Похоже, бедолаге Ирье сегодня прилетело уже достаточно, чтобы отбить желание в ближайшее время пользоваться своим искусством, иначе он бы тоже раскусил Милену очень быстро. И она, конечно же, записала это себе в заслуги, что, как известно, было не совсем верно. Впрочем, так или иначе шалость удалась, все в итоге остались довольны и господин главный дознаватель велел накрывать на стол.
Самые короткие дни года считаются опасным временем, когда только-только рождается солнечный воин. За три месяца он должен вырасти, возмужать и одолеть зимнего владыку, принеся обновление в подлунный мир. Но ведь младенец может и не выжить. Такое уже случалось прежде. И не раз. Северяне называют такие периоды “год без лета”, хотя тянуться это может отнюдь не один год.
Поэтому приближение самой долгой ночи превращается в один большой праздник. Гульнуть, так сказать, напоследок, а то будет ли весна или нет, кто знает. И именно поэтому на стол в это время ставят самое лучшее.
Едва ли Ирье так уж строго придерживался давней народной традиции. Просто так совпало, что солонина и квашеные овощи в первой половине зимы самые вкусные, браги и сыры ещё не перестояли, колбасы не пересохли, тыквы не утратили сладость и не начали гнить, а в подполе как раз дошли до полной зрелости зимние сорта фруктов. Так что угощение получилось на славу, хотя, может быть, и выглядело простовато на эльфийский вкус.
— Нет, мастер, — покачала головой Милена в ответ на опасения Лерандиса. — В этом смысле ваши сородичи меня не тревожат. Как и многие другие бессмертные, будь то демоны, драконы, айрес или кто-то ещё, кого просвещённые люди нынче причисляют к мифологии. У многих из них достаточно причин желать мне смерти. И они в праве прийти и попытаться воплотить своё желание. Равно как и я в праве защищать свою жизнь любыми доступными мне способами. Так устроен мир. Это естественный ход вещей и обе стороны понимают, на что идут и какие это может вызвать последствия. А вот людям, к сожалению, зачастую свойственно принимать решения, не вполне отдавая себе в этом отчёт. Поэтому ответственность за то, чтобы их не провоцировать, ложится на наши плечи. Но, как по мне, это лучше, чем объяснять. Малая плата за большую лень, если угодно.
Справедливости ради, сейчас Милена разделила разумных тварей по расам только для пущей наглядности. Она вполне могла посвятить в божественные откровения и дела давно минувших дней не только человека, но даже гоблина или рыболюда, изъяви те желание в оных разобраться. Но зачастую эти знания приносили короткожтвущим расам лишь ненужные печали, потому ведунья и оберегала от них те, кто мог без них обойтись.
А вот Ирье уже не мог. И, вообще, после этих слов стал поглядывать на Милену как-то странно. Но сначала она всё же попыталась рассказать мэтру о последних событиях в Анзгаре, касающихся его напрямую. По её словам завертелось всё по той простой причине, что две обременённые определёнными проблемами стороны, как то Генрих Валькар и некий матриарх дроу, объединились, чтобы решить их. Дроу, что очевидно, не нравились сумеречные эльфы и нынешний барон, поддерживающий с ними хорошие отношения. А Генриху, очевидно, надоели дикарки и жизнь в пограничной крепости, захотелось столицы и благородных дам, на коих он имел по крови полное право.
Далее последовал пересказ событий, которым Миена сама стала свидетельницей и о которых могла догадываться. Что-то она, естественно, упускала, в чём-то Лерандису пришлось её поправлять, но в целом повествование складывалось достаточно цельным и правдивым. Умолчала Милена только о своём знакомстве с Катариной и о Роларе, точнее, о его происхождении. Если Ирье по сей день не в курсе о существовании ещё одного члена рода Валькаров, то и знать ему не обязательно. А если в курсе, то лучше ему не знать, что теперь об этом известно и им с Лерандисом.
Всё одно от них с эльфом дальше это не пойдёт. Они скоро покинут гостеприимный Анзгар а когда вернутся в него снова, то и Ролар, и его дети, возможно, уже погибнут от старости. И уж точно сам Ирье если не отойдёт в мир иной, то наверняка покинет придворную службу.
