Эльфы болтали и болтали, я слушала, конечно, но у меня внимания совсем не хватало такое, все равно мне не ясно было совсем, что это за эдикты такие и кто куда древние тексты вынес. Лишь в одном месте глаза мои округлились от удивления, когда эльфы про насилие заговорили. Да, а я еще с ними о высоком спорила! Если такое большая жрица говорит, то даже не знаю, что у них и в текстах этих древних понаписано. Конечно же Господу неугодна слепая ненависть, именно потому что слепая и в ней ошибиться легко, добро со злом перепутать. Но вот что есть высшая добродетель - так это праведный гнев, и насилие в угоду этому гневу - это не большой грех, это великое благо, счастие как для обрушившего свой гнев на головы врагам, так и для тех, кто подле него, так и для врагов самих. Господь горячо любит верных ему воинов и щедро их одаривает верой и божественным провидением. Как такое можно было отрицать - я не понимала вовсе. Посмотрите на айрес! Идеальные творения Господни, Его воля, воплощенная в телах и душах. Они не пахари и не мудрецы, они воины, праведные и благородные, с огнем в груди, который зовет их - бей, бей, убивай!

Я так в эти раздумья  погрузилась, что не сразу уловила, когда жрица эльфийская на меня посмотрела. Словно очнувшись, я поглядела на нее в ответ.
- А? А. Я... Я, наверное, в храме лучше побуду, мне неловко будет иначе. - ответила я неуверенно, плохо соображая. Как-то не ожидала я, что так резко к моей персоне перейдут. Да я предлагала помощь, но не думала, что её возьмут так просто и широкою рукой. Слова леди Ариеналь про насилие вообще подточили меня. Кажется, эльфийские книги священные наполнены большой ересью. Не будет ли грехом их читать? Не собьет ли меня это с пути истинного? Но я быстро отбросила все сомнения и растерянность, встала прямо и глаза мои снова блестели уверенностью. Нет, это испытание мне очередное. Не все же мне со Злом впрямую биться, когтями и клыками. Иногда для победы надо глотать пыль и листать талмуды. Вряд ли это сложнее будет, чем битва на поле брани.

- Только Вы меня проводите, пожалуйста, и представьте там кому-нибудь, а то я не знаю никого и ничего в городе, не знаю даже, пустят ли меня.
Поняв, что разговор подходит к концу, я засобиралась. В голове вертелись тыщи вопросов, вроде как, что мне делать в полнолуние или как же я язык новый учить буду, я и Всеобщий-то с трудом осилила. Но эти вопросы я могла и потом задать, когда мы с леди Ариеналь пойдем прочь из дома мастера кузнеца. Я еще не понимала, во что влезла, насколько страшную клятву дала или что меня ждет впереди. Но я верила, а этого было достаточно.

После стольких разговоров и посиделок, мне непросто было за событиями поспеть. Госпожа жрица засобиралась, полетела прочь, словно серая голубка. Я лишь успела бросить прощальный взгляд на посох, который я с таким трудом добыла. Посох, что я доверила в чужие руки, руки незнакомые, неверующие, опасные. Лерандис Инланар был черный колдун, управляющий большими силами, на которых заставил меня поклясться. Это было неудивительно, конечно, мастера-кузнецы все колдуны, это известное. Он не верил в Господа ни на грош и легко спорил, что со мною, что с леди Ариеналь. Он прикрывался верой в "знание", но я видела, как он алкает черных секретов ледяных демонов. Его "вера" была гибка, как змея, и Богом в ней представал лишь он сам, его я, я, я. Это выходило жутко опасно и я даже не представляла истинной ценности посоха, что отдала ему и что он может с ним сделать вопреки обещанию. Но я сделала шаг, я доверилась, я пошла в черную ловушку по доброй воле, заложив свою жизнь противным мне силам. Сделала ли я это в погоне за жадностью или же из воли служить Господу и веры моей - это было решать не мне, а Всевышнему. Я же всегда говорила, что надо доверять людям, пока они тебя не подвели, и нелюдям тоже. Так Господь завещал и мне оставалось лишь молиться, что я правильно толковала Его слова.

- До свидания. Храни Вас Бог. - вежливо сказал я всем оставшимся, выходя прочь.

Я шла за жрицей, поглядывая на нее снизу вверх. Мне все трудно было представить, что мне надо вот так, запросто, общаться с серыми эльфами, что я теперь как бы на ученичестве буду и с кем-то из них на равных. Весь этот город, где я и недели не прожила, эти серые создания Божьи - это все так необычно было. Я понимала, как чувствовали себя люди в сказках, когда попадали под волшебный холм в царство фей и вынуждены там были с феями жить. Впрочем, слова эльфийки меня немного протрезвили. Опять были поучения, снисходительные замечания, прячущиеся за доброжелательностью. Уж не знаю, специально это было или все эльфы такие надменные, а только на меня такие обращения, словно с маленькой, всегда действовали как ушат воды на голову. И неважно было, что жрица права во всем. Не любила я такое и все тут. Но не попишешь, и я лишь смиренно кивнула, следуя за своей, получается, новой наставницей.

