Виг-берг. У него было имя, но за целый месяц этот размытый силуэт на фоне промасленного окна почти не слыхал, чтобы его называли как-то иначе чем по фамилии. Разве что отец, устроивший себе марафон предпраздничных гуляний - этот каждый день спросоньи по-пьяне звал сына по имени. О-дин. Звучало просто, так и не скажешь, что за пурпуэном в ало-чёрных цветах скрывается теперь змея канцелярской нутренности. Пиратский полуплащ и лихие сапоги с подворотом об этом бы не сказали. Ну и кольца, пусть купленные задарма в магазине трупных трофеев военного времени, всё-таки украшали почти каждый палец правой руки, аж двумя печатками блестел его кулак - разве так вычурно выглядят канцеляристы? Конечно же нет. Зато так вычурно мог выглядеть, минуту внимания, барабанная дробь, старший помощник сьера Гваделариона Шиплбонка, капитана «Тихой Леди».
  - А-ах… - Кабальеро выдохнул, раскручивая вдоль безымянного пальца печатку со звездой Восьми Богов. Ему припомнилось, как стыдно он заявился к Брюннедорфу в его пропахшую рыбой кабинетину. Эльф и сам был не рад своему расположению, он руководил очисткой всего этого старого хлама и выкидывал чуть ли не в каналы имущество «Трескодельни Банцерия». По сути, Один стал свидетелем того, как зарождалось великое (но очень малозатратное для казны) направление работы Канцелярии Рузьяна - «Aileste sen Plumen». Переводить не стоило, название было оскорбительно для тех пятерых, коих нанял к себе в услужение Грёхтен фон Брюннедорф. - Неоперённые Крылья.. тьфу… - Вигберг сплюнул себе под ноги, и спугнул примостившуюся на его металлических сапожных носках верьфную кошку.
  - Сьер, может вы хотите спустится вниз? Этот корпус сильно пострадал в пожаре, да и господин Оллард просил вас ждать, если я верно понял, ближе к третьему суходоку? Ведь «Тихая Леди» там. - Шаги полуэльфа не были слышны, как он поднялся и оказался прямо за спиной - Один не заметил, потому выхватил кинжал и чуть не убил остроухого с испугу. Тот даже бровью не повёл, как будто ему каждый день угрожали убийством. - И прошу, не обнажайте тут своё оружие. Это частная территория, и…
  - Я знаю. А это частный я, и мне не нравится, когда ко мне частно подкрадываются частные полукровки. - Вигберг толкнул плечом полукровку и стал спускаться вниз. Ему не получилось собраться с мыслями. Картина минувшего месяца опять ускользнула из памяти как песок Великой Пустыни из пальцев.
  - Я провожу, всё-таки. Что, к слову, вы тут делали? - Эльф напирал. Вигберг на самом деле не смог бы ответить на его вопрос. Он просто шмыгнул прочь от суходока, как только они загнали корабль по самую корменную кницу и выставили брусы. Ему хотелось провалиться сквозь землю, когда он услышал, кого именно выставят к нему в совместный аудит.
  - Плевал в котов. Дышал давно отгремевшим пожаром. Ну и само собой, не ожидал внезапного появления полукровки. Это весь перечень моих дел. - Ниборниец перепрыгивал пару ступеней. Остроухий поспевал следом, перепрыгивая целых три так ловко, словно умел парить.
  - Остроумно. Было бы ещё остроумнее, господин, если бы мы не искали вас полчаса по всей верфи. Мастера уже подняли борт «Фланки», думали, что случайно вас под ней задавили. Я не имею никаких претензий, но… - И всё-же полукровка их имел. Вигберг остановился на последнем пролёте перед коридом в соседний корпус и громко выдохнул, аккуратно зацепив рубаху полуэльфа и притянув его к себе.
  - Но я оказался жив. Несмотря на то, что духотный запах клея, масел, краски и древесины пытался покончить со мной. Я выкрутился как мог, найдя себе уютную отдушину в этой вашей коптильне душ. Не надо отчитывать меня за желание выжить. - И вновь тирада пролетела мимо острых ушей. Эльф поджал губы в очень и очень сухой улыбке.
  - Чтож, мы пойдём? Я вас услышал. Надеюсь, вы надышались достаточно, ведь госпожа Фреодегар вас ждёт вне зависимости от полноты ваших лёгких. Ваше имя, к слову, каким-то образом отсутствует в записях. Даже мессир Оллард называл вас “мальчишкой”. Пришлось искать вас по описанию. Вы… можете назваться? - Вигберг отпустил этого искателя пропаж и гулко выдохнул. От этого некуда было деться, он знал изначально, что придётся.
  - Монсадри… - Предательски начал лгать рот, но разум остановил попытку убежать от будущей ответственности. - Один Вигберг, де ла Руз, я кабальеро ниборнской крови. Это моё полное имя, прошу называть так, и никак иначе.
  - Значит, я ошибся, называя вас сьером? - Эльф явно нарывался. Лазурные глаза почти исчезли под сощуреными веками ниборнийца.
  - Нет, кабальеро - это… как ваш шевалье, или кавалер. То-есть рыцарь. Мессир, монсеньор, сьер, всё уместно. - Один потыкал двумя пальцами в середину груди полукровки и продолжил спуск. - К слову… как зовут леди Фреодегар? Она назначена ко мне для страхового аудита? А нельзя ли сменить её на другого мастера?
  - Леди Актория Фреодегар вполне хороший мастер. Остальные же заняты той самой «Фланкой», про которую я говорил ранее. Так что либо она, либо ожидайте ещё неделю, пока кто-либо другой освободится. - Остроухий опять прыгал через три ступени так легко и ловко, что оказался внизу первым. Его ожидающая спокойная физиономия начинала раздражать.
  - Звучит заманчиво. - Молвил кабальеро, приникая плечом к проходу коридора и показывая всем видом, что ему надо отдышаться. Хотя отдышаться ему совсем не надо было. - Фух. Если бы не планы капитана, я бы безусловно воспользовался вашим предложением. Но нам нужно как можно скорее. Господин Талейран говорил, что тут, на верфи Фреодегаров уважают его дельские интересы…
  - Леди Актория Фреодегар никак не идёт вразрез с ними. - Парировал эльф так легко, что ниборнцу пришлось сжать челюсти. - Дочь господина Олларда - славный мастер. И она справится с вашей проблемой также легко и просто, как остальные мастера «Гвардейской Судоверфи». Вы отдышались? Мы можем… наконец… покинуть эту старую развалюху? На ветру скрипят стропила и балки.
  - Да-да… пойдём уже. Зачем заставлять леди Акторию Фреодегар ждать?
  И они пошли. Слишком быстро, по мнению Вигберга. Слишком медленно по мнению полукровки.

***

  Стоит сделать ремарку. Один Вигберг за минувшие полтора месяца сменил много обличий. С самого прибытия в Рузьян после Этоуина - он увидел в семейных тетрадях отца огромные дыры, там должны были значится прибытки и убытки, а вместо этого отец расстрелял бедную книжицу из арбалета и прибил к потолку очень хитрым выстрелом. А ещё юный ниборниец встретился с кредиторами, которые “помогли” отцу вложится в “прибыльное” предприятие «Спиртоварни Лаподита», которое существовало ровно три недели, пока отец с самим Лаподитом напару не выдули всю продукцию. В общем, кредиторы не были довольны. А проценты, по которым они просили выплату - казались грабительством. Один тягался с ними в суде, и в конце-концов выиграл, после того как Лаподит слёзно сообщил, что у них случился страховой случай, конкретно: разбойники-спиртоворы. Судья каким-то образом поверил, потому-что Вигберг напирал на их с отцом ветеранские звания, ну и… также выпил кружку другую с самим судьёй, который тоже, как оказалось, был служилым. Так он побывал адвокатом спиртозависимых стариков. Там же успел побывать и воспитателем отца, который поклялся больше не встревать в такие мутные схемы. Снова поклялся.
  Далее, за неименем денег - последние были потрачены на отцовскую рубаху, которую тот нацепил на именины старого друга. Старые рубахи почему-то он посчитал какой-то дрянью, хотя многие из них даже единожды не были надеты. Один называл это подлинным моментом ниборнства. Отец просто иногда хотел что-то и делал это. Младший Вигберг тоже таким страдал. Пришлось искать деньги, чтобы, пока Тив пировал у друга и радовался старым связям - не сдохнуть с голоду в одиноком доме.
  Он не стал копаться в грязном старом белье и искать среди влюблённых в него дворянок. Лодки друзей тоже лежали на полнейшей мели, ибо праздничные дни опустошили вообще все карманы юных рыцарей. Такое уж выходило поколение. Даже через их отцов не получилось получить ни грошика. Проваландавшись пару дней с полупустым животом, Вигберг был пойман на пути к дому Фреодегаров (а он туда честно собирался, скорее чтобы поесть) неким импозантным мужчиной, который заинтересовался, кто это такой мнётся посреди Витражной улицы, где, вообще-то, полагается быть только богатеям.
  Так Один оказался в канцелярии. По подозрению в попытке поджога, ибо нёс с собой спиртовую бутыль как подарок от той маленькой коллекции, что осталась от потенциально успешного предприятия «Спиртоварни Лаподита». Объяснить это рядовому канцеляристу было трудно. По-настоящему трудно. Но спустя час прослушивания скрипучих мелодий рун, которые давили на мозги сильнее чего бы то ни было - он согласился, что собирался поджечь вообще весь Рузьян. Ему просто показалось, что он вкусно пахнет, а сырым его есть нельзя. Вся Канцелярия собралась посмотреть на этого шутника.
  Дюрих мон Рихт тоже там был, весь такой милый, и очень похожий своими глазками на самого Вигберга. Холодная лазурь, они должны были поиграть в гляделки, хотя бы ради тех ставок, что собирались за пределами допросной комнаты “Дитяти ли это нашего главного канцеляра”. На самом деле, потому аж целый глава всего-всего и зашёл. Спросил, где юнец родился, кто его мать, а после покивал и ушёл, мотнув головой Брюннедорфу, чтобы забрал ветеранчика в свои пенаты. Поджог отменялся. Рузьян мог спать спокойно. Так Один побывал поджигателем, бастардом именитого господина и тем самым беднягой, кого допрашивают с пристрастием - это не было профессией и названия у того не было, но он этим самым побывал.
  Потом Брюннедорф его накормил, напоил и даже наверное хотел бы спать уложить, но Один не собирался ночевать в казематах и отказался. Вернее согласился со всем, что там ему предложили. Даже за те самые две золотые. Сейчас это было лучше, чем ещё месяц просидеть на тюремной каше под вой этих грёбаных рунных свирелей. Даже если его потом обещались выкинуть взашей за неимением претензий. В общем, так Вигберг стал одним из первых молодых канцеляристов направления, котороё вёл Грёхтен фон Брюннедорф: «Aileste sen Plumen», или, если переводить с любимого Храмом и Канцелярией старорузьянского на всеобщий - «Неоперённые Крылья». Он стал одним из пяти, кого нашли за месяц до Средьзимья.
  Ему тут же нашлась работа. Во-первых, по случаю пыток он рассказал вообще всё, что знал обо всём что вообще мог знать. И про Талейрана тоже. Хотя маленькая оказия с демонами и не показалась даже Брюннедорфу, который вдруг понял всё - чем-то страшным. Ведь демоны не оставили даже каких-либо следов, не то чтобы нанести вред. Но всё-таки знакомство и предложение Талейрана было использовано. Вигбергу доверили выискать всё про его компанию и проследить, чтобы там не было ничего “странного” и “пахнущего как предательство”. Получив неделю уроков от самого сумеречного эльфа - он отправился в бой.
