Марш была наблюдателем. И ей нравилось то, что она видела, пока неторопливо попивала в сторонке кровь из медного губка и не мешала собравшимся готовиться к предстоящему ритуалу.
Ночь обещала быть интересной. По-другому быть не могло: пять магов-демонологов и приглашенный на эту закрытую встречу вампир должны были сделать ночные часы увлекательными. Иначе все это больше напоминало бы начало неудачной шутки. Моэнс. Ивар. Рихадо. Мортен. Тирта. Пятерка, за которой наблюдала Шай все эти два месяца в Цейхе, были знающими свое дело магами, следующими принципу «один за всех, все за одного» в своих исследованиях и достижениях, в удачах и поражениях, в победах и ошибках. Но сегодня Марш интересовал только один из демонологов. 
Шайло, устроившаяся на мягких подушках на полу, завороженно наблюдала, как кропотливо и точно Моэнс выводил пентаграмму: каждое его движение – произведение искусства, мел в его огрубевших пальцах – кисть в руках гениального художника, пятиконечная звезда на каменном полу – полотно, на котором расцветает алыми и черными красками новая картина мастера. На каждой вершине кровавой фигуры покоились тускло блестевшие камни: оникс, горный хрусталь, лунный камень, черный агат, кошачий глаз. Сизый дым из кадильниц, подобно серебристому змею, стелился по полу, обвивая оголенные ступни и лодыжки, целуя обнаженную кожу. В воздухе, затхлом и нестерпимо теплом, стоял запах курительной смеси, кислого фруктового вина, восковых свечей и свежей молодой крови – в последнем Шайло не могла ошибиться.
Вспыхивали свечи. Тлели травы дурмана. Шелестели страницы фолиантов. Шепот наполнял круглый каменный зал, в центре которого багровый рисунок пентаграммы казался черным. Шайло почти допила кровь и теперь, откинувшись спиной на подушку, рассеянно поглаживала пальцами ободок кубка. До момента, ради которого она прибыла в город, оставались минуты, таявшие как льдинка в теплых ладонях.
Глоток вина перед ритуалом – традиция этого квинтета, мелочь, в которую посвятили Шайло. Таким нельзя было не воспользоваться. Как у маленьких пауков самый опасный яд, так у невинных мелочей самые ужасающие последствия.
Все крылось в мелочах, о которых Марш не стала сообщать Моэнсу. Ему не нужно знать детали, из-за которых все может пойти немного не так, как планировалось.
Например, что один из защитных камней пентаграммы – изящная фальшивка, которую не отличить от подлинного оникса.
И как легко в вине, наполняющим кубки, растворился яд, сладко оплетающий разум своими чарами. Люсьену отдельная благодарность за тот пузырек.
Или же о том, что Аркон разочарован в нем. Слишком много ошибок, много неудач, много сомнений, и последствия затянувшихся провалов Моэнса не заставили себя ждать. Сегодняшний вечер не был попыткой что-то исправить: этих попыток было достаточно – и результаты оставляли желать лучшего. Сегодня – последняя услуга, которую он мог оказать.
Шайло светло улыбнулась магу, который закончил зажигать последние свечи и улыбнулся ей в ответ, вставая у одной из вершин пентаграммы - оникса. Четверо других магов-призывателей заняли свои места, взявшись за руки. И даже если глубокие капюшоны тенью скрывали их лица, Шайло видела, как прилила кровь к их щекам и губам, каким теплом горели у них губы, и слышала, в каком возбуждении бился нестройный хор пяти сердец – яд разливался по телу, лихорадил разум и опьянял мысли.
Ритуал начался.

Отредактировано Шайло Марш (20-02-2019 09:05:00)

Шайло нервничала, но все с тем же любезным интересом гостя наблюдала за происходящим – ей нельзя была терять лицо. Что бы ни происходило вокруг, она должна была до победного конца придерживаться избранной роли. Сейчас – наблюдатель, который определенно никак не мог помешать ритуалу, а значит и не должен был напряжен или хмур. Легкая взволнованность простительна: не каждую ночь ей удавалось понаблюдать за тем, как в круге призывы является демон. Истинная причина ее пребывания здесь – разговор отдельный.
На какое-то мгновение Марш показалось, что время замерло, а вместе с ним и пятерка демонологов: они застыли на месте, подобно мраморным скульптурам в саду, державшие друг друга за руки в мрачном хороводе. Однако эта иллюзия растаяла, стоило залу наполниться тихим хором шелестящих голосов, мрачным песнопением на языке, на котором могли говорить лишь те немногие безумцы, связавшие свою жизнь с демонами. Квинтет призывателей, облаченных в чернильно-синие одеяния, босых, взявшихся за руки, сам казался чем-то чужеродным, не вписывающимся в мир людей. И они навевали мысли о палачах. 
