Она сидела, скрестив ноги по-восточному и держа расслабленные запястья на коленях. Даже уставшая и израненная спина никак не могла ссутулиться и выглядело это все...Будто она его отчитывает. Выказывает недовольство. Было с чего, если задуматься, но Церера не желала заводить эту тему и уж тем более быть назидателем взрослому здоровому мужчине. разве не лучше предоставить его проблемы- ему? Аматониди вовсе не хотела нести груз ответственности за совесть северянина, что бы ни диктовали ему странные законы его старинной чести. Посему, она лишь неопределенно махнула рукой, решая разобраться с этим раз и навсегда.
-Прекратите, Армонт,- южанка протянула это так устало, будто все еще была там, в тех проклятых богами дворцах,- Вы не сделали ничего, что опорочило бы вашу клятву и уронило честь. Что бы это не значило, боги милосердные,- последние слова она произнесла шепотом,- Подумайте сами: мы оба живы. Как бы не происходили события, но мы не всегда властны над ними и все летит так, как складываются обстоятельства. Вы не могли предотвратить Паучьи Дворцы даже с божественным вмешательством, я бы сама не позволила. Если ввязываешься в хитроумный спор, будь готов пролить кровь. Я не малое дитя, знала, на что иду и чем это грозит. Вы держались более чем достойно и навсегда запомнитесь тем убийцам, как северный лев, что потрепал и собрата, и двух ядовитых кобр! Вы были верны своему слову и мы оба делали что могли, с тем, что было, там где мы оказались. Я более не желаю слышать подобных речей, потому что говорю вам один - единственный раз: есть Честь и честь. Но вы непостижимым образом сохранили обе. Кто знает, быть может, лишь благодаря вашему мечу я преодолела все испытания? Мысли о вашей невероятной битве на арене придавали мне сил и служили немым укором: как я могла проиграть, если вы были столь неудержимы и отважны? Разве я могла обесценить пролитую вам кровь? А посему: мы закончили , кавальери. Ваш долг соблюден. Пусть о чести и клятве рассуждает тот, кому вы ее принесли.
Она смотрела не него сквозь прозрачную пелену ширмы, не видя сех деталей, но угадывая четкие очертания. Слабая иллюзия уединения и приличий были те шелковые преграды, но это было именно то, чего ей хотелось - побыть одной при необходимости продолжать заниматься делами. Ричард, как решило ее сердце и рассудок, в конце концов не виноват в том, что чувствует и как мыслит. Если бы Мерхиз Узерли не хотел нанести удар вдогонку, она бы сейчас не думала о том, как разговаривать с рыцарем. Вообще не подозревала и не терзалась тем, что дала этому человеку повод или надежду. И коль скоро Церера не собиралась давать Сольпугам хоть какую бы то ни было власть над собой, она предпочла забыть, сделать вид, что не знает ни о чем и надеялась, что время и расстояние затушит это нелепое чувство в мужчине. В конце концов, оно принесет ему одни беды, да и сердце ее, и мысли, заняты другим.
- Никак, кавальери. Я умерла там. Но смерть не уважительная причина для Аматониди откладывать дела, а посему, мне пришлось восстать. Мне здорово помогла Фай, не уверена, что дошла бы без нее. Там были еще люди, десятки людей, которых я по началу приняла за чумных, из-за отметин на теле...Но они все- корм для пауков. Они обезумели и стали не лучше животных. Надеюсь, пламя добралось до них и подарило легкую смерть, потому что то, что они влачили за существование- не жизнь вовсе. Жаль, что визит к Пауку оказался не слишком то информативен. Мы так и не узнали, куда делась Беллора, зато он вдоволь посмеялся надо мной, рассказав, что именно дона Дочевез заплатила ему полновесным золотом за все наши несчастья. И я намерена, когда найду эту неблагодарную дрянь, спросить у нее за все, за каждую рану и каждый укус, который оставили не на теле, но на моем сознании!

Церера тихо фыркнула. Она не желала оскорблять рыцаря, но одна мысль о том, что придется встать или напрячься лишний раз ввергала ее в тихий ужас.
-Поберегите руки, кавальери. Мы свое мечами уже отмахали, настало время переговоров и денег. Тех самых денег, что вершат бесчестные, по вашему мнению, поступки.
Нет, это не было упреком, лишь напоминанием, что его честь не равна ее, что он- северянин, который на Юге лишь проездом. Признаться честно, для нее и С а р а м в е й был почти краем света, но лишь оттого, что ранее интересы Аматониди этот медвежий угол не затрагивал. Это было нелестное и неверное сравнение, но в ней было столько злости и обиды на свою участь, настигшую в этом городе, что даже  у нее, выдержанной и сдержанной, не хватало воли быть милостивой. Цера приложила ладонь ко лбу, стирая обильную испарину: ее колотило. Жар мучил ее вот уже несколько минут к ряду, ни то действовали целительные отвары жрецов, ни то яд пауков активно сопротивлялся тому, чтобы быть уничтоженным. Самым горьким и смешным было то, что в них не было никакого яда. Только зараза, что расползалась по телу жертв, кипела в крови и отравляла мысли. Но южанка отметала хворь, точно та не имела к ней никакого отношения. Не смотря на все предупреждения целителей.
