Хотелось выпить.
И ещё раз выпить.
Изредка, без определённой периодичности, Салах всё-таки напивался. Попросту - как правило, в дороге - сарамвейцу приходили мысли о том, что именно сейчас, вот в этот момент, будет не лишним на одну ночь отложить все дела в долгий (не очень) ящик и как следует отдохнуть. Больше двух дней отдых, как правило, не продолжался - южанин всё-таки не привык терять время зря.
И уж если было твёрдое желание отдохнуть - то отказывать себе в этом Салах даже и не пытался, потому как знал, насколько может истощить чувство усталости от долгого пути. Ночи на постоялых дворах и иногда где придётся не могли в полной мере способствовать отдохновению.
Потому через некоторое время после полудня Салах прибыл в небольшую деревушку, носившую название Пограничный Ручей. Правда, ручей, что нёс свои воды к Мелайсе мимо этой деревушки, претендовал, скорее, на речушку.
Деревня разительно отличалась от большинства поселений белых людей - в отличие от большинства, она была весьма красиво обустроена. Безусловно, присутствовал тот аромат, столь характерный для людских поселений - лошади, сено, готовящаяся снедь в котелке прямо на улице, но здесь он не был таким сильным, как обычно.
"Может, всё дело в ветрах, кто знает."
Трудно было судить, что происходило там, в глубине домов, но по главной улице, что рассекала деревушку пополам, стелилась дощатая мостовая. По обе стороны - небольшие, но с виду весьма уютные домишки. Вывеска кузницы, и работает кузнец, натачивая чей-то меч.
А когда на мостовую с совершенно обыденным видом вывернули двое стражников в кольчугах, Салах чуть не встал посреди улицы, растопырив глаза от удивления.
"У них кольчуги! У них, чтоб меня самум занёс, кольчуги! Местные старейшины настолько богаты!"
Мостовая вела на небольшую центральную площадь, где уже заметно выделялся среди иных домов постоялый двор - трёхэтажное здание с огороженным низеньким заборчиком палисадом.
Открыв дверь, Салах очутился в главной зале.
Это походило на бросок игральных костей, когда судьба может подкинуть тебе в одну таверну весёлого квасника-гнома, высокопарного эльфа, хмурого представителя тайной агентуры властей, при желании - и его противника, пьющих караванщиков - а иной раз и всё вместе. По желанию та же судьба могла и задать тебе обстановку - драка, праздник, обед или обедня...
Однако, пока что всё было не то, что бы очень хорошо - людей в этот час было предостаточно. Но и грех было жаловаться. Например, были караванщики - богатые кафтаны, дорогие мечи на поясах, изысканная речь. Вместо пива, медовухи или пшеничной водки - дорогие вина. Возможно сарамвейские.
Остальные, скорее всего, жили здесь, и, как ни странно, южанин не вызвал у них повышенного интереса. Непривычно - в маленьких деревнях на него смотрели во все глаза; казалось, что вот-вот - и попросят разрешения на "потрогать".
Салах, подтянув щит на плече, и поправив пояс, уселся на длинноногую скамью, шедшую вдоль стойки, и облокотился на неё.
- Здравствуй, почтенный, - степенно обратился южанин к трактирщику, - Не дашь ли комнату на две ночи? И ещё...
Лёг на стойку ключ, стоит рядом кувшин южного вина с небольшим деревянным кубком и миска ухи с форелью. На тарелке - несколько ломтей хлеба со шпиком.
Трактирщик глядел на южанина с неподдельным интересом, но в отличие от многих других, взгляд этот не сопровождался идиотской улыбкой.
Развернув из салфетки ложку и двузубую вилку, Салах, не торопясь, принялся за еду.

С каждым проглоченным куском, с каждым глотком становилось всё ленивее.
Лень принимала Салаха в свои объятия, приятно разливаясь по телу, предлагая уснуть. Тот путь, что был пройден за утро, теперь казался лишь нелепой случайностью. Будто подъём в укромном месте перед рассветом - среди корней на берегу ручья в душистом сосновом бору - был не по привычке и желанию Салаха, а чьим-то приказом. И вот теперь, добравшись до благоденственной, тихой и отнюдь не бедствующей деревни, южанин вновь начал бороться со сном.
