--- >>На пару с Ниэн> Кабинет барона де Шоте >

- Все блага мира в обмен на такую женщину! Серебро тумана в волосах, и блеск колючих льдин - во взгляде! Миледи, пожелайте остаться со мной на эту ночь и последнюю половину вечности! - весьма неблагоразумно было воительницы так тесно сближаться с мужчиной.
Подхваченный и освобождённый темной энергией простор как сознания, так и воли, изменял ка квнешность, так и внутреннее содержание проклятого. А именно, он становился куда смелее и нахальнее своего обычного состояния. И когда девушка прикоснулась к нему, чтобы замкнуть артефакт, и попрощалась в прочими представителями небольшого эскорта, Мужчина нагло и с силой притянул её к себе и выдохнул прямо в лицо:
- Ну что, звезда, ты уже разгораешься?

Конец фразы и движения мужчины затерялись в голубоватой вспышке открывшегося и захватившего пару портала. Арал не сразу осознал, что происходит, с удивлением обнаружив в захвате собственных рук вместо упругих и жестковатых от доспеха форм среброволосой лишь пустоту. Под ногами не было земли. Над головой - неба. И только чехарда постоянно меняющихся ощущений чужеродной магии, да поддерживающий сознание и непререкаемую уверенность в себе Тьма у самого сердца. Да, он продолжал держать ларец плотно прижатым к груди. Но как только перед глазами мелькнул знакомый силуэт воительницы, и желание оказаться и возобладать её оказалось сильнее всех прочих, переход закончился.
Так же резко и неожиданно, как и начался. 
И если среброволосую девушку, которую Аралу так никто и не представил, мир все-таки уберег от неприятностей и неудач, то островитянину не повезло вдвойне. Мало того, что выбросило его в паре десятков метров от попутчицы и в трёх метрах над землёй, так ещё и на траектории падения оказалась не мягкая трава или песок, а самая настоящая тина прибрежных вод.
- Имирова оказия! Тьфу, гха! Да что же это!
Сознание отчистилось от Тьмы спустя мгновение после осознания себя сидящим по пояс в грязи и тине. Абсолютно промокшим, грязным, отчихивающимся. Ругательства на языке не держались от слова совсем. Зато понимание непоправимой ошибки достигло сознания мужчины чуть раньше, чем эту ошибку можно было бы назвать непоправимой.
Мужчина, случайно встретившись взглядом с среброволосой, неожиданно вспомнил всю причинность их нахождения здесь, мгновенно забыл о пронизывающим до костей холоде промокшей насквозь одежды и сапог да судорожно завозил руками вокруг, под водой. Островитянину понадобилось не более пары вдохов, чтобы отыскать потерянный было ларец и ключ Тьмы. И едва находка снова оказалась крепко связана с его проклятием через телесный контакт, как внешность мужчины снова расцвела и наполнилась соблазняющей и притягательной силой Тьмы:
- Миледи, неужели я столь отвратителен для вашего внимания, что вы позволили мне столь низко пасть к вашим ногам? - голос Арала звучал внушительно и басовито. Так, как не звучал никогда ранее, кроме единственного до сих пор случая встречи с носительницей аналогичной силы и мощи.
- Я надеялся, что мы проведем это время наедине более продуктивно, - усиленный толчок ногами, и мужчина встаёт в полный, обтекающий из набухшей промокшей одежды рост и пристально осматривает среброволосую пронизывающим взглядом, - Вы так и не представились мне.
С десяток хлюпающих шагов вывели Хунбиша с грязного мелководья на более засушливый травянистый берег. И только наполняющая его сила Тьмы не позволяла мужчине прочувствовать и осознать всю комичность, беспечность и бесполезность его собственного наполовину промокшего состояния. Даже его оружие уберег лишь случай и излишняя предусмотрительность островитянина - кусари не промокло благодаря чехлу, в котором скрывалось получше, чем многие южные кавалеры прятали собственных любимых жен. Однако цепь от экзотического оружия все-таки потребует в дальнейшем дополнительной смазки.
Но сейчас не об этом...

