Сознание все никак не хотело возвращаться в болезненно ноющую от сильного удара голову. Казалось бы, нападавший вложил всю свою ярость  и злость, которые должны были, метко достигнув цели, отправить жертву к праотцам, но тут уж ничего не попишешь – вампиры уже сами по себе мертвые существа, нежить, так что обычным ударом их так просто не возьмешь, поэтому все и ограничилось банальной отключкой, которая должна была вогнать несостоявшегося убийцу в легкий ступор. Впрочем, встреча с оным должна была состояться сразу же после пробуждения и восстановления резкости зрения, с чем пока что наблюдались проблемы. В ушах звенело, во рту чувствовался какой-то странный привкус, как будто бы туда попала земля, а темнота, которая все никак не хотела отступать, давала отсрочку от неминуемого знакомства. Интересно, чем же таким Лилу огрели? Явно не рукой, впрочем, других догадок не было, кроме как счастливой мысли, что голова все еще на плечах, поэтому ее вряд ли полоснули чем-то острым. Сравнивать было не с чем до тех пор, пока на и так пессимистично настроенную в плане выздоровления шею опустилась тяжелая рука, призывавшая жертву дорожного произвола очнуться и добровольно ответить на все интересовавшие мучителя вопросы. После чего, возможно, будет произведен обряд отделение души от бренного тела путем отсечения головы. Хотелось еще немного посимулировать обморок, но следующая фраза про вырывание языка вдохновения для этого действа не прибавила, скорее уже заставила встрепенуться и наконец-то разлепить глаза, слепо хлопая ими, в бесплотной попытке сконцентрировать зрение. Был все еще день, хотя думалось, что времени прошло достаточно много, но слава Рилдиру, с нее не догадались снять одежду, иначе бы солнечные лучи оставили бы со временем ядреный загар, буквально выжженный на коже, так что можно было сказать, что ситуация складывалась как нельзя лучше -  жива, здорова, укрыта от главного врага рода вампирьего. Из минусов наблюдались веревки, которые больно стягивали тело, прижимая его к стволу дерева и… орк, который пытался вразумить Амариллу на добровольное сотрудничество. Одарив мало осмысленным взглядом фигуру своего похитителя, женщина хотела возмутиться, ведь с дипломатами так себя не ведут, но вовремя прикусила язык. Визит был тайным, значит, о нем не могли прознать обычные орки, а, следовательно, если бы секрет был передан в руки того, кто хотел бы расстроить планы на эту встречу, она бы не была привязана к дереву где-то в глуши, а уже предстала бы перед глазами того самого злостного противника переговоров, возможно даже, в расчлененном виде, чтобы наверняка сорвать замыслы кровопивцев. Но пока что в мысли прокрадывалось подозрение, что ее орк – одиночка, который банально искал наживы. Подтверждением этому было лишение многострадальной шеи ювелирного украшения, которое, скорее всего, сейчас находилось где-нибудь в суме у зеленого. Затягивать с ответом Амари не рисковала, более того, прекрасно понимала, что сотворить что-то из тьмы не получится – связаны руки, в лесу день. Ситуация представлялась откровенно патовой. Пресекая панические мысли “я вообще маг, или где?!”, она пыталась шевелить скрипящими от недовольства и непотребного обращения мозгами, судорожно выискивая такое необходимое решение для настолько глупой ситуации. Пасть не от руки политических противников правящей верхушки, а от рук бандита, покусившегося на ее цацки – это было просто высшей целью, к которой возможно было стремиться в этой жизни, пришлось все же, за неимением другого выхода, посмотреть на орка.