Бороться со сном иной раз было бессмысленно. Нужно было лишь ждать, когда сонливость спадёт - а она рано или поздно спадёт. Главное - не закрывать глаз. Этот способ, конечно, не был эффективным, но это было единственное, что можно было сделать, когда тянуло спать в ненужный момент.
С другой стороны - был ли нынешний момент ненужным для сна?
Рассчитавшись за обед, Салах облокотился на стойку и начал созерцать узкую столешницу перед собой. На добротно выпиленные и отшкуренные доски падал свет свеч, разгоняя ленивый полумрак.
Опасаться было нечему. Сарамвеец уже распланировал примерный маршрут в Миссаэст, где его ждал тамошний руководитель подразделения гильдии "Сентерис". Исполнять роль посыльного ему было не в тягость - иные члены гильдии смущались таких поручений, а то и вовсе носы кривили. Не любили. Думали, что Сен их не ценит, давая им такие поручения. Думали, что выражает своё недоверие.
Однако, ещё там, в Элл-Тейне, произошло неожиданное. Буквально перед самой отправкой посыльный упал с лошади и сломал себе руку. Салах вызвался не из-за того, что кроме него было некому. Из-за того, что за доставку пакета, скреплённого сургучом с печаткой Сена, светил весьма неплохой магарыч.
От лошади Салах отказался, от портала - тоже. Впрочем, Сен и так был спокоен за него - несмотря на рунное ожерелье, в ментальном плане Салах находился "под колпаком", и Сен обязательно предупредил бы его об опасности.
Маршрут уже был просчитан, кое-где Салах даже успевал. Возможно, из-за этого и было принято решение взять одну-другую ночь на отдых.
Сарамвеец настолько увлёкся своими мыслями, что не услышал, как громко хлопнула дверь и послышались голоса.
- Опять они! - злобно и с заметной ноткой обречённости произнёс трактирщик.
Обернувшись, Салах увидел пятерых дюжих молодцев с малой каплей интеллект в глазах. Зато дерзости и лихости во взоре каждого могло хватить на десятерых. Заметно приутихли посетители. Едва компания освободила дверной проём и направилась вглубь таверны, как наружу тихо выскользнула молодая супружеская пара.
В середине двигался низенького роста, щуплый мужчина. Но, судя по его рукам, его внешняя тщедушность была обманчива, и об этом наглядно свидетельствовали сбитые костяшки пальцев. Карман залатанной куртки что-то оттягивало - и Салах был готов спорить на алмаз, что это свинчатка.
Остальные выглядели практически одинаково - куртки, сапоги, шоссы. У одного на поясе висел нож.
Процессия подошла к барной стойке.
- Пива, - буркнул низенький. "Ни здрасьте, ни насрать" - хмуро подумал Салах, нацеживая себе кубок вина, что должен был быть предпоследним - в кувшине на дне ещё что-то плескалось.
Боковым зрением южанин оглядывал компанию, что ровным рядом расположилась вдоль стойки. Судя по всему, драки были их образом жизни. У остальных костяшки пальцев были сбиты, конечно, не так сильно, но ещё ведь были честно заработанные шрамы от былых сражений. У одного нос был скошен в сторону. У другого был откушен кусок уха. Широко улыбнулся третий - передние зубы выбиты начисто.
Трактирщик с обречённым видом поставил четыре кружки пива; пятую поставила молодая разносчица, которая, увидев оценивающие взгляды, моментально ретировалась.
Группа товарищей начала вести свои разговоры, вставляя между слов невероятно глупую и похабную ругань, гыгыкая и распивая пиво. Уровень шума в таверне заметно поднялся за счёт этих пятерых.
"Любопытно, что я ещё не привлёк их внимания. Такие обычно сразу западают на иноземцев."

Итак, обстановка заметно... не накалилась. Нагрелась. Стало душно, будто в самом ядрёном сарамвейском хамаме. Разносица уже не показывалась, и всю работу выполнял только трактирщик.
Салах неторопливо обернулся, стараясь не привлекать внимания сидевших рядом. Конечно, от паршивых мыслей отбоя не было - то, что рано или поздно они и до него докопаются, это факт, и отрицать его заведомо не имеет смысла. Он сидит здесь, он - иноземец, плюс ко всему - ближайший из всех. Лакомый кусочек. Мешочек с драгоценными камнями, который они... не факт, что найдут, они пропьют.
Правда, будут ли они приставать к иноземцу, если он так и не снял доспеха?
