Таверна и постоялый двор "У Кота-колдуна"
Миристель была уверена, что ее молитвы принесли их компании огромную пользу: их путь вышел весьма гладким и относительно нетрудным, по дороге не встретились никакие серьезные препятствия. Для девушки это путешествие было даже приятно, потому как природа всегда радовала ее глаз своей красотой, но вот неизвестность несколько угнетала ее. Она совершенно не могла предугадать, что их ждало впереди, и, хотя она уже не один день провела в таких раздумьях, пока они с Даниэлем скитались в поисках Морнэмира вдвоем, сейчас ей все равно было страшно.
Часто Миристель думала о том разговоре, подслушанном в таверне ненароком, но никогда не заговаривала об этом вслух и в целом не давала никому понять, что ее что-то тяготит.
Они разбили лагерь в том месте, где нужно было искать того самого Альрика Сивала, но их небольшие патрули пока не могли обнаружить следы его присутствия. Миристель была уверена, что дом так и не нашли до сих пор, а потому согласилась выполнить поручение Эйнеке. Она не заподозрила полуэльфа и остальную команду в том, что ее просто-напросто хотят убрать с места событий, хотя и глянула на Эйнеке с некоторым сомнением. Она не разбиралась ни в каких травах и ей оставалось лишь искренне надеяться, что она не принесет что-то другое вместо нужного.
Удерживая под мышкой книгу, которая, судя по ее состоянию, была, видимо, подарена Эйнеке на его первый день рождения, Миристель в компании Керихат продвигалась в указанном направлении. Эйнеке указал им, где растет трава, которая ему нужна, и девушкам ничего не оставалось, как идти туда, куда было велено.

Керихат, наверное, так и шла бы, недовольно сверля взглядом всё, на что падал её взор, пока не наткнулась на одно из нужных растений, если бы жрица не подала голос. Удивлённо переведя взгляд с лица эльфийки на книгу, драконица взяла из её рук фолиант, действительно, так ей будет ещё проще строить из себя начинающего алхимика, ибо, абсолютная память это, конечно же, хорошо, но с книгой как-то надёжнее. Опустив пурпурные глаза на исписанные мелким почерком  с витиеватыми рисунками страницы, она, быстро пробежав по ним глазами, перелистнула ещё несколько страниц, проделав в ними те же манипуляции. При этом, серебряная умудрялась продолжать продвигаться вперёд с той же скоростью, и замечая боковым зрением потенциальные препятствия, огибать их.
- Да, похоже, вот за этим растением придется зайти подальше. Оно не любит солнечного света. Тут в паре-тройке километров есть подходящее место, думаю там мы и найдём, что ищем...- задумчиво произнесла драконша, не отрываясь от книги.
- Затем возьмём восточнее и выйдем к речушке. Там найдём вот эту травку. - тыкнув в книгу пальцем, не думая о том, что эльфийка не может видеть ещё манипуляций, продолжила Керихат. - ... Мне часто приходилось бывать здесь раньше. Ближе в границе с Тёмными землями растут очень дорогие и ядовитые растения. - поспешила она пояснить, на миг оторвав взгляд от фолианта, дабы не давать эльфийке почву для подозрений касаемо её просвещенности относительно местного ландшафта, а то мало ли.
Да, эти места были ей знакомы. Родные Скалистые горы приветливо улыбались дочери крылатого племени цепочкой острых пик ещё на подходе. Родные края, так сказать. "Может, оповестить отца?" - мимоходом подумала драконица, но тут же отмела эту идею как заведомо бредовую. "Ну нет, только не сейчас. В следующий раз. Главное, чтобы он меня не заметил. Надеюсь, он не будет выходить из гнезда пока мы тут."
Керихат не раз и не два приходилось бывать в этих местах, всё же, временами Ирралмон брал свою дочь с собой, поэтому в этом лесу, ей был знаком едва ли не каждый камень. Но вот относительно произрастающих здесь растений, каких-либо конкретных знаний не было, так что оставалось только пялиться в книгу и ориентироваться по ней.
- А вот эти два можно будет поискать по пути... - пробормотала серебряная, но внезапный всплеск магической энергии, заставил её выйти из эдакой прострации. Кто-то стукнулся о её ментальный блок. Оторвав взгляд от книги, которая до сего момента с успехом отвлекала драконшу даже от мыслей о жрице, она посмотрела в сторону предположительного источника энергии.
- Олень. - будничным тоном констатировал внутренний голос. - Магический олень. - спустя пару мгновений добавила уже сама Керихат.
Хоть от животного и исходила светлая энергия, да и сам он, во всех смыслах, производил впечатление отнюдь не обычной лесной животинки, которых обычно жует пачками серебряная, всё же, она не торопилась подходить к нему. Во-первых, это что-то только что попыталось залезть к ней в голову, а это уже не есть хорошо. Во-вотрых, молчит. А значит, мало ли что у него там в голове! Налаживать с ним телепатический канал так же не было желания. Но, похоже, жрица не разделяла взглядов драконши.
- Не так опрометчиво, Миристель. - ровным голосом произнесла Керихат, захлопывая книгу и пихая её подмышку. - Осторожность никогда не повредит.
Драконице ничего не оставалось, кроме как последовать за жрицей. С виду олень выглядел, по крайней мере, безобидно, но, тем не менее, привыкшая ко всякого рода внезапным пакостям, серебряная всё же несколько активизировалась: вокруг неё с тихим свистом начали носиться безобидные потоки воздуха, готовы в любой момент стать оружием в руках крылатой и обратиться против рогатого недруга. Ибо, его молчаливость не могла отрицать то, что в следующий миг олень бросится на девушек, защищая невесть что.
Только сейчас, отвлекшись от своей собственной реальности, Керихат заметила, что воздух вокруг несколько тяжеловат для лесного, да и откуда-то явно тянется едва заметный шлейф тёмной энергии. Причём, что странно, тянулся он так же и к светлому оленю.

Керихат, кажется, вовсе не прониклась доверием к этому волшебному существу. Или прониклась, но не настолько, чтобы забывать о здравом смысле. Миристель было подумала, что девушка будет совершенно против того, чтобы следовать за оленем, но та направилась за ней, и жрица несколько облегченно вздохнула. Если бы Керихат не пошла за ней следом, девушкам пришлось бы разделиться, потому что Миристель была твердо уверена, что им не угрожает опасность, а если и угрожает, то она исходит точно не от этого оленя.
