Едва ослепительно яркое южное солнце утонуло в сизом мареве у западных склонов плоскогорья Золотого ветра, на прокалённый пустыней город пало умиротворяющее спокойствие. На смену опаляющему жару пришла блаженная прохлада, затихли крики торговцев и скрип телег на мидане, доселе опасливо ютившихся под теневой защитой хлипких тканевых навесов. Но Лайнидор не собирался засыпать до первых звёзд, лишь сделав лёгкий, выверенный выдох в пульсации своей бурлящей и многообразной жизни, чтобы немного остудить жар выбеленных камней своих узких улиц. Как и в пик полуденного зноя, пауза не затягивалась надолго и вскоре их вновь наполнит шелест шагов горожан, неумолчный гомон шумных компаний, ищущих развлечений и трапезы, песни и звон бокалов, уличные танцы под зовущий бой барабанов и стенания зурны, а в окнах домов, на пороге таверн и борделей зажгутся первые огни. Курящийся дымок жаровен потянется в темнеющую высь, пропитывая воздух терпким ароматом масла и душистых трав, а багровые огни костров примутся с треском поглощать иссушенный сыпец, выстреливая в небо яркими колкими искрами. Пока же город притих, облегчённо укрывшись от зноя, преисполненный ощущением спокойствия и неги. Все уличные шумы растворились в этом сладостном покое, и только лёгкий манящий перезвон и гудение ветра в металлических трубочках у дверей домов растёкся по густеющим сумеркам.
Как раз в этот момент в квартале воинов близ центрального мидана послышалось хлопанье крыльев и изящная, укрытая плащом фигурка выступила из-под финиковой пальмы и появилась на булыжной мостовой, ещё хранящей на себе знойное дыхание дневного светила.
Высокая стена, тянущаяся вдоль мостовой, скрывала за собой не просто очередной дом или постоялый двор, а недавно открывшуюся школу боевых искусств. Со двора доносились отрывистые команды и звон оружия, привносящие нестройную ноту в спокойствие предвечерней идиллии. Стоило гостье появиться в арке ворот, Два Мешка тут же узнал её и, крутанув кистью, весьма ловко для такого большого мужчины, выбил кривой ятаган из рук своего оппонента.
- Прохдолжайте тренировку, - велел он. – Не сбавляйте рихтм! Иса, зхайми моё место. А ты, Хасан, схледи за рукхами! Третхий раз за сегходня теряешь оружие!
Предоставив пары учеников самим себе, он поспешил навстречу долгожданной посетительнице. Казалось, великан с лоснящейся шоколадной кожей сделался даже ещё крупнее, хоть такое и трудно было вообразить. Какао был по пояс обнажён, тяжело дышал и его широченная грудь с могучими рельефными мускулами вздымалась и опадала, словно кузнечные мехи. Удивительно гладкую, без волос, кожу покрывали хрустальные капельки пота, сверкающие, как роса.
- Вах, жхеланнейшая усхлада моего чхлена, - широко улыбаясь, произнёс он, нависнув над гостьей, как чёрная скала, и ласково огладив её пониже спины. – Как же я счщахслив вновь лицезреть тебя! Я молил Страбхона о твоём визите и он, накхонец, усхлышал меня. Прохшу, проходи! Мой дом – твой дхом.
Два Мешка отвёл её в свои личные покои, застеленные пушистыми цветастыми коврами. Помещение было обставлено просто, но со вкусом. Здесь даже был деревянный стол и многоцветные светильники из Жатаркала, а стену украшал тусклый латунный лист с червлёным оттиском могучего коня, имеющего не менее выдающийся рельеф мышц, чем у хозяина жилища. В комнате царил таинственный полумрак и Какао запалил толстые свечные огарки, сразу же добавив уюта. Отсюда лязг ятаганов звучал приглушённо, а звяканье вездесущих трубочек на дверях и окнах, наоборот, проступило явственнее, выплетая свою бесконечно-причудливую медитативную мелодию.
- Кхак видишь, я оргханизовал шкхолу наёмников, кхак и собхирался, о, прелестнейшая Аллигра, и собрал для тхебя кхое-какую информацию о пхесчанных демонах, кхакх и обесчал, - радостно сообщил он. -  Надхеюсь, она пхоможет тебе в твоих пхоисках.
Какао шагнул ближе и бережно снял с Амариллы плащ. И сразу же замер от восхищения, любуясь обворожительной фигурой белокожей красавицы. С рассыпавшимися по плечам огненно-рыжими волосами она была диво, как хороша. Тонкие южные одежды скрывали аппетитные формы, будоража фантазию и память, а серые глаза светились бездонными омутами соблазна. Его глаза тоже сияли, а на штанах, будто сам собой, набухал здоровенный бугор.
- Ты каждый раз будешь поминать член при встрече со мной, Какао? - спросила Амарилла, с интересом осматриваясь. - Разве прочие твои члены встреча со мной не радует, только этот?