Пять свечей погасли, серебристый дым, льющийся из кадильниц, взял в кольцо нарисованную на полу печать. Шайло чуть подалась вперед, отодвинув подушку, чтобы разглядеть, как за пеленой удушливой дымки дурманов возникла чужая фигура. У них получилось? Восторженный синхронный вздох был достаточно выразительным утвердительным ответом. Марш бросила короткий взгляд на довольный своей работой квинтет.
У Тирты такой вид, будто она сейчас расплачется от счастья. Лицо Рихадо покраснело от напряжения, но на сухих губах мужчины играла блуждающая лисья усмешка. Ивар с таким же восторгом смотрел только на новых девочек в бардаке. Мортен, кажется, забыл, что ему можно и вообще нужно дышать. Моэнс выглядел же как обычно: довольная улыбка человека, который одержал победу и смотрел на плоды своего успеха – человека, который не подозревал, как близок к самому грандиозному и последнему провалу в своей жизни. Дурман в вине тормозил мысли, превращая их острый клинок воина в грубый притупившийся тесак мясника. Шай не сомневалась, что если бы не он, то от нее бы сейчас осталась горстка пыли. Но пока все взгляды были прикованы к демону.
Любопытный экземпляр. Марш не могла точно сказать, чего ожидала от существа в круге, но его облик нельзя было назвать обычным. Дракон, заключенный в людское тело, - первая мысль, которой она могла бы описать этого демона.
И, судя по всему, не особо терпеливый.
- А это, как я понял, плата?
Ох, ее заметили.
Марш только покачала головой, мягко и спокойно улыбнувшись. Несмотря на всю ситуацию, такой вопрос ее даже слегка позабавил. Принести ее в жертву было бы проблемно.
- Наблюдатель. Прошу, не обращайте на меня внимания.
Моэнс говорил. Говорил много, быстро, сбивчиво, возбужденный то ли успехом, то ли ядом, то ли всем сразу. Говорил о сотрудничестве – какая изящная формулировка рабства – и готовности заключить договор с демоном в обмен на весьма тривиальные, но классические вещи вроде благословения темных сил, материального и духовного обогащения, роста амбиций и своего положения, от которых подозрительно попахивало попыткой уйти из рук одного вампира вкупе с излишней самонадеянностью, что многое объясняло. Шайло тем временем сделала последний глоток из бокала и аккуратно убрала кровь с губ, поставив кубок на пол рядом с кувшином отравленного вина.
Переломный момент настал в тот миг, когда Моэнс внезапно замолчал на полуслове. И медленно опустил взгляд на оникс, скреплявший защитный круг. Который должен был сдержать защитный круг. Три эмоции последовательно мелькнули на его мгновенно побледневшем лице: непонимание, потом потрясение и после истинный ужас.
Все пошло прахом.

Расправа была быстрой.
Марш оставалось только тихо сидеть в сторонке и наблюдать, как погибает квинтет призывателей, но не вмешиваться: попасть под горячую руку – наименьшее, что вампиресса хотела бы испытать сейчас. Может быть, удар обычного оружия ее и не убьет, но мало приятного в том, чтобы ощутить на себе все прелести смертельных для живых людей ранений. Рихадо, Ивар и Тирта отправились на встречу с богами в первую же минуту – два тела, истекающие кровью, и горка пепла.
Из пятерки остались двое.
Моэнс лежал на полу, прижав руки к паху, и Шайло стало его почти жаль: его товарищам по крайней мере не пришлось унизительно страдать перед смертью. Мортен же оправился от потрясения быстрее, чем можно было ожидать от него: Марш как-то не наблюдала чего-то особенного от него за все то время, что была рядом. Моэнс был лидером и идейным вдохновителем; Тирта являлась источником забытых всеми знаний; Рихадо обладал гибким умом и строил невероятные планы; Ивар заметал следы и прятал любые компрометирующие всех улики. Мортен же был чем-то средним, поэтому то, что он последним остался на ногах, не могло не удивлять.
Видимо, ей все же придется вмешаться.