Жрица чувствовала себя не очень уютно в этой части леса. Здесь было что-то не так. Когда зверь испуганно попятился назад, девушка тут же обернулась и прислушалась, но не увидела ничего опасного или подозрительного вокруг себя.
Когда Миристель сняла браслет, олень смог выйти с ней на связь посредством передачи своих воспоминаний и зрительных образов. Жрица видела лесной источник; это было очень красивое место, спрятанное в чаще. Оно было чистым и... светлым. Но потом вдруг картины стали менее красивыми и Миристель даже ощутила, как тяжело стало находиться там, где раньше было так уютно.
"Но что же произошло?" – девушка не могла ответить на этот вопрос, не давал на него ответа и чудесный зверь, звавший на помощь. Кажется, он всегда находился у этого источника, жил здесь, возможно, охранял его. А затем пришло... Нечто, что испортило это таинственное место.
Обдумывая увиденное, Миристель замерла на месте, не сразу последовав за оленем. Но когда ее взгляд наткнулся на зверя, который остановился и в нетерпении смотрел на девушек, эльфийка тут же двинулась вперед, кивая волшебному животному, мол, тебе не стоит беспокоиться, я иду за тобой и готова помочь, если это в моих силах.
"Керихат, умоляю тебя, пойдем со мной," – подумала Миристель, опасаясь, что спутница сочтет всю эту затею не слишком хорошей и, опять же, откажется идти дальше. Не оборачиваясь, эльфийка двинулась в сторону, в которую шел олень.

Чтож, в этот раз жрица не смолчала на укоризненные предостережения драконши. Возможно, оно и лучше, так как когда она молчала, то складывалось ощущение, что та попросту игнорирует серебряную, и это раздражало даже похлеще видимой легкомысленности эльфийки. Керихат, остановившись и приподняв левую бровь, молча выслушала ответную речь и едва сдержалась, чтобы не удариться в разъяснения её "заботы". "Неужто она решила, что я от чистого сердца стараюсь её защитить? Ха! Из всей этой компании я по собственной воле кинусь защищать только одного из них и он сейчас... не здесь." - мысленно негодовала крылатая. Она поймала себя на мысли, что Эйнеке больше не ощущает, следовательно, полуэльф зашёл в какое-то помещение, туда, куда стихийная магия драконицы дотянутся не могла.
В то время, как явно недовольная чрезмерной опекой жрица замолкла, серебряная, сдерживая рвущиеся из глубин души порывы, одарила светлую снисходительной усмешкой, красноречиво говорящей:"Пока не увижу - не поверю." В голове драконши никак не мог уложиться тот факт, что жрица и бой как-то могут быть связаны, поэтому немудрено, что она не отнеслась к неё словам всерьёз, расценив их лишь как попытку потешить собственную гордость, которой даже покорные своим богам жрецы никак не лишены. Хотя, Мудрейшая всё же чуть отстала от неё, не желая, в случае чего, мешать эльфийке демонстрировать свои боевые умения; внутри серебряной отчетливо закопошилось любопытство, предчувствующее грядущее зрелище.
Олень вёл их какой-то странной тропой, где всё вокруг было не просто пропитано, а дышало тьмой. Керихат не знала, насколько чувствительна к магии жрица, но по её подсчётам, ей уже должно было как минимум подурнеть от переизбытка враждебной энергии. Внезапно стало любопытно, а ослабевает ли магия жрецов в таких вот местах с повышенной концентрацией тёмной энергии? Проверить пока не представлялось возможным, оставалось ждать, когда эльфийка начнёт магичить. Сама же драконица, хоть и была достаточно светлым существом по своей природе и несомненно ощущала, что чем дальше в лес, тем сильнее начинает на неё давить незримая завеса, но будучи довольно толерантной к обоим сторонам мироздания, ударяться в беспокойства не спешила, вся эта ситуация вызывала у крылатой скорее любопытство, нежели страх.
Тщетно временами вертя головой, стараясь прогнать неприятные запахи, которые серебряная чувствовала как нельзя остро, она продолжала продвигаться за эльфийкой, но уже перепрыгивая с островка на островок, ибо текшая по земле жижа не вызывала никакого доверия. Стало заметно темнее, но не настолько, чтобы это начало причинять драконше какие-то особые беспокойства. Но эльфийка решила сотворить небольшой источник света, появление которого по-началу заставляло уже привыкшие к сумраку глаза крылатой щуриться, но зато теперь можно было поподробней рассмотреть ту жижу, что текла между островков. Опустившись на корточки, Керихат чуть поковырялась в ней какой-то палкой, но, заметив, что олень и жрица продолжают удаляться, поспешила догнать их. Не отпускало ощущение чьего-то присутствия, но серебряная старалась не обращать не это внимание, ибо как бы не всматривалась она в чудаковатые заросли и как бы не прислушивалась, не могла никого обнаружить.
Вдруг драконица почувствовала на себе светлое заклинание, наброшенное, несомненно, жрицей. Она не сразу заметила коснувшуюся её частичку света, отвлекшись на окружающую тьму, но стоило ей вернуться из собственных размышлений, как в голове словно зазвенел колокол от осознания чужой магии. У Мудрейшей даже на миг перехватило дыхание и она замерла, словно превратившись в статую. Но осознание произошедшего быстро настигло её и крылатая, с искажённым не то страхом, не то злобой лицом, тихо взвизгнув, сделала пару больших скачков назад, выходя из-под действия заклинания эльфийки. При этом она едва не угодила в странную жижу, с трудом удержав равновесие. Дыхание в миг  сбилось, и вокруг неё с удвоенной силой и тихим свистом залетали потоки воздуха.
- Держи свои жреческие штучки от меня подальше! - прорычала драконица, смотря светловолосую крайне недовольным взглядом. - Даже если я буду умирать в этом лесу, не смей ничего делать! Я надеюсь, это понятно?