Никакой десятник вампирессе, разумеется, не был нужен, потому что она знала имя загадочного чародея. Более того, его забальзамированный труп лежал сейчас у неё в подземельях, дожидаясь своей участи. А Лайнидор ещё не ведал, что катится к серьезному кризису без его защиты.
- Не обязательно, но о чём же ты предлагаешь мне думать в таком случае? - насмешливо спросила она. - О тебе и о том, что ты мог бы сделать со мной? Так тут и думать нечего. Ты ведь сейчас мне всё покажешь.
Два Мешка внимательно, будто бы даже пытливо посмотрел на неё, легонько качнув головой.
- Ты сейчхас покхожа на кхоролеву-воитхельницу, о, могущественнейщая из крахсавиц. Вхеликую и пхотрясающую. И схейчас, и прежде, в своей звездной обители. Мне очхень знакхом этот пыл, вхызов, неукротимое пламя ярче твоих роскхошных огненных локонов, пхылающее внутри тхебя. Этхому пылу пхозавидовал бы любхой мужчхина, окхотник, любой воин Лайнидора, да и всей Великхой пустыни, яйца Страбона тхому свидетели. Оно сильнее и ярче их всех, вместе взятхых. Но кхогда такое пламя горит пхостоянно, оно не закаляет, а постепхенно выжигхает тебя. Любому воителю порой нхужен отдых, тем более тхакому прелестному воплохщению женственности, как тебе, о, драхгоценная Аллигра. Особенно, когда пхылает и дух, и сердце.
Какао подступил к ней сзади и мягко обнял её за плечи.
- Кхонечно, пустхынному муравью невдомёк, кхак устроен огромный мир за соседним баркханом, и твоя мудрость - окхеан, рядом с моей - каплей, утхонувшей в сукхом пескхе. Но пхочему бы тебе не оставить свою тревогу, свою окхоту и дела кхотя бы ненадолго, немного отдокхнуть и дать вхолю своим желаниям. И пхусть весь остальной мир остханется за порогом, пхусть подождёт, никхуда он не денется.
- Быть может, я и хочу кое-что выжечь, - хмыкнула вампиресса, но сложность заключалась в том, что она и сама не могла с точностью определить что именно.
Какао возвышался позади неё, как огромный тёмный утёс, но его чуткие ладони были жаркими и нежными, а прикосновения - мягкими и бархатистыми. Два Мешка принялся легко и упоённо массировать её нежные округлые плечи, изящную шею и верхнюю часть спины, насколько позволяла ткань одежд, рунный ошейник и густые рыжие локоны. 
- Тхебя никто не потревожит здесь, в моей скромной обитхели. А уж я пхозабочусь о твоём удовхольствии, вхеличайшая из красхавиц. Пхочему бы тебе не устроиться на столе? Я настелю кховёр, тхам будет мягко и удхобно. Разотру тхебя маслом, кхак следует. Пхокажу, что могху с тобхой сделать. Тхолько лухче этхо делать без одежды, кхонечно. Тхебе пхонравится. 
- И мы непременно испачкаем его маслом, - Амарилла оглянулась через плечо и начала раздеваться с браслетов и прочих украшений, складывая их горкой на подставку для письма. - Да и шерсть на ощупь будет колючая. Лучше постели его, - она ткнула пальчиком в обтянутое плотным шёлком одеяло на постели, а простыню немедленно утащила себе, скинув платье и завернувшись в неё на манер Играсиль, только что вышедшей из кровавой пены.
Разумеется, и одеяло они тоже испачкают. Потом оно будет долгие месяцы благоухать храмовыми маслами и ароматами женщины. Что вряд ли обеспечит Какао спокойный сон, но отчего-то Амарилла была уверена, он ничего не сделает, чтобы это исправить.

