Драконы. Вот чего только не хватало для полного счастья, так это очередной встречи с драконами. Нет, против общества Керихат Эйнеке ничего не имел. В конце концов, они уже который месяц успешно скрывали тот факт, что вот эта миловидная светловолосая девушка ни разу не человек, а не столь давно повзрослевший серебряный дракон. Проблема заключалась в том, что вокруг оказалось слишком много драконов. Как бы странно это не казалось, но даже Наталь и тот все уши прожужжал брату о том, что видел в окрестных лесах самку золотого дракона. Не верить близнецу у мага повода не было. Нат хоть и не лишен совсем уж фантазии, но все же не отличается привычкой сочинять без веской на то причины, да и хватало у него определенных доказательств того, что он действительно видел то, о чем говорит. Одних воспоминаний, украдкой подсмотренных Эйнеке, было более чем достаточно, чтобы поверить в произошедшее. Теперь же не столь давно по Гульраму прошел слух о том, что совсем неподалеку от города видели парящего в небе серебряного дракона. Это была явно не Керихат. Она на своей шкуре знала, что такое встречи с драконоборцами и просто с искателями редких ингредиентов. За это Эйнеке не волновался, но... мысль о том, что какой-то не очень опытный крылатый совсем недавно сыскал себе кучу неприятностей на шкуру не отпускала его. Свободного же времени оказалось как назло вдоволь. На этот раз подготовка к грядущему мероприятию не требовала от мага постоянного контроля, а потому он все же находил себе время маяться от безделья, с которым что-то надо было все же сделать.
Спустя некоторое время после события с участием очередного дракона, Эйнеке все же решился предпринять небольшую разведывательную операцию. Он намеревался осмотреть окрестности Гульрама и ближайшие леса с высоты полета, особенно предполагаемое место встречи Наталя с золотой самкой (благо братец довольно точно описал свой маршрут), а заодно и по возможности пособирать кое-какие травы, произрастающие лишь в таком вот тропическом климате. В общем, если не учитывать огромный фактор риска, то не прогулка, а просто сплошные плюсы! Примерно что-то такое и думал Эйнеке, пролетая на грифоне над очередным не шибко примечательным участком леса. Летели они со Штормовым Крылом не очень-то и высоко, ибо в стороне от города не возникало особой необходимости скрываться от чужих и любопытных глаз (мало ли за кого в небе примут и из чего шмальнут по летящей цели?), да и требовалось вглядываться в ландшафт внизу, высматривая наиболее интересующие его объекты. Пигалица увязалась вслед за хозяином. В отличии от кота (пускай и волшебного) или пса самка файра запросто могла догнать полукровку за счет собственных крыльев и этих извечных трюков с телепортацией. Эйнеке не возражал такой компании. В конце концов, в том была и определенная выгода: Пигалица, шныряя под сенью тропических деревьев, периодически догоняла хозяина и посредством образов-видений показывала то, что он не мог увидеть со спины Шторма.
Одним из таких видений стал серебристый силуэт, распластавшийся на одной из лесных полян. Эйнеке, заставив грифона чуть набрать высоту, дабы отойти на безопасное расстояние от потенциального драконьего лежбища, отправил файра обратно, к дракону, дабы та получше осмотрела свою находку. Маленькое золотистое существо, размерами едва ли превосходящее домашнюю кошку, устроилось на ветке ближайшего к крылатому дерева и звонко защебетало, привлекая к себе внимание и готовясь в любой момент ускользнуть прочь.

Эйнеке кружил верхом на грифоне над тропическим лесом, ожидая возвращения Пигалицы. За эту маленькую крылатую бестию остроухий если и волновался, то разве что самую малость. Пигалица, как казалось пироманту, была одним из самых пронырливых созданий на белом свете. Ее пару раз пыталась прибить Керихат, в нее неоднократно стрелял Наталь из арбалета, Магиус охотился на нее, а Пуш и Малыш пробовали с ней поиграть в догонялки - за всю свою пока еще не очень-то долгую жизнь золотистая успела доказать, что если кому-то взбредет в голову ее убить, то ему придется очень и очень постараться, изрядно опередив очередной "скачок" сквозь пространство. Даже Ром, хоть и сам он был представителем того же вида, что и Пигалица, никак не мог угнаться за этой заразой, что уж говорить о драконе, который, впрочем, может оказаться не слишком-то враждебен по отношению к этому странному маленькому существу. Эйнеке ждал.
Пигалица тем временем вовсю изучала "большого сородича" взглядом безгранично любопытных округлых глазок. Она громко верещала и присвистывала, радуясь встрече с новым существом, однако запах крови, исходящий от него, крохе-файру не понравился. Чужой же голос, вдруг прозвучавший так неожиданно для несколько пугливого крылатого создания, заставил Пигалицу вспорхнуть с ветки, телепортировавшись на соседнее дерево. Впрочем, напугавший ее звук мелюзга запомнила превосходно, хоть и не совсем уловила его смысл. Пигалица, увы, не очень-то понимала речи, однако разбирала интонации и ментальные приказы. В интонациях драконов ей прежде разбираться как-то не приходилось, но немножко помозговав своим маленьким умишком, золотистая решила, что ей все-таки ничего не угрожает и что от нее что-то хотят. Впрочем, приказ хозяина для нее был на первом месте. С трудом подавив свое любопытство, самка опять взвилась вверх и облетела дракона, осматривая и его самого, и его не очень-то приятные раны, затем, пискнув, опять телепортировалась, чтобы спустя какое-то время "доложить" Эйнеке об увиденном, показывая ему израненного молодого ящера с помощью образов и собственных воспоминаний.
Еще раз заслав файра вниз, на этот раз для поиска наиболее подходящего для посадки места, Эйнеке направил грифона к обнаруженной полянке, что соседствовала с той, которую облюбовал себе дракон. Там, скрытый от драконьих глаз, но никак не иных органов чувств, маг спешился и приказал духу вернуться обратно в статуэтку. Неизвестно как чешуйчатый отреагирует на появление двуногого. Вряд ли шибко лояльно и радостно, если учесть то, что показала остроухому Пигалица. Осложнять дело наличием внушительных размеров пернатой твари не стоило. Нужно было еще решить как поступить с раненным и убедить его в том, что маг ему не враг. Вариант решения проблемы, конечно был, но... боги, что ж он какой бредовый-то, а?
"Как будто есть из чего выбирать," - буркнул внутренний голос, а Пигалица между тем с радостным верещанием стала носиться вокруг хозяина, окончательно и бесповоротно выдавая его местонахождение в "соседних кустах". Буркнув заклятие и покрывшись защитным слоем из эфемерной драконьей чешуи, Эйнеке сконцентрировался на потоках ветра. Расстояние, конечно, не очень-то большое, но достаточное для соблюдения определенных мер безопасности в общении со здоровенной хреновиной, способной дыхнуть холодом и приморозить его тушку к ближайшей пальме. В общем, пришлось бы кричать, что со слабым здоровьем мага вряд ли бы принесло ощутимый успех.
- Я не желаю тебе зла... хочу помочь... позволь мне это сделать и я оставлю тебя в покое... - "зашептал" поток ветра, направленный в ту сторону, где по разумению полукровки и "видениям" файра находился молодой крылатый.

Пигалица все шумела и шумела, восторженно и возбужденно вереща, да носясь над головой мага. Эйнеке же пытался сконцентрироваться на звуках по другую сторону от стены из тропической растительности, однако на фоне звонких писков и трелей файра вычленить что-либо стороннее оказалось не так-то уж и просто. По крайней мере ответа не последовало на тихий шепот, отправленный магом вместе с попутным потоком ветра. Не последовало сразу, а потому Эйнеке еще несколько раз повторил свое заклятие, старательно выверяя направление ветра и корректируя его в ту сторону, где по его мнению и должен был находиться конечный адресат. Прекратил все свои поползновения маг лишь в тот момент, когда услышал за верещанием файра достаточно громкие и отчетливые звуки, свидетельствующие о том, что молодой дракон, кажется, пытался подняться и, встав на лапы, сделал несколько шагов. В сторону зарослей, за которыми скрывался полуэльф. Это Эйнеке смог определить на слух. Впрочем, совсем скоро и сам дракон означил свое присутствие куда более явным способом. Пигалица, защебетав особенно громко, отозвалась на слова "большого сородича" и спикировала на плечо к Эйнеке, явно намереваясь выйти вместе с ним на всеобщее обозрение. Маг, коротко вздохнув, выпрямился и двинулся к зарослям. Теперь скрываться не имело никакого смысла, да и зачем он привлекал внимание крылатого, если не был готов рискнуть своей шкурой? Наколдованная драконья броня при оказии сдержит хоть часть магического или физического удара, а там... как повезет.
- Я выхожу, - спокойно сказал маг, на этот раз не сомневаясь что его услышат, а после и впрямь выбрался из зарослей, отодвигая ветви и лианы тонкой рукой. Оружия при нем не было, если не считать магического посоха за спиной, да кинжала, спрятанного от лишних глаз в рукаве кафтана. Спокойный взгляд льдисто-синих глаз, спокойное же выражение лица, несмотря на неизбежную внутреннюю настороженность и легкую опаску. Да, за свою жизнь Эйнеке умудрился пообщаться далеко не с одним драконом, но именно осознание этого опыта и принуждало соблюдать определенную осторожность. Все время ему по большей части везло в общении с детьми крылатого племени, а повезет ли сейчас? В конце концов, он впервые имел дело со столь... молодой особью. Одного взгляда Эйнеке хватило, чтобы определить, что этот дракон ощутимо моложе Керихат, просто потому, что мельче, да и окрас его все еще отдавал слабой лазурью, что если верить трактатам, являлось очередным признаком юности и молодости у чешуйчатых данной разновидности. Волнение возросло. С людскими детьми и подростками бывает порой ой как непросто, так что уж говорить о драконе?
- Я - Эйнеке, а это Пигалица, - представился маг, выйдя на поляну и позволяя дракону как следует присмотреться к новоприбывшим. Называя имя файра, Эйнеке указал на питомицу рукой, и та довольно заворковала, словно соглашаясь с тем, что только что озвучил ее хозяин.
- Ты позволишь мне осмотреть твои раны, Тайрин? - все тем же ровным тоном поинтересовался полуэльф, упрямо глядя прямиком в драконьи глаза. Как ни странно, привычка Эйнеке постоянно следить за взглядом собеседника распространялась и на драконов.

