Я шла по своим очень важным делам, о которых я сейчас говорить не буду, а скажу потом, шла я из города Греса туда, где делится река Райс, то есть к самой границе герцогства и путь мне предстоял неблизкий, но я не унывала совсем, потому что меня впереди благое дело ждало и очень нужное, а я к дороге привыкшая была и по пути думала что-нибудь хорошее людям делать, может быть сжечь кого-нибудь плохого, чтобы мир этот чище стал. И за вот такими вот мыслями я в пути была с самого утречка, как встала спозаранку и это уже не первый мой день пути был. Погода была диво хорошая и тепло очень было, и солнечно, видимо Господь наш, Имир, жену свою умаслил и та теперь вся расцвела и красота природная тоже с нею расцвела. И я так шла, шла и улыбка была на моем лице и пришла я в деревню, которую очень ждала встретить.
В деревне этой я была не первый раз уже и пошла искать местную церковенку, потому что поп местный меня раньше едою угощал, и сейчас тоже я очень хотела еды попросить, и мне не стыдно было совсем за это, потому что я миссию благую церковную выполняла, а Имир велит добрым путникам помогать и гостям ни в чем не отказывать. К тому же поп местный очень смешной и веселый был, и человек прямо очень хороший, и все они тут очень хорошие были здесь, и я никогда не боялася, что у меня тут кулон греться будет, потому что среди таких людей хороших и зла никакого подавно не бывает!

Но до попа я не дошла, потому что в деревне все не в порядке было. И людей было очень много на улице и все они шептались или говорили громко между собою, а кто-то телегу грузил спешно, в общем что-то случилось, и я сразу собралась, потому что если зло какое эту деревню посетило, то я прямо сразу была готова все злое сжечь, не думая! И я тогда подошла к мужику местному и сразу спросила его "Скажи мне, мужик, что это все суматошные такие!" А он на меня посмотрел сверху вниз, потому что высокий очень был, а я не такая высокая и ответил мне "Дракон прилетел, пигалица! Большой и страшный!" Ну я как это услышала, сразу все во мне всколыхнулось, и вспрыгнуло, и сердце чуть из груди не выскочило, но я не спешила, потому что умная уже была, и мне целых шестнадцать лет уже исполнилось, и я мужика знамением Имировым осенила и сказала ему "Господь с тобой, человек деревенский, драконы в горах сидят и на сокровищах спят! А у Вас тут гор нету." Ну он, когда я его осенила, понял, что со служительницей разговаривает, потому что на мне ряса моя надета была и сказал мне, что я сама могу посмотреть, и дракон у околиц сел на землю и ждет чего-то, а они тут не знают что делать. А я ответила "Глупые! Идите в церковь и молитвы Имиру возносите, свечи ставьте, потому что тогда Вас никто и не тронет!" И я, как этот совет дала мужику, пошла скорее на дракона смотреть, но я не побежала, потому что служительницам бегать не положено по деревне, а пошла, но очень быстро так пошла, прямо засеменила.

Я драконов всегда очень любила, потому что драконы мощные очень, и огнем все сжигают, и красивые прямо невероятно, и еще умные донельзя, как человек никогда умным не сделается, потому что они живут тысячи лет и голова у них большая очень! Только меня одно очень сильно смущало, точнее два обстоятельства, но я о них думать пока не стала, а просто вперед шла, чтобы дракона волшебного увидеть своими глазами.

И это был прямо настоящий дракон! Я до конца не верила, и когда спешила вперед, все думала, что это люди обознались и какое-нибудь чудо-юдо за дракона принимают, потому что люди иногда ошибаются, а это был прям самый драконистый дракон, какого только можно было придумать! Я его издалека увидела и сразу обомлела. Я тогда вперед заспешила, потому что дракона за крышами плохо видно было совсем, а потом выбралась на полянку подалече и даже рот раскрыла, так меня все это зрелище захватило и восхитило! И он прямо красивый был очень такой и он был огромный, огромный-преогромный, как десять меня, наверное! И черный весь такой был, очень хищный и мощный очень, но еще грациозный такой, изящный, все как прямо в сказках и мечтах! Я когда все это увидела, сразу поняла, какая я благодарная Имиру, потому что он мои все желания и мечты девические глупые всегда в этой жизни воплощает, потому что любит всех, и вот еще одна мечта моя сбылась совсем. И вел себя дракон очень порядочно, как такой мудрый и задумчивый, и не жег никого, хотя конечно мог бы, а о чем-то своем, драконистом думал, очень важном, наверное. И я все разглядывала его и разглядывала, и у меня даже рот пересох немножко, потому что я его никак не закрывала, и все глазам своим поверить не могла, и даже щипала себя несколько раз за ляжку, чтобы понять, что это все не сон и дракон всамделишный.

И я тогда поняла, что Имир мне неспроста дракона показал, и время мне пришло, и у меня вопросы прямо так на языке и вертелись. Я тогда пошла прямо к дракону и не слушала людей, которые мне говорить начали, чтобы я не шла туда и они все боялись очень, а я совсем не боялась, потому что вообще ничего никогда не боялась, только сделать что-нибудь не по совести или еще там несколько вещей, но это неважно все. И я тогда поближе к дракону подошла перед мордой его метрах в десяти, наверное, встала, не очень близко, чтобы не смущать, а глаза у него очень-очень мудрые были, там прямо мудрость веков внутри была. Я тогда впервые заробела немножко, когда в глаза ему посмотрела, потому что ну кто я такая, дракона от его мыслей отрывать! Но я сразу же себя в руки взяла, потому что и я не абы кто, а служительница самого настоящего и самого могучего, самого доброго бога на свете, и я тоже немножко драконьего внимания стою, даже и капельку пусть. И я тогда руками взмахнула и подпрыгнула и сказала громко: "Здравствуйте, дракон! Здрав-ствуй-те!" И еще подпрыгнула, чтобы меня точно заметил он. И потом сказала: "Мне Вам очень нужно задать вопрос! Послушайте, а Вы злой или добрый?!" Это очень важный был вопрос, прямо самый важный и я очень хотела, чтобы дракон мне что-нибудь ответил, и повторить вопрос была готова всегда, и ждать даже сколько надо.

Я очень нервничала и переживала, но не потому что боялась, что меня огнем сожгут, а просто момент такой был очень волнительный и какого прямо никогда уже в жизни, может, больше и не случиться вовсе! И я готовилась прямо, что меня пошлют куда-нибудь далеко или вообще замечать не станут, потому что дракон большой очень и ему дела нету до всяких глупых людишек, а прямо Имир меня щедро одарил сегодня благодатью Своей и дракон голову ко мне повернул! Заметил меня! Это так здорово было прямо, что я аж замерла в восхищении и глаза мои сверкали ярко так, что, наверное, ночью можно по лесу было ходить и все-все видно было бы! И он добрый оказался и мне прямо так и сказал! Только сказал не словами и пасть свою не открывал даже, а у меня голос в голове возник громкий, я аж подпрыгнула, потому что такого не ожидала совсем и сердце у меня екнуло очень, но тут же расцвело счастье в душе и словно светлее стало вокруг! Так я обрадовалась.