Ламеллярная кираса была легка. Конечно, не так удобно, как кольчуги или бригандины белых воинов, но бить по ней кулаком - себе дороже. Собьёшь себе руки в кровь.
В случае чего - всё внимание они переключат на лицо и ноги Салаха. И то, и другое, надо сберечь. Уродовать себе лицо южанин не хотел, а ноги... как он как-то услышал - "быстрые ноги тумаков не получают".
Тем временем первый поток разговора, к которому Салах особо и не прислушивался, поутих.
"Самый ядрёный сарамвейский хамам" стал чуть "горячее", хотя казалось бы - куда уж больше. Всё могло решиться в ближайшие несколько мгновений
- Ещё пива!
Трактирщик встрепенулся и поспешил выполнить заказ.
"Чем же они наводят на окружающих такой страх?.. У них - ополчение, да и закон, вроде как, действует..."
Резкий сполох - кто-то из дружков случайно чуть не своротил кружку, выплеснув немного пива на столешницу. Разговор продолжался.
Южанин прикончил последний кубок вина и собрался было уходить, когда трюк повторился.
Провокация. Это была именно провокация.
- Эй, ты чьих будешь?
- Ты это мне? - спокойно спросил Салах, обернувшись.
- Да, к тебе обращаюсь, копчёный! Здесь мы всех знаем, кроме тебя.
Люди тем временем притихли. Пары глаз уставились на происходящее.
- А зачем тебе меня знать? - Южанин развернулся окончательно, не показывая страха ни единой мышцей на скуластом лице.
- А любопытно! - подбоченился заговоривший с ним щуплый.
Он говорил с поддёвкой. С поддёвкой, которая раздражала. Раздражала, будто появившийся на краю ногтя заусенец.
- Что это ты сразу от почтенных людей отстраняешься? Али не любы мы тебе, копчёный?.. - начал свою партию человек со сбитым вбок носом. Сидевший за ближайшим столом молодой парнишка в кузнечном фартуке опасливо отодвинулся, оставляя свою порцию каши и крепкую деревянную кружку с медовухой, усиленную железными обручами. Мгновения Салаху хватило на то, чтобы оценить свои шансы и почувствовать, что ещё не всё потеряно.
- Не смей так называть меня, белый кривоносый боров! - процедил Салах, распаляясь. "Давай, давай. Посмотрим, догоните ли меня..."
- Копчёный, - усмехнулся щуплый, - Ребята, повеселимся?
Они были слишком разгорячены хмельным... но и расслаблены. В следующее же мгновение в руке Салаха оказалась упомянутая ранее кружка, и сперва щуплый получил в лицо порцию медовухи, а затем сарамвеец хорошенько грохнул оной прямо по лбу щуплого главаря. Не желая усложнять ситуацию и попадаться, Салах, оттолкнув щуплого, оказался за столом и двинул вперёд скамью, преграждая путь молодчикам.
Посетители глядели на него как на умалишённого, и лишь в глазах молодого парня в кузнечном фартуке сарамвеец увидел поддержку.
- А вы чего вылупились, едрить вас растак!? - рявкнул южанин остальным, - Отоварьте их, как положено, сколько они вам кровь будут портить!?
- С-сука! - выкрикнул щуплый, вставая на ноги и утирая остатки медовухи с лица, - Тебе не жить!
В следующее же мгновение хулиганы смели прочь скамью со своего пути, подобно яростной морской волне, что сносит старый волнолом. Манёвру у них особо не хватало, но его не хватало и Салаху. Сцепившись в крепком клинче, схватив за плечи мужичка со скошенным носом, Салах от души обрушил его корпус на своё колено, после чего хорошенько приложил его, согбенного, локтём по спине. В следующее же мгновение по скуле вспыхнула резкая боль, от которой почти заслезились глаза и дёрнулась чуть в сторону и назад обратно голова сарамвейца, едва не увлёкши за собой остальное тело - хулиган с откушенным ухом знал, куда и как бить.
Медлить было нельзя, и Салах, отпустив косоносого, швырнул его на его дружков, на которых уже нашлись охочие до их морд - парень в кузнечном фартуке от души зарядил боковым ударом в челюсть беззубому. Часть потянулась прочь из таверны, другая ввязалась с драку. И лишь трактирщик стоял за стойкой и хмуро смотрел на то, как принимали неравный бой неудавшиеся мордовороты.