Короткий жест, быстрое слово и контакт глаза в глаза, чтобы пошатнуть еще больше ясность чужого рассудка и заставить кровь, отравленную сладким дурманом, кипеть подобно жидкому пламени. Мортен с глухим криком упал на колени, потом на живот, перекатился на бок, впившись в собственное тело ногтями, будто желая разорвать кожу, чтобы только перестать чувствовать охвативший его жар. Шайло не хотела прибегать к столько грязному методу, как и к насилию в принципе, но если выбирать между сбежавшим Мортеном и мертвым Мортеном, то вполне очевидно, что нужно выбрать. Крик перешел в сдавленный болезненный стон, когда Марш, приблизившись к Мортену со спины, опустилась на колени рядом с мужчиной и, приподняв его за плечи, впилась клыками в обнаженную шею – и кровь обжигала не хуже горячего чая, поданного в фарфоровой чашечке ровно в полдень. И если в неопытной юности, в самом детстве бессмертия вампирессе приходилось контролировать себя, чтобы не убить случайно жертву, то сейчас пришлось наоборот приложить усилия, чтобы игнорировать, как с каждым сделанным ею глотком жизнь покидала все слабее сопротивляющееся тело.
Моэнс хрипло ругался и сыпал проклятиями, наблюдая, как умирал его последний товарищ и вместе с ним последняя надежда выбраться из этого зала.
- Приношу свои извинения за доставленные неудобства, - Шайло вытерла алеющие губы рукавом одежды Мортена и поднялась на ноги, отряхивая пыль с колен темных брюк.
Решать судьбу Моэнса, от которого она узнала очень много нового и неприятного о себе, девушка оставила демону, что ей казалось вполне заслуженным. Сейчас ее больше волновало другое: с магами было все кончено, она осталась одна, и ничто не мешало демону оторвать ей голову или что похуже. Марш нужно было что-то срочно что-то придумать, чтобы выбраться из столь ненадежной ситуации. Придется вести переговоры.
- Полагаю, вы не так планировали провести этот вечер и теперь справедливо находитесь в дурном расположении духа, - Шайло виновата повела плечами и подняла голову, посмотрев демону в лицо. Наверное, она даже выглядела забавно: почти на полметра ниже, но решительности не стать еще одним трупом, уже мертвым окончательно, даже больше, чем у кого-либо. – Но прежде чем вы захотите свернуть шею и мне, не хотите выслушать предложение, которое заставит вас передумать?
Какую драгоценность демоны берегут ревнивее всего на свете?
- Оно касается вашего имени.

Отредактировано Шайло Марш (25-02-2019 08:39:15)

Будь терпелива.
Беседовать демоном, находясь в зале темных ритуалов, в окружении четырех трупов и одного истекающего кровью мага, - опыт незабываемый, что-то вроде купания в пруду с пираньями или жонглирования живыми скорпионами, но намного опаснее: любое ее слово или действие могло привести к очень печальным последствиям.
Сохраняй спокойствие.
Брань Моэнса перешла в кровавые хрипы. Способ заставить его замолчать не самый мягкий, но действенный, однако Шай все же предпочла бы мертвое молчание со стороны мага. Демон тем временем приводил испачканное оружие в порядок и не был особо впечатлен началом переговоров, но то, что он не спешил проделывать с вампирессой те же неприятные процедуры, что с незадачливыми призывателями, не могло не обнадеживать. Хотя бы немного.
- Как интересно, ты решила мне угрожать?
- Нисколько. Я только защищаюсь, - Шайло подняла руки - угрожать ей нечем. Она была самим воплощением безобидности. У нее были только слова и… слова? Скромно, если не сказать, что безнадежно. Марш и не планировала выходить за рамки разговоров сегодня, но в сложившихся обстоятельствах ей нужно было предложить что-то, что заставит призванного демона сменить гнев на милость.
- Знаешь, есть способы разговорить даже мертвеца... 
Кому, как не вампиру и гробовщику-некроманту, это знать? У нее были слова и немного магии, чтобы беседовать с мертвыми.
- Не сомневаюсь. И могу помочь с беседой.
Шайло хмуро посмотрела на Моэнса. Мужчина отчаянно зажимал рукой рану на шее и больше не хрипел, только дышал с глухим свистом, отчего на каждом вдохе на его губах появлялись и потом лопались кровавые пузыри. Он не должен увидеть рассвет и выйти из зала живым, но это решать демону, а она должна сделать все, чтобы подтолкнуть к этому. Марш сделала несколько шагов вперед, почти случайно наступив на пальцы мага, но не повела и бровью в ответ на громкий стон боли, всецело обращая свое внимание к демону.