Его не размазали лапой и не одарили чудесным ощущением смертельного холода на морде лица, а это уже неплохо. Значит Эйнеке не зря сунул нос в чужие драконистые дела, да еще и рискнул показаться из зарослей. Впрочем, тонкую сеточку защитного заклятия он не торопился обрывать или разрывать, сохраняя за собой хоть небольшой шанс выжить в случае непредвиденной неприятности, как атака исподтишка. Не то что бы Эйнеке ожидал чего-то подобного от молодого металлического дракона, в конце концов, первыми нападать они, кажется, не очень-то склонны, но мало ли как дальше пойдет дело и что вдруг может взбрести в рогатую голову этому юнцу? Драконы не люди и даже не эльфы, а значит пытаться оценивать их привычными мерками не имело никакого смысла. Оказавшись на поляне, маг еще раз присмотрелся к ящеру. Да, он определенно молод. Теперь, когда более или менее удалось обрести внутреннее равновесие, Эйнеке смог получше изучить взглядом нового знакомого. Особенно в глаза бросались раны. Кровоточащее раны, оставленные арбалетными выстрелами. Кое-где древки болтов были обломаны, что не слишком-то радовало полуэльфа, но, кажется, шанс их вытащить без некоторых дополнительных ухищрений все-таки имелся. Пигалица между тем, заливаясь торжественными (а иначе это никак не назвать) трелями, опять сорвалась с плеча мага в небо и, немного покружив над головами полукровки и серебряного дракона, устроилась на все той же ветви, с которой наблюдала за Тайрином еще при первом своем появлении на этой полянке.
- Что? Рога? - а вот этого Эйнеке немного не ожидал и даже несколько растерялся, опять заглянув в глаза собеседника и чуть недоуменно вскинув черные брови. Вот чего-чего, а серебряные драконы умеют ставить в тупик. Это Эйнеке еще по опыту общения с Керихат понял. Правда, та все-таки казалась ему не такой дикой, а этот парнишка (ага, чешуйчатый такой парнишка) даже эльфов повидать толком еще не успел. Вероятно, не так уж и давно из гнезда вырвался на свободу. Лишь спустя несколько мгновений полукровка наконец-то понял, что имеет ввиду чешуйчатый.
- Нет, это, увы, не рога, - коротко хмыкнул Эйнеке и, получив добро на осмотр ран, зашел сбоку и склонился над одной из наиболее неприятных, примеряясь к тому, как тут можно вытянуть засевшую в плоти стрелу, - Это уши. Я полуэльф. Эльфы все остроухие, а этот признак я перенял от папаши, такие вот дела, - коротко пояснил он и попытался ободряюще улыбнуться, однако улыбка вышла так себе. Будучи в каком-то плане травником и лекарем, полукровка уже вовсю сконцентрировался на осмотре, а дракона нынче воспринимал не иначе как своего пациента.
- Эй, крылатый, посох лучше не трогай, может обжечь, - на всякий случай предупредил Эйнеке, заметив чешуйчатую моську, приближающуюся к артефакту. Не хотелось бы, чтобы и без того потрепанный дракон получил смачный тычок по носу от магии крайне специфического и своевольного волшебного предмета.
- Слушай, Тайрин, я не дракон и намного... хрупче тебя и я не знаю, как именно стоит с тобой обращаться, - выпрямившись, опять заговорил маг, - Но я смогу тебе помочь, если ты мне немного в этом подсобишь, идет? - полуэльф чуть склонил голову к плечу, ожидая ответа дракона, - Мне надо вытянуть те стрелы, которыми тебя нашпиговали. Это будет больно. Возможно, даже очень больно. Тебе придется лежать смирно и терпеть, - с прежним спокойствием добавил маг, а после спросил, - Ты не видел поблизости ручья или еще какого-нибудь водоема? Ты сможешь до него дойти? Раны нужно промыть, а запасы у меня несколько... ограничены.
Относилось сказанное по большей части к лекарствам, которые у Эйнеке были при себе, однако с водой тоже небольшая трудность была. Полуэльф не знал точно, сколь быстро восстанавливается запас в зачарованной фляге.

Судя по реакции молодого чешуйчатого, факт того, что принятые им за рога отростки оказались ушами, ему не очень-то пришелся по душе. Эйнеке украдкой усмехнулся. Ну да, в детстве близнецы думали, что драконы крадут принцесс, а единороги приходят на помощь только хорошеньким девственницам женского полу. У каждой расы есть свои странности и заблуждения, присущие молодым особям. Юный дракон думает, что у двуногих только круглые уши, а Наталь до своих семидесяти двух был свято уверен в том, что все эльфы на самом деле мужеложцы и с бабами трахаются исключительно ради продолжения рода. Вообще, следует сказать спасибо богам и всей прочей всевышней хрени, что Тайрин не ляпнул что-нибудь более... более, вот. С ушами-рогами и разочарованием, постигшим этого юнца по этому поводу, жить еще как-то можно, если конечно молодой серебряный не вздумает попробовать данные отростки на вкус с целью лишний раз убедиться в правдивости слов полуэльфа. Наличие любопытной драконьей моськи где-то неподалеку от затылка Эйнеке немного беспокоило и как раз наталкивало на мысли о том, что что-то подобное как раз-таки и может вот-вот случился, но, похоже, ящера теперь больше интересовали не уши мага, а магический посох за его спиной.
- Да, эта палка - магический посох, - коротко хмыкнул маг, решив опустить некоторые подробности относительно Верного. В конце концов, Эйнеке и сам был не очень-то уверен в том, что это действительно тот самый посох, который когда-то принадлежал волшебникам рода Вейнсов и которому по меньшей мере пара веков. О том, что это тот самый Верный говорило многое: знак на древке, довольно запоминающейся внешний вид артефакта, его свойства, которые Эйнеке смог узнать не столько опытным путем, сколько припоминая семейные легенды и предания, и само ощущение почти родной магии, струившейся где-то в сердцевине артефакта. Впрочем, был один весьма значительный нюанс: Верный не мог оказаться в том лесу. Никто не мог его там оставить. Да, о судьбе посоха ничего толком и не упоминалось в тех сказках, что рассказывали близнецам родные, но... кто же оставит столь ценную вещь - почти семейную реликвию! - на забытой всеми могильной плите в горном лесу? Да и нахождение посоха и его возвращение казалось Эйнеке попросту невероятной случайностью. Впрочем, он чрезвычайно дорожил этой вещицей, а потому отреагировал на предложение Тайрина по первой несколько... нервно. Обернувшись, маг вскинул брови, затем резко отрицательно качнул головой, выдавив слабую пародию на улыбку.
- Нет, я не обжигаюсь, его не надо остужать, - стал заверять дракона маг, - Этот посох зачарован. Он не дается никому, кроме своего хозяина. Его хозяин я и он мне совершенно безвреден, но спасибо за заботу, - Эйнеке вновь чуть усмехнулся, - Идем.
И они двинулись к ручью, который, однако, оказался вполне себе сносной рекой. Не шибко чистой, но выбирать не приходится. Скинув с себя сначала посох, что до этого висел за спиной, поддерживаемый кожаным ремешком, перекинутым через плечо, затем плащ, Эйнеке опять двинулся к дракону. Тот уже устроился на земле.
- Я их выну, но может быть очень больно, тебе придется лежать и не шевелиться, чтобы не сбить меня с ног. Готов? - спросил маг, про себя искренне надеясь, что высокая регенерация, присущая драконам, поможет избежать сильной кровопотери, когда он вытянет из ран Тайрина хоть одну стрелу. Ему было просто банально нечем перевязать чужие раны.

Получив от Тайрина подтверждение готовности, маг вздохнул и понадеялся, что все и впрямь пройдет без сюрпризов, излишних неожиданностей и откровенных неудач. Полуэльфу хотелось все сделать как можно скорее и наиболее безболезненно для серебряного. Чешуйчатый ему ничего дурного пока не сделал, а причинять физическую боль без особых на то причин Эйнеке как-то не любил, да и питал он определенную симпатию к драконьему роду, хотя и не забывал про здравый смысл, говорящий о том, сколь некоторые драконы могут быть опасны. Даже представители металлических подвидов. Как, впрочем, и стихии. Всякая стихия опасна, опасна и магия, и драконы, но не суть. Вздохнув еще раз, Эйнеке принялся копаться в своих сумках, готовя все необходимое. Воды из реки он набрал в одну из пустых склянок. Ничего более внушительного при себе банально не было, да и не станет он сначала все стрелы разом дергать, а потом их одновременно промывать? Если делать все постепенно, то воды хватит, придется лишь после каждой обработанной раны спускаться к реке и вновь наполнять тару. Кипятить ее не выйдет, как и сделать хотя бы из того же плаща полноценные бинты хоть на пару ран, так что Эйнеке решил пользоваться тем, что есть, а заодно положиться на свойство некоторых алхимических составов, что были у него с собой, и на пресловутое драконье здоровье, что всячески превосходило его собственное. Если все пойдет хорошо, то бинты не понадобятся, а на не столь уж большие раны от болтов хватит имеющихся у мага запасов. Кровотечение вряд ли будет сильным и долгим, а зараза... что ж, драконий иммунитет без труда справится, да и на крайний случай обеззаразить раны есть чем.
- Начинаю, - буркнул полуэльф, предварительно скинув с себя и камзол, да закатав повыше рукава рубахи. От петли с кинжалом, затянутой на запястье, тоже пришлось временно избавиться, отложив весь свой нынешний скарб в сторонку, дабы не мешал в процессе. Склонившись над чужой лапой, которую маг намеревался привести в порядок первой, он по-первой как следует осмотрел ее и, уцепившись за обломанное древко, плавно потянул стрелу из раны. Что ж, Тайрину невероятно повезло. Даже если он и сам обломал древко, то не настолько, чтобы магу с его тонкими и подвижными пальцами было трудно ее уцепить. И это была только первая удача. Имелась и вторая, о которой, полуэльф сообщил чешуйчатому тихим и ровным голосом, призванным хоть сколько-то его ободрить.
- Нам повезло, - сказал маг, - Наконечники гладкие. С зазубринами вытаскивать намного труднее, - после этого Эйнеке плеснул на рану воды, омывая ее, и затих. Все-таки он совершенно недооценил способности драконов регенерировать. По крайней мере его мысли насчет кровотечения оказались совершенно безосновательными. Рана, бывшая скорее уж легкой, чем какой бы то ни было еще, уже покрылась твердой корочкой. Раньше ей затянуться, вероятно, мешала арбалетная стрела, вновь и вновь дербанящая плоть при движении и то и дело меняющая свое положение.
- Хм... - Эйнеке вновь изучил стремительно подживающую рану взглядом, затем, вскинув голову, обратился к Тайрину, - Продолжаем?

Тихий вой молодого дракона все еще стоял в ушах, как и сочувственные попискивания Пигалицы, наблюдавшей за всем происходящим с высоты своего древесного "насеста". Эйнеке было немного не по себе. Он мог причинять боль умышлено. Даже больше, он причинял ее, и он убивал. Убивал множество раз и периодически с особой жестокостью, подбирая самые изощренные и болезненные способы, что только имелись в арсенале мага, владеющего как стихийной магией, так и кое-какой из разряда ментальной. Но Эйнеке категорически не нравилось все происходящее сейчас. Он искренне сочувствовал Тайрину, что попался на глаза каким-то недоделанным драконоборцам, а заодно думал и о тех ублюдках, что частенько докучали Керихат, вспоминал и тот разговор у качелей в саду "Кота-колдуна", когда серебряная ненароком обмолвилась о том, что кто-то ее пытал. Да, Эйнеке давно измарал руки в чужой крови и да, он погубил немало душ про прихоти своей или чужой, но ему действительно было жаль этого молодого дракона. Магу сейчас вообще казалось, что драконам он сочувствует куда искреннее и охотнее чем людям, хотя и, пожалуй, нормальному двуногому следовало испытывать в корне обратные чувства. Впрочем, когда это он был нормальным? Вечно в какие-то переделки по доброй воле встревает, да еще и радуется этому. От драконов как ошпаренный не убегает, а наоборот сам поближе лезет, еще и радуется как дурной. Псих - не иначе! Подумав об этом, Эйнеке украдкой ухмыльнулся, однако ухмылка эта тут же сползла с его физиономии, когда Тайрин заговорил.
- Скорее как клык, - протянул полуэльф, чуть нахмурив темные брови. Дальнейшие слова Тайрина, пускай и подразумевали определенную справедливость, все же не очень-то понравились магу, но ответить он на них решил несколько позже. Почему? Во-первых, долг обязывал сначала избавить пострадавшего от той противной стрелы в грудной части, что по словам серебряного мешала ему даже лежать. Во-вторых, Эйнеке требовалось время, чтобы как следует обдумать ответ, от которого, возможно, зависит весь смысл его действий: мол, зачем лечить, если он все равно задумал самоубиться об толпу двуногих? Эйнеке не имел толкового опыта общения с детьми и подростками. Он откровенно недолюбливал и тех, и других, предпочитая обходить стороной, но сейчас... сейчас маг несколько жалел о существовании эдакого пробела в знаниях. Ему казалось, что с молодым драконом следует использовать примерно такие же уловки, что и с юными двуногими. Конечно, без индивидуального подхода никуда, однако принцип... принцип, наверное, общий! Теперь же Эйнеке был фактически вынужден импровизировать.
- Когти обычно загнутые, а наконечник у стрелы или арбалетного болта куда чаще прямой и сужающийся к кончику, - завершил свою мысль маг, а после, принялся плавно вытягивать стрелу из раны, что более всего мешала Тайрину. Когда с делом было покончено, остроухий просто откинул в сторону окровавленный снаряд и плеснул водой на затягивающуюся рану, да скользнул в сторону, становясь прямиком перед мордой чешуйчатого. Синие глаза полуэльфа упрямо пытались заглянуть в глаза напротив.
- Нет, Тайрин, люди так просто не восстановятся. Скорее всего они погибнут, а если и нет, то на заживление подобных ран у них уйдет много времени, - маг протянул руки ладонями вверх, демонстрируя некоторые мелкие шрамы, оставшиеся от порезов и тому подобных прелестей. Особливо выделялась крупная белая отметина на ладони правой руки, расположенная между большим и указательным пальцем, - Это шрамы. Они остаются после швов и глубоких ран, - спокойно молвил Эйнеке и, выдержав небольшую паузу, продолжил, - Ты можешь охотиться на них, Тайрин. И ты можешь сделать все что угодно с ними. Ты дракон, и ты всяко сильнее смертного, но сейчас это желание тебе навязывает жажда мести. Месть - неплохая штука, но она должна быть взвешенной и тщательно обдуманной, - маг чуть усмехнулся, думая о том, что совершенно не тому учат детей их родители, - Ты видел когда-нибудь собак, Тайрин? Или волков с лисицами? Ты знаешь, что бывает с бешенными псами, которые необдуманно бросаются на людей? Их убивают. Если ты будешь вести себя как бешенный пес, поддавшись своему желанию, тебя убьют, ведь сколь бы ни был ты силен - людей больше и люди - это очень сплоченные звери. Они всегда объединяются, когда им что-то угрожает. Еще люди крайне изобретательны, когда дело касается способов уничтожения возможной угрозы. За все время своего существования люди лучше всего научились именно убивать. Арбалеты - это самое меньшее, чем они тебя встретят. Я бы очень не хотел, чтобы тебя убили, Тайрин.

