему бы и нет? Когда нет возможности или желания действовать напрямик - иди в обход. Волчишка? Ну да, если все пойдет так, как надо, то ей будет несладко, только вот какое ему до этого дело? Никакого. Она пыталась у него украсть, она дала себя поймать, неудачники один ляд долго не живут.
Правда, на этот раз все сложилось само и без незаметного вмешательства Эйнеке. Оборотница, кажется недовольная посудиной, в которой ей принесли воду, не очень удачно всплеснула руками. Наталь же, никогда не отличавшийся особым изяществом, проворством и ловкостью, в свою очередь не очень удачно дернулся. Плошка перевернулась, а ее содержимое вылилось частично на пол, а частично на Наталя. Эйнеке украдкой усмехнулся, но тут же сменил выражение лица на абсолютно спокойное и равнодушное, а Нат в свою очередь побледнел, вскипая от злости, как чугунный котелок, провисевший над костром не меньше получаса. Коротко рыкнув, он повернулся к своему младшему брату. Порой близнецам совершенно не требуются слова, чтобы понимать друг друга.
- Разумеется, братец, - коротко кивнул Эйнеке и отступил на пару шагов. Наталь же в ответ аж просиял. Он бросил пару заклятий, укрыв сначала себя завидной прослойкой каменной скорлупы, выросшей поверх его кожи, затем и Эйнеке. Лишь после всех этих небольших мер предосторожности, Нат распахнул клетку и потянулся за оборотницей, намереваясь схватить ее за что только рука уцепить успеет. Младший близнец страховал старшего, готовясь пресечь чужие ответные меры при помощи телепатии.

К возможному исполнению своих замыслов, да еще и руками брата, Эйнеке получил и небольшое шоу, достойное права на выступления в каком более или менее именитом балагане. Волчица так просто, да еще и с чужой "помощью" выбираться из клетки, судя по всему, не желала. По крайней мере Наталь огреб свое, получив пятками в покрытую прочной каменной скорлупой тушу. Удар заставил воина пошатнуться и оступиться. Впрочем, он устоял, не грохнулся задницей на пол и не шарахнулся об ближайший предмет мебели вроде стола или стеллажа. Устоял и еще больше взъярился. Эйнеке же внутренне веселился, не позволяя своему торжеству проявится внешне, да и помешать тонкому сплетению чар тоже. Пока Наталь восстанавливал равновесие, а оборотница весьма скорехонько и проворно выбиралась из клетки, Эйнеке продолжал ткать паутинку магии, оплетая ей чужой разум, но не торопясь означать свое присутствие поблизости. Да и зачем? Настоящая магия требует особого подхода, длительной подготовки, сосредоточенности,  а после и расплаты. Колдуну требовалось еще некоторое время, чтобы закончить плетение своих чар, а заодно и проверить их, ощупывая и "прислушиваясь", а Наталь... чего за него волноваться?
Да, отрава дала несколько более слабый эффект, чем рассчитывал Эйнеке, и оборотница в состоянии, вон, например, хорошенько лягнуть и вывести из равновесия такую махину как Нат, но старший близнец тоже не промах. В дурью силушку родича маг верил ничуть не меньше, чем в прочность каменной шкуры, в которую Наталь упаковал и себя, и брата, а потому еще пару минут у него на наведение последних штрихов есть. Нат же тем временем взбесился еще пуще. Ну да, кому понравится терять устойчивость собственной мощной туши, да предварительно получать водой в остроухую морду? Полукровка, оправившись после "пропущенного удара" гневно взревел, да довольно резко дернулся вперед, опять намереваясь схватить оборотницу за волосы. Если верить тем отголоскам мыслей и чувств, что волей-неволей касались и сознания Эйнеке, старший близнец вздумал как минимум кое-кого приложить лицом об стену или столешницу, а уж после придумать себе развлечение поинтереснее. Были там мысли и о серебре, но слишком уж сумбурные, чтобы Эйнеке, сконцентрированный куда скорее на заклятии, нежели на происходящем вокруг, смог в них разобраться и хоть как-то вникнуть.
"Здравствуй, Волчишка, это снова я," - не без издевки "зашептал" младший полуэльф в чужое сознание, затягивая сеть законченного заклятия. Повторяя прошлый опыт, он для начала приказал оборотнице замереть. Просто встать и стоять как вкопанная. Впрочем, лишь на некоторое время. Азарт вновь кружил голову, а присутствие брата и сознание того, что пока все более или менее соответствует замыслам мага, тонко намекали на то, что пора бы поиграть на публику. Ну или хотя бы попытаться...