- Ниэн, - рокочущим эхом повторил мужчина, пропустив мимо ушей все далее звучавшие предложения. Короткий кивок головы, и задумчивое выражение гурмана, пробующего незнакомый продукт творчества поваров на вкус. Арал даже показательно причмокнул губами не открывая глаз, после чего улыбнулся - широко, обескураживающе, уверенно и властно:
- Тебе подходит, звёздочка. Весьма, - короткий взгляд на среброволосую на мгновение ослепил мужчину, из-за чего тот, не придав необычному факту значения, только протер глаза и отчаянно тряхнул головой с намокшими патлами. Невозможность смотреть на женщину прямо и собственную резь в глазах Арал списал на последствия "умывания" в грязной речной воде. Тогда как нарастающее ощущение беспокойства его насторожило наверняка. Мужчина, не до конца осознавая происходящее с ним и лишь сильнее прижав к груди заветный ларец, отступил на пару шагов назад - обратно, в воду. И если бы сейчас он поднял глаза, то понял бы, что точно повторил шаги приближающейся к нему девушки, которую... Теперь он совершенно не желал видеть рядом с собой.
- Госпожа, не могли бы вы, - короткий взгляд на действительно ослепительную теперь женщину заставил островитянина отчаянно зажмуриться, шикнуть и болезненно потереть свободным кулаком заслезившиеся глаза, - Не подходить!
Последняя фраза была сказана уже с заметным остервенением и угрозой.
Ощущение надвигающейся опасности не отступало, но лишь нарастало в подреберье беспокойным колючим ворохом. И если сначала мужчина просто отступал и был готов просто отдалиться от источника опасности, то теперь с каждым мгновением в его душе разгоралось раздражение, стремительно перераставшее в злость.
- Скажите, Арал, вы не боитесь высоты? Полетов?
Короткий вопрос в совокупности с остановившим рост, но остававшимся в прямой доступности источником яркой опасности, отозвались в раздраженном Тьмой сознанием с чистой интонацией насмешки. Женщина не допустила и ноты этой интонации в голос. Но что-то достроило в осознании мужчины именно эту, колючую и столь ненужную сейчас эмоцию в ее вопросе. И мужчина отреагировал соответственно, отступив ещё на несколько шагов назад, оказавшись уже практически по пояс в речной воде:
- Ваша насмешка над бескрылыми - идеальна, миледи. Как и ослепительно презрение, которым вы предпочитаете отгораживаться от простых и искренних чувств таких как я. Хе, хе-хех, - короткий и напряжённый смешок, в ходе которого мужчина неспешно и задумчиво делает ещё один шаг назад. Оказавшись в воде практически по грудь, Арал неспешно приоткрывает ларец и достаёт из него Тёмный ключ, плотно сжимая на его обжигающих Силой гранях кулак. Раскрытый, обдающий затухающими языками тьмы ларец в одной руке. Обжигающий и обволакивающий силой ключ - в кулаке другой. И широкая, горящая соблазном, силой и торжеством улыбка на лице, меж этими двумя реликвиями. Когда Арал, несмотря на отчаянную боль в глазах и сопротивление в подреберье посмотрел горящими зеленью глазами на Ниэн прямо. Стоя по пояс в воде. Едва сопротивляясь стремительному течению. И абсолютно уверенный в грядущих событиях. Ведь он... Все решил.
- Вы отвергли меня, - короткая реплика рокочущим и совершенно не разочарованным голосом, и резкий замах обеими руками назад через голову, словно перед броском реликвий вперёд и вверх, - Так оставьте на память. Звезду!
Стремительный толчок ногами о скользкое дно, глубокий и громкий вдох, и резкий рывок спиной назад, под воду, с не менее резким броском одной из реликвий к берегу - в руки среброволосой женщине. Уходить под воду и плыть для Арала было легко и привычно. Островные детство и юность давали знатную фору в движении по течению и под водой даже в неблагоприятных для того условиях.
Оставшийся в кулаке, а после быстро перекочевавший за щеку, ключ наполнял уверенностью и силой его ранее немощное, а теперь все более уверенное в движениях и способностях тело.
Арал расцветал с этой реликвией. Он чувствовал себя совсем другим! И если кто-то захочет отобрать у него Эту силу, то... Ему придется хорошо постараться. Потому что островитянин, не составлявший никаких договоров со смазливым нанимателем, был доволен получить и завладеть артефактом единолично и полностью. И без последствий. Что он и попытается сделать... Сейчас.