Выдающийся во всех отношениях мужчина страстно желал её, грезил о ней, так долго и непомерно, лелея уже пережитые сладостные моменты, и вот она снова перед ним, так близко, и всё, что разделяет их, лишь тонкая простыня… Которая, впрочем, уже спустилась до самых бёдер, а пальцы великана вовсю массировали их, и под действием изумительного масла роскошное белое тело становилось податливым, словно тесто. Мужские ладони перетекли на ягодицы, упоённо обнимая и лаская Амариллу и там, сладко сжимая их и охватывая. А затем скользнули между. Чуткие пальцы Какао прошлись по кромке чувственности, задержавшись на самой грани, а затем медленно-медленно погрузились в обнажённое женское тело, умасливая Лилу изнутри.
Амарилла улыбнулась уголком губ. Всё происходило так, как она и предполагала. Массаж у Какао получался великолепно. С такими-то ручищами ему даже усилий прилагать особо не надо, поводил из стороны в сторону и порядок. А он к тому же старался. Вампиресса не то чтобы нуждалась в расслаблении. Она и не была напряжена, но тоже подыгрывала с удовольствием. В какой-то мере она жалела Какао. Когда даже жрицы храма плодородия шарахаются от твоих габаритов, естественно, будешь стараться с каждой, кто не сбежит. А рвение, конечно, следует вознаградить.
Но сама Амарилла думала о нём непростительно мало. Ей не интересно было заглянуть в его мысли, узнать о прошлом, минувших испытаниях, надеждах и чаяниях. Впрочем, она относилась так к большинству тех, с кем сводила её судьба. Так что можно сказать, Амарилла вернулась к своему естественному состоянию, насмешливому, циничному и эгоистичному до крайности. Какой была до знакомства с Веем. Вернее, до того, как необдуманно попросила у тёмного бога то, что он был не в состоянии исполнить.
А вот склонности драматизировать вампиресса тогда не имела. Сия придурь завелась у неё от иллюзий и вместе с иллюзиями испарилась. И потому вероятность того, что Лила станет делать что-то, что ей не по нраву, стала настолько мала, что практически исчезла. Тут Какао не о чем было беспокоиться, а вот иные поводы для беспокойства стали появляться с угрожающей частотой.
Маленькая пяточка, а после и вся ступня бесцельно упёрлась в пах великана, тоже демонстрируя своеобразный массаж. Вот уж где действительно было напряжение так напряжение. Но плавные разминающие надавливания, кажется, совершенно его не уменьшали, а может быть даже усугубляли ситуацию.
- Кажется, я что-то делаю не так, - "пожаловалась" Лила, огладив пах с обеих сторон и снова упершись пальцами во внушительное полено. - Может нужно было начать с ушей?..

Но Два Мешка ещё не закончил начатое. Подрагивающая на столе обнажённая Амарилла была ещё не вся умаслена, и великан перебрался к её верхней части. Встав у изголовья импровизированного ложа он принялся сжимать и оглаживать сочные груди, делая и их тоже скользкими и блестящими. При этом торчащий прямо сквозь штаны окаменевший член оказался над самой головой рыжекудрой красотки.
- Какой же ты забавный, Два Мешка, - Амарилла хитро прищурилась, поглядывая на него снизу вверх. - Столько искал, где же у меня местечко, от поглаживания которого мгновенно вспыхивает желание, своё желание распалил выше всяких возможностей, ведь его любое прикосновения ко мне разжигают, а моего так и не нашёл, - посмеялась она. - Не печалься, искал ты хорошо, старательно. И место такое у меня есть, даже не одно. Хотя, руками не до каждого добраться можно. Только вот ты, как и большинство мужчин, искал там, где хотел найти, а не там, где следовало бы проверить в первую очередь.
Весело рассмеявшись, вампиресса уселась на столе, окончательно скинула простыню и свесила вниз масляные ножки, озорно разглядывая растерявшегося мужчину. Ничего-ничего, ему полезно вздохнуть поглубже. А то Какао привык поджидать Лилу, когда она была с Веем. Тогда от их взаимного влечения и ему кое-что перепадало, но теперь-то вивенди рядом не было, так что самому учиться придётся такого же эффекта добиваться. Если, конечно, он вообще хочет хоть чего-то добиться.
- Вот, например, на них ты совершенно внимания не обратил, - Амарилла показала свои ладошки, игриво пошевелив ловкими пальчиками, и тут же принялась развязывать его пояс.
Впрочем, даже без него штаны не свалились сразу же, крепко зацепившись за вздыбленное желание. Лила неторопливо выпутала его, полюбовавшись на обнажённого великана целиком, и мягко обняла член ладонями. Провела пальчиком по рисунку вздутых вен, по краю головки, а потом отодвинулась назад и как за поводок потянула Какао следом.
Здоровяку пришлось тоже забраться на стол и встать над ней на колени. Тогда Лила ослабила хватку, продолжая тщательно исследовать и ощупывать его. Спустилась по стволу, добралась до мошонки и, многозначительно хмыкнув, взвесила в руке.
- Сколько раз видела, а рассмотреть получилось только сейчас, - томно выдохнула она, поглаживая головкой сосок.

К напряжённому, согнутому полумесяцем пальцу, погружённому в раскрытое лоно, добавился ещё один, двигаясь в умопомрачительно-настойчивой череде сочных сжатий и надавливаний, наполняя умасленное тело пламенной пульсацией и ритмом. К внутреннему массажу Амариллы добавился внешний, и могучая тёмная длань непрестанно скользила по ней, сладостно сжимая и прихватывая в неудержимой жажде ответного отклика, и казалось, что она была сразу всюду и везде. Стоящий колом мощный ствол подёргивался, скользя по Лилиным губам, а внутренний ритм движений мало-помалу становился всё более резонансным и быстрым.
Наконец хаотично блуждающая рука вновь метнулась к женской груди, порывисто стискивая нежное всхолмье, а крепкие пальцы принялись с жаром массировать наливную градину правого соска, в унисон внутреннему массажу, который становился всё быстрее, всё неистовее. Подхлёстываемый неудержимым вожделением, Два Мешка всё ускорял и разгонял этот ритм, отчего уже всё тело обнажённой Амариллы сотрясалось в бешеной скачке, а всяческой смазки внутри стало так много, что с каждым рывком промежность заполняли смачные хлюпающие звуки.

