У Милены нынче снова были посетители из одной из соседних деревень, что по зимнему времени как правило случалось нечасто и только по веской причине, но после Йоля что-то зачастили они прямо. Ведунья поглядывала то на разложенные на сундуке дубовые кругляшки с рунами, то на сидящую напротив девку, и думала, что это очень уж надо хотеть замуж, чтоб полдня по сугробам тащиться за-ради гадания.
— А отчего вы в нашем селе зимовать не остались? – тоже поглядывая на непонятные знаки, между делом полюбопытствовала та. – У нас и дворы побогаче, и народу поболее.
— Да, у вас хорошо, – согласилась Милена, вытащив из кожаного мешочка две последних руны. – Потому вам знахарка не надоба. Вот и осталась там, где нужнее.
На хуторе старого Хью, на самом деле, тоже было совсем неплохо, а кроме того старшая его невестка носила под сердцем двойню и роды обещали быть трудными. Когда приехала, ещё до праздников, Лена так и сказала старику, что в конце зимы она здесь понадобится. Тот подымил трубкой, почесал в бороде, да и предложил остаться. И, в общем, не прогадал.
Ведунье выдели угол и до весны приняли в семью. И она к домочадцам Хью отнеслась соответственно. Как всегда по холодной поре хворали ребятишки, ни с того ни с сего перестали нестись куры, корова добралась до сухих отрубей и обожралась ими так, что едва не околела от заворота кишок, а потом ещё и сам Хью в прорубь провалился и едва не утоп. Так что и дел всем хватало, и еды, и тепла, и веселья.
Денег вот не хватало только. О появлении ведуньи быстро прознали все кому не лень. Иные сами приезжали на хутор, а к кому она при случае выбиралась. Но, как ни крути, а монет на селе всё одно ни у кого не водилось. Люди и нелюди рассчитывались с нею тканью, утварью и гостинцами, а деньги, да и не только их, по большей части забирали мытари.
После гибели супруга владетельница здешних земель леди Россер не назначила налогов разве что за воздух, и то лишь потому, что не придумала, как подсчитывать вдохи. И это было ещё одной причиной, по которой Милена предпочла зимовку на отдалённом хуторе, а не в большом селе. Она-то налогов не платила, а сюда баронессе и сборщикам податей было не добраться.
— Не делай того, что задумала, – предупредила девицу Милена, оценив рунный расклад. – Оно получится, но до добра не доведёт. Сама потом не рада будешь. И не суди мужчину по внешности, суди по поступкам. Он ведь тебе не для того надобен, чтоб в хате для красоты поставить.
Лена заправила выбившуюся белую прядь под платок и оценивающе взглянула на молодую селянку, прикидывая, кто бы ей подошёл. Ведунья уже неплохо знала местных жителей, так что толковала гадание и раздавала советы исходя из этого знания.
— Весной к тебе посвататься вдовец. Согласишься – будешь счастлива. А если со своим милым сбежишь, то и родителей огорчить, и сама потом наплачешься.
У девки глаза сделались, словно блюдца. Ничего-то от ведуньи не утаишь. А Милена рассказывала ещё долго, после чего погадала младшей сестрице будущей невесты и осмотрела их матушку, жаловавшуюся на боли в ногах.
— Спасибо тебе, – шепнула женщина, уже собираясь в обратный путь, и протянула ведунье лукошко с подарками. – А то старшая у меня горячая, того и гляди, вычудит что-нибудь.
— Обе они у тебя горячие. Так что и второй пораньше жениха сыскать хорошо бы было, – покивала ведунья, вручив ей плошку с мазью. – Вот этим ноги на ночь натирай, в тепле держи, а летом капустные листья прикладывай. Совсем уже не вылечишься, мы ведь не молодеем, но от боли я тебя избавлю и спать спокойнее станешь.

Цепной пёс на стук отозвался хриплым, ленивым лаем. Сразу чувствовалось, что стоящий по ту сторону забора не вызывает у него ни злобы, ни тревоги. Но службу сторожевую нести надобно, ведь за это ж и кормят, и потому "гав". Уильям, тот самый сын старика Хью, что умудрился жёнушке двойню заделать, чтоб не сорить в доме, ломал в сенях хворост для печки. Услышал лай, выглянул за ворота и удивлённо воззрился на стоящую за ними девицу.
На хуторе шесть дворов. Везде близкая родня Хьюго живёт. Кроме последнего, где найдёныш безродный поселился. Впрочем, и его тут тоже почти роднёй считали. Так что всё на виду, все всех знают, а тут лицо новое, незнакомое. Откуда взялась – непонятно.
— Ты чего здесь? И как?..
Уил оглядел заснеженное поле с виляющей вдоль забора топкой. В деревне на шесть дворов каждый дом крайний, с каждой стороны то луг, то пруд, то пашня. Видно далеко, только вот ни саней, ни лошади поблизости не обнаружилось. Неужто рыжая пешком притопала? Впрочем, не только лошади, но и опасности рядом видно не было, так что девушку впустили без долгих разговоров. И то верно, разве ж это дело, зад морозить, когда рядом очаг топится и свежий напар из смородинового листа готов.
Обуви в здешних домах не снимали или в слякотную пору меняли уличную на домашнюю и обратно. При этом одна от другой почти ничем не отличалась. А зимой в этом и вовсе не было нужды. Ходили, как есть, чтобы не застудить ноги на устланном соломой полу. Уже основательно кругленькая Стефанна, в ярком платке и с таким же ярко расшитым кисетом на длинной тесёмке, болтающемся как раз на уровне живота, вместе с Миленой вооружились широкими прямоугольными ножами и дружно строгали капусту.
Хозяйка дома за ведуньей никак не поспевала. Но это и понятно. В пёстром мешочке, что висел у неё на шее, лежало сырое яйцо. Это украшение считалось оберегом, но, разумеется, ровным счётом ничего волшебного в том яйце не было. Такой "амулет" сделала Милена для будущей матери, чтобы та не урабатывалась по хозяйству и поберегла если не себя, то хотя бы магическую штуковину, которая должна была принести здоровье её детям.
Обе женщины тоже слышали возню во дворе, так что появление Уильяма неожиданностью не стало, а вот гостей сегодня как-то никто не ждал. Впрочем, с тех пор, как здесь появилась Милена, нежданные гости случались часто и к этому уже попривыкли. Стефанна вытерла руки о фартук и, после традиционных приветствий, пригласила девушку войти. Между тем ведунья закончила с четвертушкой велка, и смахнула накрошенную капусту в котёл, освобождая стол.
Судя по запахам, сегодня на обед обещали быть тушёные овощи с копчёной кабанятиной. Не каждый аристократ себе такое позволить может. А Вильям с супругой не мог и подавно. Не мог бы, если бы самую малость не промышлял браконьерством. Впрочем, домашняя свинья или дикая, в котле сумеет различить далеко не каждый. Тут и собачатину с бараниной запросто можно перепутать, не говоря уж о таких гастрономических тонкостях.
— Здравствуйте, – Милена смерила пришелицу взглядом, почистила ножи друг об друга, вытерла насухо и убрала на полку. По реакции хозяев она уже поняла, что девушку те не знают, но для приличия всё-таки спросила: — Вы ко мне или по какому иному делу приехали?