Родился Люпин в имении Вальдвокеров у Эйлы Вальдвокер и Скьора Кроссроуда. Имение то находится на территории, граничащей с рекой Ангисти, Скалистыми Горами и лесом свободных земель. Скьор был вольным наёмным воином, который наткнулся на семейство Вальдвокеров во время своего краткого отпуска. Увидев Эйлу, молодой вояка сразу же влюбился и немедленно предложил красивой рыжей девушке своё сердце.
Эйла не часто видела посторонних. Иногда, на постой задерживались редкие путники, бывало, так же, что до этих недружелюбных земель добирались странствующие барды и целеустремлённые торговцы, но никто не вызывал в сердце молодой охотницы те чувства, которые взбудоражил в ней скальд. Она не могла сказать было ли дело в острых, будто выточенных из камня, чертах лица… Или дух авантюризма Скьора был так силён, что заразил Эйлу лёгкой сумасшедшинкой. А может её привлекла таинственность и скрытая сила зрелого мужчины. Факт остаётся фактом: через год совместной жизни духи леса подарили молодой паре дитя.
Никто из членов семьи Вальдвокер не были против. Старшие братья Эйлы, близнецы Торуг и Ульф, легко нашли общий язык со Скьором, ибо и сами выбрали, для себя, судьбу наёмников. Младший брат, Балуф, был рад, что его сестрёнка наконец-то перестала грустить. Мать, Тильма, дано ожидала внуков, но непутёвые старшие сыновья были слишком озабочены битвами и охотой, а младший сын… Он был способным учеником. Перенимал знания о рунной магии от матери и деда Феликса, учился чтению и счёту, но не проявлял ни малейшего интереса к материальному миру. Упомянутый выше дедушка Феликс, глава семьи, радовался, что "Эйла наконец-то займётся делами, достойными женщины, а не энтими мальчишескими баловствами". Остальные мнения не учитывались. Было бы странно спрашивать мнение мертвецов. Странно, ка минимум, для этого семейства.
В этой семье младенец, по имени Люпин, стал самым любимым сыном, внуком, правнуком и племянником всем Вальдвокерам. А что до Скьора Кроссроуда… Дух приключений воззвал к его сердцу, и наёмник, обещая вернутся, покинул своих жену и ребёнка. Разумеется, семья Вальдвокеров не была в восторге от поступка Кроссроуда, но ничего с этим поделать они не могли. Да и не хотели. Главной задачей семейства стало воспитание нового домочадца.
Феликс, Тильма и Балуф обучали Люпина магии, грамоте, счёту и общим законам природы. Торуг, Ульф и Эйла, напротив, давали малышу понимание того как вести бой, охотится на дичь и выживать в условиях дикой природы. До семи лет малыш Люпин рос в любви и благости. Однако, со временем ему стало интересно, куда ушёл отец и почему он это сделал. Вальдвокеры не стремились объяснять ребёнку отсутствие отца, каждый вопрос, этого направления, они старательно игнорировали или аккуратно обходили. Три года юнец допытывался о своём отце и три года не получал ответа. В конце концов, Люпин не выдержал и запланировал тайный поход за отцом. В свободное, от уроков Феликса и тренировок Эйлы, время, дитя заготавливал припасы на путешествие и планировал свой путь.
В одну из ночей, после того, как все приготовления были сделаны, Люпин выбрался из дома под пологом темноты. Предварительно, малец помолился духам лесов, чтобы те направили его в нужном направлении. В пуи он собирался использовать те навыки, которым обучился на тренировках со старшими дядями и мамой. Ничтоже сумняшеся, Люпин отправился куда глаза глядят. А глядели они в сторону гор. Ночь была темна, но яркая полная луна освещала дорогу достаточно для того, чтобы можно было угадывать скальные выступы и безопасные тропы. За короткий промежуток времени, Люпин преодолел впечатляющее расстояние. Усталость навалилась на мальчишку. Стрессовая обстановка и ночное время давали о себе знать. «Ещё немного и привал, — Подумал Люпин, — Вот только найду подходящее местечко…». На поиски времени не хватило. Внезапно, Люпин услышал гулкое рычание, а в темноте, напротив, замерцали две желтых фосфоресцирующих точки. Малец не успел толком испугаться. Секунды слабости в ногах хватило, чтобы потерять равновесие и сорваться со скалы вниз, к острым камням. В это же мгновенье, желтые точки устремились в сторону Люпина, рык резко оборвался, а в темноте сверкнули белые зубы.
