Он достиг вершин своей фальшиво благодетельной профессии, и сумел достичь устрашающей славы среди многих бандитов, успевших насолить властям или баронам подпольного мира настолько, что их искаженные незадачливой рукой художника лица начинали украшать плакаты, или же их имена начинали ассоциироваться с крупной денежной суммой, означавшей цену голов обладателей этих имен. Если кто-то из богатых мафиози сулил достойное вознаграждение за убийство кого-либо, по своим причинам не угодившего ему, то в скором времени, этого человека обязательно находили мертвым. Исключений из правила не было.
Но, несмотря на то, что он нажил себе множество врагов, тифлинг мог спокойно предаваться спокойствию своих путешествий по улицам городских трущоб и пролегающим через материк дорогам и трактом, ничуть не боясь, что кто-то отважится замыслить против него недоброе. Охотник за головами много слышал о вымогательстве с путешественников на трактах, но редкий дурак отваживался преградить ему дорогу, разглядев испещренную черными полосами кожу. Даже мысль о разбойниках его не страшила - сам когда-то будучи в числе одной из умелых шаек дорожных романтиков, Лисандр прекрасно знал большинство самых изощренных уловок, которыми те пользовались, и бдительность ни разу не подводила тифлинга.
Впрочем, во всем и везде он всегда полагался на свою исключительную хитрость, и сейчас, восседавший на шедшей далеко впереди лошади обладатель рыжей шевелюры и острых ушей, в буквальном смысле являлся залогом того, что первой жертвой чьей-то засады тифлингу стать не удастся - эту роль на себя возьмет бард. С другой же стороны, если кто-то из налетчиков, облюбовавших эту дорогу в ходе ограбления прирежет Ирвина, Лисандру тем самым останется меньше хлопот - за исключением лишь того, что мафиози, чьи происки заинтересовали тифлинга, гораздо больше желал видеть истязателя своей супруги живым, нежели таким же мертвым, как она.
Забавная песня Ирвина все же настигла издалека чутких ушей Лисандра, и, несмотря на то, что он не слышал никакой сопутствующей ей мелодии, а некоторые слова и вовсе не сумел разобрать по вине разделявшего его и, с виду, совершенно не привыкшего к осторожности барда, он счел произведение музыканта настолько забавным и свойственным его отношениям с далеким другом детства, и ныне единственным верным товарищем. Тифлинг вслух рассмеялся концовке песни, начиная уже жалеть, что придется отдать Ирвина в руки криминального барона из Гресы - ведь такой забавный бард мог бы долгое время скрашивать его продолжительные путешествия. Лисандр даже подумал, что, возможно, следует замолвить словечко об этом рыжем эльфе, указав на его прекрасные знания о "настоящей дружбе", достойные снисхождения с вполне вероятного кровавого возмездия до перспективы иметь личного шута.
Вместе с приближающейся ночью, охотник за головами надеялся застать Ирвина за костром на ночлеге среди лесных массивов, на который рыжий бард, как считал тифлинг, обязательно прервется. Собирающиеся на горизонте тучи не предвещали ничего хорошего для путника - лишь размытые приближающимся дождем дороги, по которым пытаться пройти будет практически намеренным убийством лошади, что, не отдохнув с дневной дороги, свалится от усталости уже через несколько часов. И в своих предположениях, А'Лакар ни капли не ошибся - уже скоро, едва приметным огоньком средь густой листвы, вдалеке показалось пламя костра, к которому он и устремился.
Когда же перед ним раскрылась поляна с обосновавшимся на ней бардом, тифлинг покинул закрепленное на Маркие седло и, взяв коня под уздцы, повел того рядом с собой, тщательно вглядываясь во все, что происходит впереди. Лисандр вдруг заметил на периферии зрения какое-то неуловимое движение, легкое смещение в рисунке теней. Поэтому, когда из-за лошади показался силуэт Ирвина, отчетливо полыхающий в сумерках лиловым пламенем, охотник за головами лишь ухмыльнулся и провел языком по пересохшим губам, довольно отметив профессиональный интерес к, как оказалось, не слишком простому объекту своей охоты.
В конце концов, никто не осмелился бы выстрелить в Лисандра А'Лакара, не будучи уверенным, что убьешь его единственной стрелой. В противном случае, эта неудача обрекала бы стрелявшего на скорую гибель, раскрыв место, где тот прячется. А промедления, что следует между первым выстрелом и накладыванием на тетиву новой стрелы, было бы более, чем достаточно Лисандру для того, чтобы соориентироваться и ударить молнией в то месте, где скрывается нападавший. Решив подыграть своей потенциальной жертве, Лисандр покрепче затянул свой плащ у шеи, защищаясь от холодного ночного ветерка, а заодно и скрывая за его краями рукояти закрепленных на ребрах кинжалов, и смело устремился вперед.
- Сударь, прошу прощения, что потревожил Вас в такой вечер, и сразу же смею заверить, что не следует меня пугаться, - вежливо окликнул тифлинг иллюзию, размеренно и уверенно шагая по направлению к ней, стараясь не обращать внимание на заметное превосходство эльфа в росте, что несколько смущало А'Лакара, не привыкшего вести разговоры с такими высокими нелюдями, - Я держу путь в Рузьян, и, надо же было такому случиться - я сбился с дороги! Говорил мне отец, что следопыт из меня - как свинья из карася.
Лисандр звучно рассмеялся, используя шутку как предлог для того, чтобы в учтивой по отношению к собеседнику форме поклониться, а на деле же - незаметно даже для иллюзии скосить глаза в сторону так, чтобы оглядеть окружение по левой стороне от себя, и, выпрямившись, с улыбкой продолжил:
- Позвольте мне представиться - Моргват Б’Орн, а это - мой верный спутник, и преданнейший друг по кличке Маркиз, - с этими словами, тифлинг расплылся в еще более дружелюбной улыбке и повернулся, чтобы потрепать коня по гриве, и осмотреть оставшиеся деревья и кусты на предмет нахождения в них посторонних силуэтов. Несмотря на то, что сгустившиеся сумерки заметно притупили его зрение, Лисандр привык иметь дело с затаившимися противниками, и полностью полагался на свои отменные слух и реакцию. Между тем, левая рука тифлинга уже сжала край плаща, готовясь в любой момент широко взмахнуть тем, в надежде, что пущенная стрела будет задержана толстой материей и даст драгоценные мгновения для того, чтобы успеть совершить рывок в сторону.

Как бы ни старался Лисандр, но разглядеть что-либо чрезмерно выбивающееся из общего темного пейзажа, окружавшего его со всех сторон, тифлингу не удалось - бившее в глаза свечение от лазурного пламени, окутавшего очертания иллюзии рыжего барда, только мешало сосредоточиться на бесплодном разглядывании окрестностей. Эльф, которого он преследовал, мог затаиться, где угодно - и самое страшное было бы в том, если бы его противник скрыл себя настоящего от чужого взгляда, и сейчас бы готовился воткнуть нож со спины ничего не догадывающемуся противнику. Бросив взгляд вниз, Лисандр несколько успокоился, отринув пугающее предположение - он бы несомненно услышал крадущиеся шаги барда, или, хотя бы, увидел бы их на земле, глубоко сомневаясь, что последний мог сделать себя еще и невесомым в пространстве. Но все же, Лисандр приметил несколько мест, в которых, как ему показалось, рисунок теней был не однородным и несколько выбивающимся из того, чтобы принадлежать хаотичному сплетению ветвей соседствующих друг с другом деревьев.
- Если только я буду иметь полное право на его долю, - не стал возражать полосатый, - Однако... Я бы хотел быть уверенным в том, что после такой помощи не обзаведусь кровавым ожерельем на шее. Я очень много слышал про то, как разбойники притворяются обычными путниками, ловя в свои сет незадачливых путешественников, вроде меня.
Лисандр предусмотрительно отступил на шаг от шагнувшей к нему иллюзии, одновременно и в подтверждение своих слов, и ради собственных соображений. Вместе с тем, ему пришлось прекратить быстро обшаривать глазами растительность, громоздившуюся черным заслоном вокруг полянки, на которой остановилась цель его охоты, и с самой очаровательной улыбкой, на которую был способен, посмотреть в ответ засверкавшим янтарными огоньками глазам барда. Он понимал, что в сложившейся ситуации будет полезнее создать впечатление в меру трусливого нелюдя, чем и была вызвана некоторая неровность его обычно уверенного упругого шага и наигранное смущение от столь пристального постороннего взгляда. Пускай его собеседник видит, что получил преимущество не только в росте, но и в эмоциональном воздействии на тифлинга, решившего, что вести себя так будет выгоднее.
- Рузьян не близко, а с тех пор, как я покинул Грес, прошло почти двое суток - и за все это время, я не встречал ни деревень, ничего, кроме одних лишь лесных массивов. Смею полагать, либо же вся дорога не будет отличаться более живописными картинами, либо же, я двигаюсь в неправильном направлении.
Услышать имя барда не было новостью для тифлинга - он знал имя рыжего полуэльфа, которого преследовал, и с самого начала был уверен, что это он. Однако, воровской борон, объявивший на него охоту, явно забыл предупредить, что бард не только играть на инструментах умеет, но еще и весьма осложняющая задачу магия находится в числе его способностей. Несомненно, за это Лисандр еще потребует с него сумму чуть больше той, что была оглашена.
- Неужели, какая-то грязная, потная с дороги девчонка будет милее столь красивого и очаровательного спутника, как я? Уверяю Вас... тебя, Ирвин, - с еще большей улыбкой поправился тифлинг, - Число моих достоинств куда выше, чем у какой-то простой потаскухи.
Решив, что бессмысленно стараться высмотреть своего противника под сенью укрытых ночной тьмой деревьев, Лисандр переключил все свое внимание на иллюзию, решив использовать ту для того, чтобы понять ход мыслей, как считал тифлинг, не слишком смышленого барда. Поведение фальшивого Ирвина совершенно не казалось странным или вялым, напротив, оно прекрасно создавало видимость того, что охотник за головами действительно столкнулся на поляне с самым настоящим материальным путником, с душой, собственным мышлением и кровью, которую можно было бы выпустить по разрезанным его скимитарами артериям барда. Однако, спровоцированное повязкой магическое свечение говорило об обратном, а иллюзия, все время находившаяся в определенном движении, но не отклонявшаяся в какую-либо сторону со своего места, вовремя позволила Лисандру догадаться, какой именно оказалась ловушка.
Глаз Амат, бесспорно, была прекраснейшей магической вещью, владеть которой мечтал бы любой человек, не любящий, когда его дурачат, и не менее любящий, когда самая хитрая затея противника для него, как на ладони. За исключением выявления сотворенных магией визуальных вещей и предотвращения ментальных атак на владельца, волшебная повязка, как и подобает множеству родственных с ней артефактов, благодаря своему создателю, учла множество нюансов, связанных с магией иллюзий. Ведь не все они были направлены исключительно на обман зрения путем отдельных объектов, или даже звуков - некоторые из чародеев, владеющих столь необычной волшбой, предпочитали своим или чужим копиям своеобразные завесы, чтобы напасть на противника в тот момент, когда тот ничего не подозревает, и даже не видит своего врага.
В тот момент, когда позади лже-Ирвина с тетивы оказалась спущена стрела настоящего барда, иллюзия в миг рассеялась, открывая обзор того, что было ей заслонено, а сам Глаз Амат, расщепивший визуальный обман, нагрелся настолько, что, казалось бы, был достаточно еще нескольких мгновений, чтобы оставить Лисандру настоящий ожог на лице. Впрочем, к тому времени уже сам разгадавший задумку мага-лучника, тифлинг внял знаку своего артефакта и со всем своим завидным проворством, кувырком резко рванул вперед - туда, где только что находились ноги иллюзии, и тут же метнулся влево, рассыпая своими ногами по земле костер и угли. Делая кувырок, охотник за головами широко взмахнул плащом, чтобы поймать его тканью стрелу, однако, как оказалось, напрасно тревожился на этот счет, поскольку стрела лишь оцарапала его щеку и часть левого уха, из которого тут же ручьем потекла кровь.
Вскочив, Лисандр уже был готов послать из перчатку молнию по направлению в то место, откуда, как он успел заметить, была послана стрела. Но вместо этого, он еще раз бросил мимолетный взгляд на укрытие Ирвина, и тут же бросился к Маркизу, ловко вскакивая в седло и заставляя коня встать на дыбы - так, чтобы его мощные шея и грудь стали временным щитом от следующей стрелы лучника. Когда же животное всеми ногами опустилось на землю, Лисандр выбросил вперед облаченную в латунную перчатку с когтями правую руку, ярко засветившуюся алым свечением от магической рунописи. Последовала короткая белесая вспышка, и разряд вырвавшейся из артефакта молнии ударил в крону дерева, на котором сидел Ирвин, быстро распространяя пожар и на соседние ветви.
Пользуясь замешательством противника, которое он хотел вызвать, А’Лакар пришпорил своего коня, и, прижавшись к его шее, направил Маркиза к прежнему укрытию Ирвину, на ходу левой рукой выхватывая из-за спины Аглейн.