Спрашивать чего-то расхотелось. Опять посмотрят как на дуру, ответят туманно. И так все увижу. И где жить буду, и кушать где, и волка сама сдержу, а не сдержу - это не только мне проблема будет. Со всем я справлюсь, потому что миссия у меня важная, не могу я не справиться. Я приободрилась немного, шагая по улицам каменного города. Подняла голову, хотя до этого прятала очи долу. Украдкой разглядывая леди Ариеналь, её точеные формы нечеловеческие, черты лица, серость кожи, платье удивительное, я, наконец, остановила взгляд на посохе её. Да, ей мучиться с перековкою не надо было, ей так сковали его. Серые лозы и простертые крылья унесли мои мысли в сторону. Я подумала: вот они такие и выходят, эти серые эльфы, как на посохе изображено. Нельзя застрять между светом и тьмой без движения. Эльфы раньше мне всегда представлялись финальными творениями, эссенцией добра или зла. Скажи "светлое создание" - сразу эльфа представляешь. Скажи "черная мразь" - и черный эльф сразу всплывает перед тобой, что хоть плюйся. А серые - они неупокоенные, застрявшие в пути, но я не знала, почему именно застрявшие. По легендам они шли от Тьмы к Свету и все никак не могли дойти, потому что Господь им прощение не давал свое. Но за то время, что я провела здесь, я уже неуверенная в таком была. Может быть они просто заблудились в своем пути, или... просто забыли, что им вообще куда-то идти надо? Забыли, что надо ко Злу или к Добру стремиться. Слушать стали только себя, а на вершину превознесли свой народ вместо далеких Богов. Это все были лишь досужие мысли, глупые и грешные, поэтому я их наскоро смыла с головы и поспешила за жрицей.

С храмом у эльфов, как и обычно, все было не по-людски. Это был словно не храм, не дом Господа, а какая-то крепость, гладкая и неприступная. Среди блеска витражей мне привиделись эльфийские воины прошлого, зорко глядящие на защищаемый город, сжимающие в руках посохи, вроде моего. Эти привидения прошлого, ангелы возмездия, были такие реальные, что мне пришлось проморгаться до синих пятен в глазах, прежде чем морок ушел. Мы приближались и здание довлело над нами, возвышалось, делая маленькими и незначительными меня и даже леди Ариеналь. Что-то в этом было. Вблизи храм напоминал немножко храмы Востока и Юга, что я видела иногда в своем путешествии волчицей. Впечатленная увиденным, я, спотыкаясь и тараща глаза по сторонам, проследовала в ворота вслед за жрицей.

Внутри нас встретили. Пока Вересса ходила за матриархом, наступило неловкое молчание. По крайней мере для меня неловкое. Все еще немножко оглушенная происходящим, я даже не знала, что и как мне говорить. Наконец, я решила, что спрошу именно то, что волнует меня больше всего. Пусть это и глупо будет.
- Госпожа Ариеналь, скажите честно, мастер Лерандис меня обманет? В малом или большом, с корыстью или из других побуждений. Как Вы думаете, каким Вы мастера видите? Он ведь ярый безбожник же, до умопомрачения. А еще скажите, когда мы с Вами увидимся? Вы же сейчас уйдете, да, меня этой матриарху оставите?

Когда эльфийка заговорила про быт, я покивала головой. Это хорошо, что они понимают все, а то вдруг серые эльфы росой Божьей питаются или светом солнечным. Я сказала еще.
- Госпожа Ариеналь, мне еще надо будет вещи свои из комнаты прошлой забрать, рассчитаться там. И это... Мне надо будет свою проблему подумать. Ну, в полнолуние, понимаете? Я не знаю, должны ли люди, то есть эльфы вокруг знать, что я оборотень. Как мне быть в такую ночь, нам обсудить надо будет скоро, да?
О превращениях в волка я не очень беспокоилась, справлюсь с Божьей помощью. Глубокий подвал и крепкая цепь подойдет вполне. Жаль мне было только во всей ситуации, что с Леной-Элеонор вряд ли удастся так поговорить, как я думала, мы с нею сошлись как будто бы. Ну да вдруг время будет, кто знает. Тем временем главная жрица заговорила про кузнеца.
- Дай собаке косточку и она верно тебе послужит.

Я подняла свои глаза и долго, молчаливо посмотрела на эльфийку. Я не могла не подумать, что эта фраза и меня прямо касается. Я ведь оборотень была. Может быть и собачка как бы. Дали мне косточку, в виде починенного посоха и отправили куда положено. Это что же, предупреждение было? Или просто слова к размышлению? Я не знала, мне трудно было эльфов понимать, потому я и буравила взглядом серокожую, молча ждала от нее еще слов. Конечно, трудно было представить, что окромя посоха я хоть чем-то эльфам интересная была. Но кто это все ведает кроме Господа? В любом случае, слова жрицы мне интересные показались. Она пока что не особо говорила о Боге или о служении. Она говорила о договорах и манипуляциях, о чужих слабостях и о том, как их использовать. Это, наверное, общее было у всех людей мудрых, обличенных властью или пониманием других людей. Но все же я подумала, что, может быть, леди Ариеналь не так сильно отличается от мастера, как представляется на первый взгляд. Просто она подобрее и со злыми силами не якшается. Но то были лишь мысли мои пустые ни на чем и я их отбросила легко. Ответила лишь.
- Я поняла. Господь нам всем Судья.