Он уже точно понимал, что их беспределу конец.

Вокруг Салаха разом стало горячо, шумно и в малой степени кровопролитно - кто-то пытался разнять их, кто-то поддерживал одну сторону (как парень в кузнечном фартуке), кто-то - другую. Так или иначе, без отборных, качественных тумаков мог остаться лишь тот, кто своевременно покинет таверну, а наиболее удачливый попросту занял бы позицию наверху и насыщал бы своё естество в соответствии с главными чаяниями простонародья - хлеба и зрелищ. При желании, можно было озаботиться и "хлебом" для такого зрелища.
Салах едва успел уйти от бокового удара, метившего ему в уже помятую скулу. Кулак чиркнул кончик носа, и сарамвеец уже собрался было перехватить мерзавца за локоть бившей руки, как сзади совершенно внезапно ему на лицо нахлобучили его же головной платок, перетянутый шнуром из шёлковых нитей. Лёгкая ткань чуть смягчила удар, прилетевший южанину в лоб, но этого хватило, чтобы Салах вывалился из общей свалки и навзничь рухнул на спину. Рядом упал табурет, отрикошетивший от чьей-то головы; не раздумывая, Салах схватил его обеими руками за ножки и взлетел на ноги, преодолевая мерцающую темноту в глазах, ещё не прошедшую после хорошо поставленного удара в лоб. В следующее же мгновение перед ним показался щуплый. В его руках хищно сверкало горлышко бутылки.
- Вот и ты, паскуда!..
"За что мне суждено убить этого идиота?" - крутилась в голове Салаха бешеная мысль. Надо было срочно его кончать, пока драка не переросла в поножовщину. Этот хищно оскалившийся щуплый идиот вознамерился проливать кровь - в прямом смысле этого слова. Резать горлышком бутылки.
Тем временем драка сходила на нет - эпизоды боевых действий приходили к логическому завершению - по большей части того, что дружки щуплого полегли в полном составе. Теперь оставался сам щуплый главарь, на котором было ни царапина - за исключением содранных в кровь костяшек пальцев.
Салах бросил табурет, сжав зубы от гнева:
- Давай на кулаки, свинья!
Всё-таки надо было знать, чего щуплый хотел от южанина. Проучить? Это не ответ - можно это сделать, что пустыми руками, что без...
И тут Салах понял, что горлышко бутылки он не бросит. Не из-за пакостности натуры, а из-за того, что южанин был в доспехе.
- Ну, давай!
Как ни странно, дерущиеся не стали им мешать, позволив заключительному эпизоду драки случиться без относительных помех. Щуплый двигался быстро, плотоядно скрежеща зубами, помахивая оружием, пытаясь взять сарамвейца "на слабо", спровоцировать, когда Салах произведёт хотя бы одно неточное движение. Когда становилось ясно, что южанин не ведётся, щуплый начинал действовать смелее, даже не исключая попыток чиркнуть по руке. Через несколько секунд Салах, наконец, понял, что здесь теперь стоят они одни, и что ранее дравшиеся теперь с любопытством наблюдают за ними.
А ещё - Салах должен победить его с голыми руками.
После череды раздражающих манёвров Салаху, наконец, удалось схватить щуплого за кисть руки. И тут южанин поразился его силе - щуплый с силой дёрнул его на себя и сопроводил вперёд и на пол. Рухнувший на доски южанин едва успел перевернуться за спину и поймать занесённую руку с оружием; мгновение - и Салах с хрустом её прокрутил. Щуплый выронил горлышко и взвыл; ещё мгновение - и Салах, не желая терять ни мгновения драгоценного времени, хорошенько провёл тому удар прямиком в челюсть.
В глазах щуплого разом поселилась вселенская тоска; всхрапнув, как недовольная лошадь, он запрокинулся на спину и, рухнув, затих.
Ощупывая рукой разбитую скулу, Салах поднялся. Усевшись за первый попавшийся стол, южанин крикнул трактирщику:
- Комнаты не надо! Я ухожу.
Переведя взгляд обратно, Салах увидел напротив совсем молодого мальчонку. Лет семнадцати. С укором и досадой покачал головой:
- Что же вы их раньше не прищучили? В любой момент могли ведь.

