Участники Демиан де Фарси, Телли Время Три года назад Место Вилла на побережье реки Эриадор восточнее Ниборна С чего всё начинается Великолепная и талантливая юная госпожа Телли. Я, Франческо де ла Моро желаю своим долгом известить Вас, что Вы приглашены на званный вечер-приём, что будет проходить на вилле Сан-Корджо синьора Бернардо Пацци. На приёме Вас ожидает: лучшее Ниборнское гостеприимство, великолепная и изысканная кухня юга и востока. Но самое главное, Вы услышите музыку и кроме того, для Вас это отличная возможность также что-нибудь продемонстрировать. Приём состоится через семь дней с наступлением сумерек. С данным письмом прилагается серебряная печатка с гербом дома Пацци – это будет Вашим пропуском на Виллу. Если Вас удивляет столь неожиданное известие, то обещаю рассказать Вам всё, если Вы примите это скромное предложение.
С уважением и поклоном, Ваш друг и тайный поклонник Франческо де ла Моро.
Отредактировано Демиан де Фарси (17-04-2017 13:31:37)
Сжимая в руке письмо, которое ей вручил растрёпанный мальчишка, Телли неуверенно шла вдоль стройных колон и изысканных цветочных изгородей. Паренёк одёрнул её посреди торговой площади Ниборна, вручил пакет и скрылся за спинами разномастной толпы, не объяснив ни слова и не требуя платы за свои услуги. Признаться, это происшествие обескуражило её, но и заинтриговало в не меньшей степени. -С уважением и поклоном, Ваш друг и тайный поклонник Франческо де ла Моро. Девушка понятия не имела, кто это. Более того, она никак не могла представить, где мог услышать её песни человек со столь витиеватым именем, которое без сомнения принадлежало особе знатной крови. Она пела по трактирам и харчевням, по лесным дорогам, на привалах торговых караванов и, пару раз, даже в тюрьме, куда нелёгкая заносила её заодно с компанией пьяных дебоширов. Ни разу ей не приходилось развлекать знатную публику на балах или светских приёмах. Ведь она всего лишь бродячий менестрель. А теперь, девушка шла к величественному особняку, утопающему в садах и фонтанах. Никогда прежде Телли не видела ничего подобного. Складывалось впечатление, что она бредёт по раскалённой пустыне, сквозь яркие миражи, которые непременно заманят её в смертоносные зыбучие пески. Тревога и восторг, переплетаясь в тугой комок, душили сердце, заставляя его биться чаще. Любопытство не позволило ей проигнорировать странное послание. Кольцо, что было в конверте, одеть она не решилась. Оно было массивным и тяжёлым , мешало играть на гитаре и просто было чем-то совсем из другого мира. Разрушало всё то, что было ей привычным, поэтому она не стала доставать его из конверта, решив предъявить тому, кто выйдет навстречу. Правда, до сей поры, ей не попалось ни одной души. Сумерки спустились на землю, неся с собой долгожданную прохладу, и девушка, не решаясь продолжить своё путешествие по чуждому ей миру, села на бордюр у фонтана. Лёгкий ветер приносил с собой холодные капли. Они отрезвляли и рассеивали волшебство. Теперь это место казалось ей чрез чур вычурным, слишком изысканным и совсем не подходящим для таких как она. Но, решив, что будет очень глупо отступить, уже придя сюда, девушка взяла в руки гитару и запела: Прочь от всех по талому льду Повинуясь зову тоски Берегом великой реки Я навстречу солнцу бреду. Стылый ветер дышит в лицо. Я не верю знакам и снам Это просто снова весна - Время беспокойных творцов.
Время называть имена, Мир будить от зимнего сна.
Песня унесла её тревоги и опасения. Привычно и ловко тонкие пальцы тревожили струны, вырывая из утробы волшебной лютни прекрасную и стройную мелодию.
Моя смерть еще подождёт, Впереди лишь песни и сны. Слезы на щеке не видны, Если плакать вместе с дождем. Сколько нас осталось в миру - Бредящих пройти через грань? В час, когда устану от ран, Кто подхватит знамя из рук?
Не спеши ответить мне "Да". Быть безумным - это беда?
Восхитительно, обольстительно, первоклассно, головокружительно, сказочно, божественно, прекрасно. Сколько ещё синонимов я мог подобрать в своей голове, наслаждаясь пением девушки из тени? Я чувствовал себя вором, разбойником и негодяем, чей слух осмелился внимать таланту со спин. Но я обязан был перед ней предстать и почести воздать, за столь прекрасную мелодию. Так почему по-прежнему в тени стою? Сумерки сгущались...
Редко, когда я мог себе позволить покинуть свое пристанище при солнечных лучах, но я позволил и для этого мне пришлось воспользоваться «экипажем», в который свет не мог проникнуть, при этом, я заранее известил Бернардо о своем прибытии. Прибыв на виллу, я позволил себе покинуть временное укрытие, как только наступили сумерки. Я бродил по окрестностям, когда услышал пение.
В какой-то мере это было чудом – чудом, что я совершенно случайно услышал юную Телли в далеком от Ниборна местечке. Будучи «человеком», что любит музыку, я был очарован и уже тогда хотел познакомиться с менестрелем, попросить её сыграть ещё один раз. Но увы, я был занят делами важными и потому решил, что обязательно отблагодарю девушку, когда появится такая возможность и данная возможность, вскоре, представилась – раут, вечерний приём у достопочтенного Бернардо Пацци. Пацци был моим близким знакомым и кроме того… должником за одну «маленькую» услугу.
Вряд ли девушка заметила мое приближение – я ведь вампир, в конце концов – и конечно не могла заметить то, как я сел на бордюр фонтана левее от нее. Быть может, она могла заметить меня краем глаза, но Телли была поглощена пением, а я… ох… а что я? Я впал в задумчивость. Большинство гостей собрались на Вилле еще днем, но «нас» они могут подождать ещё немножечко…
— Воистину… — неожиданно для самого себя произнёс я. — Когда в мире сплошь безумие, поглощающее яркие краски жизни своей ужасной и скучной серостью - остается любовь, словно последний защитник твердыни свободных ветров, которые так и намереваются заковать. — я привстал с бордюра. — Но разве можно заковать в цепи ветер?
Хочу признаться, я и сам едва понимал сказанное собственными устами – старческая белиберда, ха. «Как это очаровательно» - сказал бы я сам себе, но терпеть не могу хвалить самого себя, иначе потеряю из виду собственные ошибки.
Я не смотрел на юную менестрель. Мой взор был направлен к множественным облакам, на которых оставались последние угасающие солнечные лучи. И именно в этот самый момент я спохватился, что мог напугать госпожу Телли своим неожиданным вмешательством. Глупец!
Отредактировано Демиан де Фарси (19-04-2017 21:30:06)
-Но разве можно заковать в цепи ветер? Голос смолк, а тонкие пальцы, дрогнув, оборвали аккорд. Она была готова поклясться, что этот человек появился здесь из ниоткуда. И это его внезапное появление обескуражило девушку. -Порой я забываюсь во время игры на гитаре, простите, не заметила, как вы подошли. Телли ловким движением перекинула лютню на спину, поднялась с бордюра и, неуклюже, поклонилась незнакомцу. Тот же, в свою очередь, задумчиво и мечтательно смотрел на облака, силуэты которых уже едва можно было разглядеть в лучах угасающего солнца. Юноша был одет изысканно и держался очень достойно. Нет, он не казался ни презрительным, ни надменным, а, скорее, взволнованно – заинтригованным. Неужели она привлекла его внимание? Телли удручённо оглядела себя. Дорожная пыль, поношенные кожаные сапоги истёрлись от долгой дороги, а рубаха давно уже потеряла свою изначальную белизну. Странствующий певец не мог выглядеть иначе. Сумрак окутал всё вокруг, смазал границы и приглушил сияющую роскошь. Ещё можно было разглядеть силуэты зданий, но, при должной фантазии, их вполне можно было принять за холмы, утопающие в густой зелени. На вилле стали зажигать огни, и они, словно лесные духи затрепетали на тёплом летнем ветру. Безусловно, сейчас она предпочла бы оказаться в зачарованном лесу, тогда незнакомец вполне мог бы сойти за эльфа, а бард за дикую нимфу. Девушка улыбнулась, явственно представив себе такой поворот событий. Но оставим фантазии, милая. Ты совсем в другом месте. Не зная, как вести себя с подобным человеком, менестрель решила не изменять себе. В конце концов, она лишь мимолётный гость в этом мире роскоши и вычурных интерьеров. Завтра её ждёт перекрестье дорог, которые извиваясь и путая след, вели девушку в чертоги судьбы уже второй год. -Вы и есть Франческо де ла Моро? Не обременяя себя вопросами приличий и этикета, она быстро протянула юноше конверт и кольцо с печатью. -Вы звали, и я явилась! Хотите, чтобы я спела для ваших гостей? Что ж, ведите. Телли вытянулась в струну, готовая в любой момент последовать за своим провожатым.
Меня привело в некое замешательство то, как быстро девушка догадалась, что я и есть Франческо де ла Моро. Обычно люди не были столь догадливыми почти в любом отношении ко мне, так-как оценивали меня и по внешним параметрам, таким как чрезмерно юное и молодое личико. — Вот как… Честно говоря, у меня возникло большое желание сказать: нет, я не Франческо. Но такая ложь была бы совершенно пустой и даже неинтересной. Я всё равно собирался всё рассказать. — А Вы должно быть талантливая менестрель, синьора Телли. — я поклонился, состроив добрую улыбку. Ох, как и всегда… — В первую очередь, я хочу, чтобы Вы приятно провели время в моей скромной компании. — Так всё и было задумано с самого начала, помимо общего знакомства. Всё остальное было второстепенно и в основном зависело от решения вольной менестрель Телли. — И если Вы хотите петь, то Вам обязательно предоставят такую возможность. В конце концов, тут ценят хорошую музыку. Я же вами восхищаюсь. — я не лгал. За свою долгую жизнь, я слышал много разной музыки и скажу Вам, та что играют вольные менестрели одна из лучших. От такой музыки веет… некой свободой. Возможно моя лесть была некстати. Я собственноручно и осознанно подводил девушку к границам её и моего мира. А мой мир был беспощаден и жесток, но к счастью, в этом месте я мог продемонстрировать исключительно светлые и изысканные стороны моего мира. Я внимательно разглядывал дорожную, простую одежду барда. Разумеется, это никуда не годилось. Нет, мне было всё равно в какой она одежде, но вот другим гостям и самому синьору Бернардо Пацци такой вид женщины может быть не по душе. Посему я не долго потирал подбородок в задумчивости. — Прошу Вас. Пройдёмте со мной. — ответил я в конце концов. Конечно я предполагал, что девушка маловероятно прибудет на виллу уже в готовом пышном наряде. Но я не мог выслать что-нибудь ей заранее – размеры могут быть не подходящими – и избрал куда бьющий по кошельку гильдии путь. — Идёмте, не стесняйтесь. — окликнул я синьору Телли, жестом призывая её следовать за мной. Я не мог подать ей своей руки, нет – не сейчас…
Фонтан, как и небольшой, но ухоженный сад, находились вне стен виллы, но являлись территорией синьора Бернардо Пацци и за ней надлежаще следили. Мы направлялись к посеребренным широким вратам, - хвала богам, что на мне всегда надеты перчатки, сегодня белые, но обычно чёрные. У ворот стояла прислуга в лице трёх пажей и одного старшего слуги, что пропускали гостей на приём. Где-то неподалёку ходил патруль, но сейчас мы не могли их заметить. — Господин Франческо, Вы не один? — обратился ко мне слуга по имени Филипп Валаско. Ах бедный Филипп. Он всегда был само очарование с его пышными чёрными кудрями на голове и милым личиком, вот только несмотря на своё старшинство среди множественной прислуги, он плохо знал жизнь и надеялся разбогатеть в служении влиятельному господину – это было ошибкой. — А, снова здравствуй Филипп. — чуть ли не припеваючи ответил я. — Да, я не один. Это синьора Телли и она со мной. — я встал к девушке боком, указывая в её сторону ладонями обеих рук. —Доброго и славного Вам вечера, Синьора Тели! — громко произнёс Филипп, словно собирался вдохновить полк солдат перед боем. Я легонько рассмеялся, прикрыв губы ладонью правой руки. — Ещё бы! Мы так долго готовились к этому вечеру – он просто обязан быть добрым! — поддержал я Филиппа. — Прошу, проходите синьор Франческо. Я не смею Вас задерживать. —Благодарю Филипп. — я сделал несколько шагов к Филиппу и чуть-чуть наклонился. — Филипп. Пожалуйста отправь одного из пажей на виллу. Пускай предупредит синьора Ортега, что синьора Телли уже на месте. Я хочу быть уверен, что комната для синьоры подготовлена, ведь синьоре не помешало бы приодеться. — я говорил достаточно тихо, чтобы при всей моей учтивости не привлекать внимание лишних ушей в лице других гостей. — Слушаюсь синьор Франческо! — быстро согласился Филипп и дважды хлопнул в ладоши. — Луи! — позвал он и к нему быстро подбежал мальчик лет четырнадцати. — Сейчас же отправляйся к синьору Ортега и передай ему, что синьора Телли прибыла ко двору. — мальчик кивнул и быстро юркнул в открытые ворота. Вот это резвость… и спешность. Дальше я повёл Телли через сад «синих цветов». Думаю, не стоит рассказывать почему сад назвали «синие цветы» - данные цвета были почти повсюду, стоило только свернуть с мощённой, главной дороги. Данный сад не был беден только на цветы голубого и синего оттенка. Владения Виллы были достаточно просторны и их окружала высокая каменная стена. — Прошу Вас, не стесняйтесь и чувствуйте себя свободнее. Если вы хотите что-то спросить, то спрашивайте. Скоро нам придётся ненадолго расстаться, чтобы вновь встретиться непосредственно на самом приёме.— обратился я к Телли поглядывая на небо - оно было совсем тусклым. Наступил вечер.
Отредактировано Демиан де Фарси (28-04-2017 10:55:06)
[player][{n:"",u:"http://vozmimp3.com/s1/down4/4650v4-u58397679-761600331705/Tiamat__Do_you_dream_of_me.mp3",c:""}][/player] -И если вы хотите петь, то вам обязательно предоставят такую возможность. Девушка смотрела на аристократа озадаченно и хмуро. –Но мне представилось, это Вы хотите, чтобы я пела. В конце концов, для меня сие мероприятие лишь способ заработать чуть больше, чем пару монет. Она пропустила мимо ушей высказывания о талантливой сеньоре и скромной персоне, ведь от них разило лестью, как хмелем от пивной кружки. Восхищение, впрочем, как и любая другая сильная эмоция, похоже, было лишь маской для этого утончённого господина. Он казался застывшей фигурой, созданной из белого камня безумным художником, который овладел своим искусством на грани волшебства и отдав душу, вдохнул жизнь в своё создание. Его движения были плавными. Складывалось впечатление, что ему приходилось подолгу репетировать перед зеркалом позы и взгляды, дабы создать вокруг себя нужный образ. Телли нисколько не сомневалась, что в запасе у этого де ла Моро ни одна личина. Вероятно, он легко подчинял себе окружающих, в должной мере овладев умением наводить морок и вводить в заблуждение, ведь она почти поверила ему. Спутник внимательно разглядывал барда, медленно скользя по ней бесстрастным взглядом. Однако, он быстро принял какое-то решение, театральным и неестественным, но безупречно исполненным жестом предложил девушке следовать за ним. -Идёмте, не стесняйтесь. И ей ничего не оставалось, как принять приглашение и последовать за этим, в какой-то степени, пугающим её человеком. В безмолвии они миновали сад и, обогнув центральный фонтан, оказались у входа на виллу. Богатые люди многое могли себе позволить. Даже серебряные ворота. Безупречно исполненные и обречённые восхищать всех, кто проследовал мимо, у барда они вызывали лишь досаду от бесполезно потраченных денег, которые могли бы спасти жизни тех, кому недоступны подобные подарки судьбы. Франческо о чём-то разговаривал с лакеями. Выражаясь помпезно и витиевато, он будто плёл заклинания, а остальные, зачарованные этой игрой, выполняли любые его указания. Где же я очутилась…Телли не могла избавится от стойкого ощущения, что если пройдёт через эти врата, то несомненно попадёт в покои самого Риллдира, но не могла остановиться, ибо так же попала под действие заклятья. Они прошли по саду голубых цветов. Это просто невообразимо. Переливаясь всеми оттенками лазури, цветы казались живыми. Их сладкий, терпкий аромат был тяжёлым и вызывал удушье. Как только они оказались за стенами виллы, менестреля охватил панический страх. Стены сдавливали, ограничивали пространство. Ощущение, будто поймали в ловушку. Временами она невольно вздрагивала и, уже было, протягивала руку, чтобы схватить своего спутника за рукав, но каждый раз, останавливалась за несколько сантиметров до цели. Неуместно. Неудобно. Недопустимо. -Прошу Вас, не стесняйтесь и чувствуйте себя свободнее. Если вы хотите что-то спросить, то спрашивайте. Скоро нам придётся ненадолго расстаться, чтобы вновь встретиться непосредственно на самом приёме. -Ох, -она чуть было не задохнулась. На приёме? Не думаю, что я подобающе для этого одета. Хотя, вы же явно хотели экзотики, приглашая на подобное мероприятие бродячего певца. Надеюсь меня не упрячут в темницу, если мои баллады не понравятся достопочтенной публике…
Опасения Телли были обосноваными и логичны, но… я мог гарантировать ей безопасность. Только вот я не сразу сумел дать ей ответ. Я остановился, замялся, посмотрел налево. Глубоко в саду гуляла Элизабет Пацци и что-то напевала. Элизабет была одной из тех причин по которой я заслужил доверие Бернардо и получил официальное приглашение посещать его дом почти в любое доступное мне время. Именно – приглашение, это то, что, к сожалению, для вампира необходимо, иначе мне не войти не в один обитаемый дом. Элизабет Пацци когда-то была младшей сестрой синьора Бернардо Пацци и сейчас ей восемнадцать – ей всегда восемнадцать, а её брату уже за сорок. Верно, я не осёкся – Элизабет Пацци когда-то была сестрой Бернардо пока не покинула сей мир. И то, что я сейчас вижу – призрак женщины некогда принадлежавшей семье Пацци. И сейчас, сей призрак гулял в саду, по небольшой лужайке усеянной голубыми цветками и пела неведомую мне песню… о звёздах? Я не слышал доселе. Моя «амадеус» - менестрель Телли, не могла видеть Элизабет сейчас, поскольку призрак не сильно любила появляться на публику. Мне же было очень просто и легко – некромагия открывает любые двери в царство мёртвых. — Видите ли…— внезапно начал я, избавившись от временных оков очарования, насланного призраком своим пением. — Вам не о чем беспокоится. Когда мы окажемся в доме, Вы поймёте почему Вам не за что переживать. Правда, Вы всегда будете вправе отказаться. — всё та же добрая улыбка на моих устах и чистый взгляд. Я смотрел на Телли, как на добы…гхм… гостя! Синьора Телли могла легко не понять о чём я говорю, но это было неважно. Скоро всё прояснится, само собой. Важнее было то, что я не дышал в прямом смысле этого слова. Видимо я слишком увлёкся призраком и сейчас плавно, без лишнего задора наверстывал упущенное. — Некогда тут жила добрая девушка, что очень любила петь песни в этом саду, когда солнце светило ярко даря своё тепло этой земле. — я говорил об Элизабет и конечно я ничем не рисковал. Правда, стоило упомянуть о ней, как призрак обратил на меня свой взор. У неё было некоторое сознание, но она была из слабых призраков и потому так сильно прикована к месту своей смерти. Ещё бы! Да после убийства… теперь Элизабет поёт только по вечерам и горюет - брат так и не узнал, что её сестру убила его жена. Останки Элизабет Пацци ныне покоятся в неизвестном мне месте. Откуда я знаю? Я разговаривал с мёртвой леди двадцать лет назад, а на следующую ночь жена Бернардо Пацци тяжело заболела и скончалась через день… — Думаю, Вы с ней смогли разделить многие взгляды и мнения. Леди Элизабет любила простоту и иногда переодеваясь в простые одежды, покидала тайком сей дом, чтобы спеть в придорожном трактире к западу от Виллы. Честно говоря, дальше было оставаться в этом месте было небезопасно. Нет, призрак или какая-нибудь негативная энергия не обрушаться на нас с Телли грозой! Тем более, что я дружил с уже покойной Элизабет. Причиной опасности являлся… мой голод. Я не ел достаточно давно, а утолить жажду по прибытию на Виллу, я ещё не успел. Конечно я мне не сложно сдерживать свой голод, но смотреть на милую, застенчивую Телли голодными глазами – весьма бесстыдно, вульгарно и непристойно. К тому же, чем больше я голодал, тем меньше походил на человека и сейчас ночь была моим прикрытием. Редкие – стоячие и горящие по обеим сторонам дороги – факелы давали недостаточно света, чтобы осветить меня всего, тем более, что я избегал эпицентра свечения или же стоил в тени. И если Телли могла видеть меня смутно, то я мог видеть её очень хорошо. Правда, ночные источники света тоже опасны для вампира – наши глаза частично отражают свет подобно глазам собаки или кошки. Посему я старался глядеть на Телли исключительно в дали от источника света. — Нужно идти. Уже достаточно стемнело. Огни виллы уже были видны – осталось пройти совсем чуть-чуть.
