Прошлый Новый Год Милена встречала в одном из портовых кабаков восточного побережья. То был дождливый весенний день, что сулило добрый урожай овса. А вот посетителей сего увеселительного заведения на опытный взгляд ведуньи проще было бы сжечь всех разом, чем пытаться лечить. Да она и не пыталась, просто сидела, пила крепкую горчащую брагу с рыбным пирогом и слушала досужие разговоры. Так Милена узнала, что баронесса Валькар тяжело больна и с трудом пережила эту зиму, что и определило для волчицы направление пути на этот сезон. Хотя, запомнился день ей не этим, а весёлой дракой и знакомством с настоящими морскими волками. А ведь давно известно, что как новый год встретишь, так его и проведёшь.
На север Лена отправилась как раз с тем самым судном, на котором ходили её сородичи. Матросы были по большей части без причуд, а капитан так и вовсе на осьмушку эльф. Или просто приврать любил для красного словца, потому что родство с морскими остроухими тут считалось доброй приметой. Он божился, что у эльфиек иногда хвосты рыбьи бывают, а иногда вполне себе обычные ноги, и размножаются они совсем не икрой. Такое вот чародейство. Но, несмотря на глубокие познания в эльфийском вопросе, оборотней на борту терпел спокойно. Очень уж хорошая из них получилась абордажная команда. Взял и Милену пассажиром, наплевав на предупреждения и предчувствия карабельного мага.
Предупреждения оправдались и плавание, действительно, выдалось не без приключений. Повинна в том была ведунья или нет, она не выясняла. До Анзгара она добралась на полмесяца позже, чем ожидала, только и всего. И на месте слухи о хвори венценосной особы подтвердились, более того, барон уже дошёл до той степени недоверия придворным врачам, что готов был пустить лекаря с улицы. Так что путешествие в целом можно было считать удачным. Плюс к старым сплетням добавились ещё и новые.
Барон Малкольм Валькар был немолод и вдов, имея от первого брака двух дочек на выданье, но, как и большинство властителей, кому довелось столкнуться с этой бедой, глубоко несчастен потому, что не продолжил мужскую линию своего рода. Поэтому же, собственно, и случился брак второй. Молодая супруга была из семьи потомственных жрецов и боги, видимо, действительно благословили сей союз, так как в первый же год семейной жизни баронесса понесла. И разрешилась бы сыном, если б доносила его. Так некстати приключившаяся болезнь погубила ребёнка и едва не погубила мать, барон того и гляди мог повредить здоровье от переживаний, а двор разделился на две неравные части и выздоровления новой госпожи желала отнюдь не самая большая из них — вот что увидела Милена, когда появилась в замке.
Лечение она начала с уборки. Сняла тяжёлые пыльные шторы, велела передвинуть кровать и перестелить постельное бельё, а после к ужасу челяди ещё и собственноручно вымыла пол. Что поделать, но так было проще и надёжнее, чем объяснять служанкам все тонкости обращения с заговоренной водой. Да и даже без заговоров энергетика крепкого, выносливого зверя пошла на пользу этому пропитанному слабостью месту.
Следующим медицинским предписанием стала промывка самой хворающей. Для начала Милена просто обтёрла её настоем из трав, переодела и осмотрела заодно. За долгую зиму Шарлотта почти дошла до состояния скелета, потому после мытья пришлось думать, как вернуть аппетит и чем её, вообще, кормить.
После еды подопечной Милены вновь стало хуже и ведунья, наконец, смогла разобраться, чем это вызвано. Болезнь пряталась внутри и, пока не кормили тело, тоже голодала и ослабла. Но тело, определённо, не выдержало бы раньше, потому такой подход совершенно не годился. Дальше наступило время собственно лечения. Милена вынудила кровь баронессы растворить очаг болезни, отчего женщина лишилась последних сил и заснула, а ведунью чуть не выгнали за ворота в самый ответственный момент. Пришлось поругаться с отцом болезной Симором Лундгре и немножко проклясть придворного врача, чтоб тот занялся собой, а не настраивал господина против неё, но в итоге Лена таки осталась. А через несколько дней Шарлотта проснулась и попросила клюквенного морса с чёрным хлебом. Больные часто просят чего-нибудь странного, вроде селёдки в меду или огурцов с молоком, и это нормально, потому что хочется им того, чего сейчас не хватает. Просьбу немедленно исполнили и женщина пошла на поправку, кризис миновал.
К середине лета Милена разрешила ей вставать, а барон на радостях решил отметить семнадцатилетие супруги вместе с праздником урожая, чтобы все радовались вместе с ним, любой рыбак, пахарь и сапожник. Только ведунья знала, что поставить на ноги и вернуть здоровье это не одно и то же, потому не спешила уходить. К тому же, от Шарлотты всё ещё ждали наследников, кто-то с надеждой, а кто-то и со страхом. Долго ли продержится её здоровье в таком окружении?
К своему неудовольствию Милена поняла, что пока лечила крестьян и разбойников совершенно потеряла нюх в дворцовых интригах. Сама она легко бы справилась со всеми недоброжелателями, но речь была не о ней, а человеческая жизнь до печального хрупка, любая глупость или шалость может стать последней. Волчица привязалась к маленькой баронессе, как часто привязываются опасные и сильные к нежным и хрупким. И потому она написала два письма.
Одно было адресовано Катарине Моран, с которой Милена была знакома уже добрых пять сотен лет. Когда-то они не поделили одного мужчину. Потом… всё же поделили его. И так уж заведено у долгоживущих существ, что если признаёшь в ком-то врага, то знай, со временем он может стать прекрасным другом, и наоборот, злейшие и непримиримейшие враги получаются из тех, кого любил и кому верил больше, чем самому себе. Таково влияние времени и у Милены с Катариной вышло именно так. Волчица просила её приехать, пожить в Анзгаре и присмотреть за баронессой после окончания лечения, а заодно и научить юную леди заботиться о себе самостоятельно. Второе же письмо было отправлено в Мирдайн на имя Лерандиса Инланара. С ним ведунье делить было нечего, но всё же они были знакомы достаточно хорошо и долго, чтобы она сочла возможным просить его об одолжении. Милена держала в уме задумки нескольких артефактов и просила эльфа помочь воплотить их в жизнь. Шлифовать камни и вырезать руны она умела сама, но чтобы сделать вещи, достойные правящего дома, этих умений было недостаточно. Так что пока Валькар позволял Милене делать всё, что та считала нужным, она поторопилась пригласить самого лучшего ювелира, которого знала, не сомневаясь, что он не откажет барону благодаря её просьбе и что, в свою очередь, получит достойную оплату за сей нелёгкий труд.

Отредактировано Милена (27-11-2021 15:48:34)

Скорого ответа Милена не ждала. Осенью, конечно, завершаются многие дела и наступает время отдыха, но ведь далеко не все они подчиняются сезонным ритмам. Те, кому писала ведунья, могли быть заняты чем-то внесезонным или вовсе отсутствовать дома и тогда письма нашли бы их далеко не сразу. Первым пришёл ответ от мастера Лерандиса. Двор похож на небольшую деревню, только очень богатую, все всех знают, все про всех судачат, на одном конце села кто-то пукнул, на другом сказали, что обкакался. Естественно, о письмах тоже вскоре стало известно, и на Милену теперь смотрели совсем по-другому. Сразу же поползли слухи непонятно о чём. То ли она лечила эльфов, то ли жила у них, то ли сама эльф под мороком, то ли ещё что. Но спросить прямо означало показать свой интерес и осведомлённость, потому всё помалкивали. Все, кроме придворного ментального мага.
Милсдарь Ирье, полноватый, лысеющий господин с удивительно располагающим лицом нашёл Милену на кухне за приготовлением очередного снадобья, очень похожего на курицу с тушёными овощами.
— Её милость не станет этого есть! – убеждал ведунью малиновощёкий повар.
— Ох, Пард, — вздохнула та, покачав головой. — Ты как вчера на свет народился, право. Слышал? Есть шутка такая: "Я замужем уже пять лет, а муж до сих пор считает, что не есть тыкву и лук". Так чтоб ты знал, я "замужем" гораздо дольше. Всё она съест. А вот чего точно не будет, так это улиток твоих.
— Но это же вкусно. К тому же нет более полезного блюда для дам. Оно придаёт изящество талии и аристократическую бледность коже.
— Да, вкусно. Но не блюдо всё это придаёт, а червяки в животе, которых с сырыми улитками запросто занести можно. Может, для иных ваших дам глисты и подходящие домашние животные, но баронессе сейчас их точно не надобно. Она и так бледна и худа сверх меры, что я и собираюсь исправить.
— Сырыми? А маринад как же?.. — негодовал Пард.
Но тут повар побагровел, побледнел, а после даже посерел слегка, и Милена заинтересованно оглянулась, чтобы узнать причину. Естественно, они были не одни. Шумные поварята не в счёт, но наверху ведущей в кухонный подвал лестницы появился баронский дознаватель. Сей милейший человек гипнотически действовал на окружающих даже без всякой магии. За такие речи и прозвучавшее чуть ли не обвинение в болезни Её милости одни боги ведают, что могло приключиться, и ведунья почти мгновенно осталась у плиты одна. Маэстро неторопливо спустился к ней и вежливо раскланялся, но сизые глаза его, как всегда в присутствии Милены, сделались особенно цепкими. Она не удивлялась, псу положено чуять волка, иначе это был бы плохой пёс. Не кидается и то ладно. Вместо этого он лишь с неизменной любезностью справился о здоровь Шарлотты.
— Всё благополучно, — отозвалась Милена, добавив зелень, и сняла котелок с печи, ловко закрыв отверстие, в котором он находился, металлическим кругом. — Обычно время восстановления равно времени болезни, потому то, что вас интересует, произойдет уже совсем скоро.
— Что же меня интересует, по-вашему?
— То же, что и всех, полагаю. Супружеские обязанности правящего семейства.
Ирье не стал делать вид, что это его не волнует, но тему-таки сменил. Завёл разговор о друзьях Милены, потом о скором прибытии Лерандиса и невзначай поинтересовался, кто это.
— А то вы сами не знаете, — хмыкнула Милена, собирая ужин на поднос. Две тарелки с рагу, хлеб, солонина, яйца, разбавленное водой вино и веточка пушистых мелких хризантем в крошечной вазочке.
— Я то знаю. Придворный мирдайнский ювелир. Вопрос в другом, откуда его знаете вы.
— Не только ювелир и не только придворный. У эльфов в профессиональном плане всё несколько сложнее, чем у нас. Но, в целом, вы правы. Мы обучались в своё время у одного наставника, только и всего, — честно признала ведунья.
— Чему учились?
— Магическому начертанию.
— О-о-о, — протянул мэтр, потирая подбородок. — Надо думать, большой знаток был ваш учитель. И после таких наук и такого обучения вы… решили просто бродяжничать.
— Я вижу в вас предубеждение к тем, кто не желает жить осёдло, — посмеялась Лена. — Но еда стынет. Скажите то, что сказать хотели, или продолжить этот разговор нам придётся позже.
— Хорошо, — после некоторого раздумья отозвался маг. — Зачем вам это? В чём ваш интерес?
Ведунья могла бы изобразить непонимание, но он ведь всё равно на том бы не успокоился, а она, и правда, спешила.
— Мне хорошо платят. Но, вижу, это объяснение перестало вас удовлетворять. Вы лазили в моей голове, мэтр Ирье. И не нашли ответов, только новые вопросы, — Милену это предположение, похоже, тоже повеселило. — Извольте, я объясню. Изначально моё увлечение медициной носило чисто эгоистичный характер. Человеческая жизнь коротка и я хотела продлить свою. Мне это удалось, но дальше подстерегала другая опасность. Человеческий разум слаб, когда живёшь слишком долго, он начинает крошиться под тяжестью воспоминаний. Я пробовала справляться с этим по-разному. Пробовала записывать. Пробовала забывать. Но самым действенным оказалось не концентрироваться на времени и не затевать больших дел. С тех пор я в пути, иду, кога могу, и стою на месте, когда лишена такой возможности, разгоняю чужие беды, не принимая их близко к сердцу. И годы сливаются в одну сплошную дорогу. Иногда из памяти выпадают целые куски этого пути, иногда они отчего-то меняются местами. Мне бывает трудно вспомнить, когда именно произошло то или иное событие, пять лет назад или пятнадцать. Но это небольшая плата за душевное здоровье, я думаю. Это же ответ на ваши загадки и причина, почему вы запутались в моём разуме. Моя цель лишь в том, чтобы его сохранить. А целительская практика и странствия — моё лекарство. Лишние богатства и власть лишь отягощают на этом пути. Потому я останусь, покуда нужна, и уйду, как только в моих умениях отпадёт надобность.
Милена взяла поднос и направилась к лестнице, а ошарашеный Ирье так и не нашёлся, что ответить.
— Хотите сказать, что вам известен рецепт элексира бессмертия?.. — наконец ожил он.
— Вы услышали только это? Жаль. Видимо, вы производите впечатление человека более вдумчивого, чем есть на самом деле. Бессмертия не существует, магистр, — слегка повернув голову, ответила Милена. — Что имеет начало, имеет и конец. Но существует ряд способов его отсрочить. Мы обсудим это позже, если не возражаете. Баронесса ждёт свой ужин и лекарства. И я пока ещё никуда не уезжаю. У вас будет достаточно возможностей узнать всё, что вас интересует.

Отредактировано Милена (29-11-2021 17:35:03)

