Габриэль любил города. Их бесконечная суета, мнимо стихающая лишь к ночи, дарила приятное ощущение “жизни” вокруг, а гомон множества голосов создавал для собственных мыслей приятный шумовой фон. Не говоря уже о том, что в городах всегда было легко вести дела. Тут тебе и потенциальные клиенты, привыкшие смотреть на простой люд высоко задрав нос со своих ажурных балкончиков, и немало простофиль, что сначала доверчиво заглянут в глаза вампира, а затем щедро поделятся собственной кровью.  И тот факт, что бОльшую часть времени антикварщик проводил где-нибудь в глуши, в поисках очередной старинной побрякушки, делало каждое возвращение в города подобно маленькому празднику.
Сотт уже предвкушал как окунется с головой в городскую жизнь на недельку-другую как только разберется с одним делом. Он никуда не спешил, а потому рассчитался с возницей немного не доехав до города. Хотелось прогуляться, благо день выдался пасмурным и не было нужды натягивать капюшон плаща почти до самого подбородка.
Но было в таких возвращениях и кое что грустное. Время. А точнее, его последствия. Когда ты сам замер в нем, как жук в янтаре, еще тяжелее наблюдать как мир вокруг неумолимо меняется. Там, где когда-то был небольшой уютный городок, сейчас лишь развалины и молодой лес, а на месте диких скал вверх тянутся высокие замковые шпили. Но дискомфортнее всего было расставаться с привычными приятными мелочами.
Уверенно шагая по улочке на окраине города, Габриэль без стеснения бросал взгляд то в одну, то в другую сторону, отмечая как изменилась местность с момента его последнего визита сюда. “Вот этого дома здесь не было. А тут раньше был сад со странными ползущими цветами,” - внутренний голос лениво комментировал увиденное по мере продвижения. - “А вон там за поворотом…” - ход мыслей вдруг оборвался, когда под ноги выскочил хохочущий мальчишка. Не обращая совершенно никакого внимания на то, что едва не врезался в незнакомца, он, все также заливаясь смехом, продолжил убегать от своих таких же маленьких друзей. По-прежнему стоя на месте, Габриэль задумчивым взглядом проводил детвору, а затем поднял перед собой руку, обтянутую тонкой тканью перчатки.
“Да, все верно. За поворотом раньше была та мастерская.” - безрадостно закончил внутренний голос.
Рыжий любил перчатки. Они давали определенную защиту от жгучих солнечных лучей, в перчатках же было удобнее и безопаснее лапать очередную “реликвию”. И это не говоря уже об эстетической и моральной стороне вопроса. Словом, Габриэль был давним и ярым поклонником этого предмета гардероба. Но перчатки перчаткам рознь. Одни сковывали, делали пальцы непослушными и доставляли дискомфорт при каждом движении. Другие же сидели на руках как вторая кожа. Те, что сейчас рассматривал вампир были “средними”. Они не доставляли ощутимых неудобств при носке, но и петь дифирамбы портному, что их сшил, не хотелось. А вот тот мастер, что раньше жил за поворотом… вампир до сих пор с теплотой на сердце вспоминал, какие перчатки шил для него тот человек, но всякий раз это тепло сменялось тоской, когда приходило осознание, что больше ему там заказ не сделать. Эх, знай он, что вернувшись однажды в Гульрам, услышит, что лавка больше не работает и ее владельцы невесть где, он бы обращался с теми перчатками в несколько раз бережнее! Но куда уж теперь.
С легкой улыбкой на губах гоняя в голове мысли, путник продолжал продвигаться вглубь города, по старой привычке завернув на следующем переулке. Редкие косые взгляды прохожих его не волновали, слишком привык. Однако он снова остановился, истуканом замерев на месте, когда впереди показалось нечто знакомое. Вывеска. Несведущему наблюдателю она бы показалась самой обычной, старой, с облупившейся кое-где красной, явно видавшая лучшие годы. Но для Габриэля она была сродни порталу в прошлое. Сотт недоверчиво поднял взгляд вверх, на небо, где клубились низкие тучи - нет, напечь макушку ему не могло при всем желании, даже если отбросить физическую невозможность такого происшествия. Уж не мираж ли это, истории о которых несколько раз с удовольствием слушал вампир от болтливых попутчиков? Но для миражей нужные песчаные просторы, коих вокруг тоже не наблюдалось. Гадать можно было долго, но полукровка предпочел другой вариант. Более действенный, тот, что сможет в мгновение ока расставить все по местам.
Тряхнув головой и тем самым прогоняя легкий ступор, он зашагал к вывеске, ускорив шаг. По мере приближения она не исчезла, а напротив, с каждым метром выглядела все более приметно и вызывающе, словно насмехалась над сомнениями кровопийцы.
Теперь не было ни забитых окон, ни покрытого пылью и сухой листвой крыльца, лавка и правда словно вынырнула из дней минувших.
Габриэль не раздумывал. Улыбка на лице стала шире, он легко взлетел по ступенькам и резко распахнул дверь. Цепкий взгляд быстро нашел за рабочим местом молодого мужчину. В первое мгновение он показался незнакомым, но всего лишь в первое мгновение. Антикварщик прекрасно помнил эти синие глаза.
- Уж не подводит ли меня рассудок? Синеглазка! - воскликнул вампир, в несколько быстрых шагов преодолевая расстояние от входа до стола. На ходу он скинул капюшон, открывая дневному свету копну взлохмаченных огненно-рыжых волос, собранных в низкий хвост. На фоне темных одежд цвет лица казался бледнее обычного, а глаза напротив, ярче. Габриэль оперся на край стола обеими руками и даже чуть подался вперед, словно хотел получше рассмотреть старого знакомого.
Он помнил его еще угловатым подростком, тихим и усидчивым, не в пример большинству ребят его тогдашнего возраста. Видеть сейчас перед собой взрослого мужчину на месте того худощавого паренька было непривычно, в глубине души это даже казалось немного неправильным. Пусть рыжий и не потерял чувство времени, какая-то неживая часть его существа всегда упорно противилась естественному течению. Например, как сейчас.
- Я заходил около сотни лет назад, местные сказали, что вы переехали. Эта новость стала для меня настоящим ударом, - вампир выпрямился и, состроив театрально-печальное выражение лица, приложил ладонь к давно не бьющемуся сердцу. Впрочем, уже мгновение спустя он вышел из образа, и на губах снова заиграла радостная улыбка. Сотт огляделся по сторонам, приметил стоящий неподалеку стул, предназначенный явно для того, чтобы сделать ожидание клиента комфортнее. Беспардонно подтянув его к столу по другую сторону от нового собеседника, антикварщик  тотчас уселся на него и играючи сбросил доселе висевшую на плече дорожную суму. Несмотря на легкость движения, та увесисто грохнула об пол, красноречиво намекая,что хозяин носит в ней не гусиный пух.
