Фэл Беран — когда-то болезненный сирота, а ныне мужчина в полном расцвете сил, с крупными волосатыми руками, что по поверьям сулило богатство их обладателю, и тугим выпирающим животом, что свидетельствовало о его жизнелюбии и хороших заработках, как, впрочем, и о том, что не помешало бы почаще давать отдых печени. За неимением жены, которая могла бы готовить для него разносолы, столовался Фэл в корчме "Дюжина перепелов". Самих перепелов там отродясь не видали, но отлично жарили кур и всевозможную рыбу, что, право, куда сытнее, чем эти щуплые птички, размером чуть более воробья. Как раз то, что нужно для человека с хорошим аппетитом.
Вот в этой корчме ближе к обеду и разыскали Берана слуги барона. Заплечных дел мастер взглянул на них недовольно, посетовал на нелёгкую службу, но залпом допил пиво и проследовал с ними без каких-либо препирательств. Ему же в голову не могло прийти, что сегодня он сам заключённый и что сейчас он окажется на стуле перед одним из своих коллег.
Сначала Берана спросили добром, не знает ли он чего о похищении принцессы. Потом попробовали хвалёное эльфийское зелье из лотосов. Но и с ним, и без него результат оказался одинаков — палач всё отрицал. И тогда расстроенный барон велел использовать свои, проверенные средства, которые, впрочем, тоже не дали никакого эффекта. Даже когда спросили о похищении жрицы, Беран лишь недоумевал и отвечал, что никогда не воровал баб (вот ещё, нашли сокровище), а только выполнял свою работу. Крепкий орешек оказался, но от знатока пыточных дел иного и ожидать было бы странно.
Лерандису тем временем предоставили доступ в покои Гвенлин. Уж если где и могла найтись требуемая ему для поисков личная вещь, так это там. Милена присутствовала рядом, но не вмешивалась, здраво рассудив, что предлагать ритуал на основе кровавой магии, сколь бы эффективен он ни был, барону не сто́ит. Что бы он ни сулил, после ей дороже обойдётся.
К тому же, у неё и без запретных ритуалов имелись на сей счёт кое-какие мысли. И Лерандис подтвердил их, обследовав карту и убедившись, что Гвенлин нет в городе и его окрестностях.
Чтобы получить верный ответ нужно прежде всего правильно ставить вопросы и ведунья посоветовала ему больше внимания уделять порту и направлениям, по которым из него могли отправиться суда. Коих, в общем-то, было всего два — северное и южное. На два больше, чем для того, кто надумает путешествовать по суше, прежде чем замёрзнет осенняя грязь, в которой выбивались из сил и теряли подковы даже верховые лошади, а любая телега или повозка и вовсе если не утопла бы по оси, то точно завязла бы намертво.
К вечеру выяснилось, что помимо принцессы пропал один из пажей. Барон считал, что прежде чем управлять землями и крестьянами, следует на своей шкуре почувствовать, что такое быть слугой. Поэтому отпрыски многих знатных семейств, прежде чем начать служить государю и государству на военной или какой-либо иной стезе, прислуживали ему самым что ни на есть натуральным образом. Разбирали грязное бельё, чистили сапоги и выносили ночной горшок.
Возможно, это не самое приятное занятие для юноши, но оно позволяло обзавестись нужными связями и понять внутреннее устройство власти. А барон имел возможность присмотреться к молодёжи в том возрасте, когда свою вороватость, лживость или дурной нрав скрывать ещё не научились. Он слыл рачительным и мудрым хозяином и пропажу пажа не досмотрел исключительно потому, что был занят пропажей человека куда более для него важного. А мальчишка мог просто вчера перебрать с вином или ослабеть желудком на объедках с господского стола. Всякое случается.
Милена же была склонна полагать, что два эти события могут быть связаны. Уверенность эта исходила из того, что в начале осени она угостила принцессу любовным яблочком и ему уже пора было подействовать.
Привнесённые в человеческую душу желания не всегда развиваются стремительно, да и форму порой принимают неожиданную, но это всё же одно из самых надёжных воздействий на разум из арсенала не владеющего ментальной магией чародея, ибо желание созревает в свой срок и человек воспринимает его, как собственное.
Вероятность того, что Гвенлин увлеклась пажом, была невелика. Но она была. К тому же, парнишка мог просто попытаться помешать её похищению или добровольному уходу, и теперь лежал в какой-нибудь канаве с пробитой головой.
Если второе, то всплывёт через пару дней, как распухнет. Расспросить его всё равно возможности не будет, потому, по секрету поделившись своими соображениями с Лерандисом, Милена попыталась поговорить с Бераном. Тот пока сидел в темнице и ждал, когда у мэтра Ирье дойдут до него руки, так что время было самое подходящее. Но, не без труда уговорив охрану и спустившись в подвал, ведунья обнаружила только хладный труп бывшего палача. То ли он сам решил удавиться, то ли ему помогли, но все секреты, которые хранил Фэл Беран, он унесёт с собой в могилу.

Пока Лерандис спасал честь и будущее правящего дома Анзгара, Милена пыталась разобраться в истории с неудачным похищением жрицы. Впрочем, не забыв при этом как следует покушать, потому при осмотре тела она была задумчива и благодушна, несмотря на общее напряжение, буквально витавшее в воздухе вместе с миазмами сточной канавы, поднимающимися из небольшой решётки в углу, обозначающей в камере отхожее место.
Впустивший ведунью тюремщик, сбитый с ног хрупкой с виду служанкой, переводил совершенно дикий взгляд с одной женщины на другую.
— Дык эта… Не было никого. Жизнью клянусь! Вот лекарша только и попросилась к нему. Я пустил, дурак старый. А чего? Она ж её милость пользовала. Кто ж знал, что она убить может?
Анна подняла голову и они с Миленой встретились взглядами. Действительно, кто знает на что способны эти дамы? А уж в их мотивах и вовсе без хорошей выпивки не разобраться. По крайней мере, если говорить о возможностях, то у Милены они, безусловно, имелись.
— Всё так, кто умеет лечить, может и искалечить, — спокойно подтвердила она. — Но я приходила узнать о новостях. Милсдарь младший дознаватель сказал, что ничего сообщить не может. Только посетовал на бесполезность эльфийского зелья правды. Я посмотрела зелье и убедилась, что оно высочайшего качества. Кажется, милсдарь младший дознаватель даже немного перестарался и сам успел нанюхаться, вот и говорит всё, о чём думает. — Милена взглянула на теряющего терпение барона и покачала головой: — Сожалею, но придётся поискать другое объяснение. Это не я. Тело начинает коченеть с головы приблизительно через два-три часа после смерти и завершается этот процесс через сутки, спускаясь до самых ступней. Если вы обратите внимание на состояние усопшего, то сами убедитесь, что мёртв он уже часов пять. То есть, сюда и не должен был никто приходить. Это случилось сразу после допроса. Меня здесь тогда и близко не было. Ищите кого-нибудь из стражи. Вероятнее всего, ещё одно тело. Потому что убийца либо проник в камеру под его личиной, либо как-то заставил стража пойти на преступление и убрал свидетеля.
— Она сказала, что я не те вопросы задавал, — уже чуть ли не пожаловался Анне помощник дознавателя, которого Милена так легко повысила в должности.
В ответ Милена лишь плечами пожала. Не нужно быть алхимиком, чтобы понять, если зелье добротное, а допрашиваемый говорит, что не крал никаких принцесс, значит он, действительно, не крал. И вообще, ей всё больше казалось, что два эти случая между собой не связаны. По крайней мере, не так явно, как все подумали поначалу.
Да, две красивые женщины, да, одна исчезла, другая чуть не исчезла благодаря вмешательству эльфийского мастера и компании. Если боги будут милостивы и эльфийский мастер поторопится, то он и вторую найдёт. Но Гвенлин пропала из охраняемого замка и тут явно действовал одиночка и профессионал. Конечно, если это действительно похищение, а не побег. Тогда всё ещё проще. А жрицу подкараулили на улице целой толпой. Шри, очевидно, владеет магией. Жрица ведь. Гвенлин, насколько Милене было известно, нет. Одна замужем, другая туда и не собиралась. Хотя, выкуп можно получить и за ту, и за другую, но всё же для этого логичнее было бы действовать раньше, во время праздников, когда до принцессы добраться мог любой крестьянин, а не теперь, когда она находилась под многочисленной охраной в доме отца.
Для привыкших править людей невозможность повлиять на события худшее из испытаний. Барон сжал кулаки, но от необдуманных поступков сдержался, даже тюремщика с досады не пнул, только сообщил всем, что будет ждать новостей, и вышел.
— Легче сказать, чем сделать, — вздохнула ведунья сама с собой и вновь обратилась к Анне. — Отпусти ты уже его. Только зелье эльфийское забери, пока он себе или ещё кому вреда не причинил.
Иногда Милене становилось любопытно, так же хороша эта девушка в услужении, как и в охране своих подопечных, или мастеру приходится терпеть бытовые неудобства, чтобы угодить её настоящей хозяйке. Впрочем, зная эльфийские нравы, она бы тому не удивилась.
— Что ж, выбора особого нет, нужно идти к Шарлотте. Она осталась последним известным нам живым свидетелем. Нужно выяснить, зачем к ней приходил Беран и что она вообще о нём знает. Если и это не поможет, то останутся только мои методы. К которым мне прибегать не хотелось бы. Прервитесь ненадолго с поисками по картам, мастер, и отошлите свою помощницу, пожалуйста, — попросила она. — И скажите, верно ли я понимаю, что ваше лотосовое снадобье можно использовать незаметно?.. Не хотелось бы упустить последний шанс избежать огласки моих умений.

Отредактировано Милена (23-03-2023 06:45:18)

— Вы ведь помните, как мы познакомились, мастер? До этикета ли тогда было?
Похоже, ведунью забавляли воспоминания о том случае. Даже несмотря на то, что ей продырявили бок стрелой, способной прикончить дракона, и, если уж совсем откровенно, действительно, едва не убили.
Лерандис имел массу возможностей убедиться, что Милена не держит на него зла. Скорее даже наоборот, демонстрация силы, желание спасти младшего товарища и проявление недюжинного ума, позволившее сделать это без лишнего вреда для остальных участников заварушки, вызывали к эльфу чувства, схожие с уважением. И, кто знает, поведи он тогда себя иначе, смог бы мастер вообще пережить то знакомство.
Сейчас об этом уже не узнать — дело прошлое. И ведунья вспомнила о нём лишь для того, чтобы на примере продемонстрировать, что даже зная лично некоторое количество эльфов, у неё совершенно не было возможности постичь всю глубину и продуманность их придворного этикета. Впрочем, она не сомневалась, что кто-кто, а уж баронесса-то точно сможет оценить его по достоинству.
В тот момент Милена даже не подозревала, насколько верно её последнее утверждение. Нарочитая придворная обходительность, к которой ведунья охотно прибегала сама, была лишь бледной тенью познаний придворного мирдайнского ювелира. Они не просто отвлекали внимание, а становились одним из достоинств своего обладателя, сразу делающим его приятным и образованным собеседником в глазах окружающих.
Более того, предназначенный лишь для избранных красивый жест воспринимался чуть ли не как подарок. И Шарлотта, кажется, даже зарумянилась от такой встречи с мастером. Или это уже начинало действовать его дивное зелье?
Баронесса, разумеется, понятия о нём не имела, а вот Милена принюхалась к нему с интересом. Пыль была настолько мелкой и невесомой, что рассыпалась по гостиной почти незаметно. Человеческий глаз мог бы обнаружить это только если бы она попала в прямой солнечный луч. Чего по вечернему времени, разумеется не произошло.
Запах зелье тоже имело совсем слабый, зелёный, самую малость сладковатый и отдающий чем-то бальзамическим. Такой ни с чем не спутаешь. Ведунье в её путешествиях доводилось пробовать печёные клубни лотоса, начинённые рисом и финиками. В горсти пыль пахла приблизительно так же, но когда она развеялась, запах изменился, став совершенно ни на что не похожим, но удивительно знакомым. Кажется, сегодня Милена не в первый раз сталкивалась с этим средством. И не просто где-то в лавке торговца редкостями, а именно как объект воздействия. Само собой, ей стало интересно, а подействует ли оно вообще. Именно на неё. Оборотни всё же не люди и не эльфы, для них нужна совсем другая алхимия.
Неприятных ощущений снадобье не вызывало. У Шарлотты, вроде бы, тоже и ведунья обыденно поинтересовалась её самочувствием, ближайшими планами и узнала, не отрывают ли внезапные посетители её милость от чего-нибудь важного. Шарлотта только вздохнула и сообщила, что нынче вечером была занята лишь вышиванием и охотно от него оторвётся.
— Что ж, рада видеть, что переживания по поводу исчезновения вашей падчерицы не сказались на вашем здоровье.
— Ах, Милена. Ну, какие переживания? — баронесса села и пригласила их с эльфом последовать её примеру. — После того, как нас с Малкольмом обвенчали, у меня появились две дочери, одна из которых на год младше меня, а другая даже немного старше. Они взрослые девушки, выросшие при дворе, и в состоянии о себе позаботиться, что бы там ни случилось.
— Барон, похоже, считает иначе.
— Барон больше переживает о поставленной под угрозу девственности. Ведь если с ней ничего не произойдёт, то доказать это женихам теперь будет не так-то просто.
— Невелика потеря с таким-то приданым, мне кажется, — пожала плечами Лена. — Но, даже если что-то и случится, то это дело поправимое.
— Ты можешь вернуть невинность? — обрамлённые пушистыми ресницами глазки Шарлотты сделались чуть не круглыми от удивления.
— Не пробовала, но всегда могу убедить жениха, что она не терялась.
— Наверное, это какая-нибудь могущественная внушающая магия?
— Очень "могущественная" — кухонная. Для этого нужно взять на кухне яблочный уксус и немного куриной крови. Даже я могла бы выйти замуж девственницей, если бы это было мне хоть сколько-нибудь важно, — рассмеялась Милена, продолжая присматриваться к Шарлотте и рассудив, что какой-никакой эффект от зелья уже имеет место быть, иначе с чего бы баронессе так откровенничать при Лерандисе. — Но мы здесь по другой причине, хотя тоже связанной с исчезновением Гвенлин. По подозрению в соучастии в её похищении барон арестовал одного из палачей. Он ни в чём не признался и, наверное, после возвращения принцессы его бы освободили, но теперь это невозможно. Кто-то лишил его жизни прямо в камере. Его имя Фэл Беран. Вам что-нибудь известно о нём, Ваша Милость?
— Да… — кажется, ещё не вполне поверив в сказанное ведуньей, Шарлота переводила взгляд с неё на эльфа. — Да, но он не мог быть причастным к исчезновению моей падчерицы. Это один из самых верных наших слуг. Был одним из самых верных… — она прижала ладони к лицу и внезапно расплакалась, искренне и от души. Впрочем, под действием снадобья правды, пожалуй, и не могло быть иначе.

На сцене их запутанной детективной истории появилось новое действующее лицо, а юная баронесса смотрела на Лерандиса в ожидании объяснений.
— А почему вы спрашиваете об этом украшении? — так ничего и не дождавшись, сама поинтересовалась она.
Милена тоже не ожидала подобного вопроса. Должно быть, мастер, как и всякий эльф, знал несколько больше, чем говорил. По крайней мере, прежде. А сейчас, наверное, зелье разговорило и его.
Вообще, если на секунду отвлечься от Шарлотты, похищений и придворных интриг, с его стороны трудно было представить более широкий жест, чем прибегнуть к зелью правды, зная, что на Милену оно может и не подействовать, зато подействует на него. Ведь ведунья могла воспользоваться ситуацией и узнать у него что-нибудь. Любопытные лично ей подробности, государственные секреты или даже секреты самого мастера.
Нет, она ни о чём его не спросит. Милена считала, что знает о Лерандисе достаточно и, если он в том с нею не согласен, то сам посвятит во всё, что сочтёт нужным. Несмотря на свой почтенный возраст, любопытства Милена не переросла, но зато теперь она знала, что всё тайное рано или поздно становится явным. Вытаскивать секреты "клещами" совсем не обязательно, нужно лишь подождать и они раскроются сами. Каждый в свой срок, как цветы лотоса.
Ей польстил поступок мастера. Имел ли тот противоядие или действительно счёл её достойной доверия, но впечатление он произвёл. А у Милены была возможность и подождать. Чего не скажешь о коротко живущих людях. Барону нужны были ответы как можно скорее.
— Берана заподозрили в исчезновении принцессы потому, что он был замечен среди участников неудавшегося похищения жрицы, — отвлекла её Милена. — До сих пор неизвестно, связаны ли эти два нападения. Но что барону оставалось думать?
— Не связаны, конечно же! — запальчиво возмутилась Шарлотта, но запала её хватило ненадолго. — Это я… я во всём виновата, — тихо произнесла она. — Мне стало известно, что Шри настраивает придворных против мастера Лерандиса и, косвенно, моего мужа, за то, что тот обратился к нему. Помните тот спор на званом ужине? Это её рук дело, а Болин просто падкий на сладкие речи и женские прелести болван, которому она наплела неизвестно что. Но сама я не знала, как с этим быть, и потому обратилась к отцу. Храмы различных божеств всегда конкурировали между собой за верующих. До открытой вражды дело не доходило, но у жрицы Сиэн нашлось достаточно недоброжелателей. До того, как перейти на баронскую службу, Фэл Беран был стражем при храме моего отца. Он договорился со своими товарищами и они подкараулили Шри, когда она пыталась вам помешать. В чародействе я смыслю мало, но вы ведь не просто так ходили на ярмарку. По крайней мере, так сказал Фэл. Шри следила за вами, поэтому вы оказались рядом с тем местом и смогли помешать. Нужно было выбрать другой момент, но после этого жрица стала осторожнее. А теперь он мёртв.
У баронессы совсем не аристократично задрожали губы и Милена обняла её, успокаивающе поглаживая по голове. Хотя, сказать ничего утешительного она, к сожалению, не могла. Разумеется, была вероятность, что гибель Берона это месть жрицы. Но нельзя было исключить и того, что это отец Шарлотты, узнав о зелье правды, позаботился, чтобы тот не сболтнул лишнего. Более того, оба они могли быть ни при чём. Мало ли какие ещё секреты хранил баронский палач. Даже метр Ирье мог за что-нибудь прикончить одного своего подчинённого, а потом подчистить воспоминания другого.
В поисках убийцы откровения Шарлотты продвинуться не помогли, но зато она прояснила ситуацию с нападением на жрицу. Теперь из клубка запутанных событий торчал конец нити, за который можно было потянуть. Но, увы, допросить всех участников событий под действием лотосового зелья не получится. Для этого понадобилась бы шахтёрская вагонетка этого порошка. Так что теперь придётся действовать осмотрительнее.

