Наставница из Эмилькона - эльфийка Намирэль Зеленая Ветвь. Она - вот забавно - несколько моложе Рафаэля. Впрочем, он не спешит акцентировать внимание на возрасте, а дама, кажется, слишком уж привыкла смотреть на смертных свысока...
В искусстве ментальной магии она, разумеется, заоблачных вершин не достигла. Рафаэль продолжил единожды испробованную методу, приглашая тех наставников, кто может его чему-нибудь научить, но при этом не настолько искушен в искусстве, чтобы безнаказанно, невозбранно и незаметно копаться в голове у ученика.
Эльфийка в строгом зеленом платье прибыла в урочное время вместе с двумя служанками. Чародей еще в переписке взял на себя заботу о ее обустройстве. Полагая, что дама едва ли будет рада ютиться в его особняке, снял для нее весьма милый домик неподалеку. Кажется, Намирэль осталась вполне довольна. Равно как и после нескольких занятий ее мнение об учение отнюдь не испортилось: Рафаэль, разумеется, не давал поводов заподозрить себя в скудоумии или, паче того, в небрежении. Одним словом, все должно было войти в привычную колею и начать налаживаться - даже при том, что и началось вполне неплохо. Тем более поразительными были изменения к худшему.
Примерно через неделю занятий мистрисс Намирэль вполне ясно продемонстрировала растерянному алхимику полное нежелание выходить в общении за рамки, предписанные контрактом. И нет, Рафаэль и не пытался лезть к ней с какими бы то ни было непристойностями. Просто в какой-то момент из ниоткуда возникло ледяное негодование в огромных эльфийских глазах и демонстративный отказ принять от чародея хотя бы самую простую чашечку кофе. Малопонятная и малоприятная игра продолжалась чуть менее недели.
- Мистрисс, не находите ли вы, что вам следует объяснить столь ярое неприятие моей персоны? - Не выдержал, наконец, Рафаэль очередного ледяного взора.
- Полагаете, оно требует объяснений? - Гневно сверкнула глазами Намирэль. - Мне происходящее кажется слишком очевидным.
- И тем не менее?.. - Отказался сдаваться Рафаэль, скорее заинтригованный, чем возмущенный необъяснимым раздражением в свой адрес.
- Вы, просвещенный человек из просвещенной страны, держите в своем доме нескольких рабов! - Мало что ни зашипела Намирэль. - Это же совершенно... совершенно... Такое пристало дроу или орку, но даже ваш народ полагает рабовладение низостью! И вы, однако же, даже не видите ни малейшей вины в происходящем!
Раздавшийся в ответ смех Рафаэля чуть было не привел к тому, что Намирэль, наплевав на условности, влепила ему пощечину. Тем не менее, что-то эльфийку остановило.
- Вот что я вам скажу, мистрисс. Если по вашему наущению любой из живущих в этом доме рабов или рабынь обратится ко мне с требованием освобождения - он его получит в тот же миг. Единственное мое вам условие - такое требование должно быть добровольным, а не следствием запугивания или, паче того, применения ваших познаний в области ментальной магии. Мне будет интересно наблюдать за вашим прогрессом.
В этот раз Намирэль покидала особняк на змеиной улице в несколько растерянном настроении. Рафаэль же откровенно веселился. Он догадывался, что будет далее.

В полночь к черному ходу подошла закутанная в бесформенную хламиду фигура. Рафаэль ожидает в тени, разглядывая визитера с молчаливым интересом. И то, что он видит, ему определенно не нравится. Сквозь хрустальный монокль в золотой оправе ясно различима аура гостя. Мощная, сжатая в завязанный узел безумных страстей и обузданных желаний, распространяющая во все стороны тьму, безумие и ненасытный голод.
- Чем обязан, сударь? - Первым нарушил молчание Рафаэль. Быть может, таинственный визитер и делает по три ошибки в одном слове, но недооценить его или отнестись с беззаботной иронией стало бы ошибкой стократ более фатальной.
- Я - Хиаб. Алчущий Гларгоша. - Проскрипела в ответ фигура. - Я хочу, чтобы ты знал колдун: я не приказывал Ахилю устраивать покушение на тебя.
Чародей ответил задумчивым молчанием. Так вот ты каков, обитатель нищих трущоб и один из водителей культа Гларгоша...
- Ахиля подговорил колдун по имени Отайн. Мне ведомо, что у вас давние счеты.
- Так и есть. - Подтвердил Рафаэль.
- Он попытался втравить в вашу вражду и меня. И вот теперь Ахиль, пошедший за его лживыми посулами, в тюрьме. А ты видишь во мне врага. Я пришел исправить этот недостаток. Не пытайся охотиться на меня, колдун, и я не стану охотиться на тебя.