- Сидеть! - шикнул Эйнеке, одновременно и совершенно беззвучно отдавая соответствующую команду чужому мозгу.

А Наталь все злился и злился, упустив свою цель и пролетев легонько мимо. Эйнеке же в свою очередь веселился, ощущая как удачно сплетаются его чары, опутывая чужой мозг, ну и как легко и непринужденно сплетаются другие его сети, как проворачивается его маленькая интрига, заставляя действо принять желаемый ему оборот. Все-таки позволив себе легкую ухмылку, младший из близнецов наблюдал за тем, как Волчишка послушно исполнила его команду, а немного запыхавшийся Наталь вновь выпрямился в полный и отнюдь немаленький рост за ее спиной. Лицо его исказила гримаса ярости, которая особенно странно смотрелась в силу некоторых визуальных эффектов заклятия каменной кожи. Что будет дальше Эйнеке знал превосходно. Он даже не намеревался осаждать брата, когда тот замахнулся и отвесил оборотнице смачную оплеуху. Маг лишь усилил свой контроль над чужим разумом, велев телу не двигаться с места и ни капельки не смягчая боль. За одной оплеухой последовало еще несколько размашистых ударов, но Эйнеке следил на ними лишь краем глаза, уделяя куда большее внимание своим чарам, которые нужно было еще немножко "наладить", дабы свести к минимуму затраты энергии и последующий откат. В конце концов, если все пойдет как надо, если Эйнеке и впрямь удастся сыграть свою маленькую закулисную партию, то ему понадобится довольно-таки длительный контроль над сознанием оборотницы. Вряд ли все дальнейшее придется ей по вкусу, а пока... пока он поудобнее устроился в ближайшем кресле, закинув ноги на подлокотник.
- Не увлекайся, - лениво бросил он братцу, просто напросто проигнорировав вопрос Волчишки. Да и чего на него отвечать, если ответ и так весьма очевиден? Да, он опять взялся за свои старые фокусы, так что пускай расслабится и начинает получать все возможное в данной ситуации удовольствие, - Она пускай и оборотень, и регенерирует довольно быстро, но... имей хоть немного выдержки и такта, братец, твой гнев ослепляет тебя, - менторским тоном заявил Эйнеке и ухмыльнулся чуть шире. Наталь, размахнувшийся для того, чтобы садануть ногой промеж чужих лопаток, коротко глянул на близнеца, хмыкнул, да все-таки закончил удар, довершая свою попытку пнуть оборотницу и тем самым, похоже, отомстить за ее маленькую пакость с клеткой. После всего этого он явно немного остыл, хотя и смотрел на пленницу с очевидным раздражением и неприязнью. Бросив очередной крайне красноречивый взгляд на брата, Наталь было открыл рот, но Эйнеке его опередил, давая свое повторное согласие и одобряя замысел брата.
- Не свороти оборудование, - как бы между прочим бросил Эйнеке и перевел взгляд на оборотницу, - Свяжи ей лапы и заткни рот кляпом. Там у крайнего стеллажа есть несколько тряпок. Не хочу чтобы она тебя цапнула, - молвил полуэльф, по-прежнему обращаясь к брату, - Закинь ее на стол для вскрытия, там и развлекайтесь, - и на этих словах Эйнеке чуть потянулся в кресле, да лениво зевнул. Уходить из лаборатории он не собирался, тем более что это лишило бы его возможности от и до контролировать чужую тушку. Наталь же тем временем вернулся с парой кожаных ремней, да опустился рядом с оборотницей, явно намереваясь связать ей руки.

Да, других дел у них не было, зато у них был пойманный оборотень. Еще у Наталя было вдоволь ярости, злобы и силы, а у Эйнеке его магия и мысли о том, как все имеющееся у него и у брата в наличии следует применить, дабы добиться своих целей. Каких-таких целей? Честно говоря, маг и сам до конца еще не определился. У него был план, составленный список четких действий, которые ему следовало совершить и которые он уже совершает, но все еще не знал для чего это все ему. В конце концов, разве достойно мимолетное желание подобных манипуляций и траты сил на подобные чары? Да, это весело и да, в последствии все может стать довольно-таки приятным, но... выпустить Волчишке кишки, наполнить все ближайшие емкости ее кровью и заставить Ната прибраться в лаборатории было бы куда экономичнее в отношении времени и сил! С другой стороны, добавляло азарта и желания продолжать и поведение брата. Заслышав слова младшего, старший недовольно рыкнул, но дальше оборотницу бить не стал, хоть Эйнеке и чувствовал, что ему этого очень даже хочется. Младший полуэльф довольно усмехнулся и удобнее устроился в кресле, наблюдая за тем, как Наталь связывает пленницу. Что-что, а связывать Нат умел превосходно. Так уж повелось у близнецов: один связывает и пытает, а второй допрашивает, поскольку если он возьмется за пытки, то допрашиваемый скорее всего их не переживет. Данная схема работала превосходно, однако... никто никого пытать не собирался. По крайней мере пока.