Девушка та, эльфийка, не возвращалась, матриарх к нам не шла и я решилась еще спросить.
- А какая она, леди Медария? То есть я слышала, что она фанатик и я фанатик, но кроме того? Вы о ней плохо думаете? Мне доверять ей стоит?  А кто главнее, Вы или она? Ей тоже не говорить, что я тут делаю? А вообще, мне что людям говорить, кто я буду, почему при храме остаюсь тогда? А то я обманывать и утаивать не приученная совсем, мне такое трудно сообразить.

Жрица сказала, что все и так знают, что я оборотень. Это даже хорошо было, потому что меня от вранья всякого и недоговорок избавляло, но меня удивляло, как все-все эльфы могут мою ауру читать как открытую книгу. Среди людей это редкий дар был, только магам доступный и некоторым другим. Удивительные все же существа, эти эльфы были, и мне многое предстояло впереди о них еще узнать. Слова про то, что лекарства нету, меня не коснулись больно, я такое уже знала и давно смирилась. Подвал с цепью в полнолуние был вариант может даже и хороший, так как волю мою испытывал и позволял самой с искушением бороться в отличие от глотания зелий всяких, например. Я верила, что при храме поймут мой недуг и дадут мне свободу, а может даже и поддержку в борьбе с ним.

Леди Медария появилась внезапно, когда мы разговором увлеклись, я даже ойкнула, испугавшись, к ней поворачиваясь. Мне она очень понравилась с первого взгляда, она показалась сразу строгой, но справедливой настоятельницей, которая о послушницах своих заботится. Я таких людей видела раньше, но не в нашем монастыре. Их боялись, но их никто не хотел по-настоящему обидеть, потому что в душе любили. Я надеялась, что матриарх из таких. Она не выглядела для меня старой, может быть только глаза были немножко потускневшие, мудрые, но уставшие. Я не знала её историю и сколько она уже на свете живет, а если бы знала, прониклась бы восхищением большим. Мне об иной судьбе и мечтать не надо, это самое прекрасное было бы, сражаться с врагами Господа до последнего, а после делиться своей мудростью с молодыми. Я бы не назвала такую женщину сломленной, просто уставшей. Я бы в первое же свободное время стала бы её слезно просить меня борьбе со Злом обучать. Но, повторюсь, я прошлого её не знала, а потому просто смотрела и внешним уважением проникалась.

Слова её тоже были полны правды. И про ложь, и про праздность. Я уж точно не собиралась от обязанностей отлынивать в чужом храме. Я стояла, скромно потупив взгляд, пока меня обсуждали и лишь когда мне слово дали, подняла взгляд и посмотрела эльфийке глаза в глаза. Я стеснялась леди Медарию, но это не могло мне помешать говорить открыто, быстро и с горячим сердцем. Уронив взгляд, я склонилась в поклоне.
- Здравствуйте, леди Медария. Меня зовут Анастасия, я человек, что родилась и выросла в Гресских землях, там же и училась в монастыре. Потом ходила по земле, со Злом боролась, а в этом году меня оборотень укусил и я сама оборотень стала. Мне девятнадцать лет от роду. Я сюда прибыла, потому что в миссии своей нашла... - я осеклась запоздало и приподняла голову, что на госпожу Йанну посмотреть - штуку одну важную нашла и к эльфам серым обратилась, потому что мне никто больше помочь не мог. Здесь мне обещали помочь, а госпожа Йанна меня в ученицы взяла, она со мною текст будет древний искать, и учить меня тоже. А жить, мне сказала, у Вас можно. Я помогать Вам буду , Вы не думайте, и трудиться усердно, как время будет в ученичестве моем.

Я себе оборвала, потому что иначе, волнуясь, могла говорить и говорить без остановки, еще бы чего ляпнула. Распрямилась, лишь коротко бросив взгляд на леди Медарию и вновь опустив очи. Удивительное все же дело было, как легко леди Медария приняла, что я, оборотень, в жрицы просилась к Господу, в храм запросто явилась. Это же удивительное дело было, неслыханное и прямо запрещенное, если по людским меркам судить. Я называла себя жрицей при встрече с людьми, но то ведь не было правдой по сути, я ведь образование свое не завершила и постриг не случился. Это просто призвание мое душевное было, потому я так себя называла, даже когда оборотень стала. Наверное, леди Медария встречала такие истории в своей жизни, что Зло к Богу обращалось, или у эльфов другое понимание было, кто годится в жрицы, а кто нет, или еще что-то за этим было, что я не знала вовсе. Мне оставалось лишь на милость полагаться, Божью и эльфийскую, да молиться, что я и делала про себя.

