Ночь была ветреной. Шуршали листья в саду, стены в коридорах завывали от быстрых потоков воздуха, стучали незакрытые двери и окна. Замок шумел, создавая отличные условия для того, кто незаметно хотел туда прокрасться. Начавшийся дождь сделал эти условия и вовсе идеальными.
Вообще Райль справился бы и без того, но теперь его задача стала проще простого. Замковые стены он преодолел с обратной от ворот стороны, там, где этого никто не ожидает, поскольку никто не верит, что кому-то придет в голову пытаться перелезть через отвесную стену. Ожидалось, что с этой стороны появления стражников ждать не стоит, но именно в тот момент, когда Райль спрыгнул со стены, другой конец двора осветился светом факела. Райль юркнул в ближайший куст и не сводил глаз с источника света. Две фигуры, одна из которых и держала факел, неспешно шли прямо к укрытию шпиона. Иной запаниковал бы, но Райль знал, что если бы его заметили, весь замок уже бы стоял на ушах, так что сидел спокойно и наблюдал. Когда круг света от факела оказался в опасной близости, шпион опустил голову, чтобы свет не отразился в его глазах. Он напряг слух, дабы не пропустить тот момент, когда нужно будет спасаться бегством. Но стражники, постояв  немного, пошли дальше, хотя и несколько секунд смотрели точно на те кусты. Они не поверили своей интуиции, которая кричала, что опасность прямо перед ними, предпочтя довериться ненадежному зрению и быть обманутыми игрой теней.
Райль дождался, пока свет факела скроется за поворотом, и рванул к раскрытому окну. Пришлось прыгнуть с разбегу, чтобы зацепиться за раму, после этого шпик подтянулся и проник в помещение. Оказалось, что окно расположено высоко не только снаружи, но и внутри, так что приземление вышло не самым удачным: Райль стал падать, но успел сгруппироваться и после небольшого переката вскочил на ноги. Получилось шумно, но недостаточно, чтобы в такую погоду кто-нибудь в соседних комнатах мог это услышать. Райль осмотрел комнату. Она была пуста, в ней было достаточно много дорогой мебели и разного убранства, но не было никакой одежды.
- Одна из гостевых, - догадался шпик: значит комната барона рядом.
То, что в этот день в замке не было ни гостей, ни самого барона ему было прекрасно известно. Еще он знал примерное расположение комнат и весьма уверенно зашагал к одной из двух дверей. За ним оставались следы сапог и дорожки из капель, но об этом Райль не переживал. Признаки вторжения скрывать не было смысла, его действия в любом случае не останутся незамеченными.
У двери он остановился и припал к замочной скважине. Дальше была еще одна такая же спальня, тоже пустая. Райль не спеша повернул ручку и аккуратно потянул за нее, так чтобы дверь даже не подумала  скрипнуть. В этой комнате он двигался уже не так уверенно, вымеряя каждый шаг. Здесь дверей было три, это была средняя спальня, а значит, следующая граничит с покоями барона. Сначала Райль проверил следующую спальню. Через замочную скважину он увидел двух стражников, которые заняли пост прямо у входа в комнату барона. Понимая, что с этой стороны ловить нечего, шпик подошел к двери, ведущей в коридор. Здесь обзор через скважину был так себе: противоположная стена и пол. На этом самом полу четко вырисовывался силуэт человека в доспехе. Второй вход охранялся так же, чему, впрочем, шпик не удивился.
- Барона нет, но покои его охраняются. Там однозначно есть то, что я ищу.
Не имея малейшего понятия, что конкретно представляет собой предмет или предметы поисков, Райль не сомневался в его или их ценности. Четырех охранников не ставят охранять пустую комнату.