Резко вытащив пальцы из женского лона, Какао приподнялся, разводя в стороны дрожащие скользкие ножки и направил острие своего вожделения прямо туда, прижав тугую головку к приглашающе раскрытому лону. Колоссально могучий и внушительный тёмный ствол мог бы показаться несоразмерным, но вампиресса была настолько пропитана соками, умаслена и разогрета, что нежная упругая плоть эластично расступилась, растягиваясь, раздаваясь в стороны ещё немного и ещё, постепенно уступая настойчивому давлению, когда Какао повёл бедрами и набухшая скользкая головка огромного тёмного члена начала медленно вторгаться между ног Амариллы, плавно, но неудержимо проскальзывая глубже в тугие пульсирующие объятия разгорячённой плоти.           

Имевшая так много сходства с обычной людской женщиной, на самом деле Амарилла не была ей уже очень давно, потому едва ли Какао мог причинить ей вред таким способом. Так что осторожничать было не обязательно, но так вышло очень даже мило. Вампиресса откинулась на локти, наслаждаясь тем, как его движения становятся смелее и напористее, глядя в глаза и нашёптывая какие-то пошлые бессвязные глупости. Но наученный горьким опытом с прочими женщинами великан всё же был слишком осторожен. Лила потянулась к его пухлым губам и вкусно прихватила за нижнюю, оставив пару тонких проколов.
- Ты же большой и сильный, как пустынная буря, так пользуйся этим. Или так и будешь меня бояться?
- Я боюсь не тебя, пламя моей души. Я боюсь за тебя, - выдохнул тот страстно, но даже сквозь сбитое дыхание в голосе прорезались нотки недооценённого мужчины.
- Этого, тем более, не нужно, - упрямо продолжила Лила, прихватив его коготками за шею. - Или так и будешь отмерять мне удовольствие чайной ложкой? Вот уж нет! Я хочу всё и сразу.

Подхлёстываемый бессвязными и страстными мольбами, великан с упоением трахал обнажённую Амариллу, буквально вбивая в неё своё громадное полено, врываясь в неё всё глубже, быстрее, быстрее!.. Надсадное дыхание, отчаянный скрип стола и надломленные стоны в какой-то момент слились воедино в череде неистовых рывков и глубоко в лоно вампирессы ударила тугая горячая струя квинтэссенции мужского восторга. Дрожа на пике Лила выгнулась дугой, закусив губу, запрокинув голову, и под её помрачившимся взором заплясало перевёрнутое изображение могучего тёмного жеребца на латунной стенной гравюре. Пожалуй, габариты Два Мешка вполне соответствовали ему, не зря же его во всеоружии опасались даже верблюдицы. А великан и сам, подобно могучему скакуну, устроил ей бешеную и весьма проникновенную скачку, совмещая роли жеребца и наездника.
Огромный тёмный член, скользкий от соков, наконец, нехотя выскользнул из Лилы, обильно затопив изнутри семенем, и теперь оно медленно вытекало промеж её тонких подрагивающих ножек. Широченная грудь Какао раздувалась, как кузнечные мехи, а в горящем взгляде, устремлённом на рыжую любовницу, плескалось упоение и бесконечный восторг. К тому времени за шторами здания уже давно притаилась бархатная тьма, а свет наполовину прогоревших свечей остался единственным освещением комнаты.
Потом Два Мешка запалил жаровню и они долго ещё лежали на постели, обнажённые, нежась в сладостной истоме. Состоявшийся счастливый любовник держал Амариллу в объятиях, расслабенно и нежно лаская её своими большими тёмными руками, попутно рассказывая о своих успехах в поисках пустынных демонов. Отыскать кочевой, да ещё к тому же магический народ было весьма нелёгким делом, пришлось привлечь наёмников-следопытов и даже магов, а ещё расспросить многих караванщиков. В итоге удалось выяснить, что последний раз их демонические песчаные вихри видели к юго-востоку, в четырёх днях пути от Лайнидора, больше недели назад. Но самые ценные вести принёс его помощник Раиль, как-то встретивший в торговых рядах под крепостными стенами ту самую Шалису, что была с ними в караване Анвара, в самом начале их знакомства. Оказалось, что словоохотливая девица провела с демонами немало времени и даже подсказала маршрут, по которому стоит идти, чтобы отыскать их. По её словам, племя направлялось на восток, к реке Гелион. К сожалению лично побеседовать в Шалисой Какао не смог, он разыскивал её, но той уже и след простыл. Великану хотелось расспросить её получше, чтобы принести вампирессе более точные сведения, узнать, куда подевался их с Лилой бывший господин Вей, но без того Шалиса невольно им очень помогла.