- А знаешь, хрен бы с кляпом, пускай болтает, только в рот ей не суй, - кривясь в злой насмешке, фыркнул Эйнеке и глянул на брата. Тот отшвырнул в сторону тряпку, которой раннее протирали столы, и коротко хмыкнул, явно заметив лихорадочный блеск в глазах своего близнеца. Эйнеке постепенно входил в раж, опять. Только вот на этот раз пьянящее ощущение собственной власти добавляло ему не только энтузиазма, но и жестокости. Безнаказанность не могла не раззадорить полукровку, что порой увлекался своими идеями и замыслами столь сильно, что некоторые звали это настоящим помешательством.
- Договориться? Ну валяй, предлагай, - хмыкнул Эйнеке и кивнул Нату, одобряя его дальнейшие действия. Старший близнец, все еще укрытый каменной кожей, безмолвно подхватил оборотницу за талию и потащил к столу, что предназначался для препарирования разных крылатых, хвостатых или ластоногих тварей. Перенос подобных тяжестей, как чужие тела (по крайней мере женские и не шибко крупные), не слишком-то утруждал воина, да и Эйнеке страховал близнеца, продолжая сдерживать чужие порывы, контролируя тело оборотницы. Закинув девушку на стол, Наталь принялся устраивать ее поудобнее. Для себя поудобнее. Об удобстве оборотницы, разумеется, никто удосужился и не подумал.
"Ты же понимаешь что он собирается с тобой сделать, м?" - не без издевки шепнулв чужое сознание Эйнеке, а после вслух поинтересовался:
- Как ты больше любишь, Волчишка? - он ухмылялся, взирая на происходящее со своего "насеста" и пока явно не намереваясь принимать в том более активное участие, - У тебя же уже был мужчина? Смею предположить что и не один.

Наталь мог бы взять Волчишку силой. Уже даже без особой помощи со стороны брата. И в комнате, кажется, это понимали все, включая самого Наталя. Вместе с тем Эйнеке знал, что брат попросту не посмеет этого сделать, если он ему прикажет. Осознание своей власти над происходящим изрядно тешило самолюбие полукровки. Он ухмылялся, восседая на своем кресле так, точно это был настоящий трон, еще и воздвигнутый на костях многочисленных поверженных врагов. Гордый и надменный, он торжествовал, вместе с тем предвкушая дальнейшее веселье. А веселье будет при любом раскладе, как казалось Эйнеке. В этой ситуации он проиграть никак уже не мог, но мог разложить свою комбинацию так, что Волчишка либо останется в дураках, либо нет. По крайней мере у нее была определенная возможность срубить свою выгоду с происходящего, вопрос только в том, что она предложит взамен или даже скорее, как она это предложит. Все-таки в сложившихся обстоятельствах валюта, которой следовало платить, была слишком очевидно, да и ничего иного при себе оборотница уже не имела. Эйнеке, подумав об этом, вновь усмехнулся, а заодно покосился на брата, ненадолго замершего в ожидании «торгов» и решения младшего. Наталю все происходящее явно не нравилось, ведь он был не настолько глуп, чтобы не чувствовать определенного подвоха со стороны близнеца (хотя и давно уже привык, что тот им постоянно манипулирует) и слишком привязан к брату, чтобы беспокоиться за его здоровье и безопасность вне зависимости от логики, здравого смысла и обстоятельств.
- Ты мне, я тебе – равноценный обмен, - чуть наклонил голову Эйнеке, соглашаясь с оборотницей. Что ж, он ее уже продал алхимику, но… разве обман одного из них – оборотницы или алхимика – такая уж большая проблема? Эйнеке много лгал. И немало предавал. Ради денег, ради временной власти, ради банального выживания или удовольствия. Предаст и солжет еще раз, какая к Рилдиру разница? А вот кого он обманет уже зависело от результата торгов. Эйнеке не исключал такого сценария, при котором он все-таки отпустит Волчишку, выставив все за побег, или же даст ей шанс сбежать самостоятельно, когда будет покидать этот дом. Все в этом мире лишь вопрос цены. Уж кому-кому, а внукам некогда влиятельного и богатейшего гресского купца Эвана Вейнса это было более чем очевидно, близнецы росли с подобными жизненными установками.