  Весь последний месяц перед славным праздником Средьзимья Один Вигберг провёл либо в компании Талейрана, пытаясь умаслить его и примелькаться, либо в обществе дрянной посудины, которая быстро сделала его голову чуточку более… больной. Талейран назначил его с испытательным сроком в старшие помощники сьера Гваделариона Шиплбонка, капитана «Тихой Леди». Стоит ли говорить, что вернувшийся из гостей отец описал Гваделариона как паскуду, ибо плавал с ним до самого Кронрокса, когда у Шиплбонка ещё было имя Фредди «Крутыш» Фреддингтон. Да и корабль, который этому “сьеру” выделили был того же сорта. Пробывшая в консервации всю войну, а может и даже больше - шебека восточного типа была откровенно беременна проблемами. Для начала - она была шире положенного, пузатее, оттого все “восточные” свои качества быстроходности попросту не имела от рождения. Во-вторых, она была маленькой для открытого моря, её качало даже в порту, а о плаваниях к Кариду вообще можно было забыть, ибо Грозовое Море съело бы бедняжку быстрее, чем команда успела бы поднять паруса. В-третьих, руны, которые на неё нанесли - были стары, и корабль, который должен был ускорятся вперёд - вместо этого начинал плыть влево. Все в порту смеялись, когда «Тихая Леди» вышла из консервации, и песчаными боками своими начала крутить круги, не поддаваясь управлению. Её отбуксировали парочкой рыбацких посудин, из тех что побольше. Ну и как вишенка на торте: её делали по очень странным чертежам мастера, который скорее притворился великим восточным корабелом, и… после постройки Леди свалил обратно в Рассветный Край, не успев увидеть, как его дочь от ненадобности законсервировали. Талейран официально признался в ненависти к Вигбергу. По-крайней мере сам Один так крешил. Но даже нытьё в кабинетах Брюннедорфа не помогло. Он вынужден был как единственный кому это вообще надо возится с уродским кораблём. Вплоть до нынешнего момента.
  И стоит сказать, что поход к держателям нужно было сделать раньше. Чтобы покрыть страховые, аудиторские затраты и всё прочее. Чтобы навесить какие-никакие обязательства. Но месяц прошёл после подписания договора о фрахте между Талейраном и Фредегаром, а Вигберг нашёл в себе силы сходить на «Гвардейские верфи» только сейчас. Ведь… он знал, с чем столкнётся.

***

  «Тихую Леди» поставили как следует. Закрепили и сами же пялились в перерывах, посмеиваясь в бороды. Корабелы явно знали о ней многое, кто-то из стариков даже громко пересказывал историю, как налаживал шпангоуты по “новой” методе, так что убил много драгоценного массива на эту красотку.
  А на помостках, где стояла скамья и стол для отдыха, сидела уже знакомая барышня. Вигберг пониже натянул шляпу, чтобы тень ложилась на лицо. Лазурные глаза его волшебным образом при этом всё-равно светились двумя фонариками, так что шляпе пришлось закрыть и их.
  - Вы же сейчас споткнётесь, сьер кабальеро Один де ла Руз Вигберг. - Полуэльф ходил по тонкой грани. Ниборниец тоже, только в прямом смысле, чуть не навернувшись из-за своих шляпных маскировок в суходок, заполненный морской водой. Лишь рука полукровки смогла спасти его от купания в холоднючих каналах.
  - Я чувствую себя нормально, хватит за мной ухаживать, остроухий. - Рыкнул рыцарь, а после скрипнул пару раз по ступеням. Нужно было подняться, но ноги не хотели.
  - Сьер? Может, мы уже… леди Фреодегар, гость прибыл, но похоже, у него проблемы с ногами. - Подлый корабел остроухого рода племени прямо таки вопил о том, что его надо хорошенько отделать. Но старший помощник аж целого капитана Шиплбонка промолчал, дышать стало трудновато. - Мсье Один Вигберг очень устал спускаться по лестнице, я нашёл его в погорелом крыле… миледи?
  Вигберг, закрыв лицо шляпой, ждал когда его насадят на шпагу. Стоял и тупо ждал. Но быстрые шаги скорее удалялись, чем приближались. Топоток в конце-концов утих вдали. Полуэльф обернулся и кабальеро перестал прикрываться шляпой.
  - Кхем, вижу, мне всё-таки нужен другой мастер? Да? - Молвил рыцарь, пытаясь изобразить на лице спокойствие. Но разве бывают спокойны люди с такой маской боли?
  - Нет… просто… это впервые… подождите здесь, я обращусь к господину Олларду. - И полукровка убежал. Беззвучно, даже доски не скрипели под его ногами.
  - Да… может… не надо? - Прошептал уже одними губами Вигберг. Но кто его слушал?

  Один присел на скамью, там, где ещё сохранилось тепло очень сильно разозлённой женщины. Не то чтобы ему это было внове, но в этот раз он прямо таки на самом деле испытал стыд. Это чувство не дало Вигбергу постоять в том дисгармоничном настроении, ноги подрагивали от какого-то волнения, что-ли.
  Ропот и пересуды, которые уже было прекратились рядом с «Тихой Леди», восстановились в своих правах. Корабелы быстро закрыли глаза на истерику леди Фреодегар.
  - Похоже это не впервые? - Спросил у воздуха рыцарь, но ответа не получил. На столике осталась лежать какая-то тетрадь, в которой были зарисованы узоры с их названиями. Углы отдельных рун были помечены размерностями. Похлопав себя по груди, рыцарь достал откуда-то из под пурпуэна письмо, которое никак не смел отнести хозяйке, развернул его и сравнил почерки. - Да, она забыла свою чародейскую тетрадку. И пометки… - Листнув сразу на десяток страниц назад, он заметил несколько разводов словно от капель солёной воды, которые стекали с единственно криво выведенного слова “la padla”. А рядом след от стёртого пепла. - Ну, хоть этому я её научил. Бесы, какой же я дерьмовый человек?
  - Вы не подвинетесь? Я перекушу. - Мужчина с окладистой бородкой и золотым зубом навроде пиратских достал из своего деревянного сундучка запечённую сосиску с хлебцами, чеснок и мелкую бутыль какой-то чёрной настойки, которая явно несла в себе какие-то волшебные свойства.
  - Да вообще-то я против. Проваливай ищи себе другое место. - Рассеянно сказал кабальеро, перелистывая ещё пару страниц в поисках таких же пометок… но никаких следов вящей грусти он больше не нашёл. - Я тут предаюсь унынию, а ты мешаешь.
  - Что? Я… всегда тут обедал, сьер. - Но Вигберг махнул ему рукой, насупившись совсем не угрожающе, скорее как-то злобненько. Как супятся дети, когда что-то идёт не по их разумению. Корабел всё-таки ушёл, чтобы не обижать гостя. - Хорошо… хорошо, дельного вам уныния…
  - И тебе. - Лаконично ответил рыцарь, закрывая тетрадь и закладывая ту самую страницу с единственным скромным “la padla” её же, Актории, письмом. Он хранил его слишком долго, так что оно потеряло свой изначальный цвет и буквы пошли разводами, но всё же. - Ладно, надо собраться. Я… должен… собраться… я ниборниец… мы не рыдаем по la vaginas. Мы их del trahos! Ох, монсеньор Фреодегар? - Кабальеро встал, отряхивая одежду. - И вновь доброго вам дня. Мой мастер сбежал… я полагаю, мне полагается другой?
  Олард Фреодегар посмотрел вокруг и корабелы, праздно шатающиеся вокруг… да и работающие тоже - пошли по каким-то другим своим делам. Взгляд у него был тяжёлый, как стопудовая каменная плита. Ну или что-то такое. Такой же был у Актории, когда она начинала злиться там, на празднике. Только девушка ещё прищуривалась, а тут…
  - Сьер Вигберг, - голос торговца и хозяина верфи был под стать его взгляду. Рука его легла на тетрадь, из которой теперь торчал смятый уголок письма, - прежде чем я приму решение, чем же не угодила вам Актория?
  - Ничем, она прекрасный мастер, как я наслышан от ваших корабелов. Только некоторые проблемы с убеганием. - Вигберг выдавил из себя улыбку, пытаясь казаться спокойным молодым человеком, который вовсе не разбивал ничьих сердец. Никогда.
  - Мсье Фреодегар, - подал голос полуэльф, - богами клянусь, что не замечал за леди Акторией такого ни разу с момента, как она начала трудиться на верфи. Это очень странно.
  - Это клей, краска, сухое дерево и ещё эта дурная погода. Как пить дать. Я вон тоже сбежал ведь. - Продолжил гнуть свою линию кабальеро, вылезая из их окружения и протискиваясь поближе к перилам лестницы, ведущей к «Тихой Леди».
  - Обычно моя дочь предпочитает насаживать кого-нибудь на шпагу, а не убегать, если что-то не так. И мне очень, - на этом слове он сделал особый акцент, - очень интересно, отчего вам вдруг понадобился другой мастер при таких странных обстоятельствах. Понимаете?
  Нужно было что-то выдумать, и быстро. Вигберг сощурился, прикусил губу и встал вровень с Оллардом Фреодегаром, играя последнюю карту, какую раздали из общего расклада ему лично при рождении. Он понизил голос до того самого ниборнийского, бархатного, но зловещего баритончика.
  - Компания господина Талейрана столкнулась с некоторыми проблемами при en espluade того корабля, который теперь стоит пред наши светлы очи. Мы зафрахтовали его месяц назад, с тех пор он лишь один день побывал в море, и в тот раз чуть не повредил портовые сооружения города, да и сам чуть не затонул. Время не ждёт, господин Фреодегар, вы ведь понимаете, что… - Он ткнул пальцем в тетрадь. - …мастер, который ещё только учится, едва ли исправит все поломки быстро? А нас ждут крепкие драки, охота на мелкой воде, в которой каждый член нашей команды, включая меня - может умереть. Вы спрашиваете, почему я прошу другого мастера? Я спрошу вас. Сможет ли ваша дочь, сколь бы дарований она ни унаследовала от вашей дельской крови, оценить арканные поломки «Тихой Леди» до Средьзимья, чтобы мы праздновали его уже у кельмирских берегов? Дальше только зима, и нам придётся уходить далеко на юг на неопробованном корабле, чтобы убежать от дыхания штормов.
  Больше карт у него на руках не было. Он сомневался, что стоит выкидывать и эту. Но сыграл ва-банк. «Талейран меня убьёт»
  - Начнём с того, - хмуро начал свой ответ Оллард, - что это с вашей стороны были задержки. Мы отсылали письмо о готовности к аудиту ещё на той неделе, когда вот эта тетрадь, - он пальцем ткнул в ту же несчастную тетрадь,- была полностью заполнена. Но ответственный за аудит юноша никак не мог найти времени для посещения «Тихой Леди». Я лично составлю письмо господину Талейрану, что мы не уложимся до Средзимья. Видят Боги! Оно через неделю! Тут даже магистры не справятся. 
  - Мы не могли транспортировать корабль, не убедившись… - Вигберг проклял свою судьбу за то, что служил в пехтуре, а не на славных кораблях Его Величества во флоте. Нужно было срочно придумать, чем же он занимался, кроме складских и квартирмейстерских делишек. - …что у него нет других весомых проблем, с которыми его нам отпустили. Да. И должен сказать, помимо крена арканного, он ещё и имеет многие dificento управляемости…
  - Это было известно ещё даже до расконсервации, - вставил свой медяк полуэльф.
  - Мы уточняли, насколько сильны поломки, и не встревай, когда говорят господа. - Ниборниец раздражённо убрал эльфа за свою спину, по сути пихнув его на лестницу, чтобы тот проваливал и не дискредитировал его своими вставками. Итак было тяжело держать марку. - И составляли множество бумаг, чтобы потом по делу и правильно предъявить вам всё. Не мог же я заявится как какой-нибудь вахлак, откупорить бутылку и попросить “Чёнть там починить”? Это корабль, он большой, дорогой и требует бумаги.
  «Кажется, отбрыкался. Надеюсь», мысленно подбодрил себя ниборниец, и глубоко вздохнул. Если бы он видел, с каким взглядом полуэльф сверлил ему спину, то не радовался бы раньше времени.
  - Мсье Фреодегар, - откашлявшись и поднявшись на пару ступенек вверх начал полукровка, но тут же рот его был закрыт ладонью Вигберга, который обернулся со взглядом, который буквально говорил “Ещё хоть слово, ещё хотя бы одно”.
  - Сьер Вигберг, ведите себя прилично, если не хотите быть вышвырнутым отсюда. Я, знаете ли, не позволяю так обращаться со своими работниками. Что ты хотел сказать, мой друг?
  - Чтож, я оставлю вас, благородный монсеньор, и тебя, полукровка, обсуждать этот инцидент. - Хмуро молвил Один, доигрывая выбранную партию до конца, ведь отец учил его не отступать даже перед лицом гибели. - Это в любом случае уже превращается в какой-то фарс. Я собрал бумаги с нашей стороны, вы собрали бумаги с вашей стороны, и вот я прибыл сюда за аудитом, но нет никакого мастера, который мне его мог бы предложить. А спорить и препираться с благородным сьером мне не пристало. Я слишком для того молод и неопытен. Полагаю, далее наши бумаги просто встретятся на столе судьи, без обиняков. Я просто очень ценю свою команду и арендованное имущество господина Талейрана.