- Вы не так уж и неправы, кавальери. Впрочем, в разборках двух женщин всегда замешаны месть и обида, будь то одинаковое платье или один на двоих мужчина. Но в данном случае между мной и Беллорой имеет место давнее, еще отроческое соперничество, хотя было бы вернее сказать- давняя неприязнь. В школе, где мы обе учились, я была изгоем, не смотря на имя и положение, и дона Дочевез была одной из тех, кого забавляли писки раненного щенка. Но я окрепла, выросла и дала сдачи. Однако, неприязнь осталась и проросла во взрослых женщин давними мелочными обидами,- она вздохнула судорожно, беззвучно кашляя и стараясь ухватить побольше воздуха, и хотя здесь было довольно благостно и свежо, для Аматониди все казалось раскаленными песками Золотой пустыни. Женщина протянула руку и взяла пиалу с водой, утоляя жажду.
- У Торгового союза Эмилькона и  местных купцов возникло желание наладить связи, в обход высочайших пошлин эмира, который с Эмильконом договариваться никак не желал. Дона Дочевез была послана сюда, как представитель Союза, посол доброй воли и одна из членов семей, в Союз входящих. Поразительная недальновидность, послать на переговоры с мужчинами - женщину, да еще и такую, что с роду не умела ни с кем договариваться,- Церера прогремела чашей, поставленной на мрамор пола,- Ее задачей было доставить и представить предложение Эмилькона, преподнести...подарки,- она поберегла его слух от честного и коварного слова "взятка",- А так же получить встречное предложение. Однако, как вы понимаете, и она, и вся казна,что Торговый Союз отправил с ней, канули в Лету.  С а р а м в е й  на связь выходить решительно отказывался и обрубил все контакты с нами. Когда это произошло,  я была в Грессе и не могла даже подумать о подобной расточительной глупости, но по возвращении, меня попросили заняться судьбой доны Дочевез. И по возможности узнать, что же послужило причиной всем этим несчастьям.
Перед глазами все плыло, Церера взяла со специально оставленной подле тарелки свертки из листьев какого-то лекарственного растения и стала жевать, как и велели ей в случае, если ее самочувствие ухудшится. Она радовалась, что между ней и Ричардом сейчас висела молочная ширма шелка, не позволяющая рыцарю рассмотреть ее как следует. Это было сущее наказание, продираться сквозь собственный туманный бред и бороться с телом, что желало скорее прекратить эти страдания, чем продолжать бороться и жить.
- Жаль, что нам не удалось раскрутить Паука на большее. Куда полезнее мне было бы знать, где находится Беллора, а не ее предсказуемый и коварный порыв. Но я не могу не признать, что пассаж был хорош: нанять не самых лучших, но самых отбитых и безумных. Только вот что-то меня гложат сомнения о том...,- она помотала головой,-...О том, что этот заказ и для нее хорошо закончился. Хоть возвращайся к Узерли и плати ему за сведения!
Она разозлилась и стукнула себя кулаком по колену и в том была ее роковая ошибка. Сознание решило, что с него на сегодня довольно и Церера рухнула на циновку, заходясь в ознобе и бреду, задев и уронив многочисленные маленькие чаши с лекарствами и притирками, что оставили ей жрецы. Последним, о чем женщина подумала, был стыд:  в этом городе чужой то и дело видел ее не в самом лучшем свете.

Ей во снах являлась мачеха и гладила по лицу, клала свою прохладную ладонь на раскаленный лоб и шептала какое-то нелепое, глупое утешение. В сломленном болезнью теле поселились кошмары, пауки вновь и вновь приходили к ней, заставляя кричать и биться  в конвульсиях, но звук не  превосходил границ сна, там, где ее сознание проецировало настоящую борьбу с собой,  в реальности лежало лишь болезное тепло, слабо мечущееся в бреду. Откат за ее отчаянную, звериную попытку выжить во Дворцах настиг, как и было  обещано самой природой, против которой Церера никогда не шла. Она умирала тысячу раз и все равно возвращалась в порочный круг ужаса, который захватил ее и который грыз ее кости. Жрецы и целители носились над ней, борясь с жаром и лихорадкой, вливая по капле такие снадобья, что в обычной жизни показались бы ядом, но все что она ощущала- огонь и песок. Проклятый песок Золотой Пустыни, который стал ей синонимом мерзости и смерти.
В здравом уме дона Аматониди больше никогда. по своей воле, не сунется в это богами проклятое место!

