Чертов Леммин и все его окрестности. Все это будто привязывает к твоему поясу незаметную ниточку, при помощи которой потом тянет тебя назад, к себе, а потом еще долго не отпускает. Стоило пару лет назад сбежать отсюда, как через некоторое время Элеонора вновь здесь оказалась. Она ушла снова, оставив ненавистный город и все, что там произошло, позади, а теперь что? Теперь она опять тут, хоть не в самом городе, но в его самых ужасных окрестностях.
Каменоломня, о которой ходят много недобрых слухов, как и о близлежащих местах, стала вынужденной остановкой по пути в Леммин. Привыкшую путешествовать в одиночку Аморе совершенно не порадовала новость, услышанная от встречного каравана (вообще непонятно, что он забыл на такой дороге) о том, что где-то в округе видели разбойников. Чисто теоретически, девушка не смогла бы от них отбиться, если только сбежать... Но для этого требовалась лошадь, полная сил, а та, на которой сейчас передвигалась меж городами торговка, к разряду "бодрые и готовые скакать бесчисленное количество часов" не относилась: голодная, уставшая и еле-еле переставлявшая ноги. Хотя, если задуматься, сама Эл тоже подходила под это описание, разве что ходить еще могла. Но и на этот плюс нашелся свой минус - уже почти неделю девушку мучил кашель, на что она геройски не обращала внимания, мол, прорвемся.
Лошадь едва-едва доковыляла по кое-где размытой дороге до каменоломни, и Элеонора внимательно осмотрелась с высоты седла. Она свернула на эту дорогу в первый раз, пытаясь максимально сократить путь до Леммина, что, впрочем, ей почти удалось. На каменоломне торговка никогда не была, да и вряд ли бы в другое время захотела сюда наведаться. Что же до вида, который открылся Аморе, - все было просто: слева, собственно, сама каменоломня, а справа находилось небольшое поселение для работяг, трудящихся тут в поте лица. В плане пейзажа вокруг не было ничего такого, что не увидела бы Эл за время поездки по злополучной дороге до этого места. То же небо, сплошь стянутое тяжелыми серыми облаками, скудная растительность, зачастую мертвая, каменные пласты или же небольшие заостренные выступы. Где-то в мрачном небе прокричал ворон, и Элеонора подняла голову, попутно вдыхая прохладный вечерний воздух и ежась от ветерка. Черная птица была едва-едва различима на фоне всех этих пятидесяти оттенков темно-серого, а протяжное "ка-арр" доносилось уже будто бы совсем издалека; девушка потеряла интерес к наблюдению за улетающим вороном, которого перед этим еще надо было найти, что оказалось весьма трудной задачей, и вновь опустила голову, пуская уставшую лошадь неспешным шагом вперед.
В груди Эл тлела надежда на то, что тут найдутся добрые люди, которые пустят торговку переночевать к себе, и искорка в лице вышедшей ей навстречу женщине средних лет, помахавшей девушке рукой, заставило эту надежду пошевелиться и вспыхнуть огоньком с новой силой. Хотя Аморе и привыкла к ночевкам под открытым небом, которые частенько приходилось совершать за время путешествий из города в город, сейчас она бы все отдала за крышу над головой хоть на несколько деньков, пока не сможет снова отправиться в путь. От самой земли, на которой располагалась каменоломня, тянуло чем-то нехорошим, и это ощущение было схоже с тем ощущением, когда ты чувствуешь ветерок, дующий тебе в лицо. Ты ничего не видишь, но все ясно ощущаешь. Так и здесь, хотя помимо того, что здесь прямо-таки чувствуешь присутствие зла, то, как оно дышит тебе прямо в спину, обступает со всех сторон, еще и сама окружающая среда как бы тонко намекает, что места тут нечистые.
- Эй! Не езжай дальше, коли жизнь дорога! - женщина остановилась прямо посреди дороги, преграждая Элеоноре путь и упирая руки в бока. - Ишь, разъездились тут! Всем в город надо, у всех дела...
- Я дальше и не собиралась, - торговка остановила лошадь, похлопав уставшую и взмыленную кобылу по шее, на что та ответила недовольным фырчаньем. Аморе получше рассмотрела женщину и не нашла в ней ничего удивительного. Чуть полноватая, с русыми волосами и, кажется, голубыми глазами, она ничем не отличалась от других таких же жен, которые вели хозяйство и присматривали за детьми. Заметив, что женщина вновь хочет начать ворчать, Элеонора заговорила раньше нее: - К слову, я слышала о последних новостях. Не знаете, надолго ли это?
- Да черт их знает, милая, бесов эдаких... Ежели не пошлют никого разбираться или в патруль по местности, то может надолго затянуться, - задумчиво протянула женщина. - Ты ж не одна уже тут останавливаешься. Вон, два дни уж как караван торговый пришел, так и сидят тут, ждут... А! - спохватилась незнакомка, махнув рукой. - Мария я.
- Приятно, - Аморе кивнула. - Я Элеонора. И раз уж так получилось, что я никуда не еду... Не подскажете, где можно остановиться на время? - девушка очень надеялась узнать эту деталь ее пребывания здесь, ведь, как уже говорилось, здесь под открытым небом спать как-то не тянуло.
Мария, широко и добродушно улыбнувшись, ответила, что торговка может остановиться у нее, благо муж был не против. Надежда переросла в тихую радость, гревшую изредка кашлявшую по дороге до дома Марии Эл изнутри. Девушку женщина затолкнула в дом, объяснив, что, где и как, а сама послала своего сына, черноволосого мальчонку лет одиннадцати, расседлать и накормить лошадь Элеоноры. Когда же торговка поднялась в выделенную ей комнатку на втором этаже небольшого домика, устроилась, разобрала свои вещи и посетила душевую, она, наконец, переоделась в ночную рубашку и устало уселась в кресло перед открытым окном. Комнату даже описывать не особо нужно: кресло, кровать, небольшой комод, стол и стоящий рядом стул, пара свечей и старые картины в углу. Все это было покрыто небольшим слоем пыли, из чего можно было сделать вывод, что комната давно не использовалась по назначению, и лишь одни ветра знают, кто тут жил раньше и что с ним стало.
