Сальгари, лишь поймав короткое движение девушки, да мимоходом оценив утонченное хрупкое изящество узкой ладони, разом потерял к ней интерес… видимый. Взглядывать в нужную сторону, пусть и мельком, невзначай, таиться и наблюдать, больше не было почти никакого смысла. Мужчина вторично поймал ее взглядом лишь в тот момент, когда темная стройная фигурка мелькнула у самого выхода из залы – а после их дороги разошлись.
Все остальное мероприятие герцог столь же бездарно прослонялся по галерее от зала к залу, вместо кислой мины удерживая на лице благожелательную маску. С готовностью то игнорируя игривые взгляды затянутых в кружева и шелка дам, то напротив, мимоходом стреляя глазами в ответ на более ловкие потуги пофлиртовать, со снисходительной улыбкой позволяя поучать себя и выслушивая лекции о теории живописного искусства, композиции, цветовой гармонике и прочем, де ла Серра странствовал среди собрания скульптур и полотен в качестве главного экспоната. Мужчина старался абстрагироваться от всего происходящего, просто сменил в мыслях статус события с открытия выставки на простой прием горожан, фактически позабыл о существовании множества предметов искусства вокруг. Без свидетелей и лезущих под руку доброжелателей, прихлебателей, подхалимов и банального любопытного мещанства, он был отнюдь не прочь поразглядывать здешние шедевры: постоять подолгу около вон того, к примеру, пейзажа, где без излишней и пугающей реалистичности, но с изумительной экспрессией вырастал из волн черный базальтовый утес, и море билось об него с первобытной яростью, грозясь в порошок стереть кажущиеся крохотными мушками корабли. Или вон около той пасторальной сценки, манящей с холста прохладной сенью оливковых деревьев и безыскусной добротой и негой отдыхающих в тени пастушек. А вон там, в следующем зале, огромный вазон, казалось, сработанный из цельной глыбы узорчатого халцедона – на самом деле он был керамическим, но со всех сторон плавные обводы и изгибы вазона покрывала причудливая мозаика из ювелирно подогнанных друг к другу мельчайших кусочков. Лоренцо даже составил себе маршрут для завтрашнего посещения галереи, прикинув в уме, в каких именно залах задержится подольше. Все это пышное собрание, как ни крути, отнюдь не по всем критериям было однородно. Множество камерных портретов здесь являлись не более чем данью моде – роскошные, выписанные предельно детально, с безукоризненной техникой, они были не менее лицемерны и мертвы, чем иные куклы от высшего света, заполонившие галерею. Помнится, даже та девушка долгое время вглядывалась в один из подобных портретов, едва ли впечатливших самого герцога. В чем же дело? Неужели весь этот брошенный вызов сходился к такой примитивной банальности, как покупка пресловутого портрета?
Эту версию Сальгари отложил на самый крайний случай, если в пустоту ошибок канут все остальные. Герцог не обольщался и оставлял среди прочего мысли о том, что весь этот маскарад был искусно подготовленной ловушкой – и оно более чем походило на правду. Весь оставшийся день мужчина занимался обычными своими делами, разбирал бумаги и будто бы совершенно забыл о встрече, но это не помешало ему как следует все обмозговать. Ночью, в уже закрытую галерею отправилась пара проверенных, тихих и осторожных людей, облазили каждый уголок, заглянули в каждую щель, чтобы наутро с докладом явиться к своему господину. Сам Лоренцо спал спокойно, груз дневных забот навалился на мужчину с достаточной силой, чтобы нивелировать азарт и сладкое, волнительное предвкушение. А впереди вставал новый день, принося с собой новые дела, большие и малые.
Сообщение о том, что никаких ловушек в галерее не обнаружено, мужчина встретил почти расстроенно, но нетерпения от ожидания встречи это едва ли умалило, как не изменило и легкого снедающего беспокойства. Сальгари, собираясь на рандеву с неизвестностью, на всякий случай надел под камзол тонкий кожаный потайной доспех – от рубящего удара меча он не защитит, но вполне способен остановить нож. Тонкий стилет мужчина спрятал в рукаве, поверх богатых одежд накинул ничем не примечательный плащ и на конюшне постарался выбрать наименее эффектного из всех имеющихся коней: сохранение инкогнито требовало немалой осторожности. Самого коня он, впрочем, оставил на постоялом дворе неподалеку от галереи, парой звонких монет наградив конюха, и оставшееся расстояние преодолел неторопливым шагом праздно прогуливающегося зеваки. В не самый ранний час, но при отнюдь не самой дружелюбной погоде, галерея выглядела неожиданно угрюмо, без шикарного блеска прошедшего вечера. Мрачная громада здания казалась одной из туч, спустившихся с неба и сгустившихся до твердости камня, роскошная лепнина казалась причудливыми кудрями тех же облаков, позолота блестела тускло и сиро. Собрание шедевров, еще вчера вызвавшее ажиотаж и переполошившее весь город, сейчас могло привлечь разве что воров и бездомных, ищущих крышу, под которой удастся скоротать ненастный денек.