...Пробуждение было вязким и медленным, она то открывала глаза, то проваливалась в тяжелую дрему. На потолке играл свет и острые короткие тени, жесткое высокое ложе было завалено легкими одеялами и резко пахло травами и чем-то еще таким тягучим, что уже определенно не имели ни к специям, ни к привычным лекарствам никакого отношения. Ричард, сраженный усталостью и собственной хворью, сгорбился на стуле. Чтобы его не потревожить, требовалась поистине нечеловеческая ловкость, но Церера не хотела, чтобы рыцарь видел ее. Было уже довольно и того, что она свалилась при нем в постыдный обморок, более того, не возникало сомнений в том, как именно она оказалась в другом, внутреннем помещении храма. Он снова и снова жертвовал собой в угоду клятве, которую дал. Женщина беззвучно поднялась, садясь на кровати и рассматривая его изможденное лицо, синяки, кровоподтеки, что еще не совсем зажили. Вновь этот червь тревоги и знания, которое ей было вовсе ни к  чему, точащий подло и коварно, заставляющий думать о самых неблаговидных решениях и поступках. Человек властен над своими поступками, но увы, за многие годы практики, южанка поняла, что быть властелином собственных чувств ему не под силу. Он оскорбил ее лишь раз, за который она не смела бы его упрекнуть. Ведь чем больше  думаешь об этом, тем больше силы придаешь. Цера хотела бы, чтобы для него все осталось лишь сном и затухло, как занесенные песками уголья, но даже ее слову, прикажи она,  не было бы ходу в чужую душу. Дурак. Не понимал, что все это бессильно и бесполезно и перед ее собственными чувствами, и перед судьбой.
Сила наливалась в руках и в потоках внутри, болезнь пошла ей на пользу, смыв застои и разрубив узлы, что накопились за эти чудовищные дни. Женщина соскользнула с кровати, не касаясь пола и не потревожив ни единого предмета, пролевитировав на выход и оставляя Ричарда дремать, сторожа и неся свой долг мирно. Он заслужил отдых не меньше, чем она.

-Вы намерены наконец-то прислушаться к голосу разума?,- главный жрец подал ей сумки,- И тем не менее, идете на рынок? Для чего?
- Я должна закончить все дела, какие только смогу, почтенный,- Церера набросила покрывало на голову и заколола булавкой платок, скрывая лицо,- К тому же, это не разум, а малодушный порыв изувеченного тела. Я человек, а не бог и не великий дух. И с меня бывает довольно.
- А ваш человек? Вы оставляете его? Едва ли ему это понравится,- жрец красноречиво заломил бровь
-Вовсе нет: как кавальери Армонт проснется, скажите ему, что я на рынке. Он найдет меня, но будить его сейчас- преступление.
-Вы не боитесь?
- Чего? Смерти? Уже нет. Есть участь и похуже. Благодарю вас, почтенный, что сберегли мои вещи.

За все то, что приключилось с ними, жизнь, однако, не изменила своего хода. Рынок по - прежнему был суетен, многолюден, дышал пряностями и удушливыми маслами, шелестел дорогими и не очень тканями, звенел браслетами и чеканной посудой. Здесь было все, казалось, чего только твоя душа не пожелает. Однако именно того, что нужно было ей , здесь не находилось.
Церера в задумчивости смотрела на знакомую площадь и еще более знакомую лавку торговца шелком. Мазур, казалось, нисколько не изменился и не пострадал, хотя она почитала его уже давно мертвым. И один этот факт, щелчком отозвавшийся в ее голове, давал ей ответов больше, чем шипящая уловка Повелителя Сольпуг. На что ей знание о коварстве Беллоры, если она в глубине души ждала его всегда, сколько знала дону Дочевез? Найти эту лживую паршивку значило обезопасить не только Торговый Союз, но и свой собственный Дом, который в этот Союз входит. Однако,  когда иссякают варианты, лучше признать поражение и отступить, чем нелепо сложить голову в попытке расшибить ее из гордости.
Звон драгоценных колокольчиков и шорох отрезов тканей стал ей глашатаем, когда Аматониди скользнула за прилавок и встретилась с Мазуром взглядом. Он не испугался, вопреки своей привычной природе, он удивился. Очень сильно удивился. И это так же говорило о многом. Женщина поднесла руку к глазам. Он поклонился. Они оба были поражены, но только у купца было понимание, почему.
-Хатун, вы? Не ожидал вас больше увидеть.
-Потому что скормили нас Сольпугам?,- в ее голосе не было издевки, лишь вопрос.
- Потому что почитал вас более слабой духом, если говорить на чистоту. Проходите, садитесь. Налить вам чаю?
-Извольте.
Это были два разных Мазура. Того ничтожного, трясущегося торгаша. что вопил резаной свиньей под ее ударами и след простыл. Уловка, на которую она повелась в гневе и панике. Церера ощущала себя круглой дурой, которая вместо простейшего решения и того, чтобы просто напросто пошире открыть глаза, приняла медный грош за красное золото. И просчиталась. Скольких событий она могла избежать? Сколько крови сберечь? Есть ли ее вина в том, что произошло на Арене и могла ли она раскрыть гамбит до того, как он грянул?