Аморе тихо выдохнула и посмотрела на свою сумку, так небрежно кинутую ею на стол. Там лежало недавнее приобретение Эл - странная книга, от которой, словно от места, где сейчас застряла девушка, веяло чем-то непонятным. На первый взгляд книга казалась торговке обычной, хоть и слегка потрепанной, но по мере того, как Элеонора находилась с этой вещью один на один, ей все чаще начинало казаться, что дело неладное. Почему человек, продавший ей эту книгу за весьма низкую цену, так хотел от нее избавиться? Почему же так тянуло иногда открыть книгу, пролистать ее пожелтевшие страницы и внимательно вчитаться в каждое слово, в каждую буковку, написанную там? "Ладно, в Леммине ее кому-нибудь продам..." - попыталась отвлечь себя от ненужных мыслей девушка, мотнув головой. В конце концов, книга была для нее вещью, с помощью которой можно было заработать на жизнь, хлеб и комнату в таверне. Пусть даже Элеонора и не знает, о чем она там, но она уверена в том, что сможет кому-то ее продать, ведь книги - вещь нужная, особенно редкие (что-то торговке подсказывало, что книга была все же экземпляром редким). Спорный вопрос о том, хочется ли ей вообще знать, что написано в книге, Аморе решила отложить на неопределенный срок. Сейчас хотелось лишь расслабиться, сидеть, смотря в окно, и наслаждаться врывающимся в комнату ветерком, скользившим по обнаженным плечам, чему Эл и предалась, прикрыв уставшие за день глаза.
- Это был трудный день, - полушепотом произнесла Эл, обращаясь к самой себе. - Надеюсь, скоро я отсюда уеду...

Отредактировано Элеонора Аморе (01-03-2015 06:53:25)

Ночь выдалась на удивление спокойной, а сон - крепким. Элеонора уже и забыла, когда в последний раз спала практически до обеда и никуда не торопилась. Такая уж работа у торговки, что с утра всегда будь готов пораньше приходить на торговые площади или рынки и раскладывать товар, а потом весь день сидеть и пытаться хоть что-то продать. Что уж говорить о профессии наемной убийцы, которую девушка скрывала - там дела могли затянуться и вовсе на всю ночь. Впрочем, сейчас Эл жила исключительно на деньги от торговли, оставив заказы на потом. Ей все еще было совестно за историю, приключившуюся с ней не так давно. Да, молодой маркиз по имени Тиль ван Нормайен тогда отговорил ее от убийства его собственного отца, хотя это бы облегчило ему жизнь; да, где-то в глубине души Аморе все еще грызла совесть, хотя какая-то часть сознания недоумевала: "Ты же делала свою работу". Но какое-то сильное влияние оказала на нее эта встреча, так что Элеонора решила пока отказаться от этой работы.
Проснувшись, северянка с трудом разлепила глаза и сразу же скосила взгляд в окно: за ним все еще было покрытое тучами небо, такое же серое, как и накануне вечером. Вздох торговки не был печальным, ведь не сказать, что она особо любила солнце. На севере, где родилась девушка, солнечного света было не очень много, а если и был, то он скорее ослеплял и ничуть не разбавлял холода, царившего в Агарде. Эл не спешила подниматься с постели, она раздумывала над своими дальнейшими действиями. Что делать? Возможно, стоило пойти к месту остановки торгового каравана и расспросить их о том, можно ли до города потом добраться с ними. Пускаться в поездку по этим землям в одиночку уже казалось Аморе здравой идеей в свете всех последних событий. Она вообще зря сюда свернула, зря... Хотела скоротать путь, а получилось наоборот.
Мария гостью накормила, заодно поспрашивав о чем-то. Элеонора не старалась запомнить все эти вопросы, отвечала коротко, но по делу. От женщины она разузнала о том, где расположился остановившийся в городе караван. Мария сказала, что останавливаться-то и негде было, кроме как в единственной в поселении таверне, которая еще являлась и единственным увеселительным заведением здесь, куда под конец рабочего дня сползалась большая часть работников каменоломни. Со слов женщины таверна носила название "Гарцующая кобыла" и находилась недалеко от дома Марии. Почему "кобыла" и почему именно "гарцующая", Элеонора уточнять не стала и, выслушав объяснение, как дойти до таверны и как вернуться назад, кивнула, поблагодарила хозяйку и вновь поднялась наверх, начиная собираться. Делать все равно было нечего, а чем раньше торговка договорится (или попробует договориться) с караваном по поводу ее поездки до Леммина с ними, тем лучше. Мало ли, может, у них особые критерии выбора попутчиков...
Торговка в комнате сбросила с себя так заботливо одолженный халат и сняла ночную рубашку. Она ценила в одежде простоту и удобство, поэтому отдавала предпочтение свободным рубахам, штанам и высоким сапогам. В конце концов, в ее повседневную жизнь не входило посещение каких-нибудь балов и ее ничто не обязывало носить платья; юбка при ее работе (и той, и другой) была бы неуместна. А еще Элеонора это все не любила и не помнила, когда она вообще в последний раз видела себя в чем-то, кроме вышеперечисленной одежды.
Собирая волосы в пучок, девушка скосила глаза на лежавшие на столе сумку и скрытые клинки. Оружие она точно возьмет с собой а вот сумка... "Зачем она там? Пусть лучше останется", - решила Эл, закончив с волосами и привычными движениями надевая на руки скрытые клинки, после пряча их под рукавами рубашки. - "Еще потеряю эту книгу..." - покачала головой торговка, накидывая на плечи плащ и решительно выходя из комнаты. Мысли о книге снова заставили что-то неприятно поежиться внутри, вздрогнуть и расшевелить чувство, которое обычно предупреждает людей о таящейся опасности. И к которому Элеонора довольно часто прислушивалась. Когда же дверь в комнату захлопнулась, стало будто бы легче и свободнее  дышать.