-А ты как думаешь, громила? – осведомилась Амарилла, еле сдерживая рвущуюся наружу язвительность, - я ехала в ваши земли с обозом, кем я могу быть, как не просто сопровождающим или торговкой? – про торговку, правда, она сильно погорячилась, хоть и существовала прослойка зажиточных людей, которые поднимали воистину неимоверные деньги на перепродаже диковинок и просто ценных вещей, но какой богач позволит себе ехать без соответствующей охраны, тем более, кто будет светить дорогие украшения, понимая, что при стычке с кем-либо их просто могут отобрать или изъять? Только полный идиот, коим Амарилла себя сейчас и ощущала. Это же надо так, главному магу Анклава оказаться в самой что ни есть дурацкой ситуации, когда она даже колдовать не в силах, хотя так необходимо, чтобы эта досадная оплошность с уже высказанной фразой про торговлю была замята. Стоп. В ее арсенале имелась еще ментальная магия, которая должна была заставить этого наглого вора танцевать под ее дудку, а не только забыть сказанную ею фразу, так что вампирша расслабилась, выждал момент, когда голова окончательно перестала гудеть и настроилась на ментальную атаку, предвкушая сладкий вкус свободы. Не вышло. Просто не получалось, как будто бы вокруг орка была стена. Еще попытка, предпринятая в глубоком чувстве шока и уязвленного достоинства так же не принесла желаемого – пробиться в мозги своего невольного тюремщика Лила не могла, от чего чуть не взвыла с досады, вспоминая запас самых грязных ругательств. Раз за разом настырно пробуя все доступные ей ментальные чары, Лила так же стабильно наталкивалась на странную защиту, которой у обычных орков, тем более не из высшего звена, не должно было быть, да и то, что она вампир, видимо, еще не было известно чужаку, иначе бы она уже давно ощутила на себе прикосновение серебра, щедро приправленное солнечными лучами, для пущего эффекта. Хоть это радовало в этой беспросветной ситуации.
Метущийся взгляд сдавал свою обладательницу с потрохами. Оказавшись в ситуации, когда ее магия была бессильна, а кинжал, припрятанный в сапоге, недосягаем, Амарилла вновь превратилась в слабую женщину, способную разве что разрыдаться или завизжать в голос в попытке впечатлить мужчину , ну, или попробовать соблазнить. Взгляд безумных глаз резко остановился на зеленом типичном представителе воинственного и несдержанного народа. Если бы на его месте был кто-то более схожий с типичным представителем род человеческого, ну в крайнем случае тифлинг, Амарилла могла бы воспользоваться своими чарами, позаимствованными в доме терпимости, при этом не боясь быть изувеченной. Здесь же в ее голове простиралось белое пятно, иногда разбавляемое мифами о суровом нраве орков как в быту, так и на любовном ложе. Конечно, что для вампира увечья? Хорошенько напиться крови, и от следов любовных утех не останется и следа, главное, чтобы не оторвали ничего лишнего в пылу страсти, но почему-то этот вариант пока что казался слишком сырым и не готовым для воплощения в жизнь, поэтому был отложен до лучших времен, когда Лила сможет выяснить, чего же от нее все-таки хотят добиться. Вдобавок на глаза попалось ожерелье из ушей, болтавшееся на шее, еще больше убедившее в нецелесообразности выводить из себя своего похитителя, впрочем, заинтересовало Лилу не оно, а медальон, который явно выбивался из общей картины. По всей видимости, именно он являлся той самой причиной ее позорных неудач в ментальных атаках, за неимением других подобных побрякушек, так хорошо знакомых женщине, которая вполне привыкла, что с вампирами стараются говорить только при наличии артефакта, защищающего от проникновения в мысли.