-Перестаньте , хатун. Вы думаете так громко, что даже я слышу ваши мысли,- Мазур уселся напротив, наливая в невысокий позолоченный стакан холодный травяной чай,- Не терзайтесь: если бы вы были способны раскусить уловку, вы бы ее раскусили. Но ставки были слишком высоки, к тому же,  уважаемый граждане этого города не желали иметь с Эмильконом ничего общего. Признаюсь, что не желают и сейчас. Ваша подруга постаралась в этом от души, но вы лишь подкрепили наши худшие подозрения, ворвавшись красным ифритом на этот рынок. Что отнюдь не умаляет моего удивления тем, что вы выжили. Могу я спросить, как?
-Только если вы расскажете мне о том, что здесь произошло на самом деле.
-Извольте.
- Смерть не желает брать никчемных. К тому же, я прибегнула к Праву Девы.
- Право Девы?! Право Девы! Ну вы подумайте,-купец захохотал так, что подмастерья нервно выглянули из-за ширмы,- Вот это ход. Его же давно никто не использует, откуда вы знали?
-Я любознательна, мем-сахиб,- она улыбнулась, благодаря за невольный комплимент.
- А как догадались на мой счет?
-Все просто: вы живы. Если бы Мазур был просто шестеркой и соглядатаем, Сольпуги его бы убрали. К тому же, тот человек, что визжал под моим кулаками, непременно послал бы стражников к дому, а не предупредил своих ночных хозяев. Такие люди трясутся за имущество, мем-сахиб, а мы не увидели ни одного даже близко. Тогда я решила, что этому причина ваша кончина, но сейчас все встает на свои истинные места. Вы не лгали мне ни словом, и тем не менее, умудрились утаить правду не только на виду, но под самым моим носом. Она приходила к вам?
-В том числе. Но не я один решаю подобные вопросы,- купец протянул южанке блюдо с финиками и кивнул удовлетворенно, когда она приняла его угощение,- Где же ваш цепной пес? Где вы вообще его откопали?
-На базаре,- не кривя душой ответила Церера,- Он меня спас от покушения. И я приобрела его меч за золото.
- Ну надо же! А велика ли цена?,- всплеснул руками торговец,- И мне бы такой пригодился.
-Он уже не продается,- ее лицо исказила гадкая усмешка.
-Вот как, жаль,- покачал головой пустынник,- Он мог бы избавить меня от многих хлопот.
-Дона Дочевез. Что произошло, когда она пришла к уважаемым господам С а р а м в е я ?
Мазур откинулся на подушки, размышляя о том, как и что сказать. Аматониди не торопила. Она не открывала лица, а чай пила, приподняв платок, как делали это местные женщины. Ей было необходимо представить историю в истинном свете Союзу, но она была ограничена тем, что ее визави решит ей открыть. Она не могла бы сказать наверняка, говорит он ей истину или лжет, на все была его воля и Цере оставалось полагаться лишь на благое настроение торговца шелком да собственную прозорливость.
- Она привезла нам предложение от Торгового Союза, как и было обещано, но деньги, что вы отпустили с ней, использовала вовсе не для закрепления наших дружеских отношения. Хатун Дочевез буквально разорвала свиток перед нами и предложила вести дела не только через нее, но и с ее Домом в частности, расписав все мнимые выгоды и открыв нам некие грехи и хитрости Союза. Признаться, некоторые показались нам весьма интересными,- Мазур похихикал в ладонь и подлил им обоим чаю,- Однако, ее методы и ее слова поставили под сомнение всю эту рискованную авантюру. Если она так легко предала Союз, свою  собственную фракцию, то чего от нее ждать нам? И чего ждать от Эмилькона в принципе? И мы отказали ей, не только ей, но и всей этой затее в принципе, мы не могли рисковать своей репутацией и допускать даже призрачную угрозу со стороны эмира. Однако, она не поняла этого отказа и едва не перевернула все наше сообщество, она буквально кричала на улицах о том, что новое торговое соглашение...Ох, я даже не буду вам все это описывать. Вы понимаете меня?
-Понимаю,- она кивнула, сжимая зубы до боли: проклятая идиотка!
- Мы предупредили ее, вежливо и с почтением. Мы выпроводили ее из города со всеми возможными удобствами, но она вернулась! Она придумала еще более абсурдный план, на который, к стыду моему, некоторые мои отчаянные и ушлые коллеги, даже покусились. Нам было предложены торговые пути и корабли, на три года, безвозмездно и без пошлин. Сладкий, лакомый кусок. Но это была все та же авантюра, только теперь агрессивная и дерзкая. Мы навели порядок в своих рядах, а хатун, к моему сожалению, пришлось приструнить. Не без помощи многоуважаемого Повелителя Узерли. Мы узнали, что  к нам едете вы, и хатун Беллора не преминула воспользоваться Сольпугами, чтобы помешать вам.
-Она мертва?