Отредактировано Демиан де Фарси (29-04-2017 10:30:34)
-Вам не о чем беспокоится. Телли окончательно попала под действие чар этого странного человека и безоговорочно ему поверила. В конце концов, не съедят же меня здесь в самом деле!Совершенно неожиданно, до сей поры сдержанный и сосредоточенный де ла Моро, вдруг, будто ожил. Обернувшись в сторону сада, он увлечённо наблюдал за чем-то. Его тонкие губы даже изогнулись в, казалось, совершенно искренней улыбке. Определённо, нечто поразило его до глубины души, ведь он почти не дышал! Не сумев побороть любопытство, девушка заглянула за спину сопровождающего и не увидела ничего. Просто красивый сад, который навёл на неё панику и никак не тронул юношу. Что же изменилось сейчас, понять ей было не дано. -Некогда тут жила добрая девушка, что очень любила петь песни в этом саду, когда солнце светило ярко даря своё тепло этой земле,-не отрывая своего взор от сада проговорил молодой человек. -Девушка? Пожалуй, она завладела вашим сердцем, раз лишь упоминание о её существовании заставляет юного господина забыться и поддаться эйфории. Берегитесь! Любовь коварна и не знает жалости в неудержимом стремлении поработить очередную жертву. Ещё немного и вы решительно пропали. Ведь вы же уже почти забыли как дышать, -Телли улыбнулась и отвернулась от юноши, дав ему возможность побыть наедине со своими воспоминаниями. Необычный. Холодный и трепетный одновременно. Удивительное смешение. Де ла Моро продолжал размышлять вслух о таинственной деве, -Думаю, Вы с ней смогли разделить многие взгляды и мнения. Леди Элизабет любила простоту и иногда переодеваясь в простые одежды, покидала тайком сей дом, чтобы спеть в придорожном трактире к западу от Виллы. Похожи, как же. Избалованная леди, играющая в бездомного барда, дабы развеять скуку, и безродная девушка, распятая на перекрестье дорог в угоду беспристрастному случаю. -Не думаю, что мы смогли бы смотреть в одну сторону. Она лишь играла и тешила своё самолюбие обманчивой свободой коротких вылазок из «золотой клетки». А я, я просто живу этим. Ещё одним днём в пути, в конце которого меня ожидают чертоги судьбы.Или я так же тешу своё самолюбие. Впрочем, какая разница. Девушка тряхнула головой.-Пора идти? Вы спешите поприветствовать хозяев? Что же, если укажете мне направления, я вполне смогу добраться сама, -Телли пожала плечами и подмигнула юноше. Невежливо? Нахально? К чёрту..
Признаюсь, мне было тяжело писать сей пост. Я всё ещё дурно себя чувствую, но решил, что лучше отвечу сейчас, так как потом может не получиться.
Выводы Телли так и выудили у меня улыбку. Но я не стал сокрушать, разрушать её воззрение касательно меня. Очаровательной Телли было не к чему знать о том, что случилось с синьорой Элизабет, но кое-что всё же меня расстроило… — Вы ошибаетесь… — ответил я спокойно. Мне было сложно слышать то, как моя собеседница легко дала объяснения поступкам леди Элизабет. Милая менестрель была слишком юна и неопытна, чтобы рассуждать о человеке, тем более о незнакомом. Да, осуждай она кого-нибудь другого и мне неизвестного, я бы и слова не сказал, но я достаточно хорошо знал Элизабет и в память о ней, проявляя уважение к усопшей, был вынужден снять чёрное бельмо ложного суждения с её чести. — Её мечты, её желания. Она осталась в этом доме лишь потому, что её удерживал отец. Ведь ему и в мысли не приходило, что дочь благородного синьора выберет жизнь простушки. — в моём голосе звучала досада, лёгкая печаль. Мне было очень неприятно, но я не мог винить синьору Телли и зла я тоже не держал. Моя досада – это неприятные воспоминания, память о том, чего не изменить. — Нет места спешке, — с улыбкой произнёс я, сбрасывая себя оковы печали и грусти. — Мы не опоздаем, не прибудем ко двору слишком поздно, — я сделал несколько лёгких и плавных шагов к синьоре Телли. — Мы придём вовремя… — последние слова я произнёс почти шёпотом. Мои глаза горели, и я не сводил их с глаз девушки. Пора было кончать с её робостью, хотя бы на мгновенье и легко. — Всё хорошо. Вам волноваться не о чем. — прибегнул я к гипнозу, а затем обернулся в сторону дома и плавно побрёл по дороге, очень тихо произнеся слово «Идём». Дальше всю дорогу до виллы, я спокойно вслух читал стихотворенье:
—Темнее меди кровь на когте льва, На мраморе – как розы лепесток. Сравню её горячий алый ток С вином, и все же кровь не такова. Кровь опьяняет, но помимо грез Дарует жизнь и разум. Разлита В ней светлая живая теплота, Что звонче меди и нежнее роз. Я видел медный локона отлив И розу уст, что горестям назло Слагается в улыбку, подарив Иное, позабытое тепло. Но плоть, что безвозвратно умерла, Увы, другого требует тепла.
Нет, меня не беспокоило, что в стихотворенье присутствуют явные намёки. Я ведь не кричу: «Посмотри – я вампир!». Мне просто нравилось сие произведение.
Не успели мы приблизиться к стенам двора, как на встречу на вышло двое лакеев в масках. — Господин де ла Моро. Синьор Ортега всё приготовил, как Вы и просили. — известил меня лакей. — Благодарю. — ответил я и обернулся к синьоре Телли. — Я не смогу объяснить Вам дорогу, но могу проводить Вас до комнаты, что Вам приготовили или это, сделает один из лакеев. Помните, выбор всегда за вами. — теперь мрачность с моего лица, как рукой сняло. Осталось показать синьоре Телли её покои и не забыть сказать, что специально для неё приготовили много разных чистых одеяний. Она сможет выбрать себе одежду на свой вкус и цвет из выбранного ассортимента. Я знал кто она и потому я выбрал не слишком яркие и броские костюмы, но приемлемые для барда. Посмотрим…
Отредактировано Демиан де Фарси (04-05-2017 00:35:38)
-Вы ошибаетесь, -ответил Де ла Моро. Для дальнейших разъяснений он выбрал хмурую маску.С угрюмым видом, он развёл оправдательные прения по поводу юной дочери хозяина этого места. –Но разве нас призвали судить эту душу? Прошу прощения за свои неосторожные высказывания. –Телли было неловко от того, что она, как обычно, не сдержалась и не смогла удержать язык за зубами. -Весьма опрометчиво с моей стороны так запросто размышлять о том, о чём не имею никакого представления. –Девушка слегка склонила голову в знак искреннего раскаяния. Вся эта ситуация загоняла её в скорлупу предубеждений и недомолвок. Ей хотелось завернуться в старый пыльный плащ и отгородить себя от этого ослепительного сияния. С каждой минутой руки и ноги наливались свинцом. Простые движения, жесты давались с большим трудом и казались скованными и неуклюжими.А потом, так запросто, случайно обронённое: -Идём. –И вся тяжесть слетела с её плеч, будто порыв сумасбродного ветра смахнул с неё металлическую стружку и, вот так, между прочим, поднял в воздух. Невесомость. Порыв и спокойствие. Ничего более не привлекало её внимания: ни прекрасные сады, ни чудесные фонтаны. Не было ощущения напыщенности и неестественности, только непонятная, невообразимая нега и монотонный бархатный голос ритмично повторяющий слова, смысл которых уловить девушке никак не удавалось. Всё прекратилось внезапно. Она очнулась от легкомысленного, -Помните, выбор всегда за Вами. Если бы этот сиятельный господин, в полней мере, понимал, что говорит это непримиримому и фанатичному фаталисту , он вряд ли бы подобрал именно такие слова. Но что он знал о ней? Ничего, кроме пары случайно услышанных песен. -Я пойду с лакеем, не стану задерживать Вас более, но, надеюсь, мы встретимся на приёме, ибо я намерена петь сегодня исключительно для Вас. –С этими словами девушка удалилась. В сопровождении ни проронившего ни слова на протяжении всего пути слуги, они добрались до массивных дверей из дерева, несомненно, благородной породы. Сопровождающий легко отворил затвор и учтивым жестом пригласил барда войти. Убранство комнаты, ожидаемо, оказалось изысканным. Помимо необходимой мебели в ней было много украшений: старинные гравюры, статуэтки и амфоры. Больше всего внимание Телли привлекло огромное зеркало в позолоченной оправе. На туалетном столике аккуратно разложены гребни, заколки – всё, что нужно, чтобы привести себя в порядок. Удивило певца и то, что вездесущий де ла Моро приготовил для неё более подходящую одежду он, даже, предоставил ей выбор. На массивной кровати, декорированной тяжёлым бархатным балдахином с золотыми кисточками, лежало несколько одеяний. Нужно отдать должное этому аристократу и его исключительному чувству прекрасного. Каждое из предложенных нарядов было достойным, но она выбрала самое простое, похоже льняное, платье цвета прогорклой осенней листвы. Быстро переодевшись, она ещё какое-то время потратила на то, чтобы расчесать и уложить непослушные волосы. Особо бойкие локоны, пришлось откинуть на затылок и закрепить булавками. -Ну что ж, весьма сносно, хоть и необычно. –С этими словами девушка покинула покои, прихватив с собой лютню, и направилась по пустынному коридору в направлении главного зала.
Эффект усилий моей воли меня обрадовал. Я не горел желанием столь сильным, чтобы воздействовать на разум прекрасной менестрель своими чарами, но это было ей на благо, а что не к худшему – то к лучшему. Синьора Телли выбрала дорогу «одинокого путника» - без сопровождения в моей компании, но я не смел, не мог и не хотел полностью оставлять её без внимания. Не стоит упускать того факта, что окружающий меня мир был так же опасен и полон сюрпризов, как и его обширные красоты: горы, реки, моря, леса и… волшебство. Лакей точно и без всяких премудростей указывал девушке дорогу, а я неотступной тенью, слившись с тишиной ночной, скользил за ними следом, как если бы охотник преследовал свою дичь. Только вот я не охотился, но повадки и привычки остались – я каждую ночь преследовал свои жертвы подобным образом. Теперь же мне не требовалось никого убивать: убедившись, что синьора Телли достигла своей комнаты без приключений, я словно призрак растаял в воздухе, чтобы появиться за спиной одной молодой гостьи. Илира Д’Каста Монтефера являлась младшей дочерью достопочтенного барона Луиса Д’Каста Монтефера – также моего знакомого и должника. Вы не поверите, но за те столетия, что я провёл в Ниборне скрываясь под личиной эльфа, я успел многие знатные дома сделать своими должниками. Нет, не в смысле они должны были мне деньги или богатые земли – нет, совершенно нет. Большинство из тех знатных радов должны были мне услугу, если когда-нибудь мне потребуется от них помощь. Итак, Илира очень любила звёзды и более любила их в тихих, тёмных местах и я знал об этом. Ей едва исполнилось семнадцать – она была бы моей одногодкой, если бы время не остановилось для меня навеки. Вот и сейчас девушка стояла одна посреди беседки эльфийской работы, что одиноко возвышалась на одном из многочисленных холмов этих владений. Забавно то, что опорами беседки являлись мраморные колонны, а эльфе предпочитали красное или белое дерево. Не редко у эльфов и пол был также из дерева или необычного эльфийского белого хрусталя зари. Тут же пол был мраморным да с фреской, изображающую большую звезду как я понял. — Bonne nuit, милая леди! — прошептал я, мягко улыбаясь, но Илира услышала меня и обернулась. Ну вот: мягкая, почти невинная улыбка, скрещенные в замок кисти примерно на поясе и это белое полупрозрачное простое платье. Я был впечатлён – аппетитно. Да, увы – к сожалению, я сюда пришёл по одной причине, но я никогда не обижал Илиру и даже защищал её от потустороннего. Её не повезло и в какой-то мере на ней весело слабое проклятие – как-нибудь сниму его. — Синьор де ла Моро! — радостно зазвучал её звонкий и тонкий голосок. — Прости… — прошептал я, наклонив голову набок, глядя на девушку жалобным взглядом. — Ничего. — ответила она по-прежнему улыбаясь. Такая невинная, добрая улыбка... Признаюсь, однажды я хотел подарить Илире «бессмертие», но для меня оно было проклятием и потому я так и не решился. — Обязательно заходите к нам следующей лунной ночью. Звёзды определено будут сиять ярче, чем обычно! Илира знала о моей натуре, но не до конца её понимала. Она не боялась меня, не сторонилось – должно быть это всё моё сверхъестественное обаяние. Всё, что ей нравилось во мне – было уловкой моей силы, моей магии, моей природы и это печалило меня. Разве кто-то хочет, чтобы его любили за привилегию? А кто-то называл это даром, но это было не моё – чужое и холодное. Я желал тепла, но был обречён на холод. — Клянусь тебе всей моей душой. «Если в ней осталось что-то чистое» - хотел добавить я, но не посмел. Я плавно приблизился к синьоре поймав своим взглядом её взгляд, медленно погружая её сознание в туман мягкими словами: — Ты лёгкий ветерок гуляющий по зелёной долине, дующий на разогретый солнцем побережье бриз спокойного моря, тихий - тихий голосок во тьме… Я осторожно коснулся руками её головы. Я гладил локоны её волос цвета незабудки. Да, она была наполовину эльфийкой и этим обязаны её необычного цвета волосы. — Теперь - усни… Илирия проснулась спустя несколько минут на зеленой траве у небольшого пруда рядом с виллой. Шея не болела, ничего не болело. В её руках была багровая, колючая роза – символ... чего?
Центральный двор у дома синьора Бернардо Пацци. Столы накрыты и полны изысканными яствами и фруктовыми напитками винного профиля. Нет, в Ниборне были свои виноградники, но славился он больше фруктовыми винами. Этот двор был полон разными красочными украшениями: красный бархатный ковёр на белом мраморе, где отрабатывали свой аванс два флейтиста и одна танцовщица, большой ромбовидный фонтан с двумя каменными скульптурами в форме двух дельфинов с разинутым ртом дельфинов – забавно, а от моря мы ведь далеко. Тут была Мраморная арка на не большом выступе с перилами и видом на реку Эриадор. Двор окружали стены Виллы, потому попасть сюда можно было только с центрального входа в дом, пройдя через целую ассамблею богато украшенных гобеленами, портретами помещения виллы. Я стоял на балконе резиденции Бернардо Пацци и ждал, когда прибудет синьора Телли. Теперь я был сыт и настроение моё было прекрасным.