— Шри… была наставницей… дочерей барона… — всхлипывала Шарлотта. — Ещё до моего появления… Жриц Утренней Звезды часто приглашают для этого в богатые дома. А те, кто не в состоянии обеспечить одну из сестёр, до совершеннолетия может отдать дочь в их обитель.
— Что, впрочем, тоже не дёшево, — сочла нужным уточнить Милена.
— Да, так и есть, — маленькая баронесса отвлеклась от гибели своего верного слуги и начала понемногу успокаиваться. — Наверное, я не слишком погрешу против истины, если назову их подругами.
— Подруги, это прекрасно, — протянула ведунья, задумчиво переглянувшись с эльфом. — Но, Ваша Милость, в следующий раз, когда вы сочтёте нужным проявить заботу о мастере или обо мне, предупредите об этом, пожалуйста. Думаю, мастер Лерандис уже достаточно опытен в делах конкуренции, чтобы не допустить ничего дурного в свой адрес или в адрес своего заказчика. И меня он, надеюсь, тоже в обиду не даст, — тонко улыбнулась она. — И ещё об одном прошу вас, Ваша Милость. Велите милсдарю Эйтриггу зайти к вам завтра с утра. А мы с Леранлисом, с вашего позволения, побеседуем с ним вместо вас.
Собственно, только благодаря ему клубок недавних запутанных событий начал понемногу распутываться и теперь уже можно было не тыкаться вслепую, а делать какие-то осмысленные шаги и предположения. И Милена, пожалуй, находила это интересным, хоть и испытывала от того некоторую неловкость. Совать свой нос в чужие дела, скажем прямо, занятие не слишком достойное. Но до чего же увлекательное.
Впрочем, неловкость вызывало не столько это, сколько именно эльфийский мастер. Она знала его довольно давно и пожалуй, что неплохо. Знала, что он умён, упорен, хорош собой и обладает ещё массой всевозможных достоинсв. Но достоинства эти, как и определённого рода недостатки, ожидаемо встретить практически у любого эльфа, как набор определённых инструментов ожидаемо увидеть в мастерской любого ювелира. Но один ювелир создаёт шедевры, а другой клепает безделушки, коим красная цена — серебрушка в базарный день. Так и у эльфов, да и у любых других разумных созданий, пожалуй, не в достоинствах суть, а в том, какое им находят применение. И посмотреть на Лерандиса в деле оказалось неожиданно приятно, причём в деле не только оружейном и ювелирном. Может поэтому Милене при посещении его спальни и мысли не пришло о том, о чём прежде всего подумала бы любая добропорядочная женщина, посетив спальню мужчины. А может причина в том, что Милена просто никогда не была добропорядочной.
— Подождите минуту, Лерандис. Дайте собраться с мыслями. Азарт хорош, когда загоняешь добычу, но не когда распутываешь следы. Я соображаю не так быстро как вы, к сожалению, — Она опустилась в покрытое шкурами кресло у камина и щедро плеснула себе вина. — Итак, что мы имеем на данный момент?.. Исчезнувшую принцессу. Это главное. Баронессу, которая пыталась похитить подругу исчезнувшей принцессы, потому что подруга недолюбливает нас  с вами. К слову, как и принцесса, скорее всего. Так что мы тоже под подозрением, мастер, — посмеялась Милена, помассировав гудящую от долгого нахождения на ногах шею.
Оборотни живучи и выносливы не менее, а может и поболее эльфов, но для последних мало есть, почти не спать и много двигаться это норма жизни, а вот ведунья предпочитала не стоять, если она может присесть, так что, хоть и могла превозмогать голод, холод и усталость, но это не значит, что она вовсе их не ощущала.
— Ещё есть кому-то в чём-то поклявшийся Эйтригг, связанный с семейством Викстремов и, вероятно, с убийством. Он же участвовал в похищении Шри, которая с этим семейством, вроде как, во вполне дружеских отношениях. Я бы даже сказала, что она имеет немалое влияние на Боллина. Отец парня отсутствует в городе, да и вообще в придворных дрязгах не замечен. Отпрыск его, кажется, тоже отбыл на границу. То есть, они вряд ли могли приказать что-то подобное. Наша юная баронесса тоже вряд ли могла взять с него клятву посредством Чёрного архона. И получается, что этот Эйтригг служит уже трём господам. Викстрему, Шарлотте и кому-то ещё. Изрядная крыса. Но сошка явно мелкая. Не то что Шри, — Милена повернулась к огню спиной и глотнула вина, рассматривая точёный эльфийский профиль, в полутёмной комнате чётко выделяющийся на фоне звёздного неба. — Представьте на секундочку, мастер, что вы с детства дружны с дочерью вашего правителя. Когда она войдёт в возраст замужества, вы сможете влиять на неё, а через неё на её супруга. На пользу ли вам, если эту деву постигнет бесчестие или ещё более худшая участь? Едва ли. Мне сложно поверить в преданную дружбу Шри вопреки её собственным интересам. Если в её возрасте женщина ещё сохраняет подобную наивность, то она, уж простите, форменная дура, а жрица таковой не выглядит. Кто же станет резать курочку, которая в перспективе будет нести золотые яйца? И прятаться у Шри причин нет. Она же ничего не сделала. Ничего доказуемого, по крайней мере. Более того, даже если она где-то наследила и удастся доказать, что жрица пыталась навредить вам или мне, то ей максимум погрозят пальцем. Она же вырастила дочерей барона, практически заменила им мать. Ей достаточно сделать жалобную мордашку и сказать, что всё это исключительно для их блага. И, даже не сомневайтесь, Малкольм простит “недалёкую женщину, которая не ведает, что творит”. Не все же в курсе, на что способна ваша Аннушка и что вас нужно опасаться куда больше баронского гнева. Но Шри сейчас должна рвать и метать из-за исчезновения Гвенлин, вот что я думаю. И, хоть саму жрицу в наивности не заподозришь, но принцесса ещё юна и вполне могла поделиться с подругой какими-то тайнами. Её ведь не унесли из замка в мешке, значит как-то выманивали и Шри, возможно, что-то знает. Прямо к барону она пойти не может, потеряет доверие Гвенлин. Обратиться к Шарлотте тоже не вариант. Только участвовать в поисках своими силами. И, пожалуй, нам неплохо было бы объединиться. Давайте свои счёты будем сводить после, а пока сосредоточимся на поисках и сделаем вид, что баронесса нам ничего не рассказывала. Мы помогли Шри. Теперь попросим её помочь нам. Ответная любезность, так сказать, м?..

— Прошу, не сердитесь на меня, мастер Лерандис, но за вас я не тревожусь совершенно, — мягко улыбнулась Милена. — Вы, ваши руки и знания, немалая ценность. Их и так берегут, словно зеницу ока. Вмешиваться в работу мирдайнских умельцев, только мешать им, мне кажется. К тому же, вы не юная барышня, выросшая под крылышком у папочки, и многим опасностям сами можете пересчитать зубы. Я лично имела возможность в этом убедиться. Так что исчезновение Гвенлин в данном случае вызывает куда большую тревогу, чем любые возможные опасности, которые могут угрожать вам или мне. Но вы, конечно, в праве со мной не соглашаться. И, в любом случае, вам стоит знать, что в городе есть парочка тёмных эльфов.
Потрескивающий в камине огонь пригревал снаружи, вино согрело изнутри. У мастера, определённо, есть вкус к хорошим напиткам. В такие минуты остаётся только удивляться, что этим людишкам неймется? Сидеть себе в тепле и безопасности, за каменными стенами, у жаркого очага, с хорошим ужином, выпивкой и весёлой компанией или мягкой и уютной женщиной, так нет же. Навыдумывали каких-то интриг, делёж власти в этих продуваемых всеми ветрами горах и прочей ерунды. Хотя Милена понимала, что и сама рассуждает так лишь под влиянием мгновения. Если же проводить так все вечера подряд, то волей-неволей взвоешь от однообразия и сам начнёшь выдумывать что-нибудь со скуки.
— Когда я только прибыла в город, то справлялась о некоторых интересующих меня вопросах. К Свету они отношения не имеют совершенно, потому и о тёмных эльфах разговор заходил. — Лерандис, наверное, уже и сам догадывался, что она не просто так мотается по миру, так что это не должно было стать для него большим сюрпризом. — Одному из дроу неожиданно принадлежит торговое судно. Никогда бы не заподозрила в них любви к морским просторам, но тем не менее, похоже, и такое бывает. Второй имеет более привычную репутацию не слишком разборчивого в способах заработка, но умелого наёмника. Так что вашей леди будет, чем заняться. Аннушка завтра с утреца побеседует с этим Эйтриггом и вытрясет из него всё, что может вам угрожать. А нас сегодня ждёт небольшой визит вежливости, если так можно назвать посещение без приглашения. Я только возьму плащ потеплее.
Когда они покидали замок уже совершенно стемнело. Яркие цвета в одежде — привилегия знати. Милена носила в основном бледно-голубой, пепельный и лунно-жёлтый, лишь изредка позволяя себе что-то броское, потому в тёмных коридорах замка и на прихваченных первым морозцем улицах её силуэт запросто мог сойти за призрака.
В доме милорда Киртле, который нынче отошёл от государственных дел, а в былые времена нередко давал дельные советы ещё батюшке нынешнего барона, незваных гостей встретили, действительно, не слишком приветливо. Отворивший дверь прямоугольный туповатый детина, головы на полторы выше отнюдь не маленькой и не хлипкой ведуньи, густым басом сообщил, что хозяева не принимают.
— А ты, значит, ночной сторож? — уточнила Милена.
— Не, я — истопник.
— Прекрасно, вот и займись дровами, а сюда пришли кого-нибудь из личной прислуги.
Мечта гробовщика помолчал, нахмурил лоб, но потом видно всё-таки рассудил, что она дело говорит. Правда, к печи он не пошёл, а привёл откуда-то девушку в расшитом переднике и остался сторожить за дверью. Видно, чтобы ночные посетители чем-нибудь её не обидели. С той уже разговаривать было гораздо проще. Расторопная девица мигом пересказала хозяйке всё, что следовало, и их, наконец, впустили в тепло.
Дом у Шри и её супруга был большой. Не мудрено, что им понадобился специальный человек для того, чтобы следить за огнём. Печей и каминов тут, конечно, не как в замке, но уж наверное не меньше десятка. На нижнем этаже в первой гостиной, куда препроводили ведунью и эльфийского мастера, висел большой семейный портрет. Пожилой мужчина, одетый в парадный костюм, сидел в высоком резном кресле, к дополнительно укреплённым ножкам которого было прилажено четыре цельнодеревянных колеса. Видно уже в те годы милорд повредился здоровьем и ходил редко, если вообще был на это способен. На коленях у него сидел мальчёнка лет пяти, а за креслом стояла гордая, но утончённая Шри, несколько младше, чем Милена с Лерандисом её знали.
— Уже семь лет прошло, — позади ведуньи незаметно появилась хозяйка дома. — Время проходит удивительно быстро. А у вас есть семья, дети? — впрочем, это было уже Лерандису и Лена сочла за лучшее промолчать.
В домашнем платье, с распущенными волнистыми волосами и выражением лёгкого раздражения на лице Шри менее всего походила на жрицу целомудренной богини. Впрочем, она без заметных усилий справилась с собой, вновь надев степенную жреческую маску.
— Чем я обязана вашему визиту?

Отредактировано Милена (12-11-2022 16:33:18)

Вот так иногда случается, приезжает в человеческий город один сумеречный эльф. Только один. Но привозит с собой прорву проблем, о которых люди до того слыхом не слыхивали. Хотя, барон, наверное, знал о перипетиях не таких уж далёких, хоть и подземных соседей, но едва ли он когда-нибудь мог представить, что придётся в них участвовать. А Милена находила своеобразную иронию в том, что это именно она пригласила этого эльфа. Впрочем, исчезновение дочери барон с ним навряд ли связывал, потому и обратился к Лерандису, как к ближайшему магу, к которому вообще можно было обратиться. Едва ли столь впечатлившая Шри эльфийка согласилась бы этим заниматься. Как и кто-нибудь ещё из немногочисленных эльфов Анзгара.
Но, как ни крути, теперь вместо одной проблемы они имели две. И сложность заключалась не столько в том, чтобы разрешить их, сколько в том, чтобы отделить одну от другой. Впрочем, для начала нужно было послушать Шри.
— Ответ на первый вопрос я как раз и собиралась получить, когда в это дело соизволила вмешаться наша недалёкая баронесса, — раздражённо дёрнула плечиком жрица. — Вы работайте над большим заказом для барона. Это общеизвестно, но подробности хранятся в тайне, что беспокоит. Всех. В том числе и светлейший жреческий совет. И дочерей барона тоже. Все хотят знать, что он задумал. Если бы вы согласились на открытое соперничество, то это сразу разрешилось бы наилучшим образом, но болван Боллин всё испортил. В ваших записях, похоже, можете разобраться только вы сами. И на ярмарке мне тоже ничего толком узнать не удалось. Хотя с вашей стороны было весьма любезно помешать напавшим на меня животным. И нет, мне ничего не известно о том, о чём спрашивала та эльфийка, — Шри покосилась на Милену.
Видимо, "та эльфийка" не только спрашивала, но ещё и велела не болтать лишнего кому не следует. Но ведунья и без её рассказов могла предположить, что леди интересовали какие-нибудь сугубо темноэльфийские вещи, о которых светлая человеческая жрица, естественно, не имела ни малейшего понятия. Всё же сумеречные эльфы недооценивают богов и едва ли представляют, что даже добрые божества за предательство карают весьма сурово.
— Где Гвенлин именно сейчас, мне, к сожалению, тоже не известно. Но я знаю, кто её похитил. Вы в курсе, что у барона есть младший брат? Генрих Валькар. Сейчас о нём практически не слышно. Малкольм отослал его на северные границы. Но ещё пять лет назад он играл не последнюю роль в управлении государством. И Гвенлин с детства была увлечена им.
Рассматривающая подсвеченное языками пламени лицо жрицы Милена скривилась, словно от зубной боли. Её любовные яблочки не разожгли новую страсть, а подняли из глубин памяти прежнюю. Гвеглин, вероятно, сама спровоцировала дядю. Может быть, написала ему или ещё что. Вот только он-то милениных яблочек не кушал, какого же демона он взялся ей потакать?
— Генрих должен был уехать до замужества Гвенлин, но недавно он отчего-то передумал и вернулся в город, — продолжала Шри. — Я говорила с ним и мне показалось, что он задумал что-то недоброе. В тот же день я рассказала о своих подозрениях дочери барона. И потеряла её навсегда. Гвенлин не поверила мне и перестала посвящать в свои секреты. А вскоре она исчезла.
— Так почему было не рассказать об этом барону? — прямо спросила её Милена.
— Рассказать о чём?! — извечное спокойствие Шри отказало ей и она повысила голос. — О том, что я подозреваю его брата в желании навредить его дочерям? Чтобы потерять и его? Вы бы поверили подобным бездоказательным утверждениям о вашем брате? Впрочем… вы может и поверили бы, но барон глух к предчувствиям жрецов и божественным знамениям. Я ничего не добилась бы разговором с ним. А так я хотя бы могла находиться при дворе, присматривать за девочками. Где сама, где обращаясь к кому-то за помощью. Это лучшее, что я могла предпринять.
— Один из пажей случайно не помогал вам "присматривать"?
— Да. Орзо — славный парень. Но он тоже пропал. Нищие, что приходят в храм за бесплатной похлёбой, разузнали о нём для меня. Говорят, в последний раз его видели где-то в порту.
— И брат барона, видимо, тоже прибыл сюда на корабле, — Милена уже не спрашивала, она рассуждала вслух. — Дороги уже с месяц практически непроходимы, особенно в северных лесах. Там и летом-то не особенно разгуляешься, потому что даже такие дороги есть далеко не везде.
— Именно так. Для морских путешествий у него есть "Сорока". Когда-то она была одним из самых скоростных судов Анзгара. Генрих получил её в подарок перед отъездом.
— Она ещё в порту?
— Э... нет. Ушла четыре дня назад. Но я точно знаю, что ушла без него. Вы, может быть, тоже обратили на неё внимание. Чёрные борта, белые паруса...
— Нет, не видела, но уверена, что встать на якорь в одной из соседних бухт ей не проблема.
— Наверное... Я не слишком в этом разбираюсь, — с сомнением кивнула жрица.
— А отец Боллина? Да теперь и он сам, насколько я понимаю. Они охраняют не те же самые границы, куда отбыл младший Валькар? — спросила Милена, чем, кажется, вызвала у собеседницы растерянность, и махнула рукой. — Впрочем, это не важно. Чтобы общаться, совершенно не обязательно находиться в одном и том же форте.
Что ж, имея благородное происхождение, заручиться поддержкой некоторой части войск, закалённых в боях с лесными дикарями, и подвинуть немолодого уже братца с престола — похоже на план. А Гвенлин и вовсе может сделать передачу власти абсолютно законной и безболезненной. В конце концов, это далеко не первое правящее семейство, решающее вопросы наследования при помощи близкородственных браков. Скука смертная. Поступки Генриха Валькара, по крайней мере в изложении Шри, выглядели вполне логично и последовательно. В отличие от её собственных. Жрица должна бы радоваться, что судьба Гвенлин складывается так удачно, но радости она, похоже, совершенно не испытывала. Был в этом всём ещё какой-то подвох. Точно был, но пока Милена его пока не понимала. Ох, Рилдир, и отчего она не провидица?!
— Мама? — в гостиную робко заглянул парнишка лет двенадцати. — Мне послышалось, что ты кричала.
— Нет, Ролар, всё в порядке, — мягко отозвалась Шри. — Иди спать.
Мальчик недоверчиво осмотрел Лерандиса и Милену, но потом всё-таки сделал, как велела мать. Ведунья задумчиво прислушалась к звуку удаляющихся шагов и снова взглянула на семейный портрет. Здесь он был значительно младше, но, определённо, этот тот же самый мальчик. Это так же точно, как и то, что она уже где-то его видела. Вроде бы, видела, да и ладно. Город Анзгар невелик, мало ли кого и где можно было встретить. Но ведунью отчего-то это обеспокоило. Настолько, что она даже потеряла нить разговора.

Отредактировано Милена (12-11-2022 16:38:03)

Покидала светлейшую жрицу Милена со смешанными чувствами. Пока её маленькая баронесса не понесла, грызня Валькаров их не касалась вовсе. Она ничего не наследовала, ни на что не могла претендовать и убивать её нынешним наследникам, в общем-то, причин не было. Но знать, она на то и знать, что смерть для таких людей куда менее страшный финал, чем бесчестие или потеря власти. А именно это и произойдёт, если на трон усядется Генрих, и будет даже не особо важно с Гвенлин или без оной. Стало быть, к власти он не придёт. Так решила Милена.
А вот гибели дочерей барона ведунья не желала. Два потомка мужского пола, уже довольно взрослых, надо заметить, две девушки на выданье и ещё не зачатый ребёнок в планах — эдак основная ветвь рода Валькар не то что власть потерять, а вообще оборваться может. Тогда весь Анзгар погрузится в пучину борьбы за трон и неизвестно, что из этого выйдет.
Подобное тоже допускать нежелательно. Ведунья была убеждена, что когда в замках все кругом друг друга душат, давят и травят это нормальная дворцовая жизнь, но любой правитель лишь до тех пор может считать себя успешным, покуда эта возня никак не касается его народа. Не всякий, ой, не всякий на это способен. Потому-то власть не для каждого возжелавшего её, а лишь для избранных. И проверять, годится ли для этой ноши младший Валькар Милена не собиралась, так что пора было действовать.
— Скажите, мастер, а на каком расстоянии работает ваш поисковый маяк на освещённой Имиром цепочке? По морским картам им можно поводить или придётся ограничиться стенами города? Если всё так, как мы думаем, то Генриху нет смысла слишком удаляться от столицы. Укажите мне более-менее точное место и я заберу оттуда девушку. Это на время лишит гидру заговора головы и она не сможет кусаться. Конечно, в длительной перспективе толку от этого будет немного, на месте одной вскоре отрастут ещё две. Но я надеюсь, что не успеют, потому что вы между тем допросите Эйтригга и найдёте её сердце.
На полёты требуется много сил, да и занятие это хлопотное и опасное, потому Лена им практически не баловалась. Зато у волка быстрые лапы и, при небольшой помощи магии, их можно сделать ещё быстрее. Да и бегать по воде аки посуху тоже куда как проще, чем летать. А ещё к быстрым лапам прилагались острый нюх и мощные челюсти. Так что, при всём уважении к славным воинам на службе отечества, на данный момент Милена полагала себя для этой задачи наилучшей из доступных боевых единиц. Хитросплетения же интриг она без зазрения совести оставила бы на куда более сведущего в них эльфа и Аннушку.
— Думаю, в библиотеке найдётся то, что нам нужно.
Да и нужно-то было не так много, всего лишь карты береговой линии на пару дней пути в обе стороны. Но, приведя Лерандиса в тёмную замковую обитель пыли и мудрости, где предполагалась разжиться оными, Милена запнулась между стеллажами со свитками, будто её огрели по затылку веслом.
И эльф, и волчица прекрасно видели в темноте, но она таки засветила свечи. Только поднесла их не к полкам, а к массивной золочёной раме на стене. Милена поняла, что весь вечер не давало ей покоя.
— Взгляните, мастер…
На потемневшем от времени холсте был изображён юноша за книгами. Аристократическое сочетание светлой кожи и тёмной курчавой шевелюры, внимательные карие глаза. Удивительно, но кажется с портрета в баронской библиотеке на эльфа с оборотницей смотрел Ролар, сын Шри жрицы Утренней Звезды. Только здесь он отчего-то был на пару лет старше.
— Если не ошибаюсь, это батюшка Малкольма и Генриха Валькаров в дни его безмятежной юности, — усмехнулась ведунья. — Как я могла упустить это из виду? Ведь столько раз видела мельком, проходя мимо. Интересно, это барон так отчаянно желал обзавестись наследником, что решил попробовать не только с супругой, или там успел отметиться его братец в бытность свою при дворе.