-Помилуйте, нет. Одно дело, ссориться с Торговым Союзом, как гильдия с гильдией, к тому же, весьма цивилизованными методами. Но заиметь кровную вендетту от ее семьи? Нет. Мы велели наказать ее так, как она того заслуживала. Она желала нас купить и продать, всех желала продать, вас в том числе. Потому сама станет товаром, сегодня ночью будут Ночные базары , на Верблюжьих холмах.
Церера подняла в изумлении брови. Мазур не видел, но ее усмешка, пораженная и ядовитая, была ему лучшей наградой за смекалку. Продать в рабство, оставив жизнь и дав тем самым способ отследить ее, если семья вступится. Ну, хитер же! Аматониди за такое тоже отомстили бы, но едва ли Церер хватило бы тупости вести себя так...Впрочем, она повела себя не лучше. Женщина подняла руку к глазам, склоняя голову.
-Я вас оскорбила и наше недопонимание зашло слишком далеко. Как я могу искупить вину и какое наказание меня ждет? Только прошу, не впутывайте в это моего человека. Он недалек в этих делах и по сути, не имеет к ним отношения.
-Помилуйте, хатун,- купец сморщился,- Это было необходимо для сохранения инкогнито.
- И тем не менее,- она посуровела, хмуря брови и впиваясь взглядом в мужчину, сидящего напротив.
- Если хотите, то будете должны мне равную услугу. Лично вы, не ваша семья.
-Это приемлемо,- она кивнула,- Могу я заявиться на торги сегодня?
- Как вам будет угодно. Мы почти готовы доплатить вам, чтобы вы увезли вашу соотечественницу. Ей отныне не рады в С а р а м в е е.
Они поклонились друг другу и южанка встала на ноги. Ее еще шатало, но тем не менее, она могла идти самостоятельно и рассуждать трезво.
-Погодите, хатун. Женщине вашего положения постыдно ходить в этих храмовых тряпках по улицам города. Позвольте мне сделать вам прощальный дар?,- Мазур широким жестом обвел свою лавку и улыбнулся, как улыбаются змеи.
Змеи нравились Церере куда больше пауков.

Базар кипел и бурлил, рынок жил по своим законам и часам, будто живой и ему дела не было до очередной богатой горожанки, подметающей песок полами желтого кафтана, прячущей лицо за расшитым красными нитями платком. Церера неспешно прогуливалась по главной площади, внимательно вглядываясь в толпу. Она знала, что Ричард узнает ее даже здесь, посох за ее плечом был приметой даже более яркой, чем солнечный и багровый шелк, что покрывал искусанные ее плечи. Сам же северянин был на голову выше местных и заметить его не составляло труда. Когда он освободился от тесных оков улицы, Цера подняла руку в тонкой перчатке, привлекая его внимание и терпеливо ждала, пока он заметит ее.
-Надеюсь, вы довольно выспались, кавальери. Потому что ночью нас ждут весьма хлопотные дела. И у меня подарок для вас,- она протянула Ричарду сверток,- Вы выглядите, как оживший покойник. Там, куда мы идем, стоит проявить уважение к местным и выглядеть достойно. Даже под вашими...доспехами,- хаубек был изрядно потрепан, не говоря уж о кожаном дублете. Ее грыз вопрос, можно ли убедить рыцаря снять его на время и избежать косых взглядов там, где хороши деньги и громкие имена.

- Мне удалось узнать, где  сейчас дона Дочевез,- обрадовала она рыцаря скорым разрешением их злоключений,- Мне подсказали место- Верблюжьи Холмы, там сегодня будут проводиться некие  Ночные базары. Предполагаю, что мы найдем Беллору на рынке рабов. Но до этого  у нас есть еще время и мы вполне можем скрасить его хорошей едой и отдыхом. Передвигаться продолжительно еще обременительно для меня. Идем, кавальери, нас ждут мясо и вино, в кои то веки. А за ним я расскажу вам все, что здесь случилось, пока вы спали.
И она действительно рассказала ему о том, что сотворила Беллора. В общих чертах, упуская имена, упуская взятки и корысть, предметы, которые интересовали Эмилькон и С а р а м в е й в своей порочной и немного незаконной выгоде. Церера была мастером утаивать неприятную правду, но сейчас делала это не только из-за безопасности и чужих ушей, но и чтобы пощадить Армонта, который жил в своем, честном мире благородных рыцарей и прекрасных дев, ждущих их на вершине башни под строгим дозором дракона. Одним богам было известно, как этот медведь с Севера дожил до своих лет с таким мировоззрением, не исключено, что лишь благодаря страху перед заточенным дрыном, что этот человек называл гордым словом "меч" да собственной мощью: ей-Богу, ему для победы было достаточно просто упасть и сломать оппоненту ребра. Церера щадила его из благодарности и желания разойтись миром. Ричард заслужил и то, и другое.