- Я странница – напустив на себя немного зашуганный вид, проговорила женщина, прикидывавшая, что в данный момент ее возраст застыл где-то на 23, а значит, она вполне может сойти за чью-то дочь. Например, за дочь богатого и знатного рода людей, которая сбежала из дома, а теперь странствует по миру. Правда, за такую могут и выкуп потребовать. Интересно, Сиф будет долго читать ей нотации, если Лила оповестит его об этой оплошности? Опасливо покосившись на нож, ковырявший землю в опасной близости от ее ноги, который немного нервировал, Амарилла размышляла, что ,настраиваясь на приятное путешествие, она морально не была настроена на пытки, хотя уже готова допустить такой вариант развития событий. Оставался слабый шанс, что ее отсутствие заметят, и бросятся на поиски, но кого она сейчас хочет обмануть? Уведут лошадь, посмеются, да и продолжат путь, разве есть кому дело до какой-то грязной путницы, которая не уберегла себя от разбойничьего произвола? Вряд ли. Слабая надежда оставалась на Майю, которая, по вампирьей солидарности не должна была дать ей сгнить в этом лесу, навечно привязанной к дереву, если орк задумает оставить ее подыхать голодной смертью, но и тут радужных мыслей питать не приходилось, вампирша как имела возможность помочь при желании, с таким же успехом могла и продолжить путь, не заботясь о судьбе сородича. Проворчав что-то нечленораздельно о несознательных женщинах, которым уже какой год пошел, а они все еще легкомысленны, аки ветреные девушки, Амарилла тяжело вздохнула, еще раз покосилась на кинжал, и внезапно предложила
-Может ты заберешь все мои украшения, а потом отпустишь меня? – звучало наивно, в душе зашевелился ехидный червячок, посмеивающийся над своей хозяйкой и ее глупостью, но сейчас это казалось самым логичным. – Я все-таки ехала с целью посмотреть, прицениться к вашим товарам – Рилдир бы тебя подрал, Лила, зачем так рисковать свой шкурой??? – я ведь никогда не была в орочьих землях – тяжелый вздох хоть и мог быть истолкован, в качестве тяжелого сожаления по поводу отсутствия перманентных экскурсий к оркам, но в данном случае адресовался только себе и своему паршивому актерскому мастерству. Надеясь, что все-таки мужчина проникнется ее речью и соблазнится деньгами – все-таки настоящие камни, оправленные в золото, стоят дорого, продав такие, можно несколько месяцев жить на широкую ногу, ну а если учитывать орков, можно прикупить оружие и год шиковать, Амарилла широко распахнутыми глазами посмотрела на него.

Отредактировано Амарилла (18-04-2015 17:55:09)

Расплата за оплошности всегда находит своего должника, возможно, это будет самым внезапным событием в вашей жизни, а возможно и самым закономерным. Ситуация Лилы скорее относилась ко вторым. За свою дерзость она поплатилась, получив пока что легкий, но ощутимо неприятный укол в ступню, сдержанно охнув и сильнее вжавшись спиной в дерево, кривя лицо от боли. Весомый аргумент в пользу сговорчивости был принят во внимание, и, за неимением контрмер в виде использования магии и телепатии, его пришлось с тяжелой душой принять, тихо поскрипывая зубами и злостно сверкая глазами в сторону орка. Будь сейчас воля Амариллы, этот кадр сейчас бы находился уже по ту сторону жизни, но одна небольшая сверкающая вещица на шее красноречиво намекала на то, что такой исход событий ей не светит, по крайней мере, до тех пор, пока его не снимут. Впрочем, комментировать все душащие ее чувства, девушка просто была не в состоянии – еще одна остроумная фраза могла стоить ей не только нескольких порезов, которые заживали на вампире крайне быстро, особенно на том, кто частенько потребляет кровь, сколько маячившей возможностью лишиться пары пока еще нужных конечностей, которые отращивать временно не научились. Более того, сейчас состояние вампиры угрожающе придвигалось к отметке не просто усталого, а истощенного, поэтому, чем больше резервов организма необходимо было использовать, тем большим был шанс довести себя до полного истощения резервов. Чем это грозило, думать абсолютно не хотелось. Аналогичным было желание, касаемо знания, что же все-таки зеленые воинственные разбойники делают с такими вот непутевыми советницами, которые абсолютно не умеют врать, да еще и оказываются в таких ситуациях без возможности самостоятельно спасти свою бренную тушку, поэтому опять же, учитывая все, складывавшиеся не в ее пользу обстоятельства, пришлось сдавленно улыбнуться, хотя то, что отразилось на лице больше было похоже на звериный оскал хищника, который всеми фибрами души желает разорвать свою добычу, но должен быть крайне милым и обходительным, чтобы жертва сама вырыла себе могилу и добровольно в нее легла. Зрелище воистину жалкое, если учесть, что хищник сам стал чужой добычей.