- Какая удача для меня проходить сегодня мимо! - почти пропел он, облокотившись на край стола. - Надеюсь, ты не будешь против, если я отвлеку тебя самую малость? Меня не оставляет волнительное чувство, что я повстречал старого друга, которого уже успел похоронить! - кровопийца коротко рассмеялся. Разумеется, вопрос  носил больше риторический характер, о чем легко было судить по уверенным действиям визитера.
- Рассказывай. Какие демоны потащили вас прочь из этого прекрасного места? И какие ветра принесли назад? О, и где твой отец? Я хочу заказать десять… нет,  двадцать! Двадцать пар перчаток!

Несмотря на то, что разум Габриэля за годы вампирского существования не утратил ощущение времени, периодически он  явно сбоил. Так например сейчас, лишь услышав от собеседника о смерти старого хозяина, кровопийца вспомнил, что век людей много короче его собственного, а старый портной был не иначе как именно человеком.
Вампир даже подался назад и откинулся на спинку стула, потирая подбородок и пытаясь заново сопоставить груз пролетевших лет с тем, что он теперь видел перед глазами.
- Тц, какая потеря, - первое, что произнес антикварщик, бормоча себе под нос. Едва взлетевшее до небес настроение теперь стремительно падало вниз и не спасали его даже заверения собеседника о том, что он перенял мастерство отца. За всю свою длинную жизнь, кровопийца успел повидать немало таких “наследников” и, сказать по правде, в действительности хотя бы сравняться с предшественниками могли лишь единицы. Поэтому он не питал лишних иллюзий, особенно в свете того, сколько лет пришлось “помучиться” с другими портными. Габриэль был уверен, старый портной знал какой-то секрет в изготовлении перчаток и именно поэтому у других умельцев не получалось угнаться за ним.
“Но, может, сын и это перенял?” - пронеслось в голове, не лишенное надежды.
Примечательно, что хоть вампир и размышлял о безрадостных, по сути своей, вещах, улыбка с его лица не ушла, лишь стала менее явной и какой-то уж больно задумчивой.
- Какая потеря, - повторил он уже громче, со вздохом скрещивая руки на груди и возвращая внимание глазам собеседника - черте, что для вампира всегда была в нем самой яркой и запоминающейся.
- Гению маэстро катастрофически недоставало хотя бы  капли бессмертной крови. Какая потеря, - кровопийца продолжал причитать, покачивая головой. Улыбка приобрела грустные и сочувствующие нотки.
Он мог бы долго размышлять об услышанном, в который раз прокручивая в голове мысли о том, как незаметно, но в перспективе кардинально меняет мышление новое естество и, несомненно, с головой провалился бы в пучину этих мыслей, если бы не визави. Сейчас он был сродни удачно найденному куску дерева в море после кораблекрушения, что позволял утопающему не пойти ко дну. В данном случае, он не позволял вампиру выпасть из реальности.
- Я не знаю, из какого материала маэстро делал для меня перчатки, - совершенно искренне ответил вампир, пожав плечами и разведя руки в стороны. Он и правда никогда не интересовался тем, какая ткань, нитки, инструменты и прочее использовались при изготовлении его заказа. Он платил деньги и забирал безукоризненно прекрасные творения портняжной мысли - остальное было не его ума дело.
- Но вот, -  с этими словами кровопийца стащил с левой руки перчатку и положил ее на стол перед собой. Такта все же хватило не пихать ее под нос молодому мастеру, прямо поверх его нынешней работы. Антикварщик сразу ощутил легкий дискомфорт, когда прохладный воздух коснулся незащищенной бледной ладони. Он рефлекторно сжал руку в кулак и опустил ее под стол, разместив на собственном бедре.
- Что-то вроде этого, но ткань более тонкая и эластичная. Не скользкая, но и не слишком шершавая. В них было незабываемо удобно, - мечтательно вздохнул Сотт, снова вспоминая те самые перчатки.
- О, и о деньгах не волнуйся. Я как и раньше готов щедро оплатить безупречную работу. Вот только… - вампир прервался на полуслове, оценивающе глядя на молодого мастера. - Не подумай, что я сомневаюсь в твоих навыках, Синеглазка, но прежде чем сделать большой заказ, я бы хотел лично убедиться, что гений маэстро продолжает процветать в тебе. Поэтому для начала я попрошу тебя сделать одну пару, - он поднял перед собой указательный палец второй руки, что все еще была защищена темной тканью, вторя последним словам.
- К слову обо всем этом, - вампир сделал неопределенный жест рукой, словно пытался объять им всю мастерскую. От его внимания не укрылось, что молодой мастер, не поведя и бровью, проигнорировал все его слова, за исключением тех, что касались дела. Но было и  еще кое-что, что волновало Сотта посильнее “холодного приема”. Во-первых, аура. С последнего визита аура визави ощутимо окрепла, обрела четкие границы и набрала “цвет”. Но это было не то закономерное развитие, которое получаешь с возрастом. Это было другое. На его ауре отчетливо проступал отпечаток силы.
Во-вторых, если говорить о закономерном течении времени, разве этот юноша не должен выглядеть сильно старше? Антикварщик не был знатоком наследования демонической крови, но был уверен: столь долгой юностью наделен лишь тот, один из родителей которого непосредственно является творением Рилдира. Тот же, кто сидел перед ним выглядел так, словно с момента последней встречи прошел не век, а самое большое лет двадцать.
Габриэль привычно и почти неосознанно потянулся к чужому сознанию, лениво ощупывая его границы, оценивая и прикидывая, как просочиться туда наиболее незаметно. При этом он не забывал отвлекать собеседника своей болтовней.
- Ты и раньше, конечно, не отличался разговорчивостью, но сегодня просто бьешь все рекорды. Я даже начинаю думать, что ты не помнишь меня, Синеглазка! - вампир снова позволил себе улыбку пошире, но была она уже снисходительной.
- Я - Габриэль! Раньше я часто заглядывал к вам. Знай заранее, что смогу снова прийти сюда, то захватил бы для тебя конфет как в старые-добрые, - он снова пустился в рассказ, кажется, слишком  быстро и окончательно переключившись с одного на другое, как то нередко бывает у древних стариков. Примечательно также, что кроввопийца  едва ли отдавал себе отчет, что его “часто заглядывал”, на деле является ничем иным как “заглядывал хорошо если раз в пару-тройку лет”.