Прошло много дней с тех пор, как я впервые попала в храм Господа нашего в волшебном каменном городе серых эльфов. Все эти дни я провела в труде и заботах, повинуясь указаниям леди Йанны и леди Медарии. Я побывала в пыльных библиотеках, где, может быть, уже тыщу лет людей не видели, только эльфов. Ходила каждый день среди чудесных, ухоженных деревьев, ажурных барельефов, закованных в плющ, прекрасных статуй эльфийских героев, о которых никогда не слышала. Холодный, огромный, серый храм, куда я возвращалась ночевать, снова и снова поражал меня своим величием, он словно был не отсюда, будто кто-то свыше взял и поставил его сюда, ведомый лишь своей волей. Я научилась не робеть перед серыми эльфами и хотя они все еще взирали на меня часто с чопорностью и холодом, я на это просто не обращала внимания, выполняя лишь свою работу, миссию свою приближая.
Увы, все эти эльфийские красоты и чудеса, что окружали меня, все эти древние свитки о великих воинах древности, что я разворачивала, затаив дыхание, все это не приносило мне удовлетворения. Глядя на тексты, мне не хотелось просидеть остаток жизни, глотая их пыль и пытаясь перевести их на гресский, чтобы простые люди могли ими насладиться. Я знала, были такие подруги у меня в монастыре, которые бы на месте померли от зависти, услышь они, чем я тут занималась. Но для меня это все оставалось просто нудная и скучная работа, в которой я еще и мало смыслила поверх.

Я не чувствовала себя здесь своей, меня окружали чужие существа, повсюду была чужая речь. Я никогда не ощущала себя по-настоящему одинокой, но в Мирдайне я отчетливо видела себя чужой, нежеланной. С Элен мы встретились всего лишь один раз, прежде чем она уехала по делам, а я снова погрузилась в древние тексты. За эти дни я не смогла сблизиться ни с леди Ариеналь, не с леди Медарией, ни с другими жрицами, что занимались со мной вместе в библиотеке, ни с теми, что жили и работали со мной в храме. Ко мне не было враждебности от них или презрения, все были добры со мной, даже матриарх, но каждый раз, когда разговор мой наполнялся чувством и искренностью, между нами словно вставала стена из непонимания и отчуждения. Я не знала, то ли дело было в моей природе оборотневой, то ли в том, что я была так юна по их меркам, то ли наше видение мира во всем так отличалось. Неважно было, говорили ли мы про бытовые вещи, сравнивали жизнь в людских и эльфийских городах или поднимали вопросы о вере и Боге, каждый раз я говорила искренно, эльфы вежливо, а открытости, свободы в речи между нами так и не появлялось.

Я так и не почувствовала себя ученицей леди Ариеналь. Я уже поняла, что это статус большой, важный и непростой, но мне все казалось, что это больше наносное в моем случае было, необходимость, чтобы оправдать мое пребывание в храме Эйлистри и в Мирдайне вообще. Конечно, госпожа Йанна общалась со мной и учила меня всякому, прежде всего языкам и видению эльфов на мир, на Господа, но все это было совсем не то, как я представляла. Я видела себя в её глазах лишь важным грузом и не понимала никак, почему я груз такой важный. Что жрица нашла во мне, зачем так старается обо мне? В конце концов я решила, что дело в посохе. Это ведь как бы получался не мой посох с точки зрения эльфов, просто был мой короткий черед его хранить. Они ведь тыщи лет живут, а я, может, уже через месяц голову сложу в очередной миссии. А и если через сто лет - невелика разница. Поэтому, наверное, я была просто важная, как хранительница посоха, чтобы беды им не натворила и после моей кончины он вернулся к серым эльфам. Другого объяснения я не видела больше. Если и были какие-то чувства ко мне у леди Ариеналь, я не видела их за маской вежливости.
С леди Медарией тоже все похоже выходило. Я узнала её историю, без подробностей, конечно, но все говорили о ней одинаково и я восхищалась такой женщиной. Я это восхищение не показывала в знак уважения, а только честно и упорно работала в храме, когда не корпела над текстами и заданиями леди Ариеналь. Работа мне была поручена трудная, ручная, в основном уборка, но я не роптала, я такое понимала и бралась с усердием. Зато я так побывала в самых разных местах храма, и за алтарем, и в подвалах. Леди Медария меня не хвалила, а я на хвалу не напрашивалась, но иногда она словно специально оказывалась около меня, когда никого рядом не было и разговаривала о всяком, спрашивала меня или давала советы. Это было самое близкое к откровенности, что у меня случалось за эти дни. Леди Ариеналь правильно сказала, мне матриарх нравилась, но я знала, что мы с нею слишком далеки в жизнях наших и я не напрашивалась к ней, лишь с благодарностью воспринимала все, что она говорит, и когда журила, и когда отчитывала.

Вот так я себя чувствовала все эти дни, пока искала древние тексты. Работа моя основная была такая - мы с леди Ариеналь разбирали написания, она мне основы алфавита давала айрес, и я сидела за текстами, пытаясь понять, что написано, искала похожие отрывки, проводила ссылки, выписывая в тетрадь, собирала литании и молитвы из обрывков, восстанавливала все по времени. Это похожее было на мою работу в монастыре, тут эльфы ничего сильно нового не выдумали, но как сложно было, когда языка не знаешь! У меня голова постоянно гудела, шепоты под потолком множились, иногда превращаясь в мешающий гвалт, я даже их стыдила иногда и просила потише себя вести. Боли в голове ночные начались, приятные, и я подолгу не могла заснуть на своей койке, ворочаясь. Впрочем, была на то и другая причина.