- Не местный, значит, - кивнул южанин, - Будем, стало быть, знакомы. Моё имя - Салах, - Сарамвеец аккуратно пожал мальчонке руку.
Молодой, белобрысый парень выглядел простым и приличным на вид, и при этом, очевидно, отнюдь не робкого десятка. Судя по всему, он тоже участвовал в драке, но не так активно, как другие, каждый из которых был на порядок старшего его. Глянув в окно и проследив взглядом за покидавшими площадь задирами, которых, на удивление, даже не стала трогать стража, Салах глянул на парня:
- Надеюсь, этот странноприимный дом находится в другой стороне. Не помоги мне остальные - я был бы в их положении, а попасться этим кабанам в узеньком переулке мне бы не хотелось... Ну да ладно, не торговать же мне с ними на одном ряду. Пойдём, покажешь, где можно остановиться.
Остатки от минутного крайне паршивого настроения ввиду испорченного дракой дня отдыха улетучились окончательно, когда Салах направился к выходу. Если этот дом находится на окраине - значит, место там должно быть тихим.
Да и название - странноприимный дом...
Откровенно говоря - непривычное. В пустыне подобные обязанности исполняли караван-сараи, стоявшие каждый через шестьдесят вёрст, и дисциплина там царила железная - в иных даже шуметь запрещалось. Конечно, отнюдь не по прихоти начальников, а если и по их прихоти - то исключительно из-за опасности налёта пустынных налётчиков или набега дикарей, чьи вожди противостояли полномасштабной - как правило, торговой - экспансии Сарамвея в пустыне. Фигуры, облачённые в просторные чёрные одежды, собирали особо богатую жатву в моменты праздника и отдыха, унося с собой всё - съестное, питьевую воду, вина, золота, украшения, одежду, и даже уцелевших людей тащили в рабство. Неудивительно, что по прибытии ручного пустынного орла с донесением о движении каравана, служившие там наёмники сразу распределяли смены и посты для своевременного предупреждения. В счастливых случаях караван-сарай мог выдержать до двух недель осады, в особо счастливых - даже выйти в открытое поле и отогнать налётчиков прочь.
Ах, осада. Откровенно скучное время. Никогда караван-сараи не испытывали затруднений с провизией, от чего не возникало чувства голода, что рано или поздно могло проснуться во всех разом и заставить потребовать у начальника организовать вылазку. Но и нельзя бы брать в рот ни капли вина - за исключением случаев, когда день и ночь выпадали на других людей.
А что уж говорить и об остальных вопросах дисциплины? За подобную драку защитников могли поколотить палками, вытолкать за ворота и оставить между крепкими каменными стенами караван-сарая и лагерем осаждавших пустынников. Хрен редьки не слаще.
- В наших краях в любом караван-сарае с ними бы проделали примерно то же самое. Только гораздо смелее и без лишних словесных перепалок, - сказал Салах, идя с парнишкой через площадь, - Ты, к слову, говорил, что не местный. Из каких краёв сюда прибыл?

- Хм... Достаточно, хоть и далеко не каждый, - ответил Салах, - Южные города я знаю почти все, от Милиагроса до Гвионы. По разным обстоятельствам приходилось там бывать.
Любопытно было Салаху всё-таки, зачем этот парнишка отправился путешествовать. У сарамвейца в разное время находились свои причины - служба в караване, служба у Скорпиона, служба в гильдии Сентерис. И всё это время - дорога, дорога, дорога. Впрочем, по мальцу было видно - далекой дороги он не ищет. Будь он постарше... да, походил бы скорее на охотника, нежели на наёмника.
Окраина Пограничного Ручья была на редкость тихим местом. Такая тишина была свойственна, скорее, дремучей лесной чаще - настолько, что совсем тихие голоса её не нарушали, а лишь казались естественными для остальных тихих звуков, а собственный голос не имеет эха.
- Выглядит очень даже ничего, - оценил южанин странноприимный дом.
Да, на порядок лучше постоялого двора, пусть и так же сработан из серых камней и сколочен из могучих сосновых стволов и балок. Перед входом небольшой участок территории был ограждён низеньким заборчиком из тонких жердей, и все, кто здесь был из людей - это пара маркитантов, что распрягали лошадей из дышла небольшого фургона. Рядом с ними, сложив руки на груди, ждал один из служителей - молодой мужчина.
