Триумф от первой победы тешил самолюбие вирмлинга. Мясо, добытое в жестоком бою, насыщало и позволяло ранам быстрее затягиваться. И все же кое-что не давало красной покоя. Какое-то странное «послевкусие» от той встречи.

Раз за разом «саламандра» перед сном вспоминала события того дня. Она прекрасно помнила каждую деталь. Каждое мгновение. Запахи, звуки, поступки, даже температуру воздуха и силу ветра. Красная могла по памяти восстановить произошедшее в мельчайших подробностях. И в этих самых подробностях она искала то, что ее тревожило.

Может та самка сделала что-то с ней? Может двуногая стая скормила хищнице изменчивого специально? Пожертвовать одним, чтоб сломать сильную и независимую? Получается, что они ее обманули? От одной только мысли об этом у вирмлинга вставала шерсть дыбом. Нет. Не может этого быть. Плоть и кровь пахли правильно, в них не было ненужных примесей. Да даже если там и было нечто, оно не делало красную слабой.

Может это ей не следовало отпускать самку с самцами? Может это ее сущность бунтует против того поступка? Прикончила одного, закончи с остальными. Красная была сильнее, не смотря на раны и увечья (крылья все еще до конца не зажили). Шумные пахли страхом… Они боялись ее! И… и это ощущение собственного превосходства опьяняло. Нет, она поступила правильно, позволив слабакам бежать.

Но тогда что?

Вероятно, в поисках ответа вирмлинг и покинула «свои» угодья. Именно по этой причине она последовала за группой двуногих, которых приметила совершенно случайно.

Некоторое время красная наблюдала издалека. Создания были глупыми. Или недостаточно умными. Они охотились, они отпугивали опасных клыкастых созданий. На своих нелепых двух конечностях они умудрялись проходить по скользким тропам и опасным склонам. Но они так и не увидели ее. Даже не заподозрили.

В какой-то момент красная решила проверить смекалку созданий. В течение дня она лично устраняла тварей, что дерзнули подойти к ее «стаду» слишком близко. Их было не так чтоб много… И это тоже было странно на первый взгляд. Вирмлинг отчетливо слышала метки и видела следы хищников. У этих земель были своим недалекие хозяева. И не самые слабые. Тогда почему они не прогоняют и не охотятся на двуногих?

Красная чуяла, что среди слабых есть кто-то сильный. Этот сильный оберегал. Хорошо оберегал. Но… всегда будут монстры, что дерзнут проверить чужую силу. И это правильно. Так что нет-нет, да кто-то двуногим по пути попадался. Пока красная не решилась на свою маленькую проверку.

Забегала вперед, оставалась позади, отходила в стороны и пару раз даже взлетала. Устрашала и заставляла убраться подальше местных хищников. У чужаков, забредших в здешние края, выдался замечательный спокойный день. Они ведь должны были как-то на это среагировать? Ну… двуногие точно разочаровали молодого дракона. В их запахах и звуках не прибавилось страха и трепета. Зато была какая-то радость (?) и восторг? Неужели они решили, что все само собой так получилось? Пф! Все именно так, как и поняла красная: создания слишком глупые, чтоб осознать происходящее.

«Стадо» в конечном итоге остановилось возле каких-то руин. Таким словом они называли это каменное гнездо, чем-то похожее на то, где появилась на свет красная. Интересно… Почему шумных созданий так тянет к подобным логовам? Здесь есть добыча? Нет, ей и не пахнет вовсе. Здесь безопасно?.. Может быть и да, но вновь появившееся чувство смятения подсказывало, что догадка ошибочна. Тогда почему они здесь? И что в ее гнезде делали те сбежавшие двуногие?

Красная раздраженно фыркнула, выпуская из носа сноп мелких быстро гаснущих на ветру искр. Она узнает. Она все узнает. В конце концов, существа не подозревают о ней и полностью спокойны. Раз стадо спокойно, то рано или поздно раскроется, даст нужные ответы.

Ждать сложно. Но вирмлинг сможет.

Впрочем… она ведь не определилась, сколько будет сидеть в ожидании чуда.

***

Красную от северных ветров и холодного снега защищала горячая чешуя. Горячащее в ней пламя попросту не могло потухнуть здесь. Только не там, где она родилась. Только не в краях, которыми она в будущем будет единолично править. А вот как слабые спасались от непогоды?

Подойдя к палатке, вирмлинг ее придирчиво обнюхала. Потыкала носом. Теплое, но не живое. Это – шкура убитого врага? Может существа чуточку умнее, чем о них думала «саламандра»?

«Лапка» на крыле потянулась вперед и коснулось материала. Осторожно надавила, отпустила. Провела вдоль и поперек. Резко ткнула одним пальцем, не выпуская коготь. Палатка шевелилась и поддавалась, словно живое создание. Напоминала то, как сама вирмлинг встряхивалась от снега или недовольно дергала крыльями.