Ещё пару секунд посверлив спутницу немигающим взглядом, драконша усилием мысли сплела заклинание и в мгновение ока оказалась на островке в нескольких метрах впереди жрицы. Серебряную продолжало немного потряхивать, ей даже ненадолго показалось, что магия эльфийки немного схожа с магией охотников, с которыми ей не раз приходилось иметь дело. Зябко передёрнув плечами, она оборвала телепатический канал с эльфийкой и двинулась дальше, за оленем. Но вдруг её внимание привлекли синеватые огоньки, пляшущие чуть вдалеке. Драконица позволила себе ненадолго задержаться, чтобы рассмотреть их, но она никак не могла понять, что это такое, а потому, сойдя с тропы, по которой вёл их хранитель, драконица пошла по направлению к одному из них. "Хм, что это за штука? Светлячок?... Может быть, поймать?" Нехорошее предчувствие зашевелилось внутри и заставило девушку создать вокруг себя уже полноценный защитный кокон, но не остановиться. Керихат чувствовала энергию и жрицы и оленя, поэтому не боялась их потерять. Она хотела побыстрее узнать, что это за огонёк и двинуться дальше, но он, странным образом продолжал оставаться на том же расстоянии. Драконша прошла уже несколько метров в его направлении, но он не приблизился ни на йоту.

Отредактировано Керихат (16-04-2016 08:44:50)

Керихат вовсе не собиралась тут же даровать Миристель милость в виде своего доверия, но жрица и не собиралась продолжать дальше этот разговор. Она хотела, чтобы Керихат перестала следить за ней, как за маленьким ребенком, но у нее, конечно же, не было цели поссориться, поэтому девушка проигнорировала снисходительную усмешку спутницы и сделала вид, что эту тему они замяли.
На защитное заклинание девушка тоже отреагировала весьма странно и непонятно, чему Миристель оставалось только удивиться и забыть. Она предложила свою опеку и защиту в ответ, а там уж дело Керихат, принимать это или нет. Если хочет быть уязвимой к ударам темной магии, пускай, Миристель не настаивала на своем.
– Если ты будешь умирать, думаю, тебе будет уже безразлично, – произнесла Миристель. Конечно, она не собиралась обещать, что будет бездействовать, если вдруг Керихат подвергнется опасности. Это мог бы сделать кто угодно, но уж точно не жрец. И пусть девушка не скажет совершенно ничего, похожего на благодарность, после ее спасения, Миристель не собиралась отступать. Вслух она более ничего не сказала, лишь легонько улыбнулась уголками губ, мол, да-да, сделаем вид, что это знак согласия.
Миристель шла, не оборачиваясь, а потому не сразу заметила пропажу Керихат. Она хотела закричать, позвать ее, но вдруг ее взгляд переместился на что-то, очень похожее на человеческое тело. Или эльфийское тело...
– Даниэль?.. – ее голос прозвучал неуверенно и не очень громко, поэтому с легкостью утонул в этом тяжелом, мрачном воздухе, густым, словно туман. – Нет-нет, этого не может быть... – еще тише и неувереннее сказала Миристель, вглядываясь в распростертое тело.
Его лицо было перекошено от боли и предсмертного ужаса, но не оставалось никаких сомнений: в грязи лежал Даниэль. Жрица почувствовала, как кровь отхлынула от лица, а сердце ушло в пятки. Она стояла несколько мгновений, не решаясь сделать шаг, а потом словно что-то щелкнуло внутри: всхлипывая от душевной боли, девушка мгновенно сорвалась с места и бросилась туда, где лежало мертвое тело. Она чувствовала, как грязь обжигает ее ноги, умудряясь попадать туда, где не прикрывали их платье и обувь, но ей было абсолютно все равно. Миристель была готова опуститься на колени, чтобы попробовать что-то сделать для Даниэля. Да, его воскрешение отняло бы у нее очень много сил, но она была готова пожертвовать ими ради спутника. Миристель в ужасе отвернулась, рассмотрев ужасную рану эльфа.
Отвернувшись, она увидела еще кое-что, от чего по спине побежали холодные мерзкие мурашки. Наталь... Волчица, скорее всего, Тэлэрин... Труп Гволкхмэй, висевший на дереве...
Миристель не понимала, как ее отряд оказался здесь. Почему Эйнеке отправил ее за травами, а сам куда-то пропал? Почему команда оказалась тут без него? Что произошло?
У жрицы не было времени рассуждать на эту тему, к тому же она была охвачена паникой. Она не встречалась со смертью так близко, да и вообще росла и жила в относительной безопасности, поэтому ей пришлось сделать над собой усилия, чтобы не растерять остатки самообладания. Успокоившись, Миристель поймала себя на мысли, что понятия не имеет, где сам Эйнеке, и даже боится об этом думать.
Но он сам подал признаки жизни. Угасающей и слабеющей жизни.
Он звал на помощь Миристель, и она, не раздумывая ни минуты, бросилась в ту сторону, откуда раздавался его голос. Поспешно вытирая слезы, девушка мужественно заставила себя перестать думать об убитых и сосредоточиться на том, чтобы спасти Эйнеке. Хотя бы его. О том, что случилось с Керихат, было думать еще страшнее, поэтому жрица просто отбросила все мысли.

Керихат напряжённо озиралась по сторонам, делая осторожные шаги назад. Она чувствовала ощутимую вибрацию магических нитей, но не могла понять, откуда она исходит, не могла найти источник, казалось, словно само пространство и есть живое существо, а неосторожная драконица оказалась внутри него. Шаг. Ещё один. Ещё. Медленно, стараясь быть как можно более незаметной, серебряная двигалась назад, хотя и догадывалась, что напрасно, ибо явственное ощущение пристального взгляда не покидало её ни на миг. Но вдруг, особенно сильная вибрация заставила драконицу встрепенуться и постараться отшатнуться от неизвестной угрозы, но слишком поздно. По голове словно ударили стальным молотом, перед взором всё закружилось, а к горлу подступила, ставшая уже родной из-за постоянных экспериментов с пищей, дурнота. Прерывисто вздохнув, девушка пошатнулась, едва не упав на колени в топкую грязь. Воздушный щит сам по себе распался во время удара, но Керихат это уже не заботило. Жадно хватая ртом воздух и невзирая на карусель перед глазами, она попыталась взять себя в руки и приготовиться к возможным последующим атакам, но их к счастью, не последовало, да и нити практически перестали дрожать. Тяжело дыша серебряная подошла к одному из сомнительного вида темных деревьев и хотела облокотиться на него, но в последний момент одёрнула руку, ибо прикасаться к чему либо в этом странном лесу не было никакого желания. Вместо этого она пригнулась и уперлась руками в колени, переводя дух. Только сейчас она заметила краем глаза нечто светлое, резко контрастирующее с окружающей обстановкой. Это был тот самый олень. "Что ты здесь делаешь? Какого чёрта вы пошли за мной?! И где жрица?... Жрица." - гневные мысли вмиг оборвались, когда Керихат поняла, что эльфийки с оленем нет. Нехорошее предчувствие щёлкнуло в груди, заставляя драконицу выпрямиться и настороженно уставиться на Хранителя. Благо, удар тёмной силы был не сильным и после пережитых куда более сильных заклинаний этой школы, тело и разум крылатой восстанавливались с поразительной быстротой. Она даже выбросила из головы недавнее нападение, обратив всё свое внимание к оленю и неизвестно где находящейся жрице. Несколько мгновений потребовалось серебряной, чтобы оценить явно обеспокоенный вид Хранителя и провести аналогию между ним и отсутствием Миристель. Долго драконшу уговаривать не пришлось.