Руны предсказывали Милене нежданных гостей. Странно, ведь Лерандиса она как раз таки ждала. Но гости, в любом случае, обычно пребывали после полудня, чтобы дать себе и хозяевам как следует выспаться, так что на утро у ведуньи были другие планы. Она встала задолго до рассвета и отправилась воровать яблоки.
Гвардейцы уже привыкли к тому, что магическая надобность может погнать её за стены в самое неожиданное время, потому вопросов не задавали, лишь честно докладывали своему капитану. Пусть, мол, начальство само разбирается. Начальство разбиралось, Милена подтверждала доклад стражи, иногда объясняла, где была, иногда нет, но в целом отношения со служивыми у неё складывались вполне мирные. В немалой степени тому способствовало её умение облегчать похмелье и вскрывать чирьи, кои хоть и не считались никогда заразной болезнью, но досаждали на удивление многим. Настолько, что Милену с первых дней запомнили, начали вежливо здороваться и даже пару раз пытались отговаривать от ночных прогулок, потому что кто-то якобы натыкался на следы крупного зверя, то ли медведя, то ли снежного кота, то ли вообще чудища какого. Чудище выслушивало предупреждения с неизменной серьёзностью, благодарило, но от прогулок своих не отказывалось.
Какое-то время назад ведунья стала замечать, что ходит не одна. За жизнь её так беспокоились или не доверяли, а может и то и другое сразу. Избавиться от слежки обычно было несложно, так что это не досаждало. А сегодня Лена нарочно надела яркое бирюзовое платье и белую кроличью безрукавку, хорошо заметные в темноте, чтобы облегчить задачу любому соглядатаю. Ну, подумаешь, яблоки. Великое дело. Пущай посмотрят и доложат. Надо ж им как-то доказывать, что не зря хлеб едят.
В садах за городом стелился туман. Листья ещё не побурели, но ночи уже стали по-осеннему прохладными. Почти все деревья теперь стояли пустыми, только зимние, твёрдые сорта ещё не сняли с веток. Это должны были сделать перед самыми морозами и сладкие, но ещё незрелые яблоки, пересыпав травами и опилками, уложат в корзины, чтобы достать их, мягкие и дозревшие, на зимние праздники. Такая же корзинка, только поменьше, была и у Милены.
Розовая полоска зари разлилась по горизонту, когда она выбрала дерево и обошла его по кругу семь раз, вполголоса напевая песню о том, какой же яблоко удивительный плод. Он растёт по всему миру, бывает меньше горошины и такой большой, что ладонями не обхватить, из него готовят множество блюд, содержащих в себе все шесть известных вкусов: сладкий, кислый, горький, солёный, пряный и сытный. Но и это ещё не всё. Маги почитали яблоко плодом познания. Именно яблоко и пять его семян научили их правильному начертанию пентаграммы. И так далее, и тому подобное, а закончилась хвалебная песня дереву просьбой. Милена просила наделить несколько яблок той самой, древней силой, о которой она только что распевала, после чего принялась наполнять корзину, придирчиво выбирая каждое яблочко.
— Будешь так откармливать свою подопечную и у неё скоро из-за щёк ушей не видно будет, – прозвучал за спиной насмешливый женский голос.
Из тени соседней кроны показалась барышня, которой, кажется, ещё минуту назад там не было. Уже достаточно рассвело и видно всё стало прекрасно, но даже так сказать что-то определенное об этой женщине было довольно сложно. Её глаза легко могли бы принадлежать какой-нибудь восточной красавице. Тёмные вьющиеся волосы придавали сходство с цыганкой. Светлая кожа, напротив, больше подошла бы кому-то из местных девиц, а такой тонкий профиль ценился среди женщин западного побережья. Одежда из дорогой новой ткани, но почти без украшений, в меру удобная и скромная, но слишком нарядная для дальней дороги. В общем, в мире, где каждый стремится подчеркнуть своё социальное положение, принадлежность к народу или гильдии, совершенно невозможная особа.
— Это не для неё, – отозвалась Милена, завязала корзинку платком и разорвала магический круг. — Для её падчериц.
— Отравленные яблочки?..
— Господь с тобой, Катарина! Всего лишь любовные. Девочкам замуж пора, а они все нос воротят. Честолюбивые, всё в отца. Пусть уж лучше о брачном венце мечтают, чем о венце правительницы.
— И то правда, – язвительно хмыкнула леди Моран. — А если у кого-нибудь из них появится сын раньше, чем у твоей Шарлотты, то он станет старшим наследником в семье.
— Смотря от кого сыновья будут, дорогая, – совершенно не огорчилась из-за её подколок Милена. — "За раба идущая рабой становится…" Не торопи события, лучше расскажи, как ты так быстро обернулась?
— Добрые люди из братства твоего помогли. Пришла, сказала, что тебя знаю, и вот я здесь. Подумываю вот теперь, а не вступить ли в ваши ряды.
— Подумай, подумай, – посмеялась ведунья и они вместе пошли к воротам.
По дороге поговорили о разных мелочах, о том, что давно не виделись, что случилось нового, и о планах на ближайшее будущее. Милена не собиралась представлять Рину ко двору. Она предпочла бы, чтобы об их знакомстве не было известно заранее, и потому просила её придумать что-нибудь самостоятельно. Катарина ответила, что так только интереснее, и к воротам замка ведунья подошла одна.
А ближе к вечеру у неё были гости ожидаемые — прибыл Лерандис Инланар. Милена уже и забыть успела, как он хорош собой. К любой внешности глаз привыкает дней за десять и совершенно перестаёт обращать на неё внимание, как на деталь несущественную. Право слово, есть ли какая-нибудь разница, красив или уродлив тот, кто учится рядом с тобой? Едва ли, ведь в этом случае волнует лишь то, как вы оба способны усваивать новое. Важна ли внешность того, от кого тебе нужно нечто конкретное и сугубо практичное? Тоже нет, ведь значение имеет только то, способен ли он выполнить то, что от него требуется. Так что, можно сказать, что Милена впервые рассмотрела его как следует.
Барон принял эльфа более чем любезно и довольно просто. Он был слишком умён, чтобы открыто высказать сомнения, не подкреплённые фактами. Милена, уже одетая к ужину, вошла в кабинет Малкольма Валькара как раз в тот момент, когда тот предложил ювелиру кресло и немного вина перед трапезой. Она поклонилась, как и подобает перед правителем, и не дала ему сесть, обняв совершенно не по-эльфийски.
— Здравствуйте, мастер. Время над вами по-прежнему не властно, я вижу. Спасибо, что не оставили мою просьбу без внимания.
Ведунья присела к столу, не оставив мужчинам выбора, кроме как устроиться друг напротив друга. И Валькар, который, похоже, сам не был уверен, как стоит обращаться с явившимся эльфом, не то что не осудил её панибратства, а, напротив, вздохнул с облегчением.
— Милена сказала мне, что вы можете создавать удивительные вещи, – начал он.
— А барон собирается создать династию, которая будет править тысячелетия, – подхватила ведунья. — И я убеждена, что когда речь идёт о людях в таком продолжительном времени, без магии не обойтись.
— Династии, как правило, губит внутренняя борьба за власть. Но претендентов обычно не бывает слишком много и это облегчает дело. Мне хотелось бы иметь несколько защитных артефактов. Колец или подвесок, например. Они должны будут действительно защищать того, кто их носит, но в то же время должна быть создана ещё одна вещь, которая будет сообщать владельцу, если носитель такой подвески задумал дурное против того, кто имеет такую же. — Барон огладил бородку и тяжело покачал головой. — Прекратить борьбу за власть полностью невозможно. Да и не нужно, как ни жаль мне это признавать. В борьбе определяется достойнейший. Но я хотел бы контролировать то, что происходит внутри моей семьи, и передать эту возможность своему наследнику. Вам по силам сделать такой гарнитур?

Камины средь бела дня ещё не разжигали и в кабинете было прохладно. Спать при такой температуре вполне комфортно, особенно если под меховым одеялом и не в одиночестве, но вот сидеть и писать долго не выйдет, сразу пальцы и нос начинают коченеть. Но холод, как ни странно, полезен в тех случаях, когда нужно изучить нечто новое или найти решение сложной задачи. Недаром же с древних времён говорят, держи ноги в тепле, голову в холоде, а живот в голоде. Хотя Милене очень интересно было бы узнать, для чего конкретно сей народной мудрости следовал барон Валькар.
Лерандис говорил о власти и династии. Говорил так, как только и мог говорить эльф, не обременённый ни тем, ни другим, и ведунья предостерегающие наступила ему на ногу под столом. Особенно "к месту" пришлось упоминание тёмных эльфов, которых жители побережья видели хоть и редко, но метко, ведь те никогда не отказывались от свежих рабов. Барон, надо отдать ему должное, слушал внимательно, не прерывая, а потом произнёс.
— В моём доме не было, нет и никогда не будет чёрной магии.
— А остальное, по-видимому, требует более детального разбора, – осторожно продолжила Лена.
Она достала из поясного кармашка несколько кругляков чёрного металла, похожих на монетки. Но кузнец, наверняка, с первого взгляда определил, что они слишком насыщенного цвета для окиси серебра. И действительно, это был совсем другой, хоть и тоже довольно мягкий материал, который простым смертным руками лучше было не трогать, да и для многих бессмертных он был ядовит, особенно для айрес. Чаще всего называли этот металл серебром тёмным.
Оборотни всегда знали, что серебро во всех его проявлениях посвящено Луне. Светлое — Луне полной, а тёмное, соответственно, безлунным ночам, когда Луна пересекает небосвод незримо. На "монетках" как раз и были изображены тёмный силуэт этого светила и волки, окружённые рунной вязью.
— Это детские амулеты из Лунной пади. Они нужны для того, чтобы мать чувствовала, что происходит с её чадом. А это… — Милена достала два кругляша покрупнее, — амулеты брачные. Они тоже позволяют чувствовать, что происходит с тем, у кого вторая часть этой пары. Они не используют никакой скверной магии, только силу родства и небесных светил. А вот то же самое для людей, — на столе появились резные бусы из цветных камешков и обручальные кольца, на этот раз не из лунного, а из солнечного металла, из золота. — Не рассматривайте это, как политический заказ, мастер Лерандис. Это заказ семейный и, в некотором роде, религиозный, если причислять уважение к предкам к какому-то культу. И я никогда не стала бы просить вас о чём-то запретном. По крайней мере, не так сразу, — разумеется, это была шутка, но в каждой шутке, как известно, есть доля правды. — Я позвала вас потому, что была уверена, уникальные вещи это именно ваша специализация. Разумеется, вы не знаете, как их сделать. Никто не знает, потому что ничего подобного ещё никто не делал. Но я не сомневаюсь, что это возможно.
Милена взяла лист плотной желтоватой бумаги, свинцовый карандаш и принялась объяснять. За источник силы для артефакта она предлагала взять силу предков. Исключительно добровольную, потому ничего общего с некромагией это иметь не будет. И с каждым новым поколением артефакт будет становиться только сильнее. Для подобных действий правда придётся получить разрешение местного жречества, но ведь никто и не говорил, что будет просто.
Сила предков уже обладает нужной направленностью — стремлением сохранить семью. Одним аспектом этого стремления является сохранение жизни и здоровья родственников, другим неблагосклонность к тем представителям рода, которые надумают ему вредить, неважно каким способом. Именно это Валькар и хотел получить. А в качестве защитной составляющей Лена предложила использовать удачу. Существует великое множество защитных артефактов и особого смысла их дублировать нет. Но, определённо, полезно будет обладать неким чутьём, которое подскажет, какой из них стоит носить именно сейчас, от водяной лихорадки или от яда в вине, а может быть лучше вообще отложить артефакты и надеть что-нибудь понадёжнее под рубашку.
— Витиевато, конечно, возможно, что даже слишком, но в долгосрочной перспективе может быть полезна только более-менее гибкая система. Один основной артефакт. Перстень с гербовой печатью, полагаю, будет более чем уместен в данном случае. И несколько артефактов подчинённых. Им не обязательно выглядеть одинаково, так что вы сможете дать волю своей фантазии, мастер, и не соскучитесь от однообразной работы. Что скажете?

Отредактировано Милена (06-12-2021 20:56:35)

То, как выкрутился Лерандис, было не сильно лучше изначального варианта. А в каком ином случае могло обернуться и хуже. Что и как можно безнаказанно задеть в монархе, чувство справедливости предложением тёмного колдовства или его гордость и честь недоверием и проверками, пожалуй, зависит исключительно от монарха. В данном случае, на вкус Милены, второе всё же выходило предпочтительнее, потому как хотя бы не предполагало аутодафе. Валькар бывал вспыльчив, и теперь он, естественно, разозлился, но слишком поспешному гневу противостояли мудрость и опыт, а потом и ведунья. По её слову ударившая в голову кровь замедлила свой ток, эмоции уменьшили давление на разум и он вновь начал работать, делая то, что умеет лучше всего, — подыскивая объяснения и взвешивая возможные вред и пользу.
"Ах, как хорошо, что милсдарь Ирье нынче занят в городе и не может оценить иронии. Право, это крайне занимательно и забавно, когда гибельное слово становится целебным." Но после этого его целебные слова вполне могли стать гибельными для Милены, чего ей, разумеется, не хотелось.
Ведунью выручило отсутствие дознавателя, а мастера репутация его народа. Общеизвестно, что эльфы исключительно учёные, но в то же время крайне недалёкие в некоторых вопросах существа. В вопросах понимания чужой культуры, например. Ведь никакой достойной изучения культуры, кроме эльфийской, нет и быть не может. А учёные и всевозможные умельцы, погружённые в свои изыскания, грешат этим особенно. Даже те, что сами являются людьми, а об эльфе и вовсе говорить не приходится.
Лерандис отверг использование удачи, а занятая другим Милена ничего не возразила и барон всерьёз задумался об иных возможностях.
— Как всякий отец я хотел бы оградить своих дочерей от любой опасности и, прежде всего, он них самих. Ведь женщины существа слабые, беспомощные и собственным умом жить часто не способные, — он бросил взгляд на ведунью, будто та одним своим существованием, а тем паче активными возражениями могла разрушить такую стройную и удобную картину мира.
Но Милена преспокойно собирала разложенные на столе амулеты и даже не подняла глаз и, уж точно, не собиралась спорить. Каждого мужчину вырастила женщина. Именно женщины поколение за поколением вкладывают им в головы мысль об ответственности и превосходстве. Она не обратила внимания, когда точно это началось. Наверное, вскоре после прихода людей в мир, в те времена, когда их род стал слишком многочисленным, чтобы жить одной семьёй, и матерям стало утомительно им управлять. Но, в любом случае, этой манипуляции тысячи лет и она настолько полезна, что у людей её в том или ином виде переняли все другие народы, разрушать её Милена и не думала. Сейчас сильный пол хоть и перегибал порой со своим "превосходством", зато выполнял всю самую опасную и тяжёлую работу, а страдали от этого только редкие барышни, юные и неопытные, те, которые сами верили в эту ложь. Милена же признавала её необходимость потому, что стоит отнять у мужчин эту уверенность и они превратятся не более чем в домашних животных, как то случилось в племенах амазонок. Даже дроу с их безумной богиней не делали такой глупости.
— Но эти амулеты не только для них, – продолжал барон. — Для внуков моих, для правнуков… Страна у нас холодная, от болезней бы защита пригодилась. И от ножа убийцы, и от яда в вине. Но, с другой стороны, какой прок от правителя, который здоров только благодаря магии? Как он будет народ свои защищать? А правитель беспечный, исключительно на чары в вопросах собственной безопасности надеющийся, и того хуже, если он о себе позаботиться научен не будет, то что о целом государстве говорить. Так я окажу своим потомкам медвежью услугу. Да и основная суть артефакта не в этом предполагается. Защитные свойства это скорее объяснение для наследников, в истинную же суть этих вещей посвящён будет только глава семьи.
— Пусть хранят от молний, – предложила Лена, – или от утопления.
— Нет-нет, – покачал головой Валькар. — Пытаться уберечься от гнева богов это уж совсем недопустимо. Я всегда учил своих детей их не гневить, пусть и они своих тому же учат. Пытаться привлечь удачу мне кажется занятием куда более невинным. Неужели ничего нельзя сделать, мастер Лерандис?
Все посмотрели на эльфа, а ведунья невзначай коснулась своей шеи. Рунный рисунок изрядно потускнел за долгие годы и Лерандис прежде о нём не спрашивал, потому Лена считала, что он не рассматривал её тело так подробно и не знал об этом. Татуировку она сделала ещё в юности, именно для того, чтобы привлечь везение, и, откровенно говоря, не могла с уверенностью сказать, сработало ли. Но она до сих пор живёт и живёт неплохо. Это можно было считать ответом положительным. И, следуя логике ювелира, в таком случае кто-то за это заплатил. Уж не потому ли пленили Рилдира, что она отняла его удачу? Впрочем, это смешно. Как и считать нежданно-негаданно полученное проклятие оборотничества каким бы то ни было везением. Секрет равновесия на самом деле не в том, что оно непременно будет достигнуто, а в том, что его невозможно нарушить. Но в такие глубины философии закрытого Лерандис, видно, ещё не нырял.
— Тут мастер не совсем верно рассуждает, кажется мне, – улыбнулась она. — Вредный родич, даже если он заведётся в вашей семье, ничего не сможет сделать против силы целого рода. И с удачей тоже можно договориться. Правда, тут велика вероятность, что всё будет происходить к лучшему, но худшим из способов. То есть, жизнь ваших потомков едва ли можно будет назвать спокойной, но в итоге это приведёт их к успеху. Так думаю я, но работу вы заказываете не мне, а ему. И тут уж, как говорится: "Считаешь ли ты, что сможешь, или считаешь, что не сможешь, — в обоих случаях ты прав". Только он знает, что он сделать может, а что нет.

Барон Валькар не вызвал у Милены симпатии. Впрочем, и антипатии тоже. Она не любила трусости и безвременной слабости. Слабость временная — явление обычное, лекарю постоянно приходится сталкиваться с нею. Но если разумная тварь перманентно не способна ни в чём достичь успеха, ни мечом махать, ни горшки обжигать, то и жить ей тогда незачем, только еду и одежду переводить. Трусость приводит к тому же результату, пусть и другим путём. Трус ничего не доводит до ума, будь то дела или душевные привязанности. Это трудно, долго, больно и, в итоге, страшно. Трус это тот же слабак, только добровольный.
Барон этими качествами не обладал. Иначе он и бароном бы не было, пожалуй. Судя по фамилии, немного изменённой, но узнаваемой, предком нынешнего владыки был бородатый, просолёный рыбак, который однажды сообразил, что охотиться на себе подобных выгоднее, чем на китов и нарвалов. И кое-какое семейное сходство, пожалуй, даже ещё осталось. В характере так уж точно. Но правитель не красна девица, чтоб всем нравиться, да и Милена не на ярмарку невест приехала. Если на то пошло, то у неё у самой имелось несколько не самых приятных привычек. В чешуйчатое чудище под полной луной перекидываться, например, или к магии кровавой прибегать
— Эльфы в династических вопросах, определённо, понимают поболее моего, — улыбнулась она. — У нас ведь тоже говорят: "В семье не без урода". Если мастер считает, что это может быть опасно, значит, так оно и есть. Я выбрала этот вариант по двум причинам. Прежде всего потому, что все остальные источники расположены вне артефакта, их энергия периодически будет заканчиваться и её нужно обновлять. Но любой артефакт время от времени следует очищать от сторонних воздействий, так что ритуал проводить всё равно придётся регулярно. Это даже лучше, пожалуй. Мы предупредим ваших родных, что удача явление многогранное. Она может помочь и в кости выиграть, но если использовать артефакт по мелочам, то с большим и действительно важным делом он не справится. Людям несведущим будет яснее, если объяснить это ограниченным запасом энергии, а не вдаваться в дебри метафизических взаимодействий. В действительности же источником сил может послужить почти что угодно. Смотрите сами, Ваша милость. А вторая причина моего выбора в том, что предки помимо силы обладют ещё и волей. Они могут не только защищать членов вашей семьи, но и определить, если кто-то из них замыслит недоброе против другого. И сообщить вам, а то и наказать помочь. Такое свойство присуще обычно только божественным артефактам. Любой из них будет служить исключительно верующему или человеку с чистым сердцем. Знакомо, не правда ли? Воля ваших предков чем-то сродни воле божества и просто вложить нечто подобное в вещь будет крайне затруднительно.
Валькар нахмурился. Воистину, люди странные существа. Все они хотят свободы, но чем более свободный выбор им предлагаешь, тем более они несчастны. Исход его раздумий Милене был, в общем-то, безразличен. Удача, магический щит или способность дышать под водой, предки, луна или солнце. Она затевала эту историю с артефактом, чтобы барон не позволял наследникам грызть друг друга, для чего он должен быть в достаточной мере информирован, а остальное мелочи.
— Мои предки хоть и, безусловно, почтенные и глубоко уважаемые, но всё же в большинстве своём люди. А людям свойственно ошибаться. Но начало нашего рода положил Фалькар, взявший в жёны Сиэн дочь бога лавин и снежных бурь Агара. Они бежали на юг и основали город Анзгар — крепость, куда Агару хода не было. За это он проклял Сиэн, сделав её смертной. Но добрые боги, которых мы почитаем и поныне, не дали ей познать смерть, за мгновение до этого превратив женщину в северную звезду, чтобы она и дальше могла заботиться о любимых ею людях, помогая мореходам найти родной причал. Я хотел бы, чтобы артефакт был пропитан светом этой звезды и волей моей прародительницы.
О семейной мифологии Валькаров Милена не имела ни малейшего представления, потому слушала с нескрываемым интересом. Про бога лавин и бурь ей тоже слышать не приходилось, но у некоторых народов, живущих за Скалистыми горами, была традиция давать богу пресных вод имя  ближайшей крупной реки, а именами рек поменьше называли его жену. Или жён, тут уж смотря сколько рек окажется поблизости.
В принципе, снег и дождь это тоже пресная вода. Хотя, ведунья сильно сомневалась, что прадед барона соблазнил реку. Да и речь вроде шла о дочери, а не о супруге бога. Вероятнее всего в роду Валькаров затесалась нимфа, а какой-нибудь влюблённый в неё поэт сочинил историю про превращение в звезду. Но и изложенная версия тоже имела право на существование. В конце концов, боги эльфов это по сути их предки, и у демонов то же самое, и у драконов. Заслужили же и младшие расы кусочек родства с демиургами, хоть и в третьем поколении.