«Не стесняюсь и не боюсь, это всего лишь игра. Ты тоже играешь, играю и я. Я чувствую твой азарт – это слишком хорошо знакомое мне чувство,» - зашептал Эйнеке в чужие мысли после некоторой безмолвной паузы, что требовалась ему для того, чтобы как следует изучить нынешнее эмоциональное состояние пленницы. Определенный азарт, желание испытать себя и Волчишку, а заодно и получить желаемое его распаляли. Эйнеке этого не скрывал. По крайней мере в ментальном плане, позволяя некоторой толике собственных чувств свободно проникать в чужое сознание. В конце концов, это тоже было данностью выдуманной им игре.
«Мужчин?» - не без насмешки отозвался Эйнеке, - «Ни одного. Они мне не интересны. Женщин? Достаточно. Мне никогда не было интересно их считать,» - а вот тут уже в его мыслях прозвучала откровенная скука. Мага совершенно не волновали его прошлые увлечения и страсти, он был сконцентрирован на нынешних, - «И все же тебе тогда понравился мой укус…»
- Развяжи, - нарочито неторопливо и лениво повелел Эйнеке брату. Нат взглянул на младшего с явным неудовольствием, но приказ все-таки исполнил, в конечном итоге сбросив ремни под стол. После старший близнец отошел чуть в сторону и сложил руки на груди, наблюдая за дальнейшими действиями двух других участников этого действа. Эйнеке продолжал сидеть на кресле, не теряя ни горделивости позы, ни надменности взгляда. Он ослабил чары, что держали оборотницу, возвращая ей контроль над телом, однако сохраняя готовность к одному единственному удару, призванному попросту выжечь чужой мозг, умертвив пленницу, если та вздумает вытворить что-то, не входящее в планы полукровки. На худой конец он и с еще теплым трупом позабавиться мог, как, впрочем, и Наталь.
- Торгуйся, - спокойно вымолвил Эйнеке и чуть склонил голову, заинтересовано взглянув на Волчишку.

Как легко Эйнеке дал свободу Волчишке, так же легко он и мог ее отобрать, возвращая себе контроль над чужим телом и теми сигналами, что получают от мозга остальные части ее существа. Конечно, покуда у мага хватает сил на это. Пределы его возможностей, увы (или к счастью?), безграничными не были, но пока Эйнеке не чувствовал даже никакого особого дискомфорта, предвещающего неслабый откат от сотворенного заклинания. И да, убить цель всегда было проще, чем ее контролировать от и до, превращая в собственную марионетку. Не желая размениваться относительно ценным ресурсом или скорее собственной игрушкой, Эйнеке считал, что убивать Волчишку имеет смысл лишь в экстренной ситуации, когда попросту не остается времени на то, чтобы вновь стянуть силки заклинания, контролирующего чужую тушку. Например, если оборотница вдруг вздумает накинуться на Ната и погрызть его магическую скорлупку, которая хоть и значительно повышает защиту братца, но все же от абсолютно всех опасностей она не защищает, да и держит далеко не все удары. Хотя оборотница ослаблена… В общем, терять бдительности не стоило, и Эйнеке ее тащем-то не терял, не смотря на всю свою видимую расслабленность и вполне очевидную заинтересованность.
- Нет, - рыкнул Наталь в ответ на реплику пленницы и, резко одернув руку, нахмурился. Теперь он смотрел на Волчишку исподлобья и казался еще более враждебным и раздраженным. Эйнеке знал, интуитивно чувствуя настрой брата, что тот был бы не против и как следует садануть оборотнице по лицу или затылку, выписав смачную оплеуху каменной лапищей, однако удержался – младший был бы недоволен, допусти старший подобную несдержанность. Впрочем, младший и без того был несколько недоволен. Дав возможность оборотнице немного освоиться и размять явно затекшие конечности, маг ожидал от нее как минимум более… занимательных действий, именно действий, но никак не пустой болтовни. Нахмурившись и раздраженно фыркнув, Эйнеке подумал о том, что ему, возможно, следовало сразу означить чего он ждет, здесь и сейчас, однако… это могло бы испортить его игру, лишить ее некоторой толики удовольствия. Выпрямившись в кресле и хмуро взглянув на Волчишку, Эйнеке заявил, обрывая ее «торги» на полпути:
- Торгуйся, - повторил он холодно и все-таки весьма властно, затем махнул рукой, мол, позволяю и не заставляй меня ждать, затем добавил, - Демонстрируй товар, не болтай. Это докучает.
Дополнил маг это все своим раздражением, направленным в чужой мозг ощущением легкой боли.