Отредактировано Хунбиш (01-06-2016 14:33:21)

Погружение под воду, в зимнем плаще, тяжёлой обуви и штанах оказалось делом довольно рискованным и недальновидным. Будь мужчина вне влияния внезапно свалившегося на него ощущения всесилия и всемогущества, он бы, разумеется, никогда на такое не пошел. Но будучи в постоянном и, казалось, нескончаемом потоке Тьмы, островитянин даже не задумывался о грядущем, как делал всегда.
Его просто несло. Что Тьмой, заставлявшей душу и все его существо трепетать и торжествовать от болезненной силы. Что течением реки, утягивающим мужчину за тяжёлый плащ и широкие полы одежды все быстрее и глубже. К самому дну. И к речной нечисти. Которая, кажется, все-таки ощутила нечто могущественное, попавшее к ним в обитель.
И если сначала Арал, кое-как закрепившись на дне, боролся только с намокшей одеждой (тяжёлый плащ был выпущен и отпущен по течению первым) и спутывающей его тиной, то спустя несколько минут вместе с тяжелым ощущением недостатка воздуха в легких появилась проблема совершенно иного рода.
В первые моменты, когда сапоги за ненадобностью и излишней тяжестью так же оказались сняты под водой и отпущены по течению вместе с меховыми портянками, мужчина не обращал внимания на странные отголоски чьих-то голосов и легчайшие прикосновения к коже в области плеч, шеи и живота. Всё это в довольно ощутимом потоке да при намеренном сопротивлении легко отводилось движению самой воды и донных растений, неосознанно "выкопанных" ногами островитянина. Но спустя целую минуту намеренного движения по дну с нарастающим ощущением чужого присутствия, мужчина уже был вынужден обратить внимание на странности окружающей его воды. Особенно, когда нечто упругое и сильное в ответ на его намеренный толчок ногами о дно в сторону поверхности резко дёрнуло его за те же ноги обратно на глубину.
Мужчина практически не испугался. Сначала. Ведь с ним была его сила Тьмы, самоуверенность и собственный навык подводных передвижений. Однако сам факт чужого присутствия насторожил, а после - действительно стал проблемой. Чем дольше мужчина шагал против течения и пытался с неожиданный момент оттолкнуться к поверхности, тем чаще его начинало опутывать ощущение чужого присутствия и неощутимой хватки.
В груди от спертого воздуха начинало разгораться "пламя". Попытки раскрыть глаза и увидеть недоброжелателя ни к чему не приводили из-за мути весенней взвеси. А руки, периодически скользившие в сторону "рук" неизвестных натыкались только на водяные потоки. И всё казалось бесполезным. Но страха все так же не было. Как и ощущения беспомощности. Только раздражение. Злость. Целая толика остервенения и интерес - насколько далеко всё это может зайти! Мужчина боролся под водой, сносимый течением и сопротивляющийся ему, практически в исступлении. И когда нога, наконец, наткнулась на нечто твёрдое, а рука зацепилась за какой-то сторонний и довольно жесткий предмет сверху, мужчина всё-таки рванул к поверхности, переборов даже чужие желания, волю и сопротивление. Но не на долго.
Всего три мгновения были отданы вынырнувшему подле плывущей коряги Аралу на откуп и перевод дыхания. Мужчина едва не проглотил заветный ключ, вовремя прижав тот языком и захлопнув челюсти. Когда внезапно, не позволив тяжело навалившемуся на плывущее по течению бревно мужчине прийти в себя, из воды вынырнули сразу три пары тонких, полупрозрачных, женский рук с длинными ногтями и, крепко ухватив мужчину за рубашку, сильно и резко потянули его обратно на дно. Арал, инстинктивно ухватившись за бревно руками и негромко зашипев, снова оказался под водой. Бревно перевернулось. Водяницы или кто-то вроде них буквально облепили мужчину, в попытке то ли разорвать его на части, то ли зацеловать и защекотать до смерти, то ли просто заставить распахнуть инстинктивно и крепко сжатые челюсти, выпуская в воду заветный артефакт.
Но мужчина все еще боролся.