Амарилла собиралась дождаться, пока он уснёт, чтобы уйти незаметно. Ей не хотелось прощаться, обсуждать свой следующий визит и возможное будущее. Какао всем устраивал её. Сильный, здоровый, заботливый, предусмотрительный, неглупый, — что ещё надо? Ничего. Великан был хорош абсолютно всем, но не вызывал у неё никакого эмоционального отклика.
В том не было большой беды, но Амарилла знала, что он непременно это почувствует, и не хотела портить послевкусие проведённой вместе ночи. Но Какао не спал.
Перед рассветом вампиресса поднялась с ложа и подошла к окну, за которым над крышами Лайнидора начинало розоветь небо. Два Мешка обнял её со спины, согревая своим теплом.
- Я приду к тебе снова, - пообещала ему Амарилла. - Но это будет нескоро. Не вздумай хранить мне верность или что-нибудь ещё в таком духе! Твои женщины и их количество меня нисколько не обидят. Напротив, мне понравится, если у тебя будет много любовной практики, если ты добьёшься успеха в избранном деле и преуспеешь в жизни. Отвлекать мужчину от важных дел всегда приятнее, чем занимать избыток его свободного времени. Знай это. А теперь мне пора.
Она отстранилась, надела не спеша все свои многочисленные украшения, в самом конце добавив к ним прочую одежду, и исчезла.

***

Амарилла вернулась в Звёздный колодец и позвала к себе Цефиру, рассказав ей о том, что удалось узнать.
- Мне нужно найти Шалису, - подвела она итог своим рассуждениям.
- Я сделаю это, госпожа, - коротко поклонилась Цефира.
После жуткого ритуала, уничтожившего Стригоев, с Амариллой все стали вести себя иначе, более официально и подчёркнуто почтительно, в том числе и безголовая леди. Вампиресса добилась того, чего давно, хоть и не очень осознанно желала, — осталась одна. Не физически, но мысленно и эмоционально. Лила возвращалась к себе. Обдумывала, вспоминала.
Как и почему она увлеклась Веем? Почему в храме Рилдира пожелала именно то, что пожелала? Со вторым было проще и яснее. Она загадала желание для вивенди, потому что всё, что Амарилла хотела для себя, она уже имела или знала, как это получить. Причём ей было важно сделать это именно самой, так результат ценится гораздо выше.
А вот Вей… Милый, славный, сладкий. Тогда, на перевале она не собиралась его убивать, только откусить кусочек и отпустить, как поступала обычно. Но за время их долгого путешествия Вей-Эст изменился. Повзрослел, раскрыл свой темперамент и магические способности. Изменился и его вкус.
Интересно, бывают ли тёмные вивенди?.. Ведь ветер это просто ветер. Он не добр и не зол. Ему нет разницы, качать в степи ковыль или срывать крыши и ломать деревья. А как же его дети? Насколько для них важен свет?
Амарилла достала из сундука привезённую из библиотеки Эреш Тала книгу и села подальше от окон и сквозняков. Фолиант был очень старым, а переписали его с ещё более древнего текста. И, среди множества глав, иллюстраций и карт, в числе прочего можно было найти упоминания народа вивенди. Здесь их называли демонами, как и многих других. Шефанго — демоны ледяные, дриады — лесные. А Вея отнесли к демонам стихийным.

- Эстрея, - мужчина приветственно кивнул. - Дочь Немизы. Я проводил посвящение твоей матери. Её первый физический облик был очень похож на твой.
- Я знаю… - девушка смущённо опустила глаза, прикрыла лицо рукой от потоков пыли. -  Я… У меня ничего не вышло. Я не знаю, как остановить это, как спасти Фланта, - прошептала она. - Раз вы здесь, вы знаете, что он не справился с посвящением, его вихрь всё разрастался… Месяц за месяцем… И рядом не было никого, кто был способен унять его приступы. Я долго искала его в пустыне… Скажите, что мне делать?! - она отчаянно оглянулась назад, на тёмное безумство стихии. - Я всё никак не могла пробиться к нему, даже в ветре, он словно превратился в какой-то провал, вбирающий в себя энергию. Вы же можете исправить всё? - с надеждой спросила она. - Если попасть в центр бури…
- Это не принесёт ничего, кроме новых лишений, - ответил Нотос. - Это называется Калма. Потеря контроля. Она разрушает всё, вплоть до своего источника. Как видишь, масштаб её, питаемый сущностью самой стихии, может быть ужасен, но в результате сущность развоплощается полностью, и после не останется ничего. К сожалению, такое случается. Даже если мы сможем добраться до твоего друга, даже если между вами есть узы, мы не сможем помочь, уже слишком поздно.
- Неужели ничего нельзя сделать!? - воскликнула девушка.
- Жизнь и нежизнь сосуществуют с самого сотворения мира, всё идёт своим чередом и в конечном итоге приходит к равновесию, Не горюй о нём, Эстрея. Позаботься о себе. Ты дрожишь… успокойся, дыши. Сейчас твой собственный контроль стихии под угрозой. Именно поэтому мы не призываем других вивенди в помощь, кроме самых сильных и дисциплинированных. Это может спровоцировать цепную реакцию.
- Это несправедливо, - прошептала Эстрея одними губами, однако Нотос её услышал.
- Любая стихия может стать неподвластной, когда собственные силы выходят за границу контроля. Порой наша магия становится оружием против нас самих, и просто некому направить её, совладать с ней. Такое случалось, даже когда вивенди только пришли на эту землю. За это нас прозвали песчаными демонами. Я останусь с ним, пока всё не закончится. Лети, возвращайся в свой клан. Ты будешь нужна им, больше, чем когда-либо.
На лице девушки отразилась горечь. Ни говоря ни слова, она растворилась в ветре, в крутящемся вихре колкой пыли, который извивающейся, танцующей воронкой устремился прочь, втягивая в себя всё вокруг, яростно вырывая из песка редкие сухие низкорослые растения. И вновь на холме осталась лишь одна фигура.