  - Парень, - почти что с усталостью сказал Фреодегар, - я не знаю, чем ты так насолил моей дочери, но ты возможно пусть и временно, но лишил меня хорошего мастера. Я даже не знаю, ты ли это. Но за ней никогда не водилось подобных истерик. Поэтому если вдруг случилось так, что всё таки ты как-то к этому причастен… Я бы попросил тебя с этим всё таки разобраться. Она хороший мастер и назначена на «Тихую Леди» не за красивые глаза и не по родству. Но если ты не причастен к этой безусловно некрасивой ситуации, то думаю, что мы решим проблему. Я встречусь с Талейраном и мы решим, как нам лучше будет поступить. Два опытных умудрённых возрастом человека, способных друг с другом пререкаться.
  На этих словах Фреодегар встал. И уже собирался уходить. Вигберг хотел сказать что-нибудь ещё, но решил сыграть молчание, проводив хозяина судоверфи понимающим взглядом. А потом посмотрел на корабела-полукровку. Во взгляде синих глаз читался вопрос “Ты всерьёз решил, что можешь позорить меня при высоких господах?”. Рука его многозначительно легла на рукоять фамильного клинка, которому было наверное больше лет, чем самому полукровке и Одину вместе взятым. Хлопнув плащом, он прошёл мимо. Больше всего Одина бесило в жизни дурное, а также неподобающее (читай тоже дурное) отношение к его собственной персоне. Обычно те, кто видел на его поясе клинки, понимали, что он такой же дворянин как и остальные. А значит - в отличие от черни, может не только носить оружие, но и использовать его чтобы защитить свою честь. Кулаки сжимались и разжимались. Этот гнев не шёл ни в какое сравнение с тем чувством стыда, которое он испытал давеча. Всё-таки дурные эмоции, грешные по своей сути - у бывшего солдата получались куда лучше.
  - Пусть остаётся здесь, я завтра прибуду. - Молвил он доковому писарю, который крепил к перевязи длинных обструганных стволов тканую пометку, куда именно стоило нести этот массив.
  - Славно. Главное вывести корабль из этого суходока до четверга, у нас ремонт кораблей торговой коллегии вслед за вашим аудитом. Они ждать не будут. - Старый мужчина, которому куда больше пошла бы изысканная одежда, чем вот это рабочее тряпьё - указал на гроссбух. - Запись есть, распишитесь.
  Ну, Один и расписался. И тут же в голове его вспыхнула странная мысль. Он посмотрел на строчку “Передано под ответственность судоверфи”, и увидел чёртову «Тихую Леди» в огне. Само собой, на торговых делах Талейрана и Фреодегарда бы тогда можно было поставить точку… но… «Нет, твои интриги итак выходят боком, чёртов идиот», внутри черепушки прозвучал голос Брюннедорфа. С какого-то момента именно этот голос стал отвечать за контроль дурных идей Вигберга. Пришлось с самим собой согласится.
  Прошагав к выходу, он поразмыслил, как же ещё можно побыстрее справиться с этой незадачей. Он не мог получить другого мастера. Даже в том самом гроссбухе были написано слишком много слов, из которых можно было понять - Средьзимье у «Гвардейской Судоверфи» выйдет по-праздничному загруженным. А значит он имел в своих закромах только одного.
  - Ну нет, нет… я не умею извиняться. - Одними губами прошептал ниборниец, сжимая зубы чуть ли не до скрипа. - Да и где я найду… а где я сам, собственно?
  И правда. Он уже какое-то время шёл по незнакомому району. Портовые склады каменными громадами вздымались над головой. Серый булыжник, сети, плющ, тучи, снежный дождь. Вокруг не за что было зацепится. Он вышел вообще не из того входа, через который входил. И коня его тут попросту не было. Вообще ничего не было. Только мужчины хмурого вида, которые посреди дерьмового дня таскали грузы и с каждым мгновением всё пристальнее вглядывались в аляповатую фигуру. Да, тут он был явно лишний. А контингент складов всегда состоял из самой дармовой силы, какую только можно найти - бывших крестьян, которые подались в город и ничего кроме презрения с бутылкой напару не нашли. Татуировки выдавали в складских мужиках ещё и по разу сидевших за решётку преступников. И если украсть из личных запасов Фреодегара они были попросту не способны, ибо он за такое мог вполне руками собственных верных бугаёв уволочь бесправных идиотов туда, где уже не живут… но одинокий дворянин, заплутавший, такой приятно одетый и совершенно не местный?
  - Так, даже не думай идти в мою сторону. Лучше просто… да, и ты тоже. Да чего вам, мёдом намазано? - Один шептал себе под нос, чувствуя как гнев медленно возвращается. - Что вам надо, поганая чернь, вы не видите, что я вооружён? Кабальеро порубит вас на фарш, если не хотите дожидаться этого момента - лучше одумайтесь. Лучше одумайтесь.
  Вокруг было слишком мало ориентиров. Какой-то деревянный пристрой к большому каменному зернохранилищу. Ещё полдюжины разномастных узких прямоугольников складов. Один из них горсткою труб рассказывал, что в нём что-то выплавляют или обжигают, а маслянистый запах говорил не то о краске, не то о лаке. «И как далеко я зашёл?», вокруг были только люди очень странного вида. Только они одни. Дюжина? Да, примерно столько. Но только трое зачем-то шли в его сторону. Один по пути схватил доску с гвоздями.
  - Ты думаешь, вот эта штука поможет тебе? - Со смехом спросил ниборниец. Хотя дрын с гвоздями был хорошей вещью, если драться приходилось в переулках. Лучше длинного палаша.
  Больше всего бесило, что они молчали. Шли и молчали. Как будто словами решить их маленькое недоразумение попросту было нельзя. Один выпил загодя глоток из фляги и выхватил оба клинка, разводя руки как стрелки часов. «Один на два часа, второй на четыре… и ещё окружают», он держал их подальше, и они кружили как стая акул. У них было всё время мира, а он был окружён. Под дождём. Один. «Канавы, труп раздетого и раздувшегося идиота, который не смотрит куда идёт? Навряд ли, они умрут, это точно. Они точно умрут. Зря они решили меня ограбить», рыцарь споткнулся об торчащую из земли деревяшку, и тут же троица начала нападение. «La padla!».
  В этот момент сбоку что-то загудело, задребезжало, а потом и вовсе рвануло. Дверь недавно запертого склада пролетела над Одином и троицей, сбив одного из смотрящих. Скорее всего не насмерть, но сильно…
  - Так, - какой-то слишком расслабленный женский голос донёсся из открывшегося проёма, - этого придурка могу нанизывать только я.
  И вслед за обнажённой шпагой появилась леди Фреодегар. Кому же ещё оказаться на фреодегаровых складах? Когда она вырвалась под мелодичное постукивание дождя, то увидела крайне примечательную картину. Обычно такие описывались в книгах, где разбойников герои нарезали пачками, протыкая и доспехи, и здравый смысл, и вообще любую дыру, какую только мог допустить автор в своих сюжетах. Там, на страницах историй, поваленные трупы аккуратно складировались горками и не отбрасывали излишне драматичной тени ни величайших чемпионов Имира. В реальности всё было по-другому.
  Один получил. Дрын раздробил ему неубранную вовремя голень, так что единственное, что держало его на ногах - это сила воли и очень плотно сидящий сапог. Противники же, пару мгновений назад уверенные в своём численном преимуществе - были в чуть большем раздрае. Мягко говоря. Тот что до сих пор цеплялся за дрын, валялся на грязи и пытался унять свободной рукой кровь, которая просто как из свиньи рвалась из его проткнутого палашом бока. Ещё один с дагой по самую рукоять в ключице лежал и содрогался, ему уже ничем нельзя было помочь. Третьего рыцарь с очень злым лицом обезглавливал прямо сейчас, пока рука безоружного бандита пыталась нащупать что-то вроде точки опоры, кровь лилась из его шеи, и он всё слабее сопротивлялся.
  - До чего же… вы… тупые… свиньи… - Весь залитый кровью, Вигберг стоял с честно отрубленной головой ещё минуту назад вполне себе живого и улыбающегося человека, а после, не поразмыслив как следует, он сломанной ногой пнул её куда-то в сторону. От боли рыцарь почти ослеп, повалившись в грязь и уронив палаш. Капал морозный дождь. Выл ветер. Дюжина зевак испарилась. Молился богам проколотый. Один хватался за голову и за утоптанную в грязь прошлогоднюю траву. «И всё-таки было страшно…», признался себе сам кабальеро, спокойный голос внутри, снаружи же оставлось лишь хрипеть от гнева и боли. А после ниборниец поглядел еле видящими глазами в сторону Актории, которая появилась так вовремя, что будь Вигберг в чуть более хорошем состоянии разума - обязательно обратил бы на это внимание. - Если… ты воспользуешься моей слабостью… в этом не будет чести.
  Дворянка явно была под чем-то. Иначе нельзя было объяснить, почему никогда не видавшая бойни девушка не скорчилась в три погибели, не завизжала и не убежала. Да, Актория не была трусливой, но… и солдатом она не была. Возможно, её ещё настигнет осознание увиденного позже. А пока она подошла к Вигбергу всё ещё держа в руках шпагу. Правда уже опущенную.
  - Я и без тебя это знаю, - ни тени улыбки в голосе, только безразличная меланхолия, - встать можешь? Или помочь?
  - Кость голени раздроблена, сам я уже никуда не пойду. - Покачал головой кабальеро, но нащупал таки рукоять клинка на тот случай, если бой ещё не кончился. Малышка была по виду уже даже за гранью подлинной истерики, и в её руках при этом было оружие. - Извини, что не пришёл. Я хотел… - Как же по-идиотски он себя чувствовал, когда боль давила ногу. Зачем он вообще извинялся? Зачем извинялся сейчас? - Я хотел… но не пришёл…
  - Потом навешаешь мне всего чего хочешь на уши, - сказала она, убирая шпагу в ножны и протягивая ему руку. Бросать кабальеро здесь Тори точно была не намерена, - попробую вывести тебя отсюда. Я дорогу знаю, но не уверена, что сейчас тебя дотащу.
  - Славно… Боги свидетели, очень не хочется объясняться, пока моё увечье держит меня на грани бессознательности. - Он кивнул и сжал её руку, на ходу вправляя грязный клинок в ножны. - Помоги мне достать мою дагу и я готов идти… только осторожно. Я кажется проткнул ему сердце и кровь польёт рекой.
  Но предупреждать было бесполезно. Аристократка дёрнула оружие и шумно, отчасти испуганно вздохнула, когда на неё под напором брызнула кровь. Был почти слышен скрежет её зубов. Но ведь Один предупреждал…
  - Теперь я зато не боюсь испачкаться, - уже не таким меланхоличным голосом подытожила Актория, - надеюсь, что когда меня отпустит, я не провалюсь в обморок. Или что хотя бы это произойдёт не раньше, чем я дотащу тебя до кабинета.   
  - Посмотрим. Ты, у тебя есть выбор. Либо ты скажешь, почему вы напали на меня и я дам тебе зелье. Либо ты сдохнешь. - Один опершись об Акторию воззрился на последнего выжившего. Тот цеплялся за свою палку и смотрел полупотухшими глазами.
  - Деньги.. помоги… просто… деньги… - Прошипел бледными губами мужчина. Один кивнул, а после плюнул на ублюдка. Он ещё с войны так и не смог научится уважать тех, кто желал ему смерти. Никого из врагов. Отец просто не воспитал в нём такое чувство как имирово милосердие. Милосерден Вигберг был только к тем, кто держал своё оружие подальше от его, Вигберга, тела.
  - А теперь отправляйся в Преисподние. - Слабо произнёс кондотьерский сынок. Его синие глаза наблюдали, как погибает последний враг. Словно это было очень и очень важно. И бледные губы последнего нападавшего перестали шевелится в мольбах. Его путь здесь был кончен. Бесславно и глупо. Как всегда. - Пойдём…
  Стоит сделать отступление. Что ниборниец поступил дурно, и Пантеон Рузьяна призывает каждого честного человека помогать ближнему. Даже врагу, если он отступился от своей вражды. К тому же, разве может честный человек нарушать обещания, данные умирающим? Но увы, в тот день Вигберг был всё тем же собой. Обычным мужчиной, что с самого дурного времени войны утерял вкус к смерти. И своей, и чьей-либо ещё. Ведь война разрушает души. Любые души. И в ней нет ничего, что делает человека лучше. Вот и с кабальеро также.