Спасение пришло неожиданно. Хотя мужчина, спроси его первым, назвал бы действие выгребания из водного омута и далее удержание на суше - суровым правосудием. Особенно неудобным оказалось дышать! Ключ Тьмы сковывал язык и челюсти, наполняя тело Силой изнутри. Свет слепил и выводил в теле судороги, выжигая Противоположной Силой снаружи. Ощущения были невыносимы! Даже подвешенное состояние едва ли ощущалось как нечто неудобоваримое!
Хотелось вздохнуть. Просто вздохнуть полной грудью. А уж воды, воздуха, земли или сущего кошмара - дело третье и неважное. Сейчас!
Имирова селезёнка, что же это... За... Рилдирщина! Хотя... Фу, Гадость!
Лишь слегка приоткрытый в попытке осмотреться левый глаз, в то же мгновение зажмурился снова. Мужчина не увидел ничего, кроме слепящего и вызывающего тошноту света. Его пальцы уже побелели на мертвой хватке чужих запястий на собственных плечах. Но на губах все так же гуляла шальная и издевательская ухмылка. И если бы реликвия не была так плотно сжата меж зубами и не мешала говорить, Арал наверняка бы уже обронил слова, способные довести девицу до белого каления.
Хотя, Имирова насмешка, куда уж белее?! Остудил бы кто её!
Попытки вдохнуть через нос никак не облегчали судороги разрываемого двумя противоположными стихиями тела. А потому, спустя всего мгновение после вынужденного прижатия спиной к дереву, Арал не выдержал и... Он бы согнулся, если бы мог. Но за неимением свободы действий, только прижал ладони собственных рук к носу и губам в подобии лодочки, чтобы хоть так удержать весь поток рвущейся наружу речной воды, остатков еды от "совсем недавнего" завтрака и прочих лишних в легких и избиваемом конвульсиями организме субстанций. И хотя Ключ успел ловким, привычным и, на диву, незаметным движением пальцев перекочевать к мужчине в рукав, от принудительного "очищения" это его и воительницу в любом случае не спасло!

Ох, да чтоб Рилдиром меченный поцеловал всех светлых вместе взятых! Что же мне так хреново? Ух-х-х! Треклятые стихии, маги и.. Ооох!
Мужчина вынужденно и со скрытым сожалением расставался с недавно съеденным. В голове и под легкими еще клубилась пробивающая даже сквозь плотную кожу рубашки Тьма, завораживая сознание и наполняя душу жаждой. Однако делать опрометчивые поступки уже расхотелось.
Удар светом, или как это называется у предельно светлых рас, вправил мозги не много - не мало, но хорошо. Однако осведомительный вопрос крылатой - и свели Рилдировы последователи с небесной мечницей! - показался островитянину не более чем насмешкой. На которую он ответил сдавленно, сквозь вырывающийся из легких кашель и хрип, все из того же полу согнутого положения за кустом:
- Всегда знал, что все бабы - стервы! Но дур старался избегать. А тут.. Кххааа!
Очередной спазм перехватил тело поперек живота, вынуждая сплевывать горчащую слюну на землю. С безнадежным равнодушием посмотрев на собственную, слегка замызганную безрукавку, Арал отчаянно махнул рукой и, придерживаясь одной ладонью за дерево, а другой - за собственный живот, медленно сполз по стволу на травушку. Только откинувшись на относительно надежную древесную опору за спиной головой, Мужчина облегченно выдохнул, проглотив очередной свербящий клубок тьмы в горле.
Теперь жизнь, казалось, начала налаживаться. Хотя красок в окружающем мире так и не прибавилось. Все казалось серым. Мерзким. Опротивевшим. И раздражающе хорошим. До того раздражающим, что хотелось немедленно подняться и пойти крушить все вокруг. Но Арал усилием невероятной воли удержался. А когда взгляд болотистых глаз зацепился за начинающийся стриптиз от все так же отвратительно яркой в лучах солнца мечницы, на лице хрипло кашляющего мужчины расцвела издевательская ухмылка:
- Все-таки согласилась с предложением? Правильно, девочка! Раздевайся!
Тьма продолжала тянуться внушительным потоков в тело островитянина, заполняя собой пустоты и заново пытаясь оплести разум собственными соблазнами и обещаниями. Хотел ли Арал им поддаваться? Возможно. Но не сейчас, когда только басовито-бархатный, с характерным рычанием голос выдавал влияние темной энергии на его состояние. Тогда как сам мужчина просто сидел, рассматривая женщину весьма однозначным взглядом без тени смущения, но с явным предвкушением. И хотя кисейные барышни раздевались всегда эротичнее, но даже в этом боевом разоблачении было что-то... Свое.