Впрочем, шутки шутками, а с этим что-то нужно было делать. Нет, не с тремя головами Вея, конечно, а с крысолюдами, жившими за пределами занятой Амариллой территории. Просто взять и отказаться от них она не могла, остальные не поймут, но и защитить их вне своих земель она не могла тоже. Не могла даже толком объяснить собравшимся на совет старейшинам, почему из-за этого возникают сложности. В конце концов, вампиресса повелела пересчитать всех. Теперь ей и самой было интересно, сколько же их наберётся. А вождям обитающих вне Редеррима племён велела передать, что не собирается нарушать уклад их жизни, но пусть знают, что если возникнет необходимость, здесь их всегда ждут и всегда помогут.
И вот совсем недавно ей наконец принесли новую стопочку бумаг с цифрами, из которых явственно следовало, что у них с Веем более сорока тысяч подданных. И это ещё не учитывая маг’ди и невероятной плодовитости крысолюдов. Не очень много после Долины Тёмного Ветра, где народу было в четыре раза больше, но всё же Амарилла, рассчитывавшая максимум тысяч на пять, по сей день пребывала в лёгком шоке от этих известий.
Крысолюды ведь это не человеки. Как минимум половина из них воины. И, даже если ей удастся собрать половину от половины, такой силе не сможет противостоять никто из ближайших соседей, из дальних — только если Грес и Эмилькон, да на полуподводную Гвиону соваться без орд нежити и пары драконов смысла особого тоже не было.
Но Амарилла не имела воинственных захватнических планов, а для улаживания местных конфликтов собственных сил ей будет более чем достаточно. Пожалуй, от этого она даже немного зазналась. Не более обычного, но всё же. В любом случае, такие сведения стоило хранить в секрете, так что бумаги по переписи населения вместе с остальными книгами попали под замок.
Теперь вампиресса бережно перебрала их и спрятала на место, мельком подумав, что пустыня с её жарой и сухостью для рукописей куда более подходящее место, чем сырой север. Но и здесь погода радовала далеко не всегда. Снаружи доносились топот и крики, и Амарилле не нужно было выглядывать на улицу, чтобы определить, что их вызвало. Потому что над гомоном зверолюдов растекался далёкий гул и шелест, как от приближающегося морского прилива.