— Бром? Ты заколебал со своими шуточками! У нас тут серьезное дело, а ты все дурака валяешь! Прекращай. Это не смешно и никогда не было.

Голос раздался совсем близко. Красная чуть склонила голову, вслушиваясь в незнакомые ей слова (какие-то и знакомые). Общий смысл она уловила. Создание было недовольно.

Вопреки желаниям слабого, «саламандра» с детским упорством, глупой вредностью, да удвоенным энтузиазмом начала шкрябать палатку. Существо сказало еще несколько фраз, знать которые не положено детям и приличным женщинам, но которые все равно все знают.

Внезапно в нос, сунувшейся поближе красной, прилетело нечто увесистое. Твердое, жесткое и тяжелое. Вообще обитатель палатки хотел проучить шутника и ткнул первым что под руку попало. А попала семейная сковородка, с которой уже не первый раз человек выбирался в горы. Хорошая вещь. Надежная.

Об этом красная если и узнает, то попозже. Сейчас же все было однозначно. Неживой «зверь» палатка ее атаковал! Естественно нужно дать сдачу!

Со злобным рыком вирмлинг полоснула когтями своего обидчика. Раздался сначала треск разрываемой «жертвы», потом удивленный вздох, а следом – высокий пронзительный визг. В красное чудище полетела уже знакомая сковородка. Человек же рванул в противоположную сторону, не забывая призывать помощь.

Красная ошарашенно завертелась на месте. Если добыча убегает, то ее нужно хватать! Собственно, первым порывом детеныш влетела в «убежище». А вот потом… оное стало заваливаться и накрывать собой молодую хищницу. Не оценив такой самоотверженности от палатки по защите человека, «саламандра» несколько раз ударила когтями, рванула клыками и вспыхнула огнем. Все это привело к тому, что вирмлинг все больше запутывалась. А шуму меж тем становилось все больше. Все создания проснулись и бежали… вроде бы к красной, а вроде бы от нее.

Нет! Так сражаться невозможно! Сначала нужно избавиться от налипшего на нее со всех сторон «покрывала». Прыжками красная понеслась прочь… Унося с собой во тьму загорающуюся палатку.

Отредактировано Айш (10-08-2022 08:23:10)

Бежала красная не долго. Местность она худо-бедно осмотрела. Но риски вслепую слететь на острые камни и переломать себе лапы (а то и шею свернуть) были слишком высоки. Да и зачем ей торопиться? Перепуганные существа ее не преследовали. Ну а природная наглость подговаривала остановиться на «границе» временных владений шумных созданий.

Красная не испугалась! Она просто… просто проверила незнакомцев! Именно так. И вообще они должны быть ей благодарны. Пусть посылают внимательных смотреть за территорией и хищниками пока совсем слабые спят. Пусть знают, что эти места могут нести смерть и ужас!

Успокоив свою «совесть», вирмлинг столкнулась с другой стороной вопроса. Почему-то ей не нравилось то, что она кому-то (даже исключительно в своих мыслях) сделала хорошо. Вроде и было в этом нечто правильное, тешащее чувство собственного величия. Но почему тогда так воротит от осознания?.. Еще больше странностей! И источником опять были шумные двуногие существа!

Впрочем, нет худа без добра. Детеныш опытным путем узнала: когда на ней что-то горит – это очень приятно. Потратить чуточку своих сил, чтоб потом вообще не волноваться о снегах и холоде. Странно. Можно сказать, что даже внезапно! Но хорошо и правильно – что важнее.

Усевшись на облюбованном камне, красная шумно фыркнула. Вот прогорит на ней эта странная штука «палатка» и можно будет вернуться к стаду. Глянуть что они теперь делают и как себя ведут. Ожидание, однако, грозило затянуться. Сгорело только то, что касалось непосредственно гривы вирмлинга. Все остальное как-то неуверенно тлело, а потом и вовсе потухло.

Яркая вспышка и все – ночная темень да зимняя стужа. Преследуй красную люди, то быстро потеряли бы ее след. Но за ней ведь и так никто не пошел, верно?

Вздрогнув, красная задрала голову к небу, и вся подобралась. К ней приближалось нечто… нечто очень большое. Похожее на нее. Сильное.

Первым естественным порывом вирмлинга было бежать. Дикие детеныши знают, что от взрослых сородичей (да и не от взрослых тоже) ничего хорошего лучше не ждать. Даже если ящер волей случая появился на свет в гордом одиночестве и никогда ранее не встречался с другими драконами. Для красной нет и не было «своих». Только чужие. Чужих надо опасаться. По крайней мере пока… Пока она не сможет дать им достойный отпор. Пока им не придется скрываться и бежать от нее!