-Полагаю, свидетелей вы не оставляете – сдавленно процедила Амарилла, получая умеренно болезненный пинок, видимо, за особую сообразительность, но поощрение по достоинству не оценила. Женщина охнула, сдавлено зашипела, пытаясь сдержать рвущиеся с губ ругательства, но завалиться на бок не получилось – веревки крепко держали пленницу, поэтому страдать пришлось сидя в той же неудобной позе. Учитывая, что пнули ее не от всей души, можно было предположить, что ребра все еще не сломаны, а внутренние органы в целости и функционируют, поэтому больше всего в этой ситуации пострадала гордость. Вперив ненавидящий взгляд в разгуливавшего рядом и разминавшего затекшее тело орка, вампирша завидовала, прилагая титанические усилия, чтобы хоть чуть-чуть подвигать телом и сесть поудобнее.
- Я-то думала, что встречусь с цивилизованными представителями вашего племени, а не с разбойником, нападающим со спины! – наконец-то выпалила она, окончательно отчаявшись выпутаться из веревок. После пришлось выслушивать, что она глупа, ну да, с этим постулатам она была уже согласна, поэтому не протестовала, правда не в контексте торговли, а вообще, по жизни, да и прошлая фраза явно пришлась не по душе хозяину положения.  Вердикт после краткого курса введения в орочью психологию – сначала допрос, потом разделывание, был вполне ожидаемый – мучительная смерть, начинающаяся с отделение от тела ушей, видимо, для украшения ожерелья новыми трофеями как повод похвастаться своей силой, да и ожерелья тоже денег стоят – богатый улов получается в итоге... Выражая свой протест таким варварским действиям, женщина замотала головой, понимая, что ее попросту могут прирезать за такое активное сопротивление, но тут, видимо соблазнившись видом ее головного убора – а как же, раритеная широкополая шляпа – мучитель сдернул ее с головы Амари, позволяя лучам солнца беспрепятственно достигать бледной кожи вампирши. Та на миг замерла, ощущая такое любимое с детства  тепло солнца, но такое опасное и безжалостное для детей ночи, что растерялась на момент, а потом подступил неконтролируемый ужас. Нападавший явно не понимал, что у него в руках находится вампир. В этот момент Лила возблагодарила судьбу, что она – древний вампир, иначе бы совсем скоро от нее не осталось бы и жалкой горстки пепла, а так, в запасе было некоторое количество времени. Вертясь на месте, сдерживаемая путами, женщина выглядела, как угорь на сковородке, пытаясь защитить лицо от губительного влияния света. Пока что боль была вполне терпимой, но здесь каждая минута промедления играла против нее. К сожалению, метаморфоза, происходящая с Амариллой, не прошла мимо глаз мучителя. Он отложил свои железяки, явно наслаждаясь процессом, пока горе-советница пыталась найти хоть какой-то выход, видимо, смекнув, что проще полчаса подождать, чем потом отмывать брызги засохшей крови, да и всегда интереснее помучить, нежели хладнокровно всадить нож в горло, тем более, когда к этому не нужно прилагать никаких усилий. После констатации очевидного факта из уст орка, женщина затряслась в беззвучной ярости, пытаясь из последних сил вырваться, но опять же, обессиленно рухнув на место, приготовилась принять мученическую смерть. Вдруг, вампирий нюх уловил присутствие еще одного существа рядом. Это не помешало продолжить корчиться в агонии, так как зашкаливающе болезненные ощущения приводили организм в состояние, когда обморок был крайне близок к воплощению в реальность, но все еще не хотел погружать девушку в спасительную темноту, избавлявшую от боли.
Вампирский слух же теперь уловил шорох, доносившийся из близлежащих кустов. Сил на удивление не оставалось, поэтому Лила судорожно сглотнула и принялась усердно желать, чтобы мучения окончились сиюминутно, а неизвестные, потревожившие пыточную идиллию поспособствовали скорейшему свершению данного действа. Увы, выскочившие наемники вряд ли желали освободить женщину, скорее сами хотели поживиться за ее счет, поэтому помощи от них ждать не приходилось, впрочем, орка они должны были занять на некоторое время, которое давало фору в несколько минут, чтобы наскоро придумать хотя бы подобие плана, чтобы избежать полного поджаривания мозга. Увидев, что добыча уже готова к употреблению, стоит только убрать с дороги досадливое препятствие, троица осклабилась, рассредоточилась и начала медленно приближаться, обнажив клинки.