- Еще я иногда играл с тобой. Особенно, когда мои визиты выпадали на вспышки буйства твоей матери. Эх, страшная женщина. Демоническая кровь в ней кипела сильнее смолы в раскаленном котле, - Габриэль усмехнулся, прогоняя непрошенные фрагменты памяти. - Ты очень любил ходить к реке и вечно просил меня то рассказать моих странствиях, при этом являя собой настоящий эталон идеального слушателя, то показывать приемы с мечом. Помнится, у тебя был такой деревянный.

Отредактировано Габриэль Сотт (08-05-2023 19:28:39)

Вампир не возражал, когда портной решил совместить приятное с полезным, а точнее, изготовление выкройки со слушанием чужой болтовни. Все-таки что-то было вечно: например, готовность этого некогда мальчишки, а теперь статного мужчины, слушать россказни антикварщика. Пусть сейчас он уже не глядел на него своими большими детскими глазами и, раскрыв рот, не ловил каждое слово, слетавшее с бледных губ, но все равно была в этом всем частичка теплой ностальгии.
Габриэль готов был снова с головой окунуться в атмосферу тех деньков, но сознание снова и снова натыкалось на “несоответствия” - закономерные маркеры минувших лет. Это не позволяло отдаться моменту, вновь в полной мере воскресить в памяти чувства столетней давности. Но это не единственное, что вызывало легкий дискомфорт. Физический контакт. Кровопийца слишком отвык от него, особенно, когда кто-то касается голой кожи. Особенно, если этот кто-то настолько горячий. Буквально. Антикварщик чувствовал жар, исходящий от руки портного, чувствовал как резко тот контрастирует с холодом его собственной ладони. Но этот жар не был неприятным. Он был непривычным и почти забытым, но таким знакомым. Перед мысленным взором всплыло само собой как мальчик не более шести лет от роду пытается согреть своими миниатюрными ладошками холодные руки вампира. Как хмурится, совсем как взрослый, и обещает попросить отца сшить для дяди перчатки потеплее. А Габриэль улыбается и умиляется, не желая отнимать рук у этого шалопая, что еще не в силах самостоятельно достать с верхней полки припрятанное родителем печенье, но уже так искренне пытается заботиться о ком-то. Тогда вампир подумал, что если этот мальчишка сможет через года пронести в себе этот светлый огонек, не затушив, то его ждет великое будущее.
Сейчас, не отрываясь от болтовни и наблюдая за уверенной работой молодого мастера, он ожидаемо не видел того света так явно, но отчего-то кровопийце казалось, что он не исчез полностью, а просто находится где-то глубоко внутри за внушительной броней, за которой ни один порыв “ветра” не сможет затушить пламя этой свечи.
Просьба не затрагивать в разговоре “подобные” сцены настолько развеселила вампира, что он с трудом сдержал смешок. С виду такой серьезный и холодный, но как мало потребовалось, чтобы засмущать - пылающие уши выдавали молодого мастера с головой. Габриэлю пришлось сделать над собой едва ли не титаническое усилие, чтобы его улыбка осталась такой же простодушной и невинной, не приняла тех хитрых и игривых ноток, что так и просились наружу.
Краткая перемена визави не укрылась от цепкого взгляда кровопийцы, на миг ему даже показалось, что он уловил отблеск какого-то воспоминания, слишком плотно прижавшись к границам чужого сознания, но это ощущение было столь мимолетным, что Сотт засомневался в его реальности. Это было сродни тому, когда пытаешься поймать за хвост птицу. Делаешь рывок, уже чувствуешь под пальцами жесткие перья, но миг спустя обнаруживаешь свою ладонь пустой.
- Да я уж вижу, что изменился, не слепой. - немного понизив голос, ответил вампир, отвечая визави таким же прямым взглядом в глаза. Наверное, знай бы он, кто зашел сделать очередной заказ, следил бы за направлением своих глаз тщательнее, но в этот раз удача была на стороне портного - Габриэля не мучила жажда. Однако, мимолетная мысль о ней натолкнула на вполне закономерный вопрос: “Интересно, а какая на вкус кровь у Синеглазки?” но антикварщик легко отбросил ее прочь - давно перешагнул те годы, когда у руля была животная часть естества.
- Но разве эти воспоминания перестают быть частью тебя только потому, что ты изменился? Отнюдь! Совершенно напротив, они позволяют проследить весь свой жизненный путь от вот такого, - воспользовавшись тем, что его рука больше не нужна, вампир сделал шаг назад и задержал ладонь рядом с собой в воздухе примерно на уровне роста пятилетнего ребенка. - До…- фразу он не закончил, лишь неопределенно обвел жестом фигуру молодого мастера. - И, при необходимости, понять, в какой момент все пошло не по плану.
Кровопийца подхватил все еще лежавшую на столе перчатку и не без удовольствия натянул ее обратно, чувствуя как одна из чешуек, формирующих его нерушимую броню, возвращается на место. От его взгляда не укрылось, как легко и четко ложатся грифельные линии под руководством этого тифлинга: на твердость его руки не повлияло то, что сам он сейчас находился, кажется, не в самом твердом расположении духа. Впрочем, задержав взгляд на чужих руках, вампира посетила смутная догадка.
- Тогда ты действовал вполне здраво в силу своего развития и возраста, - Сотт пожал плечами и, заложив руки за спину, лениво крутался на месте, впервые бегло осматривая всю мастерскую с того момента как переступил порог. Внешне она вроде бы практически не поменялась, но влияние времени все равно было ясно видно. Это снова навевало легкую тоску и мысли о тленности бытия.
- К слову о развитии, - Сотт снова подал голос, решив, что кратких мгновений личного пространства собеседнику более чем достаточно. Он  снова уселся на свое место и, облокотившись на стол, подпер ладонью щеку, старательно ловя взгляд глубоких синих глаз. “Нет, все же они слишком прекрасны, чтобы позволять им просто исчезнуть в потоке времени,” - в мыслях пронеслась еще одна непрошенная мысль, что уже миг спустя играючи оказалась отброшена куда-то на границу сознания.
Хотелось немного расшевелить собеседника, вытащить его, наконец из собственной раковины, увлечь в беседу. Идея как это сделать была, но она была рисковой. Если не сказать “на грани фола”. Но разве подобные мелочи останавливали?
- Смею предположить, что в последние годы Синеглазка занимался не шитьем, - совершенно непринужденно произнес вампир, красноречиво скосив взгляд на руки полукровки, прежде чем снова поднять его на лицо напротив. Но то был взгляд не требовательный и испытывающий, он был мягким и подбадривающим. Так глядит глубокий старик на своих шелудивых внуков. Но был ли этот взгляд в исполнении Габриэля искренним или же просто натренированным годами, оставалось только догадываться.