Выйдя на улицу, Аморе первым делом огляделась. Да тут не только нависшее над головой небо было серым, все вокруг оказалось таким же непритязательным. Дома, улица, небо, погода - все слилось в одно сплошное сереющее перед глазами пятно. Эл даже стало сложно ориентироваться в пространстве; она прислушалась к звукам, доносившимся из каменоломни, а затем нерешительно сделала первый шаг. Таверна в паре улочек отсюда, и, сбросив с себя остатки сна и робость в незнакомом месте, северянка направилась к ней, пытаясь изображать бодрый шаг. Вышло, к сожалению, не очень, но этого никто не видел, ведь мужчины были на работе, а остальным в этом поселении было чем заняться.
Собственно, кое-кого из каравана торговка встретила прямо возле самой таверны. Трое - миниатюрная рыжеволосая девушка, светловолосый мужчина со шрамом, пересекающим левую половину лица, и черноволосая женщина с короткими волосами - стояли и о чем-то беседовали. Никаких опознавательных знаков, что они - люди из каравана, даже никакого намека на это Элеоноре не потребовалось, и она с сомнением остановилась, не дойдя до таверны (и до людей) нескольких метров. К сожалению, она знала их, а они знали ее, и если история их знакомства казалась еще более-менее спокойной и даже отчасти веселой, то расставание с этой торговой "семьей" у Аморе получилось очень даже печальное. И теперь, остановившись в нерешительности, она не знала, как быть.
Ее мысли прервал изумленный вскрик со стороны стоявшей поодаль троицы - рыжеволосая девчушка даже прикрыла рот рукой, с неподдельным изумлением оглядывая северянку. Затем лицо юной торговки преобразилось, и она, забыв обо всем, с радостным воплем на всю округу подбежала к Элеоноре, заключив ее, собиравшуюся сделать шаг назад, в на удивление крепкие для нее объятия. Эл не реагировала, прерывисто вдохнув и смотря поверх головы рыжей на неодобрительно косившихся на Аморе мужчину с женщиной. Они не были рады ее видеть, это точно.
- Привет, Роуз, - натянуто улыбнулась северянка, когда рыжеволосая отстранилась, с неприкрытой влюбленностью оглядывая ничуть не изменившуюся торговку. Для Эл не было секретом, что Роуз Лейон предпочитала мужчинам девушек, влюблялась внезапно, но сгорала в этой любви, обращаясь в пепел, из которого через некоторое время возрождалась, чтобы снова влюбиться... Замкнутый круг. К сожалению (или к счастью?), Элеонора не отвечала ей взаимностью. Она не находила в болтливой и пылающей чувствами Лейон так называемого своего человека, и даже разговоры о том, что противоположности обязательно сходятся, не производили на холодную и замкнутую северянку никакого впечатления. - Я думала, ты... вы уже обо мне забыли.
- Забудешь о тебе! Где ты была? Почему ничего не сказала про то, что уходишь? Я могла бы пойти с тобой, и... - Роуз не дали закончить подошедшие мужчина с женщиной.
- Отлепись от нее, Лейон, - рявкнул мужчина, схватив рыженькую за плечо и грубо отстранив ее от Элеоноры. Последней же он адресовал вопрос, прозвучавший совсем не дружелюбно: - А ты? Чего приперлась?
- Я услышала, что тут остановился торговый караван, - Аморе скрестила руки на груди, предпочитая делать вид, что не слышит угрожающего тона Делвина, некогда заядлого вора, после подавшегося в торговцы. - Будучи в курсе последних новостей о разбойниках на дороге в Леммин, я решила, что было бы неплохо присоединиться к каравану...
- Ага. После всего, что было? Самонадеянная ты какая, - сквозь зубы произнесла Векс, женщина лет тридцати на вид, на деле - тридцати двух, в качестве тонкого намека на то, что Элеоноре тут не рады, касаясь короткого клинка, висевшего в ножнах на поясе.
Далее диалог более-менее задался, что было очень странно для Элеоноры, которая на нормальный исход событий при таком раскладе не надеялась вообще. Векс и Делвин решили на время забыть о прошлых проблемах, с трудом, но согласившись на то, чтобы Эл дошла вместе с ними до Леммина. Больше всех, конечно, счастлива была Роуз, которая пообещала наведаться к Марии, у которой проживала Аморе. А потом они попрощаются и никогда больше не увидятся... Хотя лучше не загадывать.
По возвращению в свою комнату в доме Марии, девушка поняла, что ей решительно нечем заняться. Между тем, любопытство по поводу книги, лежащей в сумке, все усиливалось и усиливалось, ровно как и страх перед чем-то, что влекло открыть эту книгу и прочитать ее от корочки до корочки. Или это Элеонора себя так накручивала?
"Ладно, один раз - не..." - деликатно решив не заканчивать фразу даже в мыслях, девушка все же нерешительно вытащила из своей сумки купленную книгу. Аморе оглядела книгу, а потом посмотрела по сторонам. Ожидаемо, когда книга покинула сумку, ничего не поменялось. Только усилилось желание открыть ее. - "Я прочитаю только одну страницу", - пообещала себе северянка, усевшись в кресло и, наконец, нерешительно открывая книгу. Почему-то шелест страниц и их запах успокаивали. Элеонора углубилась в чтение.

Утром Элеонору разбудила возня на первом этаже дома Марии, какая-то ругань. Прислушавшись, девушка поняла, что Мария, скорее всего, отчитывала своего сына, который так и норовил что-нибудь сломать или разбить. В общем, ничего необычного, что могло бы заинтересовать северянку надолго. Она не лезла в чьи-то семейные дела.
Дальнейшая утренняя рутина прошла как и всегда: встать, умыться, одеться, позавтракать и слоняться по дому в поисках дела. Сначала торговка все-таки наведалась к своей лошади, стоявшей привязанной к коновязи. Кобыла радостно подняла уши, увидев приближающуюся Эл с куском яблока в руке. Лошадь оказалась хорошо вычищена, но явно уже застоялась. Однако, светловолосая северянка лишь качнула головой, погладив кобылу по морде. Она не знала, когда именно дорога в Леммин будет свободна и когда по ней можно будет передвигаться без опасений за свою жизнь. Роуз пообещала сообщить, когда их караван отправляется, но пока ни одной весточки с их стороны не было.
