Огромный город манил, буквально притягивая к себе молодого любопытного дракона. Попытка объять необъятное, правда, с треском провалилась буквально по прибытию в сам Гульрам, но Тайрин не отчаивался и пытался исследовать как можно больше: то к прилавку какому подлетит на товар поглядеть, то замирал, рассматривая окружающих его двуногих и дивные высокие постройки, которыми так и кишел город. И, если поначалу ящер относился к двуногим с некоторым подозрением (всё ещё помня, что они бывают неадекватными и очень агрессивными), то по истечению некоторого времени он расслабился и по уши погрузился в изучение всего незнакомого. Правда, иной раз Тай всё-таки замечал на себе взгляды как обычных прохожих, так и торговцев, которые явно опасались за своё добро, уж с таким нескрываемым интересом на всё глядели детские глаза. Правда, как он уже в пути узнал, с торгашами за их товар нужно было расплачиваться монетами. Серебристый даже лично наблюдал за тем, как Миристель выполняла это мудрёное действо, однако так ничего и не купив. Просто подарила? Видимо, так. Дракон уже перестал глубоко вникать в какие-то особо тонкие вопросы, надеясь понять всё это позже, по мере надобности. И так его перегрузили сегодня всевозможной информацией. Баста!
Так бы, пожалуй, и затянулся бы переход к логову Эйнеке, если бы драконыш рассматривал буквально каждую лавку, мимо которой он проходил, но… лоток с фруктами вынудил от себя отскочить. Именно брезгливо – с перекошенным лицом - отскочить! Однако в этом был несомненный плюс: после этой ситуации остроухие и детёныш пошли значительно быстрее. Правда, вскоре Миристель их покинула из-за каких-то своих дел. Жалко, конечно, ибо жрица приглянулась молодому серебристому, но, с другой стороны, без неё пиромант вёл себя… несколько иначе. Раскрепощённее, что ли? Но пока так, наверное, и лучше, а то зависающе-краснеющий эльф толком и объяснить не сможет, что и где в его логове.
Когда они с Эйнеке вышли на довольно оживлённую улицу, мальчишка окончательно успокоился и перестал отходить от мага более, чем на пару шагов, попросту боясь от него отстать или упустить из виду. Людское море всё ещё немного пугало, хотя было похоже, что двуногие ко всем себе подобным относятся, как минимум, нейтрально и без должного внимания. Эх, наверняка бы забегали, если бы узнали, что рядом с ними ходит дракон, что опасается их больше, чем они – всего его многочисленного рода! Тем временем, парочка уже подходила к зданию, со стен которого свисали тёмно-красные куски ткани, расположенные, видимо, для создания тени у входа. Также вдоль стен висели странные светящиеся шарики, к которым, правда, Тайрин благоразумно не стал прикасаться – огонь всё-таки не его стихия, нечего с ним лишний раз связываться.
Внутренний двор оказался довольно просторным, да ещё и обнесённым высоким забором. Выше Тайрина-человека в два раза – точно! Правда, по нему сновали другие двуногие, и оставаться с ними у дракона никакого желания не было, хоть у него и родилась одна мыслишка.
-А я не могу обращаться во дворе, когда там не будет других двуногих? Не поднимаясь в небо, а просто… походить драконом? – лес тоже хорошее дело, но большую часть времени и вправду теперь придётся проводить именно в этих каменных коробках, обитых разноцветными тканями, цветными стёклышками и прочим-прочим. -Почему тут так мало цветов? Город прямо пестрил разноцветием, а тут всё больше алого и золотого, – значений цветовой гаммы у людей Тай не знал, но это и как-то ему неважно было: что чёрный, что изумрудный – какая разница, чем логово оббито? Главное, чтобы было практично и удобно хозяину. Но комнаты и залы были довольно просторными, что серебристому нравилось – не сравнимо с теми маленькими глиняными коробочками, в которых жили люди на окраинах. Бедно и тесно.
-Ты в доме главный? У твоего брата меньше территории, чем у тебя? – быть другом вожака хорошо, даже очень. Нет, определённо всё хорошо складывается! Даже можно перетерпеть неудобства человечьей личины по такому поводу. -А где буду жить я?