Этот страх злил красную. Будто сам факт того, что она может бояться, являлся несмываемым пятном позора на ее алой душе. Наступая на горло своим порывам, вирмлинг не двинулась с места. Она встретит недруга, она не сбежит!

Будь на месте ртутной менее сдержанный сородич, то упрямство вирмлинга стало бы последней ошибкой в только начавшейся жизни. Впрочем… может ли быть так, что красная «слышала» свою преследовательницу? Может тут было и не только детское упрямство и непомерная гордыня, но и кое-что более возвышенное?..

Кто бы дал ответ… Красный вирмлинг осталась на месте – только это и было важно на тот момент. Сидела, встопорщив чешуйки, и с возмущением смотрела на ту, что явилась к ней.

Незнакомка говорила… Не так, как слабые создания. Иначе. Языка детеныш не знала. Не могла знать, но чувствовала к нему сильное «притяжение». Так говорят сильные, властные и могущественные. Значит и она должна говорить на нем и только на нем!

Слова плясали на языке, но казались при всей своей нематериальности слишком тяжелыми, острыми и неподъемными. Издав еще более возмущенный взрык, красная уставилась на ртутную, будто именно та была виновата в том, что «саламандра» не может сходу «схватить» то, что ей приглянулось.

Но ведь это неправильно! Почему одна может, а красная – нет? Это какая-то слабость… порочная и отвратительная! Красная не могла быть слабой. Значит тут какая-то коварная уловка!

В золотых глазах мелькнула тень узнавания. Вернее, внезапного откровения.

Понять сказанное детеныш не смогла, но суть уловила. Это она! Незнакомка была той сильной, что защищала слабых. А… а зачем? Зачем она это делала? Почему красная не смогла ее «узнать» раньше? Если ты сильный, то тебе незачем скрываться. Тебя должно быть видно! Может эта, владеющая сильной речью, все же не такая могущественная как красной кажется сейчас? Нет, ей не кажется… Тогда вот вообще ничего не понятно!

Вирмлинг продолжала неотрывно следить за незнакомкой. Очень похожа. Совершенно не похожа. Внешне, внутренне, иначе.

У одной чешуя – словно алые искры или багряные капельки крови. Яростное пламя, зачем-то затвердевшее и принявшее чудную форму. Воля к жизни, воля к борьбе, ибо для красной борьба – и есть жизнь. У другой словно нет необходимости «разделять» себя на отдельные чешуйки. Расплавленный свет, собравшийся воедино. Блестит, перетекает, мерцает. Слепит даже в ночной темени. Воля… Крепкая, сильная, непреклонная – такая, какая и должна быть у могущественных созданий. Но все же отличается от той, что живет в красном детеныше.

Свет и огонь – это ведь одно и то же? Или нет? Или они только на первый взгляд схожи? Вирмлинг не знает.

Это – ее первый полноценный контакт с сородичем. Естественно, что красная в незнакомке видит дракона. Видит какую-то сторону… себя? И вместе с тем в молодой «саламандре» не угасает гордыня. Второй такой как алая нет и не будет. Она одна такая. Все остальное – подобие.

И почему-то вирмлинг была уверена, что столкнись она с наиболее приближенной к себе «копией», то приложила бы все усилия, дабы ту устранить. Если свет похож на огонь, то означает ли это, что красная обязана как минимум ненавидеть незнакомку?

Да – твердит нечто в груди. Дикое, едва контролируемое желание рычать. Вновь по гриве проходит всполох огня. Нет – до странности спокойно убеждает второе нечто. Легко и непринужденно отталкивает первое, будто незначительную помеху. Вирмлинг прячет клыки и ждет.

Красной совершенно не хочется видеть в создании света врага. Она не видит в ней врага. Но это – трещина в картине мира вирмлинга. Есть алая и окружение, которое нужно покорять и подчинять. Преклоняются они или сопротивляются, падают или побеждают – не важно, врагов много, враги разные. Единит их только то, что они для «саламандры» были и будут противниками. Иначе быть не может. Но почему-то есть.

Сколько длилось наблюдение-сравнение? Несколько минут от силы. Но красной кажется, что она стоит напротив света бесконечно долго. С каждым незнакомым словом все глубже увязая в своих противоречиях. Зачем все это? Откуда это? Мир красного дракона прост и незатейлив, разве нет?

Незнакомка что-то спрашивает. Раз за разом. Терзает одними и теми же вопросами, но в разных формах, словно… словно перебирает «инструменты» для дела или нащупывает слабое место у «проблемы». Нащупала.