Нет, так просто из этого диалога не выйти и не доказать молодому дракону, что кидаться грудью на копья не самый лучший способ восстановления справедливости. По крайней мере глупо было надеяться на то, что Тайрин так быстро успокоится, что молодецкого запала, так сказать, ему не хватит чтобы продолжать упрямиться и гореть планами мести. Маг чуть нахмурился, пытаясь собраться с мыслями. Говорить предстояло более чем осторожно Во-первых, дракон. Когда твой собеседник дракон, ты более чем обязан следить за своим языком или же обладать гарантированным шансом выжить после попытки дохнуть на тебя ледяным (в данном случае именно ледяным) дыханием, шарахнуть магией или же отчехрыжить тебе башку зубами. Во-вторых, Эйнеке по-прежнему не желал, чтобы этот серебряный в ближайшее время отправился на тот свет, сведя в никуда все те усилия, что маг приложил, приводя его утыканную стрелами тушку в порядок. Не то что бы Эйнеке шибко умотался, выдернув из чужой плоти пару арбалетных стрел, просто он категорически не любил сознавать то, что какой бы то ни было его труд был напрасен и совершенно лишен смысла. Впрочем, слова Тайрина ему нравились. В определенном смысле. Сам Эйнеке придерживался схожих принципов и идей. Кровь за кровь. Если тебя оскорбили, ранили и вообще каким бы то ни было способом лишили привычного комфорта - мсти.
- Справедливо, - спокойно согласился чародей, глядя чешуйчатому прямо в глаза, - Но слишком... грубо. Недостаточно тонко. Если ты хочешь не просто отомстить, но и суметь насладиться своей местью, то следует поступать более обдуманно и уделить куда большее внимание планированию своей мести. Например, учесть все возможные последствия, - Эйнеке чуть отступил назад, слыша рокот, рвущийся из груди молодого дракона. Нет, полуэльф не испугался. Хоть он и считал себя трусом, но это была отнюдь не трусость, скорее благоразумие, ведь дураком Эйнеке себя тоже не считал, да и никаких причин для того не видел. Под удар и даже просто случайное движение чешуйчатого маг попадать как-то не очень хотел. В конце концов, его "тканевая чешуя" (Эйнеке позволил себе мимолетную улыбку) никак не спасет от участи быть ненароком раздавленным или выхватившим знатное количество переломов, а защитное заклятие он давно уже распустил, решив что оно без надобности, да и маг как-то сомневался в том, что чары ему помогут в том случае, если Малыш Серебруша вздумает его задавить.
Отошел Эйнеке, как ему показалось, вовремя. По крайней мере он не зря это сделал, ибо в следующее мгновение Тайрин вскочил на лапы. Маг чуть поморщился, мысленно сетуя на беспокойность собственного пациента, а заодно и на те стрелы, что все еще торчали в его тушке, мешая ранам затягиваться. Впрочем, как отметил полуэльф, те раны, что уже успели покрыться корочкой, не открылись и не начали вновь кровоточить, что не могло не радовать остроухого.
- Ляг, Тайрин. Не береди раны, - спокойно и мягко молвил Эйнеке, не подразумевая приказа и выставляя все скорее под видом просьбы, - Я бы отомстил. Я слишком злопамятен, чтобы спускать обиды и уж тем более забывать о том, что кто-то пытался меня убить. Другое дело, что я бы поступал куда более осторожно и обдуманно. Я бы оценил противника, проследил за ним, выждал бы наилучший момент и нанес бы всего лишь один удар исподтишка, не дав возможности отбиться и не опорочив себя в чужих глазах, - продолжал маг все тем же тоном, - Я бы притворился человеком на твоем месте. Посмотрел как живут люди, попытался их понять, а уже после решил имеет ли месть смысл и как именно ее следует совершить, чтобы не подставить себя под удар. Не все люди плохие и не все хотят тебе смерти, просто они боятся того, чего не могут понять, - Эйнеке чуть усмехнулся и сложил руки на груди, - Почему только ты можешь оказаться на месте бешенного зверя? Хороший вопрос. Ты один, но я вместе с тобой. Нас двое и мы в меньшинстве. Истины нет. У каждого она своя. Если истина меньшинства спорит с истинной большинства, то она - ложь. В нее просто меньше верят, понимаешь? Докажи большинству, что это не ты бешенный пес, а те, кто напал на тебя. Тогда это станет истинной, которая позволит тебе добиться справедливости, - маг смолк, ожидая реакции чешуйчатого, после же решил добавить уже по теме "чешуи", которой невольно коснулся Тайрин, -Это одежда, - улыбаясь, сказал Эйнеке, указав ладонью на свое одеяние, - Она защищает меня от холода и мелких ссадин, да и... хм, ты знаешь что такое правила приличия? - поинтересовался маг. Сначала они разберутся с одеждой, а уж после перейдут на доспехи, раз уж пошла такая пьянка. Опыт общения с Керихат сказывался. Чтобы тебя не раздели в целях научного эксперимента, нужно соблюдать осторожность.

Отредактировано Эйнеке (06-08-2016 01:49:24)

Иногда слова не помогают. Или же их эффект несколько не дотягивает до желаемого. Да и опять же Тайрин в определенном смысле был прав. Все слишком сложно. Настолько сложно, что любой, даже самый скорый, план возмездия потребует многих лет на свое осуществление, да и вряд ли окажется эффективен. Люди веками боялись драконов, веками находились и те, кого звали героями-дракоборцами - всех не истребишь, да и, честно говоря, страхи людей перед крылатыми ящерами были небезосновательны. Рык Тайрина, пускай еще не столь грозный и громоподобный, как рев взрослого дракона, заставил мага подсобраться, напрячься и внутренне подготовиться к бою, разгоняя потоки магического огня, пульсирующего в крови, но пока не позволяя ему проявиться, стать зримым и по-настоящему ощутимым. Последние годы довольно частого общения с металлическими драконами никак не смогли окончательно истребить глубокий подсознательный страх перед куда более сильным и могущественным существом, только ощутимо приглушить его доводами разума, оттенить знаниями и личным опытом. Впрочем, желание спорить с чешуйчатым у Эйнеке отпало окончательно. Тут, пожалуй, тоже давал знать личный опыт, ибо если у кого-то пригорает под хвостом, дай немного времени, авось само поутихнет. На худой конец у него есть грифон и план вынужденной посадки для дракона, если тот вдруг вздумает буянить. Взрослого крылатого Эйнеке бы вряд ли смог удержать, а вот молодого вполне. Тайрин вроде пока не такой крупный как та же Керихат...
- Простые идеи, как та же месть, всегда сложны в исполнении, - с некоторой долей упрямства и довольно жестко отозвался Эйнеке, затем явно смягчился, как только Тайрин обратно лег на землю, перестав тревожить свои раны и дав остроухому возможность вновь подступиться к ним, - Я знал и знаю нескольких драконов, что живут среди людей. Вернее... хм, временно пребывают среди них из личных соображений, - Эйнеке чуть нахмурился, затем качнул головой, - Разумеется, они скрывают свою истинную суть, но им удалось научиться быть не только драконом, но и человеком, - теперь он усмехнулся, вспоминая иногда столь неуклюжие попытки Керихат подражать людям. Впрочем, серебряная быстро училась. Ну, так считал полукровка, беря в расчет тот факт, что за несколько месяцев совместного путешествия никто так и не понял что за маской хрупкой альбиноски скрывается довольно-таки опасный и могучий хищник. Даже больше. Вроде бы никто и не заподозрил о том, что его ученица не совсем та, за кого себя выдает.
- Ты умеешь обращаться? - на всякий случай уточнил Эйнеке, заслышав про "человека" Тайрина, - Знаешь, сила людей не в когтях, клыках и прочной шкуре. Скорее в их умении взаимодействовать. В этом же и слабость, на которой сыграть не составит особого труда. С драконьим-то умом и памятью, - маг фыркнул, вспоминая первый урок с Керихат, на котором чешуйчатая наглядно продемонстрировала свойства абсолютной драконьей памяти, повторяя точь в точь все сказанное остроухим, - Ими легко манипулировать. Кстати, у детенышей это получается отменно, - он чуть поморщился. Эйнеке всегда... недолюбливал детей, а иногда и откровенно шарахался. Не без причин, но то все травмы детства, дурные воспоминания и глубокие подсознательные страхи. Как хорошо что Тайрин все-таки дракон, а?
- Я продолжу, - как бы между прочим заметил полуэльф, возвращаясь к необходимости вытянуть оставшиеся несколько стрел. Как только с этим делом было покончено, и Эйнеке плавно вытянул последнюю, тут же откидывая ее в сторону, он заговорил вновь:
- Ага, без нее я могу замерзнуть или обгореть на солнце. Одежда, конечно, не столь прочна и красива как чешуя, но... лучше чем ничего, да и она не такая тяжелая как "металлическая чешуя", - маг пожал плечами, - Я бы мог ходить без нее и без обуви, - он кивнул на свои ботинки, - Но тогда бы был совсем беззащитен перед солнцем, холодом и всей этой паскудной растительностью, часть которой, между прочим, может быть опасна для двуногого. Что до приличий... хм, ну вот ходить без одежды - это не проявлять уважения к своим сородичам. Люди слишком привыкли к тому, что должны носить одежду для защиты своей мягкой шкуры. По одежде они еще и определяют к чьей стае принадлежит сородич, откуда он родом, сколь богат и уважаем среди своих, - попытался объяснить более менее понятно и просто Эйнеке, а после глянул на Тайрина, словно проверяя понял тот или нет и не стоит ли пока прекратить попытки загружать чужой мозг новой информацией?
- Про оленинку я запомнил, дракон, - в довершении всего заявил остроухий, немного передразнивая тон крылатого, да на всякий случай поинтересовался, - А ты часом не голоден, а?