"А я ведь так и не успел ей сказать, что чище, чем вода в ручье. Интересно, настоящий Ирвин слышал то, что я говорил его копии?.. Впрочем, какая уже разница," - с горечью успел подумать Лисандр, бросив грустный взгляд на свою магическую брошь, уже почти с десяток лет украшавшую плащ. Благодаря ей, никто бы и подумать не мог, что этот опрятный и ухоженный тифлинг только что провел в дороге несколько дней, и лишь несколько минут назад вошел в город. Несмотря на то, что весь разговор велся с ненастоящим рыжим эльфом, охотнику за головами хотелось похвастаться перед ним тем, что на нем действительно нет ни единого пятнышка грязи - наделенное бытовыми чарами и ювелирным изысканием украшение не позволяло даже дорожной пыли прилипать к плащу и всей той одежде, которая была прикрыта его тканью. А ведь за какие-то несколько минут, Лисандр успел проникнуться к барду неподдельным интересом - рыжие волосы, красивый голос, не менее привлекательная внешность. Тифлингу безумно нравились такие юноши. Какая жалость, что этого придется добиваться силой...
Даже в совершенно неподходящее тому время, А'Лакар всегда и везде умудрялся найти повод для неуместных пошлых мыслей о том, как бы затащить в постель понравившееся ему тело - ничуть не смущаясь, если то принадлежало потенциальному противнику, или же вовсе заклятому врагу. Как известно, чем пламеннее ненависть, тем бурнее страсти. Нездоровые соблазны привлекали его, как затаившийся за красивым цветком змий привлекает своих жертв, их неуместность - будоражила, как возможность прикоснуться к чему-то запретному, почувствовать себя грязной и аморальной тварью. А Ирвин, хоть и оказался не самым изощренным и хитрым из всех его прежних соперников, сумел удивить Лисандра так, как не удивлял прежде никто. Теперь, он хотел узнать от него все подробности, почему богатый и авторитетный криминальный деятель настолько желает смерти какого-то барда, который, как оказалось, силен не только в песнопениях.
Останов коня и оторвавшись телом от его мощной шеи, тифлинг прислушался, отчего два мохнатых уха нервно дернулись, словно у рыси. Он отчетливо слышал, как захрустела ветка от столкновения с ней, когда рыжий эльф попытался на нее перепрыгнуть, и не менее ясно слышал звук падения вместе с последовавшим за ним ударом тела об землю, но не слышал того, чтобы ветка обломилась, несмотря на словно нарочно раздающийся шум полуэльфа, барахтающегося, казалось бы, в целой груде таких веток. Вместе с падением, стихли все звуки, за исключением потрескивающих от разраставшегося пожара деревьев, и коротких болезненных стенаний, раздавшихся в ушах Лисандра всего на несколько мгновений, которых хватило для того, чтобы охотник за головами различил, откуда они исходят. Недоверчиво нахмурившись, и уже собираясь слезть с коня, он почувствовал, как ставшая холодной повязка вновь нагрелась, а звуки, которые он только что слышал, резко стихли.
Это одновременно обрадовало, и огорчило Лисандра. Несколько десятков лет назад, Глаз Амат - кожаная повязка с золотыми часами в центре - был его гордостью, одной из ценнейших магических вещей, не позволявших одурачить голову, имей ты дело хоть с самым изощренным ментальным чародеем или иллюзионистом. Однако, со временем, сила артефакта поблекла, и охотник за головами понимал, что та нуждается в обновлении - причем не только сейчас, но и вовсе, если он хочет вернуть артефакту прежнюю мощь. Подтверждением тому служили легкие, но ощутимые пульсации, исходившие от повязки, и ясно указывающие на то, что ее сила на исходе. Еще несколько уничтоженных иллюзий, и тифлинг грозился потерять свое незаменимое против Ирвина преимущество на определенное время.
Довольная улыбка исказила подсвеченное пламенем лицо тифлинга, когда тот почувствовал знакомый терпкий запах - принесенное ночным ветром обильное кровотечение во рту Ирвина, затаившегося вблизи на новой ветке. Впрочем, Лисандр не спешил доверять запахам, помня, что сам сейчас скалится с окровавленной щекой и ухом, глазами лихорадочно пробегаясь по деревьям и выискивая своего противника. Для охотника за головами уже перестало быть секретом то, как полуэльф успевает столь быстро перемещаться из одного места в другое: определенно, в этом ему помогает магия, но какая - все те же миражи, или что-то новое, связанное с пространственными перемещениями - он не знал. Однако, пожар, в конечном счете, сыграл с Ирвином злую шутку - верхушка очередного дерева стремительно вспыхнула, осветив барда, затаившегося на его ветвях.
Не медля, Лисандр рванулся вперед все так же верхом на Маркизе, вместе с тем выбросив левую руку со скимитаром вперед, и клинок сверкнул, описав круг, но не дотянувшись до Ирвина, как того и хотел тифлинг. Вместо намерений прямым ударом ранить противника, Лисандр намеревался лишь отвлечь внимание Ирвина, перебросив скимитар в правую руку после маневра, а потом стремительно и неожиданно подпрыгнул в седле, выскальзывая из стремян и оказываясь обеими ногами на спине Маркиза. Тифлинг не был мастером вольтижировки, однако, по-прежнему мог похвастаться восхитительной акробатикой, тому способствовавшей.
Все такой же умелый и проворный, как когда еще мальчишкой, а затем уже и юношей обворовывал дома богатых жителей Гульрама, ловко орудуя на их крышах и с помощью окон, Лисандр подпрыгнул еще раз, вместе с тем перехватывая зажатый в руке скимитар обратным хватом, а другой рукой теперь крепко ухватился за ветку перчаткой-артефактом, острые когти который глубоко и прочно засели в ней. И, с легкостью подтянувшись на этой руке, ударил Ирвина в лицо эфесом крепко зажатого в руке Аглейна, в надежде не проломить шипом череп полуэльфа, а лишь сбросить рыжего полуэльфа с ветки, почти не ранив того, и сам одновременно с ударом разжал руку, чтобы оказаться на земле вместе с Ирвином.
- И все же, я настаиваю на том, что мое общество приятнее. Еще никто из тех, кто спал у меня на груди, не жаловался на ее размеры, - Лисандр хмыкнул, еще в коротком полете до земли сдергивая с пояса маленький арбалет, и тут же приводя в движение хитрый механизм. Плечи орудия, до сих пор прижатые по бокам к ложу, резко расправились, а страшная оскаленная морда, которая венчала стальную крестовину арбалета, смотрела прямиком в грудь Ирвина вместе с лежащим в пазе болтом. Скимитар тифлинг полным оборотом крутанув в руке, перехватил рукой в обычный захват и опустил лезвием вниз.

Недовольный тем, что противнику удалось ускользнуть от удара, Лисандр в последний миг проскользнул боком подле просвистевшей в воздухе стрелы Ирвина, которую тот успел выпустить незадолго до своего бесславного падения с дерева на землю. Тифлинг, все еще удивленный тем, с какой ловкостью бард ушел из под его выпада шипастой рукоятью Аглейна, теперь откровенно надеялся, что на этом их бой завершится, и поверженному полуэльфу придется сдаться, побоявшись перспективы ощутить своим телом отравленный болт, но, к удивлению Лисандра, его сегодняшний противник оказался заметно более умелым, нежели сначала казалось полосатому авантюристу. Или же, просто на зависть везучий, и именно во втором варианте больше всего был уверен А'Лакар.
- Ты слишком грубо обходишься с "маленьким тигренком". Ведь я такой маленький, беззащитный, с большими глазами, нуждающийся в материнской заботе и любви... А ты берешь, и пытаешься меня застрелить! Ты бесчувственная скотина, Ирвин! - рассмеялся тифлинг, когда оппонент оказался перед ним со вскинутым луком.
- Очень многим приходилось с трудом добиваться того, чего я тебе предлагаю сам и открыто, - миролюбиво улыбнувшись, Лисандр не сделал ни единого движения, лишь незаметно поддел носком сапога камешек. Он снова прибегнул к своему любимому способу отвлечения чужого внимания - принялся заговаривать зубы барду, опираясь на то, что с иллюзией это сработало прекрасно. Прекрасно понимая, что у полуэльфа была отличная возможность выстрелить еще в первые секунды, которой, к несчастью, Ирвин не воспользовался, Лисандр решил, что понял скрытую мотивацию барду. Он просто желает говорить перед тем, как расправиться со своим преследователем - или, даже, говорить в процессе этого.
- Бросить? С какой стати я должен его бросать?.. Мой дорогой Ирвин, это глупо - мы стоим, направив друг на друга одинаково грозное оружие, а ты даже не задумался о том, что я могу всадить тебе в грудь болт раньше, чем ты отправишь в меня стрелу. Вот прямо сейчас, пока я говорил все эти слова. Или же, мы успеем сделать это одновременно, в чем я уверен гораздо больше. Однако, стоит мне выстрелить, и ты можешь распрощаться со своей жизнью - яд убьет тебя еще до того, как твоя стрела меня достигнет, - тифлинг опустил арбалет несколько ниже, теперь целясь в живот Ирвина, а не в грудь. Проведя два века жизни в каждодневных тренировках, прекрасно исполняя обязанности своей напряженной профессии, оставив за спиной не одну сотню дуэлей с куда более искушенными противниками, выжив в смертельных схватках с отвратительными хищными бестиями, охотник за головами так хорошо научился читать человеческие телодвижения, малейшие напряжение мускулов, изменения мимики, что с легкостью смог разгадать задумку Ирвина. Его лук, определенно, не был направлен на тифлинга так, чтобы умертвить с первой же выпущенной по этому направлению стрелы. И Лисандр воспользовался этим сознательным упущением, решив незамедлительно действовать, пока возможность не была упущена.
- Говорят, что иллюзия может убить тебя на самом деле, если в нее настолько сильно поверить. Не знаю, правда ли это, или простые россказни напуганных иллюзионистами выпивох, но твои творения меня даже не смутили. Зато настоящее оружие убьёт тебя независимо от того, веришь ты в него, или нет, - с этими словами, демонстративно бросив на землю скимитар с арбалетом, Лисандр резко метнулся вперед и тут же отклонился назад в слабом прыжке, выбрасывая вперед правую ногу так, чтобы поддетый ей камень полетел прямиком в горе-лучника. Но не затем, чтобы ранить того - это было бы не под силу даже Лисандру А'Лакару - а просто, чтобы отвлечь. Сам же тифлинг еще в прыжке, не достигая земли оказался своим телом в положении, ей параллельным, и острым носком сапога своей другой ноги успел с силой ударить Ирвина в пах.
А лишь соприкоснувшись спиной с землей, он не стал медлить - обхватив лодыжками опорную ногу рыжего полуэльфа, он крутанулся и перекатился вбок, увлекая того в падение за собой, и с умеренной силой ударил коленом по носу, чтобы разбить тот. Все еще не вынимая, и не подбирая брошенного оружия, Лисандр с завидной быстротой рванулся вперед, преодолевая несколько разделявших их футов и оказываясь вплотную к лежащему противнику. Одной рукой он ухватил Ирвина за подбородок, а другой ударил по затылку, прихватив прядь рыжих волос, обеими руками, вместе с тем, потянув вверх. Нога тифлинга, водруженная на запястье барда, надежно прижимала его руку с луком к земле, а сам его владелец в следующую секунду оказался приподнят над землей за волосы сильной рукой охотника за головами, чтобы увидеть, как в сумерках, предательски освещенных языкам бушующего поблизости пламени, мелькнуло лезвие вынимаевого кинжала, и почувствовать горлом холод его лезвия.
- А ведь ты бы мог стать мне хорошим любовником, Ирвин Эшкрофт. Если бы не был настолько отвратительно строптивым, - Лисандр мягко улыбнулся, и убрал кинжал от горла полуэльфа, чтобы было удобнее ударить того лицом об ствол соседнего дерева. Лишь после того, как бард стал выглядеть обессиленным, его рука более не сжимала одиноко покоящийся рядом лук, а его веснушчатое лицо оказалось полностью залито его же собственной кровью, Лисандр успокоился, чуть ли не проволоча по земле тело полуэльфа к ближайшим полыхающим огнем кустам
- Так почему же гений, гроза, авторитет криминальной жизни Греса оказался настолько заинтересован в твоей поимки живьем? Признаюсь, голос у тебя восхитительный, хоть и порой... заставляющий кожу холодком покрываться, но уверен, твои услуги барда не стоят и десятой части обещанных за тебя денег. Так, Ирвин, почему? - задав своей вопрос, волновавший тифлинга с самого начала поисков Ирвина, Лисандр опустил пойманного барда головой над огнем, заставив почувствовать пугающий жар чувствительной кожей лица.

- Сочетание своенравности с частой необходимостью подчиняться легальным нормам моего ремесла делает ум на редкость изворотливым. А тот, кто умеет внушить, что он не очень хитер, тот уже далеко не прост. Прибереги свою магию для человека, который так желает тебя видеть, поскольку моя полосатая рожа могла стать твоим ключом к свободе, - прижав лезвие плашмя к горлу Ирвина, тифлинг резким движением переместил его лезвием вверх вплоть до упора в очертания челюсти полуэльфа, грозясь в любой момент не самым обычным путем добраться заточенной сталью до его языка. Однако, подобные действия остались только видимостью угрозы, на которую ясно намекали благодаря рукам Лисандра, умевшего вовремя остановиться, будучи в чрезмерно опасной близости от возможности ее свершения по вине просто дрогнувшей руки. Вне всяких сомнений, у охотника за головами не было ни малейшего желания калечить несчастного барда в свое собственное удовольствие - он любил боль, но лишь ту, что ограничивалась пределами мягкой постели и кого-то, кто скрашивал присутствие тифлинга в ней. Однако, относиться к Ирвину опрометчиво и с снисхождением, Лисандр не спешил.
- Я никогда не откажусь от награды, если вещь, за которую та полагается, уже в моих руках. Но иногда, люди выказывают по-истинне детскую наивность, позволяющую мне лихо нажиться на их доверии и остаться при всем, что у меня было. Быть может, ты представляешь куда большую ценность в другом месте? Не каждый день выпадает честь лицезреть барда, владеющего магией ничуть не хуже, чем луком или своим инструментом, - теперь, Лисандр недоверчиво прищурился, глядя в лицо Ирвину, которое лишь несколько минут назад источало неподдельное ликование и восторг - даже тогда, когда полуэльф оказался сброшен со своего укрытия, и оказался в не самом удачном положении для такой необъяснимой радости, несмотря на то, что все же на зависть проворно успел вздернуть лук и даже наложить на его тетиву стрелу. Однако, сочетание в одном лице творческой личности, смертельно опасного лучника и иллюзиониста с толикой безумия в своем поведении настораживало Лисандра, заставляя гадать, почему Кристофер, один из величайших криминальных гениев и преступных баронов в Гресе, так сильно жаждет заполучить его к себе пленником? Определенно, виной тому были личные счеты. Но что же такого сумел натворить бард ради той цены, которой удостоился? Тифлинг решил, что стоит выяснить побольше об этом Ирвине Мелендире, прежде, чем отдавать его Кристоферу. И в этом, определенно, мог бы помочь Орфен - серокожий проныра, прекрасно сведущий в торговле информацией, никогда не откажет своему давнему приятелю. Чем с каждым разом все наглее и пользовался Лисандр.
Впрочем, как полагал тифлинг, виной непрекращающейся радости Ирвина могла быть уверенность его в том, что именно он, рыжий полуэльф, побитый и с оброненным луком, правит сейчас ситуацией, в которой, определенно, все же проигрывает, нежели обретает преимущество, способное привести к победе. Ведь, как смог уже не раз убедиться Лисандр, Ирвин - маг, а по его - тифлинга - мнению, именно маги способны на самые необъяснимые поступки в приступе самоуверенности, или же зачастую сопутствующей ей гордыни. Возможно, благодаря своему интеллектуальному и волевому превосходству над обремененными чародейством людьми, они считают себя неизмеримо выше их, и полагают, что всегда в превосходстве над остальными и способны выйти без единой царапины из любой ситуации, будучи наделенными смертоносными умениями низвергнуть целый огненный шторм на головы своих врагов. А может, все из-за того, что волшебник обычно нападает издали, как и поступил Ирвин, и считают, что нужно лишь дождаться момента для еще одного такого удара, на который их противник ответить не успеет.
Сложно понять их, чародеев и кудесников. А иметь с ними дело опасно, тем более с такой необычной спесью магии и лука, как Ирвин. Для Лисандра оставалось загадкой, не умеет ли он еще и своим инструментом владеть, как дубинкой, когда то требуется?
- Среди людей принято наивно полагать, что, если все идет так, как они предполагали в своих исхищрениях, то этот человек одурачен ими. А если он лишь притворяется одураченным, то кто больше одурачен: он, или они? - задал вопрос Лисандр, отнимая окровавленное лицо Ирвина от огня и поворачивая к себе. Кинжал прошелся по лицу побитого барда, своей тупой стороной убирая большую часть крови в сторону с веснушчатых щек, которые понравились Лисандру - однако, это была его работа, и рисковать в ней он не мог, как бы жаль ему не было портить прекрасное лицо полуэльфа, красоту которого не портил даже след от ожога. Разглядев его в такой близи, охотник за головами поначалу решил, что это он только что не рассчитал с расстоянием до огня и оставил его на лице Ирвина - однако, такое предположение оказалось тут же отброшено, поскольку следы от свежего ожога были попросту не в силах исчезнуть за такое короткое время, оставив после себя лишь морщинистые шрамы.
И вид этих шрамов вызывал в Лисандре своеобразное сочувствие, легкую, почти незаметную жалость, заставляя поневоле задумываться, через что пришлось пройти Ирвину, чтобы теперь оказаться в таком положении? Разыскиваемый людьми из преступных кругов, быть может, ему пришлось пережить такое же детство, какое выпало на долю самого Лисандра? Но вспоминая, как стрелы Ирвина уже несколько раз просвистели возле его ушей, лица и груди, тифлинг лишь убеждался в том, что столь жестокое обращения с на вид беспомощным полуэльфом вполне оправдано его выходками. Внешность, как знал А'Лакар, всегда обманчива. И тот период, когда он был наивным юнцом, преподал полосатому авантюристу отличный урок в виде кулаков наставника, которыми был больно награжден за свое пренебрежение с наигранной беспомощностью куртизанки, дом которой они собирались ограбить. Как бы его не прельщала мыслях об опасных любовных утехах с пленником, Лисандр был в силах смерить свою извращенную похоть.
- Слишком дорого для шлюхи, - возразил Лисандр и ударил Ирвина кулаком в грудь, вышибая воздух из легких, а заодно и прытко перемещаясь тому за спину, чтобы заломить руки и заключить их запястья в старые кандалы. Тифлинг не любил доверять веревкам, а потому, всегда отдавал предпочтения надежным, хоть и поржавевшим от времени железным оковам, почти не мешавшихся в своем скромном весе, когда бывали прикреплены к пояснице.