Я умела сдерживать в себе волка, но я никогда не пробовала так долго вовсе обличье не менять. Это оказалось сложнее, гораздо сложнее, чем я себя представляла. Нет, дело не в том было, что я не могла удержаться. Даже когда пришла ночь полнолуния, мне дали выпить зелье и все мое желание обернуться, весь мой зверь ушел вглубь, словно и не появлялся, в голове прояснилось и я себя впервые за долгое время прекрасно чувствовала и спала как младенец. Но время шло и зверь, будоражащий меня, он как вода был, что точит камень. Я постоянно на него мыслью переключалась, ведь даже когда боролась с ним в душе, это было время, которое я отнимала от молитвы праведной и своей миссии, волк мой все чаще занимал мои мысли. Я стала раздражительной и грубой, меньше общалась с другими, чем когда только в город прибыла. По ночам я могла часами бродить по своей келье кругами, иногда даже становилась на четвереньки, нюхала углы, выла тихонько. Все это не приносила облегчения. Я была уверенная, даже запри меня в подвале с цепью на шее, обратись я, побеснуйся - это мне ношу не облегчит. Я жаждала настоящей охоты, свободной и азартной, и эльфы-предатели Господни казались мне такою лакомой добычей. Слишком мало времени прошло после того, как я проклятие получила и того чуда, что позволило мне в себя прийти, зверя внутреннего побороть. Мне было трудно сдерживаться и все труднее с каждым днем, это битва была, где конца не было.
На этот вызов я ответила с присущим мне усердием и чем сильней точил меня волк, тем жестче я ему отвечала, даже если тем себя травила. Я ограничивала себя во всем, даже мясо кушала через раз назло своей животной натуре, отчего волк выл и бесновался внутри. Я молилась денно и нощно об усмирении зверя, а когда бывало невтерпеж, кусала губы до крови, колола ляжки или даже била себя ночью полотенцем с камнем. Все равно синяки на мне как на собаке заживали. Постоянная эта борьба сделала меня ожесточеннее, ежедневный труд тоже не делал лучше, лицо мое осунулось по прошествии этих дней и синяки под глазами объявились, но чувствовала я себя хорошо и глаза мои сверкали ярко на бледном моем лице, словно два камешка небесных.

Я не была уверенная, что работа моя вообще какие-то плоды приносит. Эльфы все делали размеренно, не спеша, им спешить некуда было. Даже пол в храме они мыли степенно, соблюдая обряды, с тщательностью. Я не могла такое перенять, я во всем всегда торопилась, чтобы быстрее за новое дело взяться, меня такая неспешность выводила из колеи. На мои вопросы о том, как у нас работа над текстом продвигается, мне лишь отвечали, что все идет как надо и случится когда случится или как-то так. Я все больше сомневалась, что то, что я над текстами сижу, в час по чайной ложке, оно вообще помогает как-то. Я думала часто, что леди Ариеналь сама, что надо, найдет, а меня просто заняли делом, чтобы под ногами не крутилась и немножко уму поднабралась. Я даже думала иногда, что эта вся история про тексты просто придуманная была, чтобы мастер Лерандис спокойно работал, но нет, такую мысль я сразу отметала. Я видела ведь в храме чужой богини, что действительно надписи на посохе имеют ту же природу, что и тексты, над которыми я сидела, а все мои предыдущие попытки разгадать их смысл оказывались неправильные и тщетные. Как бы оно ни было, миссия у меня была и я собралась ей следовать столько, сколько нужно.

Проводя столько времени в храме Эйлистри, я не могла не заинтересоваться этой богинею. Я слышала про неё когда-то, в одно из своих приключений, но не помнила ничего конкретного, кроме того, что богиня это светлая, но непростая. Так и оказалось. Эйлистри оказалась дочкою злой богини темных эльфов и по преданию, она одарила серых эльфов своим лунным светом, когда те обратились к ней за помощью, ведь она была богиня этого самого лунного света. Свет перекрасил черных эльфов в серых и на город Мирадйн благословение свое наложил. В общем Эйлистри эта непростая была очень, как и сами серые эльфы. Последователи и жрецы её тоже были подозрительные немножко, то есть добрые, конечно, светлые, но тоже вот гнездилось в них что-то, то я описать пока никак не могла. Но Господь был им всем судья. А история, что черный народ к свету обратился вдруг, это прекрасная история была и я всячески за неё молилась, ведь тогда получалось, что вдруг и я однажды к свету смогу вернуться, стану серой волчицей, когда Эйлистри на меня свой свет обратит.

К мастеру Лерандису я приходила несколько раз по договоренности, чтобы обсудить детали посоха. Леди Ариеналь всегда при таких встречах присутствовала. Мастер не говорил мне, много ли он сделал, много ли осталось, были ли на его пути какие-то преграды сложные, а я не спрашивала, понимала, что все равно поторопить никак не смогу, сдерживала себя. Но я верила, что встреча, которую назначили на конец этой недели, она будет особенная, шепоты подсказывали мне это. Я больше не собиралась принаряжаться к встрече, Элен уехала, а я, среди мраморных, зелёных и золотых стен города, среди роскошных, струящихся и облегающих нарядов местных женщин, среди всего этого чуждого, я чувствовала себя лучше всего в моей поношенной рясе, только постирала её конечно. Это было мое и только мое одеяние и в нем я хорошо помнила, кто я есть на самом деле.