Кажется, вынужденные меры вроде "повиснуть на хвосте, никуда не пустить" или "упасть сверху на грифоне, прижимая тушкой и магией к земле" оказались без надобности. Эйнеке только с некоторым недоверием взглянул в чужие глаза-льдинки, да усмехнулся. Ну теперь есть хоть какая-то надежда на то, что работа его не уйдет в пустую, и Тайрин не убьется об толпу двуногих в попытке свершить одну маленькую месть. Куда более основательно и внимательно полукровка осмотрел чужие раны, стремительно покрывающиеся корочкой и подживающие прямо на глазах. Вот чему-чему, а драконьей регенерации можно было позавидовать. У человека подобные раны заживали бы не меньше недели, у самого Эйнеке чуть побыстрее в силу значительной примеси эльфийской крови, да и имей маг дело с человеком, ему бы пришлось порядочно заморочиться с оказанием первой помощи. Например, устроить хоть какую-нибудь пародию на лежанку, сложить костерок и вскипятить воду (а так же найти в чем ее вскипятить), заготовить бинты, разрезав собственную рубашку, ибо ткань плаща и камзола слишком плотная. В общем, куда милосерднее было бы человека убить, а не морочиться с ним, да и это дракону почти полдюжины арбалетных стрел в туше - ничего особенного, а вот для двуногого... Как-то Эйнеке в очередной раз порадовался тому, что имеет дело с драконом. Пускай еще и с очень и очень молодым драконом. Впрочем, то, что Тайрин еще подросток магу тоже нравилось в определенном смысле. Со взрослыми драконами он уже общался не единожды, а вот молодь их впервые видит, так что... разнообразие! Да и подкупает мелкий, забавный он и любопытный. Был бы постарше, вряд ли бы так себя вел. От него бы знаменитой драконьей гордостью шмонило за версту.
- Ну, нравится или не нравится знать наверняка не знаю, - собирая на траве окровавленные стрелы и рассматривая мельком их наконечники, молвил Эйнеке, - Но если они остаются среди нас, то, наверное, игра стоит свеч. И нет, их никто не убивает. По крайней мере пока они не афишируют свою истинную суть, - маг горько усмехнулся, подумав о вечных проблемах Керихат с охотниками на драконах, которые, впрочем, сократились до нуля на время ее путешествий с отрядом остроухого, - Не думаю, что они совсем отказались от себя. Скорее предпочли пожертвовать некоторой частью своего времени или скорее вечности, - полуэльф хмыкнул, имея в виду бессмертие, вполне присущие драконьей расе, - Ради своих или высших целей, как в случае одной золотой. Она учит смертных магии и, как мне кажется, преследует отнюдь не корыстные интересы, скорее ее волнует обще благо, может Баланс, - он опять хмыкнул, припоминая некоторые слова и реплики Лозарит, врезавшиеся в память. Ну и да, Лозарит не афишировала свою драконью сущность, а Эйнеке ее и не выдавал. В конце концов, он не назвал ни одного имени и конкретного места, где следует искать дракона, затаившегося среди людей.
"Тоже попробовать, хех, Эйнеке, ты сам в этом виноват!" - с некоторой издевкой заявил внутренний голос, маг только чуточку поморщился, отмахиваясь от него. Ну и заодно от совести, которая говорила о том, что теперь надо либо как-то убедить Тайрина быть крайне осторожным в первых вылазках к смертным, либо заняться этим вопросом самостоятельно, как-нибудь ненавязчиво взяв молодого крылатого под свою опеку.
- Ничего, еще поймешь-научишься, - усмехнулся маг относительно заявления Тайрина про манипуляции, а после заметил, - Ну а что обращаться умеешь - это неплохо. По крайней мере ты можешь и сам потихоньку к людям поближе подбираться, осторожнее только будь, да и в крупные города вроде Гульрама не рвись, из маленьких поселений уйти проще, да и людей хорошо вооруженных там почти нет, - дал небольшую рекомендацию Эйнеке, да обломал наконечники оставшихся арбалетных стрел, ссыпая их в один из кошелей у пояса. Звать серебряного за собой маг пока как-то не рисковал и не решался, да и не был он уверен в том, что это действительно хорошая идея. В конце концов, Тайрин - дракон - существо независимое и самостоятельное. Ну или должное таковым стать за ближайшее столетие.
- Да, другие существуют, - Эйнеке кивнул и чуть улыбнулся, - Я видел однажды зеленого дракона. Со стороны. Не знаю каким чудом он не решил мной и моим братцем закусить, видать имел дела посерьезнее, коли не прервал полет ради трапезы. Общаться лично мне довелось лишь с серебряными и золотыми.
"Голоден значит," - выслушав Тайрина, маг кивнул своим мыслями и нахмурился. Арбалета у него при себе не было, а кинжал и посох - это не совсем то, что нужно для охоты в тропическом лесу. С другой стороны при Эйнеке была зачарованная статуэтка, да и магия - это такое оружие, которое сложно где-то забыть или оставить, оно всегда при тебе. В общем, можно что-то да поймать и при помощи магии. Не оставлять же этого чешуйчатого голодным до тех пор пока он окончательно не оправится?
- Пойду поохочусь тогда. Сам бы оленя слопал, - маг несколько смущенно улыбнулся и непроизвольным жестом взлохматил волосы на затылке, - Правда, дотащить до тебя я тушу не смогу, но... я пошлю Пигалицу. Она тебя приведет ко мне, а пока отдыхай, договорились?
Пигалица между тем, заслышав свое имя, отозвалась громкой радостной трелью и золотистой молнией спикировала с ветки на плечо полукровки.

Кажется, за все время их общения Эйнеке уже начал худо-бедно понимать этого чешуйчатого. Точнее то, что движет им. Как только жажда мести отступила, перестав привлекать к себе львиную долю внимания, маг начал замечать за Тайрином и неподдельный интерес. Кажется, чешуйчатый решил его заболтать до голодной смерти, выяснив все, что только можно узнать о двуногих, других драконах и вообще. Любопытство такое любопытство... Эйнеке и сам слишком часто изнывал от него, чтобы не заметить проблески столь хорошо знакомого ему чувства в чужом поведении. Маг чуть усмехнулся. Серебряный нравился ему все больше и больше. Все же драконы иногда разительнее приятней и удивительней людей!
- Ну, в большинстве своем не трогают, - немного помедлив, отозвался Эйнеке, но в подробности вдаваться не стал, да и не зачем пока было малого грузить информацией о том, что в людском обществе что не день, то война или преступный мир бесится. Не так-то уж просто объяснить молодому дракону, проведшему свою жизнь вдали от смертных то, что сама по себе людская раса склонна к самоуничтожению самыми хитрозадолбистыми способами и методами, - Не знаю, Тайрин. Всегда найдутся и те, кто поймет такую дружбу, и те, кто посчитает ее дикой и ненормальной. Вопрос лишь в том, кого окажется больше, - Эйнеке пожал плечами, мол даже я не дам тебе точного ответа, а после... рассмеялся. Ладно, быть может когда-нибудь кто-нибудь объяснит этому серебряному, что любовь - она всякая бывает, и не всегда романтический подтекст подразумевает. Впрочем, главное чтобы объяснять взялась не Элисс, а то дракона, воспитанного в лучших традициях "Нежной Лилии" этот мир мог не выдержать. Ладно хоть шансы на встречу этих двоих были предельно низки. Если, конечно, Тайрин вдруг не решит увязаться за Эйнеке, вот тогда да, катастрофы и бордельного дракончика уже не избежать. Ну или чьей-то откушенной рыжей башки, только вот думать об этом чародей как-то не хотел. Больно прикипел он душой к Элисс, да и ее смерть могла неплохо ударить по его торговым и не совсем законным делишкам. Никто не любит терять деньги из-за откушенных драконом голов.
- Спасибо, Тайрин, я тоже считаю, что любовь - это слишком! - сквозь смех и слезы протянул Эйнеке, а Пигалица на его плече вновь заверещала. На этот раз удивленно. После она потерлась рогатой головой об щеку мага, привлекая к себе внимание. Пришлось осторожно погладить файра по золотистой мелкой чешуе, мол, а тебя я люблю, все равно из-под земли меня достанешь.
- Ага, есть брат. Мы близнецы, - Эйнеке коротко, но довольно выразительно глянул на серебряного, пытаясь понять в курсе ли он что такое "близнецы" и встречается ли что-то подобное среди драконов, - Нас родилось двое, я младший, - уточнять, что эльфы появляются не совсем из яиц, маг тоже не стал. Рано еще травмировать неокрепшую детскую психику такими вот откровениями! Да и, честно говоря, Эйнеке не очень представлял как такое вообще можно объяснить. К сожалению, пособий по воспитанию юных драконов у него в личной библиотеке не водилось, да и вообще вряд ли кто на Альмарене подобные трактаты сочинял, хотя кто знает, кто знает... находятся же умы, посвящающие себя влиянию светлой магии на сексуальные потребности морских свинок!
- Детеныши у двуногих обычно по одному появляются, - Эйнеке вяло усмехнулся и нервно повел плечами. Он чуть не ляпнул о том, что в какой-то мере завидует Тайрину, точнее тому факту, что он-то родился один. Нет, ничего страшного бы от этого наверняка не случилось, да и Эйнеке совершенно не стеснялся своего не самого трепетного отношения к родному брату, но... опять же пришлось бы все объяснять, объяснять почему и как так вообще получилось, а если и имелись темы, на которые маг очень не любил разговаривать, то это как раз была одна из них.
"Ну разумеется он хотел бы поговорить с сородичем. И это действительно было бы куда результативнее, но..." - Эйнеке вздохнул. Некоторая ревность была, да (ну что поделать, если маг в жадности своей иного дракона переплюнуть может?), но беспокоило полуэльфа кое-что другое. Он не желал никого выдавать, хотя бы просто потому, что обещал этого не делать.
- Я скажу, что нашел тебя, а захочет ли одна из твоего рода придти к тебе или нет обещать не могу. Понимаешь, я очень не люблю нарушать своих обещаний, - Эйнеке опять нервно повел плечами и направился к зарослям. Он вскинул руку, как бы говоря "До встречи", и ровным шагом пошел на поиски того, что можно было умертвить и пустить Тайрину на обед.