К вопросам крови ведунья относилась куда серьезнее, чем Лерандис. Да, безусловно, почти у всех она красная и консистенции приблизительно одинаковой, но разве ж в цвете дело? Мастер-кузнец, наверняка, и сам знал, что не всё то золото, что блестит, не всё то солнышко, что встаёт, просто семейные узы с этой точки зрения никогда не рассматривал. Справедливости ради, в семьях правителей подобные вещи проследить бывает непросто, слишком часто и неожиданно они вырождаются. Но если бы кровь совсем не имела значения, то не было бы и династий магов, лекарей или трубочистов. Сам мастер в это правило как будто не вписывался, но, если хорошо подумать, ведь все династии с кого-нибудь начинаются, так что и тут ведунья не видела противоречия. Если Лерандис соблаговолит потратить часть сил и времени на воспитание наследников, то быть у эльфов ещё одному славному роду.
Она считала, что только наследственность и воспитание и имеют значение в большинстве случаев. У северных дикарей, с которыми Милена провела немало времени, есть замечательные собаки. Верные, сильные, выносливые — прекрасные помощники для человека в суровых условиях. Одна беда, поселения людей там обычно невелики, собак содержат совсем немного и поколения через три звери неизбежно вырождаются. Тогда в конце зимы люди отвязывают всех сук, позволяя им свободно бегать по окрестностям. Некоторых загрызут снежные волки, но другие вернутся и принесут щенков от тех же волков. Благодаря крови отца они будут верными, сильными и выносливыми, но это будут уже собаки, потому что вырастит их мать и люди.
Волки и собаки могут иметь общее потомство, таковы уж причудливые переплетения узоров крови, но воспитание у них совершенно разное. Волки моногамны, потому что в выращивании щенков рассчитывают только друг на друга. Собаке же всё равно, кто будет их отцом. Во время течки за ней просто бегает толпа кобелей, какому-нибудь да повезёт. Ей безразлично которому, потому что щенков растить будет не он, а хозяин. Если же хозяину щенки не понравятся, он их утопит. Или просто не станет её кормить и тогда она съест их сама, чтобы скорей попробовать ещё раз и принести тех, которые хозяина устроят.
Возможно, на взгляды Милены слишком уж влияла её звериная ипостась, но ей казалось, что у людей то же самое. Есть свободные и есть рабы. Рабы сильные, выносливые, порою весьма образованные и совсем неглупые, но без поводка им жизнь не в радость. Свободные тоже бывают разные, но отличить их всегда можно, хоть порой и не сразу. Собаки верны хозяину, а волки друг другу. И каким вырастет тот или иной человек зависит как раз от крови и воспитания.
Хороший правитель может быть лишь свободным. Как только он становится зависимым, от своих прихотей ли, от людей ли или от богов — горе его народу. Милена не назвала бы барона очень умным или образованным, но в житейской мудрости отказать ему было сложно. Когда соблазняла его пригласить эльфийского ювелира, в сравнении с доходами портового города берущего за свои услуги астрономические суммы, она напирала совсем не на то, что благодаря этим артефактам Малкольм сможет сохранить мир в семье. Лена намекнула на то, что глава рода всегда будет знать, что замышляют его наследники, в том числе и те, которые могут пожелать поторопить его уход. Только намекнула и этого оказалось достаточно.
— Если источник сил всё же будет вне артефакта, я бы рекомендовала хранить это в секрете. Иногда и минуты слабости довольно, чтобы испортить то, что складывалось веками. С другой стороны… совершенно избежать риска невозможно, мы можем лишь постараться минимизировать его. Разумеется, я в вашем распоряжении, мастер, но при условии, что это не повредит моим нынешним обязанностям.
Барону пришлось нелегко. В артефакторике он явно не разбирался и чувствовал что, предлагая что-то, попросту тычет пальцем в небо. Не самое приятное ощущение для того, кто привык, что его слово закон, но держался он неплохо.
— Основным артефактом должен быть перстень с печатью рода Валькаров. Такая вещь точно будет хранима, как зеница ока. К тому же, могу предположить, что работу настоящего эльфийского мастера очень непросто подделать, даже если у каких-нибудь мерзавцев и возникнет такое желание. Это как раз тот случай, когда одной стрелой можно убить двух куропаток. Остальные же мне хотелось видеть разными. Сначала я думал, что одним из них мог бы быть кинжал, но после того, как узнал об особенностях "ока Иши", понимаю, что вещи должны находиться как можно ближе к коже. Подвеску возможно надеть даже на ребенка, в отличие от колец и браслетов. Её ничто не помешает в любом месте приколоть к одежде, как брошь. Но раз вы категорически против… Что ж, пусть будут браслеты. В вашем стиле, с регулируемой длиной и тоже включающие в себя что-нибудь из гербовой символики. Шесть штук. То есть, всего получится семь вещей. Столько наследников у меня едва ли наберётся, но семь — хорошее число.

Чем дальше, тем меньше говорила Милена. И неспроста. Если мужчины не найдут общий язык, то вечно быть между ними переводчиком она не сможет и тогда придётся придумать что-нибудь другое. Другого мастера, другого барона. Ну, или, по крайней мере, того, кто готов платить за её выдумки, и кого-то ещё, кто готов воплощать их в жизнь. Но не пришлось. Вовремя вспомненная пакость, оказалось, тоже может пойти на пользу, если вспомнил её толковый политик, умеющий чувствовать собеседника. Вот скрытная ведунья, например, совершенно не оценила бы внезапного напоминания о делах минувших, а Лерандису это, кажется, даже польстило. Впрочем, очень уж разными были у них те минувшие дела и ни о каком сравнении тут речи быть не могло.
Барон вышел, Милена тоже поднялась и поклонилась ему вслед, хотя это было вовсе не обязательно.
— Знаете, мастер, – улыбнулась она, развернувшись к эльфу, — если человек начинает ценить мастерство выше золота, то это уже признак немалого ума. Мне так кажется. Хотя, люди, наверное, все простоваты на ваш вкус.
За спиной ведуньи появился слуга, но она пообещала, что сама проводит гостя, и он снова исчез в ведомые только челяди места, где её не видно и не слышно, но зато она всё видит и знает о своих господах.
— Вам приготовили комнаты в замке и на первое время это, пожалуй, подойдёт. Но не знаю, будут ли они удобны в длительной перспективе… В городе можно снять приличный дом с мастерской. Подумайте об этом, если вдруг здесь вам покажется тесно.
Уж на что, на что, а на тесноту в замке Валькаров жаловаться грешно. Зато на лишние глаза и уши, а то и чего похлеще наткнуться можно было буквально на каждом углу. Увы, приватность при дворе — роскошь практически недостижимая. Но вот именно она то особенно пригодилась бы им обоим, пусть и по разным причинам.
Сама Милена жила здесь же. Сначала неподалёку от кухни. Ведь лекарь, пусть и очень толковый, тоже причислялся к наёмным работникам, то есть к слугам, и делать в покоях господ ему было нечего. Но вскоре ведунья замучила поваров ароматами зелий из пещерного мха, сурчиного сала и хлебной плесени, и перебралась в одну из пустующих башен. Можно сказать, была повышена от обычного лекаря до учёного и мага, коим обычно и предоставляли под лаборатории сии уединённые помещения. Тут от запахов страдали только летучие мыши, а скрипучая лестница лучше всяких стражей предупреждала о появлении непрошеных посетителей. Правда, круглая комната продувалась всеми сквозняками, но это Лене ничуть не мешало.
Эльфу отвели куда более просторную и тёплую спальню. Милена препроводила его туда, вошла следом и прикрыла за собой дверь. Как и в кабинете, тут обстановка тоже говорила о том, что мастер Инланар посетил суровый край охотников и мореходов. Большой камин, окна, забранные столь редким прозрачным стеклом, говорят, тоже изобретённым остроухим народом, плотные шторы и массивная резная мебель. Много камня, дерева и кости, совсем мало металла. Морские волны и снежные вьюги в узорах. Даже балдахин и шерстяное одеяло на постели напоминали о холодных сырых ночах на побережье. А в долгие месяцы зимней стужи, наверное, и меховая накидка стала бы не лишней.
— И так, с чего вы хотите начать, мастер? Хотя, начать, пожалуй, следует с предупреждения. Барон наверняка захочет проверить, действует ли амулет со слезой Иши. Она должна предупреждать об опасности, так? Стало быть, вам стоило бы отдохнуть и… подготовиться к покушению или чему-то подобному. Под этой крышей покушение невозможно, это бросит тень на хозяина. Так что в ближайшие пару дней, наверное, имеет смысл посмотреть город. Или вам было бы интереснее поучаствовать в охоте? Ну, а пока амулет ещё не прибыл, можно заняться чем пожелаете.
И ей даже в голову не пришло, что Лерандис может возражать против покушения на свою жизнь и имущество. В конце концов, не мог же он сходу рассчитывать на безоговорочное доверие.

Отредактировано Милена (10-07-2022 21:17:44)

— Ну, вот и определились с первой задачей, – посмеялась Милена. — Нужно уточнить понятие "опасности", чтоб с ума не сходить. После того, как прибудет амулет, конечно же. Признаться, мне и самой любопытно на него посмотреть.
Только наедине с Лерандисом она могла позволить себе быть собой, как бы странно это ни звучало. Но всё же они находились в кардинально различном положении. Эльф порой допускал некоторые вольности в обращении с законом, интересовался тем, чем достойным мирдайнским гражданам интересоваться не следовало. Такие события, наверняка, не афишировались, ибо могли навлечь на мастера неприятности. Но одну ложь нетрудно спрятать между двумя правдами. А много ли могла рассказать о себе Милена, чтобы её не изгнали, не казнили и не сочли сумасшедшей? Прямо скажем, совсем немного. Изрядная доля событий её жизни для среднестатистического обывателя выглядела не просто странно, а совершенно неправдоподобно. А все немногочисленные приемлемые факты прекрасно укладывались в образ деревенской знахарки. Эта личина не предполагала признания прежних заслуг, но и выдумкой тоже не была, потому и нравилась ведунье, не желавшей распространяться о своём прошлом более необходимого и изобретать совсем уж оторванную от реальности небылицу. Притворство утомляет, а вот молчание, напротив, бережёт силы.
При этом нельзя сказать, что Милена полностью была лишена тщеславия. Но её совершенно не волновало отношение тех, для кого, узнай они однажды всю правду, волчица стала бы почти мифическим существом. Для них она была толковым лекарем, ну, возможно, ещё неплохим магом и этого довольно. Действительно же ценное уважение и признание можно получить только от равного, от того, кому тоже приходилось принимать непростые решения и принимать их последствия, которые, увы, даже гаданием на рунах предсказать не всегда возможно.
— Я рада вас видеть, мастер, и боагодарна за то, что вы не пожалели времени, но предупреждать и, тем более, убеждать барона ни в чём не стану. Прежде всего, я не принадлежу к числу его советников, да и хоть он обязан отвечать за всех своих любознательных подданных, но контролировать их всё одно не может. Даже Лорд Мирдайна не способен на это в полной мере и вы тому нагляднейшее доказательство. К тому же, я уже сказала всё, что нужно, тому, кто должен был это услышать. А вот о более низких ценах на стекло я управляющему обязательно передам.
Ни Милена, ни тем более Лерандис сейчас и не подозревали, что это незначительное на первый взгляд замечание вскоре полностью изменит облик Анзгара. Большие, светлые окна смогут позвонить себе не только дворяне, но и более-менее зажиточные торговцы, а те, кто не сможет стёкла купить, будет воровать их у тех, кто купить может. Более того, где есть прозрачное стекло, там есть и зеркала, так что на облик горожан, особенно барышень, многие из которых прежде не знали отражающих поверхностей лучше, чем вода в ручье и дно начищенного медного таза, это тоже повлияет очень сильно. И всё это всего лишь из-за визита одного эльфийского мастера.
— Полно вам, Лерандис. Не нужно вставать в оскорблённую позу, ведь ещё ничего случилось. Давайте лучше прибегнем к другому вашему прекрасному качеству – уму. Ведь за развитие любых отношений всегда несут ответственность обе стороны. Люди есть люди. В отличие от вас, они не имеют дел с эльфийскими древностями и редкостями. Желание увидеть их в деле вполне ожидаемо. Это не столько из-за недоверия вашим словам, сколько из-за того, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Отчего бы не устроить небольшую демонстрацию? А если вам претит рисковать собой, просто выберите другого подопытного. Доверьте слезу на денёк-другой барону, пусть испытывает на себе. Или вашей служанке. Думаю, она сумеет за себя постоять, да и оправдать доверие хозяина ей должно быть приятно. Если, конечно, вы ей доверяете. Ну, или пусть амулет побудет у меня, в конце концов. Подвергнуть опасности скромную ведунью будет куда проще, чем эльфийского кузнеца, который умеет не только ковать оружие, но и пользоваться всем, что он изготовил. Это будет даже забавно.
Все сложности изучения древних или даже просто чужих произведений артефакторского искусства в той или иной мере были волчице знакомы, потому она почти не уделила им внимания. Не сейчас. Это станет иметь смысл лишь когда амулет будет лежать перед ними на столе. Лена полагала, что её познаний в древних языках вполне достаточно, но перевод формулы это, почти наверняка, только половина дела, причём, вторая его половина. Прежде придётся её расшифровать, ведь формулы практически всегда записывали в сокращённом виде. Нынешние мастера рун тоже часто прибегают к этому приёму, когда все руны и знаки вписываются друг в друга, чтобы получить единый компактный символ. Такую формулу ещё называют руническим ставом и развернуть её непросто даже на родном языке, что уж говорить о забытых. Это хорошо бережёт секреты мастерства и часто бывает реальнее изучить её действие и написать аналог с нуля, чем распутывать ухищрения иных умельцев. Но, в любом случае, сначала на этот став следовало взглянуть.
— Ещё нужно будет сказать управляющему, чтоб разжигали камин в вашей спальне и принесли одеяла потеплее. А после ужина я, пожалуй, всё-таки украду вас у вашей охраны на прогулку по городу. Познакомившись с Анзгаром поближе вы лучше поймёте его жителей, а барон, в сущности, тоже только один их.