- Тц, жрица!- злобно выпалила девушка, рванувшись обратно, к тропе. Но тягучая грязь, словно специально затягивала её всё сильнее, не давая двигаться так быстро, как хотелось бы. Тихо рыча она в неистовстве продвигалась вперёд. Если бы не обещание, данное Эйнеке, Керихат, наверняка, бы в жизнь не стала бы так напрягаться, да ещё и ради служительницы ненавистных богов, но тут особый случай. Ещё на Вечере Сказок, дочь крылатого племени смекнула, что магу эта особа небезразлична, и это давало дополнительный стимул для того, чтобы как можно быстрей добраться до эльфийки и убедиться, что с ней всё хорошо. А мысли о том, как отреагирует полукровка, если узнает, что из-за неосторожности и жадности драконицы жрица сгинула в захваченном тьмой лесу, только прибавляли ей прыти. Хранитель уже выпал из её внимания. Ты свой дело сделал - молодец. А теперь не мешай.
Прошлёпав по грязи с десяток, а, может, и два метров, серебряная, поняв, что отошла она дальше, чем думала и пока вот так доберётся до места может случиться то, что ей, наверняка не понравится, решила прибегнуть к магии. И не удивительно, особенно для дракона, который пихает магию везде, по делу и без. Короткое незаметное плетение и вот серебряная, со сбившимся после удара тьмы дыханием, уже стоит на том самом островке тропы, с которого спрыгнула в погоне за огоньками. Дальше она переместиться не могла, по причине незнания местности и хотя бы приблизительного местонахождения искомой эльфийки, а значит, придется по старинке, ножками-ножками.
Впрочем, долго раздумывать на тему того, куда идти не пришлось. Неприятные скрипучие звуки, отдалённо напоминающие смех раздались где-то вдалеке. Керихат лишь настороженно обернулась на них, но не спешила идти, однако, спустя несколько мгновений она услышала голос, который она бы узнала из тысяч других, голос мага! Но голос этот был фальшивым, ненастоящим, явно сплетенным чарами. Драконица уловила незаметные другим скрипучие нотки угасающих отголосках. И голос этот был пропитан магией. Тёмной магией. Но, что куда страшнее оказалось то, что среди этих фальшивых голосов раздался её один. Настоящий. "Нет. Нет-нет-нет-нет-нет!" - с замершим сердцем подумала Керихат хватаясь за голову. "Жрица!" - коротко пронеслось в голове и серебряная опрометью бросилась к источникам звуков, ментально оглашая окружающее пространство не самыми культурными словами, услышанными когда-то от людей. Ну вот, а она переживала, что не сможет найти им применение в своей речи! А оно (применение) и само нашлось!
- Миристель! - попыталась крикнуть девушка, пробираясь к эльфийке. - Уходи оттуда!
Голос странно срывался, не давая крикнуть достаточно громко, чтобы её услышали. Стиснув зубы, Керихат продолжала упорно идти туда, где по её предположению должна была быть эльфийка, на пути она увидела иллюзии мертвых членов их пёстрой компании и сюжет происходящего начал потихоньку вырисовываться в белокурой голове. Неосторожный взмах рукой и она увидела то, что впоследствии могло стать проблемой: едва заметно поблескивающая серебряная чешуя. Серебряная и забыла о ней с момента попытки поимки огонька. Повинуясь мимолётной мысли, чешуйки втянулись под кожу.
И вот, наконец впереди замаячили знакомые светлые одежды. Миристель. В окружении иллюзий. Керихат видела их, также как и видела их магическую природу, их фальшивость, но вот жрица, кажется, нет.
- Миристель! Чтоб тебя, глупая жрица! - в гневе крикнула драконица, прорываясь сквозь мороки. Так быстро, как только возможно, побежав к эльфийке, крылатая, схватила ту за запястье, приложив больше силы, чем требовалось, и рывком вынудила светловолосую отскочить от поразительно правдоподобной иллюзии полуэльфа. Она бы, наверное, и сама повелась на неё, не знай, что это лишь происки врага. Не обращая боле внимания на служительницу Играсиль, драконша, с силой сжимая её запястье, сделала несколько шагов в сторону тропинки, но почувствовав новые колебания тёмной энергии, решила не ждать "аплодисментов" "благодарного" зрителя, и вернуться на более или менее безопасную тропу самым быстрым способом, телепортом, так как получить второй удар, не имея нормальной возможности защититься - не хотелось.
Оказавшись на островках, возвышающихся над жгучей грязью, Керихат наконец выпустила руку эльфийки и не преминула разразиться гневной тирадой:
- Чем ты вообще думала жрица?! Где была твоя голова?! Ты слышала звуки битвы?! С чего бы Эйнеке и остальным оказываться здесь?! Тебе не пришло в голову, что тьма, поселившаяся здесь может испытывать нас?! Не ты ли говорила, что можешь постоять за себя?! И что я вижу, после недолгой отлучки?! Ты покорно уходишь вглубь леса за мороками! Неужели ты не засомневалась в правдивости увиденного?! Неужели твоя богиня не помогла тебе?! Где была твоя голова, Миристель?! - последние слова Керихат процедила сквозь зубы, готовая кулаками вбивать смысл своих слов в голову эльфийки. Драконица яростно сверлила девушку пылающим пурпурным огнём взором, не забывая при этом подмечать, не приближается ли к ним кто пострашнее иллюзий и блуждающих огней. Керихат и сама не могла понять, почему она сорвалась на эльфийку. Разве ей есть дело до её жизни? Чего ей распинаться? Сама серебряная оправдывала такое поведение тем, что она просто старалась выполнить обещание данное Эйнеке. Она настолько упорно вдалбливала это себе за время произнесения гневной речи, что сама уверовала в то, что так и есть.

