Река Чёрная Лента была спокойна и невозмутима. Гладкая, похожая на зеркальную поверхность водная гладь неспешно переливалась, отражая погруженное в вечный мрак небо. Где-то там, за вечной тьмой, по небу наверняка лениво ползло наверх мерзкое всякому творению падшего бога солнце, готовясь, вестимо, к очередному рутинному дню. Тёмные земли были необычайно тихи в это время...Но это можно было легко исправить.
Стигий никогда не терял чувства осторожности. Принадлежность к роду самых крупных и опасных хищников в мире может, конечно, затуманить разум излишней гордостью, но прошлое научило дракона здраво смотреть на свои возможности и возможности других обитателей этой реальности. Как бы жалок не был любой смертный зверь по природе своей, ему открыты пути к силе, которая с трудом, но может навредить Вирму. К счастью, северные отроги Скалистых Гор не могли привлечь кого-то в самом деле опасного. Близость к Темнице Рилдира внушала трепетный ужас всякому суеверному существу, каким бы могучим оно ни было. Ведь могущество является косвенным результатом деятельности гибкого и ума. Дураки редко доживают до пика своих возможностей, что доказывает ряд недавних событий.
Мечтательно вздохнув (да так, что по безразличному лику реки пробежала пугливая рябь), змий легким движением мысли поднял в воздух несколько туш пойманных вчерашней ночью людей и, потянув за магические нити, приказал костям выбраться из своей природной темницы. Те, с ужасающим треском разрывая мёртвую плоть, вихрем закружились над сочащимися кровью трупами, а потом медленно опустились на землю аккуратной кучкой. Лишённые основы остовы, потеряв так же на время и всякую полезность для некроманта, с чавкающим звуком рухнули на землю.
Некоторые смертные периодически устраивали набеги на окраины Тёмных Земель из Сгирда. Охотники на нечисть и авантюристы, наёмники и просто ищущие приключений рыцари – все они врываются во владения смерти для того, чтобы потешить своё самолюбие и свои фальшивые, как идеалы вампирской знати, души. Но вот именно эта группа потешила только охотничий азарт Ползучего, который всего час назад натолкнулся на данных совершенно очевидно заплутавших в бесконечной ночи дураков. Забравшись так далеко в мир, чуждый их восприятию, низшие даже не сразу заметили гигантского змееподобного монстра, выпрыгнувшего на них из реки. А ведь два дня назад Стигий просто отправился в небольшое путешествие к горам в надежде встретить какого-нибудь вкусного (и недостаточно сильного) молодого собрата. А получил целую кучу образцов для исследовательской работы! Да уж, Рилдир благоволит изыскательным. После нескольких лет работы с тщедушными останками рабов подобный подарок судьбы в виде почти десятка кряжистых рыцарских тел кажется слишком уж подозрительным. Уж не очередная ли это интрига Лаг’Нара? Этот искалеченный некромант до сих пор надеется напакостить Вирму после получения знатного титула в Городе Нежити последним. Да он даже новые руки себе пришить не может, а ведь старые Ползучий ему оторвал уже как месяц назад. Не-ет, навряд ли в его пустую черепушку придёт мысль о том…Да вообще какая-либо мысль.
Хихикнув над своим выводом, звероящер усилием воли поднял в воздух большую книгу в бархатном переплёте цвета воронова крыла, чернильницу и перо, лежащие от его «лагеря» чуть поодаль и начал посредством телепатии делать заметки на языке высших эльфов, вслух озвучивая свои мысли:
-Рыцарский отряд, восемь голов, самцы. Найден у берега Чёрной Ленты на юге Тёмных Земель ближе к полуночи. Обладают…нет-нет, зачеркнуть…обладали несколькими слабо освященными фетишами культа Имира, непривычными для северо-западных земель. Есть подозрение на приверженность двух членов группы к культу Играсиль. Смерть каждого паладина наступила от множественных переломов и/или травм внутренних органов, полученных в результате механического воздействия непреодолимой для их организменной стойкости силы. Самое юное создание (приблизительно двадцать три года) продемонстрировало достаточно высокий болевой порог перед гибелью, однако в момент агонии старалось позвать на помощь «отца» или «старшего брата» (из-за кровавой рвоты глотал слоги, поэтому речь было сложно разобрать). Заметка на будущее: удар при использовании лап надо контролировать. Результаты вылазки на данный момент: приблизительно шесть сотен и три...