Тайрина пришлось оставить. Нет, наверное охотиться вдвоем с драконом - это занятие очень веселое и увлекательное, но уж лучше серебряный пускай немного отдохнет. Да и Эйнеке тоже. Морально. Не то чтобы Тайрин слишком уж сильно вдарил по мозгам остроухого, да и вообще все складывалось очень даже неплохо, если не считать возникшую вдруг перспективу обрести нового попутчика, за которым нужен глаз да глаз, а заодно и куча объяснений почему и как все у двуногих. Просто не так-то уж просто отбиваться от тонны вопросов, да еще и так, чтобы не наплодить множество новых и вместе с тем не подвергать дракона... чрезмерно сильным эмоциональным потрясениям! С одной стороны, чего бы тут о нем так печься, ничегошеньки с чешуйчатым от того-то не случится наверняка, может даже и выбросит идею пожить среди людей из рогатой черепушки, но в последнее Эйнеке верил слабо (и это ему не мешало надеяться на то, что про намерение идти к людям вместе с магом Тайрин говорил не всерьез), а первое как-то... неловко за сородичей что ли? В общем, все было весело и приятно, но Эйнеке нуждался одиночестве, а заодно и моральном отдыхе для того, чтобы следует подготовиться к следующему раунду общения с "совсем диким" драконом. Что-то подсказывало полукровке, что рога-уши, покрытые кожицей - это еще не предел, но лишь малая часть всего того, что может свалиться на голову Эйнеке в ближайшее время. Если конечно он не сбежит. Сбегать маг пока никуда не намеревался, а вот охотиться очень даже.
Вот он и охотился. Для начала пришлось уйти подальше в лес. Сам факт присутствия поблизости дракона исключал возможность нахождения дичи под боком. Двигался Эйнеке вдоль реки, надеясь найти что-нибудь вроде водопоя, облюбованного здешними травоядными. Призвать Штормовое Крыло пока возможности не было, а тропическая растительность особой радости не приносила, как и твари, ее населяющие. Статуэтка  все еще оставалось при маге, но он не видел смысла в призыве грифона. Только распугает всю съедобную живность вокруг, ломясь сквозь кустарник, да и Эйнеке никак иначе чем по дурости забрался туда, где столь крупному зверю было бы тесновато. Впрочем, совсем скоро остроухий выбрался из зарослей и спокойно зашагал мимо деревьев. За время прогулки любви к тропикам у Эйнеке не прибавилось. Скорее наоборот. Слишком много растительности, среди которой еще больше потенциально опасной дряни, чем можно себе вообразить. Змеи, насекомые и ядовитые шипы, али цветы - леса Гульрама просто созданы для того, чтобы убивать чужаков. Ну зато о крупных хищниках беспокоиться не стоит. Все, что имеет мозг и не отбитое чутье не появится на территории, где хоть сколько-нибудь чувствуется присутствие дракона. От ягуара, спрыгнувшего тебе на хребтину мало что спасти может, это вон от комариков Эйнеке отбивался с помощью слабой пародии на воздушный щит, а побольше сотни килограмм на спину, да еще и с острыми когтями и клыками легче легкого разобрались бы с магом, превратив его в корм.
Ориентировался в джунглях Эйнеке тоже не очень-то хорошо, но тут дело исправляло присутствие Пигалицы. Засылая файра в разведку вперед себя, маг представлял примерно куда следует идти и что ждет его дальше. Правда, было несколько затруднительно убедить золотистую не шуметь и не щебетать, распугивая, возможно, уже и без того зашуганную живность. Пигалица, кажется, немного обиделась на подобную просьбу своего двуногого, но слишком уж увлеклась новой игрой, придуманной им. Смысл этой игры заключался в том, чтобы найти что-то четвероногое и съедобное. Не оленя, конечно, но хоть тапирчика какого... Впрочем, удача повернулась к магу своим приличным местом. В один прекрасный момент Пигалица вернулась к Эйнеке с образом четвероногого существа похожего на лошадь. У него была шкура шоколадного цвета, но вместе с тем полосатые ноги черно-белой как у зебры окраски. Окапи. Рассказывать каким чудом Эйнеке подбирался к столь пугливой скотине даже не стоит, ибо это было достойно отдельной истории, а вот умертвил он животное не без помощи магии, просто и безыскусно шарахнув чужой мозг телепатическим импульсом. Совсем скоро после этого маг уже вовсю возился с тушей убиенной добычи, вспарывая ей брюхо, а Пигалица кружилась над головой Тайрина, призывно вереща.

Одним кинжалом приводить тушку убитой зверюшки в относительную готовность оказалось как-то жутко неудобно, да еще и брюхо предательски заурчало, тонко намекая на голод. Запах крови лишь будоражил аппетит, а потому "песни китов" в исполнении содержимого пуза становились все настойчивей и настойчивей. Возня же с кинжалом в определенный момент доконала полукровку. Увы, но охотничьего ножа он при себе не носил, а его кинжал годился скорее для того, чтобы колоть, а не резать, вспарывая брюхо одной конкретной убиенной скотины. После еще нескольких попыток добиться желаемого, Эйнеке понял что на это у него уходит слишком много сил, да и вообще процесс можно существенно упростить для себя-то любимого. Да-да, магия. Опять магия. Эйнеке сконцентрировался, цепляясь за первый попавшийся под руку поток воздуха. Он ухватился за него, преобразуя и подгоняя под свои нужды, а нуждался он в эдаком клинке из плотно сжатого воздуха - остром и легком. С волшебным "оружием" дело пошло бодрее. Ну как пошло... Эйнеке просто в пару взмахов вспорол брюхо окапи и распустил плетение чар, удерживающих воздух в нужной ему форме. Вот после этого-то он уже смог выпотрошить добычу, сваливая кишки и прочее не очень вкусное и съедобное в сторону.
Закончить он с этим делом толком-то не успел, потому как сначала послышались радостный щебет Пигалицы и все то, что можно было принять за звуки, свидетельствующие о приближении дракона. Не очень крупного, но все же дракона. Эйнеке обернулся на звук, уловив краем глаза блеск серебристых чешуй незадолго до того, как и сам Тайрин появился на полянке, где маг прикончил несчастную окапи. Пигалица тем временем уже вновь устроилась на плече полукровки, возбужденно вереща и тыкаясь носом в его щеку. Что именно от него хочет файр маг догадывался и даже как-то совсем не сомневался в своей догадке. Маленькая золотистая попрошайка хочет, чтобы ее похвалили, а после тоже угостили мясом. Была у файров одна особенность, которую Эйнеке пока списывал на весьма юный возраст (вдруг эти тварюшки еще растут, а?) - они вечно хотели есть и вообще отличались поразительной для таких крох прожорливостью. Тем не менее Пигалице пришлось бы подождать. Эйнеке только чуть погладил ее по чешуйкам, успокаивая и вместе с тем благодаря за верно исполненную команду или скорее эдакую услугу, после перевел взгляд на Тайрина, что склонился над своим обедом и изучал его взглядом.
- Ага, похож на лошадь, - коротко кивнул Эйнеке, а после попятился, потому как Тайрин решил изучить более подробно предложенную ему закусь, схватив ее и подняв вверх. Разумеется, маг отошел подальше, чтобы ненароком не получить копытом по наглой остроухой физиономии или не оказаться случайно на том месте, куда Тайрин тушку положит, когда с ней наиграется. Все-таки двести с половиной кило, которые точно наберутся в этом куске мяса, против его шестидесяти - не очень-то вдохновляющее соотношение. Вряд ли Эйнеке встанет, если эта копытная хреновина на него свалится, да еще и кровь с туши продолжала стекать, а эдакий душ не очень-то прельщал магу. Он и без того рубашку замарал кровавыми пятнами, уже становившимися понемногу бурыми. Пигалица же так и осталась сидеть на плече полуэльфа, вцепившись маленькими коготками в его одежду и от легкого приступа страха вжавшись бочком в его шею и щеку. Больше она не верещала. По крайней мере сейчас. Маленькая золотистая ящерка нынче предпочитала с некоторой подозрительностью и любопытством молча наблюдать за странными действиями "большого собрата", не зная пока как их стоит расценивать.
- Настоящая, - подтвердил Эйнеке, чуть ухмыльнувшись. Как бы странно и жутко не смотрелась эта картина со стороны, но мага завораживало чужое любопытство. И он совершенно не испытывал страха.
- Этот зверь называется окапи. Вообще-то двуногим мало что про него известно. Скрытные эти окапи и нервные, так просто не подойдешь, - принялся пояснять маг, - А полоски, думаю, нужны ему чтобы маскироваться в этих краях. Знаешь, в Гульрамских лесах много полосато-пятнистой живности. Что пятна, что полоски помогают ей прятаться среди всей этой растительности.

Пигалица продолжала нервничать и жаться к хозяину, ища в нем защиту и поддержку. Маг же, чувствуя как мелкая золотистая чешуя колет ему щеку, невольно прищурился от легкой боли. После он опять поднял руку и принялся методично поглаживать Золотце по чешуйкам. Мысленно Эйнеке сосредоточился на хорошо знакомом ему образе файра и потянулся к нему, касаясь чужого разума и отправляя в его сторону успокаивающие импульсы. Это возымело желаемый успех. Пигалица заметно ободрилась, но шуметь и привлекать к себе внимание она все еще не торопилась, внимательно изучая блестящими синими глазенками Тайрина и тушу окапи, которую серебряный вовсю разглядывал. Эх, не говорила видать кому-то мама не играть с едой! С другой стороны, серебряный с едой и не играл, а изучал ее - знания новые получал, а это уже дело благое, если не считать неплохо так замаравшуюся чешую молодого дракона и немного утратившую свой более или менее аппетитный вид тушку убитой добычи. Но мелочи это все! Эйнеке в детстве-юности тоже неплохо так марал и себя, и одежду, и брата в процессе изучения окружающего мира. Пачкаться и пачкать все вокруг - это неизменная черта юных лет, творчества и познания.
- Ага, да ты один из тех немногих, кто видел настоящую окапи, - украдкой усмехнувшись, согласился маг. Он чуть было не ляпнул "живую", но вовремя заменил данное слово на "настоящую". В конце концов, эта особь была уже мертвее мертвого, а слово "живая" по отношению к ней было бы совсем уж неуместно, если не кощунственно, да и чего обламывать чужие счастье-радость от встречи со столь редким обитателем Альмарена? Пускай серебряный почувствует себя первооткрывателем! Эйнеке вон тоже испытывал некоторое глубокое моральное удовлетворение и гордость за то, что ему довелось отыскать эдакую диковинку. Раньше окапи он видел только в тех книгах и трудах, касаемых изучения животных, что хранились в его личной коллекции и библиотеке Вейнсов, что перешла близнецам в наследство от матери или скорее даже от дедушки, который эту библиотеку старательно пополнял при жизни. Доходы весьма состоятельного в те далекие годы Торгового дома Вейнсов позволяли Эвану совершать подобные покупки и потакать тяге к знаниям некоторых своих домочадцев.
Слова Тайрина относительно правильности поведения окапи лишь позабавили Эйнеке. Он коротко усмехнулся и кивнул головой, соглашаясь с драконом. А что? Он действительно был прав! Если какая-либо форма жизни не желает себе и своему виду полного или частичного вымирания, либо не желает быть одомашнена родом людским, то лучше ей просто никому не попадаться на глаза. Так спокойнее и надежнее будет, а то потом спасу не будет от всяких двуногих недоразумений охочих до столь симпатичных шкурок или редких скакунов.
- Хм, ну думается мне, ты совсем не из этих краев родом, - Эйнеке чуть прищурился и склонил голову к плечу, изучая молодого дракона внимательным взглядом, - Скорее всего, ты родом с гор и на фоне блеска горных снегов тебя не так-то уж просто будет обнаружить. Ты несешь в себе частичку родной земли, - маг опять усмехнулся, затем отвел взгляд. Как-то неловко, знаете ли, смотреть на того, кто на твоих глазах потребляет пищу, да и многим едокам не нравится, когда на них смотрят в процессе набивания брюха. Эйнеке, конечно, тоже был не прочь перекусить, но ел он всегда мало, да и жизнь его научила неплохо справляться с голодом. Особенно со столь незначительным, как сейчас. Впрочем, брюхо время от времени предательски урчало, требуя набить его, да и Пигалица начала взволнованного верещать, точно прося разрешения у своего двуногого присоединиться к трапезе серебряного дракона.
- Как я ее убил? - между тем задумчиво протянул Эйнеке, - Понимаешь ли, Тайрин, я - маг, а у магов свои секреты, - полукровка улыбнулся по-настоящему лисьей улыбкой, затем подошел ближе к туше, поскольку серебряный предложил присоединиться к трапезе, а отказываться маг не собирался. Впрочем, есть мясо сырым он тоже не собирался.
- Тебе придется немного подождать, - предупредил он дракона, - Двуногие не едят дичь сырой, - после чародей исхитрился нарезать несколько не очень больших полос мяса, да отложил их на широкий пальмовой лист, что нашелся поблизости, затем жестом пригласил Пигалицу приступить к поглощению своей порции. Сам же Эйнеке отложил в сторону кинжал, от которого толку было маловато, да сконцентрировался, прислушиваясь к потокам ветра. Выбрав наиболее подходящий, он уцепил его и оплел чарами, создавая новый воздушный клинок. Этим вот орудием он и довольно скорехонько срезал уже себе два шмота мяса побольше, которые позже намеревался поджарить на камнях опять же не без помощи чар.