Отредактировано Демиан де Фарси (13-05-2017 00:54:49)
Телли сбавила шаг, не глядя под ноги и, задрав голову, разглядывала картины и гобелены, восхищаясь тем, как живо удалось передать их создателям эту элегантность изящной, красивой и порочной аристократии. Покорность судьбе и бесконечная усталость - вот что ощущалось в ее походке. Неспешно, периодически останавливаясь, девушка, наконец, дошла до конца коридора, в замешательстве остановилась и вцепилась в ручку двери. Каковым же было её удивление, когда, вместо просторного бального зала, она оказалась во внутреннем дворе виллы. С громадной террасы, на которой спали мраморные львы, открывался прекрасный вид и, если приглядеться, можно было увидеть реку, что расплавленным серебром лениво тянулась между холмами. -Как представить достопочтенную синьору, -лилейным голосом учтиво произнёс ливрейный лакей, что стоял у входа. -Менестрель Телли, прибыла по приглашению господина де ла Моро, - с усилием произнесла девушка. Голос её был тихим, сбивчивым, неуверенным. Вспомнив, что отдала письмо с кольцом, которое, по сути, являлось пропуском в этот чарующий мир, она почувствовала, что её снова начинает бить дрожь, и все усилия направила к тому, чтобы не показать этого. Однако, имя де ла Моро производило на всех здесь гипнотическое воздействие, и лакей, учтиво поклонившись, пропустил барда вперёд, громким голосом оповестив всех присутствующих: - Госпожа Телли, приглашённый певец. Все взгляды тут же устремились на неё, без стеснения разглядывая девушку, будто та была не человеком, а самым невероятно фантастическим существом. Она торопливо спустилась со ступенек и направилась к центру зала, туда, где сейчас флейтисты старательно выводили тонкую мелодию для услады достопочтенной публики. Гости этого вечера встречали певца приветливыми, но безжизненными улыбками, и Телли, в свою очередь, не испытывая тёплых чувств ни к одному из них, однообразно скалясь, улыбалась в ответ. Присутствующие по непоколебимому однообразному порядку: вели неспешные беседы, плавно скользили в традиционных танцах, не смея нарушать этикетных традиций светских мероприятий подобного рода. От волнения лоб девушки покрылся испариной, дыхание участилось. Свечи, расставленные повсюду для освещения, жадно поглощали кислород. Вокруг изысканных канделябров воздух дрожал и горел белым огнём. Стало ещё жарче. -Ну что ж, посмотрим, чем нас решил попотчевать на этот раз, наш дорогой друг, - произнёс кто-то. От нахлынувших эмоций, девушка не могла сфокусировать взгляд и разглядеть этого человека. Ещё никогда она не становилась объектом столь пристального внимания. Присев на предложенный ей, обшитый бардовым бархатом стул, Телли крепко сжала лютню и, отыскав среди расплывающихся в тщедушном чаду незнакомых лиц, застывшую и источающую прохладу и спокойствие фигуру Де ла Моро запела: -Сколько прошло веков Который день за окном? Лёгкий узор стихов Долгим тревожным сном Может быть, это миф Может, любовь и страх Мир отражён на твоих Тонких и чутких руках С каждым словом, дрожащий голос, будто обретал силу и становился громче, уверенней.Тонкие пальцы ловко перебирали струны, извлекая из нутра старой гитары плавные, переливающиеся звуки. Перебор перешёл в ловкий бой, и вот, голос её уже звенел. -По дороге в Легенду нам не будет удачи И по звёздам забытым не вернуться назад Нас по просьбе последней дождь весенний оплачет Прежде, чем лёд и Полночь отразятся в глазах... Наконец, девушке удалось всецело завладеть вниманием присутствующих. Казалось, на неё нацелены тысячи глаз. Снисходительность. Лукавый прищур. Безразличие. Ленивая заинтересованность. Злорадство. Ей стало дурно. -Сколько было потерь Что жизни уже не жаль Кто постучится в дверь Чтобы прогнать печаль Кто назовёт в ночи Имя - защиты знак Но тишина молчит И обнимает мрак... Телли уже не думала о песне, прекрасно известные ей слова напрочь стёрлись из памяти. Она наблюдала за своими слушателями и не смогла вовремя отмахнуться от преследующих её на протяжении всего этого вечера навязчивых мыслей, и те поглотили менестреля очередной удушливой волной. Упивающиеся неведением своей греховности, надменные фарисеи из местной аристократии казались омерзительными. Их искорёженная причудливыми уродствами, извращённая вседозволенностью и придирчивым превозношением собственной персоны суть отражалась на лицах, обезображивая те в глазах рыжего барда. И вот, её беснующееся воображение услужливо превращает сиятельных господ в существ, подобных диким зверям. На их лощённых лицах проступают роговые наросты, клочья шерсти. Из изогнутых в неестественной ухмылке тонких губ прекрасных дам выскальзывают раздвоенные змеиные языки, а глаза, с вертикальным зрачком, гипнотизируют и всё больше погружают барда в пучину болезненного бреда.Мучительная агония. Жар. Дрожь. Паника. - Неужели атмосфера этого места насколько угнетает. Или это морок. Колдовство! Злое заклятие! Воздух, как раскалённая смола сжигал лёгкие при каждом вдохе. Не обращая внимание на возглас протеста, девушка оборвала пение и быстрым, прерывистым шагом направилась прочь, в объятия беспристрастной прохлады южной ночи.Не страшась предательской бездны, быстро удалялась от света, жара и тягостного внимания, пока не наткнулась на одинокую беседку, стоявшую на небольшом возвышении. -Опять это моё воображение! От пережитой тревожной иллюзии, голова кружилась, и бешено билось сердце. Дабы не потерять равновесие, Телли прижалась спиной к холодному мрамору изящной колонны, поддерживающей куполообразный свод. Назойливо и мучительно было в ней одно желание, сводившее её с ума, -сбежать, ускользнуть, скрыться... -но немеркнущее представление бледного лица де ла Моро останавливало её. Она не могла подвести его, не оправдать надежд, если, конечно, это каменное сердце может питать какие-либо надежды. -Нужно успокоится. Настроится. Поблагодарить за предложение. Распрощаться и тогда... Тогда можно бежать. Бежать без оглядки и больше никогда не принимать подобных приглашений. Девушка вглядывалась в ночное небо, где трепетно мигали звёзды, наполняя тёмный бархат едва уловимым движением, они манили чарующим пением, увлекая за собой в бескрайний водоворот. Всё это казалось странным и доселе незнакомым, будто она видела ночь в первый раз. Все мысли её были обращены к могучей беспристрастной вечности, которую Телли, окончательно потеряв рассудок от глупых и неуместных эмоций, безмолвно молила о спасительном кристальном холоде.
Исайя http://s56.radikal.ru/i154/1705/1f/f5fe56d6b1c0.png Я ваш друг!
Забавный юноша
Представление не задалось – так мыслила прекрасная Телли, но знала ли она, что там, в той беснующей в этикетах и прочем фарсе толпе, была группа юных Дворянинов, что пристроилась в тени среди множественных колон, подле арки под фасадом резиденции Бернардо откуда сам приём могу посетить и сам хозяин, который по странным обстоятельствам не спешил. Юнцов тех было четверо и рядом с ними была лишь одна леди. -Толстые напыщенные павлины! – проговорил самый высокий, старший и дерзкий из юношей. Никто не слышал его слов, а если бы и слышал, то непременно рисковал наткнуться на дуэль с толь горячим ярым молодым человеком, как Бенедикт. Его волосы были чернее ночи, а глаза серые, но ясные, словно их владелец навеки запечатлел истинное серебро и теперь оно отражением сияло в его взгляде. Сам Бенедикт был широкоплечим. Когда-то он работал в кузнеце, хоть и являлся сыном дворянина. Его челюсть была крепкой, выделяющейся и массивной, да ещё этот вечно строгий взгляд – взгляд воина. - Аха-ха-ха. А что ты ждал от восточан, Бенедикт? – посмеиваясь, произнёс высокий, худой и подвижный в жестикуляции мужчина на вид коему было лет семнадцать, но на самом деле он был старше. Его звали Исайя. Рыжие, почти красные вьющиеся локоны, спадающие до плеч, тонкие губы в вечной улыбке на бледном лице и голубые глаза. Исайя был самым-самым весельчаком в компании юношей, помимо Камилло – тот был тем ещё «отморозком», как шутил Исайя. Исайя хоть и был худым, но его виртуозное владение Ниборнским палашом, позволяло пронзить многих зазнавшихся дворян на этом приёме в дуэли без труда. Уступал он в мастерстве владения клинком Бенедикту, Камилло и его брату Данте, но его чувство ритма боя делало из него опасного противника. Камилло и его младший брат Данте, стояли молча рядом, поглядывая добрыми, ясными глазами то на Бенедикта, то на Исайю. Оба брата были блондинами и их волосы были даже более светлыми, чем это было возможно, а всё потому, что в их дальний родственник был айрэс. Оба были на вид щуплыми, хилыми, но это пока они в рубаке. На самом деле, ребят целыми днями гонял их дядя – арэс в тренировках, чтобы те, когда вырастут, пошли служить в гвардию. Вся их спина была усеяна мелкими рубцами от нещадных ударов дяди тренировочным мечом. Камилло было восемнадцать годов, а его брату Данте – семнадцать. Вообще, говорить и него. Каждый из четырёх юношей желали попасть в гвардию. Все благородные, молодые и амбициозные – им было куда идти. - Когда нас бил Ариман, когда нас бил Таллинор – такие прятались под столиком, таких вот приёмов! - продолжал Исайся, всё так же широко лыбясь, мол глядите: Какая у меня обворожительная и белоснежная улыбка! - Ты прав… - с сожалением в голосе с лемминским акцентом произнёс Бенедикт. Он встал из-за своего места и направился в ту сторону, куда поспешила синьора Телли. - Бенедикт! – вскочил Исайя, поднимаясь за ним следом. Он понимал, что никакие слова не остановят мужчину в его желании. Бенедикт всегда был самым целеустремлённым и уверенным мужчиной из всей компании. Камилло и его брат Данте также поспешили следом, лишь проронив пару слов скрытого протеста: - Мы, наверное, пойдём к Илире. Оба брата ухаживали за леди Илирой Д’Каста Монтеферой с переменным успехом. - Вы пойдёте с нами! Илира подождёт и никуда не денется. Она будет тут весь вечер! – остудил пыл обоих братьев Исайя. Странно, но они слушались его как старшего брата и неудивительно – Исайя был очень умён и осторожен во всём. -Да - да - монотонно произнесли два брата Оба брата были недовольны, но никогда не бросали своих в ответственный момент. За ними следом поднялась до этого времени невзрачная девушка в капюшоне. Всё, что можно было заметить у той девушки, так это её скромную, прекрасную улыбку.
Я, Франческо де ла Моро, следил за всей славной компанией и не спешил вмешиваться. Мне хорошо была ведома их харизма, прозорливость и изобретательность.
- Леди Телли! – чуть ли не прокричал бегущий трусцой на встречу к девушке, Бенедикт. - Вы превосходно спели! – продолжал Бенедикт. - Да, да! Я всё слышал!– подчеркнул присоединяющийся к компании Исайя. Братья Камилло и Данте подошли молча, лишь глупо улыбаясь. Они были согласны с Исайей и Бенедиктом, просто были сами по себе не многословными личностями. - Только не грустите, прошу Вас! – почти пропел Бенедикт, глядя прямыми, ясными серыми глазами на девушку. Его взгляд был твёрже камня. Говорят, что Бенедикт мог бы гору просверлить своим взглядом. Исайя едва сдержал смех. Для него Бенедикт был подобно рыцарю сбежавшего со строки романа. Он обнял друга за плечи и натянул улыбку так сильно, как только мог. Нет, ему действительно было смешно – шут! В общем зрелище было забавным. Суровый Бенедикт. Его обнимает за плечи глупо лыбящийся Исайя. Рядом стоят также глупо улыбающиеся два брата Камилло и Данте.
Отредактировано Демиан де Фарси (13-05-2017 13:44:42)
И , в тот момент, когда она уже ощутила прикосновения ледяных невесомых рук, что сдёргивают с плеч удушливый морок, беспечную тишину ночи нарушил мужской голос, -Леди Телли! Вы превосходно спели! Трепещущие ладони живительной прохлады боязливо отпрянули, и тяжёлый полог навязчивых идей вновь накрыл её. Девушка сгорбилась и, прижимая лютню к груди, стала вглядываться в темноту. К беседке выбежал, именно выбежал, человек, очертания которого почти сливались с фиолетово –чёрным бархатом ночи. -Видимо, он гнался за мной. Преследовал? – Сердце Телли вновь часто забилось, глаза расширились, и она шумно хватала ртом воздух, будто рыба, выброшенная на берег жестокой волной. К тому моменту, когда девушка смогла вновь сфокусировать своё внимание, мужчина подошёл ближе, а за ним, шумной гурьбой, к беседке буквально ввалилась группа молодых людей. Они дурачились и все, как один, скалились идеально отрепетированной белоснежной улыбкой. -Ой, мама. Она чувствовала себя овечкой отданной на заклание голодной стае. –Нет надо срочно брать себя в руки.Соберись! Незнакомец, тем временем, продолжал, - Только не грустите, прошу вас! Ехидно ухмыльнувшись, рыжая парировала, - О, если бы вы могли ощутить, то пламя, что сжигает меня, то непременно пожелали бы мне сковывающей душу льдом безразличия тоски! Со спины к мужчине, что теперь сверлил её суровым взглядом, подскочил ещё один и, по-свойски, приобняв, разве что не расхохотался. По всей видимости, он так же ощущил то напряжение, что витало в воздухе, и решил, подобным образом, разрядить обстановку . Проклиная своё бессилие и слабость духа, девушка, на миг, задержала дыхание и зажмурила глаза, дабы отринуть страх и вернуть себе ясность рассудка, -ну что ж, сыграем в вашу игру, господа! В любом случае, этот причудливый театр кукол не оставляет мне иного выбора. Постепенно, мускул за мускулом, она расслабила напряжённое лицо, и, так и не сумев изобразить хоть какую-то улыбку, ограничилась неумело сотканным недвижным безразличием. -Благодарю за лестный отзыв, -как можно уверенней произнесла рыжая, - и прошу прощения, что я столь бесцеремонно покинула бал, оборвав песню на середине куплета. Мой день был долгим, а воздух столь удушающе тяжёлым. Я испугалась, что потеряю сознание и привлеку к себе ненужное внимание, расстроив волшебство этого прекрасного вечера в доме семьи достопочтенного господина Пацци. Выходило не так складно, как у сиятельного де ла Моро и, возможно, даже резало слух, но лучше у неё бы не вышло. Она выпрямила спину и шагнула навстречу настигнувшим её ночным кошмарам. -Как вижу, моё имя Вам знакомо, представьтесь? -девушка немного наклонила голову набок, выразив тем самым заинтересованность.
От попыток Телли быть любезной и учтивой, Исайя едва сдерживал хохот. Вернее, он всеми силами закрывал рот рукой, чтобы не оглушить ночную тишину своим гомоном. Нет, Телли отлично справлялась и прекрасно демонстрировала хорошие и даже очень манеры, но Исайе, а также юному Данте, который в свою очередь тоже улыбнулся – но не смеялся – речи Телли казались через чур… романтичными? Или как его? Данте призадумался, он не был силён в пояснении тех или иных эмоций, дел, вещей, положений и тому подобное. Он, как и его брат обычно замкнутые изгои за исключением своих немногочисленных друзей таких как Исайя и Бенедикт. В общем Исайя заглох и сделал очень серьёзное, даже через чур серьезное, лицо, когда на него укоризненным взглядом посмотрел Бенедикт. — Простите за нашу невежливость, — спокойно и плавно начал Бенедикт. Его вечно холодный и спокойный взгляд мог отвернуть взгляд любого человека, но друзья наоборот тянулись к нему, ибо видели в сих серых ясных глазах надёжную опору. — И вторжение, кое мы учинили, когда Вы хотели предоставить себя одиночеству. Исайя, легонько и как бы невзначай пихнул Бенедикта локтем в бок, но Бенедикт понял его знак, мол: «Мы не в сказке, а ночь не вечная – дай другим представиться.» — Моё имя - Бенедикт – скромный дворянин с Леммина. — И уже с рыцарским титулом! — добавил Исайя, за что получил ещё один укоризненный взгляд от Бенедикта. Друзья друзьями, но Исайя знал, как легко заработать от Бенедикта оплевух и самое ужасное то, что последний будет прав. После своей речи, высокий юноша отступил на шаг назад, предоставляя возможность представиться другим. Что самое уважительное, но не всегда полезное было в Бенедикте, так это его краткость и немногословность, но при этом искренность и высокое чувство справедливости. И как можно совмещать немногословность и справедливость, когда в последнем случае нередко нужно много говорить, чтобы доказать справедливость – Исайя не совсем понимал. — А… — замялся Исайя, скромненько шагнув вперёд и почёсывая затылок правой рукой. Ну вот, как пришло время действовать, так пришло время смущения. Исайя редко проводил своё время в компании леди, и ещё меньше проводил время в компании очаровательных леди и совсем не проводил время с леди-бардами, да и вообще обычно такое времяпровождение было почти мгновением. — Я Исайя фон Бейст. — пробубнил юноша, глупо как-то лыбясь. — Я из Аримана. Хе-хе. Ситуация слегка сковала Исайю, но он придумал, как выкрутиться. — А то братья Камилло и Данте. — указал Исайя на беловолосых братьев. Им было всё равно, что их представляют за них. — Камилло старший и сонный, как тетеря, а Данте младший и… — Исайя не знал, как назвать Данте, ибо не за что. —… и в общем они местные. Мы дружим уже давно и всегда держимся друг друга! — провозгласил Исайя. — Один за всех и все… — … и все бегут. — перебил Исайю Бенедикт, вспоминая недавние события у пещер гоблинов. Не то чтобы там кто-то убегал, но из-за сложившейся путаницы, группа разделилась и Данте с Бенедиктом пришлось сражаться почти с десятком гоблинов, когда Исайя и Камилло блуждали чёрт знает где. — Ну вот и всё - я всех представил… На этот раз Исайя глядел на Бенедикта укоризненно, но долго играть в гляделки не вышло. — Не всех… — прозвучал нежный, тихий голосок. То была девушка окутанная в тёмно-зелёный плащ с капюшоном на голове. Стоило голосу девушки зазвучать, как все мужчины обратили на неё серьёзный и в какой-то мере тяжёлый взгляд. Все юноши, все они уважали и ценили говорящую, словно она была для них чем-то невероятным. Исайя, ничего не сказав, лишь хмурясь в некой задумчивости, отступил на несколько шагов назад, предоставляя проход той самой леди с нежным голоском. — Я Фаирэль – эльф с вечно цветущих лесов Арисфея.— звучно произнесла дева, снимая с головы капюшон. Она поклонилась очень низко, с таким почтением, что даже Данте изумился. Юноши нахмурились ещё сильнее. Они не хотели, чтобы кто-нибудь в подобном месте видел Фаирэль. Ходят слухи, что в Ниборне не редко попадают эльфы, а тут ещё эльфийка «царственной» крови неизвестного юношам эльфийского дома. Фаирэль была очень добра к юношам и ведала им много прекрасных и достойных внимания добрых историй, но никогда не говорила о доме и своём роде. Если Исайя и другие пытались разузнать у Фаирэль о её доме, то прекрасная эльфийка плавно и совсем не раздражающе меняла тему. Немного о внешности Фариэль. Как и все эльфийки, тем более царственных кровей своих домов, она была прекрасна. Её прямые длинные локоны были белоснежными и словно светились в лунном свете. На её бледном лице застыла добрая, мягкая улыбка и лёгкая, как весенний лесной воздух в Арисфее. Так её описывал вечно весёлый – но сейчас загрустивший ка-то – Исайя – на остальное ему не хватало воображения и словарного запаса.