Боль. Резкая боль. Казалось, что она длилась вечность и не появлялась вообще. «Так ощущается смерть,» — Подумал Люпин, теряя сознание…
Огромная пума держала в зубах мальчишку, спасая его от падения. Она не получала удовольствия от созерцания смерти людей и уж, тем более, детей. Не было в кругу её предпочтений и человечины. Откуда этот мальчик пришёл? Зачем он здесь ошивается под полной луной? Что делать дальше? Мысли роились в человеческой части сознания оборотня. Животная сторона, которая, под полной луной, имела больше прав на тело, уже действовала. Органы чувств заработали с удвоенной силой. Запах, исходящий от мальчика, следы его пути, звуки человеческого жилища где-то в дали. Пока девушка размышляла и сомневалась, кошка действовала. И вот уже она аккуратно кладёт мальчишку недалеко от владений Вальдвокеров. Пройдёт ещё много времени, прежде чем девушка-оборотень вспомнит об этом инциденте и поймёт, что превратила десятилетнего мальчишку в оборотня. Но в тот самый момент, когда зубы разомкнулись, отпуская тело Люпина на сырую землю, дикая пума была уверена, что спасла тело и душу невинного ребёнка, не причинив ни капли вреда.
Три недели Люпин не приходил в сознание. Феликс, не без помощи остальных членов семьи, день за днём проводил ритуалы, которые, по его мнению, отгонят проклятие оборотня. Стоит ли говорить, что ничего не вышло? На четвёртую неделю, мальчик проснулся в подвале дома, с начертанными, на детской коже, рунами и магическими знаками. Некоторые знаки были выжжены, некоторые вырезаны, а небольшая часть была нанесена тушью под кожу. Он порядком осунулся, тело приобрело пару дополнительных развитых мускул, мир вокруг стал выглядеть иначе. А внутри…
Это было странное и почти реальное место в уголке подсознания Люпина. Там, без устали, резвился и играл со своим хвостом котёнок пумы. Правда, габариты этого котёнка вдвое превышали нормальные размеры подобного зверя. Впервые обнаружив эту часть своего подсознания, Люпин вспомнил резкую боль в плече и вновь потерял сознание. Но скоро, придя в себя, он научился прибывать в том странном месте без вреда для себя. Котёнок не был агрессивен. Он с любопытством глядел на Люпина, смирно сидя перед удивлённым ребёнком. Люпин был готов заговорить, но реальность вошла в свои права с громким криком старика Феликса.
— Нашёл! Я нашёл! — Сухой старичок торопливо спускался по ступеням подвала. За ним следом шли Эйла и Тильма, — Это, конечно, не лекарство… Но если получится!
— Если? — Испугано воскликнула Эйла? — Старый ты хрыч! Мой сын и так уже на себя не похож со всеми этими шрамами и ожогами на теле! Совсем из ума выжил, на старости лет? Ма, скажи ему!
— Послушай, девочка, — нежно начала Тильма — я понимаю твои страхи. Но нам всем небезразличен Люпин! А ведь через пару дней взойдёт луна! Что, если он вырвется из подвала? Что, если не сможет обратится назад? Что будет, если… Ох даже не хочу об этом думать. Надо предпринять все возможные меры, чтобы спасти несчастного! Зря вы со Скьором его Люпином нарекли, ой зря…. Говорила я, что плохое это имя! Как хахаль твой нас оставил, следовало провести обряд смены имени. Да поздно уже.
Эйла была готова возразить, но не успела. Трое взрослых увидели, что Люпин очнулся и внимательно смотрит на них. Торжественная улыбка Феликса исчезла, уступая выражению искреннего сочувствия и жалости. Тильма охнула и на глаза её нахлынули слёзы. Эйла, обычно, была куда менее сентиментальна, нежели её мать, но не сейчас. С громкими рыданиями она ринулась обнимать своё чадо, не забывая, однако, об осторожности в прикосновениях. Споры разрешились негласно. Люпина необходимо было спасти любой ценой, пусть онещё не  до конца понимал, в какой опасности прибывает.
Пока Эйла озабочено расспрашивала сына о самочувствии, Феликс и Тильма готовили круглый магический сигил, превосходящий, в диаметре, рост Люпина. Феликс холодно отдавал распоряжения своей снахе. Старик всегда сосредотачивался, когда речь шла о тайном искусстве начертания сложных сигилов, а Тилья лучше других членов семьи исполняла приказы пожилого мудреца, когда тот погружался в своеобразный рабочий транс. Эйла могла бы расспросить сына о дне укуса, могла выслушать историю о таинственном месте в уголке подсознания и о крупном котёнке. Но в тот день все были слишком взбудоражены и торопливы. Эйла, игнорируя попытки сына избежать непонятного ритуала, дала Люпину усыпляющую настойку и уложила дитя в центр сигила…
— Что теперь? — Утирая слёзы, Эйла твёрдым голосом задала Феликсу последний вопрос.
— А теперь, вы две, уходайте от седова поскорей! — Старик, от волнения, тараторил и путался в словах, — Второй раз таких порошков и травок мы не купим. И так последние гроши профукали на ентот обряд! Но, коли выидет… Коли выидет! Не бывать мальцу волколаком! Всю силу зверью в себя возьмёт, а ярость и дикость хищную загубит! Полуится? Получится… Эщё как получится!