Пигалица, тихонько вереща, набивала брюхо, а Эйнеке в это время, устроив свою долю добычи на очередном пальмовом листе, кружил по поляне в поисках более или менее подходящего камушка. Вот Гульрамские леса такие... вот такие! Растений и зверья всякого разного в них куча кучная, все не пересмотришь, не переловишь и не изучишь, а вот камней и уж тем более плоских и относительно ровных днем с огнем не сыщешь. Зачем Эйнеке камень? Он намеревался с помощью него и поджарить себе немного мяса. Это был один из самых быстрых способов приготовить себе пищу при помощи известных полуэльфу чар. Даже больше, он был еще и опробован однажды в деле! Кстати, опробовал маг такой метод жарки опять же в обществе дракона. История имеет свойство повторяться, да-да, вот еще одно этому доказательство. Немного порыскав в округе, Эйнеке выбрал себе камень побольше, хоть немного подходящий под его нужды, да решил довольствоваться тем, что есть. Да и пора была начать действовать, а то вон серебряный уже, похоже, озадачился поведением двуногого. Ну, по крайней мере, он, судя по всему, решил, что Эйнеке намеревается ждать пока плоть окапи не поддастся гниению и не станет домом для сотни-другой опарышей и им подобной срани малоприятной наружности. Коротко усмехнувшись, Эйнеке вскинул голову, да вновь взглянул на Тайрина.
- У людей не столь острое зрение, как у вас драконов, да и слух слабоват, про неосторожность и вовсе говорить нечего. Горы не любят самонадеянных и безрассудных, но из года в год самонадеянные и безрассудные лезут туда, - маг фыркнул, затем качнул головой, мол, не обращай внимания, это просто небольшое лирическое отступление, - Я тоже с севера, по крайней мере живу у гор, и там охочусь с братом, а иногда бываю проводником у тех, кто горы желает пересечь, - коротко пояснил он, после продолжил свои пояснения, но уже в отношении добычи и планах на свою часть, - Нет, я не буду ждать, когда в мясе заведутся ползунки, - качнув головой, сказал Эйнеке и чуть улыбнулся, думая про себя, что слово "ползунки" делает даже червей в мертвечине не такими уж и мерзкими, какими они зачастую кажутся на самом деле, - Я буду его готовить, - заявил полуэльф и, постелив плащ, уселся на него рядом с листом, мясом и камнем. Для начала найденный булыжник следовало привести в более или менее пристойный вид. Эйнеке смахнул с его ровной стороны всю грязь, ополоснул ее водой из фляге, а после принялся нарезать большие шмоты мяса на более мелкие кусочки - так быстрее будет готово и выше вероятность того, что все это безобразие равномерно прожарится. Достал остроухий из поясной сумки и небольшой мешочек. В нем были купленные накануне специи, пригодные и для готовки мяса. Впрочем, о вкусовых качествах мяса окапи магу предстояло пока только догадываться, но... он свято верил в универсальность приобретенных трав!
- Не все двуногие могут есть сырое мясо, - между делом говорил Эйнеке, совершенно не смущаясь того, как именно Тайрин ест окапи, да и... чего ему смущаться, а уж тем более пугаться? Видели бы вы как ест Наталь! Тогда бы и манеры дракона показались бы верхом сдержанности и изысканности. Ну и вообще, за свою жизнь маг видал и более впечатляющие вещи, чем оторванная башка или сожранные вместе с копытцами конечности. Данное поведение он воспринимал за норму, да и кишками его не закидали, и на том спасибо!
- У некоторых видов двуногих недостаточно крепкие клыки и мощные челюсти, да и желудок у тех же людей слабоват, а потому пищу едят они в основном готовую, - нарезав мясо и промыв (а то мясо с землей есть не очень-то вкусно!) его водой из все той же фляги, Эйнеке сдобрил его специями и уложил обратно на лист. Теперь дело было за камнем. Концентрируясь на потоках живого огня, бегущего по телу, полукровка направил его на камень, заставляя тот постепенно накаляться. Несколько минут в полном сосредоточении и вот уже можно выкладывать будущее жаркое на поверхность булыжника! Этим-то Эйнеке и занялся, попутно обдумывая последний вопрос молодого дракона.
- Честно? Не знаю, Тайрин, - маг вздохнул и качнул головой, - Не все так просто. Я думал найти тебе что-нибудь похожее на временное логово неподалеку от реки, чтобы ты смог хотя бы как следует отдохнуть...

Эйнеке продолжал заниматься готовкой, укладывая кусочки мяса на раскаленный камень и время от времени их переворачивая - чтобы получше прожарились со всех сторон. Процесс не такой уж утомительный, да и не очень увлекательный, если развлекаешь им себя уже отнюдь не в первый раз. Впрочем, Тайрина он, кажется, заинтересовал. Вон как тот ускорился с поглощением тушки окапи! Главное чтобы не подавился, а то как в такой ситуации помогать дракону маг не очень-то представлял, а если бы и представлял, то наверняка не знал как такое воплотить в жизнь и опробовать в деле. Все-таки дракон есть дракон и пускай пока он немногим крупнее лошади в силу своего юного возраста, но Эйнеке один ляд по сравнению с ним мелковат. Ну разве что только ростом еще ничего, куда бы не шло и почти сравнялся. Впрочем, все обошлось, и маг мог продолжить с чистой совестью готовку мяса, да давить ухмылки, связанные с небольшими рассказами Тайрина. Ну да, дракону в горах безопаснее всего. Хотя бы просто потому, что человеку туда так просто не добраться, а тот замерзший парень только лишний раз это все безобразие подтверждает. Немногие люди способны выжить в горах. Особенно на тех высотах, на которых предпочитают селиться драконы. Не всякий двуногий там сможет просто дышать, не захлебываясь чистым воздухом и не обжигая его холодом свои легкие. Несмотря на постоянные проблемы с дыханием и некоторую собственную болезненность, Эйнеке, кстати, неплохо переносил подобные условия, недурно чувствовал себя в горах, а на худой конец помогал магией. Возможно, тут сказывался опыт и немало лет прожитых неподалеку от гор, а может и без малого три десятилетия полетов на грифоньей спине. Впрочем, зачарованной статуэткой полукровка пользовался не так уж и часто.
- Меня почти так же учили плавать, - Эйнеке хмыкнул, припоминая тот злополучный день, а заодно и перекладывая первые готовые кусочки мяса на импровизированную тарелку из пальмового листа, - Выкинули на середину озера и оставили там. Ну, я испугался и доплыл до берега. Долго, правда, вспомнить не мог как и воды еще неделю боялся, а потом ничего... действительно научился, - маг нервно повел плечами и вновь усмехнулся, - Готовить к потреблению в пищу! - подняв вверх указательный палец, наиграно серьезно заявил полукровка, затем хитро сощурился, - Попробовать приготовленное не хочешь?
После Эйнеке вернулся опять к готовке, уделяя ей явно большее внимание, чем всему прочему происходящему вокруг. Хотя, процесс не занял так уж много времени, а маг смог попробовать плоды своих трудов, закинув в рот первый кусочек жаркого из окапи. На вкус оказалось ничего. Сносно, хоть и несколько непривычно. На запах готового мяса поближе подобралась и Пигалица, успевшая приговорить свою долю мяса. Прижавшись к ноге Эйнеке, крошка-файр с некоторым праздным интересом поглядывала на жаркое, но явно раздумывая влезет ли оно в нее или клянчить уже бессмысленно и стоит подождать?
- Ну да, ты мог бы отдохнуть и в людском логове... - несколько рассеяно отозвался Эйнеке, понимая что от драконыша этого ему уже так просто не отделаться, да и совесть не позволит, - Но тебе нужна одежда. И я должен предупредить свою стаю. Впрочем, последнее не такая уж проблема, - маг скосил глаза на Пигалицу, - А вот одежда... придется где-нибудь ее позаимствовать или ждать, пока кто-нибудь их моей стаи не придет к нам. Без одежды в обличье человека ты будешь привлекать немногим меньше внимания, чем в драконьем...

Эйнеке знал, что такое полет, пускай и не на своих крыльях, но предпочел лишь чуть улыбнуться, внутренне соглашаясь с Тайрином. Полет - это прекрасно. Без сомнения прекрасно. Даже полет на спине грифона, а не на своих крыльях, это нечто непередаваемое и завораживающе, нечто, чем Эйнеке, возможно, захотел бы поделиться. Впрочем, легкая зависть все же неприятно кольнула под ребром. Люди, да и полуэльфы тоже, к полетам приспособлены куда хуже, чем драконы. У них нет ни крыльев, ни силы, достаточной, чтобы удерживать себя в небе. Они не могу дышать на большой высоте и страдают от обжигающих потоков ветра, бьющего прямиком в лицо, если, конечно, не защитят себя чарами. Люди замерзают на тех высотах, что дракону будут казаться до смешного незначительными и нелепыми. Даже Эйнеке, время от времени летая верхом на Штормовом Крыле, чувствовал, что небо не его стихия, что он слишком... не приспособлен для него и непозволительно слаб, но так или иначе мага посещали мысли о том, что он хотел бы ощутить каково это летать на своих собственных крыльях, понять что чувствуют настоящие дети неба, проверить сколь правдивы смутные ощущения из тех его снов, в которых он видел себя драконом. И да, он немного завидовал Тайрину, но зависти своей старался не показывать. В конце концов, это не самое лучшее чувство, да и совсем оно не подходит для первого знакомства с возможно новым своим попутчиком. То, что Тайрин окончательно и бесповоротно вбил себе в черепушку посмотреть что там как у двуногих Эйнеке уже как-то и не сомневался. Ну и оставлять этого молодца одного было как-то совестно, раз уж надоумил.
- Ну да, наверное необычно, - хмыкнул Эйнеке лукаво усмехнувшись, да покосившись на Серебрушу, которого только что угостил небольшим кусочком поджаренного мяса. Для дракона такого, пожалуй, было маловато, чтобы как следует распробовать прелести сего скромного блюда, но раз уж от Тайрина теперь так просто не отделаешься, то стоит смириться с мыслью о том, что при оказии он еще успеет попробовать и не такое, да познать все прелести людской кухни, которая в том же Гульраме может похвастаться такими изысками, которые и люди менее привычные к восточному колориту могут счесть за нечто на грани фантастики.
- Есть и более изысканные блюда. Думаю, кое-что мы с тобой попробуем чуть позже, может тебе понравится, - задумчиво протянул Эйнеке, поглядывая на Тайрина и подумывая о том, едят ли драконы карамель, яблоки и шоколад, - Как себя чувствуешь-то? Не мутит? Хотя для тебя это так... один укус, - на всякий случай поинтересовался Эйнеке, а то Керихат вон не очень хорошо к новой пище привыкала, а вдруг все серебряные такие? Если уж начал кормить дракона, то будь добр заботиться о его пищеварении и все такое, а то мало ли...
- Ну, в моем логове тебе уж точно не помешают, - хмыкнул маг, решив пока опустить некоторые подробности о том, что логово все-таки не совсем его, а его очередной подруги, и живет он в нем временно, да и вообще это не логово, а бордель, где богатенькие мужики имеют красивых продажных девок. С другой стороны, у Эйнеке были там свои комнаты, да и располагались они в отдельном здании на территории "Лилии", так что в какой-то мере это было его и только его логово.
- Без одежды люди не ходят, ты будешь привлекать много внимания, а нам этого не нужно, понимаешь? - принялся терпеливо пояснять Эйнеке, - И нет, не "близнецы", а "дети". Птенцы двуногих называются детьми. Близнецы - это родившиеся вместе братья или сестры, которые очень и очень похожи внешне, - продолжил "лекцию" маг, - Дети - говорят, когда птенцов много, а ребенком называют одиночку, - Эйнеке взглянул на Тайрина, мол, понимаешь о чем я? - И нет, моя шкурка тебе не подойдет, у меня есть план получше, но нам придется немного подождать мою... хм, подругу, - Эйнеке с некоторым трудом смог решить как именно ему стоит ее означить, а после коротко улыбнулся. Ему показалось странно приятным это слово, - Она не причинит тебе вреда, я знаю. Обещаю, - с твердой уверенностью в голосе заявил полуэльф, а после, напрочь позабыв про свой голод, достал небольшую чернильницу и перо, которые таскал с собой в бездонной сумке как раз на такие вот случаи жизни, следующим он достал лист пергамента и кусочек бечевки. Нацарапав небольшую записку с просьбой принести штаны, рубаху и сандалии к ближайшему перекрестку, Эйнеке прикрепил послание к Пигалице. Набившая брюхо ящерка не очень-то желала быть курьером, но в конечном итоге все же поддалась на уговоры. Спустя еще несколько мгновений она исчезла, отправившись в храм, который часто посещала Миристель в это время. Оставалось надеяться на то, что жрицу эта просьба не смутит и то, что Пигалица ее сможет найти.
- Моя подруга... она, хм, хорошая, - смущенно улыбаясь, сообщил Эйнеке, надеясь на то, что Тайрин все же одобрит его идею, - Но я хотел бы, чтобы она знала кто ты на самом деле, хочу чтобы она знала, что драконы... ну ты понимаешь, что вы не бешенные псы... - Эйнеке вздохнул. Не так-то и просто иногда выражать свои мысли, особенно когда они касаются... подруги.