Дракон медленно перевёл взгляд с водной глади Чёрной Ленты на кучу костей, а после – на мясные остовы, затем, почесав кончик морды когтистой лапой, продолжил:
-…Зачеркнуть…Ровно шесть сотен килограммов материала.
Вирм перевернулся на другой бок и, сильно ударив хвостом о лежащую на берегу реки скалу для того, чтобы она рухнула в реку, начал вслушиваться. Логичным было бы предположить, что на грохот падающей в воду глыбы кто-то поблизости да сорвётся с места. Олень какой или другой заплутавший дуралей… Ползучему было бы неплохо сейчас перекусить, а уж после заняться наукой. "Голодающий" после долгой дороги из Города нежити учёный навряд ли сможет бесстрастно работать с пусть и смердящим светом, но всё равно аппетитным сырьем.

Отредактировано Стигий Ползучий (28-10-2018 08:59:20)

Тишина — единственное, что стало ответом Стигию на его хищническую импровизацию. Нет, в самом деле где-то ниже по течению что-то хрустнуло или даже, как показалось, шикнуло, но змей посчитал это подлым обманом своего великолепного слуха. И столь совершенных существ может подводить их восприятие. Собственно, подобное безмолвие было ожидаемо. Тёмные Земли - отнюдь не житница севера, посему и подобающий свежий ужин здесь можно найти лишь с большим трудом и некоторой долей хитрой выдумки. Питание многолетними (если не многовековыми) мертвецами и отвергнутыми самой тьмой тварями, населявшими здешние окраины, было куда ниже достоинства Вирма, и он, устало засопев, начал медленно собираться с силами. Как показывал опыт, наиболее вкусное мясо перед непосредственным употреблением драконом, обладает не только организменной целостностью, но и пикантным ароматом. Повернув голову против направления ветра, звероящер несколько раз достаточно шумно втянул холодный воздух этого негостеприимного края. Сим незамысловатым действием змей пытался определить любой мало-мальски аппетитный запах и местонахождение его источника. Смрадное безвкусие ударило в ноздри опустошающим безразличием. Тлен, гниение, немного праха и пыли — казалось бы, что тут вкушать? В соцветие, конечно, вплетались соблазнительные нотки сырой человечины, лежавшей подле нюхача и...что-то еще. Сконцентрировавшись на этом почти незаметном отзвуке вкуса, Стигий еще раз шумно втянул воздух. Дракон! Нет, не показалось. Где-то поблизости находился живой и вполне здравствующий крылатый сородич. Судя по свежему, не отдающему железом и временем аромату — молодой. Какая непозволительная щедрость со стороны судьбы. Главное в такой ситуации: не торопиться, не пугать удачу. Нужно аккуратно подойти к ситуации и со всей холодностью рассудка подползти к потенциальному обеду (или ужину, а то по этому треклятому чёрному небу точно и не понять) поближе.
Бесшумно и юрко, словно камышовый кот, Стигий сполз со своего насеста прямиком в Чёрную Ленту, издав лишь тихий булькающий звук при погружении. Он напрочь забыл и про добытое им в бою сырьё, и про свою книгу. Сейчас его холодным умом владели лишь чувства игривой злобы и голода. Где-то поблизости находилось одно из самых аппетитных и, если верить запаху, беззащитных перед Ползучим созданий во всём этом презираемом Рилдиром мире.
Вирм часто думал о том, почему он так не любит других змиев. Нет, дружба или союз между крылатыми звероящерами — это явление достаточно редкое и, что куда смешнее, непостоянное. Представители светлых семейств, конечно, в такие «альянсы» вступают куда охотнее, а вот тёмным мешает гордость, спесь и капелька кровожадной дикости. Но Стигий не просто грызётся с сородичами за кусок земли или блестящую цацку, нет. Он тщательно и планомерно ищет способы уничтожения каждого из них, старательно приправляя всё это действо гастрономическими пристрастиями. Иногда на дракона нападает такая дикая зависть, что он с яростью раскалывает ближайший камень на две части. Этим тварям покоряется само небо, а ему — могущественному некромагу, невероятному, непостижимому существу — нет! Злобно сжав челюсти, Вирм потянул своим разумом за магические нити в стороне предположительного местоположения источника запаха и, обнаружив в мистических переплетениях яркую полосу, исторгающую не менее яркую ауру, убедился, что нос его не подвёл, а сам он движется в правильную сторону.
