ОТРЕШЕННАЯ

Девочке семнадцать, и она уже не рабыня. Вонючие красильни, ячменные плантации и жалкие суденышки ловцов жемчуга остались за спиной; плеть надсмотрщика больше не чертит кровавые узоры на ее теле. Ее железный ошейник с необточенными краями, вечно натиравшими кожу, уже потонул в тихих водах Элайды, но на смену одним оковам пришли другие.
Девочка носит медную маску и живёт в огромном зиккурате из черного оникса, посвященном богине смерти Шатнуах. Ее называют просто "эй" или вовсе никак — таким, как она, не положено иметь имя. Голова её обрита наголо, на теле — роба из грубой, некрашеной холщи. Служителям Вечной чужды мирские страсти. Их аскетизм издревле был примером отрешенности.

Послушники в храме — такие же отчаявшиеся, как она, запутавшиеся, погибающие или утратившие желание существовать. Среди них много прокаженных, бедняков, стариков, беглых рабов вроде неё. Сюда приходят не жить — умирать.

Девочка, которую всегда гнобили за кровь дэва в её жилах, со странным равнодушием наблюдает, как одно за другим растворяются в вечности знакомые лица. И понимает, что её проклятье — это дар. Девочка не хочет быть смертной.

Но место скорби — вовсе не обитель тишины. Здесь кипит жизнь, пусть и другая, отчужденная от внешнего мира. Медноликие носят тела усопших, проводят церемонии прощания, поют отходные молитвы, записывают имена в некрологах. Её натруженным, ловким рукам достается самая непростая работа: изготовление мумий. Девочка давит рвотные позывы, глядя на труп, который ей предстоит обработать, делает глубокий вдох, берется за инструменты. Сначала извлекает мозг через ноздри железным крючком. Затем остро заточенным камнем делает разрез чуть ниже живота и очищает всю брюшную полость от внутренностей. Морщится. Стискивает челюсти. Вычистив чрево и промыв его пальмовым вином, наполняет растёртыми благовониями: чистой миррой, кассией, пачули и найоли — в ход идет все, кроме ладана —  он предназначен живым. Снова зашивает плоть толстым, длинным шилом. После этого кладет тело в натровый щелок на семьдесят дней и принимается за другое — поток мёртвых нескончаем. Через два месяца уже другие послушники, обмыв тело, обвивают его члены повязкой из разрезанного на ленты виссонного полотна и намазывают камедью.

С каждым новым трупом девочка все больше привыкает к запаху разложения, и он больше не кажется ей тошнотворным.
Все меняется, когда однажды её силой уводят за маленькую дверь за алтарем.

Отредактировано Даллирис (31-01-2021 23:46:03)

СМИРЕННАЯ

— …Молитесь Ей, очертив вокруг себя треугольник и расставив по его вершинам свечи с начертанными на них именами: Делирия, Ансати и Фесида. Так вы покажете уважение и почтение к каждой из Ее ипостасей. Руки ваши должны быть черны от земли, собранной с могил. Вы лишь в начале пути, и потому ваши подношения должны быть скромны. Для более дорогих жертв предусмотрены свои правила, нарушив которые, вы навлечете на себя гнев Шатнуах. Нашу Госпожу умилостивят трупные черви, испепеленные на мертвом огне, если вы просите Ее о силе осквернения, свежее бычье сердце, если желаете исцелить раны, глаза покойника, если стремитесь узреть Ашдорат во сне.

Монахов учат тайным жестам, высвобождающим энергию при молитве и облекающим намерение в нужную форму:

— Пальцы ваши должны быть сложены в священный знак, — кисти наставника за пару мгновений превращаются в двойной треугольник. — Символ трех ипостасей Шатнуах, трех измерений, где присутствует дыхание смерти, и трех дочерей Хаоса. Мы не отрицаем существование иных богов и богинь, но служим лишь одной. Не смейте об этом забыть, посвященные. Различайте почитание и служение. Грань между ними тонка, как Завеса, и все же достойные ее узрят. Принося жертвы и обращаясь к божеству, почитатель не возносится до уровня жреца, в то время как тот, что не посещает храма, но следует заветам и возносит молитвы, отмечен милостью. Храм — обитель ваша, но место Шатнуах — не в нем, а в душе жреца. Его сердце холодно, как могильный камень, у него нет никого, кроме богини и Темнейшего. Все его дела направлены на благо Вечной, на осуществление Ее замысла. Его рука не дрожит, когда он убивает, ибо каждое убийство — урожай и трапеза Делирии. Великая Жница забирает ровно столько жизней, сколько ей требуется: если на алтаре умирает один, другой, нам не ведомый, остается жить вместо него. Таков закон равновесия, что Вечная привнесла в этот мир со своим рождением, и лишь иногда по Ее священной воле этот закон нарушается. Мы называем это милосердием смерти — когда Шатнуах возвращает в Этринну недавно убитого, даруя ему бессмертие, но лишая души, как иных мертвецов. Такие вампиры — избранные ею, они — святыня и свидетельство Ее могущества. Да не поднимется ваша рука против муфаддалат! Относитесь к ним с уважением и почтением, даже если они неправедны, ибо не вам, ничтожным, оспаривать Ее решения. Кара за это страшнее священного лика Смерти.

— Муршид Хавазу, ничтожная просит вас о внимании, — глядя в пол и касаясь указательным и средним пальцем лба в знак почтения, произносит медноволосая.

— Я слушаю тебя, однако, если твои слова будут осквернены глупостью, ты будешь наказана за то, что прервала меня.

— Муршид Хавазу не раз делился с ничтожными своей мудростью, рассказывая им о каре нашей Госпожи. Ничтожная смеет просить его открыть, какими деяниями возможно заслужить Ее благословение.

— Твои стремления похвальны, и потому я прощаю тебе твой проступок. Многие из богоугодных дел вам пока недоступны, и все же вы обязаны их знать. Вырезайте по черепам, ибо это искусство отмечено особой любовью Шатнуах. Резной череп среди иных подношений приумножит вашу благодать. Проповедуйте и обращайте в нашу веру, берите себе учеников, ибо ничто не вечно, кроме Смерти, а ваши знания не должны быть утрачены. Делитесь ими с самыми достойными и помните: священна земля адбарская, ибо здесь находятся врата в Ашдорат, и место ваше — здесь.