Зверица стояла внизу, молча подняв глаза на окна. Пробраться в прикрытый ночью сад ничего не стоило, даже скрываться не особо пришлось - кто его разберет, что за собака или кошка шуршит в кустах. Еще было рано начинать, и она лениво проматывала события в мыслях двухнедельной давности. События любопытные, но ничем не удивительные... Если вспомнить алчность и жадность людскую. Да и не только людскую - сама полукровка была готова на многое ради золота. Здесь речь шла не о драгоценном металле, а о кое-чем более ценном. Наследстве.

Огоньки за стеклом постепенно угасали. Зверица подождала покуда не угаснут главные - те, что являлись окнами в комнаты членов семьи. Родители и их дети. Слуги не значимы... Но на них нет запрета, если они помешают или встретятся на пути. Раздвоенный язык скользнул по губкам в предвкушении. Огни погасли. Все. Кроме...
Острое зрение выцепило открытое окно и рыжие отблески огня из комнаты. Еще несколько минут назад оно было закрыто... Что же, лучшего варианта пробраться в дом не найти. Судьба была благосклонна.
Неподвижно стоявшее до того изваяние шевельнулось, разминая мышцы. Легко и бесшумно вскочило на стену и направилось вверх. К услужливо предоставленной лазейке в дом...
Зверица не спешит забираться внутрь, поднявшись. Да, безумной её считают, не способной остановиться и сдержаться от лишнего крови глотка. Да только плох тот зверь, что не может притаиться в засаде, подбираясь поближе к жертве.
Полукровка бесшумно заглянула в комнату. Мгновенно поймала глазами молодого дворянина, сидевшего прямо на полу перед камином в компании кувшина. Вот кому, значит, обязана?
Белые глаза прищурились. Это не был младший брат. Описание семьи и её состав были полностью сообщены, когда обговаривались детали. И уж старый Грукх убедился, чтобы она это выучила и помнила тщательно. Вероятно, человек, которого она видит - гость. Это было плохо - мало ли какой это гость, тронуть его нельзя, обдурить и обмануть придется. Хищница разочарованно скользнула по губам языком снова. На секунду прикрыла глаза, собираясь с мыслями... И мягко проникла в комнату, двигаясь плавно, но с легким шорохом, не скрывая своего вторжения. Дальше Зверица словно только что увидела человека и широко раскрыла глаза, стыдливо охнув:
- Ох, не говорил мне папенька, что гос-с-сти у нас-с-с, знала бы - в виде таком не показалас-с-сь, - покаянно зашептала она, горестно заламывая руки. А одета-то была полукровка как обычно - минимум одежды, чтобы не ограничивать себя в передвижении.
- Оборотень я, - тихо шепчет она, прикладывая палец к устам, мол - никому не говори! - Родители и позволили порой ночью гулять, а вс-с-ся одежда рветца как превращаюс-с-сь, - горестно жаловалась тифлинг словно.
- Ты подожди-ка меня тут, доброй ночи я вс-с-сем пожелаю, шепну, что вернулас-с-сь домой, а потом и к тебе загляну. Не уходи никуда, - тут Зверица кокетливо потупила глазки, многообещающе поводя плечами и, дразнящей походкой, откровенно повиливая бедрами, бесшумно выскользнула из библиотеки, на прощание обернувшись, чтобы игриво улыбнуться.

Улыбка, наигранное смущение и кокетство как водой смыло, как оказалась Зверица одна, наедине с темнотой и коридором. Помнила она и расположение комнат, тоже выучить заставили, по чертежу гоняли. Все скрипучие двери и ступеньки тыщу раз заставляли называть, не дай демон она сбивалась. Хищница ступала бесшумно, покачивая хвостом, плыла вперед, молча поглядывая по сторонам. Спит дом, безмятежно спит. Вот справа комната - узорчатая, ярко-розового цвета. Детские спальни обычно скрываются за ними. Безумные искорки мелькнули в белых глазах. Когтистая лапа легко опустилась на ручку, открывая помещение, куда в итоге тифлинг проскользнула...

Кровь. Много вкусной, соленой крови. Зверица рычит как хищник, торжествуя пиру. Когти рвут, терзают плоть - нет нужды, давно тело разорванное потеряло искорку жизни, а всё не может остановиться зверь, треплет свою добычу, до кровавых ошметок доводя, вгрызаясь клыками в мясо, что еще недавно было ребенком. Не сколько ест, сколько разрывает на куски, выплевывая, жуя, упиваясь кровью, шипя...
Учащенно дыша, выходит из комнаты полукровка, кровью и стены, и дверь перемазывая. Улыбается безумно, глядит вперед. Туда, где кроется спальня младшего брата. А потом этажом выше обитают и их родители. Она помнит.