— Да, с этим разобраться мы точно успеем, — согласилась ведунья, отходя от портрета.
Хотя, она была почти уверена, что любителем чужих жён окажется Генрих. Если бы Шри стала матерью наследника, пусть и незаконно рожденного, то вела бы себя совсем иначе. Да и барон, пожалуй, женился бы не на Шарлотте, а на ней. Шри ведь появилась при дворе уже после смерти матери девочек. Конечно, он мог и не знать об этом, что, правда, под самым его носом выглядело маловероятным. Или сомневался в отцовстве, но тогда он бы и к дочкам жрицу не допустил. Чему б она их научила с такими-то нравами.
Скорее уж походило на то, что Шри могла надеяться на смену правителя. Генрих возьмёт власть и вот тогда её сын действительно станет наследником. Да и она сама могла бы на кое-что рассчитывать, пожалуй, только вот Гвенлин дорожку перебежала. И, откровенно говоря, предположить, как Шри поступит дальше, Милена затруднялась. Она знала, как поступила бы сама, но светлая жрица, очевидно, мыслит как-то иначе и возможности имеет иные. В любом случае, обманутая женщина сама по себе крайне опасна и Генриху стоило бы поостеречься. А уж если тут замешаны ещё и материнские чувства, то вообще пиши "пропало". Одно радовало, сейчас ей до него никак не добраться. Хоть под ногами путаться не будет.
— Полтора дня пути при хорошем ветре… — эхом повторила Милена, приложив к карте карандаш, чтобы определить кратчайший путь между двумя точками, городом и Бухтой Тишины. — Попутном, разумеется.
К северу береговая линия была обрывистой и практически ровной, удобные заливы появлялись только в устьях небольших речек. Корабль за час проходит приблизительно столько же, сколько человек за пять. Дует зимой почти всегда с севера, то есть навстречу. Так что при хорошем ветре это время можно умножить ещё на два. Даже если без остановок на ночной отдых, то выходило не то чтобы очень далеко, но долго. Корабль отпадал. Да и ни одно заклинание столько не продержится, так что прогулки по воде тоже не вариант. А по суше между этими точками была тайга с редкими горами, промытыми водой ущельями, буреломами и ещё бездна знает чем. Тут самый короткий путь не то что не окажется самым быстрым, а вообще может не существовать.
Её размышления прервало появление Анны. Но принесла она лишь те новости, о которых Лерандис уже и так догадывался.
— А ведь вы были правы, мастер, — покивала Лена, тоже подходя к спящей девушке. — Но до чего же всё-таки этому Эйтриггу нужно было быть бестолочью, чтобы всем демонстрировать такую неоднозначную вещицу. Едва ли баронесса раздевала его донага, но ведь увидела же её как-то. И Анна в тёмном переулке углядела. Тоже мне, советник лорда Викстрема… Впрочем, пусть его. Может, он кого-то опасался и так решил его отпугнуть, — вздохнула она. — В любом случае, вряд ли он единственная фигура противника в этой партии. Первыми разменивают обычно самых слабых. И да, я собираюсь к нему в гости. Надеюсь, вы отпустите меня на несколько дней?
И тут Лерандис достал Слезу Иши, не ту, древнюю, а новую, над исправлением неточностей в зачаровании которой они корпели столько времени. И когда только мастер успел её сделать.
— Конечно, я помню Ириллита, видный мужчина. И понимаю, что в подземье много чудес. Но ведь я отправляюсь не в подземье, а в лесную глушь Анзгарского баронства за пропавшей девицей, с которой мы, к слову, не слишком ладили. Вероятность того, что меня там ждут, не очень велика, как и вероятность того, что её охраняют тёмные эльфы. Расточительно выйдет при таких грандиозных планах и ограниченных ресурсах. Это вас я оставляю в городе накануне переворота. Генрих и все, кого он смог собрать, наверняка где-то здесь, как и его покровители. Но амулет я возьму. Потому что успею его вернуть. Даже не надейся, что я оставлю тебе всё веселье!
Милена обняла Лерандиса, доверчиво положив голову ему на плечо, надела амулет и ушла не попрощавшись. Ей следовало поспешить. Ведунья поднялась к себе в комнату, положив в башне лишнюю одежду и вещи, зато прихватив несколько зелий и нож. Чем меньше будет вес того, что придётся оставить на себе, меняя облик, тем легче это произойдёт и меньше сил отнимет.
Покинула свою башню Милена не через дверь, а через люк в потолке, спустилась на основную стену замка, намереваясь оттуда перебраться на стену городскую, а оттуда попросту спрыгнуть на другую сторону.
Без тёплого плаща солёный ветер пробирал до костей и заставлял спешить ещё больше. Она толком и не запомнила, как так вышло, но уже стояла между зубцами крепостной стены. Вниз было четыре человеческих роста и покрытый тонким ледком грязный ров, совершенно не вызывающий желания искупаться.
Размяв окоченевшие пальцы, Милена нанесла рунный узор на руки, ноги и шею, после чего перекинулась волком. Теплее не стало. Покрывающие её тело костяные пластины совершенно не грели, только теперь ещё и ныли все кости, вставая на место после обращения. Волчица снова заглянула на противоположную сторону стены и высота уже не показалась ей такой уж большой, да и ров выглядел не столь отвратительно, даже наоборот, ведь вода смягчит приземление и скроет следы.
Милена уже подобралась для прыжка, но тут от услышала, как её проклинают. Это был голос Шри, настолько близкий и реальный, что волчица даже оглянулась. Разумеется, на стене никого не оказалось. Это была магия, причём магия отнюдь не светлой жрицы.
С Миленой порой случалось подобное, она слышала обращённые в её адрес мысли. Нередко это были именно проклятия. Но не совсем такие, как в этот раз. В голосе Шри не было ненависти, какую обычно вкладывают в подобные заклятия, не было раздражения и превосходства, как и предвкушения, что недобрые слова сбудутся. Был только страх.
Вероятно, Слеза Иши сейчас обострила способности Милены. И, недолго думая, она ухватилась за этот страх, выслеживая его словно дичь по следу. Ледяной ветер стих, померкли яркие приморские звёзды, исчезла серая крепостная стена. Волчица стояла в жарко натопленной, пропитанной благовониями комнате. Для человека она бы показалась просторной, но сейчас Милена задевала ушами потолок. В камине трещали поленья, предвещая скорое усиление морозов. А за пологом кровати пряталась Шри, прижимая к себе сына.
В первое мгновение Милене показалось, что жрица закрывает мальчика от неё, но мелькнувшая сбоку тень породила сомнения в столь скоропостижном выводе. Далее всё происходило практически одновременно. Волчица попыталась развернутся как раз в тот момент, когда что-то с противным скрипом заскоблило по её чешуе. Милена извернулась уже без оглядки на осторожность и обстановку, сбила ближайший столб надкроватного балдахина, раздавила неудачно попавший под лапу столик с вином и бумагами, запнулась о кресло. Тень метнулась ей за спину и Милену снова что-то ранило, на этот раз уже действительно болезненно. Обозлившись, она ударила в ту сторону задней лапой и тоже кого-то зацепила.
Когда дракон Ригель впервые показал Милене её звериную ипостась, она долго разглядывала эту неведому зверушку и не могла понять, зачем собаке петушиные шпоры. Лишь много позже она узнала, что это очень полезная вещь, помогающая скакать по отвесным скалам и лазать по деревьям. Вот и теперь костяные шипы на задних лапах тоже пригодились.
Выяснив, где находится неуловимый враг, волчица крутанулась на месте, снеся ещё какую-то мебель, и клацнула в ту сторону зубами. Отступать в комнатке, треть которой сейчас занимала чешуйчатая туша оборотня, особо было некуда и в этот раз так легко увернуться ему не удалось. Зубы вонзились в плечо и враг превратился в добычу. Милена подкинула его, клацнула челюстями ещё раз и перекусила вёрткого засранца пополам.

Птица без опаски садится на тонкую ветвь не потому, что уверена в её прочности, а потому, что уверена в своих крыльях. Так и Милена была уверена в себе и в том, кто стоял над ней. Но сейчас, в этой пёсьей конуре, что служила Шри спальней, волчица чувствовала себя несколько нелепо.
Мальчик и его мать смотрели на неё во все глаза. Ещё бы, такая громадина с окровавленной мордой. Жрица даже сжимала в руке кинжал, чеканный и наверняка серебряный или покрытый серебром. Таким она вполне бы могла причинить оборотнице некоторые неприятности, не то что это мелкое недоразумение.
Волчица покосилась на того, кого только что загрызла. Мелковат. Лица не рассмотреть из-за тряпки с прорезями. Да и вообще весь он сейчас походил на месиво тряпок, потрохов и крови. И оружие какое-то несерьёзное. Хотя воткнул хорошо, аккурат в верхнюю часть бедра. Ещё бы немного и артерию бы пропорол. Она попыталась вытащить зубами некое подобие длинного тонкого стилета, отчего-то пахнущего ртутью, но не смогла его подцепить.
— Давай я помогу, — неожиданно предложил мальчишка, вывернувшись из рук матери.
— Ролар! — ахнула Шри.
Даже Милена удивлённо склонила голову набок. Стоит тут такое неизвестно откуда взявшееся чудище с окровавленной мордой. Конечно, надо ему помочь! Далеко пойдёт парень. И это точно не… Как там называют отпрысков барона? Баранята? Нет, это точно не баранёнок, те осторожнее.
— Что ты, мама. — Ролар тем временем перебрался через разломанную кровать. — Это же посланник Ниэн. Он нас спас.
Дети всё-таки создания удивительные. Вот так Милена стала посланницей Утренней звезды. Если бы могла, то волчица бы посмеялась. Но в нынешнем своём виде она была не слишком к этому приспособлена.
И всё же подпускать Ролара к раненому бедру Милена не стала. Воткнутая в него зубочистка хоть и не выглядела опасной, но мальчишка мог неудачно зацепить что-нибудь жизненноважное, Шри нервировать ещё больше тоже, пожалуй, не стоило, да и время терять.
Милена представила городскую стену, куда нужно было вернуться. Но, собственно, почему на стену? Она ведь видела жиденькую рощицу на другой стороне рва. Лучше сразу туда. И прыгать в воду не придётся.
Определившись с пунктом назначения, волчица исчезла также внезапно, как и появилась, оставив жрице самой разбираться с развороченной комнатой и выяснять личность валяющегося там покойника. Ну, посланница Ниэн, так посланница Ниэн — она не настолько тщеславна чтобы спорить с этим, главное, чтоб с факелами не гоняли. К тому же, в определённом смысле парнишка мог оказаться прав. Есть такая забава у светлых богов, делать грязные дела чужими руками. Или лапами.
Оказавшись в рощице за городом, Милена наконец смогла сесть удобно и достать стилит. Такое оружие хорошо в причёске прятать, а не в ножнах носить. Прочность клинка, конечно, впечатляла, но встретить оборотня его прежний обладатель явно не рассчитывал. Что уж там, Милена и сама не ожидала, что так получится.
Не увидев в этой вещице больше ничего примечательного, ведунья бросила его в опавшие листья и поднялась, пробуя лапу. Рана затягивалась быстро, неприятных ощущений практически не доставляла и Милена решила не дожидаться, пока укол заживёт полностью. Она обогнула город и спустилась на покрытую многослойной ледяной коркой линию прилива, самую лучшую дорогу, которую сейчас можно было найти.
Солёный лёд не похож на озёрный, он словно покачивающийся ковёр из множества ледяных ворсинок. Бежать по такому одно удовольствие. Лишь изредка приходилось огибать промоины и поднимающиеся над водой скалы. Рыбаки уже давно вытащили лодки на берег, а ставить по такому льду сети ещё было рано, так что волчица успела преодолеть пригород и более-менее густо заселённые земли до рассвета.
Дальше начались совершенно незнакомые, но довольно однообразные места. Обрывистый берег с редкими ягодными кустарниками, поросший сверху хвойными деревьями. Здесь разнообразие их видов немного разбавляло однотипный пейзаж, но Милена знала, что чем дальше на север, тем меньше их становится. Сначала исчезнут сосны и нежные сизые ели, потом пропадут и ели обычные, а с ними и великаны-кедры, и только лиственницы с елями железными продержатся до конца, вместе с берёзами и ивами становясь всё мельче по мере приближения к границе вечных снегов. Но так далеко Милене, разумеется, было не нужно.
Тёмно-серые скалы и припорошенная снежком зелень мелькала так быстро, что сливалась в единую полосу. Основной трудностью путешествия стало отсутствие пресной воды. От постоянного бега пить хотелось просто невыносимо, а воды Северного океана для питья совсем не годились. Зато Милена согрелась, ей стало даже жарко. Ближе к вечеру она немного проголодалась, но это мелочи. Куда больше, чем пустота в желудке, волчицу беспокоило то, как она узнает Бухту Тишины.
Ей то и дело попадались длинные, врезающиеся в сушу заливы, заканчивающиеся речным устьем. В них можно было утолить жажду, но все они на взгляд волчицы выглядели похожими. Карту она помнила, но точность её вызывала у Милины сомнения, да и считать повороты ей было не с руки. Обидно было бы просто проскочить нужное место, потому после полудня она стала притормаживать и осматривать каждый залив. Нашла несколько одиноких хуторов, стадо лосей и кабанье семейство, вышедшее поживиться выброшенными на мелководье моллюсками, но вот искомый корабль ей пока не попадался.

Отредактировано Милена (22-11-2022 17:10:53)

Когда работают лапы, голова должна отдыхать. Таковы простые правила волчьей жизни и зверь внутри Милены негодовал, что она их не соблюдает. Или вернее это она сейчас находилась внутри зверя, которого не очень-то интересовало, кто и почему собирался прикончить Шри и Ролара. А вот ведунью интересовало. Хотя, ответ ей, в общем-то, был известен.
Если отец Ролара, коим практически наверняка был Генрих, станет правителем, то мальчик сможет претендовать на власть после его смерти. И, скорее всего, её получит. Просто в силу своего первородства. А кому не хочется видеть во главе баронства сына светлой жрицы не такая уж великая загадка.
Тут скорее интересно, знал ли о покушении сам папаша. Если да, то скотина он изрядная. Хотя выгоды ему в том, вроде бы, не было. Но если бы люди руководствовались всегда только выгодой, то это было бы слишком предсказуемо, а богам нравится вносить в действие элемент внезапности. Вот Милена нынче сама того не ожидая подпортила кому-то настроение. А теперь происходило обратное и треклятая чёрно-белая лодка никак не желала находиться.
К вечеру потяга с севера окрепла, небо затянуло тучами и пошёл снег. Поначалу редкий и робкий он неожиданно скоро прикрыл девственно белым покрывалом береговой обрыв и пейзаж стал полосатым уже натурально. Причём все полосы, за исключением, может быть, леса, были разных оттенков серого. Их отличала только текстура, из-за чего всё вокруг стало казаться нереальным.
Пушистое небо, тяжёлый тёмный океан с не доросшими до барашков волнами, присыпанные сиреневатым сумеречным снегом, сглаженные водой валуны, мелкие колючки хвои и больше ничего вокруг. Тем явственнее на этом фоне выделялись рукотворные обводы судна посреди залива. Но, увы, это была не "Сорока". Широкие борта, восемь пар вёсел, полосатый прямоугольный парус. Это скорее приют каких-нибудь отчаянных торговцев, а не заговорщиков. Вот только какого лешего они в межсезонье здесь делают?
С другой стороны, мало ли какие могут найтись дела там, где ни у кого их быть не должно. У Милены и у самой были такие же. А эти могли… да хоть пушнину скупать в обход баронских налогов. Могли, наверное, и что-нибудь ещё, но волчице не нравилось гадать и она уже перепрыгивала через волны, чтобы выяснить это лично.
Издержки длительного пребывания в зверином облике. Только заскочив на корму Милена задалась вопросом, а для чего ей, вообще, это нужно. Тем более, что это, похоже, и правда оказались всего лишь контрабандисты. Но закрепляющий перед бурей оснастку бородатый матрос уже заорал благим матом и на палубу один за другим повыскакивали остальные члены команды, коих было не менее трёх десятков.
Вероятно, кто-нибудь ещё находился на берегу, так что Милена мельком отметила, что на вёслах тут, видно, сидят не рабы. Да и вообще, команда отчего-то напомнила ей стаю. Те, кто выглядел более серьёзным противником, тут же хватались за оружие, оттесняя самых пьяных и молодых за спины, и волчица скоро оказалась в кольце. Это раздражало и она прижала уши, с трудом удерживаясь от желания зарычать, хотя нападать на этих людей и нелюдей не собиралась. Но предупредительный рык прорывался будто сам собою.
Тридцать человек это много, особенно на качающейся палубе, особенно когда ты на ней впервые, а эти тридцать знают каждый выступ и трещину, как собственную ладонь. Но пёс Рилдира, пусть и один, это тоже немало. И Милена ни секунды не колебалась в том, чтобы это продемонстрировать. Кому угодно.
В задних рядах переговаривались, выдвигая различные версии того, что это, а также откуда и зачем оно вылезло. Уже нашлись новые очевидцы, которых, вроде бы, при появлении Милены не было, и даже возник спор, то ли она упала с неба, то ли выскочила из воды. Океаническая версия победила, потому что снег, при беге облепивший волчицу, теперь растаял на горячей шкуре и она стояла вся мокрая.
— Это не первое морское чудище, что мы видели.
— Пригвоздим его кишки к палубе!
Людское кольцо сдвинулось. И тут рядом с ней откуда-то сверху спрыгнул дроу.
Хоть Милена и не разделяла опасений Лерандиса, но она их запомнила и, увидев тёмного эльфа, появление которого предсказал эльф сумеречный, припала на передние лапы и зарычала уже не для того, чтобы отогнать назойливых людишек, а потому что намеревалась убивать.
— Ой, Ой, — дроу поднял руки, показывая ладони, в которых неожиданно не оказалось оружия. — Успокойся. Я знаю, кто ты и что тебе нужно. И у меня есть для тебя предложение... — Он повернулся к ней спиной и широким жестом будто раздвинул сужающееся кольцо: — Расходитесь, расходитесь! Это посланец от нашего делового партнёра, он не причинит вреда.
Сейчас Милена легко могла откусить чудоковатому дроу голову. По крайней мере, такое складывалось впечатление. Это было даже слишком легко, а то, что легко достаётся, не ценится. Запал надвигающейся драки поутих, хотя она всё ещё внимательно наблюдала за эльфом. Но он ничем себя не скомпрометировал. Матросы, действительно, начали расходиться, тихо костеря капитана с его опасными связями, странными друзьями, да и вообще... мог бы предупредить!
Они остались вдвоём. Волчица перестала скалиться, но продолжала стоять, не спуская глаз с собеседника, подлость рода которого тысячелетия назад стала притчей во языцех. Правда, дроу этот был какой-то странный, блёклый что ли, будто выгоревший на солнце или не совсем здоровый, но всё-таки достаточно шустрый, чтобы его опасаться.
— Я знаю, кого ты ищешь, — повторил дроу. — Здесь он. Неподалёку. — "На Кудыкиной горе", шумно вздохнув, добавила про себя Милена, но продолжение оказалось иным. — Я расскажу тебе, как до него добраться, но мне нужно кое-что взамен. Пообещай мне, что встречи с тобой он не переживёт.
После такого заявления Милена вообще перестала что-либо понимать и, наверное, это было заметно даже по её морде, так что дроу решил изложить более подробно.
— Где-то чуть больше года назад в поместье мелкого феодала, которому принадлежит этот берег, поселился маг, назвавшийся Сигурдом Змееглазом. Сначала всё шло неплохо, мы даже брали у него кое-какие заказы на доставку, пока ему не взбрело в голову, что за работу можно не платить. Ну, не он первый, не он последний. Для решения таких проблем у нас есть свои методы. Мы с ним побеседовали по душам, но и это не помогло. А неделю назад ко мне пришла девушка, сказала, что нужно будет незаметно проследить за судном. И как же я был удивлён, когда тот корабль пришёл именно сюда. А девушка сказала, что ей тоже нужно туда и что скоро её будут искать. Я её аккуратненько расспросил и так понял, что они с этим Сигурдом не друзья. Тогда я предложил не брать с неё платы и дождаться того, кто придёт искать сию прекрасную деву в обмен на то, чтобы её освобождения маг не пережил. Ты понимаешь меня? — с сомнением уточнил он.
У волчицы в этом были некоторые сомнения. Гвенлин зачем-то преследовала "Сороку" и при этом знала, что сюда придёт Милена? Или не Милена? В принципе, со стороны принцессы было логично предположить, что её будут искать. Но эльф утверждал, что знает именно Милену. Или он знает её вообще, а ждал в принципе любого, кто придёт. И это ещё не всё. Насколько знала ведунья Змееглаз уж лет двести как почил с миром. Слишком много вопросов и предположений для волчьей головушки, поэтому она просто кивнула на всё это. На месте разберёмся.
— Вот и отлично! — просиял дроу и принялся чертить на присыпанной снежком палубе. — Сразу за этим заливом будет ещё один, его называют Мелким. Дальше Зелёный, Рыбный, отмель Русалкина плешь и Песчаный. Вот в Песчаный впадает маленькая речка Песчанка. От её имени название и произошло. Она никогда не была судоходной, но этим летом русло сильно углубили и даже повернули немного. Теперь там вот такая загогулина, — он изобразил что-то вроде искривлёного трезубца. — В неё мы не полезли, но чёрный корабль ушёл именно туда.

Речку Песчанку Милена нашла легко. Её, действительно, углубили, соорудив из вынутого со дна грунта небольшую дамбу и отвоевав у океана часть приливных земель. А выше по руслу нашлось несколько хлипких, но обширных строений. Вытащенная на берег "Сорока" обнаружилась в одном из них. С обломанной верхушкой мачты и неприличной дырой ниже ватерлинии, которую уже успели закрыть новыми досками, но пока как следует не засмолили.
Вокруг горели светильники, возились какие-то люди, но все они больше походили на обычных работяг, изредка на матросов, а Лена искала как минимум капитана.
Можно было, конечно, принять человеческий облик и тряхнуть кого-нибудь из этих молодцов, но возиться не слишком хотелось, да и расхаживать в одной рубашке по свежему снежку тоже. Оставив этот вариант на крайний случай, волчица обогнула импровизированную верфь и нашла несколько людских троп, расходящихся в разные стороны. Проверить их не составило большого труда и вскоре самая широкая, предназначенная больше для телег и саней, чем для пеших путников, привела её к интересному дому.