- Полагаю, ее придется выкупать,- эмильконка разочарованно вздохнула, оттирая пальцы мокрой тряпкой от десятка съеденных ею бараньих ребер в специях,- Надеюсь, они не запросят за паршивую овцу слишком много. Не то чтобы дело было в скупости, но даже мои средства ограничены!

Ночной базар был здорово поход своим духом на подпольный притон. Приглушенные огни в старинных стенах отшибного квартала, множество людей с бегающими глазами, торговые ряды с чем-то столь подозрительным, что и наметанного глаза было не нужно. Черный рынок, артефакты, запрещенные в большей части цивилизованного мира, снадобья и части тел, из которых они готовились. Церера даже зависла у одной лавки, рассматривая причудливые скорпионьи кинжалы. Продавец, ушлый хапуга в неприметном сером кафтане и тюрбане, потирал руки, глядя на богатый наряд госпожи и более чем грозного мордоворота за плечом с профессиональным азартом. У такой должны водится и деньги и применение его товарам.
-Могу предложить хатун отравленные шпильки и кольца с ядом, что поспорят в красоте со своими более безопасными сородичами.
-Знавала  я нескольких благородных дон, которые сами себя отравили такими шпильками,- с усмешкой пробормотала Аматониди, рассматривая ассортимент.
- Возможно, хатун заинтересует нечто более смертоносное? Только скажите, у нас все есть!
-Так уж и все? Железы мантикоры? Жала морских змей? Перья железных птиц?
-И даже "сехерские змеи", хатун,- заговорщически подмигнул ей торгаш и выудил из под полы длинную кованую стрелу из латуни и золота, на кончике которой играло фиолетовое пламя. Он предусмотрительно не касался этой гадости голой рукой, держа оружие через тряпицу.
Цера окаменела и улыбка сползла с ее лица. Она покачала головой и пошла прочь, не объясняя растерянному продавцу и Ричарду за спиной, что это на нее нашло. И хоть рана еще зажила, Аматониди каждый раз вздрагивала при упоминании этого оружия. Убийцы магов. Теперь она не по наслышке знала, что это такое и каждое воспоминание было напоминанием о тщетности бытия перед столь сокрушительной магией и людским коварством.
Рынок рабов занимал большую часть Ночного базара. Высокий помост, огороженные, крытые загоны, как для скота, и факелы, освещающие многолюдную толпу, пришедшую, чтобы купить служанку, наложницу, батрака или кухонного мальчишку. Все они были богаты, уважаемы здесь и как правило, не чисты на руку. Большинство даже не задумывалось о том, что есть рабство, поскольку выросли в мире. где оно существует и процветает. Для Цереры это было первобытным варварством, свободолюбивая Эмильконка еще понимала служение, за деньки и кров, но быть вещью? Нет уж, увольте.
- Господин, купите и моего сына, господин!,- причитала рабыня, намертво вцепившись в мальчонку лет трех,- Он крепок и будет вам отличным слугой!
-На кой мне твой щенок!  Ты будешь заботиться о своем сыне, а не о моем доме!,- отмахивается богатый торговец и их растаскивают, под плач и крики.
Церера стискивает зубы и заставляет себя не реагировать. Она успокаивает себя в мысли, что мать не затащила сына в ту же кабалу, что попала сама и паренька могут не купить. Он может сбежать, он может как то...Бред. Это все бред той, кто не желает вмешиваться в чужой мир. Они пришли за Беллорой и Цера уже представляет , глядя на высоченного черного распорядителя в цветастом просторном халате, насколько жаркими будут долги.

Амир
https://sun9-44.userapi.com/c855532/v855532059/1b7830/GGDh5ZLpEPk.jpg
Your soul is mine!
Сегодня будет  удачный день!  Много товара должно уйти с торгов. И Амир, Сокол Пустыни, Скорпион песков и носитель еще множества титулов,  справедливо рассчитывал получить сегодня звонкую монету.  Да. Люди это живое золото.  Пускай некоторые этого и не понимают. Что с них взять?!  Они всего лишь глупцы!  Чернокожий гигант понимал в этом деле гораздо больше чем остальные.   Всего то и нужно иногда отправлять небольшие групп проверенных людей, дабы они возвращались с живым товаром, который пойдет с молотка. А ты только считай барыши.  И никто ведь не скажет что почтенный Амир, достопочтенный купец и торговец является презренным охотником за рабами.  Никаких следов гигант не оставлял.  Люди были верны и надежны. Ну а те, кто болтает лишнее... Кто о них потом вспомнит?  Может, и не было ничего. А все дурные слова лишь гнусный навет и слухи. 
-Начинаем торги! -Громогласно произнес распорядитель, высматривая покупателей среди толпы. А заодно отдавая молчаливый и негласный приказ своим "голосам". То были специально отобранные люди  обязанные превозносить живой товар до небес. Восхваляя красоты рабынь,  силу мужчин.   Ну и так же они должны были подогревать интересы покупателей и осторожно взвинчивать цены.  Да это было нечестно и  считалось незаконным. Особенно на  Ночном базаре. За такое могли и сунуть кинжал под бок. Если конечно поймают на таком методе.  Но Амир не беспокоился по этому поводу. Он был уважаемым работорговцем, чей товар всегда пользовался популярностью. Ну и на обмане его еще не ловили. 