- Также смею предположить, что Синеглазка потакал своей нечеловеческой крови, - улыбка вампира стала шире, в ней проскользнула плохо сдерживаемая хитринка.
- Не спрашивай, откуда такие выводы, я прожил достаточно, чтобы подмечать то, чего не замечают другие. Но не волнуйся,  ни в коем случае не мне осуждать чужие пристрастия, -  Сотт вдруг отпрянул, откинувшись на спинку стула, и примирительно поднял руки перед собой. - Но мое сердце немного ноет, глядя на тебя такого смурного. Неровен час подумать, что авантюра себя не оправдала и ты вернулся домой, потерпев поражение.
Габриэль опустил руки, отстраняясь от чужого сознания. Проникнуть кому-нибудь в голову и по-хозяйски прошерстить мысли - это, конечно, удобно, но сейчас хотелось пойти более тернистым, но и более интересным путем..
Вампир был практически уверен, что прав в своих предположениях, но старательно избегал прямых формулировок. Не только потому что в попытках повеселить свою общительную натуру опасался напугать повзрослевшего тифлинга, но и потому что громкие слова о темных искусствах могли как по мановению магического посоха привлечь церковников и прочих лиц неравнодушных, но весьма негативно настроенных в отношении всего, что касалось Рилдира.
Но как ни крути, ставка была сделана. Вампир рассчитывал, что хотя бы это немного взбодрит его смурного собеседника, даже если это будут протестующие возгласы и настоятельные просьбы покинуть мастерскую. Но что-то подсказывало Габриэлю, что за порог его не выставят. Интуиция ли? Или уже сложившееся осознание, что молодого мастера явно заинтересовала сумма, которую он может получить за столь крупный заказ, если удовлетворит своеобразного клиента? Или же под личиной холодного взрослого мужчины кровопийца по-прежнему упорно видел все того же, вполне знакомого и предсказуемого ребенка?
-Впрочем, наверное, я снова затрагиваю то, что ты не хочешь вспоминать, да? - кровопийца состроил простодушно-виноватое лицо. - Думаю, тебе лучше самому задавать тему разговора, если не хочешь, чтобы это продолжалось.
Габриэль считал, что намек его весьма прозрачен: “Говори со мной, если тебе не нравится как я говорю с тобой.” Да и целом, эта встреча была не тем случаем, когда антикварщик полностью удовлетворялся односторонней болтовней. Он был искренне рад этой нечаянной встрече спустя десятки лет и был бы рад получить хоть каплю взаимности в ответ.

Несмотря на то, что для реализации своего замысла Габриэль приложил ощутимую долю хитрости и приправил открытой провокацией, цель он преследовал более чем невинную. Он всего лишь желал доброй беседы и никак не планировал разводить молодого мастера на откровения, тем более на такие, за которые можно ярко воспылась на костре церковников в предрассветной поре. Но прежде чем вампир в полной мере осознал, о чем рассказывает портной, останавливать его было поздно. Впрочем, а нужно ли было в принципе останавливать говорившего? Можно было разве что упрекнуть самого себя, что не вовремя  отвлекся на то, как звучало собственное имя на чужих устах. Совсем не так, как более века назад.
Антикварщик слушал, чувствуя как телом мгновенно овладевает ступор, словно оно с сильным опозданием вдруг вспомнило, что  мертво, и решило одеревенеть.  Но улыбка с его лица не ушла, нет, она замерла привычной маской, в то время как в душе хозяина поднималась противоречивая смесь опасения и воодушевления, удовлетворения и удивления. Разумеется, говоря, что собеседник “потакал своей нечеловеческой крови”, вампир не просто тыкал пальцем в небо, у него были вполне стоящие основания предполагать подобное, но тем не менее, слышать подтверждение собственной гипотезы так легко и непринужденно было непривычно и почти дискомфортно. И причиной тому был не столько факт того, что “мальчишка” ступил на кривую темную дорожку, сколько осознание, насколько все же сильно разнится образ ребенка из прошлого с образом молодого мужчины в настоящем. Тот, кто когда-то, не боясь намочить ботинок, рвался вытащить из воды упавшую бабочку, сейчас рассказывал об убийствах и проклятиях едва ли не с упоением. Нет, вампира это не пугало, не отталкивало. За свою “нежизнь” он успел вдоволь наобщаться с обитателями темной стороны этого мира, чтобы предрассудки перестали иметь над ним власть. Но в такие моменты кровопийца ощущал скоротечность времени и изменчивость мира вокруг особенно остро. И именно в такие моменты всегда становилось даже немного жутко, мурашки пробегали по спине. Сегодняшний день не стал исключением, хотя Габриэль и единым жестом не выдал того, что творилось на душе, справедливо расценив, что его внутренние переживания не имеют отношения к текущему диалогу.
Однако непрошенный ступор вполне мог бы затянуться, если бы не озвученный вопрос. Он заставил вампира усилием воли отодвинуть на второй план свое нечаянное потрясение и сконцентрироваться на моменте текущем.
- Не удивлюсь, если так и было, и твоя мать тоже может похвастать талантом в этой области. Но точнее сказать не могу, наши с ней отношения основывались на дружеском нейтралитете. Мы всегда просто расходились в разные стороны, не мешая друг другу. Даже когда я, в разгар очередной ссоры, утаскивал тебя прочь из мастерской, - вампир полностью вернул контроль над собой и загадочно улыбнулся, снова частично погружаясь в свои воспоминания. Хотя, в своих словах он был не совсем честен: порой этот самый “дружеский нейтралитет” был плодом не взаимного уважения или опасения, а банальным результатом умело сплетенной иллюзии.
- Возможно, ты и правда где-то приукрашиваешь, - улыбка вампира приобрела лукавые нотки, а сам он поудобнее уселся на стуле, облокотившись на спинку. - Но зерно правды в твоих словах, определенно, есть. Я, знаешь ли, привык верить своим глазам, а ты свою ауру даже не прячешь, Синеглазка. - слегка покачал головой. Этот жест изначально должен был выглядеть осуждающе, но на деле получился каким-то слишком ленивым и расслабленным. Да и хитроватая улыбка никак не вязалась с “осуждением”.