- Только он и знает, не ушло ли ваше имя за пределы этих четырех стен, - вампиресса кивнула на Моэнса. - Но сейчас легко может солгать. Поверьте, мертвым он будет полезнее в своей искренности. Я провела рядом с ними, - быстрый взгляд в сторону погибших демонологов, - достаточно времени и знаю, о чем говорю.
Здесь Шайло не лукавила. Солгать и быть пойманной на лжи было бы прямой дорогой к другим мертвецам и Рилдиру, а у нее все же были свои планы на будущее и окончательная смерть в них не входила. Можно хитрить и врать, обманывать и плутовать, создавая из фальшивых слов обманные образы и истории, но только не сейчас и не демону, с которым нужно было договорится во что бы то ни стало.
Ей нужно было показать серьезность своих намерений.
Марш стянула с левой руки перчатку и сжала ладонь в кулак, направляя на собственную плоть простое заклинание - и слабая боль царапнула ладонь, на которой расцвел небольшой порез, а на смуглой коже выступила темная холодная кровь.
- Предлагаю соглашение. Я обеспечу вам последний разговор с Моэнсом, а вы гарантируете мне полную неприкосновенность до ритуала, на всем его протяжении и после него. По-моему, честная сделка, - вампиресса протянула руку демону. - Нет нужды в конфликте, если можно решить вопрос миром.
Будь вежлива.
- Как я могу вас называть?

«Девочка, да ты совсем обнаглела» - как-то так можно было описать реакцию демона на условия договора.
Нехорошо вышло.
Марш быстро поняла, что допустила ошибку, чудом не ставшей фатальной в тот же момент: ее формулировка "после ритуала" для собеседника показалась весьма расплывчатой и чересчур забегающей вперед. Возможно, такое условие бы сработало с кем-то из смертных, не имевших опыта в подобных договорах, ведь мало кто понимает масштаб коварного слова "после", которое может означать как несколько часов, так и время, пока не погаснут звезды и пока боги не решат, что пора этому миру заканчивать с жизнью. Было бы неплохо, конечно, выбить из демона согласие на ее неприкосновенность длинною в вечность-другую, но не сегодня. Она должна чувствовать себя разочарованной?
Скептицизм демона был предсказуем, и Шайло вполне разделяла это чувство: у него не было причин доверять вампирессе... которая, правда, поспособствовала расправе над призывателями и не пыталась перехватить инициативу заставить призванное существо покориться ее воле, но кто в столь тяжелое время не параноик?  У демонов всегда хватало проблем, а постоянный риск оказаться в круге призыва навряд ли способствовал росту доверия к любому, кто предложит выгодное - или кажущееся выгодным - предложение. Ее предложение проверку на выгодность не прошло, и теперь Марш только испытывала терпение демона.
Самое время вспомнить, на чьей стороне преимущество. Шайло не чувствовала, что в полной мере контролирует всю ситуацию, но держалась с прежней уверенностью: сосредоточенный хмурый взгляд, ни следа испуга перед демоном, ни намека на враждебность. Марш немного помолчала, раздумывая над словами демона. "Я не стану тебя убивать" не означало "я не стану отрывать тебе руки и ноги, наматывать кишки на кулак, поджигать, насиловать, ломать все кости, угрожать осиновым колом и раскаленным железом, пытать темной магией и показывать прочие развлечения демонической жестокости". Ее подобное не убьет, но испытывать боль, не имея возможности умереть, не самое приятное времяпровождение. А если он не позволит ей выйти из зала, тем самым вынудив дожидаться заката? Безумие соглашаться на подобное неопределенное условие. Такое же неопределенное, как ее "после ритуала". 
- Вы не станете причинять мне любой вред до заката. Ни физический, ни моральный, ни какой-либо еще. И позволите беспрепятственно уйти, - согласилась Марш, обдумывая, как побыстрее закончить со всем произошедшим кровавым безобразием и убраться из города как можно подальше. Несколько ночных часов, утро и день для сна, вечер и закат - этого ей должно было хватить. - По рукам?

Она договорилась.
Это были не самые выгодные условия, но здравый смысл подсказывал Шайло, что попробуй она надавить чуть сильнее, то ее голова сейчас лежала бы отдельно от тела, а демон бы и глазом не моргнул. С другой стороны, она получила небольшую отсрочку, которой было достаточно, чтобы окольными путями начать добираться до дома в Аримане.