Город, в который они пришли с их отрядом, поражал воображение. Жаркий, с многочисленным населением и разнящимися привычками и нравами Гульрам был незнакомым, непривычным и, хоть и невероятно красивым, а все же пока еще чужим. Миристель потихоньку его изучала, часто прогуливаясь по улицам, читая вывески, разговаривая с некоторыми доброжелательно настроенными жителями, но истинное удовольствие ей доставляло посещение храма. Для Миристель храм и ее вера стали тем, что придавало сил и помогало даже в незнакомой обстановке чувствовать себя уверенно. Именно в храме жрица видела спокойствие, непоколебимость и постоянство, поэтому она старалась проводить там побольше времени, словно спасаясь от бушующей жизни вокруг. Эйнеке не ошибся, отправляя своего файра в храм: Миристель действительно уходила туда примерно в это время и обычно не торопилась его покидать, если того не требовало какое-то неотложное дело.
Заметив, что к ней несется нечто очень жизнерадостное, крылатое и золотистое, Миристель сразу узнала в нем Пигалицу. Ящерица же, в свою очередь сразу узнав Миристель, целенаправленно летела к жрице, издав пару трелей для того, чтобы привлечь ее внимание. Впрочем, как и внимание остальных присутствующих в храме.
Огонек, которого девушка уговорила не ходить вместе с ней в храм, ждал ее у входа, перелетая с места на место и заставляя некоторых прохожих изредка поднимать на него свой взгляд. Увидев свою хозяйку, а вместе с ней очаровательную золотистую Пигалицу, файр оживился, о чем свидетельствовал его радостный щебет. Миристель же, пока файры о чем-то болтали между собой, уже читала записку, отправленную ей Эйнеке.
Ей нечем было написать ответ, поэтому она вытащила из волос маленькую заколку и передала ее питомцу полуэльфа, который тут же отправился обратно к хозяину, оставив Огонька лишь в компании жрицы. Украшение для волос означало, что она получила записку и что она скоро будет. Должно быть, Эйнеке поймет.
В том, чтобы ежедневно из храма направляться в бордель, была своя ирония. Конечно, Миристель не могла не сопротивляться внутренне этому, но она понимала, что, будь иные варианты, они бы непременно их рассмотрели. К тому же, жили они не в том же здании, а чуть поодаль, что позволяло жрице чувствовать себя несколько спокойнее. Немудрено, что она часто сбегала в храм, желая соприкасаться с прекрасным и светлым, а не с тем, что уже давно и, кажется, безвозвратно поглотил разврат. Вздыхать по этому поводу было бесполезно, а обитатели публичного дома, конечно, не желали ничего слушать о том, что они могут встать на путь истинный и переменить свою жизнь к лучшему, и Миристель предпочла просто избегать встреч с кем-либо из них.
Гадая, зачем Эйнеке понадобилась одежда, жрица все же не знала, что ей думать. Просьба была... нестандартной. И, кстати, где вообще находился сам Эйнеке и чем он занимался, пока она была в храме? Рассуждения свои девушка решила продолжить в пути, не тратя ни минуты. Как и попросил полуэльф, она захватила с собой указанные вещи, и в компании Огонька теперь направлялась к обозначенному месту, надеясь, что Эйнеке не ввязался в какую-нибудь сомнительную историю.

Все необходимые приготовления были закончены. По крайней мере Тайрин привел себя и свою сверкающую шкуру в порядок, а Эйнеке уже стоял на условленном месте, в некотором волнении ожидая появления Миристель. Нет, полукровка даже не сомневался в том, что жрица придет, просто маг даже и не представлял, как именно ему стоит себя вести во время предстоящего знакомства, да и как вообще надо знакомить юную девушку и опять же юного дракона. Кажется, от всего этого беспокойства у мага пошла голова кругом, а может быть ему попросту напекло голову, потому как шляпы своей он с собой не взял. В определенный момент испугавшись что вот-вот упадет в обморок от всего этого внутреннего накала эмоций, Эйнеке закусил ладонь и посильнее сжал челюсть. Острая боль прояснила разум, а маг смог спокойно выдохнуть и ненадолго обрести прежний самоконтроль, хотя и все еще довольно зыбкий и довольно сомнительный. Если бы на дороге появились люди, то полукровка точно бы ударился в панику. Почему? Да потому что у него через пару десятков метров серебряный дракон в кустах запрятан! Забавно конечно было беспокоиться за чужую жизнь и безопасность, но Эйнеке от этого легче как-то не становилось. Он не хотел, чтобы кто-то причинил Тайрину вред.
Некоторое время Эйнеке просто стоял на месте, потом он стал ходить туда-сюда кругами, надеясь, что молодой дракон не заскучает в одиночестве и не решит проведать как там маг, высунув нос из зарослей, тем самым окончательно и бесповоротно демаскировав себя. Еще немного пометавшись из стороны в сторону, маг вздохнул и замер на месте, а Пигалица, все это время наблюдавшая за своим двуногим с высоты ближайшего деревца, сочувственно засвистела, да спикировала к полукровке, ластясь к нему и явно пытаясь таким вот образом его немного утешить. Впрочем, длилось это недолго. На горизонте замаячило два пятнышка. Одно ослепительно белое, а другое маленькое, как точка, но алое. Эйнеке без труда узнал кто же именно это идет, да облегченно вздохнул. Пигалица без сомнения тоже узнала приближающихся, а потому со счастливым верещанием рванула вперед, оттолкнувшись когтистыми лапками от плеча хозяина. Маг украдкой усмехнулся. Файры, что с них взять? Зато теперь скорее всего и Пигалица, и Огонек будут заняты лишь друг другом и своими бесконечными поболтушками.
Улыбка сползла с лица Эйнеке, когда тот обратил внимание несколько запыхавшийся вид Миристель. Недолго думая, маг двинулся на встречу рысцой. Оказавшись рядом с девушкой, он внимательно осмотрел ее, а обыденно холодный и непроницаемый взор на несколько мгновений «оттаял», выражая некоторую нежность и заботу по отношению к эльфийской деве. Она волновалась за него? Да, кажется, это было так. Эйнеке вновь испытал неловкость. На этот раз из-за того, что заставил Миристель гадать что же такое случилось и зачем он попросил ее о столь странной услуге. Впрочем, на этот раз смущение граничило с неким иным чувством, отдававшимся в груди мягким теплом и едва ощутимым трепетом.
- Со мной все в порядке, я цел, - тихим шепотом произнес маг, принимая из рук Миристель сверток одежды и сандалии. Удерживая все это одной рукой и прижимая к груди, чтобы ненароком не уронить наземь, Эйнеке свободной рукой осторожно сжал тонкое запястье девушки в некой попытке ее успокоить, - Я хочу тебя с кое-кем познакомить. Только не волнуйся, хорошо? – спросил он мягким, почти бархатным тоном, затем приложил ладонь эльфийки к губам, означая поцелуй, - Он – не враг, - добавил полукровка и, отняв ладонь от губ, сжал ее и повел Миристель за собой, упрямо утягивая ее в заросли, где должен был все это время скрываться Тайрин. Эйнеке вел жрицу к дракону, даже и не представляя к чему все это только может привести, но внутренне готовясь при случае успокаивать девушку любыми доступными способами, вплоть до крепких объятий и полного отказа двигаться куда-либо.

Воришка-Огонек, довольный своим поведением и считающий себя добытчиком, чувствовал себя замечательно и безмятежно, чем тут же поспешил поделиться со своей золотистой подругой. Пигалица же, завидев Огонька, с радостью решила его послушать, и, таким образом, все файры были счастливы и при деле. Конечно, вряд ли Воришка мог стащить что-либо еще в радиусе ближайших нескольких десятков метров, а потому Миристель на время предпочла позабыть про питомца, которому и в компании Пигалицы было хорошо. Сейчас задача была другая... Надо было только выяснить окончательно, что за задача.
Жрица не могла понять, чем был вызван столь внимательный взгляд Эйнеке, ведь она-то как раз не попадала ни в какие переделки, в отличие от полуэльфа, но его внимание столь приятно согрело душу, что жрица предпочла избежать дополнительных вопросов и выяснений прочих, не относящихся к делу обстоятельств.
Эйнеке тихо заверил ее, что он в порядке, и Миристель смогла мысленно спокойно выдохнуть. Намного легче было знать, что полуэльф, который был тебе небезразличен, цел и невредим, остальное уже вряд ли могло напугать девушку. Эйнеке забрал из ее рук одежду, чем несказанно ей помог, потому как Миристель несколько устала держать все вещи, а затем осторожно и с нежностью взял ее за запястье, желая, видимо, успокоить, поддержать и подготовить ее к чему-то, что ей предстояло увидеть. Жрица, словно завороженная, проследила взглядом, как Эйнеке поднес ее ладонь к губам и поцеловал: столько нежности и заботы было в этом жесте, что сердце девушки, уже было затихшее, застучало вновь с удвоенной скоростью.
– Если ты доверяешь этому... человеку, то и я могу ему доверять, – уверенно произнесла Миристель, но запнулась на слове "человек", потому как не знала наверняка, что знакомиться ей предстояло действительно с представителем человеческой расы. Если бы это был человек, стал бы Эйнеке назначать ей встречу за городом? Да еще и с предварительно захваченной одеждой полуэльфа. Возможно, в беду на самом деле попал не Эйнеке, а его новый знакомый? Или старый? В общем, окончательно запутавшись, девушка просто последовала за своим провожатым, которому действительно доверяла, несмотря на то, что он вел ее в какие-то забытые богами заросли к какому-то существу, в теории, возможно, пугающему. Послушно шагая за Эйнеке, Миристель успевала еще и придерживать платье, чтобы не оставить край подола на какой-нибудь колючей ветке, да к тому же, не выпускала "подарка" Огонька из руки.
Картину они собой представляли вполне живописную: полуэльф с дополнительным комплектом одежды и жрица в белоснежном платье, с взлохмаченными волосами, держащая в одной руке красное яблоко, в другой – руку Эйнеке. Но еще более живописная картина предстала взору Миристель в лице одного юного и милейшего на вид мальчишки, сидевшего прямо на земле, да к тому же абсолютно голого.
Жрица замерла, прокручивая в голове их предыдущий разговор и не зная, как ей отреагировать. Эйнеке точно предупреждал об этом ребенке, когда говорил, что ей не следует его опасаться? Если так, то он действительно говорил правду: Миристель не только не была намерена его опасаться, но и с радостью готова была познакомиться с ним и помочь: ведь, судя по его внешнему виду, он попал в какое-то затруднительное положение.
Конечно, по меркам эльфов, этот мальчик был просто малышом, но Миристель знала, что в человеческом мире он бы уже считался почти подростком, а значит, он сейчас должен был быть весьма смущен своим незавидным положением. Особенно перед взрослой девушкой.
Внешне мальчишка не производил впечатление сконфуженного или растерянного, но тем не менее, жрица предпочла не смущать его еще больше, а потому в ответ на его приветствие произнесла:
– Здравствуй, Тайрин, – чувствуя себя в несколько странном положении, Миристель растерянно обернулась к Эйнеке: ситуация была странной и почти выбивала жрицу из колеи. Неужели полуэльф не догадался несколько пройти вперед, одеть мальчика, а затем позвать ее? Уж на голос она бы нашла дорогу, в крайнем случае, позвала бы его сама. – Я принесла с собой одежду, Эйнеке поможет тебе одеться, а потом мы с тобой познакомимся поближе, – с этими словами она отпустила Эйнеке, предварительно слегка подвинув его руку вперед, мол, чего стоишь, помогай мальчугану. – Я пока отвернусь, – Миристель действительно тактично отвернулась и стала рассматривать окружающие заросли.
Правда, долго этим заниматься не пришлось. Тайрин, видимо, нисколько не смущаясь своей наготы, непринужденно поднялся на ноги и сделал по направлению к ним пару шагов. Конечно, странным было не это (мало ли какое он получил воспитание? вдруг он действительно не придавал такого значения наличию одежды), а последующее откровение мальца, который решил поделиться с Эйнеке своими... впечатлениями?
Услышав о превращении, Миристель отнеслась к этому с удивлением, но все же не испытала сильного шока, потому как она знала, что живет не только в мире эльфов, людей или полуэльфов, но и среди других рас. Но вот, когда Тайрин сказал, что драконом быть удобнее...
Девушка бросила быстрый взгляд в сторону мальчика, словно желая убедиться, что ей не почудилось, и он действительно был сейчас похож на человеческого ребенка. Вроде он выглядел вполне обычно, не оброс чешуей, не вырастил крылья. Может, обычная игра детского воображения? Но ведь и Эйнеке неспроста предупреждал ее о чем-то.
Чувствуя, что ее голова устала от постоянно то приходящих, то уходящий догадок и мыслей, Миристель лишь вздохнула, продолжив рассматривать заросли. Как бы то ни было, одеть ребенка стоило прямо сейчас, а потом уже продолжить разбираться что к чему.