Я тогда улыбнулась весело и широко, и подпрыгивала, и в ладоши захлопала от радости и поближе к дракону подбежала сразу, но вовремя вспомнила что мне остановиться надо заранее, а то это неприлично может быть к драконам близко очень подходить, и может быть я ему неуютно очень этим сделаю, и обязательно спроситься разрешения надо. Я сказала тогда честно-честно: "Это очень здорово, я прямо так рада, безумно просто! Благородный господин Дракон, благородный господин Дракон, а можно я к Вам подойду и Вас потрогаю по-всякому, пожалуйста-пожалуйста! Я немножко!" Я от своей решительной храбрости даже восхитилась. У меня еще всякие разговоры были и вопросы какие-то все на языке вертелись, но это все я забыла совсем и отмела прочь, так сильно мне эту шкуру блестящую завораживающую ладошкой хотелось погладить! Я даже руку приподняла заранее, а глаза от бока лоснящегося не отпускала, хотя меня учили всегда, что в глаза надо смотреть собеседнику, но тут было немножко страшновато все-таки в глаза смотреть, а на бок смотреть не так страшно было.

Дракон мне снова ответил и даже смотрел на меня внимательно и мне прямо даже как-то неловко немножко стало под этим взглядом, будто я какая-нибудь девочка глупая и несмышленая, а я уже взрослая совсем была и очень самостоятельная. А дракон шкурою своею играть начал и такими волнами ее пустил восхитительными, что мне прямо сразу очень жалко стало, что он меня так дразнит и у меня руки сами потянулись вперед, завороженные. Ведь так сильно хотелось этой небывалой шкуры иссиня-черной коснуться, и чтобы  острые сколы эти руки мои прорезали и гладить их, и наслаждаться каждым моментом, и чтобы кровь моя, молодая и горячая, по драконьему боку стекала и грела его! И я так и шагала вперед, не помня себя и выставив руку перед собой, только могучий дракон чешую свою пригладил и я тут поняла, что забылась немножко и чужою доброю волею чуть не воспользовалась чрезмерно так. Я тогда руки свои спрятала за спину и смущенненько так вниз посмотрела, носочком землю ковыряя, как бы показывая, что ничего я не хотела такого и вообще очень послушная! А сама бочком поближе к голове встала, чтобы могучему дракону не пришлось голову постоянно поворачивать, когда он на меня посмотреть захочет.

Я очень постаралась не расстраиваться, что дракон не захотел, чтобы я его коснулась, но только как-то все равно грустно немножко было, а меня всю распирало уже от того, что я рядом с таким могучим созданием рядом стою и картины всякие уже были в голове, как я его обнимаю, и глажу, и щеткой большой чешу его, а еще я даже сама себе признаваться боялась как сильно-сильно, просто до томления в душе и потери мысли, мне хочется на драконе покататься по воздуху! Но я эти мысли соромные отбросила и губу закусила, чтобы не думать об этом, потому что жрица Имира должна быть очень скромная и ставить Господа, и служение ему, и долг свой, и любовь ко всем хорошим людям выше собственных глупых желаний. Я тогда постояла немного, просто наслаждаясь тем, что дракон так близко и он прямо ощущался весь, такой мощный и тело у него не совсем неподвижное было, как казалось поначалу, а ходило все, как у всех зверей Божих, и грудь могучая приподнималась и прямо чувствовалось, что дракон этот живой и настоящий и плоть у него самая натуральная. А люди все смотрели на нас двоих издалека и я совсем не против была, потому что пусть они глупые смотрят и восхищаются, какая я смелая и бесстрашная, а им пусть стыдно будет, что они даже Имиру не пошли помолиться, когда дракон жуткий рядом сел.

Ну вот так вот время прошло немножко, а я все стояла и вспомнила, что у меня вопросов было много разных, а спрашивать их как-то не с руки уже чуть-чуть было, но я духом собралась и так искоса на дракона в очередной раз взглянула. Не знаю, прямо, чего я смущалась, а только я вот так уже раза три взгляну и глаз отвожу. И я собралась все-таки и спросила громко: "Благородный господин дракон! А Вы в Имира, Господа нашего благословенного и всемогущего, веруете и кланяетесь ли ему?" Это очень важный вопрос был и я прямо надеялась, что дракон Господа очень любит и молитв много знает хороших, правда в сказках драконы никогда никому не молились, но я надеялась, что этот дракон молится, потому что он очень хороший был и сам сказал, что добрый.

Дракон очень сильно не спешила, но это понять можно, потому что она же как ящерка, а те всегда неторопливые, только если не убегают от кого-нибудь, ну а от кого убегать дракону, если он самый сильный и могучий? Вот то-то и оно. Поэтому я к дракону приноравливалась, хотя мне прям очень нетерпеливо было, и хотелось побыстрей о всяком спрашивать, и говорить много. Но зато когда вот так разговор не спеша ведешь, прямо чувствуешь, как все умно получается и степенно так, ощущаешь ведь, что то-то очень важное обсуждаешь и слова все такие весомые становятся, все со смыслами. В общем это здорово очень, только я так очень не привыкла, но старалась вовсю.

А дракон сказал, что Господу нашему не кланяется, потому что у него дела не пересекаются. Но это такая глупость сказанная была и мне даже обидно стало как-то, но совсем не множко, потому что я понимала, что обижаться тут не на что, а а я уже со многими людьми общалась и даже нелюдьми тоже общалась и они кто думают, что умные, они часто в Господа не веруют, но я правда не понимала почему, но это наверное, потому что они думали, что все и так знают, а на самом деле ничего они не знают и им просто надо про Имира все-все хорошо рассказать и они тогда сразу все поймут! А я рассказываю плохо пока, потому что я больше сжигаю всяких злодеев, чем рассказываю про Имира, но это потому что я еще мало пожила на свете и мало про Имира говорила со всеми. А тут я прямо могла веру самому настоящему дракону подарить! Пусть даже капельку, но это же здорово так! Я сразу почувствовала, что у меня миссия на плечах теперь и теперь будто бы сам Господь за мной приглядывает, чтобы я не оплошала.

Но если я сразу буду просить его Имиру кланяться, он же меня не послушает, потому что драконы, они хоть и умные, а все-таки очень-очень гордые и кланяться просто так не будут, это все знают. Поэтому я сразу ему не стала просить со мной вместе помолиться, а сказала: "Это Вы очень хорошо благородный господин дракон сказали, очень правильно, что Вы в себя верите, потому что верить в себя обязательно надо и нам Господь всем ум дал и свободу воли, чтобы мы сами все решали и в себя верили. И в Творца нашего Вы правильно очень верите, я сразу поняла, что Вы умный очень и добрый и Вас тут зря боятся все. А скажите мне пожалуйста, благородный господин дракон, как я могу Вас величать? Меня зовут Анастасия и я дщерь Божия, перехожая, веру несу, свет и любовь всем добрым созданиям Его." Я на этих словах поклонилась поясно, потому что не очень знала, как с драконами здороваться надо, а поклон, он всегда к месту будет ведь, верно? И я после поклона ручки уже на груди сложила в замок, как молящиеся делают, потому что я часто так делала, когда о вере и любви говорила, потому что тогда я чувствовала, как у меня сердце бьется и единение свое с Господом лучше испытывала.

