Южные ветра рвали на холодном чернильном небе облака, открывая взгляду первые равнодушные высокие звезды и диск луны, только начавшей появляться в небесах бледным призраком. Ржавый старый флюгер, принявший давным-давно под молотом облик соловья, завертелся, отзываясь на каждое дуновение протяжным скрежетом металла об металл, ржавь об ржавь, покрывшей его багровой коркой.
Шайло смотрела, как главная улица Линвы все больше заполнялась громкоголосой, возбужденной, пытающейся выкроить у высших сил надежду толпой. Запахи людей, взмокших на такой жаре, смешивались с запахами цветов, заплетенных в сухие венки, и ароматами еды, так что зловонный зной становился еще более ужасен, хотя Марш только вчера казалось, что хуже быть не может. Ей даже не хотелось знать, что происходит днем, когда солнце беспощадно палит, будто желает сжечь всех живых заживо, обратив их в кучки пепла и костной пыли.
Невыносимо жарко.
В прежние годы она наслаждалась подобными праздниками, устраиваемыми ради милости богов, но в этот раз Шай страдала не меньше прочих людей. И ей почему-то казалось, что селяне могут плясать хоть целый месяц напролет, но только прохлады и дождей их старания не принесут, но держала это мнение при себе – не нужно портить отношения с местными, принявшими ее, пусть и не сразу. Однако Марш могла понять людей Линвы: в последние месяцы они достаточно настрадались, чтобы просить помощи у богов, обратив свои просьбы и надежды в молитвы, песни, танцы и приношения. Тепло, которое должно было согревать их нежными объятиями, обратилось в пекло, раскалившее воздух, в огонь, гулявшего рыжим зверем по лесам, в покрытую трещинами землю на дне иссохших ручьев. И это все после прошедшего мора, выкосившего несколько соседних поселков и успевшего напоследок цапнуть и Линву.
Однако все это меркло перед тем, что, случившись немногим позже, продолжалось который месяц, и Шайло не успевала сколачивать гробы и копать могилы для растерзанных в клочья людей.
Сейчас, несмотря на атмосферу праздника, явившегося посреди ряда напастей Линвы подобно источнику воды среди раскаленных песков пустыни, Шайло, сидевшая под тенью старой яблони, отчетливо видела, как тревожно люди смотрят на небеса и как в их взглядах, прикованных к почти полной луне, мелькает ужас перед грядущей ночью. Когда тьма опускается на Линву и только седая царица ночи луна вместе с мерцающими слугами-звездами дают немного света, скользящего по земле серебристой тенью, на улицах нет ни души, а все двери и ставни захлопнуты, закрыты на все замки, и никто не спит, не в силах сомкнуть глаз, вслушиваясь, как поют цикады и бьется в окна ветер.
Но рассвет встречают не все – и Марш берется тем же вечером за лопату, стирая в кровь руки, и думает, что она выбрала не того человека для слежки.
Шайло, занявшая место умершего старика-могильщика Калфа, с первого нападения начала присматриваться к людям, окружающим ее, с большим любопытством, чем прежде. Праздный интерес, призванный хотя бы как-то скоротать время, дожидаясь осени, когда ночи станут длиннее, сменился на смутное беспокойство о собственной жизни, будто страх, витавший в и без того горячем воздухе, стал заразителен, но ее навечно замолчавшее сердце не стучало в панике – Марш не была напугана, только встревожена.
Нечто каждое полнолуние оставляло после себя обрывающийся кровавый след.