Распустив рыжие локоны, нимфа сияла как начищенное звездной пылью светило. Хотя, если потереть пышную мордаху рыжей песком - даже обычным - это не пошло бы ей на пользу, но это вряд ли бы уменьшило довольствие, лоснящееся на мордахе шлюшки. А все почему? Да потому что после недельного запоя закусила не каким-нибудь там днищенским сыром или горьким лимончиком, нимфа аккурат прикончила все бухлишко к приходу пироманта и пожевала его мордаху. И теперь стояла, опираясь на нового мальчугана Эйнеки, и светилась от счастья. Пусть морда не отличалась по вкусу от любой другой вещи из плоти и крови, это нисколечко не расстраивало нимфу, в своем не проветренном от паров рома воображение Лиссы приписывало самые экзотические вкусы подбородку и щекам Эйнеке. Тихо проводя языком по своим зубам так, чтобы не шевелились щеки и губы и чтобы ни маг ни его детёныш не заметили этого, Рыжик перебирала в голове вкусовой букет, что собрала с мордахи почти мужа.
Вот нимфа уловило горечь персика и кислинку цитруса - в более трезвом состоянии Лисса бы подумала, что магу давно пора помыться, но не сейчас, ибо сейчас вкус чужого пота облагораживался и уподоблялся дорогим специям. Вот почувствовалось настоящее мясцо с кровью, это могло значить, что или Эйнеке не очень аккуратно поел, или зубы Лиссы за пару недель общения с бутылкой стали неприлично острыми, а может, что около Эйнеке ел Наталь и одновременно что-то рассказывал, с присущей ему пылкостью, и забрызгал брата слюнями и своей едой. Вот нимфа нащупала во рту кусок волоса, наверно от радости она прожевала и патлы Эйнеки - это немного привело ее в чувство, но сплевывать при всех было не прилично даже для шлюшки, не в такой ситуации. Сглотнув, нимфа подумала, что надо бы послушать, что почти муж говорит новому чаду. Которое, кажется, не очень был радо объятиями Лиссы, надо сказать это удивило и даже немного задело рыжую, ведь нимфы не стареют, чтобы их сиськи становились похожими на сморщенный обвисший чернослив, а значит и бояться их не надо, и Элисс Ларет непременно объяснит это новому жильцу борделя, когда он подрастет или когда рыжая опять напьёться в хлам. Еще Лиссу интересовало, от какой сучки он притащил детеныша, нет, ладно, сын за отца не отвечает, и это непреложная истина, как и то что отец не отвечает за свои причиндалы, и Лисса совсем не сторонник воздержания ради верности - это даже вредно. Ну, так, чисто ради интереса нимфа бы взглянула какую сучку пихал её пиромант лет восемь-десять назад.
Может быть, даже они подружились, не без помощи расовых чар матушки всея борделя. Может, даже это могло бы стать веселым тройником, а то и квадратом, если бы Эйнеке поборол свою жадность и подпустил Наталя. От приятных мыслей у нимфы начала кружиться голова, а может это было от трех бутылок мутного пойла, с которыми она проскакала всю ночь, что бы там ни было, Лисса собиралась лечить это тем же бухлишком в приятном и теплом обществе пироманта, но пока она просто посильней обопрётся на Тайрина. Так Лисса и сделала, извиняясь улыбнувшись мелкому и поглаживая рукой его волосы, все же дети любят, когда их гладят по голове, да и больше не по чему гладить их, пока не подрастут и не перестанут бояться женской груди. Кажется, удача благоволит: бухая в хлам и нимфа совсем не зря начала эксплуатировать ребенка как костыль, ибо в ее уши с поразительной разрывной силой дали несколько волшебных букв. Д Р А К О Н, сказать, что Лисса была в шоке - ничего не сказать, ибо глаза раскрылись до уровня бутылочных донышек и уперлись удивлено офигевшим взглядом в Эйнеке.
Лисса впала в легкий ступор и автоматически начала ощупывать голову пацаненка что так бодро использовала как третью точку опоры. Рука не нашла нечего особенного: уши, нос, губы, пальцы даже задели тоненькие губы и поскребли по зубам там тоже не нашлось ужасных клыков. Но разум уже орал, что Эйнеке не врет. А серое вещество нимфы, одурманенное выхлопами из бутылок наконец вспомнило другое волшебное слово "превращаться", явно недоступное обычным детям и этот же мозг быстро обосновало, почему мальчуган так противостоял против сисек Лиссы, драконы же не млекопитающие. Вот, если бы этот мозг еще и варианты решения проблемы предложил, а не перегорел от неожиданности и выключился, дав палочку эстафеты, импульсивный натуре Элисс. Нимфа выразила все свое возмущение в одном емком жесте рукой, пройдясь звонкой пощечиной по лицу почти мужа. А потом нимфа разрядив и мозг, и силы повалилась на мальчугана-дракона, кажется, опять задев его грудью по лицу, но Элисс это уже мало интересовало, она просто вырубалась и падала в объятья гравитации. И как тут не упасть в обморок, когда после запоя твой муж приносит домой дракона.