Отредактировано Амарилла (09-05-2015 12:16:08)

Что испытывала Амарилла, осознав краем угасающего разума, что их дружная, если так можно было выразиться, компания пополнилась аж на три бандитские рожи? До облегчения было слишком далеко – по одним обрывкам фраз можно было догадаться, что эти бравые ребята явно заскочили на огонек не из альтруистических побуждений совершить подвиг и спасти прекрасную даму, судя по жадно блестящим глазам и кривым ухмылкам, это трио было не прочь создать для привязанной к дереву особы еще большие проблемы, нежели те, что имелись в данный момент. Именно поэтому едкое замечание, отпущенное орком показалось ей крайне оскорбительным – хороши приятели, жаждущие спустить с тебя шкуру не меньше, чем твой невольный тюремщик. Страх, не смотря ни на что, все же успел разжать свои цепкие лапы, и душой овладело безразличие к происходящему, ведь выбраться возможности не предоставлялось даже с учетом того, что зеленокожий воин должен был отстоять свою добычу, а, следовательно, некоторое время переместить свое внимание на готовящихся к нападению мужчин. Правда, во всем этом был свой плюс: головной убор, вероломно сорванный с вампирши, временно вернулся на ее многострадальную голову, даря облегчение, от которого было в пору застонать, как от любовной ласки. Боль постепенно начала отступать, хотя для регенерации и полного восстановления сил требовалось выпить крови, женщина уже не чувствовала себя на грани смерти, в то же время разум медленно и аккуратно занимал позорно проигранные позиции, нашептывая, что если уж их нашли разбойники, есть шанс, что мысли о сокровищах посетят еще не одну голову, и в конце концов кто-нибудь да освободит Лилу из сложившейся ситуации. В ответ на такие умозаключения хотелось презрительно фыркнуть, ведь самоуверенная советница всегда полагала, что в защите не нуждается, а охрана – лишнее привлечение внимания. Если б знать, где упадешь, можно было бы подложить соломы, а теперь приходилось лишь пожинать плоды своих глубоких заблуждений и наблюдать, как троица новопришедших начала свой смертельный танец с оружием.
Лил, немного отошедшая от первоначального шока, теперь завороженно наблюдала за четырьмя мужчинами, напрочь забыв про попытки высвободиться. Обращение с оружием никогда не было ее сильной стороной, именно поэтому за ненужностью оно было отринуто и заменено живым интересом к магии, но наблюдать, как сражаются другие, вампирша, тем не менее, любила. Расклад, казалось бы, предрекал полное фиаско орку, оставшемуся в одиночестве, но удача слишком любит зло шутить над самоуверенными глупцами, возомнившими себя победителями раньше времени – это и было доказано, когда боевой топор с жадным чавканьем вошел в голову говорливого главаря, полагая начало смертельной схватке. Двое на одного, ну что ж, учитывая, что разбойники были всего лишь людьми, можно было даже предположить, что потеряв своего товарища, они находились в менее выгодном положении, нежели предполагалось изначально. Вдобавок ко всему, запах крови, быстро пропитавший воздух, достиг ноздрей Амариллы, от чего живот болезненно скрутило, а рот растянулся в жутком оскале. Повинуясь животному порыву, советница, получив мощный стимул вырваться, снова забилась, пытаясь ослабить веревки и подумывая попытаться их перегрызть, если это поможет добраться до алой жидкости, которая выливалась на землю и нехотя пропитывала ее, хотя могла бы послужить прекрасным эликсиром бодрости, и уж тогда силы были бы явно не на стороне нападавших.