Голод звал.
Ночь сводила с ума, темнота и полный контроль ситуации щекотали нервы, дразня, желая убивать еще больше, пытать, рвать, терзать, слушать крики, вырывать глазами их когтями, пожирать сердца!..
Но приказ, смутное воспоминание о котором пульсировало в обезумевшем разуме, запрещал раскрывать себя.
Дикая охота проходила молча, Зверь безумствовала тихо и быстро, позволяя торжествующему утробному рыку сорваться с губ лишь тогда, когда или острые когти пробивали грудную клетку, вырывая сердце, или в горло впивались зубы, пока рот зажимали ладони. Ни единого вскрика не дала им выпустить тифлинг, бесшумной смертью метаясь по овеянному сном дому.
Едва сдержалась она, чтобы в комнаты слуг не заглянуть. Счастье было, что никто не выглянул, не прошел по коридору в эту ночь, что крепок был их сон. Зверица даже выжидала в коридоре, жаждя еще крови, еще добычи... Но не показался никто, и Зверица, злобно прошипев едва слышно, обратно двинулась. Да в наволочке снятой тащила оторванную голова отца убитой семьи - сам Грукх повелел это сделать, чтобы увидал Эмиль итог желаний своих. Пропиталась кровью ткань насквозь, алая-алая стала когда-то белая наволочка...
- С-с-скучал? - нежно проворковала она, бесшумной бестией врываясь обратно в библиотеку. Мешок с головой остается у входа снаружи, его она заберет позднее. Человек стоял спиной к ней, Зверица предвкушала, что будет, когда он обернется. А если юный дворянин закричит... Что же, в один прыжок покроет она расстояние между ними, меньше секунды понадобится, что горло вспороть. Да в окно затем выбежать, прихватив и трофей...
Угасал безумный огонь жестокости в глазах. Словно кошка она была, что мышей вволю наловив, голод свой утолив, была готова с последним мышонком поиграться. Возможно, что даже без когтей...

Отредактировано Ритца (25-12-2014 00:38:49)

Умный мальчик, славный и послушный. Остался на месте, не рискуя ослушаться приказа - именно им была её завуалированная просьба оставаться в библиотеке и не высовываться. Было бы очень жаль умерщвлять того, с кем планировалось поиграть, даже в дань великой охоте. Она заслуживала развлечения и отдыха после славной работы.
Ему шла эта растерянность, попытка взять себя в руки, понять, что тут происходит. Зверица снисходительно улыбалась, рассматривая его, изучая черты лица. Ох, люди-люди-люди. Мельтешащие под ногами, нелепые создания с ничтожно коротким сроком жизни, за который, диво, еще что-то успевают. Наверняка... особь этого вида, что перед ней младше её раза в 2-3.
Полукровку это не смущало. В конце концов, быть может, если её годы перевести в людские... То не исключено, что они, как смешно звучит, одногодки. Да и разве это мешало утолить голод плоти?
- Это что, кровь?
Тифлинг наигранно вскинула бровь, будто удивленно поднимая руку и глядя на нее. Задумчиво покрутила когтистой кистью перед глазами.
- Это? Варенье. Мимо кухни иду, чую - точно! Клубничное варят. Заглянула к ним поес-с-сть малинового, а то так вишневое люблю, - с явно слышимой издевкой в голосе протянула Зверица, едва сдерживаясь от улыбки - серьезный вид чертовски тяжело было держать. А потом, якобы в подтверждение своих слов, облизнула руку, улыбаясь, всё так же в дверях стоя, палец указательный посасывая. И глаза мечтательно прикрыла, словно правда сладостью перемазалась.
Кажется, догадывается она о госте. Больно смутился молодой аристократ, как вопрос задал, что она тут делает. Стало быть, не должон он тут находиться. Интересно. А гость ли? Не дальний родственник часом? Заволновалась внутри Зверица, как бы не оказался он еще одним из заказанных, не дай демон ускользнет из под носа, никогда еще не бывало такого. Заказ-то когда делали, может внепланово решил кто приехать, а её не предупредили.
Выглянула полукровка обратно за дверь, спиной бесстрашно оборачиваясь - что он ей сделает, поди сейчас на ягодицы уставится, слюни пускать будет - наклонилась поднять мешок с головой хозяина особняка, чтобы в комнату его библиотечную затащить и кинуть тихонько, понизу куда-то в сторону, в угол. А потом и дверь она захлопнула негромко, ключ повернула пару раз, на месте резко крутанулась, снова к Тилю поворачиваясь. Лучезарно улыбнулась - и клыки тут как тут мелькнули - пару шагов вперед сделала и на удивление прицельно метко кинула ключ прямо в камин. Сама подивилась, что попала, но лицом не показала. Прошествовала плавно к письменному столу, взмахом хвоста смахивая все документы и чернильницу на пол, уселась, ногу на ногу закинув. Вздохнула наигранно.
- Просто скажи, кто ты и что тут делаешь. Ты - призрак?
- Я-то кто? Уж кем-кем, а призраком еще не доводилос-с-сь побывать. С-с-сес-с-стрица Эмиля я. Прос-с-сто мало обо мне говорят, с родителями с-с-соритца начала. Как думаешь, - задумчиво бросает она взгляд на парня. - Права я, что думаю, будто удочерили они меня, а правду с-с-скрывают?
Не выдержала Зверица, захохотала звонко, откидываясь назад, выгибаясь, хвостом взмахивая. А отсмеявшись, снова глянула на парня. Уже иначе.
- Ты кто? Гос-с-сть или родс-с-ственник ему? - она на кинутый в угол мешок невольно кивнула. А потом, губу прикусив, исправиться попыталась, поднимая глаза к потолку, мол де, им, им. Которые этажом выше. И напряглась слегка, но заметно. Чтобы прыгнуть, если что.