Конечно, Тайрин осознавал, что встреча с обитателями логова эйнеке простой не будет, но что бы так… Мало того, что дракон и так был в шоке от всего происходящего, волновался от ожидания предстоящих встреч с новыми двуногими, так ещё и… нимфы разлетались! Причём, ладно бы нормальные и адекватные, так Серебруше же крайне повезло наткнуться на совершенно обратное. Пьяная и шебутная Элисс налетела на дракона, впечатав его – маленького и беззащитного – в собственные достоинства, отчего тот, вполне естественно, сразу же запротестовал. Да ещё и Эйнеке попытался пожаловаться, ибо спасать же мелкого надо, защищать! Но, как оказалось, в этом логове подобное поведение вполне себе нормальное…
-Эйнеке, эта двуногая самка главная… в ТВОЁМ логове? – кажется, подобное было очень странно для логики серебристого и вообще недоступно для нормального восприятия, ибо противоречило всем нормам… нормальности. Да, нормальности, под которую люди и им подобные как-то почти не попадали. Конечно, Тайрин смотрел на всё с драконьей колокольни, но ведь не может же быть такое великое множество различий?! Хотя, если уж у двуногих принято так наваливаться на птенцов… Тай уже боялся представлять, что будет дальше. Это было действительно жутко.
Но самый смак начался, стоило шальной нимфе узнать о том, что она имеет дело с драконом. Именно с драконом! С представителем той великой расы, что несёт страх и трепет в сердца двуножек! Но тут… серебряный и понятия не имел, что засело в голове рыжеволосой. Вроде бы, и в шоке, но… но! Одни скалы ведают, о чём она думает и чем руководствуется, позволяя себе трогать голову могучего ящера. И плевать, что он в виде двуногого мальчишки, всё равно ведь могучий крылатый дракон! Когда же рука куртизанки соскользнула с макушки и «пошла» шарить по лицу, Тайрин отшатнулся от Лиссы, ибо та его уже откровенно пугала своим странным поведением. Все самки людей такие странные, что ли?
Видимо, когда Серебруша дистанцировался от нимфы, у последней появилось больше свободного пространства для нового манёвра, и исчез, скажем так, объект для выплёскивания неуёмной энергии. Вполне естественно, что Элисс потребовалось срочно найти новый подобный объект, которым и стал несчастный полуэльф. Быстро приблизившись к нему, бордель-маман отвесила ему звонкую пощёчину, причину «получения» которой ящер так и не понял. Ну, привёл Эйнеке нового жильца в логово, где правит самка… и что, зачем бить-то? Кажется, пиромант хотел ей ответить, дёрнувшись в её сторону, однако не успел. К сожалению. К превеликому сожалению для Тайрина, на которого опять чуть не упала туша нимфы. Слава скалам, что та хоть не смогла окончательно содрать с себя халат – уже радость! Да и дракон успел вовремя увернуться, так что куртизанка просто рухнула на пол.
Подняв глаза на полуэльфа, Тайрин вновь покосился на тело пьяной нимфы. Помогать ей прийти в себя? ЗАЧЕМ?!
- Может, не стоит её трогать, а? Она себе спокойно поспит, полежит на полу… ей полегчает. Я уверен, - дракон явно был не в восторге от предложения мага, а потому как-то не спешил помогать ему с поднятием Лиссы. Пусть уж и вправду прохлаждается себе на полу, отдыхая. От такого, пожалуй, всем только лучше будет… -Эйнеке, а что с ней такое? Она всегда… такая?
Пока что ящер был более, чем просто в шоке, ибо в этом борделе всё было весьма странно и дико. Кабздец на кабздеце и кабздецом погоняет. И всё словно, так и должно быть… нормально ли это?