В реках Тёмных Земель плавало множество омерзительнейших донельзя чудовищ. Но ни одно из них не представляло для полноценного взрослого звероящера угрозы. Хищные рыбы и гигантские водные змеи пугливо улепётывали в стороны, спасаясь от рассекающей суть Чёрной Ленты ониксовой туши. Какие же это всё-таки забавные и бессмысленные создания, отдающие тиной и илом. Они не были интересны ни изыскательным некромантам, ни обладающим даже самым извращённым вкусом гурманам. Пустые, бесполезные, позабытые даже своими создателями монстры. Но не о них сейчас следовало думать. А о будущей трапезе и сопровождающей её игре.
Стигий плавно коснулся умом нити, тянущейся в сторону добычи, и отправил по ней мягкое, вкрадчивое ментальное послание, которое, как он надеялся, примут:
«Какой яркий запах...Какое яркое сияние...Милое создание, здравствуй»
Он был близок к расположению своей будущей жертвы. Но эта близость может её спугнуть. Даже новорожденные вирмлинги способны мгновенно взмывать в небо с должной возвышенности. А обладатель сочной ауры явно не только-только выбрался из яичной скорлупы.

Отредактировано Стигий Ползучий (03-11-2018 17:12:26)

Неторопливо двигаясь под мерцающей во мраке гладью Чёрной Ленты, Стигий начал походить на маслянистое пятно гнили, токсина, попавшее в живительные артерии реки по злой воле каких-нибудь бездарных колдунов или полоумных дикарей и спешно бегущее вперёд в желании угодить нетерпеливому течению. Ониксовой верёвкой дракон петлял меж редкими представителями зазевавшейся подводной живности, тут же в панике вспоминавшими про свою сравнительную скромность в размерах. Чешуя, рога, лапы, крылья – всё было прижато к телу звероящера так плотно, что внешне от местных линдвормов его отличал только лишь размер.
Жалкая судьба: быть похожим на драконов и отличатся от них столь многим. Вирм на мгновение остановился, понимая, что сначала ему пришли в голову мысли вовсе не об этих водяных тварях, но тотчас же пресёк всякие раздумья в этом направлении, жизнерадостно продолжив своё путешествие к весёлой игре.
Вполне ожидаемо по той же самой ментальной нити, которую использовал Ползучий для отправления своего послания, пришёл весьма уверенный ответ, несущий в себе короткий, но ёмкий смысл. Потенциальная еда требовала от змия немедленной демонстрации его облика, что говорило о наличии у неё разума. А это, в свою очередь, предвещало украшение трапезы весёлым аперитивом, воплощенном в череде неподдельно сладких высоких эмоций, которые сопровождают страх.  Но, стоит заметить, у разумного родича было заметно больше шансов спастись от аппетитов Стигия, чем у дикаря. "Собратья", отказавшие от магии и рационального составляющего любой личности ради несдерживаемых инстинктов и бездумного стяжательства, и драконами-то должны называться с наиредчайшим даже среди арисфейских снобов скептицизмом. Обычно это огромные, тупые, ревущие и плюющиеся огнём – или что там вместо него в груди – горы мышц. Ни капельки изящества, ни толики выдумки. Их даже есть неприятно: так сильно они смердят животным потом. Но и убивать таких куда легче, чем сородичей, принявших хитрость и накопление знаний как должные компоненты своей великой (или не очень) натуры. Обмануть пускай и сообразительную, но всё-таки ящерицу куда легче, чем создание, которое умеет приходить к выводам, изучая своё и чужое поведение. И награда в случае с "обделёнными" рассудком богаче, ведь охота на настоящего как снаружи, так и внутри дракона – это не столько интригующий результат, сколько сладостный процесс.