-Первый лот. -На постамент вывели темную эльфийку непонятно как здесь оказавшуюся.    Чернокожий гигант подтащил её к себе и ловким движением сорвал остатки одежды. - Начинаем мы с невероятно редкого товара!  Темная эльфийка.  С самих северных земель.  Прекрасно сложена в плане тела.  Великолепное лицо.  Хорошие груди.  Обучена множеству искусств. В том числе может согреть вас в постели в холодные ночи. Будет прекрасной слугой или же... На ваше усмотрение. Первая цена... 100 золотых!  И то я буквально отрываю её от своего доброго сердца! Вы вряд ли где то найдете такую же красоту за столь малую цену!  Ну, кто первый!  Вы, господин?! -Амир указал плетью на богато одетого горожанина.
-100 золотых!
-200!
-500!
Торги  начались весьма оживленно.  И это было на руку работорговцу. Вскоре за 1000 золотых, - целое состояние! - эльфийка  была продана. 
-Следующий наш  товар - мужчина. - Вывели следующего раба.  Им оказался широкоплечий мужик с бугрящимися мышцами. Сразу видно - воин.  - Наш следующий лот, благородный рыцарь с северных земель.  Как он к нам попал?  Не ведаю.  Да и так ли это важно? За 50 золотых вы можете купить прекрасного раба и воина.  Он подойдет вам, если вы хотите выставить его в бойцовых ямах. Или вам госпожа подойдет. Я слышал, что северяне очень выносливы как в битве, так и в постели! Торговец, что продавший мне этого воина клятвенно утверждал, что взял его огромной ценой! Множество удалых солдат пало от его меча, прежде чем он был взят в плен!  Но это того стоит.  Итак, 50 золотых! Кто же купит его?!
Спустя пару мгновений рыцарь с севера был продан и уведен в цепях с постамента, а 200 золотых перетекло в казну Амира. Довольный гигант потирал руки.   Сегодняшний день был очень удачлив. Он уже сделал большую выручку.  Какое то время можно было заняться другими делами помимо работорговли. Но сначала стоило завершить торги. 
-Сегодня у нас есть еще один интересный товар для вас.  Группа девочек. Всем им по 14-15 лет. Они только-только вошли в возраст достаточный для того что бы понести дитя.   Обычно я такой товар продаю по отдельности... НО! Сегодня моё щедрое сердце попросило об уступке!  И слушая, его я не мог поступить иначе. Поэтому...-Амир сделал глубокий вздох и провел рукой, указывая на товар. -Я продаю их всех скопом. За время путешествия они стали почти сестрами. И я просто не мог глядеть на их слезы, особенно если их разлучить.  Начальная цена 20 золотых. И то поймите, я отрываю их от своего сердца!   -Амир любил устраивать театральные постановки. Он считал себя великим актером. И быть может, сложись судьба по иному, быть бы ему странствующим артистом.  Но жизнь распорядилась по-другому.
  Торговля пошла бойко, и девочек купили для местного гарема за 200 золотых. 
-Следующий наш лот... Скажем так, довольно необычен.   Прекрасная дама с востока.  Её красота не знает равных.  Она даже милостиво сказала нам свое имя. Беллора. Впрочем, вы, купив её для себя, можете поменять имя, на какое хотите.  Раб полностью ваша собственность.  Так как я сегодня доволен и счастлив, то думаю, начнем торги с 10 золотых.  Кто первый? Прошу. Вы господин?

- Цените, кавальери: вас пытаются выкупить. Даже в столь удручающем виде вы- желанный трофей для любителей кровавых развлечений. Изощренный комплимент на грани издевки, я бы сказала,- пробормотала она, криво ухмыляясь.
И это было чистейшей правдой. Здесь, на Юге, все было странно, даже когда тебя хвалили, ты чувствовал, будто стоишь по пояс в грязи. Здесь и сейчас они варились в кипящей смоле и яде, и даже благое дело не спасало лично Цереру от ощущения, что она потворствует работорговле. Аматониди были повинны во многом: спекуляции, подкупе, заговоре, интригах, даже убийствах во благо Дома. Но рабовладельчество и работорговля  в список их грехов не входили.
- Благодарю за щедрое предложение, мем-сахиб Амир, но  с моим чемпионом сравняться разве что пустынные ифриты, а они, как известно, на цепи не сидят,- шутка была больше местной, чем понятной.