Красная с шумом выдыхает. Ей противно, что она понимает язык слабых. Вирмлинг достойна большего! Лучшего! Но… правильно же, что слабые не говорят на языке сильных! Раз «саламандра» все это время была возле двуногих, то запомнила только их блеклые фразы. Почему это унизительно? Детеныш не знает, просто чувствует.

Зато алая, кажется, поняла, чего от нее добивается незнакомка. Той нужно знать кто перед ней. Но… но создание света ведь не глупая же? Она же должна сама все видеть! Зачем задавать вопрос, ответ на который прямо перед тобой?

Вирмлинг спешно роется в памяти. Вертит воспоминания о двуногих как кусочки мозаики, в надежде найти подходящие.

«Кто ты?» Кажется, на похожий вопрос двуногие говорят… отвечают… Называют себя. У каждого из них свое «кто». А должно ли оно быть у красной? Вирмлинг с подозрением (и неодобрением?) взирает на незнакомку. Может свет все же хочет так унизить? Приравнять к слабым? Есть ли у переливающейся это самое «кто»? Если есть, то… то пусть сама говорит. Красная в эту ловушку не попадется!

«Раскусив» чужой хитроумный план, детеныш осталась довольна. Будто получила полное преимущество в текущей ситуации. Успокоилась. Даже отвернулась от светлой, дабы погрызть приставучую палатку и скинуть ее с себя. Отвернулась, но из внимания не отпускала! Настороженно зыркнула в сторону «родни», когда та стала укладываться.

Ушки заинтересованно подергивались. Стоило незнакомке занять удобное положение, как она начала царапать камень. Красная видела такое у клыкастых. Оставляли в том числе и когтями пахучие метки – показывали границы своих владений. Естественно, вирмлингу было плевать на эти «предупреждения», но сейчас… Сильная решила обозначить свою территорию? Демонстрирует силу? Может ли красный дракончик оставить столь же глубокие «раны» в камне? Наверняка это испытание и вызов!

Впрочем… такие борозды где бы то ни было красная оставлять точно не умела. Произошло… искривление. Оно было очень похоже на то, что «саламандра» уже видела ранее. Похоже, но совершенно другое. Не было полных ярости и силы «когтей», не было раскрытой в иное место «пасти». Тем не менее мир изменился, мир сделался другим. Теперь по воздуху плыл неизвестно откуда взявшийся шарик света.

Красная отшатнулась, проверяя не последует ли плод «искривления» за ней. Не последовал – продолжил свой путь, не обратив на вирмлинга ровным счетом никакого внимания. Глянув на незнакомку, красная осторожно забежала сбоку от шарика, отсматривая его со всех сторон. Парящая сфера была какой-то странной…. Вроде даже… никакой. Она была подобна крохотному кусочку дня – рядом с ней было видно каждую снежнику или камешек. Но не было ощущения тепла. Разве свет, как и пламя не несут в себе жар? Огонь точно несет, а вот к свету теперь были вопросы. Может это неправильный свет?

Проверить красная это решила доступным ей способом. Подобравшись, прыгнула вперед, раскрывая пасть в твердом намерении укусить сферу.

Красный детеныш не промахивался. Если она атаковала, то наверняка. Во всяком случае до этого момента жизнь всегда ее покорно вознаграждала вкусом горячей крови на языке и осознанием, что добыча схвачена. Несколько иначе обстояли дела с противниками – тем одного укуса могло не хватить, они сопротивлялись, а иногда даже вырывались и убегали прочь. Тех же, кто был сильнее, красная чуяла и благоразумно обходила загодя стороной. Естественно, теша свое себялюбие тем, что это она позволяет им пройти мимо.

Здесь и сейчас происходило странное. Сомкнув клыки, вирмлинг осознала, что «добычу» она таки схватила, но той отчего-то не оказалось в пасти. Порхающий свет можно было проглотить – он прокатывался по пасти и горлу легкой, но ощутимой волной силы. Проглотить, но не ощутить вкуса. Не почувствовать насыщения. Не принять победу над «искривлением».

Красная замерла, осознавая произошедшее, и тем самым давая сородичу время на создание новых сгустков света. Вообще кровь исполинских хроматических ящеров яро противилась происходящему. Она – хищник. Самый опасный из существующих. У нее не должно быть лишних движений. Она должна избавиться от слабости, что пытается в ней прорости. Стать еще совершенней! Как напрашивающийся пример – вирмлинг не должна суетиться и реагировать на шарики света. Наверняка это вражеская уловка!

Но… вирмлинг была детенышем. Игра со светом ее привлекала. Хотелось двигаться быстрее и быстрее, чтоб ни одна сфера не ушла в ночную темноту. Пустая трата сил и энергии? Снег и ветер хотят убить красного детеныша. Неужели она сама облегчает им задачу? Нет. Она не поддавалась и поддаваться не станет. Просто… просто ей так захотелось. Никто в этом мире ведь не посмеет ей указывать? А горам, что ее «породили» всяко не сломить «саламандру».