Дракон представился мне и у него имя оказалось такое, мудреное очень, но это нормально прямо было для драконов, потом что у них у всех имена такие все необычные и даже там много слов в имени может быть, а так ведь быть может, что и языка, на котором имя придумали, и нет уже давно, потому что драконы все древние очень и много видели. А я напрямую имя не спросила, потому что слышала, что кто имя драконово знает, всю власть над ним получает и может всякие вещи с ним делать мерзкие и греховные, а я не хотела, чтобы дракон так обо мне подумал, поэтому и не имя спросила, а просто как его звать надо, и это, наверное, не самое-самое имя его было, а какое-нибудь второе или третье, чтобы специально со всеми общаться и не бояться, что его что-нибудь делать заставят.

Я когда имя услышала, покивала согласно, чтобы дракон понял, что я рада очень, что он мне имя свое сказал и ответила тогда ему: "Это очень хорошо, что Вы все видите, благородный господин Морваракс, Вы очень умный и прозираете прямо меня всю насквозь. Но только вот Вы говорите, что Имир Всемогущий, Господь наш, он к Вашим делам отношения не имеет, но это же неправда! Потому что он делами, конечно, смертных, не занимается совсем, потому что великий и всем право дает свою волю иметь и самим все-все решать, только это же все равно все от Него происходит! И весь мир наш с Его благословения появился и жены его прекрасной и мудрой! А так что и Вы дела когда свои делаете, благородный господин Морваракс, Вы все это с благословения Господа делаете и в каждом нашем деянии частичка Его плана заложена. Вот это вот Вы не подумали совсем, но я Вам все расскажу, конечно, потому что люблю всех и хочу, чтобы они правду про Господа нашего узнали. А вот, что я Вам еще скажу, благородный господин Морваракс, подумали ли Вы о своей душе?" Я последнюю фразу очень проникновенно произнесла, сколько вот могла, и чтобы Смысл прям в нее вложить небесный, и у меня глаза вспыхнули от того, какую я сейчас мысль дракону мудрому расскажу, и я подкрадываться к нему начала, чтобы ладонь на него восподвигнуть, потому что все священники всегда к пастве телом прикосновенны бывают, когда проповеди читают, это я не зазря знала, но я вовремя осеклася и вспомнила, что дракон этого не хочет совсем, и встала тогда снова, и ручки опять на груди сложила.

Я тогда добавила: "Вот Вы сами подумайте, у Вас душа большая очень, потому что Вы сам большой и умный очень и добрый, а за душу каждую борьба незримая идет и каждая душа тут важная, а особенно такие большие! И как же Вы думаете, что Господь за Вас не борется, не стяжает души Вашей? А то, что Вы не видите этого, оно ведь не тут борьба-то вся, а незримо и каждое мгновенье! А если Вы Господу молитвой не поможете в минуты борьбы, то это же совсем беда может случиться! Вот о чем Вы подумайте, благородный господин Морваракс!" Я это все сказала и мне понравилось очень, как это все звучало, но я понимала, что проповедница я неопытная совсем пока, но я готовая была всю себя положить, чтобы хоть капельку веры своей могучему дракону дать, потому что всем известно, что если верою или любовью поделиться, то ее в тебе не убудет, а умножится, потому что это все с Небес к нам приходит, а каждая душа спасенная, она как десять покаранных считается на Небесах.

Я немножко раздосадовалась, потому что дракон меня, кажется, не понял совсем и все про какие-то свои мудрые вещи говорил, но это я зря совсем раздосадовалась, потому что драконы они вообще по другому устроены и на все глядят не как люди, а поэтому мне грустить не надо было совсем, что меня не так поняли, а надо было дальше объяснять изо всех своих жреческих сил. Я прямо ощущала, что дракон очень много думал на всякие вот такие темы, а ответа правильного у него, конечно, не было, потому что если бы он ответ нашел, то уже давно Господу бы нашему молитвы читал и славил его всячески. Поэтому я не отчаивалась, а наоборот, мне это непонимание только жару прибавило в речи. Потому что я понимала, что такие битвы вот словесные за душу - они самые сложные и тут быстро ничего не решишь, а может даже за разговор один ничего не удастся, только все равно стараться очень надо, потому что вот встретит такой мудрый дракон десять таких как я, и правда перед ним тут же откроется во всем ее великолепии светлоносном!

Я даже руками всплеснула от досады и промолвила: "Нет, благородный господин Морваракс, не видела я людей на рыжих лошадях! Ну а что Вы все про гибель свою, про кончину говорите. Это же когда еще будет! Вы здоровый очень выглядите, и сильный, и шкура ваша блестит вся здоровым блеском, долгих лет жизни Вам желаю от всего своего сердца! Вы про смерть свою не думайте даже, Вы про жизнь свою думайте, благородный господин дракон! Жизнь-то надо жить в соответствии с законом природным, Господом нам даренным и борьба идет за душу Вашу еженощно, потому что силы злые Вас отвратить хотят с пути истинного, а Имир мечтает, чтобы Вы в лоно его пришли и там его светом небесным согрелись. Вы о душе не после смерти думайте, а при жизни своей! Над обрывом зависла бесплотная Ваша сущность и только обращение ко свету не даст Вам в пучину обрушиться грехопадения!"

Поняла я, что рано себе радовалась и хвалилась, что хорошо все говорю, и учиться мне ещемногому всякому на пути проповедном, но я все равно радовалась, что мне возможность такую Господь подарил рукой своей щедрой и все думала усердно, как бы дракону все объяснить, что я знаю, понимаю и верую во что. Я добавила еще: "Вот скажите мне, благородный господин Морваракс, Вы же тоже, как и всякое создание на Альмарене, совестью обладаете, верно? Слышали ее глас в себе? Вот! Знайте, это Вам Имир шепчет в добрую часть души Вашей, он Вам говорит, как поступать надо правильно. А Черный Бог Вам в другое ухо шепчет и пакости всякие нашептывает и мечтает Вас в грех большой склонить, чтобы душой Вашей завладеть, понимаете?! Вам такого допустить нельзя и в стороне оставаться Вы не можете совсем, понимаете, потому что решения то за Вами остаются, а Боги вам только шептать могут, потому что Имир благородный и всем волю собственную дал, чтобы поступали, как хотели и мечтает он, чтобы все по совести поступали, потому что только тогда мир благой на всем Альмарене настанет! Понимаете меня, благородный господин Морваракс?" Я все это высказала сердечно, с огнем в глазах и видно было по всей моей сути, как истово я верю в своего Господа любимого, как я хочу, чтобы на всем Альмарене воцарилось Царство Божие и прекрасной стала жизнь. И я уже совсем близко к дракону подошла и очей его ящеровых из своих глаз не выпускала, так мне хотелось в них отклик этого пламени небесного увидеть!