Ужин затянулся за полночь. Троице даже пришлось пожалеть старого слугу и отправить его отдыхать. Поначалу мэтру всё больше приходилось слушать. Кажется, несмотря на свой опыт и магический дар, он немного оробел. Лишь насытившись и подогревшись вином, он начал задавать вопросы, а позже даже спорить со взглядами Милены. И произошло это в тот момент, когда речь зашла о Гвенлин и её поступке.
Будучи ровесником барона и принадлежа с ним к одному поколению, Ирье тем не менее совершенно не разделял его взгляда на женщин, считая их существами хитрыми и эгоистичными.
— Что ж, значит таких вы выбирали, — не уступала ведунья. — Женщины бывают разные. Как и мужчины. Стало быть с простыми и верными вам показалось скучно. Или им с вами страшно. Ваша профессия, мэтр, не слишком-то располагает к тихой семейной жизни. Зато привлекает дам более авантюрного склада, который, видимо, не подошёл уже вам. Выбирая, нам свойственно представлять себе некий перечень желаемых качеств. Красоту, ум, богатство. Но в итоге это всё оказывается вторичным, а важным остаётся лишь отношение к нам. Вот вы помните не достоинства ваших дам, а то, что мысли их в итоге были не о вас. Так и в поведении Гвенлин нет ничего необычного.
Видно, Ирье припомнил что-нибудь из своей жизни, оттого только хмурился, но соглашаться не спешил, и Млена примирительно накрыла его руку своей, попросила не сердиться. Мэтр не смог выполнить её просьбу, но перед эльфом постарался этого не показывать. А Милена наконец поведала Лерандису о том, о чём давно собиралась. О том, какого высокого мастерства он достиг в искусстве начертания. Такого, что, пожалуй, уже и её превзошёл.

Отредактировано Милена (16-04-2023 06:43:21)

— “Азнакаш” это, наверное, видоизменённое “озквош”. Или наоборот. Занятно... — вслух подумала Милена.
Упоминание демонических языков для мага, тем более для рунника не считалось чем-то предосудительным. Слышали о них моге. Разбирающихся было меньше, в основном маги света и мастера атакующих направлений различных стихийных школ. Надо же знать своего врага. Так что стесняться ведунье было нечего.
— Там, где вы видите противоречие, его на самом деле нет, мастер Лерандис. Вред, равно как и благо, понятие субъективное. И вы опираетесь именно на него. А учёные мужи прошлого и настоящего толкуют совсем о других уровнях и материях. Они говорят о вещах, способных нарушить мироустройство. И, уж поверьте мне, никакая магия на свете этого не может. Потому что её существование зиждется на тех же основах. И ваше беспокойство по поводу всемогущества рун тоже пройдёт. Вы ведь обратили внимание, мастер, что чтобы изменить свойства предметов, требуется потратить силу. Свою ли личную или позаимствованную откуда-то и пропущенную через себя. И вы очень скоро осознаете, что для по-настоящему увлечённго и деятельного творца её объём удручающе мал.
В давние времена жили существа, чьи возможности в изменении творения были практически безграничны. Милена видела, как Война, та самая Война богов уничтожала их одного за другим. Кто знает, может в том и была её суть. Пали самые могущественные драконы, айрес и демоны, измельчал их род. Остались только духи стихий, принявшие ограничения по доброй воле, да братья и сёстры творцов, коим удалось уцелеть, скрывающие и по большей части забытые. Все остальные ныне ограничены богами, люди ли, эльфы ли или кто другой. Они живут в своих рамках, не ощущая их, но стоит лишь выпрямиться, протянуть руку, коснуться стен своей тюрьмы, как сразу понимаешь, насколько она прочна.
И вот Лерандис, кажется, нащупал свои пределы, как то часто бывает в долгие честные ночи, когда нет ни сил, ни желания себя обманывать. Оттого, видно, и решил узнать, чем можно напугать богов.