Не представлял он также и того, как попасть в покои барона, не подняв тревогу и не ополчив против себя всю местную стражу. Некоторое время он ходил от одной двери к другой, разглядывая область, видимую за замочными скважинами, но, не обнаружив ничего, что могло бы помочь в этой ситуации, решил искать выход (а вернее сказать – вход) в другой части замка. Он вернулся в первую гостевую, где первым делом вытер свою одежду постельным бельем, а затем то же проделал с сапогами, превратив приличное и чистое белье в кучу грязных тряпок. Наследить в спальне, в которую до утра никто точно не войдет - одно, а оставлять следы в коридоре - другое.
Райль приоткрыл дверь, ведущую в коридор, и выглянул из-за нее. Факела освещали лишь место у дверей в комнату графа, где и стояли стражники, остальная часть коридора была достаточно темной. К тому же весьма удобно можно было скрываться за колоннами арок.
Шпик вышел, лишь чуть приоткрыв дверь, после чего направился, прижимаясь к стене, в противоположную от покоев барона сторону. Завернув в ближайшем повороте и покинув зону вероятной видимости охранников, он позволил себе «отлипнуть» от стены.
План был прост: привлечь внимание к другой части замка, вынудив стражников у спален покинуть посты, и преспокойно заняться своими делами в кабинете барона. Райль еще не определился, как именно будет отвлекать внимание, но склонялся к варианту со старым добрым поджогом.
И все бы хорошо, но приближающиеся звуки шагов за ближайшим поворотом могли спутать все планы. Шпик стал искать возможные укрытия, но в узком коридоре не было ни темных углов, ни хотя-бы занавесок. Обратно идти было опасно – прижимаясь к стенке, он просто мог не успеть дойти до спасительной двери в спальню, а по-другому он бы наверняка попал в поле зрение стражей у покоев.
Топ. Топ. Топ. Патруль вот-вот выглянет из-за поворота, хоть и идут они неспешно. Райль отбросил все сомнения и скрылся за ближайшей дверью. И правильно сделал, потому что в следующие секунды стража протопала мимо этой самой двери. Шпик собирался было облегченно выдохнуть, но осознал, что вторгся в возможно не пустую опочивальню, а ее хозяева вряд ли будут рады непрошеному гостю. Райль немедля обернулся и тут же увидел предполагаемую хозяйку комнаты, сидящую в кресле с книгой в руке.
Среагировал он мгновенно. Сорвался  с места, крепко зажал девушке рот одной рукой, второй придавил ей горло и навалился на нее всем телом, лишая ее возможности как-либо вывернуться. Он думал тут же свернуть ей шею или задушить, но не стал. Он не знал, кого собирается убить и не мог предвидеть последствий такого убийства. Перед ним мог быть посол из другой страны, фаворитка барона, жена высокопоставленного чиновника или дочь знатного человека. Его импульсивный шаг мог осложнить политическую ситуацию или вовсе привести к войне.
Райль ослабил хватку, давая жертве спокойно вдохнуть.
- Не вздумай кричать, сверну шею, - он говорил тише обычного тона, но не шепотом.
Угроза прозвучала не грубо, она была вообще без эмоциональна, а от того в правдивости ее не было сомнений. Шпик просто поставил девушку перед фактом.
- Сейчас я отпущу твой рот, а ты не сделаешь ничего глупого. Скажешь мне кто ты. Честно, не выдумывая ничего, потому что, если обманешь – пойму. Тогда будет больно.
Мужчина взглянул на девушку, чтобы убедиться правильно ли она все поняла, после чего разжал ей рот.

Райль внимательно смотрел на свою новоиспеченную пленницу, наблюдая за метаморфозами в ее мимике, голосе и поведении. Только чуть отринув от девушки он обратил внимание на неестественную бледноту ее глаз, что говорило либо об их нездоровости, либо слепоте. Несмотря на пелену, глаза эти прекрасно выражали эмоции. В данный момент они выдавали страх и ужас, девушка едва не плакала.