Городской житель, пожалуй, решил бы, что это неухоженное строение двухэтажный сарай, но внимательный взор подмечал тут остатки былой гордости. Добротный каменный первый этаж, колодец во дворе. И вид из окон, конечно же. Поместье находилось довольно далеко от Песчанки и смотрело на залив, перекрытый несколькими вертикальными скалами, должно быть, ту самую Тихую Бухту.
Считая мансарды и подвалы, в доме получалось четыре уровня, так что для лесных жителей он был не просто велик, а прямо-таки огромен. Лишённые крупных окон каменные стены защищали хозяев от диких животных, а скотина и амбары располагались в отдельной пристройке, не защищённой камнем, но такой же высокой. Северяне часто делают кладовые вообще без нижнего этажа, на высоких сваях, чтобы их не могли разорить крупные и сильные наземные хищники, а от рысей и прочего зверья, способного удержаться на ветках, достаточно дощатой двери и хорошей щеколды.
Прекрасный дом. Пожалуй, Милена и сама поселилась бы в таком. Разве что, для неё одной обогревать такое пространство было бы нецелесообразно. А вот если семья большая, то в самый раз. Обойдя его по кругу, волчица лишь убедилась, что от животных строение защищено лучше некуда. Самым удобным входом выглядело окно второго этажа, до которого можно было допрыгнуть с поленницы, но Милена так и не воспользовалась им. В человеческий дом лучше всего входить человеком.
Она уже практически не сомневалась, что там ловушка, и даже не одна. Может быть, не на неё лично, но их точно имело смысл поставить. Если какой-то морской бродяга знал, что за принцессой придут, то странно было бы, если бы все остальные остались в неведении. Что знают двое, знает и свинья, так люди говорят. Единственное, чего не ждёт расставитель ловушек, это того, что к нему придут с миром. Потому Милена вернула себе человеческую ипостась и просто постучала в дверь.
— Кто там? — отозвался на стук женский голос.
— Меня зовут Лена, добрые люди. Пустите обогреться.
В образовавшуюся щелочку выглянула усталая, худощавая особа в помятом чепце, окинула взглядом босую путницу в белой рубахе и с белыми волосами и уставилась так, будто призрака встретила. В таком виде Милена здорово походила на здешнее представление об облике смерти. Якобы ходит она по долам и весям, ищет что-то, а что ищет, того никто не ведает. Но бывает, что и людей за недоброе слово с собой забирает.
Занятно, что по здешним поверьям точно так же выглядела и любовь, босые ноги, белое платье. Тоже ходила по свету, тоже искала что-то. Разве что с лица она была как девушка. Отчего-то эти два образа причудливо переплетались в северном фольклоре.
— Кто там, Матильда?
Женское лицо скрылось за створкой, а в освещённую щель выглянул мужчина. Круглоголовый, лысоватый, с коротко остриженными седыми волосёнками вокруг проплешины, круглыми стёклами на носу и каким-то странными, не вяжущимися со всем прочим халатно-тапочным обликом чёрными глазками. При его появлении подарок мастера Лерандиса ожог кожу ведуньи холодом, чувствительным даже на уличном морозце.
Милена облегчённо вздохнула и по-доброму ему улыбнулась.
— Наконец-то я вас нашла. Сигурд Змееглаз, верно?
— Верно, — колдун посторонился, жестом пригласив её войти. — Для чего же вы меня искали, сударыня?..
— Милена, — ещё раз представилась ведунья. — Хотела узнать, где сейчас Гвенлин. Мне бы повидать её, если позволите. — Женщина рядом придушенно ахнула. Колдун смолчал, но удивление правдоподобное изобразить не сумел, а дальше отпираться было уже поздно. — Вы уж простите, что так, с порога, но я спешу.
— Экстравагантный у вас способ путешествовать, — осмотрев с ног до головы её, сухо произнёс маг.
— Вы даже не представляете себе насколько.
— Что ж, идёмте.
Он провёл Милену через весь дом, прихожую, ярко освещённую столовую, узкими коридорами мимо комнат прислуги, вниз по лестнице, пока наконец они не оказались в богато и удобно обставленной комнате. Дверей в ней не было, только широкая арка на входе, окон тоже. От очага в стене повсюду разливалось тепло, а рядом, на пушистой шкуре и бархатных подушках сидела Гвенлин, перелистывая какую-то книжечку. И вот принцесса-то, действительно, удивилась, увидев перед собой Милену. Пожалуй, даже испугалась немного, но присутствие мага её успокоило.
Тот в свой черёд посторонился, давая ведунье пройти. Милена так и поступила, но тут комната перед её глазами поплыла и начала таять. Ковры, подушки и вся роскошная обстановка исчезли. На месте остался только очаг, но стены вокруг него раздались в стороны, а по левую руку от Милены возникла рещётка.
Никакого арочного прохода позади, разумеется, тоже уже не было. Там поднимались к потолку точно такие же кованые прутья. А почти поморозивший в Милене дыру артефакт наконец успокоился. Ведунья инстинктивно дотронулась до металла, чтобы убедиться в его реальности, но её больно щипнуло за пальцы.
— На вашем месте я бы не стал этого делать. Как и пытаться применять чары, — предупредил стоящий по ту сторону колдун. — Вот уж не думал, что это будет настолько просто… Но зато теперь вы можете поговорить с Гвенлин, — он кивнул куда-то в темноту, развернулся и пошёл прочь.
— Вы ведь никогда не видели Сигурда, верно? — спросила вслед Милена. — Это был здоровенный белобрысый детина, в котором с первого взгляда никто никогда не признавал одарённого. И прозвище он получил не за глазки бусинки, а за то, что пытался наделить себя постоянным магическим зрением. Уж не знаю, насколько успешно, но один зрачок у него с тех пор вытянулся в полосу. Знатный был боевой маг. Один из лучших своего времени.
Лже-Сигурд ничего не ответил, но Лена знала, что сомнения ему в душу она заронила. Пусть теперь поломает голову, зачем она последовала за ним, если заранее знала об обмане. А у неё осталось ещё немало дел.
Настоящая комната, куда угодила Милена, представляла собой довольно обширный подвал, разделённый на несколько камер. Очаг здесь, о чудо, действительно имелся. Аккурат в проходе между клетками. И было похоже, что устроили его тут недавно. Видимо, чтобы не застудить венценосную пленницу. Впрочем, отведённый Гвенлин уголок выглядел куда уютнее, чем доставшиеся Милене голые камни.
— Даже соломки не подстелил… Зря, зря, — вслух заметила ведунья и подошла поближе к девушке, насколько это позволяли решётки. — Что ж, рассказывайте, принцесса.
— О чём? — робко пискнула та.
И куда только придворные повадки подевались?
— Ну, для начала о том, как вы сюда попали.

Рассказ Гвенлин был долог и красочен, но прояснил для Милены только пару деталей, пробоину в борту чёрного корабля и исчезновение Орзо. Принцесса прибыла сюда на "Сороке". Одна, без Генриха. Только с его людьми. И сделала это добровольно. Вместе с нею на судно пробрался какой-то паж. Должно быть, тот самый, о котором упоминала Шри. и Это он учинил описанные выше разрушения. А ещё убил двоих матросов. И ранил нескольких. Всё ради спасения принцессы. Но силы оказались слишком неравны и парнишку в итоге выбросили за борт. Но всё же нужно отдать парню должное. В семнадцать-то лет.
— Надо же, каков храбрец, — без малейшей иронии покачала головой ведунья. — И ведь даже рыцарем не был, обетов не давал. Уж не влюблён ли он часом в свою госпожу? Или ему, чтобы быть рыцарем, обеты не обязательны?
— Не знаю, — нахохлилась Гвенлин. — Его никто не просил вмешиваться. Что это за рыцарство такое, непрошеное и ненужное?
— По-настоящему верных людей просить нет нужды. Вы же отчего-то сидите сейчас под замком в подвале.
— Здесь я в безопасности и защищена от чар эльфов.
— А сказали вам об этом, конечно, другие эльфы?
— Нет, это сказал мне Генрих.
— Стало быть, эльфы сказали ему, а уж после он вам. Что ж, так или иначе, подвал вас не уберёг. Я здесь и как раз именно благодаря эльфийским чарам.
— Но вы мне ничего не сделаете! — гордо задрала носик принцесса.
— Разумеется, — ровно подтвердила Милена. — У меня и в мыслях не было… Если бы нужно было что-то вам сделать, то, наверное, прислали бы кого-нибудь другого, не так ли? Но раз подвал не помог, то, может быть, уже пора его покинуть? Или вы останетесь здесь только потому что Генрих попросил?
— Вам этого не понять, — девушка подобрала под себя ноги и отвернулась.
— Куда уж мне. Сдаётся, вы и сами не очень-то понимаете, зачем это делаете. — Гвенлин засопела, Милена слышала, как заколотилось её сердце. — Или вы находите лестным быть предметом для торга?
Этот выпад стал последней каплей. Принцесса вскочила и в два шага оказалась у решётки.
— Никто мной не торгует! Я люблю Генриха, а он меня.
— Что ж, для любви можно сделать многое, — согласилась Лена, ничуть не впечатлившись девичьим гневом. — А отца вы, стало быть, не любите? Или предполагается, что он не любит вас? Иначе отчего вы так легко обрекли его на смерть?
— О чём вы?.. Генрих как раз и остался в столице, чтобы убедить отца благословить нас.
— Похоже, Генрих не сказал, что хочет трон. И вас, в качестве залога того, что получает его на законных основаниях. Именно в таком порядке, не наоборот. Но пока место занято это невозможно, так что не сегодня-завтра вашего батюшку убьют. Тогда и благословение не понадобится.
— Это ложь!
— Это факт. Точно так же как то, что у вас есть племянник. Вы ведь наверняка видели сына своей воспитательницы. Не замечали сходства с вашими семейными портретами? — Милена устала говорить и махнула рукой: — В любом случае, доказательств в рукаве я не принесла. Можете оставаться здесь и ждать новостей, как и подобает благовоспитанной принцессе, заточённой в башне. Или пойти со мной и увидеть всё своими глазами.
Она двинулась вперёд и белым призраком прошла сквозь решётку, окончательно введя в ступор и без того пребывающую в расстроенных чувствах Гвенлин. Вот сейчас нужно было брать её и убираться отсюда, но снова похолодевший амулет отвлёк ведунью. Позади, у подножия лестницы стоял чародей, за неимением другого имени Лена всё ещё звала его Сигурдом.
Он заканчивал заклинание на смутно знакомом языке, но метил отчего-то не в неё. Зверь среагировал прежде, чем человек успел полностью осознать происходящее. Милена вновь сделалась полностью осязаемой и встала между ним и Гвенлин. Сорвавшееся с пальцев хозяина дома заклинание оплело её и рассыпалось лиловыми всполохами о надёжный рунический щит, сделанный заблаговременно ещё в городе.
Похоже, чего-то такого маг ожидал и вместо очередной сверхъестественной атаки в ведунью полетел обычный кинжал, вынутый до того быстро и ловко, что она едва успела это заметить. Увы, только заметить, но не отреагировать. Она отклонилась лишь немного и вместо сердца лезвие воткнулось под ключицу.
При глубоких ранениях боль приходит не сразу. Сначала чувствуется удар. Потом словно разряд тока, это реакция нервов на утрату связи с рассечёнными волокнами плоти. И только после этого их догоняют болевые ощущения. Ещё до того, как это случилось, Милена услышала вскрик Гвенлин и поняла, что дело плохо. То ли с девушкой, то ли с ней самой, но ей в любом случае пришлось выбирать, либо вынимать кинжал и останавливать кровь, либо отрывать башку ранившему её гадёнышу. Обращаться в волка при посторонних она даже не подумала и побежала за Сигурдом как есть. Тот проворно отступил на лестницу. Даже слишком проворно.
Слишком ловкий и тихий для человека, это очевидно. Но тут вопреки нарастающим опасениям маг замешкался и отчего-то споткнулся. Его заволокло облако непроглядной тьмы. Но случившейся заминки Лене оказалось достаточно, чтобы догнать, ухватить оставшейся дееспособной левой рукой за голову и приложить о ближайшую стену.
Затылок чародея встретился с каменной кладкой с характерным хрустом, плоть под пальцами стала неестественно податливой, рукав ведуньи испачкало чужой кровью. Только после того, как колдовская тьма рассеялась, стало заметно, что выше по лестнице стоит ещё один человек. На неосвещённом пролёте был различим лишь силуэт и поначалу ведунья вспомнила Матильду. Кто знает, на что способна эта невзрачная особа на самом деле, потому, бросив чародея, Милена метнулась к ней.
Шесть ступеней, оказывается, можно преодолеть разом. Пожалуй, можно было и больше, да нужды не было. Схватив неизвестного зрителя беседы двух колдунов за щиколотку, Лена дёрнула на себя и поймала падающего человека за одежду, но сразу же поняла, что это не Матильда. И вообще не женщина. Запах оказался мужской, более того, знакомый.
— Кто таков? — рыкнула она туда, где предположительно находилось его ухо.
— Моё имя Орзо, госпожа, — отозвался парень, наполовину вися над ступенями. — Меня послали за леди Гвенлин…
Надо же каков герой, в огне не горит, в воде не тонет. Уважительно хмыкнув, ведунья опустила парнишку и сама, тяжело вздохнув, села рядом.
— Да, знаю, жрица тебя отправила.
— Нет, не госпожа Шри. Не только она… — паж сбегал наверх, вернулся с лампой, и, как следует разглядев Милену, приноравливающуся вынуть торчащий кинжал, запрыгал вокруг. — Нельзя его доставать, госпожа. Вы истечёте кровью. Это лекарю делать нужно!
— А я кто по-твоему? — проворчала ведунья. — Помоги лучше.
Парнишка поначалу замялся, но всё же взял себя в руки и выслушал, что нужно сделать. Лене это показалось до того забавным, что она даже пошутила немного, спросив, неужели лечить настолько труднее, чем убивать.
— Труднее, — не оценив шутки, кивнул Орзо. — Там только своей жизнью рискуешь, если ошибёшься, а тут вашей.
— Это поначалу. У тебя ведь ни в том, ни в другом опыта немного, верно?
Тот снова кивнул, но вытащить злополучный кинжал всё же помог. Милена зажала рану, остановила кровь и рассмотрела, наконец, бледное лицо пажа.
— Сам-то цел?
— Цел, — с очередным кивком подтвердил он. — Сегодня обошлось.
— А то, что на "Сороке" досталось?
— То заживает уже. Спасибо.
— Тогда ладно, пойдём за твоей принцессой.
Они прошли мимо лежащего навзничь мага, лицо которого после смерти сильно изменилось и отнюдь не оттого, что в нём практически не осталось целых костей. Кожа потемнела, скулы и уши заострились, волосы стали гуще и совершенно побелели. Орзо удивлённо склонился к нему, похоже, не веря своим глазам.
— Иллюзия, — коротко пояснила Милена, подхватив тело за шиворот и скинув на пол подвала. — Говорил мне мастер Лерандис, что здесь дроу будут. А я не поверила. — Она сноровисто обыскала труп, достала связку ключей и протянула юноше: — Иди, открывай. Ты, кстати, как сюда забрался?
— Через крышу. Мы хотели через кладовые, но вас увидели и пришлось импровизировать. Крыша проще всего. — Он шумно возился с замком, навешенным на клетку добровольной пленницы. — Здравствуйте, леди Гвенлин! Простите, что долго. Дом большой, пока по всем этажам прополз, вот и задержался.
— Ничего, ты в самый раз успел в итоге. К тому же, люди не летают и крышу зачаровать, видно, не подумали, а в любом другом месте ты, скорее всего, нарвался бы на защитные чары. Так что всё правильно сделал. А кто это "мы", кстати?
— Так говорю же, я и леди Моран, которая меня сюда отправила. Её судно шло следом за кораблём, на котором увезли Гвенлин. Она выловила меня из воды, подлечила и… на том корабле тоже был дроу.
Вот теперь всё более-менее прояснилось. Вот, стало быть, каким образом Катарина Моран решила поучаствовать в этой истории. Что ж, Милена и сама просила её присмотреть за барышней. Только не за этой. Ну, да ладно, что ни делается, всё в итоге к лучшему. Сама Катарина в поместье сунуться не могла, вот и послала парня. А остальное ведунья собиралась расспросить у неё при личной встрече. Благо, когда она произойдёт, торопиться уже никуда будет не нужно и она сможет уделить этому достаточно времени. По крайней мере, Милена полагала, что вполне может на это надеяться.
Нужный ключ, наконец, нашёлся, замок щёлкнул раз, другой, паж ойкнул и отдёрнул руку, по которой стекала крупная алая капля.
— Тот дроу к этим, похоже, отношения не имеет… — Милена осеклась на полуслове, встревоженно разглядывая сначала ладонь парня, а после и замок. — А вот это имеет и очень даже. Вечно черноухие мудрят со всякими ядами и секретными механизмам. А барышня ещё не верит, что её дядюшка, связавшись с такими мудрилами, переворот затевает. Чтоб их подбросило и перевернуло! Кончилось, видно, твоё везение, дружочек. Присядь-ка, посмотрим, можно ли что-нибудь сделать.

Отредактировано Милена (17-12-2022 20:22:20)

Парнишка дёрнулся от звука чужого голоса, вышедшая было из клетки Гвенлин спряталась обратно.
— Чего шарахаетесь? Сказано же вам — свои, — Милена удержала Орзо на месте, передавив ему запястье и накладывая простенькие чары.
— Ай, больно! — сморщился тот.
— Это оттого, что кровь остановилась. Сейчас ещё и онемеет. Потерпи. Если недолго, то вреда от этого не будет. Неприятно, конечно, зато и яд пока дальше не пойдёт. Сиди смирно. — Она оставила деток в клетке и заглянула на лестницу: — Выходи уж, если друг. Хотя как по мне, почерк у мастера вполне разборчивый.
Гвенлин не удержалась и тоже высунулась посмотреть, а Лена не стала её останавливать. И дело было даже не в том, что голос в темноте знал, какой рукой пишет Лерандис. Просто, если бы он пришёл по их души, то едва ли стал бы предупреждать.
Эльф вышел. Милена смерила его взглядом и сама над собой посмеялась. Первая её мысль была не о том, кто это такой и откуда он здесь взялся, не подозрения в очередной иллюзии или ещё в чём-то разумном для нынешней ситуации. Ведунья подосадовала на то, что рубашка у неё в крови. Справа в своей, слева в чужой. Красавица — слов нет — в самый раз для знакомства с мужчинами. Хотя кровь дроу сумеречному эльфу, наверное, не будет неприятна. Ну, и в своём ли эта волчица уме?
Всё-таки есть в этих эльфах что-то эдакое. Впрочем, скорее всего дело вовсе не в острых ушах и пепельной коже. Если бы в подвал сейчас явился орк, назвался другом и сообщил, что всех перебил, реакция бы не слишком отличалась. За исключением, может быть, того момента, что кровь на одежде Милены с поправкой на особенности ордынской культуры тогда стала бы украшением. Всё-таки не в цвете кожи дело и не в форме ушей, а в поступках.
И, судя по практически одинаковому интересу принцессы и ведуньи, возраст тут тоже особого значения не имеет. Только Милена привыкла анализировать свои эмоции, а Гвенлин пока и не знала толком, что это такое. Чужие эмоции Лена тоже из виду не упустила и тихо радовалась про себя, что наложенные на яблочки чары не разрослись до одержимости. Бывает такое, когда их питает силой не только то, кто создал, но и тот, на кого они наложены.
С Гвенлин будет всё в порядке. Сомнения в честности Генриха вопреки её желанию уже появились, осталось их подтвердить, что будет несложно. Особенно теперь. Своим появлением эльф, сам того не зная, уже помог Милене. теперь убедить девушку вернуться домой будет проще. Собственно, и вариантов-то других больше не было. Не торчать же здесь в компании с трупами.
Оставалось только что-нибудь решить с Орзо. Не хотелось бы лишать храброго парнишку кисти. Пострадать на службе, конечно, почётно. Его непременно наградят и потом, наверное, не забудут. Но много ли в том толку, когда хочется турниров, охоты и восхищения прекрасных дев, а останется только жалость, вино, да скрипеть пером по пергаменту. Оно, вроде бы, лучше смерти, но если стать калекой в таком юном возрасте, то так наверняка и не скажешь — лучше ли.
— У нас тут неприятность приключилась, — кивнув на Орзо, тихо объяснила Милена эльфу. — В замке механизм с отравленной иглой сработал. Хотя, вроде бы, открывали родным ключом... Не знаю, потревожили его чем-то всё-таки. Пахнет незнакомыми травами. Я в снадобьях подземных народов не слишком разбираюсь, не довелось как-то. Хоть бы узнать, из чего его добывают, что ли. Понятно бы тогда было, можно ли его с кровью выгнать или сразу с куском плоти удалять придётся.
Услышавшая это Гвенлин, и без того не сиявшая румянцем, побледнела окончательно. То ли вида предполагаемой ампутации испугалась, то ли за Орзо переживала, но Милена строго посмотрела на неё и жестом велела помалкивать. Только истерик для полного счастья им сейчас и не хватает.