— Фаирэль… — протянул я, облокотившись о дерево в тени коего я стоял. — Как интересно...
Внимательно наблюдая за нарушителями своего спокойствия, Телли выделила две основные фигуры: сдержанный, чрез чур суровый, высокий темноволосый мужчина со статью воина и замашками хищника, и дурашливый открытий рыжеволосый господин, который, несмотря на свой высокий титул, вёл себя словно ребёнок и подкупал менестреля своей непосредственностью и искренностью. Остальные двое не принимали особого участия в представлении, ограничившись ролью наблюдателей. Не ускользнуло от неё и то, что тот, кто представился Бенедиктом, несомненно являлся лидером в этой компании, связанных приятельскими отношениями и некоторыми увлекательными событиями сынов благородных домов. -С рыцарским титулом? – любопытство пересилило непонятную тревогу и, как оказалось, неоправданный страх. -Достопочтенные господа проводят время столь занимательным образом? –Не веря своим ушам, осторожно поинтересовалась девушка. В её голове тут же сложился образ, закованного в железо человека, непримиримого к любой неправде, неискренности и несправедливости. Несгибаемого в своём стремлении защитить слабого и побороть истинное зло. Образ вышел карикатурным и , скорее нелепым, нежели достойным восхищения. –Какой же подвиг вы совершили, чтобы добиться подобного звания? Побороли дракона, что терроризировал окрестные деревни? Или же освободили прекрасную даму из лап злого колдуна? Может учинили расправу на ведьмой? –Перечисляла Телли. –Ярость, азарт, чувство опасности, жажда славы, наживы? Что Вам в этом? – В уме менестрель уже прикидывала возможный сюжет для лёгонькой баллады, которая смогла бы вызвать в деревенских девицах возгласы восхищения и томные вздохи о благородных спасителях. На таких песенках можно было неплохо подзаработать. Она уже было сложила первый куплет, но постоянно мельтешащие перед глазами рыжие локоны и неугомонный лепет энергичного молодого человека совершенно сбивали её с нужного настроения, и рифма предательски ускользнула. -Ох, этот Исайя просто неугомонный! Интересно, что он хочет скрыть за своей суетной весёлостью? А, в прочем, он милый. – Впервые за сегодняшний вечер Телли улыбнулась. В тот момент, когда рыжая вытянула шею для того, чтобы получше разглядеть беловолосых ношей, из-за спин игроков первой линии выскользнула хрупкая девушка. Не дожидаясь, когда её представят, она сама назвала своё имя. – Фариэль. Эльф из Арисфея! – Растеряв концентрацию, Телли потеряла всякое очарование и удивлённо присвистнула. - Какой удивительный сегодня день! – Девушка была восхищена, ведь ранее никогда не встречала эльфов. - У Вас дивный голос! – Рыжая встрепенулась и, едва не запрыгала на месте от переполнявших её чувств! -Раз уж мы все так ловко сбежали от гостеприимного хозяина и очутились здесь все разом,по воле судьбы, то мы просто обязаны устроить свой балл! – Заявила менестрель! -У нас есть музыкант! –Она подняла лютню на вытянутой руке. –У нас есть прекрасная певица. –Девушка кивнула в сторону эльфийки. –И, конечно же, у нас есть благодарные слушатели! – Азарт захватил барда, она ловко запрыгнула на перила беседки и , приняв вальяжную позу, привычным жестом обхватила гитару. - Прошу Вас, Фариель, не отказывайтесь ! Я думаю, что вполне смогу подыграть вам, если вы напоёте мне мелодию. - Ловкими пальцами Телли провела по струнам.
Компания друзей http://s56.radikal.ru/i154/1705/1f/f5fe56d6b1c0.png Ваш любезный друг!
Забавный юноша
Бенедикт на мгновение попятился. Телли продолжало говорить так, словно она и все окружающие её люди были персонажами романтической сказки, которую так и тянется превратить в прекрасную поэму. В свою очередь Исайя также вскинул не сильно брови в лёгком изумлении. Ему определённо это нравилось – странность Телли в которой было что-то интересное и своеобразное. Таких чудных дев юноша ещё не видывал… Сначала Бенедикт немного растерялся. До этого дня он и слухом не слыхал о таком отзыве касательно его титула. Он плавно выступил вперёд, собравши мысли в единую цепочку для ответа. — Нет, Госпожа. — не естественно для себя тихо ответил Бенедикт, слегка поникнув головой. — Я не боролся с драконами и не спасал прекрасных дам, и... — Он сразил сына вождя Грогмагора из клана «Чёрные руки», орка, что на две или три головы был выше Бенедикта. — вставил свои пять копеек Исайся, перебивая Бенедикта. Исайя вынужден был так поступить, ибо побоялся, что из его «рыцарского» друга польётся лирика. — Исайя… — косо глянул на друга Бенедикт. Он бы уже давно вознамерился открутить другу уши, но при девах это не учтиво. — Мы проводим время всяко. — отмахнулся от друга Исайя, не зная, что можно такое рассказать. Он и его друзья хоть и были из домов благородных, но развлекались подобной обычной шпане! Правда за каждую выходку, Бенедикт резкого на слова товарища осуждал, но как друг всё равно встревал в проблемы вместе со всеми. — Давно воззрели у нас планы отправиться на юг - в эльфийские земли, что пролегают у южного океана и океана спокойствия. — вмешался доселе молчаливый Данте. — Не смотри на наше положение и наши титулы. Мы из тех, кто разбрасывается словами или своим положением, как звонкими монетами. Впервые вся дружная компания была согласна в чём-то одном. Данте никогда не говорил просто так и не по делу. Камилло пророчил ему высокую должность в военной иерархии, где он будет строгим, холодным, благородным и верным своим людям воином, но такие люди часто гибнут, ибо неотступны, непреклонны и не сдаются во чтобы то ни стало. В дальнейшем компания была шокирована. Телли попросила Фариэль спеть и первым поперхнулся Исайя. - Elen sila lumenn omentilmo. – звучно и звонко ответила Фариэль милому барду. Она явно была согласна с предложением Телли, но все остальные ребята напряглись. — Э…а…— что-то протянул Исайя. — Госпожа Телли, если что, то там что-то про «сияние звезд в нашу встречу» и всё такое… — некорректно перевёл Исайя слова Фариэль. — Но тут есть проблема с пением. Видите ли… — Исайя! — не выдержал Бенедикт говоря в гневе и сильно. — Понимаю, но, в конце концов у нас нет выбора. Мы ведь сами влипнули в эту историю, а это было твоей идей встать и пойти за госпожой Телли. — парировал гнев Бенедикта рыжеволосый юноша. Исайя и все остальные обернулись к барду в молчаливой задумчивости. — Мы в тайне сопровождаем госпожу Фариэль на юг, и никто на этой вилле не знает и не должен знать, включая Бернардо Пацци о нашем деле. — нарушил молчание Камилло. — Именно поэтому если и петь, то желательно углубиться в сады. — предложил за брата Данте. — An lema? — спросила эльфийка. — Ради бога, говорите на всеобщем госпожа. Не думаю, что синьора Телли учила эльфийские языки. — обратился к Фариэль Исайя. — Нет, путь не долгий, но даже там мы не будем окончательно в безопасности. Посему, вы все идите к пруду, а я осмотрю окрестности, чтобы убедиться в нашем одиночестве. — закончив, Исайя энергично направился прочь в сторону виллы. — Он прав. К тому же мы уже соскучились по песням госпожи Телли. — поддержал народ Бенедикт.
Отредактировано Демиан де Фарси (07-06-2017 12:41:39)
Это невероятно, но Телли удалось мгновенно переключиться и отойти от состояния удушливого бреда, и вот теперь, она снова - непосредственный дурашливый бард, готовый петь песни до хрипоты, пить крепкое пойло до дна и болтать без умолку до рассвета. Эти метаморфозы, похоже, совершенно обескуражили присутствующих здесь молодых людей. В большей степени, это было заметно по сдержанному и хладнокровному Бенедикту. Телли была готова поклясться, что он был смущён. -Да – да! Так и есть! Безусловно, её россказни про рыцарей, драконов и прекрасных дам как-то странно подействовали на него – вместо того, чтобы, гордо вкинув голову, поведать историю своих невероятных побед и великих свершений, он стал…-оправдываться? Но вездесущий, суетный Исайя снова вмешался, торопливо выпалив невероятную историю про сражённого орка. Менестрель подалась вперёд, заинтригованная таким поворотом событий, желая непременно услышать продолжение, но один из белокурых братьев, прервал трель энергичного молодого человека и, вот так запросто, выдал свои намерения направится в леса Арисфея. Говорил он замысловато и плавно, растягивая слова. Телли нахмурила бровь, ведь даже она сообразила, что выдавать подобную информацию человеку, который таскается по свету и рассказывает всякому встречному сказки, в которых ловко переплетаются быль и небыль, весьма не прозорливо. Но, прежде чем остальные успели отреагировать, в разговор вмешалась прелестная Фариель. Голос её звенел, точно серебряный колокольчик, и вела она своё повествование на совершенно непонятном языке. Менестрель, чуть не грохнулась с перил, когда, в очередной раз, качнулась вперёд, чтобы лучше расслышать её. Среди присутствующих тут же поднялась паника. Нет, внешне все оставались по – прежнему спокойны, лишь Исайя издал какой-то невероятно смешной звук. Бенедикт же не сумел скрыть своего гнева - вероятно, он крайне не любил, когда ситуация выходила из – под контроля. Холодные, до этой поры, глаза его сейчас просто сверкали, готовые в любой момент испепелить своего друга, который, по обыкновению, вмешался и начал переводить для барда слова Фариель. -Сияние звёзд в нашу встречу, - менестрель подняла глаза к небу, но ничего особенного для себя не заметила, разве что, юная госпожа умела читать их следы и видела в этом особое, скрытое от прочих, значение. Между тем, Бенедикт и Исайя, похоже, ругались. Из их разговора, девушка поняла, что пребывание на этом вечере эльфийской подданной было тайной, которую нельзя раскрывать ни при каких условиях. -Именно поэтому, если петь, то желательно углубиться в сады. – Рыжая не стала заставлять себя ждать, ведь ей не хотелось подвергать Фариель неоправданному риску - она очаровала девушку. -Он прав. К тому же, мы уже соскучились по песням госпожи Телли. – Бенедикт смягчился и больше не метал молний из глаз. - Ну и весело же у вас, ребята!- Телли ловко спрыгнула с перил. - Видит Имир, я думала, что подобные вам интересуются лишь тем тем, из какого материала сшит камзол у какого-нибудь придворного модника, а ваши мечи, украшенные драгоценными камнями, служат только для украшениея и совершенно не пригодны в бою!- Девушка была воодушевлена. –Клянусь! Сегодня я стану петь для вас всю ночь до восхода солнца! И, пока мужчины решали меж собой, кому сопровождать дам, а кому остаться и проверить, не стал ли кто-то невольным свидетелем появления на вечере достопочтенного синьора Пацци эльфа, она посмотрела в глаза виновнице этого переполоха и, узрев в них огонёк любопытства, подвластная очередному порыву, схватила Фариель за руку и стремительно направилась в глубь парка. Как только беседка скрылась из виду, девушки остановились. Не смотря на то, что ушли они совсем не далеко, Телли поняла, что тьма ночи дезориентировала её и, в добавок ко всему, она совершенно не знает в какой стороне находится пруд. - Похоже, юная госпожа неверно истолковала значение звёзд, и ничего хорошего для вас наша случайная встреча не сулит. – Рыжая была раздосадована и вопросительно смотрела на эльфа, в надежде, что та может знать дорогу.
Обстоятельства сложились так, что пока молодые господа суетились, не менее суетливый и очарованный прекрасной «Фа» - позвольте мне её так называть – бард, увёл эльфийку в сады, вернее сказать, умыкнул грубой силой! Ах! Правда Фариэль не сопротивлялась. Уж больно лесная эльфийка была ко всему любопытна и добра. Пожалуй, её мог бы так же легко увести за собой даже орк или огр, если бы те не внушали такой жуткий страх. Меня обеспокоила мысль, что Фа легко могли бы обмануть и схватить в рабство – это могло бы стать настоящей трагедией! Должен признать, я знал о своём любимом городе всю и включая тёмные стороны – у нас существовало рабство, и я знал об этом. Нет, рабство не было открытым, официальным, но было и о нём знал я и знал герцог. И я не пытался пресечь работорговлю. Почему? Люди эмоций – это те самые люди, что торопят события благими намерениями, пытаясь сотворить справедливость и они не видят будущего, а только настоящее. Мне же, как советнику герцога и просто прагматичному человеку, нужно видеть наперёд и ещё дальше, как только смогу. Работорговля - это не только звонкие монеты, это политика, информация и шанс… шанс спасти невинную душу, которая была закована где-нибудь в Сарамвее, а спасена аж на далёком северо-востоке – в Ниборне. Не редко я выкупаю достойных людей, а бывает мне попадают в руки «дети» и представители «знатных» родов – это очень выгодно, поверьте. Итак, о чём это я? Ах, да! Украденная бардом «Фа» – занятное название для сказки. Глядя на них из теней, я улыбался. Это было по-своему мило и занятно. Я всегда мог вмешаться, но думал, что ещё было слишком рано для эффектного появления! Эльфы нелюди – они чувствуют тьму, и я боялся, что вгоню эльфийку в ступор и она, храни нас боже, начнёт метать в меня всякие противные светлые чары. Вернее, свет не противен, но мне он противопоказан – могу навеки упокоиться. Кстати и между прочим, каждый раз вспоминая ныне о Фариэль и Телли мне в голову приходят мысли и с собой несут они образы цветов. Да…да… и – да! Это подходящее время для поэзии! Вы только гляньте ввысь – да там звёзды сверкают на небе, что шире тверди земли! Такие яркие, серебристые, любимые многими эльфами звёзды… и луна… — Бывают осенью цветы Так неприметны, так чисты,
Что их увидит только тот, Кто, как дитя, в луга придёт,
Придёт, как маленький, опять Им удивиться, их сорвать,
Собрать в невиданный букет, Чтобы нести в ладонях свет,
Подобно ангелу, когда В его руке горит звезда. (с)
Кажется, я был влюблён. Вы спросите: в кого же? А я отвечу: в жизнь. Как банально, не так ли? Но знаете в чём дело – все жизнь по-разному воспринимают и в этом есть своя изюминка. Мы можем все любоваться солнцем – до слепоты, а я и вовсе загорюсь – но видеть это солнце каждый будет по-своему. Кто-то полюбит солнце, кто-то полюбит его также, но тоже по-другому. В этом своё чудо – мы видим одинаковые вещи так неодинаково. А вот и парадокс. Но не стоит меня понимать – даже не пытайтесь! Вы не представляете сколько я пытался понять ту картину художника Чезаре Пареццо в Ниборнском соборе. Сначала я думал, что там портрет, потом это оказалось дерево, а подойдя ближе я увидел горы – что за чертовщина?! Вы не знаете, как покалечить рассудок старому вампиру? Нарисуйте что-то восхитительно, изумительное, что признают люди высшим искусством, повесят на стене собора или «Великой галереи» и чтобы при виде этой картины моё лицо исказилось в гримасе ужаса и… всё же, что это за недоразумение?! Но я снова от темы отклонился. Я следовал за синьорами по пятам, до тех самых пор, пока они не остановились. Думаю, Телли заблудилась, но это не было причиной, чтобы я покинул тени. «Рано, ещё рано» – в очередной раз говорил я себе. И между прочим, я забеспокоился. Я очень сильно забеспокоился – мне в лицо нагло кинула перчатку сама судьба, без предупреждения, как тварь из преисподней! К сожалению, я почуял резкий, сильный, томный, сладкий, ароматный запах крови. И поверьте, это был не растерзанный собакой кролик, не крыса и вообще никакое животное – человек. Я был уверен. Человеческая кровь. Кроме того, мои вампирские глаза запечатлели тени, что осторожно, будто сама ночь, двигались меж деревьев и кустов по направлению к нашему… моему любимому барду и моей прекрасной Фариэль. А ведь недавно я тайну узнал, которую знать не должен был и теперь в моей голове возникали разные картинки и образы. Я по-настоящему начал беспокоиться, но всё ещё ничего не понимал. Да чтобы я ничего не знал?! Абсурд!
Фариэль была удивлена, но неотступно следовала за бардом. Прежде, чем Телли что-то предприняла, Исайя скрылся из виду, а Бенедикт вступил в упорный спор между братьями Камилло и Данте. Что-то было явно не так и Фариэль это чувствовала и возможно чувствовала сильнее других. Быть может эта её робость и непонимание позволили ей так легко ступить следом за такой молодой и энергичной, а главное уверенной в себе человеческой девушкой Телли. Благодаря свету луны и яркому сиянию звёзд, казалось, что рыжие волосы барда словно плывут в ночи, на волнах, лунных лучах, что приняли серебристо-светлые очертания на волосах девушки – прекрасно.