На вопрос девушка начала отвечать неуверенно, но потом, вспомнив о своем статусе, продолжила с нарастающим гонором. Свой титул она произнесла и вовсе так, будто судья вынес приговор. В том, что пленница не соврала, сомнений быть не могло: все знали об изъяне единственной дочери барона. Баронесса, казалось, была убеждена, что власть способна защитить ее подобно щиту. Может даже думала, что услышав имя ее отца, незваный гость испугается, извинится и сбежит в страхе. Но она понятия не имела, с кем имеет дело.
Райль был в щекотливой ситуации и осознавал это, но так же он отдавал себе отчет в том, что баронесса этого понять не должна. Она не должна чувствовать ни толики не то что власти, но и свободы. Она - птичка, беспомощная, к тому же слепая, в лапах и зубах у кота, и только в его власти решать судьбу этой птички. Ей же остается только отчаяние, страх и смиренное ожидание своей участи.
Мужчина вновь схватил девушку у горла, но в этот раз не пытался его сильно сдавить. Правой рукой он достал кинжал из-за голенища. Он приложил плашмя клинок к ее щеке, чтобы она могла почувствовать холод стали, чтобы в ее воображении появилась картинка того, как этот клинок перерезает ей горло, чтобы ей почудился вкус собственной крови.
- Не дергайся, пташка. Порежешься, - голос Райля не изменился, то же отсутствие эмоций.
Ему совершенно не нравилось то, как обернулись события. Было бы в разы проще, если бы невольным свидетелем его проникновения стала простая служанка. Ножом по горлу – и нет проблемы, всего лишь очередная ненужная жертва. А убийство баронессы – прецедент, ведущий к непредсказуемой цепочке последствий.
Можно было, конечно, просто связать бедняжку, сунуть ей в рот кляп, оставить ее на кровати, и продолжить дальше действовать по плану. Но любой случайный гость в покоях баронессы, и план идет через одно место. Нужно было иначе вписать юную особу в список своих действий, а то и вовсе придумать все заново. Но шпион терпеть не мог планов, в которых в какой-то момент нужно отдаться воле импровизации. По какой-то же причине чуть ли не каждый раз все сводилось к какой-нибудь безумной, опасной и неоправданно рискованной затее.
В общем-то, и в этот безумная и опасная идея себя ждать не заставила.
- Плохая, плохая мысль Райль.
Райль убрал кинжал от лица Аделинды, но держал руку недалеко, так что девушка наверняка чувствовала опасную близость оружия.
- Пташка, - он намеренно не называл баронессу ни по имени, ни по титулу, подчеркивая ее нынешнее положение, - так уж получилось, что мне нужно в кабинет к твоему папочке. Сейчас мы с тобой встанем и пойдем туда. Не бойся, ты пойдешь впереди, но я буду крепко тебя держать и вести. Само собой стража встрепенется, но им ты прикажешь сложить оружие и пройти с нами в комнату. Они тебя послушают, ведь никто не хочет, чтобы бедной слепой птичке сделали больно, верно?
Вопрос был риторический, но шпион сделал паузу, давая время девушке осознать сказанное.
- Вставай!
Мужчина не стал дожидаться пока пленница сама встанет, а потянул ее несколько грубовато за плечо. Затем он, как и говорил, вывел ее вперед, обхватил одной рукой чуть выше груди, а второй приставил кинжал к горлу.
- Будешь меня слушать – никто не умрет. Сглупишь – умрешь сама и вынудишь меня убить несколько невинных людей. Твоему отцу такой исход вряд ли понравится.
Предупреждая возможное геройское самопожертвование со стороны Аделинды, Райль напомнил ей об отце, будучи уверенным, что, если запал на отчаянные поступки у девушки и имелся, то теперь точно поутихнет.
- Пошли!
Он несильно подтолкнул ее вперед, заставляя идти к двери. Райль не торопил слепую, позволяя той шагать в своем темпе. Не особо представляя, что сейчас чувствует беззащитная, к тому же ущербная, дочь барона, шпион пытался учитывать ее изъян. Безжалостным извергом он был все же не всегда и не со всеми.