Отредактировано Ритца (25-12-2014 17:31:38)

У бедного сдавали нервы. Своеобразных, может не очень остроумных, шуток демонессы-полукровки он не понял и едва ли не истерику тут закатил. Зверица не разозлилась, даром что не терпела подобного проявления неуравновешенного разума. Здесь место только для одного безумного. И это - она.
О да. Она наслаждалась. Её неожиданное появление, её экзотическая внешность, её усмешки-загадки-недоговорки - ух как это всё славно расшатывало душевное равновесие бедного человека перед ней. Ей было весело - ему не очень. Успешная формула любого садиста. Зверица любила мучить.
Нет у тебя многолетней выдержки и опыта сдержать свои эмоции в тугой узде, не умеешь хладнокровным быть. Но и легко так судить, являясь причиной смятения твоего...
Тиль ван Нормайен. Друг Эмиля. Гость. Значит, не цель. Значит, выживешь ты сегодня, если будешь хорошо себя вести, без глупостей и лишних действий. Когда ты только успокоишься?
Зверица усмехается, проводит хвостом своим перед глазами. Легонько встряхивает стрелкой, выпуская жало. Жест излишен, но недавно насмотрелась она, как тайные клинки одним взмахом руки из рукава достают, загорелась идеей, играется хвостом теперь, как малая. Яда полное жало - она ощущает это. Вечная диета без капли алкоголя стоила того - у неё с собой всегда был наркотик. И - неплохое оружие, позволяющее дезориентировать напрочь противника и доставить ему крайне неприятные страдания.
Помочь ему может расслабиться?
Впрочем, ничего она и сама не имеет против наркотика. Скользнул послушно хвост за спину, жалом к её собственному затылку пробираясь. Маленький нежный угол, и мир вспыхнул поярче, а потом принялся расплываться, сглаживаясь. Зверица свистяще выдохнула, сладко улыбаясь. Одурманенно моргнула. 
- Уверен, что отлично знаешь его? - мгновение, и она уже на столе с ногами, на колени уселась, руками о поверхность упирается, хвостом обвила их. Прямо кошкой расселась. Взгляд сейчас туманный, и сама она расслабилась, разнежилась от собственного яда.
- Я с-с-слышала, что ес-с-сть такая с-с-соль, которую нюхают, как в обморок упас-с-сть с-с-собираютца. У тебя такая ес-с-сть? - вкрадчиво прошипела Зверица, с любопытством глядя как бочком-бочком, а пытается аристократишка юный оказаться рядом с мешком. Ей-то, в общем, не жалко. Пусть глядит. Только выдержит ли его хрупкое сознание такое?
- Неужто не узнал да не с-с-слышал? Про с-с-старого Грукха, про его ребяток да про Зверитцу, что наивно народ зверем цепным зовет? - тифлинг склонила голову набок. Она будет приятно польщена, если репутация её, окажется, дошла и до ушей богатых безмятежных ребятишек.
- Подойди ко мне, - вдруг спокойным голосом, без издёвок, приказала она властно. И добавила, всё тем же равнодушным приказным тоном. - Или убью. Я хочу развлечьс-с-ся перед тем как уйти.