Молодая вампиресса понимала, что рано или поздно, но люди устанут от этого парализующего их раз в месяц страха, это оставалось только вопросом времени, ответ на который был получен несколько дней назад в лице явивших из города за головой бестии совсем не подозрительных личностей. К празднику в Линву приезжали и приходили люди со всех окрестных деревушек, переживших мор, точно так же страдающих от нещадно палящего солнца и моливших о прохладных дождях, и поэтому обычно спокойное тихое местечко теперь стало похоже на жужжащий улей с украшенными цветочными гирляндами, яркими тканевыми флажками, фонариками из кожи улицами и торговыми рядами, предлагающими что угодно на любой вкус. До Марш доходили слухи, что даже кто-то из знати решит посетить празднество, дабы опробовать местные вина, медовуху с сидром и запастись на будущее.
Любопытно, какая на вкус голубая кровь?
Однако никого из знати Шай, только недавно проснувшаяся и все еще сонно зевавшая, не замечала, но вот наемников, смешавшихся с толпой и преспокойно пробующих политые золотистым медом яблоки, она определила безошибочно. От горожан пахло не так, как от селян.
И присутствие охотников на нечисть Марш напрягало. Они явились сюда за головой полуночной бестии и не уйдут, пока не получат желаемое… или пока не погибнут. И между этими двумя крайностями существовала вероятность распознать во внешне безобидном гробовщике с лопатой наперевес упыря.
Возможное знакомство с осиновым колом стало весомым аргументом в пользу того, чтобы найти бестию первой. И там уже решить, что делать дальше.

В городах все было проще. Шай могла выйти на ночную улицу, ощущая нежную прохладу, и отправиться в любой из кварталов, о которых говорили мрачным полушепотом и где воздух почти пропитан ненавистью, жадность, завистью и предательством, чтобы насытиться, погулять вволю, лакая и слизывая кровь, как карамель. А потом ходить среди причудливых лабиринтов улиц, смотреть на дома и заглядывать в окна, забираясь на увитые цветами балконы, прогуливаться по площадям и скверам, вслушиваясь в ночной говор неспящих людей, разговаривая с ночными торговцами и сбивая цену на приглянувшуюся вещичку, флиртуя с барышнями и юношами сомнительных профессий, сидеть в таверне и тоскливо смотреть на полную кружку эля, на вкус хуже грязи, или вполголоса подпевать серенадам, качая в такт ногой. Марш всегда могла просто лежать на крыше покосившихся от хода беспощадного времени дома, из-под полуприкрытых ресниц наблюдая за мерцанием свеч и лучинок в окнах, или лениво листать страницы стащенный у кого-нибудь книги -  в прошлый раз это был томик поэзии, до этого - историческая хроника. Шайло знала, что она остается незнакомцем со своими тайнами цвета крови.
В Линве все было несколько сложнее. Здесь не город с тысячами безымянных людей. Когда-то Шайло верила в то, что сможет обзавестись домом и даже принимать гостей, что общение избавит ее одиночества и успокоит голод. И не будет никого кровопролития под крышами этого дома. Но все эти мысли рассыпались на первой же охоте, с первой же упавшей на горячую землю каплей крови, рубиновой каплей застывшей на зеленой травинке. Никто не умирал - Шай училась контролировать свои жадные глотки и вовремя отпускать невинную жертву, попавшую в когти вампира, и на следующий вечер смотрела в те глаза, прошлой ночью полнившиеся ужаса, а потом безразличного спокойствия, и приветливо улыбалась, хотя все еще ощущала призрак металлического вкуса на языке.
С появлением бестии многое в ее охоте изменилось.
Мало кто выходил на улицу после заката: либо слабоумные храбрецы, либо отчаянные глупцы. До всех печальных событий, набросившихся как Линву, как стая воронов на кусок мяса, Марш присоединялась в любым ночным гуляниям деревенской молодежи, покидая мертвый дом Калфа, и находила того, кого можно было затащить в уголок потемнее. Хмель бил в голову, разрешая соглашаться на все, что скажет Шай, и потом ударял, смешанный с кровью, самой Марш, и опьяненная парочка, обнявшись и пошатываясь, шла к улюлюкавшим друзьям, чтобы продолжить гуляния до утра. Но вот наступила темная полоса и за порог никто ни ногой. Кто бы мог подумать, что нечто, бродящее среди залитых кровью улиц, станет вторым хищником, отобравшим у Марш охотничьи угодья и заставившим молодого вампира голодать?..