[начало игры]
Девушку всегда привлекала природа своей легкой да изящной красотой форм, ненавязчивой простотой, но в это же время сложностью своего устройства, грандиозностью да вычурностью ландшафтов, манящей неприступностью и сей живой силой, отдающей пульсацией в её собственных венах. Не существовало для нее досуга, который был бы лучше праздных лесных прогулок. Исключением, разве что, были те минуты, когда Нилуфар отдавалась вдохновению и выливала его на бумагу, но второй способ проведения свободного времени был возможен только при наличии внутренней гармонии, что приобреталась, как раз-таки, за счет этих самых прогулок, а поэтому плавно выплывал из первого.

Покидать стены родного поместья, спускаться с любимого всем сердцем холма и отдаваться лону природы в глубинах Кельмирского леса уже вошло в привычку, обязательную составляющую её будней. И пусть эта небольшая утренняя прогулка была пропитана обыденностью, она также была приятной – казалось, сколько бы раз не пришла сюда Нилуфар, каждый будет словно первый. Хотя, по сути, так и есть: каждый момент неповторим, по-своему прекрасен, а лес вроде один и тот же, но все-таки с каждым новым визитом открывает пред взором другие свои ипостаси, то практически неотличимые от предыдущих, то абсолютно контрастные.

Взять хотя бы сегодняшний лес да вчерашний: вчера небо было ясным, солнечный диск приветливо смеялся с голубого полотна, и буйство запыленной зелени светилось да переливалось под яркими лучами этого небесного светила, сегодня же ткань неба была затянута тяжелыми клубами туч, отдавала серостью, и все вокруг приобрело эти блеклые, но все же приятные глазу, оттенки.

Маленький влажный стебель травы, скатывающаяся вниз с зеленого листика капля, петрикор, этот свежий запах почвы, сладкое послевкусие от прошедшего совсем недавно ночного дождя (юница сделала глубокий вдох, чтобы сполна насладиться этим запахом) – все сейчас вызывало восхищение романтичной души, восприимчивой к подобным вещам. Ведь красота, она в простоте.

Неспешный темп прогулки был вызван не только желанием насладиться своим пребыванием в этом месте, но и размокшей от влаги землей: приходилось ступать осторожно. До ушей долетела короткая птичья трель, и девушка подняла свои очи цвета водной глади вверх, к ветвям дерева, откуда издался этот звук, но стоило ей обнаружить тельце певчей птахи, как она уже взмыла в небо да улетела, растворившись в этой облачной дымке. От легкого порыва ветра повеяло прохладой.