Стигий, заметив краем глаза, кто излучал эту многообещающую ауру, замер и… Ну что ж, ожидания имеют сомнительное свойство разрушаться, встретившись с полированной поверхностью суровой реальности. Поначалу змий подумал, что наблюдает, как какой-то очень-преочень сильный смертный маг достиг таких вершин в полиморфизме, что смог обратиться в жалкую пародию на звероящера. Вирм с уверенностью мог назвать с десяток сожранных им дракончиков, которые были больше этого, с позволения сказать, существа. Даже удивительно, как такой крохе, едва-едва догнавшей габаритами крупную лошадь, удавалось хранить в себе столько энергии и не привлекать при этом внимания злонамеренных сил. Да ради такого чуда с десяток волшебников как севера, так и юга с мясом сдерут с себя полированные ногти, расставляя ловушки. Какое аппетитное создание! И оно было так близко…
Но Стигий умел ждать. Неизвестно, обратила ли внимание малютка на чёрное пятно в чёрной реке под чёрным небом, ведь, как-никак, она была драконом, чье зрение и чей слух превосходили людские или даже животные аналоги в тысячи раз. Сам Ползучий даже не пытался поставить себя на место своей жертвы, оставляя развитие событий на усмотрение судьбы. Медленно потянувшись по ментальной нити к разуму этой вкуснятины, он, наконец, отправил ответ:
«Показаться, да? А ты уверено, что хочешь видеть больше? Тебе любопытно, правда? А любопытство так непредсказуемо…»
Змей аккуратно направился к поверхности реки и, рассмеявшись, стал выползать из воды. Со стороны наверняка могло показаться, будто Чёрная Лента в этот самый момент устала сотни лет бежать по проторенной дорожке своего русла и решила отправиться в новое увлекательное путешествие по миру. Вирм, надеясь не спугнуть кроху, сохранял дистанцию, смотрел на потенциальную еду по-птичьи одним глазом. Вскоре он целиком выполз на землю в нескольких десятках метров от малютки.
-Ну, - вслух произнёс дракон, - Я показался? Ты довольно?

Пока малютка пыталась показать себя серьезной и собранной куда старательнее, чем стать такой на самом деле, Стигий смешливо перебирал в голове множество уже известных ему фактов. Перед его холодным взором сейчас находился определённо очень молодой дракон обсидианового рода. Если судить по проклёвывавшейся из вирмлингской неряшливости изящности, кроха явно была самкой, хотя Ползучему было всё равно, кого ему в итоге придётся сожрать. Единственное, что его сейчас волновало, так это крылья и исходящая из их наличия летучесть потенциального главного блюда на сегодняшней праздничной трапезе. Эти мерзкие гадкие крылья всё портят! Если успеть стянуть их при помощи ментальной магии, то змию только и останется, что оторвать бахвалистые порхалки за гастрономической ненадобностью, ведь в них буквально сплошные кожа да кости. Пока одна треть драконьего разума думала, как телекинетическими нитями закрыть этой, если верить глазам, весьма юркой ящерке путь к отступлению, вторая и третья спорили между собой насчёт того, почему дитя каменного племени покорителей небес так невелико. Это же не хрусталь или изумруд, в самом-то деле. Быть может она, как и Стигий… неправильная?
На мгновение сбившись с верного курса из-за неуютной, тщательно подавляемой мысли, хищная натура была вынуждена с огромным неудовольствием уступить первенство любопытствующему изыскателю. Тому было непривычно бывать главным в моменты подготовки к вкушению пищи, но он быстро нашёлся и, что куда важнее, привёл в потерянное состояние самого Вирма. Тот внимательно воззрился на собеседницу всеми своими глазами и почти сочувственно (что с неудовольствием осознавал сам) спросил, вновь используя для разговора ментальную связь:
«Почему ты так мало, милое существо?»
Те трети, разбившие разум Ползучего на части несколькими минутами ранее, раздробились на сотню – если не на тысячу – суждений и мнений, противоречащих друг другу и даже самим себе. Некое омерзительное подобие понимающей жалости к судьбе этого недорослика терзало гнилую душу дракона изнутри, а его холодная рассудительность и семейная кровожадность в панике пытались выкорчевать это до тошноты тёплое чувство из пропитанной мраком сердцевины. Он хотел пожрать эту кроху, но одновременно с тем не желал делать этого. К счастью, алкание жестокой половины было подкреплено и телесно, ведь Стигий очень и очень долго не ел. Выбор был очевиден.
И хотя казалось, что подавление этого эмоционального бунта внутри змеиного черепа проходило очень долго, на самом деле в прошлом осталась лишь крошечная часть минуты. За это время не каждый воевода додумается до зачина для очередной сочащейся бравадой речи, а звероящер преодолел тяжелый конфликт мнений. Смертные аристократы, говорят, от этого недуга впадают в такое уныние, что и сказать сложно. Но даже после окончательного принятия Вирмом решения в его голове то и дело возникал и распадался один и тот же тезис, сущность которого просто невозможно было выразить словами. И это пугало. Дракон не любил неопределённости. Раньше он сжирал и куда более мелких дракончиков, но все они были здоровыми, полноценными и подавали определённые надежды. А теперь…Это с трудом пригладившее свою чешую чудо стояло перед ним. И не улетало. Не надо быть великим ментальным магом для того, чтобы понимать, что этой блохе было страшно. Но любопытство в ней было сильнее. Или не любопытство? Глупость? Отнюдь, тогда бы она не дожила до своих лет. Обсидиановое племя дарит миру отвратительных родителей. Даже чёрный род уступает своим каменным собратьям по цвету в нетерпимости к молодняку. Вот и шрамы видны.