Способ демона дать крови для заключения договора был… интересным. Немного грязным и всего чуть-чуть вызывающим недоумение, ведь существовали способы пораниться менее экстравагантные, чем пытаться откусить себе палец: например, сделать небольшой надрез кинжалом или осколком стекла. Или же проблема заключалась в том, что обычное оружие не нанесло бы демонической плоти даже царапины, поэтому пришлось прибегнуть к таким мерам? Хорошо, что Шайло давно не испытывала глубокой брезгливости к чему-либо: первое ее ремесло, долгие годы единственное и странно любимое, работа гробовщика и могильщика, с грязью и кровью, заставило это чувство умереть, сменившись разве что легкой неприязнью к чему-либо, а последние несколько лет окончательно лишили ее отвращения к куда более неприятным вещам, чем прокушенный палец. 
Кровь демона – алая, горячая, живая – смешалась с кровью вампирессы – темной, холодной, мертвой. Хрупкие слова договора стали крепче стали, ведь расплата за невыполнение условий могла стать ужасающа, обрекая на безумие или гибель. Марш, чувствующая, как быстро остывают багряные «чернила» на руках, знала, что сильно рискует, но лучше так рискнуть, чем согласиться на пустые обещания демона.
- Рада, что мы смогли договориться, господин демон, - кивнула Марш, разжимая пальцы и снова надевая на руку перчатку, не заботясь о том, что мягкая темная мягкая кожа будет безнадежно испорчена – у нее сейчас были заботы поважнее.
Моэнс истекал кровью и больше походил на раненого зверя, чем на самоуверенного и амбициозного мага, каким был всего несколько минут назад. Какая жалость, что кроме магии призыва более он не мог ничем козырнуть: Тирта, Ивар или Рихадо могли выкинуть какой-нибудь трюк, даже валяясь на полу с разодранным горлом, а Моэнс слишком полагался на них, тем самым отдавая всего себя только науке призыва. Возможно, что такова его судьба – смерть в одиночестве и без надежды на спасение. Эль – у демона оказалось очаровательное чувство юмора – избавил себя и Марш от необходимости тратить силы на тройку сопротивляющихся магов.
Но хватить терять время, пора заняться самым интересным.
И если бы сердце Марш могло биться, то сейчас бы оно трепетало. У нее были очень близкие отношения со смертью. Во всех смыслах.
Вампиресса обошла Моэнса, судьба которого теперь была решена, и снова посмотрела на демона.
- Он ваш.
Шайло на секунду задумалась.
- Пожалуйста, не повредите голову и сердце.
Демон, что-то проворчав под нос, подошел к лежащему на полу, еще живому магу. И без особых затей углубил ту рану, что уже была на шее. Простым движением, взяв два протазана на манер ножниц. Шея ведь не голова. Стоящая на груди когтистая лапа не дала магу сильно дергаться. Явно картинно поклонившись, демон сделал шаг в сторону.
Шай благодарно улыбнулась и даже немного поаплодировала, не удержавшись от такой возможности.
- Благодарю. Пока присядьте, это займет некоторое время.
Ее сила – в смерти и разложении. Магия мертвечины, запретная магия, разрывающая ткань, разделявшую миры живых и мертвых. То, что скрывалось по другую сторону, в мире, где нет место бьющимся сердца, было близким, знакомым, родным. Марш склонилась над так быстро холодеющим телом мужчины, чьи пальцы все еще сжимались и разжимались, сведенные предсмертной судорогой, и пристально посмотрела в его синие глаза, которые застилала чистая ненависть. Тем лучше: сильные чувства перед смертью еще никогда не вредили служению после нее. Вампиресса нашла тонкий и острый стилет, с рукоятью, украшенной позолотой и символами на языке смерти, спрятанный под одеяниями Моэнса – теперь ему он не нужен, но вот ей пригодится; избавила его от мантии, расстегнула застежки рубашки. Вид судорожно вздымающейся в самые последние секунды жизни груди не вызывали ничего, кроме интереса: ни голода, ни милосердия, ни сочувствия, ни жалости – она насмотрелась на достаточное количество мертвецов, и смерть стала суровой, но беспощадной обыденностью. И когда тело мага в последний раз изогнулось, а потом застыло, а взгляд, до этого горящий и живой, остановился на ее лице, Шайло поняла, что вот оно тот момент, который нельзя пропустить.
И нанесла один точный и быстрый удар тонкого стилета в сердце, которое остановилось за мгновение до пронзившей его сталью.
Жизнь обрывается.