Дракон, кажется, все размышлял много или это они все такие очень неторопливые были, потому что он то на жителей деревенских смотрел, а то вообще вроде бы и в сторону куда-то, только понять это трудно было очень, потому что драконы раскосые немножко, оказывается, потому что они ящерки и у них глаза на каждой стороне у морды. А если дракон размышлял, то это здорово очень было, потому что выходило, что он слова мои к сердцу принял и обмышляет их. И оказалось, что драконы хоть и мудрые очень, а все же и они многое в жизни этой не понимают, благородный дракон Морваракс мне так и сказал прямо!

А еще сказал, что он не сердцем это все обдумывает, а разумом своим, но тут я уж не выдержала и поняла, что мне срочно надо все-все ему рассказать и в объяснения пустилась: "Вот зачем Вы так говорите мне, что Вы от света отстраняетесь, это же не может правдой быть совсем! Я же вижу! Это Вы просто утешаете себя так, чтобы вины не чувствовать, если что-то грешное сотворите, а от вины отворачиваться нельзя совсем, это благо наше, это Господь нам шепчет! Вы же и доброе, конечно, делаете, благородный господин Морваракс, не можете не делать! А разум тот, разум, он же на вопросы ни на какие не отвечает духовные, он их задает только, а отвечает только сердце, благородный господин дракон, только душа и сердце, а разум бесполезный здесь совсем, уж поверьте! Ну как же разум скажет, что такое любовь, скажите мне? Как же разум о силе веры отзовется?! О чуде Господнем?! Никак ведь совсем. Вы, конечно, все решаете в жизни своей, а только как оно правильно-то решить? Разум тут не советчик, только совесть и сердце, чистота его! И Вы голосу его открытый, я по Вам вижу, слушаетесь Вы его, только ведь признавать этого не хотите, почему-то, а стоит только признать и благодать перед Вами откроется, дорога трудная, но светлая к блаженству духовному." А пока я говорила это все, я подошла прямо под морду драконову и руку к ней простерла умоляюще, так что едва не касалась ее, а у меня уже все мысли грешные про тягу мою к драконову роду из головы уже вылетели и все, чего мне хотелось на этом свете, чтобы я душе огромной метущейся крохотную свечечку веры зажгла, потому что верила, что сильная борьба в том драконе внутри идет, хоть он, может, и не понимает этого совсем.

После этого я добавила: "А драконов я не боюсь совсем, и если кто среди Вашего народа голосу оскверняющему склонился, заплутав во тьме, так я первая готова буду встать, чтобы спасти заблудшую душу и вернуть ее на путь истинный! Таков во мне горит огонь веры, знайте же это, благородный господин Морваракс! А вера и любовь - они все преодолеют, вот согласитесь со мной, пожалуйста!"

Вот хотя я умоляла прямо по-настоящему и даже "пожалуйста" сказала, а только мудрый дракон со мной соглашаться совсем не желал почему-то и я таких вот людей никогда не понимала, кто с очевидным не соглашается, а уж драконов мне и подавно не понять было. Это получалось, что мы говорим и говорим, а только как-то совсем по-разному говорим, но это я не в первый раз уже все видела, и вот сколько бы я силы в слова свои не вкладывала, а только, видать, я не научилась пока внушительно так говорить, чтобы понимали меня сразу и чувствовали, как много истины в словах у меня, но это не страшно совсем было. Главное, что мы говорили и спорили тоже, а в спорах истина рождается, только у меня вот истина уже была, а значит осталось ее дракону объяснить, а для этого еще поспорить надо было.

Только меня слова драконовы удивили очень, потому что ну настолько они прямо какие-то ненатуральные были, как будто дракон про душу свою забыть совсем захотел. Только это неправильно было, потому что душа она у всех есть и если про нее не думать, то она болеть всегда начинает, потому что ей забота нужна. Я когда слова драконовы выслушала, то руку свою опустила, а глаза распахнула и шаг назад сделала. Руками я в стороны развела и воскликнула тогда в абсолютно истинном своем непонимании: "Но Вы же любите кого-то?! Зачем жить на белом свете без любви?! Ради чего??!"

Я все вот так вот и стояла и смотрела на господина дракона непонимающе, и очень мне хотелось что-нибудь в ответ у него увидеть, чтобы сверкнуло что-нибудь в глазах его нечеловеческих. Только, наверное, драконы - они совсем не как люди были, и он мне ничего говорить не хотел, и в глазах я ничего там не увидела. А в удивление это совсем не поверила, потому что вот не бывает так, чтобы кто-то такой старый был и мудрый, а про любовь не знал совсем, это, наверное, дракон играл, что он удивляется, а почему - я не знала. А мне обидно очень стало, потому что дракон говорить со мной стал, а ничего важного не хотел мне сказать, а я ведь очень старалась, чтобы он со мной поделился! И я понимала, конечно, что обижаться совсем не нужно, а вот только иногда всякие мысли нехорошие, они вот не слушаются совсем! И все равно обидно очень бывает. Но я очи долу опустила, вздохнула и молитву себе пошептала быстренько, чтобы очиститься от скверны, а потом на травку присела, потому что поняла, что дракон Морваракс - он другой совсем и не спешит никуда и говорить мне ничего не хочет, но я все равно чувствовала, что мне ему обязательно объяснить важно, как здорово любить. А это всегда сложно сделать для тех, кто сам не любит, потому что они думают, что им и так хорошо, а это не так вовсе, но они пустоту эту душевную не ощущают, а только гложет их что-то и люди такие и драконы, наверное, тоже, которые без любви живут, они даже если добрые, к плохому могут случайно склониться и в искушение впасть, а это самое ужасное, когда хороший кто-то в искушение впадает. А я очень заботилась о драконе и не хотела ему этого.

Только вот что сказать я не знала совсем, а поэтому сидела и мне очень грустно было, что я такая глупая и помочь ничем не могу. Я тогда посидела-посидела и палочкой даже ковыряла в земле, потому что думала, а потом вскочила, и хотя я уже не обижалась на дракона совсем, а все равно вдруг откуда-то жар в моих словах возник и я этого не ожидала прямо, я руками еще так взмахнула сердито как-то или отрицая, что мне тут говорили. Я сказала тогда: "Ну так быть не может совсем! Вы же добрый! Вы, значит, доброту испытываете ко всем! Вас, наверное, не любили, да?!" А я когда это сказала, тут же поняла, что я зря совсем это сказала и даже рот прикрыла немного от понимания, и вообще не знаю, откуда это вдруг подумалось, потому что если это не так, то нехорошо было так говорить, а если это так, то тогда тоже я нехорошо сказала. Но я никогда не отступала и не сдавалась, а потому сказала еще, только тише гораздо: "Или у Вас плохое что-нибудь случилось? Любить ведь всегда надо, любить всегда, несмотря ни на что, это миссия наша здесь, призвание наше, понимаете? А ради себя жить - это нельзя. Это, это.... Я не знаю! Это как листок у дерева, понимаете?! Листок - он же сам не живет, ему смысла нету! Это получается, что жили Вы или не жили - разницы-то нету никакой совсем!" Я уже совсем не красиво говорила и сама немножко себя не понимала, но слова эти они все из глубины шли, от души, а значит все правильные были и только надеяться оставалось, что господин дракон их поймет все хорошо, потому что мудрый очень.