Из всего многообразия ярких пятен вирмлингу больше всего понравились красные. Они были быстрые – детенышу даже пришлось поднапрячься. Наверное, это был первый момент соревнования с кем-либо. При том достаточно безопасный для окружающих. Никто не страдает, а вирмлинг выплескивает избыток энергии и чувствует себя непревзойденным победителем.

С остальными сферами «саламандра» начала проявлять «изобретательность» в уничтожении. Уже не щелкала пастью, но старалась поднырнуть, подпрыгнуть, зайти со стороны, коснуться боком, подцепить рогами или «сжечь» пламенем со своей гривы. Вертелась огненной змейкой – красиво, с некой претензией на элегантность. Разве что при попытках задействовать крылья ломано дергалась и скалила клыки.

Наконец последний «враг» был повержен. А детеныш оказался непозволительно близко от той, что была подобна, но сильно отлична от красной. Отпрыгнуть! Укусить! Вырваться из западни и сбежать! В ответ на свои естественные порывы вирмлинг лишь прижала уши и сощурила глаза, рассматривая сильную.

Вновь прозвучала речь. Могущественная, а потом – совсем простая. «Саламандра» дернула хвостом. Смысл драконьего языка красная улавливала легче. Будто на каждое слово у нее изнутри шла ответная волна. Волна, которая приносила с собой осознание.

«Приветствие» – знак того, что на тебя могут напасть, но не нападут. Сильная показывает себя хозяйкой? Но это не ее территория… Или территорий может быть несколько? Они могут быть временными? Нет-нет, не это главное. «Приветствие» Знак равных? Создание света признает, что красная еще не большая, но уже сильная? Все еще чего-то не хватает. Но пока что вирмлинга устраивало подобранное «осознание».

Улегшись на камни, дерзко подражая взрослому дракону, расположившемуся напротив, «саламандра» шумно вздохнула. И вздернула голову вверх. Она приняла приветствие. Была готова слушать дальше. Красная непременно попрактикуется в произношении, но позже.

На этот раз речь создания света была длинней. Красная вытянула морду вверх и слегка оскалила клыки, словно намеревалась схватить, прожевать и проглотить каждое услышанное слово. Будто это помогло бы ей быстрее все понять и самой начать говорить.

Впрочем, «вес» слов «саламандра» действительно схватывала быстро. Может со смыслом чутка промахивалась и норовила перевернуть на свой лад, но этот «грешок» ей можно простить. Вирмлингу был всего-то месяц.

Поговаривают, что драконы изначально, то есть с самого рождения, наделены знаниями о мире и с возрастом лишь отпирают запертые сундуки истины и памяти. Сложно это опровергнуть, еще сложнее подтвердить. Это может быть лишь слухом, опирающимся на то, что драконы являются символом мудрости и могущества познания. А может быть и тенью правды.

Красная определенно намеревалась приложить все силы, чтоб доказать своим примером верность второго «предположения».

Усы вирмлинга пришли в движение. Колыхались «волнами», взмывали ввысь и пытались что-то нащупать. Красная вслушивалась в сказанные слова и пыталась как можно точнее ощутить их «отзвук» в мире.

Дракон. Это – создание света. Это – сама «саламандра». Это то, что их роднит. Это их природа. Это то как все остальные их воспринимают. Это то, как мир их принимает. Дракон. Звучит очень хорошо. Вирмлингу нравится. Нет никаких сомнений, что и она и создание света – драконы.

Еще одна победа красного ящера. Как могло быть иначе? Ни на мгновение в себе не сомневалась!

Теперь второй интересный момент. «Имя». Что это такое?

Усы начали двигаться аккуратнее, напоминая подкрадывающихся к добыче «змей». Что почувствовала красная, когда второй дракон сказал «имя»? Или важно было исключительно то, что ящер произнесла следом?

Да, точно. «Аетэль» отзывалось силой и светом, самой сущностью дракона. То есть поверху она дракон, а глубже – Аетэль. Красная призадумалась. Казалось, что имя было на виду, вирмлинг могла его «видеть». Примерно, как двуногие увидели бы двух лежащих напротив друг друга драконов, если бы пришли сюда. Или нет? Красной позволили «увидеть» имя, назвав его.

И теперь ждут, что вирмлинг откроет себя. Детеныш непроизвольно встопорщил шерсть. Наверное, это могло бы показаться смешным. Люди, эльфы и все прочие расы каждый день друг с другом здороваются, называют по имени, знакомятся. Для них – это не нечто сокровенное и глубокое… изначально личное. Имя – просто имя. А вот для маленького дракона все было иначе. Ей предлагали раскрыться. Почти… почти подарить власть над собой!