Ее окутала волна теплого воздуха, подкрадывающаяся ночь наполнилась голосами цикад, застрекотавших в высохшей траве, и Шай сделала глубокий вдох, отдаваясь прикосновениям и запахам вечернего воздуха. Если на какую-то минуту забыть, что всего через несколько часов ожидает людей, и не смотреть лишний раз на троих незнакомцев, приглядывающихся к местным, то вечер был хорош. Только лопата, воткнутая в изъеденную жарой землю у порога хижины покойного Калфа, рушила это кружево надежды на счастливую охоту и напоминало о жертвах прошлых полнолуний. Девушка проводила мрачным взглядом двоих охотников, прикидывая, что может сделать и как лучше ей поступить в данной ситуации, и поднялась на ноги, сделав вид, что разминает затекшие мышцы. Марш устало улыбнулась двум девочкам, пробегавшим мимо нее, и приняла из детских ручек венок с вплетенными в сухие стебли неистово красными маками. На одной из девочек, белокурой, загорелой, в веснушках, Шайло задержала внимание, будто взглянув на себя из детства чужими глазами: такая же смуглая, но не от солнца, и светлые волосы тоже убраны в косу с синей лентой. Только здравый смысл не позволил Марш сейчас же оглянуться по сторонам, выискивая бы среди пестрой толпы темное лицо матери. Она здесь, в Линве, ей почти девяносто два года, она немного мертва и наблюдает за смешавшимися с людьми охотниками. А еще...
Она слушала, как бьются сердца. Шайло шла к раскинувшимся под вечерним небам лавочкам и магией вслушивалась биение сердца то одного человека, то другого. Да, сейчас это не было безопасным, но Марш не видела более никакого другого способа узнать, кто из людей каждое полнолуние заставляет Линву корчиться от боли и ран, разрывая своими когтями и зубами. Выходить на улицу самой - гиблое дело. В последний раз она так наблюдала за мясником, чье сердце забилось куда чаще, стоило только упомянуть имя пастушка Лена, которого по частям нашли на сеновале. До него - рыбак, но его нашли утром с размозженной головой и хоронили в закрытом гробу. Еще раньше - дочка рыбака, гончар, швея, но все они оказывались просто людьми, в полнолуние сидящими по домам и ничего не знающими о летучей мыши, забившейся в пыльный, затянутой паутиной угол комнатки, с трудом освещенной догорающей лучинкой.
Влюбленный сын старосты, запыхавшийся от долгой прогулки старик, волнующаяся за мужа женщина, бегающие везде дети - как среди этого всего можно угадать, чье сердце забьется лихорадочно быстро, стоит охотникам приблизиться? Шай, склонившаяся над расшитым цветочными узорами платком, пыталась прочувствовать каждого, но это все больше походило на безумие чистой воды, чем на здравую идею. Гертруда, Тома, Марек, Дорин, Ана, Фрэйя, Марен... Шайло обернулась так резко, будто ей отвесили пощечину, и впилась немигающим взглядом в спину мужичка-горожанина, остановившегося у торгового фургончика травницы и ведуньи, сердце которой забилось быстрее.
Шай прищурилась. Это все нехорошо. Она каждый раз ошибалась со своими подозрениями, слепо блуждая во тьме незнания и сомнений, подлетая к пламени догадок и обжигаясь, как мотылек, об очередную ошибку. Возможно, что она снова заблуждается, снова обманывается, рассматривая не того, кого нужно. Шайло чувствовала себя до омерзения беспомощной.