- Ты сама справишься, пташка, или мне сказать, когда будет дверь? – вместо холодной безэмоциональности голос мужчины выдал нотки обеспокоенности и некого подобия заботливости.
Шпиону было известно, что многие слепые умеют ориентироваться в знакомых местах, подозревал он такой навык и в де Шоте, раз уж она справлялась одна в комнате.

В момент, когда наступило осознание того, что добыча превратилась в охотника, Райль растерялся. Он позволил невинному и беззащитному виду юной баронессы обмануть себя. Райль забыл подтвержденное им же правило, что ущербные – самые опасные противники, поскольку глубоко обижены жизнью и думают, что хуже быть не может. Забыл, хотя сам таким был.
Подобно насекомоядным растениям, которые, пока на них не сядет глупая муха, притворяются обычным цветком, де Шоте до поры поддерживала роль беспомощной слепой бедняжки. Когда же глупый шпион клюнул на эту историю, она захлопнула его в своей ловушке, полностью обескуражив.
У мужчины в руке был кинжал, но Аделинда просекла, что это не более чем блеф, а потому спокойно сопротивлялась своему конвоиру (хотя тот, пожалуй, потерял право так называться). Райль перестал ее удерживать, поскольку это было бессмысленно. После этого баронесса настолько почувствовала себя хозяйкой ситуации, что раскрыла все козыри, продемонстрировав ментальные способности и открыто о них сообщив.
Тут-то Райль и понял всю безнадежность своей ситуации. Он абсолютно не переживал за свою шкуру, понимая, что в любой момент может убить или, как минимум, оглушить ментальщицу и преспокойно бежать. Однако задание теперь было обречено на провал. Едва ли наследница рода де Шоте действительно собиралась помочь шпиону. Скорее всего, она хотела выиграть время, чтобы не оставить вторженцу возможности бежать.
Здравым решением было бы тюкнуть девушку по голове, чтобы та бесчувственно упала на пол, затем всадить нож в сердце матери троих детей, которая работает в замке уже не один десяток лет, после чего преспокойно уйти да хотя бы тем же путем, которым пришел. Это было бы просто и легко, а главное – разумно, а шпик был сторонником именно таких решений. Но в этот раз он решил ввязаться в игру, правила которой пока не огласили. В конце концов, его только что весьма неплохо поимели, а провернуть такое второй раз подряд он точно не позволит.
- С огнем играешь, баронесса, - мужчина язвительно выделил последнее слово, неохотно признавая поражение.
Он спрятал кинжал обратно в голенище сапога и, забыв на мгновение о слепоте девушки, расставил руки, показывая свою полную безоружность. Потом, правда, едва удержался, чтобы ни ударить себя по лбу, вспомнив, что любая жестикуляция бесполезна. К слову, он легко расстался с кинжалом, поскольку оружие в данной ситуации ему и не нужно было: как объект устрашения оно потеряло смысл, а при желании он мог убить девушку и голыми руками.
- Твоя взяла, вернемся в твою комнату. Но учти, если я услышу, что кто-то приближается к двери, ты мигом вновь окажешься в роли заложницы, но в этот раз никакого блефа не будет. Спровоцируют – убью тебя, не медля. Загнанный в угол волк, сама понимаешь…
Не то чтобы предыдущие угрозы были пустыми словами, но теперь, увидев настоящую натуру баронессы, Райль был серьезнее некуда.
Возвращаясь обратно в покои, Райль более не пытался помочь девушке. Он убедился, что та абсолютно самостоятельна. Оказавшись в покоях, первом делом шпик заблокировал стулом дверь, подождав само собой, когда де Шоте войдет. Он уже успел присмотреть окно для отхода, так что в западне бы не оказался, а незваных гостей видеть особо не желал.