- Это можно было бы назвать в некотором роде безрассудством, но куда больше под это описание подходит твой рассказ. Смею надеяться, что я один из немногих, кто удостоен таких откровений в твоем исполнении. Даже половины из этих слов было бы достаточно, чтобы твоей персоной заинтересовались поклонники светлых богов или какой-нибудь бродячий айрес. А отдых это всегда хорошо, хвалю и одобряю. По крайней мере, до той поры, пока твои приключения возьмут новый виток, я, возможно, снова смогу обзавестись, замечательными перчатками! - вампир не сдержал короткого смешка. Затем вдруг обернулся к окну, хмыкнул, увидев, как на землю пробиваются сквозь тучи первые солнечные лучи. Было бы неплохо закончить с делами до того как окончательно распогодится. Пусть Габриэль уже был не в том возрасте, когда солнце представляет смертельную опасность в первые же секунды, он по-прежнему инстинктивно избегал его , если только была такая возможность. Ночи и пасмурные дни были его лучшими друзьями. С другой стороны, в истории молодого мастера оставалось много белых пятен, что только подогревало любопытство. Что за “превосходная наставница”? Чему именно она учила? Ну и, конечно же, какая-то хищническая часть антикварщика хотела больше подробностей об убийствах и проклятиях. Сотт был уверен, что хотя бы парочка историй из уст молодого мастера стоит того, чтобы их послушать во всех красках. Однако, он сомневался, что стоит засыпать полукровку вопросами именно сейчас. С одной стороны тянули собственные незаконченные хлопоты, с другой немного странной казалась эта внезапная открытость. Тифлинг настолько истосковался по простому общению, уйдя на отдых, или же сохранившийся их детства образ рыжего полуэльфа и сейчас являлся в его глазах тем, кто достоин безоговорочного доверия? Это еще один любопытный момент, который хотелось  бы прояснить и, возможно, это как раз тот случай, когда проще и быстрее  покопаться в чужой памяти, но вампир усилием воли одернул себя. Не сейчас.
- Ну что ж, я в любом случае благодарен за рассказ, тебе удалось даже немного удивить старика. - улыбка на губах кровопийцы стало шире. - Хотел бы поболтать с тобой еще, но если я не хочу потом костерить самого себя за излишнее потакание прихотям, сначала мне стоит закончить с делами. Да и, наверное, не стоит пока более отвлекать тебя от работы. Нужно нанести визит семье одного паши. Хотя нет, этим, наверное, лучше заняться уже завтра. - вампир снова бросил взгляд на окно. -  Хочу найти ночлег до вечера. Я как и обычно, задержусь в городе пока заказ не будет готов. - закончил кровопийца, лениво поднимаясь со стула и попутно снова подхватывая на плечо сумку. - Хм, возница говорил, что в последний месяц с комнатами в постоялых дворах туго, но надеюсь, не настолько, чтобы мне пришлось напрягаться сильнее обычного, - добавил уже заметно тише, бормоча себе под нос и отведя на пару мгновений взгляд в сторону.
- О, и да, можешь не сомневаться, маленький темный маг, твой секрет навечно со мной и только со мной. Буду хранить также трепетно, как век назад берег от тебя информацию о том, что твоя мать наполовину рилдирово создание! - вампир снова усмехнулся и шутливо отсалютовал молодому мастеру. - Как устроюсь, сообщу, где обитаю в этот раз, чтобы ты мог послать за мной при необходимости. Но я и сам буду частенько заглядывать!

Габриэль уже был уверен, что на этом встреча и закончится, даже успел частично погрузиться в свои размышления о предстоящих делах, которые, признаться, не радовали. Из города в город одно и тоже, волокита с поиском пристанища и обустройством своего быта с учетом некоторых “особенностей” порой начинала смертельно утомлять, но как правило, к тому моменту, когда приходила пора задержаться в очередном городе, походная жизнь надоедала ему еще больше, так что как бы он не хотел искать себе подходящий угол, он это делал. Кровопийца уже развернулся на месте и направился к двери, примеряя в голове маршрут, которым он двинется в первую очередь, когда до его слуха вдруг донесся голос портного.
- Да, ухожу. Нужно поскорее уладить парочку дел, если я не хочу остаться на улице, - весело проговорил вампир уже на ходу, не обратив внимания не скрип ножек стула по полу (мало ли зачем молодой мастер решил встать, верно?), но вот следующие его слова, нагнавшие вампира практически в дверях, заставили того сначала замереть в легком ступоре, а затем обернуться все с той же улыбкой на губах, которая осталась на лице исключительно по привычке и не скрывала недоумения и удивления в красно-карих глазах.   
Положа руку на сердце, Сотт мог назвать свои отношения со стариком Рилфаем приятельскими. Они не раз и не два увлеченно беседовали на различные темы, особенно когда из жизни человека ушла жена. Антикварщик порой задерживался в лавке дольше необходимого, сидя на стуле напротив стола мастера и развлекая того рассказами или же расспрашивая о чем-то. Но даже так они негласно  соблюдали дистанцию. Рилфай старший был мастером своего дела, хорошим слушателем и умельцем поддержать диалог, а Габриэль - верным поклонником его таланта и веселым болтуном, что в состоянии разговорить кого угодно, но на этом все. Не больше и не меньше. Ни один из них никогда не пытался залезть в душу другого или сблизиться как-то иначе. И, разумеется, никогда в адрес вампира от старика не поступало предложений сродни тому, что сейчас озвучил его сын.
Первой мыслью было отказаться, хотя Габриэль и понимал, что малец (а иначе воспринимать Таэлиса он попросту не мог) заскучал в одиночестве и ищет компанию, но полукровка не считал себя той компанией, которую стоит оставлять в своем доме. Он припомнил свои еженощные “активности” и только лишний раз убедился, что лучше отказаться, негоже мешать молодому мастеру спать, пусть и не специально. В конце концов, ему, вампиру, ведь самому нужно, чтобы тифлинг был бодр и весел, чтобы его заказ имел больше шансов быть выполненным идеально. Да и вопросы это может вызвать, а Сотт не был готов открывать тифлингу свою небольшую тайну. Конечно, в сравнении с большинством прочих, этот собеседник, возможно, был более достоин обладать этой тайной, но зачем? Они ведь попрощаются через пару-тройку недель и снова встретятся лишь через несколько лет, если встретятся вовсе. К чему тифлингу лишний груз на сердце? Хотя, возможно, это было бы справедливо, учитывая недавнее откровение самого Таэлиса.
Как бы то ни было, Габриэль натянул на лицо извиняющуюся улыбку и уже хотел  было вежливо отказаться, но тут прилетел “контраргумент” со стороны визави. Он вбил вампира в ступор во второй раз за последние несколько минут, но в этот раз причина была во внезапно вспыхнувшем перед глазами воспоминании. Антикварщик словно вживую перед собой увидел не взрослого мужчину, а маленького мальчика, что тянется к нему и просит внимания, даже когда “дяде” нужно уходить. Давно небьющееся сердце отчего-то защемило, внезапно стало совестно уходить и оставлять молодого мастера одного в пустом доме, хотя разумом вампир прекрасно понимал, что Таэлис уже далеко не ребенок и состоянии сам о себе позаботиться.