Тиль вывела свою дочь из подвала. Обе они слышали, из-под пола замогильные завывания Феликса, переходящие в горловое пение и обратно к вою. Сквозь щели в досках, проскальзывали яркие вспышки света и зелёные искры. Спустя сутки, уставший Феликс вышел из подвала.
— А теперь… никакой еды и воды ему не носить… — старик всё никак не мог отдышаться, но продолжал говорить, — ждём… полной луны. Скоро всё решится. Сильного отрока ты понесла, внучка. Жив остался. Хороший знак.
До полнолуния, Люпин так и не очнулся. Ему снилось, как крупный котёнок страдал от незнакомой болезни. Как густая блестящая шерсть пумы облезала и сохла. Жалобные мяуканья огорчали Люпина. И, не смотря на собственное паршивое самочувствие, малец старательно ухаживал за котёнком подносил ему воду, расчёсывал ту шерсть, которая ещё не успела выпасть, грел несчастного теплом своего тела. Всё казалось таким настоящим, что Люпин не сомневался в реальности происходящего ни на мгновенье.
— Потерпи, котик, — Шептал Люпин на ухо зверю, — Ты поправишься, и мы с тобой станем лучшими друзьями! Я буду защищать тебя, а ты меня. Можно звать тебя Вард, друг?
Котёнок довольно фыркнул. На большее проявление дружелюбия сил у него не осталось. Оба они захотели спать, а позже, синхронно проснулись. Вокруг была темнота. Люпин хотел было справится о самочувствии своего нового друга, но вдруг понял, что вопрос не понадобится. Он чувствовал Варда, а Вард чувствовал его. Далеко в темноте начала проявляться белая точка. Она светилась и пульсировала, она источала тепло и приятный запах озона, словно, только что, прошла гроза. Она звала. Люпин и Вард вместе поднялись на ноги, ощущая прилив сил. Вместе пошли в сторону света. Шаги обоих звучали в унисон. Так им казалось. Пока они не поняли, что нет больше Люпина и Варда в отдельности друг от друга. Единый лик смотрел в сторону источника света глубоко в подсознании новорожденного оборотня. А в реальности…
Кости в теле люпина лопались и срастались на иной лад, тело покрывалось шерстью, кожа растягивалась, искажая узоры нанесённых рун. Вальдвокеры собрались у входа в подвал и, с ужасом, прислушивались к хрусту и чавканьям, поглядывая на полную луну. Раздались хлопки. Это разрушались слабые защитные чары тех рун, что вырисовывались на теле Люпина для охраны целостности организма юнца. Началось лёгкое гудение. Медленно рассеивались чары иных действующих магических знаков, одновременно с тем, как их узоры искажались новой анатомией оборотня. Послышался рык. Вард вступил в свои права. Он был голоден. К счастью, Торуг и Ульф настояли на том, чтобы оставить в подвале вырезку сырой оленины, на тот случай, если исцелить Люпина не выйдет. Сейчас все понимали, что это было лучшим решением. Наравне с решением заговорить подвал на укрепление, чтобы зверь не вырвался наружу.
Хотя, зверь и не спешил уходить. Отужинав, Вард лёг на пол и довольно замурлыкал. Страдания окончились, ритуал по убийству зверя не сработал, а в сознании пумы шёл внутренний диалог со вторым жильцом тела. Люпин находился в замешательстве и, одновременно с этим, испытывал восторг. Он окончательно понял, что произошло. Начиналась новая жизнь. Жизнь оборотня.
Семья не бросила своего младшего члена. После полнолуния, Люпин рассказал обо всём, что с ним произошло. Каждый Вальдвокер отреагировал по-своему, но никто не стал относится к мальчику хуже. Феликс был крайне огорчён, что не узнал заранее о сущности зверя. Его сигил был рассчитан на вололаков, но никак не на веркотов. Благо, что Люпин в живых остался. Ну да что было, то прошло. Продолжились уроки рун, охоты и прочих полезных знаний. Стало окончательно ясно, что дальнобойное оружие совершенно не даётся Люпину ни в каком виде, от чего акцент был сделан на охоту за агрессивной дичью, с которой можно было вступить в ближний бой. Всё было как раньше. Разве что ел Люпин значительно больше, а раз в месяц запирался в подвале с, заранее заготовленным, мясным ужином.
Всё могло продолжать идти своим чередом очень долго, если бы не появление, к одиннадцатому дню рождения, на пороге дома Вальдвокеров, Скьора Кроссроуда.

В прихожей дома Вальдвокеров раздался стук. Семья сидела за ужином и все её члены порядком удивились позднему визиту. Эйла повернулась к своему сыну и попросила проверить, кто стучится в дверь.