Затем он прислонился к стене у двери, дождался, пока Аделинда займет свое место, и начал разговор:
- Для обузы ты весьма способна.
Шпик оценил не только ментальные способности, но и то, как ловко девушка все провернула. Хотя, на взгляд Райля, раскрыла себя баронесса рановато.
- Итак, очевидно, ты каким-то способом хочешь меня использовать. Скажем так, мне есть, что предложить тебе и твоему отцу. Но я должен знать, на что торгуюсь. Я не променяю ценные сведения на кота в мешке.

Слушая баронессу, шпик рассматривал ее и продолжал оценивать степень ее опасности. И думал он не столько о том, что эта девушка способна сделать с ним, а о том, какой бы она стала правительницей, случись что с ее немолодым отцом. Раньше Райль, как и многие просто сбрасывал девушку со счетов, считая, что та, как и многие дочери знатных родов, станет тенью своего будущего мужа. Но теперь такое развитие событий казалось маловероятным. У Аделинды был характер, но что самое главное – способности, а это значило, что она не позволит себя подчинить, но легко подчинит сама. Несомненно, она бы при желании встала во главе Аримана, но, учитывая, как оказалось, нестабильный характер и какие-то садистские замашки, вряд ли из нее вышел бы хороший правитель.
«Если только мужем не станет человек с бо’льшими способностями, способный ей сопротивляться…» - конечно же Райль подумал о своем герцоге, который был холост и вполне готов к договорному браку.
Развить эту идею дальше он не смог, поскольку неожиданная просьба девушки сбила ход его мыслей. Такая просьба вмиг разрушила, тот образ баронессы, который начал складывать в голове шпиона. Райль оказался разочарован и будь у собеседницы зрение, она бы увидела это в его взгляде и изменившемся выражении лица.
- Я мог бы раскрыть тебе имена предателей. Рассказать какие интриги готовятся против твоего отца. Назвать имена тех, кто собирается убить тебя или его. Раскрыть истинные мотивы ваших союзников и врагов. Я не преуменьшал, когда говорил, что мне есть, что предложить. Но чего вместо этого хочешь ты? Прогулки…
Шпик помотал головой и цокнул языком, что значило крайнюю степень разочарованности и недовольства.
- Я тебя переоценил. Та сцена в коридоре заставила меня думать, будто ты сильная личность, а значит, потенциально достойная смена твоему отцу. Но что я вижу теперь? Он даже не готовит тебя к правлению. – Райль выдержал паузу, что-то прикидывая у себя в уме, - На что он рассчитывает? Думает, что давние связи де Шоте с эльфами уберегут вас от внутренних стервятников и хищников извне? Эльфы, в конце концов, сами возглавят это пиршество падальщиков. Рассчитывает заработать союзников, удачно выдав тебя замуж? Да только с каждым годом ты все старше, а значит все меньше достойных кандидатов. Но даже если ему удастся избавиться брачным союзом от врага внешнего, ваши враги здесь никуда не денутся. Неужели барон не видит того, что творится прямо у него под носом?
Райль вновь замолчал, обдумывая собственные слова. Вообще, мастером политики он не был, но что-то в этом деле да смыслил. К примеру, прекрасно понимал, что из правления амбициозного Кристиана де Шоте, который при данном раскладе однозначно станет бароном после смерти  Генирха, ничего хорошего не выйдет. Этот человек замахнется на то, что не по плечу ни ему, ни Ариману, и, в конце концов, приведет баронство к упадку. А для его восточных соседей, в том числе и для Ниборна, это было невыгодно по той простой причине, что Ариман, хотя и в течение всей его истории якшается с эльфами, в то же время является своеобразным буфером между эльфийскими государствами и восточными странами людей. Ариман принял и продолжает принимать на себя удары эльфийского влияния, даже не столько в политическом смысле, сколько в культурном. Баронство научилось стойко выдерживать эти удары и даже извлекать из этого пользу, но слабый лидер мог свести на нет умелую политику своих предшественников.