Марш только издали видела Фрею, никогда с ней не заговаривая. Травница спасала живых, гробовщик хоронила мертвых - у них обеих хватало дел. Бестией мог оказаться кто угодно - и худшим вариантом служила женщина, столько раз помогавшая селянам, ведь без нее многие не протянут до осени. Многие люди, в том числе и Шай, долго присматривались к травнице столь экзотичной внешности: местные, жившие только в старой-бедной Линве, мало что видели за пределами деревушки; Шайло просто впервые сталкивалась с таким необычным обликом, наивно полагая, что только над ее смуглой кожей и светлыми волосами жизнь решила пошутить. Мало приличного в том, чтобы пялиться на человека как на циркового медведя, но такова природа любопытства - людей влекло ко всему странному. Марш только спустя несколько секунд поняла, что так и стоит, не отводя взгляда от Фреи, как в первые дни, и считая ее пульс.
- Будешь примерять, голуба? - вывел из раздумий голос торговца, чей платок Шайло держала в руках, но в чью сторону забыла смотреть.
- Нет, нет, спасибо, - сбивчиво ответила Шай, положив тряпицу на прилавок и отступая назад.
Если она не угадала? Снова промахнулась? Марш, прижимая к себе потрепанную сумку с худым кошельком, смешалась с толпой и торопилась перейти через дорогу, надеясь, что она не ошиблась и что травница не ускользнула в свой фургончик. Каково было облегчение девушки, когда она увидела, что Фрэйя еще беседовала со мужчиной. Но и оно схлынуло так же стремительно, как и накатило, стоило только охотникам подойти ближе.
Марш снова колебалась. Она чувствовала себя так, будто шагала по тонкой нити из серебра над бездной, один неверный шаг - и она сорвется вниз, не сумев отрастить крылья в момент полета. Сказать или не сказать? Кому: мужчинам и травнице? Если сказать, то что? А если промолчать, то все продолжится.
- Про что подробнее рассказать?
Охотники проходили мимо.
Будь она проклята, если снова ошибется.
- У вас найдется темная краска для волос? - Марш выглянула из-за спины мужчины, не совсем понимая, что делает, но пытаясь импровизировать. - И крем какой-нибудь, чтобы они блестели. И расческа чудесная, а то каждый раз провожу по ним - и целый клубок на гребешке смотать можно. И еще что-нибудь, - Марш кивнула на прилавок с товарами травницы и продолжила щебетать, прикинувшись дурочкой. - А у вас будут травы сонные? А то жара, сами понимаете, дышать нечем, не спится, а глаза все равно закрываются, хоть помирай, - Шай хитро улыбнулась и чуть наклонилась вперед. - Или что-нибудь для приворота? Нравится мне тут один парниша...
Что за околесицу она несет.
- Вот бабье, лишь бы языком почесать да кого в койку затащить, - хохотнул мужчина, махнув рукой на женщин и оставив их наедине со своими причудами. Шайло обернулась вслед, мельком взглянув на охотников, которые не горели желанием знать все о приворотных зельях, решив последовать примеру мужичка, и все с тем же дурачеством вздохнула:
- Вон тот, приезжий городской. Тот еще охотник на мамзелей, да? - легкомысленная улыбка гробовщика дрогнула, превратившись в нервную дрожащую усмешку.
Шайло очень хотелось верить, что в этот раз она не ошиблась.

Отредактировано Шайло Марш (14-10-2018 23:03:34)

- Зайди-ка.
Шайло уже очень давно не слышала этих слов. Всего одно слово, но как оно важно для вампира. Марш, благодарно кивнувшая Фреи, переступила порог, а в мыслях так и мелькали картинки воспоминания: красная кромка утреннего солнца вот-вот покажется из-за горизонта, выдохшийся Рассвет рассерженно бьет копытом землю, а Шай в молчаливом отчаянии стучится в первую же дверь в смутной надежде, что хозяин дома. И вот оно: заспанный пожилой мужчина с бородой цвета снега выглядывает за порог и видит измученную, засыпающую на ногах и испуганную незнакомку, у которой лишь один вопрос – можно ли ей войти? Как-то так Марш и познакомилась в Калфом, став его подмастерьем и поселившись в соседней комнатушки его берлоги, а через несколько месяцев закидывала холодной землей его гроб, отправляя старика в последний путь.