— Они ничего не боятся в привычном нам понимании этого слова. Они поступили так, как следовало, чтобы воплотить то, что воплотить собирались. Вдумайся, Лерандис, ведь речь идёт о временах, когда ни Добра, ни Зла, ни Тьмы, ни Света, ни даже самого Времени, как это ни парадоксально, ещё не существовало. Существовал лишь Хаос. Всё было в нём и всё было им. Как ты представляешь себе битву Имира и Рилдира с Амат, друг мой? Только не говори, что пришли два таких остроухих красавчика и зарезали свою матушку в облике мерзкого чудовища. Не было тогда ни привычных нам чудовищ, ни красоты, ни острых ушей. Это метафора, чтобы наш слабый разум хоть как-то мог воспринять происходившее тогда. Хаос-Амат в бесконечном своём многообразии породил порядок. Вернее даже не так. Хаос породил тех, кто мог этот порядок создать. И, создавая его, они самим этим фактом Хаос уничтожили, сотворив из его частей и наш мир, и все прочие, известные и пока не известные нам. А может только наш, а те, другие, из которых к нам порой приходят гости, создавали другие боги. Признаться, всё это сложно даже для меня. Но Амат не чета нам, сам понимаешь. Она не может просто взять и умереть раз и навсегда. Наверное, она даже не сопротивлялась происходящему. Намеренно, по крайней мере. И то, что для богов стало битвой, для неё ничего не значило. Этому непостижимому для нас... Существу?.. Явлению?.. Богине?.. Едва ли есть дело до таких мелочей. Потому что любой порядок конечен и всегда скатывается в хаос, бороться с ним нет никакой нужды. Существование Альмарена мимолётно по сравнению с бездной безвременья. В какой-то мере Амат, действительно, среди нас. Но это не Играсиль. Все боги, включая Светлую Деву, обладают волей, необходимой для осознанного творения. Амат же стоит над подобными условностями и лишь послужила материалом для этого процесса. Она непостижима и ни в коем случае не мертва, она здесь и весь мир катится ей в пасть. Рано или поздно мы все сгинем там. Боятся ли этого боги мне не известно, но я уверена, что они хотели бы как можно дольше отсрочить это событие.
Милена смотрела виновато. У неё не было явных тому доказательств, лишь косвенные, она была не в состоянии показать Лерандису ничего действительно убедительного. И так, пожалуй, это знание могло свести с ума с ещё большей вероятностью. Хаос это невероятная мощь. Но на Альмарене нет магии Хаоса. Невозможно подчинить его с помощью правил и инструментов Порядка. И едва ли возможно в полной мере понять.
— Поэтому, если ты желаешь могущества большего, чем отпущено эльфу, знай, что обрести его возможно. Но вместе с ним ты обретёшь и груз обязанностей, куда больший, чем способен вынести один эльф. Когда-то это произошло с той, кого теперь знают под именем Ллос. И последствия тебе известны лучше, чем кому-либо другому. Большая власть всегда идёт рука об руку с большой ответственностью и выдержать совместную жизнь с двумя этими особами способен далеко не каждый.

Отредактировано Милена (16-04-2023 18:45:36)

У Милены и у самой скопилось немало вопросов, но тот, кто мог бы на них ответить, сейчас спал. Правда, надвигающийся Хаос как таковой не внушал ей опасений. Как ни странно, но на Альмарене у Амат завелось немало поклонников. Вот только их молитвы оставались без ответа. Вероятно потому, что им просто нравилось бахвалиться именем великой “бабушки” и уповать на то, что когда подохнет её “любимый внучек”, коим конечно же считал себя каждый первый, вместе с ним перестанет существовать и весь мир. Слабая надежда на то, что смерть его не будет бессмысленной, слабая и глупая.
Наверное, призвать Амат всё-таки было возможно, хоть и непросто. Милена нескромно полагала, что будь у неё такая необходимость, то она сумела бы. Правда, пришлось бы потратить на это очень много сил и времени. Но хаоситы всё больше предпочитали болтать и ничего не делать. Максимум, городишко какой разорят или аномалию магическую устроят. В общем, то, чего за Скалистыми горами и так пруд пруди, совершенно без их участия. Оно и понятно, болтать-то не мешки ворочать. А вот хоть бы разок собрались, да разыскали хотя бы все стихийные камни, вот было бы дело. На такое великая бабушка, пожалуй, могла бы обратить внимание. Это ж как весь мир в кулаке держать.
Но пока Амат дела не было до Альмарена. Она не собиралась ускорять его конец. А вот что действительно тревожило ведунью, так это то, что он постепенно разваливается сам. В её представлении происходило это потому, что создали его боги-братья, один из которых теперь отсутствовал. Как человек рождается с двумя ногами и руками, а птица с двумя крыльями. Отними всё, что слева, например, и что останется? Вроде, та же птица, тот же человек, но ни ходить, ни летать, ничего делать они уже не могут. Вот так и мир с одной рукой, по её мнению, не мог себя защитить.