В это же время драка повернула в интересное русло – пока орк был занят с трупом главаря, двое оставшихся мужчин не теряли времени даром, решив, что бить в спину – не самый страшных грех в этом мире, а грязные приемы только приблизят их к драгоценностям, которые нужно будет делить уже на двоих. Ну или не делить вообще, если кому-то из них повезет выиграть свидание с предками. В какой-то момент Лила сдавленно вскрикнула, когда бугай получил глубокую рану, в этот момент ей почему-то хотелось, чтобы именно ее мучитель вышел победителем в этой схватке, так как его методы, грубые и прямолинейные, были понятны, а вот что с ней могут сотворить люди – хотелось бы оставить за гранью познанного. Рев гиганта, чуть запоздавший после ее бурной реакции, возвестил о том, что его обладатель крайне зол и не намерен становиться легкой добычей. Этому стало подтверждение в виде выпущенных внутренностей еще одного из незадачливых воришек и бесповоротный перелом хода боя в пользу орка. Запах крови усилился, а жажда с новой силой захлестнула сознание, было уже не важно, что ей уготовала судьба, сейчас хотелось только припасть губами к живящей влаге и пить-пить-пить, чувствуя, как покинувшая тело сила заструится по мышцам, возвращая женщине статус первого мага Анклава и попутно решая все ее насущные проблемы. Одна только маленькая загвоздка мешала мечтать о такой прекрасной перспективе – громила уже был осведомлен, что перед ним вампир, следовательно, он не допустит чтобы Лила добралась до тел, а беря в расчет ее плачевное состояние, удача вряд ли будет слишком благосклонна к беспечной советнице. С сожалением окинув поле боя, на котором оставался лишь единственный, уже порядком струхнувший противник, Лил бессильно откинула голову назад, предусмотрительно  стараясь не стряхнуть спасительный головной убор, и закрыла глаза, когда безумный крик огласил окрестности.  Схватка была окончена, хотя последний человек остался все-таки жив, судя по стонам и проклятиям, а орк не стремился прикончить его. Приоткрыв один глаз и все же слабо надеясь на удачу, женщина открыла рот, чтобы окликнуть победителя.
- Может быть, этого ты оставишь мне? – без предисловия предложила Лила, жадно косясь на истекающую кровью тушку, пытающуюся трусливо отползти подальше от агрессора.

Наблюдая за орком, который решил немного помучить жертву перед неминуемой отправкой на тот свет, Амарилла иронично ухмыльнулась, насколько это позволяло состояние почти полного истощения, ярко отражавшееся на бледном лице вампирши. Ей тоже не было чуждо желанием немного поглумиться над тем, кто уже обречен на погибель, разницы, по большому счету, не было, отправлять его к праотцам на пять минут раньше или же на два часа позже, в немного более помятом состоянии. На агрессивный выпад в свою сторону Лила не среагировала, по сути она ведь была с самого начала настроена на отказ, а если делать скидку на беспардонное отношение орка к ее персоне, можно было безошибочно предположить, что вполне вероятно получение и чего-то более грубого в ответ, поэтому послушно не издавая более звуков, давая возможность всецело насладиться триумфом, женщина склонила голову на бок, легко покачав ей из стороны в сторону, но этим и ограничилась.  Ожидая, пока победитель соберет кровавую дань с троих незадачливых воришек, советница, совершенно оклемавшаяся за время потасовки от воздействия палящих лучей солнца, с молчаливым интересом и уже без должного страха за свою шкуру, начала наблюдать за его действиями. Допустим, что по ее мнению, было варварством отрезать ухо у живого человека, только лишь для того, чтобы добавить его к жутковатой коллекции побрякушек, призванных символизировать мощь обладателя, но, в общем и целом, желание мужчины немного помучить оставшегося в живых было ей самой близко.