Отредактировано Милена (26-12-2022 10:49:44)

Милена не послушалась его. Правая рука более-менее гнулась в локте и вполне сносно функционировала ниже, досадная неприятность, но не более. В деле направления магии пальцы имеют куда более важное значение, чем плечи. Конечно, если суть магии не в приготовлении зелья, для которого требуются несколько выбитых зубов оппонента. Ведунья предпочла сначала разобраться с тем, что творилось с Орзо, и облегчённо вздохнула, когда выяснилось, что его всего лишь ненадолго парализует. В принципе, уже и одного этого было достаточно, чтобы её успокоить, но в закромах эльфа ещё нашлась и нейтрализующая отраву мазь. Милена с лёгким сердцем вновь позволила крови парня одинаково циркулировать по всем конечностям, уже исключительно с научным интересом дожидаясь результата лечения. Даже если не подействует, то ничего страшного, разберутся как-нибудь. Равно как и с её плечом.
— Разумеется, я всё уже сделала, — она отодвинула ворот рубахи, продемонстрировав оставшийся после удара кинжалом багровый рубец.
На человеке такие повреждения заживали бы пару недель, на оборотне, пожалуй, пару дней. Колотые раны, вообще, самые сложные. Снаружи всё уже закрылось, но внутри оставались повреждения, помятые и рассечённые ткани и сосуды, свернувшаяся кровь, не вытекшая из-за слишком маленького входного отверстия. Понадобится время, чтобы всё это рассосалось и восстановилось. У людей оно ещё и гнить порой начинает, отодвигая время выздоровления в бесконечность, так что ей грешно жаловаться. Можно, конечно, было и ещё ускорить процесс, изменив облик или прибегнув к магии, но пока Милена не видела в том необходимости.
Настороженную сухость эльфа по отношению к себе она приняла за плоды знания. Уж всё-то эти эльфы знают, и про Лерандиса, и про неё. А о себе ничего не рассказывают. Но это, конечно, дело обычное, житейское. По-хорошему-то рассудить, так правильно делает, что опасается. Вон, и Сигурду бы этому следовало, так может не валялся бы сейчас у входа мешком гнилой репы. Тем более, что Лена даже не подумала как-то особенно скрываться от этого конкретного эльфа, как и от тех, других, маленьких чёрненьких и уже неживых.
Быть сдержанной и при необходимости прибегать к смягчающим и маскирующим ауру рунам давно вошло у неё в привычку, но не столько из природной скрытности, сколько от необходимости. Милена много времени проводила среди людей. Те, к счастью, редко ощущали давление её присутствия, но вот их маленькие помощники, всевозможные домовые, овинники, банники, такое соседство переносили с трудом. Да и многие животные тоже. Даже дети порой реагировали, хотя эти привыкали быстро. Как овцы привыкают к присутствию пастушьей собаки — тоже хищник, вроде, но хищник не из леса, а свой, стало быть не страшный.
В общем, что бы там эльф про неё ни узнал, а она о себе знала всяко больше и в ответ на хорошее отношение взаимности не ждала. Ни от него, ни от Гвенлин, ни от Орзо, ни от Шарлотты, ни от кого другого.
— А два с половиной воина вас устроят? — вдруг прозвучало у неё за спиной.
Милена крутанулась на пятке и вскинула руку, но не для того, чтобы отпустить короткое заклинание, а чтобы предостеречь эльфа не сделать чего-нибудь похуже.
Только один народ Альмарена умеет передвигаться тише эльфов и демонов и причина тут даже не в том, что они превосходят прочих в осторожности, сколько в особенностях физиологии. Потому что они не дышат и сердце у них не бьётся. Именно к этому племени и принадлежала присоединившаяся к собравшейся в подвале компании особа.
— У тебя чуть сердце не остановилось! — вместо приветствия тихо обругала её Милена.
— "У меня чуть сердце не остановилось," — ты хотела сказать? — поправила та.
— Именно так я и сказала. "У тебя".
— О… Ну, это ничего. Ты бы привела меня в чувства, я думаю.
Барышне, похоже, было весело, а вот Милена её беззаботного настроя не разделяла. Хотя, признаться, на мгновение всё же озадачилась тем, удалось бы ей что-то сделать для вампира с пробитым сердцем, и ответ был скорее отрицательный. Способы лечить нежить, если по отношению к ним вообще уместно это слово, ведунье были неизвестны. Может их и не существовало вовсе. Или просто она не интересовалась.
Оборотни и вампиры ненавидят друг друга, с завидным постоянством снова и снова подкрепляя подобное отношение. Пожалуй, между ними происходит нечто подобное давним разногласиям между лесными эльфами и гномами. Разница в том, что эльфы и гномы в большей мере привержены Свету и имеют понятие о ценности добродетелей, чего, естественно, не скажешь об оборотнях и нежити. Так что несложно представить, до чего они способны дойти в своей неприязни. Милена в этом смысле ничем не отличалась от тысяч своих сородичей, разделяя все их предрассудки. Но с вампирами общаться это ей ничуть не мешало. Правда, далеко не всякий вампир был в состоянии ответить ей тем же, но изредка такие всё же попадались.
— Это принцесса Гвенлин, — со вздохом начала ведунья, представляя присутствующих в надлежащем придворному целителю порядке. — С Орзо вы, кажется, уже знакомы. А это добрый эльф, любезно предложивший нам помощь.
— Да-да, — озорно кивнула брюнетка, — я натыкалась на следы его "доброты", когда спускалась сюда.
— А это Катарина Моран, — раздражённо закончила Милена, в спешке упустив звания, титулы или хотя бы род занятий упомянутой особы, которые следовало бы назвать при соблюдении правил этикета. — Как ты, вообще, сюда попала?
— Преимущественно ногами, — усмехнулась та. — Но вообще не без помощи этого господина, — короткий кивок в сторону покойного темноэльфийского мага.
Действительно. И как же Милена сразу не догадалась об этом? Семейный очаг священен, вампирам нет хода под чужой кров без разрешения хозяев. Но хозяин этого дома мёртв, его родные в лучшем случае в рабстве и здесь больше не семейное гнёздышко, а поле боя. По крайней мере, с того момента, как Милена пролила под этой крышей чужую кровь.
И ведь эта зараза бессердечная понятия не имела, что так будет. Маг мог погибнуть позже, или не погибнуть вовсе, а о присутствии эльфийского убийцы она, похоже, и вовсе не знала. Потому и отправила сюда мальчишку. Есть, конечно, вероятность, что Орзо тоже мог кого-нибудь прикончить, но скорее всего погиб бы сам. Для госпожи Моран это большого значения не имело. После этого она в любом случае смогла бы войти.
— Я не хотела мешать, — продолжала тем временем Катарина, — но снаружи что-то происходит. Слышите топот?..
Ведунья, всё это время боровшаяся с желанием стукнуть ей промеж глаз, чтоб искры посыпались, подняла голову и прислушалась. Земля приглушала все прочие звуки, но отлично разносила стук кованых каблуков. И он всё приближался.
— Их много, но это просто доморощенные солдатики. Они вас даже не заметят, если сами не покажетесь. А я заберу Гвенлин и Орзо.
Конечно, всё было далеко не так просто, как утверждала Милена. Солдатики Генриха не год и не два провели на далеко не самой спокойной и безопасной границе с неизведанными землями и охранять Гвенлин он оставил, наверное, не самых последних из них. Ведь имелась вероятность, что её ещё и от дроу защищать придётся. Но у Милены были основания надеяться, что эльф и вампир в любом случае сумеют позаботиться о себе самостоятельно. Таскать за собой молодых людей при этом вовсе не обязательно. Перемещать вместе с собой двоих это тоже риск. Если бы Милена взяла только Гвенлин, то они в мгновение ока оказались бы в городе. Но ведунья не хотела оставлять пажа здесь. Как минимум потому, что он будет мешать двоим бессмертным. И ещё потому, что живым он ни одному из них не нужен.
— Увы, но пятеро сразу для меня задача невыполнимая, — извинилась она, поманив к себе принцессу и пажа.
Милена обняла их за плечи, как можно ярче представив тронный зал замка, на её взгляд самое безопасное место в нынешней круговерти. И… ничего не произошло. Что ж, со стороны барона разумно было бы защитить замок от пространственных перемещений. Она попробовала конюшни, двор, даже сад за городскими стенами, где по осени воровала яблоки — ничего. Видимо, дело было всё же не в заботе барона Валькара о безопасности. Перемещаться внутри города ещё пару дней назад ей удавалось без проблем, внутри этого дома, вернее, внутри подвала сложностей тоже не возникало. Значит пространственный разделитель проложили где-то в другом месте. Едва ли слишком далеко, энергозатратное это дело, но сейчас они наверняка находились внутри периметра и сначала придётся из него выйти, "преимущественно ногами" как изволила пошутить госпожа Моран.
— Не получается, — качнула головой ведунья, без долгих раздумий направляясь к лестнице и увлекая за собой Гвенлин и Орзо. — Дело в наложенных на дом чарах, видимо. Попробуем ещё раз с улицы. Где, говорите, тут винный погреб?
— Самое время выпить! — поддакнула Катарина, хотя со свим острым слухом наверняка слышала то, что прежде говорил эльф, и прекрасно была осведомлена про подземный ход.
Ей повезло, что у Милены были заняты руки.

Отредактировано Милена (29-12-2022 07:59:19)

Третью дверь налево найдёт и ребёнок, так что принцесса внезапно вспомнила о своём происхождении, выдернула ладонь из руки Милены и пошла первой. Волчица отпустила. И пажа подтолкнула следом. Существует целая наука, где именно должна находиться знатная особа в различных ситуациях, и, откровенно говоря, Гвенлин усвоила её не слишком хорошо. Но взрослым завсегда легче, когда детки на виду.
— Жауд ын жасуран уясы емес, даль исиз агуласыр, — бросила она, поравнявшись с Катариной и перейдя на язык степных варваров, чьи племена кочуют на неприсоединённых землях у границ Греса и вряд ли знакомы жителям Анзгара, находящегося в другой части света.
"Не тайное логово врага, а проходной двор", — вот что в вольном переводе означало её высказывание.
Речь кентавров нравилась Милене за резкое чередование жёстких и мягких звуков, чем-то напоминающее цокот копыт по степи, и совершенно неудобоваримое для человеческого слуха. Их язык не имел бранных выражений в привычном понимании этого слова, но несмотря на это как никакой другой подходил для того, чтобы ругаться.
— Ты как будто не рада меня видеть, — покосившись на неё, улыбнулась Катарина.
— Да как сказать… Я надеялась тихо войти, забрать девушку и убраться отсюда. А теперь участвую в свадебной процессии! — огрызнулась волчица.
Хотя зверь внутри неё не возражал. Если ему что и не нравилось во всей этой ситуации, то только бегство. Бежать от врага можно только от слабости. Чтобы сохранить жизнь, стать сильнее, вернуться и убить всех. Слабости в себе Милена не чувствовала, так почему не убить всех сейчас? Зверю это было непонятно. И защита девушки, гибель которой для Милены только бы всё упростила, служила слабым аргументом.
Будь это волк, а не волчица, то он скорее всего уже изменил бы облик и умчался в противоположном направлении, навстречу опасности. Потому, наверное, менно Милена и прожила рилдирову прорву лет, а не кто-нибудь из куда более сильных и целеустремлённых мужчин её народа.
Она давно поняла что, стремясь себя контролировать, оборотни совершают одну и ту же ошибку, пытаются избавиться от эмоций. Оно и неудивительно, ведь самоконтроль в человеческом понимании прежде всего контроль эмоций и подразумевает. До поры до времени это работает. Пока чаша не переполнится и всё не пойдёт в разнос.
А Милена не пыталась строить для эмоций плотину. Секрет её самоконтроля заключался в шатком и постоянно поддерживаемом равновесии. Зверь рвался утопить поместье в крови. Но была ещё и Гвенлин, оказавшаяся здесь из-за волшебных яблочек одной конкретно взятой ведуньи. Может и не из-за них, конечно, но такой возможности тоже исключить было нельзя, а значит и ответственность с себя снимать не стоило. Был Орзо, славный малый, хоть и бестолковый по юности. Но если Милена сейчас уйдёт, возможности поумнеть он, скорее всего, лишится окончательно. Был симпатичный эльф, которого вот даже кровь на рубашке не смутила. Он, вроде, может о себе позаботиться, но лучше всё-таки удостовериться самой. Ведь не зря же говорят, что бывает и на старуху проруха. Ну и, разумеется, была неунывающая Катарина, которая заслужила хорошую затрещину, а стало быть должна уцелеть, чтобы причитающееся получить.
Таких аргументов для волчицы было достаточно, чтобы делать то, что от неё требовалось. Необходимость оберегать своих, причудливо перемешанная с материнским инстинктом, в крови у всех дочерей Играсиь, независимо от их могущества и разумности. По крайней мере, если её целенаправленно оттуда не вытравить. И как многие светлые существа с течением времени начинают склоняться к Тьме, так и тёмные с возрастом всё больше тяготеют к Свету. Потому что странно пользоваться преимуществами лишь одной стороны, если доступны обе.
Милена редко демонстрировала чувства, понимая, что это ей они жизненно необходимы, а окружающим чаще всего не только не нужны, а могут стать даже в тягость. Но за тысячелетия она уже собаку съела на том, чтобы находить в каждом, да и во всём вокруг положительные моменты. Так, что делала это уже не задумываясь. И внутренний зверь верил, вместо кровавой ярости, застящей всё и вся, старательно делая всё, чтобы сохранить разумное, доброе, вечное.
— Ты же должна быть в городе.
— Я и была, — кивнула Катарина. — Искала способ получить приглашение в замок. Это не так-то просто, знаешь ли. Но мне удалось. Казначей барона очень милый дедушка и я, кажется, напомнила ему погибшую дочь. Всё шло прекрасно, но тут заявился баронский братец. Ему нужна была поддержка представителей знати и казначей в этом списке оказался не на последнем месте. Старичок, не будь дурак, с ним согласился, а потом тихонечко начал узнавать, что да как и как всё это исправить. Корабль, на котором я приплыла сюда, на его деньги нанят, между прочим. Ну и… вот. В городе от меня всё равно толку сейчас мало, да и твоей разлюбезной баронессочке придётся несладко, если её муженёк лишится титула. Тем более, если он лишится головы. Собственно, мы тоже тебя здесь не ждали. Да и этого вон, — она кивнула в сторону эльфа. — Спасать принцесс положено рыцарям!
— Если самого рыцаря потом спасать не придётся. Но чаще их приходится, конечно, не спасать, а хоронить, — неодобрительно возразила Милена.
— Ой, да кому нужно его убивать? Орзо не представляет ни для кого опасности. Поймали бы его и заперли. Непрактичная ты женщина, Милена! Молодой, крепкий, отличный раб получился бы. А дальше дело техники. Ночь темна и полна ужасов.
Со слов Катарины, вроде как, выходило, что у неё был план освобождения молодых людей, но выглядел он как-то уж слишком невнятно. Милена бы продолжила её пытать и непременно докопалась бы до истины, но в винном погребе к запаху дубовых бочек, полных хмельным элем и сладким ягодным соком, примешивался отчётливый человеческий след. Тут прошли несколько минут назад. Должно быть, как раз в то время, когда они возились с уколотым пальцем парнишки.
— Чувствуешь?..
Лена перехватила Гвенлин за предплечье и, будто не замечая сопротивления, легко задвинула её в середину группы. На нос эльфа она не рассчитывала, потому обращалась только к Катарине.
— Ага. Кувшин игристого на стеллаже лопнул, похоже. Или просто пробка вылетела. Ещё грибы. Тут травки от плесени развесить надо бы.
— Нет. Людей чувствуешь?
— Ну… Да. И люди тут тоже ходили. Это же их погреб, — продолжая нести чушь, вампирица приложила палец к губам и бесшумно проскользнула за бочки.
Милена тоже чуть прошла вперёд, оставив за собой храбро защищающего принцессу пажа. Но она уже узнала запах и, скорее всего, бояться им было нечего.
— Бу! — прозвучал приглушённый какой-то пустой посудиной возглас Катарины.
За ним последовал женский вскрик и в проход между рядами бочек выскочила Матильда, та самая, что открыла Милене дверь несколько часов назад.
— Ещё раз добрый вечер, — поприветствовала её ведунья. — Спасибо за гостеприимство, но пора и честь знать.
Женщина выглядела забитой и напуганной. Но лишь до тех пор, пока взгляд её не сосредоточился на Милене. Или на чём-то за спиной ведуньи. Лицо Матильды неуловимо изменилось. С него пропал страх и вообще какое бы то ни было человеческое выражение. Она пригнулась и прыгнула, уже в полёте так широко разевая пасть, полную игольчатых рыбьих зубов, что надорвались щёки.
Тварь оказалась нечеловечески сильна для такой обманчиво тощей наружности и сбила с ног стоявшую впереди Милену. Впрочем, убийство ведуньи, кажется, не слишком её интересовало. Рассчитанная на внезапность попытка добраться до горла успехом не увенчалась и то, во что превратилась Матильда, рванулось дальше.
Но и этому порыву не суждено было увенчаться успехом. Откуда-то сбоку материализовалась Катарина и без лишних сантиментов врезала существу в ухо доской, служившей для удержания бочек на некотором расстоянии от пола. Захрустели кости и дерево, Милену осыпало щепками. В руках вампирицы тут же появился тонкий и длинный, тускло поблёскивающий клинок, но применить его уже было не к кому. Тварь с неестественно вывернутой шеей скатилась в сторону, но это её не убило и даже не слишком дезориентировало, потому что существо тут же вскочило на четыре конечности и юркнуло за стеллаж.
— Это что ещё такое?.. — кашлянув, ведунья снова приняла вертикальное положение, но подниматься не торопилась, оставшись на корточках и заглядывая под полки и бочки в поисках неведомого существа, которое будто сквозь землю провалилось.
— Призванное что-то, я думаю, — пожала плечами Катарина. — От неё же серой разит. Ты не заметила?
— Заметила, но думала, что женщина просто паразитов каких-нибудь выводит. Первое же средство от всяких кожных болезней… — Милена поморщилась, глупо получилось.
— Тут паразиты несколько иного свойства, по-моему. Вытащили что-то с потустороннего плана, подселили в живого человека, чтобы обратно подольше не затянуло. Вот оно и сидело тихонько, жрало эту тётку и ждало своего часа, а теперь что-то его разбудило. Побег Миледи Гвенлин, наверное.
— Я ни от кого не бегу! — несмотря на испуг немедленно оскорбилась миледи. — Я собираюсь вернуться к отцу, чтобы очистить имя моего избранника.
— Замечательно, — кивнула Милена. — Но едва ли достаточно убедительно для этого существа. Потому давайте приложим все усилия для возвращения вас к папеньке, пока оно не лишило нас такой возможности.
Откровенно говоря, это существо вообще вряд ли понимало человеческую речь. Подселённые создания редко бывают умнее гоблина или скавена, только из потустороннего мира. Опасны они не умом, а тем, что связаны с телом, в котором обитают, лишь условно и не всегда удаётся с ходу разобраться, как их уничтожить или хотя бы отправить обратно в родные пенаты.
— Бёск елер туъкаралары…* — ворчала ведунья, поторапливая людей. — Иллюзии, защитные чары, алхимия, теперь ещё и призыв. Многовато для одного темноэльфийского чародея.
— А их тут не один, — ехидно встряла в её беседу с самой собой вампирица. — Ну, был не один, по крайней мере. Вот, господин ельф тебе подтвердит.
Подтверждать Милене ничего не требовалось. Требовалось найти потайную дверь до того, как существо надумало напасть снова. А ещё лучше сразу прикончить юркую тварь.

Господин эльф, кажется, остался недоволен. Опять. И пойди-пойми чем именно. Ведунья предположила, что новым препятствием в виде непонятного существа, а не их расположения. По её мнению занять место впереди небольшого отряда было более чем логично. Маликсиан, определённо, боец, ему нужны свободные руки и пару мгновений, чтобы сориентироваться — идеальный замыкающий. Быстрая, сообразительная, но совершенно безбашенная Катарина — разведчик или поддержка. Не столь скоро мыслящая и двигающаяся, степенная, но куда более живучая Милена лучше прочих подходила для того, чтобы принять первый удар.
К тому же, как выяснилось, эльф должен был жить, чтобы все они они благополучно выбрались отсюда. И это ещё один весомый аргумент держать его подальше от периферии, чтобы он смог увести остальных, даже раненых или пострадавших. Возможно, Маликсиана учили поступать как-то иначе. Искусство ведения войны неуклонно двигалось вперёд, требуя нового подхода к сотни и тысячи лет повторяющимся ситуациям. Милена понимала это, но она уже давно была далека от военных столкновений, потому всё ещё отдавала должное нестареющей классике. И, судя по тому, что они выбрались из поместья без потерь и повреждений, её подход вполне себя оправдывал.
На промёрзшей улице Катарина кивком предложила Лене плащ, нужный вампиру лишь для маскировки под человека, но зато принёсший бы заметное облегчение ведунье. Но та отрицательно качнула головой и так же без слов велела отдать плащ Гвенлин. Милена чувствовала холод куда острее, чем люди, но, как бы парадоксально это ни звучало, для них он был гораздо опаснее. Ведь зачастую опасно не то, что ты ощущаешь и что причиняет тебе неудобства, а то, о чём ты не задумываешься, пока оно тебя не убьёт.
Так и в портал Лена шагнула первой. Эльф не знал, конечно же, но он порядком выручил её. Да, странный вид ведуньи и её появление в столь неожиданной компании поначалу вызвали недоумение у обороняющих замок. Но он ней мгновенно позабыли сразу же после появления принцессы. Барон с дочерью обнялись и стало очевидно, что Гвенлин, конечно, ещё наговорит отцу глупостей, но он всё равно их ей простит.
Катарина шагнула на двор осторожнее прочих.
— Не стесняйся, дорогая, — посмеялась Милена. — Я здесь тоже живу и приглашаю тебя.
— Это так не работает, — качнула головой вампирица. — Ты иди, а я лучше побуду во дворе. Может улизну тихонько при случае.
Милена только пожала плечами на причуды светлых богов. На её взгляд замок барона менее всего походил на дом в обычном понимании. Впрочем, раз нельзя, значит нельзя. А ей, действительно, нужно было хотя бы одеться, чтобы не смущать мужчин своим непристойным видом.
Пока все отдыхали и тихо радовались благополучному возвращению, ведунья попыталась пробраться в замок, но не тут-то было. Барон остановил её и отправил туда же Гвенлин, подальше от готового вот-вот начаться боя. Девушка пожелала остаться, что-то начала объяснять отцу, но кто бы сейчас стал её слушать?
— Идёмте, принцесса, идёмте. Через час всё успокоится и можно будет поговорить, а сейчас не самое подходящее время. И ты тоже идём со мной, всё одно рука пока не гнётся толком, — велела Милена пажу.
Орзо замотал было головой, едва не схлопотав от ведуньи затрещину, но тут в дело вмешался барон, велев юноше охранять женщин. Это, безусловно, было делом благим и благородным, совсем не то, что быть загнанным в замок подзатыльниками, так что Малкольм пожалуй что спас честь Орзо от поругания. Право слово, сейчас Милена бы с ним церемониться не стала. Как, впрочем, и ни с кем другим. Она даже с Лерандисом едва успела обменяться взглядами.
Потом она расскажет мастеру, какой прекрасный оберег у него получился. Трижды к ней подходили со спины, но Слеза отозвалась только однажды, чем уберегла и саму Милену, и Катарину-то тоже. А может и Маликсиана. Хотя теперь, когда всё уже было позади, не очень хотелось гадать, мог ли он получить от ведуньи какой-нибудь неприятный подарочек из кровавых заклятий, не знай она заранее, что появившийся невесть откуда эльф пришёл с миром.
В коридорах как будто ничего не изменилось, горели редкие светильники, стояли стражи. Пожалуй, нынче их было даже меньше, чем обычно. А вот обеденный зал, куда Милена привела молодых людей, выглядел совершенно иначе. Столы сдвинули к стенам, из кухни прикатили две бочки, наполненные под завязку водой, сюда же собрали свечи и почти все не зажённые пока светильники. Несколько жаровен, свёртки ткани, ножи, вёдра с вином и маслом — всё, что могло пригодится для помощи раненым.
А в дальнем уголке собрались те, кто должен будет этим заниматься, служанки, прачки, поварята, старик-ключник, младшая дочь барона и сама баронесса. Милена вошла и как вкопанная встала у входа, придавленная гнётом воспоминаний. Шарлотта заметила вошедших и поспешила навстречу, что-то причитая взволнованным полушёпотом. Ведунья не сразу поняла, что её спрашивают о самочувствии и о том, откуда на ней столько крови.
— Ничего страшного, по большей части она не моя, — солгала Милена, переведя взгляд на Шарлотту.
В простом домашнем платье и заимствованном у кого-то из прислуги переднике та сейчас меньше всего походила на супругу барона. Её встреча с Гвенлин тоже вышла на удивление тёплой. Что бы там ни было, но смерти эти женщины друг другу не желали.
Оставив их ненадолго одних, Милена поднялась к себе в башню и с удовольствием скинула заскорузлую рубашку. Комната выстыла за время её отсутствия, но всё же здесь было куда теплее и приятнее, чем на улице. Стерев влажной тканью то, что ещё не успело высохнуть и осыпаться, Лена осмотрела в маленькое зеркальце новый рубец на плече и принялась одеваться в обычную свою одежду. В драку она лезть больше не планировала. В замке достаточно тех, кто умеет обращаться с оружием, а если барон одолеет брата при помощи тёмной магии, это потом может выйти ему боком. Так что сегодня она будет лекарем, просто лекарем.