Тут до Стигия дошло, что малышка прежде него задала вопрос. И если он не ответит, то она может и вовсе струхнуть, упорхнуть в покрытое вечным дёгтем небо Тёмных Земель. А там её змию не достать при всём обилии желания. Почесав кончик морды, Ползучий отправил новое послание:
«Прошу прощения за то, что не ответил на твой вопрос. Ты и впрямь очень мала для обсидианового племени, это меня смутило. Я просто ищу собеседника»
Дракон попытался дружелюбно улыбнуться (что с его мимикой вышло крайне нелепо) и погрузив в вязкую прибрежную землю левую переднюю лапу, продолжил нанизывать мыслеформы на магические нити:
«А что такая малютка забыла в этих мерзких краях?»
Нужно заболтать её, пока ментальные потоки готовятся убрать единственную возможность этой красотули избежать грядущей игры и следующего за ней пиршества.

Отредактировано Стигий Ползучий (07-11-2018 03:08:45)

-Врождённая особенность… - задумчиво, будто пробуя каждую букву на вкус, прошипел Стигий. От треска его вновь явившегося безмолвному мраку Тёмных Земель голоса по Чёрной Ленте побежала боязливая рябь. Что ж, во всяком случае этой крохе повезло с тем, что она появилась на свет в обсидиановом племени, а после пережила детство в гнезде у, возможно, самых отвратительных чешуйчатых родителей на свете. Являясь крошечным посмешищем среди родичей, эта малютка всё еще могла соперничать в размерах с некоторыми однолетками из средних и малых семейств. Вот только могла ли она показать такую же юркость и ловкость, присущую всякому мелкому дракону? Вирм не хотел узнавать. Его живот настойчиво требовал наполнения, но голова всё думала и думала о том, как поступить дальше.
Он мог бы даже отпустить эту прелесть на все четыре стороны, но жизнь всякого небесного змия бесконечно долгая. И, припоминая каверзность своего ума, Ползучий почти мгновенно убедился, что всю доступную ему вечность он наверняка будет набивать самому себе оскомину за проявленную единожды душевную слабость. Оставался только один вариант.  Нужно было поймать эту одноцветную стрекозу, пока она не взлетела. Некромаг громко щелкнул хвостом в воздухе и внимательно посмотрел на малютку.
«У неё, должно быть, очень яркий вкус»
-Ты же понимаешь, что опасно в одиночку изучать такие страшные места? Что тут на тебя может напасть какая-нибудь немёртвая тварь или нечто более…
Стигий поднялся на задние лапы и подался немного вперёд, насмешливо, с какой-то надрывной театральной издёвкой заключив:
-…опасное? М-м?
Потянув за магические нити, дракон, уподобляясь пауку, начал набрасывать телекинетические петли на крылья своей добычи. Во многих иных случаях он бы предпочёл поговорить подольше, взвесить все свои шансы и шансы будущего блюда, но внутренний хищник сдерживался слишком долго. Вирм желал есть. И ничто его не остановит, даже неуёмное любопытство изыскателя. Тем паче, что навряд ли столь юная и немногословная странница может поведать хоть одну интересную для Ползучего историю. От неё была одна практическая польза, полностью входящая в рамки аппетита некроманта. Сантименты тут ни к чему.
-Ты была так уверена, тля, что переживёшь это путешествие? – садистски захохотал змей, от чего его белёсые глаза будто бы побелели еще больше, засверкав во мраке, а их обладатель угрожающе навис над драконицей, - Ты ошиблась.
Щелкнув хвостом еще раз, Ползучий усилием воли попытался стянуть единственное видимое (и единственное ожидаемое) преимущество жертвы. Мерзкие порхалки должны были поддаться могучей воле сильного ментального мага. Стигий, может, и действовал в спешке, но несусветная нелепость в облике обсидиановой карлицы навряд ли сможет что-либо ему противопоставить… Эту малютку уже ничто не спасёт. Хищник был уверен. А хищники никогда не ошибаются.

Отредактировано Стигий Ползучий (10-11-2018 12:18:34)