— Ну мааа… — Люпин протяжно заскулил, печально смотря на тарелку, полную мяса. Он намеревался съесть свой ужин и попросить добавки. Раз пять. Но никак не заниматься приёмом поздних гостей, — я так ослаб после последней луны. Знаешь, Варду было бы не плохо прогуляться по лесу. Он не станет нападать на людей, честно! Может  даже научусь выпускать его и в другие дни…
— Ещё чего! — Эйла уже не первый раз слышала, как разговор с сыном переходил в это русло. Её мнение было неизменным, — Я, конечно, рада, что ты нашел способ контролировать свою звериную сущность… Но это не твой питомец, Люпин. А последняя луна была уже три дня назад. Не пытайся меня провести, котёнок, тебе и одного дня хватает на восстановление. А теперь иди вниз и открой дверь. До того, как ты появился — это было обязанностью Балуфа. Твой черёд.
Люпин понуро потопал в прихожую, бормоча что-то про вред прерванной трапезы. Подойдя к двери и взявшись за дверную ручку одной рукой и за древко близстоящего топора другой, он громко спросил: «Кто там?». Ответ последовал незамедлительно. Громкий голос с хрипотцой бодро ответил: «Добрый путник с большака! Не найдётся ли у вас кровати, на постой, юноша? Я прозябаю в этой сырой темни!». Что-то давало понять о неоспоримо-весёлом расположении духа странника. Да и инстинкты подсказывали Люпину, что человек за дверью не несёт угрозы. А своим инстинктам оборотень научился доверять в первую очередь.
— Знаете, приличный путник назвал бы своё имя, прежде чем просится на ночлег к неизвестным людям… — мальчишка недовольно бормотал эти слова, открывая дверь и отпуска топор, — Ну раз уж вас манерам не обучили, то я покажу как это делается. Здравствуйте, гость, меня зовут Люпин из рода Вальдвокеров. Проходите в дом, мы подыщем вам комнату.
— Из рода Вальдвокеров? Ну-ну… — Смешливый мужчина вошел в дом, раздосадовано покачивая головой. Он немного потоптался в дверном проёме, одобрительно глянул на топор, стоящий рядом так, чтобы его удобно было быстро схватить и воткнуть в нежеланного гостя. Оглядел Люпина внимательным взором серых глаз и, посмеиваясь продолжил говорить, — Эх Эйла, Эйла… Вот и как мне быть? Сказал же я девке, что вернусь, а она… Вальдвокер. значит. Ну да ладно. Сам виноват. Теперь всё иначе будет, Лу. Переговорим с Феликсом и всё разрешится. Где прадед твой? В столовой, поди? Время как раз подходящее…
Люпин не понимал, стоящего напротив, человека. Вернее, не хотел понимать. Боялся понимать. Высокий мужчина, лицом, так сильно напоминающий отражение Люпина, которое оборотень видел в зеркалах. Разница была лишь в другом расположении шрамов и в большем количестве морщин. Ещё, у незнакомца глаза были серыми, а волосы, те что остались, чёрными с лёгкой сединой. Оборотень аккуратно приоткрыл рот, чтобы начать задавать вопросы, роившиеся в голове. Но тут послышались шаги по лестнице и, чуть погодя, удивленный женский взвизг.
— Ну привет, любимая…
В след за этой фразой Скьора последовало целое представление. Крики, слёзы, смех, объятия и удары. Старший Кроссроуд в красках объяснял причины своих действий и постоянно упоминал о здоровенной повозке с ценными вещами, которую припарковал у въезда на территорию дома. Вся семья собралась в прихожей комнате и шумно обсуждала возвращение блудного наёмника. Взбудораженный гул прервался рычащим плачем Люпина. Он не справился с наплывом новых чувств и знаний. Сердце мальчика трещало по швам от, переливающихся за край, ярких эмоций и мыслей. Варда эти изменения раздражали. Обычно, зверь спал и копил силы, выплёскивая их от полнолуния к полнолунию, но сегодня… Шум голосов и избыток внутренних волнений разбудили пуму. Он хотел покинуть это место. Хотел! Стремился! Требовал! Долго просить не пришлось. Люпин был солидарен с Вардом. Он стремительно выскочил из дома, под удивленные восклицания семьи. Скорость, с которой мальчик передвигался, была нечеловеческой. Никто из тех кто за ним погнался, не смог бы его сейча догнать.
В глубинах подсознания Люпин и Вард смотрели друг на друга. Всё было так, словно сейчас полнолуние. Вот только не появлялся нигде источник белого света, к которому нужно было идти вместе, чтобы слиться воедино. Вард и Люпин прибывали в замешательстве. Они оба хотели одного и того же. Стать одним, перевернуться в зверя, выплеснуть эмоции, размять кости. Но как? Впервые, с момента знакомства этих двух, котёнок был не просто раздражен. Он был зол. Мальчишка тоже злился.
«Не смотри на меня так! — Зло выкрикнул бегущий оборотень в пустоту ночи, — Если бы я знал, как это делать, я бы обернулся! Но ты никогда не объяснял, как мы это провернём без луны! Ты тут — источник магии! Ты и должен знать! Это ты виноват, что у нас ничего не выходит! Если бы не странные рунные ритуалы прадеда, я бы вообще сейчас бежал как черепаха. От тебя никакой пользы, одни проблемы!»