Как ни странно, Рафаэль ощутил, что Хиаб говорит правду. Он еще днем при помощи хрустального шара определил, что при всей неоднозначности, таинственный гость придет к нему с честным предложением.
- Пусть так. На тебя я охотиться на стану. Но насчет Берга таких обещаний я, конечно, давать не стану. Возможно, мы поможем друг другу? Я могу вытащить твоего Ахиля из темницы в обмен на Отайна.
Это было бы очень символично: Берг за свою жизнь продал бесчисленное количество людей. А теперь, если повезет, продадут его. И это поставит финальную точку уже в его бытии, потому что живым после встречи с Рафаэлем он пробудет недолго.
К разочарованию мага, Хиаб медленно покачал головой.
- Проблему Ахиля я решу сам, колдун. Смири вражду. Слишком многое Отайну ведомо обо мне, так что я и мертвым не отважился бы отдать его кому бы то ни было. Прими от меня один дар. Надеюсь, его тебе будет довольно.
В подставленную ладонь Рафаэля упало знакомое серебряное кольцо с печатью. Значит, Отайн свое уже отпрыгал. Бесконечно жаль тех сведений, что он утащил его в могилу. Нет. Не в могилу. В животы каннибалов. Пожалуй, конец его жизни оказался настолько страшным, насколько это вообще возможно.
- Что же. Такая кончина господина Берга меня не сильно расстроит. - Ответил, наконец, чародей. - Я принимаю ваше предложение, сударь. Забудем о существовании друг друга.
Хиаб, не говоря более ни слова, растворился в ночной тьме. Рафаэль некоторое время молча смотрел на лежащее на ладони кольцо.
- Швырни его утром в какую-нибудь сточную канаву. - приказал чародей Тиглату, вернувшись в дом. - Самое подходящее место для этой вещицы.

Намирэль сдалась примерно через месяц. К этому времени уже самый отпетый идиот мог бы сообразить, что обитатели особняка на Змеиной улице шарахаются от нее, словно от зачумленной. А любая попытка заговорить о свободе и неприемлемости рабского статуса приводит к тому, что попавшийся под раздачу Тиглат покрывается алыми пятнами, а служанки испуганно трясутся и норовят грохнуться в обморок. Пока что еще ни с одной, правда, такого не случилось... Но кто знает, как долго бедняжки продержатся.
- Тьма с вами, мессир Амальди. - С раздражением произнесла Намирэль после очередного занятия. - Я не намерена далее продолжать разговоров с вашими... рабами.
- Мудрое решение, мистрисс Намирэль. - С улыбкой ответил алхимик. - Я, признаться, начинал уже опасаться за состояние их психики.
- Нормальному разумному существу омерзительна сама мысль о том, чтобы добровольно отдавать себя в собственность кому бы то ни было!
- Бросьте, мистрисс. - Устало вздохнул Рафаэль. - Если что-то не укладывается в вашу картину мира, это еще не означает, что это плохо. Только лишь, что вы этого не понимаете. А вы именно не понимаете, что именно вы пытаетесь предложить этим несчастным.
- И чего же я, по-вашему, не понимаю?
Рафаэль вновь тяжело вздохнул.
- Раб в Лирамисе отождествляется с хозяином. Понимаете? И Тиглат, и остальные в глазах окружающих являются не просто абстрактной собственностью. Они являются моей собственностью. Они могут безнаказанно выйти на улицу и ни одному бандиту или вороватому стражу порядка не придет в голову заступить им дорогу. Ведь сделать это означает нанести оскорбление не им самим, но их хозяину. А хозяин этот в Лирамисе обладает по неясной ему самому причине весьма зловещей славой. И вы предлагаете им отказаться от этого - и от сытой жизни в весьма неплохих условиях - в обмен на что? Свободу оказаться на улице? Соседствовать с нищими и крысами?
- Я не требую их выгонять! Но ведь можно заключить с ними договор, как принято в нормальных странах и платить жалованье...
- В "нормальных" странах платящие жалованье господа точно так же творят со своими слугами все, что им заблагорассудится. Просто потому, что перед слугой стоит та же самая альтернатива: оставаться слугой или быть вышвырнутым на улицу без гроша в кармане. Правда, далеко не везде слуга может надеяться на заступничество нанимателя.
Намирэль смотрит мрачно и угрюмо. Рафаэль в ответ лишь пожал плечами.
- Посему, мистрисс, у меня к вам огромная просьба. Перестаньте, наконец, изводить моих... рабов предложениями, которые их больше смущают и пугают, чем обнадеживают.