- Либо у тебя совершенно нет вкуса, либо ты просто редкостный дурень, отказывающийся от такого соблазнительного, и крайне редкого предложения, - Лисандр расплылся в широкой улыбке, самым кончиком кинжала со всей осторожностью вспарывая нежную кожу на шее Ирвина. Капля крови медленно скатилась вниз по лезвию, остановившись на его выгнутой середине, и застыла, пока следующая, покатившаяся следом за первой, не столкнула ее на землю. А за ней еще, и еще одна, пока тифлинг не убрал свое оружие от принявшейся медленно кровоточить раны, вынуждая новые порции алой субстанции скатываться вниз уже по смуглой коже полуэльфа. Лисандр, как и всегда, не имел ни малейшего желания калечить уже пойманную жертву - это было бессмысленно, да и сам тифлинг не был сторонником бесплодной жестокости, когда та не могла принести ему какую-то пользу.
Даже убийства без необходимости охотник за головами не признавал, в то же время, никогда не выказывая особенной приверженности к закону, или же городской преступности, и точно так же не внимал общепринятым суждениям о добрых и плохих поступках. Он был не прочь принять плату от любого человека, кто назначит лучшую цену за его первоклассные услуги, но никогда не любил ставить себя в число безвольных наемных убийц, действовавших исключительно так, как им велел их наниматель. Именно поэтому, его целью стали отпетые бандиты и головорезы, спрос на которых имелся не только среди законников, но и даже в кругах, им близких - никто и никогда не любил конкуренцию. А объявить на кого-то охоту - всегда было легко и просто, чтобы самому не пачкаться в чужой крови, беря весь излишний риск на себя. Именно такой расклад и приветствовался тифлингом - он мог одновременно зарекомендовать себя городской страже, и вызвать благоговейное отношение к своей персоне в криминальном мире. Игра с огнем всегда забавляла Лисандра, а находиться меж двух пожаров, и не обжечься, придавало излишней верткости.
- Вот даже как. Я просто чрезмерно талантлив, а истинный талант весьма сложно встретить на каждом углу, - тифлинг нахмурился, ничуть не сомневаясь в правдивости слов барда.
- Это совершенно не важно - будь ты мертвый, или живой, я получу столько денег, сколько возможно. В моей власти выдвигать ультиматум, который, несомненно, примет разгневанный Кристофер - уж слишком он жаждет тебя заполучить, и заплатит за твою отрезанную голову столько, сколько я попрошу. Иначе, бедняге придется довольствоваться лишь моим честным словом, что, несомненно, не устроит нашего общего приятеля, не так ли? - в этот раз, даже тень улыбки не коснулась лица Лисандра. Выслушав довод полуэльфа, и недобро оскалившись в ответ, А'Лакар едва заметно напрягся, и на одно короткое мгновение в его сверкающих аметистами глазах промелькнула зловещая тень смерти, а в мыслях эхом раздался оставшийся не озвученным барду ответ: "Если только не встретить его там мертвым".
- Вежливость - понятие относительное. Например, сейчас я вежливо тыкаю тебя лицом в огонь, а не держу вверх ногами посредством веревки, позволяя его языкам испортить твои прекрасные волосы, - резко отняв Ирвина от огня, Лисандр крепко ухватил его за горло рукой в когтистой перчатке и сдавил, вынуждая послушно повиноваться сильной хватке и, присев, посмотреть на своего мучителя. Охотник за головами даже и не думал убирать со своего лица вязкую по ощущениям кровавую массу, что принес туда Ирвин своим плевком, и которую теперь мог видеть, стоя на коленях перед ним. Напротив, тифлинга такое лишь заводило, и это отнюдь нелестно отразилось на самом полуэльфе, решившем, что такая выходка будет весьма удачной, и окажется для него безвозмездной исключительно лишь потому, что Лисандр хочет доставить его в руки своего нанимателя живым.
- Мой дорогой Ирвин, я понимаю слово "нет" только во фразе: "Нет, не останавливайся", - со сладкими, и, в то же время, настойчивыми нотками в голосе произнес Лисандр, чуть присев перед Ирвином, чье поднятое за подбородок лицо смотрело на тифлинга, теперь уже превосходившего в росте рыжего барда. Пальцами, охотник при этом дотронулся до одного из своих кинжалов, скрытого складками плаща. Одним неуловимым движением кисти он мог метнуть это оружие на несколько футов вперед и всадить глубоко в горло полуэльфу, который даже пикнуть бы не успел. Но вместо этого, он лишь мягко погладил пальцами его рукоять сквозь холщовую материю плаща, и наклонился головой навстречу задранному вверх лицу Ирвина настолько, чтобы соприкоснуться с тем губами и прижать к ним за затылок рукой, к этому времени освободившейся от игр со спрятанным кинжалом.
Мыслями, тифлинг перенесся в Красную Луну, ставшую ему уже чуть ли не родным домом в Рузьяне. Ведь как прекрасно, размышлял он, было бы заманить барда в эту обитель приятнейшего разврата и сладчайшей похоти - туда, где любовались плясками прекрасных танцовщиц в вихре тонких покрывал и ароматов духов, способных взбудоражить тело даже самого немощного старика. Туда, где принимали теплые ванны с благовонной одой и вкушали самые изысканные блюда, о которых этот бард, вероятнее всего, мог только мечтать в своих фантазиях. И ведь каким бы прекрасным юношей мог оказаться рыжий полуэльф, если отмыть его в одной из этих ванн? Но охотник за головами быстро одумался, в миг вернувшись в реальность, из которой выпал на несколько мгновений, придаваясь своим предательским фантазиям. Руки, все это время державшие голову Ирвина в одном положении, рефлекторно отпустили его и предусмотрительно схватили за локти, перед тем, как ботинок Лисандра своим носком уперся в грудь полуэльфа и прижал того к земле.
Вообще-то, А'Лакара нисколько не беспокоило, примет остроухий буян его поступок близко к сердцу, или нет, но возможность так поиздеваться над полуэльфом, и в то же время, получить для себя ощутимую толику удовольствия, никогда не могла оказаться упущенной тифлингом. Уже в следующую минуту, он вновь поднял Ирвина с земли и снова заставил согнуться на ней, когда своим ударом вышиб воздух из трепыхающейся груди жертвы - не то от злости, не то от кровавого пьянства.
- Слишком недалекий, привыкший доверять очевидности, ты явно недооцениваешь то, что я переоцениваю, - ответил Лисандр, и тут же резво отпрыгнул в сторону, успев в своем рывке перекрутить кандалы так, чтобы железо больно пришлось по затылку решившего сбежать барда. Впрочем, тифлинг совершенно не спешил ему как-то мешать или гнаться вслед - он лишь отступил на несколько шагов назад, подхватывая с земли скимитар и цепляя его лезвием арбалет, лежавший поблизости. В следующую секунду, Лисандр уже вскочил на Маркиза, всунул клинок в ножны за спиной и, пришпорив своего коня, бросился в след за Ирвином через поляну, которую тут пытался пересечь, будучи ограниченным в своих передвижениях из-за возникшего с одной стороны лесного пожара.
- И где же это слыхано, чтобы мясо само убегало от кота? - насмешливо крикнул тифлинг вдогонку полуэльфу, вместе с тем спуская механизм нацеленного промеж лопаток Ирвина арбалета.

- Брось, Ирвин, ты просто не представляешь, насколько я любвеобилен. Но что твои дамы - они пресны, они скучны, они ведутся на мое обаяние так, как стервятники слетаются на обглоданное тело своей жертвы. А соблазнять красивых юношей - всегда интересно, и награда за усилия того стоит, - Лисандр только скромно рассмеялся на негодование Ирвина, несмотря на то, что явно приукрасил свои успехи среди дивных особей прекрасного пола - что, по своей сути, является весьма грубым, и неправильно подобранным определением, когда дело касается Лисандра А'Лакара. Он считал прекрасными оба пола, хотя среди представителей одного с ним могло сыскаться слишком мало тех, кто мог бы своей красотой заинтересовать капризного и придирчивого в этих делах тифлинга.
Определенно, все излюбленные Лисандром детали сошлись в привлекательном его взору Ирвине, и это стало одной из тех причин, по которым охотник за головами уже не в первый за вечер раз решил задуматься, стоит ли честно соблюдать условия, по которым за барда будет выплачена награда? Он не хотел лишаться справедливо полагающихся ему денег, но и к Ирвину испытывал нечто, сродни обычной жалости. А ведь если удастся получить и золото, и свободного полуэльфа, он лишь выиграет от этого - в том смысле, что обязательно попросит с Ирвина благодарность за то, что не отдал его в руки преступности. И отказаться от возврата этого долга будет не в правилах, как бы не хотелось. Будучи привязанным к кровати, с кинжалом у горла и с ползущим по венам ядом, делающим его слабой, безвольной игрушкой в руках тифлинга, отказаться не может никто.
Но вместе с тем, теперь, когда полуэльф назвал имя известного темного божества, ясно дав понять тифлингу, кто является для того своеобразным идолом и покровителем, и по всей видимости, лишь благодаря фантазии самого Ирвина им же и причисленного к причинам своего везения, Лисандру оставалось только вздохнуть и отметить для себя еще одну вещь в образе рыжеволосого, идущую вразрез с его ремеслом барда. Возможно, даже сам Кристофер Аделькамф, барон преступного мира, объявивший за него награду, не подозревает, с кем имеет дела и хочет связать свою безопасность, стремясь отомстить за убитую жену. Но, как бы то ни было, удача в самом деле сопутствовала Ирвину в этот день, если по истечению такого продолжительного времени с начала их бурной встречи, он все еще не шел облаченным в кандалы подле восседавшего на Маркизе охотника за головами, и привязанным за них к седлу.
- Вы, фанатики, всегда бываете или сумасшедшими блюстителями постулатов своей веры, или же чересчур наивными идеалистами. Уверен, что ты из числа последних, если решил, что несколько иллюзий и перемещение в пространстве сумеют сбить меня с толку - множества куда более умелых, и опасных магов считали точно так же, когда им выпадала возможность встретить меня в первый, и в последний раз, - схватив рукой за оцарапанное острием кинжала горло, тифлинг сжал ту, заставляя Ирвина замолчать на полуслове, - Кристоферу не принципиально, каким ты будешь. Отсеченная голова тоже сгодится, если я не срежу с нее эти прекрасные рыжие волосы.
Заранее отметив краем глаза часть стрелы, зажатую в руке барда, Лисандр без малейшей опаски сдавил переместившимися с шеи на подбородок пальцами челюсть Ирвина, заставляя того приоткрыть рот для языка тифлинга, тут же проникшего туда. Даже стойкий металлический привкус из-за сочащейся из губ и скапливающейся во рту полуэльфа крови не испортил вкус поцелуя, насильно взятого тифлингом у беспомощного сейчас перед ним Ирвина. А то, что бард - хоть и не по своей воле - стоял перед ним на коленях, еще больше возбуждало извращенную натуру Лисандра. В свою очередь, когда же тот окончился, оставив смущенного полуэльфа в противоречивых чувствах, рука тифлинга медленно поползла вниз по плечу Ирвина, когтями разрезая ткань одежды на нем, в то время, как он сам уткнулся носом в рыжую шевелюру, с преувеличенно шумным звуком вдыхая ее аромат. Впрочем, пропитавшиеся костром, волосы Ирвина не смогли порадовать Лисандра своим природным запахом, на который он рассчитывал, и все же, оставили его довольным близостью с бардом.
- Чересчур наивный, - с самодовольной улыбкой повторил охотник, когда локоть Ирвина оказался перехвачен им и вывернут так, чтобы острие стрелы не смогло даже оцарапать ткани плаща, прикрывавшего сейчас руку тифлинга. Казалось бы, на этом все и должно закончиться - Ирвин, только что прижатый ногой к земле, а теперь, вновь поставленный на колени с заведенными за спину руками, лишился малейшей надежды на побег. Но уже в следующие минуты, вместе скованного барда, Лисандр удостоился тяжело раненого в мощную шею Маркиза, сам же буквально выпрыгивая из седла, успев перед тем лишь коротко цыкнуть на свой промах.
- В твоих же интересах будет выслушать мои условия! - крикнул тифлинг вслед Ирвину, как только выпрямился на земле после кувырка, совершенного с целью смягчить падение - брошь, как всегда, отлично сыграла свою роль, не позволив грязи припасть к плащу Лисандра. Своей фразой он хотел лишь сбить полуэльфа с толку, заставив приостановиться, и, возможно, задуматься над словами своего мучителя. И тут же, в следующее мгновение после произнесенных охотником за головами слов, полы его плаща распахнулись, и под ними едва заметно  промелькнула сталь оружия, молниеносным движением вынимаемого из ножен. Один за другим, три бритвенно острых метательных кинжала оказались брошены в стремящегося убежать Ирвина.