По возвращению в дом Аморе подверглась острой критике от Марии, поводом для которой стало то, что, мол, девушка вообще из дома не выходит, бла-бла-бла, где ж эта молодежь здоровый цвет лица приобретет, бла-бла-бла. Элеонора хотела было что-то резонно ответить, но лишь отмахнулась, поднимаясь по лестнице наверх. По мере ее приближения к комнате в голове начинали шевелиться и просыпаться мысли... о книге, конечно. То, что было вчера, не поддавалось никакому объяснению. Как возможно то, что, держа книгу в руках, ты не забываешь ничего из написанного, а если выпустишь ее из рук, непременно все забывается? Оставалось лишь снова качать головой и пожимать плечами. Эл уже давно перестала верить в случайности и нутром чуяла, что что-то происходило, но вот что именно - непонятно.
Тем не менее, войдя в комнату, Аморе уже целенаправленно направилась к лежащей на столе книге. По ее старой и уже выцветшей обложке она скользнула сначала взглядом, потом пальцами, но ничего из ряда вон выходящего не произошло. Сборник ценных советов продолжил лежать на пыльном столе и не пошевелился. "Да и слава ветрам", - хмыкнула девушка, взяв книгу в руки. Она не представляла, чем ей еще заняться. Шататься по поселению? Нет. Помогать Марии по хозяйству? Она сама сказала, что ей не нужна помощь. Снова сесть за чтение более чем странной книжки? О, звучит более заманчиво, чем все остальное.
Страницы, которые были прочитаны вчера, сейчас Элеонора пролистала, не задумываясь. Зачем перечитывать то, что все равно не запомнишь? Повторять одно и то же действие раз за разом, надеясь на изменение результата... Глупо. Именно так можно было охарактеризовать вчерашний день Эл.
Ее взгляд метался от одной страницы к другой, выискивая что-нибудь новое, интересное. Когда же, она, наконец, наткнулась на заголовок с невзрачным названием на одной из страниц уже ближе к середине книги, девушка остановилась. И начала чтение. История, на первый взгляд, казалась ничем особо не выделяющейся, но была растянута больше, чем на страниц тридцать. И как бы Аморе не ненавидела такого объема тексты, она довольно быстро втянулась в происходящее на книжных листах. Слово за словом, книга рисовала перед ней словно живую картинку в воображении - настолько четкими были образы персонажей, настолько цепляющими за душу были их чувства и описание окружающего мира, происходящих событий.
Настолько живым все это было, что Элеонора в какой-то момент остановилась. Ее осенила внезапная (и одновременно дурацкая) мысль; девушка вернулась в самое начало истории, тщательно перечитывая ее. Дойдя до определенного момента в жизни главного героя, северянка с тяжелым вздохом подняла голову. Она только сейчас поняла, что он чем-то напомнил ей саму себя - не внешне, а именно по его личной истории, о которой, впрочем, и был весь рассказ. Все вертелось вокруг одного действующего лица, которым являлся молодой парень. Люди в его жизни как-то равномерно появлялись и исчезали, появлялись и исчезали, появлялись и... Кто-то, правда, встречался больше, чем один раз; с кем-то у героя складывались хорошие отношения, с кем-то не очень хорошие; одни питали к нему тайную ненависть, другие - такую же тайную любовь. Торговка снова отметила то, что неожиданно все образы этих людей были настолько реальны, что она могла бы с легкостью провести параллель со своей жизнью и со своими такими же знакомыми и некогда близкими людьми. "Почему нет? Вот, пожалуйста: "...рыжеволосый задорный парнишка, который питал к главному герою какие-то высокие чувства". Да взять хоть мою жизнь, и этот парень окажется мужской версией Лейон", - хмыкнула Аморе, выискивая еще что-нибудь. - "Человек чуть старше героя, заменивший ему отца? Кристиан. Да, интересно же получается..."
Но с каждой такой проведенной прямой линией из истории в книге в историю самой северянки, какое-то странное воодушевление Элеоноры начинало улетучиваться. В ее душу опять закрались сомнения по поводу происходящего. Дочитав рассказ почти до конца, она уже с точностью могла сказать, что главный герой был похож на нее, если не внешне, то морально; его биография ложилась аккурат на биографию самой торговки, буквально стирая все границы между ними. Будто ее жизнь уже кто-то написал за нее, изменив лишь персонажей и время. "Но такое же нереально!" - попыталась убедить саму себя девушка, но тут же поняла, что лучше пока отложить чтение. Ей нужно было время. Время, чтобы обдумать все прочитанное, если оно, конечно, не забудется. Но, отложив книгу в сторону и посидев несколько минут, Элеонора поняла, что история, в отличии от советов, не забывается. Наверное, сложно стереть из памяти то, что так похоже на твою жизнь.
Ее вечер прошел в мучительных раздумьях. Аморе буквально не могла найти себе места, за что пару раз удостоилась "ласковых" слов от Марии. И воздух ей на улице был не так свеж, и все вокруг казалось еще серее, чем было, и отсутствие солнца торговка теперь восприняла как-то слишком остро, но лишь потому, что была растеряна и в некоторой степени напугана. Таких совпадений, какие она обнаружила за чтением, быть не могло. "Или могло? Боже, как сложно! Уже голова от всего этого болит..."
Однако, в равной степени с другими чувствами в душе девушки поселилось и любопытство, которое только и норовило, что сунуть свой нос в книгу, дочитать историю до конца, узнать, чем же все кончится... Но Элеонора не давала ему волю, стараясь подавить это чувство, но лишь подливала масла в огонь. Чем больше она говорила себе, что пока не притронется к книге, тем больше ей было интересно все, что осталось непрочитанным. Поэтому и ночь торговки выдалась короткой, беспокойной, почти бессонной. Она не могла утихомирить мысли, скакавшие в ее голове, аки горные козочки. Ее любопытство было сильнее ее. Или, лучше сказать, книга была сильнее ее и только и делала, что пыталась вернуть впавшую в глубокие раздумья читательницу к себе.