Лерандиса беспокоило то, что могли устроить шефанго, а Милену то, почему они вообще появились. Хоть она и не предполагала, что сумеречные эльфы принимают поражение своих лесных собратьев так близко к сердцу. А ведь ещё до шефанго приходили какие-то светлые создания. Они остались в легендах, но не остались на Альмарене. И вот после них мир постепенно начал превращаться в проходной двор.
Милена, ещё будучи человеком, лично встречала существо, явившееся из-за грани миров, и светлым оно точно не было. Ничего особенного, не страшнее обычного демона. Но это был не наш демон! А немного погодя в мир ввалилось то, что жители Аримана назвали Тенями. Тогда убегающая от них Лена ещё не понимала, что это всё глобальные процессы и насколько они опасны. Но теперь она была уверена, что когда иномирцы начинаю шастать возле твоего дома, это очень и очень плохо. Это значит, что боги больше не защищают своё творение как следует, что стена, отгораживающая его от того самого внешнего Хаоса, истончилась и ослабла. Такого не должно быть.
Именно поэтому Милена и искала возможность вернуть Рилдира. Не только поэтому, конечно. Но и поэтому тоже. Может, Альмарен и не идеален, но это её мир и ему снова нужны две руки и два крыла, чтобы не быть пожранным Хаосом. А уж с внутренними разногласиями Свет и Тьма как-нибудь разберутся. Или нет. Но, в любом случае, это будет лучше, чем кануть в небытие.
Но вернуть тёмного бога, чтобы спасти мир, могло прийти в голову только его жрице. Лерандис был далёк от этого, да и не нужны ему сейчас подобные знания, с рунами бы для начала как следует разобраться. Поэтому она рассказала ему лишь о поклонниках Амат и о том, что даже у неё, жрицы без бога сил много больше, чем у этой непутёвой братии. Пожалуй, для живущих это хороший знак. А после мастер так удачно переменил тему, вспомнив про отвес.
— Ах, да! — встрепенулась Лена и полезла за пояс. — Чуть не забыла с этими беглыми принцессами.
Она вынула из потайного кармашка несколько бусин и вложила их в руку Лерандиса. Шарики получились разнокалиберные, потому что кусочки горного хрусталя, которые дал ей эльф чтобы попрактиковаться, тоже были разного размера.
Первое время Милене самой не нравилось то, что у неё получалось. Так что она откладывала недоделки, которые не испортила окончательно, чтобы потом попробовать исправить огрехи. Умение оценивать и исправлять собственные ошибки, это один из основных критериев мастерства. В итоге две трети отложенного всё-таки пришлось признать браком неисправимым, но пяток бусин у неё получилось. И теперь Милена, наконец, осталась довольна их качеством. Именно так по её мнению и должен был выглядеть будущий артефакт.
Она собиралась показать их мастеру ещё неделю назад, но Гвенлин, эльфы, неудавшийся переворот — как-то не нашлось удобной минутки, чтобы похвастаться. Конечно, для придворных украшений её поделки не годились, но ценность отвеса будет заключаться вовсе не в красоте, так что управляться с таким капризным материалом, как кристаллы Лерандис научил её достаточно. Дальше Милена справится сама.
Время есть, ведь ещё нужно как минимум выручить своё добро из замка. После ведунья собиралась побродить по окрестным деревушкам. Не хотелось в зиму уходить далеко от людей. Потом будет весна, распутица, тоже особо не разгуляешься. А летом можно перебраться поближе к границам и посмотреть, что там за дикари не дают покоя барону. Да и толковый лекарь в какой-нибудь крепости наверняка придётся к месту. А там уже и Шарлотта должна будет разродиться.
К этому времени Лена собиралась закончить изготовление и зачарование отвеса, чтобы он указал ей дальнейший путь. Но Лерандис, конечно, закончит свои дела в Анзгаре значительно раньше. До тех пор и она на всякий случай побудет где-нибудь в городе, если вдруг барон заартачится с оплатой или самой Лене потребуется какой-нибудь совет мастера. А в ту ночь она, наконец, проводила его домой, пообещав оставаться здесь, если вдруг понадобится.
На улице было темно и тихо. Будто светящиеся изнутри тучи закрыли почти полную луну и обсыпали город крупными пушинками снега. Очаг почти прогорел. На столе ещё осталась снедь, но желудок был уже полон. Милена потушила светильники, налила себе вина и, покачивая его в чаше, молча уставилась в угли. День удался. Год удался. А следующий будет ещё лучше. И перспективы открываются великолепные. На душе было хорошо и спокойно. Даже вино хорошее. Крепкое, почти не сладкое, как раз в её вкусе.