Отредактировано Лисандр А'Лакар (30-08-2014 14:46:50)

Лисандр лишь плечами пожал - дескать, думай, что хочешь. Примирительно улыбаясь в ответ на каждую фразу, он награждал Ирвина полным наигранного сожаления взглядом, так, что казалось бы, все происходящее его лишь забавляло, а рыжий полуэльф был причиной всех забав. Препирательства с бардом действительно оказались интересным и необычным для однотонности его ремесла развлечением, а поцелуй с ним в такой неуместной для того атмосфере достаточно ощутимо вскружил голову тифлингу. Языком он все еще чувствовал приятную кровь Ирвина с примесью его слюны у себя во рту и на губах, и это придавало толику интимности в их разговор.
Лисандр знал, что, как бы не старался бард избежать своей судьбы в лице похожего на тигра тифлинга, все его попытки, в конечном счете, окажутся тщетны. Обманчиво самоуверенный для постороннего взгляда, он никогда не рисковал понапрасну, так же, как и в любой момент мог взорваться вихрем стали и магии, когда противник, купившийся на его попустительское отношение к ситуации, обрекал себя на бесславное поражение. Всю свою жизнь он жил так, словно бы уже завтра ждал своей гибели, и был к ней готов, ведя себя в последний день жизни с таким настроем, словно бы хотел обзавестись острейшими ощущениями напоследок. Казалось бы, охотник за головами слишком редко пекся о своей безопасности, как будто ему правда было совершенно нечего терять - и такие предварительные выводы не редко становились губительными для большинства смельчаков, прозябающих теперь свои серые будни за ребрами решетки, или став кормом для крыс, облюбовавших стаями сточные канавы.
Вращаясь, как того и хотел Лисандр, осознано используя в качестве подавляющего числа своего метательного оружия кривые лезвия, целый град кинжалов со свистом рассек воздух, один за другим обрушившись в спину убегавшего Ирвина. Но, бросок оказался отнюдь не таким удачным, как на то рассчитывал, и привык Лисандр - он недовольно цыкнул, когда первый кинжал промелькнул в угрожающей близости от уха Ирвина, и в то же время, облегченно выдохнул, моментально осознав, что не лишил красивого полуэльфа одной из двух его главных отличительных черт. Следующий тихо клацнул об кольчугу беглеца шипом на рукояти, бесславно опав на землю, и не причинив тому никакого вреда - Лисандру даже показалось, что оружие попросту застряло в складках плаща Ирвина. Как любой тифлинг, А'Лакар был чрезвычайно проворен, а два с лишним столетия, проведенные за совершенствованием своих убийственных навыков, лишь способствовали тому, превратив полосатого охотника за головами в блестящего, соображавшего на ходу воина. Хоть паузы между кинжалами были совершенно несущественны, для Лисандра, они казались целой передышкой - достаточной для того, чтобы упорядочить сумбурно возникавшие мысли и переключить свое внимание на следующую деталь, или событие.
Третий кинжал был первоначально нацелен в бедро полуэльфа, однако, в последний момент, тифлинг задержал клинок в руке, несколько вывернув запястье для более низкого броска. А когда же Ирвин, вскрикнув, свалился наземь, немедленно устремился к нему. Лисандр с горящими яростью глазами - на красивом лице великолепно владевшего собой тифлинга редко появлялось такое выражение - навис над полуэльфом, сильнее стиснув в руке заблаговременно вынутый из ножен кинжал, но так и оставшийся не брошенным вслед Ирвину. Но уже в следующую секунду, охотник за головами заметно расслабился, а его лицо было таким же, как всегда - плутоватым и слегка насмешливым. Таким, что одного взгляда было достаточно для мыслей о том, что хитрому тифлингу известно больше, чем есть на самом деле.
Секрет преуспеяния Лисандра отчасти заключался в том, что он оставался загадкой для всех. Еще вчера он мог у всех на глазах якшаться со стражниками, деловито и с нескрываемым тщеславием отдавая в их руки очередного схваченного бандита, а уже сегодня - сидеть в одной из "черных" таверн в окружении отпетых головорезов, и на глазах у всех поигрывать знакомым для тех кинжалом, отнятым у пользующегося завидной репутацией уличного душегуба. Отнятым по прихоти одного из влиятельных, и процветавших криминальных гениев. Именно понимание окружающих того, что подобная выходка была оплачена опасным человеком, давало свободу дерзости и наглости Лисандра чваниться перед скрипящими зубами от злости негодяями, ни за что не посмеющими вмешаться в чужие трения ради дорогой себе жизни.
Никто не мог знать, чего на самом деле хочет Лисандр, и какая извращенная мысль на этот раз засела у него в голове. Он держал в подвешанном состоянии как потенциальных друзей, так и очевидных врагов, воздействуя на тех страхами и переживаниями за собственную судьбу, способную переломиться от одного лишь неправильного действия с их стороны. И в то же время, зачастую бывал откровенен с ними, заставляя теряться в напускных догадках и вызванных им подозрениях. А Ирвин... рыжеволосый полуэльф значительно отличался от всех его прежних соперников - может, отнюдь не сообразительностью, но зато не вел себя так, как ведет большинство проигравших. Воля полуэльфа была сильна, если он вел себя так, как будто заранее знал, что выйдет сухим из воды, находясь в ней по горло, и это вызывало неподдельное уважение к нему со стороны А'Лакара. Или же, он был просто необычайно глуп и уперт.
Но Лисандр настойчиво видел в нем эксцентричную личность, с явственно прослеживающейся толикой сумасшествия, ставшим, скорее всего, производным эффектом на религиозно-фанатичной почве. А возможно, бард просто свел сам себя с ума своими же иллюзиями, слишком заигравшись подвластной ему магией - Лисандру доподлинно было известно, как неподготовленные, пластичные умы значительно искажались от малейшего воздействия на них. Одно лишь смущало тифлинга: обычно, это бывали дети.
- Я упомянул, что однажды избавился от целой банды магов-разбойников при помощи лишь своих мечей и этой чудотворной перчатки? - уточнил Лисандр, рывком за ворот одежды приподнимая Ирвина с земли, - Причем они оказались настолько напуганы тем, как я перенаправил их первые два заклинания в них же самих, что, кажется, даже забыли, как нужно колдовать. Послушай-ка меня, Ирвин Мелендир. Если ты попробуешь от меня сбежать, то в земле процветающих поблизости крестьян в этом году окажутся не только посевы.
Не только слова, но и тон, которым они были произнесены, был способен остудить пыл даже самого лихого головореза. Лисандр хмуро посмотрел на полуэльфа, снова прикоснувшись лезвием к его страдающей в третий раз шее. Он не привык кому-то угрожать, когда этим ничего нельзя было добиться, но у А'Лакара угрозы редко расходились с делом. Он был раздосадован, однако любопытство было разогрето не меньше гордости, уязвленной его досадным промахами и чередой неудач, связанных с поимкой барда. Надавив на затылок Ирвина и буквально впечатывая того лицом в размытую начавшимся дождем землю, Лисандр прошелся пальцами по его рукам, как будто собирался их связать. Однако, вместо веревок или холода железа уже знакомых Ирвину кандалов, его ладоней коснулись все те же пальцы тифлинга, едва ощутимо ощупывая их с целью выискать то, что интересовало охотника за головами. И, когда на одном из скрытых перчаткой пальцев полуэльфа обнаружился искомый выступ, тифлинг довольно улыбнулся, не подав и вида, что что-то искал.
- В моем деле, отсутствие осторожности и отточенной интуиции никогда не приводили ни к чему хорошему, - загадочно произнес Лисандр, и рывком сдернул с руки Ирвина перчатку, а вместе с ней - и кольцо, которое, как полагал, было причиной столь удачных и незримых перемещений полуэльфа. В случае же, если он ошибся, придется продолжить поиск магической вещицы - и особенно сладким моментом в этой перспективе Лисандру казалась нужда полностью раздеть полуэльфа, если ничего так и не обнаружится...

- Наверное, в таком случае я мог захватить этот город, раз уж с такой легкостью сумел поймать барда, способного его уничтожить. Неужто вспомнил свои детские игрушки из камушков и палочек, представлявших собой этот город, и как ты его топтал, чувствуя себя непобедимым гигантом? - засмеявшись вместо того, чтобы немедленно связать Ирвина, находящегося в безвыходном положении ввиду своей раненой ноги и нахождением на земле под ним, Лисандр принялся гладить опущенного лицом в грязь полуэльфа по плечам, лопаткам, стройной спине, спускаясь на бока, а оттуда - на бедра прижатого к земле Ирвина. Лишь вдоволь насытившись скромными ласками привлекательного юношеского тела, А'Лакар перешел на руки, одновременно и продолжая приставания несколько странным способом, и обыскивая жертву на предмет магических безделушек, которыми, как он не беспочвенно считал, часто оказываются кольца и сережки. Одно такое даже сейчас красовалось на его пальце - колечко с красным рубином, способное излучать алое свечение, освещавшее дорогу лучше всякого факела.
Лисандр никогда прежде не встречал Ирвина, но понял, что этот полуэльф представляет собой смертельную опасность, несмотря на его с виду безобидный вид, и очевидный страх нахождения в руках тифлинга, скрываемый за дерзкими речами и выдаваемый дрожью - слишком нервной, чтобы быть следствием одного лишь холода. Впрочем, и сам Лисандр не выглядел устрашающе, и преимущественно, большинство людей и нелюдей, с которыми он встречался, благоговели перед устрашающей репутацией, крепившейся за примечательным своей кожей и хвостом тифлингом, а не перед его с виду женственной и безобидной внешностью, из-за которой тифлинга не редко путали с противоположным ему полом. Его слава была несколько раздута им самим же, но все же заслуженна. Те же, кто находил Лисандра слишком девичьей и слабой натурой, обычно с воплями устремлялись прочь из таверны, на ходу оплакивая потерянные по лезвиями его скимитаров пальцы. К тому же, в сравнении с великолепными, сияющими самоцветами на эфесах этих скимитаров, лук Ирвина попросту не шел в сравнения, и даже А'Лакару казался жалкой деревяшкой, оставшейся в стороне.
И несмотря на эту непритязательность как во внешнем облике, так и в оружии, полульф изрядно сумел его удивить. Впрочем, внезапное исчезновение барда и появление его уже на спине лишь слегка шокировали охотника за головами, еще в первую секунду успевшего догадаться, где появится испарившаяся жертва. Но времени на ответные действия попросту не оставалось, и в следующее мгновение он почувствовал, как полуэльф больно придавил его хвост, заставив тихо взвыть, а вокруг шеи угрожающе обвилась цепочка. Лисандр резко замолчал, зато его мозг лихорадочно работал: сбежать собственными силами надежды не было, поскольку, даже сбрось он себя Ирвина, ему бы не удалось вовремя избавиться от цепочки, больно облегавшей горло. Но и истерично брыкаться под рыжим полуэльфом тифлинг не собирался, понимая, что это так же не приведет ни к чему хорошему. Он знал, как выбраться из этой не самой благоприятной ситуации, и в то же время, крайне не хотел идти этим путем, боясь, что оставшаяся в Сумеречных когтях энергия ему может еще пригодиться.
- Почему же ты так торопишься на тот свет? - ошеломленный, прохрипел Лисандр сквозь сдавившую горло цепочку Ирвина, намеренно пытаясь сохранить свой прежний невозмутимый - насколько это позволяла ситуация - вид, старательно не выказывая какого-то дискомфорта от нахождения на земле, больно прижатого хвоста и сопутствующее всему удушье. Высокий, и вместе с тем мягкий ворот шелковой рубахи тифлинга не мало тому способствовал, оказавшись между шеей и цепочкой в тот момент, когда бард ее накинул, и теперь, ощутимо смягчал давление, оказываемое на гортань импровизированной удавкой.
Никому еще ни разу не удавалось так легко его поймать. А будь рядом Орфен, то, пожалуй, удивился бы этому не меньше самого охотника за головами. Однако, торжество полуэльфа попросту не могло быть долгим - Лисандр был слишком искусным противником для того, чтобы так глупо потерпеть поражение. Аккуратно извернув руку в магической перчатке так, чтобы прикоснуться ее когтями к "вольяжно" восседавшему на спине Ирвину, тифлинг послал мысленное указание артефакту, озарив лицо полуэльфа тусклым алым свечением от загоревшихся магическим светом рун на латунной перчатке. В тот же миг, большая часть остаточного резерва артефакта вырвалась наружу, сотрясая тело барда электрическими разрядами.
Представляя, какой болью сейчас отзываются мышцы полуэльфа на преобразованную в молнию магическую энергию, Лисандр напрягся, сбрасывая с себя ослабшее тело Ирвина на землю. Теперь, преимущество вновь было за ним, и несомненно, надолго, поскольку позволить барду спокойно оправиться от воздействия артефакта он не мог. Тифлинг сложил надвое ловко отобранную цепь, с размаху ударяя той по лицу Ирвина, и тут же, отбросив угрожавший ему смертью предмет в сторону, схватил свою жертву за грудки, приподнимая.
- Мне так жаль, что пришлось испачкать твои красивые волосы. Я люблю рыжий цвет, в частности, такой огненный, что его можно правда принять за пожар. Но не волнуйся: и им, и твоему чудесному личику, я обязательно верну прежнюю чистоту. Жалко предаваться утехам с тобой, предварительно не избавив столь прекрасное тело от портящей его грязи, - сладко прошептал Лисандр на ухо Ирвину, возбужденный от доставшейся ему боли. Облаченная в латунную перчатку рука тифлинга дернулась вверх, хватая ворот плаща полуэльфа и крепко стягивая его, заставив обладателя рыжей шевелюры задыхаться, в то время, как другой рукой он добрался до ладони с кольцом. И, крепко обхватив нужный палец барда, сжал, выжимая из своей кожаной перчатки влагу, тем самым облегчая себе процесс его снятия.
- Зачем тебе только было сопротивляться? Обещаю, это понравилось бы нам обоим, и потом, мы бы вместе обсудили мои условия, которые я до сих пор не озвучил. Вероятно, ты итак все знаешь, если не хочешь их выслушать? - язык тифлинга старательно принялся облизывать остроконечное ухо полуэльфа. Рука, прежде стягивавшая плащ на горле Ирвина, отпустила используемый элемент одежды, дав возможность его владельцу глубоко вздохнуть перед тем, как оказаться перевернутым на живот и услышать звук застегиваемых на руках кандалов.