Отредактировано Милена (23-03-2023 08:24:11)

Поступать правильно порой бывает ой как тошно. Например находиться в тылу, а не в гуще событий. Но почему-то Милене особенно часто выпадала такая участь. Впрочем, теперь, после того, как вспомнила, когда это началось и отчего так тяготило её, ведунья стала переносить ожидание легче.
Когда она вернулась в обеденный зал, Гвенлин стояла, отвернувшись к окну и плакала. Гордость не позволяла принцессе рыдать в голос, но Милена-то видела, как по щекам её беззвучно катятся слёзы. Должно быть, Генрих уже подошёл к воротам и высказал всё, что собирался. И про Гвенлин там, видимо, не было ни слова.
— Уже началось? — подошла к ней Милена, старательно поправляя складки шерстяной ткани на груди и не глядя на девушку.
— Кажется, — тихо отозвалась та, а потом не выдержала и всхлипнула: — Его сейчас убьют, да?
— Не думаю, — с сомнением вздохнула Милена. — Хотя было б лучше, если так. Но дроу существа упорные. Они несколько сотен лет ведут войну, в которой должны были проиграть, едва начав её. Даже если всё наперекосяк, не в их характере просто взять и смириться с поражением. Если они решились в открытую выступить на стороне Генриха, то наверняка предусмотрели, что будут делать в случае неудачи, и как смогут извлечь из неё выгоду.
— Да причём здесь дроу?! — с досадой возмутилась принцесса. — Речь совсем не о них.
— Ах, миледи… — улыбнулась ведунья, взяв её за подбородок.
Лена смахнула пальцем слезинку со щеки девушки и начертала ей на лбу знак отсечения всего лишнего. Яблочную магию он тоже непременно разрушит, но те чары уже, пожалуй, сыграли в происходящем свою роль.
— Это поможет вам успокоиться, — сообщила девушке ведунья. — И абстрагироваться, чтобы обдумать всё происходящее без посторонних влияний.
Пока Милена пыталась освободить Гвенлин от лишних эмоций, Малкольм Валькар пытался освободить свой замок от незваных гостей. В предрассветное небо взвилась туча стрел, собирая свою кровавую жатву. Дроу погиб первым, за ним четверо из спешно отступающих рыцарей, сам Генрих был ранен, но на положение вещей это существенно не повлияло.
Хозяева тут эльфы или нет, но от того, что один из них убил другого, люди воевать не передумали. Более того, по рядам осаждающих пополз слушок, что, мол, прав их предводитель насчёт своего брата. Серые принесли в Анзгар свою войну и никто им не указ, а барон только пляшет под их дудку.
Через пару часов, вымотанная недавними бессонными ночами и томительным ожиданием Милена вышла узнать, что же происходит. А не происходило ровным счётом ничего. Лезть на рожон после гибели диверсионного отряда больше никому не захотелось, даже несмотря на численное превосходство. Генрих и сотоварищи отошли от стен на достаточное расстояние и расположились там. Так что сразу же за агрессивными переговорами нападения не последовало.
После восхода солнца на помощь своему барону подошёл отряд городской стражи, с мятежниками наконец-то завязался бой. Но привыкшим гонять пьяных матросов и мелких воришек стражникам далеко было до пришедших с границы бойцов. Стражей порядка не столько поубивали, сколько побили и разогнали, как зарвавшихся подростков.
А в их отсутствие в городе осмелела всевозможная шушера. Лавочники спешно прятали товар и прятались сами, жители запирались по домам. Впрочем, это не слишком помогало. Вскоре в портовых складах начался пожар. Как, почему и делается ли хоть что-нибудь для того, чтобы его потушить, обитатели замка не имели ни малейшего понятия. Ситуация складывалась патовая и весьма удручающая. По крайней мере для Малкольма, ведь он не мог сейчас исполнять возложенные на правителя обязанности. Если барон не хочет выходить из своего каменного мешка, его воля, но с наступлением темноты в Анзгаре и вовсе обещал начаться полнейший хаос и не захотят ли жители после этого переложить эти обязательства на кого-то другого.

Отредактировано Милена (29-01-2023 19:22:02)

— Что со мной сделается? — устало улыбнулась Милена, постаравшись обнять эльфа обеими руками, хотя правая ещё жаловалась, когда её пытались поднять выше уровня груди.
Должно быть, это всё из-за магии телепортов. Нет, они не вредили ране напрямую, но именно из-за них она заживала медленнее. Животные всегда в движении. Им нужно добывать пищу, спасаться от хищников, а то и от собратьев. Поэтому и болезни они переносят проще. Недаром же говорят, заживает как на собаке. Да и людям тоже после большинства травм и лекарских вмешательств советуют двигаться как можно больше. Это разгоняет кровь и ускоряет заживление. Телепорты же несколько дней, а то и недель пути сокращают до минут и количество движения тоже пропорционально сокращается. Отсюда и сложности. Хотя это, безусловно, небольшая плата за возможность переместиться по щелчку пальцев в нужное место.
— Цель моего путешествия оказалась сопряжена с множеством неожиданностей, так что твоё творение пришлось как нельзя кстати. И, уверяю тебя, оно прекрасно работает. — Милена достала его из поясного кармашка и вернула Лерандису. — Гвенлин тоже будет в порядке, я думаю. Да что же я держу тебя на пороге?.. Да ещё и держу прямо в буквальном смысле. Проходи и я всё расскажу. У нас как раз есть немного времени до захода солнца.
Рассказ о довольно длительном путешествии вышел на удивление коротким. Дорога была однообразна, море, снег да скалы. Основные события происходили уже в поместье, но начала Милена с того, как нашла корабль Катарины и, немного забегая вперёд, поведала историю пажа и самой вампирицы. Потом упомянула скрытого личиной мага и то, где нашла Гвенлин, а заодно поделилась сыром, вином и тёплым одеялом, чтобы укрыть хотя бы ноги, потому что в комнате по-прежнему было прохладно.
Начиная с внезапного появления эльфийского убийцы рассказ стал с одной стороны более подробным, но с другой содержал больше эмоций и впечатлений, нежели фактов. Это мужчины любят расписывать свои победы в деталях, нередко добавляя и приукрашивая их. Милене подробности того, как убивали, например Поработителя, казались сейчас не слишком-то важными. Довольно сообщить, что эта тварь попалась им на пути и что она в итоге погибла.
Разумеется, ведунью интересовало и что происходило в замке в её отсутствие. Особенно личность необыкновенной эльфийки и то, куда подевалась Аннушка, которой давненько не было видно. Впрочем, расспрашивала она не из пустого любопытства.
Два братца сошлись, словно два барана на узком мосту, и повезти сейчас могло любому. Особенно учитывая тот факт, что ни один не видел всей картины происходящего и не знал целиком даже собственных возможностей. Генрих, очевидно, ждал темноты. Чтобы напасть или чтобы сделать что-то, для чего темнота необходима. Вариантов было неисчислимое количество и ни один из них Милене не нравился. Она слишком хорошо знала о том, сколь много опасностей может таиться во тьме. Генрих спешил, ведь Малкольм тоже не был так уж прост и припас козырь в рукаве. Милена поспрашивала у прислуги и, оказывается, никто уже дня три как не видел мэтра Ирье. Конечно, такого опасного чародея могли прикончить загодя. Но Лена всё же склонялась к тому, что убить менталиста не так-то просто. Зато он обладает редким и весьма полезным свойством, слышать других на расстоянии. Куда проще было поверить в то, что барон отправил его по какой-то своей надобности. Чтобы передавать сообщения, например. И никому об этом не сказал.
Разумеется, барон и не обязан ни перед кем отчитываться. Но и вариантов у него не так чтобы много. Скорее всего мэтр отбыл за подмогой. Хорошо бы, если это не слишком далеко и чтобы там оказались действительно верные люди. Но до того придётся что-то предпринимать самим.
— Как думаешь, Лерандис, будет слишком нахально с моей стороны позаимствовать у твоей дивной Леди Кромед одного из служителей? Лучше всего того, который был с нами в поместье. Ведь они с Катариной уже знакомы. Хочу попросить её поискать нам в городе союзников. Уличная стража практически цела, но их нужно снова собрать. И ещё не помешал бы толковый командир, а не нынешнее чудо, больше похожее на пивной бочонок. Тогда от них было бы больше пользы. И ещё мне подумалось, что кроме уличной есть ведь и стража храмовая. Они лучше обучены и более дисциплинированы. По крайней мере, туда не попасть за взятки. Вся эта братия нынче сторожит каждый свой сундук и свою завалинку, но это можно изменить. Катарина разыщет Шри. Та обижена на Генриха и может убедить синод Утренней звезды. Ведь нужно же искоренять тёмное колдовство. Они пойдут, если будет не одни. А они не будут, потому что ещё я собираюсь отправить посланца к отцу Шарлотты.
Для эльфа, способного вырезать гнездо дровских заговорщиков, оказаться на посылках, наверное, будет унизительно. Но а что делать? Не так уж много разумных созданий в нынешней ситуации могли покинуть замок, а отправлять вампира к верховному светлому жрецу Милена бы не решилась. Едва ли он такое одобрит и станет после этого охотно помогать даже собственной дочери, да и Катарине пережить эту встречу будет непросто. Зато собрав вместе охрану двух основных храмов, если повезёт, то даже с парочкой толковых целителей, и добавив к ним не успевших разбежаться стражей правопорядка вместе с защитниками замка, вполне возможно удастся если не превзойти силы Генриха, то хотя бы уравнять их. Не бог весть что, но всяко лучше, чем просто сидеть и ждать, что изобретёт противник.
— Генрих уверен, что в городе не осталось никого, кто рискнёт с ним связываться, и не ждёт сегодня нападения с тыла. Будет отличный сюрприз. Даже если страже удастся хотя бы прижать его людей к воротам. И ещё… — Милена на мгновение замялась, но всё же продолжила: — Подбрось Леди мысль, только очень осторожно, что если немного поступиться гордыней, то можно свести на нет все эти разговоры о том, как она помыкает бароном. Пусть как-нибудь просочится слух, что она и остальные пришли сюда просить у него убежища от происков дроу. Да, я знаю, что эльфы сами решают свои проблемы. И выглядит это не слишком правдоподобно с такой-то серьёзной дамой. Но парадокс слухов и заключается в том, что чем менее они правдоподобны, тем охотнее в них верят. А хозяин, в конце концов, обязан защищать своих гостей, так что нет в этом ничего такого уж зазорного. Разве что придётся после сказать, что дроу убили люди, и кто-то из-за этого лишится заслуженной славы, но барон, я думаю, в долгу не останется. Только нужно, чтобы это непременно были слухи. В открытое признание эльфами подобного факта уж точно никто не поверит. Не знаю точно, как это лучше подать. Просто предложи ей что-то подобное в общих чертах. Уверена, она умная, прозорливая женщина и, если её это устроит, то она сама сложит два и два, чтобы выбрать наилучший вариант.

— Как и гномы, дроу на поверхности ведут себя иначе, чем в своих пещерах.
Милена ничуть не сомневалась, что Лерандис говорит именно то, что хорошо знает. Потому, хотя она сама бывала в К’Таэссире лишь однажды, совершенно не успев познакомиться с хозяевами, от которых пришлось очень быстро уносить ноги, но полностью приняла его слова на веру. И всё же тёмных эльфов она встречала. Здесь, наверху. И даже если они не были отступниками, впечатление оставили не совсем такое, как у эльфийского мастера.
Извечная слабость всех древних — гордыня. Ведунье самой далеко не всегда удавалось сладить с нею, так что это было ей прекрасно известно. У эльфов она проявляется по-разному. Дроу, например, считают себя самыми хитрыми и опасными. Не без основания. Но люди уже давным-давно выяснили, что на всякого мудреца довольно простоты, а один дурак задаст столько вопросов, что и сотня умных не ответят.
Тёмные эльфы не слишком-то общаются с теми, кто попадает к ним в рабство, оттого не особо представляют, чего можно ожидать в верхнем мире, и принимают за глупость то, что не имеет к ней никакого отношения. Оттого у них частенько получается так, что "самый опасный и хитрый" вдруг взял, да и сам себя перехитрил.
— Тот чародей не вовремя спустился в подвал. Должно быть, почувствовал неладное с появлением Маликсиана и решил проверить, как там пленники. Случись это на час позже, нас бы там уже не было и никто бы не пострадал. Магам в такой глуши особо взяться неоткуда, так что у меня возникло несколько предположений, кто он, но не было ни единой причины желать ему гибели. Просто так распорядились боги. У меня и к Генриху нет неприязни. То, что он делает, так по-человечески. Да и правил бы он не хуже Малкольма, наверное. Но в глобальные расчёты по захвату власти закралась ошибка, а за ошибки приходится платить. Чуть-чуть бы больше внимания к странностям и деталям, и всё могло сложиться совершенно иначе, и дроу не понадобились бы…
Во время броска до поместья Милена порядком проголодалась и кусочка сыра ей, определённо, не хватило, но наедаться перед важными событиями не слишком хорошая идея. Сытость приводит к лени, а лень к медлительности. Сейчас это могло сыграть с нею злую шутку. А вот вино оказалось как нельзя кстати. Не вызывая у двуликих опьянения, оно бодрило и придавало сил. Правда, ненадолго, но большего и не требовалось, ведь нынче ночью всё так или иначе решится.
— Дроу нужна была информация о том, кто я, почему пришла и как много успел узнать и предпринять барон. А мне нужно было время. Даже если бы он оказался ментальным магом и сразу бы влез мне в голову, то не поверил бы тому, что там обнаружил. Они всегда там теряются поначалу. Не мудрено. — Она покачала кубок в руке, заглянув в пошедшее рябью кровавое зеркало: — Вот я пью вино и говорю о насущном, но невольно вспоминаю и те дни, когда и где мне доводилось пить его прежде, особенно пробовать впервые.
В этой паутине мыслей, соединяющей прошлое и настоящее, личное и божественное, животное и человеческое, реальное и пришедшее из мира грёз с непривычки немудрено было потеряться. Так что ментальных магов Милена не боялась. Она сама-то не всегда могла разобраться в своей голове, куда уж постороннему. И ей хотелось по-полной использовать это преимущество.
— У меня была надежда, что барон достаточно мудр, и, когда его дочь окажется в безопасности, с остальным он разберётся сам. Но она не оправдалась, к сожалению. Малкольм, видно, юн душою. Ведь недаром же всего год тому как женился. Придётся вмешаться в это чуть больше, чем хотелось бы. Но там, в поместье, такие мысли меня ещё не посещали.
Последний лучик скромного зимнего солнца угасал на середине стены под звуки эльфийской песни и, странное дело, сколько бы конфликтов ни осталось в прошлом, сколько бы опыта ни набежало, а каждый следующий всё одно волнителен. Любовь и война никогда не меняются. Каждый раз, как последний.
Ведунья покивала своим мыслям, допивая вино.
— Гномы не станут вмешиваться в людские дела, но ради дружбы вполне могут прийти сюда и наковырять что тем, что этим. Умно, умно, ничего не скажешь. Мне тут недавно рассказывали о том, как они сражаются с орками… Гном бьёт в первый раз и вбивает орка в землю по колено. Бьёт во второй и вбивает по пояс. Бьёт в третий, вбивает в землю по грудь. И становятся они одного роста, — посмеялась она. — Дроу бы, наверное, после второго ушёл по уши. Да и ребятам Генриха с ними придётся нелегко. Слишком непривычный для них противник. И всё же мне будет спокойнее, если к ним присоединится несколько светлых жрецов. Кто знает, что он мог припасти напоследок. А вот леди Кромед… Думаешь, нам стоит встречаться? Эльфы здесь куда дольше моего и, думаю, её уже ввели в курс дела. Едва ли мне многое удастся добавить.
Если бараньи бои баронов не вызывали в ведунье ничего, кроме весёлого умиленья, то Леди дело совсем другое. Милена испытывала к ещё толком незнакомой эльфийке нечто вроде сочувствия. Оно возникло интуитивно, в тот момент, когда ей довелось увидеть на стене эту несгибаемую женщину. Милена видела то, что прочие едва ли были в состоянии заметить под алмазной маской силы и уверенности, — бесконечное одиночество.
У каждой из них был свой алтарь и свои жертвы, принесённые добровольно и осознанно, но это не делало их легче. Встретить кого-то, столь глубоко с тобою схожего чаще всего по-мистически жутко. Но Милена испытывала тревогу лишь вполне конкретного свойства. Леди Кромед ментальный маг и далеко не рядовой. Должно быть, в момент лучного залпа даже камни крепостной стены вняли её безмолвному приказу остановиться и прекратили крошиться от времени. А Милена, совсем недавно искавшая встречи с Эрестусом, потому что он мог заглянуть в её сокрытое прошлое, сейчас не хотела бы повстречать того, кто мог бы это повторить. Потому что прошлое её более не было сокрытым и волчица носила в памяти страшную тайну, возможность возвращения Рилдира.
Кто пойдёт посыльным в храм Света, Маликсиан или кто-нибудь другой, было не так уж важно, но секреты Тьмы Милена предпочла бы оставить в неприкосновенности. С другой стороны, ну, не бегать же теперь от этой эльфийки. Да и потом, даже если сама волчица могла бы не почувствовать умелого вмешательства в разум, то подарок Лерандиса её непременно предупредит.
— С другой стороны, в городе есть ещё один боеспособный резерв. Правда, изрядная его часть сейчас бесчинствует на улицах. Я имею в виду моряков. Как правило, они неплохие бойцы, хоть и привыкли к совершенно другим условиям сражений. И там точно есть маги, хотя мало, не самые могущественные и со своей спецификой. А ещё я не представляю, как привлечь их на нашу сторону. Может быть, у Леди возникнут какие-нибудь идеи.