Не успел Бенедикт обернуться, чтобы дать разумительный ответ касательно «драгоценных мечей», «модных камзолов», как Барда след простыл. — Что за чудеса?! — удивился Бенедикт. Его удивление было таким сильным, что голос стал ропотным, утопающим в ночной тишине, словно высокий, крепкий черноволосый мужчина с пронзительными серыми глазам, и вовсе ничего не говорил. Дальше всё произошло невероятно быстро. На вилле раздался крик: недостаточно громкий, чтобы его было слышно в саду или в других окрестностях виллы, но достаточно сильный, чтобы его услышал Бенедикт и братья – Камилло и Данте. Не успели юноши пуститься в погоню за источником шума – ибо каждый подумал, что это Телли и Фариэль в беду попали – как им навстречу вышло шестеро мужчин в чёрных накидках и каждый с хорошим клинком в руке. Им дали время, точнее их юная необузданность, сила позволила юношам вынуть клинки и отразить первый выпад противников ещё до того, как тем могли бы поразить их.
«Фа» не совсем понимала, что хотела сказать бард под «неверным» истолкованием, но приняла это, как что-то иное – близкое к эльфам. —Vanimle sila tiri- Ваша красота сияет ярким светом. — нежно произнесла Фариэль, схватив кисти барда своими мягкими и тёплыми ладонями и пускай они были бледны как снег. —Ничто плохое в мире не затмит свет звёзд. Свет гаснет, но всегда загорается вновь. Знайте, о прекрасная дева, что так очаровательно поёт и играет – иногда, чтобы увидеть свет, нужно пройти через тьму. — после этих слов, Фариэль улыбнулась светлой, заботливой улыбкой, словно Телли приходилась ей сестрой или лучшим другом. А после, эльфийка потянула барда за собой, - она что-то напевала, медленно, протяжно, нежно : — Свет звёзд сияет… он так греет… Дальше Телли не смогла бы ничего разобрать, ибо «Фа» неожиданно стала петь на родном языке. А дальше было чудо: тьма стала отступать и впереди показался свет – то был пруд, и он был светел, чист. Вокруг всё сверкало и сияло. На нескольких деревьях были развешаны необыкновенные лампы из белого дерева, где в самой сердцевине сиял светло-голубой свет. В пруду тоже был какой-то немыслимый, необычный свет. В центре пруда, на его дне сверкал белизной некий камень, освещая всё побережье пруда. Вокруг летали светлячки с зелёным, голубым и белым свечением. Фа аккуратно тянула за собой Телли, приглашая её жестами присесть рядом с ней на берегу пруда. Эльф была очень свободной и вольной. Она задрала своё белоснежное платье чуть выше колен, обнажая худые, бледные ноги. — Вода тёплая… — улыбнулась она и она же первая опустила ноги в пруд, наблюдая, как в воде резвятся напуганные неожиданным вторжением разные рыбки: золотистые, красные, большие и малые.
Отредактировано Демиан де Фарси (18-06-2017 15:20:21)
— Ничто плохое в мире не затмит свет звёзд, - произнесла Фариель и теперь уже сама уверенно направилась вперёд, увлекая за собой барда. Казалось, что тьма расступается перед ней, стыдливо ускользая в стороны, страшась сияющего и чистого взгляда эльфийки, которая, совершенно неожиданно запела на незнакомом для Телли диалекте. Справедливо будет заметить, что бард не знала никакого языка, кроме всеобщего. Но от этой чудесной песни все её существо наполнилось непривычной легкостью, словно это была и не она вовсе. Тоскливо и отрешённо звучал голос девы. И, когда они шагнули в ослепительный и беспристрастный белый свет, рыжая удивлённо ахнула. В полумраке казалось, что пруд, дорогу к которому беглянки отыскали без труда, словно по волшебству, окутан каким-то сказочным, сверкающим туманом. Свет пламени был ничто по сравнению с распахнувшимся перед ней манящим сиянием, которое блистало ярче, чем огонь и лучезарная прелесть луны. Светлая дева, тем временем, плавными жестами приглашала её разделить с ней эту сказку. Признаться, Телли любопытно было наблюдать за эльфийкой. Теперь она казалась ей совсем юной и такой хрупкой. Под складками её лёгкого, почти невесомого платья вырисовывалась прямая, без изгибов и округлостей фигура, почти как у ребенка. Да и поступки её были сродни детским, ведь только они могли, так непринуждённо болтать ножками в переливающемся серебристым мерцанием пруду. Непосредственность и искренность, окончательно очаровали барда и, не сумев более сопротивляться этому сказочному очарованию, рыжая последовала примеру прекрасной Фариель и так же расположилась на берегу. В воде играли блики лунного света, и рыжая, наклонившись, опустила туда руку, стремясь поймать один из них, почувствовала, как та покрылась мурашками, вероятно от живущего там волшебства. Другого объяснения всему этому великолепию девушка не могла себе вообразить. Неожиданно, из тени на противоположный берег пруда шагнула тень. В тот же миг, прозрачный кокон, сотканный из тончайших нитей, обрушился и колдовство развеялось. Телли насторожено вглядывалась в темноту, пытаясь угадать того, кто так бесцеремонно нарушил очарование момента. Пусть даже, это был один из тех, кто сопровождал эльфа, менестрель ощутила прилив ревности и не желала, чтобы кто-то нарушал их уединения, хотя ещё совсем не давно, разве что не клялась в самых тёплых чувствах, по отношению к каждому из них. По очертанием тени рыжая предположила, что это никто иной, как Бенедикт. – О, он наверное впал в яростное исступление, как только заметил пропажу своей подопечной. – Менестрель смирилась, с предстоящей трёпкой, ведь, чего греха таить, сама понимала, что ускользнуть в глубь парка, не дожидаясь молодых людей, было, как минимум, опрометчиво. Тем более, что она, всё же, заблудилась и, если бы не чудесная Фариель, кто знает, сколько бы им пришлось блуждать в потёмках. -Бенедикт, прошу, не ругайте нас, – примирительным тоном произнесла Телли и поднялась с травы, небрежно отряхнув юбку. - Мы сами не заметили, как так вышло, - она развела руки в сторону и пожала плечами, - думали, вы следуете сразу за нами. Но Бенедикт не отозвался, что заставило менестреля ещё больше насторожиться. Не отрывая от него пристального взгляда, она подала Фариель руку, приглашая и её подняться. -Бенедикт, не молчи! Ты пугаешь меня! - Но вместо ответа, силуэт стал стремительно приближаться, огибая водоём по часовой стрелке.
«Фа» с удивлением метала взгляд то на Телли, то на сады, где, судя по клику девушки находился Бенедикт. Эльф тоже заметила силуэт и даже несколько, но по наивности своей не спешила говорить об этом барду. Гуляя среди звёзд и по ночам, «Фа» научилась неплохо видеть в темноте. Но в отличии от Телли, её совсем не остерегали мелькающие в саду силуэты, ибо эльф была полна добра и готова была пригласить любого спутника к ним на пруд, даже если это не Бенедикт. Впрочем, эльф убедилась, что силуэты явно не храбрые юноши, которых повстречала Фа однажды, когда один из них принялся обходить пруд, явно намереваясь приблизиться к девушкам. Конечно наивность эльфа позволяла подняться и даже пойти им на встречу, но что-то было не чисто и Фа это чувствовала. Она чувствовала злой умысел или что-то подобное, а потому её счастливое выражение лица быстро сменилось испугом и волнением. Фа неожиданно вскочила и прижалась к Теллям. - Они… плохие. – робко произнесла она, завидев ещё несколько силуэтов обходящих девушек с другой стороны.
Возмущён ли был я? Это слабо сказано – я был в гневе! Я не знал этих невежд, их не было среди гостей, да и среди слуг они не числились. Так кем они являлись? Тайные гости Бернардо? Воры? Кто эти непрошенные гости? Все ответы мне открылись сами по себе. Они не открыли мне истину и правду, но я понял злой умысел, которые несли с собой те тени, силуэты в глазах Телли и Фариэль, а для меня мужчины в чёрных мантиях. Я видел хорошо, но корил себя за то, что не почувствовал опасность ранее. Вампиры моих лет должны быть очень чуткими и внимательными, а я упустил из виду зло и позволил ему прокрасться к тем, кого успел я полюбить, как самый близкий и любезный друг. — Возможно красота Фариэль так меня очаровала, а свет её настолько ослепил меня, что я не узрел опасности, которая в саду таилась. На удивление моё, в моих речах гнева не было. Они были полны эмоций, но в своей, свойственной вампиру, мягкой манере речи. Мне казалось, что если буду я бранить врага, то мои речи усыпят его прежде, чем правосудие настигнет мерзавца. Негодяи, мерзавцы или как их там зовут – они были уже близко к синьорам и у одного из них, я видел, сверкнул нож в свете эльфийских ламп. Мне было неудобно представать перед Телли и Фариэль в том лице, в котором я живу и буду жить вечность, пока солнце или чей-то злой умысел нас не разлучат. Правда, солнце уже не так меня тревожит, как ранее и вскоре больших проблем не возымеет, но об этом позже… Итак, я стремительно покинул тень в которой прятался и наблюдал. Я сбавил свою спешку лишь тогда, когда был рядом с прудом, чтобы никто не уловил моих сверхъестественных движений. И я вышел, вышел и предстал пред тем, кто прятал нож в руке и тем самым заблокировал ему путь к барышням. Его товарищи на этом берегу пруда остановились и на том другом тоже, и все воззрели на меня. У меня было мало времени. Во-первых, Фариэль, как светлое создание могла увидеть зло во мне. Во-вторых, массовый гипноз мне не подвластен и не долго незнакомцы будут внимать моим словам и действам. — Постойте господа! Должно быть заблудились вы. Я улыбался, как всегда. — Се место принадлежит Бернардо Пацци и… Дальше договорить не дали мы. Когда я обернулся, чтобы поделиться своими словами с другими, ближайший ко мне негодяй двинулся вперёд, и я почувствовал укол и холод. Я обернулся и сразу же всё понял – он под гипнозом был столь сильным и могучим, что даже мне сломить не суждено такое было. Незнакомец оттолкнул меня, и я упал в пруд боком, а через секунду перевернулся за живот. Моя алая кровь осквернила благословенные воды сего пруда и из раны на правом боку торчал острый длинный нож.
Фариэль охнула, но не впала в ступор. Она быстро потянула на себя барда, намереваясь скрыться от преследователей в саду, надеясь, что Бенедикт и остальные их найдут.
Отредактировано Демиан де Фарси (19-06-2017 13:56:35)
Одновременно с тем, как силуэт мужчины стал стремительно приближаться, Фариэль вскочила на ноги и, прижавшись всем телом к барду, взволнованно произнесла: - Они…плохие. Ничего. Ни одной мысли не успело промелькнуть в рыжей голове менестреля, как наперерез тени выскользнул господин Де Ла Моро. Именно выскользнул, будто он всё это время находился на том самом месте, укрытый шёлковой кулисой, цвета ночи, наблюдал, сопровождал, оберегал. Прозрачный и чистый воздух, вдруг стал вязким и тягучим, словно мутная болотная вода.И вот, заступник, пал, сражённый подлым ударом исподтишка. - Невозможно. Этого не может быть…-пересохшими губами шептала Телли. Сияющий и источающий волшебство источник окрасился багрянцем и словно потух, отравленный кровью. Тени стали приближаться, стремясь окружить, беспомощных и скованных паническим ужасом девушек и, если бы не очаровательная Фариель, которая очнулась от забытья куда быстрее рыжей, они вероятно уже были бы пленены, а может, и убиты, ведь незнакомцы, судя по всему, не были расположены к беседам. Ведомая эльфийкой, Телли, спотыкаясь и падая, бежала по саду, неустанно оборачиваясь и вглядываясь в просветы меж аккуратно остриженных деревьев и кустарников, пытаясь разглядеть преследователей. Никого не видела она, но ощущение, что их вот-вот накроет ужасная по своей силе волна отрицательной, тёмной энергии, подгоняло вперёд, заставляя судорожно перебирать в голове всевозможные пути спасения.Не придумав ничего лучше, рыжая толкнула эльфа в густые заросли кустарника. - Сиди тихо, - запыхавшись от бега, прошипела она, - а когда поймёшь, что мы остаточно далеко, найди Бенедикта и зови его на помощь! Девушка обернулась на пятках и, приняв напряжённую позу, слегка наклонившись вперёд, стала ждать, когда на тропе появятся преследователи. Сложно сказать, на что понадеялась безумная певица, но ей отчаянно хотелось оградить светлую деву от опасности. Приготовившись к самому худшему, Телли вычеркнула из памяти образ господина Франческо с кинжалом в боку и не посмела предаваться горю, ибо оно было безгранично. И вот, впереди появился один из них. Телли сосредоточила на нём всё своё внимание и даже не могла понять, был ли за ним кто-то ещё. Менестрель попятилась, словно бы в замешательстве, и мужчина, ничего не сказав, двинулся на неё. Шаг — и бард отступает назад. Шаг — и вот он уже навис над ней с кинжалом в руке. Рыжая резко шагнула в сторону и, не медля, завершила свой манёвр кувырком, бросаясь нападающему под ноги. Вражеский клинок впустую рубанул воздух, инерция прогнула мужчину вперёд, а ловкий трюк барда окончательно лишил равновесия, и он рухнул на землю, неуклюже раскинув руки. Вероятно, не ожидал, что какая - то девка, сумеет лишить его опоры. Девушка, тем временем, выпрямилась и неодобрительно поцокала языком. - Какой пассаж, - она раскатисто рассмеялась. - Но сегодня мы играем по моим правилам! Убедившись, что поднявшийся и раскачивающийся из стороны в сторону верзила непременно последует за ней, Телли успела кинуться в сторону до того, как её окружили его соратники, и теперь, она изо всех сил неслась вперёд, не разбирая дороги. Откуда — то со стороны виллы, если она правильно определила направление, доносились истошные крики, мольбы о помощи, лязг металла, но менестрель отмахнулась от этих звуков, сосредоточившись на биении своего сердца. -Какого гырха здесь происходит, Риллдир их всех побери!
Боль, тьма, злость, отчаянье. Что ещё я мог чувствовать, когда в меня воткнули нож?! Как всегда, я проявил человечность, пытаясь решить проблему силой слова, забыв, кто я такой на самом деле. Мне не место среди живых. Жизнь меня не радует, женщины не греют, любви во мне нет – я чудовище! Во мне пробудилась ярость: первородная, хищная, дикая! Теперь всё было так, как должно было быть. Человечность не нужна там, где говорит оружие и грубая сила. Начавшуюся драку… уже не остановить…
Фариэль послушно спряталась в кустах, доверившись храброму барду, но разве ей было не страшно? Он схватила Телли за руку и долго не хотела отпускать, но отпустила с тяжёлым грузом в сердце, что бард может пострадать.
Незнакомцам в чёрных мантиях не удалось поймать проворного барда, но больше на подобную ошибку они не клюнут. На празднике царил разгром – бойня и они знали об этом, потому они решили последовать за бардом, не позволив ей покинуть Виллу со страшной тайной.
Фариэль не знала, как именно ей найти Бенедикта, но она послушалась Телли. Убедившись, что рядом никого, эльф направилась в Виллу окольными путями и хорошо ориентируясь в саду, у неё не было больших затруднений. Вот она уже приблизилась к боковой стене вилы. Она видела балкон, с которого по стене спускался толстый плющ и там горел свет. По всей вилле горел свет. Видимо так никто не будет подозрений, что на виллу напали. Фариэль кое-как взобралась на балкон и вошла в освещённое помещение. Очутившись в незнакомой комнатке, которая была украшена разным, всяким бархатом, помимо крепкой дубовой мебели, Фариэль быстро просеменила к единственной двери, отворив которую была ошеломлена. По стенам всего коридора были развешаны головы-чучела разных животных: оленей, волков, кабанов и даже был один медведь. Ошеломлённая и напуганная эльф совсем потеряла бдительность и ускорилась, надеясь найди в доме хоть кого-нибудь, и она нашла. На следующем повороте в коридоре она увидела стоящего к ней спиной лысого мужчину. Он стоял, облокотившись о перила лестницы, что вела на первый этаж. — Извините… — напуганным и дрожащим голосом произнесла она, но мужчина не обернулся. Она окликнула его ещё раз, но тот словно окаменел. В конце концов Фариэль приблизилась к незнакомцу и мягко положила правую руку ему на левое плечо. Она с любопытством, осторожно заглянула за спину и едва сдержала крик. Мужчина был мёртв. В его груди торчал длинный нож – такой же, каким пронзили недавно молодого господина на пруде. — Прелестно! Не ожидал увидеть тут такое! — раздалось за спиной эльфа. Фа обернулась, но не успела ничего сказать. Она упала с единственным осознанием того, что её поймали и что она ещё жива.
Негодяи в мантиях гуляли по саду, выискивая случайных посетителей, чтобы умертвить или захватить. Обычно они не якшались с пленниками, и я знал это. Я узнал это от одного из них прежде, чем осушил его и обратил в своего «слугу». Сейчас в моей голове было две мысли… или три: Я должен защитить Телли и Фариэль, я должен наказать преступников, я должен… нести правосудие! Чтоб вы знали, правосудие в понимании вампира – это смерть. Если Телли узрела меня бледным, тогда – у фонтана, то теперь узрев меня даже глупый догадается, что я не человек. Нет, я не был иссушён от кровопотери, ведь я уже успел напиться вновь, но моё лицо исторгало некую холодную злобу, а глаза были глазами хищника, а не влиятельного Ниборнского ноблеса. За мной цепочкой шло уже трое, нет, четверо негодяев, точнее бывших негодяев, а теперь они были «зомби», а вот и ещё двое знакомых лиц, особенно тот, что «уколол меня». — Ты! Я ведь нанёс тебе смертельный удар! — удивлённо произнёс тот, кто недавно «избавился» от меня, как от мешка с гнилой картошкой, сбросив в пруд с ножом в моём боку. — Ах, видимо недостаточно смертельный. — саркастически и играючи ответил я, широко улыбаясь. Тогда-то негодяй узрел… узрел, что пред ним чудовище! — Задавать вопросы бесполезно. Вы под гипнозом или просто не ведаете всех тайн, но я знаю, что кто-то на вилле замешан в этой... — я говорил паузами, свойственные такому вампиру, как я. — …глупой… бессмысленной шалости. Пока я говорил, враги зря время не теряли. Они медленно отступали назад. Между нами было итак шагов двадцать, и они думали, что я их не нагоню, если они выиграют время и бросятся на утёк, что и произошло – глупцы. Самый первый ко мне пал в удушающем параличе, а второй – второй удивился, когда я возник перед ним через несколько секунд после попытки побега. — Добрый вечер, синьор! — восторженно и улыбаясь воскликнул я, ударив мужчину в грудь одним из фирменных моих заклинаний. Мужчину отбросило на пять метров куда-то в кусты. Он однозначно был мёртв, а через секунду восстал, чтобы служить мне. — Вперёд, мои ублюдки! — позволил я себе немного грубости. Да что там! Я хотел ещё и ещё! И кстати, я снова проголодался. Видимо троих мне было мало. Ну что же – посмотрим, что «шеф-повар Бернардо Пацци» мне предоставит. Верно. Тогда я уже не думал о чьих-то жизнях. Для меня все были пищей, кроме моей гостьи. Я даже благородным юношам жизнь не гарантировал, если они ещё живы, в чём я сомневался, ведь недавно я слышал, как на вилле кипел бой.