Отредактировано Нилуфар фон Айнцберн (09-08-2020 13:45:21)

Она замерла неподвижной статуей на некоторое время, вглядываясь в высь, как вдруг была резко прервана да потревожена: сначала звуки шагов, на которые она поспешно повернула голову (в этом движении почувствовалась скованная резкость напуганного, что никак не ожидал повстречать здесь кого-то в столь ранний час), а затем и голос незнакомца, явно обращающийся к ней.

— Приветствую, госпожа, - манерно проговорил этот случайный встречный, в то время как Нилуфар бегло пробежалась по нему своими голубыми глазами, в которых все еще плескалась растерянность. В какой-то миг, один из тех, что юница потратила на поверхностное изучение мужчины, ей показалось, что именно в очертаниях темной фигуры напротив стоящего сосредоточен источник, пленивший это утро прохладой – такой холодной неприступностью веяло от всего его естества, такой изысканностью было подчеркнуто это движение, которым он снял капюшон, прежде чем заговорить.

— Позволите проводить вас, если заплутали? – и внезапно, стоило девушке подметить совершенство темных одеяний незнакомца да белоснежность светлых, ей стало совестно за испачканный подол собственного платья, отливающего блеклым оттенком голубоватого – наверняка Анна будет недовольна таким стечением обстоятельств, которые буквально стекали сейчас вниз темными струйками новых пятен да застыли в неподвижном узоре более давних следов. «Ну сколько вам говорить, мисс Нилуфар, не носите светлых одежд в плохую походу! Платьишко того гляди и не отстирается с такими-то прогулками!», - тут же прозвучал в голове голос их домработницы. — Или проводите меня, если я вторгся на ваши земли? – а меж тем, цветочная дева поняла, что так и стоит в молчаливом смущении.

- Здравствуйте, - наконец-то прошелестела губами на выдохе Нилуфар, изломив тонкую линию уст в приветственной полуулыбке. – я… просто прогуливалась – живу здесь неподалеку, время от времени прихожу сюда, - пока она говорила, пальцы правой руки сжимали тонкие ветви левой, что выдавало некоторую скованность своей обладательницы перед незнакомцами. – А вы… ведь не из здешних мест? – это было больше утверждение, чем вопрос, но в голосе проскользнули вопросительные нотки. – Я могла бы вас провести, только скажите, куда держите путь. Меня, к слову, зовут Нилуфар. Нилуфар фон Айнцберн. А вас?.. – посмотрела в отливающее киноварью темно-коричневое око своими глазами цвета ясного неба.

— Тристан Доули, - в свою очередь представился новый знакомец под аккомпанемент сорвавшегося где-то вверху, в ветвях разлогих крон, ветра, на что тысячи зеленоватых листочков отозвались тихим, но настойчивым шелестом.

- Рада знакомству, - юница кивнула, едва склонив голову в этом легком жесте, чтобы подчеркнуть искренность своих слов, ведь, в самом деле, её собеседник оставил о себе неизгладимое первое впечатление – то самое, чем так часто клеймят тебя при знакомстве и от чего так сложно потом отмыться, тот самый образ, который невольно рисуется в головах окружающих при каждой следующей встрече. А посему, хотя первое впечатление основано, в первую очередь, на предубеждениях да многих других случайных факторах, нельзя не упомянуть о его исключительной важности.

И образ Тристана нашел отклик в девичьей душе, пропитанной далекими обрывками воспоминаний: его манеры и жесты, мимика, учтивость в голосе и умение держаться, - все вызывало стойкие ассоциации с самым важным человеком, самым любимым мужчиной в её жизни, от которого сейчас осталась только память и сердце до сих пор отчаянно искало, чем заполнить эту пустоту. И хотя она знала своего собеседника меньше пяти минут, и ей были неизвестны все тонкости его натуры, Нилуфар уже пропиталась к нему бледным оттенком симпатии: у него было совершенно другое лицо, и не уютное тепло, а мертвенный холод исходил от него, но юница упрямо да настойчиво продолжала видеть хрупкие очертание отца в этих местами глубоких морщинах.