Хочешь сделать что-то хорошо — сделай это сам. Старая как мир поговорка в очередной раз на практике подтвердила свою справедливость. Как и та, которая советует, сказав “А”, говорить и “Б”. Именно так Милена вместе с эльфами и оказались по уши в людских заморочках. Что ж, по крайней мере, мудрость веков точно была на их стороне.
Быстро темнело. Простые вояки скучали, одни на постах, другие где придётся, лишь бы в тепле. Морозец был хоть и невелик, но металл доспехов накалялось быстро, неприятно промораживая даже стёганые куртки. По настоящему от холода спасал только мех, да и то не всякий. А такой, какой могли позволить себе лишь люди зажиточные и знатные.
Они по-прежнему почтительно здоровались в коридорах с эльфийским мастером и не замечали Милену. Но вот Малкольм, которого она видела лишь раз и то издалека, кажется, начал задаваться теми же вопросами, которые некоторое время назад задавал ей мэтр Ирье. Что ж, советник просто-таки обязан быть немного прозорливее правителя. Иначе какой в нём толк?
Но тот факт, что возможности Милены начали интересовать самого барона, для неё означало лишь то, что придётся покинуть его гостеприимный кров сразу после разрешения нынешних затруднений. Таким, как она, не находилось места даже среди собственного народа, что уж говорить о чужом. И, как всегда перед отъездом с обжитого места, следовало привести в порядок дела. И в первую голову пошли, разумеется, не самые важные, а самые неотложные. Знакомство эльфа Леди Кромед и вампира, например.
Собственно, ситуация сложилась до определённой степени двусмысленная. В силу своих особенностей Катарина не могла войти в чужой дом без приглашения, а барон её не приглашал, так что она устроилась на отдых в хозяйственных постройках.
Надо было видеть лицо сумеречного эльфа, когда Милена предложила ему прогуляться на сеновал. Должно быть, нечасто беспринципно-благородным серым убийцам поступают такие предложения. А самые бесценные эмоции на его лице отразились в тот момент, когда эльф узнал, что там их поджидает ещё одна женщина.
С достойной её древности невозмутимостью Милена позволила Катарине вдоволь поупражняться в острословии, после чего изложила обоим то, что от них требуется. Впрочем, надо отдать должное и эльфу. Ведунья так и не поняла до конца, порадовался ли он тому, что суть плана не совпала с его первоначальными предположениями, или всё-таки огорчился.
В любом случае, получилось забавно. И это, пожалуй, основное отличие тех, кто часто встречается со смертью, своей ли, чужой ли, от тех, для кого встречи с ней редкость. Те, кто знают её хорошо, всегда встречают с улыбкой, в то время как все прочие со страхом.
Бояться неизбежного неразумно. Куда лучше по мере сил подготовиться и достойно встретить своё последнее, всегда неожиданное приключение. У Смерти ведь тоже есть чувство юмора. Недаром же, если искать её, то вряд ли найдёшь, но потом она сама найдёт тебя, когда пожелает. Милена знавала наёмника, прошедшего два десятка междоусобиц и бывавшего в таких переделках, что верилось с трудом. Ни магия, ни клинок его не брали, словно заговорённого. В свой черёд пришла пора оставить ратные подвиги и начать тратить то, что благодаря им заработано. Но года не прошло, как этот не старый ещё и здоровый как буйвол человек порезался черепком от разбитого горшка и сгорел от заражения крови, да такого злостного, что даже магия ведуньи лишь продлевала мучения, ничем в сущности ему не помогая.
Милена вспомнила о нём, возвращаясь с заднего двора и оглядывая стражников, для которых сытая почётная служба вдали от опасностей внезапно обернулась сидением взаперти и муторным ожиданием неизвестно чего, но тут же и забыла о них всех, вместе взятых, едва увидела ворота. Ещё утром она подметила, что створки расписаны рукой Лерандиса и даже про себя отметила мельком, что он очень добр, иначе бы не стал тратить столько сил и времени на то, что его напрямую не касается. В тот момент у неё не было возможности уделить этому больше внимания. Да и зачем? Ведь Милена с её опытом начертания была уверена, что приблизительно представляет себе значение тех узоров. Но вот оказалось, что не совсем.
То ли тому причиной эльфийский язык, самый богатый и точный из всех языков Альмарена, который для Лерандиса был родным, то ли поспособствовали их занятия изначальными диалектами, то ли склад мышления кузнеца, явно отличающийся от логики лекаря, но Милена не знала тех чар, что он наложил на ворота. Разумеется, она всё прочла и поняла. Но дело не в этом. Просто она Лерандиса этому не учила. Не могла научить.
Вершина ученичества в том, чтобы повторить за учителем. Умелый маг сможет не только повторить за кем-то, но и самостоятельно разобраться в чарах. Как они изучили Слезу Иши, например. Вершина же мастерства, как известно, недостижима, как нет предела совершенству, но подниматься к ней чародей начинает тогда, когда перестаёт повторять и начинает творить. Так что можно с уверенностью сказать, что Лерандис стал дважды мастером, не только мастером кузнечного и ювелирного дела, а и рунной магии. Конечно, пройдёт ещё не один год, прежде чем его вслух назовут архимагом, но сегодня в анзгарском замке на воротах Милена увидела свидетельство того, что это непременно произойдёт.
Она немедленно решила обрадовать этим эльфа, который, должно быть, уже закончил со своими письмами и распоряжениями. Но едва Милена успела отойти от ворот, как над стеной со свистом взмыло что-то быстрое и мелкое. Караульные завертели головами в поисках источника звука, но цель размером с кулак в ночном небе для их глаз стала непосильной задачей. Зато ведунья довольно быстро разглядела воющую штуковину, которую неведомая сила поднимала всё выше и выше над замком.
На своём веку Милена повидала всяких осадных ухищрений, но того, что произошло дальше, не ожидала даже она. Взлетев довольно высоко, штуковина не свалилась вниз, а просто исчезла. При этом на том месте, где она только что находилась, открылся портал, из которого вывалилась уже другая штуковина. Тоже округлая и неровная, но раз эдак в сто больше. И тяжелее, судя по всему, потому что она тут же устремилась к земле, по дороге проломив крышу одной из башен и, вероятно, несколько перекрытий между этажами.
С одной стороны, выдумка с порталом Милене понравилась. Сам замок был защищён от проникновения подобным образом, но на определённой высоте купол чар заканчивался, и она ни разу не видела, чтобы кто-то догадался это использовать. Летающим существам оно как-то ни к чему, а земные, увы, не летают и добраться туда не могут. А если всё-таки могут, то в порталах тогда уже не нуждаются. Зато, как выяснилось, неплохо летают портальные артефакты. И ведь запустить такой куда проще, чем штуковину весом с буйвола.
А вот это было уже “с другой стороны”. Что это за громадина и какой толк сбрасывать её на замок пока было совершенно непонятно. Нанесённый урон явно не соответствовал затраченным усилиям. Какая-то чугуневая бомба — радиус поражения равен радиусу бомбы получается.
Ничего заметного снаружи в пробитой башне более не происходило, но пока Милена стояла, дожидаясь какого-нибудь эффекта, характерный свист повторился ещё дважды. Эти снаряды не полетели так далеко, а взмыли в небо практически вертикально над двором. Кто посообразительнее из солдат высунулись между зубцов, в попытке разглядеть откуда они взлетали. Ведунья же подобной дальновидности не проявила, продолжала наблюдать за раскрытием порталов и появлением снарядов покрупнее.
Последовательность событий повторилась в точности, разве что “чугуневые бомбочки” упали кучнее и ближе, одна сбив украшение с крытого перехода, а другая так и вовсе рухнула на открытом месте, не причинив никакого вреда, кроме развороченного покрытия мощёной дорожки.
Вблизи штуковины, и правда, походили на оплавленный кусок металла или камня. Та, которая упала поближе, просто тихо лежала в своей воронке. Не загорелась, не взорвалась, никого не отравила и не подчинила. Люди осмелели и стали понемногу подходить, но тут по камню с сухим щелчком пошла трещина и они снова отпрянули в сторону.
За первой трещиной последовали ещё несколько, расходящиеся от неё в строго определённом порядке. Это было понятно по симметричности их появления. Милена предположила было, что это яйцо или чей-нибудь кокон, но, вместо того, чтобы рассыпаться и выпустить содержимое, булыжник сам раскрылся в разные стороны, превратившись в некое подобие железного паука или краба. Полностью развернувшись, тот встал на все свои восемь лап и, не обращая внимания на суетящихся вокруг людей, направился прямиком в сторону ворот.

Отредактировано Милена (23-02-2023 18:26:32)

Занятая всё больше семейными, а не государственными вопросами Милена тоже многого не знала. Она предполагала, что у Генриха осталась про запас какая-то хитрость, вероятнее всего магическая, но после пятой вспышки над замком стало очевидно, что это не его рук дело. Слишком сложный и затратный ход даже для умелого мага, не говоря уж о том, кто магией не владеет вовсе.
Если только добрые дроу не одарили его парой ящиков артефактов, снабдив оные заблаговременно переведённой инструкцией. Что было крайне маловероятно. Не потому, что добрых дроу не существует в природе, а потому что такой подарок если не разорит полностью, то порядком подорвёт благосостояние любого из их родов.
Хотя это явно какие-то дровские штучки. Шести ног големам было бы вполне довольно, ещё одна пара была не то чтобы совсем уж лишней, но всё же конструктивно избыточной. А у черноухих пауки — священные животные, идеал силы, хитрости, красоты и образец для подражания в одном флаконе. Достаточно вспомнить, что пауки упоминаются в их поговорках чаще, чем эрекция. Почти так же часто, как Рилдир в человеческих. Так что даже без клейма мастера понятно было, чьи это поделки.
А события во дворе между тем разворачивались своим чередом. Железный крабопаук не проявлял враждебности к людям и полз по своей надобности. Вероятнее всего, конечно, ломать ворота, и люди это прекрасно понимали, но нападать тоже не спешили. Поди-разбери как к такой штуковине подступиться.
— Что стоим? Кого ждём? — громко спросила Милена, ни к кому особо не обращаясь. — Это всего лишь магический механизм. Нет такого механизма, который нельзя разобрать.
Слова эти никакого эффекта не произвели. То ли командовать она совершенно разучилась, то ли тут у неё просто не было такого права. Зато оно было у лохматого дядьки с рваным ухом, похожего на старого кота-крысолова. И орал он тоже будто по-кошачьи, не громко, но весьма внушительно.
Солдатики встрепенулись, но догнать членистоногих оказалось не так-то просто. Разобравшись со своими конечностями и окружением они начали передвигаться довольно шустро. Благо, двор был невелик и их вот-вот зажали бы у ворот. Но собравшийся было ломать зачарованные доски голем внезапно исчез. Поначалу набежавший его раскурочивать народ даже не сообразил, куда именно. Пока сквозь ворота не провалился и второй.
Послышался громкий плюх и сидящий на стене парнишка принялся жестами и междометиями живописать, как один из крабопауков зацепился за внешние выступы моста, а второй вывалился ему на спину и оба сорвались в воду.
Ведунья прикинула, что создания эти хоть и ловкие, но всё же недостаточно, чтобы лазать по стенам. Такова плата за внушительную броню и общую массу, делающую устройство почти неуязвимым к обычным ударам и снарядам, но в то же время не способным выбраться из обычной достаточно глубокой ямы. А сделали бы панцирь ещё помощнее, так хватило было бы их просто на спину опрокинуть. Обратно бы такая неуклюжая махина уже самостоятельно не перевернулась. Наверное, их создатели когда-то и пытались, а после учли ошибки, потому в свалившихся на замок Валькаров големах было всего в меру, и веса, и ловкости. И уязвимости, соответственно. Одна беда — тем, которые угодили по постройкам, провалиться особо было некуда. А где-то там ведь были женщины, там была Шарлотта. Потому Милена ловко заткнула за пояс край подола, будто собиралась бельё в реке полоскать, и припустила в ту сторону, оставив защитников замка радоваться своей победе у ворот.
Успевшая прекрасно изучить планировку замка Милена бежала кратчайшим путём, пока путь между двумя открытыми переходами ей не преградила задница очередного крабопаука. Размер, как известно, тоже кое в чём имеет значение. В развёрнутом виде голем не прошёл в рассчитанные на двуногих двери, попытался расширить проход, но несущая стена оказалась крепче, чем пол. Лапы паука провалились и, потеряв опору, он так и остался торчать в проходе, упорно и бестолково дрыгая конечностями.
— Вот жеж нескладуха какая, — фыркнула Милена, сдув с лица выбившиеся из косы серебристые пряди, прикинула расстояние и, ухватившись за заднюю лапу, заскочила кракозябре на спину.
Здесь панцирь имел самую большую толщину и пытаться его пробить едва ли имело смысл. Но Милена и не пыталась. Она извлекла из-за пояса изогнутый, бурый предмет, заострённый конец которого слабо светился красным.
В Тёмных землях это называют рогом демона. Хотя, на самом деле к демонам он имеет очень отдалённое отношение и принадлежит животному. Пусть и ходят слухи, что эта тварь в прежние времена имела разум, являясь потомком первородных демонов и огненных элементалей, в каком-то смысле здорово похожих на то, что породил Эрестус с козами, если верить его же собственным словам. Хотя, демонам верить это дело такое. Ненадёжное.
Имели ли эти с позволения сказать тифлинги когда-нибудь разум история умалчивает. Но в нынешний век это всего лишь звери, ценные тем, что концы их рогов могут собирать и аккумулировать огненную магию, хоть медленно, но прожигая практически любой материал.
Из-за малых размеров и мощности в качестве оружия они так и не нашли применения, но вот как перо для рунного мага оказались практически идеальны. И прямо на спине у голема Милена начертала символ скверны, памятный ей ещё с тех пор, когда, будучи человеком, она изучала утраченную ныне тёмную магию.
— Подчиняйся или умри! — приказала волчица.
И голем, как ни странно это прозвучит, хотел “жить”. Он пытался отречься от своего хозяина, от навязанных приказов. Но те были вмурованы в его суть. Милена не имела достаточных навыков, чтобы переписать их здесь и сейчас. Потому, не сумев инициировать подчинение, в ход пошла вторая часть рунной печати. Крабопаук забился в агонии. Будь он действительно живым существом, можно было бы утверждать, что он погиб от разрыва сердца. Но голем живым не был. Он отключился. Хотя, ведунья чувствовала каждое мгновение его борьбы за своё ущербное, безмозглое, но такое ценное существование.
Эмпатия дарована оборотням Рилдиром, чтобы без слов понимать сородичей и всякую иную тварь. Но сейчас Милена едва ли не богохульствовала, подумав — будь эта способность проклята. Чем глупее существо, чем больше оно подвержено инстинктам или заложенной программе, как у магических тварей, и тем отчаяннее оно борется за те крохи жизни и разума, что имеет.
Милене было жаль отключать крабика. Жаль больше, чем она бы сожалела о гибели какого-нибудь разумного существа. Разумные имеют выбор, а это дитя магии и порока пробудилось лишь затем, чтобы спустя какой-то час после пробуждения кануть в небытие по воле этих самых разумных.
Короткоживущие создания утверждают, что с возрастом утрачиваешь эмоции. О да, утрачиваешь! Первые сто, может быть двести лет. Но, когда кризис минует, вновь начинаешь чувствовать. И чем дальше, тем острее. Поэтому Милена, миновав первую сотню в далёком, почти позабытом прошлом, решила посвятить себя Рилдиру. Она поняла, пусть и очень отдалённо, насколько неподъёмную ношу взвалили на себя боги, создав этот мир. Каково это, болеть душой за каждое, даже самое малое творение и не иметь возможности вмешаться, чтобы не нарушить свободу их воли. По той же причине она и к Миру относилась с почтением. И вот теперь сама, не желая того, была вынуждена уничтожать, защищая тех, кем дорожит. Возможно ли смертному или даже бессмертному вообразить, сколько раз этот выбор ложился на плечи божества и как оно с ним справляется?.. Ох! Она никогда не хотела бы испытать это!
Но голем, это всего лишь голем. Творение мага, одержимого властью и славой, желанием подняться над прочими, дитя необузданного честолюбия. И он должен был прекратить своё существование, чтобы продолжали существовать творения богов, наделённые чуть большей свободой воли, чем их возможный губитель.
Краем уха Милена уже слышала крики про “эльфийских баб”. В присутствии Леди Кромед это прозвучало настолько комично, что даже выдернуло волчицу из закоулков памяти. Что поделать, не только опытные ментальные маги, но и она сама могла там порою надолго заплутать. Такова плата за бессмертие для того, кто к бессмертию изначально не приспособлен.
Хорошо, что волк был полностью чужд сантиментам и, найдя достаточно широкую щель между дверным проёмом и телом крабопаука, уже благополучно пробрался в неё и помчался дальше.
Свою обожаемую Шарлотту Милена не нашла. Похоже, той хватило ума держаться подальше от выяснения отношений эльфийских народов, затеянных на чужой территории. Вместо этого ведунья с разбега влетела в самую гущу схватки эльфов и охраны барона со свалившимся на них противником. Ну, не сбегать же теперь, раз пришла. Пусть женщине и было такое позволительно, но Милена уже очень давно не считала себя обыкновенной женщиной.
Выставив щит от удара паучьей лапой скорым знаком, начертанным прямо в воздухе, волчица едва снова не угодила под выстрел, вполне способный угробить любой доисторический раритет, включая её. Слава эльфийскому глазомеру и реакции, чудом уберёгшим древнюю оборотницу от нелепой гибели!
Милена едва заметно кивнула незнакомой эльфийке, сотворившей это чудо, и поспешила убраться с линии огня, чтобы не мешать сражаться тем, кто способен на это без лишних эмоций. Вместо этого ведунья взялась за то, что получалось у неё также легко и естественно, как у мирдайнских эльфов держать оборону, — занялась ранеными.
Её внутренний волк не одобрял. Драться должны все, кто может. Но, к счастью, зверь понимал, что сейчас находится не в собственной стае, а среди разумных, в путанных взаимоотношениях которых он разобраться не в состоянии, и доверял это человеческой половине, безропотно ей подчиняясь.
Диво дивное, но покалеченные эльфы, хоть и не имели внутри зверя, а тоже рвались в бой.
— А ну цыц! — Милена удержала угодившую к ней эльфийку. — На сегодня ты отвоевалась. Смири гордыню и дай более умелым воинам закончить бой. В другой раз будешь внимательнее. А пока угомонись.
Увы, сломанные кости это не то, что можно исправить быстро. Не Милене, по крайней мере. На такое способны лишь подлинные целители, коих она не встречала уже добрых полвека, или некромаги, которых, прости господи, наоборот, расплодилось, что амбарных крыс, но прямо сейчас в замке не нашлось бы ни одного. Как всегда, когда они нужны, собственно. В то же мгновение появился Лерандис, сунул в три целые руки им с раненной, а теперь ещё и очень злой эльфийкой снадобье и умчался обратно.
— Не доверяет мне мастер всё же, не доверяет, — беззлобно посмеялась Милена, незаметно для буйной пациентки останавливая кровотечение и расспрашивая её же кровь о повреждениях организма. — Кость вылезла, нехорошо. Надо будет вправить, совместить аккуратно и закрепить, тогда заживёт. А пока дай-ка я тебя перевяжу.
Остановив кровь и наскоро перевязав, от боли девушку Милена избавлять не стала. Пусть лечится своим зельем и помнит, что это дело не пары минут, а то опять в бой ломанётся. Часок потерпит, а как самая жара закончится, можно будет всё поправить спокойно. Лучше так, чем сразу, но как попало. Переделывать, оно потом всегда хуже и больнее выходит. Если, конечно, будет ещё кому помогать. А то положат их всех превосходящие силы противника прямо здесь сейчас ровным штабелем, и эльфов, и человеков, да и вся недолга. Лерандис, конечно, сильно нападающих озадачил, что и говорить. Но всё ж войти не только через дверь можно. Скумекают дроу рано или поздно, найдут другой путь и вот тогда тяжко придётся защитникам замка, к бабке не ходи.
Что произошло после мог оценить лишь тот, кто наблюдал за действом с высоты птичьего полёта, но никак не ведунья, возившаяся в донжоне с ранеными бойцами. Людьми ли, эльфами, ей разницы не было. Разве что людям помочь было немного проще. Все, кто до сего часа мог держать оружие, волной хлынули из замка, тесня нападавших. И крови, и смертей было ещё с избытком, но оставшиеся внутри женщины этого не видели.
В полупустой поначалу зал невесть откуда набежали служанки, ведя с собой побитых бойцов со двора и вскоре уже негде даже яблоку было упасть. Милена делала одно и то же. Ходила, смотрела, останавливалась рядом с каждым. Возлагала на него руки, спрашивая кровь о болях и повреждениях, которых так с ходу можно было и не заметить. Запрещала ей течь куда не следует, снимала боль, если уж совсем не в моготу. Звала девок и раздавала распоряжения, где затянуть, что ослабить и какое средство куда приложить. Она берегла силы, как умела. А умела она хорошо. Но всё одно на такую толпу страждущих их было мало даже у могучего древнего оборотня.
Рилдир создавал свои творения в расчёте на то, что они в любой ситуации смогут позаботиться о себе, но ему, видно, и в голову не могло прийти, что кто-то из них возьмётся заботится обо всех на свете. Ну, или по крайней мере, обо всех в этом замке. Милена едва стояла на ногах, а длинная, почти бесконечная зимняя ночь закончилась как-то внезапно и скоро. Её сменило дивное, славное утро, какие случаются только перед праздником секретов, когда солнце покидает мир особенно надолго. Каждый его восход это праздник.
И вот под утро с уставшего неба начал сыпаться снег, скрывая бурые и чёрные пятна своим девственно чистым покрывалом. А у самого горизонта тучи разошлись, пропуская первые, нежно золотые лучи светила.
Кое-как закончив с лекарскими хлопотами, Милена вышла на стену, хоть по остаточным следам сражения угадать, как же всё завершилось. Чем, она уже, конечно же, знала. А вот отпечаток ночных событий ей увидеть было не суждено. Город стоял недвижим и нелюдим. Казалось, что даже печи нынче не затопили, чтобы не тревожить дымами труб это дивное утро. Крыши домов, провалы разрушенных стен, кровь и гарь укрывало снежное покрывало. И то чего-то в самый разгар зимы напахнуло весенней оттепелью. Какой-то магический откат, повлиявший на все окрестности, не иначе. Но выглядело это дивно: морошковое небо, солнечный снег, прощающаяся с Анзгаром свинцовая туча и первые утренние лучи, расцвечивающие чёрный замок сусальным золотом.