Лисандр правильно сделал, что вовремя перестал строить иллюзий насчет Ирвина - слишком уж он оказался изворотливым, и чересчур быстро соображал, чтобы недооценивать остроухого, как в меру серьезного противника. В какой-то степени, рыжий полуэльф напомнил тифлингу его самого в юные годы, когда сам он не раз оказывался на месте Ирвина, по своей мелкой неосторожности пойманный стражниками. Однако, всегда успешно умудрялся улизнуть от них, потом долгое время выслушивая поучительные нотации Аровира о том, насколько глупо он поступил, что попался тем на глаза. Вероятно, эти постоянные наставления и изредка сопутствующие им тумаки помогли Лисандру гораздо тщательнее оценивать каждую грозившую жареным ситуацию и вовремя принимать те решения, которые созревали позднее лихорадочных соображений и предусматривали все тонкости неудач, способных помешать ему на этот раз. И все же, сталь мелькнувшего в стороне клинка он заметил с опозданием.
- Однажды я уже побывал на том свете, и совершенно не хочу туда возвращаться, - с усмешкой ответил тифлинг, вспоминая, как благодаря одной разбойнице из его банды действительно не отправился прямиком в Бездну следом за ней. До сих пор Лисандр с застывшим дыханием вспоминал, как та проделала дыру в его боку и чуть было не оголила ребра, разрезав кожу и плоть на направлению вверх. Ему крайне повезло,что удалось вовремя добраться до оставшегося в комнате гостиницы целительного зелья и отделаться одним лишь шрамом, а не умереть посреди грязного переулка от потери крови, в нескольких футах от убитой им разбойницы.
Рука охотника за головами метнулась в сторону, перехватывая запястье Ирвина в тот момент, когда кинжал уже оцарапал поверхность его искусно сшитых кожаных штанов, ударив лишь в нескольких дюймах повыше от края высокого сапога. Почувствовав, как острие кинжала успело пробить собой защиту и ужалить его в ногу - Лисандр гордился тем, насколько всегда бывали остры лезвия его оружия, но сейчас был готов корить себя за этот излишний педантизм - он резко отдернул руку Ирвина, заставляя согнуть ее и ощутить укол уперевшегося в шею остроухого шипа на рукоятке кинжала, который тот по-прежнему сжимал в своей руке. Однако, теперь же этой рукой управлял тифлинг, грозясь вогнать сталь барду глубоко под челюсть.
Хитрому Лисандру нечасто доводилось бывать в такой неопределенной ситуации. Другой своей рукой он готов был в тот же миг выхватить из под складок плаща следующий кинжал и всадить его в сердце беспомощного Ирвина, но не стал, помня, что за мертвого его получит гораздо меньше денег, чем за живого. И в том, и в другом случае, вне всяких сомнений, сметливый тифлинг будет торговаться и хитрить так, будто от исхода сделки зависит его жизнь - но он понимал, чем ценнее и желаннее покупателю будет товар, тем гораздо продуктивнее вести торги. Успокоив клокочущую в душе злость и истое желание покончить с Ирвином на этом месте, Лисандр вернул себе невозмутимое лицо умного и расчетливого в любой мелочи тифлинга, привыкшего взвешивать и обдумывать все прежде, чем переходить к действиям. Сжав отобранное у Ирвина кольцо и наступив коленом согнутой в ней ноги на локоть, тем самым прижимая руку полуэльфа к земле, он вздохнул и ухватился рукой за край его плаща, которым вытер испачканное в грязи лицо.
- Как же ты расстроил меня, дорогой Ирвин. И то же время... изрядно удивил, заставив даже проникнуть к тебе толикой уважения, чего мой редкий противник мог удостоиться, - нежно пошептал Лисандр, вновь наклонившись к уху барда и проведя языком вдоль всей его остроконечной особенности. И, опустившись им обратно вниз, закусил мочку, вместе с тем воткнув в бок Ирвину арбалетный болт, вытащенный из крепления для тех на лодыжке левой ноги. Особое устройство наконечника немедленно впрыснуло снотворный яд в тело полуэльфа, заставляя того стремительно чувствовать слабость и сильное желание погрузиться в сон.
Дождавшись, пока прижатый им к земле полуэльф уснет, Лисандр, наконец, без тени беспокойства поднялся с него, не сомневаясь, что ближайший час Ирвин совершенно не представит для него угрозы, даже если ему вздумается будить того пинками. Тифлинг обернулся, бросив взгляд на тяжело дышащего футах в сорока от него Маркиза - стрела глубоко вошла в тело медленно умирающего в грязи коня, угодив тому чуть левее плеча по отношению к грудине. Только теперь Лисандр заметил, что животное еще живо, и, вполне возможно, его можно спасти. Определенно, кляча Ирвина совершенно бы не подошла охотнику за головами добраться даже до оставшегося в нескольких сутках пути Греса, за последние четыре года привыкшему к выносливому и послушному Маркизу.
- Приятно видеть тебя вновь в сознании, мой дорогой Ирвин. Надеюсь, ты хорошо отдохнул? - спросил Лисандр у Ирвина, как только действие попавшего ему в кровь яда стало сходить. Сидя рядом в одной рубахе лилового оттенка, богато расшитой серебряными нитями и с брошью, перекочевавшей на ту с его плаща, в который был теперь заботливо завернут Ирвин, тифлинг перебирал в лишенных перчаток руках небольших размеров ромбовидной формы амулет, являвший магическим накопителем. Заложенные в него чары позволяли воздействовать на живых существ целительными свойствами до тех пор, пока заложенный заряд не иссякал, нуждаясь в обновлении соответствующим чародеем. Сейчас, сделанная из бронзового каркаса и большого изумруда в его центре, магическая вещь была совершенно бесполезна, отдав всю силу на то, чтобы не дать умереть коню Лисандра. Энергии не осталось даже на то, чтобы залечить пораненное ухо самого тифлинга, или пострадавшую ногу полуэльфа.
Руки последнего были закованы в кандалы, а сам Ирвин спиной опирался на ствол позади себя, перенесенный Лисандром под размашистые ветви одного из деревьев затем, чтобы укрыть их обоих от дождя. С самого начала он надеялся, что пташку удастся поймать быстро, без особого шума и пыли, но оказался в ситуации, когда был вынужден понять, что Ирвин - не та дичь, которая самая пойдет в руки, или так легко попадется в его капканы. Даже сейчас охотник за головами сомневался, что у полуэльфа не найдется для него каких-нибудь поразительных фокусов, но целиком и полностью полагался на кандалы, крепко державшие руки Ирвина за его спиной.
Отложив в сторону ненужный больше амулет, тифлинг извлек из-за голени своего сапога кинжал с красивой рукоятью в форме крылатой девы, и, провернув ту несколько раз, вынул из оружия. Вместе с ней, глазам Ирвина предстал и крепившийся к ней полный прозрачной жидкости пузырек, в котором Лисандр хранил целительное зелье, и которое, отнятое от эфеса кинжала, было протянуто барду с намерением охотника даже насильно влить его остроухому в рот, если тот решит отказаться.
- Я ведь уже тебе говорил, что понимаю слово "нет" лишь в одной фразе? - хитро улыбнулся Лисандр, ловко перебираясь Ирвину на вытянутые ноги и, пользуясь тем, что кольчужный нагрудник был заблаговременно снят, а отданный Ирвину его же собственный плащ скинут в тот же момент, когда тифлинг оказался сверху, он не спеша начал расстегивать на себе рубашку. В действительности же, тифлинг не собирался снимать ее с себя, а лишь частично оголить торс, опасаясь, что прикрепленная к ткани брошь может слететь, и тогда драгоценный предмет его одежды окажется испачкан в размытой дождем земле, но все же, снял, аккуратно положив подле себя. Лисандр всегда старался держать свои вещи в чистоте, и выделяться среди остальных родственных ему по ремеслу людей утонченностью и роскошью в выборе одежды. Никто, как он считал, не станет намеренно пользоваться "черными" услугами охотника за головами, который выглядит так, как будто его ремесло не приносит приличного дохода, соответствовавшего бы громкой славе.
- Твое кольцо у меня, а вот про цепочку я совсем запамятовал. Вероятно, она по-прежнему валяется в том месте, куда я ее отбросил. Но уверяю, все это ты получишь обратно вместе со своим луком, и даже... второй шанс, - загадочно проговорил тифлинг, проводя пальцами по лицу Ирвина, отмытому от грязи с помощью воды из фляги. Наклонившись, Лисандр завел пальцы в шевелюру полуэльфа, сжимая их в кулак вместе с волосами и не позволяя отвернуться в тот момент, когда остроухому снова пришлось почувствовать вкус губ тифлинга и его язык. Другая рука полосатого уже гладила Ирвина по груди сквозь ткань единственной рубашки, защищавшей его тело и разрываемой под когтями полосатого, когда внезапно, Лисандру пришлось почувствовать резкую боль в губе и знакомый металлический привкус хлынувшей сквозь поцелуй крови - это еще больше завело героя-любовника, любившего грубость и умеренную боль, заставив переместить руку с груди барда ему на челюсть и требовательно сжать ту, чтобы проникнуть своим языком глубже тому в рот. Оставив же и челюсть, и волосы барда в покое, тифлинг отклонился назад со стекающей по подбородку кровью, облизываясь, и глядя на Ирвина с неподдельным удовольствием от произошедшего.
- Перестань упрямиться, Ирвин, тебе же приятно. Неужели ты не ощущаешь этой экзотики в происходящем? - лукаво спросил тифлинг, и вместе с тем, завел пальцы под свою повязку, чтобы снять ее. В таких интимных делах, она лишь мешала ему, заставляя ощущать раздражающие покалывания, провоцируемые магическими пульсациями вещи в той атмосфере, когда каждое ощущение воспринимается десятикратно четче, и оттого, со временем начинает изрядно досаждать. Впрочем, сама идея раздеваться посреди леса в дождь совершенно не прельщала Лисандра - все же, несмотря на род своей деятельности, он терпеть не мог грязь, не любил, когда она соприкасалась с его одеждой, его красивым обнаженным телом. К тому же, он попросту не хотел терять такой удачной возможности оказаться в развратной близости с полуэльфом, и ничуть не меньше хотел удивить его тем, что оба глаза целы, и тот, что закрывала повязка, по-прежнему ярко сиял аметистовым оттенком, как другой. Лисандр вообще любил удивлять тем, чего другие ожидали от него меньше всего.
- Разве тебе не приятны мои касания? - вновь перейдя на шепот, тифлинг прикусил мочку уха Ирвина, одной рукой удерживая того за волосы, а другой опускался вниз, награждая грудь, и живот барда мягкими прикосновениями своих чутких пальцев.

- Сомневаюсь, что к тифлингу, который ходит с рыжим эльфом на поводке, отнесутся со всем пониманием и не посчитают работорговцем из-за столь экзотичного питомца. Поэтому, конечно я тебя отпущу. Но только в руки преступного короля, который за тебя платит. Или, возможно, моему давнему приятелю в бордель - я был бы не против видеть тебя там каждый раз, как вздумаю его снова посетить, - Лисандр с наигранным скорбным видом кивнул, хотя сдержаться все же не смог, и тень плотоядной улыбки тронула его тонкие губы. Тифлинг никогда не жаловал насилия над телом - ему казалось, что лишь существа, лишенные воли и острого разума поступают так, стремясь произвести впечатление над своей жертвой и усмирить ее путем ненужной в свете переменившихся обстоятельств силы. Он любил издеваться над людьми, играя на их страхах, на том, чего они больше всего боялись, что угнетало их, взывая к животрепещущей душе от паники происходящего.
Несмотря на то, что отчасти, Лисандр увещевал себя быть благоразумным, он не мог устоять перед этой картиной - зрелище полуобнаженного Ирвина прямо под ним, со скованными руками, не в силах освободиться, не в силах противиться. Ирвина, который, сам того не ведая, лишь доставляет восседавшему на нем тифлингу удовольствие, пленяет его своим соблазнительным телом, пришедшимся по вкусу насильнику. Дождь, бушевавший над их природным укрытием, и грязь, забивавшаяся под ногти в те моменты, когда пальцы Лисандра дотрагивались до местами вымазанного в ней полуэльфа, как ни странно, пришлись ему по вкусу.
И впервые, охотник за головами, предпочитающий всему убранства комнат "Красной Луны" не допускал мысли о том, чтобы сейчас оказаться в них. Сырость и слякоть, в окружении которых он находился, размытая непрекращающимся дождем земля, ставшая природным ложем для полуэльфа, казались тифлингу несущими в себе какой-то особый смысл, который, по его мнению, придавал атмосфере несколько пряный привкус. Лисандр обожал образную грязь в делах интимных, но никогда еще не предполагал, что сопутствующая ей настоящая способна доставить ощутимо больше наслаждений от одних лишь мыслей о подобном. Язык тифлинга в последний раз скользнул по ушной раковине полуэльфа перед тем, как оставить рыжеволосое создание в покое. Скользнув носом по его щеке, Лисандр оказался в дюйме от лица Ирвина, жадно, и в то же время, со всей серьезностью заглядывая в глаза.
- Признаюсь, Ирвин, ты завоевал мое... дружелюбие, - Лисандр улыбнулся, посчитав смешным то, с каким отличительным интересом он относится к своим новоиспеченным "друзьям", даже, если те считать похожего на тигра тифлинга таким не собираются, - С тех самых пор, как я оказался на этой поляне, у меня было не меньше десятка возможностей убить тебя. Отсечь пальцы, глубоко, но не смертельно ранить, парализовать, воткнув смазанный соответствующим ядом дротик тебе в вену. И то, что ты чуть было не убил моего коня, не является причиной, по которой ты сейчас не идешь рядом с ним, к нему привязанный. И дело даже не в том, что мне нравится твое тело - хотя, я бы соврал, сказав, что это не так. Ты такой же необычный противник, каким необычным являешься сам по себе. В какой-то мере, кажешься знакомым мне с виду. Ты, мой дорогой Ирвин, интересный противник, способный удивить, - рука, до этого момента ласково гладившая живот полуэльфа и норовившая оказаться под тканью его штанов, плавно перетекла на грудь Ирвину, в своих пальцах тут же сжав розовую бусину его соска. В ту же минуту, челюсть рыжего полуэльфа вновь оказалась в тисках пальцев другой руки Лисандра, заставив того почувствовать на своих губах новый, относительно скромный по отношению с предыдущим поцелуй, и на этот раз, не заставлявший беднягу испытать ощущений склизкого слизняка, заползающего в рот.
- И потому, я предлагаю тебе взаимовыгодную сделку. Хочешь ли ты еще сильнее навредить желающему получить тебя барону криминального мира, и вдобавок, получить половину от той суммы, которую мы можем обрести?..
Вопрос повис в воздухе. До той минуты, как в голове тифлинга созрел не без скромности превосходный план обхитрить криминального гения, у него была цель и ясное направление - схватить барда и доставить его тому, кто платит за его голову. А что потом, если Ирвин согласится на условия, готовые вот-вот быть выставленными ему? Вне всяких сомнений, этой выходкой, Лисандр пресечет себе прежний комфорт в преступных кругах, и, несомненно, сам окажется целью для отпетых головорезов, желающих потешить себя золотом за исполнение привычной им грязной работенки. Его прежний успех заключался в поразительном умении балансировать на лезвии меж двух огней: тифлинг зарекомендовал себе уважение среди законников, и дал понять главенствующим криминальным деятелям, насколько полезно его процветание для них. Предоставляя на законный суд розыскиваемых бандитов и пресекая существование нежеланных кому-то конкурентов, Лисандр использовал противоречивое окружение, взаимно пользуясь теми преимуществами, которые оно предлагало.
Но, стоит пойти вестям о том, что он слукавил, обманув своего работодателя и поимев с него вознаграждение буквально за просто так, как никто не посмотрит на его славу, решив бесславно рискнуть своими жизнями. Будучи таким блестящим бойцом, Лисандр не страшился того, что из подворотен на него будет жадно смотреть блестящие азартом глаза душегубов, и лишь с пренебрежительной улыбкой относился к перпективе схватки с этими, как он считал, неумехами. Лишь одно смущало тифлинга: тонкая нить, соединявшая его с криминальной сферой и позволявшая черпать оттуда необходимые сведения, грозилась порваться, значительно усложнив кровавую "службу" властям. Впрочем, с его мастерством, можно было жить и процветать, где угодно. Хоть в Гресе, хоть в Гульраме, хоть в Айна Нумиторе, а то и еще где-нибудь. Первоклассного воина оценят и в большом городе, и в маленькой деревне. Все бы его приняли - если бы, конечно, не знали тифлинга так же хорошо, как Орфен, или настоящий отец Ирвина.
Из-за своих возникших сумбурно размышлений, Лисандр не успел вовремя отреагировать на внезапную выходку полуэльфа. Но оказался этим лишь обрадован, чему свидетельствовал сладкий стон, покинувший грудь тифлига в тот момент, когда челюсти Ирвина - еще слабые после оказывающего на мышцы эффекта впрыснутого в тело яда - сомкнулись на его шее и прокусили ту до крови. Полосатый хвост тифлинга заметался из стороны в сторону от доставлявшей нескрываемое удовольствие боли, но остатки трезвого разума заставили Лисандра верно осознать, что, если Ирвина не заставить прекратить, последствия вскоре могут оказаться отнюдь не такими, которых бы хотелось. Поэтому, возбужденный тифлинг вновь ухватил своего любовника за волосы, оттягивая от своей шеи и вынуждая запрокинуть голову наверх под силой хватки. Следом, полуэльф оказался крепко обнят свободной рукой и прижат к оголенному торсу Лисандра - затем, чтобы пальцы этой же руки хитрого тифлинга коснулись кожи под тканью штанов барда и, ласково опустившись еще ниже, заставили почувствовать легкое, словно бы дразнящее давление на срединное место.