Когда играешь на публику и играешь по-крупному, важно управлять толпой. Ты должен нравиться и должен вызывать симпатию, к тебе должны проникнуться и даже в мыслях, пусть не в сердце, желать дать тебе то, чего ты вожделеешь. Церера старалась и не гнушалась походить " за свою", хотя женщина в южном обществе максимум могла быть госпожой собственного дома. Все решали и управляли всем мужчины. Впрочем, как и почти везде. Пожалуй, за исключением дроу, но нужно быть совершенно отбитым ублюдком, чтобы привычному миру предпочесть такой матриархат.
К примеру, Октавия, не смотри что тихоня и послушная жена, вертела ее отцом как хотела. И это ли не высшее мастерство семейной жизни и даже политики?
Однако, ставки росли и это ввергало ее в уныние, поскольку деньги были ограничены. У них нет сил красть эту дуру, что смотрела на нее сейчас своими оленьими глазами, если ее выкупят. И тем несвоевременен был Ричард, чем выше росла цена.
-Кавальери, сделайте мне одолжение: закройте рот!,- она прошипела это, не подумав даже, как это звучит,- Если я не привезу Беллору, мою семью ждут неприятности! Что есть деньги, если они не способны спасти человека от рабства!?
-Досточтимый Амир. Я покупаю эту девушку за три тысячи золотых!  Будь я проклят если она не стоит столько монет!
Это был конец. Церера похолодела и окаменела, глядя на напуганную Дочевез, которую уже не слишком волновала ее нагота. У них не было столько денег, если только и впрямь сдавать Ричарда по сходной цене, с мечом и дневниками, глядишь, набрали бы столько. Церера редко оказывалась в подобной ситуации, у нее ВСЕГДА были деньги. Однако, Амир был настоящем мастером своего дела, у него был природный талант к тому, чтобы вытягивать золото из чужих карманов силой своего языка и складывать его в  карман личный. Ей пришлось опустить руку, уступить, и все ее оппоненты довольно похихикали, считая, что ставят на место излишне уверенную женщину. Что ж, в этом была истина. Однако, красотой Беллора и впрямь всегда славилась, даже в Эмильконе. Чего удивляться, что она превзошла ею эльфийку на рабских торгах.
Рука занесла кнут и Аматониди разочарованно зарычала, упреждая реплику Армонта жестом. Да-да, она в курсе, что положение катастрофическое. Но не продаваться же в рабство самим? Это уж точно делу не поможет!
-Пять тысяч от госпожи за прекрасную Беллору, и пятнадцать рабов вместо условленных нами десяти, сахиб Амир,- дородный, высокий купец прошелся сквозь толпу, как раскаленный нож сквозь масло, каждый здесь уступал ему дорогу и кланялся. Церере он был не знаком, однако он подошел к ней, приложив руку к глазам на ее манер, кивнув рыцарю и вручив тяжеленный кожаный...нет, даже не кошель, а мешок с деньгами,- Мы же говорили вам, хатун: мы доплатим вам за то, чтобы вы увезли свою змею из С а р а м в е я и более никогда не появлялись здесь. Спасибо, что вы делаете это и прощайте. Вражда между нами окончена.
Пять тысяч. Пять тысяч золотом за рабыню мог позволить себе разве что эмир. Или одни из уважаемых купцов города, что представлял их всех. Аматониди смотрела на деньги, что ей не принадлежали и не верила. Она восприняла слова Мазура как образ и издевку, но...Боги милосердные, она только что удостоилась чести вести беседу с тем самым господином, который, быть может, и был корнем их бед и их спасения одновременно!
Как бы там ни было, однако более никто не захотел тратить целое состояние даже на столь красивую женщину. Или же дополнительные пять рабов тоже быть по цене сравнимы с пятью тысячами? как бы там ни было, но женщину свели с помоста и Дочевез едва ли не бегом понеслась к Церере и Армонту, обнимая эмильконку, точно родную сестру. Тяжесть золота мгновенно исчезла из ладони и  пришло осознание:это наконец то кончилось.
-Вы не торопились, дона Аматониди!,- наверное, в ее голове это прозвучало шуткой, однако Церу передернуло,- Я уж было подумала, что у вас ни единого козыря в рукаве. Прийти на рынок рабов без денег, вот уж была бы байка на все времена...Ваш громила не мог бы отвернуться?,- девушка смерила Армонта оценивающим взглядом.
- Ваш стыд видела половина мужчин Са р а м в е я , а вас заботит один единственный, которому и в голову бы не пришло взять вас, нагнув над столом?,- Церера заломила бровь.
- Вы... Я понимаю, вы обижены на меня, но вы же не восприняли это все в серьез?! Это же была шутка! Просто шутка, как в старые добрые времена...
Церера закрыла глаза и едва сдержалась, она с такой силой рванула застежки кафтана, что те полетели в песок. Беллора проводила их ошарашенным взглядом и попятилась. Однако, южанка накинула на нее свою одежду и повернулась к ней спиной, уходя с проклятого богами Ночного базара.
-Ричард, кавальери Армонт,- она сбилась с привычного тона, поправляя платок и вновь скрывая лицо,- Проследите, чтобы на сей раз дона Дочевез не потерялась в этих песках.