  Сны. Если бы Один Вигберг видел сны - то жизнь казалась бы ему чуть менее приятной штукой. Они ведь, эти короткие отражения горестей и радостей наших душ, собирались из того, что было внутри. А внутри ниборнийца был хаос. Нет, от этого хаоса сами Боги берегли юного рыцаря. Снов он не видел. Почти никогда.
  Наяву же его по пробуждении встретил запах. Этот металлический грязный запах бойни, которую устроили они с Акторией не далее… тут взгляд Вигберга коснулся окна, за которым была темень… часов может быть шести назад. Ну как они с Акторией.
  - Угхм… - Во рту было сухо, горло саднило, но не как при простуде, а скорее от затхлости помещения. Нужно было открыть окно, ведь камелёк выжег почти весь воздух что тут был. Кабальеро поднялся, отлипая от красивого в прошлом дивана. Взгляд его упал на пса, который тут же поднял из-за стола голову и принюхался. Нельзя было, чтобы он начал лаять. Голова тогда разболится так сильно, что придётся выкинуть псину в окно. - Silencio, Luca… - Тихо произнёс Один. Он знал как обходиться с собаками, потому-что воевал против северян… но такого рода, кхем, взаимодействие, явно не пошло бы на пользу их с Акторией и без того напряжённым отношениям. Ну и кроме прочего, да, у него когда-то был пёс. Отец купил его на такое вот Средьзимье, дал погулять пару недель, откормить, а потом вместе с сыном пошёл на собачьи бои, где Здоровый Шпрот умер, в честном и очень жестоком бою. После того как Шпрот не оправдал ожиданий, отец больше не покупал Одину собак и назвал его плохим воспитателем бойцовских псов. Младший Вигберг это уяснил и сам собак заводить тоже не стал. Было… слишком больно от потери даже того единственного пса что когда-то был.
  На кресле лежала одежда, мужская. Нагих мужиков он тут не заметил, так что вероятнее всего - эти славно скроенные вещички предлагалось надеть ему. Чтож, Один никогда не был против подарков. Особенно если их дарили ему. Засапожным ножом он тихо-тихо раскроил перевязи испорченного пурпуэна и выкинул его на пол, после чего скинул вымазанные в грязи брюки и на пути к окну надел новые. Кто-то сказал бы “великовато”, но Вигберг служил под командованием Уэйк-Солтана и порой получал взамен старой одежды новую из складских припасов, так что ничего по-настоящему “великоватого” он не увидел. Окно открылось легко. При желании, можно было прыгнуть вниз головой и расшибиться, четвёртый этаж позволял это сделать. Но желание не возникло. Наоборот, дышать стало так легко, что Один почувствовал лёгкий укол счастья. И тут в его ногу что-то ткнулось.
  - Нравится запах одежды? - Хмыкнул Вигберг, подтолкнув ластящуюся морду коленом прочь. Ему не хотелось, чтобы чужие псы были так близко, он ведь воевал против северян, помним. - Иди к хозяйке. Иди вон под стол. У меня нет еды для тебя… - Всё тщетно. Пёс не хотел крутиться вокруг спящего человека, ему куда интереснее было с проснувшимся. А прикрикнуть на него было нельзя, потому-что…
  Тут Один наконец бросил взгляд на стол. Рыцарь знал, что Актория Фреодегар спит. Слышал по тихому сопению. Она не дремала, а именно спала. Усталое лицо притулилось на её же плече, ноги по самое колено были заброшены на стол и подрагивали теперь от лёгкого ветерка из окна, который щекотал кожу. Ниборнийцу она показалась маленькой, даже с позволения сказать - крохотной. Как ребёнок, которого оставили одного во взрослых кабинетах. Оставалось только решить, имеет ли он право снова уйти, оставив её, эту крохотную леди Фреодегар одну тут, на вычерненных ночью «Гвардейских верфях».
  Пёс заполз под стол и начал облизывать локоть девушки. Вигберг же сжал губы и молчаливо присел на кресло у шкафа, размышляя о том, насколько же он всё-таки сволочь. Девушка казалась измотанной, бледноватой, несмотря на славное наследие матери-смуглянки. «Похоже, кому-то действительно запал в сердце ниборнский повеса? Шутка ли, так спешно убежать и обкуриться, чтобы только не… что? Не видеть предмет обожания, который так спешно исчез, только появившись в жизни? А может…», его память откопала ту единственную встречу с Теодором, какая была за эти полтора месяца. Они вшестером курили в высоких кабинетах Канцелярии, пока Дюрих мон Рихт холодно отчитывал нескольких канцеляристов постарше. Тогда на прямой вопрос “И как, вы ещё приударяете за Фреодегар?” Теодор ответил ногами - просто ушёл из их славной компании. Так что дело было и не в нём. Возможно. «Но и не во мне, мы ведь были знакомы лишь ночь… неужели леди Фреодегар успела выдумать любовь? Глупая девка, обчитавшаяся глупых книг. Кто я ей? Кто я ей?!», мысли бесновались. Их успокаивал вкрадчивый голос отрицания, который сводил всё до самых простых объяснений. Он убаюкивал мысли. Звучал как отец, который никогда и ни в чём не искал глубинных смыслов. «Она попросту чувственная рузьянка и показала тебе, что думает о нарушенных обещаниях. А мешки под глазами? Погляди на своё лицо. Перед Средьзимьем каждый трудяга так выглядит», и на этом Один сам себе покивал, прислонив голову к стене и молчаливо разглядывая красивую девушку, маленькую, крохотную, такую беззаветно спящую. Уйти до её пробуждения он так и не решился… засмотрелся зачем-то на чужое, скорее всего потому-что натурой был вор, мародёр и грабитель. Одним словом - рыцарь.
  Актория не поддалась на вылизывания локтя, но зашевелилась и поморщилась, когда собачий язык начал обхаживать ей пальцы.
  - Лукас, - голос дворянки звучал недовольно, она спешно вытерла руку об чёрные штаны, - опять… Сколько раз я тебя просила не лизать мне пальцы… -  Тори отвела морду волкодава под стол.
  Фреодегар прищурилась и поёжилась, потому что из окна откровенно дуло, а на ней сверху была только рубаха с закатанными рукавами. Аристократская ладонь потёрла затёкшую шёю. После этого сонно почесала щёку.
  Потом её взгляд сфокусировался и плавно направился к единственному кроме неё человеку в комнате. Глаз волшебницы разок дёрнулся, но она успокоила тик прикосновением к брови. Вигберг от виска отсалютовал ей приветственно двумя пальцами. Улыбаться не стал, чтобы не унижать страдальческих усилий чародейки и не провоцировать сильные удары гроссбухами по своему лицу.
  - Тебе лучше? - тихо спросила смуглянка, отводя взгляд прочь. Или попросту пряча его куда-то в бумаги, которые тут же начала перебирать. Вигберг скорее для себя самого пожал плечами.
  - Да, хотя местечко и помрачнело с нашего прибытия. Нам судьбою, похоже, предписано встречатся не иначе чем ночью. - Ниборниец встал и прошёлся к стулу, на котором обычно сидели гости и партнёры хозяина судоверфи. Прямо напротив хозяина комнаты с его огромным весомым креслом. - Сегодня обойдёмся без демонов?
  - Сегодня обойдёмся без демонов… - повторила его же слова Фреодегар. Голос её сейчас был до ужаса усталым. Взгляд мельком кинулся к нему, - тебе идёт эта одежда. Я бы ещё посоветовала тебе умыться. Вода у камина, - после чего подтянула к себе свою рунную тетрадь и стала осматривать на предмет порчи той вчерашним дождём.
  - Я заложил страницу, где ты учила родной язык моего отца. Не обессудь, под рукой не нашлось другой закладки, только письмо, что я носил с собой все эти недели. - Вигберг отпустил спинку стула, на который так и не сел, а после и вправду пошёл умываться. Уши, брови, лицо, волосы. Пришлось правда отбрыкиваться от чрезмерно ластящегося пса, который зачем-то лизал его уже чистое ухо, заставляя вымываться снова раза три. - Окно всё ещё открыто, Лукас… - Низко пророкотал ниборниец, когда его это окончательно достало, и закрыл пасть волкодава рукой, преспокойно доумывшись одной. К слову, зимнюю стужу пришлось таки оставить за стенами, ибо ветер мог сослужить дурную службу рыцарю с мокрыми волосами. Так что окно таки закрылось вновь, сверкнув парой-тройкой рун.
  Актория тем временем перелистывала страницы и временами хмурилась, заново выводя пером потетки. Письмо она отложила чуть в сторону. Заговорила она только дождавшись, когда кабальеро закончит со своими водными процедурами.
  - И зачем вернул? Больше не нужны напоминания обо мне?
  - Нет, думал, что это красивый жест. Что-то вроде “Я помню, прости, что сделал больно”. Как ты можешь посудить, в символизме я также плох как в соблюдении сроков. - Стул под ним коротко скрипнул, а затем и столешница, на которую Вигберг оперся локтями, разглядывая смущённую девицу.
  - Я бы действительно не догадалась, если бы просто нашла его в тетради. Обычно письма возвращают тогда, когда не хотят иметь с человеком ничего общего. Даже когда делают это тайком. А в качестве извинений либо присылают своё, либо говорят ртом. Так уж заведено в приличном обществе, - всё ещё перелистывая тетрадь и поглядывая внимательно на страницы ответила Тори. На каком-то рисунке она остановилась особенно пристально, так что даже прервала свои слова. Коротко выругалась на чистом рузьянском и стала что-то искать на столе, буквально переворачивая бумаги, - да где ты… я же тебя тут оставила…
  Вынув из-под покосившейся стопки какую-то потрёпанную тоненькую книжецу, Фреодегар наконец вернулась к нити разговора.
  - Ты слова извинения вроде как сказал на складе, если я правильно помню.
  - Да. Если хочешь, сеньора, я повторю ещё раз. Но сперва скажи, чего ради полтора месяца помнить о нарушенном обещании какого-то кондотьерского сынка? - Вигберг действительно не понимал и нуждался в разъяснении. Ведь тогда, спрашивая про любовь, он всего-лишь шутил, зная, как легко и беззаботно дворянки относятся к влюблённости. Да и сам он тоже. Подавшись вперёд, Один накрыл ладонью её ладонь, привлекая всё внимание девушки. Но она всё ещё не поднимала на него глаз.
  - Я… - голос её дрогнул, но кратким кашлем Тори перебила эту дрожь, хотя и стала после этого говорить более хрипло. Для того, чтобы совсем привести себя в порядок, ей пришлось ещё и головой тряхнуть, - ждала тебя с назначенного срока. Хотела признаться… Потому что думала, что эта влюблённость зародилось не только у меня. Я не умею играть в чувства и не всегда понимаю, когда настолько играют со мной. Каждый день я ждала хотя бы весточку, - её голос снова начал ломаться, так что она остановилась и выдохнула, - а теперь… Боги… Один, если я действительно тебя правильно поняла, если я действительно обманулась и только я почувствовала ту искру… то умоляю - давай утром проведём аудит этой сраной посудины и больше тебя не будет в моей жизни. Руны наверняка смогу править, избегая встреч. Я не хочу чувствовать как моё разбитое сердце болит каждый раз.   
  Тори подняла на него влажные от накатывающих слёз глаза. Они были полны угасающей надежды и вполне себе не скрываемого страха. Ему стало стыдно, как и тогда, средь суходоков. Не так уж и часто Вигберг испытывал это чувство, потому не совсем был к нему готов.
  - Тише, тише. - Молвил он, вставая со своего места. Парой шагов рыцарь обогнул стол и сел рядом с её креслом на корточки, локтём опершись о столешницу. Пальцы скользнули по её спине до пояса, приобняв горячую от переизбытка чувств аристократку. Нужно было как-то успокоить её горючие слёзы, вот эту надрывную грусть и муку, которой она пыталась пытать и его. Но так как он умел лишь дарить нежность в таких ситуациях, то решил просто прижать чаровницу к себе. - Я тоже влюблён в тебя. - В голове тут же раздался хоровой вопрос «Что?!» от всех тех частей Вигберга, что проспали тот момент, когда обязались кого-либо любить. Они же нарисовали пред светлы очи повесы все те картины воспитания детей, семейных ссор, расставаний и воссоединений, которые он сам наблюдал в своей жизни. От этого слегка спёрло грудь. «Ты с ума сошёл?! Нельзя признаваться в любви, чтобы успокоить женщину!», разорался внутри голос отца. Но никаких заклинаний возврата спешно высказанных слов назад в тупую голову не было. А если и были - Вигберг не знал их, и использовать не мог.