Кажется, паниковать перестал. Смирился, успокоился, устал трепать и себе, и ей нервы? Зверица только благодушно отметила этот факт, не особо вникая в людскую психологию. Поведение жертвы и её чувства мало волновали. Хотелось только получить то, ради чего она всё еще находится тут, хотя могла уже давно вернуться к Грукху. То есть, развлечься. Утолить иной голод. То, что она всё еще не получила желаемого начинало раздражать и злить...
И главное: мне всё равно, что ты тут делала, хорошо?- Я ничего не видел. И не знаю...
Ого, да ей сделку фактически предлагают. Он ничего не видел, не слышал и не знает, а она... стало быть... должна ему жизнь подарить? Зверица издала легкий смешок, склонив голову набок. Храбреет на глазах вьюноша, далеко пойдет, если выживет. Да почему сразу Зверица его убьет? Времена просто нынче неспокойные, а люди такие хрупкие, такие порой горячие в своих эмоциях и склонные лезть, куда не следует...
Та-а-а-ак. А теперь, стало быть, вспомнил об открытом окне, верно? Глупый человек, неужели ты не знаешь и не помнишь, что чем естественнее ты пытаешься себя вести, задумав нечто, тем легче это обнаружить? Мышцы небрежно, незаметно напряглись, готовые в любое мгновение кинуть гибкое тело в любом направлении, хоть вверх на несколько метров. Наивно думать, что хищница сейчас не следит за каждым его вдохом-выдохом.
То, что о ней не слышали - больно кольнуло самолюбие Зверицы, она прищурилась с ярым недовольством. Впрочем, Тиль незамедлительно признал, что уж теперь имел с ней дело... Отлично, а задача полукровки нынче - чтобы эта встреча запомнилась дворянину на годы.
***