Что там задумывала Миристель и каков был ее план полукровка не ведал, да и предположить пока не мог, несмотря на всю очевидность этого дела. И причина была не в том, что Эйнеке не хотел думать, а в том, что попросту не мог, не отвлекаясь на сторонние мысли и ощущения. С каждым мгновением паника и смущение одолевали его все сильней и сильней, делая совершенно беззащитным перед сложившейся ситуацией. Эйнеке пытался помочь Тайрину одеться, причем пытался как только мог, но его голову даже не посетила мысль о том, что помощь следует оказывать более весомую, нежели все эти пояснения что и куда следует надевать. Почему-то магу казалось страшно неуместным прикасаться к новому знакомому и уж тем более лишать его возможности привести себя в надлежащий человеку вид самостоятельно. Почему? Во-первых, привычка блюсти личное пространство давало знать, все же сам Эйнеке не очень любил прикосновений и был склонен считать, что окружающие могут испытывать нечто подобное. Во-вторых, вмешиваться в процесс обучения, делать что-либо за "ученика" было не совсем свойственно магу, он мог лишь рассказать и показать, а после перейти обратно к позиции стороннего наблюдателя и не более того. Ну и в-третьих, стыд и потерянность попросту парализовали полукровку, лишив возможности действовать. Ухудшали дело и слова Тайрина, заметившего как переменился его новый знакомец в лице. Нет, конечно, молодой дракон проявлял заботу и никак, наверное, не хотел вгонять Эйнеке в еще больший ступор, но... как-то легче от этого не становилось! Вот ни разу! В один прекрасный момент магу даже показалось, что все это какой-то заговор, устроенный ящером и эльфийкой лишь для того, чтобы довести его до истерики. Ну или до обморока. Что из этого случится раньше полукровка пока как-то не мог сказать наверняка.
- Что? Огненные что? - не сразу понял Эйнеке, а когда понял покраснел еще сильнее, хотя казалось бы куда уж сильнее! - Нет, Тайрин, я не замерз, со мной все хорошо, - выпалил полукровка и выдавил из себя подобие на улыбку, искренне надеясь на то, что этого хватит, чтобы успокоить сердобольного дракона, и что тот не откажется одеваться, решив благородно пожертвовать всю принесенную ему одежду на то, чтобы согреть якобы замерзшего мага. Когда Тайрин все-таки продолжил одеваться, Эйнеке лишь облегченно вздохнул, думая о том, что им, кажется, только что свезло избежать возможной проблемы, - Ее можно будет снять, когда мы окажемся в логове, - между тем терпеливо пояснял полуэльф, попутно думая о том, что ему придется о-о-очень многое объяснять Миристель. Например, то что они берут Тайрина с собой, и что какое-то время он будет жить с ними в "Лилии", а возможно, если он сам того пожелает, отправится с ними дальше в путь, - Логово в городе, нам надо будет до него дойти... это не так уж и далеко, - заверил Эйнеке, а после сфокусировал совсем рассеянный взор на Миристель, что видно решила оказать Тайрину помощь в процессе одевания, посчитав что с мага в этом деле толку маловато.
Глядя на улыбку эльфийской девы, наверное призванную его ободрить, чародей оробел еще больше и даже вжал голову в плечи. Ну, зато в качестве компенсации за алеющие уши он получил яблочко, которое еще и попросили нарезать, разделив на троих. Пробормотав что-то не очень вразумительное, Эйнеке отошел подальше, да без раздумий сел на землю. Выудив из рукава кинжал, он принялся старательно резать яблоко, да так чтобы самому себе при этом не отпахать пальцы, ну или просто кожу не порезать, а то мало ли что случится после этого... Тайрин, например, опять начнет расспрашивать что к чему, заботиться и волноваться, что было хоть и жутко приятным, но вместе с тем и крайне... смущающим. Из-за присутствия Миристель, а сама Миристель и вовсе, наверное потребует показать ранку и после начнет ее врачевать своими молитвами, а потом... потом не исключено что придется объяснять Тайрину что такое жрица и как с этим жить. В общем, овладевшая магом паника теперь походила на паранойю, а он сам себя уже довел до такого состояния, что походил на малое дитя, оказавшееся в незнакомом месте, да еще и в совершенном одиночестве. Ужас, тлен и безнадежность, угу.
- Как мы познакомились...  - тихо и неуверенно повторил Эйнеке, взглянув на то, как жрица заворачивает рукава и штанины одежды, что была очевидно великовата Тайрину, приводя ее в более или менее божеский вид, - Я летал... на грифоне... ну, том что из статуэтке... а там Пигалица и... раненный дракон... - сбивчиво и не очень громко заговорил полуэльф, отведя взгляд и отчаянно борясь со всеми теми эмоциями, что все еще не отпускали его, вынуждая так вот зажиматься и лепетать.

Пока Миристель возилась с маленьким драконышем, Эйнеке не торопился вводить ее в курс дела. Все еще пребывая в растерянности, он, видимо, к тому же не смог справиться со своим смущением, а потому говорил как-то почти бессвязно, коротко и малопонятно. Выслушав о "логове", девушка сделала вывод, что дракон идет к ним в гости, возможно, чтобы найти временное убежище. Все же, хоть она была не слишком подкована в драконьих вопросах и не знала об их жизни ничего, жрица догадывалась, что драконам в городе не рады. Или драконы городу не рады: Тайрин не производил впечатление того, кто хочет поскорее оказаться в обществе людей.
Девушка кивнула в ответ на благодарность Тайрина, который потом вдруг решил воспротивиться и попросил у Эйнеке защиты от странного предмета под названием сандалии. Попытка была хорошей, но все же Миристель удалось "упаковать" дракона в человеческий комплект, после чего она мягко провела рукой по волосам мальчика и произнесла:
– Умница, Тайрин, – он успел подняться на ноги и предстать перед эльфийкой и полуэльфом в своем новом облачении. – Одежда Эйнеке вполне тебе идет, – с видом знатока сказала Миристель, успев окинуть невысокую фигурку Тайрина взглядом. – Меня зовут Миристель, – запоздало представилась она, – Я рада знакомству с тобой.
За это время Эйнеке так и не смог пролить свет на ситуацию, и девушке пришлось брать ситуацию в свои руки. Статуэтка, грифон, дракон, Пигалица... Слова по отдельности были понятны, но в целое пока не складывались. С грифоном из статуэтки еще можно было разобраться, можно было понять, что Пигалица прилетела и увидела, вероятно, дракона, который, по словам Эйнеке, был раненым, но вот что он здесь делал, кто его ранил и куда теперь направлялся – пока было загадкой.
– Тебя ранили, Тайрин? – переспросила Миристель и оглянулась, словно обидчики могли выскочить из зарослей этого леса. Вероятно, небезопасно было оставаться здесь, если неподалеку были те, кто смог ранить дракона. – Кто это сделал?
Дослушав ответ Тайрина до конца, девушка направилась в сторону Эйнеке, который весьма увлекся порученным ему заданием с нарезкой яблока. Миристель присела и, коротко взглянув на полуэльфа и поблагодарив его, взяла у него дольки яблока, предназначавшиеся ей и драконышу, а затем вернулась к мальчишке и протянула ему ладонь с яблоком, предлагая угоститься.
– Это яблоко, – пояснила жрица на случай, если у Тайрина возник вопрос, что это такое, – Такой фрукт, многим он очень нравится, в том числе и мне, – на ее губах мелькнула улыбка, но сама Миристель пребывала в некоторой задумчивости. Она пока не слишком понимала, что нужно делать.
– Значит, нам нужно уходить отсюда? Те люди... Они могут вернуться? – конечно, приди они сюда, вряд ли их бы заинтересовали двое остроухих и маленький мальчишка, совершенно не похожий сейчас на дракона, но Миристель предпочитала быть осторожной. Хотя стоило ли чего-то опасаться в компании сильного огненного мага, который за секунды бы уничтожил тех, кто посмел бы на них напасть?
Девушка иногда поглядывала в сторону полуэльфа, словно проверяя, прошло ли его смущенное состояние и пришел ли он в себя. Поступок Эйнеке казался ей верхом благородства: не пройти мимо того, кто нуждался в помощи, хотя и сам мог представлять опасность для случайного прохожего, было достойно. Проявив храбрость и сострадание, полуэльф помог раненому, а затем еще и собирался предоставить тому кров, пищу и убежище. Миристель смотрела на Эйнеке весьма красноречивым взглядом, который так и говорил о том, что она восхищена его поступком и считает полуэльфа самым благородным и смелым на всей этой земле. Сама того не подозревая, Миристель вложила в свой взгляд не только восхищение, но и часть совершенно другого чувства, которое, кажется, становилось в ее сердце все сильнее, но пока не было юной жрицей замечено и названо. Так и смотрела жрица бы на Эйнеке вечность, пока не поняла вдруг, что слишком надолго задержала взгляд и теперь выглядела такой же растерянной и смущенной, как и сам полуэльф незадолго до этого. Уши у эльфийки не краснели, а потому Тайрин мог не волноваться за ее "рожки", зато щеки заалели ярче, чем крылья ее алого Огонька. 
Миристель, справившись со своим смущением, решила оставить личный разговор с Эйнеке на потом, а пока вернуться к делу и сосредоточиться на том, как она должна сейчас поступить и в чем еще нужна ее помощь.