†q¤Наблюдая за тем, как Лерандис осматривает своё временное пристанище, Милена тонко улыбнулась. В ней даже шевельнулось что-то вроде ностальгии. Он напоминал ей о хороших временах, хлопотных, порой непутёвых, но весёлых, какие им устроил древний демон, пропустивший несколько тысячелетий и обживающийся в новом мире слово ребёнок, эдакое своенравное, наделённое недюжинной силой, совершенно устаревшими понятиями и энциклопедическими знаниями дитятко.
— Моё положение в корне отличается от вашего в Мирдайне. Хотя бы даже потому, что вы там родились, а я здесь чужая. Вы живёте там всю жизнь, а я здесь пару месяцев. — Она присела на край постели, чтобы не стоять на пути эльфа. — Как у всякого творца, у вас богатое воображение. Так вот представьте, что вы счастливо женаты и страстно желаете обзавестись наследниками, но с благословением богов как-то не заладилось и теперь во всём этом присутствует некое третье лицо. Врач ли, маг, жрец или кто ещё — не важно. Вы, может быть, вынуждены прислушиваться к его советам, но едва ли будете слишком к нему расположены, верно?
Я тот человек, который запрещает барону приступить к немедленному исполнению супружеских обязанностей, потому не стоит переоценивать его доброе отношение ко мне. А специалист я совершенно в другой области — в медицинской. Для него, по крайней мере. Так что всё, что касается артефактов, ему лучше узнавать из ваших уст. Ваш авторитет тут непререкаем.
Здоровье баронессы к нынешнему дню было уже вне опасности, но Милена не спешила пускать её в постель к супругу. Спешка нужна при желудочной слабости и ловле блох. Дети же это чудо. Дар свыше. В буквальном смысле. И как всегда, когда доходит до чудес, уверенность в чём-либо становится абсолютно недостижимой. И суть тут даже не в зарождении новой жизни, сколько в том, какой будет эта жизнь. Так что любые действия, позволяющие повысить вероятность благоприятного исхода, нельзя было считать излишними.
Но, занимаясь таким ответственным делом, Милена предпочитала оставаться в стороне от всего остального. По крайней мере официально. А вот мастеру Лерандису слава от создания артефакта для венценосной семьи будет исключительно на пользу, как впрочем и отказ от такого выгодного заказа, если его грамотно приподнести. Единственное, что могло навредить, это слухи о неудаче, ставящие под сомнение его умения. Но ничего не поделаешь, любое щедрое предложение судьбы неизбежно несёт в себе толику риска. А мастер, хоть и не прослыл игроком в привычном понимании этого слова, но азарт отнюдь не был ему чужд. Совсем наоборот. Это Милена подметила давно и находила одним из лучших качеств, не дающих заскучать на бесконечно долгом земном пути.
Лерандис как раз закончил осмотр и отыскал потайную дверку. В замках ведунья жила нечасто, да и следить за ней особо смысла не было, оттого она и не задумывалась обо всех этих придворных хитростях, но зато теперь точно узнала, откуда здесь столько сквозняков. Она подошла к эльфу со спины и, заглянув через плечо, потянула носом. Из прохода пахнуло влажным камнем и пылью, там никого не было. В комнате витали запахи свечного воска и смолистого дерева, сосны, кажется. Но сильнее всего пахло, конечно, Лерандисом.
Если бы Милена составляла ему духи, то взяла бы для них амбру, чёрный перец и жжёный сахар. Это добавило бы тёплого, тяжеловесного и животного в образ утончённого расчётливого эльфа. Такие несоответствия между видимым и ощущаемым сводят с ума. Лерандиса всегда окружают женщины и ему бы понравился эффект. А вот даме, с которой он недавно встречался, Лена посоветовала бы бальзамическую полынь — напоминание о смерти. Только запаха служанки на нём не было, значит приводить в порядок одежду мастера ей ещё не приходилось.
— Нам с вами в любом случае не стоит распространяться о заказе барона, это его привилегия. Но и молчание тоже не выход. Часть правды, думаю, должна устроить всех. Новая родовая печать веский повод пригласить вас сюда, а о том, что это ещё и артефакт, никому знать не обязательно. Моё же присутсвие рядом с вами можно объяснить чем-то ещё. Обсуждением целебных рун, символики, философии Гермезия. Она очень помогает в создании свитков и для вас будет не менее полезна. Давним знакомством, в конце концов. А крайние меры, уж простите за каламбур, крайне нежелательны.
Вот теперь волчица лукавила. Самую малость. После того количества смертей, что она видела, и каким сама послужила причиной, ещё одна, или две, или десяток — значения не имело. Но взять и всех убить это ужасно скучно. Для чего вообще расставлять фигуры на доске и вникать в правила, если потом просто смести их в коробку? Ведь гораздо интереснее довести партию до конца, каким бы он в итоге ни был.
— Кстати, мастер… – Милена взяла Лерандиса за предплечье и мягко развернула к себе, буквально оказавшись с ним нос к носу. — Были ли среди тех леди, что постоянно окружают вас, такие, которые спрашивали обо мне? Или, может быть, искали со мной встречи?

Отредактировано Милена (30-01-2022 23:27:30)

Милена выслушала Лерандиса, глядя в глаза, и понимающе покивала. Раз он упомянул только о тех, кому сам рассказал об их знакомстве, стало быть больше его о том никто не спрашивал. Оно и к лучшему. В отличие от народа сумеречных эльфов, обладавшего завидной предпринимательской жилкой, волчица была лишена её начисто. Потому велика была вероятность того, что, узнав чей-то секрет, эльфы попытаются извлечь из него пользу. А если это будет секрет Милены, то они столкнутся с тотальным и, вполне вероятно, летальным непониманием.
Увы, волчица уже позабыла, что когда-то была такой же. Слишком давно это было. Теперь она сама могла если не всё, то очень многое, и вместо вопроса "как?" её обычно занимал вопрос "зачем?". Божественный вопрос, на которой всемогущие отвечали всяк по своему. Из любви, честолюбия, жестокости или от скуки. Но, так или иначе, жадность в этом списке встречалась крайне редко.
Вероятно, в том и была причина их долгого и приятного знакомства с Лерандисом, что он понимал, а может просто чувствовал интуитивно, за какой чертой следует перестать ставить выгоду во главу угла, чтобы в дальнейшем выиграть значительно больше. Эльфийский правитель, надо думать, не глупее своего мастера. А вот за остальных эльфов Милена бы не поручилась. В том числе и за леди Кромед, кем бы она ни была.
— Что ж, видимо теперь я кое-чем обязана Первому Лорду… Сочтёмся при случае. А пока оставляю вас располагаться. Увидимся за ужином. И благодарю ещё раз, что приехали.
От Лерандиса Милена вышла основательно задумавшись. О том, что её комната расположена значительно удобнее и, пусть там прохладнее, но зато не предполагается архитектурных излишеств навроде потайных дверей и прочего. В стенах башни скрытый ход проложить было попросту негде. О том, почему мастер не смог договориться со "Слезами Иши", и о том, пытался ли он вообще это сделать. О том, не покажется ли слишком утомительным для кузнеца разбирать подноготную создания заклинаний, всё же слово материал куда менее однозначный, чем металл. Ну, и о том, что она, действительно, может повлиять на барона, если потребуется.
До сего дня Милена давала ему по большей части медицинские советы, но, даже учитывая это, ей было позволено немало. Ничего удивительного, ведь в основном болезни возникают от избытка или недостатка чего-либо и лекарь прямо-таки обязан скорректировать образ жизни пациента, чтобы излечить его. Барон, несмотря на свой почтенный возраст, серьезных хворей не нажил. Но всё же Лене было о чём с ним серьезно поговорить.
Мужчины, даже совершенно здоровые, нередко умирают внезапно. А всё потому, что в сорок пытаются повторить то, что могли в двадцать, а в шестьдесят то, что могли в сорок. Всё, что угодно изменится за двадцать лет, но только не содержимое мужской головы. Вот о том, что изменения тела необходимо учитывать, Милена ему и говорила. Так устроено богами, что в юности у нас зоркий глаз и быстрая реакция, но нет ни ума, ни силы. Подросток может только бегать от неприятностей, и эти качества ему необходимы. Взрослея, тело набирает силу, но теряет гибкость. Пора перестать бегать и дать отпор врагам, пусть теперь они бегают от тебя. На этом этапе жизни должна проявиться смелость и начинает формироваться ум. Если этого не произошло, то велика вероятность, что человек погибнет рано или окажется на самом дне общественной иерархии. Когда приходит зрелость, грубую силу и неизбежно связанный с её применением риск заменяют разум и терпение. Враги превращаются в друзей, работа делается чужими руками. Ловкость и сила уже не столь необходимы, потому тело избавляет себя от их излишков и настраивается на оптимальный экономный ритм, в котором может функционировать долгие годы.
Как раз в этот момент многим отчего-то приходит в голову, что наступила старость, дряхлость, скоро конец, и пускаются они во все тяжкие, ведь перед смертью, как известно, не надышишься. А Смерть дама своенравная, но отнюдь не гордая. Раз решили, что пора, значит придет. И причину отыщет. Ведунья учила барона не торопить костлявую, избегать излишеств в питье, пище и иных удовольствиях, и не переживать из-за этого. Не переживает же он из-за того, что не чистит своего коня, не рубит дрова, не носится по горам с копьём в погоне за разбойниками и хищниками. А радости, сколь бы приятны они ни были, не должны истощать больше, чем работа.
Любовных утех это касалось тоже. И барон прислушался к ней. Но у Милены сложилось впечатление, что происходит это не от великой мудрости этих советов, а потому, что он сам в той или иной мере пришёл к схожим выводам. Убедить такого человека делать то, с чем он не вполне согласен, практически невозможно. Но это если его убеждать. У всякой женщины есть возможность повлиять на мужчину иными способами.
Поднявшись в отведённую ей башню, ведунья налила воды в таз для умывания, достала гребень, распустила косы, склонилась над отражением и принялась не касаясь водной глади "расчёсывать" его.

Хвалю себя, выхваляю
На сей день, на сей час,
На все минуты, на все мгновения,
На всё людское собрание,
На всю честную компанию.
Все чтоб на меня зрели-глядели,
Снести моей красоты не сумели.
Быть бы мне средь народа всех милее,
Средь самых пригожих всех красивее.
Ясней месяца, краше солнца,
Дороже, чем узнику свет в конце.
Дороже, чем гнездо для птицы.
Дороже, чем жеребёнок для кобылицы.
Старые и молодые, женатые и холостые —
Все чтоб на меня любовались,
Кланялись мне и улыбнулась.
Закрываю слова мои на замки,
Бросаю в бурную реку ключи.
Ключ тот не виден никому —
Быть по слову моему.

Повторив присказку трижды, Лена опустила зубья гребня в таз, вывела на дне оморочку, а после причесалась и умылась уже по-настоящему. С лица она вовсе не была красавицей. Простая, обычная, с дивными эльфийками уж точно не сравнить, но едва ли барон видел много эльфиек, а красота, как известно, в глазах смотрящего. Невинная шалость, что затеяла ведунья, как и указывалось в оговоре, действовала только один день, то есть, до отхода ко сну. Обновлять её каждое утро немного хлопотно, об этом запросто можно позабыть, но зато она не лишала окружающих рассудка, как более серьезные чары, направленные на аналогичные воздействия. Сердце не глаза, оно всегда правду видит. Известны случаи, когда подвергшиеся слишком настойчивой магии подобного рода руки на себя накладывали, лишь бы избавиться от наваждения, или просто и грустно спивались от бессилия. Милене такие побочные эффекты были совершенно ни к чему.

Долгая жизнь обязывает иметь гибкий ум, потому что постоянно приходится приспосабливаться к чему-нибудь новому. Но звериная половина души нашёптывала Милене, что раньше всё-таки было лучше. Когда не ставили многоэтажных каменных домов, словно муравьи, и весь род собирался в жилище старейшины, горел очаг, жарилось мясо, благоухало подогретое со специями вино, бегали дети, пели женщины, мужчины играли в кости и обсуждали планы на весну, а мир был больше и чудеснее. Парадокс, ведь это теперь стало больше еды, одежды, знаний, возможностей и свободного времени. Вот только материалов для создания всех этих благ будто надёргали прямо из ткани мироздания, оно скукожилось и недалёк стал тот день, когда небо сделается размером с овчинку.
Но и в замковой жизни, безусловно, были свои плюсы для перевёртыша. А замки́ механические Милена и вовсе почитала за одно из величайших изобретений, когда либо созданных разумными существами. Встроенные и навесные, большие и малые, открывающиеся кодом или ключом, с потайными пружинками и отравленными иголками — чудо, совершеннейшее. Отчасти поэтому они и стали фигурировать в недавно составленных заклинаниях и дужки для них появились на двери в спальню, причём и внутри, и снаружи. Замки́ были любимы Миленой за то, что они от честных людей. Прожжёный вор, шпион и убийца без мыла влезет не только в замочную скважину, но и в места куда более недоступные. Туда ему, собственно, и дорога. А вот для человека честного замок это препятствие, которое предостережёт от необдуманных поступков. Что тоже необходимо, ибо глупость и любопытство погубили больше народу, чем все проклятия и хвори вместе взятые.
Приближалось время вечерней трапезы, к которому Лена уже привыкла и ощущала лёгким беспокойством и рефлекторным урчанием в желудке. С самого появления в доме барона так повелось, что ведунья следила за тем, что ест её подопечная, а после уж ела сама. Потом Шарлотта поднялась с постели и стала приглашать составить ей компанию, но за стол с гостями они никогда не садились. Рановато было её милости посещать такие утомительные мероприятия и Милене, стало быть, там тоже появляться было ни к чему. Нынче гость был один и прибыл он больше к ведунье, чем к барону, так что ей следовало быть в любом случае, а его супруге просто очень хотелось поскорее познакомиться с приезжим эльфом, не поправ при этом правил приличия и не бросив тени на необходимые всякой уважающей себя баронессе добродетели. В силу сих непреодолимых обстоятельств Лерандис Инланар стал первым гостем Анзгара, которого правящая чета принимала в полном составе.
Снова заперев дверь своей башни, Милена спустилась к Шарлотте и застала её в окружении придворных дам. Дамы тут же были выдворены и с самыми недовольными лицами удалились в сторону трапезной. Прислуживали баронессе не абы кто, а засидевшиеся в старых девах или пока не выданные замуж дочери и сёстры знатнейших родов. Многие из них по статусу стояли выше, чем сама она до замужества, и, естественно, пренебрежение собой ради какой-то деревенской знахарки переносили с трудом. Впрочем, и их, и свиту барона кормить было нужно, так что за столом обычно собиралось около двух десятков человек. А сегодня, пожалуй, все три наберётся.
Шарлотта уродилась блондинкой, но, в отличие от Милены, льняной, а не снежной белизны. Возможно, на ней бы более органично смотрелось что-нибудь голубое или бежевое, но насыщенная зелень рода Валькаров, расшитая жемчугом, гранатами и оливинами, тоже была ей исключительно к лицу.
— Прекрасное платье, – похвалила ведунья её выбор. — У вашей швеи золотые руки.
— Это шили мы с мамой, – посмеялась Шарлотта, явно довольная комплиментом. — Когда собирали приданое перед свадьбой.
Лена припомнила, что и в этих краях у людей тоже в ходу такой обычай. Занятно, что по всему Альмарену в приданное входит приблизительно один и тот же набор предметов, а вот выкуп за невесту везде разный. У степняков, например, это сорок кобылиц. Много, очень много для рядового кочевника, потому женщин там так часто воруют. А здесь это, наверное, золото, меха и цветнве камешки. Хотя Малкольм, вроде бы, отдал отцу Шарлотты какие-то земли. Но ценны они, опять же, из-за золота, камешков и пушного зверя.
— Погадаешь мне? – вдруг ни с того ни с сего прервпла её размышления баронесса.
— О чём? – удивилась ведунья. Вроде, про всё они уже у рун спрашивали, обо всём узнавали.
— Об эльфийском ювелире. Сделает он то, о чём мы его просим?.. Справиться?
Покорно кивнув, ведунья запустила руку в мешочек с дубовыми круглякаии и не глядя выложила три из них на стол.
— "Солнце", "лёд" и "молитва"... Сделает и это будет поистене шедевр. Рано или поздно солнце растопит лёд и молитва даст защиту и покровительство свыше, но на это понадобится время. Много времени.
— Время… как раз то, чего нам, людям вечно не хватает, верно?
— Так и есть. Это самое ценное, что у нас только может быть, – кивнула ведунья, жестом приглашая Шарлотту отправиться вслед за фрейлинами. — Уверена, вам его хватит.
— А сам мастер?
— Лерандис, – подсказала Лена.
— Да. Как он тебе?
"Хорошо" баронессу явно бы не устроило и Милена даже слегка растерялась. Слишком уж общий был вопрос и попытка выразить всё одним словом в любом случае провалилась бы.
— Тебе не кажется, что этот эльф какой-то… свинцовый? – продолжила баронесса.
— Свинцовый эльф? А почему не серебряный или мраморный в таком случае?
— Серебро слишком светлое, а мрамор… не знаю. Мрамор бывает тёмным, из такого у нас делают надгробия, но с кладбищем он как-то совершенно не вяжется.
— Так дело только в цвете?
— Нет! Но и в нём тоже, наверное.
Из всего, что Милена знала про свинец, с Лерандисом тоже вязалось не слишком-то много. Тяжёлый, мягкий, легкоплавкий металл. А ещё с его помощью казнят предателей. Тут ей вспомнился тёмный клинок, который сломал кузнец при первом их знакомстве, и подумалось, что сравнение может иметь куда больше оснований, чем кажется поначалу. Но баронесса о них знать не могла. Интересно, какие из её ассоциаций вызвали к жизни такое сочетание?
— С серебром у меня ассоциируешься ты, — добила её Шарлотта. Так что в трапезнвй зал ведунья вошла тихой и задумчивой.
У барона Валькара, как, пожалуй, у любого правителя, хватало недостатков, но в чём его никто не посмел бы упрекнуть, так это в экономии на еде и освещении. От свечей, казалось, стало не только светло, но и тепло, а на столе собралось всё, на что только был способен Пард и его поварята. Настоящим его шедевром по мнению Милены были тушёные голуби. Вообще, эти птицы напоминали ей крыс, только крылатых. И те, и другие всё жрут, везде гадят, всё портят, плодятся с бешеной скоростью и всюду следуют за человеком. Более того, лесные крысы и голуби рыжие, а те, что подались в города, дружно посерели. Да и, если на то пошло, и в тех, и в других есть особенно нечего. Но Пард умудрялся приготовить голубей так, что даже косточки становились мягкими. Он, наверное, и крысу бы придумал, как зажарить, чтоб сьели и добавки попросили. Но вот обычное мясо, лосятину или оленину, например, повар на её вкус только портил. Красное мясо дичи вкусно и нежно как оно есть. Только специями посыпать, соусом полить и в рот. Но если сунуть его в огонь, оно тут же приобретает вкус и консестенцию обувной подмётки. И всё это Лерандису предстояло теперь оценить самому.