Он побежал. Рванулся резко, как скаковой конь на старте, желая скорее вырваться вперед. Зверица не замешкалась, даром, что отвлеклась на задетое самолюбие и причины этому. Ох, недаром самоанализ и самокопания тифлинг не ценит - вечно как задумаешься, так случается что-то!
Хищница прыгнула следом, слетая со стола, одним махом преодолевая несколько метров. Впечатляющее, наверное, зрелище, как только что она едва ли не задремывала, казавшаяся нахохлившейся совой, а спустя мгновение уже напряженная как струна и настигает добычу в мгновении ока
Зверица приземлилась на пол позади него, поворачиваясь немного боком к Тилю. Только вот единственным зрителем этого виртуозного прыжка выступал затылок неудавшегося беглеца. Хвост с выпущенным жалом молнией метнулся к голове парня.
Успела.
Ужалила, весь до капельки свой яд вливая, следом делая подножку всё тем же хвостом, подсекая многострадального Тиля. Тот рухнул как мешок картошки, а Зверица... Зверица едва сдерживала ярость, которая словно до прыжка полукровки на столе осталась и лишь сейчас догнала и накрыла. Которая пропитывала каждую клеточку крови, её тела, её сути. Ярость, которая затмила кровавой пеленой мир вокруг, которая требовала одного - убить наглеца. Убить, растерзать того, кто посмел ослушаться Её. Кто посмел попытаться убежать. Полукровка зарычала обезумевшим чудовищем, замахиваясь когтистой рукой, которая должна была одним махом обезглавить валяющееся тело перед ней, что сейчас глядело широко раскрытыми глазами - ужас и боль отчетливо читались в них. И каким-то чудом сумела сдержаться, выплескивая всю ярость, всю до единой крупицы, на полотно картины, что висело рядом с тифлингом. Острые когти разорвали произведение искусства на клочья. Зверица тяжело дышала, полуприкрыв глаза. Собравшись, она повернулась к дворянину, который уже отполз в сторону стола и пытался подняться. Его силой духа можно было гордиться - мало кто способен на нечто большее, чем свернуться комком и скулить от боли и обезумевшего мира вокруг, что так остро воспринимался теперь. Само собой, что ноги сейчас отказывались держать человека... Но сама попытка полукровку почти восхитила. Зверица закрыла окно.
Она прошествовала к камину всё с той же ленивой грацией кошки, которая вернулась теперь к ней, когда добыча была обезврежена, тихо хныкала от боли и тряслась беззащитным ознобом. Проходя мимо, лживо-тепло улыбнулась бедному Тилю. Легко наклонилась, подбирая наполовину как минимум опустевший кувшин. Осторожно принюхалась к содержимому и удовлетворенно кивнула. Славно. Вино.
- Пей. С-с-станет лучше, - невесть как тифлинг оказалась рядом с сидевшим, присев на корточки, хвостом помогая с равновесием себе. В её голосе не было ни теплоты, ни заботы. Очередной приказ. Метис бесцеремонно впилась в волосы человека, запрокидывая ему голову. Кувшин был приставлен к его устам - её не волновало, что сейчас он может захлебнуться от обильного потока вина, хлынувшего ему в горло и проливавшегося на рубашку, в которой он всё еще был.
Кое-как напоив будущего при благоприятном исходе маркиза вином, который как ни странно, но являлся нейтрализатором её яда, Зверица поставила кувшин на стол, поднявшись. Задумчиво потопталась на месте и внезапно, склонившись снова над человеком, ударила. В самый последний момент кулак её раскрылся - поначалу намеревалась ударить она в полную силу, но лишь сильной пощечиной наградила в итоге, глядя на покрасневшее лицо и мутный взгляд. Это и приход в чувства ему ускорит, не правда ли?
- За с-с-суку, - кратко сообщила она ему и отошла к камину, усаживаясь на ковер. Замерла снова задумчиво, лишь кончиком хвоста поддергивая. А потом подняла взгляд. Белый, жестокий взгляд, сразу впериваясь им в глаза Тиля.