Правда оставалось ещё одно невыполненное обещание. Не просто невыполненное, а такое, за которое Милена ещё и не бралась. Она ведь посулила продлить жизнь Ирье. Проще всего, конечно, было попросить об этом Катарину или кого-нибудь из местных оборотней. Для Милены проще, но как-то не слишком честно. Можно было сделать ритуал на крови, но последствия в итоге будут такие же, как после поцелуя вампира, только несколько отложенные. Пожалуй, лучше всё-таки руны. Гномы давно используют их для обеспечения долголетия. Она даже приблизительно помнила несколько узоров для соответствующих татуировок. Оставалось только поинтересоваться, согласен ли “холст”.
Сказано — сделано. А что тянуть-то? Прямо так, с недопитым вином Милена постучала в спальню мэтра. Как она и предполагала, он пока не ложился. Не нужно обладать даром телепатии, чтобы понимать, что столь странные гости и разговоры его взволновали. Но Ирье, в отличие от Лерандиса, Милена успокоить даже не попыталась. Что ей до его переживаний? Хочет, так пусть нервничает.
Она лишь напомнила о своём обещании и спросила, не передумал ли маг. Нет, маг не передумал. Тогда Милена убрала косу и продемонстрировала ему свою шею. Руны там говорили, конечно, не о бессмертии. Они несли удачу. Но это детали. В целом то, что нужно сделать для Ирье, выглядеть будет приблизительно так же. А прочитать их он всё равно не в состоянии.
Светильник всё-таки пришлось зажечь. Маг долго рассматривал татуировку чёрного солнца, даже не подозревая о том, что этот простенький рисунок вскоре даст название целой империи. Так получилось, что однажды судьба свела Милену с тем, кто эту империю создаст. Приятный был молодой человек. И весьма привлекательный. Вернее будет. Ох уж эти путаницы со временем. Но, так или иначе, похоже, что он её запомнил. Милена тоже помнила его.
— А как вы узнаёте, что оно работает, — прервал её воспоминания Ирье.
— Ну, господин дознаватель… я ведь до сих пор жива, — слегка растерялась витающая в ту минуту очень далеко от заснеженного Анзгара волчица. — Если есть требуемый эффект, то работает. Очевидно же.
— Да, но эффект долголетия проявляется не сразу. Пять-десять лет можно быть уверенным, что работает. А потом окажется, что нет.
— Ни в коем случае! Не сочтите за грубость, мужчина вы ещё хоть куда. Но ведь, наверное, порой бессонница стала наведываться. Старые шрамы порой побаливают и суставы крутит перед непогодой. Куда же это годится? Нужно ведь жизнь продлить, а не срок разложения. А разве это жизнь? Прежде всего нужно всё это исправлять. Так что эффект вы заметите гораздо раньше, — и тут же предложила продемонстрировать для наглядности.
Естественно, не бессмертие, а действие рун, так сказать, в целом. К счастью, для влияние на самочувствие человека долгих приготовлений не нужно. Живое поддаётся влиянию магии куда проще, чем неживое, хоть и с гораздо менее предсказуемым результатом.
Для демонстрации Милена воспользовалась даже не рунами, а тем, что называется “сигил”. Одно из самых молодых течений начертательной магии, предлагающее отказаться от древних языков. Нужно всего лишь записать фразу-пожелание, перевести её в числовую последовательность и выразить оную графически в виде единого символа.
Баловство для начинающих, которая Милена освоила совсем недавно. Век живи — век учись. Иначе никак. Поэтому, собственно, у неё и оказалось несколько заготовок без дополнительных расчётов и заглядывания в книги. Она велела магу снять рубашку, окунула пальцы в вино и вывела у него на груди асимметричную ломаную загогулину, в которой, на первый взгляд, не было ни малейшего смысла.
— Что должно произойти? — Ирье с сомнением покосился на влажные линии.
— Не скажу, — покачала головой Милена. — Это нарушит чистоту эксперимента. Если вы будете знать, что должны почувствовать, то можете почувствовать это просто убедив себя. А нужно ведь проверить действие символа.