Дракон встал и хотя я вся была в недоумении и каком-то почти отчаянии что ли, а все равно это красиво очень было, потому что я впервые могучего дракона на лапах его стоящим увидала, какой он огромный и грациозный очень, хотя это непросто таким изящным быть, когда ты большой такой. Я подумала, что дракону надоело, что я его все разговорами отвлекаю и он уйти от меня захотел. Я все чувствовала, что я ему не нужная совсем и ему со мной говорить не хочется вовсе. Я стояла, и смотрела ему вслед, и понимала, что я расстроенная, потому что я думала, что драконы самые мудрые и у них на все ответ есть всегда, а только я эту мудрость совсем не чувствовала и уже совсем перестала думать о благородном Морвараксе, как о мудром очень. Он, конечно, думал много очень о всяком таком, это видно было всегда, может быть он в чем то умный был сильно, а только я когда говорила ему про такие вещи нужные и важные, он только странное всякое отвечал. Вот я если даже говорила с кем-то, кто в Господа совсем не верил и не кланялся ему, а такие люди заблудшие бывали, они всегда мне что-нибудь сказать пытались, и убеждать меня, и они тоже глупости все говорили, только я видела, что у них вера есть сильная. Неправильная вера, греховная, конечно. А тут я никакой веры не чувствовала! И вот я стояла и смотрела, как дракон уходит и полностью вот осознала, что дракон этот, выходит, что ни во что не верит!

Я поняла, что я так просто благородного Морваракса не оставлю. Начало во мне закипать какое-то вот желание, неспокойствие во мне ходило. Это все нехорошие были чувства, наверное, потому что я их чувствовала, что не контролирую совсем , но только я уверенная была, что это мне все от Господа силы прибавляются на пути моем, а значит чувства самые что ни на есть хорошие! И вот пока дракон улетать не собирался я ощущала, что должна что-то сделать, хоть что-нибудь. Но пока я просто побежала и пристроилась рядом, пока дракон шел, а он шагал медленно и мне если семенить, то как раз было за ним успеть. Я тогда сказала нетерпеливо: "Послушайте меня, благородный господин дракон! Если Вы не любите и Вы не верите, то Вас тогда и нет совсем, понимаете? Потому что это у Вас никакого смысла в том, чтобы делать что-то нет. Жизни нет, вы понимаете это?! Зачем же жить тогда? Ради чего вставать по утрам и глаза простирать солнцу? Кушать, чтобы, спать и себя всячески ублажать? Так это скот! Скот, понимаете, живет так! А люди не живут! И драконы так не могут жить, Вы же не скот, да? Нам всем Господь волю дал и ум, для чего же по-вашему? Скоту ум не нужный! Скажите мне что-нибудь, благородный господин дракон, вы же мудрый, поделитесь со мною, как живут драконы! Я же так не могу, не верю я Вам, поймите, что-то я у Вас не так понимаю! Извожусь вся! Без любви нету жизни, ну как же, вам должно быть это известно! Душа же Вам зачем-то дана? Зачем она Вам тогда, если Вы кроме себя не любите никого? Вы просто не пробовали любить. Вот если бы Вы любили, Вы бы знали, как это прекрасно и Вы бы всяких глупостей не говорили, а знали бы, что только в любви и вере спасение есть. Смысл есть! Потому что в другом Вы смысла не найдете, вот как ни ищите!" - я уже и не знала, это я проповедую так  или как, только слова все эти у меня от самой души исходили и там прямо как огнем занялось все и я шла рядом с драконом и руками все изображала жесты, я то к груди их прикладывала, то всплескивала и трясла ими, призывая. Я уже как будто бы людей не замечала, которые на нас любопытно поглядывали все и, кажется, уже не так боялись, но мне они все неважные были.

Я так увлеклась, что идя с драконом рядом, на последних своих словах на лапу его могучую руки свои возложила, увещевая его как бы, а только я сразу оцарапалась, и ойкнула, и отпрянула, и на кровь свою посмотрела, а крови этой вид, он вроде бы словно меня отрезвил немного и я поняла, что горячиться начала, а с другой стороны он как-то странно мне в голову запал и что-то там по другому уже стало, в голове, не знаю, трудно объяснить, я такие вещи не умею рассказывать, но вот будто щелкнуло там что-то и странно сделалось на душе. Будто огонь там он еще жарче стал, но как-то глуше, будто угли внутри начали жаром пылать, а не лепестками гладили меня как раньше, понимаете? Я тогда плат взяла с шеи и на руки мотать начала, чтобы кровь приостановить, это важно очень было всегда, потому что боль меня радовала только, а это опасно было, если я ранки сразу не укрою и мне всегда следить за этим надо было очень тщательно, меня так учили.

Вот очень глупо получается, когда с тобой говорят не как люди, а все тебе прямо в голову передают магией. Потому что это из-за этого, наверное, дракон всегда такой спокойный звучал и чувств никаких не было от него сильных, когда он в голове у меня говорил. Он и смеялся, конечно и всякое головой показывал, но это все-таки не то совсем было, как когда человек с тобой говорит чего-нибудь. И в глаза ему трудно глядеть было, особенно когда он шел, а когда глаза нечеловечьи, то это особенно сложно в них понять что-нибудь, я, правда, в человечьих тоже не очень хорошо разбиралась, но вот драконьи прямо совсем загадка были для меня, потому что они даже моргали как-то странно и вообще неправильные все были. В общем сложно все это было очень! Я себе это говорить не хотела и все верила, что мой огонь внутренний, он дракона убедит, и я каждый раз когда речь свою говорила пылкую, я ведь и вещи все верные говорила, я же знала это очень хорошо. Только дракон меня не слушал совсем и не верил мне! И я вот каждый раз ждала, что он согласится со мной и сердце мое замирало, потому что как бы это здорово было, дракону любовь и веру подарить в сердце его, а только все это впустую совсем было и я даже знала почему, только сказать себе это было очень трудно, хотя я все понимала, а все равно.