- Еще один подобный прос-с-ступок, и Эмиль получит голову не только отца с-с-своего, но голову друга, - медленно, спокойно проговорила Зверица, сдерживаясь. Человек вызывал злость. И сейчас она искала повод. Повод, чтобы отпустить своё ненасытное до крови "я" и дать ему упиться желаемым.- Я вс-с-сегда получаю то, чего желаю. Тебе оказана чес-с-сть, глупетц. Я надеюс-с-сь у тебя были женщины, и мне не придетца возитца с-с-с с-с-сопливым молокос-с-сос-с-сом без опыта и знаний? Я была бы огорчена, узнав это пос-с-сле с-с-стольки потраченного времени.
Она умолкла, задумчиво облизнув губы - быть может Тиль сейчас заметил, как мелькнул кончик раздвоенного языка. Зверица снова глянула на человека.
- Потцелуй меня. - в голосе звучала сталь.

Отредактировано Ритца (26-12-2014 18:35:40)

- Были! И много!
- Тем лучше, - холодно кивнула Зверица. Хотела было порадовать, что шансы пережить эту ночь у дворянина выросли, пусть и незначительно. Но передумала, ибо вдруг волнение и излишние мысли... помешают ему... сосредоточиться? Ей не приходило в голову, что её непринужденность и прямота в этом вопросе убивали всё запретное таинство, всю красоту телесной близости, особо прекрасной если несет свое начало из любви. Но о какой любви, каких чувствах может судить существо, в венах которого течет кровь демона, пусть и разбавленная  кровью эльфийской?
Тиль подходил неспешно, полукровка немигающим пристальным взглядом контролировала каждый его шаг; каждое его движение не оставалось без внимания. Тифлинг сомневалась, что человек ослушается снова, но не исключала такого развития событий. А прыгать белкой по всему помещению слегка утомительно. Не физически, но морально. И в конце концов, она - убийца, именно к ней обращаются, когда нужно устроить резню и кровопролитие. Позволительно ли такое несолидное поведение для Зверицы? Нет. Так недолго перестать саму себя уважать...
Он опустился напротив, хотя полукровка думала было подняться на ноги. В конце концов, стоило бы отыскать какой-нибудь диван - обычно они бывают в библиотеке - или можно было бы на столе... А хотя, что она имеет против ковра перед камином? Ничего, - думает Зверица, прикрывая глаза. Принимая поцелуй и отвечая на него взаимностью.
Действие наркотика уже выветривалось, но она словно не ощущала этого, поддаваясь новому опьянению, в чем-то куда более приятному и сильному, чем эффект её яда. Зверица ощущала учащенное сердцебиение и дыхание Тиля, которые совмещали в себе и страх, и желание. И это приятное ощущение, что именно её видят угрозой и боятся заводило еще сильнее.
Полукровка отвечала на поцелуй без нежности, с небрежной хищной страстью существа, которое сдерживает свою мощь и силу, превышающую человеческую. Она поддалась ему навстречу, желая сократить расстояние между телами и в мыслях поморщилась, когда её кожи коснулась холодная и мокрая рубашка. Ощущение совершенно не понравилось, так что когтистая правая рука скользнула по спине Тиля, весьма своеобразно освобождая его от оков верхней одежды - треск ткани тому свидетель.
Сердце учащенно забилось, а в горле пересохло, сладко всё где-то внутри словно сжималось - сейчас Зверице казалось, что это одурманенное состояние ей нравится гораздо больше, чем кровавый туман перед глазами во время резни.
На мгновение, скорее по привычке, она пожелала опьянить его наркотиком - такой своеобразный подарок от нее был не редкость в период ритуала... ухаживания? уговоров поддаться? своеобразного танца из будоражащих прикосновений, поцелуев, сбитого голодом дыхания, танца, со своими негласными правилами, который у каждого свой и неповторимый, от скучного или неуверенно-робкого до захватывающего и сводящего с ума...
Покачивающийся и извивающийся на ковре хвост на мгновение было нырнул за спину парня, поднимаясь как змея в боевой стойке, выпуская жало... Но тут же бессильно обмяк, укладываясь обратно на пол - Зверица вспомнила, что яда больше нет.