Отредактировано Милена (22-03-2023 17:55:56)

Как заинтриговать идиота — завтра скажу. Как заинтриговать оборотня — сравнить с чем-нибудь ядовитым для него и безопасным для людей. Милена заняла место рядом с Шарлоттой и, пока размышляла над тем, что же та могла иметь в виду, пропустила начало застольной беседы.
Кажется, Лерандис что-то рассказывал о своём народе. Милена уже знала об эльфах вообще и об этом конкретном достаточно, чтобы ничего от своей невнимательности не потерять. Нет, во время их совместных путешествий мастер не зарекомендовал себя любителем излить душу, но, имея под рукой руны, средство, позволяющее заглянуть в прошлое, будущее и даже эту самую душу, странно было бы полагать, что ведунья ни разу им не воспользовалась. Руны говорили, что она для эльфа воплощение истории и нераскрытая тайна. Но прежде всего Милене выпала руна "небо", хороший символ, обозначающий подарок богов, взаимовыгодный обмен и идеальное взаимодействие в чём бы то ни было. Признаться, её полузвриная натура ни с первого, ни со второго раза не оценила посланного судьбой сокровища. Оборотню, даже под заклятием холодного сердца, непросто было воспринять полностью рассудочное существо. Но подсказкам богов Милена доверяла больше, чем себе, потому высоко ценила Лерандиса несмотря на убеждённость Хель, что "мужчина должен быть совсем не таким". Ничего не поделаешь. Даже людям свойственно ошибаться, о волках и говорить не приходится.
Зато придворные барышни, коим если и не чуждо было что-то звериное, то относилось оно исключительно к змеиным повадкам, мгновенно распушили хвосты. Под предлогом интереса к эльфийской культуре Лерандиса тут же засыпали вопросами о том, а женятся ли эльфы, а всегда ли только на эльфийках, и так далее, и тому подобное. Милена почувствовала, что у неё загорелись уши. Отчасти из-за придворных дам, отчасти потому, что и Шарлотта прислушивалась к разговору с явным интересом. В одном из старинных наречий есть слово, которое можно перевести буквально как "чужие позоры". Это когда испытываешь неловкость за поступки другого. Именно оно сейчас прекрасно бы описало состояние Милены. Зато от размышлений о серебре её точно отвлекли.
И, естественно, молодым мужчинам за столом всё это тоже не слишком-то нравилось. Особенно учитывая тот факт, что они относились к совсем другому поколению, нежели барон и его советники. Если последние о женщинах высказывались весьма однозначно, чему Лерандис стал свидетелем при первой беседе с правителем, то нынче появилось новое веяние объявлять всех представительниц прекрасного пола воплощением Играсиль и относиться к ним соответственно. К хорошему привыкают быстро и юных дев, особенно симпатичных, успели этим порядком избаловать, а юноши от общения с ним сделались мнительными и запальчивыми.
— Для чего приглашать ювелира со стороны? Разве у нас не нашлось своих? — высказался громче обычного Боллин Викстрем, сын благородного отца, отсутствовавшего нынче за столом из-за необходимости защищать границы баронства от лесных дикарей.
Начавшая трапезу с кубка черного вина Милена подняла на него задумчивый взгляд. Анзгар был городом цивилизованным, тут не поспоришь. В нём уже знали не только нож и кусок хлеба, на который складывали всю остальную еду, но и тарелки, ложки и даже большие двузубые вилки, пусть пока только в общих блюдах, а не в каждом индивидуальном столовом приборе, но всё же. Разумеется, и ювелиры свои здесь тоже имелись. Но волчицу, по очевидным причинам, они не устраивали.
— Ведь для наших умельцев это практически оскорбление, — не унимался парень.
И Милена приняла это на свой счёт. Это же именно она предложила пригласить Лерандиса.
— Вы можете назвать кого-нибудь конкретного или решили похвалить их вообще?
— Да, мало ли талантов?.. — замялся Боллин, но нашёлся-таки и продолжил: — Оберг, например.
Чего-то подобного следовало ожидать. Дело в том, что большинству гномов обычно прекрасно живётся в Хенеранге, но по по молодости некоторые из них пускаются в странствия и порой оставляют о себе память в виде полукровок в самых неожиданных местах. Дед Оберега по отцовской линии был именно из таких путешественников. Отец его, как не трудно догадаться, был полукровкой, пришедшим откуда-то с севера, а мать из здешних жительниц. И, в чём тоже не было ничего удивительного, что сам пришлый полугном, что унаследовавший его дело сын славились на всё баронство своими золотыми руками. Иной раз на рынке можно было встретить перекупщика, продававшего кинжал или чётки с их клеймом по цене в десять раз выше против обычной. А ещё ходили целые истории о том, как за подделку клейма Оберег нещадно бил им морды, но это уже совсем другая история.
— Он, действительно, хорош, — признала Милена очевидное. — Но для некоторых дел требуется не просто хороший мастер, а лучший из них.
— Разве вы столь сведущи в этом вопросе, что в праве определить лучшего?
— Нет, но многие правители, включая Первого Лорда Мирдайна предпочли мастера Инланара…
— Но ведь они не имели возможности сравнить их.
— …Потому что даже не слышали про Оберга.
— Именно! Но кто знает, кого бы они предпочли, если бы не его скромность?
Волчица почувствовала, что начинает раздражаться. Болтливому щенку колом в рот не попадёшь, а ведь он вроде бы ещё не даже не пьян. Она допила вино, утихомирив Хель, рвущуюся раз и навсегда отучить малолетнего засранца оспаривать решения старших, и равнодушно пожала плечами:
— Отчего же вы не сообщили свои соображения Их Милости когда возникла необходимость?
Пожалуй, это была оплеуха похлеще тяжёлой лапищи Хель. Потому что, если необходимость и была, то совета Боллина в тот момент спрашивать точно никто не собирался. Не без удовольствия Милена отметила, как побелели костяшки его руки, сжимающей нож, и решив, что спор окончен, переложила, наконец, к себе на тарелку давно манящего её тушёного голубка.
— У меня, к сожалению, не было такой возможности ранее, — выдавил из себя парень и стало очевидно, что так просто всё это не кончится. — Но ведь лучше поздно, чем никогда.

Отредактировано Милена (18-02-2022 19:52:09)

Азарт спора известен каждому. А Викстрем — фамилия храбрых воинов. Так что, слушая поучительную легенду эльфа Боллин, скорее всего, ассоциировал себя с разгневанным богом войны, а не с Ваулом. Лишний раз подтверждая суждения Милены о том, что в этом возрасте человек быстр и эмоционален, но, увы, практически не способен к мыслительной деятельности.
— Стало быть, Кхейн научил ваших кузнецов не обманывать заказчиков? Это было бы хорошо, пожалуй. Если бы, конечно, произошло в действительности. Но я никогда не слышал ни об этих богах, ни о таких легендах.
Достойный сын своего народа. В Анзгаре не ставили храмов никаким божествам, кроме собственных, причём, исключительно светлой их части. Ведунья подумала было переложить повествование на понятный для Анзгара язык, но, прежде чем успела открыть рот, поняла, что так сделает только хуже. Среди здешних богов имелись и покровитель воинов, и покровитель мастеровых. Чтобы история стала понятнее, достаточно было просто провести параллели и объяснить, что у эльфов их зовут иначе. С одной стороны так. А с другой, в анзгарском пантеоне это, хоть и похожие, но всё же другие боги и подобных событий с ним никогда не происходило. Так что выглядело бы подобное переложение клеветой. На богов. Определённо, неудачная идея.
И чутьё волчицу не подвело. Боллин сейчас, наверное, сорвался бы и натворил глупостей, но его сторону заняла Шри жрица Сиэн, той самой, которая стояла у истоков рода Валькаров, а теперь считалась покровительницей мореходов и заблудших душ.
— Рабство в вашей истории, мастер, вполне закономерно и ожидаемо. У рабов нет чести. Так что этот Кхейн исполнил волю судьбы, фактически сделав рабом того, кто в душе им давно уже был. Непонятно только, почему ваш великий герой вздумал за него заступаться. Должно быть, возомнил себя могущественнее судьбы. Тогда и его гибель вряд ли может кого-то удивить. Но ведь мы говорим не об обмане, а об умении, не так ли?
Об этой женщине Милена знала немного. Выросла при святилище, вышла замуж, но служения с позволения мужа так и не оставила. Зато благодаря ему оказалась при дворе, а после и в числе воспитателей дочерей барона. Старшая из которых Гвенлин, к слову, находилась здесь же, но в разговоре пока не участвовала. В наставниках она давно не нуждалась, но Шри всё ещё оставалась рядом. Прямая, спокойная, светлая она смотрела на эльфа глубокими карими глазами, будто воплощение своей богини, взявшей под крыло непутёвого юнца. Милена не разделяла её рвения и заботы. Такое отношение уместно к детям, но когда минуло четырнадцать пора прекращать нянчиться. С парой хороших затрещин через задницу гораздо быстрее доходит то, что не дошло через голову. И даже если заветы Сиэн велят утешать убогих, причислять к ним парня, с точки зрения ведуньи, было пока рановато. Но в чужой храм со своим уставом, как известно, не ходят. И она снова смолчала.
— Отчего бы нам не удовлетворить обе стороны, — продолжала тем временем Шри. — Пусть Оберег тоже покажет своё умение. Ведь от этого все только в выигрыше. Его Милость получит выбор и возможность сравнить. Тот ювелир, чью работу признают лучшей, получит плату и славу. А другой получит урок и осознание того, что ему ещё есть куда расти и стремиться. Ведь вы не станете отрицать, что уроки тоже стоят дорого, мастер?
— Или вас пугает возможный исход? — встрял Боллин, уже успевший прийти в себя, немного отдышаться и теперь счастливо улыбающийся, избежав позора и казавшегося неминуемым ещё минуту назад унижения.

Желание поставить на место Боллина было вполне понятно. Всем, кроме него самого. Едва успокоившись, он распетушился снова. Но потом вдруг застыл, растерянно оглянулся по сторонам и угомонился. Будто и не смотрел только что на Лерандиса так, что чуть не прожёг в нём дыру. Милена тоже осторожно оглянулась, ожидая увидеть где-нибудь мэтра Ирье. Очень уж это походило на его чары. Ещё засветло маг куда-то уехал. Хотя, он мог уже успеть вернуться.
Но нет, Ирье нигде не было. Им даже не пахло. На другом конце стола вполголоса обсуждали праздник урожая и новые скачки на лосях, излюбленное местное развлечение. Этих больших рогатых животных с широкими плоскими копытами, идеальными для перемещения по болотам и снегу, использовали как специфическую тягловую силу. Точно так же, как слонов, верблюдов, оленей, виверн, ослов, волов, грифонов и прочую копытную и не очень живность, пригодную только в каких-то специфических условиях конкретного региона. Верхом на полудиких пугливых гигантах обычно не ездили, предпочитая более пригодных для этого лошадей. Потому скачки на лосях каждый раз становились настоящей феерией слабоумия и отваги и привлекали немало внимания. В том числе, и из-за ставок.
Барон делил своё внимание между жареным на вертеле поросёнком и супругой. Но заметно было, что по супруге он соскучился больше. Небольшой спор между эльфом и молодым аристократом его, казалось, не заинтересовал вовсе. Да и с чего бы? Он своё слово сказал и менять решение причин пока не было. А разговоры… Мало ли, кому о чём вздумается поговорить. До драки не дошло, никто никого даже не оскорбил, а Лерандис, вроде бы, сам способен дать за себя ответ. Шри тоже не пыталась возражать, только подняла кубок, предлагая скрепить решение парой глотков вина и вернуться к трапезе. Кажется, подобный ответ её более чем устраивал.
— А вы не очень хорошо умеете заводить друзей, — будто невзначай заметила Гвенлин, наблюдавшая за ними.
Говорила она негромко, но всё семейство барона сидело рядом, Шарлотта услышала и тронула Милену за локоть.
— Это правда? — тихонько спросила она.
— Боюсь, у эльфов нет даже такого слова, — кивнула ведунья.
— Но как же это возможно?..
— Очень просто. Наш язык интуитивный. Например, мы говорим "луноликая красавица". Но ведь если взглянуть на луну, она круглая, как блин, и изъедена всяческими неровностями. Едва ли такое лицо можно было бы назвать красивым, но нам это ничуть не мешает, мы отлично понимаем, о чём речь. Или вот ещё: "Купил себе прекрасного коня, хорош, как солнце в зените, только чёрный". Для нас ничего особенного в таком утверждении нет, но ведь если вдуматься чёрное солнце это совсем не прекрасно. Многие сочли бы это прямо-таки воплощением ужаса. Эльфийский способ выражать мысли более точен, разное звучание передаёт множество оттенков смысла. А у нас — красивая женщина, красивый камень, красивый закат. Хотя тот же камень можно счесть красивым из-за формы, цвета, чистоты, если это кристалл, или из-за удачного положения на склоне горы, например. Эльф бы передал это сразу, ему не пришлось бы нагромождать объяснения. Может быть, поэтому между ими и нами порой возникает непонимание. У эльфов есть множество слов, определяющих взаимоотношения, но нет ничего настолько всеобъемлющего, как человеческое понятие дружбы. Собственно, не могу припомнить, чтоб видела среди них тех, кого можно было бы в полной мере назвать друзьями. Вероятно, в этом и дело, нет такого явления и понятия, его обозначающего, соответственно, тоже нет.
— А как же всё остальное? Любовь, ненависть, страх, вера, сомнение, доброта — таких слов тоже нет?
— Отчего же, эти есть, причём весьма схожие по значению. Только дружба, похоже, не выдержала испытания долгой жизнью.
— Как грустно...
— Да, немного.
Ужин и ни к чему не обязывающие разговоры продолжились. Немногим позже венценосное семейство насытилось и удалилось, остальные тоже поднялись из-за стола, но расходится не торопились. А Лерандис, как и предполагала Милена, угодил в плотное окружение барышень, которым страсть как интересно было послушать о чудесах Мирдайна. Но ведунья не дала им удовлетворить любопытство, а, как и обещала, под предлогом неотложных дел увела мастера на прогулку по городу.
Может быть, разумнее было бы подождать утра и осмотреть всё при дневном освещении. Но сумеречному эльфу и оборотню темнота едва ли могла стать помехой.