Нет. Что-то не так. Светлая сильная. Очень сильная. В скрытой под чешуей силе можно утонуть. Свет может поглотить пламя, сделав его частью себя. Аетэль могла бы наверняка «увидеть» имя «саламандры». Но ждет. Значит, это все же личное, но не дает власти над другим драконом? А что, если?.. Имя дает некую власть тебе как ящеру? Называя себя Аетэль обозначила для красной, какое место она занимает в мире? Кто не имеет имени – тот все равно что зверь. Дикий, сильный, достойный, но… Но влиять на окружение так, как те, у кого есть имя, он не может.

Вирмлинг задергала хвостом, напоминая чем-то рассерженную кошку. Дракончик поняла, что встала на нужную тропу. Но та терялась в снежном мареве. «Саламандра» не видит всего. Потому что… Пока не видит себя?..

Сосредоточившись на внутреннем «пламени», красная попыталась «нащупать» свое имя. Оно было там. Оно принадлежало ей и только ей. Оно было огромным, весомым и… неподъемным для вирмлинга. По крайней мере сейчас. Но часть его красная все же нашла, осознала и, вспыхивая огнем радости, выдала весомое:

— Айш.

На Альмарене ничего не изменилось. В небе не зажглось новых созвездий. Провидцы не очнулись со странным и может даже пугающим видением будущего. Древнейшие драконы прошлого не пробудились. Боги не явили себя верным и праведным. В мире совершенно ничего не изменилось. И тем не менее маленький дракон… Айш почувствовала, что что-то стало определенно лучше. Альмарен стал роднее.

К Аетэль красная теперь относилась тоже значительно лучше. Вернее, смотрела иначе, нежели в начале странной игры-беседы. Что-то в груди все еще яростно билось и пылало – природа красных драконов. Ненависть к тем, кто тебя окружает. Другой дракон – враг. Враг, враг, враг – уже не первый раз в Айш поднимается эта раскаленная волна гнева. И предложение светлого создания… не нападает сама и хочет, чтоб не нападали на нее. Разве это не признак слабости?

Но в том-то и дело, что если заглушить бурлящий гнев, то никакой слабости Айш в другом драконе не видела. Более того – Аетэль сделала сильнее красную. Не… не заискивает, не выпрашивает, не принуждает. Обращается как равный к равному. Какой-то частичке красной это было противно. Но решение принимать «саламандре».

— Ах-х-хота! – а вот смысл этого слова был схвачен так ловко и быстро, будто красная только и ждала момента, чтоб сказать… позвать… Найти достойную добычу, сразить, съесть, стать сильнее. Это «охота». Аетэль хочет увидеть, как Айш охотится? Айш не против. Айш сильная!

Поднявшись на лапы, красная крутанулась вокруг себя, «разогреваясь» и «присматриваясь» к окружающим запахам. Кто падет к ее лапам и насытит хищницу?

Уж кто постарался – тысячи лет «совершенствования» или воля Божества-создателя – никто не скажет, но каждый дракон с первых мгновений жизни мог встать на лапы, расправить крылья и добыть себе пропитание. Вирмлинги, обучающиеся под присмотром взрослых драконов, были не хуже и не лучше своих совершенно диких собратьев. Просто у них был выбор, на что сделать упор в обучении и становлении, а у таких как Айш – нет. Сражение и охота – то, в чем красная была хороша. Для своего возраста, само собой.

Вдохнув полной грудью морозный воздух, «саламандра» дернула ушами и уверенно потрусила в нужную сторону. Возвращаться к лишенным чешуи созданиям было лишено смысла – они не добыча. Их оберегает Аетэль. Да и сказать прямо… красный детеныш уже поняла, что эти двуногие отличались от тех, кого она встретила месяц назад. Совершенно точно люди из лагеря не годились в пищу. За ними все еще хотелось наблюдать и испытывать, но навязывать бой – нет.

Иногда красная останавливалась и прислушивалась. Что такое праздник Айш знать не могла. Но как-то интуитивно догадывалась, что этой ночью себя нужно вознаградить действительно достойным сражением и добрым мясом. Она стала сильнее. Значит и в охоте нужно было захватить новые вершины. По сей причине обычные рогатые существа игнорировались. Даже если бы вирмлингу «под лапы» упал их след, она бы его просто прошла мимо.

К тому же никак нельзя было забывать об опасностях, что таятся в горах. Высокомерием и гордыней Айш уже могла поспорить со взрослыми сородичами. Но где-то глубоко внутри, под жаром ярости и пламенем непокорности, алела иная искра. Красная ощущала, что в этом мире есть те, кто пока не способны разглядеть ее величие, не способны отнестись к ней с соответствующим уважением. Ощущала и потому пыталась прочувствовать: не находится ли она уже на землях неведомых врагов?