Отредактировано Керихат (22-04-2016 00:14:54)

- Миристель! Чтоб тебя, глупая жрица!
Миристель, словно очнувшись от сна, начала оглядываться по сторонам, чтобы найти обладателя голоса, что сейчас так недовольно ее звал, но не успела она и повернуть головы, как ее резко схватили за запястье и потащили на себя. Девушка едва смогла сохранить равновесие и не упала в грязь. Непонимающе она смотрела на ту, что стояла сейчас перед ней, и понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что это Керихат.
Миристель не успела ничего ответить: Керихат перенесла их подальше от ужасного дерева, но, как только они оказались в более менее безопасном месте, жрица попыталась произнести хоть слово, но не смогла. Она была рада, что Керихат в порядке, но в то же время не могла так быстро оправиться от пережитого.
Выпустив руку Миристель, спутница тут же начала гневно ее отчитывать. Жрица молча смотрела на девушку опустошенным взглядом и абсолютно не шевелилась. Когда Керихат окончила свою речь, Миристель немного помолчала, все еще не сводя с нее взгляда и почти не моргая, а затем бесцветным и лишенным какого-то бы то ни было осознания случившегося голосом произнесла:
– Рада, что ты в порядке, Керихат, – и затем снова замолчала, постепенно осмысляя происшедшее с ней. Керихат была жива, кричала на нее, что-то пыталась донести, значит, ничего плохого не произошло. Значит, все были живы? Керихат ругала ее за то, что она так легко поверила в обман, значит, это были не более, чем призраки? Просто несуществующие иллюзии?
Миристель глубоко вздохнула и посмотрела на девушку взглядом, в котором более менее отобразилось понимание случившегося.
– Значит, никто не погиб сегодня? – на всякий случай тихо спросила она перед тем, как перевести взгляд на Хранителя. Тот нетерпеливо ожидал их, и Миристель, уже в который раз за день взяв себя усилием воли в руки, повернулась, чтобы продолжить следовать за оленем.
Опасаясь повторения этого страшнейшего момента, Миристель разжала ладонь, взяв пальцами тонкий браслет, который до этого судорожно сжимала, и надела его на запястье, преградив путь к своим мыслям Хранителю. Наверное, теперь он сможет просто отвести их к месту, к которому вел изначально, а там уже станет понятно, что произошло. Но затем жрица почувствовала, что зверь снова забеспокоился, и покорно сняла браслет, пообещав себе, что больше не поддастся на уловки темной силы.
Они достигли того самого места, и Миристель поняла, что сейчас было намного страшнее, чем до этого. Она видела ритуал, который поспешно сменил мирные картины источника, и молилась, чтобы этот кошмар быстрее закончился.
Вот, почему источник стал таким, вот где крылась причина. Миристель уже видела оскверненные святилища и буквально из пепла возрождала светлую веру, поэтому она заставила себя не думать о судьбе этого несчастного ребенка и подошла чуть ближе.
– Я справлюсь, – на всякий случай предостерегла она спутницу, пока та опять не начала на нее кричать или ставить под сомнение слова Миристель.
– Всевидящая защитница душ наших, светлейшая богиня Играсиль, – тихо произнесла жрица, борясь с дрожью в голосе. – Не оставь свою верную послушницу без своей всеблагой помощи. Взываю к тебе и уповаю на твое всеобъемлющее сострадание, твою величайшую силу, непревзойденную мудрость. Прошу тебя об упокоении невинной души жестоко убитого младенца, не успевшего запомнить жизнь, но нуждающегося в твоей милости. Забери себе и чистую душу его, и поруганное тело его, – голос Миристель зазвучал иначе, став более твердым и уверенным; он приобрел еще и какую-то новую интонацию, которую нельзя было описать. – И убереги от взгляда постороннего случайного прохожего юное тело его... – Миристель опустила взгляд, чтобы не видеть, как постепенно исчезнет тело ребенка, объятое пламенем божественного происхождения. На Керихат она тоже не оглядывалась, полностью подчинив свое сознание связи с богиней. Она не могла захоронить младенца, предав его тело земле, но и оставить его здесь, конечно же, не представлялось возможным. Оставалось только просить богиню очистить источник, взывая к ней о помощи.
Когда это все закончилось, жрица по-прежнему хранила молчание. Оставался алтарь, который когда-то послужил опорой для темных сил в их чудовищном ритуале. Теперь же он должен был помогать другой стороне.
Миристель вновь заговорила с богиней, моля ее о том, чтобы она помогла изгнать остатки нечистоты и скверны из этого места. Избавить источник от темных сил было не так просто и требовало определенных затрат энергии, конечно, и от самой жрицы. Дочитав молитву до конца, девушка устало посмотрела на место, где до этого был проведен темный ритуал.
Постепенно исчезали колдовские символы, а алтарь более не источал сильнейшую темную энергию. Глубоко вздохнув, Миристель продолжила, чувствуя, что у нее осталось не так много сил.
Медленно, капля за каплей, начала очищаться вода, до этого вобравшая в себя всю грязь, кровь и скверну. Конечно, источник не мог очиститься мгновенно, но чувствовалось, что даже воздух стал легче здесь.
Только теперь Миристель обернулась на Керихат. Несмотря на ее усталость, подавленное состояние и пережитый ужас, жрица все же была рада, что они смогли помочь Хранителю.
– Думаю, этого от нас ждал хозяин этого места, – вслух произнесла эльфийка, переводя взгляд на оленя.