Войдя и сбросив плащ, де ла Серра тут же ощутил, как скрестились на нем взгляды тех немногих присутствующих, что так же как и он, желали насладиться искусством в приятной обстановке. Всех этих людей он знал, и сейчас, разбросанные по залам подобно тем же экспонатам, они отнюдь не вызывали дурноты. Состоялось даже несколько занимательных бесед, и герцог нисколько не жалел потраченного времени. Дискуссия с одним из представителей торговой палаты, статным дородным мужчиной с пышной смоляно-черной бородой и глазами, выцветшими до свинцово-белесого цвета, даже порядком позабавила Лоренцо.
– Возмутительной наглостью было не столько ставить здесь эту статую, сколько для вступительной речи вставать рядом с ней, – мужчина осуждающе качал головой, взглядом указывая на купающуюся в льющемся из окна неярком свете фигуру пастуха, сейчас казавшегося почти живым. Того и гляди, нахмурит брови, уязвленный, сойдет с постамента и уйдет прочь. – Что же вы хотите? Чтобы всюду пошли толки о том, что герцог Ниборна покровительствует мужеложцам, или, того хуже, сам тяготеет к подобному?
– Побойтесь богов, почтеннейший, – Лоренцо взмахом руки остановил поток слов, – разве не должно быть стыдно в первую очередь тому, кто подобным образом подумает о герцоге? В моих глазах это всего-навсего восхитительная скульптура, но никак не призыв мужчинам любить мужчин. Я же не бросал на пастушка влюбленные взгляды?
– Сдается мне, могли бы, – собеседник поджал губы, но после, будто опомнившись, натужно и хрипло засмеялся, отводя глаза. – Превосходная шутка, господин Сальгари.
Лоренцо пожалел о собственных мыслях, одолевших его в тот момент, когда статуя действительно была слишком близко. Взгляд, которые он позволил себе кинуть на мраморные телеса, самому герцогу показался достаточно осторожным, но, очевидно, некоторым и этого с лихвой хватило. Сальгари вновь вгляделся в лицо своего визави, как бы мимоходом отмечая суровую, гордую линию бровей и дышащий глубоко таящейся силой взгляд. Если бы герцог разбирался в людях чуть хуже, он бы решил, что этот щеголяющий окладистой бородой торговец действительно печется о благочестии своего повелителя, но тут все было глубже. Тоньше.
– Синьор де ла Моро, мой партнер и отчасти наставник во многих делах высоких искусств – вы ведь прекрасно знаете его, – имел со мной беседу именно об этой статуе, – пустил пробный камень Лоренцо, непринужденно, почти без внимания окинув взглядом мужчину, взглянул и на фигуру пастуха. – И он не нашел в ней ничего, что бы помешало выставлять ее здесь как один из лучших образчиков современной скульптуры.
Лицо мужчины приняло едва заметный землистый оттенок, сузились зрачки, ставшие похожими на проколотые шилом дыры, и Сальгари мысленно усмехнулся – с «партнером» он, похоже, попал в точку. А собеседник герцога мигом пожалел о проявленной слабости и поспешил расслабиться, голос его зажурчал с елейной мягкостью, хоть и все о том же. Очень скоро мужчина понял, что попался на крючок: сам герцог не давал ни малейшего права обвинить себя в содомии, а вот он крайне некстати проявил чувства, не имевшие отношения к предмету разговора, и изобличил самого себя постыднейшим образом. В конце концов он отстал от Лоренцо.
А герцог наконец-то занялся поисками таинственной незнакомки, прельщавшей и манившей его куда сильнее, чем хоть сотня, хоть тысяча мраморных пастушков. Девушка обнаружилась во флигеле галереи на балконе, обманчиво расслабленная и уже в других, еще более приметных одеждах, ничуть не прячущих, а напротив, выгодно подчеркивающих тонкость стана и мягкую, не кичливо пошлую, изящную округлость бедер. Она выглядела спрятавшимся под личиной грязи сокровищем, из тех, за которыми ныряли в трюмы затонувших кораблей и лезли в мрачные пещеры драконов. Даже не возникало желания переодеть ее, чтобы разглядеть получше – одного только вкуса будоражащей кровь тайны мужчине было достаточно.
– Я рад, синьора, что непогода не отпугнула вас от встречи со мной, – Лоренцо учтиво кивнул, приветствуя незнакомку, вопросительно глянул на нее и подал руку. Внутренне мужчина подобрался и уже готовился перехватывать ныряющий под ребра кинжал, но внешне сохранял абсолютную невозмутимость. Сейчас нормы приличия были ему не более интересны, чем то, как собиралась ответить на них незнакомка. – С кем имею честь говорить?
Шрифт:
#main-reply, .punbb .post-content { font-size: ${value}px; }