Отредактировано Ритца (26-12-2014 21:43:57)

Его страсть и желание развивать события, получить большее, добиться слияния с ней заводили полукровку, отчего она в свою очередь щедро отплачивала тем же, еще большей страстью, которая окончательно вскружила голову. Словно два зеркала напротив друг друга были они, отражая бесконечность и передавая друг другу её. Последняя мысль, которая успела блеснуть серебристой рыбкой во внезапно потемневшем омуте разума несла в себе усмешку, что в итоге всё равно всё идет как желала она, что лишь зря сопротивлялся, ибо сам теперь вёл их танец.
О да, не оговорка то была, Зверица и правда уступала ему, в новую игру теперь играя: обманывала себя, будто слабее и уязвимее, словно не она способна умертвить одним взмахом когтистой руки. Неохотно поддавались сильные мышцы на это самовнушение, но заставила полукровка расслабиться их, обмякла слегка в цепких объятиях человека, ощущениями безвольной жертвы стремясь пропитаться. Не сдержалась от томного полустона, чувствуя, как царапнули непроизвольно когти спину Тиля, когда невольно сжались пальцы...
Человек, которого пленила Зверица - будем называть вещи своими именами - на эту ночь, целовался так, что она уже, как казалось ей, была на грани. И если бы полукровка могла, то обязательно бы погордилась тем, что не ошиблась в своём выборе, но сейчас было не до этого. Ни до чего не было дела.
И когда Тиль отстранился, делая перерыв в поцелуе, тифлинг дышала едва ли тише его. И когда соблазненный ею дворянин скользнул взглядом ниже, на уровне груди, лишь вызывающе выгнулась, расправляя плечи, торжествующе улыбнувшись. Он уже принадлежал ей.
Его взгляд куда-то ей за спину остался незамеченным, пожелай сейчас ван Нормайен оглушить Зверицу или что похуже - не встретил бы он препятствия в своём действии. Только не сомневалась полукровка, что не посмеет сейчас человек, опьяненный ровно как и она, даже подумать об этом. И поднять себя хвостатая позволила, так и не дав мышцам напрячься для рывка, всё так же в мягкую покорность играя.
Тиль было выше. Это, в общем-то, было очевидно и ясно с первого момента как она его увидела, взбираясь в комнату. Но проявилось и ощутилось это только сейчас, когда она тянулась к нему на цыпочках, а он, напротив, склонился, не желая снова разрывать их долгий и страстный поцелуй, держа её в крепких объятиях и ведя, заставляя семенить крошечными шажочками.
А потом остановился, целуя еще крепче, рукой в волосы зарывшись, отчего она снова не сдержалась от полустона, когда волна дрожи накрыла, словно электрическими зарядами тонкими покалывая. Мир на мгновение помутнел, а потом Зверица обнаружила, что уже сидит на столе, прямо перед ним.
Она поняла, что всё еще находится в своей недоодежде и даже слегка нахмурилась этому промаху, спеша скорее его исправить. К слову говоря, со своими вещами, поспешно раздеваясь, полукровка обошлась значительно бережнее, стянув для начала верх и обнажая грудь.
А потом Тиль хищно, с рычанием впился в шею так, что наверняка оставит печать губ на память об этой ночи, и покуда её шею расцеловывали, от нижнего своего платья избавилась полукровка. Рука, которая бедро гладила, с неожиданно крепкой хваткой помогла ей в этом.
Зверицу бил озноб, голод сводил с ума и требовал отдать ему дань. Властным жестом она взялась и повернула голову Тиля к себе, приникая сама к его устам, языком языка дразняще касаясь. А когтистая рука в своем духе и с характерным треском уже избавила дворянина от нижней одежды. И хвост, который до этого судорожными кольцами то сжимался, то причудливо изгибался в плясках по столу, обернулся на поясе человека, с силой к себе притягивая, прижаться заставляя. Хищница затрепетала, ощущая прикосновение, не сдерживаясь от стона в третий раз. И, не смотря, что и настойчиво требовала она его, мешкать больше не желая, позволяла Зверица Тилю самому начать, бедрами мягко-мягко его сжимая, готовая и поддаться, и раскрыться.