Мужчина понял, что не зря оказался именно в этой комнате, где незрячая открыла ему глаза на истинное положение вещей, хотя может и сама этого не желала. Возможно, этот разговор был даже важнее того, что он хотел получить в комнате барона.
- Хочешь увидеть, как живут твои жители? Для чего? Думаешь, тебе доведется править? Думаешь, будешь нести ответственность за них? Твое неравнодушие к простому народу похвально. Но едва ли у тебя есть шансы занять место отца. Точно не с твоим нынешним взглядом на мир… - последняя фраза была не совсем уместна в отношении слепой, но Райль не стал заострять на этом внимания, - У тебя есть необходимые качества, есть воля, ты показала мне это в коридоре. Но ты жалеешь себя. Ты считаешь себя неполноценной, ущербной. Тебя тяготит трагедия прошлого, хотя прошло уже сколько? Ты сама себе создаешь рамки.
Это были не домыслы, взятые из воздуха, и не пустые слова. Райль сам через это прошел. Прежде чем стать «специалистом по особым поручениям» ему нужно было научиться жить с грузом прошлого, научиться бороться с демонами в своей душе.
- Сама подумай, ты ждала особого случая, чтобы вырваться из этой, как ты думаешь, клетки. Ждала кого-то вроде меня, но зачем? В любой момент ты могла взять под контроль стражника и отправиться смотреть город с ним. Никто и ничто тебе не помешали бы. Но ты предпочла мариноваться в собственном соку, сидя в своей комнате и рассуждая о несправедливости мира. Бедная слепая баронесса.
Шпик вдруг осознал, что говорит слишком громко для человека, который является вторженцем в ночном замке, полном стражи. Мысленно выругав себя за неосторожность, он продолжил в более низком тоне:
- А потом вдруг в твой маринад ворвался я, превратив скучный вечер и, видимо, скучную жизнь в целое приключение. Адреналин ударил тебе в голову, ты даже смогла дать мне отпор. Победа над противником, который был тебе явно не по зубам, опьянила тебя. Тебя захватили эти чувства, и теперь ты не хочешь, чтобы это заканчивалось.
Ведь ты могла бы задать мне несколько вопросов, я бы дал тебе на них ответы, и это было бы действительно полезно для тебя и твоих людей. Но тогда я бы получил свое и исчез, твое ночное приключение закончилось бы, не успев начаться. Ты бы вернулась в свой скучный и унылый маринад.
Образ хоть сколь-нибудь опасной баронессы рассыпался, вместо нее Райль снова видел лишь беспомощную девушку, возомнившую себя невесть кем, но скоро и безжалостно разоблаченную.
- Но тебе плевать на государство и на людей. Тебя заботят лишь твои собственные проблемы. И там, в коридоре, хоть ты и сказала, что готова умереть за свою страну, правды в этом не было. Ты просто хочешь умереть, ни за страну и ее секреты, а потому что ты бедная слепая баронесса.
Райль не собирался проявлять ни капли жалости, вываливая все, что думал, девушке в лицо. Казалось бы зачем? Затем, что только так можно искоренить слабость и закалить характер. Не ограждая от проблем и защищая от мнимых и немнимых угроз, а показывая и рассказывая правду, пусть и жестокую.
- В то же время в тебе есть сильная сторона. Я видел это. Часть тебя поняла, как этот мир устроен, поняла, как нужно в этом мире выживать. Но этой своей половины ты боишься, ведь это твоя темная сторона. Она дает волю твоим темным инстинктам, порождает ужасные, ненормальные мысли. Ты не способна ее контролировать и не научишься, если и дальше будешь так жить.