"Наконец-то всё закончилось. Да, теперь можно вернуться и проучить одного остроухого полукровку!" - раздражённо подумала драконица, слабо кивнув эльфийке, в ответ на её слова. Странное дело, как только жреческая магия перестала давить на серебряную, к ней с удивительной скоростью вернулись и ворчливость, и общее неудовлетворение ситуацией и положением дел в целом. Хорошо ещё, что Керихат хватает выдержки держать возмущения в себе, а не высказывать вслух всё, что думает. Однако, как бы она не ворчала, как бы не отрицала и не злилась, она не могла не признать, что жрица-таки довольно полезна и очень лихо разделалась с той тварью, что поселилась здесь на благодатной "почве" целебного источника. Драконша даже мельком допустила мысль, что это даже здорово, что Миристель оказалась именно жрицей, а не кем-либо другим, ведь тогда очищение источника стало бы делом довольно-таки проблематичным, и, кто знает, может, пока бы они тут скакали, пытаясь уничтожить ту сущность, то ещё не раз бы столкнулись с её проделками.
Серебряная, стоя чуть поодаль наблюдала за белым оленем, который, кажется, после небольшой проверки остался доволен работой. Улыбнувшись одними уголками губ, она уже было хотела окликнуть эльфийку и двинуться обратно, но не тут-то было. Хранитель не собирался отпускать их так быстро. Керихат нервно, с долей раздражения, дёрнула плечом на слова девушки и, ничего не сказав, двинула вслед за оленем и восседающей на нём светловолосой. "Очередная проблема, Хранитель?" - мысленно проворчала Керихат, однако даже не попыталась передать свои мысли оленю. Им пришлось ещё немного углубиться в лес, и в скором времени драконица увидела могилу с посохом на ней. Усмехнувшись его интересному дизайну, она скрестила руки на груди, наблюдая за всеми манипуляциями эльфийки.
"Ммм, Хранитель решил выразить свою благодарность?" - подумала драконша, смекнув наконец-таки, для чего олень привел их сюда. "Ну теперь-то уж точно всё." - облегченно подумала драконша, готовясь окончательно попрощаться со странным существом, но им вновь пришлось идти вслед за ним. Первые минуты Керихат смотрела на Хранителя с явным неудовольствием, однако, довольно скоро она перестала сверлить его взглядом, когда осознала, что олень решил облегчить их путь и вывел к опушке.
Не без удовольствия, однако, граничащего с раздражением и недовольством, серебряная наблюдала, как к ним на встречу шёл полуэльф, которого она не раз вспоминала во время их совместного с Мирой приключения, причём, вспоминала, не лестными словами. Но закатывать скандал прямо здесь и сейчас она, разумеется, не собиралась, решив приберечь томившиеся в душе слова на потом. К тому же, запах крови и несколько измученный вид Эйнеке так же располагали в перенесению разговора по душам до лучших времён. Кровь на одежде мага, всего на миг взволновала драконшу, но позже не осталось ничего, кроме любопытсва и вопросов вроде "Как же он так испачкался?". Впрочем, несмотря ни на что вид его всё же оставлял желать лучшего, однако, крылатая здраво расценила, что пришедшая в себя эльфийка, наверняка, в случае чего, подлечит пироманта лучше, чем она сама.
Сейчас же Керихат решила под шумок уйти, оставив этих двоих наедине. Только сейчас она осознала, что где-то там в лесу обронила книгу, с которой они пришли сюда, да и что-то глубоко в подсознании подсказывало ей, что сейчас, действительно, лучше ретироваться. Серебряная кивнула оленю и призывно махнула рукой, пытаясь показать, мол, тебе тоже лучше уйти. После она развернулась на пятках и двинулась обратно в чащу. Начинались поиски книги... Конечно, можно было бы оставить её и преспокойно вернуться к остальным, но драконшу начало мучить какое-то наподобие совести от осознания того, что из-за её рассеянности маг может лишиться одной из своих вещей, а в глазах крылатой это трагедия и катастрофа. Поиски не заняли много времени. Крылатая решила, что обронила её где-то по пути к огонькам, поэтому и телепортировалась на ту часть тропинки, с которой сошла. Если бы не магия воздуха, то, наверняка, пришлось бы здорово повозиться ища нужный предмет, а так, девушка довольно быстро почувствовала его под одним из кустов. Подняв книгу и, на этот раз крепко стиснув её в руке, драконша, удовлетворённо улыбнувшись пока ещё не сильно заметным, но явно положительным изменениям окружающей остановки двинулась прочь с этого места к остальным, попутно приводя себя в порядок.
--> Окрестности города

Сердце билось столь оглушительно, что Миристель казалось, будто Эйнеке слышит его издалека. Несколько мгновений она наблюдала за тем, как он стремительно движется ей навстречу, а затем, сбросив с себя оцепенение, девушка спешилась с оленя. Ее пальцы непроизвольно сжались, крепче стискивая подаренный Харнителем посох. Она и забыла, что сжимала в руке сейчас посох, забыла, откуда он у нее и вообще происшедшие события на мгновение отошли на задний план. Сейчас над ними всеми возвышался лишь один полуэльф, который находился в пределах досягаемости и, кажется, в этот раз не был миражным видением.
Миристель позабыла поблагодарить своего белоснежного провожатого и даже не заметила, как он ушел. Ее щеки порозовели от смущения и волнения, а на губах мелькнула робкая улыбка. Сначала нерешительно, а затем с каждым шагом все увереннее жрица двинулась к Эйнеке, едва удержавшись от того, чтобы не броситься ему на шею, как маленькая, несдержанная девочка.
Полуэльф остановился, и Миристель остановилась тоже, вглядываясь в его уставшее лицо. Он показался ей сейчас невероятно близким, а встреча – самой желанной.
Взгляд эльфийской жрицы скользил по чертам Эйнеке, по его спутанным волосам, перепачканной одежде, и отчего-то даже сейчас находил полуэльфа невероятно красивым.
Когда слуха ласково коснулась эльфийская речь, девушка хотела что-то ответить, поддержать эту своеобразную игру, принадлежавшую им двоим и непонятную более никому, но промолчала, не в силах вымолвить ни слова. Она почему-то была столь смущена, но в то же время столь рада, что совершенно запуталась в этих эмоциях, не решаясь показать ни одну из них, но при этом невольно выдавая себя с головой.