Ее магия – холодная плоть, темная кровь, запахи разложения и приторной гнили. Последний удар сердца, последний вздох, а потом беспросветная тьма, конец, небытие. Шайло осторожным движением закрывает глаза Моэнса, оставляя на веках красные отпечатки, и мысленно призывает волну магии – темной, мертвой, опасной и близкой до дрожи. Сколько лет прошло с той ночи, когда неопытная гробовщик, в страхе перед светом жмущаяся к любой тени, познала первые секреты искусства некромагии? Но ощущения были все те же: поднятый ее силами мертвец – сосуд, в котором остались только воспоминания и физические силы, но не чувства и какая-либо воля. Всего лишь марионетка в руках темного кукловода.
Она ласково шепчет заклятие, выводя кровью узоры на бледном лице мертвеца, спускаясь ниже, оставляя багряную дорожку на шее и очерчивая кровавые следы на груди, у сердца – и Марш не покидает ощущение, что у некромагии есть вкус и даже запах: праха, пепла, соли, меди, розмарина – или же ей только кажется? Но магия, следующая за словами, точно имеет цвет: черный, темнее лучшей ночи, темнее души самого Темного бога, и запретные знания, заключенные в эти слова, в эти силы, обретают форму, паутиной распространяясь по телу, а потом проникают в плоть, оставляя только серые следы. Кровь алым ковром омывает каменный пол, пачкает темные одежды, становится красными перчатками на руках Марш, которая, сидя на коленях, заканчивает выводить символы на груди и лице погибшего – быстрее, пока плоть все еще хранит крупицы последнего тепла и пока магия смерти тянется незримой нитью к замершим разуму и сердцу, как нить разматывающегося клубка.
Его жертва не будет напрасной, в его смерти есть смысл.
Поцелуй в окровавленные, холодные губы мертвеца – всего лишь для драматизма, в котором нет никакого магического смысла, но в котором Марш не может себе отказать.
И вот Моэнс моргает. Он похож на разбуженного посреди глубокой ночи человека: такой же непонимающий, что происходит, и это так не похоже на его обычно уверенный взгляд, ныне пустой и остекленевший, что Шайло позволяет себе на мгновение усомниться, что она смогла сделать все правильно. Но ощущения контроля над только ожившим мертвецом гасит всякие сомнения: у нее в руках будто короткий поводок, сплетенный из тонкой паутины, на который посажен мертвый хищник. Она смогла это сделать.
- И снова здравствуй.
Шайло хитро смотрит на демона и искренне, победно улыбается, обнажая клыки.
- У господина Эля есть к тебе несколько вопросов. И я надеюсь, что теперь ты будешь достаточно откровенен и не станешь никого разочаровывать, - нежно шепчет Марш на ухо воскресшему, в ее взгляде – азарт, восторг и гордость, и делает широкий жест рукой – все для демона, подходи и бери, беседуй, она не будет мешать.

Шайло прекрасно, во всех деталях помнила ту ночь, когда первый мертвец под ее руками, заляпанными темной кровью и немного дрожащими, открыл пустые глаза. Молодая девушка, почти ее ровесница, облаченная в белое платье, с ниткой перламутрового жемчуга на лебединой шее и глазами – как серебристые озера, затуманенные смертью. Шай тогда все никак не могла избавиться от ощущения, что ненадолго воскресшая смотрела на нее с осуждением и неодобрительно поджимала губы: бледные, сухие, бескровные и холодные – любопытно, каков на вкус такой поцелуй? На ее черных волосах тогда все еще лежали изящные снежинки, и даже когда Шай провела рукой по темным локонам, они не растаяли – смуглая ладонь была так же холодна, как и зимний воздух той ночи. До утра никто не произнес ни слова: ни погибшая незнакомка, ни Марш, вступившая на темный путь некромагии, с которого уже не сойти и не повернуть обратно.
С той ночи прошло уже много лет. И теперь вместо неизвестной девушки, чью могилу вампиресса потревожила далекой снежной зимой, был Моэнс, тело которого так быстро остывало, а символы крови казались черными знаками на посеревшей коже. Шай нисколько не смущало присутствие мертвецов рядом, а временами даже успокаивало, хотя она более не пряталась среди них так, как когда-то – мертвая среди таких же мертвых, вполне достойная компания.
Сейчас бы так. Демон был искрой жизни среди мертвого пепелища.
- От кого она наблюдатель?
Шайло напряглась. Нехорошее начало разговора.
- От покровителя. Благожелателя. Вампира, - после непродолжительной паузы ответил Моэнс.
Его голос звучал глухо и чуждо, совсем не напоминающий ничем о том энтузиазме, который вампиресса привыкла слышать. Шай не совсем радовало, что природа «нанимателя» Моэнса была известна, но так и не прозвучавшее имя было подобно снятой с шеи петли. Все не так уж и плохо, если вечер обойдется без имен.