- Я сковал тебя потому, что со свободными руками доставлять тебя в Грес весьма... проблематично, и чревато увечиями для меня, судя по тому, что ты попытался насадить меня на стрелу в первые минуты знакомства. Между прочим, это не лучший способ заставить незнакомца помогать с ужином. Так что извини, но без первого свидания я согласиться на смерть не могу! - парировал Лисандр, все это время считавший, что уже не раз дал понять Ирвину о том, что торги на его условиях бессмысленны с тем, кто не принимает в расчет ничьего мнения, кроме своего. Тифлинг не собирался сдавать своих позиций, тем более, что полуэльф находился не в том положении, в котором можно диктовать такие невыгодные условия - ведь он не мог ничего предложить Лисандру взамен своей свободы и выброшенной из головы их встречи, которые он старался выторговать. К тому же, как показалось тифлингу, Ирвин явно забывал, кто из них двоих сейчас на коне - правда, в нынешнем свете дел, этим конем и являлся сам Ирвин, поскольку Лисандр, удобно разместившийся на его ногах, лишь упивался беспомощностью рыжего барда перед ним.
- Трепещу при одной мысли, - в пренебрежительном замечании фыркнул тифлинг, - Всего лишь один твой выстрел меня задел, и не принес ничего, кроме царапин. Сомневаюсь, что залитое кровью ухо - то, что достойно быть трофеем в твоем зале подстреленных неудачников.
Неожиданно возникашая резкая боль в драгоценном хвосте заставила Лисандра выпасть из связывающей его с Ирвином реалии на несколько мгновений для того, чтобы осознать ее причины, и содрогнуться из-за потраченного на это времени - ведь тифлинг тут же понял, что полуэльф не оставит такое предательское промедление без должного внимания. С ужаснейшей болью в основании хвоста, которая позволяла изменить своим правилам, и с разбитым носом, Лисандр отшатнулся от Ирвина, дав свободу его прижатым к земле ногам и смотря в ответ с нескрываемым гневом, не замечая клока рыжих волос, оставшихся между его пальцев. Чувствуя, как потекшая после удара лбом из носа струйка крови коснулась его верхней губы и уже принялась обтекать ее, норовя коснуться уголков рта, охотник за головами вскочил с земли, на которую сел перед бардом, и стремительно бросился вперед подобно кобре, атакующей полевую мышь. Он с такой силой ударил полуэльфа по лицу ладонью, что шлепок отозвался на окрестности подобно пророкотавшему несколько минут назад громовому раскату, и еще долгое время оставался сиять красным пятном на лице Мелендира.
- Мой дорогой Ирвин, это не сказка, и не одно из тех героических преданий, который ты мог бы исполнить в таверну под звучную музыку, выходящую из под твоих, вне всякого сомнения, умелых в этом деле пальцев. Ты считаешь, что можешь выйти сухим из воды, и что внезапно какие-то неведомые силы избавят тебя от плена в моих руках? В сказках всегда умирают с честью и гордо, обретя счастье, которое главные герои, как полагается, нашли совершенно случайно. А ты ведешь себя так, будто уже заранее знаешь, что умрешь естественной смертью, не принимая в расчет очевидных вещей. И в этом, я тебя полностью поддержу - вонзенный в сердце кинжал обрывает жизнь вполне естественным образом, - пригрозил Лисандр в серьезной манере своего быстро переменившегося тона, демонстративно вкручивая рукоять с опустошенной склянкой обратно в выемку внутри основания кинжала. Он снова был рядом с рыжим пленником, одну свою ногу положив поверх его ног, а правой рукой с крепко зажатым в ней кинжалом приобнимая того за плечо и держа двояко вогнутое лезвие так, что оно плотно прижималось к шее Ирвина всем своим изгибом в центре. Вновь пользуясь безвыходным положением полуэльфа, тифлинг продолжил того домогаться, вырисовывая свободной рукой линию от его груди к краю штанов спереди, цепляя их пальцами и оттягивая, чтобы видеть пунцовое от действий лицо жертвы. И заодно, краем глаза полюбоваться на интересовавшее его достоинство Ирвина...
- К несчатью для нас обоих - вернее, для тебя, ведь тебе придется терпеть еще много таких ночей - нам долго предстоит быть вместе, поскольку ты мне нужен, чтобы обмануть Кристофера, - с ухмылкой завел свою очередную тираду Лисандр, надеясь разрядить возникшее в переменившейся обстановке напряжение, и не предпринимая больше никаких действий, лишь по-прежнему держа штаны полуэльфа оттянутыми, и без капли скромности заглядывая туда, - Если же прежде вопрос твоей жизни и дальнейшей судьбы интересовал меня лишь из моей природной, хоть и скромной благодетели по отношению к ни в чем неповинным людям, теперь же я уверен, что Аделькамф может подождать с расплатой над тобой за убитую шлюху. Нет, даже должен подождать. А когда окажется обведен мною вокруг пальца, ему уже будет безразлично, если ты будешь мной же и доставлен к нему во второй раз - потому что бусинки его гневных глаз будут желать видеть сразу две головы. И ты прекрасно понимаешь, чья голова - вторая. Поэтому, у тебя нет выбора, кроме как согласиться помочь мне. Разумеется, только в том случае, если ты хочешь благодаря мне превратить свою жизнь в сказку.
У Лисандра А'Лакара, конечно, не было ни малейшего желания во второй раз встречаться с Кристофером после того, как его афера удастся - а в ее успехе, проницательный тифлинг ни капли не сомневался. Вся его история приторно отдает золотой лихорадкой и самоубийственными идеями безумного в своих планах софиста, душевной смутой и постоянными исхищрениями, как жизнь всех, кто уже не хочет обманываться. Лишь после того, как Ирвин отрезвил его, заставив вспомнить сказанные им слова про сожженный дом и убитого отца, Лисандр придал сказанному значение, теряясь среди вскруживших ему голову догадках. Он страшился того, что это может оказаться правдой, однако, был не в силах как-то это отрицать - все сходилось слишком гладко, и чересчур гармонично. Только теперь тифлинг вгляделся в Ирвина - он был практически отдаленной копией жутко знакомого ему в прошлом полуэльфа...
В конечном счете, Лисандр криво улыбнулся, надеясь, что ему не придется поведать рыжему полуэльфу всю правду о том, что случилось с его отцом и домом. Ему не хотелось говорить Ирвину, что убийца его отца сейчас перед ним. И еще больше не хотелось говорить, что этот убийца был подобран в детстве и воспитан настоящим отцом полуэльфа: обладателем такой же огненной шевелюры и усеянного веснушками лица, из-за попытки покушения на которого, Уолтер А'Рэтх и почил под точным взмахом меча Лисандра. Разумеется, охотник за головами быстро сложил представшую его размышлениям мозаику, не сомневаясь, что перед ним - сын Аровира Кригана, его прежнего наставника и матерого преступника из Гульрамы, сейчас, наверняка, мертвого, или же до сих пор коротающего свои дни в тюрьме Гвионы благодаря полосатому авантюристу. Вне всяких сомнений, однажды он признается Ирвину в этом - как и в том, что убил ее мать и того человека, которого полуэльф ошибочно считал своим отцом. Это неизбежно. Но не сейчас. Сейчас ему представилась золотая возможность, которую вне всяких сомнений, можно использовать в свою пользу, завоевав интерес Ирвина.
"Если хочешь чего-нибудь от людей, сначала узнай, чего жаждут они, дождись своего часа, а потом дай им это, подцепи их на крючок собственной страсти и поймай. Часто они и не подумают, что получили раскрашенную подделку под свое истинное желание", - с довольной улыбкой на испачканном кровью лице подумал Лисандр, припомнив неподдельную истину, которую он впитал как будто бы с молоком матери. За чрезмерно долгий выпавший ему срок, тифинг научился распоряжаться наиболее интересной информацией так, чтобы та не пропадала понапрасну, и не приносила пользы меньше, чем может принести с правильным к ней подходом. Нет, это не было желанием доставить Ирвину как можно больше душевных терзаний. В планы Лисандра совершенно не входило намеренно заставлять полуэльфа страдать. Теперь, он не сомневался в том, что его рыжего "приятеля" следует уберечь от возмездия, которого над ним так желал Кристофер Аделькамф.
- Между нами существует множество различий, мой остроухий друг. Однако, как оказалось, есть вещь, которая объединяет нас гораздо сильнее, чем того хотелось бы. У меня есть ответы на интересующие твои вопросы, но, готов поклясться, ты не будешь их слушать, пока они не встряхнут тебя так, что весь мир перевернется в твоих горящих золотым огнем глазах. Возможно, ты смеришь свою строптивость, если узнаешь больше о той ночи в Гульраме, когда ты, благодаря Этан'Ризу, лишился и отца, и дома? - чуть ли не с шипением промолвил Лисандр на ухо полуэльфу, особенный акцент уделив не столько имени убийцы, сколько названию родного им обоим города. Вместе с тем, оставив штаны Ирвина в покое, тифлинг сильнее прижал к его горлу кинжал. До сих пор, в жизни охотника за головами не было иной цели, кроме приобретательства. И сейчас, за много лет, ему выпал шанс устроить интригу, обещавшую хорошее развлечение его становившемуся однообразным бытию. Все испытывают страх в тот миг, когда могут изменить свою судьбу. И только Лисандр думал о том, насколько богаче станет после этого.

- Это неудивительно - ведь я и сам не слишком надеялся попасть в тебя. Мой шанс подстрелить тебя и усыпить сразу же был лишь в тот момент, когда ты вскинула лук мне навстречу и по своей глупости не стала стрелять. Я ведь знал, что ты так и не выстрелишь, - Лисандр, как и в тот момент, откровенно блефовал, поскольку тщательно следил за пальцами Ирвина все то время, которое стрела полуэльфа угрожающе смотрела в его прикрытую одним лишь кольчужным нагрудником грудь. На самом деле, тифлинг не был уверен в том, что полуэльф не выстрелит в него в любую секунду, что могла прийтись на произносимые им продолжительные тирады, главная цель которых заключалась именно в том, чтобы сбить Ирвина с толку и, дождавшись наиболее удачного момента, без последствий для себя обезоружить, как и поступил Лисандр. Но он не мог полагаться лишь на то, что его противник не выстрелит раньше, однако полностью доверился своей интуиции, что всегда шла рука об руку с его поистине безграничной удачей. Охотник за головами был безумен в большинстве своих поступков, готовый сунуть голову в пасть льва всегда, когда этого можно было избежать.
- Ты считаешь меня одним из людей Аделькамфа? Ах, в любом другом случае, я бы принял это за весьма обидное оскорбление! - с преувеличенно возмущенным вздохом заявил тифлинг, после даже посмеявшись словам Ирвина, как будто только что услышал нелепую шутку от своего рыжеволосого компаньона - во всяком случае, он был уверен в том, что полуэльф станет таким уже в ближайшее время.
- Лисандр работает только на самого Лисандра, глупыш, - со всей гордостью озвучив эти слова, тифлинг тут же испуганно поджал нижнюю губу, понимая, что только что открыл полуэльфу свое настоящее имя. И в мыслях тут же равнодушно пожал плечами, решив, что ничего страшного в этом нет - он вообще редко нуждался в огласке своего имени незнакомцам, будучи зачастую узнаваемым по своей коже. И зачастую, большинство из таких с неподдельным страхом в глазах роняли оружие из затрясшихся рук, а некоторые и вовсе забыли, с какой стороны пояса вешали свой бесполезный против искусного в схватках тифлинга клинок, начиная лихорадочно рыскать ими в его поисках по своим рукам и бокам. Фальшивыми именами Лисандр так же редко пользовался, как своим кнутом, поскольку понимал, что во многих случаях, это совершенно бессмысленно и является излишней предосторожностью: так или иначе, его имя все равно узнавала каждая из жертв, над которой он одерживал победу. А за все время исполнения очевидных тонкостей ремесла охотника за головами, поражений на счету А'Лакара до сих пор не было - тифлинг всегда был достаточно осмотрительным для того, чтобы не ввязываться в непосильные ему дела.
- Я - охотник за головами, берущийся за ту работу, что сулит достойную меня выгоду. Ты, дорогой Ирвин, мне нужен затем, чтобы поставить Кристофера в один ряд с теми простаками, которых я уже оставил позади ни с чем. Ты, и твое кольцо, конечно же. Обещаю, что если все удастся - а все непременно удастся - я верну его тебе. Но какое-то время во всем предстоящем плане, оно понадобится мне самому... Все достаточно просто: я привожу тебя в дом Аделькамфа, где получаю деньги за твою поимку. Разумеется, я хочу получить с нашего криминального барона куда большую сумму, чем мне обещана - и поэтому, на его глазах я приставлю нож к твоей шее, требуя взамен твоей жизни ту сумму, которую я хочу. Кольцо мне необходимо для того, чтобы предварительно дать понять Аделькамфу, что я не блефую, и смогу с легкостью улизнуть от него, если убью тебя. Как только я получу столько денег, сколько это возможно, я просто незаметно вложу тебе в руку кольцо и уйду, после чего, мы с тобой разделим выручку, - Лисандр не видел резона в том, чтобы таить от Ирвина свой план, и не беспокоился того, что полуэльф может его обмануть, крикнув в самый ответственный момент, что у полосатого больше нет того артефакта, что позволяет перемещаться во вне. Несомненно, Ирвин так не поступит до тех пор, пока тифлинг владеет интересующей его информацией - это был главный козырь в рукаве тифлинга, и потому,честно выложил перед ним все карты, раз уж обманывать остроухого юношу более не собирался. К тому же, всегда можно было заткнуть его кляпом перед тем, как вести на встречу с Аделькамфом.
- Ирвин, я - деловой человек, - Лисандр даже фыркнул, осознав глупость сказанного слова в свете своей колоритной расовой принадлежности, но тут же выкинул из головы эту словесную оплошность, - И шантажировать тебя совместно проведенными сказочными ночами не собираюсь, пока те будут иметь отношение к нашему соглашению, в равной степени обогащающему нас обоих и от обоих же зависящему. Для того, чтобы потребовать на ночь твое соблазнительное тело, я найду совершенно другой предлог, связанный с толикой информации о твоем несчастном детстве.
Облизнув губы, Лисандр чуть отстранился от Ирвина.
- Впрочем, существует и обратная сторона монеты. Я помогу тебе найти убийцу твоей семьи и свести с ним счеты, если ты поможешь мне. Времени на раздумье у тебя будет предостаточно, поскольку я не намерен столь быстро завершать свою охоту за тобой. Слишком... слишком много в твоем арсенале сюрпризов, способных вызвать во мне азарт. Ведь как известно, то, что нас не убивает, делает нас сильнее. Ты удивил меня, продержавшись дольше и оказавшись куда более непредсказуемым, чем мои прежние противники. А я люблю удивляться, - заведя только что оттягивавшую штаны барда руку вновь под их ткань, тифлинг развернул ладонь так, чтобы когти вспороли ее и резко рванул ими, оставляя Ирвина с порванными спереди штанами. Догадываясь, что тот может вновь попытаться вырваться из его рук, например, ударив своей головой, Лисандр вновь крепко прижал его к себе, вместе с тем опять заставляя полуэльфа почувствовать лезвие плотно прижатого к горлу кинжала, уже не такого холодного, как прежде. Проведя новый разрез так, чтобы любопытство тифлинга оказалось утолено увиденной им вещью, он улыбнулся, наклоняясь обратно к лицу Ирвина:
- Я все тебе расскажу, ведь, как никак, был очень близко знаком с тем человеком, что убил твою семью. Но, разумеется, не сейчас. Я предлагаю тебе еще одно условие: если сможешь поставить меня в такое положение, что моей жизни будет грозить опасность, создаваемая твоими же руками, я расскажу абсолютно все, что знаю. А если не сможешь - то игра будет идти на моих прихотях, ты согласен?