Почему шпик не остался равнодушен к этой слепой девушке, зачем он изливал целую тираду слов, так стараясь открыть ей глаза на вещи. Может, не хотел признавать поражения от простой баронессы, а потому приписывал ей черты достойного и опасного противника? Нет, оправдания – не в духе Райля. Все свои поражения он принимал, как есть, усваивал из них уроки, а для этого трезво смотрел на ситуацию. Здесь же скорее сработало то, что он встретил родственную душу: когда-то он тоже был потерян, злился на весь мир, но его вытянули из той помойной ямы, и он научился жить со своей злостью, научился ее контролировать.
- Этот мир отвратителен, несправедлив. Здесь все время случается какое-нибудь дерьмо. Иногда это разбивает тебе сердце, разрывает душу. Тогда у тебя два варианта. Погрязть в пучине самосожаления и всю оставшуюся жизнь жаловаться на жизнь. Или… Смириться с тем, что этот мир - не радужная сказка про единорогов и добрых рыцарей. Перестать себя терзать и начать жить.
Райль был скуп на эмоции и даже теперь, излагая весьма чувственные вещи, говорил сухо, казалось, почти безучастно. Лишь некоторые случайные нотки могли выдать его эмоции: где-то на мгновение сорвется голос, где-то чуть-чуть скакнет тон. Обычный человек мог бы на такое и не обратить внимания, но Аделинда, у которой из-за слепоты слух должен был быть обострен, наверняка улавливала эти мелкие, но не незначительные детали.
- Хочешь увидеть свой город? Что ты рассчитываешь увидеть? И что ты будешь делать, столкнувшись с этим?
Шпик отвлекся, но не позабыл о цели своего проникновения, и теперь свернул тему обратно к их сделке. Он собирался согласиться на условия баронессы, хотя это и было сопряжено с определенным риском. Как и баронесса, Райль оказался вовлечен в ночное приключение. Как и она, он почувствовал вкус жизни и теперь собирался растянуть этот момент, потому что, в отличие от нее, знал настоящую цену таким моментам.

- Информация, даже ложная, есть информация. Несомненно, я сказал бы тебе то, что выгодно мне. Но даже из этого можно извлечь пользу, если знать как, -  парировал Райль первый аргумент Аделинды, не обращая внимания на некоторые обидные обращения, - Впрочем, твои опасения мне понятны. Ты решила не вовлекаться в шпионские игры. Пожалуй, это разумно.
Далее накал страстей набирал обороты. С каждым словом баронесса проявляла все больше и больше эмоций, не скрывая что слова собеседника ее задевали.
- Может я все-таки переборщил? – посетила Райля мысль, когда он увидел, что довел девушку до слез.
Нет, не переборщил. Секундная слабость сменилась уверенностью в том, что все сказанное было не напрасно. Он хотел сорвать все маски, услышать истинные мотивы, увидеть то, что было сокрыто в душе юной аристократки. Эмоциональная реакция, которой это все сопровождалось, лишь подтверждала правдивость высказываний баронессы.
Что-то в черством сердце шпиона сжималось, когда он смотрел на плачущую девушку. Но от невесть откуда взявшегося желания подойти, обнять и успокоить слепую он удержался. Мужчины часто теряются, начинают чувствовать себя виноватыми, когда при них плачет представитель противоположного пола. А те же этим нередко пользуются, переворачивая так ситуацию в свою пользу. Сейчас едва ли происходило что-то подобное, но Райль все равно не собирался проявлять сочувствия. Он считал это слабостью, а слабости свои он стремился никогда не демонстрировать.
Не сдерживаемая из-за эмоций, Аделинда была даже откровенней, чем того ожидал от нее Райль. Она говорила своему, по факту, врагу то, с чем порой не делятся даже с самыми близкими людьми. Было в этом искреннем разговоре нечто притягательное, нечто такое, когда возникают некие узы, когда зарождается чувство связи с другим человеком. То самое чувство, от которого шпик бежал и которого боялся больше всего на свете.