Наверное, ей никогда не удастся понять всю романтику жизни на колесах, в фургонах, в повозках, в вечных странствиях. Достаточно сложно проникнуться любовью к кочевой жизни, когда всегда в бегах. Шайло остановилась на месте, завороженно рассматривая фургон Фреи изнутри и лишь слегка недоумевая, как в такое небольшое пространство могло поместиться вот все, что нужно. Здесь и кровать, и ряд полочек со собранными в связки травами, склянками странных веществ и субстанций, восковыми свечами, с косточками животных, некоторых так просто – без некромантии – и не узнать; деревянные стул и обеденный стол, тарелки, миски, чашки, кружки, ложки, вилки и ножи, продукты, зеркало, шкаф, одежда и обувь – и многое другое, что людям обычно приходится раскидывать по нескольким комнатам, но здесь все предметы обихода каким-то образом помещались в скромном фургончике. Кровь и сопли, да у нее самой в гробу места побольше будет, а ведь все равно только одеяло с подушкой умещаются.
Вампир перевела недоуменный взгляд на Фрею, не зная, куда еще деть глаза и что сказать, но и это оказалось так себе идеей. Только сейчас Марш смогла вблизи полноценно разглядеть необычную внешность травницы. Любопытно, какая она была до того, как в ее облике начали происходить подобные изменения – или же она такой была всегда? Это наследственное, самопроизвольное, магического происхождения или так просто бывает? Шайло рассматривала женщину с таким же профессиональным интересом, с каким и трупы, которые ей предстояло подготовить, но через несколько секунд поняла, что ее поведение невежливо, пусть и предсказуемо.
«Не пялься, не пялься, не пялься… Ты проиграла», - Шай вздохнула. Она совершенно не знала, как начать разговор – Марш давно не практиковалась в откровенных разговорах с кем-то, у кого есть пульс. Одно дело беседовать, иногда флиртовать с добычей с целью увести в тень и напиться, другое – вести разговор с тем, кто тебя саму может посчитать добычей. Марш не чувствовала себя комфортно, но она сама сделала этот шаг и должна была приготовиться к последствиям. Ну, а если она все же ошиблась с догадкой, то этот разговор всегда можно стереть памяти Фреи, разве нет?..
- Спасибо. У тебя здесь мило, - Шайло кивнула на полки с нагромождением склянок и бутылочек. – Если мне действительно понадобится приворотное зелье, то знаю, у кого искать.
Сейчас Марш как никогда отчетливо понимала, что она на нервах. Постоянный страх попасться с перемазанными в крови губами, полуночная бестия, прибывшие охотники, предстоящий разговор. Девушка отошла назад, прислонившись спиной к стене и скрещивая руки на груди, и собралась с мыслями.
- Охотники здесь.
Не вопрос – утверждение. Шай хмуро посмотрела в глаза Фреи. Какой смысл тратить время на прелюдии?
- Мы обе знаем, что они ищут тебя.
Наверное, ей стоило как бы невзначай взять с полки какую блестящую безделицу и разглядывать ее, делая вид, что для нее это разговор о сущих мелочах, чтобы только не показывать тревоги, но у Марш было такое чувство, что попытайся она сделать нечто подобное, то любая стекляшка просто выпала бы из рук и разбилась.
- Мне не нравится их присутствие, они могут зацепить кого угодно, пока будут делать свою работу или когда останутся на следующее полнолуние, если не повезет сегодня. И я подумала, что тебе не помешала бы помощь. Отвлекающий маневр, - на одном дыхании выпалила Марш.