Отредактировано Ритца (27-12-2014 01:40:11)

Она поверила быстро, что женщин у него было достаточно, и сказанные слова не оказались ложью. От прикосновений Тиля хотелось вскрикивать, они пылали жаром и поражали своей уверенностью, так касался тот, кто сильнее, кто властвует и выше рангом. Даже интересно, цеплялся дворянин так за свой шанс отвоевать право на помилование или же пребывал в твердой уверенности, что более не жилец и исполнял свою лебединую песнь? Зверица сама бы себе не призналась, что была от него в восторге в качестве любовника.
Полукровка нечеловеческими и даже недемоническими усилиями удерживала жалкие остатки своего разума в хладнокровии, не давая волне приближающегося пика блаженства накрыть с головой. Себя и своё тела Зверица знала великолепно, и стоит вволю подразнить себя, находясь на самой грани, как потом чувства будут словно усиленные во стократ, приправленные торжествующей радостью и сладостной дрожью: наконец-то.
Человек доминировал, вёл её, ухватившись за подаренную инициативу подобно утопающему за соломинку, тифлинг уже не притворялась, не внушала себе, что слабее и в его собственности целиком и полностью - она уже была таковой, приняв искусственное восприятие ситуации за реальность.
Он угадывал её желания, будто читая мысли, то прикасаясь там, где Зверица желала этого более всего на данный момент, то целуя там, где кожа горела от нетерпения ощутить на себе прикосновение жарких губ. И когда человек, освободившись от оков хвоста, цепко взял её за горло, полукровка лишь томно всхлипнула, словно бы прося пощады, от того, кто сильнее и властвует, вжившись в свою роль окончательно.
Не смотря на свой эгоизм, хищница яро отвечала на все прикосновения и поцелуи взаимностью, вплетая в свои собственные прикосновения сложную смесь из робости и сдерживаемой тонкой нитью страсти, что сейчас подходили для ее "роли".
Хвост, соскользнувший с пояса Тиля по велению его руки, вертикальной дугой выгнулся за спиной человека, острием стрелки дразняще скользя вдоль хребта, самую малость поцарапывая и оставляя на коже тонкую белую линию.
Поцелуями ван Нормайен спускался ниже, заставляя дрожать лихорадочным ознобом от негодования и желания - Зверица хотела, чтобы немедленно он взял её прямо сейчас, прервав этот безумно затянувшийся ритуал "угоровов" и ласки.
А потом мир перед глазами вспыхнул, и её очередной вдох словно оборвался на середине, когда как-то незаметно Тиль оказался в самом низу, приступая к ласкам совершенно иного вида, мало когда знаемые ею и оттого еще сладостно сводящие с ума. Попытки удержать разум в своих руках вдруг мгновенно сломались, и волна экстаза накрыла с головой. Кажется, когти, упирающиеся в поверхность стола, судорожно сжались, вздыбивая дерево щепками кверху. Затрепетавшая тифлинг не сдержалась от приглушенного вскрика. И когда дворянин выпрямился, она жарко потянулась к нему, прижимаясь к горячей коже и приникая с жадностью к губам, как приникла бы к роднику, умирая от жажды. Когда он поддался вперед, Зверица дрогнула.
Сознание и реальность взорвались, ослепляя, заставляя судорожно выгнуться, извиваясь в его руках, в его крепкой хватке. Невидящие белые глаза были широко распахнуты, и полукровка словно бы обмякла в объятиях, издав долгий и тихий стон. Послушной каждому прикосновению куклой была вскоре она уложена на стол, блаженно улыбаясь без пугающего хищного оскала, трепеща от каждого его движения, хвостом бездумно скользя по спине Тиля, своеобразно поглаживая и лаская. А потом он резко вышел, отстраняясь было, но тут же склоняясь, чтобы чуть ослабевшее тело сгрести в объятия, поднимая, а потом разворачивая к себе спиной. Зверица успела пройтись по шее поцелуем и на удивление осторожно прикусить его мочку уха. Когти судорожно оставили глубокие борозды на столе, когда полукровка ощутила внутри себя его вновь.
Они достигли пика безумной страсти одновременно, словно давние любовники, знающие друг друга как самих себя. Хвост снова обхватил за талию Тиля, заставляя проникнуть еще глубже и прижаться еще крепче, но вскоре безвольно отпустил свою добычу, освобождая. Зверица снова сопроводила своё блаженство тихим вскриком. И ответила на его поцелуй, но уже без той страсти и огня, что еще пару минут назад переполняли.
Стол был безнадежно испорчен.
***
Она свернулась в комок, лежа на столе, подальше от торчащих щепок. Тело инстинктивно скрючилось клубком, закрывая уязвимый живот. Зверица отдыхала, чувствуя как успокаиваются и унимаются сердце с дыханием. Приятная слабость переполняла её, она была готова нежиться в этом ощущении гораздо дольше, чем собиралась. Но ей нужно было уходить.
Она спрыгнула с прежней легкостью, но слегка пошатнулась, с каким-то удивлением вдруг улыбаясь. Восстановив равновесие, она подошла к Тилю как есть - до сих пор нагая. Едва ли какое стеснение мелькало в её движениях.
- Тиль ван Нормайен, - негромко произнесла Зверица, на удивление мягко вглядываясь в его глаза. Это не было вопросом, это было... Это даже звучало не утверждением, а словно подписанной закладкой, вложенной в книгу - вот здесь такой-то эпизод.
Полукровка встала на цыпочки, касаясь его губ своими. Поцелуй продлился пару мгновений - без страсти и сожаления, без благодарности и тепла. Как поставили точку в конце рассказа. А потом она отвернулась, отыскивая свою одежду взглядом. Одевалась равнодушно и скоро, явно привычно, без какого-то стеснения. Словно его уже не существовало для нее.
Крик на верхних этажах не удивил её - уже было раннее утро. Полукровка яро мотнула головой, словно бодая воздух, и на мгновение снова перед Тилем мелькнула беспощадная убийца беззащитных душ в ночи. Улыбнувшись своей прежней жестокой улыбкой, она скользнула в угол библиотеки, подбирая трофей, с которого натекла лужица крови, и рванула к окну, когда уже раздались первые стуки в закрытую дверь. Зверица не обернулась, распахивая нараспашку свой выход и спускаясь вниз. Закрытый черный экипаж дожидался явно её, причем подъехал совсем недавно. Тифлинг скрылась внутри, и лошадь, стеганутая, рванулась вперед.
Полукровка была приятно удивлена. Стало быть, за заказ заплатили действительно много, если Грукх нанял для неё извозчика, чтобы позволить вернуться безопасно.
***
Уже через пару часов она была в их комнате, за которую трактирщику было отсыпано много золота - мало кто согласится принять у себя грозных головорезов и не выдавать их. И пила молоко, задумчиво глядя в окно. Как рвет на улице Эмиля, получившего притащенный ею трофей, было слышно даже отсюда, но Зверица не обращала внимания. Полукровка перевела взгляд на ополовиненную чашу. Она дала себе зарок, что будет помнить эту ночь ровно столько, пока не допьет. Проматывая раз за разом пережитое, она снисходительно улыбалась мыслям, держа образ Тиля ван Нормайена перед глазами. А потом залпом допила молоко, откидывая клубок мыслей в сторону, пряча в дальний уголок эти воспоминания, чтобы может, когда-нибудь, на мгновение припомнить их.
Воспоминания о ночи послушно пропали из мыслей, скрываясь в темноте.

Отредактировано Ритца (27-12-2014 21:14:30)