Когда меня пригласили в первый раз на церемонию и мастер Лерандис, мало чего объясняя, повел меня внутрь, меня сначала раздражение охватило. Все эльфы мною помыкали и водили туда-обратно, ничего не говоря. Но внутри, когда мы дошли до кузни, я не могла не проникнуться атмосферою этого места. Недаром говорят, что на деревне главный колдун - всегда кузнец. Мастерство это было столь рядом с магией, что и не отличить, а уж когда ковались волшебные предметы, так это дважды верно было. Здесь словно давило сверху серьезностью и величием момента, тут любой понимал - в этих горнилах творится магия. Даже шепоты вокруг меня приумолкли, смешавшись с шумом угля в горне. Поневоле здесь и я сама собралась, внимательно слушала мастера и старалась говорить поменьше. Это было чужое царство.

Огонь, в который я все глядела, тянул меня к себе, напоминал об утраченном. Хотелось самой ударить молотом по раскаленному, чтобы вспомнить, как это оно - повелевать огнем. Но я здесь гостья была, а потому сделала, что велено, бросила подожженную лучинку и лишь добавила тихонько:
- Аминь.

Пришлось снова расстаться с посохом, едва встретившись, и расстаться надолго. Уже подзабылись наши споры с мастером Лерандисом, я даже уезжала несколько раз из Мирдайна, и приглашение новое к кузнецу грянуло, словно гром среди ясного неба. Я уже и не верила, что работа будет закончена быстро, думала, года пройдут или что-то такое, решала, не уехать ли мне совсем.

Наставницу мою снова не пустили внутрь, на действо, в этот раз я даже расстроилась немного, не то, чтобы мы близки стали, просто я надеялась, что она меня поддержит. Я все ожидала какого-то подвоха, думала, что эльфы сообразили, как посох себе оставить или вовсе похоронить в гробнице, как изначально мастер хотел. Но нет. Сказано было "работа завершена" и по спине у меня сразу ворох мурашек прошел. Это сразу и от облегчения было и от напряжения. Но, как оказалось, все и вправду не было просто. Меня ждало финальное испытание, которое мне, вроде как, сам посох должен был дать. Я плохо поняла эльфа, когда он объяснял, что меня ждет, но я была привычная к миссиям, что мне оставлял Господь, испытывая меня снова и снова. Что бы меня ни ждало, я была готовая встретить это с молитвой и верой. Эльф заговорил слова своему Богу, а я своему, молясь, чтобы он дал мне сил и понимания.
Наконец, подошло время мне коснуться оружия, что я же принесла и которым жаждала обладать. Я осторожно приняла посох в руки, ожидая чего-то, но ничего не происходило. Глаза мои все бродили по посоху, никогда прежде я не видела такого красивого оружия. Он был удивительно легкий для посоха из металла, но все еще весомый, чтобы им можно было стукнуть чего-нибудь, а еще теплый. Не понимая, что должно произойти и должно ли, я посмотрела на эльфа, но не прочла в его глазах ничего. Наконец, мне надоело это и, проговорив про себя молитву Господу, я перехватила посох поудобнее и подняла вверх, вознеся над головой и чуть не шмякнув подтоком мастера Лерандиса по носу. В голове от резкого движения помутилось, но на мгновение всего, и вдруг я уже стояла посреди поля битвы.

Вокруг горел лес, горел сильно и давно. Среди зарева пожара, дыма и туч, все еще ярко пробивалось солнце, кто-то бережно чистил небо там, где оно висело. Вокруг царило сражение, крики, звоны и гул магии. Могущественные заклятия пропитали сам воздух, сделав его еще одним полем битвы, искажая мир вокруг так, что непонятно было, на Альмарене ли мы еще. В небе летали многие твари, я точно видела дракона, может и не одного, грифоны, айрес и всякая зубастая мерзость, о которой я и не знала ничего. На земле больше не было красивого строя ни с одной стороны, все смешались в драке. Были эльфы в светлых доспехах и я сама была наряжена похоже. Были демоны и орки, волна их казалась бесконечной. Все это мерцало и подергивалось, как в пустыне, то ли от обилия магии в воздухе, то ли оттого, что это было лишь воспоминание, лишь фон, зыбкий и неточный, нужный только, чтобы оттенить главное. Моего врага.

Передо мною стоял демон. Он едва ли напоминал человека или еще кого-то, это был именно демон, краснокожий, рогатый, с тупым, козлиным носом и глазами, залитыми яростью. Он был огромен, я никогда не видела никого такого огромного. Он, наверное, верхушек деревьев мог достать рукой, если бы захотел. На спине его раскрылись кожистые, перепончатые крылья, такие же массивные, как он сам, их тенью можно было бы сразу несколько дворов укрыть. На лапах у него были копыта и ноги он держал по-козлиному. Весь он бугрился мышцами, те ходили ходуном, а кроме мышц на нем была лишь повязка на чреслах, самая распростая. В руках у него был топор. Не боевой топор, какой у рыцарей был, когда мы в пустыню ходили неверующих убивать. Там узкий был и маленький, почти клевец. Нет, это была здоровенная махина, двусторонняя, широченная секира, голова её была больше, чем демона голова, а топорище казалось с меня размером. Он сверкал недобро, отсвечивал темным и красным, а наверху у него череп был закреплен, дракона или чего-то такого, с огромными камнями драгоценными вместо глаз.