И ей это, черт возьми, удалось, потому что северянка подскочила с кровати посреди ночи, быстро зажгла свечи и, зевая, плюхнулась в кресло, схватив эту "будь-она-неладна" книгу, и открыла страницу, на которой остановилась. Удивительно, что и сам текст, и даже страница не стерлись из памяти, как это было прежде с казавшимися теперь не столь уж и важными советами. Но это было уже совершенно неважно: девушка снова читала взахлеб, словно все это было одной большой зависимостью. История вновь раскрылась перед ней, рисуя яркими красками в воображении Эл понятные и до боли знакомые картины. Она уже даже не пыталась сопоставить это со своей жизнью, зная, что в любом случае найдется пример, подходящий под описанное чуть больше, чем полностью. А конец... Конец выдался каким-то незаурядным и разочаровавшим читавшую столь тщательно Аморе. Она даже сначала перечитала этот отрывок еще пару раз, но текст не изменился. Все чувства ушли, осталось только разочарование. "Если же мы с тобой так похожи..." - мысленно обратилась торговка к главному герою книги. - "Значит, моя жизнь кончится так же, как и твоя?.. Тьфу, бред какой. Зачем я вообще села это читать?"
Конечно, разочарованию девушки не было предела. Конечно, чем все началось и чем кончилось... Головная боль, преследовавшая Элеонору почти весь день, сейчас оказалась особо ярко выражена, и Аморе резонно заметила, что пора бы спать ложиться, что северянка и сделала. Ей снились какие-то беспорядочные образы, в которых она непременно узнавала своих старых знакомых, отчего легче Эл не становилось. Из-за дурного сна выспаться ей так и не удалось, пробуждение застало торговку на рассвете. Она почему-то чувствовала себя морально разбитой и долго не хотела подниматься с кровати, но все-таки сделала это, ступив босыми ногами на прохладный пол. Ритуал успокаивания самой себя в виде хождения по комнате кругами особых успехов не принес. Девушка лишь покачала головой, обдумывая вчерашнее. Все ее мысли, кроме тех, что были о книге, как будто растворились в пустоте, исчезли, не оставив за собой никакого следа. Но сейчас это Элеонору не волновало; она снова ("Когда это кончится?") направилась к столу и взяла издание в руки, намереваясь уточнить парочку деталей, которые успели выветриться из женской головушки.
Но...
- Что за черт? - охнула Аморе вслух, уставившись на страницы, которые сейчас хотели поведать ей совершенно иной финал, нежели вчера.
Буквы, слова, исходившие из связи этих слов словосочетания, которые потом складывались в предложения, образующие впоследствии текст - все это было совершенно другим. Эл не узнала ничего из того, что читала раньше, будто кто-то за те жалкие пару часов, пока она спала, залез в комнату и переписал конец начисто. Но мелькнувшая на лице торговки досада тотчас сменилась удивлением, едва она прочла то, что написано. Теперь финал был другой, да, но был в какой-то степени счастливым. В тех же свойственных книге ярких красках и деталях было расписано все решения, все действия главного героя, все его сомнения и, тем не менее, достойный конец истории. Элеонора так и простояла, вчитываясь во все, что было написано, запоминая все советы и решения, которые предложила герою (и, кажется, ей) книга; они сейчас казались ей правильными, разумными. Ведь только из-за них весь конец и поменялся! "Стоит их все-таки запомнить..." - девушка сначала закрыла книгу, а потом и глаза, все так же продолжая стоять, анализируя все, делая выводы... Но, расслышав урчание в животе, северянка качнула головой - на голодный желудок не слишком-то порассуждаешь. У нее будет полно времени после завтрака.
Со всеми этими мыслями она спустилась вниз, на первый этаж дома.

Завтрак выдался спокойным хотя бы потому, что кроме Марии с Эл в доме никого не было; сын женщины убежал на улицу, где они с друзьями затеяли какие-то игры. Девушка подумала, доедая завтрак, что неплохо бы тоже выйти на улицу, пройтись (или проехаться) по поселению, посмотреть, что здесь да как. Да и от мыслей о книге хотелось отвлечься, они теперь уже доставляли скорее головную боль, нежели что-то другое.
Уведомив хозяйку дома, что она собирается прогуляться, Элеонора, не желая слушать причитания о чем-то, скользнула наверх, где спешно привела себя в порядок и оделась. Здешние места не представляли из себя безопасное местечко, где можно было не беспокоиться о своей жизни, но Аморе скептически отнеслась к своей же идее взять с собой помимо клинков еще и арбалет. "В конце концов, это прогулка по поселению, а не выезд за его пределы", - пожала плечами девушка и спустилась вниз, выходя на улицу.
Прохладный ветерок бодрил; солнце скрылось так же быстро, как и появилось, и северянка подумала, что светило это место не жалует вообще. Она, как и вчера, прошла до места, где стояла ее лошадь, а та поприветствовала ее радостным ржанием. Кажется, сын хозяев ухаживал за ней должным образом, потому что выглядела кобыла отдохнувшей и довольной. Седлание не заняло много времени, и вскоре торговка вывела лошадь на дорогу, где села в седло и пустила кобылу вперед неспешным шагом.
Улицы были покрыты слоем вечной и не высыхающей грязи, Аморе лишь порадовалась тому, что не пошла пешком. До таверны-то она добежала еще без особых потерь, но в остальном можно было сказать, что улицы были просто ужасны. Дома отлично сочетались с небом: такие же серые, только чуть темнее. Видимо, оттенков серого в этом место было больше пятидесяти, ведь куда ни глянь - тут темнее, там светлее, и все разное...