Тусклый огонек надежды вспыхнул во взгляде и сердце Шай, которая снова задала себе тот же вопрос: это действительно лучший путь или она только хочет в это верить?

Это удивительный разговор.
Шайло не знала, что еще сейчас тревожило больше: то, что Фрэйя так спокойно отнеслась к столь прямолинейному обвинению во всем происходящем в полнолуние и к ее откровенности, или же то, что после слов женщины Шай не хотелось немедленно убежать. Она была почти готова к тому, что ее слова разозлят Фрею, и ей придется исчезнуть до того, как когти оскорбленной хищницы вскроют ее грудную клетку и вырвут сердце. Но женщина только спросила ее о наличии идей, и Шайло оставалось кивнуть в ответ. Пока ей нравился этот разговор. Насколько это, конечно, возможно, учитывая обстоятельства.
Марш не смогла сдержать тихий смешок и нервно улыбнулась, пытаясь скрыть легкое замешательство на своем лице, когда женщина сделала вторую странную вещь: позволила Шай не продолжать эти смехотворные ухищрения как-то украдкой рассмотреть ее интересную - даже привлекательную - внешность. Видимо, попытки как-то изменить ситуацию не привели к нужному результату и даже наоборот в чем-то усугубили все, но Шайло, получившая разрешение не быть столь смущенной, с искренним интересом смотрела на странные переходы между молочно-белой кожей и шоколадно-темным ее тоном.
- Ох. Ого. Необычно. И красиво, - это все, на что хватило ее красноречия. Смущение, может, и отступало, но слов все равно как-то предательски не хватало. Фрэйя сама была приятной внешности, а эта необычность делала ее более... необычной.
О чем вообще речь? Точно, охотники. Отвлекающий маневр.
- И у меня есть идея, - вернула разговор в нужное русло она, прекратив затянувшиеся гляделки. Все еще ужасающе неловкие, если подумать. - Для нее нужно что-нибудь алхимическое, заставляющее последние воспоминания меркнуть и ослаблять сопротивления гипнозу. А еще лопата, веревка и немного крови, но об этом я позабочусь.
Шайло солгала бы, сказав, что ее идея имеет четкую форму и что план, который оставался весьма туманным, будет работать как слаженный механизм. Но новая мысль цеплялась за предыдущую, возникали новые варианты, самые сомнительные из которых вампиресса безжалостно отсеивала, понимая, что любая мелочь, пошедшая не так, будет стоить ей жизни или этого призрака жизни, зависит от формулировки. 
Ее короткий взгляд на Фрэйю немного мягче, в нем видно живые любопытство, но и немного беспокойства.
- Я понимаю, как странно это все звучит. Но не хочу заставлять тебя нервничать. А полный ответ, думаю, заставит.
Шайло слегка пожала плечами, не зная, как объяснить то, что даже обстоятельства не заставят ее пока настолько доверять, чтобы раскрывать все карты наперед. И ведь не факт, что все пойдет именно так, как она думает: Марш адекватно оценивала пределы своих способностей, и то, на чем держался этот план, выстраивающийся из нескольких идей в одну систему, было как раз на границе этих возможностей. Слишком велик риск ошибиться.
- Хотя я могу только сказать, что у постараюсь заручиться поддержкой кое-кого, но ничего не обещаю, и что одного из охотников стоит оставить в живых, - поспешно договорила Шай, думая, как все еще зыбки и хрупки их шансы на благополучный исход. - Пожалуйста, постарайся не убить меня. Смерть... она не очень приятна, - тихо добавила Марш.
Внезапно нахмурившись еще сильнее, вампиресса поняла, что напрягало ее больше всего. Все в Линве знали Фрею. Даже она знала о ней, хотя и исходя из слов других. И сама мысль, что каждый раз происходило, было виной помогавшей многим травницы, никак не вязалась с тем, о чем слышала вампиресса. А значит...
- Ты же можешь контролировать себя?