Отредактировано Милена (08-03-2022 20:12:31)

Вечер выдался совершенно летним. Людские города летом представляют собой обычно не самое приятное зрелище, а для носа это и вовсе настоящая пытка. Но Анзгар в этом смысле спасали относительно небольшое количество жителей и ветры с моря. В солёном воздухе не держались запахи нечистот, гнили и болезней. Хотя, конечно, при желании можно было найти и их, но у Милены такого желания не было.
— Мне доводилось бывать здесь раньше. И подолгу. Но, помимо того, что люди очень любознательны, они ещё и очень переменчивы. Каждый раз, когда я возвращаюсь в какое-нибудь место хотя бы после двух-трёх десятилетий отсутствия, его с трудом удается узнать. Не говоря уж о том, сколько всего меняется за пару веков. Вот и с Анзгаром я теперь будто знакомилась заново. Он изрядно похорошел, так что годы ему к лицу.
В небе таяли последние отблески лилового заката, нагретые камни отдавали тепло, а над лавками и тавернами зажигались магические и масляные светильники. Горожане постарались максимально использовать естественный рельеф их горной земли, потому замок оказался как будто на отшибе. Естественная возвышенность поднимала его над прочими строениями, но не оставляла места поблизости. Между ним и западной стеной расположились казармы, часть рабочих кварталов и дома тех, кто по роду деятельности часто отправлялся в деревню, мясников, сыроделов, скорняков, торговцев дровами, ткачей и прочих умельцев. В другую же сторону, ярусами спускаясь к берегу, располагалось всё то, что обычно принято ассоциировать со столицей, святилища, дома знати и богатеев, посольства, рыночная площадь и гостиница. Между ними прятались всевозможные полулегальные лавочки, кабачки и бордельчики, без которых не обходится ни один портовый город, и завершал всё это, собственно, порт со всеми прилегающими доками и складами.
Разумеется, многое из этого Лерандису было совершено без надобности, так что Лена просто обрисовала ему общую картину, когда они спускались от замка. Ведунья указывала на ту или иную крышу и говорила то, о чём чужакам обычно рассказывают неохотно и только если те рады продемонстрировать щедрость. Она узнавала о таких вещах довольно легко, сказывалось долгое преступное прошлое. Так что вскоре и Лерандису стало известно, где тут устраивают собачьи бои со всевозможными опасными тварями, ввоз которых в город находился под запретом, где подают вино с "прахом", запретным же зельем, дающим на небольшой срок ошмётки способностей ментального мага, а где совершенно без фантазии и азарта, но за немалые деньги можно просто и бесхитростно купить яд. Увидел эльф и крышу дома, который для него присмотрели. Немаленького, судя по её размерам, и совсем недалеко от заказчика.
Гильдии магов в Анзгаре не было, зато была свободная магическая библиотека, принадлежавшая частному лицу. Там можно было искать знания или образованную компанию при условии, что вы придётесь по вкусу этому самому лицу. Но основной частью прогулки стали, конечно же, торговцы. Два вполне приличных алхимика, торгующих веществами и инструментами разной степени полезности. Совсем недавно их бы было больше, но неудачные попытки излечить хворь баронессы одних привели к изгнанию, а других и вовсе к гибели, так что сильно поубавали их число. Имелись тут и свои ювелиры, и кузнецы. Пусть их изделия были не чета тому, что делал Лерандис, но камни и металлы в Анзгаре продавали не хуже. Показала Милена ему и травников, просто на всякий случай. А между делом завела такой разговор:
— Мне ведь тоже нужен ваш совет, мастер. В своё время мне встречалось описание отвеса из горного хрусталя. Это достаточно своеобразный артефакт, назначение которого отвечать на вопросы. Что-то вроде гадания, да. А изготовление таких вещиц всегда связано с уймой сложностей. Северные шаманы используют для тех же целей камни, вынутые из зоба птиц, или обычную гальку, но она должна быть собрана из сорока одного ручья. За материалом для изготовления рун, магических жезлов и посохов устраивают целое паломничество духа с дарами и аскезой, а ведь зачастую это обычная ветка. Вот и с этим отвесом приблизительно то же самое. Нужны составные части от четырёх царств, животного, растительного, минерального и магического, собранные по четырём частям света. Только тогда это элементарное, в общем-то, устройство будет выполнять функции правильно.
Жизнь при дворе подарила мне массу свободного времени и я, впервые за даже не знаю какой срок, полностью перебрала свои вещи. Оказалось, что у меня есть практически все нужные компоненты. Даже в нескольких вариантах. Я собирала их для других целей и обрядов, но факт остаётся фактом. А если что-то не подойдёт, недостающие части всегда можно будет найти здесь. Ведь Анзгар, в сущности, находится на одном из краёв света. Вот я и задумалась о том, чтобы изготовить отвес. Загвоздка в том, что мне не достаёт умения. С камнями я работаю, в основном, с мягкими, горный хрусталь не таков. Если бы он был только носителем заклинания, я бы взялась за это не задумываясь, но в данном случае камень ещё и часть механизма, пусть и простейшего. Нужно точно рассчитать размер, вес, форму, баланс, расположение крепления… — Милена со вздохом возвела очи к тёмному небу. — Кристалл один, не самый чистый и целый, но, что куда важнее в таких случаях, имеющий для меня особое значение. Использовать именно его принципиально, а с моими руками такое может получиться с первого раза только с божьей помощью. Или с вашей. Часть из хрусталя должна иметь форму капли и висеть острым концом вниз. То есть, крепиться она будет за противоположный. Небольшая металлическая петелька для этого вполне подойдёт. С весом и размером нет четких критериев, но нужно будет найти золотую середину. С одной стороны, чем массивнее вся конструкция, тем в более сложных условиях можно будет её использовать. С другой, с увеличением веса она становится и грубее. К тому же, беседа с таким маятником долгий процесс и руки не должны трястись от перенапряжения. Думаю, с фалангу большого пальца будет в самый раз. Но всё же, придать камню форму и закрепить без перекоса для меня куда бо́льшая проблема. Вы научите меня, как это сделать, мастер Лерандис?

Отредактировано Милена (15-03-2022 18:51:22)

Потянулись приятные однообразные дни. Милена показала Лерандису кусок горного хрусталя, который приготовила для своего отвеса. Он имел форму слегка сплюснутого шара и ценен был тем, что никто кроме ведуньи к нему не прикасался. Форму камешку придали морские волны, а Милена нашла его, отшлифовала и использовала для предсказаний. Ведь горный хрусталь это чистейшая форма кварца, а кварц это практически кожа мира, настолько он распространён по Альмарену. В нём было несколько внутренних трещинок и включений, которые явно не облегчат дальнейшую обработку, но в целом камень был вполне обычным.
Эльф же в свой черёд показал ведунье "Слезу Иши". Лена долго рассматривала артефакт, а потом сказала, что Лерандис может сделать гораздо лучше. И это было сказано отнюдь не для того, чтобы потешить его самолюбие. Дело в том, что старинные вещи зачастую ценны уже своим возрастом. Шутка ли, если это древность даже для бессмертных. Точно так же порой превозносят старые книги и картины, называют их классикой и ставят в пример, хотя в наши дни каждый второй грамотный подросток напишет и нарисует не хуже. Часто бывает так, что назначение и способ изготовления вещей утрачены, и загадочность придаёт им ещё бо́льшую ценность.
Но штука в том, что секрет изготовления "Слёз Иши" никогда не был утрачен. Просто немного подзабыт. Но и сейчас каждый торговец расскажет вам множество историй о несчастливых драгоценностях, всех владельцев которых постигла печальная участь, а любой маг подтвердит, что кристаллы являются прекрасным накопителем энергии. Все эти явления возникают из-за свойства некоторых веществ "запоминать" происходящие вокруг события. Собственно, таким свойством обладает любое вещество, но сроки "забывания" будут разными. Чистые кристаллы хранят их почти вечно, оттого побывавшие в руках воров и убийц, а то и отнятые вместе с жизнью камни потом притягивают то же зло ко всем своим последующим владельцам. Подобное к подобному. Но ведь камни в том совершенно не виноваты, так что зря на них возводят напраслину.
То же самое свойство позволяет сохранить в кристалл заклинание. Так что по сути "Слеза Иши" это очень компактный свиток и, чтобы изготовить такой же, нужно всего лишь перенести содержимое на другой носитель.
Дело за малым — прочесть то, что там записано. Но как? Именно эта часть великой тайны изготовления артефактов как раз и была забыта. Хотя, опять же, не до конца.
Милена рассказала Лерандису, что прямо из камня чары прочесть не сможет, потому нужно пойти от обратного, сначала сделать копию, а уж потом расшифровать руны. Для этого ведунье понадобилась вода. Она тоже умеет запоминать, этим и объясняется множество заговоров на воду, целебные источники и святая вода, конечно же. Но и забывает вода относительно легко, для этого всего лишь нужно обратить её в пар, а затем снова в жидкость. Вот такую воду Милена и сделала для своего опыта. В неё на несколько часов был помещён артефакт, чтобы вода переняла его свойства, а после оставалось только её заморозить.
Все трещины и пузырьки льда были тщательно зарисованы с разных ракурсов и настало время для расшифровки. Руны многогранны, чтобы получить от них именно требуемый эффект и никакой другой, заклинания перед сокращением в став обычно записывают квадратом. Каждая строка по вертикали и горизонтали, а в идеале и диагонали такой записи это предложения, от каждого из которых зависят свойства будущих чар. Но нужно быть очень внимательным, чтобы вместе с женской привлекательностью не наколдовать себе необъятную задницу, а вместе с мужской силой и плодовитостью не получить отвратительный характер.
К слову, создатель "Слёз Иши" не досмотрел и явно где-то запорол работу, оттого артефакт и предупреждает о каждой глубокой луже и переулке, где на вас может капнуть птичка. Просто чудо, как Анна справилась с этой штуковиной.
С другой стороны, ошибка древнего мага послужила дополнительной точкой опоры при составлении исходного заклинания. Хотя на это всё равно ушло немало времени. К празднику урожая оно ещё не было готово и Милена попросила прерваться на денёк, чтобы сходить на ярмарку и немного отвлечься. Всё же чары, творческой процесс, а творчество плохо идёт из-под палки. Глаз замыливается, идеи теряются и начинаешь упускать даже очевидные вещи, не говоря уж о чём-то действительно важном.
А по Анзгару уже поползли нехорошие слухи. Жителей интересовало, отчего по прошествии стольких дней эльф даже не начал ничего делать. Сидит запершись со своей ведьмой, вино за баронский счёт попивает и ещё неизвестно чем занимается. Может быть, это вообще не Лерандис, а может Лерандис, да не тот, не придворный Мирдайнский ювелир и оружейник, а пройдоха какой-нибудь. Эльфы-то все на одно лицо. Поди их разбери. Не зря же он от какого-никакого соперничества отказался. Будет теперь барона за нос водить. А барон тоже хорош, раз такое позволяет. Милене от щедрот сплетников перепало чуть меньше, всё же она уже успела делом доказать, что кое на что способна. Но и для неё обвинение в чёрном колдовстве и обмане было не за горами.
Судя по всему, источник у всех этих сплетен был один. Может быть, волчица могла бы его разыскать и вынуть пару кусочков печени, чтобы желчью так не исходил, но она, как и Лерандис, была занята расшифровкой чар. На каждый роток не накинешь платок, а тут или созданием артефакта заниматься, или сплетников отлавливать и ведунья никак не могла себе позволить по уши увязнуть в придворной возне.

У народа моряков и охотников праздник урожая появился относительно недавно, но уже набрал всеобщую популярность, частью отняв её у прежних суровых богов. Вероятно потому что при всём своём богатстве леса, моря и горы могут прокормить лишь относительно небольшое количество людей. Для того же чтобы существовало крупное поселение, нужны зерно, мёд, вино, лён и масло. А чтобы был хороший урожай, прежде всего нужна плодородная земля. Ну, и благосклонность неба в виде дождей и тёплой погоды тоже не помешает. Потому на несколько дней празднества город практически опустел. Все, кто мог, перебрались в пригородные дома и поместья. Священнослужители бродили по полям, размахивая символами веры и прося благословений. Их встречали с почтением, но многие по весне предпочитали закрепить молитвы дедовским методом в новолуние занявшись любовью на первой меже. Чтоб уж наверняка.
В этом смысле праздник урожая был куда радостнее и спокойнее весеннего сева. Результат трудов уже известен. Осень посвящалась благодарности, принесению жертв, подготовке к скорой стуже и распродаже излишков. Ради последнего в долине как раз и организовывали ярмарку, но вместе с крестьянами на подобные сборища всегда стекалась тьма тьмущая самого разного люда.
Раздавая подзатыльники беспризорным ребятишкам, то и дело норовившим сунуть нос в чужой кошель или сумку, Милена бродила между рядами повозок, изредка поднимая глаза от списка и прицениваясь к товару. У неё остался речной жемчуг из Ниборна, немного янтаря, яркие, но бесполезные раковины с солнечного южного побережья и три флакона с розовым маслом, изготовленным уже из местного сырья, так что меняться было на что.
— Хозяюшка, возьми гуся. Отличный гусь! Его прабабка ещё в дикой стае летала, — вдруг заорал над ухом мужичок с трижды обёрнутым вокруг пухлого животика широким поясом с вышитыми семиконечными звёздами и обережными словами.
— Твоя тоже, — вздохнула ведунья, так и не взглянув что там, выше этого дорогущего пояса, и пошла дальше.
— Чего?.. — не понял селянин, но объяснений его не удостоили.
Милена сама родилась в деревне. Она совсем не зазналась, просто, став оборотнем, начала иначе ко всему относиться. Знала своё место, можно сказать. Больше скопление народа раздражало зверя. К тому же, ведунья искала шелковые нитки, они лучше всего для зашивания ран, а тут этот удод со своим гусем.
Ничего такого уж обидного она не сказала, только напомнила, что предки этих людей ковырянию в земле предпочитали иной образ жизни. Но, видимо небрежно брошенное слово упало на благодатную почву.
— Много себе позволяешь, ведьма пришлая. Понаехали тут, — раздалось у ведуньи за спиной. — Барона нашего окрутили и в народ его плюёте.
Милена обернулась, но не увидела никого и ничего особенного, обычные прилавки, покупатели, зеваки. Это явно был голос не продавца птицы, но тот охотно подхватил и тоже понёс какую-то ахинею про чужаков, а окружающие сочувственно кивали и вскоре тоже принялись поддакивать. Милена не стала ждать, пока недовольство перерастёт в публичный скандал.
— Как тебя зовут, добрый человек? — спросила она у мужичка с гусем.
— Ацур Дятел, а тебе то что?
— Дятел, значит. Не удод. Ошиблась немного, но так даже больше подходит.
— Что? — начал свирепеть селянин.
— Ничего. Хочу запомнить получше, чтоб передать Его Светлости при случае, что Ацур Дятел лучше него знает, как ему управлять, и надо бы взять его советником. Или ты по каким-то другим вопросам мудростью хотел поделиться? Может, научить его, что с женой делать?
Кто-то из молодёжи хихикнул, но те, кто постарше юмор Милены не оценили, а Ацур и вовсе побелел как полотно. Люди это вам не орки, у которых каждый может выйти и высказать вождю всё, что о нём думает. Правда, после иных высказываний можно остаться с проломленным черепом, но говорить можно каждому. А вот у людей давать правителю советы это не столько право, сколько искусство и, не владея им в должной мере, любой рискует распрощаться с головой.
— Может и мне дашь совет? — сделав вид, что ничего не заметила, миролюбиво продолжила ведунья. — Есть тут у кого-нибудь шёлк в продаже? Где ткани, там уж наверное и нитки должны быть.
Торговец оказался запальчив, но трусоват. А может просто умён — тут как посмотреть. Так что недоразумение уладилось само собой и нитки Милена таки купила. А слово "дятел" для неё с тех пор стало почти ругательством, потому что на него не подействовали чары на отражение, которые ведунья не забыла обновить перед выходом на улицу. Хотя даже придворные змеицы после наложения печати будто переставали её замечать — видимо, не говорить и не делать гадостей другой женщине было максимальным проявлением симпатии от девушек, постоянно соперничающих за всеобщее внимание.
Покончив со своим списком, Лена отправилась к месту основных развлечений, чтобы повидаться с Шарлоттой и спросить разрешения не оставаться более. Тут её ничего не прельщало, зато ожидали свежие новости и просьбы погадать. В числе прочего она узнала, что Боллин влип в какие-то неприятности и был отправлен бароном к отцу, чтобы был подальше от двора и под присмотром. А ещё баронесса пожаловалась, что в её супруге вдруг проснулась скаредность и он всё чаще стал задумываться, а нельзя ли получить то же самое, что он заказал Лерандису, но с меньшими тратами. Шарлотта спрашивала, как ей быть, и Милена велела не перечить мужу.
Чутьё подсказывало, что барон додумался до этого не без чьей-то помощи, что кто-то при дворе крепко невзлюбил или её, или эльфа, или обоих сразу и не просто невзлюбил, а перешёл к активным действиям, чтобы от них избавиться. Будь здесь Боллин, можно было бы напоить мальчишку и он вывалил бы всё, что накипело у него самого, и всё, что подслушано по углам замка. Ведь он же тоже наверняка не сам додумался до того, чтобы окрыситься на сумеречного эльфа, который раз в пятьдесят старше. В юности, конечно, в голове опилки, но право слово, есть куда более простые способы произвести впечатление на девушек и куда менее изощрённые способы самоубийства, даже Боллин должен был это понимать.
Но спросить было не у кого. По крайней мере, Милена не знала больше никого, кто открыто бы проявлял враждебность к Лерандису. Конечно, что-нибудь мог знать Ирье, но расспрашивать камни, из которых сложены стены, пожалуй, вышло бы эффективнее. Так ничего больше и не выяснив, ведунья вернулась обратно в замок и занялась делом. Эльфу она решила пока об этом не говорить. Просто потому, что говорить особо было не о чем. Зато Милена пожурила его за невнимательное отношение к ледяным письменам. Иметь дело со льдом для кузнеца, наверное, немного непривычно, но, тем не менее, так можно было увидеть исходные руны зачарования. И, кто знает, может быть, Лерандису ещё пригодится этот способ. Ведь не последний же древний артефакт он изучает.
— С ошибками часто так бывает. В школе магов Греса одно время был учебник, который и сейчас ещё можно найти в библиотеке, ибо там всё же много полезного. Но, помимо прочего в нём сказано, что муха это мелкая чёрная рилдирова тварь, имеющая голову, туловище, хоботок, два глаза, два крыла и четыре лапы. Пятьдесят лет это преподавали ученикам, пока какой-то лоботряс, ловивший мух вместо того, чтобы читать книги, не пересчитал лапы у мухи. Их оказалось шесть. А потом ещё год понадобился, чтобы внести правки в программу обучения. — Разложив свои зарисовки на столе, ведунья поправила фитили свечей и снова взялась за свинцовый карандаш. — Но возможен и иной вариант. Есть вероятность, что кажущиеся нам ошибочными сочетания на тот момент напротив были прорывом и достижением. Представьте себя на месте создателей этого артефакта. Пару сотен лет как закончилась грандиознейшая война этого мира, один из творцов исчез, другой ослаблен, две трети дивного цветущего Альмарена превратились в пустыню, на севере в ледяную, на юге в жаркую, оставшаяся часть земель выглядит немногим лучше. Айрес низвергнуты, тёмные твари с их тёмной магией плодятся с невиданной для лесных эльфов скоростью. О тех, что ушли под землю, вообще речи нет. У них и сейчас ненамного спокойнее. Так что вещица, предупреждающая о каждой, даже самой незначительной на первый взгляд угрозе, выглядит вовсе не так уж глупо, правда? Тем более, мы не знаем, для чего именно её использовали. Может быть, для прохода по особенно опасным местам, где малейшая невнимательность могла стоить жизни. Или для боёв, где порой спасти может только невероятно обострённое чутьё.
Линии ледяных кристаллов постепенно обретали смысл, наложенные друг на друга руны, обычные, зеркальные, перевёрнутые, строенные, распадались на понятные символы. Оставалось только записать их в верном порядке. Для начала на бумаге. Милена сделала несколько вариантов, просмотрела их ещё раз и оставила только два.
— Вот эти должны работать похожим образом… Правда, в таком исполнении эффект будет кратковременным, но попробовать уже можно. Вы одолжите мне свою замечательную защитницу Анну на один вечер, Лерандис? Она уже имела дело со "Слезой Иши" и сможет сравнить ощущения.