Когда служитель принял лошадей у маркитантов, последние сами встали в дышло; крепче схватившись за оглобли, они потащили фургон туда же, куда конюх увёл лошадей.
- А ты с какой целью путешествуешь? У меня лично всё началось с участия в войне, - спросил Салах, открывая дверь и пропуская мальца вперёд. Оказавшись у стойки, он попросил: - Комнату на двоих, почтенный.
Ключ был получен сразу.
Травить байки о своей молодости. Салах когда-то думал, что до такого не доживёт. А что теперь? Если посадить перед ним заинтересованного слушателя - сколько времени потратит Салах, рассказывая о том, где был, где служил и где воевал?..
Семь лет службы, и почти каждый месяц - походы и сражения, от мелких стычек до смертельных, кровопролитных схваток. Сколько понадобится времени, чтобы рассказать обо всём об этом? День? Два?
Поймут ли белые люди то, чем живут дети пустыни?
И да - где бы Салах ни побывал, он не забывал ни на йоту о том, откуда он. Что будет, если ему падёт выбор между Сентерис и родным Сарамвеем? Без колебаний трудно было дать ответ.
- В твоём возрасте я и подумать не мог, что мне когда-то захочется поболтать с молодым парнем и рассказать ему о моей жизни, - покачал головой Салах, направляясь по коридору к лестничному пролёту, что вёл на второй этаж.

Южанин и малец вошли в комнату. Характерный для коридора тихий уют царил и здесь - через распахнутые ставни в помещение забегал лёгкий летний ветерок. Перед окном стоял небольшой стол, по обе стороны от него - две кровати. Юноша сразу уселся на табурет и подогнул под себя босые ноги. В привычку ли ему это? Скорее всего.
- Ух ты, - с тихим удивлённым удовлетворением молвил Салах, бросив взгляд на стоявшую рядом с крючками для одежды крестовую стойку, - Такое редко ставят в комнаты.
Южанин распустил на боках пряжки, что крепко сцепляли на талии две половины ламеллярной кирасы. Отцепив от пояса ножны с ятаганом, Салах положил их на стол и скинул с себя ремень со щитом. На жердь южанин нахлобучил шлем; скинув сапоги с обмотками и, оставшись босым, уселся на одной из кроватей, скрестив под собой ноги.
- Имя моё ты знаешь. Мой отец, Саиф Беид-Раад, был наёмником, - Сарамвеец снял покрывавший голову большой белый платок, перетянутый шёлковым шнуром, - служил в охране каравана у одного из купцов. Всё моё детство прошло в этом караване. Они шли торговым путём из Сарамвея в Лайнидор, это если идти на северо-восток. Почти до двадцати лет я там жил, в этом караване. Потом купец отдал часть своих воинов одному из сарамвейских воевод, чей замок находился к югу от города. Некоторое время мы с отцом служили там. А потом нас отправили на войну, - Южанин снял с пояса ещё одни ножны, в которых покоился эльфийский охотничий нож и протянул парнишке посмотреть, - Это подарок того, кому я спас жизнь. Подарок от морского эльфа. Он упал с крепостной стены, но чудом уцелел. Потом я отвёл его в лагерь, и в благодарность он подарил мне этот нож.
Воспоминания о гибели отца за давностью лет заметно потеряли в горечи. Рана заросла рубцом, рубец превратился в шрам. Застывшую корку уже не сковырнуть до кровотечения.
И в какой-то степени это хорошо.
- Воевода выполнял долг союзника и шёл вместе с другими армиями, чтобы снять осаду с крепости Морское Копьё,
которой владели морские эльфы. Дальняя крепость, крупный порт. Ты, возможно, не разбираешься в политике, но эта крепость позволяла морским эльфам устанавливать свои правила на морскую торговлю, и людям Запада это не нравилось.
Эта крепость пала, защищаясь до последнего. Там погибли многие с обеих сторон, и в итоге мы оставили лишь её руины.
Мы и наши враги. А потом началась война.
Когда кто-то рассказывает о своей жизни, он рано или поздно может перейти и на те обстоятельства, при которых он живёт. Рассказать о причинах, которые довели его до жизни такой. Война была завершена мирным договором, который был подписан в Гресе, но то, что в преимуществе были люди Запада, оставалось фактом. Да - кочевники Миссаэста и амазонки Хастина разорили юг Греса, но арена боевых действий не ограничивалась этими местами. Война прокатилась и по владениям Миссаэста и амазонок, а юго-западные моря стали местами морских сражений между флотами Гвионы и Милиагроса с одной стороны и Кельмира и Рузьяна с другой.