  - Ты… Правда? - затихшая в его руках аристократка как будто давала ему ещё один шанс на подумать. Но на деле это было всего-лишь уточнением. Ни один человек не ответит на такой вопрос “А, я подумал, нет, слушай”. Такого варианта попросту не было. Потому Вигберг лишь кивнул, поцеловав её в подбородок.
  - Да, ты смешная, сеньора, красивая, храбрая, страстная и сильная. В тебе есть стержень, хотя сердечные дела его и… - Вот сейчас надо было быть осторожным. - …подкашивают. А ещё ты богата, невероятно богата! - Последнее он добавил ради шутки, ибо даже в своей фантазии не рисовал, как пользуется её золотыми. Впрочем, сейчас мыслишка как раз появилась.
  Всхлипы подозрительно затихли. Девичьи плечи разок вздрогнули и напряглись. Горячая ладонь сжала одежду на плече кабальеро.
  - Тогда какого Рилдира ты забыл о моём приглашении? - Актория говорила тихо и с нажимом. Вигберг ходил по максимально тонкому льду, который умудрялся трескаться в совершенно неожиданных местах. Конечно, она ему не сможет причинить вреда, хотя бы потому что он сильнее. Но её изменившийся настрой всё равно был внезапным, - ты даже не в курсе, что я тебе половину талейрановского сундука приготовила. Раз уж ты так падок на деньги…
  - А ты не слышала? Я искал твою эту резиденцию Фреодегаров, а после меня схватили и отвезли в Канцелярию, где допрашивали целую неделю, потому-что им просто было нечего делать. - Он солгал, конечно, но было всяко лучше, чем сообщать ей, что он тут по заданию самой Канцелярии. Тогда все документы судоверфи со стола очень быстро исчезнут. - Когда я оказался на свободе, вокруг был другой Рузьян, я изменился, он изменился. Прошло слишком много времени. Мне пришлось подстраиваться, сеньора. Это был новый мир.
  Пришлось шутить, потому-что даже с учётом работы на Талейрана, он всё-равно мог прийти к ней в любой момент. Если бы сильно захотел. Если бы ему не было стыдно. Если бы не считал это пустой тратой времени, ввиду… определённой склонности к отказам в постельных развлечениях этой вот самой смуглянки. Не говоря уже о том, что она навряд ли могла из-за отца быть с Вигбергом хоть чуть-чуть дольше одной ночи. Талейран ведь сказал, а он врать не будет.
  - Звучишь как идиот, - сказала Актория, отстраняясь от него. По её взгляду было видно, что такого ответа она не принимала. По крайней мере, полностью. Но шутка всё таки заставила краешки её губ дрогнуть в едва заметной улыбке, - Если вдруг Рузьян опять изменится настолько, что ты по какой-то причине потеряешь дорогу ко мне, то моя просьба остаётся в силе. Отдавая своё сердце кому-то, я не даю карт-бланша на игры с ним. Особенно на те, что его, едва собравшееся, уронят и разобьют опять.
  Покрасневшие и чуть опухшие от слёз глаза смотрели на Одина. Холодное серебро в них потемнело до грозовых туч. Ровно такой же взгляд (но без слёз) был у Олларда, когда он говорил с Вигбергом в суходоке. Так что можно было с уверенностью сказать, что она серьёзна, немного разъярена, но пока её кредит доверия к ниборнийцу не превышен. Впрочем, судя по следующему мимолётному поцелую, можно было подумать, что этот кредит и вовсе обновился.
  - Я был на мели. Талейран дал работу, я работал. Ты видела эту «Тихую Леди»? А капитана её? - Он присел на край её стола, опять из ниоткуда взяв свой этот подбрасывательный нож… ну и начал подбрасывать. - Я возился с ними всё время, чтобы просто при первом же плавании не пойти ко дну. Да и мне действительно начало думаться, что ты скорее ради приличия оставила это письмо… Талейран сказал, что твоему отцу не очень нравятся такие плохие парни как я. С пустыми карманами, del’Nibornea.
  - А как я должна была поступить? Если бы я осталась, то скорее всего уже не смогла бы сдержать себя, сдержать тебя и мы бы… Я не могла так. Если ты думаешь, что меня не посещали сожаления всё это время, то ошибаешься. Но и просто предать Теодора я не могла. Я и так попыталась форсировать события и наше расставание было… не таким, каким хотелось бы. Я практически лишилась очень хорошего друга, - Тори открыла ящик и достала оттуда трубку и кисет с табаком, - Теперь к Талейрану. Барон может говорить что угодно. И я не буду отрицать правоту его слов сейчас. Отец действительно отнёсся бы к такому мезальянсу максимально неодобрительно. Но, видят Боги, у него два сына удачно пристроены под каблуки баронских дочек со всеми вытекающими. А я скорее строптивый балласт, который лучше нагрузить работой и бумагами прежде, чем я проткну шпагой кого-то ещё. Иногда мне кажется, что он завещает мне верфь, только чтобы я была ещё больше занята и не испортила жизнь браком какому-нибудь дворянину, - Актории эта шутка показалась удачной и девушка ухмыльнулась, - так что... не всё равно ли?
  - Внесите кольца и жреца. - Покивал театрально Один, размышляя, до чего они сейчас дойдут, два идиотических юных создания. Его взгляд скользил по дворянке, задумчивый и спокойный. - Ты, к слову, так и не призналась мне в любви. Только выудила у меня то, что я, как истинный кабальеро, скрывал глубоко в своей груди. Погоди, я не требую, тшш, просто напоминаю.
  - Разве? - Тори удивлённо изогнула бровь, - мне казалось, что уже несколько раз сделала это, - за словами последовал скрип ножек кресла по полу. Актория стояла перед ниборнийцнем в полный рост. И придавая голосу налёт чувственности, сказала - я влюблена в тебя, Один Вигберг.
  - Ты раскрыла свой главный секрет. И сердце твоё у меня в руке, сеньора. - Вигберг склонился, поцеловав её в тёплые смуглые губы. Рука его сама проскользила от спины до мягкого места дворянки. - Постараюсь не сильно играться им, а ты постарайся не играть моим. Не то больно будет. - Ниборниец прижал рузьянку к себе, заправляя руки под пояс её брюк (а там и исподнего) и сжимая задницу.
  - А-ах, - сорвалось с губ аристократки, когда она разорвала поцелуй для дыхания. Руки её скользнули к верхней застёжке камзола и ловко расцепили серебряные крючки. Сама же девушка подняла взгляд на лицо Одина с немым вопросом “продолжать ли?”.
  - Что ты на меня так смотришь?- Усмехнулся ниборниец, которому было и без всех этих раздеваний очень даже хорошо. Он любил задницы, а уж Актории было чем тут похвастаться. - Я нашёл место для своих рук, там тепло, хорошо и уютно. Прямо как в тот день, когда от меня убежала тёплая, хорошая и уютная женщина. - Поцелуем он заткнул её возражения. Прижал поближе, а после и вовсе рывком усадил на стол, развязывая ненужные поясочки и тесёмки. «Признание в любви можно считать разрешением трахнуть женщину?», спросил какой-то очень слабый голосок в голове рыцаря, на что он ответил тысячей единообразных «ДА!». И уложил Тори на стол. Сапоги девушки полетели вверх, и Лукас решил, что с ним играют, начал бегать за ними и таскать, ударяя об разные поверхности. Следом полетели и штаны вместе с исподним. «Больше тут нечего снимать?», сам себя спросил Один, разглядывая обнажённую снизу девушку, пятки которой лежали у него на плечах.
  Актория заливалась краской. Но её срывающееся дыхание, приоткрытые губы и искорка порочности в глазах были вернее сигналов стеснительности. Она замерла, ожидая действий от самого Вигберга, но это можно было списать на неопытность. Всё таки, в девичьих романах если и пишут такую похабщину, то про опытных сеньоров и сеньор. Даже если предположить, что с фантазией у госпожи Фреодегар всё в полном порядке, перенести это на реальность было не так уж легко.
  - В первый раз всегда больно. - Сообщил ниборнец, который задним числом понял, что ляпнул не очень хорошую вещь. Ведь “всегда” подразумевало, что у него было очень много таких вот девушек на поругание. Да, было, но не стоило об этом говорить очередной. «Заткнись», посоветовал он сам себе, медленно развязывая непривычный пояс и стягивая также только нижнюю часть своих вещей. Теперь они были полностью готовы, разве что… «Нет, так не пойдёт, нужно дать ей чуть больше тепла». Это было чистой правдой, если шлюху можно было охаживать членом хоть когда, не беспокоясь о “нагреве”, то с такими милыми дворянками было просто необходимо готовиться.
  Он присел голым задом на кресло и со скрипом пододвинулся поближе к смуглым ножкам. Руки его легли на живот дворянки, а губами он без какого либо спроса просто обхватил её розу целиком, так что язык змеёй простользил снизу до верху трижды, прежде чем девушка поняла, что с ней такое делают. Уж ниборнцу можно было доверить женщину. Он знал как с ней быть. Даже с такой чуть-чуть смуглой, да даже будь она эбониовой масти или словно кость. Разве есть языку большая на то разница. Он сглотнул и продолжил, словно бы притягивая всем телом Фреодегар к своему горячему лицу.
  Один не видел, как Актория ловила ртом вечно ускользаующий воздух и металась взглядом по потолку кабинета. Не видел, как от приятности она сжимала пальцы одной из ног. Только в один момент почувствовал, как девичьи пальцы вплелись в его волосы и с плохо скрываемой жадностью сжались в попытке притянуть его навстречу. Хотя было уже попросту некуда. Он и так носом почти опирался во влажные от его слюны и её возбждения места.
  - Фух… я вижу, тут есть эгоисты? - Заметив, как девушка начала особенно сильно напирать, Один прекратил её ласкать и медленно отстранился, вдыхая полной грудью воздух и выпрямляясь на затёкших ногах. Его рот уже был слишком влажный. Слишком. Рукавом он вытер вспотевшее лицо и сплюнул куда-то за левое плечо. Чем ему не нравились эти гульрамские поцелуи, так тем, что вкус во рту оставался уж больно женский. Какой-то кримеллинец в шуточной манере советовал “смачивать блюдо” вином, но они вообще ничего без вина не “употребляли”. В любом случае, вина у сына Тива не было, был только священный долг и орудие его исполнения. «Любишь меня? Чтож. Сейчас проверим». Он вошёл. И по движению бёдер меж собой понял, что картина повторяется точь в точь как всегда.
  - Твою мать! - вскрикнула девушка, крепко сжимая на его бедре пальцы. Сама она как будто сжалась и зажмурилась,  - подожди, не двигайся… м…
  - Я не двигаюсь. Теперь уже нет… и если думаешь, что я мог быть и поаккуратнее, то даже не смей меня стыдить, малышка… - Он стоял, стоял дважды: единожды на ногах и единожды в ней. И двигаться никуда не собирался. Разве что склонился чуть ниже, придавив столешницу и поцеловав Тори в плечико. Туда же он продолжил шептать. - Аккуратно не бывает.
  - Не надо было говорить, что первый раз больно, - всё таки с лёгким укором сказала она и выдохнула полной грудью, - я только этого и ждала. И получила, будь оно не ладно.
  - Мне выйти? - Он навис над ней, пульсируя венами рук и тем орудием, что отсекло невинность Фреодегар.
  - Нет, боль утихает, - голос Фреодегар звучал уже не так зажато.
  - Я знаю, что может помочь… - Ниборниец подтянул к себе бутыль с обезболивающим и медленно вытянул слегка окровавленный член из девушки. Медленным движением он смазал себя маслянистой жидкостью и вошёл вновь. На этот раз медленно, так медленно, что ни один из них почти не почувствовал. - Твой кабальеро не алхимик, но тоже может творить магию составов. Так лучше? - Лёгкое поступательное движение должно было проверить выдержку этой дуэлянтки. «Боец она, всё таки, или нет? Одно лишь ранение, и такое плёвое! А уже в стоны и обвинения», молвило раздражение внутри сына Тива.