Проекция пумы, в подсознании оборотня, зло набросилось на проекцию мальчика. Эта была их общая злоба. Злоба, которая подпитывала общее желание. Когда зубы пумы сомкнулись на теле мальчика, Вард почувствовал резкую боль, словно укусил сам себя. Он зажмурился от боли, пронизывающей всё тело, а, отрыв глаза, обнаружил себя в лесу. В настоящем лесу Альмарена, а не в своих фантазиях о нём. У них получилось.
Вард радостно стал прыгать от дерева к дереву, в порыве чувств. В голове возникли мысли. Но не сумбурные и обрывистые мысли Варда, а последовательные и размеренные мысли Люпина: «Здорово! У нас получилось! Прости за то, что я тебе наговорил… Хотя я и так знаю, что ты уже не злишься. Ну что, Вард? Поохотимся? Я чую… Ой нет! Мы чуем дичь!»
Массивный котёнок пумы, ростом достигающий обычную взрослую особь, долго резвился в лесу, убивая живность и поедая их свежую тёплую плоть. Люпин растворялся в блаженстве. Это длилось несколько часов к ряду. Уже близился рассвет, когда оборотень учуял знакомый запах. Два человека. Скьор и Эйла осторожно подходили к Варду.
— Эй, Лу, — Скьор начал говорить. Вкрадчиво и осторожно. В руках он неуверенно перебирал длинный свёрток ткани, от которой пахло кровью множества различных существ. — Ты меня понимаешь? Эйла рассказала мне о том, что случилось, парень. Прости. Это я виноват. Но мы всё исправим. Постараемся, малыш. Мы с твоей мамой уже помирились, сынок, видишь? Нам столько предстоит обсудить! Возвращайся домой. Пойдём, боец, обсудим всё за завтраком. Долго мы тебя искали…
— Скьор прав, котёнок, — Сейчас привычка называть Люпина котёнком была ка никогда кстати. Варду не понравилось, что Скьор назвал его "Лу". Эйла вовремя разрядила обстановку своим нейтральным обращением. — Мы с папой очень тебя любим. Каждый… по-своему, но оба очень сильно! Но мы не сможем понять тебя, если ты не обернёшься в человека. Не навсегда. Даже не до следующего полнолуния, если ты этого так хочешь! Но сейчас, нам необходимо вернуться в дом и поговорить. В кругу малой семьи. Только мы трое. Пойдём, сыночек.
Эйла встала на одно колено и протянула вперёд руку, ладонью вверх. Вард всё это время лежал на земле в настороженной позе, не так давно он закончил умывать мордочку от крови, но не до конца. Протянутая рука заинтересовала пуму. Он потянулся к ладони своим чувствительным носом, покрытым пятнами крови убитых жертв. Запах был приятным и родным. Куда более успокаивающим, чем запах таинственного свёртка в руках Скьора. Вард не привык считать людей добычей и никогда не пробовал человека, от того эйла и скьор были в безопасности, пока не проявляли открытой агрессии. А этого делать они не собирались. В голове пумы возник голос Люпина: «Папа… Вард, у меня есть папа! И они с мамой пришли ко мне, чтобы позвать домой на семейный завтрак! Представляешь? Давай вернёмся? Пожа-а-алуйста! Ты же слышал маму, мы ещё успеем побегать по лесам!». Вард был сыт и вдоволь набегался по лесу. Сейчас он был совсем не прочь вздремнуть. А, пока, он отдыхает, отчего бы не передать бразды правления Люпину? Остался последний шаг. Вард закрыл глаза в реальности и открыл в подсознании, дабы созерцать привычные сны до следующего обращения.
В миру, Вард стал деформироваться. Хруст костей, чавканье плоти… Что-то никогда не менялось. Боль испытывал уже не Вард, а Люпин. На этот раз, зубы оборотня не превратились в полностью-человеческие. Теперь, резцы больше походили на короткие клыки. И эта трансформация останется в человеческом облике Люпина, как напоминание о первой нелунной трансформации. Скьор внимательно наблюдал. Как только обращение завершилось, и Люпин бессильно упал на землю, отец мальчика-оборотня моментально подхватил сына на руки. Свёрток ткани, который Скьор держал в руках с самого начала, был немедленно развёрнут. На землю упал старый, на вид, полуторный меч. Ткань отец Люпина использовал, чтобы стереть с сына грязь. Когда комья земли были, более-менее, стерты с тела мальчика, Скьор снял свой плащ, обернул в него маленького оборотня, и они с Эйлой отправились домой.
Когда Люпин очнулся, начался длительный и обстоятельный разговор. В нём Скьор пояснил, почему оставил своих жену и сына и пообещал, отныне, никогда не покидать их. Вместе с Эйлой, они рассказали Люпину всё то, что следовало маленькому мальчику знать о своём, вновь-прибывшим, отце. А Люпин, с ремарками матери, описал отцу историю своей жизни и, в частности, своё нынешнее состояние оборотня.