Сотт всегда списывал эту свою подобную сентиментальность на разрушенные мечты относительно собственной семьи. Да что там, иногда он ловил себя на мысли, что почти воспринимает маленького тифлинга как собственное дитя.
Ступор отступил, рыжий рассмеялся, покачав головой. Вопреки всем доводам разума, теперь он, действительно, искренне не хотел уходить.
- Погляди-ка, помнишь еще! - весело проговорил он, быстро сократив расстояние до хозяина дома и, без раздумий, по старой привычке потрепал его по волосам, совершенно не боясь попортить чужую прическу, и против воли отмечая, насколько выше теперь приходится тянуться для этого финта.
- Что ж, думаю, с моей стороны было бы неправильно отказываться от столь щедрого предложения. Прибавим стоимость аренды к сумме оплаты заказа. Но, должен предупредить, - вампир отшатнулся и поднял перед собой указательный палец. - Я очень плохо сплю по ночам, поэтому могу против воли беспокоить тебя. Если не пугает такое соседство, тогда показывай, где я буду жить в ближайшее время!
***
Прошло менее часа, а Габриэль уже сидел на краю кровати “временно его” комнаты и перебирал содержимое сумки. По-хорошему, раз с жильем все вдруг разрешилось так быстро и благополучно, то можно было и сегодня закончить с кое-какими делами, но на вампира внезапно напала какая-то леность. Он догадывался, что, вероятно, дело в том, что ему уже скоро надо бы поспать, через пару-другую дней так точно, но было в этой лени и что-то другое. Отставив сумку в сторону и сделав несколько заметок в записной книжке, кровопийца, окончательно смирившись с тем, что он сегодня днем больше никуда не пойдет, избавился он излишка одежды, оставив на себе лишь темную рубашку, штаны ей в тон да неизменные перчатки, над необходимостью которых он все еще размышлял. В конце концов решил оставить и, стянув с волос ленту, снова сел на кровать да откинулся на мягкое покрывало.
Взгляд карих глаз зацепился за ровную поверхность потолка и Сотт счел его приличной целью чтобы зафиксировать взгляд в своих размышлениях.
Вампира не отпускало ощущение, что что-то неумолимо переменилось между ним и молодым мастером и это был не привычный “груз прожитых лет”. С этой проблемой Габриэль сталкивался регулярно, знал ее вдоль и поперек, а потому мог с уверенностью сказать: “Это не оно”. Точнее, не только оно, ибо добрая сотня лет “разлуки” волей-неволей накладывала свой неизгладимый след, но было что-то еще. Что-то такое, отчего не душе становилось странно, не то тревожно, не то просто волнительно. Это было чувство смутно знакомое, но давно забытое, похороненное в череде веков. И сейчас Габриэль, сверля взглядом потолок, старательно пытался вспомнить его. Пока, впрочем, безрезультатно.

Поваляться на кровати вышло не так долго как хотелось бы,  совсем скоро тучи окончательно рассеялись, выглянуло солнце и вампиру пришлось встать, чтобы задернуть шторы, недовольно бормоча себе под нос проклятия в адрес обжигающего дневного светила. Ожоги - последнее, что сейчас хотел получить кровопийца.
Несмотря на любезно пустующие ящики комода, размещать там свои вещи Габриэль не собирался. Во-первых, потому что потом, при сборах, неровен час забыть какую-то важную вещь, а во-вторых, кто знает, когда и при каких обстоятельствах придется отсюда уходить? Лучше быть готовым уйти в любой момент, чтобы потом не тратить время на лишнюю суету.
Раз уж он решил праздно провести остаток дня, можно было бы потратить эти часы с пользой и поспать, но увы, Сотт не мог себе это позволить. Нет, бессонница его не мучила, неживой организм, получающий сон, в лучшем раскладе, раз в несколько дней, не был капризен, проблема заключалась в месте. Вернувшись от окна к кровати, вампир с размаху сел  на нее и тотчас услышал громогласный скрип несчастного предмета мебели. Вспомнились слова Таэлиса.
Антикварщик поморщился, выражение его лица приобрело даже какие-то извиняющиеся черты: не то ему было стыдно перед многострадальной кроватью, что прослужила хозяевам верой и правдой немало лет, не то перед самим хозяином дома, ибо звук был такой, что вампир почти не сомневался: он долетел до первого этажа.
Рыжий перевел взгляд на дверь: судя по виду замка, она могла запираться и изнутри, и снаружи, но было одно “но”. Ключ. Для того, чтобы запереть дверь нужен был ключ, который постояльцу, конечно же, не вручили, ведь зачем? А, в свою очередь, паранойя не позволяла Габриэлю сомкнуть глаз, не позаботившись о своей безопасности, ведь он четко осознавал, что во сне максимально уязвим.
Остаток дня до вечера прошел немного лениво, но с пользой. Вампир давно не находил времени, чтобы как следует обслужить свой инструментарий и сегодня день был для того идеальный. Пришлось даже заняться мелким ремонтом, когда стало ясно, что один из окуляров на очках-лупе расшатался и, того и гляди, скоро выпадет.
Закончив, он припомнил, что все еще не описал ту парочку найденных недавно древних талинорских монет, которые планировал с чистой совестью загнать в ближайшему торговцу стариной: много денег за них не выручить, но и просто выбросить жалко. Конечно, можно было подсуетиться и продать их подороже каким-нибудь набожным простофилям, ибо вампир слышал, что подобные монеты у религиозных фанатиков имени Спасителя ценятся как мощные обереги от темных сил и нежити, но это слишком хлопотно. К тому же Сотт уже успел на практике убедиться, что “чудодейственная сила” этих монет не более чем слухи. Он таскал их в сумке уже добрый месяц и за все это время не испытал совершенно никакого дискомфорта, даже кода со скуки вертел в руках. Конечно, какой-нибудь церковный дурачок непременно сказал бы, что все дело в том, что оберег разряжен, да и к тому же, долго провалялся у темного, но вот после определенного ритуала он снова станет грозой Рилдировых тварей, а вампир ему тотчас бы возразил, что после определенного ритуала оберегом станет и камень с обочины.