Но не стоило расслабляться.
- Откуда узнали мое имя?
Хороший вопрос. Шайло сама бы полюбопытствовала, но квинтет хранил свои тайны слишком тщательно, а ей не нужно было лишнее внимание.
- «Vulgtm hafh'drns ron shogg»*, - слова нечестивого языка звучали подобно змеиному шипению из уст поднятого мертвеца. - Тирта искала многие имена в старых записях ее наставника. Рихадо их расшифровал. 
Каждое слово давалось Моэнсу с трудом, он будто задыхался на каждом слоге. Марш чувствовала привкус крови во рту – но это ее ощущения или же это кровь на губах Моэнса? Шай проморгалась, перед глазами на мгновение все потемнело: ее опыта все еще не было достаточно, чтобы можно было не контролировать мертвого постоянно, удерживая его против природы смерти и вопреки жизни.
- Что тебе пообещали?
- Сведения и информацию. Деньги, прикрытие и поддержку. Вещи для ритуалов, лучшие жертвы, тайные места. Защиту от лишних вопросов и чужих глаз, - последние слова Моэнса, отвечавшего коротко и безжизненно, прозвучали как предсмертный хрип.
Ей нужно практиковаться. Ноги словно налились свинцов, и Марш осторожно опустилась на мягкие подушки, сложив руки на груди и мрачно наблюдая за продолжающейся беседой.

* «Молитвы священников культа царства тьмы»  (во славу Лавкрафта)

Отредактировано Шайло Марш (16-03-2019 10:15:29)

Вопросы демона становились интереснее. Странно было бы рассчитывать, что они прекратятся или что Моэнс внезапно станет мертвее мертвого – Шайло старалась держать поводок некромантии как можно крепче, несмотря на скромный опыт. Марш больше работала с плотью, оставив мысли мертвецов в их смертном покое. Одно дело – использовать только тело, заставить его двигаться, вдохнуть действие в окоченевшие мышцы, но совсем другое – заставить его окунуться в собственную память. Демон требовал именно последнего – и вампиресса обязана была приложить все усилия, чтобы обеспечить этот разговор. 
- Кто от вашей группы узнал мое имя?
- Первым узнал я. Потом знали все мы, но никто более. Мы доверяли друг другу.
- Как мило, - вполголоса проговорила вампиресса, почти впечатленная такой преданностью магов друг другу. Наверное, с такой верностью было бы чудовищно оставлять кого-то одного в живых, когда остальные мертвы, и гибель Моэнса можно даже считать своеобразной услугой, которую он, правда, не сможет теперь оценить со всем достоинством.
- И как вы с "доброжелателем" связались впервые?
Шайло нервно поправила перчатки на руках. Она не знала, что именно мог сказать Моэнс, как мог даже после смерти все усложнить, но могла поспорить на что угодно, что сохранись у на время воскресшего мага чувства, то он бы сейчас усмехнулся.
- Она нашла Мортена на званом вечере, устроенном четой Лавуа два месяца назад. Не представилась, предложила выпить и поговорить о долгах Мортена. Все, что мы делали, заставило его занимать суммы, которые он не мог вернуть: на взятки, на устранение свидетелей, на замалчивание всей правды. Он был в отчаянии, его уже начинали подозревать, задавать вопросы, обыск мог случиться в любой день, поэтому согласился принять помощь, не обсудив ничего с нами.
Ни досады, ни возмущения в голосе Моэнса. Только пустота, холод, которые пронизывали слова существа, рассказывающего историю памяти, не оставляя места для чувств и эмоций. Но так даже лучше: Шайло совсем не нравилась мысль о истекающим желчным сарказмом Моэнсе, при его жизни он наговорил сполна.
- Это был щедрый дар. Все долги были покрыты, никто ничего не спрашивал, мы смогли купить это место, родные не искали исчезнувших жертв, можно было продолжить наши изыскания, - Моэнс на секунду замолчал, пустым взглядом рассматривая демона, но потом продолжил, только чуть кивнув на вампирессу, - а она должна была присутствовать при каждом из них.
Марш не перебивала мага, удерживая его на ногах за поводок некромантии. Идея предложить свою – технически, не совсем свою, - помощь казалась удобной, чтобы быстро войти в круг приближенных Моэнса, которого нашли другие шпионы, несмотря на все ухищрения мага. И поначалу его результаты радовали, окупив все затраты на закрытие долга Мортена и на дальнейшее обеспечение всего необходимого квинтету. Но все хорошее имеет дурную привычку заканчиваться. Впечатляющие успехи в науках, в переводах забытых народами текстов, в темной магии и призывах существ из других миров закончились столь же впечатляющим падением, рядом неудач, последние из которых Моэнса попытался скрыть – и это было ошибкой куда более непростительной, чем сама неудача: можно простить провал, но не ложь.