Подняв голову, Миристель вновь хотела что-то сказать, но, столкнувшись со взглядом Эйнеке, который являлся словно отражением ее собственных чувств, разбавленным эмоциями полуэльфа, сомкнула губы, решив, что слова здесь необязательны.
Кажется, Эйнеке хотел сделать еще один шаг к ней, но отчего-то удержал себя, оставшись на месте. Между ними, как показалось девушке, было огромное расстояние, которое так хотелось преодолеть. Пока они молчали, Миристель недоставало решимости приблизиться, но Эйнеке заговорил вновь, и его голос заставил что-то внутри девушки вздрогнуть. Слушая его тихий шепот, она поняла, что она не будет чувствовать себя в безопасности, пока не осуществит то, что изначально подсказало ей ее сердце. Волнуясь от того, что боялась встретить осуждение или даже отказ, жрица все же решительно наплевала на все сомнения и вопросы вроде: "А вдруг...?" и шагнула к полуэльфу, сокращая расстояние между ними. Они были столь близко, что Миристель оставалось лишь прижаться к груди Эйнеке, что она и сделала, затем осторожно положив голову ему на грудь, но все еще не решаясь обнять его руками.
Приятное тепло зарождалось в ее груди и разливалось по всему телу, прогоняя страхи, сомнения и даже смущение, которое еще недавно было преградой.
– Я тебе солгал, – произнес Эйнеке, но Миристель лишь крепче прижалась к нему, пытаясь удержать слезы, которые готовы были тут же хлынуть из глаз, но вовсе не от обиды.
– Все хорошо, – повторив его недавние слова, дрогнувшим голосом отозвалась девушка, прикрыв глаза.

Миристель почувствовала прикосновение рук Эйнеке к своей спине и зажмурилась от того, какое счастье захлестнуло ее в этот момент. Он не оттолкнул ее, а напротив – лишь прижал сильнее. Значит, он здесь, рядом, и не собирается уходить или пропадать, словно то наваждение в темном лесу. Девушка прерывисто вздохнула, а затем замерла, прислушиваясь к себе. Сердце, подгоняемое близостью Эйнеке, застучало еще быстрее, и оставалось лишь удивляться, как оно умудряется отсчитывать столько ударов. 
Девушка подняла руки и обхватила спину полуэльфа, стараясь прижаться к нему еще сильнее, стать еще ближе к тому, кто, как выяснилось в ходе ее пребывания среди кошмаров, был совершенно не безразличен Миристель. Она больше не собиралась отрицать для себя, что какие бы слова ни бросил тогда в таверне ее спутник, она чувствовала к нему доверие, симпатию, желание находиться рядом. Конечно, обрывки того ночного разговора с Наталем все еще били точно в уязвимое сердце, пытаясь воззвать жрицу к бдительности и осторожности, но с каждым днем их путешествия эти удары становились слабее.
Сейчас Миристель не хотела думать ни о будущем, ни о прошлом. Даже настоящее она могла осмыслить с трудом, ибо невозможно понять разумом то, что происходит в сердце. Девушка просто чувствовала, как что-то меняется внутри. Это что-то и толкнуло ее к Эйнеке, заставило прильнуть к его груди и найти избавление от всех страхов в его объятиях. Казалось, что разомкни она сейчас его руки, обнявшие ее, и все невзгоды мира вновь обступят ее со всех сторон. Пытаясь забыть все кошмары дня и притупить чувство беспокойства, Миристель вцепилась пальцами одной руки в испачканную одежду полуэльфа, словно боялась, что не сделай она этого, их смогут разлучить. В другой руке девушка по-прежнему держала посох, но он сейчас ее не волновал абсолютно.
Безоблачное счастье легко было разрушить даже одним словом, поэтому Миристель молчала, наслаждаясь моментом и понимая, что, возможно, больше этот момент никогда не повторится. Но, почувствовав легкое прикосновение губ Эйнеке к своей макушке, девушка словно очнулась. В голове мелькнула мысль о том, что полуэльф солгал ей. Она не собиралась выяснять, зачем он это сделал, почему, как именно и как он посмел обмануть служительницу справедливой, мудрой и всевидящей богини, но не могла не спросить обо всем, что произошло, потому что это волновало ее и заставляло обращаться к мрачным воспоминаниям дня.
- Расскажи, что произошло, - тихим голосом произнесла Миристель, пытаясь совладать с непослушными губами. Она боялась услышать что-то такое, что перечеркнет всю безмятежность их счастья, но не могла сделать вид, что кроме них в этом мире ничего не было. Хотя и очень хотела бы.
- А после я расскажу тебе, - добавила девушка, грустно улыбнувшись. Она по-прежнему не собиралась отпускать полуэльфа, надеясь, что и он не захочет уйти. Хоть один шаг вперед – и они навсегда оставят позади этот чудесный момент, когда их души, кажется, достигли полного взаимопонимания и соприкоснулись.

Миристель почувствовала, как пальцы Эйнеке осторожно касаются ее щеки. Ее ресницы дрогнули, и она вскинула свои прозрачно-голубые глаза на полуэльфа. Девушка слушала то, что говорил Эйнеке, и не сводила с него пристального взгляда. Могло показаться, что его слова не доходят до ее понимания или что она невнимательна к его рассказу, но на деле было совершенно иначе: Миристель слушала и пыталась собрать в единое целое обрывки фраз, которые произносил Эйнеке. Говорил полуэльф очень коротко, но Миристель поняла, что он хотел сказать, и в задумчивости отвела взгляд в сторону. Она не отстранилась, потому как не желала делать этого, но больше ничего не спросила. Эта тема вдруг действительно показалась неуместной, ненужной в этот момент, и Миристель даже поначалу пожалела о том, что затронула ее, но затем одернула себя: она должна была узнать правду. И чем раньше, тем лучше. Возможно, нежное прикосновение Эйнеке и его объятия смягчили негодование жрицы по поводу того, как легко ее обвели вокруг пальца, а, возможно, она и сама слишком устала для того, чтобы злиться.
Когда Эйнеке обратил внимание на посох, Миристель поняла, что совершенно о нем забыла. И неудивительно, что она не вспомнила об этом магическом предмете: у нее было занятие намного приятнее, чем ее сегодняшнее приключение.