- Его дух был сильным… Но даже сильнейшим из нас не всегда удаётся совладать с собой. Я чувствую его… Он одинок и потерян. Но прежде всего потеря эта для тех, кто знал и помнил его. Вот, что останется после. Жаль, что привязанность вызывает боль. Хотя она и не в нашей природе, по расхожему мнению, но… такое случается, - произнёс он словно про себя, но снова со значением взглянул на вампирессу. - Говорят, случайности не случайны, может, и наша встреча была предопределена. Что такое, я звучу слишком высокопарно? - осведомился Нотос, слегка усмехаясь. - Если так, прошу простить, я давно не говорил. Со временем речь меняется.
Буря придвинулась немного ближе и поднятые ею порывы взметнули длинные светлые волосы вивенди.
- Интересные руны у тебя на ошейнике, действительно древние. Подобны тем, что есть на стихийных камнях. Что же привело тебя в эти края, северянка?
Имя Фланта Амарилла, кажется, уже слышала. От одной из своих соперниц, как и многие считающей, что вивенди не следовало связываться с вампиром. И в итоге приходилось признать, что их опасения оказались не напрасны.
- Причины моего появления здесь — это долгая история. Но если ухватить самую суть… Всё дело в обязательствах. Я должна была оберегать своих братьев. Но мы в очередной раз поссорились, я решила развеяться и их убили, пока я отсутствовала. Я обещала мужчине, что он будет счастлив, ради его счастья пожертвовала своим и в итоге это сделало несчастными нас обоих. И да, я очередная Дева Ночи. Но совсем не последняя. Цефира лучше подойдёт на эту роль. Ты, наверное, знаешь и о ней. Ведь ничто не укроется от ветра. Не говори никому, но когда я более-менее наведу здесь порядок, то управлять останется она.
Вампиресса уселась на песок. В её пушистой рыжей головке всё более крепло осознание того, что нужно сделать, чтобы воплотить все имеющиеся планы. Амарилла не любила членов своего клана как это бывает в людских семьях, но, плохо ли, хорошо ли, они провели вместе почти тысячу лет. Их гибель должна быть оплачена чем-то равноценным. Например, воплощением их мечты о единых и могущественных Тёмных землях. Да и чтобы даровать Цефире титул леди-защитницы Редеррима вампиресса сначала сама должна была получить право раздавать такие подарки. А право это имел лишь один обитатель Альмарена — правитель Империи Чёрного Солнца.
Единственное, что вызывало у неё некоторые сомнения, это реакция Вея на подобную новость. С другой стороны, у них не очень-то получилось стать счастливыми в раскалённых песках. Увы, но куда бы ты ни отправился, себя везде берёшь с собой и с появлением Амариллы кусок Золотой Пустыни и плоскогорья отчего-то вдруг изрядно стали напоминать Тёмные земли. Так был ли смысл вообще их покидать? Может им с Веем лучше подойдёт не жар южного солнца, а тепло горячих источников и свобода заснеженных равнин? Конечно, может и нет, но... по крайней мере, попробовать стоило.

Нотос с умеренным интересом следил за открытиями и откровениями, заставшими вампирессу врасплох. Красноречивость и сумбур её эмоций были ярче тысячи слов, а причудливая комбинация прелести, непосредственности и тёмного могущества вкупе с умудрённостью опытом могла очаровать своей непоследовательностью. Наверняка для более юных душ такая притягательность в конечном счёте оказывалась роковой, но от этого не менее желанной.
Взгляд вивенди потускнел, вместе со сгустившимися пылевыми облаками.
- Я ведаю о стихийных камнях больше, чем хотел бы, - вздохнул он. - Ведь когда-то я стремился получить один из них и добился этого. Стал владельцем, но не хранителем. В конечном счёте это едва не погубило меня.
Нотос глядел словно сквозь Амариллу, погрузившись в очень далёкие воспоминания.
- Другого и не следовало ожидать. Бриллиант, камень моей стихии, был воплощением разрушения и хаоса. Что совсем неудивительно, ведь наглядный пример прямо перед нами. Калма, что ты наблюдаешь сейчас, не закономерный итог нашего существования, как может показаться, но в том, что сироны наделили наш стихийный камень признаками хаоса, запечатлено зерно первородной воли, подобно той, что начертана в рунах твоих браслетов. И такой исход, когда вивенди развоплощается в сосредоточении хаоса, в неконтролируемом выбросе силы, скорее следствие этого, нежели причина. Плата за свободу движения и воплощения. Мы несём это бремя, потому что оно было заложено в нас с начала времён. Посторонним видением нашего мира. Последствием решения, что огонь должен воплощать именно страсть, земля - жизнь, воздух - хаос, а вода - созидание. Если бы мне довелось встретить детей света, принёсших эти камни в наш мир, я бы сказал им - будьте осторожнее со своими решениями и желаниями.
За века и тысячелетия стихийные камни обрастали легендами и мифами, но многие из них противоречивы. Считается, что они обладают собственным духом и даже разумом. В реальности же это вместилища огромного заряда стихийной силы, способные воздействовать на окружающее пространство, и в первую очередь на владельца. Стихийный знак несёт в себе определённую печать, поэтому и влияние каждого камня будет разным, уникальным. Но в одном их воздействие схоже, камень пытается менять мировоззрение своего владельца и может привести к разрушению личности. Это почти произошло со мной. Ведомый желанием защитить своих потомков, придать им силы в тяжёлые времена, я оказался оторван от них. Говорят, испытание хранителя и заключается в потере того, что наиболее дорого, в таком случае я его не прошёл. Я стал чем-то меньшим, чем когда-либо был. Минуло много времени, прежде чем я смог вернуться, но для меня было отрадой узнать, что в итоге мои потомки выжили, справились, даже без меня. Это было давно, очень давно…