- Тогда я никак не мог ожидать того, что мы отправимся в столь дальний путь. И не мог представить, насколько далеко мы заберёмся, - продолжал Салах, - Не могу вспомнить, сколько тогда было походов - и на запад, и на восток. Могу вспомнить про самый первый поход на запад.
Какое настроение царило в войске Скорпиона? Если в двух словах - полное брожение. Как будто нашлось по шилу для задницы каждого бойца. Пустынники грезили тем, что через месяц похода они увидят чужие края. Лишь воевода и часть его гвардейцев была спокойна - кто-то сопровождал Скорпиона во время походов и миссий в дальние земли, было трое человек, что сами были родом из этих мест. Эти трое были младшими отпрысками одного из мелких гресских баронов, которых уличили в попытке помочь старшему отправиться на небеса - в соответствии с законами наследования самое большее, что светило им - служба в кавалерии министериалов. Они отравили вино за ужином, но не знали, что чаша, подаренная старшему сыну, имела волшебное свойство - инкрустированный на её дно волшебный камень не только нейтрализовал яд, но и свидетельствовал о попытке отравить посредством того, что вино в чаше темнело. Насколько сильно - зависело от силы яда.
Этим троим не оставалось ничего, кроме как бежать. Они прибились к войску Скорпиона в землях Миссаэста... а от сарамвейцев выдачи не было.
- Тогда мы лишь верили, что земли Греса богаты и красивы. Что белым людям не удастся их защитить. Нас манила гресская пушнина, серебро и золото. Мы были этим одержимы...
"А потом мы узнали, что до нас всё скушали кочевники Миссаэста -" чуть не продолжил Салах.
- Но увы - достойно разжиться нам не довелось. Пришлось сражаться. Потому, что наши союзники уже присвоили себе почти всю добычу.
Скорпион, хоть и руководил наёмниками, но всё же утёрся фактом того, что сарамвейцы опоздали - кочевники вели бои на южных землях Греса уже около двух месяцев. Через неделю, приняв участие в нескольких мелких стычках, Скорпион сделал ручкой миссаэстскому воеводе и отправился ещё западнее, на пограничье Кельмира и Милиагроса.
- Обычно я редко рассказываю о том, что было. Предпочитаю отвечать на вопросы. Очень много было всего... Спрашивай, что интересует, торопиться нам некуда. Постараюсь рассказать...

Закончив говорить, южанин бросил взгляд на мальца.
Ах, да. Тот с нескрываемым интересом смотрел на его саблю. Всё местным кажется диковиной - луки из рога и сухожилий, изящные сабли и скимитары, смуглый цвет кожи, более басовитый голос.
Салах слегка улыбнулся - понимающе, с некоей долей азарта. Встав с кровати и пройдя к столу, на котором лежала вся амуниция, южанин взял с него ножны, из которых торчала рукоять, что завершалась лёгким противовесом в форме ягоды оливы. Противовес, к слову, был полый изнутри - сабля не нуждалась в дополнительном утяжелении, в отличие от меча.
Обложенные кожей ножны были украшены простым сарамвейским орнаментом.
А насколько сильно удивится малец, увидев украшение - гравировку в форме змеи, протянувшееся вдоль самой режущей кромки?
Салах знал об оружии в его возрасте многое. Ещё в детстве отец, желая помочь мальцу преодолеть страх, взялся за лезвие этого самого ятагана и передал мальцу. Тогда-то и узнал Салах, что холодное оружие не затачивалось как бритва - голыми руками можно было браться совершенно спокойно.
- Возьми. Сабля не такая тяжёлая, как кажется, - Вынув блеснувший в полумраке комнаты ятаган из ножен, южанин перехватил его рукой за лезвие и протянул мальцу рукояткой вперёд. Своего рода знак воинского доверия, берущий начало от ножа - когда ты подаёшь другому человеку нож рукояткой вперёд - это один из самых удобных случаев, когда тебя могут пырнуть. Своего рода жест доверия перед риском получить удар, что в большинстве случаев станет смертельным.
- Сарамвейская работа. Мой отец купил его почти сразу после того, как его закалил мастер - как он мне рассказывал.