Исайя был мёртв. Он лежал на столе в окружении троих распластавшихся на мраморном полу противников, которых он успел заколоть. Тут, на главном дворе был бой, а до этого побоище. Куча мертвецов! Данте сидел на полу возле какой-то колоны, а на его коленях лежало бездыханное тело брата. Данте оплакивал его. Бенедикт был тоже жив, но ранен. Его левая рука кровоточила. Всего юноши смогли сразить многих, но их было слишком мало, чтобы одолеть всех, а теперь они были обессилены, чтобы выдержать подобный натиск случись он вновь. Бенедикт печальными глазами разглядывал спокойное лицо Исайи и гладил его волосы, словно они были братьями. Пускай в этот раз врагу сломали руку, но не хребет. Зло всё ещё было сильно, но сильнее того зла, что надвигалось на виллу из сада?
— Поднимайтесь глупцы! — прозвучал чей-то мягкий, приятный, полный тайн голосок – это был я, да. Я стоял на террасе, рядом с главным двором, где недавно кипел бой. Бенедикт и Данте непонимающе и угрюмо воззрели на меня. — Мёртвым вы уже не поможете, но они могут помочь… нам — о да, моя любимая полная коварства змеиная улыбка. Я ещё так почтительно и глубоко поклонился, когда вышел из тени и возник перед ними. За мной стояли мертвецы – те самые, что были недавно мне врагами. Данте и Бенедикт рефлекторно обнажили свои клинки, но вскоре поняли, что мертвецы в мантиях не представляют им угрозы, хоть до сих пор ничего не понимали и вообще не спешили убирать мечи в ножны. — Кто ты такой?! Я чувствую в тебе тьму! Это твоих рук дело?! — рассердился Бенедикт, грозясь клинком, и к нему в полном молчании присоединился Данте. — Нет, нет. Я хоть и зло, поверьте, настоящее… — я на мгновенье замолчал, окинув двор оценивающим взглядом. —… но на такое не пошёл бы. Ниборн хочу я видеть процветающим, а не грязным и утопающим в крови, но как вы видите, не все со мной согласны, а теперь вокруг тела и смрад. — в моём голосе вообще отсутствовало какое-либо беспокойство. Для меня всё было словно сарказм или представление, театр! — И вам придётся выбрать, мои друзья – молодые синьоры! Какое зло вы предпочтёте – благородное или безжалостное? — вопрос мой был скорее риторическим, но Бенедикт этого не понял. — А в чём разница?! — воскликнул юноша. — Ни в чём. Я благородное зло и также безжалостен, но только к моим врагам. Я не верю в добро и зло – для меня это чепуха. Я верю в поступки. Магия, чёрная или светлая, свою сторону выбирает зависимо от руки. Я сделал шаг – так видел Бенедикт – и возник перед раненым Бенедиктом, словно к нему телепортировался. Юноша не успел удивиться и что-то сделать, как я произнёс некое заклинание, и рана на его руке стала заживать. В ответ на мою благодарность… в своём животе я обнаружил его клинок – пронзил насквозь гадёныш. — А вы весьма благодарны, месье! — иронично кинул я, глядя на побледневшее от ужаса лицо юноши. Дабы совсем не вогнать его в могилу через инфаркт, я отошёл на пару шагов назад, вынув его клинок из своего живота - а было больно. Посеребренное что-ли? — Ну так что, друзья мои, вы согласны? А? Не слышу! — громко и уверенно воскликнул я, не боясь, что враг может услышать. Бенедикт и Данте неуверенно кивнули и печально повесили головы.
Отредактировано Демиан де Фарси (23-06-2017 00:41:08)
Бежать в длинном платье было крайне неудобно, подол неустанно цеплялся за ветки, и теперь уже был разорван в нескольких местах. Она слышала торопливые шаги за своей спиной, частое шумное дыхание тех, кто вот-вот её настигнет, но не было ни одного слова. Никто из нападающих не проронил ни одного слова, они не отвечали, когда господин Де Ла Моро заговорил с ними, они не кричали ничего, когда рыжая ускользнула из-под самого их носа. -Странно, всё очень странно. Неужели достопочтенный господин Пацци не может позволить себе достойную охрану? –Телли вспоминала свой путь на виллу. Высокая ограда, красивая ковка, тонкая работа, заострённые наконечники, единственные ворота. Их невозможно было миновать просто так. Кругом стояли слуги, менестрель не заметила ни у кого из них оружия, но ведь это не означало, что его у них не было. Более того, рыжая была уверенна, что, если бы не сопровождающий её юноша, она никак не смогла бы проникнуть внутрь. А тут, целое вторжение. Вилла взята в осаду, словно старинный замок из сказок и легенд о рыцарях и вассальных войнах. Ход мыслей её прервался, когда она запнулась о что-то мягкое и рухнула на землю, подвернув лодыжку. Девушка вскрикнула, но тут же зажала рот руками, не желая давать своим преследователем подсказок и опознавательных знаков. Прислушавшись, Телли убедилась, что за ней никто не следует и, только после этого, обратила свой взор на предмет, что стал причиной её падения. Им оказался труп одного из музыкантов, что развлекали присутствующих игрой на флейте. Она помнила его лицо, ведь внимательно изучала его, когда спускалась по мраморной лестнице на задний двор, изысканно украшенный, по случаю, к гостям достопочтенного синьора Пацци . К гостям, тела которых лежали сейчас на заднем дворе виллы. Воистину ужасающее зрелище. Мужчины, женщины, старые и совсем юные, все они лежали неподвижно в нелепых позах, сражённые безжалостными клинками таинственных молчунов. Тишину ночи нарушил сдавленный стон. Не поднимаясь на ноги, чтобы не быть замеченной, Телли практически поползла на звук. У дальнего края террасы, сидел пожилой мужчина, прислонившись к белой стене он зажимал ужасную рану на груди рукой, меж пальцев струилась кровь. -Помоги, - прохрипел он и потянулся к рыжей. -Тссссссссс….Тише! Они рядом. Они идут за мной. – Девушка без сожалений рванула подол своего платья и, как могла, перевязала рану. -Нам нужно спрятаться, вам знакома обстановка дома? Вы сможете указать путь? – Мужчина лишь кивнул головой. Силы его таяли стремительно, как и шансы остаться живым, но он оттолкнулся от белого камня и поднялся, скривившись от боли. Его закинуло в сторону и, если бы Телли не успела вовремя стать для него опорой, он непременно рухнул на землю. Медленно, слишком медленно они поднимались по изогнутой полукругом лестнице. Одной рукой раненый опирался на барда, другой на перила, скользя по ним и оставляя окровавленной ладонью отпечатки. Дальше был коридор с гобеленами, которые сейчас совершенно не занимали менестреля, поворот, ещё один и ещё. Наконец, в конце пути Телли увидела дверь, что была слегка приоткрыта. Решив, что это и есть их цель, рыжая ускорила шаг и теперь практически волокла на себе обессилившее тело. Телли толкнула корпусом дверь и ввалилась внутрь. Мужчина с тяжёлым вздохом осел на пол. -Темно, слишком темно, - менестрель подошла к окну, чтобы в свете луны разглядеть хоть что-то, но то, что увидела она за распахнутыми створками, повергло её в ужас. Высокий незнакомец в чёрном плаще с капюшоном нёс светлую Фариэль на руках в глубь сада. Эльфийка была без сознания, руки и ноги её беспомощно свисали. -Нельзя было оставлять её! Что же делать.. – Телли метнулась к раненному. Лицо его стало восковой маской, а дыхание редким и прерывистым. -Ему уже не помочь, - девушка обшарила ещё живое тело и, обнаружив на поясе вельможи кинжал, без зазрения совести вытащила его из украшенных драгоценными камнями ножен и решительно направилась вслед за похитителем, в надежде исправить свою ошибку и спасти прелестную Фариэль. Ну, или, хотя бы потянуть время, пока не появится кто-нибудь из заступников эльфа и не спасёт их. Она была свято уверенна в том, что молодые люди остались в живых и должны прийти на помощь! - Он же рыцарь, в конце концов, - возмущённо воскликнула она, выбегая на задний двор. Не чувствуя боли, усталости, страха она последовала в том направлении, в котором, по её мнению, удалился похититель.
У Бенедикта и Данте не было выбора. Вернее, у них был выбор, но моё предложение было наиболее выгодным для них. Да, чёрт возьми, я не буду их спрашивать - внушу силой! Столько эгоизма во мне не было уже давно, но для спасения невинных душ я был готов на всё. — Франческо! Вы в хорошем здравии я погляжу! Человек на высоком балконе. Том самом балконе, откуда Бернардо Пацци должен был нести свои пафосные речи присутствующим на приёме гостям. И вся забава была в том, что на том самом балконе действительно стоял Бернардо Пацци. — Какая прелесть! — не сдержал я восторга и даже припрыгнул на месте, саркастично похлопав в ладоши. Да, это, наверное, выглядело странно. Я воистину со стороны был похож на ребёнка, который радовался игрушке. Ах, если бы только не эта актёрское переигрывание. Я был слишком эмоционален. — Не люблю делать поспешные выводы, но в том, что мне испортили камзол, намочили одежду, жестоко убили этих неповинных ни в чём людей, неужели виноваты вы? — я с любопытством слегка наклонился вперёд, держа левую руку за спиной, а правую на сердце. Право уже не помню, что означал мой жест среди знати, но я импровизировал. Ох, да и что же мог бы изобразить вампир, чей разум был полностью захвачен упоительным, возбуждающим чувством насыщения! Мой разум, да и мои губы всё ещё помнили ту пролитую… выпитую мною кровь. И я ещё хотел. — Нет, что вы, синьор де ла Моро! Это сделали мои люди! — подыгрывал мне Бернардо. — Ха-ха-ха! — быстро и кратко рассмеялся я и снова захлопал в ладоши. Не стану скрывать, что Бенедикт и Данте смотрели на нас, как на идиотов. — Как неожиданно! А я уж думал, что это всё ваших рук дело, но, как и оказалось, аристократы не пачкают руки в крови. Я уже понимал и по манере речи Бернардо и по его туманному взгляду, что человек не просто затеял интригу, его душа была захвачена тьмой. Обычно моё странное поведение и спокойствие в подобной ситуации вызывало у врагов панику, страх, неуверенность, а тут наоборот. Как долго ты играешь в игры тьмы, Бернардо? — В таком случае, раз вы не виноваты, я сверну вам шею. — по началу я улыбался, но потом черты моего лица резко приняли спокойный, непринуждённый вид. Я был подобен статуе. Моя голова была опущена и слегка наклонена на правый бок, глаза закрыты, а пальцы обеих рук были сплетены между собой – я держал их примерно чуть выше живота, словно молился, но… не слишком хорошо. Из вампиров не очень умелые молящиеся выходят. Бернардо тоже прекратил дурачиться. Он совсем не был напуган и кроме того, он решил поиграть со мной. — Ты погляди. Я гулял по саду и случайно… наткнулся на эту розу. — в правой руке Бернардо действительно возникла роза, и не просто роза – я мог узнать её из тысячи. — Клянусь, я хотел подарить Вам быструю смерть, но, если с синьоры Илиры упадёт хоть один волосок, я подарю вам такое проклятие, что в провинциях Ниборна и в самом Ниборне не появится людей подобных вам ещё сотню лет. — о да, мой голос был подобен грозе, но более мягкий. Сложно объяснить, как звучит самая страшная угроза смерти в мягкой, нежной ипостаси. Это сложно представить, но после таких угроз мало кто смел не воспринимать вампира всерьёз. — О, а я так надеялся, что Вы поделитесь со мной проклятием. — Бернардо поднёс розу к губам, открыл рот и прикоснулся к одному из лепестков своим… «ядовитым» языком. — Но, как я вижу, Вы не совершенны. Тёмное существо, что служит благим намерениям – мне противно. Потому, скоро, я смогу слиться воедино с демоном! Кровь Вашей… как вы сказали? Илиры? Уже помогла мне… Ну вот и всё. Если Бернардо хотел вывести меня из себя… устроить стихийное бедствие на вилле, ему это удалось. — Мальчики. — я обернулся к Бенедикту и Данте, через силу улыбаясь. — Прогуляйтесь в сады и разыщите синьору Телли – вы знаете её. А нам, взрослым дядям, нужно «тепло» поговорить. Данте и Бенедикт переглянусь. Бенедикт не хотел оставлять тело Исайи в этом проклятом месте, но знал, что синьоре Телли может требоваться их с Данте помощь. — Идите же. О вашем «брате» не беспокойтесь! — повторил я, словно читая мысли юношей. Бенедикт и Данте сорвались с места, я направился к столу, на котором смиренно, в холодном молчании, лежало ещё тёплое тело Исайи. Бернардо глаз с меня не сводил и кажется даже ухмылялся. Подлец! Мерзавец! Я не мог назвать мужчиной того, кто причинил вред моей милой Илире. Если она мертва, то надеюсь смерть её была быстрой, но если над ней «надругались», то враги мои обречены на невыносимые муки. — Вставай, храбрый юноша, вставай... — шептал я, гладя рыжие волосы Исайи. — Твоя доблесть ещё может и должна сослужить нам службу… С моих уст слетел ещё один шёпот – мёртвый шёпот. Тот язык, на котором говорил я – на нём говорят мёртвые! Я говорил на собственном мёртвом наречии – Немезида! Некромагия помогла вернуть душу Исайи в царство живых, а магия крови залечить его раны. Двое из моих зомби упали замертво, ведь я позаимствовал у них силы для «чуда».
Бенедикт и Данте бежали без оглядки. — Синьора Телли! — кричал Бенедикт, зная, что в округе ещё могут быть враги, но ему было плевать. Если синьор де ла Моро «забрал» многих или большинство, то не так страшно. С залеченной рукой и в паре с Данте, Бенедикт верил, что может сражаться с пятью врагами одновременно, только бы успеть! — Синьора Телли! Отзовитесь! — поддержал Бенедикта Данте.
Отредактировано Демиан де Фарси (25-06-2017 00:56:38)
Телли не встретила на своём пути никого из нападающих, хотя она готова была поклясться, что те преследовали её по пятам. Несмотря на то, что девушка была несказанно рада этому факту, подобное настораживало, и она инстинктивно шла крадучись, пригибаясь к земле, ожидая нападения в любую минуту. Напряжение нарастало, а гнетущая тишина лишь усугубляла дело, и вот, рыжая уже углядела эфемерного фиолетового призрака, трепещущего в свете луны. Она шарахнулась от него в сторону и, чуть было, не свалилась чашу фонтана, перегнувшись через невысокий бортик. Призрак оказался лишь шёлковым шарфом, запутавшимся в ветвях куста. Девушка отвела глаза, не желая даже думать о том, что произошло с его хозяйкой. -Сколько смертей. Ужасных, нелепых смертей! Бесчеловечно. – Впору разрыдаться или упасть без чувств, но менестрель не могла позволить себе слабость, ведь очаровательная Фариэль была в лапах одного из нападавших. -Но почему он не убил, а похитил её? - Этот вопрос никак не давал девушке покоя. - Заложник? Гарант побега при провале? Жертва? – Эльфийская кровь явно ценилась больше человеческой, иначе, та бы не лилась рекой в этот вечер. Телли следовала тропой по которой удалился похититель, но никак не могла нагнать его. -Сквозь землю провалился что ли! – Рыжая была уверенна, что поспела довольно скоро, но не могла отыскать ни одного следа, который убедил бы её в том, что она выбрала правильное направление. И, когда она уже совершенно отчаялась, впереди что-то блеснуло, то была серебряная заколка в виде резного цветка, украшавшая до этого причёску Фариэль. – Значит они прошли здесь, и надежда на лучшее, ещё не утеряна. Вторя её домыслам, довольно близко раздались призывные крики. Весьма громкие крики. — Синьора Телли! Отзовитесь! - Менестрель вылетела на них из кустов, точно одичавший леший, с растрёпанными волосами в которых запутались ветки и листья, в разорванном окровавленном плате и с совершенно дикими от возмущения, паники и страха глазами. Она метнулась к Бенедикту, оттого, что он оказался ближе к ней, чем Данте, и чуть подпрыгнула пытаясь, прикрыть его рот рукой, зашипела, как ведьма. -Тиш-ш-ше! С ума сош-ш-шли! – Она никак не могла понять, как можно было додуматься, кричать посреди поля битвы, в которое превратилась вилла достопочтенного господина Пацци! Зачем так бездумно и опрометчиво привлекать к себе внимание? К тому же, они могли спугнуть похитителя! - Кругом враги а вы! – Она потянула молодого человека на себя, вынуждая пригнуться. - Один из них поймал Фариель! Я почти уверенна, что они совсем рядом, дальше по тропе. – В качестве подтверждения своих слов она протянула ему маленькую заколку на ладони. - Мы должны! Мы должны, её спасти! – Рыжая схватила Бенетикта за рубаху и встряхнула, переполняющие её эмоции готовы были вырваться наружу, и Телли была близка к истерике.