Само поселение, как и ожидалось, торговку не впечатлило. Впрочем, тут и не могло быть ничего такого удивительного: тут жили рабочие, это было место за городом и никакие изыски здесь были ни к месту. Элеонора порой думала о том, к чему же больше привыкла - к шуму и суете вечно живых городов или к спокойствию и тишине дорог меж этими городами. Однако, ей никогда не удавалось найти ответа; город помогал снять ненужное расслабление и подзаработать на еду, кровать и вообще жизнь в целом, а время в дороге помогало снимать стресс дивными, хоть и знакомыми, пейзажами вокруг и немного побыть в тишине после шумных городов. Хотя все эти места имели общую черту - ни на секунду нельзя было расслабляться. Чувство безопасности зачастую было ложным: в городе можно было стать жертвой карманника, а в пути попасться разбойникам или дикому зверью.
Элеонора выехала на одну из похожих на другие улиц, где приметила стоящую в нескольких метрах от поворота рыжеволосую Роуз, что-то активно обсуждавшую с кем-то из торгового каравана. Человек, с которым она разговаривала, придерживал под уздцы рыжего коня, оседланного и переступавшего с ноги на ногу, и недовольно морщился при любой фразе Лейон. Северянка придержала лошадь, останавливая ее на несколько мгновений лишь для того, чтобы надеть на руки перчатки - уж слишком повод натирал обнаженные руки - и вновь продолжить путь по направлению к парочке. Оба, завидев приближающуюся к ним торговку, затихли, но Роуз приветственно помахала рукой, а мужчина лишь кинул неодобрительный взгляд в сторону светловолосой.
- Привет, Роуз, - кивнула девушка, подъезжая к парочке и останавливаясь. - Что-то случилось?
- Случилось... - раздалось, внезапно, недовольное ворчание от мужчины, который ткнул пальцем в Лейон. - Коня требует, прокатиться барышня желает! - издевательски сплюнул торговец, косясь на стоящую перед ним рыжеволосую девчонку, которая уже скрестила руки на груди и поджала губы.
- Да что ж такого? Загоняю я тебе этого коня, что ли? - повысила голос Роуз, убирая руки с груди и подпирая бока кулаками, но быстро оставила столь вызывающую и агрессивную позу под внимательным взглядом Элеоноры, смотревшей на девушку сверху вниз.
- Роуз насквозь пронизана любовью к животным, как же она может загонять коня? - с веселыми искорками в глазах спросила мужчину Аморе, дернув бровью. - Уверяю, с вашим животным ничего не случится. Более того, - торговка натянула поводья, потянув их в сторону, заставляя кобылу под ней повернуться на сто восемьдесят градусов, - я за ними обоими присмотрю.
- Откуда я знаю, что тебе доверять... Эй! - мужчина не успел опомниться, как Лейон уже забралась на коня и требовательно потянула поводья на себя, но лишь махнул рукой, понимая, что спорить с двумя девушками - занятие бесполезное. Он уже не столько с неодобрением, сколько с грустью посмотрел девушкам вслед, мысленно помолившись за своего коня.

Ехать и разговаривать ни о чем - приятно. Просто болтать, как давние подружки, когда весь разговор не пропитан напряжением от заданных вопросов по типу "Почему ты так поступила?". Ответить-то можно, но не факт, что между говорящими после не разрастется недоверие, которое может перерасти в агрессию.
Портить день не хотелось как самой Элеоноре, так и едущей рядом Роуз, которая не особо-то и следила за тем, как она поводья в руках держит, как в седле сидит, находится ли нога в стремени. Лейон была поглощена разговором и в сущности самой Эл, а северянка порой бросала косые взгляды на девушку, оценивая, как долго она еще сможет ехать с такой ужасной посадкой, не падая. Аморе привыкла следить за всем, что она делает, контролировать это и по возможности делать так, чтобы ничего не угрожало ее жизни. В конце концов, жить хотелось, хотелось наслаждаться тем, что имеешь и получить еще больше, хотелось добиться чего-нибудь и никто не обещал, что падение со спины внезапно понесшегося коня не лишит тебя всего этого в один миг. "Смотря, куда падать", - Элеонора посмотрела вниз и поморщилась, заметив мелькавшие под копытами лошадей большие и маленькие камни, порой перемешанные с, казалось, никогда не высыхающей грязью.
- Так... И чем ты все это время занималась? - послышалось со стороны Лейон, внезапно усевшейся в седле более-менее правильно и перехватившей поводья поудобнее. Рыжеволосая тряхнула головой, стараясь убрать с лица волнистую прядь длинных волос, но попытка не увенчалась успехом, после чего Роуз предприняла попытку просто ее сдуть. Рыжая прядка покорно улетела куда-то, смешиваясь с остальной шевелюрой девушки; Лейон вновь перевела вопрошающий взгляд на Элеонору.
- Тем же, чем и занималась. Торговля, поездки туда-сюда... - пожала плечами северянка. В ответах она частенько была коротка, но именно сейчас не видела смысла рассказывать о том, что было знакомо самой Роуз. Эл не раз упоминала о своей жизни до того, как она присоединилась к каравану, и хоть рассказывала в общем, не афишируя какими-то деталями, которые не всем было обязательно знать. Лейон, впрочем, о том, что торговка порой подрабатывает наемной убийцей, знала и всегда пыталась отговорить ее еще когда-нибудь опускаться до такого способа заработка. Аморе делала вид, что слушает, но на деле даже и не думала действительно следовать советам рыжеволосой. - Как ни удивительно, у меня в жизни мало чего поменялось, - девушка смотрела только вперед, четко ощущая на себе внимательный взгляд Лейон.