За то время, что антикварщик вел свои записи, периодически внимательно осматривая монеты через увеличительные линзы очков, он успел осознать один существенный недостаток  этой комнаты: отсутствие стола. К концу работы вампир разве что не физически слышал хруст своей поясницы при попытке размять ее, но дело было почти сделано и осталась пара мелочей, когда снизу вдруг раздался громкий окрик портного. Габриэль поднял голову от косых строк к записной книжке и чуть нахмурился, силясь осознать, что ему только что сказали. И только сейчас, потеряв концентрацию над работой, он понял, что в комнату даже через закрытую дверь просочился весьма характерный запах…  готовой еды. Сотт давно привык по большей части игнорировать подобные запахи, они уже не вызывали приятных ассоциаций, не будили аппетит, они стали обычными “бесцветными” для сына ночи, но сейчас, осознав, чем ему грозит этот запах, в животе что-то болезненно сжалось. Кто бы мог подумать, что этот ребенок вырастет таким…заботливым? Габриэль точно не мог. И из-за этого он, кажется, сейчас ставил себя в весьма неловкое положение.
Вампир все же спустился и с интересом заглянул на кухню, на ходу собирая рыжие кудри в неряшливый хвост.
- Синеглазка, ты настоящая хозяюшка~! - пропел кровопийца, опираясь плечом о дверной косяк. - Признаться, я не ожидал, что ты проявишь  ко мне такую заботу, а потому и не посчитал нужным предупредить сразу, - извечная улыбка на губах стала виноватой. - Не сомневаюсь, что приготовленное тобой блюдо выше всяких похвал, но дело в том, что я вынужден придерживаться строгой диеты. Ничего такого, о чем следовало бы переживать, но все же! Однако я смогу составить тебе компанию за ужином в качестве собеседника.
Вампир произносил свое оправдание, практически не сомневаясь, что на этом недопонимание исчерпает себя и за столом он просто будет развлекать молодого мастера своими бесконечными рассказами о путешествиях, однако то, как поменялось выражение синих глаз, заставило Габриэля почувствовать себя последним негодяем. Антикварщик готов был поклясться, что в них погас какой-то огонек и ему уже доводилось видеть подобное раньше. Он уже видел это, когда доводилось быть свидетелем обесценивания чужого труда. Габриэль мельком окинул взглядом кухню: сущий беспорядок. Грязная посуда, то там, то тут следы муки, в углу нашел свой покой кусочек шкурки кабачка - невооруженным взглядом было видно, что тифлинг приложил немало усилий для приготовления ужина и явно не рассчитывал, что новоиспеченный постоялец откажется отведать плоды его стараний.
- Хотя-а-а, - протянул вампир, отлипнув от дверного косяка, чтобы подойти к портному ближе, все еще размышляя, стоит ли ему принимать это волевое решение.
- Думаю, от одного ужина хуже мне не станет! -привычно легко и непринужденно произнес Габриэль, потрепав визави по волосам. “Станет,” - без тени сомнения отозвался внутренний голос, но антикварщик попросил его тактично заткнуться.
- Но пообещай мне, что больше не будешь переводить на меня продукты. Право слово, тебе не стоит переживать о том, что я умру от голода. Но я всегда буду рад поболтать с тобой за столом, - улыбка снова ласковой и немного лукавой. - А теперь давай я помогу тебе накрыть на стол.
***
- Выглядит очень аппетитно! - предвкушающим тоном проговорил Габриэль уже сидя за столом напротив хозяина. Сейчас, он был готов петь дифирамбы своему артистизму, ибо только с его помощью у сына ночи сегодня был шанс достойно вынести этот ужин.
- Это еще маэстро тебя учил, да? - поинтересовался он, рассматривая овощи на тарелке. Вид у них и правда был неплохой, насколько мог судить Сотт, опираясь на свои оскудевшие знания. - К слову, я однажды слышал историю об одном фермере, который сумел вырастить на своем поле кабачок размером с самого себя! Он даже нанял охрану, чтобы та не позволила негодяям  испортить его сокровище. Фермер заработал немало денег, позволяя любопытным носам поглазеть на достояние своего поля, но итог у истории трагичный: когда настала пора собирать урожай, что-то пошло не так и громадный кабачок упал на своего хозяина, задавив его насмерть. - вампир пожал плечами, и все же взялся за приборы. Стараясь отсрочить неизбежное, по привычке он начал было болтать без умолку, но понимал, что как бы умело он не заговаривал зубы портному, съесть то, что в тарелке, все же придется.
“Да что же ты такой заботливый, радость моя,” - умоляюще протянул он в мыслях, понимая, что на размер порции тифлинг не поскупился. Но внешне кровопийца совершенно не подавал вида, что что-то не так.
- М-м-м-м, слушай, весьма недурно! - похвалил он, прожевав первый кусок. На самом деле проглоченный баклажан для него был совершенно безвкусным, а с непривычки даже немного противным, но отступать было поздно. Оставалось только надеяться, что привыкший за сотни лет к кровавой диете организм не станет отвергать “неправильную” еду раньше, чем закончится ужин.
- Мне так давно не доводилось поесть домашней еды! Я успел позабыть, какая она! - и эти слова были чистой правдой.
- Ты говорил, что путешествовал во время своего обучения. Доводилось бывать по ту сторону Скалистых гор? В Городе Нежити, например? Ах, прошу прощения, сейчас он называется Эреш Ниор. - сидеть молча Габриэль не мог физически, разговор помогал ему хотя бы немного отвлечься от той экзекуции, которой он себя сейчас подвергал. Он чувствовал, как где-то внутри поднимается дурнота, усиливающаяся с каждым новым проглоченным куском, но и тарелка постепенно пустела. Пока все было под контролем и хотелось искренне верить, что так оно продолжится и дальше.

Было в этом ужине что-то по-домашнему теплое, давно забытое. Смутное чувство ностальгии проклевывалось где-то глубоко внутри, но пока вампир практически не обращал на него внимания, больше сконцентрированный на своей тарелке, содержимое которой являлось главной причиной дискомфорта, который лишь усиливался с каждой минутой, что вынуждало кровососа периодически делать паузы, чтобы убедиться, что рвотный спазм не настигнет его прямо за столом.
По старой привычке он сдержал грустный вздох, припоминая Маэстро. Все таки жаль, что люди живут так мало, Габриэль был бы счастлив еще разок поболтать с этим умелым стариком. Молодой человек напротив же хоть и являлся ему родным сыном, но, когда не сидел с иглой, больше напоминал рыжему свою демоническую мать, чем того приземленного мастера. В частности из-за ясного ощущения чужой магии. Но антикварщик не видел в этом ничего плохого. То была неизбежная “новизна”, которую приносит течение лет и все, что оставалось обитателям мира - это принимать ее с благодарностью и интересом, ведь иначе велик шанс погрязнуть в собственных печалях. Поэтому Сотт упрямо стремился находить плюсы во всем, что его окружало. Даже в этом ужине.
Наблюдая как тифлинг с аппетитом уплетает собственную стряпню, вампир пришел к выводу, что еда правда хороша на вкус, и порадовался, что его комментарий, что был не иначе как “тычком пальца в небо”, оказался верным.