Бенедикт и Данте пригнулись, как только Телли им «затсыкала». Юноши переглянулись, а затем оглянулись, чтобы удостовериться, что в округе больше никого. — Не время таиться, когда врагу итак известно, что мы рядом! — уверенно и гордо произнёс Бенедикт, но не очень громко. Слова Телли посеяли в нём сомнения. Данте же вообще молчал, но по его широко раскрытым глазам можно было понять, что рассказ барда о судьбе Фариэль не сильно обрадовал юношу. Если говорить на чистоту, то Данте был готов рвать и метать. Его брата закалоли, Исайю закололи, да и его самого с Бенедиктом чуть не закололи, а теперь… Фариэль в опасности. Бенедикт резко обхватил голову девушку своими ладонями и упрямо устремил свой взгляд ей в глаза. — Успокойся! На вилле творятся ужасные вещи и возможно мы были бы уже мертвы не приди господин де ла Море вовремя! По глазам Бенедикта можно было понять, что он сам взволнован и напуган не меньше барда. Нет, его не пугали те враги в чёрных мантиях, по крайней мере не так, как настоящий вампир с мёртвой свитой разбрасывающийся своей чёрной магией направо и налево. — Он сказал нам найти тебя и Фариэль! От волнения Бенедикт не заметил, как стал более просто обращаться к барду без всяких вежливых форм, да и было не до них. — И кажется мы знаем кто в этом виноват – Бернардо Пацци! Последние слова даже для Бенедикта прозвучали как гром среди белого неба, ибо до сих пор он не мог поверить в то, что произошло, но его ум подсказывал ему, что Франческо де ла Море скорее всего попытается скрыть следы всей это резни, а также убить Бернардо. Такая мысль пришла к юноше не потому, что он был осведомлён о достаточно влиятельном и важном положении синьора де ла Моро, а потому, что тот был вампиром! До этого дня Бенедикт не встречался с «не мёртвыми» и он считал их хладнокровными убийцами, но тем не менее поступок вампира вызвал у него замешательство. Он не знал, что и думать: либо Франческо де ла Море оставил их на потом, либо действительно решил поступить благородно и защитить их, но почему? — Не время задерживаться! Нужно спасти Фариэль! — вмешался в разговор Данте, крепко сжав рукоять клинка в правой руке. Не дожидаясь ответа, он пошёл дальше, хоть понятия не имел где Фариэль. — Постой! — остановил его Бенедикт, схватив за левую руку. — Я понимаю, что ты чувствуешь, но не забывай, что с нами Телли и что действуя с горяча ты нас всех погубишь! — Ты ничего не понимаешь – я не стану ждать пока эти ублюдки сделаю что-то мерзкое с Фа! — Данте разъярился и сильно оттолкнул от себя Бенедикта. Он сразу же перешёл на бег не позволяя догнать себя в случае погони. — Рилдир его побери! — выругался Бенедикт, глубоко вздохнув и выдохнув. Он был растерян, но отнюдь не собирался бросать руки. — Синьора Телли! — в спешке начал говорить он. — Возвращайтесь на Виллу! Думаю, господин де ла Море сможет вам помочь, а я поспешу на помощь Данте! Бенедикт глядел на Телли полными решимостью глазами. В них же читалась некая боль. Мужчина за сегодняшний день пережил слишком многое.
- Успокойся! – Бенедикт был напуган, шокирован, обескуражен, но старался не подавать виду, лишь безумие, пляшущее в его глазах трепещущими бликами от тусклого света декоративных фонариков, которые теперь смотрелись нелепо и казались, скорее лишними, выдавало его истинные эмоции. - На вилле творятся ужасные вещи и возможно мы были бы уже мертвы не приди господин Де Ла Моро вовремя!- сбивчиво добавил он. -О, Боже! – Ахнула Телли, задыхаясь от спешки и паники, - ты совсем сошёл с ума?! Девушка вывернулась из цепких рук Бенедикта и торопливо приложила к его лбу руку тыльной стороной ладони. Кожа была холодной, влажной и липой от пота. К тому же, левый рукав его рубахи был разорван и пропитан кровью. Девушка, немедля, рванула ткань, приговаривая: -Ты точно сошёл с ума, милый Бенедикт, я своими глазами видела, как господин Де Ла Моро пал, сражённый вражеским клинком, он преступил путь захватчикам, и мы с Фариель, лишь благодаря этой заминке, смогли скрыться! - Она на мгновенье застыла, но продолжила осматривать юношу с серьёзным видом, будто была самым что ни на есть настоящим лекарем, - рана его была ужасна и, безусловно, оказалась смертельной. Ты, верно, в бреду.. Удивительно, но на ни на плече, ни на предплечье юноши не оказалось ни одного пореза, который мог бы стать причиной такого сильного кровотечения. -Что за чёрт! – Телли отстранилась. – Бернардо Пацци? Хозяин этого поместья? – Менестрель не удостоилась внимания этого господина, но была шокирована тем, что кто-то мог, вот так запросто, наслать убийц на своих гостей, на деловых партнёров, друзей, если, конечно, у людей подобного рода могут быть настоящие друзья, рыжая презрительно фыркнула. Пускай эти люди вызывали у неё отвращение, но она искренне сопереживала их ужасной судьбе, и ей совершенно не хотелось разделять с ними эту участь. Конечно, она вполне могла ускользнуть, оставив всё это позади, ведь тот факт, что для нападающих бард не представляла никакого интереса, был очевиден. Но как оставить Фариель? Ребят? Может ли она чем-то помочь или станет обузой, помехой? Пока менестрель размышляла о том, как ей лучше поступить, Данте, поддавшись юношеской горячности и азарту схватки, ринулся вперёд, одержимый стремлением спасти эльфийскую деву, хоть и выбрал, по незнанию, неверное направление. Удержать его не представлялось возможным, Бенедикт попытался было, но не решился оставить рыжую, вероятно, чувствуя ответственность за её судьбу, но при этом, не постеснялся выругаться вслед своему товарищу. Вот так, разрываясь между другом и беззащитной девушкой, он вновь начал тараторить что-то про Де Ла Моро, и то, что он непременно должен ей помочь. -На виллу? Я не пойду туда! Ни за что! Там просто…там трупы кругом, и всё пропахло смертью, кровью, страхом. – Она отрицательно покачала головой и выставила вперёд обе руки, в запрещающем жесте, проведя границу меж собой и молодым человеком. -Если боишься, что стану мешаться, то я лучше останусь здесь. – Телли сложила руки на груди и надула губы. Нельзя сказать, что менестрель была обижена или огорчена, ей просто не хотелось оставаться одной, и бессознательное решило проявить это именно таким образом. - Фариель унесли туда, - она махнула рукой в сторону, обозначая направление, - я уверенна, что она жива, но, когда я видела её в последний раз, она была без сознания. Поторопитесь! Рыжая закрыла глаза руками и стала считать про себя, в ожидании, когда этот кошмар, наконец, закончится. -Раз, два, три…
Ничего нельзя было поделать. Данте устремился дальше, а Телли решила упираться, но заставить её было принять решение Бенедикта было недопустимо. Так сложилось, что хаосу места было предостаточно, он случился, кошмар и ужас своей тенью накрыли виллу, но ничего не поделаешь – нужно двигаться дальше. — Вы упрямы, госпожа Телли, — Бенедикт приблизился к барду и опустил свои руки ей на плечи. — И храбры! Расправа Бернардо Пацци над гостями была столь жестокой и неожиданной, что тела были почти во всюду и даже в парке от чего ужаснулась и призрак Элизабет, которая гуляла в этих местах нелюдимой. Смрад смерти, крови – он был повсюду. Светский раут превратился в резню! — Тогда подумаем. — спокойно произнёс юноша. Удивительно было то, как легко он сохранял самообладание даже в такой ситуации. — Помимо Виллы тут есть домик прислуги – он не большой –, главный вход и выход в виде железных ворот и… старые склады на западе. Рассуждения Бенедикта привели его к некоторым выводам и Данте думал вероятно также. В доме прислуги врагов быть не могло, да и спрятаться там негде и слишком опасно, а вот склады другое дело. Склады представляли из себя одноэтажный дом, окружённый плотной растительностью и с одной дорогой к нему с северо-восточной стороны. К тому же Фариэль понесли именно в ту сторону, да и Данте рванул туда. — Возможно Фариэль держат на складах. Мне известно, что склад пустует и потому закрыт. Здание имеет всего один этаж, но я не имею никакого понятия, что там внутри: сколько комнат или есть ли подвал? Во всяком случае мы пойдём туда. Верно, Бенедикт не осёкся – он решил взять Телли с собой, ибо оставлять её одной было бы куда не безопасней. Ко всему прочему он ощущал в воздухе что-то зловещее, тёмное и как будто душащее его. В его мыслях сразу же возник образ де ла Моро и Бенедикт решил, что во чтобы то ни стало выведет синьор из виллы в безопасное место, укрыв их от лап коварного вампира – там, где он их не достанет, а потом… а потом будь, что будет. И тут юноша вспомнил Исайю, с которым что-то делал де ла Моро. Бенедикт от злости прокусил губу. — Идём же! — не дожидаясь ответа Телли, Бенедикт схватил девушку за руку и повёл за собой. Возможно это было бестактно с его стороны, но нынешняя ситуация не позволяла проявлять излишнюю вежливость и учтивость – война не бал.
Пока Бенедект и Телли решали, как им быть дальше, на вилле успело произойти много событий. Из окрестностей можно было видеть, как ярко запылала вилла, да так неожиданно, что никто по началу и не понял, что произошло. Прислуга у ворот зашевелилась, и кто-то поскакал на помощь в город, а кто-то побежал к вилле, чтобы потушить пожар. Никто из них не знал правды и не был введён в планы Бернардо Пации, но не Бернардо Пацци послужил причиной пожара, а дуэт двух людей, вернее, одного человека и не человека: Демиана и Исайи.
— Я недооценил вас, а в особенности твоего хозяина! — вскричал Бернардо. — Он мне не хозяин! — ответил Исайя, крепко сжимая клинок. Они стаяли по правую сторону от большого колодца во внутреннем дворе виллы. Вокруг не было ни души, кроме горящих тел – де ла Моро позаботился о том, чтобы скрыть следы мертвецов и произошедшего на вилле, а потом поджёг её. — Ты убил Кармилло! — сквозь зубы выкрикнул Исайя, подступая всё ближе к врагу. Бернардо же отступал назад. — О нет, юноша! Он сам себя убил! Вы – сами себя убили! Ненужно было приходить сюда. Ха-ха! — Бернардо рассмеялся и показательно взмахнул своим фамильным клинком, который ничем не уступал клинку Исайи. — Ты за всё заплатишь! — воскликнул юноша и сделал резкий выпад в сторону врага. Его удар был отбит так же быстро, но на этом атака не закончилась. На Бернардо посыпалась серия быстрых и сильных выпадов, да таких, что у господина Пацци возникли подозрения: «А не наделил ли де ла Моро юношу некой силой?» Танец мечей продолжается.
Она представляла себя ребёнком, которому не посчастливилось водить в игре в прятки. -А надо было лучше прятаться! – Непременно сказал бы один из её братьев, не забыв при этом, отвесить подзатыльник хныкающей веснушчатой девчушке, опечаленной тем, что её вновь обнаружили самой первой, а её укрытие оказалось не таким надёжным, как у остальных. Тогда, опасаясь, что её больше не позовут играть, Телли прижималась к стволу старого дерева и, закрыв ладони руками, вот так же считала. -Раз, два, три. – Пусть эти воспоминания и не были особенно приятными, но они смогли отвлечь барда, и ей даже удалось, наконец, выровнять сбивчивое дыхание и угомонить захлёбывающееся в бешеном галопе сердце. Чьи-то руки опустились на плечи девушки, она вздрогнула, отпрянула и резко обернулась, заслонившись от неведомой угрозы руками. -Ох, Бенедикт! Ты напугал меня до чёрта! – Рыжая выпрямилась и, горделиво вздёрнув подбородок, упёрла руки в бока. -Отчего ты ещё здесь? Скорее! Нужно спешить! – Бенедикт рассуждал вслух о возможном месте нахождения Фариель и, похоже, намеревался взять её с собой. В этой своей горячности молодой мужчина выглядел фанатично. И сам вид его, жесты, мимика - всё говорило о его решимости и бесстрашии. -Идём же. Он схватил её за руку и потащил за собой. Первое время девушка пыталась упираться, ведь ей решительно не хотелось следовать туда, где могут оказаться эти таинственные нападающие, не смотря на то, что совсем недавно она была одержима идеей, в одиночку набросится на похитителей и отбить у них прекрасную эльфийку. Так всегда случается, силы и самообладание, полученные во время критической ситуации, исчезают, стоит только оказаться в безопасности, почувствовать себя защищённой. Так и вышло с рыжим бардом, стоило ей натолкнуться на Бенедикта и Данте, от былой удали не осталось и следа, вернулся страх, чувство утраты и осознание собственной беспомощности. Теперь, она послушно топала, ведомая сильным защитником, прихрамывая, вероятно, из-за падения она всё же растянула лодыжку, и, в целом, выглядела жалко. Они шли совсем недолго, и, когда мужчина замедлил шаг, немного пригнулся и стал передвигаться, крадучись, Рыжая последовала его примеру, то и дело, пытаясь выглянуть из-за его спины, чтобы разглядеть то, что было впереди. Удалось ей это только лишь тогда, когда они, наконец, остановились, укрывшись за изгородью из подстриженных кустарников. Как оказалось, со стороны склад, действительно, выглядел заброшенным. Дикий виноград, оплетающий голые, неоштукатуренные стены, практически полностью скрывал кладку своими листьями. Окон в здании не было вовсе, лишь окованная железом деревянная дверь округлой формы, которая сейчас оказалась приоткрытой. Ничего не выдавало постороннего присутствия, но Бенедикт напряжённо вглядывался в темноту, и, забывшись, сильнее сжимал руку барда. -Больно, - прошипела девушка, выдернув свою руку из его ладони, - совсем уже! Мужчина выглядел сосредоточенным и не обратил никакого внимания на причитания менестреля, а та, в свою очередь, прониклась его настроениями и притихла, мысленно ругая себя за излишний и совершенно неуместный сейчас норов. Она уселась на землю, притянув колени к груди и обхватив их руками, облокотилась на изгородь и стала ждать. Она не увидела, как Данте выскользнул из темноты и возник у приоткрытой двери. Как он замер, прислушиваясь к шорохам, как оглянулся в поисках врага, как обнажил свой меч и уверенно шагнул в дверной проём. Бенедикт рывком поднялся на ноги и уже было метнулся во след своему товарищу, но долг перед беззащитной девушкой не позволил ему сорваться с места в ту же минуту.
Бенедикт не хотел причинять девушке боль, но он был слишком перевозбуждён, взволнован и даже напуган. — Прости… — робко кинул он, посмотрев в глаза Телли и вновь отвернулся. Он увидел, как Данте скрылся за дверьми склада и чуть было не ринулся вслед за ним, но чувство долга было сильнее. И он вернулся к Телли, плавно опустившись на колени. — Простите, госпожа. Всё это происходит, как во сне. Лучше бы на виллу очевидно напали гоблины, а не столь коварные человеческие убийцы! Бенедикт с силой сжал кулак и опустил голову. Затем он поднялся и снял с себя серый камзол, чтобы после положить его на плечи девушке и отойти на несколько шагов назад. — Имиром молю, не идите за мной! Уходите! Бегите и забудьте об этом месте раз и навсегда! — голос юноши дрожал. Он колебался. Его чувства разделились на два фронта: остаться с девушкой или отправиться на помощь Данте. Как же поступить? Его схватил озноб и думы голову скрутили. «Как же так?!» - молвил он себе и в конце концов не выдержал. Его лицо исказилось в гримасе отчаянья, которое быстро сменилось на безудержную ярость – на ярость ко всему: к проклятому приёму, к Бернардо Пацци, к ублюдкам, что убили его друзей и к своей беспомощности. Он обернулся к складу и помчался за Данте со всех ног крепко сжимая в руке рукоять короткого леминского меча .
Кровь. Я запачкал всю одежду на себе и благо было то, что я в основном одеваюсь не в светлые, а чёрные или хотя бы тёмные тона. Это было уже не так важно и почти совсем не заботило моё внимание. Возмущения и ярости во мне было больше, чем чувство собственного эстетического вида. Уже заранее я знал, нет, был убеждён, что Исайя справиться и без меня – у Бернардо не было шансов или по своей гордости он таким шансом не воспользуется. А судьба уготовила мне другие планы, и я это знал, идя к ней на встречу. Культисты, фанатики или кто они – неважно – собрались здесь и уже проводили свой ритуал. Точно расчерченные кровью круги, узоры, которые отсвечивали ярко-красным сиянием. Призыв уже начался. Но кого или что они хотели призвать? Среди всего этого злого сброда, что превратил приём в фарс, в мясорубку, было много отъявленных негодяев, которые вероятно и являлись фанатиками, ибо не у всякого убийцы будет настолько тёмная аура, а тут у всех поголовно – они практикуют чёрную магию и для этого дела выбрали большой зал за множеством тёмных и мрачных комнат склада. И Данте, когда открыл дверь, попал в приёмную откуда путь вёл по таким комнатам в большой зал. В свою очередь хочу отметить, что форма склада была сама по себе странной и само здание было весьма приличных размеров, а внутренне помещения скорее напоминали комнаты особняка без мебели, нежели комнаты склада. Впрочем, в мыслях я ругался. Я ругался, что Фариэль похитили, что Данте не отправился к выходу из виллы, как, наверное, поступили Телли и Бенедикт. Я же стоял в тени сложенных поверх друг друга старых дубовых бочек и наблюдал оттуда за ритуалом, ждал удобного момента. Я предположил, что Фариэль не нужна для ритуала, ведь она в своём роде неожиданность, а потому не принимала никакого участия во всех этих мерзкопакостных обрядах. Так я думал не предположив, что с появлением такой чистой и светлой особы у культистов могут появится изменения в планах, что и произошло. Они поволокли девушку в центр круга и теперь я не мог просто так взять и смести всех сильным заклинанием, и к тому же этот Данте – он был ещё одной преградой, которая так и нарывалась попасть под горячую руку.
Юноше оставалось пройти две комнаты прежде, чем оказаться в «ритуальном» зале, откуда уже отчётливо доносилось эдакое пение культистов. Он не спешил и крался, стараясь не нашуметь почём зря. Он не знал, что также, как он крадётся, за ним крадётся кто-то другой и наблюдает.