Первые пару лет семье было трудно свыкнуться с новыми порядками. Феликс радостно сложил обязанности главы дома на Скьора и углубился в изучение рун и обучение этому искусству способных членов семьи. Братья близнецы всё чаще подолгу пропадали на охоте и приключениях авантюристов, лишь, время от времени, заходя в дом с гостинцами и трофеями. Тильма и Балуф обосновались в пристройке к дому, которая, помимо жилого пространства, была обустроена как удобная крытая оранжерея. Отныне, эти двое начали, поверх знаний о рунах, изучать алхимию, ведь Скьор завез с собой несколько хороших книг по этой дисциплине и немного семян полезных растений. Мать и отец Люпина взяли под свой надзор общий быт и, поделив обязанности поровну, выделили больше времени на воспитание сына. Молодой оборотень так и не смог повторить свой подвиг и обратится в пуму без полнолуния. Теперь, когда Люпин знал, что способен на этот фокус, уже не получалось как следует разозлиться или подобрать иной ключ для превращения. Зато, под полной луной, Вард больше не сидел в подвале, а бегал по окрестностям и охотился на дичь. Тех зверей, которых он убивал уже после того, как наедался, кот относил поближе к дому в укромное место. Там, по окончании лунной охоты, Вард и оборачивался в человека. По утру, к оборотню приходил отец, помогал одеться и погрузить на повозку убитых зверей. Вместе они возвращались в дом. И так из года в год продолжалась жизнь во владениях Кроссроудов и Вальдвокеров.

— Ноги! Про ноги не забывай, Лу! Сколько ещё повторять? — Скьор наблюдал за тренировками сына. Сегодня противником юноши был Ульф. Рыжий рослый парень задорно скакал вокруг Люпина, раз за разом, уходя из под ударов мощной дубины, призванной имитировать полуторный меч.
— Да к чему мне эти тренировки?! — Люпин начинал выходить из себя. Близкая луна и ехидные насмешки Ульфа ситуации не помогали. Чтобы более эффективно орудовать дубиной, оборотень разбудил внутреннего зверя, и теперь, Вард был на кураже, наблюдая за схваткой из глубин подсознания юного перевёртыша, — Зачем мне вообще знать, как побеждать людей? Я же не убийца! И почему я машу этим несбалансированным черенком? Ты отошел от дел и давно обещал передать свой меч. Всё равно он тупой, как эта дубинка. Но хоть баланс правильный. Я же умею махать мечом! На зверье научен…
— Научен? Много науки нужно, чтобы вепря заколоть? — Скьор устало поник. Это был уже не первый спор подобного толка. — И с чего ты взял, что мой меч затуплен? Вот когда возьмёшь его в руки, тогда и будешь судить. А произойдёт это не раньше, чем я пойму, что ты способен попадать по движущейся цели, которая знает, как избегать меча. Я рад, что мой сын сильнее обычного человека, но одной силой оборотня битву не выиграешь. Тем более, если от всей силы, лишь физическая мощь. Ни клыков, ни когтей, ни чутких органов чувств!
— Говорил уже, что не выходит у меня! — Люпин гневно отбросил дубинку и уставился на отца намошими глазами, — Я бы и рад разрывать жертву на куски, вместо того, чтобы тыкать в неё железной зубочисткой! Да я с большим удовольствием сейчас изучал бы сложные руны с Феликсом! Или сходил на охоту с мамой! С чего ты решил, что мне нужен твой кусок метала на палке? Ненави-р-р-р!
Слова Люпина утонули в горловом рычании Варда. Сам того не замечая, оборотень разгорячился и поддался злобе. С таким скверным настроением обращаться не стоило. Особенно, учитывая близость к источнику злобы, который, к слову, был родным отцом. Ульф отскочил назад, Скьор подскочил на ноги и приготовился к худшему. Но это было не обязательно. Люпин не обратился. Он быстро осознал, что происходит и умолк, потупив взор.
— Во-первых, Ульф не жертва, — убедившись в отсутствии опасности, Скьор начал спокойным холодным голосом наставлять своё чадо, — тебе не стоит относится к людям, как к зверям. Это то, чему ты, на самом деле, сейчас учишься. Во-вторых, похвально, что ты стремишься изучить руны. В семье Кроссроудов тоже были мастера этого искусства. Жаль, что я, в этих делах, получился непутёвым и не смогу тебе помочь. Не забывай благодарить Феликса за науку. Но всему своё время. Ты знаешь, что он освободится после обеда. В-третьих, мать занята домашними делами, да и ты уже изучил всё, что она знает. Осталось лишь отточить навыки, но это ты можешь делать в свободное, от тренировок и уроков, время.