- Ты хоть скучала? Сожалела ли о произошедшем, Эл? Или... - Роуз неуверенно запнулась на полуслове и помолчала пару мгновений, то ли пытаясь подобрать нужные слова, то ли борясь с противоречивыми чувствами к той, которой так нещадно в свое время увлеклась. Когда же торговка продолжила, ее голос слегка дрогнул, что не укрылось от Элеоноры: - Или мы для тебя стали еще одной... пройденной ступенью в жизни? - Лейон отвела взгляд, закусывая губу. Она не понимала Аморе и никогда, наверное, не сможет понять. Ее принципы, ее жизненный устой, ее морали - все было так различно с тем, как жила сама рыжеволосая девушка. Она все еще грела в груди надежду на то, что когда-нибудь дождется от северянки ответной нежности или хоть каких-нибудь чувств, ведь Элеонора совершала все свои действия с холодной решимостью и бесстрастным лицом. Роуз искренне верила, что когда-нибудь она выудит из светловолосой подруги ("Всего лишь подруги...") всю ее страсть, которая, по мыслям девушки, скрыта глубоко внутри Эл и которую она тщательно прячет. Может, Лейон и не ошибалась в своих мыслях насчет Аморе, но та никогда не давала понять, права ли рыжеволосая или не права...
- Скучала, но не по всем, - честно ответила Элеонора, поворачивая к спутнице голову. - Если тебе станет легче, то только по тебе и Кайдену. И Роуз, прекрати изображать из себя вселенскую страдалицу, - Аморе качнула головой, уже вновь смотря на дорогу. Они незаметно подъехали почти к самому выходу из поселения. Здесь ничего не изменилось с момента приезда северянки на каменоломню; Эл повела лошадь вперед. Лейон, помедлив, двинулась за ней, опасливо оглядываясь. - Что за вопросы? Что за "пройденная ступень"? Максимум люди, на какой-то момент заменившие мне семью, не меньше. Или ты считаешь, что я так низко ценю все, что вы сделали для меня, Лейон? Или ты так низко ставишь вас всех по другой причине? - недовольно спросила торговка, не особо надеясь на ответ со стороны рыжеволосой. Для нее не было секретом, что Роуз обожала все драматизировать и усложнять, и это раздражало.
- Ты не ответила... Эл? - рыженькая с удивлением смотрела, как Аморе останавливает лошадь и спешивается, проходя к какому-то не слишком высокому камню, на который можно было сесть.
Поводья северянка привязала к какому-то небольшому деревцу с высохшим стволом, потом поднялась и уселась на камень. Ей решительно надоело ехать и хотелось просто посидеть. Девушка молча наблюдала за тем, как Лейон нерешительно слезает с коня, оставляя его там же, рядом с кобылой, приближается к камню и осторожно-осторожно залезает на него, усаживаясь рядышком. Роуз уже не просила ответов на свои вопросы, поняв, что Элеонора не хочет ей отвечать, поэтому решила на некоторое время оставить эту тему, зацепившись за недавние слова Эл.
- Ты правда скучала по мне? - с надеждой в голосе спросила рыженькая, смотря на сидящую рядом Аморе. - Хоть сейчас будь искренней со мной.
- Скучала, Роуз. Правда, - Элеонора внезапно тепло улыбнулась, покосившись на тут же засветившуюся Лейон.
Она не возразила, когда Роуз доверительно прижалась к ней, обнимая за талию и кладя голову на плечо, как и сама рыжеволосая не возразила против того, что Аморе приобняла ее за плечо. Они решили сидеть в тишине. Лейон наслаждалась долгожданной близостью, раз за разом прокручивая в мыслях момент, когда Эл ей улыбнулась. Северянка же думала. О Роуз, о том, что делать дальше, о том, как трудно обоим опять дастся расставание... Ей было приятно хоть сейчас выбросить из головы странную книгу с ее секретами и историями. Хоть сейчас, наконец, вынырнуть из этого омута и просто наслаждаться жизнью, не обреченной на сравнение с историей главного героя в книге.
Хоть сейчас. Пусть и ненадолго.

Долго на камне посидеть не удалось. Мало того, что это не совсем удобно, но ко всему прочему на горизонте, точнее, вдали на дороге, ведущей из гиблых земель к каменоломне, показались фигуры двоих путешественников. Элеонора молча наблюдала, убрав руку с плеча Роуз, а затем и вовсе слезла с камня, приглядываясь. Неизвестные оказались людьми. Лошадей они уже не погоняли и к девушкам приблизились нескоро: кони устали и шагали медленно. Путники задали вопрос о том, можно ли где-то остановиться в поселении, и, получив положительный ответ от Роуз, уведомившей их так же о том, что в таверне осталась одна комната, направились в само поселение.
- Куда ты пойдешь после, Эл? - раздался спустя пару мгновений в повисшей тишине голос Лейон, которая не спешила слезать с камня и продолжала сидеть на нем, теребя в руках полы серого плаща. Когда северянка взглянула на нее, девушка смущенно отвела взгляд. - Просто интересно...
Но Элеонора не ответила, лишь неопределенно пожав плечами. Она не знала, что будет делать после приезда в Леммин, направится ли куда-то вновь или задержится в городе по каким-то причинам. В последнее время торговке было уже все равно, куда идти и что делать, она бы с радостью осталась в какой-нибудь таверне, если бы не резкая необходимость иметь при себе деньги. Монет с каждым днем становилось все меньше; Эл раздумывала над тем, не найти ли себе в Леммине потенциального заказчика. Все-таки, за убийства платили больше, чем за торговлю, в разы больше... "Может, стоило сделать это основной профессией?" - грустно усмехнулась про себя девушка и отошла к своей лошади, сначала ласково потрепав ту по холке, а потом отвязав поводья от деревца. Прогулка заняла пару часов точно, если не больше, начинал слабо чувствоваться голод.