Когда я увидела такого демона, глаза мои загорелись. Вот это враг так враг! Убей я его, сколько бы добра я причинила! Огня бы мне, огня сюда, чтобы сжечь этого красного козла дотла! И словно в ответ на мое желание руку кольнуло. Я и забыла, что посох в руках держала, так меня происходящее вокруг увлекло. Магия потекла мне в руку и стала наполнять мое тело, требуя выхода, прося жечь. Она текла так быстро, что я не то, что колдовать, думать не успевала! У меня словно тело затряслось и зачесалось от такого напора и я выбросила свободную руку, чтобы сжечь демона магией. Я хотела контролировать, сколько я сил трачу, но куда там! Неизбывный, чудовищный поток прошел сквозь меня и сорвал любые запоры, что я городила. Этот огонь не был мой привычный огонь, это был луч света, расширяющийся, слепяще яркий, словно испаряющийся металл. Одно касание его было смертельно для всего темного и злого. Но не для демона передо мною. Поток света ударил его в плечо, и тварь, взревев, убрала обожженное плечо назад с огромной черной, запекшейся дырой в нем. Я направила луч точнее, но демон рычащим басом, от которого задрожала земля, произнес незнакомые мне слова и в его ладони, что не держала топор, появилось черное свечение, круглая сфера мерзкой тьмы. Этой сферой он прикрылся и она высосала всю магию, что лилась из меня, расплескала её губительными лучами по сторонам.

Мне некогда было думать, почему эти лучи меня не убили, я лишь думала, как мне демона одолеть. Рука моя, сквозь которую я магию вела, была вся обожженная. Я осознала, что могу энергия светлую прямо сквозь посох назад направить и так не обожгусь, я посох вперед выставила, чувствуя, как снова раздувается неконтролируемый пожар внутри меня и я закричала что-то, наверное Имя Господне. Энергия потекла сквозь меня, её было еще больше и я почувствовала себя змейкой, которой трубку вставили в попу и рот, а потом воду стали качать. Только вместо воды энергия была. Меня всю залило этой энергией, и тело, и разум, и мысли, и суть моя вот-вот могла сгореть. Какая-то сила, чья-то невидимая рука, заточенная в посохе, помогла мне. Она помогла мне энергию направить, толчками и плавными усилиями, и я смогла совладать с потоком настолько, чтобы увидеть, как горящий в лучах моей магии демон взревел, его сфера больше не справлялась с моей силой. Я не успела обрадоваться, как он подскочил ко мне одним прыжком и ударил наотмашь топором своим.

Я успела подставить посох под удар, но такая сила была в нечистых руках, что меня просто унесло. Я отлетела в сторону и рухнула на землю, пронзенная сладкой болью. Остатки моей магии взорвались яркой вспышкой на том месте, где я стояла. Я вскочила и, не теряя мгновений, принялась снова себя накачивать светлой силой. Мне некогда было смотреть, что во мне повредилось и сломалось. Я увидела, как демон взлетел на своих кожистых крыльях, высоко занеся свой топор. Он готов был вот-вот рухнуть прямо на меня, обрушив свой жуткий удар. Незримая сила в посохе подсказывала мне, что нужно принять его удар на свое оружие, остановить его и защитить себя. Даже руку мою с посохом советчик этот словно вел, как до того энергию, чтобы правильно все сделать. Но я отмахнулась от его помощи, мне было некогда. Я не собиралась защищаться, не в том моя миссия была, когда я под завязку энергии собрала. Я лишь успела попросить мысленно этого помощника, во имя всего святого, пусть поможет мне как можно больше энергии за раз выдать, чтобы демона огнем Господним насквозь прожгло! Враг навис надо мной, закрывая своей тушей солнце, в мгновении от того, чтобы обрушиться на меня, сила бурлила во мне, и я выбросила резко вперед руку с посохом, прокричав одно любимое слово:
- Гори!

Глаза мои и всю меня залило сияние, и я потерялась.
Когда свет в глазах моих рассеялся, я снова была в кузнице у мастера Лерандиса. Рука моя с посохом была выброшена вперед, а передо мной стояла опрокинутая набок наковальня. Скромно прижав посох поближе к себе, я поинтересовалась у эльфа.
А... А что случилось?

Руки еще помнили дрожь пробегающей по ним силы, а события далекого-предалекого прошлого уже развеивались в памяти, словно сон поутру. Я стояла, тяжело дыша, в ушах звучал размеренный голос мастера Лерандиса, а руки сжимали блестящий, словно новенький, посох. Я не чувствовала себя как-то особенно с ним, что он живой был и меня звал или что-то такое, что он со мной говорить хотел, нет. Просто это как бы вещь была, с которой мы вместе что-то пережили, что-то непростое, что других живущих не касается, вот и все. Я ждала большего, но в тоже время и такого не ждала, виды битв прошлого потрясли меня. Это был размах, который меня бы поглотил не заметив, будь это взаправду, а не видение. Я не знала, видел ли произошедшее эльф, но знала, что все случившиеся было только мое. И Люквикса.