Тихо усмехнувшись на слова о не умеющей готовить девице, вампир коротко кашлянул в кулак, усиленно проталкивая в себя очередной кусок еды, и охотно подхватил разговор об вышеупомянутом городе.
- О-о, мой дорогой друг! Эреш Ниор стоит посетить хотя бы раз! Весьма приятное место, несмотря на то, что сплошь заселено почитателями  Рилдира и иже с ними. Когда я шел туда в первый раз, то почти был уверен, что мне повезет, если не разорвут еще на подходе, но на деле там оказалось довольно цивилизованно. Порой даже цивилизованнее, чем в некоторых городах по эту сторону гор, где жрецов Имира в храмах больше, чем стражи на улицах, - последний слова рыжий произнес немного едко и неприязненно, но быстро подавил в себе этот мимолетный порыв. - Эреш Ниор вполне благоприятное место для тех, кто познает темные искусства, вот я и предположил, что ты мог бы там бывать. Но, думаю, будь это на самом деле так, ты бы запомнил, - вампир хитро подмигнул собеседнику, закидывая в рот кусок кабачка.
- Сам я не посещал его давно. Как то ни было, а по эту сторону гор мне нравится больше, - усмехнувшись, продолжил он рассказ, прожевав. - А где меня носило все это время… сложно сказать однозначно. Немного там, немного здесь. В мире полно мест, где гниют от времени и непогоды бесценные реликвии прошлого. Ваш покорный слуга пытается спасти хотя бы часть них, курсируя от одного места к другому.
Габриэль не стал вдаваться в детали своих путешествий, расценив, что это не то, что хочет услышать тифлинг. Кровосос был почти уверен, что визави расценил бы подробный рассказ скучным и если бы и слушал, то исключительно из вежливости. Тема антиквариата мало кому была интересна в тех бесконечных беседах, что провел сын Ночи за годы своих странствий. Как правило, от души поболтать об очередной редкой вещице, запавшей в душу, он мог только с другими антикварщиками или, в более редких случаях, с перекупщиками. Поэтому было решено не удручать юный (по меркам самого вампира) разум молодого мастера скучными рассказами. Тем более, когда есть что рассказать более интересное!
- Для прогулки дорога до Эреш Ниора слишком длинна, но если однажды наши судьбы вновь пересекутся, в этот раз на пути к тому городу, я с радостью провожу тебя и даже покажу местные достопримечательности. К слову об этом! Несколько мест там просто необходимо посетить! - вдруг встрепенулся кровосос, словно вспомнил что-то необычайно важное. Но и закидывать в себя остатки ужина он не забывал, мимоходом подмечая, что тарелка наконец практически опустела, а за активной болтовней есть, вроде как, даже стало легче.
Но продолжить свой рассказ Габриэлю было не суждено. Тифлинг напротив вдруг подавился так, что это заставило рыжего напрячься и перемениться в лице. Он замешкался на мгновение, прежде чем встать и похлопать собеседника по спине, помогая справиться с напастью.
- Ты в порядке, Синеглазка? - участливо, словно обращаясь к ребенку, поинтересовался вампир, чуть наклонившись к визави, когда тот наконец задышал нормально. Холодная рука все еще лежала на чужой спине, готовая в любой момент добавить еще парочку хороших ударов.
Но, удовлетворившись ответом, вампир снова растянулся в улыбке и вернулся на свое место, посмеиваясь на ходу.
- Мы, вроде, никуда не спешим, Синеглазка. Или я настолько утомил тебя своей болтовней? - он произнес это наигранно обидчиво, но улыбка красноречиво давала понять, что рыжий не иначе как шутит.
- Я мог бы составить тебе компанию утром в походе за продуктами, если ты не против, - предложил, через силу расправляясь с последними кусками баклажана. - Не думаю, что мой заказчик обрадуется, если я заявлюсь к нему ни свет, ни заря! Стоит дать ему возможность подольше понежиться в кровати. - с этими словами вампир поднялся со своей тарелкой вслед за хозяином, относя ее на кухню, где и передал ее домовитому молодому мастеру.
- Спасибо за ужин, Синеглазка, - пропел рыжий.
- Если на сегодня я больше тебе не нужен, то, пожалуй, вернусь к себе. Меня начинает одолевать усталость после дороги, - добавил, напустив на себя усталый вид.
***
Вампир насилу дождался, когда за дверью стихнут звуки и хозяин отойдет ко сну. Было бы неловко, реши он перед сном еще раз заглянуть к постояльцу, но не нашел бы его в комнате. Меж тем организм Габриэля все яснее намекал хозяину, что домашняя еда на ужин была огромной ошибкой.
Подгадав наконец удачный момент, рыжий, уже облачившись в верхнюю одежду, открыл окно, с трудом подавив позыв извергнуть ужин прямо отсюда. Он посмотрел вниз и вокруг, прикидывая, сможет ли по возвращении вернуться этой же дорогой и, придя к положительному выводу, без опаски спрыгнул со второго этажа, предварительно убедившись, что вокруг нет свидетелей.
Сотт честно донес содержимое своего желудка до следующего переулка, прежде чем, содрагаясь всем телом, едва не выблевать собственные внутренности вместе с проклятущими кабачками и баклажанами. Ему потребовалось, по меньшей мере, четверть часа, чтобы окончательно прийти в себя и пообещать впредь избегать подобных глупостей.
Ночь вышла пустой и нерезультативной. Габриэль планировал подкрепиться сегодня, но побродив немного по улицам, понял, что все еще неважно себя чувствует и у него совершенно нет аппетита, а потому, бесцельно прошлявшись пару часов и как следует проветрившись, он вернулся в свою комнату тем же путем, что и вышел. Стараясь не шуметь, плотно закрыл окно, а затем шторы, после чего встал вопрос о том, чем занять себя до утра. Не спать же ложиться, право слово.
В итоге, кровопийца расположился на первом этаже на столом, продолжив работу. Сначала думал остаться в комнате, но решив, что спина ему нового издевательства попросту не простит, выбрал более удобный для себя вариант, расценив, что едва ли хозяин утром будет ворчать, что постоялец тихо сидит внизу, разложив некоторые свои пожитки. Убедившись, что с рассветом солнечные лучи до него не дотянутся, вампир, тем не менее оставшись закрытой одежде, где непокрытой осталась только голова, приступил к описи очередной малогабаритной старинной побрякушки.
- Доброе утро, Синеглазка! - громко поприветствовал Габриэль, не отрываясь от записей, когда услышал наверху шаги. Солнце давно встало, что было видно по зашторенным окнам, но кровосос продолжал сидеть за столом в полумраке.