- Мой брат лишился разума из-за стихийного камня, так что я понимаю тебя лучше, чем тебе, вероятно, кажется и чем мне того хотелось бы, - кивнула вампиресса. - На том камне не было никаких знаков. Но, возможно их видит только хранитель. Или дело в том, что это был камень земли. А наш род хоть и ближе всех именно к этой стихии, но всё же она нам неподвластна. Украшениями же этими я обзавелась в Скалистых горах, в нескольких днях пути от Сгирда. Там, под землёй тоже есть храм и туда, к сожалению, войти пока возможно. - Она обвела взглядом угрожающе разрастающуюся бурю. Амарилла не любила, когда ей угрожали. - И нечто подобное я уже видела. Правда, тогда всё обошлось благополучно. Но здесь, действительно, случай гораздо более запущенный. И пока мы с тобой болтаем дело становится всё хуже. Но, тем не менее, прежде чем ты уйдёшь, скажи мне, как вернуть из воздушного океана вивенди, который растворился в нём от тоски? Сосуществование с Тьмой и Смертью оказалось слишком тяжело для одного из твоих сородичей. Особенно после того, как они не захотели сидеть на цепи. Но мне не хочется, чтобы наши различия в конце концов его убили. Только не нужно читать мне проповедей о том, какое это эгоистичное желание. Все желания эгоистичны. До единого. А ещё я хочу вернуть его магический дар. Мне кажется, что именно лишившись магической защиты Вей и стал так уязвим к Тьме. Он отдал его каким-то существам, которых отыскал в пещере на плоскогорье, в обмен на то, чтобы у меня скорее восстановилась рука. Рука-то восстановилась, но плата, как по мне, слишком уж велика. Так что, когда он вернётся, я ещё наведаюсь к этим чудодеям и выскажу всё, что думаю об их расценках. Но сначала нужно его вернуть!
- Твоя неугасимая горячность и вовлечённость заслуживает восхищения, - отозвался Нотос. - В этом ты ближе к моим потомкам, чем ко мне. Она заставляет проникнуться настоящим, в большей полноте погрузиться в него, а не просто проскользнуть мимо. В этом и заключается способность жить, не так ли? Если долго отстраняться от неё, это… не забывается, нет, но становится привычным. - Мужчина слегка улыбнулся. - Как видишь, я и сам подвержен привычкам, в бесконечной череде лет они только крепнут. Но ты, позволь мне так выразиться,  живее всех живых, и неживых тоже, и это не может не восхищать.

Вивенди подступил ближе и мягко убрал за плечи густые рыжие пряди Амариллы, растрёпанные ветром. Нотос повёл рукой и ветер вокруг сразу утих, словно они находились внутри невидимого кокона. Попросив вампирессу запрокинуть голову, повернуть её вправо и влево он вновь внимательно оглядел её шейное украшение, а потом прижал к нему сведённые вместе пальцы. От лёгкого прикосновения ошейник беззвучно вздрогнул, распространяя волну силы, сосредоточенную на кончиках пальцев, и хотя Лиле не было этого видно, руна “желание”, запечатлённая в металле под пальцами вивенди вспыхнула тусклым, потаённым огнём. Нотос прошёлся по рунному кольцу, последовательно затронув ещё несколько символов, и каждый отзывался на прикосновение вспышкой и дрожью.
- Думаю, получилось. Теперь ты сможешь чувствовать места и объекты силы и направление к ним, как через путеводный браслет. Тебе достаточно лишь пожелать. Так ты сможешь найти моих потомков, даже когда они странствуют, ведь Круг старейшин Нот - один из таких объектов. И ты сможешь попробовать отыскать тот затерянный в песках древний храм, куда путь живым заказан. Там было очень много посланий на божественном рунном языке. Также ты можешь отыскать их в местах, посвящённых богам, включая упомянутый тобой храм Спящего и святилище богини Сладострастия в Лайнидоре. Не удивляйся, она тоже вполне самодостаточная богиня, как это ни парадоксально, - улыбнулся он. - Обратись к моим потомкам, и вместе вы сможете попробовать отыскать Вея.
- Вот прямо так просто? Чувствовать и всё? - Лила с сомнением ощупала ошейник. - Здорово ты с этой штукой управляешься, если так. А снять её с меня ты не можешь? - Нотос отрицательно покачал головой. - Жаль, жаль... Так я и думала, в общем-то, но спросить всё-таки нужно было. Что же, раз не получается от неё избавиться, попробуем применить на пользу. Как и всегда. В этом деле я, можно сказать, уже собаку съела. И не одну.
Сравнение слияния с ветром и сна Амариллу совсем не порадовало. Забытьё вампиров явление не слишком приятное, независимо от того, что становится его причиной: солнце, голод или скука. Находиться в таком состоянии вечность, прямо скажем, врагу не пожелаешь, не то что любовнику. Да и у людей сны тоже не всегда в радость. Достаточно вспомнить хотя бы то ощущение, когда осознаёшь, что спишь, но никак не можешь проснуться. Б-р-р-р!
- Нет, конечно, я ни в чём не уверена, - пожала она плечами. - Чужая душа - потёмки. Особенно для того, у кого души уже давным-давно нет. Зато столетия у меня точно есть. Уже кое-что, правда? Спасибо тебе. Скоро я навещу твоё семейство. Не знаю, захотят ли они помочь, но попытка не пытка. А теперь я пожалуй пойду.
Она вежливо поклонилась пустынному ветру, повернулась и пошла вглубь бури.