Отредактировано Милена (22-03-2023 18:25:33)

Ещё раз присмотревшись к вещице, Милена снова не смогла определить её возраст даже приблизительно. Да, видно, что лет прошло немало, но на глаз точнее сказать невозможно, потому ведунья просто поверила результатам изысканий Лерандиса. Тем загадочнее казалось происхождение амулета, а для чего он мог служить до войны даже представить было сложно. Лена, действительно, успела застать те времена и, если б знала, что это пригодится, непременно присмотрелась бы к защитным артефактам. Но она не знала, да и посмотреть кроме этого было на что. Её путешествие началось со знакомства с дриадой, живущей в дереве в десятки раз больше любого из нынешних и не боящейся оборотней. Тогда никто не боялся оборотней, потому что никто не знал кто это. Более того, о людях тоже ещё не слышали, так что Милене не слишком-то просто было объяснить, кто она такая. Уж за кого её только ни принимали, даже за нимфу. К счастью, волки уже существовали, а в мире обитало такое огромное количество различных магических и не очень созданий, что появление ещё одного, пусть даже незнакомого, никого особо не удивляло.
Потом у Милены ненадолго выросли крылья. Настоящие, покрытые перьями, с когтями на суставах, огромные, в три её роста каждое. В зверином облике она и так выглядит причудливо, а с крыльями и подавно. А уж как страшно было летать, особенно поначалу, жуть просто. Едва успела распрощаться с непривычными пернатыми конечностями, как дракон, с которым она путешествовала, объелся ягод вдохновения и схлопотал такой откат, что захандрил чуть не до самоубийства. Кто видел хандрящего дракона, тот поймёт, какое это приключение для окружающих. И это всё только за первый месяц. А дальше — больше. Конечно, на фоне таких событий тысячи и тысячи мелочей, которые, наверное, были бы очень интересны тем, кто жил ныне, Милена попросту упустила из виду. Особенно, если эти мелочи не касались её напрямую.
Может быть, "Слёзы Иши" создал не мастер, а подмастерье, ученик. Отсюда и неточности. Может, это было экзаменационной работой и кто-то сохранил свою на память о начале обучения. А кто-то, наверное, и списывал тоже. Вариантов развития событий могло быть множество и гадать теперь не имело смысла. Но что-то рассказать о прошлом Милена могла.
— Вы слишком строги к своим современникам, мастер Лерандис, — улыбнулась она. — Знаю, многие эльфы привыкли считать себя старшими братьями для всех, кто живёт в этом мире, перворожденными и потому просто обязанными превосходить остальных. Оттого вам кажется, что все мы только деградируем. Признаться, мне порой хочется с вами согласиться. Но на самом деле, всё это не совсем так. Прежде всего, первыми созданиями богов были не эльфы, а драконы. Их могущество, глубины познания, города и образ жизни мне даже сравнить не с чем. Вот уж кого история, в самом деле, не пощадила. Их народ не просто раскололся, он буквально рассыпался прахом. Уцелели лишь крошечные частицы, существование иных из которых сейчас не слишком отличается от животных. Вот кто действительно "разрозненные пылинки", но не вы. Конечно, первые эльфы, заставшие их расцвет, могли позволить себе бесконечно совершенствоваться в ремёслах, магии, науке и искусстве, ведь это было практически единственным их занятием. Вы похожи на них сильнее, чем думаете. Но заботы у вас другие и их значительно больше. После того, как от драконов почти ничего не осталось, старшими стали эльфы. Но даже после разделения обе части их народа были по-своему великими. Сложно себе представить, сколько сил лесные эльфы положили, чтобы вернуть Альмарену, по которому прокатилась война, не просто обитаемый, а цветущий вид. Как раз когда Имир, будто в насмешку над их стараниями создал людей. Зачем помогать выжить и приспособиться прежнему своему народу, лучше просто состряпать другой, которому мир и таким сойдёт. Нам не всегда удаётся понять божьи замыслы, а со стороны это выглядело именно так. Не мудрено, что такой поступок восприняли чуть ли не как предательство. Вера в светлых богов ослабла, как и границы мира, тут-то и случились шефанго. Продолжение этой истории, думаю, вам известно. А тех эльфов, что ушли под землю, приблизительно в то же время едва не уничтожила Ллос. Правда, она действует не как ледяные демоны, уничтожает не по количеству, а по сути. Впрочем, об этом вы могли бы рассказать мне куда больше, чем я вам.
Странное дело, но обычно почтительная ко всем божествам Милена говорила о богине-паучихе с явной неприязнью. Хотя, казалось бы, возлюбленная Рилдира более прочих была достойна её уважения. Но нет. Складывалось впечатление, что Ллос и за богиню-то не особенно признают. Как будто она и Милена это две обычные женщины, что-то крепко не поделившие в прошлом.
— Нынешние эльфы никогда не станут такими, как их предки. Как и Альмарен никогда уже не будет прежним. Но вам вполне по силам превзойти их. Всё течёт, всё меняется, к былому нет возврата, но это и не нужно. Изучайте прошлое, мастер, у большого дерева должны быть глубокие корни, но смотрите в будущее, потому что жить вам предстоит именно в нём.
Сама Милена так и делала. И вырисовывающееся на данный момент будущее ей не слишком-то нравилось.
Многие знали, что на Альмарене всё чаще появляются гости из других миров. Ведунья тоже знала о них не понаслышке. Один такой чуть не убил её ещё человеком. Никто не придавал этому значения, но Милене когда-то бежала из Аримана от нашествия иномирян. Увы, пока этого не случилось, ей никто не верил. Ты преувеличиваешь, говорили ей, всё как-нибудь уладится само, мир стоит десять тысяч лет и постоит ещё, ничего с ним не сделается. Что ж, у Лены был план, чтобы это утверждение сбылось, просто она поняла, что кроме себя рассчитать в его воплощении ни на кого не может. Хотя Лерандис, сам того не подозревая, здорово помог ей. Но он узнает об этом только после того, как всё получится. Если всё получится.
— Будущее заслуживает того, чтобы о нём подумали, — вздохнула Милена, отгоняя те самые невесёлые мысли о будущем, для которых сейчас было не место и не время. — Но вы не так меня поняли, дорогой Лерандис. Я вовсе не собираюсь подвергать Анну опасности. По крайней мере настолько, чтобы рисковать её жизнью. Только попрошу её сходить со мной на представление бродячих комедиантов. Написанная нами формула однозначно будет беречь от неприятностей. Это мы видим и так, просто взглянув на неё. Нам нужно определить порог чувствительности. То есть, на что она реагирует, а на что нет. На улицах всё ещё полно грязных луж, гнилых мостков, поберушек, пьяных матросов, шулеров и мелких воришек. Мне кажется, этого набора вполне достаточно для калибровки понятия "неприятности". Не знаю, о чём вы больше беспокоитесь, о мнении леди Комед или сохранности Анны, но ни то, ни другое не пострадает. А если не хотите доверять её мне, то идёмте с нами. Развеетесь немного и хоть краем глаза взглянете на осенние гулянья. Что скажете?

Отредактировано Милена (22-04-2022 05:26:17)

Попытки постичь замыслы богов с наскока частенько вызывают мигрень, потому сейчас Милена старалась не слишком нагружать этим эльфа. Она понимала Рилдира. Ну, или по крайней мере думала, что понимает. Его мудрость была проста и очевидна. Он хотел видеть своих детей сильными. Показал мир без прикрас и создал множество возможностей, чтобы существовать в нём, чтобы каждый мог выбрать себе по вкусу и по склонности или уйти. Жизнь — это дар, но не халява. Сколько ни стой с протянутой к небесам рукой, подачек не дождёшься. Найди свою силу или умри. Просто, не правда ли?..
Задумка Имира была куда более сложна и амбициозна. Сама Милена, наверное, никогда бы в этом не разобралась, но ей повезло знать нескольких его жрецов. Настоящих, каких уже не было нынче. Или они где-то прятались, потому что волчица не встречала таковых давным-давно. Впрочем, даже без их пояснений внимательный наблюдатель заметил бы в решениях бога определённую последовательность. Вот Лерандис вспомнил, что молитвы возненавидевших Тьму эльфов остались без ответа. А можно пойти дальше и припомнить, что сталось с возненавидевшими Тьму айрес, и другие, менее масштабные, но не менее показательные случаи. Имир не желал ненависти и достаточно ясно давал это понять. В то время, пока его брат находил всё новые и новые способы проявления и взращивания силы, сам он надеялся развить в обитателях Альмарена разум, принятие мира таким, каков он есть, понимание Тьмы без стремления служить и подчиняться ей, но и без желания уничтожить под корень. Имир стремился научить свои творения думать. Потому что владеющий силой сможет выжить сам, а владеющий мудростью сможет сделать так, чтобы жили все. Но пока очень немногие из обитающих в мире существ смогли пройти этот тест на разумность. Не доросли пока, возможно, или вообще в принципе не были на это способны.
Древняя волчица знала маленький секрет светлого бога, но не разделяла веры Имира в разум и его носителей. Духовное начало обладает невероятным могуществом, но лишь только когда изначально стоит над животным. Если же поставить их вровень, то животные инстинкты пожрут и дух, и мысль, что и случается всякий раз, когда на нас сваливаются неприятности, будь то разногласия с соседом или мировая война. По разумению Милены это ясно свидетельствовало о том, что животное начало сильнее, и, стало быть, оно заслуживает первенства, а способность думать это лишь удобное приспособление для выживания в сообществе себе подобных и нахождения новых возможностей для обретения ещё бо́льшей силы, инструмент, который следует использовать по назначению, а не воздвигать на пьедестал. Чем она и занималась всю свою осознанную жизнь.
— Вот и замечательно, — улыбнулась ведунья, собирая и свои зарисовки. — А праздник вы наверняка знаете, только под другим названием. Полевые работы окончены, крестьяне радуются отдыху и веселятся. К этому случаю приурочено множество других дел, дат, обычаев и традиций. В том числе и день рождения баронессы на этот раз. Хотя он несколько раньше, насколько мне известно. Не обязательно вникать во все подробности, просто порадуйтесь вместе со всеми. Никаких обязательств на вас это не накладывает.
Насколько Милена знала, праздники колеса года отмечались по всему Альмарену, с небольшой поправкой на место и дату. Четыре небесных были строго привязаны к определенным солнечным суткам: самому длинному дню, самому короткому и двум, когда день был равен ночи. Они предназначались для того, чтобы порадоваться дару света и жизни, почтить мёртвых, умилостивить Тьму, а кое-где и помочь Свету с ней справиться. Обычно на одну из этих дат приходился и календарный Новый Год. Остальные праздники, земные, к коим относился и праздник урожая, отмечались в зависимости от места и народа по-разному и не все. Для земледельцев самыми важными были те, что сопровождали сев и уборку урожая, для рыбаков появление льда и большой ход рыбы, для скотоводов окот и убой скота. Существовало особое время для почитания домашних духов и духов судьбы. Частенько с этим был связан ритуал весенней уборки в доме и сжигания старых вещей.
— Ничего особенного. Дней через пять-семь веселье уляжется и всё затихнет в ожидании первого снега. Кстати, а это уже будет ваш праздник, мастер. Народ здесь верит, что снег и лёд, сковывающий землю, появляется благодаря труду божественного кузнеца. Наверное, здешнего отражения Ваула.
А после Милена оставила Лерандиса заниматься черновым вариантом амулета, а сама уделила немного внимания наряду. На этот раз ей не следовало выделяться из толпы, чтобы не распугать потенциальные неприятности.

Отредактировано Милена (23-04-2022 06:26:47)