Приоткрыв губы, девушка хотела ответить, но растерянно замолчала, так как не знала, как объяснить все, что произошло, столь же кратко, как это получилось у Эйнеке. Может, это выходит само? Скорее всего, так и есть, потому как намеренно все события не хотели сворачиваться в маленькое повествование. Напротив, все новые и новые воспоминания "забытого" за сегодня разрастались, всплывали в памяти, цеплялись друг за друга и умудрялись переплетаться так, что нужно было внимательно за ними следить во избежание путаницы в рассказе.
Миристель помолчала, а затем улыбнулась невеселой и слабой улыбкой, выразившей всю ее усталость, которая, к слову, чувствовалась намного меньше, чем до обретения посоха.
– Белый Олень действительно был здесь, – сказала она, не переставая улыбаться. – И, кажется, я на нем выехала к тебе из леса... – добавила Миристель, улыбнувшись шире и гораздо более искренне. Со стороны все выглядело весьма забавно, и ей казалось, что начни она сейчас все объяснять, это будет полнейшей нелепостью. Поэтому она говорила медленно, с трудом подбирая подходящие слова.
– Этот посох – награда за то, что я помогла избавить источник от заражения, – Миристель опустила глаза на кристалл, который так прочно держала лапа дракона. – Хранитель дал мне его, – произнесла жрица и вновь замолчала. По ее лицу пробежала тень: она не знала, стоит ли рассказывать Эйнеке про призраков, которые преследовали ее и заставили очутиться в настоящем кошмаре из-за ее глупости и наивности. Пожалуй, она не расскажет полуэльфу о своей неосторожности. Он никогда не был хорошего мнения о ее способности постоять за себя и самостоятельности. Хоть Миристель и пообещала себе, что закроет глаза на ложь Эйнеке, но внутри зашевелилось что-то нехорошее и неприятное, словно своим поступком он задел то темное, что есть в каждом, даже в светлых жрицах.
А потом Миристель вспомнила о Керихат, которая, возможно, расскажет Эйнеке и другим о том, как жрица, которая уверенно твердила, что сама может со всем справиться, последовала за обычными иллюзиями в лес и оказалась обманута. И тем не менее, она решила, что если Эйнеке и узнает об этом, то вряд ли от нее самой.
– Надеюсь, у нас нет... серьезно раненых? – сглотнув от волнения, все же решила уточнить Миристель, неосознанно вцепившись в плечо Эйнеке свободной рукой. Если бы были серьезно раненые, конечно, они бы вряд ли стояли здесь и безмятежно разговаривали, но жрица просто побоялась произнести "погибших".

Эйнеке, кажется, немного растерялся, когда увидел все это великолепное зрелище. Оно и неудивительно, Миристель тоже поначалу замерла бы, увидь она такую картину. Можно сказать, полуэльф отреагировал более менее спокойно в ответ на то, что жрица, которую он в компании Керихат отправил собирать безобидные травы, вернулась без трав, без Керихат, зато с посохом и белоснежным оленем, который, к тому же, вез ее верхом. Беловолосая дева в белоснежной одежде на белоснежном олене – пожалуй, это выглядело достаточно мощно для того, чтобы ошеломить кого угодно. Миристель тихонько рассмеялась своим мыслям, и внутреннее напряжение несколько отступило.
В ответ на утверждение о магической природе посоха девушка лишь бросила мимолетный взгляд на него, не чувствуя того же, что чувствовал Эйнеке. Кажется, для Миристель это была весьма бесполезная вещь, которая хоть и придавала определенное количество сил, но ничем больше не могла помочь. Девушка подняла взгляд на полуэльфа, который, кажется, смыслил в этом намного больше, чем она, и решила, что у посоха будет новый, гораздо более опытный в вопросах магии хозяин. Но прежде чем Миристель сказала что-либо еще, Эйнеке вдруг посмотрел на нее столь внимательно, что она даже не смогла поначалу отвести взгляд. Кажется, полуэльфа совершенно не удовлетворил короткий рассказ, и он хотел знать намного больше, и он… беспокоился. Этот взгляд выражал такую заботу и так ясно спрашивал, в порядке ли она и не хочет ли рассказать что-то еще, что Миристель, наконец, не выдержав, просто опустила глаза, прикрыв свои эмоции ресницами.
- Рада слышать, - отозвалась тихо девушка, чувствуя, как падает камень беспокойства с души. Если все целы, значит, все закончилось хорошо. Нет, не закончилось – Миристель знала, что это еще не конец. Но по крайней мере сегодняшний день не обернулся трагедией и потерями, а значит, все было хорошо. Рука Эйнеке накрыла ее руку, и Миристель вдруг отчетливо поняла, что отношения между ней и полуэльфом сегодня изменились, стали иными. Они стали ближе друг к другу, и теперь Миристель чувствовала, что она была не одна. Конечно, она никогда не чувствовала себя одинокой – у нее были сначала родители, потом наставница, прихожане и, конечно, ее богиня, но только сейчас Миристель поняла, что значит иметь кого-то, кто тебе близок.
Когда она смогла вновь посмотреть на Эйнеке, она заметила, что он подался вперед, и замерла, ожидая того, что должно было случиться (или не случиться – возможно, ей только показалось?), но вдруг полуэльф замер и отстранился. Жрица не сразу поняла, почему, но затем он сам объяснил ей, показав раскрытую сумку.
- Тогда нам нужно возвращаться, - с некоторым, неясным сожалением произнесла Миристель, не совсем, правда, понимая, что это или, вернее, кто это, и что делает в сумке у Эйнеке. И почему он, собственно, носит их с собой.
Вечером этого дня Миристель стала счастливой обладательницей маленького и весьма дружелюбного существа, которому, можно сказать, понравилась с первого взгляда. Как и сказал Эйнеке, файры действительно проклюнулись в этот день, благо, они с Миристель успели добраться до лагеря и наблюдать рождение питомцев уже в более подходящих для этого условиях.
Решив довести до конца то, что задумала, Миристель передала Эйнеке посох, обосновав это тем, что он абсолютно не нужен ей, и что она даже не может найти ему применение, а Эйнеке должен точно понимать больше, чем сама жрица.
С утра весь их отряд вновь отправился путь, и Миристель была рада оставить за плечами это место, с которым были связаны не самые приятные воспоминания. Хотя, остались и приятные, но их девушка точно сохранит навсегда в памяти.
→ Гульрам