Роуз, заметив, что Эл отвязывает лошадь, вздохнула, так и не услышав вразумительного ответа на свой вопрос, и сползла с камня. Рыженькая приблизилась к дереву и развязала узел на поводьях, отводя коня в сторону. Лейон выглядела подавленной; Элеонора внимательно следила за девушкой взглядом, попутно перекидывая поводья через голову кобылы к седлу. Противоречивые чувства сейчас испытывали они обе. Роуз - потому что однажды не смогла удержаться и умудрилась по уши втрескаться в северянку, а теперь, зная о том, что Аморе может в любой момент убить любого (как считала сама Роуз) человека, не могла понять, как же к торговке теперь относиться. Элеонора - потому что вроде и раздражала ее чем-то Лейон, а точнее своей наигранностью, несдержанностью, желанием получить все и поскорее, а вроде и жалко ее отчего-то. Но о жалости в присутствии рыжей можно было даже и не заикаться, а то еще скандал закатит, мол, "я взрослая и самостоятельная, с какого хрена ты будешь меня жалеть?", поэтому Эл все тщательно скрывала и была в какой-то мере нежной с Роуз лишь из-за жалости. Да, неправильно, да, некрасиво, но если никто не догадывается о твоих настоящих чувствах, то почему этим не пользоваться?
В поселение они ехали молча, уже без тех приятельских разговоров, как ранее. Лейон, получившая ответную улыбку и объятия от северянки, теперь считала, что должен быть следующий шаг, а сама же Элеоноре просто не хотелось говорить. Да и о чем? Темы, не касающиеся личной жизни, кончились, что было удивительно, если учесть, что девушки не виделись довольно длительное время, а все остальное Аморе было совсем не интересно. Если спрашивать о чем-то только из вежливости, то можно опять же навлечь на себя беду уже в виде обиды рыжеволосой.
- Ну, увидимся. До встречи, Роуз, - попрощалась Эл, сворачивая на нужную улочку. Роуз лишь молча кивнула, некоторое время смотря девушке вслед.
Последующие часы вплоть до самой ночи не были чем-то примечательны, даже скорее скучны. Уже невыносимо хотелось уехать прочь с каменоломни, оставив позади эти гиблые земли и все их оттенки серого.
Ближе к ночи Элеонора, произведя необходимые водные процедуры, накинула на себя ночную рубашку и забралась в кресло с ногами, поджимая их под себя. Огонек свечи бросал на стены комнаты причудливые тени, которые порой, сливаясь и разъединяясь, вырисовывали силуэты или контуры кого-то или чего-то знакомого. Но Эл этого не видела. Она сидела в кресле перед окном с закрытыми, слушая и порой ощущая, как ветерок проскальзывает по оголенному плечу, с которого спала лямка рубашки, шевелит светлые пряди распущенных волос. Она наслаждалась ночью, принимая ее с распростертыми объятиями, как старую подругу. На нее всегда можно было положиться, она всегда укрывала своим невидимым сумрачным крылом. Ночь была как мать, хоть и приходилось делить уютное место под ее боком с другими "приемными детьми", с некоторыми из которых сталкиваться не хотелось ни при каких обстоятельствах, ведь не всякие из таких сумрачных детей признавали неписанное родство...
Элеонора открыла глаза, смотря прямиком в ночь. Отчего-то ей казалось, что сегодня было затишье перед бурей.

Ночь мягко ворковала над почти уснувшим поселением, укрывая то своим черным крылом. Эл вздохнула - спать не хотелось. Прохлада гуляла по комнате, иногда играя с огоньком свечи дуновением ветра. Девушка впервые за прошедший день задумалась, что она будет делать дальше. Это включало в себя не столько расстановку планов на будущее, но и тесно переплеталось со знанием, которое Элеоноре открыла таинственная книга. Конечно, вроде и просто - бери да следуй всему, что там написано, но в душе северянка все еще сомневалась во всей этой ситуации. "Но если советы действительно помогают... То глупо отбрасывать их", - подумала Аморе, глядя на книгу, все так же лежащую на столе. Это как не принять помощь от опытного врача, находясь в критическом состоянии. Хотя, конечно, параллель была глупой.
Девушка встала, прошлась по комнате. Движения были уже отработанные, осторожные, без лишнего шума. Сейчас Эл без плаща, и ее силуэт отчетливо виден, а потому торговка несколько привычно напряглась, но быстро успокоила себя. В конце концов, она не на улицах города, не выполняет заказ, а просто ходит по комнате. "Все это делают", - раздраженно подумала Аморе, покачав головой. Ее тело слишком привыкло к тому, чтобы быть напряженным, ведь никогда не знаешь, в какой момент и при каких обстоятельствах тебе надо будет сорваться и драпать с места прочь. На клинки и свое умение драться рассчитывать почти не приходилось: Элеонора не боец, а убийца, которому нужно лишь лишить цель жизни и скрыться восвояси, ей категорически не нравилось, когда завязывались потасовки или драки, которые могли как-либо коснуться ее. Бежать и скрываться для девушки было привычно ровно настолько же, как лазить и вгонять холодный клинок кому-то в шею.
Торговля - прибыльно, но не настолько, чтобы жить, не беспокоясь о деньгах. Да и в конце концов, никто ведь не знает, какая будет в ближайшую неделю погода, удастся ли спокойно посидеть на рынке и что-то продать. Торговля зависела от погоды. А когда что-то зависит от погоды, то это просто игра вслепую: повезет или нет. А выполнять заказы можно было в любое время дня и ночи (хотя лучше ночи, конечно) и практически при любых погодных условиях. Но если ночью можно было закутаться в плащ, пытаясь слиться с сумраком, держаться в тени и имитировать эту самую тень, то днем все было гораздо сложнее. Как считала сама Элеонора, работа такого "дневного" убийцы - целое искусство, которое трудно постичь. При свете солнца оставаться незамеченным трудно, а убивать - еще труднее. Можно прятать лицо за какой-то притворной маской, прятать себя за чужим образом... Сложно. Аморе приходилось работать в дневное время, и ей никогда не переставало казаться, что ночью все проще.
Эл подошла к окну и нагнулась, опираясь на подоконник. За окном было все так же необычно тихо. Вечно серое поселение и его окраины уже полностью укрылись темным одеялом. Но почему-то северянке казалось, что все это спокойствие - иллюзия, что что-то не так. Будто из окрестных земель через какое-то время могло прийти что-то или кто-то, кто является одним из детей сумрака.
Вздох девушки растаял в тишине. Торговка уселась на подоконник, оглядывая то комнату, залитую полумраком, то улицу, где ничто не шевелилось.