И вот я дракону свою самую-самую истину сказала, все тайны свои открыла, а он просто от слов моих снова отмахнулся. Я вот, как руки-то вязала платом, я замерла, когда это услышала и огонь во мне этот, угли, о которых я писала, они прямо как-то странно мне сделали в душе. Но мне, конечно, не стоило унывать, потому что это просто надо еще слова поискать и вообще что-то придумать такое, только вот не придумывалось никак! И еще плат все с руки соскакивал и не завязывался, хотя я обычно хорошо все вязала, а тут что-то не заладилось и не получалось у меня, а пока не получалось, у меня мысль все не шла и прыгала как-то на одном месте, ничего не придумывалось, и я раз пробовала, и два, и три, а все что-то никак не выходило. И дракон, он как сказал мне, что слушать меня он устал, и он начал быстрее топать, потому что надоело ему меня слушать, и он по своим делам пошел прочь. И я совсем как-то растерялась, потому что мне, конечно, за ним бежать надо было, а я все никак придумать не могла, что мне сказать ему, чтобы его больше не утомлять. Я остановилась, и руку вслед дракону простерла и это зрелище такое было, когда такой зверь могучий от тебя уходит и хвостом своим машет и крылья у него ходят в движеньи и мне, глядя на эту красивую картину, очень-очень горько стало! Мне плакать захотелось, да так сильно, прямо все горло сдавило и сжало, я у плетня остановилась, и за плетень этот схватилась, и даже склонилась вперед, и лицо все мое искосило, так сильно я слезы сдерживала, потому что жрицам плакать на людях нехорошо, если только они не плакальщицы. Но сдержаться у меня все равно до конца не получалось, и капли у меня редкие по лицу пошли, и внутри меня угли пылали, а снаружи все мокро было от слез и даже из носа капнуло. Это так все глупо было и ненужно совсем, но я вот не могла сдержаться никак и мне только радостно было, что дракон могучий меня, такую глупую, не видит.

Я плакала, потому что слабая была и я теперь больше себя не сдерживала. Я не смогла! Я очень плохая была проповедница и я это знала всегда, а все равно верила, что если в душе вера есть, то она обязательно и всех вокруг заразит, только вот когда Господь мне испытание такое дал великое и ублажил меня всячески, что дракон мне такой хороший попался, умный и добрый и слушал меня так здорово, а я все равно не смогла ничего ему объяснить! И ведь мне даже одно время дракона во всем винить хотелось! Я даже ему говорить начала всякое нехорошее и себя сдерживать перестала, а я всегда такая была, когда очень хочу чего-то, я всегда других начинаю винить во всяком, а виноватая только я одна, и я ведь знала все это, знала, что это грех большой, других судить, а все равно так делала. Я как это подумала, так меня слезы совсем задушили, и согнули, и я даже всхлипнула, так мне нехорошо стало, и я руки свои с порезами к лицу приложила, чтобы закрыть его хоть как-то и Господа молила, чтобы никто ко мне сейчас не подходил и не видел меня в смятении этом, потому что мне стыдно очень было. Я вот всегда с удовольствием большим проповедников слушала и поп местный хорошо всегда тоже так говорил, он очень несерьезный всегда был и шутки шутил, а только слушал всегда внимательно, и утешал меня, и говорил всегда про Бога все правильно, хоть и шутил иногда про него нехорошо. А я вот слов проповедных совсем, выходит, не знала и Господа подвела.

А еще я себе прямо сказала, я вот заглянула в душу свою, которую прямо вот отчего-то терзать так начало ни с того ни с сего и я поняла, что меня еще обида берет очень эгоистичная. Потому что вот я с драконом рассталась и подойти к нему больше теперь, наверное, не смогу и может уже никогда в жизни больше дракона не увижу, а мне так много с ним еще поговорить хотелось! Я его столько не спросила, и огнем он дышит ли, и спит ли он по тысяче лет, и много ли у него сокровищ, и как он зимой греется, и сколько он злодеев сжег, и у меня много очень вопросов было! И я все-все про него знать хотела, и как он вырос, и что любит, и люди ему нравятся ли, и всякое такое. А еще я когда коснулась его и порезалась, это так здорово было, у него чешуя такая твердая, прямо как камень и я его еще трогать хотела, а теперь мне только оставалось руки свои с ранками к лицу прижимать и их приятно очень пощипывало от соли слезной теперь. Я тихонько очень рыдала, только всхлипывая иногда и ничего вокруг себя не видела.

Эреб же с Мартином оказались далеко за пределами города по нуждам квартала, интересы которого они представляли. И хоть квартал был там, в городе. Цепочка событий словно звенья одной цепи тесно переплетались друг с другом, и если собрать всё в кучу, выходил эдакий знатный клубок. Непосвященному в дела Ткачей сложно было вникнуть где какая нитка начинается и куда какая ведёт. Непосвященному, но не верхушке Ткачей, которые знали не только где начались нити, но и места в которых эти нити должны были закончится. Нищий квартал был одним из таких мест. И по мере того, как дроу и его верный помощник реализовывали эти планы, становилось очевидно что они почти у цели. Ткачи уже почти вымели весь мусор с улиц квартала, поступая иногда жестоко, иногда коварно. Однако если для тебя высшая ценность - это семья, то ты идёшь на любые жертвы, даже если остаток своей жизни это не раз заставит тебя проснутся в холодном поту.
Вот и сейчас в поисках лучшего будущего пришлось выехать за пределы квартала. К несчастью человек с которым они хотели вести дела, назвал их жуликами и бандитами, Эреба Рилдировой тварью, а Мартина его приспешника. Приняли эти слова оба мужчины с улыбкой и хоть были расстроены, понимали что насилием тут ничего не решат. А так как поставки их интересовали на довольно долгий срок, мужчина должен был согласится по своей воли и без лишнего шума. Поэтому пришлось попрощаться и сев обратно в седло, направится обратно в Грес.
По пути они остановились в одном трактире, где и стали свидетелями появления одного мужичка, который говорил сбивчиво и в таком темпе, словно его гнали черти через весь арисфейский лес И вроде бы обычное дело, но так как за стойкой трактирщика он сидел почти рядом с ними, дроу с Мартином пришлось подслушать часть его разговора. И одна кличка там мелькала уж слишком часто, этот "Поручитель" как называл его незнакомец, с его слов был уж больно опасным человеком. В то время как у несчастного хватила ума впутаться в крайне неприятную историю, а теперь он должен был затаится. То ли должен был, то ли в большой опасности был.
Эреб его не особо слушал, размышляя об этом Поручителе. Лица его никто не видел, а вот имя было на слуху почти у всех шестерок, кто работал  на него. На сколько мог судить дроу, Поручитель был одним из тех людей, что состоял в тесных связях с Королем Крыс, Максимилианом Веро и той самой печально известной Шестёркой, что контролировала весь товарооборот Нищего квартала. Естественно дроу хотел узнать, что скрывается за загадочным именем. Однако Поручитель на то и был Поручителем, что работал с мелкими сошками через подставных лиц. Несчастный же этот скорее всего был обречён, раз бежал из города и думал что уйдёт живым. Кроме Поручителя мелькало в его речи и ещё одно слово - спасти. Однако кто его должен был спасти и зачем? Тот ещё вопрос.
Дроу же по мере питья напитка, решил что не стоит возвращаться обратно в квартал совсем уж с пустыми руками. Раз уж они с Мартином все равно выехали за город, стоило проверить эту зацепку. Незаметно для последнего, Эреб с Мартином поехали вслед за ним. Держась на порядочном расстоянии, чтобы не привлекать к своим персонам лишнего внимания.
В какой-то момент дроу дал знак спешится и затаится, оставив лошадей в небольшом леске, мужчины в темпе пробежались по дуге и легли на небольшом подгорке. Отсюда была хорошо видна дорога и сломанная повозка. Вот только дроу не первый год ходил по этой земле и верил собственной чуйке, поэтому точно знал когда повозка сломана, а когда появляется вот такая как эта. Они кого-то ждали и этот кто-то только что  угодил к ним в ловушку. Стоило ему спешится, как откуда не возьмись из соседнего леска выехало ещё трое путников. Не прошло и десяти минут, как на дороге остался труп лошади, а труп несчастного вместе со всем ценным содержимым перекочевал в ту самую якобы сломанную повозку. Затем мужички вернули колесо обратно на ось, осмотрелись по сторонам и старшой дал им знак двигаться дальше. Стоит ли говорить что два Ткача решили последовать следом за их небольшим кон вояжем...