Из всех существующих на Альмарене искусств театр занимал совершенно особое место. Но понять это невозможно, пока сам не побываешь на представлении и не поймёшь, что там не просто ряженые кривляются. На самом деле в нём соединились и танец, и музыка, и книжные истории, и поэзия, и живопись — все до единого способы передавать чувства и воздействовать на них. Именно поэтому Милена редко посещала подобные мероприятия. Отвыкшая от сильных эмоций из-за заклятия ледяного сердца, которое с незапамятных времён помогало справляться с буйством зверя, оборотница не знала, что делать с человеческими чувствами, и каждому, кому удавалось хоть немного их разбудить, потом пришлось горько пожалеть об этом.
На сей раз спектакль тоже вполне оправдывал ожидания: простой, весёлый и в то же время достаточно невероятный, чтобы удержать внимание. Почтенный правитель некоего города… Разумеется, являющегося исключительно плодом художественного вымысла, все совпадения случайны и реальным людям отношения не имеют. Так вот, этот правитель оделся в платье простого купца и решил прогуляться по улицам. На площади он вот так же попал на представление бродячих комедиантов и был поражён в самое сердце и прочие чувствительные части тела красотой одной из актрис. Только вот беда, правитель хоть и находился в полном расцвете сил, но был не то чтобы красив, скорее наоборот. Времени на долгие ухаживания из-за дел государственных он тоже не имел. Потому вероятность покорить девушку чем-то кроме титула и имени стремилась к нулю. Но и их называть даме сердца он не мог. Потому что уже как несколько лет был женат. К сему союзу привела династическая необходимость, а супруга его принадлежала к древнему и гордому роду, так что просто привести в дом любовницу было чревато неприятностями, самой незначительной из которых ему представлялась кастрация.
Отказаться бы ему от этой затеи, но актриса до того хороша, что утратил владыка сон и покой, и спустя пару дней, от бессонницы видно, изобрел следующий коварный план. Выдать её замуж за опального аристократа, мужа казнить, а о новоиспеченной супруге позаботиться по своему разумению. Как раз тут и аристократ подвернулся подходящий, не слишком богатый, зато задиристый, на язык острый и про него, про самого владыку, похабные стишки сочиняющий. И поручил правитель провернуть всё это никому иному, как своему лучшему другу и советнику, который, как оказалось, уже давно вздыхал по его жене и, естественно, вбить клин между ними случая не упустил.
В итоге свадьба таки состоялась, но тот самый опальный дворянин оказался не так прост и спас едва не пойманного на горячем владыку, между делом проткнув предателя советника несколько раз в самых неожиданных и несовместимых с жизнью местах. Каждый остался при своей жене и бубенчиках. По крайней мере пока. А владыка, пусть и не получивший любовницу, обрёл нового, на этот раз настоящего друга. В общем, совершенно невероятная комедия ситуаций, да с шутками, да с песнями, да актрису на главную роль отыскали действительно хорошенькую. Успех обеспечен.
А вот затея ведуньи с треском провалилась. То ли артефакт совсем не действовал, то ли в Анзгаре даже воры были благочестивые и в праздники не работали, но вечер прошёл хоть и весело, только совершенно непродуктивно. Милена уже раз пять спрашивала Анну, ощущает ли та что-нибудь особенное, но девушка только разводила руками. Заметно было, что ей и самой неловко так подводить хозяина, но только что ж тут поделаешь, если ничего не получается.
Тем больше обрадовалась ведунья, когда Анна вдруг изменилась в лице и хищно-сосредоточенно посмотрела в сторону очередной тёмной подворотни. Она даже не придала значения тому факту, что у молоденьких девушек вообще не должно появляться такое выражение лица, ни при каких обстоятельствах. За большими двустворчатыми воротами скрывался один из тех узких извилистых переулков, которые проходят с задней стороны домов и обычно используются для хозяйственных нужд. По позднему времени створки были заложены засовом с обратной стороны, но так как красть там кроме золы и помоев было нечего, дорогих железных замков на них никогда не вешали, да и справа в заборе не хватало двух досок. И сейчас в переулке происходило нечто куда более интересное, чем недавно на сцене.
Со стороны всё действо больше всего напоминало похищение. Несколько крепких молодцов пытались связать отчаянно сопротивляющуюся барышню, при этом не дав ей закричать и позвать на помощь, но и не придушив окончательно, что было, прямо скажем, задачей не самой простой. Впрочем, парни более-менее справлялись. На голову барышне уже накинули мешок, так что возраст её и положение в обществе определить не представлялось возможным. Хотя платье явно было не из дешёвых и торговке с рынка принадлежать не могло. А у ножек таинственной особы валялись и хрипели парочка менее удачливых похитителей. Видимо, защищаться барышня умела не только визгом.
— Ну, вот и неприятности, — заглядывая через дырку в заборе, шёпотом порадовала Милену Аннушка. — Правда, не уверена, что наши...
Привычная к общению с эльфами, которые могли похвастать весьма острым слухом, говорила девушка очень тихо. Но, тем не менее, её услышала не только Милена. Или может быть похитители просто заметили не приглашённых зрителей, стоявших на освещённой улице и прекрасно видимых из темноты. В створку ворот с характерным звуком вонзился короткий арбалетный болт, а недобрые молодцы перегруппировались так, чтобы никто не помешал им утащить по видимому очень важную пленницу. Что происходит за их спинами теперь было вовсе не рассмотреть, но та, похоже, тоже была не промах, умело воспользовалась сменой приоритетов похитителей и кто-то из них снова заскулил от боли. А об стену позади ведуньи, высекая искры из каменной кладки, звякнул ещё один не слишком точно пущенный болт.

Отредактировано Милена (28-05-2022 18:58:26)

Сцена в подворотне, наконец, прояснила для Милены сегодняшнее противоестественное отсутствие неприятностей во время представления. Она не понаслышке знала, что обо всех подобных событиях криминальные круги осведомлены в первую очередь. Среди своих новости разносятся почти мгновенно даже без всякой магии и раз воры и мошенники нынче решили обойти театр стороной, значит здесь готовилось нечто серьёзное. А вот сама ведунья так увлеклась эльфийской стариной, что не удосужилась разузнать обстановку. За что и поплатилась.
Впрочем, несмотря на членство в весьма неоднозначной организации и дружбу с не самыми законопослушными обитателями Альмарена себя к криминальному сословию Милена более причислить не могла. Чтобы быть членом этого сообщества, недостаточно нарушать закон, практиковать запретную магию, носить запрещённые цвета и не попадаться. Нужно знать своих братьев и сестёр, помогать им. И чтобы они знали тебя. В этом смысле ведунья давно уж была над любыми гильдиями и организациями. И даже не столько из-за почтенного возраста, сколько потому что не задерживалась на одном месте.
Но сейчас причины уже были несущественны. В сложившейся ситуации оставалось только два варианта, развернуться и уйти, не вмешиваясь в чужие, явно опасные дела, или таки вмешаться, помочь даме и влезть в очередные проблемы. А если подумать ещё немного, то и выбора-то, в общем, уже не было, потому что первый вариант это не вариант для любого уважающего себя разумного существа. Да и написанная ими с Лерандисом пробная рунная вязь утверждала, что события касаются их напрямую. По крайней мере, это нужно было проверить.
— Что ж, — Милена поймала на излёте очередной арбалетный болт и таки шагнула за забор, — пойдём и выясним, чьи тут прячутся неприятности.
Применять запретную магию в городе людей даже для самозащиты идея не очень удачная. Потому что потом жители даже слушать ничего не станут. Раз знаешь тёмные чары, значит ведьма, раз убить тебя трудно, значит ведьма тем более. И ничем хорошим это не кончится. Потому на магию Милена и не рассчитывала. Да и вообще, почему сразу магия-то? Ведь лучший способ узнать что-то, это спросить.
— Приветствую вас, господа, — глубокий, поставленный для массовых богослужений голос легко перекрыл звуки возни в переулке. — Не будете ли вы столь любезны объяснить, почему стреляли по мне и моей спутнице, просто проходящим мимо, и что вам нужно от этой доброй женщины?
Возня от этого не прекратилась, но стала значительно тише, а уже вскинувший арбалет стрелок так и замер, не спустив тетиву. Вести себя так, как вела Милена, могла бы либо блаженная, либо та, кто чувствовал за собой достаточно силы, чтобы не считать собравшихся серьёзным препятствием. И в том, и в другом случае воевать с нею глупо.
А между тем, уйдя с освещённой улицы, ведунья постепенно адаптировалась к темноте и теперь видела не только силуэты, но и лица собравшихся. Тольку от этого было немного, лица скрывали высокие воротники плащей. Но вот видеть руки было очень даже полезно. Да и плащи, к слову сказать, пошиты оказались по одному фасону, так что или у господ был абсолютно идентичный вкус, или они сейчас находились на службе.
Но это господам не слишком помогло. Разумеется, Милена не ждала, что кто-то из них сейчас велит остальным опустить оружие и пустится в пространные объяснения и извинения. Вежливые, способные на извинения люди не палят по случайным прохожим из арбалетов. В левой руке она всё ещё несла пойманный болт, а в правой из широких одежд появилась не длинная, но увесистая палка. Никакой магии, никаких следов. Только несколько черепно-мозговых травм.

Появление Лерандиса нарушило планы Милены. Едва ли её можно было назвать кровожадной, но без крови бы тут точно не обошлось. Перенятые от зверя повадки не позволяли уклоняться от драки, почитая это явным признаком недопустимой слабости. Даже несмотря на то, что оборотница редко когда приравнивала людей и иных разумных к членам стаи. Чаще они попадали в ранг добычи.
И кандидат на первый проломленный череп обозначился сам, выстрелив в эльфа. Разумеется, тот не стоял бы вот так, если бы не позаботился о своей безопасности, но Лена всё равно дёрнулась от звука спущенного болта. Предубеждения перед арбалетами у неё не было. Даже имелся свой, мирно лежащий сейчас в разобранном виде на дне сундука. В своё время ведунья пыталась освоить и лук. Научилась не рассекать себе пальцы тетивой и не ронять стрелу под ноги, но быстро поняла, что она не эльфийка и никогда ею не станет.
Единственное, для чего в её случае был пригоден лук, это для охоты на мелкую дичь. Гномья же приблуда для выпуска стрел больше пришлась оборотнице по руке. К тому же, она соответствовала всем требованиям к вещи, которые предъявляла Милена: была проста, долговечна, многофункциональна и, в случае чего, легка в починке даже в полевых условиях. Так арбалет и прижился у неё, успев уже послужить для охоты, рыбалки и в качестве ловушки, но не аргумента для агрессивных переговоров, как у этих молодцов. Их оружие било на небольшое расстояние. Видно, стараясь уменьшить размер конструкции, проиграли в дальности. Ловушку с таким не поставишь, на зверя не выйдешь. Годится только для того, чтобы пристрелить человека в десяти шагах от тебя. Зато тайком. Подлое оружие. Ничуть не лучше стилета, выросшего из разбойничьей заточки.
Его обладателей проучить как следует милое дело. Так бы и произошло, будь ведунья одна, но тут в переулке появился эльф, раздался выстрел, удивлённые шепотки. И не успел ещё Лерандис удовлетворить любопытство недобрых молодцев, как между ними возникла Аннушка. Ближайший к ней противник выронил арбалет, следующий согнулся пополам. Остальные от неожиданности откатились назад. Да что уж там, даже Милена растерялась. А вот командир мутных стрелков, похоже, наоборот очухался и принял какое-то решение. Подальше в переулке вспыхнуло окно портала и вся шайка вместе с пленницей поспешила туда.
Тут спохватилась уже Милена. Она перехватила палку и, словно при игре в городки, ловко метнула её в того "плаща", что волок барышню. Палка прилетела плашмя прямиком в лоб. Голова бедолаги безвольно мотнулась, он взмахнул руками и по инерции попятился назад, где и был подхвачен своими более удачливыми и расторопными товарищами. После чего все мутные личности резво укатились в портал, бросив на разбитой мостовой свою добычу.
— Что же… — ведунья мгновение колебалась, а не прибегнуть ли всё-таки к магии и не продолжить ли преследование, но сразу же оставила эту затею.
Прежде всего, вот так без какой-либо подготовки ломиться в портал, ведущий неизвестно куда, очень опасно. Делать это просто чтобы выяснить, что тут произошло, явно того не стоило. Они и так уже вмешались непонятно в какую дичь и лезть в чужие проблемы дальше тоже казалось лишним. К тому же, у них было кого расспросить. Аннушка уже освободила от мешка едва не попавшую в плен даму и все трое увидели растрёпанную и помятую Шри жрицу Сиэн.
— Добрый вечер, светлейшая, — не сдержала усмешки ведунья.
— Не очень-то он добрый, как видите, — посетовала та, поднимаясь.
— Ну, как посмотреть. Вы живы, целы и свободны. Это весьма неплохо, учитывая обстоятельства.
— Да, пожалуй… И это всё благодаря вам. Спасибо вам за это.
— Моей заслуги в том нет, — качнула головой Милена, указав на эльфа: — Это всё мастер Лерандис и его авторитет. Да и заметила вас первой именно его служанка. Но кто всё же напал на вас?
— Увы, но мне известно меньше, чем вам. Ведь вы их хотя бы рассмотрели. — Шри коснулась пальцами виска и вид у неё был такой, будто жрица близка к обмороку. — Благодарю, мастер Лерандис. Если бы не вы, кто знает, что бы вскоре со мной сталось. Прошу, проводите меня домой. На бо́льшее я и надеяться не могла бы. А поиски этих мерзавцев оставьте моему мужу. Их место на каторге в каменном карьере или в петле на площади, а не на улицах нашего славного города. Там они вскоре, без сомнения, и окажутся.

Отредактировано Милена (14-06-2022 18:45:50)

Встреча в переулке оставила больше вопросов, чем ответов. Но Милена знала по опыту, что рано или поздно всё тайное становится явным. И эта история прояснится так или иначе. А пока они сделали доброе дело и проводили Шри до дома. Вне дворцовых правил и этикета жрица казалась более простой и открытой, а без сложных платьев и причёсок выглядела моложе. Милена задумалась даже, а есть ли ей хотя бы тридцать. Как и о том, какого демона эта женщина забыла в городе, пока весь двор развлекается деревенскими забавами, пьёт молодое вино и щупает смазливых селян и селянок. Впрочем, причин её пребывания здесь могло быть множество, от каких-нибудь храмовых ритуалов до болезни любимой собачки. По дороге Шри об этом не обмолвилась, рассказала только, что ходила смотреть представление и попала в такой неприятный переплёт, ещё что-то о том, что похищение могло быть ради выкупа или проделкой какого-то особого назойливого воздыхателя, и что сами боги послали Лерандиса ей на помощь.
Ведунья, признаться, не очень-то прислушивалась. Нет, она вполне могла поверить в то, что за Шри гонялись поклонники. Особенно с севера. Она была как раз в их вкусе. И супруг её наверняка достаточно богат, чтобы охотиться за его состоянием. Но понимала она так же и то, что дело может быть не только в этом. И не в этом вообще. Но тогда в подробности их посвещать никто не станет. В общем, не верила одна жрица другой. Может быть напрасно, может оттого, что по себе судила, но благодарности её не трогали. Милена всё больше думала о том, что составленная ими с Лерандисом рунная вязь всё-таки работает. Более того, кажется они исправили изначальный дефект артефакта и он теперь определяет неприятности именно как неприятности, а не как мелкие неудобства. Конечно, нужны были ещё испытания, но это весьма походило на успех.
Празднества закончились через три дня, которые они с эльфом просидели над рунами. В город вернулся весь цвет общества, одни румяные и отъевшиеся, другие бледные и с больной головой, третьи с новой наложницей, четвёртые печёночной коликой. Никто не остался обиженным. Барон желал узнать, как продвигаются дела, и к счастью на этот раз у кузнеца было что ему показать. Милена при их встрече не присутствовала. Лерандис уже большой мальчик и как нибудь разберётся с тем, что сказать заказчику. Она же сама всё больше и больше освобождалась от лекарских хлопот. Шарлотта практически поправилась и надобность в ведунье постепенно отпала. Баронесса всё ещё спрашивала её советов и просила погадать, но жизнь придворной прорицательницы Милену не прельщала. Она начала захаживать в библиотеку, где на стене висел гобелен с не особо точной, но зато высокохудожественной картой Альмарена, подолу рассматривать его и прикидывать, куда отправится дальше.
Помимо того у Милены освободилось больше времени для себя и, пока Лерандис трудился над заказом, она прилежно училась у него работе с камнем. Впрочем, это занимало лишь руки и у них, наконец, появилась возможность поговорить. О богах, символике, философии, рунах, о том, что всякая вещь и существо заключают в себе противоположные начала и если изменить их баланс, то можно изменить мир. Этими переменами ведала рунная магия и Милена считала её практически всемогущей.
Первыми, кто воспользовался словом и его письменным обозначением были боги. И, научившись обращаться с ним, чародей обретает почти божественные возможности. "Почти" потому что для того, чтобы стать богом мало научиться создавать и разрушать. Нужно понимать последствия своих действий, что, увы, не дано ни живым, ни мёртвым, ни смертным, ни бессмертным. Но стремиться к этому, безусловно, возможно. И мудрецы прошлого открыли семь принципов познания мира, которые должны этому поспособствовать.
Первый гласил, что всё есть разум. Первая и основная творческая сила это мысль. И нужно непременно овладеть ею. Из первого вытекал принцип соответствия. События и явления духовного, умственного и физического планов неразрывно связаны между собой. Это, к слову, основной принцип магии вообще. Далее следовал принцип вибрации. Ничто не находится в покое, всё движется, всё вибрирует. Говорят, кто постиг этот принцип в полной мере, тот ухватил скипетр власти, власти над собой и над окружающими, потому что именно по этому принципу действует любое внушение. Четвёртым значился принцип полярности. Он как раз о союзе и взаимодействии двух противоположных начал. О том, что крайности сходятся, все истины лишь полуистинны и все парадоксы могут быть примирены. Пятый есть принцип ритма или маятника. Сколько отклонишь его в одну сторону, столько же он после качнётся в другую и потому всё в мире циклично. Шестой принцип назвали законом причины и следствия и особых пояснений он не требовал. А седьмой на взгляд Милены был лишь перефразированным вариантом четвертого или его частным случаем. Он говорил о взаимодействии активного и пассивного начал. И выделяли его только для того, чтобы отдельно сказать о равновесии, в то время как четвёртый говорил о самом факте полярности и своеобразной градации проявления того или иного признака между этими полюсами.
В общем, как и всякая высшая наука, высшая рунная магия была сложна к пониманию и требовала примеров. И Милена их приводила, рассказывая о том, как сочетая противоположности можно получить совершенно неожиданные эффекты. Например, вписывая в одну формулу мороз и жар, давным-давно научились ломать крепостные стены. Но так можно было и обогреть дом, и унять лихорадку. Да и та магическая тюрьма, из которой они когда-то вызволили демона, тоже строилась на этой основе. Действительно умелому магу не нужно много символов, ему достаточно и десятка, чтобы создать любую вязь и заклинание. В этом, собственно, и заключается суть умения. Равно как умелому художнику достаточно пяти цветов, чтобы написать всё великолепие мира, а умелый кузнец может облагородить самые простые материалы, придать им нужные свойства и сотворить шедевр. За такими разговорами время шло незаметно, а новые навыки усваивались легко, хотя Милена и перепортила немало горного хрусталя, пока добилась желаемого. Увы, руки не разум, им понимания недостаточно, нужен опыт.