— Да, отец, — Люпин медленно приходил в себя. Теперь он понимал, что не злился на отца. Да и, вообще, злился не он. В последнее время, Люпин стал замечать, что Вард стал более раздражительным и несдержанным. Это отражалось и в человеческой форме. А скорое полнолуние размывало грань между человеком и зверем.
— И последнее, Лу, — в голосе Скьора проявилась нежность, — Не требуй слишком многого. От себя и от своей дикой сущности, тоже… Я встречал оборотней, когда путешествовал, мы обсуждали это. Многие из них не умеют и того, что можешь ты. Вы с Вардом многого добились, работая сообща. Я горжусь вами обоими. Это правда, сынок.
Люпин дрогнул. Отец, обычно, неохотно говорил о привычке сына олицетворять своего зверя. Тем более, он избегал имени "Вард" в разговорах. А сейчас он, буквально, признал точку зрения сына, на сложившуюся ситуацию.
— Спасибо отец! — В этой простой фразе была сконцентрирована вся радость, которую Люпин испытал, услышав слова Скьора.
— Но будь осторожен. Особенно сейчас, — Скьор нахмурился, — На этом жизненном этапе, мне кажется, оставаться собой будет труднее всего. Я думаю… Нам пора посетить населенную местность, сын. После полной луны, мы отправимся в небольшую поездку. Тебе необходимо познакомиться с новыми людьми. Встретить незнакомых женщин…
Люпин покраснел. Шестнадцатилетний юноша догадывался, что имеет в виду отец. Догадки будоражили ум молодого парня. И все дни до полнолуния он только и думал, что о предстоящем путешествии.
— Готов? — Скьор встретил своего сына у выхода из дома — Лучше выйти пораньше, погода подходящая. Времени уйдёт не много, но это не значит, что надо плестись со скоростью черепахи!
— Кого? — Люпин никогда не слышал о черепахах, но его интерес был неискренним. Какая разница? Они с отцом идут встретить других людей! Вот, что имело значение.
— Черепахи… это… — Скьор запнулся. Он и сам не до конца понимал, что это за звери — Да неважно! Важнее вот что…
Отец снял со стены свой старый меч и протянул сыну. Люпин застыл, не решаясь пошевелиться ни на дюйм. Он боялся, что всё это какой-то сон. Прошло так много времени с тех пор, как оборотень получил своё проклятие, и теперь у него было всё, что только можно было пожелать. Пробежки под луной, любящие родители, хороший дом. А теперь, он станет обладателем фамильного артефакта Кроссроудов? И всё это наяву? Да.
Люпин взял в руки меч и почувствовал, как тот становится легче, обретает магический блеск и, казалось, мурлычет от удовольствия, в руках нового хозяина.
Из имения Кроссроудов Вальдвокеров вышли двое — отец и сын. Их ожидала опасная дорога, новые знакомства и множество приятных, и не очень, событий. Когда они вернутся, через шесть, они встретят на пороге раздраженную Эйлу и будут долго извинятся за такое бесцеремонное опоздание. Они никому не расскажут о том, что произошло в эти полгода. И жизнь вернётся на круги своя. Разве что, Люпин начнёт чаще покидать дом, с мечом и дорожной сумкой наперевес, и, каждый раз, будет возвращаться довольным и потрёпанным.

— Не мог же я ошибиться! — Голый человек рыскал по кустам, нервно сплёвывая на землю, время от времени, — Я же точно оставлял их тут!
Рогвольд, разбойничий разведчик, наблюдал, как рыжий хилый и изувеченный мужчина неопределенного возраста копался в грязи, задрав голый зад к верху. «Не иначе, как псих дурной! — заключил, про себя, Рогвольд, — Отошёл от большака, нагой, как младенец, да ещё и в кусты носом тыкается… Погоди-ка!» Разбойник удивленно смотрел, как голозадый подымает кусок земли, который оказался маскировкой для вещей, что лежали под этим искусным творением. Нагой парень достал из-под "крышки" свёрток одежды, дорожную сумку, длинный свёрток, охотничий нож и… Толстый позвякивающий кошель.
Рогвольд дождался, пока незнакомец наденет одежду и выскочил из засады. Он издал условный свист и начал разговор.
— Уважаемый, да будет вам известно, что вы находитесь на территории Острозубых Вепрей! Я и мои хорошие друзья оберегают это прекрасное место от посторонних и снимают мзду с захожих гостей, — Он многозначительно перекинул увесистую дубину из одной руки в другую, — Будьте так любезны, расчехлите кошель, и мы вместе посчитаем, сколько вы должны нам за то, что оставили свои вещи на хранение в наших угодьях.
— Острозубые Вепри обитают тут? Вот чёрт! А я ведь был уверен, что вы расположились чуть дальше. Ближе к реке! — Рыжий заговорил хриплым голосом. Он только что затянул пояс и теперь принялся разматывать длинный свёрток, — Вот беда. А я всю ночь пробегал к северу отсюда, представляешь? Красивое ожерелье… Тебя Рогвольдом звать, да? Жаль, что раньше тебя не встретил. Теперь повозиться придётся.