Отредактировано Милена (23-03-2023 08:41:38)

Трое суток после памятной ночи под стенами Анзгара пылали костры. Иногда, выражая особое почтение, северяне по примеру лесных эльфов клали своих усопших в склепы при храмах, если это был кто-нибудь важный и родовитый или при жизни чем-то заслуживший всеобщую любовь и уважение. Но освящённой земли на всех не хватит, а зарывать в обычную себе дороже, проблем потом не оберёшься, если покойник переродится в нежить и захочет повидаться с оставшимися в живых знакомыми. Так что простой люд предпочитал тела родни просто сжигать. Не говоря уж о преступниках, бродягах и прочих сомнительных личностях. Только в этом и сумел помочь жтелям подошедший к шапошному разбору отряд из соседней со столицей крепости, так называемых Северных морских врат, приведённый Мэтром Ирье. Не питавшая особой нежности к нежити Милена сей обычай тоже полностью поддерживала, но в этот раз участия в нём не принимала. У неё нашлись другие дела.
На праздник урожая ведунья собрала для Шарлотты травы, приготовила и велела принимать по вечерам особым образом. К началу зимы расшитый загадочными знаками мешочек опустел едва на треть, но задачу свою его содержимое уже выполнило. Милена, наверное, заметила бы раньше, если бы не вся эта кутерьма, но и так получилось достаточно хорошо.
Баронесса снова была беременна. Уже с неделю как. Видно, всё случилось ещё до исчезновения Гвенлин.
Изначально ведунья собиралась сделать кое-что, чтобы с ребёнком всё было благополучно, но теперь пропустила время. Что, впрочем, и к лучшему, потому что боги позаботились обо всём куда качественнее неё. Такое знатное жертвоприношение в честь нового правителя ей уж точно организовать было бы намного сложнее.
Всё циклично. Смерть следует за жизнью, а жизнь за смертью. Ведь недаром же замечено, что после войн, в голодной разорённой стране всегда рождается больше детей, чем в периоды сытости и мира. Хотя, казалось бы, это нелогично и неразумно. Но когда жизненной силе необходимо проявиться, ей дела нет до логики и разума.
Приблизительно так же Милена собиралась обеспечить здоровье и благополучие будущему сыну Шарлотты. Но не пришлось. Всё произошло будто само и так, как она сделать едва ли смогла бы. Тут и множество смертей, причём не только людских, а куда более ценных, ведь погибшие потеряли не только жизнь, но и вечность. Тут и победа над врагом, и обретение союзников, и подтверждение прав на власть. И, конечно же, много-много крови, всё это скрепляющей.
Похоже, следующий правитель Анзгара будет по-настоящему велик. А пока Милена никому не сказала о его скором появлении, даже его будущей матери. В свой черёд та узнает сама. А пока ведунья направилась к её отцу Светлейшему Симору и потребовала, да-да, прямо вот так взяла и потребовала от первосвященника раздать долги, как велит его же собственная религия.
Пока шла работа над артефактами Валькаров, Милена, как она сама о том не раз упоминала, отнюдь не снимала с себя врачебных обязанностей. И она таки докопалась до истины, выяснив, почему заболела Шарлотта.
Клятвопреступничество, даже не по своей воле, вообще обычно ничем хорошим не заканчивается. Так случилось и в этот раз. Оказалось, что до того, как овдовевший Валькар обратил на девушку внимание, она была обещана другому. Барону, естественно, никто не откажет. Да и Светлейший тоже, наверняка, не желал отказывать себе в удовольствии породниться с правителем. Только вот браки заключаются на небесах и, прежде чем составить дочери более выгодную партию, следовало уладить все нюансы с предыдущей.
Уже не в первый раз ругаясь с этим человеком, Милена не особо стесняла себя в выражениях и подробно объяснила Симору, как подобная неосмотрительность уже угробила его внука и едва не угробила дочь. А теперь тоже самое может повториться и со следующим ребёнком и дело это более не терпит отлагательства.
Симор, таким вот необычным образом первым узнавший о беременности Шарлотты, всё понял правильно. Жрецы, вообще, народ сообразительный и Лена не сомневалась, что он найдёт способ рассчитаться со своим несостоявшимся зятем. Ведунью он, по крайней мере, не обидел. Одарил кругленькой суммой в золоте и даже выпил с ней вина в знак примирения прошлых разногласий.
Отравленного, правда. Но и это тоже понятно, вдруг она надумает повторить барону то же самое, что сейчас рассказывала ему. А долго ли проживёт тесть, пусть даже и верховный жрец одного из самых могущественных культов, виновный в гибели долгожданного наследника? Вот то-то и оно. Милена не стала огорчать старика в столь радостный день, приняла и подарок, и угощение, выпила и откланялась, сославшись на множество забот придворного лекаря, которые, за неимением никого другого, кто готов их на себя взвалить, приходится нести ей.
Надо отдать должное храмовникам, зелья они варили отменные. Особенно яды. На обратном пути Милена даже слегка захмелела. Человек бы, пожалуй, и квартала не прошёл после такого, а оборотню просто сделалось веселее обычного. Разумеется, такое безразличие к отраве будет выглядеть подозрительно, но с другой стороны, она же всё-таки лекарь и уж кого-кого, а себя-то должна уметь лечить в первую очередь.
Ведунья неторопливо двигалась в сторону замка, прикидывая, что следует предпринять дальше, когда внезапно осознала, что выясняя отношения со светлым жрецом совсем позабыла про светлую жрицу. Огорошив соглядатая, тащившегося за ней от самого двора первосвященника, она развернулась на месте и немедленно направилась к дому Шри.
На удивление, снова беседовать с недалёким истопником или с кем-нибудь ещё из прислуги болше не пришлось. Дверь в доме милорда Киртле оказалась распахнута настежь. По ещё совсем недавно тёплым комнатам гулял сквозняк и ходили какие-то чинные люди с постными лицами в нарядах разной степени достатка. Бледная, уставшая будто от нескольких бессонных ночей хозяйка встречала их, выслушивала, кивала и за что-то благодарила.
Она даже не заметила вошедшую следом за очередной делегацией торговцев ведунью. А Милена сразу поняла, что что-то случилось и, как часто водится за женщинами, первым делом подумала о самом плохом, о том, что убийцы всё же добрались до мальчика. Очень уж всё происходящее напоминало похороны.
Спрашивать у самой Шри об этом, пожалуй, не стоило и ведунья без спросу поднялась наверх, принюхиваясь и тихо пробираясь по полутёмному коридору. Среди множества комнат второго этажа только из одной тянуло теплом и отчего-то горячим ягодным взваром. Милена приоткрыла дверь и увидела сидящего перед камином Ролара, прямо на полу раскладывающего содержимое увесистого, окованного латунью сундучка, из которого уже были извлечены два расшитых платка, плетёный из волос браслет, вырезанная из нефрита шахматная фигура и ещё какие-то мелочи.
— И снова здравствуй, малыш, — поприветствовала Лена мальчика, входя и закрывая за собой дверь. — Я боялась, что с тобой что-нибудь случилось, когда увидела, что творится внизу. Я рада, что это не так. Но что же тогда произошло?
— Отец умер, — коротко отозвался Ролар, вызвав у ведуньи замешательство.
Она, конечно, знала, что Генрих мёртв, но никак не могла предположить, что в этом доме, да и вообще хоть где-нибудь, по нему будут скорбеть открыто. Или Ролар всё-таки говорил про другого своего отца? Узнать было нужно, но как это сделать Милена придумать не смогла и повисло неловкое молчание.
Мальчик перестал ковыряться в ларце, поднял глаза на ведунью и тяжело вздохнул.
— Умер муж моей матери, — перефразировал он своё первое высказывание, снова вздохнул и вернулся к прежнему занятию.
— Так ты знаешь, что он тебе не отец? — осторожно спросила Милена, присаживаясь рядом.
— Конечно, я ведь уже не ребёнок. Мне двенадцать и я в состоянии разобраться в таких очевидных вещах. Думаю, мама потому и вышла за него, что должен был появиться я. Ну, вы понимаете.
— Понимаю, — согласилась Милена. — Но мне кажется, что в этом вы ошибаетесь, юноша. Ведь замуж она вышла значительно раньше вашего рождения. Больше чем на год, насколько мне известно. Так что ваши расчёты требуют корректировки.
Мальчик посмотрел на неё задумчиво и в конце концов согласно кивнул, явно сразу же начав строить другие предположения, о которых никого пока не собирался ставить в известность.
— Как бы то ни было, в этом доме ко мне он относились хорошо, так что мне ничуть не претит называть его хозяина отцом. Может, было бы лучше, если бы он был им на самом деле. Всё лучше, чем этот…
— Вам уже и об этом известно, — не переставала удивляться Милена. — Что ж… может так, а может нет. Это знают лишь боги. Но одно могу сказать точно, если бы вашим отцом или матерью стал кто-то другой, то и вы собой бы уже не были, а стали бы другим человеком.
— Может так, а может и нет, — повторив её слова, пожал плечами Ролар. — Зачем вы пришли?
Теперь призадумалась уже Милена. Действительно, зачем. Не для того, чтобы выразить соболезнования. Она понятия не имела, что кто-то умер. Не для того, чтобы поговорить с Шри. Иначе разговаривала бы сейчас с ней, а не сидела бы здесь. А что ещё могло её сюда привести, она и сама не знала.
— Я хотела кое о чём вас попросить, — неожиданно для самой себя отозвалась ведунья. — Дело в том, что у вас скоро появится брат. Двоюродный, конечно. Но это уже детали. Так вот, я уезжаю и хотела попросить вас позаботиться о нём. А вашу маму помочь с его воспитанием. Вижу, у неё прекрасно получается воспитывать сыновей. — Похоже, теперь уже Милене удалось удивить не по годам взрослого юношу. — Если, конечно, вы не собираетесь вступить в борьбу за власть. Тогда я не посмею обременять вас невыполнимыми просьбами.
— Не собираюсь, — поморщился тот. — Из меня не выйдет правитель. Да и маме это не понравится. От отца мне достался только позор, а она передала мне свой дар. Пойду по её стопам. И сделаю то, что вы просите.
— Хорошо. Благодарю вас, — тепло улыбнулась Милена и тут же посерьёзнела, мельком заглянув в ларец. Среди прочих памятных вещиц в нём лежал похожий на око камень, обвитый на редкость искусно сделанной золотой змеёй. — Откуда это у вас?
— От отца... От милорда Киртле. Нашёл недавно в его кабинете и решил оставить на память. Она как живая, правда? — указал парнишка на змею.
— Она и есть живая. Точно такая же убила и Генриха, — Милена осторожно вынула вещицу из вороха прочих. — Это всё уловки тёмных эльфов, решивших использовать жителей Анзгара против своего давнего врага. Но стоит ли хранить память об этом? Ведь всё уже позади. Не разумнее ли будет избавиться от их опасных подарков? Кто знает, может быть они всё ещё таят угрозу. Не знаю, известно ли вам, но барон заказал у мастера Инланара защитные амулеты для всех членов своего рода. О вас ему, скорее всего, неизвестно, потому вас он и не упоминал, но ведь вы тоже член рода Валькаров. — Она спрятала руки в рукава и незаметно стянула с пальца подаренное Лерандисом кольцо: — Вот. Эту вещь сделал тот же мастер и она тоже защищает своего обладателя. Думаю, будет справедливо, если она останется у вас.
На детскую ручку перстень, разумеется, оказался не по размеру, но это уже мелочи. В своё время и рука, и сам Ролар непременно до него дорастёт, а пока амулет можно носить и на цепочке. Камень же со змеёй Милена с разрешения Ролара забрала с собой.
После, спустившись в толпу сочувствующих, она в числе прочих сказала несколько добрых слов жрице, пригласив её почаще бывать в замке. Остальное она скажет чуть позже Шарлотте, которой так или иначе понадобится гувернантка для малыша. А барон, пожалуй, и так не будет возражать против кандидатуры именно этой жрицы Утренней Звезды. Единственное, в чём сейчас не была уверена Милена, так это в реакции Лерандиса, когда она расскажет, как распорядилась его подарком.

Отредактировано Милена (13-03-2023 07:35:43)

Из скорбного дома жрицы Милена вышла в весьма приподнятом настроении. Ей вдруг пришло в голову, что в нынешних, весьма непростых с любой точки зрения обстоятельствах, ей выпала самая что ни на есть положительная роль. То лечит, то девиц спасает, то вот утешает скорбящих. Прямо добрая фея какая-то.
И ведь у неё и в мыслях не было, например, искупить этим какой-то из своих прежних поступков. Такие глупости волчице в голову давно не приходили. Вины за прошлое она за собой не чувствовала, а если иногда малодушно и хотела избавиться от тяжести прежних своих решений и поступков, то быстро вспоминала, что далеко не всякий из них можно искупить.
Более того, если копнуть немного глубже, доброта нынешняя её тоже многим вышла боком. Не приезжай Милена в Азнгар, дай спокойно умереть Шарлотте и, весьма вероятно, ничего этого вообще не случилось бы. Едва ли Малкольм решился бы жениться в третий раз. Через несколько лет не оставившего наследника барона не стало бы и Генрих преспокойно занял бы его место. А после него, может, и до Ролара черёд бы дошёл. Он бастард, конечно, но всё же первенец как ни крути. И всё чинно, тихо и мирно обошлось бы одной-единственной смертью. Как, наверно, было бы здорово! Было бы, да “бы” и Милена помешали.
И вот при всём при этом она ещё умудрилась остаться здесь самой хорошей. Ну, не забавно ли? Впрочем, Валькары все вместе и каждый по отдельности в накладе не останутся. Кому досталась власть, кому слава. Пусть и посмертная, но ведь такая как раз наиценнейшая из всех. Вот только имелся в этой истории один персонаж, который пострадает более прочих, причём пострадает без вины, ведь избрал сторону нынешних победителей изначально. Но, увы, из-за причин, от него совершенно не зависящих, наградой ему станет разве что сохранённая жизнь. И это в лучшем случае.
С одной стороны, ну, пострадает и пострадает. Пёс с ним. Милена его едва знала и, даже сдохни он завтра в канаве, ничуть не расстроилась бы. Но с другой, почему-то же она о нём вспомнила. А обделять его более прочих у волчицы причин не нашлось. И, вместо того чтобы вернуться наконец-то в замок, от Шри Милена направилась в порт. Очень скоро вновь подтвердив для себя древнюю народную мудрость, заключающуюся в том, что доброта, она порой хуже геморроя.
Право слово, найти чёрную кошку в тёмной комнате, даже если её там нет, это сущая ерунда по сравнению с тем, чтобы найти чёрного эльфа в анзгарских трущобах. Но и волчий нюх недооценивать тоже не стоит, так что, в конце концов, Милена и капитан дырявого корыта, которое Катарина отрядила следить за “Сорокой”, всё же встретились в доме его любовницы.
Дроу вышел в тёмные сени, осмотрел ведунью с ног до головы и небрежно бросил:
— Мы знакомы?
— Встречались, — неопределённо повела та плечом, — но познакомиться как-то не сложилось.
Глаза оборотницы на мгновение блеснули лунной желтизной и бравый капитан невольно сделал полшага назад. Даже в человеческом обличии по сравнению с ней он казался мелким и юрким, но в узком коридорчике, призванном беречь тепло в доме и не впускать с улицы холод, отступать было особо некуда и этот маневр закончился столкновением со стеной.
— Померещилось что-то? — заботливо осведомилась Лена.
— Н-нет... — Дроу мгновенно пришёл в себя и отлип от стены. — Что вам здесь нужно?
— Говорят, ты деньги в рост даёшь.
— Деньги?.. Ты занять у меня хочешь, что ли? — кажется, эльф не поверил своим ушам.
— Нет. Наоборот.
Капитан задумался. Надо отдать ему должное, соображал он быстро, хоть и не придумал ничего путного, но догадался открыть дверь и пригласить ведунью внутрь. И дальнейший разговор уже происходил за кружкой подогретого со специями вина у тихо потрескивающего углями очага.
— Я хочу дать денег тебе. А ты в свою очередь дашь их в долг кому сочтёшь нужным. Процент пополам, — пояснила своё простенькое коммерческое предложение Милена. — Идёт?
— Хм... Звучит хорошо. А подвох в чём? Вот так просто, раз и “дам денег”?
— А зачем усложнять? — снова пожала плечами Лена. — Самой у меня нет возможности этим заниматься, вот и предлагаю тебе. Я, конечно, могу закопать их где-нибудь пока не понадобятся, но так пользы будет больше, разве нет?
Она выложила на стол кошель, подаренный Светлейшим. Предложи ведунья отдать его просто так, это было слишком подозрительно, а стремиться пустить деньги в оборот желание совершенно нормальное. Вот и дроу, видимо, решил так же. Он заглянул в мешочек, покивал уважительно, увидев золото, и подлил ей вина.
— И какие ты хочешь гарантии, что деньги потом вернутся?
— Никаких. Я тебе доверяю.
— Ага, — кривая усмешка исказила правильные черты эльфийского лица. — И всё же.
— Абсолютно никаких, — раздельно повторила Милена, чтобы до черноухого, наконец, дошло, что она может позволить себе доверие, потому что тому, кто вздумает её обманывать, светят отнюдь не радужные перспективы. — Единственное, что я хотела бы узнать, так это то, как ты собираешься выкручиваться из недавно случившейся заварушки. Твои сородичи крепко разозлили власть предержащих и в лучшем случае вас всех отсюда скоро вышвырнут. А в худшем я даже не знаю, что может случиться. Дай мне гарантию, что выживешь. С остальным разберёмся по ходу дела.
— Ну да, с покойников денежки получать затруднительно, — посмеялся эльф. — Но неужто всё настолько плохо? Валькар всегда хотел, чтоб его считали справедливым, а не жестоким правителем.
— Именно поэтому он прислушается к своим советникам. А там теперь две трети либо жрецы, либо истово верующие. С их точки зрения уничтожать Тьму во всех её проявлениях более чем справедливо. И имущество конфискованное тоже лишним не будет. Город надо восстанавливать, замок укреплять, солдатам платить. Война это всегда дорого. Сейчас закончит трясти тех, кто побогаче, и за вас возьмётся, к бабке не ходи.
— Весомый аргумент. Что ж... можно и здесь остаться, конечно. Многие уже давно под личинами магических иллюзий живут. Но мороки с этим много. Да и не хочется скрывать от мира такого красавчика. Уеду куда-нибудь. В Лирамис, например. Или в Гульрам.
— Там сейчас тоже светлые фанатики порядки наводят. Всё равно прятаться придётся. Лучше в Галад-Бер. Там чёрной кожей никого не удивишь, как и чёрной магией.
— Это аж за Зелёное море? Далековато. Зато тепло. Можно и туда. Нам и дальше ходить доводилось. Только давай уточним. Единственное, чего ты от меня хочешь за эти деньги, это чтобы я уехал?
— Нет. Я хочу знать, куда ты уедешь, если уедешь вообще. А за деньгами я вернусь. Ну… скажем, лет через тридцать. И надеюсь, что ты утроишь мне эту сумму.
Когда разговор зашёл о конкретных суммах, капитан сразу растерял почти всю свою подозрительность. И Милена с удовольствием обсудила с ним все подробности. У неё периодически заводились довольно крупные суммы, но держать их при себе — только дураков приманивать. Поэтому ведунья их либо прятала, либо вкладывала во что-то. Окупались вложения далеко не всегда, потому она того особо и не ожидала. Но в то же время не было ещё случая, чтобы Милена нуждалась в деньгах и они через какое-то время не нашлись.
И вот, когда со всеми делами, казалось, было покончено, а ведунья благополучно возвращалась к себе, дорогу ей заступил мэтр Ирье. Он сообщил, что Лену немедленно желает видеть барон. Но, вопреки ожиданиям, всегда спешившая к нему и к его супруге по первому зову, на этот раз Милена отказалась.
— Вы пойдёте со мной, — проникновенно повторил мэтр, глядя ей в глаза.
Но не тут-то было. Вместо того, чтобы сопротивляться внушению, Милена припомнила, как энное количество веков тому назад в Скалистых горах во время дождя она перебиралась через край ледника и выбрала недостаточно надёжный выступ, чтобы поставить ногу. Внизу бурлил поток из жидкой грязи. Свались в такой и низачто уже не выберешься. А между ним и стеной льда было шагов пятьдесят каменистого почти отвесного склона. Милена упала на него спиной и, как на санках, покатилась по грязи вниз. Это было страшно. Она вся перепачкалась, разодрала руки в попытках затормозить и, особенно высоко подскочив на каком-то валуне, отбила себе всё, что можно и не можно, но всё-таки не утонула. Хотя уже остановившись и лёжа на краю мутного водоворота, ещё несколько минут не могла ни сказать что-нибудь, ни даже вздохнуть.
Руки саднило, сверху заливало дождём, а лёгкие ни в какую не желали раскрываться. Даже сейчас, вспоминая об этом через столько лет, ей сделалось не по себе. А мэтр Ирье, переживающий это впервые, и вовсе растерял всё своё сосредоточение, силясь вздохнуть.
— Простите за это, — потупилась Милена. — Но вы сами вынудили меня. Никому из правящего рода я не сделала ничего дурного, но у меня есть свои тайны. Если сейчас мы увидимся с бароном, он начнёт задавать вопросы, на которые не хочет знать ответов. А потом будет уже поздно. Скажите ему, что вы не нашли меня, мэтр, и убережёте своего правителя от беды. Я больше не вернусь в замок. Спрячусь пока где-нибудь здесь. Не пройдёт и месяца, как у барона исполнится давняя мечта и он забудет о моих поисках. Тогда я смогу спокойно уехать.
— Думаю, он просто хочет вас наградить, — наконец, отдышавшись, ответил маг.
— Возможно. И даже то, что он решил это сделать именно вечером того дня, который я полностью провела вне стен замка, может быть всего лишь совпадением. Как и то, что на мои поиски отправили именно вас, а не какого-нибудь пажа. Но я уже получила свою награду. Человек, которого я взялась лечить, выздоровел. И барон вряд ли сможет одарить меня чем-то более ценным. Напротив, позволив мне сейчас уйти вы спасёте его ещё и от неловкого положения. Подумайте сами, разве может он дать что-то равноценное в благодарность за то, что получил? Как оценить жизнь баронессы деньгами? Хотя бы её, не говоря уж обо всём остальном. Пусть лучше как следует заплатит мастеру Лерандису. Его работу оценить тоже непросто, но это хотя бы в принципе возможно.
Ирье колебался и ведунья добила его напоминанием об их давнем разговоре. Тогда она пообещала ему секрет долгой жизни и, раз уж обязательства перед семейством Валькар теперь выполнены, можно заняться и выполнением этого обещания.
— Хорошо, — наконец сдался маг. — Я вас понимаю, госпожа Милена, но поймите меня и вы. Если я скажу, что вас не нашёл, а потом вас найдёт кто-нибудь другой, то как это будет выглядеть? Погостите у меня пока всё не уляжется, и тогда я буду абсолютно уверен, что ничего скверного не случится. Ни с бароном, ни со мной.
Подставлять его у ведуньи не было ни малейшего желания, да и ей самой так, пожалуй, будет удобнее. Так что Милена согласилась. Единственное, о чём она попросила, это пригласить Лерандиса в гости. Просто на словах, ведь письма порой тоже могут серьёзно скомпрометировать. По той же причине Милена не стала прощаться с Шарлоттой. Баронесса, может, и погрустит немного, но скоро ей станет совсем не до того. Один знаменитый волшебник говаривал, что он не приходит не рано, не поздно. Волшебники всегда приходят вовремя. Так вот, уходить вовремя это, пожалуй, ещё важнее. А долгие проводы — лишние слёзы.

Отредактировано Милена (15-03-2023 07:35:18)