На вопрос о целесообразности обладания трупами Амари ответила сначала взметнувшимися вверх бровями, ведь, по сути, каждый, кто был знаком с вампирами, держал на устах слова кровопийцы, что подразумевало крайнюю ценность этой жидкости в глазах всех представителей этого проклятого народа. А кто из детей ночи, будучи на месте женщины, отказался бы восстановить свои силы после таких мучений? Вряд ли нашлась бы и пара сумасшедших, побрезговавших пить кровь у свежих трупов, когда собственное состояние было не так далеко от этого состояния. Но тут же встала дилемма – если сказать правду, крови ей не видать, как своих ушей, слава Рилдиру, крепко держащихся на голове, вряд ли ее невольный тюремщик будет плясать от счастья, если его жертва внезапно сможет воспользоваться своим магическим потенциалом, тем самым вырвав пальму лидерства из грубых орочьих рук. Радовало то, что ее принадлежность к магии пока что не была установлена, но рассчитывать, что мужчина настолько глуп, что позволит ей даже просто восстановить силы, тем самым уменьшая свои шансы на победу и удовлетворение жажды кровавой расправы, было сущим идиотизмом. Врать, впрочем, тоже не хотелось – кто его знает, этого неотесанного мужлана, вдруг он просто желает подловить ее на лжи и размозжить череп? Метаясь между двумя абсолютно противоположными перспективами, результаты которых не становились от этого менее туманными, она вздрогнула, настолько успела погрузиться в собственные мысли, когда услышала хруст костей и звенящую тишину, наступившую после обрыва отчаянного вопля последнего нападавшего. Промедление было смерти подобно, но женщина так и не могла точно ответить на, казалось бы, простой вопрос, за что и поплатилась, когда воин вернулся, чтобы применить к ней грубую силу.
Шляпа снова перекочевала на голову мучителя, заставляя Амариллу недовольно морщиться и тихо шипеть, впрочем, дискомфорт был вполне терпимый, зато действия орка грозили более неприятными последствиями, нежели легкий загар от лучей садящегося солнца. Ее рыжая грива была намотана на кулак, от чего-то вспомнились годы борделя, когда особо эмоциональные клиенты поступали так же, желая еще больше унизить девушку, указывая ей на свое преимущество. Правда сейчас этот жест был произведен только лишь для того, чтобы запрокинуть голову, больно приложив оную о ствол дерева, после чего вампирша даже не успела среагировать на лезвие, остроту которого она прочувствовала на своей шее. Убить ее можно было лишь отрубив голову, но никогда не страдавшая от тяги к мазохизму Лила яростно задергала головой, протестуя против таких мер воздействия и громко зарычала, чувствуя, как одежда пропитывается кровью из нанесенной раны. Силы на мгновенную регенерацию у ее тела уже не было, поэтому далеко не сразу порез перестал извергать из себя потоки алой жидкости, чем крайне озадачил Грохана, который яростно принялся всаживать нож в уже мертвую, но до сих пор чувствительную к боли плоть, принуждая женщину извиваться змеей и шипеть сквозь зубы. Просить пощады она была абсолютно не намерена, равно как и плеваться проклятиями, обрекая себя подобным поведением на верную мучительную кару, когда тело могло бы быть исполосовано вдоль и поперек, а мужчина и не подумал бы убивать ее, заставляя вновь и вновь терпеть издевательства.
Впрочем, подобная кровавая резня вскоре наскучила громиле, который, решив, если потеря драгоценной живительной влаги не так пагубно сказывается на самочувствии вампирши, вернее будет обезглавить ее бесполезную тушку, чтобы раз и навсегда решить проблему излишней говорливости некоторых свидетелей. Каких-то концептуальных мыслей по поводу возможного варианта спасения в голове не было. Драгоценности уже были сняты, вряд ли зеленый гигант заинтересуется возможным наличием еще одной порции дорогих побрякушек в дорожной сумке, ведь там было много людей, которые все вместе смогли бы дать ему отпор, тем самым защитив Амариллу, дипломатическая миссия вряд ли остановит руку воина от совершения кровавой расправы, оставался единственный вариант, который женщина отвергла еще в самом начале их внезапного знакомства
- Неужели не хочешь взять последнее, что я могла бы тебе дать? – попытка подобного соблазнения смотрелась, мягко говоря, экстравагантно. Залитая кровью одежда, облепившая фигуру, злой прищур глаз, обещавший, что муки за все прижизненные грехи за чертой смогут показаться райским наслаждением по сравнению с тем, что произойдет, если орк рискнет развязать ее и все же принять “заманчивое” предложение. Тем не менее поверженную женщину можно было и смешать с грязью таким способом, на что и делалась ставка.