Именно поэтому на следующий вопрос Нилуфар поспешила замотать головой отрицательно и позволила своему голосу прозвучать уж слишком эмоционально, закрасить фразу в слишком экспрессивные оттенки, что никак не вязалось с её образом мягкой нежности:

- Нет-нет-нет, вы совсем не помешали мне, уверяю вас, - смолкла так же резко, как и начала, поспешно сгладив черты своего лица, ведь того требовали привитые с детства представления о прилежном поведении. А меж тем, приятное замечание мужчины заставило цветочную деву отвести взгляд в сторону, а щеки зарозоветь неярким румянцем.

- Ах! – вырвалось из уст снежного лотоса, стоило ей узнать, откуда прибыл Тристан Доули. - Простите мне мое любопытство, но что же заставило вас покинуть родные земли? – поинтересовалась Нилуфар. – Сама я была за пределами Кельмира только несколько раз, и то, не по собственному желанию, а по стечению обстоятельств. И все же, находиться далеко от дома стоило мне огромных усилий тогда.

Слова же собеседника о живописности здешних мест вызвали у юницы искреннюю улыбку.

— У меня есть достаточно мгновений, чтоб составить компанию в вашем променаде. Либо велите мне уйти? – сомнения одолели юницу всего на миг, но в следующий она уже приняла предложение нового знакомого, с уверенностью протянув ему свою руку да засияв улыбкой.

— Неизбежные хлопоты в связи с гибелью моих близких, - цветочная дева сочувствующе покачала головой, а взгляд её наполнился искренним сожалением, но она промолчала – знала, что словами тут никак не поможешь. Они только лишь делают хуже, звучат в подобных ситуациях неуместно да фальшиво, ведь мысль изреченная есть ложь, и девушке ничего не остается, кроме как принять это известие молчаливой поддержкой. Пусть мягкий изгиб её локтя, окутанный пальцами, служит собеседнику доказательством того, что он не одинок, и случайная встречная готова разделить эту тишину на них двоих.

— С другой стороны, дела траурные никогда не к спеху, - мужчина поспешил перевести тему разговора, ведь она, понятное дело, была ему неприятной, да начал расспрашивать Нилуфар о причинах, по которым юница редко выбирается в разного рода путешествия, на что она лишь усмехнулась.

- Тут, в городе, я присматриваю за матушкиной торговой лавкой, - тихо вздыхает, но тут же возвращает голосу прежнюю интонацию, ничем не затуманенную, - Она тоже заядлая путешественница – вечно где-то пропадает, изредка пишет письма, возвращается ненадолго, а затем снова в путь – наверное, ей было бы намного проще понять вас, чем мне – домоседу до мозга костей.

— Но как вам сам город? – продолжает интересоваться её новый знакомый, которого она нашла (или это он её нашел) в Кельмирском лесу: какие еще тайны хранят в своей чаще эти вековые дубы, высокие сосны, разлогие клены да стройные березы?

- Кельмир меня вполне устраивает, - пожала плечами девушка, а между тем Тристан пленил и второй её локоть, когда они проходили подле скопления белых соцветий сныть-травы. – Большую часть времени я ведь провожу в его окрестностях, выбираюсь только по делам – торговым, или же домашним, рутинным. Это раньше мы в самом городе жили. Хотя и о тех временах ничего плохого сказать не могу. Словом, Кельмир – хороший город. Не без своих… опасностей, - вспомнила о том нападении на брата да сестру, - разумеется.

— Это растение съедобно, вы знали? – спросил Тристан да поведал о днях нужды и нынешнем расцвете тех территорий, откуда родом был сам, и Нилуфар с интересом слушала мужчину.

- Нет, об этом я не слыхала. Зато мне было известно о лекарственных свойствах этой травы – сок из её листьев служит противовоспалительным да обезболивающим средством.

— Огромных усилий?.. — от Нилуфар не укрылась интонация, с которой задал сей вопрос её собеседник, равно как и промелькнувший на его лице оттенок мыслительных процессов.

- О, все намного прозаичнее, чем вы могли бы подумать! Просто моей натуре свойственна излишняя сентиментальность, а с этими местами у меня связано много воспоминаний…