Как ни странно, но молодой дракон ко всему прочему ощущала «ответственность». Создание света – Аетэль – сделала Айш сильнее. Это важно. Защищать ртутную будет очень верным решением. Внутри, конечно, все «завязывалось узлом и разлеталось ошметками» от непонятных, противоречивых и каких-то «неправильных», не имеющих пока названия, чувств и эмоций. Красные драконы так поступать не должны. Но Айш решила, что разберется с этим позже.

Нотки крови в пойманных запахах заставили молодого ящера чуть пригнуться к земле и очень по-змеиному скользнуть вперед. Вообще Айш полагала ниже своего достоинства брать чужую добычу. Если бы какому-то хищнику взбрело в голову «подкупить» охотницу или данным приемом «задобрить» потенциального вожака, то красная с яростным негодованием прикончила бы наглеца. Иное дело, если зверь напал бы первым. Тогда вирмлинг «забрала» бы и побежденного и то, что осталось от его еще свежей добычи. Но ничего из перечисленного еще ни разу не происходило. Просто древняя кровь «шептала» свою «правду».

Подобравшись совсем близко, Айш торжествующе фыркнула. Кровью пах не слабый и обреченный, но сильный и пушистый.

Со смесью понимания и изумления, вирмлинг задрала голову к Аетэль. Другой дракон понимала, что есть охота и что оную делает хорошей. Но… неужели раненный кот был настолько дурным? Красная проводила взглядом удравшего зверя.

Айш была ближе к животным. Животным чуждо благородство. Но оно было не чуждо красному вирмлингу. Хоть и опять в сильно искаженном виде. Горные коты были сильными, ловкими и выносливыми соседями. «Саламандра» их вроде как «уважала». Если такой хищник получит ранение, то дать ему последний бой и не позволить превратиться в слабого, не дать ему закончить жизнь ничтожным – разве это плохо? Пожалуй, не будь с Айш Аетэль, можно было бы и не отпускать хвостатого охотника.

Впрочем, учитывая как резво раненный скрылся в ночи, кот имел все шансы оправиться и выжить. Пусть…

Подойдя к месту, где только что стоял хищник, красная уткнулась в камни носом и придирчиво запыхтела, вбирая запахи и «отпечатки». Вопрос ртутной был разобран спешно и детали «саламандра» упустила. А смысл… Аетэль хочет найти того, кто ранил сильного зверя. Да – такого можно счесть достойной добычей. Если только он сам не помер от когтей кота.

Усы настороженно «щупали» воздух. С таким существом Айш раньше не сталкивалась. Еще одно знание. Еще одно испытание! Красная найдет и победит! Тварь жива! Она теперь обязана быть живой.

Возбужденно дернув хвостом, вирмлинг аккуратно – и куда более осторожно – начала продвигаться по кровавому следу. Далеко кот от своего противника не убежал. Неизвестный хищник должен быть рядом. Если только его не спугнула Айш своим присутствием.

Ни для кого не секрет, что драконы являются одними из самых могущественных магических созданий Альмарена. Однако мало кто действительно знаком с особенностями этой расы. Песни бардов и легенды, передающиеся из уст в уста, наделили и без того величественных созданий небывалой мощью и несравненной красотой. Великолепие света, очарование тьмы или высокомерие безразличных – драконы одеты ярким словом в различные «одеяния», драконы предстают в разных «ролях», но никогда и никого не оставят равнодушным.

Айш нельзя было назвать «чистым листом». Она – красный дракон. У нее уже есть желания и предпочтения, свойственные ее чудовищной родне. История знает множество примеров, когда вирмлинги из упрямства или под влиянием окружения временно шли против себя, старались выйти за незримые рамки своей природы. Каждый из них рано или поздно проигрывал эту борьбу, принимал себя, сохранял в своей непогрешимой памяти моменты прошлого – постыдные или прекрасные.

Поведение Айш можно было бы назвать чутка странным, капельку нетипичным, но пока еще вполне приемлемым. Ее осторожность, «нерешительность» и любопытство свойственны многим детенышам. И в особенности тем, кто рано был предоставлен сам себе. Несомненно, набравшись опыта, красная начнет чаще прислушиваться к «шепоту крови», совершать необдуманные и дерзкие поступки. Но пока она себя сдерживает – ха! – инстинктом самосохранения. В какие бы красивые оправдания Айш все это ни обернула.

Ярче выделялось ее отношение к Аетэль. Ртутная стала первым драконом, встреченным красной хищницей. Стала символом силы и огня, стала образом, стала тем, к чему устремилась Айш. Пока что ртутный дракон была непогрешима. Она не задевала гордость вирмлинга, не раздувала в ней ненависть к себе подобным, не толкала к темному «естественному» обрыву, но тянула к свету.