Рогвольд удивлённо хлопал глазами. Человек напротив не только полностью проигнорировал тот факт, что его собираются грабить, но ещё и вёл себя, как хозяин ситуации! «Он что не слышал про друзей, о которых я упомянул, — Рогвольд удивленно разинул рот, — Сейчас сюда подоспеют Свен и Рихтери мы устроим этому недоноску взбучку! Стоп! Какого лешего!?» Длинный свёрток оказался хранилищем для меча… Но какого меча! Старый, тупой, покрытый трещинами и зарубками… Смех один, а не меч! Рогвольд ядовито улыбнулся. Такого противника боятся не стоит. Вот подоспеют… ХЛОП!
Недалеко от того места, где Рогвольд вёл диалог со странным мужчиной, сверкнула вспышка света и раздался громкий хлопок. Спустя пару секунд ещё одна вспышка и, на этот раз, взрыв. Незнакомец и Рогвольд обернулись на звуки, первый — удовлетворённо, в второй — испуганно.
— Что это было? Что за звуки? — Разбойник откинул дубину и достал боевой топор, — Твоих рук дело, приблуда? Ты дух лесной? Нелюдь? Отвечай, тварь!
— Куда делась твоя напускная вежливость, погань? — Рыжий встал в боевую стойку и картинно оскалился, демонстрируя острые, белоснежные зубы. В конце он добавил, сквозь оскал. — Твоим друзьям не повезло. Грязная смерть. Ты умрёшь чище. Благородно. В бою. Но, в любом случае, всё лучше, чем если бы я нашел вас ночью.
Разговор был окончен. Рогвольд не успел понять смысл сказанных слов. Сначала он был сосредоточен на коротком сражении с, на удивление, яростным противником, а потом… Разбойник лежал в луже крови. Внутренности его вывалились наружу. Незнакомец подошел к трупу и посмотрел в его безжизненные глаза.
«Я хочу, чтобы ты знал, — он присел на одно колено и начал тихо и размеренно говорить, параллельно обыскивая тело поверженного врага, — Слушай меня, падаль. Запомни имя "Люпин". Это имя того, кто тебя убил. Запомни имя "Аста". Это имя той, чьих родителей ты и твои поганые дружки растерзали и обворовали. Имя той, кто нашла себе защитника. Имя той, кто хотела вашей смерти больше, чем чего-либо ещё. Имя той, кому я верну ожерелье. Слышишь меня, кусок мяса?»
Люпин собрал с трупов всё то, что, по его мнению, могло принадлежать Асте и отправился в путь. Скоро он вернёт украденное, заберёт награду и направится домой. Там он поздоровается с семьёй, возложит почести умершему Феликсу, поработает над своими навыками и ляжет спать. Именно так теперь выглядят будни Люпина Кроссроуда Вальдвокера — охотника, наёмника, оборотня.

— Тебе совсем не обязательно это делать, котёнок! — Эйла семенила рядом с возмужавшим сыном, пытаясь отговорить его от принятого решения об уходе из семьи, — Ты так хорошо научился общаться со своим внутренним зверем, у тебя есть крыша над головой, есть люди, которым ты дорог. Зачем тебе уходить?
— А ведь я предлагал тебе уйти тайком! — Послышался голос из гостиной, — Феликс, да сохранят духи его душу, когда-то дал мне тот же совет. И я послушал старика. До сих пор благодарен ему за тот совет!
— Я должен понять себя, мама… — Люпин проигнорировал слова Скьора. Он уже закончил упаковывать свой нехитрый скарб и решительно шагал в сторону въездных ворот участка, — Я сказал о своих намерениях не для того, чтобы обсудить возможности. Я просто решил не повторять за отцом, а выбрал сой путь. Это то, что мне нужно… Свой путь.
Эйла хотела возразить, но умолкла. В глубине души она понимала, что этот день придёт. Дети растут. Им становится тесно в старой одежде, в старой комнате, со старыми знаниями, со старыми родителями… Дети уходят во взрослую жизнь. Он и так задержался из-за особенностей своего организма. Эйла резко остановилась на месте. Слёзы текли по щекам любящей матери, но она делала то, что хорошая мать обязана с делать в самый важный момент жизни сына. Она отпускала его. Каждый член семьи, который находился сегодня дома, отпускал Люпина. И оборотень шёл без оглядки, с огромной благодарностью в сердце. Он бы взял лошадь, но лошади его не любили, от этого и навыка верховой езды у Люпина не было. Да и зачем? Ведь в распоряжении оборотня есть Вард — надёжный соратник и хороший друг. Единственный друг. Его выносливости хватит на долгую дорогу, а его силы хватит на достойную самооборону. Сейчас Люпин одолжил его скорость и пустился в путь, чтобы познать новые грани бесконечно-прекрасного мира.