Сидеть на мягком белом диванчике было хорошей идеей, голова не кружится, попа и ножки отдыхают, и шелковые подушки, как не взгляни, в сто раз удобней мальчишки. Ну, по крайней мере, не в горизонтальном положении. Из Тайрина точно костыль был так себе. На вид Таю было лет одиннадцать, может, тринадцать, по детям не всегда понять можно, нимфу почти в таком же возрасте во всю посвящали в бордельное дело и в более неудобных позах. Так что не такой уж плохой костыль мог выйти из шкета, не будь бы он еще и драконом. Престарелые шлюшки, учившие нимфу, как-то говорили, что если тянет на малолеток - это первый признак старения, но Лисса сразу же выкинула эту мысль за пределы рыжей гривы. Элисс Ларет несмотря на солидное положение и большой доход, еще не считала себя бабушкой. Если нимфы вообще стареют, Лисса не собиралась позволять своему прекрасному телу дряхлеть еще лет триста, посредством крепкой выпивки, смеха и всех развлечений, каких только сможет найти. Она пообещала самой себе, что дракон не войдет в список веселых вещей раньше, чем его человеческая форма окрепнет, а на подбородке у него не появиться подобие если не щетины, то хотя бы пушка.
А пока что она будет с ним делать? Следить, чтобы он не ходил по не тем комнатам в разгар трудового дня, не гулял, не тырил траву и вино из запасников, и просто не превратил ее уютное гнездышко в ад. Все бы ничего, да вот только у рыжей нимфы всего один инструмент для защиты своего борделя. Да и то сработает он, только если дракон в истинном обличье пропорционален человеческой тушке ну или хотя бы не больше лошади. Нимфа поймала себя на мысли, что никогда не проверяла, как далеко может отойти от сотворённой ею иллюзии и сколько так продержит ее, не брызнув кровью из сопелки. Да и повлияет на колдовство скорость, с которой будет летать дракон? А если птенчику подышать пламенем захочется? Что тогда она сделает? Да и пламенем ли он дышит, нимфа не знала. Какого цвета чешуя дракона?
Да и вообще как-то слаба она в теории, чтобы нянькаться с драконом. Раз в голову рыжей лезли чересчур логичные и сухие мысли, значит ее отпускал ром и это был плохой знак. Почему плохой? Ну после запоя всегда трезветь плохо и Лисса уже слышала гул стрекоз в своей голове. Наверное, потому и отправила Лисса Тая за бухлишком в комнату пироманта. Ну еще и для того чтобы остаться с извергающим огонь наедине. Но пока Лисса не вспомнила истинную причину этой уловки, рыжая голова вполне внимательно выслушивала, что говорил пиромант.
- Ну допустим я удержу сферу не облевавшись кровью пока он летает, но да, наверное, ты прав, хватит и двора. - ответила нимфа про замечание о дворике. - Кстати чем он у тебя дышит?- спросила еще Лисса, но как то не успела развить еще мысль потому что маг имел неосторожность оказаться слишком близко. И просыпающийся от пьянки организм Лиссы уловил тот запах, что на протяжении нескольких недель, как заправский наркоман выжимал из нестиранной одежды Эйнеке. Грудная клетка нимфы поднялась вверх, делая глубокий вдох, вместе с ней скаканули и два мясных бугорка, и что-то от этого вдоха нимфе дало в голову, что можно и ее расстояние сократить. Дало как раз в момент вопроса о самочувствие. Нимфа легким и быстрым движением накинула пироманту на шею руки, притянула к себе и чмокнула в губы жадным поцелуем. Момент внезапности всегда был главным союзником нимфы во всем, и она, как никто другой, умела использовать его на все сто процентов. Как следствие этого умения, Лисса напрочь отключалась от всего окружающего: только она и жертва. Вот и сейчас, пока язык нимфы скользил по белым зубам пироманта, она в упор не замечала, что в комнату пришел Тай с бутылками рома. Развратничать при ребенке - это нормально, особенно если ты в борделе. Кто-то когда-то говорил, что если ребенок взял в бутылку в свои белые рученьки - он уже не ребенок. В любом случае, Лисса – бордель-маман с востока, была слишком занята своим бесценным почти мужем. Да что там, иногда детям стоит увидеть, присоединиться и
улучшиться от сосунка до мужчины. Но нет, сейчас Элисс Ларет не пыталась привлечь Тайрина третьим не после такой долгой разлуки с пиромантом и не после того, как рыжая узнала что Тайрин дракон. Так что сейчас выходку Лиссы можно считать шалостью после пьяного обморока по невнимательности, без всякого злого умысла.