— Но если я не буду знать, чего ожидать, вы всё что угодно можете выдать за его действие. К тому же, я ведь всё-таки ментальный маг. Может быть, не самый могущественный, но уж точно со способностями выше среднего. Так что с самовнушением как-нибудь справлюсь. Говорите.
— Хм… Хорошо. — Лена наблюдала за ним с нескрываемым интересом, — Это приворот. — И прежде чем мэтр успел подумать, что над ним подшучивают или, того хуже, издеваются, взяла и поцеловала его.
Возникла пауза и, не успев оскорбиться, господин ментальный маг со способностями выше среднего вспомнил, что может этими способностями воспользоваться. Милена, разумеется, ничуть не шутила. У неё, буквально, и в мыслях не было. Собственно, она вообще шутила нечасто. Во-первых, потому что имела весьма специфическое, мало кому понятное чувство юмора, а во-вторых, потому что шутов на белом свете и так с избытком, не хватало ещё и ей пополнить их ряды.
Но реакция мага её, действительно, интересовала. Можно обругать её и попытаться стереть сигил, можно разобидеться или устроить ещё какое-нибудь ребячество. Можно воспользоваться ситуацией или попросить её снять чары. Можно, в конце концов, просто это пережить, убедившись в действенности начертательной магии. Не смертельно, право слово. У Милены сложилось определённое мнение об этом человеке и она была не прочь выяснить, насколько оно близко к действительности.
— Вы, что же, одна из тех дам, которых привлекает моя профессия? — господин дознаватель от неё не шарахнулся, но, судя по тону, он решил выбрать последний из возможных вариантов.
Но кто бы ещё ему позволил.
— В некотором роде. Я не настолько наивна, чтобы романтизировать людей, читающих мысли. Но у меня всегда были особые отношения с преступниками и теми, кто их ловит. Ваш дар открывает обе эти дороги. И, как по мне, вас красит тот факт, что вы предпочли честную, пусть непопулярную и ограничивающую свободу. Принципы и достоинство это лучшее, что может быть у мужчины. Или вы считаете, что этого слишком мало, чтобы увлечься?
Ирье не ответил. Сигил начал действовать в полную силу и нужно было выбирать, сопротивляться ему или продолжать милую беседу. Маг тяжело сглотнул и попросил:
— Сними маску.
— Разве так я не краше? — юное лицо ведуньи исказило удивление.
— Нет… — он хотел сказать что-то ещё, но голос охрип и пропал.
Видимо мэтру давненько не приходилось справляться с подобными эмоциями и Милена не стала больше его мучить.
В итоге спальня на втором этаже ей так и не понадобилась. Нет, она осталась у Ирье, как и обещала, но в связи с последними событиями дома она практически не появлялся, а в его комнате было гораздо уютнее.
Анзгар лихорадило, правящему семейству перемывали косточки в тавернах и кабаках, спорили, какой из братьев на самом деле правил бы лучше. Задним числом споры эти едва ли могли нанести какой-то урон, но после предательства брата барон сделался мнительным и начал опасаться, что его начнут сравнивать с кем-нибудь ещё. Не возникнет ли соблазн сменить не просто правителя, а всю правящую династию?
Так рассуждало большинство, с которым Милена в целом была согласна. Невозможно, чтобы попытка переворота никак не повлияла на политику. С другой стороны, она считала барона более дальновидным. Скорее всего, он давно размышлял над введением каких-то непопулярных мер. И сейчас для них появился повод, из которого барон выжал всё, что только возможно. Разумно с его стороны. В ближайшие пару лет народ будет ему сочувствовать и всё простит, ещё несколько лет потерпит. А там власть возьмёт наследник, отменит часть драконовских запретов и династия снова станет популярной.
Пока же Малкольм перетасовал придворных, словно колоду карт, запретил сборища на улицах, оскорбляющие власть высказывания, чужих богов и праздники. Но хуже всего было то, что Анзгар, ближайший к Тёмным землям портовый город, был закрыт для многих обитающих там существ. Рождённым из Тьмы и искажённым ею тварям несмотря на убытки, которые несут торговцы, более не было места в славной стране северян и, тем более, в её столице. Тем, кто уже успел здесь поселиться, как и предсказывала Милена, в кратчайшие сроки предписывалось найти другое место для жизни. В противном случае им грозило изгнание, а то и что похуже. Членам команды с дурной рилдировой кровью следовало оставаться на кораблях. И новых тёмных в Анзгаре более видеть не желали.