- Какое забавное стечение обстоятельств! Ведь я тоже люблю поиграть с мышью перед тем, как схватить ее в свои когти, - для пущей театральности речи, Лисандр даже выпустил когти на свободной от рукояти кинжала руке и свел их вместе в причудливую конусообразную форму, постаравшись соединить все пять когтей аккурат их концами прямо на переносице Ирвина, а потом резко развести в стороны, чтобы снова сомкнуть - теперь уже на челюсти рыжего барда. Власть над беззащитным в его руках полуэльфом одновременно и забавляла, и вынуждала чувствовать себя непривычно, ведь он не молит о пощаде, не пытается постоянно плюнуть в лицо, а продолжает строить из себя короля положения. В этом, Ирвин напомнил тифлингу его самого - ведь Лисандр никогда не признает своего поражения, даже если громогласно объявил бы о нем.
- Какое-то время, наша с ним цель была одна - ты. Он готов заплатить мне за то, чтобы твое тело оказалось перед его ногами, а кроме золота нашего богатого общего приятеля, мне ничего не требуется. Как видишь, услуги взаимны. К тому же, когда ему в следующий раз понадобится поймать кого-то, вроде тебя, я непременно буду тем чудным и прекрасным охотником за головами, чьими услугами он воспользуется, не сомневаясь, что я не разочарую его. Разумеется, лишь в том случае, если ты не захочешь его обмануть вместе со мной. Соглашайся, это будет действительно весело! - Лисандр рассмеялся, убрав когти с челюсти полуэльфа, и, опустившись этой рукой на грудь, вновь нежно сжал пальцы на розоватой плоти, в этот раз, немного покрутив ту меду ними с намерением доставить Ирвину побольше приятных ощущений. Но, стоило лишь барду заикнуться про шлюху во второй раз, как тифлинг недобро посмотрел на того, скрывая свое раздражение за наигранной, полной коварства улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего.
- Шлюхи продают свое тело, я же - даю в аренду свое мастерство, когда приходится сидеть без дела и плакатов с теми, кого ищут законники. А роль шлюхи пришлась на тебя, ведь это ты сейчас лежишь подо мной, не в силах мне противиться, и как то избежать тех вещей, что я с тобой вытворяю, - Лисандр наклонился к груди Ирвина, прижимаясь носом к грязной коже полуэльфа и вдыхая ее запах, скользя по ней шершавым языком и не прекращая этих приставаний до тех пор, пока язык не добрался до искомого места. Кинжал еще сильнее прижался к горлу Ирвина, заранее предупреждая того, а шершавая плоть скользнула по бусине соска, несколько раз лизнув, а затем, сменилась мягким прикосновением губ, умело принявших дарить последующие ласки. Они продолжались не дольше нескольких минут, после чего Лисандр оторвался от груди барда и вернул свой взгляд тому в глаза.
- Никаких гарантий, только вера мне на слово. Так ты согласен? Обещаю, что твое тело не станет предметом каких-либо торгов в этой затее. С другой стороны, я хочу немного уйти в сторону от этих слов, и предложить тебя такой расклад: я отдаю тебе в залог свою перчатку на все время встречи с Аделькамфом, но чтобы получить возможность принять такие условия, ты ублажишь меня прямо здесь и сейчас, - охотник за головами готов был рассмеяться собственным словам, прекрасно зная свое ревностное отношение к заветной магической вещице, как и зная то, что никогда и никому даже прикоснуться к ней не позволит - пока она не на нем. Поэтому, тифлинг смело выдвигал условия Ирвину, уверенный, что тот их не примет, и подвергать сомнениям слова будущего компаньона рыжему полуэльфу не придется.
- Брось, мой дорогой Ирвин. Я - честный предприниматель! Как ты только мог подумать о том, что я тебе вру? - ответил Лисандр с очередным театральным возгласом, тут же прижавшись лбом к груди барда так, что тот смог почувствовать практически невесомую боль от маленьких рожек тифлинга, все это время, прекрасно скрывавшихся за белоснежными прядями волос. Их обладатель пошло, и в то же время, удивленно улыбался, оглядывая таким образом сотворенную Ирвином иллюзию. И громко рассмеялся, догадавшись, что это лишь очередная выходка его магии - слишком карикатурным, и оттого невозможным моментом для Мелендира был такой красочный изъян.
- Отличный ход, дорогой Ирвин. Признаюсь, мне понравилось, - улыбаясь, Лисандр снова оглядывал лицо полуэльфа, облизываясь и периодически наклоняясь к тому, чтобы лизнуть вдоль линий губ и посильнее прижать в этот момент лезвие кинжала к горлу. Рука тифлинга все же оставила в покое обманку, неожиданно поползя дальше вниз, и двумя пальцами угрожающе став надавливать в уже успевшем их прежде почувствовать месте. Услышав вскоре положительный ответ на предложение, резко отстранился, в последней раз играя острием оружия с подбородком Ирвина, и слез с него, успев вместе с тем оставить им еще несколько разрезов только лишь на ткани порванных штанов.
- Вот и прекрасно, - с полной удовольствия улыбкой промолвил охотник за головами, слезая с Ирвина и принимаясь медленно облачаться в сброшенную одежду.

- Ох, я тебе не нравлюсь? Какая жалость! Многие особи прекрасного пола сейчас желают, чтобы я навсегда выкрался из их сердец, в которых так уютно для себя, и отвратительно для них поселился. Они так страдают, зная, что купились на мою красоту и обаяние, и оказались преданы мной на следующий же день после того, как были обесчестены! Какая жалость, что у тебя практически нет выбора, дорогой Ирвин, и тебе придется пополнить их список. Нет, это не насилие, это победа и мой заслуженный трофей. Рыжеволосая остроухая шлюха, которой нравятся мои прикосновения, и которую я изнасилую с самыми теплыми чувствами, - Лисандр поднял глаза вверх, смотря на барда с крайне неудобного ракурса в то время, как его губы и язык были заняты ласками вздрагивающей груди с бешено стучащим внутри нее сердцем. Чуткие пальцы свободной руки тифлинга властно прохаживались вдоль линий прекрасного тела полуэльфа, затрагивая его каждый выступавший от напряжения мускул, умело надавливая в особенно чувствительных зонах, пытаясь сорвать с губ несчастного хотя бы один стон, не менее нежно обласкавший бы уши А'Лакара. В искусстве обольщения, Лисандр был так же силен, как в виртуозном обращении со своими мечами, и не столько заигрываниями на словах, сколько безумно приятными умел доказать это своей очередной любовнице... или любовнику.
- Видимо, и это у нас тоже общее. Если мои попытки выдать действительность за действительность настолько жалки, как ты считаешь, то они по праву достойны стоять наравне с твоими попытками скрыть удовольствие от происходящего, - тифлинг ухмыльнулся, бережно беря в плен своих зубов крайне чувствительную плоть Ирвина, и коснулся пальцем его закушенных губ, проведя вдоль них, потягивая на себя за нижнюю, а затем снова взяв пальцами за челюсть, чтобы подняться наверх и глубоко поцеловать полуэльфа, заставляя того вновь почувствовать ласковый шершавый язык, проникающий в рот и играющий там с чужим. Его тон, с которыми были произнесены предшествующие поцелую слова, был настолько уверенным и одновременно с тем принижающе насмешливым, что казалось, Лисандр был свято уверен в своих словах, прочувствовав сдерживаемое Ирвином через вздрагивающее тело и прерывистое дыхание, сумев с поразительной легкостью отличить страх и холод от испытываемого полуэльфом удовольствия. Как будто все эти вздрагивания остроухого под тифлингои были более, чем ясным ответом на "ухаживания" последнего, означавшие так же позволение продолжать.
- В таком случае, у меня нет иного выбора, кроме как их выслушать, и вынести вердикт касательно того, на чьем поводу - своих предпочтений, или твоих условий - мне стоит пойти в предстоящей задаче. Надеюсь, у тебя найдется, чем заинтересовать меня? Ты не в том положении, чтобы диктовать что-то, меня не удовлетворяющее, а я весьма капризный и требовательный компаньон, - напомнил Лисандр одновременно и о своих аппетитах, и о крайне незавидном положении собеседника вместе с прохладным лезвием своего оружия, скользящего вдоль шеи Ирвина под разными углами, дразня, пугая, и угрожая тому легкими уколами прекрасно заточенного острия, в проворной руке тифлинга не способными позволить и капли крови выступить на месте соприкосновения бритвенно острой стали с тонкой смуглой кожей. Лисандру нравилось доминировать в ситуации, нравилось ощущать, как запекшаяся на ухе и щеке кровь напоминает о полученных ранах, стоило лишь нескольким каплям дождя просочиться через укрывающую обоих верхушку дерева и упасть на оставленные стрелой порезы. Нравилось знать, что под ним сейчас распростерт противник, способный доставить истое удовольствие в драке и не разочаровать после ее завершения с неоспоримой, как всегда бывало, победой тифлинга.
- У тебя все равно нет другого выбора, - еще раз напомнил Лисандр Ирвину, когда тот, очевидно, с неохотой принял поставленные тифлингом условия. Впрочем, желания  предпочтения барда не играли никакого значения для А'Лакара - ведь он располагал той информацией, что, пожалуй, могла оказаться жизненно важной для полуэльфа, если правильно подать несколько событий и заинтересовать рыжего их причинами, и предшествующим тем эпизодами. Обман Кристофера был лишь удачным предлогом для того, чтобы все дальнейшее время шантажировать Ирвина известными охотнику за головами сведениями до тех пор, пока те не будут полностью выложены на стол перед бардом.
- Ты такой милый, когда стесняешься. Мы с тобой в такой близости не так уж и долго, но я уже успел проникнуться искренней радостью к виду твоих краснеющих от моих касаний ушек, - ласково промурчал тифлинг, в последний раз проводя своим языком вдоль ушной раковины полуэльфа и останавливаясь им на мочке, чуть оттягивая ту вниз зубами. Однако, все истязания над "нежной" душой барда, в конечном счете, окончились, и Лисандр, еще раз обведя взглядом из под повязки соблазнительное тело Ирвина, застегнул свой ремень, отложенный в сторону на время заигрываний так же, как и надетая теперь рубашка с поблескивавшей на манжете волшебной брошью. Накинув на плечи плащ и крепко стянув тот на вороте, Лисандр прицепил брошь к нему, уже собираясь уйти прочь, когда услышал слова Ирвина, лишенные какого-то интереса или ожидаемого азарта, а лишь холодно призывающие его поскорее убраться.
Вне всяких сомнений, Лисандр был разочарован, удрученно посмотрев на Мелендира. На какой-то миг, он помедлил, размышляя над тем, как он поступил с Ирвином. Бард определенно был сумасшедшим, и чуть было не нашпиговал его стрелами, не обладай охотник за головами столь прекрасной магической вещью на лице, вовремя разбившей иллюзию перед ним для того, чтобы увидеть несущуюся молнией угрозу в лице выпущенной полуэльфом стрелы. Но Лисандр помнил, что это именно он убил ее семью, что, возможно, и стало причиной сумасшествия барда, и былая память к своему наставнику, пожалуй, одному из немногих людей, к которым тифлинг относился с благоговейным уважением, не позволяли так просто бросить Ирвина посреди леса, чтобы затем, сойтись с ним в схватке в какой-нибудь лежащей поблизости деревушке.
"Я становлюсь слишком сентиментальным..." - подумал Лисандр, невольно улыбнувшись промелькнувшим в голове словам. Все же, зрелище стоящего позади на коленях полуэльфа ощутимо отдавалось в сердце тифлинга, которое, несмотря на все его поступки, все же было, и умео испытывать сострадание. Пускай в большинстве случаев, Лисандр и не любил прислушиваться к этому тянущему чувству, как сопутствующая состраданию жалость, в Ирвине он не приметил для себя какой-то очередной любовной игрушкой в его руках, которой тифлинг мог управлять и открыто издеваться над ней, как душе угодно, или очередным объектом охоты, которого так легко можно обменять на вознаграждение от противного им обоим преступного барона.
- Как заведено почти в каждой сказке, если главный герой выступает плохим, он непременно должен к ее концу стать хорошим. Но повторюсь, Ирвин, мы не в сказке, а я не злодей, хотя по мне этого и не скажешь, - миролюбиво улыбнулся Лисандр, присаживаясь на колено перед полуэльфом и мягко прикасаясь к его обнаженной шее своей ладонью в кожаной перчатке, - В конце концов, мы можем прийти к тому соглашению, которое в равной степени устроит нас обоих. Я помогаю тебе избежать гнева Аделькамфа за то, что ты помогаешь мне его обмануть. А уже после, мы обсудим связанные с гибелью твоей семьи вещи, и, обещаю, разочарованным ты не будешь.
Вопреки тому, как Лисандр только что обращался с Ирвином, объятия, в которые он заключил его, оказались на удивление теплыми и исполненными своеобразной заботой к продрогшему полуэльфу - ведь вещей, заставивших бы тифлинга отдать свой плащ кому-то другому, существовало крайне мало. Однако, у Ирвина претендовать на драгоценный плащ охотника, оставлявший самого владельца без защиты перед грязью, получилось вполне себе успешно.