- Можешь заканчивать
Большего и не нужно было. Моэнс упал как марионетка с перерезанными ниточками, стоило только ослабить и отпустить поводок.
- Любопытно, - Шай разочарованно посмотрела на пустой бокал, из которого пила, еще пахнущий кровью, и перевела мрачный взгляд на демона. – Вы узнали все, что хотели?

И вот они остались одни. Демон старался обустроиться в кресле со всем возможным комфортом, а вампиресса хотела покинуть этот зал как можно скорее, ощущая, как быстро и неумолимо убегает время, отведенное ей договором.
- Или ты желаешь составить мне компанию на более продолжительное время?
Марш недоуменно посмотрела на демона: он серьезно или это была такая разновидность юмора? Вопрос крайне странный, учитывая все обстоятельства. Шайло наградила демона полного откровенного скептицизма взглядом, не сделав ни шагу в его сторону: клятвы клятвами, но здравый смысл, подкрепленный инстинктом самосохранения, подсказывал, что от любого демона стоит держаться на расстоянии как можно далеком.
Ситуация, конечно, критична, но пока не настолько, чтобы она не нашла из нее выход. Марш знала, что трезвая оценка ситуации уже гарантировала как минимум четверть успеха, и сейчас ей как никогда нужно было мыслить ясно и четко, если она хочет успешно покончить с этим делом и вернуться домой.
- Заманчивое предложение, - Шай приблизилась к телу Рихадо и приподняла ворот его одежд, ощутив будоражащий запах крови. – Но вынуждена отказаться, - девушка расстегнула глухой воротник мага и нанесла аккуратный порез стилетом Моэнса на темную кожу Рихадо, подставляя кубок под безжизненно склоненную шею мага и позволяя ему наполниться. – У меня много работы и есть обязательства, не сочтите за грубость, - вампиресса надавил на шею, заставляя кровь быстрее наполнять бокал. – Может быть, в другой раз, в другом месте и при других обстоятельствах.
Девушка сделал небольшой глоток, блаженно прикрыв глаза, и чуть улыбнулась самыми уголками губ, смакуя вкус и искренне наслаждаясь кровавым напитком. Не то же самое, что у бьющейся в ее когтях жертвы, чье сопротивления возбуждали даже больше, чем само утоление жажды, с этим ничто не может сравниться, но после ритуала кровь уже покойного казалась не хуже меда, а ей еще понадобятся силы. Сейчас Марш важно было сбежать от демона как можно скорее и аккуратнее. Она могла уйти на своих двоих, но никто не остановил бы Эля от попытки составить ей сомнительную компанию. Могла перевоплотиться в летучую мышь, но у демона были крылья, а там и до охоты в небе недалеко. Шайло не хотела использовать крайние меры, но только они давали гарантию уйти без следа и не позволить демону ее преследовать.
Ей стоит быть осторожнее.
Портал, дорогой некромантии ведущий через мир мертвых, вспыхивает зловещей черной вспышкой перед Марш.
Вампиресса посмотрела на Тирту. В ее фиалковых глазах застыл предсмертный ужас, смешавшийся с гримасой полного непонимания. Наверное, из всего квинтета Тирта нравилась ей чуть больше остальных магов. Они часто беседовали вечерами. И пускай в словах Марш не было ни капли правды о себе, когда она на ходу придумывала невероятные истории жизни, но только Тирта скрашивала эти два месяца в компании излишне высокомерного Моэнса, бывшего неплохой, но все же посредственностью Мортена, погруженного в свои мысли Рихадо и щепетильного на грани одержимости ко всем мелочам Ивара. От последнего осталась только пыль, которую Шайло рассеяла в воздухе, просто наступив ногой в горстку серого пепла. Но этого не было достаточно, чтобы вампиресса ощущала хотя бы каплю сочувствия к ней, даже при всей симпатии – Марш не тяготила ни ее гибель, ни смерть кого-либо еще, ведь это было предсказуемым итогом расчета, а значит, что сострадание здесь неуместно.
- С вами было приятно иметь дело.
Девушка склонилась над Моэнсом и, подхватив его за плечи, шагнула к порталу, напоследок прощально откланявшись демону. 
- Доброй ночи.