- А с этим что делать? - спросил один из бандитов, взглядом указав на тело убитого.
- ... Закопать, а какого хрена лысого ты ещё с ним собирался делать? - спросил судя по всему главный этой небольшой могучей кучки.
Бандит видимо по настоящему задумался что ещё он мог делать с трупом, потом понял вопрос издал короткое ээээ и только уже потом ответил, - Ну мало ли, дай думаю спрошу. А то возить и всех закапывать так, места на их всех не оберешься.
- Не твоя эта работа думать, сколько надо, столько и будешь закапывать. Или хочешь чтоб стражники узнали чем мы тут занимаемся и вздёрнули нас на виселице за грабёж и убийства. Арчер с нами и работает, потому что мы в отличии от других кретинов следов не оставляем. К тому же и барахлишко их зачастую тоже денег стоит, - пояснил главный, после чего поздоровался рука об руку с подошедшим домовиком и сказал чтоб стол накрывал, пока они внизу добро расфасуют. Тот ему что-то ответил и сказал что как только так сразу. На этом их небольшой отряд разбрёлся кто куда. Трое направились в дом, двое стащили труп с повозки и пошли искать лопаты. а прозванный Эребом домовой отправился за соседний угол дома отлить.
- Убери его, только так чтоб тихо, - на языке жестов произнёс Эреб Мартину, сам же принявшись сканировать окружающее пространство на поиск остальных двух балбесов. Коих вскоре и нашёл в паре сотне метров от дома, в небольшом леске. Место видимо ими было облюбовано давно и оставалось только гадать сколько там уже костей зарыто.
- Спит, - едва слышно произнёс Мартин, вернувшись к Эребу через пять минут и став у него за спиной.
- Ну тогда и этих двоих постараемся тихо спать отправить, а вот остальную троицу придётся отправить к праотцам. Ни к чему нам, чтобы они наши лица видели, - произнёс тихо дроу, жестом указав направление.
Через минут пятнадцать. Ещё двое погрузились в объятия сна, а сам дроу со своим учеником проникли в дом. Из дома в погреб, а уже в погребе нашли тот самый скрытый проход в хранилище, судя по всему выполняющее роль схрона и тайной комнаты. Не исключено что такое место было построено кем-то более влиятельным и опасным. Быть может этот кто-то подарил это место своим полезным шестёркам, а может они сами на него наткнулись и приватизировали. Так или иначе стоило Эребу и Мартину проникнуть туда, куда их не звали, как завязался бой. Не долгий, так как три бандита с большой дороги явно не дотягивали мастерством до двух опытных убийц. Прежде чем лезвие перерезало глотку старшего, дроу прощупал его мозг и нашёл лицо того, кого они звали Арчером. Передал с помощью ментальной связи картинку Мартину и увидел как тот улыбнулся.
- Знаешь его? - спросил дроу, осматривая их небольшое хранилище.
- Купец это один ариманский, у нас бывает не часто, но раз в два месяца появляется. Не сказал бы что серьёзная шишка, но видимо как-то повязан с этим Поручителем, - произнёс Мартин в ответ, тоже осматриваясь, - Надо что-то взять наверное, раз уж пришли. Подумают что одни воры украли у других.
- Верно мыслишь, - произнёс дроу другу, и найдя глазами сумку убитого взял её. Тут же проверил, но нашёл только какую-то деревянную маску. Магии она не излучала, но вот символы на ней были любопытными. Мог ли за такое кто-то убить? Наверное, учитывая что из всей шестерки, далеко не все знали что находилось в сумке, которая вот-вот обещала исчезнуть, - Можем убираться отсюда.
Но далеко им уйти было не суждено. Так как стоило им только выбраться из домика, как дроу тут же почувствовал чужое присутствие. Рядом явно кто-то был, ментально одарённый не менее самого дроу. У тёмного ушло несколько секунд чтобы жестом остановить Мартина и наложить на его разум ментальный щит, - Не двигайся, у нас гости! - произнёс Эреб мысленно, взглядом изучая окрестности и ожидая когда гость объявится или покинет ментальную площадь поиска. Как знать, может и не за ними.