Отредактировано Демиан де Фарси (20-07-2017 17:05:04)
Бенедикт метался в мучительном выборе, боясь принять неверное решение. В неудержимом порыве он даже сделал несколько шагов в сторону склада, но вовремя осадил себя и вернулся к Телли, которая свернулась в клубок, так, будто сомкнутые руки были самым надёжным щитом на свете. Она вздрогнула, когда на её плечи упал камзол юного рыцаря, он хранил тепло его тела и приятный, терпкий запах одеколона, который сохранил смолистые и миндальные нотки, едва уловимые и оттого невероятно тонкие. Лирическое отступление посреди безобразного кошмарного сна, который никак не закончится. Совершенно неуместное, но, от того настолько яркое, усиливающее все чувства в стократном размере, делая осязаемым то, что ранее находилось на границе восприятия. Менестрель опасалась даже взглянуть на Бенедикта, она не желала вызвать в нём жалость или стремление оберегать, опекать, ведь его помощь была сейчас нужна Фариель. Его клинок, как никогда, пригодился бы разгорячённому Данте, который сломя голову бросился в погоню и легко мог совершить очередной опрометчивый поступок, навлекая беду на свою голову. Девушка медленно поднялась на ноги, качнулась, неловко взмахнув руками, схватилась за изгородь, в поисках опоры. - Бегите и забудьте об этом месте раз и навсегда! – Волнение в голосе Бенедикта передалось и менестрелю, которая решительно обернулась, чтобы удержать его, но пальцы сомкнулись захватив с собой лишь пустоту. Безмолвный крик, - Остановись, вернись ко мне! – Застрял в горле, и, прижав руку к груди, Телли уткнулась носом в ворот камзола, вновь и вновь вдыхая аромат его владельца, который стремительно таял, растворяясь в ночной прохладе. Сколько простояла она так на краю бездны, раздираемая сомнениями и вытягивающей жилы необходимостью свершить мучительный выбор, не посчитать. И бездна эта казалась ей непроходимою. Время застыло, или это морок, купол, в котором заперты все, кому не посчастливилось попасть на приём в честь апогея злого гения синьора Паци. Разве можно сопоставить долг с чувственным порывом юного сердца!? Разве можно удержать его логичными доводами и чёрствыми умозаключениями!? Конечно же, Телли последовала за ним, потянув на себя неподатливую, тяжёлую дверь. Первые уверенные шаги сопровождались бойким цоканьем металлических набоек о каменный пол, чтобы не обнаружить себя, передвигаться дальше менестрелю пришлось ,чуть наклонившись вперёд, перенося вес своего тела на носки. Она шла вдоль стены, ибо тёмный коридор не был освещён, шероховатая и холодная на ощупь поверхность была единственным ориентиром. Никаких ответвлений, проходов, только прямо. Впереди показался тусклый свет, а откуда-то из глубины помещения доносился странный гул, источник которого девушке пока был не ясен. Коридор привёл её в просторный зал, у стен которого были сложены тюки, коробки, бочки с вином, а вот то, что творилось в самом центре, повергло Телли в ужас. Не способная отвести взгляд, заворожённая представшей перед ней картиной, Телли наблюдала за тем, как странные люди в длинный чёрных мантиях, чертили на полу знаки и расставляли по залу свечи в строго определённом кем-то порядке. Они не переговаривались между собой, но каждый чётко знал какое именно действие ему нужно совершить в данный момент. Передвигаясь плавно, будто раскачиваясь в такт только им слышимой музыки, они походили на кобр, что исполняли свой гипнотический танец перед смертельным броском. -Обряд! Они готовят обряд! – Очевидно, все присутствующие здесь были прислужниками очередного культа, коих было не счесть. Они появлялись и исчезали в угоду сильным, питаясь малодушием слабых. Девушка продолжила своё наблюдение, вглядываясь в лица этих безумцев. Истощённые морально жёсткой системой вознаграждения и наказания, направленной на скорейшее отчуждение от прежнего круга общения, и доведённые до абсолютной и безоговорочной внушаемости культисты были безлики и схожи меж собою, будто каждый из них, был лишь отражением другого. В порыве фанатичного раболепства перед невероятно харизматичным лидером, они готовы были на любые поступки и не утруждали себя проявлениями свободы воли. Вероятно, именно по этому, когда все они уверенно и без запинок, в одной тональности стали без остановки произносить слова ритуала, сложилось впечатление многослойной иллюзии, многократного эха. Сливаясь в мерное и низкое звучание, их мантры, усиливались, отражаясь от каменных стен склада, и окружали со всех сторон, вводя в транс не только тех, кто произносил их, но и рыжего барда, что стала невольной свидетельницей чего-то запретного и непостижимого. Телли сама не заметила как вышла из своего укрытия и неуверенной походкой направилась прямо в центр зала. Она непременно стала бы подпевать, вторя гипнотическому хору, если бы знала нужные слова. Камзол соскользнул с её хрупких плеч, когда она подняла к потолку руки, подражая безвольным марионеткам, которые готовы были начать свой ритуал прямо сейчас.
Хаос и безумие – эти слова носят в себе более глубокий смысл, чем мы считаем на самом деле и что мы видим на самом деле. Когда всё вокруг тебя выбивается и чёткого распланированного графика или привычной тебе повседневности и летит в тартарары. Подобно урагану хаос сметает всё на своём пути превращая мир в единую кашу непонятных красок, которые не несут в себе абсолютно никакого смысла, никакой цели. То, что вокруг – хаос. То, что делаешь ты – безумие.
Безумие началось ровно тогда, когда Телли посмела вступить в центр круга. Быть может это не было её волей, но я застыл в тенях позади Данте широко раскрыв глаза. Думаю, юноша тоже был удивлён не меньше меня. Нет – Данте был шокирован: его дрожащие руки, ноги, неестественная бледнота и интенсивно выступающий на лбу пот говорили о многих чувствах, бушующих смерчем в его душе, которые сложно было бы выразить одними лишь словами. Мог ли я только наблюдать? Всё это было весьма странно, но люди в чёрных мантиях не обратили на Телли никакого внимания, словно её там не было, словно она была призрак подобной Элизабет. Уже никто, не я, не Данте – мы не слушали их мерзостное пение. Вернее быть, моей тёмной душонке оно было приятно, но не остатком человечности и личным амбициям. Я не мог позволить ритуалу свершиться, но не мог пойти на риск даже при той силе, что имел. Любой – из той группы негодяев – мог успеть причинить вред Телли прежде, чем моя собственная «смерть на поводке» его достигнет. Вопрос стоял ребром – либо ждать конца, либо рискнуть вырвать девушку из лап чернослужителей. Разумеется, ответ был очевиден, но кое-кто успел раньше. Этот высокий, черноволосый юноша буквально сиял отвагой пускай я чувствовал волненье в нём. В его руках был лемминский широкий меч, который только что успел сразить первого культиста.
- Телли! – прокричал Бенедикт вбегая в центр начертанного круга. За ним мигом, попятам двинулось трое человек. Остальные стояли на месте и продолжали пение. Пускай Бенедикт был в круге один, но не один на складе, и Данте возобладал над своим страхом сразу же, как только завидел своего друга в беде. Он ринулся на помощь раскрыв своё присутствие всем остальным. К нему на встречу ринулось четыре мужчины с короткими клинками. И быть может Данте был бы сражён, но двое его врагов резко упали на землю не сказал и слова схватившись за свои сердца. С остальными двумя юноша управился довольно быстро, но к нему на встречу поспешило ещё пятеро и их он одолел не без помощи таинственного помощника. Казалось, что культистов в зале не меньше сорока, но даже они дрогнули завидев, как их братья то тут, то там падают как скошенная трава. Тем не менее, враг так просто не сдавался и почти все люди в чёрных мантиях побросали своё ритуальное дело из-за чего круг стал нестабильным и из его очертаний стала выходить некая красная энергия. Данте и Бенедикт не понимали, что происходит. Земля вдруг задрожала и всем было сложно стоять на земле.
«Ferro et igni - мечом и огне:м.»
В воздухе запахло жареным. Несколько человек буквально загорелось, но не упало. Их пальцы вытянулись и словно преобразились в когти, а рты превратились в ужасные пасти полные острых, как бритва зубов! Что они были за твари и почему такими стали – неясно, но весь этот хаос выглядел так, словно плавно наступал конец света. Данте, защищённый магией вампира, сумел добраться до Бенедикта и Телли. Фариэль всё также лежала в тихом молчании у них под ногами. - Уходим! – выкрикнул Бенедикт, подхватывая на руки Телли, как только дрожащая земля сбавила свои обороты. Данте поступил также и схватил Фариэль. Обеспокоенные феноменом враги не спешили им помешать, но этого делать и не пришлось. Вскоре земля вновь задрожала и даже ещё сильнее. Бенедикт упал на одно колено, а Данте и вовсе покосился с эльфийской влево. Центр круга вспыхнул ещё ярче словно собирался вот-вот взорваться. Все культисты разбежались в рассыпную, кроме тварей. Твари ринулись к юношам издавая противный хрипящий вопль.
Демиан ждал своего часа и дождался очень скоро, когда энергия в круге стала достаточно яркой, чтобы скрыть множества культистов от глаз юношей и девушке. Тогда вампир вышел из своего укрытия, чтобы в последний раз за эту ночь собрать «жатву». Теперь людей косила не только магия, но и тень, что двигалась невероятно быстро, хватая кого можно и утаскивая во тьму, а затем снова возвращаясь за следующей партией. Кто-то кричал, кто-то бежал, но по странным обстоятельствам единственный выход из зала был завален обломками только что рухнувшей крыши, а окна были заколочены.
Твари продолжали своё шествие, но путь им перекрыли юноши намереваясь сражаться до самого конца. Их было двое, а тварей было шестеро. «Не равный бой» - сказали бы они, но вскоре в темноте за спинами существ что-то блеснуло – клинок. - Исайя?! – успел выкрикнуть Данте, а Бенедикт только удивиться. Рыжеволосый юноша с окровавленным лицом нёсся на тварей так, словно они были мошками на его пути, а главная цель за ними. Первому же монстру он отсёк голову, да так быстро, что Данте и Бенедикт отшагнули назад от удивления. На этом Исайя не закончил своё нападение и сразу же перекинулся на следующую жертву. Пока твари отвлеклись на него, Данте и Бенедикт атаковали их со спины и в этом деле весьма преуспели. Но дальше атака юнцов заглохла, ведь существа успели оценить своих врагов и уже успешно парировали их атаки. Отрубив одному существу руку, Бенедикт не заметил его напарника, который ударил юношу так сильно, что того отбросило в сторону, к старым ящикам. Данте, победив своего врага, в тот час же обернулся и атаковал раненную Бенедиктом тварь убив её почти мгновенно, но также был атаковать следующей тварью слева. Но Данте, как умелый воин с частичкой крови айрэс, сумел уклониться и даже извернуться в неожиданном пируэте в сторону нанеся удар сверху вниз наискось, пройдясь клинком по существу через плечо, грудь и живот.
Энергия в круге развеялась. Наступила тишина. Вокруг лежали только трупы и лишь Данте, да Исайя взирали на это всё с удивлением. Не сразу юноши вспомнили за Бенедикта после прилива таких эмоций. Следов их тайного помощника не было, а выход из склада был расчищен, словно от снаряда катапульты.
Воздев руки к потолку, Телли, слегка покачиваясь из стороны в сторону, пыталась вторить, окружающим её людям в чёрных мантиях. Не зная слов, она протяжно распевала гласные, подражая интонациям прочих, и от этого пение её больше походило на завывание. -Телли.- Пустое, ничего не значащее слово, которое мгновенно разрушило тончайшее кружево заклинания, девушка сбилась, но тут же подхватила очередной звук, легко угадываемый в монотонных, повторяющихся фразах. Она не видела ничего пред собою, ни распростертое на холодном каменном полу безвольное тело прекрасной Фариель, ни яростно бросившегося к ней на выручку отважного молодого воина, ни подоспевшего к нему на помощь товарища. В Азарте битвы, кто-то задел менестреля, налетев на неё со всей дури, она покачнулась и, не сумев удержать равновесия, осела на пол, оперевшись на руки.Как будто из глубокого колодца до неё стали доноситься звуки сражения, лязг метала, топот, яростные крики тех, кто нападал и жалобные стоны, тех, кто был повержен. Вдруг, земля задрожала, а с потолка, стала сыпаться серая каменная крошка, зал наполнился пылью и отчаянными воплями культистов, которые очнулись от гипнотического сна и, теперь, в панике метались в поисках спасения от пульсирующего, расширяющегося алого пламени, волны жара от которого ударялись о стены и потолок, заставляя их содрогнуться. Телли прикрыла голову руками, когда не неё полетели мелкие осколки каменной породы. Дышать становилось всё труднее. Взвешенные в воздухе частички пыли, разъедали горло, заставляя её содрогнуться в приступе сухого кашля. Сознание вернулось к ней, однако, она всё ещё была заторможена, сонлива, будто ребёнок, разбуженный строгой матерью ранним утром. Кто-то ловко подхватил её на руки и понёс прочь от этого ужасного места, трепетно прижав к груди. Телли вновь уловила терпкий аромат духов, даже смешанный с запахом пота и крови он показался ей прекрасным.Новый толчок, и Бенедикт упал, чуть было не выпустив деву, которая обняла его одной рукой за шею, из рук. Достигнув выхода, они с досадой обнаружили, что он завален рухнувшей крышей. За их спинами доносился ужасающий хрип, чавканье, клацанье когтей по камню. Звуки приближались, и юноши, не сговариваясь, оставили свою ношу. Данте бережно усадил Фариэль у стены, она так и не приходила в сознание, поэтому, как только он отступил, повалилась на бок. Бенедикт опустил менестреля на ноги и, ещё какое-то время, удерживал её, чтобы убедиться в том, что она достаточно пришла в себя и не рухнет на пол. Он ободряюще улыбнулся девушке, и быстро отступил, поворачиваясь лицом к наступающим тварям. - Будь осторожен! - хотела крикнуть ему во след Телли, но лишь вскинула руку, пытаясь ухватить за рукав, чтобы удержать. Рыжая напряженно наблюдала за ходом сражения, вздрагивая, каждый раз, когда острые, как лезвия когти проносились в опасной близости от Бенедикта. Она вскрикнула от ужаса, зажав рот руками, когда очередная тварь оттолкнула юношу с нечеловеческой силой, и он отлетел в сторону, с грохотом приземлившись на груду старых ящиков у стены, разломав некоторые из них. Девушка тут же бросилась следом, упала пред ним на колени, перевернула на спину и стала быстро ощупывать дрожащими руками его тело. Глаза застилали слёзы. -Скорее, сюда! - Крик, в котором было столько отчаяния, что каждый, несомненно, пришел бы на зов. - Здесь Бенедикт, он, кажется ранен, и…-Её голос сорвался, и конец фразы заглушили рыдания.
Рана, полученная Бенедиктом, была серьёзная. Его грудь кровоточила, но ещё был жив. Первым к нему направился Данте, неся в своих руках Фариэль. Девушка приходила в себя и вскоре юноша опустил её на землю, позволяя эльфийки протереть глаза и прийти в себя. - Телли…- хрипло простонал Бенедикт. На его широком лбу активно выступал пот. Данте сел рядом с другом пытаясь сообразить, что можно сделать, но по правде говоря он мало, что мог сделать. Помочь Бенедикту был способен лишь один человек. Вернее – не человек. Но это существо, этот монстр, это чудовище не собиралось спешить. Оно ещё помнило слова учителя: «Не рассчитывай встретить сочувствие у людей. Они глупы». Так ему говорили, но он активно не верил в это. Однако, кое-что было известно наверняка: Лучше оставаться монстром в глазах тех, кто тебе дорог или кого ты хочешь защитить. Демиан понимал, что после случившегося его возненавидят и именно так он обезопасит этих людей от себе подобных или хотя бы от себя самого. Так уж повелось, что у существ с тёмной аурой – тёмная жизнь полная отчаянья и боли. Сердце Бенедикта остановилось через две минуты, когда Данте пытался остановить его кровь порванной тканью, которая когда-то являлась частью его рубашки. Для Данте это была невероятная трагедия. В одно ночь потерять брата и всех друзей. В живых остался лишь он… или… Исайя стоял неподалёку, но не приближался. Половина его тела было сокрыто тенью. Он не хотел показываться на лицо ни Данте, не Телли. Он больше не был человеком, но отпущенный ему час был недолгим – таковы правила. Исайя глубоко сожалел, что так вышло, но это произошло и теперь Дайнте ничего не оставалось кроме как выжить. Юноша догадывался лишь об одном, что де ла Моро мог поднять Бенедикта. И в отличии от Исайи Бенедикт будет жить прежней жизнью человека, но вампир почему-то не торопился. Вот тогда-то Исайя обо всём и догадался. Бенедикт будет жить, но всё должно выглядеть так, словно он умер. Бард должна уйти…
Оборвалось… Всё то, что не случилось и было лишь иллюзией, самообманом, самозащитой, противоестественной реакцией на сменяющие друг - друга в бесконечном повторе фатальные кадры чужой необъяснимой жестокости. Оборвалось… Лопнуло, как струна истерзанная огрубевшими пальцами, в поисках наилучшего звучания, способного передать прикосновение ветра, сделать музыку осязаемой. Оборвалось… Сорвалось с невообразимой высоты, утянув за собой содрогнувшийся мир, стирая линии и грани, так беспощадно и безвозвратно. Оборвалось… Оглушённая осознанием, отрицая реальность, отчаянно цепляется за то, что ускользает стремительно и неумолимо, пытаясь хоть на долю секунды продлить его существование. Оборвалось… Дрожащими пальцами сжимает холодную руку, поднеся ладонь к своим губам, целует, в попытке выразить всё то, что осталось недосказанным, невообразимым. Оборвалось… Имя застыло на устах, отняв его последний вдох. Непоправимо. Нелепо. Невероятно. Она возненавидит это слово, впрочем, как и всё то, что сможет напомнить ей о неиспытанном. Оборвалось… Безвольная, подавленная, обессиленная, послушна тем, кто уводит прочь, кутая плечи в тёплый плед, нашёптывая что-то ободряющее, сочувственно похлопывая по спине. Не спасает. Не тешит. Не греет. Оборвалось... Нет слёз и горечи утраты. Нет слов, чтоб выразить тоску. Опустошена так глубоко, так грубо, так страшно, и боль в груди, как весть - ещё живая. Оборвалось… Всё прежнее так чуждо. Еда без вкуса, а вода обжигает горло.Не ожидая ничего от мира, приняв смиренно выпавший жребий, по инерции делает шаг, покинув, проклянув, отринув. Оборвалось...
Шрифт:
#main-reply, .punbb .post-content { font-size: ${value}px; }