   - Мм.. - задумчиво протянула девушка, едва приподнимаясь на локте и смахивая этим движением со стола кипу бумаг, - лучше.
  В подтверждение своих слов она качнула бёдрами навстречу, заставляя кабальеро опустить свой “меч” в ножны глубже. Рука Актории всё ещё сжимала его бедро, но уже не так болезненно. Взгляд девушки наполнился провокацией. Аристократка откровенно напрашивалась.
  - Намного лучше, - подытожила она, делая ещё одно движение навстречу неизбежному. А ниборниец и не собирался ничего избегать.
  - Мм… - Вигберг покачивал её, да и весь стол, так что Лукас поскуливал, не понимая, что творит хозяйка и этот странный полуголый мужчина. Зачем они хотят разрушить его домик, под которым так удобно было дремать. А тем временем губы кабальеро неверно целовали Акторию то в шею под ухом, промахиваясь мимо мочки, то в висок, промахиваясь мимо щеки, то в губы… точно в губы. И пока её ноги дрожали и крепко цеплялись друг за дружку у него за крестцом, он с генеральским видом опирался о стол ладонями, словно нависая над планом сражения. Разве что генералы никогда не сношали столы с военными планами. Впрочем, кто их знает?
  Бумага летела, документы падали. Волкодав, уяснивший бесполезность своих скулежей, и вовсе лёг возле двери, с укоризной смотря на двуногих. А стол тем временем был самым стойким из них. Сколько он выдержал до этого соития, сколько ещё выдержит после? Сколько ударов кулаком по нему пришлось, какие бумаги на него ложили… А он всё терпел. И Акторию с Одином тоже обещал вытерпеть, не смотря на лёгкий скрип и качание. И впивающиеся в его край пальцы, что грозили сломать красивую резьбу. И давление могучих рыцарских рук, обещающих продавить столешницу с таким-то напором.
  - Я… о-ох…. - голос рузьянской аристократки сбивался на вздохи. Её смуглая кожа вся покрылась мурашками, полуприкрытые веки подрагивали, а потом она и вовсе зажмурилась, - люблю… ах…  -  Договорить она не смогла. Вздрогнула под поцелуями Вигберга и крепче сжала замок собственных ног.
  Ниборнец прилёг на неё сверху, сдирая об столешницу кожу своих локтей и приподнимая навстречу девичьи бёдра. Он не был ни на йоту близок к грани, потому-что в громких посиделках со шлюхами они клятвенно запретили ему даже мечтать об этой сами грани до того, как свои тёплые дела сделает девушка. Тогда он это уяснил, и соблюдал до сих. Пусть с небольшими поправками на степень нежности, а также происхождение той или иной девицы… но соблюдал! Бёдра его ускорили дыхание Актории, и без того прерывистое, спешное, почти сбитое. Девушка оказалась сжатой в его объятиях. Его дыхание грело её шею. Левая ладонь лежала под белокурой головой. Правая под талией тянулась к заду, сжимая его всей пятернёй до тихого попискивания боли Фреодегар. А потом он посмотрел на её лицо и чуть расслабился.
  - Аа… ты всё? О таком… принято говорить. Я ведь стараюсь. - Можно было простить новенькую в их большом мире взрослой любви. В конце-концов, кто бы ей объяснил, как оно тут, за дверьми громких вздохов и пусть скудноватого, но всё же наличествующего разнообразия поз? Словно получив сигнал от разведки, мысли перестали фокусироваться на работе мышц, на том как приятно побаливают икры, как хорошо лежит под руками массив дуба столешницы. Все мысли обратились к той маленькой фигурке леди Актории, её тёплоте и мягкости. И Вигберг в пару толчков наверстал упущенное. - Я… всё. - Выдохнул кабальеро, закрыв глаза и содрогаясь всем телом как при припадке. Его руки почти вызвали вибрацию у стола своим дрожанием опрокидывая карандашницу. Вот теперь, когда горячо стало и ему, он действительно был… всё. Весь её живот, заляпанный его “всем” говорил об этом. «Ты ведь знаешь как портится удовольствие, когда ты так делаешь? Всё это, дурная твоя башка, от начала и до конца! Почему бы не отдаться процессу? Как танец! Ну и что ты кому показал? О, он так долго трахается, что может утомить своим трахом даже бессмертных эльфов! А ведь у них есть на секс целая вечность!», укорил в который раз внутренний голос, который в общем-то был прав. Ведь в желании показаться превосходным любовником, Один упускал большую часть удовольствия от… собственно занятия любовью. Так произошло и сейчас. Кондотьерское воспитание во всём. Казаться лучше чем ты есть, даже перед лицом гибели. - Тебе… понравилось?
  Ноги девушки соскользнули с его бёдер и сама Актория приподнялась, заставляя встать и его. Грудь дворянки ещё вздымалась под сбившейся рубахой. Взгляд затуманен и практически не сфокусирован. Рукой она отодвигала кабальеро от себя в страхе запачкать дорогой камзол его же семенем. Между тёмных бровок залегла складка.
  - Ты первым делом интересуешься понравилось ли мне? - Тори точно была озадачена. Похоже в её картине мира это было почти оскорблением, - не скажешь там… приятное что-то… не поцелуешь… А поинтересуешься, хорошо ли ты меня трахнул?
  - Я… - Его рука закрыла ей рот. Нужно было ровно десять секунд, чтобы это обдумать. Без посторонних попискиваний, даже если ему искусают и излижут всю ладонь. «Ей всегда будет всё не нравиться? Другие кричат “ДА! Конечно! Ты великолепен!”, она совсем обнаглела? Я ведь старался ради неё! Ррр…», последний звук вырвался даже из мыслей наружу лёгким грудным рокотом. - Я… ты была превосходна. Для первого раза. Так? - Рука его уползла на грудь Актории, обтерев об её маковку её же слюни. Всё равно от составов для письма рун места живого не было.
  - Спасибо, - сказала Актория, сощурившись, - мою честно заработанную монетку можешь оставить на столе. Сейчас только так хочется ответить.
  - Я тебя ударю. - Тихо предупредил ниборнец, нависая над девушкой. Он конечно не был готов бить её, пока нет. Но она прямо таки напрашивалась на пару бордельных пощёчин своими словами. - Я действительно старался. И вместо нежных слов, ты, неблагодарная Фреодегар, тычешь мне в лицо якобы оскорблением? Ты лежала на столе, пока я работал. Это не так уж сложно, но думается мне, что лежать то ещё проще, la puta bruno?
  Он ткнул в её сторону пальцем, перед тем накинув на обильно измаранный плоский живот какое-то полотенце.
  - А разве не ты сам этого хотел? - Складка меж бровей разгладилась, но сами брови поползли чуточку вверх от удивления, - или ты сейчас спихиваешь на меня своё желание меня же трахнуть? Хорошо… - она даже нацепила на лицо ту самую маску удовольствие, которую обычно цепляли женщины, - Спасибо, Один. Мне очень понравилось, ты был великолепен. 
  - Теперь ты хочешь дразниться? Славно. Я просто… я не говорил что не хочу. Мне хотелось, и я старался, ведь это работа. Я мог бы набить тебя под завязку и утереться, но вместо этого сделал дело как надо, lo giuro sugli dioses… В следующий раз, так уж и быть, я обкончаю тебя сразу и скажу пару ласковых на ушко, пока ты будешь рыдать, ведь тебе было больно и вовсе не нежно. - Он полил свой единственный испачкавшийся кусок плоти чашкой с чьим-то чаем, похоже, и надел брюки. Ноздри его раздувались от негодования. Он даже взглянул на Лукаса со взглядом навроде “Нет, ну ты слышал?!”.
  - Работа… так может это мне тебе надо дать монетку?
  И вот тут он хлопнул её по щеке. Слабо, но всё-таки хлёстко, так что звук ещё на полминуты повис в воздухе.
  - Никогда, никогда я никому не позволил бы себя назвать шлюхой. Даже если сюда ворвётся весь твой род, я, Вигберг по крови, не приму таких оскорблений. - Злость, тем не менее, начала спадать почти сразу после этого “наказания”. Он протянул ей руку ладонью вверх. - Не надо пользоваться моим сердцем как тряпкой. А моей любовью как мылом. - Ещё драматичнее это прозвучать не могло. Один вложил в эти слова всю свою душу, насколько был способен. Даже густой ниборнский акцент проявился во всей красе.

  Город обыкновенно замолкал к такому часу. Лишь только центральная улица, нитью протянутая от главных городских ворот до самого порта, оживала своей ночной жизнью. Здесь слонялись моряки из тех что побогаче, они искали в заморском городе не то приключений на свою задницу, не то компании чужеземцев, которые покажут - каков он, это великий Рузьян после войны. Юные шевалье с шилом в заднице набивали собой и своими прихвостнями мелких сословий целые переулки, сражаясь за свои резидентские дворы в ожесточённых кулачных драках. Были и те, кто надевал маски - этих безумных бродяг особенно после войны развелось немало. Они провозглашали главенство закона, богов или чьей-нибудь дамской красоты, после чего отправлялись вершить суд, помогая обычным прохожим в самых тёмных местах отбиваться от карманников и сирот. Кроме прочего были кареты именитых мазелей и дворян. Они ради показушничества разъезжали по улицам, являя всей столице очередное платье, стяг, переговариваясь о своих интригах словно в дижущихся штабах, а также посещали каждый салон какой только можно в назначенный вечер.
  Тив Вигберг был на многих центральных улицах таких вот столиц. Само собой, ни одна не могла поспорить с гульрамской дворцовой аллеей, что шумела даже во время трауров, не замолкая ни на мгновение в торговле, куреньи и распитии кофе. Но рузьянская тоже была неплоха. Особенно вот так, когда плечи уставшего к вечеру мужчины разминают пальцы пытливой женщины. Она не гнушалась заползать ниже разрешённого, а ниборнец и не мешал мастерице делать её дело.
  Балкон был тесен для них двоих, но Вигберг не собирался его покидать. Ведь курить внутри здания было запрещено, а так хотелось. Уже час он пыхтел трубкой и всё никак не мог наглядеться на ночной Рузьян. Женщина наконец заговорила. Ей рано или поздно нужно было это сделать, ведь кабальеро иначе даже не знал бы её голос. Как можно снять с кого-то брюки, если он не знает с каким акцентом ты говоришь? Вигберг ведь даже и лица её не знал. Только пальцы. Оборачиваться к незнакомкам без спроса он не любил, ведь… это уничтожало магию. Старую как мир.
  - Ты молчишь, мужчина моих грёз? - Прошептала она ему на ухо, вырвав из под рыжевато-каштановых усищ мягкий смешок. Как будто итак не было понятно, что он молчит. Как эта барышня поняла? - А ведь я разведала всё на карте твоего тела, и не встретила ни единого разъезда патрулей. Тебе всё-равно кто касается тебя сзади? Битый час ты молчишь, мужчина моих грёз.
  Вигберг пожал плечами, глядя, как проезжает мимо телега. Ей кто-то вслед кидал сапоги, крича что-то про деревенщин, которые всё-равно должны покупать торговые места. Это был Мадек - стражник и старый знакомый Тива, который когда-то на спор проплыл вдоль всего порта и с тех пор болел лёгкими. На второй взгляд стало понятно, что кидал этот лёгочный болезный не абы что, а собственные солереты.
  - О, монсеньор Вигберг? Вижу, добрая ночь у вас выдалась, раз вы не жалуетесь на колено, оправдывая отсутствие на именинах моей дочери, как с неделю назад. Вы даже пришли в наш холёный центр на своём то больном колене? - Мадек остановился, явно забыв, что его железные насапожники уже в телеге и уезжают всё дальше с вахлаком. Тив в ответ на все его слова лишь отсалютовал трубкой и указал в сторону уезжающего незаконного торговца. Лёгочный припустил, крича теперь уже что-то вроде “А ну вернись, вор! Мне их жена подарила!”.
  - Даже другу слова не скажешь? Правду говорит леди Аллатрида. Ты крайне упёртый. Но я куда более упёртая! - Она взяла его за пояс и тут же получила по ладони хлёсткий удар. - Ай!