Баронесса своей историей продемонстрировала светлую сторону своей души, которая была полной противоположностью того злобного существа, давшего отпор шпиону. Увидев ее с разных сторон, мужчина теперь ощущал, будто хорошо знает эту девушку, хотя с момента их первой встречи не прошло и получаса.
Противореча шпионской логике и здравому смыслу, Райль вытащил свой амулет из-под одежды. На мгновение он засомневался, держа пальцами цепочку, но затем решился и, сняв, убрал амулет в антимагический подсумок.
- Не заставляй меня пожалеть об этом решении.
Он не собирался извиняться за сказанное ранее. Это было бы лицемерием. И, хотя шпион частенько лгал и обманывал других, сейчас он посчитал это неуместным.
- Я выполню твою просьбу. Конечно, если ты сдержишь обещание, и не станешь копаться в моей голове.
Что-то Райлю подсказывало, что ремарка не обязательна, но он на всякий случай он напомнил условия уговора.

Не очень много Райль понимал в магии. Он изучал книги, расспрашивал магов об их талантах, но природа магии для него была покрыта мраком. Это было нечто чуждое для человека обделенного какими-либо способностями к колдовству. В теории и по опыту он знал на что способны разные маги, но от того понятнее суть этих способностей не становилась. Магия казалась ему проявлением неестественного, противного сути вещей, того, чего в мире быть не должно. Но она существовала, и с этим Райль сделать ничего не мог. Нельзя отрицать того, что видишь чуть ли не каждый день.
Вот и сейчас, проходя прямо перед стражниками, он слабо верил в реальность происходящего. В голове у него не укладывалось, как это вообще возможно. Было бы это заклинание невидимости, он бы, может, еще как-то понял принцип действия, но это точно было не оно. Он вел Аделинду, люди проходили и, казалось, смотрели прямо на них, но не замечали ничего.
«Моя работа была бы в разы проще, будь у меня такие же возможности» - с небольшой толикой зависти подумал Райль.
Но позже, уже во дворе, он понял, что у медали есть и вторая сторона. Аделинда ослабла. Шпик видел это по уже не слишком уверенным шагам, неловким движениям рук, неровному дыханию. Становилось ясно, что поддерживать чары она вот-вот будет не в состоянии.
К счастью, ее сил хватило до выхода из замка, а там уже можно было обойтись без магии.
- Неплохие фокусы, - без лишнего восторга похвалил девушку шпик.
Он отпустил плечи девушки, позволяя ей прислониться к ближайшей стене, после чего стал осматриваться. Далеко он не отходил, дабы не дать повода слепой для беспочвенного беспокойства.
- Куда теперь?
Райль знал, где в этом городе располагаются кабаки и публичные дома. Ночью активность проявлялась, как правило, только в подобных заведениях. Но едва ли хорошей идеей будет привести слепую в сборище пьянчуг или обитель плотских утех. Не для того она так желала вырваться из замка.
- Хочешь найти ту девочку? Из того, что ты рассказала, нам нужен вдовец с дочкой. Не густо, по такой наводке и за неделю не управимся, а у нас в распоряжении только эта ночь.
Шпик надеялся, что у слепой в запасе остались еще идеи. Его бы удивило, если девушка, так стремившаяся оказаться в городе, не имела бы плана, как действовать дальше.
- И к слову. Если встретим кого-то, ни за что не говори, кто ты на самом деле. Я не могу предсказать, как поведут себя простаки, если узнают, что перед ними баронесса. Если все пойдет по худшему сценарию, при мне нет меча, а даже если бы был, я не смог бы поручиться за твою безопасность.
И снова Райль лукавил. Даже с голыми руками он мог справиться с превосходящим числом противников, но это было бы сопряжено с риском. Куда лучше избегать таких ситуаций вовсе.
- В случае чего, я твой старший брат. Зовут меня Марк. А ты будешь… - он хотел назвать имя, но в последний момент прервался, оставляя возможность баронессе проявить фантазию.