Неразумно загадывать наперед, но под влиянием ртутной вирмлинг действительно могла вырасти другой. Может и стала бы со временем более «темной», но даже десятки лет «света» для хроматического ящера – это очень много.

Сейчас перед Айш лежало еще одно испытание, которое могло укрепить связь с ртутной.

Кровь. Красная вдыхала запах крови, мягко ступая по следу. Жалела, что эту кровь пролила не она. Желала вкусить кровь того, кто посмел считать эти земли своими охотничьими угодьями. Алая… Алая как ее чешуя. Алая как ее огонь. Алая как ее жажда.

Красные драконы не имеют склонности и способностей к магии крови – хотя о том мало кто догадывается. Пролитая принадлежала дикому коту, а не неизвестной твари. Так что даже окажись здесь сильный малефикар, он не смог бы прочесть по багровым каплям слабости монстра. Айш их никак не могла знать или предполагать. Однако красный вирмлинг чувствовала, что эта тварь в некотором роде является ее полной противоположностью. Если дракон – огонь, то это создание – лед. Айш самонадеянно не боялась холода, но стремилась утопить в своем пламени врага. Он слабей «саламандры». Он обязан ее бояться. Ибо она станет его погибелью.

Айш все поняла. Аетэль очень повезло. Осталось показать, как сильно!

Красная сделала еще несколько шагов вперед и резко остановилась, словно налетев на невидимый барьер. Выпрямившись, вирмлинг прижала уши и зашипела, вглядываясь во тьму, из которой появился некто… Некто непозволительно дерзкий и нахальный.

Мгновение назад красный дракончик была уверена в себе, была рада сородичу и довольна тем, как складывается эта ночь в горах. Сейчас ее пошатывало из-за страха и пробирала дрожь из-за злобы. Первое Айш в полной мере не осознавала, ее душило нежелание принимать ситуацию.

Как?! Как этот… как он посмел быть таким незаметным? Кто ему позволил выходить вперед и ставить Айш в тупик? Почему она его не почуяла? Она ведь так прекрасно ощущала границы чужих владений! Его здесь не было, его здесь быть не должно! Откуда он взялся?

И он посмел забрать добычу, которую для себя выбрала красная. Вирмлинг смотрела на отсеченную голову и отвращение захлестывало ее с головой. Это она есть не станет. Эту тварь убила не она. Если чужак хотел выразить свое уважение ему следовало поступить иначе. Убраться с дороги и не мешать!

Но вместе с тем… Айш не могла не отметить то, как убита ее добыча. Она осознавала, что этот наглец сразил сильного хищника с поразительной легкостью – до красной только сейчас дошел запах смерти. А ведь она охотница, которой не могло быть равных. И вот так… Так просто, быстро, красиво и незаметно. Айш трясло. От унижения и восхищения.

Дракон. Да. Несомненно. Этот двуногий тоже был драконом. Сильным. Таким сильным, что его пламя ощущалось даже на расстоянии. Этот внутренний огонь отличался от того, что был у Айш и не походил на свет Аетэль. Он им близок, но другой… И такой привлекательный, такой манящий… Сила. Превосходящая сила. Если Айш сейчас бросит вызов, то сгорит в золотом пламени. Это невозможно! И потому от осознания так не по себе.

Вирмлинг прищурилась. Опять слова. Много слов. Она практически ничего не понимает. Цепляется только за одно слово. Хэл. Дракона с золотым огнем зовут Хэл. Это правда. Почти. Красная дергает хвостом, сбрасывая с пушистой кончики сноп искр. Хэл – это не все, лишь малая часть. Как Айш – малая часть истинного имени красной. Неужели такой сильный дракон до сих пор не познал себя? Разве такое возможно?

Нет. Хэл нарочно не называет своего полного имени. Почему? Очевидно же! Он не уважает ни Аетэль, ни, что важнее, Айш. Кичится своей силой, давит пламенем, слепит светом. Унизительно. Неправильно.

Темный жадные искры вспыхивают во взгляде красного дракона. Она не покорится! Она заставит его склониться! Но не убьет, нет-нет. Убивать нельзя. Его сила – Айш обязана ее заполучить. Раскрыть его секрет и стать такой же могущественной и смертоносной. Хэл пожалеет, что посмел смотреть на них с ртутной свысока, пожалеет, что посмел заступить красной дорогу и забрать ее добычу. Он будет ей служить!

Последнее желание обдало тело таким сладостным жаром, что сопротивляться не было никаких сил. «Саламандра» прыгнула вперед, намереваясь сбить золотого с ног, вкусить его крови и увидеть страх в глазах. Она здесь хозяйка!

Отредактировано Айш (05-03-2023 21:00:36)