  - Цыц. - Покачал головой Вигберг, лишь полуобернувшись. - Этот час этого дня я отдал дыму самых сладостных трав, леди Шальные Пальцы. Потому-что хотел. Вы, рузьянцы, плохо в этом разбираетесь. В хотении. Ты пришла ко мне, не назвав имени, пытаясь соблазнить меня незримой загадкой, но я не хотел её разгадывать. А хотел пускать дым ртом, вбирая его внутрь себя. Кто ты?
  - Загадка… - Прошипела ласковая дева, уже куда менее ласково. Её хвост хлестанул по двери, которая была наполовину закрыта. - Ты должен был меня угадать по прикосновениям. По пальцам. По запаху.
  - Я не чувствую запахов, пока курю. А пальцы есть пальцы, пока они не мои собственные - разницы я не почую.
  - Ну так и ласкай себя своими пальцами… - Молвила девица, имя которой он уже знал. Голос, ей ведь нужно было подать только голос. Собак и женщин он легко различал по тому, как они брехали. И вот эта брехала.
  - Нет. Теперь я знаю кто ты, нужно было подать голос. Может тогда я не держал бы второй рукой стилет… а использовал его по назначению. Да ведь, Шассаи Ладанка, первейшая воровка Семьи Валентино. - В ответ она ткнула его в бок ножнами своего собственного клиночка, как будто показывая, что умеет и по-другому.
  - Ты решил, что я обворую тебя? Слушал пальцы и думал, когда можно будет прирезать, возможно, любовь всей твоей жизни? За кошель с двумя лишь серебрухами? Чудовище… таким я тебя не запоминала, и запоминать не хочу. Вспомни как ты был щедр, как был опаслив на пути к моему кринолину. И куда всё это делось? Недели не прошло, а он уже больше увлечён своей трубкой. Как ещё ты изволишь разбить моё сердце? - Она встала рядом, так что кабальеро пришлось постесниться в угол, опираясь об холодные поручни спиной. Палец лёг ему на грудь. Обвиняющий перст дитя безбожия. Тифлинги.
  - Славно, что не придётся доставать серебряные самому и ты уже разобралась во всём. Дурно, что я не потрачу эти деньги на виски для такой славной дамочки. - Улыбка коснулась его губ, усы пришли в движение.
  - Вот теперь я узнаю моего кабальеро. Но комплимент принимать не буду. Как же ты сможешь помочь мне в грядущем деле, ради которого я вообще тебя нашла - если в итоге ты даже не чувствуешь меня своим сердцем? Виски? Кто сказал, что я буду пить эту кримеллинскую мочу? - Шассаи спиленным коготком прошлась по его рубахе, обнаружив под тканью звонкую тихую мифрильную кольчугу. Это было самое дорогое, что он вообще носил с собой.
  - Я не про тебя, а про ту славную дамочку, что приволок мой сын. - Вигберг указал вниз на карету, из которой вырвались и чуть не поскользнулись на обледеневшем порожике двое. Один из них был его сынком. Отвлёкшись на это, Тив пропустил хлёсткий удар по щеке.
  - Свинья. Я ведь сказала, что хотела предложить тебе работу. А ты с двумя серебряными в кармане ещё делаешь мне ниборнскую петлю? Я не шлюха, которых ты так любишь водить вокруг пальца, я… - Её горло перестало пропускать воздух, потому-что кабальеро схватил её за него. Пальцы сжали очень крепко, потому-что и сам ниборниец был крепок.
  - Тише, тише… я не дам тебе умереть… не извинившись. - Воровка пыталась его пырнуть своим ножичком, но скользнула по кольчужке под рубахой. Второй рукой он тряхнул её ладошку об перила и нож полетел с балкона вниз. Губы Шассаи тут же начали шептать что-то подозрительно похоже на “Прости”. Пальцы разжались. - Ладно, прощаю. - Вигберг поцеловал её, забирая дыхание, которое она итак с таким жутким трудом для себя завоевала. Так что когда губы их разомкнулись, тифлинга начала дышать ему в плечо, едва ли не рыдая.
  - Ты… чудовище… но… твоя… удача… что такое чудовище… нам… нужно… - Шассаи дышала, дышала, очень долго дышала, потому-что Тив ей не помогал. Он курил, позволяя девушке дышать либо дымом, либо ветром падения с маленького балкона.
  - У тебя в кармане серебра больше моего. Тебе оно нужно? Ты ведь леди, возьмёшь у мужа когда женишься, а мне пригодится больше. Дай ка мне свой кошель, пока я слушаю, как ты наконец рассказываешь своё дело. Теперь я хочу слушать. Потому-что ты начала хотеть мне рассказать. Без вот этого… la narve nadale, feso muchene… понимаешь? Не води меня за нос, иначе мой сын сожжёт вашу лавку, он лихой и злой человек. К тому же, вижу, он взял себе в подручные девку с гербами Фреодегаров. А значит вы ему ещё должны останетесь. - Тив толкнул кулаком дверь, когда услышал спешные шаги в его сторону. Там близ балюстрады лестницы пробегал его сын со своей этой дамочкой. Они так пристально искали его взглядами, что вообще не нашли. Старший Вигберг усмехнулся. - У тебя есть минута, мой захваченный кринолин. Взятая юбочка. Хвостатая двухголовая вершина, в которой побывал мой la bannere.
  - Пошлое чудовище. Мой отец хочет забрать у одного малопомазанного кое-какие военные трофеи. Этот урод даже не знает, чем владеет, но очень любит хорошие дуэли, а также проставляться по поводу поражений. Только дерётся он лишь с такими же как он стариками… - Тут старший Вигберг склонил голову набок, выдыхая ей в лицо клубы дыма. - Кхе-кхе… Одним словом, нужен хороший и очень опытный дуэлянт старой закалки. Знающий церемониал, с рыцарскими шпорами и какой-никакой родословной. Дуэль, гости, а после налёт, где этот самый кто-то расскажет, куда малопомазанник спрятал нужную нам вещь… и скоординирует всё изнутри.
  - Какой ценник Валентино привяжет к той побрякушке? - Мимо их двери в обратном направлении прошла Фреодегаровская девчонка. Похоже, дети разделились, чтобы его найти. Чтож, будет повод познакомится с сыновьей дамочкой наедине, спросить, как серьёзны её намерения. А то нынче мазели любили кадрить мужчин ради какой-то тусклой просексовки в кабаретах.
  - Сам у него и спросишь. Я только искала тебя. Он думал… что ты встретишь меня теплее, после всего того что было. Но ктож знал, что ты забываешь о влюблённости как только… - Её рот накрыла ладонь.
  - Тише, тише. Я всё ещё безумно люблю тебя, Шассаи. И только это оставило тебя на этом балконе. Но сегодня я в дурном настроении для тебя. Ты не сказала тогда, что являешься частью Валентино. Не сказала, что у тебя в декольте есть пара лишних монет для славного кабальеро. Даже не попрощалась, хотя я был так добр. В следующий раз шепчи мне на ухо извинения, а не колкости. Ты спросила “Ты что, меня не узнал?”, я скажу “Нет”. Потому-что если узнал бы, то так разозлился бы твоим поползновениям, таким лёгким и простым, будто сердце моё из камня, Шассаи. А оно не таково. В нём больше мяса чем святого духа Играсиль. Я видел людские сердца, в них очень много мяса. И они очень ранимое. - Взяв её за лицо, усатый мужчина крепко поцеловал тифлингу в губы. - А теперь иди и скажи Валентино, что я подумаю. Также, как он, когда отказал моему сыну в работе этим летом. И, зная, что стариков моего уровня тут почти нет, пусть сидит и размышляет над тем вопросом, какой тебе был задан. Мне хочется много денег. И тебя. Но денег больше, ведь на них можно ходить по таким славным местам. Иди, я докурил.
  - Наверху есть комната… - Шассаи похоже не отпускала идеи, что сможет связать его своими бёдрами, как тогда. Но теперь кабальеро знал, что меж её ног таится жуткая угроза. Страшный соблазн, демонический. И так просто в эти объятия спешить не собирался, уж по крайней мере зная, что это может срезать изрядную часть выгоды. Потому ниборнец покачал головой.
  - А внизу есть выход. А в своей маленькой конуре ждёт Валентино. Передай ему мой привет… bueno notte…
  Она сжала его за руку и вышла за дверь, явно рассерженная. Ведь грела его своими бёдрами и руками битый час, надеясь на какую-то очарованную возвышенность в голосе кабальеро. Как тогда… до обмана. Но рыцарь такого не прощал. Не так быстро. Хорошо хоть она пришла с предложением и деньгами. Из кошелька её он достал аж целых восемнадцать серебряных, включая его две. Неплохой заработок за час. Неплохие извинения.

***

   Девчонка ожидала, похоже, что увидит какого-то старика. Пузатого, грузного и весёлого на вид. Потому она приставала к парням навроде Татьи, который был словно боров… при этом выспрашивала Тива.
  Когда мазель склонилась над очередным столом, чего-то щебеча им своими смуглыми губами, старший Вигберг положил свою руку поверх её. Фамильное кольцо сверкнуло надписью “Вигберг”. Сидящие за столами любители танцев расхохотались, явно ожидая, что доставучая девка вот-вот отправится танцевать за своё любопытство. И не прекратит, пока сам кабальеро с больным коленом не отпустит её. Но вместо этого Тив поднял её руку к своим губам и поцеловал как пристало кабальеро из Ниборна. Один мог только подражать этой почти природной магии, которая рождалась из сердца. Он ведь был наполовину Хайгге, а те не то что магии не чувствовали, даже… в ногах своих путались. Рузьянцы.
  - Добрый вечер, монсеньора Фреодегар. Вы искали Тива Вигберга, и я тут. - Что сказать? Оставалось с карандашиком сравнить отца и сына. Всем кроме роста от пяток до макушки, а также волос на лице - Один был в отца. Это уж точно. Старший ниборниец с гор спустился явно взяв с собой чуть-чуть горской высоты - он был шести футов ростом. Матерее сына, само собой, хотя… по сравнению со многими мужчинами его возраста выглядел куда стройнее. В его открытых всем ветрам предплечьях читались узоры вен, напряжённых от силы и возраста. А ещё татуировки, которых рузьянский дворянин себе позволять бы не стал. Ибо тут это было признаком незаконной деятельности. Такие носили воры из всяких воровских ганз, разбойники и заключённые темниц. Но начертания на руках Тива говорили об истории чуть менее тривиальной, чем грабёж, нет, это был эльфийский язык. Узоры выдавали гвионскую вязь морских узелков - ему их нанесли как раз там.
  Кроме прочего… Чем-то старший Вигберг, в отличие от своего сына, мог напомнить Актории одного мужчину, который очень часто посещал её сны в последние месяцы. Тив был очень смутно похож на Фарго, едва уловимо, какой-то такой чертой, которую назвать было почти невозможно. Чуть менее властный, как будто больше рассеянный во взгляде, сеньор не исторгал из себя ни претенциозной властности, ни даже малейшей угрозы. Фарго всё-таки в этом плане был более угрожающим, что-ли, особенно когда этого хотел. Но какая-то черта их с демоном объединяла.
  Что касается манер. Через все мытарства Тив пронёс безупречные жесты ниборнийца - неспешные, словно вызывающие менестреля с гитаркой, чтобы станцевать ниборнскую гальярду. В то время как Один выглядел скорее порывистым, как пират или шевалье не то рузьянского, не то ниборнского толку. И всё-равно единое для них обаяние присутствовало. Не неуловимое - оно было видно в лоб и сразу. Никто не сказал бы, что Один де ла Руз - это чужая кровь Тиву де ла Ниборну.
  Эта схожесть и одновременная разница вызывала у госпожи Фреодегар неприкрытое удивление. А ещё лёгкий испуг, судя по тому как её серебристые глаза забегали в поискать кого-то. Несомненно, она искала Одина, который поддержал бы девчонку в эту встречу. Но кабальеро пока не было на горизонте.
  - Добрый вечер, сьер Вигберг, - она выглядела слегка нелепо в мужском камзоле и великоватой рубахе. Эти вещи точно никогда не принадлежали сыну Тива, скорее брату или даже отцу благородной смуглянки. Ещё нелепее выглядело то, как она во всём этом одеянии  едва присела в поклоне, касаясь ножнами шпаги пола, - Я рада, что нашла Вас.
