Взор великана как правило тусклый. Эти ходячие горы еле-еле различают мелкие детали, а уж с их природной громоздкостью каждая деталь мелка. Только движениями или запахом можно выдать своё существование, когда сталкиваешься с кем-то подобных габаритов.
  Гоц (как заправский геройчик и не понаслышке знаток болезненности ореховых поборов) шевелиться не собирался, и шибко пахнуть тоже. Молодой мужчина стоял у дерева рядом с прудом и почти не курил трубку. Почти не запивая сие дело дешёвым винцом и не заедая какой-никакой солониной.
  Такой вот почти недвижимой фигурой двух метров от пят до макушки он стоял и смотрел, как в кострище голыми руками возиться брехливый, замшелый, тридцати двух (не меньше) футовый, заскорузлый и грязный повар. Про себя бард оказионного жанра назвал великана Наналуи, ибо тот напевал под нос что-то смутно похожее на это имя. 
  Здоровяк причмокивал губами и поминутно стряхивал с ладонищ гарь. Ему предстояло прожарить до косточек целую общипанную корову и к этой своей миссии великан подошёл обстоятельно. Он держал на поясе целый мешок в четверть пуда соли, украденный из чьего-то амбара - и часто загребал оттуда нехилые такие щепотки, рассыпая по ветру как в каком-нибудь дешёвом цирковом ритуале. Напевая, Наналуи втирал в бока (уже на счастье мёртвой) коровы много трав - по правде говоря, скорее древесных листьев, сорванных вместе с ветками. Уж таковы были его вкусы.
  Все поварские изыски громадный повар снабжал поминутным утиранием соплей. Кроме этого Наналуи пил даже не из бочонков, а из целых бочек. По завершении своих ненормально-объёмных глотков как правило разбивал тару об землю и прикатывал новую из кустов.
  Гоц с горечью размышлял о том, сколько драгоценного мёда уже утекло по бездонной глотке в такой же бездонный пищевод монстра. Лису было до одури жалко, что заготавливаемый целыми сезонами напиток так просто уходит в никуда за один сытный великанский вечер. Хотелось как-то напакостить Наналуи за всё это, но у Лиса не было ни яда, ни хороших идей. Только хмурый взор, глядящий сквозь взвесь дыма и пыли на то место, где раньше находилась хижина старого кобольдского барда по имени Гуркин. Даже весёлая именная табличка осталась висеть над седой головой плута, верёвки скрипели на ветру.
  - Мда, не в тот сезон я поднялся к горам. Надо было дважды посчитать в уме, прежде чем вот так сдуру бросаться прямиком на великанопад. И что теперь? Искать Гуркина по всей едрёной пуще? Этот поваришко уже весь запах своим пердежом стёр, ногами даже хижину в грунт втоптал...  какие уж тут следы? Если кобольд выжил, то точно не раньше двух лет появятся вести. И откуда? Из какого-нибудь Гульрама, дай боги. А то и вовсе обнаружится под Хенерангом со своими песенками. Тьфу… проклятье Бездны. - В его заплечных мешках складно вырисовывались силуэты стальных доспехов, а ножны двуручного меча были длиной наверное с человека. Это был тот этап его жизни, когда он получил за какой-то подвиг стальную плату и теперь гремел всюду как рыцарь. Только коня не сыскали под его вес. - Вернутся во Вдовью Башню, что-ли? Скажу, что с час нюхал пердёж великана, может песню какую по этой оказии сложу. Старуха любит смешные песни. Или теперь только в Ариман, Ариман, и никуда кроме? А ты что скажешь, Наналуи? - Само собой, Лис не повышал голос, так что здоровяк его не услышал за треском костра, грохотом собственных шагов и пением. - Ничего ты не скажешь. Ну вот так прикинуть, сколько бы за твою молчаливую голову дали, а за палец? Я бы конечно целый век этот палец потом оплакивал своими обеими потерянными руками, но всё-таки… Эх, да что думать? Как будто зубочисткой можно убить титана. К бесу.
  И Эрмс, плотно завязав бурдюк и взвалив на себя весь носимый металл, двинулся в обратную сторону. Туда, где горстью часов ранее видел итоги грабительских амбиций великаньего народа. Да, деревня была опасна, ибо там чаще всего великаны и искали выживших, выковыривая всё, вплоть до половых досок. Но ктож мешал расположиться у опушки на ночь? Не далеко, но и не близко. Всяко лучше, чем отдыхать под носом Наналуи у погибшей хижины Гуркина.

***

  Ещё был всё-таки день, но тучи вились, обещая бурю и скрадывая все цвета. Вокруг был бурелом, или скорее деревья, разбросанные по долине тут и там. У дорог резвились великаньи дети, притворяясь кочками и валунами, поджидая непрошенных путников, и прошенных тоже поджидая. Эрмс дважды прятался за деревьями, когда лес храпел глотками гигантовских стариков и взрослой рати. Ему было не по себе, но лишь оттого, что он имел некоторые ожидания. Например - что к этому часу уже будет пить мёд и танцевать, а то и вовсе драться с кем-нибудь и слушать песни. А приходилось вместо этого скрываться в кустах, драться с ветвями деревьев, пить разве что разбавленный эль и слушать только грохот наступающей бури.
  И вот он оказался в месте своего будущего лагеря. Аккурат недалеко от деревни с окружающими холмами. Тут было легко дожидаться хоть какого-то людского присутствия. Именно тут могли бы спрятаться женщины и дети, сюда могли бы сбежать батраки с полей и вообще. Тут в лес уходил ручей и шёл до самой реки, были ягоды и даже несколько диких яблонь с зелёными ещё плодами. Так что Лис примостился здесь. Занял позицию близ поваленного дерева, нагрел руною чайничек и попыхтел трубкой, прежде чем смог наконец расслабленно выдохнуть.
  Впрочем, мир не дал ему пребывать в таком выдохнутом состоянии долго. Спустя час он заметил краем глаза вдали на холме две тени. Сперва принял их за кентавров (просто потому-что чего бы и нет? Где великаны, там и до кентавров недолго), а потом понял, что это обыкновенные путешественники. Какой-то червячок испорченности дополнил “Дуралейские путешественники”, но к чему такая грубость?
  В тот же миг, когда эти двое приблизились к деревне со своими шумными лошадьми, поднялся гул ветра и снова дала о себе знать буря. Небеса почти за минуту заволокло тучами и дождь вот-вот готов был пролиться.
  - Ну и чего стоим? Давайте, крикните “Аооо, есть кто-нибудь?”. Вас же плохо слышит тот великан, что в доме спит. А, заметили таки следы? Ну ничего, следы вас тоже сейчас заметят. Раз… два… а, чем я занимаюсь? Они же в самом деле сейчас умрут... - Погасив руну, Гоц оставил у своего лагеря под поваленным деревом и чайник, и латы, взял только двуручный меч и с ним наперевес вышел из леса. Он кое-как умел свиристеть по птичьи, потому попытался привлечь этим внимание, но похоже соловьи не ассоциировались у этих путешественников с опасностью. Потому пришлось пройти полпути (это и заборы перемахнуть, и мимо амбара проползти, и даже раскуроченный колодец с вырытым днищем перепрыгнуть) пока его не заприметили. А уж тут он запел соловьём снова, лицом изобрая скорее злобного орка.
  - Да валите вы уже оттуда, и коней своих отпустите… здесь же всюду великаны спят. - Шептал он себе в нос, пока приближался к потенциальным не то союзникам, не то соседям по могиле.

https://forumupload.ru/uploads/0001/31/13/1658/528517.png