Эреб отнюдь не обрадовался, когда увидел как гость решил приземлится рядом с ними. Так уж вышло, что эти крылатые ящерицы несли с собой одни проблемы. Благодаря одному из них он сейчас и оказался проклятым, что любви к их народу эльфу точно не добавляло. Это уж если не говорить о том факте, что взрослые драконы в размерах превосходили всех других обитателей их мира. Эреб не знал каким местом думали боги когда сотворили этих существ, но избыточной была не только их комплекция, но и магическая одарённость. В общем крылатые были крайне опасны и будь на то его воля, он бы их давно изловил и разобрал на части, продав на ингредиенты. Или хотя бы вложился в способных людей, готовых заняться их устранением. Впрочем, мысль эта кажется пришли и людям ушедшей эпохи, так что драконы встречались не так часто, либо же прятались под смертными личинами, что не уменьшало их опасности, но хотя бы давало шанс их убить.
Обсидиановую он не узнал, хоть конкретно с этой уже и встречался раньше. Эта лица - они разные. А драконьи морды для него были все на одно лицо - по крайней мере тут уж он экспертом не был, да и не претендовал. Тот факт, что их не испепелили на месте - говорил бы о добрых намерениях, если бы окрас дракона не был обсидиановым, а так... Либо дракон был не настолько опасен и не хотел нападать первым, либо же ему было что-то нужно. Скорее второе, нежели первое. Размышлял про себя Эреб. В то время как Мартин благоразумно помалкивал, решив полностью доверится боевому товарищу.
Дракон же не заставил себя долго ждать. Очевидно не у них одних день пошёл не по плану, и в планы обсидиановой не входила потеря курьера. Однако жизнь порой щедра на подарки, и если днём для дроу положение дел принимала не удовлетворяющий его поворот, то сейчас дела обещали наладится, хотя всё конечно зависело от благоразумия конкретно этого дракона. Впрочем как понял эльф из видений, дракону нужна была та самая сумка, которую они и вынесли. Забавно, но в сумке кроме странной маски ничего и не было. Поэтому тёмный, стараясь не спешить и не делать резких движений, достал маску и взяв её в две руки, вытянул так, чтоб обсидиановая рассмотрела находку, - Полагаю тебе нужно это? - также мысленно обратился он к ней, - Она довольно хрупкая, - как бы невзначай произнёс он, тут же прижав её к себе. На сколько он знал сломанные артефакты сложно подчинить, а этот к его счастью был как раз одним из таких. Вариант с тем, что обсидиановая собирала маски и периодически их носила - он отсеял почти сразу. Эльф же продолжил, сводя диалог к сущей мелочи для дракона и не большой помощи от неё на благо Ткачей, - Мне она ни к чему, но в мире за просто так ничего ведь не делается. Как на счёт небольшого обмена, я тебе, ты мне? -  с любопытством спросил тёмный, внимательно наблюдая за драконом. Никаких гарантий кроме её слова у дроу не было, но в то же время представители древних рас обычно не разбрасывались словами и слово своё держали. Он сам быть может и не был драконом, но работал именно так, поэтому в его глазах риск того стоил.

Дроу хитро улыбнулся в ответ на её мысли. Будь они на его территории, где он что-то решал и мог переиграть ситуацию как угодно, он бы наверное использовал дракона с максимальной выгодой для себя. С помощью него решив далеко не одну проблему и разобравшись с парочкой своих врагов. Впрочем, всё это всего лишь мечты. Нельзя ввести такую фигуру на поле и уйти безнаказанным, думая что никто не узнает. Дроу был хорош, но не настолько. И так как в его мозгу сейчас была только одна проблема, которую им не удалось решить с Мартином, именно ей он и собирался озадачить дракона, позволив ей отделаться сущей мелочью для неё, но достаточной выгодой для Ткачей. Забавно, но расскажи он эту историю Ткачам немногим позже, большинство из этих людей даже были бы благодарны обсидиановой. Как знать, может и сам, или сама дракон сочла бы что сделала благое дело.
Эльф сделал шаг навстречу, совершив ещё один жест в её сторону. Незначительный, но много говорящий о нём. На этот раз он хорошо наблюдал за драконом, стараясь запомнить детали хотя бы его голову. Он сомневался что это поможет, но тем не менее если им доведётся пересечь ещё раз, он хотел знать, что с этим драконом он уже имел дело. Подойдя достаточно близко к Морваракс, он на мгновение задумался. Вещь о которой они вели разговор была хрупкой, такую можно было отдать из рук в руки, но вот незадача у дракона были лапы. Положить в сумку... Тогда как она её достанет? Выходило смешно, и от того тёмный положил маску на ладонь и протянул дракону. Зная по себе, ментальная магия позволяла не только ковыряться в чужих головах, но имела и другие полезные стороны, которыми кто-кто, а дракон то должен был владеть на интуитивном уровне.
Она - твоя, - мысленно произнёс дроу, позволяя дракону забрать маску, прежде чем они начнут говорить о делах. Выждав время и понаблюдав за драконом и маской, которую он скорей всего видел в первый и последний раз, дроу продолжил разговор о услуге со стороны дракона, - Так о чём я хочу тебя попросить... - не спеша мысленно произнёс дроу, стараясь сформулировать своё желание как можно более отчётливо, - Недалеко отсюда есть лесопилка, которой владеет Джон Гатлин... если лететь в сторону северо-запада, ты обязательно на неё наткнёшься. Его семья занимается этим давно, хорошо знает те места и лес, и наверное они ещё очень долго будут заниматься этим делом... Так что, я хотел бы попросить тебя о сущей мелочи. Слетать туда и рядом с опушкой есть одиноко стоящий стог сена, ещё с прошлого года. Сожги его... Уверен пожар они потушат и никто не пострадает, но эта мелочь очень мне поможет... И если вдруг так станется, что ты ещё раз будешь в этих краях пролётом. Если просто побудешь там, в этот раз ничего не делая... Я буду очень тебе благодарен, - широко улыбнувшись, произнёс дроу, наблюдая за драконом.
Большего он и не просил. Коли уж он драконов различал с большим трудом, то что говорить о смертных? К тому же время уже было не светлое, а приближение такой ящерицы, как они уже заметили - выходило довольно шумное, хочешь ты того сам или нет. Ей такое действие лишних проблем не создаст, а дроу найдёт как это использовать в своих целях. Через несколько минут они проводили взглядом дракона поднимающегося ввысь и вскоре остались одни.
- О чём вы говорили? - подал голос Мартин.
- Заключили маленькое соглашение, по итогу которого думаю теперь нам удастся убедить Джона пойти с нами на партнёрство. Ссориться с нашей знакомой он не рискнёт, как и не захочет терять земли или переезжать куда-то после пожара, который она не будет устраивать, но о котором я смогу ему мягко намекнуть. Он считает эти земли своими и когда мы предстанем следующий раз перед его глазами с решением этой проблемы, он вынужден будет согласится. Как там говорят... враг моего врага, мой друг, - дроу улыбнулся про себя, - Так что нам стоит седлать лошадей и возвращаться на лесопилку. В этот раз ему придётся нас выслушать.

***
спустя два месяца
Терять свой участок Джон Гатлин не хотел, к тому же появление Морваракс и демонстрация силы с её стороны, до чёртиков напугало его жену и младшую дочь. О потере стога никто не жалел, но все ясно и отчётливо понимали, что в следующий раз дракон может направить своё дыхание на их лесную пасеку и тогда они лишаться всего. Появившийся же снова дроу, будь он трижды проклят, со свойственной ему невозмутимостью заявил что будет дальше, если и в этот раз Джон откажется. И что греха таить, Эреб дал волю своей фантазии, расписав к чему приведёт потеря пасеки и конфликт с драконом, которого может и не быть, если Джон согласится вести дела с Эребом и Мартином.
Под давлением жены у Джона не осталось иного выбора как согласится. К тому же, даже после этих событий дроу не стал давить и выбивать себе скидку, предложив прежнюю цену и на том пожав руки с владельцем лесопилки. Уже через два месяца первая партия строительного материала направилась в Грес, под охраной Ткачей. Настала пора снести лачуги Клоаки и построить дома, которые заслужили Ткачи за свои пролитые слёзы, кровь и пот. Лучшее будущее было уже не за горами...

Отредактировано Эреб (10-03-2019 12:00:49)