Лерандис рассказывал историю, что он проклятый топор того демона тоже чинил и последующие события. Я слушала внимательно, до меня вдруг донеслась мысль, что это, может быть, последняя мудрость, которую я от великого кузнеца услышу, последняя история от него. Он нес мне свою мысль, пытался убедить меня в том, что знал совершенно точно, но я слушала и слышала только свое. Я не сразу ответила, я вдруг прониклась ко всему своему окружению уважением и даже привязанностью какой-то, как человек, пришедший в Царство под Холмами и которому пришла пора уходить. Я осмотрела то, что вокруг было, все эти инструменты и заготовки, горн и упавшую наковальню, тяжелые, толстые перчатки и молотки, молоты, молотищи разных размеров. А потом сжала посох покрепче и заговорила.

- Спасибо Вам за все, мастер Лерандис. За работу Вашу и за советы. Вы добры и мне только добра желаете, это здорово очень, но я не знаю, смогу ли Ваши советы принять душой. Мы очень разные. Не обессудьте, ведь некоторые вещи можно понять, только если сама совершишь свои ошибки. Вы другой, Вы мечтаете баланс сохранить, ломаете великое и страшное, боитесь. Боитесь упасть в Тьму и в Свет, хотите обрести больше и ничем не расплатится. Наверное, Вам удастся, вы мудрый, но я не такая. Я не хочу баланса, я хочу эффекта, понимаете? Света столь яркого, что все ослепнут и теней таких четких, что станут реальней нас. Я не вижу в этом беды. Если я лью масла в костер, я вовсе не хочу его тушить, наоборот. Господь не мечтает о балансе и соблюдении статусов, о мире и сохраненных жизнях. Он хочет, чтобы люди следовали за его мыслями и выступали против Зла. Вы меня стараетесь испугать, что я найду свой конец, если следовать за светом буду.
Я усмехнулась и где-то внутри меня оскалился волк, заточенный, недовольный, не выпущенный на волю долгие-долгие дни. Я не знала, сколько еще смогу продержать его взаперти, но боролась с ним ежечасно.

- Я конца не боюсь вовсе. Вам, эльфам, непонятное это, наверное, только ведь жизнь для людей - лишь миг, здесь и сейчас, а остальное - мираж. Я не боюсь. Люблю жизнь, но не боюсь расстаться с ней. Вы пугаете меня и дорогой во Тьму. - я пожала плечами безразлично - Поздно, мастер Лерандис, я уже по уши во Тьме. А Вы? Разве может быть участи хуже, чем пасть во Тьму и не заметить? Отвернуться от Света, стремясь к нему. Вы сами прекрасно знаете, сколько великих пало так. Может, Вы уже прошли ту самую грань?
Сделки на черном архоне, разговоры с шефанго, секреты проклятых артефактов и хладнокровные убийства. Этого было больше чем достаточно, чтобы на вопрос мой ответить. Но я улыбнулась, открыто и просто, как улыбаются все девушки в ответ на радостные комплименты.
- Я не думаю так. Я думаю, этот посох, эта работа - это все испытание не только мне, а Вам тоже. Вы сделали Божий труд, мастер, нравится Вам это или нет. Не мне Вас судить и не Вам меня. Господь над нами и он всем воздаст за грехи и заслуги. Мне было просто здорово здесь оказаться, у леди Ариеналь учиться и с леди Медарией общаться. Примерять платья, ходить по каменным улицам и глядеть на красивых эльфов, молиться в таком храме солидном и сидеть за свитками, как годы назад. И это - я крепко прижала починенный посох к себе и взглянула на мастера с большой, сердечной благодарностью. - спасибо Вам за посох, Вы не просто его починили, Вы вернули ему жизнь. Храни Вас Бог. До свидания, добрый мастер Лерандис Инланар. Даст Господь, мы еще свидимся.
Я поклонилась до земли. Не стала деньги предлагать настырно, раз кузнец отказался, я чужое решение уважала. Резко развернувшись, я направилась прочь, но осознала вдруг, что не туда иду и, снова повернувшись, пошла уже куда надо.

Когда я вышла из подземелий, свет ударил мне в глаза так резко, что аж захотелось четки снять, ослепнуть на мгновение. Солнце заблестело на гранях посоха, искорки в металле отзывались с охотою на ласку лучей. Мне еще предстояло выяснить, на что этот артефакт теперь способный, какую толику силы он сохранил. Было до дрожи, до слабости в ногах приятно подумать, что он такой же могучий остался, но это трудно и представить было. В любом случае, меня ждала леди Ариеналь и я поспешила ей как можно больше рассказать из моих восхищений, впечатлений и приключений. Скоро мне придется расставаться и с нею, и с девушками в храме, и с леди Медарией, со всеми. Я уже по ним начинала тосковать, но понимала, что дорога ведет меня прочь. Меня ждали новые миссии и кто знает, когда придется мне вернуться в город Мирдайн. Посох в моих руках уже готовился направлять мой путь. Недаром ведь он столько времени был инсигнией для отверженных.