- Обаяние, мой друг, - хмыкнул Лисандр, - Многие из особо строптивых девиц так говорили, однако, к своему величайшему разочарованию, просыпались на утро в одной постеле со мной. Представляешь их злость от того, как стремительно мне удалось сломать их волю и заставить поступиться своими принципами?.. Люблю упрямых. Такие любят доминировать, а это вносит щепотку разнообразия и неподдельного удовольствия в ночные услады.
Тифлинг облизнул клыки, пальцем с обнаженным когтем проводя аккуратную белесую линию от подбородка Мелендира к самому низу грудной клетки. Коготь опускался так плавно и осторожно, что кожа едва повреждалась под его натиском, лишь слегка вспарываясь, но доставляя полуэльфу неприятные ощущения, подобными тем, когда точно так же ведут швейной иглой, но лишь с той оговоркой, что последняя грубо карябает кожу. Действительно, в этом плане, Лисандр был самым настоящим извращенцем. Не любивший быть сверху, тифлинга больше прельщала перспектива ощущения себя чужой игрушкой, ощущения, когда тебя принуждают к каким-то действий, ведут по своему усмотрению и заставляют гадать, как же партнерша поведет себя дальше. Во многом, Лисандру просто надоедали как людские, так и эльфийские девушки, расположения которых было добиваться захватывающе, а получать плоды своих стараний - пресно и однотонно. Тифлинг все чаще и чаще сомневался в том, стоит ли стараться на чужое удовольствие, когда сам такого получаешь сравнительно мало. Тифлинги же бесспорно преуспели над ними, поскольку как рога, так и порой хвосты, а то и вовсе чешуйки превращали  совместные ночи в экзотическую похоть, пренебречь которой - лишиться великолепного воспоминания для своей коллекции. Свои беспорядочные связи со многими девицами Лисандр объяснял именно, как коллекцию своего обаяния.
А вот юноши... Эльфийская кровь определенно играла злую шутку с теми немногими молодыми людьми, которые могли удовлетворить придирчивый взгляд Лисандра, ведь в большинстве случаев именно дети эльфийской породы - только недавно переступившие своеобразный порог совершеннолетия представители этой ушастой народности - располагали к себе гармонично сложенными чертами в лице и теле. И опять же, лишь некоторые, кто мог хотя бы отдаленно причисляться к избирательным вкусам Лисандра становились его очередными любовниками, и зачастую, ценой немереных усилий, ведь не так легко соблазнить все, что движется. Порой, приходилось это попросту толкать и вынуждать принять переменившийся расклад действий, млея под умелыми ласками и теряя остатки здравого смысла от возбуждающих прикосновений. Здесь уже явно прослеживалась доминация самого тифлинга. Интересно, неожиданно задался он вопросом, а Ирвин захотел бы быть сверху? Или быть может, рыжему барду больше нравится представлять себя снизу, а если нет, то быть может, это его сейчас и отвращает?
- Возможно, в этом и заключается мое самое большое преимущество. Достоинство, Ирвин, понятие растяжимое - но для тебя, уже не должно быть так важно, поскольку свое ты явно растерял в тот момент, когда мои пальцы дотронулись до твоей кожи. Между прочим, очень мягкой кожи, которой приятно касаться в тот момент, когда твои красивые глаза сверкают этими яростными огоньками. Клянусь своим хвостом, что узнал бы их даже в шлеме с опущенным забралом, до чего же они прекрасны и приковывают к себе внимание блеском чистого золота, - отпустив зубами чувствительную плоть Ирвина, вместе с тем догадываясь, что явно подвел полуэльфа к боли, позабыв о том, что мог задеть своего любовника клыками, Лисандр в некотором извиняющемся жесте провел языком по затвердевшей плоти, словно кот, старательно зализывающий рану. Впрочем, это ни капли не мешало тифлингу водить вместе с тем языком так, чтобы его шероховатая поверхность доставила наслаждение, соприкасаясь с особенно чувствительными участками кожи Ирвина.
- Я не удивлен, что на дорогую тебе не хватило. Хотя твои песни, вне всякого сомнения, заслуживают большего заработка, чем тот, который ты, очевидно, имеешь. Мне понравился куплет про друга и шлюху, - похвалил Лисандр талант барда, до сих пор не в силах выкинуть из головы засевшие в ней строчки, сразу же напомнившие ему о годах, проведенных в одной разбойничьей шайке с закадычным другом детства Орфеном. Несмотря на то, что до сих пор охотник за головами вел с сумеречным эльфом множество обогащающих их обоих дел, прежняя риторика, на которой крепилась их дружба и опасность затеваемых ими идей исчезла, сменившись более удачным, и, в следствии чего, спокойным существованием развиваемых ими в Рузьяне афер.
- Мои же уши, наоборот, горят желанием. А если ты погладишь меня по ним, то я еще и помурчу, - с дразнящим смешком проговорил Лисандр у уха Ирвина, недвусмысленно признавшись тому, где находится его наиболее уязвимая ласкам часть. А в то же время, прекрасно понимая, что Мелендир находится в абсолютно не том состоянии, чтобы его погладить по ним, или вовсе почесать чуть ближе к их основанию, уже приготовился выслушивать своими "локаторами" фразы, вроде "почесать кандалами" и "вырвать с корнем, только освободи мне руки". Несомненно, тифлингу это лишь польстит, несмотря на то, что продолжающаяся ноющая боль в хвосте несколько и притупляла любую радость.
Однако, бард определенно не заслуживал того, что с ним должен был сотворить охотник за головами. Предоставить Ирвина в руки Аделькамфа он не мог - слишком много отвращения вызывал барон криминального мира, и слишком велико было желание помочь несчастному барду, не совершившего чрезмерно страшного поступка перед Кристофером. О, эти короли преступного подполья - они хитроумны и безжалостны до тех пор, пока им приходится иметь дело только с головой, а стоит им столкнуться с сердцем - и злодеи мгновенно глупеют. Какое счастье, подумал Лисандр, что у меня оно пока есть. В отличии от обычных наемных убийц, он никогда не давал услуги своих мечей тем, кто просто обещал заплатить, а в первую очередь, ориентировался на присутствие выгоды. Решив доставить Мелендира Аделькамфу, охотник за головами брал строгий расчет на последующий запрет Кристофера своим людям досаждать охотнику за головами при каждом его пребывании в Гресе. Ведь несомненно, однажды Кристоферу могут снова понадобиться услуги зарекомендовавшего себя в его глазах тифлинга, и тогда, в  интересах же барона будет, чтобы отношения его людей и Лисандра не оказались натянутыми до той степени, когда чтобы порвать столь истончившуюся нить достаточно лишь слегка на нее дунуть.
Нет, Лисандр смотрел на мир широко. Он был мечтателем, он грезил и днем и ночью, что позволяло назвать его живым в подлинном смысле слова. Грезы рождаются в глубине сердца и просачиваются наружу лишь тогда, когда крепящиеся на однотипно жесткой философии заслоны здравого смысла им не препятствуют. Без сердца, остается лишь истая приверженность своему положению в жизни. Такие люди весьма приземленные, и ни капли не интересуют Лисандра, поскольку им некуда двигаться. И кругозор такой же узкий, как лезвие его скимитаров, а воображением не способно вылиться в реальность, зажатое в тиски ненужного смирения вместе с настоящей натурой. Они боятся прихотей воображения, в то время, как Лисандр им следует. Поэтому, в его власти плюнуть под ноги Аделькамфу и начать вести собственную игру, какими бы опасными последствиями она не разразилась.
Глаза охотника за головами округлились, и он захрипел, когда внезапно цепь надетых на Ирвина кандалов оказалась накинута на его горло. Выскользнув из расслабленных объятий, полуэльф явно не собирался упускать выпавшей ему возможности, и в скором времени, не ожидавший такого поворота событий Лисандр оказался повален на землю, почти не сопротивляясь. Ему стало интересно, попытается ли Мелендир его прикончить, или попытается угрожать. Но, когда в первом сомнений не оказалось, страх не на шутку захлестнул тифлинга. Резко подняв ноги и согнув их в коленях, ему почти удалось отвести их к себе настолько, чтобы обнять полуэльфа за живот и постараться скинуть с себя, однако, влага на стальных чешуйках штанов сыграла злую шутку с Лисандром, попросту соскользнув с боков Ирвина и не позволяя впредь крепко ухватить полуэльфа.
- Не горю желанием, - с трудом прохрипел Лисандр, вместе с тем большим пальцем своей левой руки лихорадочно пытаясь вынуть рубин из кольца на указательном пальце. Камень едва слышно щелкнул, приподнимаясь над серебряным ложем-механизмом в виде спинки паука и оказался дважды прокручен вокруг своей оси. Вслед за манипуляциями, рубин ярко засиял, источая алое свечение, целью которой была попытка отвлечь внимание Мелендира перед тем, как Лисандр до непривычного хруста в позвонках извернулся, но все же исхитрившись с достаточной силой ударить своим коленом в поясницу восседавшего на нем полуэльфа. Следом, он напряг руки, изо всех сил пытаясь приподнять прижимающие их к земле ноги барда.

- Услышь я его в любом другом случае, несомненно, захотел бы с тобой переспать, - тифлинг улыбнулся, демонстрируя барду четыре явственно заметных клыка, а в своих мыслях, тем временем, рассуждая над сказанными словами - Лисандр был готов переспать с Ирвином в совершенно любой момент. И даже страшный шрам на щеке барда, по которому он осторожно провел пальцем, ни капли не отвращал охотника за головами. Напоминавший ему след от старого ожога, причины которого Лисандру были ясны куда более некуда, стоило лишь вспомнить горящий дом Норрингтона А'Рэтха в Гульраме, он заставлял А'Лакара догадываться, насколько красивым юношей мог бы быть Ирвин, не будь на его лице этой уродливой отметины. Но зато, когда на лице полуэльфа проскальзывала улыбка или испуг, Лисандр даже не замечал, как ожог уродует скулу. Худощавость Ирвина казалась тифлингу отголосками возможно идеально стройной фигуры, а сияющие искры золотых глаз и роскошная шевелюра, даже в ночи светившаяся ярким огненным отблеском, вместе с несколько заостренными чертами - доставшимися, наверняка, благодаря эльфийской крови - выделяла полуэльфа среди всех его прежних любовников.
Опасный, непредсказуемый, и такой покорный, когда связан, хоть его оскорбления и льются потоком, за которыми, впрочем, Лисандр не раз наблюдал опаску, и даже умело скрываемую панику. Ирвин казался ему завораживающим экспонатом для коллекции ночей, и, полагая, что шрам каким-то образом повлиял на характер полуэльфа, сам не обращал почти на него внимания. И его предположения не были напрасными - ведь именно он стал причиной такого лица Ирвина, и это он своим мечом лишил его родителей, поэтому, тифлинг не мог не ощущать за собой шлейф очевидной вины. Однако, умение как нельзя лучше складывать вину на другого в очередной раз урезонило проснувшуюся в Лисандре совесть, твердо и не безосновательно решившего поставить во главе поступка Аровира - он приказал ему это сотворить, и поэтому, пускай юный бард винит в смерти своей матери и лже-отца настоящего.
- Я бы предпочел, чтобы ты нечто другое делал так медленно и старательно, что я бы визжал от наслаждения еще в начале, - Лисандр засмеялся, посмотрев в глаза Мелендира и проведя пальцем по его губам, оттягивая нижнюю и с небольшим давлением прикасаясь к зубам, давая тому понять, что за намек скрывался за его словами. Впрочем, такое безрассудное отношение барда к ситуации заставляло А'Лакара лишь еще больше проникаться своеобразной симпатией к нему. Вероятно, в этом и заключалась еще одна схожесть Лисандра с Мелендиром - и тот, и другой испытывали стойкую неприязнь к тому, когда изначальный план катится под откос, никак не желая согласовываться с переменившейся действительность.
Но, вместе с тем, это приносило и свои различия между двумя авантюристами, один из которых предпочитает пытаться всячески показать свое безразличие к ситуации, в которую он угодил без единой возможности чувствовать себя победителем, а другой - любит использовать ее как угодно, лишь бы получить с этого преимущество. Если действительность становится угрожающей, значит, надо изменить действительность.- таковым было одно из основных правил, которым следовал тифлинг. Постепенно, Ирвин принялся терять контроль над ситуацией, оказавшись поваленным на бок, однако, к своей чести, продолжая душить охотника за головами теперь ногами. Лисандр фыркнул, очевидно, довольный даже такой перестановвкой в раскладе их сил.
Ухватившись освободившейся рукой за волосы Ирвина, Лисандр дернул за них вверх, после чего, так же резко опустил лицом в землю, со всей силы вдавливая туда, чтобы перекрыть полуэльфу доступ к воздуху. Сразу же после этого, тифлинг отпустил своего душителя, по-змеиному быстро метнувшись рукой к распростертому по земле плащу, с изнанки которого выхватил один из покоящихся там кинжалов и вонзил тот Мелендиру в ключицу. Добавив еще один удар коленом, Лисандр отвел в сторону от горла одну из обнимавших его ног Ирвина, тут же перекатываясь вбок и, весьма помятый - как в плане прически, так и одежды - сорвал с пояса арбалет и направил его в сторону взбесившегося противника. Несмотря на то, что украшенная красным ободом шея буквально пульсировала после непрекращаемого на него давления, а белоснежные волосы изрядно оказались извалянными в грязи, тифлинг старался выглядеть как можно более весело и спокойно, словно бы ничего не случилось. Широко улыбнувшись, он выстрелил в бедро Ирвина, во второй раз позволяя яду проникнуть тому в кровь.
- Надеюсь, что когда ты проснешься, не станешь точно так же кидаться на какое-нибудь дерево со злости, - грустно вздохнул Лисандр, когда Ирвин уснул у него на глазах. Спящим, он казался ему гораздо более милым и интересным, и одновременно с тем, существом, вызывающим непомерную жалость. Словно уставший за день ребенок, который с удовольствием погрузился в мир своих сновидений, Ирвин, к удивлению тифлинга, подсознательно вызывал необъяснимое тепло в душе, как будто перед ним лежал не сумасшедший бард, только за этот вечер попытавшийся убить его несколько раз, а такой же близкий ему друг и товарищ, как Орфен. Сначала, Лисандр решил, что тому виной поразительное сходство Ирвина с Аровиром, но он тут же отмел эту мысль в сторону, поскольку к Аровиру не питал ничего, кроме злости, и, будь его воля, сам бы теперь прикончил своего бывшего наставника. За двести лет, А'Лакар изрядно пересмотрел свое отношение к Кригану и то, зачем он понадобился в детстве, и на протяжении всей юности этому аферисту. Нет, он как будто знал, что с Ирвином Мелендиром его связывает нечто большее, чем просто отец последнего.
Теперь, уверенный, что полуэльф больше не предпримет никаких попыток напасть на него, тифлинг, предварительно избавив его от кинжала в плече, аккуратно перенес Ирвина обратно к самому стволу дерева, и, вновь проведя пальцами в кожаной перчатке по его лицу, еще раз вздохнул, сожалея о том, что его собственными стараниями такое прекрасное лицо оказалось испорчено столь безобразным шрамом. Положив отнятое кольцо рядом с полуэльфом, Лисандр на мгновение усомнился, стоит ли отдавать ему такую полезную вещь. Но впервые, пришлось изменить своим принципам и подарить - а точнее, вернуть - противнику это преимущество.
- Такой беззащитный... и в то же время, упрямый, как осел. Уверен, что даже во сне ты продолжаешь кидаться в меня оскорблениями, - хмыкнул тифлинг, в последний раз целуя Ирвина против его воли и, развернувшись, проследовал к Маркизу. Уже уезжая, Лисандр остановился напротив спящего Ирвина, чтобы плотно укутать того в его же плащ и оставить возле кольца небольшой фиал с темноватой жидкостью внутри, который извлек из под седла Маркиза. На этом, уверенный, что сделал все правильно, Лисандр подстегнул коня и умчался прочь с поляны в ближайшее отсюда обитаемое место - деревушку под названием Виндлстоун, надеясь, что проснувшись, Мелендир будет помнить условия их договора.