  Девушка почти сказала “первой”, но осеклась и сжала в улыбке пухлые губы. В её голосе, не смотря на читающийся в глазах испуг, всё таки звучали победные нотки. И тут к гадалке не ходи - ясно, что леди выиграла у младшего Вигберга звонкую монетку. Осталось только стребовать долг.
  - Сдаётся мне, нашёл вас я, добрая мазель. Не будь во мне столько милосердия, вы бы с младшим искали вечность. Так и не обратив внимание на балкон, где я курил. - Тив поглядел на оружие в ножнах дворянки и покивал. Судя по всему, женщин тут не досматривали без него. Один он был достаточным джентльменом, чтобы выкинуть взашей даму со слишком длинным клинком. - Вот это придётся отдать при входе Тони Малышу.
  - Я Тонрегг и никто, никто не смеет называть дворфа малышом! - С другой части зала прикрикнул ушастый гном. Мадам Аллатрида дала ему в одежду длинный конус в качестве шапочки, так что цвергцар выглядел очень комично. Но смеяться над собой не давал.
  - Вот ему полагается хранить ваше оружие. Как только подружитесь со мной, тогда и сможете пользоваться всеми благами моего тут звучащего имени. А пока… сеньора, разоружайтесь, или я разоружу вас. - В словах его не было угрозы. На самом деле, те кто знал старшего Вигберга могли бы поклясться, что он даже в бою не меняет тембра голоса. Как будто ему было попросту лень выказывать и высказывать какие-то эмоции кроме одной любимой - расслабленного спокойствия.
  - Как же я могу противиться? - сказала Актория, свободной рукой расстёгивая ремешок ножен и подхватывая шпагу. И когда они подошли к цвергцару, обратилась уже к нему, - вы отвечаете за «Лунную леди». Будьте же с ней достаточно нежны, Тонрегг. А, и вот это. С этим можно не церемониться.
  Дворянка выхватила из-за голенища тонкий иглообразный стилет и тоже отдала его в руки дворфа. Взглядом девушка проводила клинок, который спрятался в темноте оружейного хранилища и вздохнула.
  - Больше оружия у меня нет. Хотя… Но не заставите же Вы меня сдать Тонреггу моё обаяние?
  - Даже крепким рукам Тони не выдержать такой ноши. Ваша мать была из Гульрама, так ведь? - Кабальеро подал ей локоть, глядя вверх, на балконный второй этаж, где скорее всего разгуливал их общий теперь уже знакомый. Кому-то сын, кому-то хороший трахаль.
  Актория же перестала искать Одина взглядом. Похоже, купилась на галантность старшего Вигберга и перестала чувствовать себя испуганной ланью. За локоть ниборнца она взялась с подобающей даме её кровей статью. 
  - О да. Я дитя прагматичного холодного запада и горячего бурного востока. Хорошее сочетание, породившее… jaw’harat haddhi al’madina (бриллиант этого города), как любит говорить моя мать.
  - Бриллианты родятся из жерл вулканов, когда те сносят селения не подозревающих ни о чём людей и растекаются с гор потоками магмы. Я видел это собственными глазами там, в Ниборне. Надеюсь, вы на пути к своему блеску не сожжёте землю под ногами моего сына и меня? Я огорчусь в таком случае. - Кабальеро встал на ступеньку, уводя Акторию вверх за собой. А она была и не против, позволяя уводить её из шумного зала. Или просто потакала отцу своего мужчины в хитром желании понравиться.
  - Если вулкан не пробудить, то он и не будет опасен. А так - никому не нравится, когда его будят против воли, - Фреодегар казалась серьёзной. Но такое впечатление складывалось скорее из-за её бровей, по природе своей растущих слегка насупленно, - не волнуйтесь, сьер Вигберг. Я не поругаю имя вашего сына и не оставлю после себя выжженную пустошь. Это не в моих правилах. Мой максимум - это брошенная в лицо перчатка.      
  - Если имеется ввиду не гаунтлет - то я спокоен. - Кивнул, улыбаясь своей заразительной полуулыбкой Тив. И тут над ними двоими нависла туча в лице аж восьмерых людей, которые толпились вокруг разносчицы с подносом. Эти мужчины заняли всё пространство лестницы и оставалось либо ждать, пока им надоест выспрашивать у бедняжки всякие пошлые вещи, либо… - Они тебя донимают, Франсин?
  - Я не вижу кто, но один из них засунул руку мне под юбку, мессир. Благородные мужи, ну отойдите, пожалуйста, я несу еду не вам. Подождите своей очереди… - Разносчица уже была пунцовая лицом до самого лба, дело явно зашло чуть дальше просто руки под юбкой. А учитывая, что выглядели все восемь мужчин по-солдатски, нельзя было ожидать, что они все испугаются от одного зычного “свалили отсюда прочь”. Нужно было что-то придумать… жаль только Вигберг, как и сын, был очень простоват на выдумки в такие моменты.
  - Посторонитесь. - За этой мягкой и вполне себе добродушной фразой последовал жутко выверенный удар стилетом прямо в солнечное сплетение того парня, который тянул свои грязные руки под юбку разносчицы. Тиву уже почти стало скучно без убийств в этот вечер. Он имел все шансы пропустить эту восьмёрку, если бы так и остался курить на балконе. Мужчина с фонтаном крови посреди груди упал сразу. Без прелюдий, хрипов, даже не взяв в толк, что его убили. - Если не хотите также, то есть смысл убраться восвояси. А также убрать за собой. Вы позорите это заведение перед дамой сердца моего сына.
  - Ты убил нашего друга, Вигберг, как ты посмел? У него была свадьба! - Зарычал в ответ самый крепкий из теперь уже семёрки. Все мужчины отступили, зная, что со стилетом такой гурьбой они только устроят делов. Франсин сбежала вниз, поскальзываясь на луже крови.
  - Он зря искал свою брачную ночь в панталонах Франсин. Если пойдёте по его дороге - до своих брачных постелей вам добраться будет не суждено. - Словесная перепалка мужчин затягивалась. Бывшая солдатня готовилась то ли к отступлению (пока они ещё остались при своих), то ли к наступлению, чтобы причинить Тиву Вигбергу то же самое, что он причинил их другу. - Можете пока выпить вина, монсеньора Фреодегар. Это может продлится чуть дольше обычного… - Молвил через плечо кабальеро, залитый кровью. Так спокойно, будто только что не убил человека. Женатого! Празднующего свой светлый праздник. Впрочем, прошедшие через войну мужчины редко бывали иного склада характера. Особенно те, что не нюхали офицерских кресел, а сражались в самой мясорубке битв.
  В этот раз Актория была лишь под впечатлением. Никакой гульрамский дурман не пьянил её разум и не заставлял смотреть на вещи отстранённо. Так что как бы она не бахвалилась и не пыталась щеголять своей шпагой - леди пока тяжело переносила убийства. Скорее всего потому что сама никогда никого не лишала жизни взаправду.
  - Я… хорошо… - стараясь лишний раз не вдыхать пропитывающийся кровью воздух ответила дворянка. Смуглое лицо стало принимать нездоровый зеленоватый оттенок, а в глазах отражался самый обыкновенный стыд. Актория уже начала спускаться вниз, как обернулась и спросила, - может… кого-то позвать?
  - Нет, я ведь жду, когда эти безоружные pipe sockros наконец перестанут подниматься по лестнице и либо начнут драку в которой погибнут все до единого, либо уберутся и сами, и за собой. Если кто-то захочет подняться посмотреть на любой из этих исходов, то пусть… - Тут один из солдатни прыгнул. Он похоже перебрал и возомнил себя горским кулачным бойцом, из тех, которые пренебрегали оружием. Это было очень идиотской попыткой атаковать. Пьянчуга мало того что не попал в Вигберга, так ещё и не сумел найти точку опоры при приземлении. Его пятка хрустнула, а затем как по клавишам органа, хлопаясь об каждую ступеньку, он захрустел весь, кувыркаясь вниз. - Моё терпение кончается…
  - Что тут происходит? - Сверху послышался женский голос, сильный и звонкий, певучий, как будто созданный для опер батального и божественного толка. - Вы с ума сошли, угрожать Тиву? Это твоя кровь?
  - Их, Зузи… их кровь. И, судя по хрусту, они замарали этот вечер уже двумя трупами. Представляешь? Я не знаю радоваться мне тому, что я всё ещё хорош, или грустить, что со мной в драку лезут только бездарности вроде них. Тише… тише я сказал. Убери от неё руки… - Уже было ринувшийся вперёд Вигберг остановился. Тот мужчина, который решил взять в плен саму Аллатриду, получил пинок в лицо и проскользил вдоль стены аж две или три ступеньки, собирая шишки коленом. Луиза поправила платье и отошла от остальных дебоширов на деликатный шаг. Так и не скажешь, что у этой дамочки был поставленный удар ногой. Дурака просто срубило наповал.
  - Всё, прекращайте этот цирк. Я вся в соплях, Тив весь в крови. Два трупа на лестнице, гости не могут подняться. Ты, здоровяк, забирай своих друзей… да, и живых, и мёртвых. Всех забирай. И уходи. Скажи родственникам убитых, что я возмещу им потерю. А пока уходите с глаз моих, никогда больше не войдёте в моё кабаре… - Она закрыла лицо ладонью, усталая и в высшей мере опечаленная. - Ну я ведь только вернула ковёр от Тафти, и снова всюду кровь… ну за что мне такая кара жить в мире с мужчинами? Тив, ну ты то куда?
  - Они лезли в панталоны Франсин. Её муж взял бы с них куда большую плату, если бы узнал. Так что это милосердие…
  Пока взрослые болтали, медленно почти в танце приближаясь друг к другу вдоль перил, избите и убитые исчезали с глаз долой. Уж обещанные суммы они явно намеревались стрясти в полной мере. А если устроить проигрышную драку, то покутить потом на эти деньги сможет только родня? Зачем в таком случае стараться? Расчёт был примерно такой и пьяные разбежались, забирая с собой тела ещё ходячие и уже совсем не на ногах.
  - И, к слову, вы сегодня в красном белье? На востоке это призыв, сеньора Луиза… - Спокойный тон Тива был разбавлен улыбающими интонациями. Но женщина только треснула его несильно по лицу.
  - На западе это значит, что мне не хочется потом возиться с красными пятнами на исподнем. Кхем… а кто эта прелестная юная дама за вашей спиной? Цвета уж больно напоминают о каком-то магнатском роде. - Аллатрида обошла скалообразного Вигберга, пока он вытирал лицо платочком, и подошла к Актории, которая даже уйти попить вина не успела, так быстро это кончилось.
  Белокурая дворянка стояла, вжавшись в стену. Мимо неё только что пролетело несколько человек, которые не особо то разбирали дороги, а некоторые и вовсе кубарем летели на первый этаж. Растерянная, она посмотрела на Луизу и попыталась приветливо улыбнуться, но вышло скорее нервно.
  - Фр… кх… Фреодегар, - прокашлявшись и приведя голос к более-менее здоровому состоянию отозвалась смуглянка, - Актория Фреодегар.
  - Луиза Аллатрида, хозяйка этого обычно крайне тихого кабаре. Только не говорите, что этот старый прохвост за вами приударил с самого порога? Скажу сразу, доверять своё сердце Вигбергу - плохая затея. Он с ними обращается как… ау, да что ты будешь делать? Ты только что за это убил человека, свинтус… - Луизу кто-то шлёпнул по заду. Этот кто-то теперь спустился вниз достаточно, чтобы смотреть снизу-вверх на обеих дам.
  - Зузи, выдели нам клетушку на третьем, ту что с выходом на балкон. И скажи Франсин, что мы будем там ждать её. Она у меня в долгу. - Тив протянул ладонь, но заветного ключа не получило. Аллатрида лишь усмехнулась надменно, поигрывая подолом платья.
  - Я кажется поняла. Ты пришла с младшеньким? Ну чтож, он попросил того же уже как с четверть часа назад. Заставил Франсин краснеть и посоветовал мне очень много вредных вещей. Так что иди к своему недалеко упавшему от тебя яблочку, он уже везде успел. Только без убийств успел, хоть в этом он от тебя отличается. Вигберги… - Луиза покачала головой, метнув понимающий взгляд на девицу Фреодегард. - Смотри мне, если с ней что-то случится в этих стенах - я тебя в коробочку из под столового серебра сложу, монсеньор. Идите теперь, младшенький сердцеед небось уже вас обыскался.
Тив Вигбергhttps://forumupload.ru/uploads/0001/31/13/2073/583193.png